Ромашка, часть IV

В отделении милиции у меня забрали телефон, кошелек и карточки, при этом пересчитали деньги, сделали опись изъятых вещей, дали мне расписаться и посадили в обезьянник. Там были два бомжа, очевидно, пьяные, они спали, прижавшись друг к другу.
На мой вопрос, по какому обвинению я задержан, был ответ, что следователь придет, все скажет. Проходит час, второй. Я попытался обратиться к дежурному, но тот не реагировал, видимо, согласно выработанной привычке не реагировать на обращения из обезьянника.
Я просидел до вечера. На пересменке пришел другой дежурный, открыл клетку, растолкал бомжей и за шиворот вытолкал их из отделения. Я поинтересовался:
– Вы и со мной так будете поступать?
– На тебя не было распоряжения. Сиди пока здесь.
Я сижу и думаю, как это так случилось, что второй раз в течение месяца попадаю за решетку. Непонятно. Опять в одиночку, что ли, попаду?
И в самом деле, зашел дежурный, велел встать, руки назад – и в одиночную камеру меня препроводил, где железная кровать и тюфяк.
Всю ночь я провалялся на этом тюфяке в раздумьях, как мне отсюда выбираться. Была надежда на моих юных адвокатов, которые встали на мою защиту на пляже, прямо такие боевые, особенно девочки, и их родители тоже вступились, расспрашивали лейтенанта, в чем дело, один даже показал какое-то удостоверение. А сам я ничего не мог предпринять за железным засовом.
Утром пришел дежурный, открыл дверь, велел выходить, руки назад, к стене. Отвел в комнату для допросов. Там сидел за столом человек, как я понял, с глубокого похмелья. Предложил сесть. Стал записывать мои данные, фамилию, имя, отчество. Я спросил, в чем меня обвиняют, почему задержали. Он ответил:
– Задержали тебя потому, что авторитетный человек подал заявление, что ты устраиваешь неправомерные игры с малолетними детьми. Твои действия можно квалифицировать как развращение несовершеннолетних. Есть предположение насчет наркотиков. В бутылке с водой, которую ты давал пить детям, нашли наркотические вещества.
– Этого не может быть. Я покупал воду в ларьке.
– И подсыпал наркотики, а потом подсовывал детям. Вот и разберемся. Понесешь наказание по всей строгости закона за свои развратные действия.
Я сказал:
– Вы хоть и представитель власти, но отдавайте отчет своим словам.
– Есть свидетельские показания в основании моих слов. Вот и будем разбираться на этом основании.
Тут заскочил какой-то майор:
– Ты здесь? Ты чего его держишь-то?
– А что такое?
– Ты что, ничего не знаешь, что ли?
– А что я должен знать? Он не признается, отнекивается, отбрыкивается.
– Отпускай его, выгоняй отсюда, чтоб близко не было!
– Не могу, пока не совершу все следственные действия.
Он подал мне бумагу, чтоб я дал подписку о невыезде. Я спросил:
– Так вы меня отпускаете?
Майор закричал:
– Вон отсюда!
Я поспешил на выход.
Выдали мне мои вещи, телефон, кошелек. Я проверил, все нормально.
В дежурке меня встретил мужчина, поздоровался. Я его узнал, это один из родителей, отец мальчика из компании пиратов. Он сказал:
– Я адвокат. Буду вас защищать. Вы будете писать заявление?
– Да зачем мне это нужно? Не понимаю, что происходит. Задержали, а теперь отпустили по подписке о невыезде…
– Так вы не хотите заявить о факте оскорбления и унижения вашего достоинства? Хорошо, тогда я сам этим займусь. Значит, отпустили вас?
– Вроде бы отпустили. Сказали: вон отсюда.
Когда мы вышли из отделения на улицу, там меня встретили пираты и амазонки криком «ура!» И там присутствовали еще несколько родителей.
– Вы знаете, что сейчас творится в интернете?–сообщил адвокат. – Корреспонденты «Сириуса» разместили в интернете то, что они снимали. А потом там появилось видео о том, как вас задержали и за что. Сейчас такая будет шумиха, я представить себе не могу. Не завидую этим товарищам из милиции.
Один из родителей предложил отвезти меня до дома, но адвокат сказал, что сам отвезет. Я попрощался со своими друзьями, пиратами и амазонками, и пообещал к вечеру, как обычно, прийти на море, после того как пообедаю, потому что сутки ничего не ел.
Адвокат, который назвался Петром Ивановичем, пригласил меня занять место в машине. Он довез меня и попросил доверенность для ведения моего дела. Я спросил:
– А чего вы хотите добиться?
– Это нельзя оставить безнаказанным, тем более что такое произошло на глазах детей, в том числе моего сына. Дети должны видеть, что клевета не остается безнаказанной. Уж я это дело доведу до суда, будьте уверены.
– Но я не смогу выплатить вам гонорар.
– Считайте, что мои услуги уже оплачены. Я вам вот что скажу. Я своего сына начал с самого рождения приучать к компьютеру и радовался его успехам, пока он не научился играть в эти стрелялки, пиф-паф. Когда ему исполнилось десять лет, я нанимал компьютерщика, чтобы тот ставил блокировку на компьютере против игр, так сын за полчаса умудрялся взламывать блокировку. Я отбирал у него и клавиатуру, и компьютер. Потом с женой подумали, так ведь иначе он пойдет в подворотню, попробует наркотики. И махнули рукой. Только требовали, чтоб учился. Правда, учился он хорошо, но все свободное время играл в эти стрелялки, пиф-паф, пиф-паф. А тут, представляешь, прихожу домой с работы, в доме тишина. Спрашиваю у жены: «Гуляет, что ли, сын?» – «Да нет, уже давно дома». – «Что, заболел?» – «Нет, сидит за компьютером». Я заглянул в его комнату. В самом деле, компьютер включен, сын сидит, чем-то занимается. Ну, думаю, ладно. За ужином он начинает говорить интересные вещи, мол, вот КП предложил пиратам подготовить рассказы о великих походах русских мореплавателей, а амазонкам поручил рассказать о сухопутном завоевании Сибири. И начал рассказывать такие вещи, какие я впервые слышал. И это каждый день он выискивает теперь такую информацию в интернете, а по телевизору смотрит познавательные каналы. В общем, считай, что гонорар оплачен с лихвой. Так что, не стесняйся, давай мне доверенность.
Мы подъехали к дому Екатерины Федоровны. Она, очевидно, услышала звук подъезжающей машины, вышла, увидела нас. Я сказал:
– Что, Екатерина Федоровна, будешь меня выгонять, что ли? Но не получится, поскольку меня выпустили под подписку о невыезде, так что придется меня терпеть как-нибудь.
– Да уж теперь ты телевизионная звезда. Как тебя выгонишь? Там вон какие страсти-мордасти кипят в интернете.
Тут включился адвокат:
– Екатерина Федоровна, был тут кто-то?
– Были, перерыли всю комнату, а также машину, что-то искали. Вроде бы ничего не нашли.
– Я адвокат Кирилла Петровича, вот моя визитка. Прошу вас никому ни на какие вопросы не отвечать. Если кто-то к вам будет обращаться от властей или журналисты, вы отвечайте, что без адвоката ничего говорить не будете, и вызывайте меня, я сразу же подъеду. Потому что одно неосторожно сказанное слово может очень повредить Кириллу Петровичу.
– А в чем его обвиняют?
– Обвинение еще официально не выдвинули, но что-то затевают. Поэтому, чтобы не навредить Кириллу Петровичу, никому без меня ни на какие вопросы не отвечайте. По телефону тоже ни с кем не вступайте в контакт. На неизвестные звонки не отвечайте.
В это время подбежали девочки. Адвокат сказал:
– А амазонкам здесь лучше не появляться в ближайшие дни, поскольку их присутствие здесь может тоже навредить Кириллу Петровичу.
Екатерина Федоровна обратилась к девочкам:
– Слышали? Марш по домам!
Они ко мне:
– Как по домам?
Я говорю:
– Баба Катя у нас командир, ее надо слушаться.
Я попрощался с девочками, они ушли. Мы уселись на кухне за обеденный стол. Адвокат достал какие-то бумаги. Я не глядя подписал, надеясь, что все быстро прояснится, тем более что сейчас адвокатов у меня много, не то что в прошлый раз.
Адвокат уехал, Екатерина Федоровна сказала:
– Давай умывайся и приходи, я тебя покормлю.
Я зашел в свою комнату. Вещи были разбросаны, беспорядок. Я навел порядок, принял душ, оделся, вышел. Екатерина Федоровна уже мне, как говорят на Кубани, насыпала борщ. Я практически двое суток не ел. Правда, накануне кто-то мне передал бутерброды и бутылку воды. Я с удовольствием съел и борщ, и беляши, и пирожки. Пока я ел, хозяйка рассказала мне, что ей стали названивать с неизвестных номеров и интересоваться Кириллом Петровичем, женат ли он, есть ли у него дети, где он живет, каковы жилищные условия.
– Один раз мой телефон лежал на столе. Катя с подружками уткнулись в свои телефоны. У меня были руки заняты, и я попросила Катю ответить на звонок. Она включила громкую связь и ответила: «Алло». Женский голос спрашивает: «Могу ли я поговорить с Кириллом Петровичем?» Катя изменила голос и говорит: «Нет, Кирилл Петрович отсутствует и будет долго отсутствовать, а вы говорите с пресс-секретарем Кирилла Петровича. Что у вас за вопрос?» – «Скажите, Кирилл Петрович женат?» – «Да, он трижды женат. С двумя женами он в разводе, а с третьей в длительном разводе». – «Что значит в длительном разводе?» – «Третья жена утверждает, что она беременна от Кирилла Петровича на седьмом месяце, а Кирилл Петрович заявил на суде, что он не мог участвовать в процессе зачатия ребенка, так как он в это время находился в длительной командировке за границей. Судья отложил рассмотрение вопроса до рождения ребенка, чтобы провести тест на отцовство. Сейчас они живут отдельно, ждут результатов теста. У вас есть еще вопросы?» – «Скажите, а Кирилл Петрович, когда идет, он не косолапит?» – «Нет, Кирилл Петрович не косолапит, потому что он ходит пятками назад, и у него одна нога правая, а другая левая». – «И у меня одна нога правая, а другая левая». – «Нет, вы ошибаетесь, это у Кирилла Петровича одна нога правая, а другая левая, а у вас, очевидно, одна левая, а другая правая». – «Ну, как же, вот эта правая, а эта левая». – «Нет, это у Кирилла Петровича одна правая, а другая левая, а у вас эта левая, а другая правая, проверьте». – «А как проверить?» – «Поменяйте туфли». Какое-то время длилось молчание. Потом в трубке послышалось: «Не подходят». – «Вот видите. Значит, у вас одна нога левая, а другая правая, к тому же и косолапая. Ваше время истекло. Если есть вопросы, посылайте на электронную почту, вам будет в письменном виде дан исчерпывающий ответ». Я после этого вообще перестала отвечать на незнакомые телефоны.
После обеда я решил поехать порыбачить, спросил хозяйку, какую рыбку ловить, она ответила:
– Да лови, какую поймаешь. Подумаем, как с ней поступить. Лови в свое удовольствие.
Я переоделся в рыбацкое. Екатерина Федоровна дала мне ведерко с красными червями, и я уехал на рыбалку. Телефон трещал. Незнакомые номера я сбрасывал. И вообще ни на какие телефоны не отвечал. Ответил только на вопрос адвоката. Он позвонил сообщить, что, очевидно, из свиты генерала кто-то навестит Екатерину Федоровну. Спросил, где я нахожусь. Я ответил, что я на рыбалке.
– Ну, ничего. Мы с Екатериной Федоровной примем их. Так что счастливо порыбачить!
Рыбалка была удачная. Этот «аквариум» был перенаселен рыбой. Я решил потом выяснить, откуда тут такое перенаселение рыбы в этом водоеме, явно искусственном.
Я сел в свое рыбацкое кресло, взял спиннинг, заправил крючки макушанкой и забросил в левую сторону к камышам. Взял вторую удочку, надел оснастку под сазана, на нижний крючок нанизал кукурузу, на верхний – «бутерброд» в виде кукурузы с красными червями. Забросил прямо от себя. А справа к камышам бросил приманку. Не успела она опуститься, вода на поверхности сразу закипела.
Я достал поплавочную удочку, оснастил двумя крючками, нижний – мормышка, а верхний – просто крючок. Насадил по полчервяка на крючок и на мормышку, забросил под камыш, где вода уже кипела. Налетели эти бандиты окуни, как называла их Екатерина Федоровна. Как только крючки ушли в воду, поплавок сразу дернулся, пошел в сторону. Попались два матросика. Начал таскать матросиков. Потом попадались и крупные окуни.
Поплавок удочки, заряженной на кукурузу, ушел под воду, я вовремя заметил, подсек. Попался крупный, красивый карась буффало, наверно, под килограмм, грамм девятьсот точно было. Я, конечно, его взял и продолжал этих бандитов, хищников, подлавливать.
Сработал сигнализатор, пикнул. Я сдвинул другие удочки в сторону, чтоб не мешали, полагая, что попалась крупная рыба на макуху. Когда леска стала натягиваться, сигнализатор запищал, я подсек. Почувствовал, что, в самомделе, крупная рыба. Пришлось повозиться, чтоб не пустить в камыши. Держал все время шнур натянутым, не давая рыбе возможности сорваться. Я был уверен, что это сазан или зеркальный карп. Когда подвел ближе, то увидел, что это, в самом деле, зеркальный карп. Подвел его к самому берегу, и он оказался у меня на кукане. Заправил опять макушанкой и забросил на то же место.
Попались мне еще пару сазанчиков, один чуть больше килограмма, второй даже больше двух килограмм. В общем, ловил в свое удовольствие. Время шло. Пора уже было возвращаться. Пискнул сигнализатор. Я выждал, подсек, и второй зеркальный карп, примерно такой же или чуть побольше, оказался у меня на берегу.
Я решил, что хватит, надо заканчивать рыбалку. Смотал спиннинг, снял оснастку. Двух карпов положил в мешок полиэтиленовый и поместил в багажник. Смотал другие удочки, сложил тоже в багажник. Когда поднял садок, то увидел, что там достаточно много этих бандитов. Поехал на базу.
Екатерина Федоровна, как обычно, отделила сазанов и карпов, отложила крупных окуней, а мелких поручила мне для уточек. Спросила, что делать с крупной рыбой. Говорю:
– Да делай, что хочешь.
Я занялся приготовлением обеда для утят, а она занялась остальной рыбой и передавала мне жабры и внутренности. Я все измельчил и сложил в кастрюлю. В общем, все шло своим чередом. Когда я закончил, она сказала:
– Иди отдыхай, остальное я сама доделаю.
Я ушел, взял ноутбук, сел за обеденный стол, стал смотреть, что там творится. Чего там только мне не предлагали? И воспитателем в лагеря, в школы, и даже работником министерства, в институты брали, предлагали издать книгу, написать пособие и прочее.
Я воспринял все с усмешкой, мне показалось все это несерьезным. Вот сняли бы сейчас с меня обвинение, чтоб можно было к себе домой вернуться, оформить загранпаспорт и махнуть куда-нибудь типа Турции, где все включено. С этими мыслями я завалился на кровать и уснул.
Когда проснулся, уже начинало за окном темнеть.Я вышел из комнаты. Екатерина Федоровна заканчивала приготовление ужина. Спросила:
– Ну что, проснулся? Садись, сейчас будем ужинать.
Смотрю, она на стол выставила еще две тарелки.
– Что, будут гости?
– Да, дочь с мужем придут.
Они пришли минут через десять. Дочь сразу подключилась помогать делать салаты. Муж ее сказал:
– Вот решил прийти познакомиться. А то в интернете говорят, черт знает что творится. Двое суток вас продержали?
– Да, двое суток в одиночке просидел. Страшные обвинение выдвинули.
– Ну, это, наверное, быстро пройдет. Генерал сегодня уж больно строг. Очевидно, тоже откуда-то сверху получил не очень лестные отзывы. И нам, конечно, кой-чего досталось.
– Кому нам?
– Я же тоже в начальстве хожу: замглавы района. Так что твоя история всех нас коснулась, всех зацепила, мол, плохо мы относимся к детскому отдыху, к воспитанию детей. А вот человек, который приехал отдыхать, сумел наладить детям очень интересный отдых. Все это подтверждают. Да я и сам вижу по своей дочери, что она от игралок перешла к полезным занятиям. Очень интересно получилось. В общем, я думаю, все скоро встанет на свои места и все поклепы буду пресечены.
Екатерина Федоровна вместе с дочерью подали на ужин реберные части от зеркальных карпов, зажаренные с золотистой корочкой, карасей в сметане, рыбный бульон в кружках, овощи, зелень. Мы приступили к ужину, разговаривая на бытовые темы. Зять хозяйки спрашивал меня, нравится ли мне здесь. Они поужинали, распрощались и ушли.
На следующий день я поднялся чуть позже, на рыбалку ехать не захотел. Вышел на кухню.
– Что будешь завтракать? – спросила Екатерина Федоровна.
– Я бы с удовольствием позавтракал вчерашними остатками, жареным карпом и карасем в сметане, если остался.
Все это я запивал чаем. И едва закончился мой завтрак, раздался звонок. Хозяйка вышла, вернулась и сообщила, что за мной приехали. Я подошел к калитке. Два человека, постарше меня, но молодо выглядящие, оба в серых костюмах, стояли у иномарки. Показали удостоверения какие-то и сказали, что мне необходимо проехать в отделение милиции по приглашению генерала. Я сказал, что без адвоката никуда не поеду и что им придется подождать. Адвоката я уже предупредил, и он вскоре подъехал.
Я сел к нему в машину. Мы приехали в отделение милиции. Нас проводили к начальнику.
Генерал сидел за столом, а начальник отделения и следователь стояли перед ним. За приставным столиком сидели двое в таких же серых костюмах, что и наши сопровождающие. Они доложили:
– Доставлены.
Генерал спросил:
– Кто второй?
Адвокат достал удостоверение и сказал, что является моим доверенным лицом. Генерал сделал какой-то знак со словами:
– Говорите.
Один из сидевших за приставным столиком поднялся, открыл папку и, не глядя туда, стал говорить, что проверены все факты по заявлению, проведено расследование, и ничего не подтвердилось. Все опрошенные лица, в основном родители детей, не смогли указать на какое-либо, хотя бы косвенное, отрицательное влияние занятий на пляже, так что если Кирилл Петрович подаст заявление о защите чести и достоинства, то это будет вполне обоснованно.
Генерал спросил у следователя:
– Ваше мнение?
Тот ответил, что согласен с выводами, дело закрыто. Тут я вмешался:
– Так я могу быть свободен?
– А разве вы не свободны?
– У меня же подписка о невыезде.
Следователь сказал, что подписка о невыезде аннулирована.
Генерал всех отпустил, а нас попросил остаться и присесть за приставной столик. Сам тоже присел рядом и обратился ко мне:
– Мне докладывали, что все родители отмечают, что их дети в результате занятий с вами стали вместо стрелялок изучать познавательные телеканалы и сайты в интернете. Это как?
– Да не знаю. Это сами дети. Я просто слежу, чтобы они не перегрелись на солнце и не переохладились в воде.
– Но какие-то задания вы им даете?
– Я даю темы, они сами прорабатывают.
Тут вмешался адвокат:
– Я не как адвокат, а как отец подростка могу сказать, что я сына с самого рождения приучал к компьютеру, радовался его успехам и огорчился, когда он пристрастился к этим играм, стрелялкам, пиф-паф, я ничего не мог сделать, какие только коды ни ставил, программиста приглашал. Мы с женой и компьютер убирали, но потом решили, что если не компьютер, то подворотня, алкоголь, и мы махнули рукой, единственно, просили у него, чтобы учился нормально, и он более-менее учился нормально, но в игры играл все свое время непрестанно. А тут вдруг прихожу с работы, тишина, спрашиваю у жены, где сын. Дома. Я заглянул к нему, а он сидит у компьютера, что-то ищет, записывает, потом за ужином рассказывает такие вещи, которые в школе не проходили и о которых я и сам не знал, допустим, о завоевании Сибири Ермаком, о том, откуда в Сибири взялись казаки. Ведь казачество – это Дон, Кубань, Терек, Запорожье. Я удивился. Главное, он теперь вообще не играет в эти стрелялки, пиф-паф, а занимается такими вот познавательными вещами.
Генерал опять ко мне:
– Кирилл Петрович, а с чего все началось?
Я рассказал, с чего началось. Генерал продолжал расспрашивать:
– Что, любой мог прийти в ваш кружок?
– Да, с родителями или самостоятельно. Я говорил, вот, пожалуйста, обращайтесь к капитану. Капитан говорил, что есть условия и правила, которые новенькие должны выполнять.
Генерал спросил, какие правила. Я пояснил:
– Холодную воду не пить, за буи не заплывать, под водой товарища не удерживать, уважительно относиться друг к другу, старшим не грубить и не употреблять никаких грубых слов между собой, быть вежливыми. Если новенький говорил, что готов выполнять правила, его принимали в команду.
Генерал еще задавал вопросы, был явно заинтересован. Как выяснилось, у него была проблема с внуком, как у адвоката с сыном.
Когда я вышел от генерала на порог здания милиции, на меня набросились корреспонденты и стали задавать вопросы, но я не отвечал, за меня отвечал адвокат.
Я увидел Ольгу. Она улыбалась. Такая красивая. Я сначала не поверил. Как она могла здесь очутиться? Была за тысячу километров и вдруг очутилась здесь.
Я подошел к ней, обнял, прижал к себе и понял, что все происходит наяву, мне это не чудится, не снится. Я сказал:
– Поехали отсюда.
Мы сели в ее машину, и я стал указывать дорогу, как доехать до Екатерины Федоровны. Спросил:
– Как ты здесь оказалась?
Она ответила:
– Мне позвонила Марфа Тимофеевна и сказала, что по телеканалу «Сириус» идет передача о том, как Кирилла Петровича арестовывают. Я включила телевизор, увидела все и решила приехать, помочь тебе, а то вдруг тебя опять в мордовские лагеря решат отправить.
– Ну, спасибо, спасибо.
– За месяц ты уже второй раз в милицию попадаешь. Что-то не везет тебе. А уж тут, как я выяснила, очень серьезные обвинения в твой адрес.
– Это все клевета.
Мы подъехали к дому Екатерины Федоровны. Я позвонил. Она подошла к калитке, чего, мол, звонишь. Я говорю:
– Разреши моей…
– Я поняла: невесте, – перебила она меня.
– Разреши Ольге Петровне поселиться в этой комнате.
– А что ты спрашиваешь? Оплачиваешь за два койкоместа, а кто там будет второй – меня не касается.
Я проводил Ольгу в свою комнату.
– Сейчас нас Екатерина Федоровна покормит.
– Да нет, я кушать не хочу. Я что-нибудь выпила бы.
– Ты же всю ночь за рулем провела.
– Так оно и есть.
– Ну, отдыхай. Сейчас я тебе компоту принесу. Располагайся.
Пришел на кухню, попросил у Екатерины Федоровны компота. Она подала мне графин компота и стакан. Я отнес в комнату и сказал:
– Отдыхай. Проснешься, приходи на кухню.
Показал, где что находится, взял ноутбук и удалился. Сел на кухне за обеденный стол, включил ноутбук, стал читать социальные сети и узнал о себе много интересного. Подошла Екатерина Федоровна с вопросом:
– Давно ли знаком с Ольгой? Чем она занимается?
– Студентка. Закончила один вуз, теперь второй институт заканчивает.
– Для студентки у нее слишком дорогая машина.
– Ей по наследству и недвижимость досталась, которой она руководит.
– Чувствуется. Чем займетесь?
– Мне придется еще какое-то время у вас пожить, поскольку адвокат открывает дело по факту оскорбления моей чести и достоинства. Будет действовать от моего имени. Так что мне придется задержаться, хотя я настроен двинуть к себе назад в Питер.
– Ну-ну, решай свои дела. Скажи, всеядная ли твоя невеста? Будет ли она кушать борщ и что на второе?
– Насколько мне известно, она всеядная.
– Что ж, тогда буду готовить, что умею.
Вот так мы поговорили. Хозяйка ушла готовить.
Не знаю, сколько времени прошло. Ольга вышла, посвежевшая, красивая, волосы еще мокрые после душа. Тут подошла и Екатерина Федоровна, подала Ольге фартук, и они стали вдвоем работать, что-то обсуждали. В конце концов хозяйка принесла кастрюлю с борщом на отдельный столик. Расставила тарелки, закуски, салаты. И мы приступили к обеду.
Борщ был, конечно, как всегда, очень вкусный. На второе была зажаренная курица. К курице и к рису отдельно Ольга сделала соусы, и я бы сказал, что довольно вкусно получилось. Когда перешли к сладкому и компоту, я Ольге предложил:
– Хочешь, поехали на рыбалку. А рыбалка здесь отменная, как в аквариуме. Екатерина Федоровна, что поймать, привезти?
– Ловите в свое удовольствие. Что поймаете, то и привозите. Особо много не надо.
Ольга поинтересовалась:
– Вы что это, прямо заказ оформляете на рыбу, как в гастрономе?
Я ответил:
– Там такие условия, что можно поймать все, что захочешь. Говорю же: как в аквариуме.
– Очень интересно. Хотела бы посмотреть.
– Комаров там нет, но есть слепни и оводы. Рекомендую надеть что-нибудь с длинным рукавом и брюки.
Сам пошел, переоделся в рыбацкое. Взял у хозяйки еще один складной стульчик, красных червей, и мы поехали. Прибыли на мое место, приготовленное для рыбалки. Машину я поставил под одним ореховым деревом в тени, а рыбацкое место было устроено под другим ореховым деревом, которое находилось близко к воде.
Ольга подошла к берегу, остановилась, забросила руки на затылок. Смотрю, она стоит с закрытыми глазами. Вокруг тишина. На соседнем дереве горлинка то ли просила чего-то, то ли звала кого-то на противоположной стороне, откуда откликалась другая горлинка. В камышах то ли утка, то ли ондатра, то ли еще какая-то живность плескалась. Метрах в тридцати от берега выпрыгнул сазан, блеснув на солнышке своей золотистой чешуей.
Ольга стояла с закрытыми глазами, о чем-то думала. Я поставил кресло около нее, второе рядом. Принес прикормку, наживку, снасти. Она повернулась ко мне:
– Кирилл, подойди ко мне.
Я подошел. Она обняла меня за шею.
– Кирилл, давай построим здесь дом и будем в нем жить. Ты посмотри, какая благодать, какая тишина. Только птички поют. Никакого шума, ни городского, ни от проезжающих машин.
В самом деле, трасса проходила вдалеке. Машин не слышно было. Стоял теплый, тихий летний день. Пик жары прошел. Тем более, под тенистым деревом жара не чувствовалась.
– Кирилл, давай построим дом и будем в нем жить, – повторила она.
– Да я не знаю, после Питера тут…
– А что тут? Смотри, какая благодать. Я хочу здесь жить, Кирилл.
Я хотел что-то сказать, но она не дала мне договорить. Поцеловала меня. Мы какое-то время постояли, а потом решили искупаться. Но поскольку купальных принадлежностей не взяли, то как были нагишом, так и пошли в воду нагишом.
Водоем, как я прикинул, был примерно метров 80-100 шириной и метров 100-120 длиной. Мы проплыли вначале к противоположному берегу. Потом вместе почувствовали, что вода там прохладней. Я предположил, что здесь родники. Мы поплыли к тому месту, в котором вода вытекала из водоема. Увидели довольно мощное бетонное сооружение, очевидно, под затворы. Широкое, глубокое. Поэтому приток воды от родников уходил спокойно как бы в канал глубокий, который простирался далеко. А метрах в двухстах или чуть больше стояло точно такое же бетонное сооружение, спроектированное, наверно, под другой водоем. Все это брошенное, запустевшее, заросшее бурьяном.
Мы поплыли назад. Вышли на берег. Я достал из машины полотенце. Мы постояли на солнышке. Полностью обсохли. Оделись. И Ольга попросила:
– Кирилл, у тебя ноутбук с собой, покажи на карте, где мы находимся?
Я взял ноутбук. Она села в кресло, я рядом на стульчике. Я открыл карты и показал точку. Она попросила показать, какие города рядом. Я ответил:
– Темрюк, Ейск на восток. На юг Краснодар, Новороссийск, Анапа. На запад через Керченский пролив – Крым.
Она вновь повторила:
– Кирилл, давай здесь дом построим и будем в нем жить.
– Не знаю, это же чья-то земля. Здесь же раньше колхоз был. Екатерина Федоровна говорила, что это кому-то принадлежит, когда я спросил, что это за водоем. Она сказала, что в колхозе был главный инженер Владимир Иванович, у него случилось несчастье, сын и жена погибли в автокатастрофе, и он, как говорят в народе, слетел с катушек. Такое горе, конечно, сложно пережить, человек не выдержал, начал все распродавать. Естественно, в психушку попал и стал теперь бомжом самым настоящим. Неизвестно, ему ли эта земля принадлежит или уже продана-перепродана. Как Екатерина Федоровна сказала, это никому не нужная земля, поскольку она и в колхозе считалась неугодьем. Но почему-то он здесь решил что-то строить, здесь же водоем, видишь, там фундамент под дом, еще что-то заложено, все заросло. Надо у Екатерина Федоровны точнее спросить.
Ольга стала внимательнее рассматривать карту, обращала внимание на дороги, ведущие в Ейск, Темрюк, Краснодар. В Краснодарском крае хорошие дороги, ничего не скажешь, юг есть юг.
– Ну а рыбачить-то мы будем? – спросила она.
– А давай.
Я к этому времени уже подбросил приманку, оснастил удочку с поплавком, поставил оснастку – два крючка, верхний небольшой крючок беленький, а снизу белая мормышка. Нанизал красных червей. Дал Ольге удочку. У камышей вода уже кипела. Уклейка пыталась схватить приманку, оставшуюся на поверхности. Как я ей и говорил, этот водоем очень перенаселен рыбой. Она только забросила удочку, сразу же матросик схватил мормышку. Я понял, что Ольга не первый раз удочку держит в руках, довольно умело подсекла, вытащила двух матросиков и опустила в садок.
Я в это время настраивал другие удочки. Спиннинг оснастил макушанкой с четырьмя крючками и забросил по прямой, туда, где выпрыгивали сазаны. Вторую удочку, самоподсекающуюся, я оснастил двумя сазаньими крючками. Нижний крючок зарядил кукурузой, а верхний – «бутербродом» из кукурузы с красным червем. Забросил вправо ближе к камышам. Долго ждать не пришлось. Вскоре самоподсекающаяся удочка сработала. Попался довольно приличный карась буффало грамм на восемьсот, наверно. Я его опустил в садок.
А Ольга меняла глубину, ловила сначала только окуней. Опускала крючки на дно, поймала несколько карасей. В общем, рыбалка шла очень интересная. Срабатывали у меня удочки и на макушанку, и на кукурузу. И когда уже на кукане оказались один зеркальный карп более двух килограмм и два белых амура, каждый по полтора килограмма, – это было уже больше, чем достаточно. К тому же в садок Ольга натаскала окуней разных, даже очень крупных, и карасей, и я несколько карасей еще поймал. Я сказал Ольге, что нас рыбинспекция оштрафует, поскольку мы уже превысили норму вылова рыбы. Она ответила:
– Ты ж говоришь, что это аквариум.
– Да, это, конечно, перенаселенный водоем. Екатерина Федоровна вообще-то берет здесь одних полосатиков, окуней, которых она называет бандитами, ей жалко, что они столько другой рыбы уничтожают. Ты видишь, как они набрасываются на мелкую рыбу.
Ольга сказала, что она уже насытилась рыбалкой, хорошо провела время. Мы смотали снасти. Отнесли рыбу в машину, предварительно сложив в мешки от мусора. И вернулись в дом Екатерины Федоровны. Она поинтересовалась, что поймали. Я принес рыбу на хозяйственный стол. Екатерина Федоровна, как обычно, отделила зеркального карпа, белых амуров, карасей и также крупных окуней. А мелких окуней опять поручила мне порубить на другом столике, дала широкий нож, чтоб я приготовил корм для уточек.
Ольге дала фартук, перчатки. Сама стала снимать чешую на доске с пружинным захватом хвоста. А Ольга вынимала внутренности и жабры, складывала в отдельный тазик. Потом это передавалось мне, чтоб я измельчил и добавил в кастрюлю. Когда они закончили чистить крупную рыбу, окуней, карасей, сазанов, белых амуров, смыли чешую, Екатерина Федоровна налила воды в кастрюлю с рыбой, мною порубленной, поставила на горелку, включила полный газ. Когда закипела эта мешанина, она добавила туда уксуса и крышкой закрыла, убавив газ, а мне сказала:
– Перенеси рыбу на чистую половину.
Я выполнил.
– Все, можешь быть свободен, обойдемся без тебя.
Ну, свободен, так свободен. Я помыл руки, пошел переоделся, снял рыбацкий костюм, надел спортивный, прилег на кровать и заснул глубоким сном.
Проснулся от прикосновения. Это была Ольга. Она сказала:
– Екатерина Федоровна велела приходить через сорок минут на ужин. Она пригласила еще дочь с мужем и внучкой.
И мы пошли в душевую кабину вместе. Хоть казалась маленькой душевая кабина, но мы поместились вдвоем под тропический душ. А потом… А потом мы оделись и пришли на кухню.
Ольга стала помогать сервировать стол. На ужин был рыбный бульон, жареная рыба, караси в сметане, фаршированная рыба, закуски, балык сома, которого я еще в первые дни поймал, огурцы, помидоры.
Пришли дочь хозяйки с мужем, с которыми я уже был знаком, и внучка Катя. Девочка подбежала ко мне, поздоровались, обнялись.
– Кирилл Петрович, когда вы придете на пляж?
– Вот как только мне разрешит мой адвокат, я так сразу и буду.
– Но вас, наверное, Ольга Петровна увезет?
– А почему ты решила?
– Она приехала за вами, это сразу понятно было.
Ольга, по-моему, даже покраснела.
Екатерина Федоровна пригласила всех за стол и, кроме компота, поставила еще графин с вином, как она сказала, фирменным. Все, кроме меня и Кати, естественно, попробовали вино. Разговор шел обо мне, о том, что я такого шуму в поселке наделал, что не только в милиции разгон устроили, но и в администрации, где зять хозяйки работал замом главы. На них тоже начальство наехало, что мало уделяют внимания отдыху молодежи в школе. Собирали директоров школ и учителей на какие-то конференции. В общем, шуму много наделало мое присутствие в этих местах.
Я заметил, что Ольга порывается поговорить с зятем Екатерины Федоровны. И когда перешли к компоту с пирогами, Ольга спросила:
– Вот эта земля, которая принадлежала Владимиру Ивановичу, она еще его или уже кем-то куплена?
– Вы знаете, она пока еще его, но уже готовится постановление об изъятии таких вот земель, потому что есть несколько собственников, которые побросали землю, поуезжали в город, а Владимир Иванович хоть и здесь, но он уже как бы недееспособен, он самый настоящий бомж. Так что придется изымать и выставлять на аукцион.
– А что, можно купить?
– А почему нельзя. Можно и сейчас купить у Владимира Ивановича. Но надо посмотреть, в каком состоянии собственность. Там же налоги не плачены. В общем, если вас это интересует, то приезжайте завтра в администрацию в 8.30, я все вам покажу, расскажу.
Ольга загорелась:
– Да, хорошо. А как Владимир Иванович превратился в бомжа?
– Да понимаете, тут такая история. Конечно, очень уважаемые были люди Владимир Иванович с женой своей. Они после института вместе приехали. Она агроном, он механик. Быстро заработали авторитет, потому что трудились хорошо, знали свое дело, особенно Владимир Иванович. Это золотые руки. Вся техника работала безукоризненно. Ни одна посевная, ни одна уборочная никогда не срывались, все вовремя проводилось. Очень уважительно к ним относились люди. Колхоз был богатый, работал очень хорошо. Бесплатные садики. Воспитателям приличную зарплату платили. Завтраки, обеды в школах бесплатные за счет колхоза, всякие учебные принадлежности, компьютерные классы. Кроме досок, на которых мелом писали, в классах стояли большие мониторы, можно было и на мониторах обучение вести. Учителя получали очень достойную зарплату. Иногда приглашали и из институтов профессоров читать лекции. В общем, жизнь в колхозе протекала нормально. Даже пенсионерам выплачивались доплаты, в зависимости от того, сколько лет в колхозе проработал. И студентам стипендию платили. Причем даже тем студентам, которые обучались явно не по колхозным специальностям. А также все свадьбы и похороны проводились за счет колхоза. Те продукты, что производились в колхозе, сахар, мед, масло, зерно, овощи, не только свежие, но и соленья, варенья, отпускались по себестоимости в любом количестве, но опять-таки в зависимости от отработанных лет в колхозе. В общем, был магазин, где любой колхозник мог отовариться. Был бесплатный для колхозников зубной кабинет. Врачей на консультацию приглашали даже из центра. Дети летом посылались в лагеря, иногда и в Артек или в Туапсе. Словом, жизнь протекала нормально, пока эти бандюги и предатели, Гайдары, Чубайсы, Бурбулисы во главе с алкоголиком не стали разорять колхозы, доказывая, что колхоз – это непроизводительная единица, что надо фермерство развивать. И конечно, добились своего. Как уж только не уговаривали колхозников Владимир Иванович с женой не разорять колхоз, чуть ли не на коленях стояли. Но не послушались их колхозники, сказали, что хотят собственниками быть. Налетели тут специалисты по разорению колхоза и разорили колхоз. Конечно, когда разделили деньги, имущество, половина колхозников пропили свою долю. Половина купили кто машину, кто квартиру в городе, уехали туда. Владимир Иванович с несколькими сторонниками колхозов создали товарищество, каждый что-то купил, что-то взял на паи. Владимир Иванович мастерские взял на свои паи, а вот это неугодье купил, поскольку оно никому не нужно было, и оформил на себя, а мастерскими стал заведовать его сын, который был тогда уже на третьем курсе института, перешел на заочное. Конечно, были свои нюансы. Через месяц оказалось, что за садик платить-то неоткуда, деньги все разобрали, счета закрыли, а воспитателям не из чего платить, продукты нечем оплачивать и взять неоткуда. Ну, там заведующая как-то организовала частный садик. Точно так же получилось с учителями и школой, надбавки учителям убрали, завтраки и обеды для школьников прекратились. Пенсионерам надбавки тоже стало неоткуда платить. В общем, почувствовали все сразу благо фермерское. Многие в пьянку ударились. А некоторые, как Владимир Иванович, нормальным хозяйством занялись. Он с этим неугодьем решил что-то делать, но случилась беда, и он, как говорится, съехал с катушек. Начал все распродавать, запил. А народ, конечно, воспользовался его неспособностью, просто обманывал его, и технику скупали у него за бесценок, чуть ли не за бутылку водки, а выпив, он подписывал все что угодно. Разорили его. А на земле у него были и трансформаторы, и техника, и щитовые домики два или три. Это у него все скупили или обманом взяли. И дом у него был шикарный, колхозом построенный, а он поменял его на однокомнатную квартиру в хрущевке, где сейчас и бомжует. Все было спущено и пропито. Друзья пытались его лечить, сдавали в психушку несколько раз, но толку никакого не получалось. Он невменяем. Когда все имущество распродал, он приходил в автосервис, который был раньше практически его, иногда кто-то просил его разобраться с техникой, что он делал очень умело, поскольку руки помнили. И вот сейчас он еще приходит к автосервису, выжидает, когда к нему обратятся. А у него одна только плата – бутылка. Он выпивает и идет в свой бомжатник. Вот такой образ жизни у него. Так что завтра приходите в 8.30, я посмотрю и скажу вам, что надо делать.