Ромашка, часть VI

Мы пошли к машине. Петр Федорович сказал, что поедем на его автомобиле. Он сел за руль. Владимир Иванович рядом. Я сзади. Когда отъехали, Владимир Иванович обратился к Петру Федоровичу:
– Как эти ребята попали к вам на работу?
– Талантливые парни. Их уже в пятом классе школы прозвали хакерами. Родители у них инженеры. Отец программист. Он с пеленок приучал сыновей к компьютеру. Они могли любой код взломать. Родители старшеклассников, чтобы отучить детей от компьютерных игр, ставили кодовую защиту на домашних компьютерах. А те дети обращались к этим мальчишкам, и они за пять минут взламывали любой код. Отец особо их не журил за это, но строго следил, чтоб они не входили в те сети, в какие не надо. Они, конечно, поступили институт. Их совершенно невозможно было отличить внешне, и они пользовались этим. Частенько они сдавали экзамены один за другого, кому что больше нравилось. На вступительных экзаменах один сдавал и за себя, и за брата устно математику, а второй физику за себя и за брата. На первом курсе близнецы попали под влияние мошенников и залезли куда не следует, соблазнившись деньгами. Были арестованы. Им грозила колония для несовершеннолетних. Отец нанял фирму юридическую, в которой я работал. Я занялся их делом. Конечно, очень жалко было, если такие талантливые мальчишки попадут в колонию. Трудно предугадать, кем они оттуда выйдут. Не скажу, что мне было просто. Пришлось приложить большие усилия, обращаться в высокие инстанции. В общем, взял их на поруки под расписку. В деле они проявляют себя, конечно, очень грамотно на высоком профессиональном уровне. Я доволен ими.
Мы подъехали к конторе «Ремсельтеха». Зашли в приемную. Секретарь встала, открыла рот и ничего не может произнести, смотрит на Владимира Ивановича, а тот как бы не замечает этого удивления. Петр Федорович сообщил, что у нас договоренность с Василием Прокопьевичем о встрече. Она:
– Да-да-да, директор говорил.
– Он у себя?
– Он на территории. Я сейчас ему позвоню.
Она набрала телефон, отвернулась и, прикрыв трубку рукой, стала тихо говорить, но я расслышал, как она доложила:
– Василий Прокопьевич, тут пришли три человека к вам. Один из них – копия Владимира Ивановича до того, как он стал бомжом. Вы знаете, ну совершенно не отличишь. Или это брат-близнец, или какой-то двойник. Абсолютная копия. Уверяю вас. Меня же трудно обмануть, я же была в него влюблена!..
Последняя фраза прозвучала довольно громко. Петр Федорович, видимо, тоже расслышал, улыбнулся.
Минуты через три вошел мужчина лет пятидесяти или чуть побольше, крупного телосложения. Поздоровался с Петром Федоровичем, со мной, потом с Владимиром Ивановичем. Глядя на него, назвал себя. Владимир Иванович промолчал. Василий Прокопьевич подошел к двери своего кабинета, открыл, пригласил:
– Прошу, проходите.
Мы прошли, сели за приставной столик с одной стороны. Хозяин кабинета сел напротив. Воцарилась тишина. Мы с Петром Федоровичем молчали. Владимир Иванович тоже. Василий Прокопьевич не выдержал:
– С чем вы пожаловали к нам?
И тут Владимир Иванович, видимо, тоже не выдержал:
– Ты шо, не узнаешь меня? Али придуряешься? Может, ты бомжа во мне видишь? Це я, Владимир Иванович Казаков. Я хозяин и владелец фирмы, которой ты директор. Или ты за эти семь лет, которые я бомжевал, вжился в роль хозяина?
Тот открыл рот:
– Я того, я это…
– Так что, ты и директор, и фирмой командуешь?
– Я это, я того, я это…
– Ладно, давай ключи от моего сейфа.
А тот смотрит и никак не может назвать Владимира Ивановича его именем.
– Что смотришь? Не узнаешь во мне бомжа, который валялся здесь в пыли, в грязи, которого можно было пнуть ногой? Это я валялся. То другая жизнь была. Давай ключи!
Василий Прокопьевич подошел к своему сейфу, достал ключи, подал. Владимир Иванович подошел к другому сейфу, я сначала подумал, это тумбочка, покрытая скатеркой, на которой стоял приемник. Владимир Иванович отбросил скатерку, открыл сейф, говорит:
– Васька, гляди, вот мой паспорт. И документы тут все мои уставные. Вот свидетельство, что я учредитель фирмы. А ты до сих пор не узнаешь меня? Я это, я, Казаков Владимир Иванович. Вылечили меня.
Он что-то взял в сейфе, какую-то коробочку с фотографиями, открыл, стал рассматривать. Смотрю, у него по щекам побежали слезы. Он одну фотографию положил, взял вторую. Смотрю, и у Василия Прокопьевича слезы на глазах заблестели. Петр Федорович меня взял за руку, чтоб я не сказал ничего и не перебил этого момента.
Так они стояли. Владимир Иванович смотрел на фотографию, положил, посмотрел на Василия Прокопьевича. И тот вдруг:
– Владимир Иваныч, прости нас. Мы делали, что могли. Прости нас. Виноваты мы перед тобой…
– Ладно. Пройдено.
Петр Федорович поднялся. Я тоже.
– Василий Прокопьевич, вам, очевидно, хочется поговорить тет-а-тет. Дайте нам сопровождающего, мы посмотрим ваше хозяйство.
– Да-да-да, – он достал платок, вытер глаза, подошел к столу, нажал кнопку: – Вызови, пожалуйста, Николая.
Через пару минут вошел мужчина лет сорока и замер, глядя на Владимира Ивановича. Василий Прокопьевич сказал ему:
– Покажи, пожалуйста, товарищам наше хозяйство. Покажи все, что они захотят увидеть.
Тот стоял, не двигаясь, и глядел на Владимира Ивановича. Петр Федорович обратился к нему:
– Ну, идемте.
Тот сделал два шага к двери, оглянулся, наконец, вышел из кабинета, подошел к секретарше:
– Слушай, кто там? Кто у Сивого?
– Не знаю, то ли брат-близнец, то ли двойник какой-то, ну чистая копия Владимира Ивановича, уж мне-то ты можешь поверить.
Николай повел нас вначале в механический цех, где был довольно приличный для колхозной мастерской станочный парк. Там были пара токарных станков, фрезерные, сверлильные, шлифовальные. Достаточно, чтобы производить ремонт техники. Перешли в сварочный цех. Там стояли электросварочные посты и посты газовой сварки. Вторая половина цеха была отведена, как сказал Николай, под ширпотреб. Здесь делались ворота, попроще и узорные, калитки, оградки, очевидно, на могилки, а также, очевидно, на балконы. В общем, выполнялись заказы, на которые, по словам Николая, можно было хоть что-то заработать. Показал складские помещения, правда, пустые. Только запчасти там были складированы, которые в связи с подготовкой к посевной или к уборочной изготавливались на своих станках. Покупных запчастей не было. В одном из складских помещений стояли два вагончика на колесах. Их строители называют прорабками, а монтажники – бельдышками. Очень аккуратненькие. Стояли на колодках, прикрытые пленкой. Николай сказал:
– Это имущество было нами спасено, когда у Владимира Ивановича случилось несчастье, погибли жена его и сын, он слетел с катушек, и нехорошие люди просто начали его грабить. Забирали у него ценные вещи за бутылку водки. Здесь мы храним, что нам удалось уберечь от расхищения. А он, превратившись в настоящего бомжа, приходит, здесь сидит в ожидании, что ему дадут какую-то работу, чтобы скорее бутылку получить. Все его счастье – выпить. Что мы ни делали, пытались вылечить – ничего не удавалось. И деньгами сбрасывались, чтобы его лишние дни в лечебнице подержать. У всех опустились руки. Вначале боролись, и в баню водили, и следили за ним, но все бесполезно. Совершенно спился… А вы не скажете, кто там сейчас остался с Сивым?
– Это и есть Владимир Иванович.
– Не может быть! Но очень похож.
– Не сомневайтесь, это он. Две недели назад или чуть побольше его положили в медицинский центр, где по методике одного из врачей вылечили его, и сейчас он вполне дееспособен. Память к нему вернулась. Работать он может, как и прежде, так что теперь это ваш начальник, поскольку эта фирма принадлежит ему. Дальнейшая судьба предприятия будет зависеть от отношений трудового коллектива и Владимира Ивановича.
– Не может быть! Ведь он же был совершенно невменяемый.
– Да, что было, то было, но прошло.
Раздался звонок.
– Звонит Седой, просит вас подойти к нему.
– Кто такой Седой?
– Директор. Сивый – его фамилия, но мы между собой зовем его Седой, – пояснил Николай.
Мы вернулись в кабинет директора. Там сидело четверо: Владимир Иванович, Василий Прокопьевич и еще два человека. Один из них назвался Соболь, а другой Краб. Один главбух, второй завхоз. Владимир Иванович сообщил, что в принципе договоренность есть, они по совместительству будут работать, но просят кое-какие разъяснить вопросы. Петр Федорович сказал:
– Вот, пожалуйста, телефон Пети-Вани. Звоните. Они ответят на любой вопрос. А завтра в девять часов они подъедут сюда. Если они вам покажутся слишком молодыми, не сомневайтесь, это не помешает им ответить на любые ваши вопросы как по вашей фирме, так и по фирмам «Лотос», «Ромашка» и по всем фирмам, которые арендуют землю у «Лотоса», и насчет фермеров тоже. Завтра, – обратился Петр Федорович к Василию Прокопьевичу, – Кирилл Петрович заедет за вами, и мы встретимся в воинской части.
Утром мы с Владимиром Ивановичем на моей машине заехали за Василием Прокопьевичем и отправились в воинскую часть. У ворот уже ждал Петр Федорович. Дежурный нас пропустил и показал, где припарковаться. Как только мы припарковались, подошел капитан и сообщил:
– Полковник ждет вас.
Мы отправились вдвоем с Петром Федоровичем, который попросил двоих наших спутников подождать нас. Полковник встретил нас, назвался зампотехом и сказал:
– Вот, пожалуйста, документы. Вчера проверили по ведомостям, все соответствует.
Мы выразили желание осмотреть оборудование и убедиться в его добротном состоянии. Полковник приказал капитану проводить нас. Мы предупредили, что с нами еще два человека. И вот мы отправились всей компанией на экскурсию. Когда Владимир Иванович и Василий Прокопьевич увидели и оценили богатство воинской части, понимая, что они могут все это заполучить в свое распоряжение как приобретение «Ремсельтеха», у них заблестели их крестьянские, кулацкие глаза, особенно когда они зашли на склад запчастей и увидели законсервированные двигатели тракторов «Беларусь». Василий Прокопьевич спросил у меня:
– Сколько все это стоит? Я готов дом свой заложить, чтобы только это выкупить. Выкупите, пожалуйста!
Мы вернулись к полковнику говорить о цене и сообщили, что если нас цена устроит, то мы возьмем все оптом. Он позвонил, подошел майор, представился начфином. У него было все подсчитано. Мы стали вникать в подробности. Конечно, я мало что понимал, зато Петр Федорович отлично разбирался в цифрах касательно списываемого имущества и того, как оно оценивается. Была подсчитана общая цена. Потом они с начфином поговорили еще на своем языке, непонятном мне. Еще что-то подсчитали, в том числе какие-то проценты.
Написали на листке итоговую цену, между собой договорившись. И Петр Федорович сказал мне, что военные могут за такую цену отдать нам все, что у них на складах, но с таким условием, чтобы через три дня ничего, ни одной гайки, здесь не было. Я спросил зампотеха:
– А  транспортом поможете?
– Поможем. Выделяю три «Урала» и два трейлера.
Петр Федорович еще раз взглянул на листок с ценой и сказал:
– Давайте счет. Пятьдесят процентов оплатим сразу, а остальное – когда будет вывезена последняя гайка.
Начфин и зампотех переглянулись. Начфин говорит:
– Давайте так. Не пятьдесят, а тридцать процентов перечислите на этот счет сейчас. Можете?
Я говорю:
– Да, смогу.
Он дал мне номер счета. Я перечислил деньги. Он куда-то позвонил и получил, как я понял, подтверждение, что перевод пришел.
Зампотех сказал, что сейчас придут «Уралы», и велел капитану вызвать бригадира работников, которые займутся погрузкой. Капитан вышел. Минут через пять зашел мужчина лет 45-ти. Полковник обратился к нему:
– Подработать хотите?
– Кто ж в наше время в нашем положении не хочет подработать? Если заплатят, то почему бы и не поработать.
– Надо погрузить имущество и отправить на фирму «Ремсельтех». Сколько вас человек?
– Шесть.
– Вот представители фирмы. Договаривайтесь об оплате.
Мы вышли для этого из кабинета. Петр Федорович спросил, имеются ли в бригаде водители с удостоверениями. Оказалось, что там все водители категории B и C. Договорились о цене, и Петр Федорович добавил условие, что платит половину вперед на карточку, а половину – по завершении работ.
– Но учтите, если во время погрузки-разгрузки замечу, что будете пьяные, то вторая часть не будет выплачена.
Бригадир сказал:
– Обижаете. Мы все семейные и надеемся, что вы нас и еще раз пригласите на работу.
Владимир Иванович вставил свое слово:
– Работы для вас будет достаточно, если выполните обещание сделать работу хорошо и без алкоголя.
Подъехали три «Урала». Василий Прокопьевич проверил, что краны на шасси «Камазов» в рабочем состоянии, как и кран на шасси «Зила».Началась погрузка оборудования. Работа закипела. Загрузили «Уралы» из складских помещений. К одному из «Уралов» прицепили дизель-генератор. Загрузили два трейлера. Василий Прокопьевич сам сел за один кран на камазовском шасси. Трое ребят сели на трактора с загруженными прицепами, другие на грузовики. И колонна двинулась. Зампотех выделил для сопровождения ВАИ.
Когда колонна прибыла на базу «Ремсельтеха», быстро разгрузились. Всех пригласили в столовую, накормили, и потом бригада отправилась за второй партией. За день сделали три рейса. Утром загрузили остатки. В последней колонне были два заправщика, один с соляркой, другой с бензином, несколько бочек машинного масла. Я зашел к полковнику и сообщил, что поехала последняя гайка.
– Давайте рассчитаемся.
Он вызвал начфина. Зашел майор и дал номер другого счета для перечисления оставшейся суммы. Я перечислил и попросил поставить на документах подписи, печать и штамп «оплачено». Я забрал все документы, распрощался и доставил груз на место.
Там Владимир Иванович и Василий Прокопьевич занимались организацией работ. В отдалении готовилось место под заправщики. Работа кипела.
Также продолжались работы на купленной земле. Ольга выезжала для контроля за ними.
Тут я вспомнил, что у меня осталась всего неделя отпуска. Я сказал Ольге, что должен ехать в Питер. Она ответила:
– Я с тобой.
Я не возражал. И на следующий день мы объявили, что уезжаем в Петербург. В этот же день пришло судебное уведомление, что мы можем вступать в права собственности и забирать, что причитается по решению суда. Петр Федорович предложил нам одно из зданий, где была ювелирная мастерская, отдать в распоряжение мальчишек, чтобы они осуществили свою мечту создать аналитическо-инженерный центр. Мы не возражали. Петр Федорович позвал парней и торжественно объявил им:
– Учредители Ольга Петровна и Кирилл Петрович награждают вас за вашу работу и предоставляют вам в полное распоряжение трехэтажное здание со всем имуществом, находящимся в нем.
Они одновременно подпрыгнули, взвизгнули «ура!»
– Когда можно занимать?
– Да хоть сейчас.
– Мы сейчас и поедем, – и они исчезли с этими словами.
Петр Федорович с грустью воспринял наше объявление об отъезде в Питер. Ольга сказала ему:
– Петр Федорович, я же все понимаю. Я вижу, как Екатерина Федоровна к вам относится и как вы к ней.
Я заметил, что Петр Федорович покраснел, застеснялся:
– Ольга Петровна, в мои-то годы…
– Правильно сказал поэт: любви все возрасты покорны.
На следующий день после этого разговора мы передали все полномочия Петру Федоровичу и двинулись в путь на Ольгиной машине. Заехали в ее дом, пробыли там сутки и покинули его на следующее утро, попрощавшись с Марфой Тимофеевной, которая натолкала нам в багажник всякой всячины в боксах, подписанных, до какого срока надо все это употребить. Ольга грустненькая спросила:
– Можно я сяду на заднее сиденье?
– Можешь даже прилечь.
Марфа Тимофеевна предусмотрительно положила в машину подушку и плед. Я выехал на федеральную трассу и, соблюдая все предписания дорожных знаков, направил автомобиль в сторону Москвы и Санкт-Петербурга. Ольга прилегла. Мне показалось, она заснула. Я вел машину осторожно, без рывков. Прошло часа два или больше, Ольга проснулась, облокотилась на переднее сиденье. Очевидно, увидела впереди знак «едальня и спальня», говорит:
– Я бы кофе выпила.
– Ну что ж, заедем в кафе.
Подъехал к придорожному кафе. Мы зашли. Спрашиваю:
– Почему ты грустная?
– Не знаю. Мы с тобой в таком темпе прожили эти два с половиной месяца, столько всего сделали…
Мы добрались до Санкт-Петербурга, приехали ко мне на квартиру. Машину поставили в гараж. Забрали коробки, корзины, уложенные Марфой Тимофеевной, занесли в дом, где я отсутствовал три месяца. Выходить на работу послезавтра. Ольга навела порядок кое-какой. Мы поужинали и завалились спать.
Утром я предложил:
– Давай я тебя покатаю по Санкт-Петербургу.
Она согласилась. Мы позавтракали и поехали. Поехали, конечно, по центру, по набережным. Нигде практически не остановишься. Поэтому осматривали Питер из окна. Из меня гид неважный, но то, что знал, я рассказывал. Я видел, как у Ольги блестели глаза, как она смотрела кругом, как воспринимала все.
А на следующий день мне надо было идти на работу. Спросил Ольгу, чем она займется.
– Я найду, чем заняться. А ты, если можешь, долго не задерживайся.
– Хорошо. А ты останешься в Питере?
– Не знаю.
Я ушел на работу. Когда пришел в отдел, Тамара Ивановна увидела меня:
– Наконец-то появился! Тебе сейчас будет, влетит, влетит от начальника.
– А что, он уже на месте?
– На месте.
Я постучал в кабинет к нему, вошел.
– А! Это телевизионный герой! Ты где шатался три месяца? Я тебе когда говорил позвонить?
– А у меня не было связи.
– Расскажи, расскажи… В интернете все о нем заботятся, даже издать книгу хотят… Это ж надо!.. – и вдруг начальник поменял тон: – Слушай, Кирилл, это действительно тебя вот так арестовали, обвинили в чем-то?
– Да, вот так.
– Да как это так?
– Да вот так. Решил отдохнуть, и вот тебе раз…
– Слушай, я читал отзывы. Тебе что, действительно удалось оторвать детей от этих страшилок, стрелялок?
– Да я и сам не знаю, как это получилось.
– Ну молодец! И что теперь?
– Женился.
– Вот так потерял я еще одного монтажника. Что, увольняться будешь?
– А как догадались?
– Да по глазам видно. Что я, первый раз, что ли, вижу счастливого человека. Кто она?
– Бизнес-леди.
– Красивая?
– Очень красивая.
– Ты все отгулял отпуска?
– Нет, за этот год не отгулял.
– Давай бери отпуск еще, а потом будешь решать, останешься или уволишься. Я понял, что ты вошел ко мне с настроением уволиться.
– Как догадался?
– Много живу, много с вами общаюсь. Очень жаль, что уходишь. Я готовил тебя на свое место. Но что поделаешь? Любовь, она такая вещь. Давай бери отпуск. Я подпишу отпуск и сколько нужно без содержания.
Я поблагодарил его, написал заявление на отпуск. Показал Тамаре Ивановне справку из милиции, что мне еще дополнительные дни к отпуску причитаются.
На радостях вернулся домой. Ольга сидела с ноутбуком, что-то выписывала, что-то смотрела. Мне показалось, что она обрадовалась, когда я пришел и сказал, что я свободен на целый месяц еще.
– Это как же тебе дали еще отпуск?
– А так. Я сказал начальнику, что я женился на самой красивой женщине, и мне начальник сказал: иди и наслаждайся жизнью.
Мы провели с Ольгой десять дней в Санкт-Петербурге. Ездили в Петродворец, Гатчину, Пушкин, Павловск. Но я понял, что меня больше тянет туда, на юг. Ольга там активная. Я видел, что она не привыкла отдыхать. Через десять дней отдыха она мне вдруг заявила:
–Поедем назад, я наотдыхалась.
– Что там делается?
– Там запустили цех по розливу воды.
Мы собрались и уехали туда, где будем строить дом, который хотела Ольга и я уже хотел. Теперь мы вместе будем строить дом и жить в этом доме.
Вот так началась моя жизнь здесь, на этой земле.