Писательские ритуалы-1

Услышала от человека, резко прекратившего писать своеобразные тексты, что пишут лишь для самооправдания и обвинения других.
Неправда!

Не люблю убирать квартиру, потому что надо выбрасывать старое, а ведь оно когда-то было любимым и хранит память о людях и временах. И вот я берусь переводить память о вещах в бумажный формат, ведь абзац в тетради меньше, чем целые вещи. Убираю для того, чтобы через вещи вспомнить события, описываю события и выбрасываю вещи, а тексты-"некрологи" с их грустинкой очень близки моему характеру. 

Есть ли в них обвинения?
Да, немного есть. Вспоминаю событие, ищу ему объяснение и, бывает, останавливаюсь на слове "зависть". Иногда, пытаюсь понять характер, закапываюсь в историю, и там нахожу оправдание. Но если есть оправдание, значит, было и обвинение, не так ли? Если что-то не очевидно, это не значит, что оно отсутствует.

Итак, один очевиднейший ритуал - начать с уборки. Она напоминает о прошлом, внутри заваривается каша, её остаётся только выложить из кастрюльки, в которой долго кипела.

Второй - вода Николинская. Я прочитала книгу Николая Друзьяка, в которой он воспел эту изобретённую им особенную лечебную воду. Заказываю три баллона по 19 л и при каждой заминке иду наливать себе глоток целебной воды. На обратном пути у меня готов как минимум абзац свежего текста с неожиданным поворотом событий или изгибом мысли.

Третье - тёплый валенок для ног. Готовый электрический не радует, лучше сшить его из каких-то шерстяных вещей и внутрь класть бутылку с горячей водой. Когда голове холодно, а ногам тепло, мысли бегают довольно шустро. Напомню здесь о том, что наилучшая температура воздуха для снабжения мозга кислородом - это семнадцать градусов Цельсия. При этой температуре руки не замерзают, но тёплый жилетик не помешает.

И это мой четвёртый пункт - приоткрыть окно и надеть любимый меховой жилет. Семья знает, что если я в этой одёжке, то забалтывать меня не надо. Злиться не буду, нашей семье злость не свойственна, но и выслушивать так, как обычно внимательно выслушиваю, не буду, потому что переполнена своим собственным содержанием.

Пятое. Если писать надо, а мысль подзастряла, и фрукты из холодильника мне помогли слегка переключиться, то беру свои старые дневники и начинаю их почитывать. Вскоре возникает жуткое желание что-то растолковать, придумать новые версии событий, восстановить в памяти последовательности, углядеть со своим новым опытом то, что раньше было искомым ответом. И всё это хочется записать. Быстренько набалтываю на диктофон, а потом на сохранившемся желании начинаю писать то, что надо, а не то, что само рвётся на бумагу.

Шестое. Звоню. Без разницы, кому. Например, на горячую линию долголетия с вопросом о новых интересных курсах. Разговор с доброжелательным человеком снимает какие-то заморочки, доказывает мне мою интересность, обаятельность, нужность людям, и после этого очень приятно выражать себя в тексте.

Седьмое. Надо много двигаться. Чуть пауза, сразу же включаю приложение с 4-минутной табата-тренировкой. Она интенсивная, и после неё писательство - это отдых.

Сам этот текст возник как часть ритуала: когда в подсознании возникает некое торнадо, я контролирую его при помощи вопросов, а ответ записываю. Открыть тетрадь, расписать ручку и начать выкладывать внутренние тревоги. Это было раньше, теперь нажимаю на кнопку телефона. О способах обращения с телефоном можно ничего не говорить, потому что через несколько месяцев они изменятся. Предполагаю, что и этот текст - некролог умирающим ритуалам, сопровождавшим меня полжизни. Упокойтесь с миром, дорогие.