Часть 1
Закатное марево
и поцелуи
пропали.
Пустыня -
осталась.
Ф.Г. Лорка, "Пустыня",
пер. М. Цветаевой
Три года спустя.
Мотор не заглох, а умер, это я по звуку понял.
Свой бронированный джип я прозвал Ковчегом, он служил мне не хуже, чем тот, другой - Ною, и я удивился, коли честно. Два года мне везло так, что легенды сочиняли, и вот те на: застрял в тридцати километрах от Белой Крепости, а в бутылке воды на три пальца.
И песок, куда ни глянь, песок.
Метеорологи, как всегда, наврали. Дымовая завеса, окутавшая землю после падения астероидов, продержалась всего два месяца, а не обещанный год, и те, кто не погибли от землетрясений, цунами и ужаса, эти два месяца успешно пережили. А вот силу смещения магнитных полюсов ученые, напротив, недооценили. Газеты кричали о втором ледниковом, а вместо этого уже через год планета сменила цвет с синего на оранжевый. Тысячи километров пустынь, пампасов и выжженных степей.
Я надел черные очки, повязал бурнус так, чтобы защитить нос и рот, достал из багажника ящик с инструментами и засунул его в рюкзак, туда же кинул кристаллы. Благодарно похлопав Ковчег по раскаленному капоту, я двинулся строго на юг, не оглядываясь.
Люди боялись пустыню - из-за песчаных и пыльных бурь, неприступных дюн, зыбучих песков, жутких аномалий, о которых ходили слухи. Но думаю, прежде всего, их пугала неизвестность. Как дикари тряслись от страха перед закатом, не зная, взойдет ли снова солнце, так и мы теперь боялись неизведанного мира.
Группы выживших ютились возле источников воды, прячась за старыми крепостными стенами или отстраивая новые заслоны от беспощадной природы. Я мало смыслил во внутреннем устройстве этих общин, но мне претили атмосфера отчаяния и запах жестокости, витавший в новоявленных царствах.
В поселениях я появлялся, чтобы обменять кристаллы на воду, патроны, еду и информацию: о бандах, о каннибалах и, главное, о бурях.
Пустыню я любил. Мы вроде как понимали друг друга. При первой встрече, почуяв в ней прирожденную убийцу, я признался, что буду рад сдохнуть в ее огненных объятиях, и с тех пор она из вредности всякий раз отпускала меня с миром. Как в анекдоте про мазохиста и садиста: "Помучай меня...//Нет, не буду".
Склоняясь прежде к строгому атеизму, после апокалипсиса я впал в неизбежное язычество: в пустыне мне виделся вредный божок, над шутками которого надо смеяться, даже если тебе больно.
Вот и сейчас пустыня отобрала у меня Ковчег, как будто приревновала, зато кристаллов подарила аж тридцать пять, славный урожай. Я достал из мешка самый маленький светло-голубой камешек и бросил в бутылку, наблюдая, как он с шипением растворяется в остатках воды.
Знакомый химик объяснил мне, что в кристаллах содержится соль, карбогидрат и электролиты, поэтому вода, насыщенная кристаллом, притормаживает неизбежное в наши дни обезвоживание.
Проблема не только в хронической нехватке воды. Ветер - вот настоящий враг. Сильный непрерывный ветер мгновенно высушивает пот, который в жару выделяется постоянно, таким образом, запускается убийственный процесс выпаривания влаги из организма.
Недра пустыни рождают спасительные кристаллы ночью, но мало кто решается залезать так далеко.
Итак, я шел к самому большому поселению людей на много километров вокруг - Белой Крепости. Своим названием она была обязана окружной стене, впрочем, давно не белой, а серой в бурых разводах. Я не любил это скопище альф, узурпировавших доступ к воде, и их безропотных рабов. Но в Белой давали лучшую цену за кристаллы... А еще сурово карали преступивших закон. В прошлый мой приезд над главными воротами висел труп пацана, к его рукам была прибита табличка: "Я украл воду".
При каждом шаге мои ноги проваливались в рыхлый песок, и через четыре часа натруженные связки начали ныть, я полоскал горло последним глотком воды и аккуратно выплевывал воду обратно в бутылку. К седьмому часу сознание начало уплывать, в ушах стоял звон, и тут пустыня, вступая в нашу с ней излюбленную игру, приглушила ветер и вывела меня к твердым пескам.
***
- Вы гляньте, кто явился! А ты, Том, говоришь, "загнулся", - Джек попытался шлепнуть меня пониже спины, но я увернулся и проскользнул к стойке, где старик Том рубил на ровные кубики мякоть кактуса.
- Херово? - Том смерил взглядом мою бледную рожу и налил стакан мутной воды.
Я выпил залпом и попросил:
- Еще.
- Обнаглел, красавчик, - Джек не унимался. - Хотя, знаешь, у меня для тебя всегда найдется живительная влага, чистый белок...
- Отъебись, - второй стакан я пил, не спеша, задерживая воду на опухшем языке.
И все же я поражался этому извечному вниманию ко мне, иногда думал: "Что будет, если откроется, что я омега?"
Выдавать себя за бету не составляло труда. После того как Его не стало, затяжная депрессия нарушила мой гормональный фон: запах исчез, течки проходили редко и почти незаметно. Врачи говорили, это нормально, что мне нужен полный покой, и все вернется на круги своя.
Но согласитесь, апокалипсис - это не то, что обычно подразумевают под "полным покоем".
Я до сих пор со смехом вспоминаю свою последнюю течку полгода назад. Я ушел в недельный рейд и ночевал у Кривых Барханов в Ковчеге, продуваемом насквозь полночной стужей западных пустынь. Могу теперь совершенно авторитетно заявить, что ничто так не снимает сексуальное напряжение, как дрочка ледяными пальцами, особенно если один негнущийся от холода засунуть себе в задницу. А уж когда Ковчег окружили одичавшие псы (их прозвали горбунами за выпуклое строение хребта), то мне и вовсе стало не до томных потягиваний в заду: одной рукой держался за член, второй - отстреливался. И матерился, как сапожник.
Но на безомежье сойдет и бета, а омег в новом мире не хватало почти так же, как воды. Они были либо старше тридцати трех и, как следствие, уже с мужьями, готовыми порвать глотку любому, кто покусится на их сокровище, либо тем самым процентом "оставленных" по причине здоровья или проваленных тестов. Встречались редкие исключения вроде меня или вот Ариэля...
- У нас радость великая, - протянул Джек, - в Ариэле омега проснулась, - альфа мотнул головой в угол, где обычно веселый и языкастый парень горестно ссутулился над коробкой с кореньями. - Бои назначили на завтра, тройка победителей получит право обслуживать наше солнышко. Так, Ариэль? - Джек свистнул, Ариэль дернулся и ссутулился сильнее. - А пока Тому выдали автомат, и он сторожит девственный зад мальца.
- У Тома стручок ссохся от старости, вот он теперь у нас за благонадежного, - крикнул бородатый альфа, и шумная компания за столом взорвалась хохотом. - Эй, Ариэль, а я на бои записался, будешь болеть?
Даже так... тройка...
Ариэль был одним из местных мальчиков на побегушках, выполнял грязную и муторную работу.
Случай Ариэля принадлежал к самым гнусным страницам в истории Эвакуации. Дело в том, что детям с неопределенным статусом зеленый браслет не выдавали по умолчанию. Спасать кота в мешке считалось "нецелесообразным". Большинство из брошенных малышей и подростков погибло в первые недели, но некоторые выжили, прибились к поселениям и готовы были на все ради крепких заслонов от бурь и суточной нормы воды.
- Нужны сводки, - сказал я, выкладывая на грязный прилавок шесть крупных кристаллов.
Брат Тома, Фрэнсис, заведовал метеостанцией в Белой Крепости, он сам ее создал по прототипу той, в которой работал еще студентом.
Фрэнсис, как и многие беты, отличался дальновидностью и умом. Три года назад, пока все лихорадочно таскали еду, драгоценности (да, нашлись идиоты) и оружие, Фрэнсис под шумок уволок с Центральной Гидрологической станции полный набор -метров и -графов, но главное: осадкомер и метеозонд, именно эти две крошки позволяли предсказывать бури с точностью до часа.
Том покосился на кристаллы, но брать не стал.
- Нынче крупная рыба.
- Какая, нахрен, рыба?
- Такая, про которую всем стоит знать, но не все узнают.
- Сколько?
- Двадцать.
У меня останется пятнадцать кристаллов, на воду и пули хватит, но... Хотя какое, ****ь, "но", без сводок не понадобится ни вода, ни пули, ничего. Мертвецу ничего не нужно. Я выложил на прилавок еще четырнадцать кристаллов.
Том тщательно пересчитал и смахнул кристаллы в пакет, ненадолго исчез под стойкой. Я знал, что у него там сейф.
- Помнишь бурю на третью неделю после солнцестояния? - Том нагнулся вперед, и я почувствовал кислое дыхание на своем лице. - Помнишь, как деревеньки в округе засыпало по крыши, а у нас выжили те, кому места в подвалах хватило? - Я помнил, тогда я закатил Ковчег в пещеру за барханами и после откапывался с неделю. - Так вот, парень, к нам движется папаша той бури.
- Когда?
- Я советую в пятницу, к шести вечера найти себе надежное укрытие. И еще, ты мне нравишься, Лейв, так что... надумаешь снова ныкаться в своем Ковчеге, улетишь, как Элли в домике, прямиком в рай.
В пятницу - это через два дня. Том не знает, что Ковчег сдох, а ходить за кристаллами пешком...
Видимо, на моем лице отразилась усиленная работа мысли, потому что Том лениво заметил:
- Ты знаешь, как получить место в подвале.
Я знал.
Как было сказано, в безомежье сойдет и бета. Особенно если это красивая, строптивая бета, которая щелкает затвором возле твоего уха при попытке зажать ее в темном углу.
Я усмехнулся и направился к выходу. Не дождетесь. Помирать, так помирать.
- Если такой гордый, - догнал меня голос Тома, - дуй в Крепость Рока!
Я вынырнул на залитую солнцем улицу и на секунду ослеп. Воздух подрагивал от жары, и тишина стояла такая, будто все живое вплавилось в белые стены домов, я прислонился к тенистому уступу сбоку таверны и задумался.
Послать человека в Крепость Рока было у нас чем-то вроде расхожей шутки.
Говорили, что за ее стенами райские кущи.
Говорили, что на главной площади бьет фонтан.
Говорили, что омег там много, и их уважают, как в прежние времена.
Еще говорили, что завидев незваных гостей, они дают предупредительный залп в воздух, а следующий - в цель.
А, может, Том не шутил. Мысли текли лениво, увязая в топкой духоте. Том, в сущности, мужик незлой, он же не знает, что я теперь без колес, а до Крепости Рока тысяча с лишним километров.
Я подумал, что техника в пустыне изнашивается в пять раз быстрее, и хорошие механики на вес золота даже в райских кущах.
Подумал, что дождей не было с месяц, и солончаки снова стали проходимыми, был бы Ковчег...
- Я могу угнать мотоцикл Джека.
Я не сразу понял, откуда голос, оглянулся и увидел Ариэля возле черного входа.
- Я могу угнать мотоцикл Джека, - повторил Ариэль, было странно видеть, как ожесточилось его лицо: под зелеными глазами залегли тени, а некогда огненно-рыжие волосы потускнели, - а ты домчишь нас до Крепости Рока. - Я молчал, и когда парень заговорил снова, голос у него дрожал. - Ты бы не оставил Ковчег за стенами, ты от него и на два метра не отходишь. Он же сдох, так? Нет у тебя Ковчега...
- Езжай сам. Я-то зачем?
- Я в пустыне пропаду. А ты заговоренный. Том говорит, ты смерть ищешь, и смерть от тебя прячется.
- Том - старый болтун, - я поднял рюкзак с земли.
- Охотники за кристаллами дольше месяца не живут, а ты второй год ходишь, и ни царапины, - Ариэль запнулся, как неопытный игрок прежде чем выложить главный козырь, и все же добавил. - Помоги мне.
"Помоги мне" - как ледышку за шиворот бросил. Откуда он вспомнил эту фразу? Здесь никто никому не помогает. В Крепости Рока, возможно, дела обстоят иначе, но мне туда и не надо. У меня все складывается отлично: мир подыхает, и я за компанию.
Мысли о самоубийстве я не то чтобы презирал, но считал глупыми. Торопить неизбежное, все равно что утопиться перед великим потопом. Я просто хотел найти смерть, как находил кристаллы.
И все-таки... "помоги мне", как кость в горле. В конечном счете спешить некуда, и я уверен, что все кончится на пути к Крепости Рока или у ее ворот.
Я медленно развернулся и подошел к Ариэлю, тот смотрел настороженно: ударят или погладят?
- И где ты собрался добыть бензина на тыщу километров?
- У Джека - зверь, топливный бак на 25, еще 20 солью с водоочистителей.
Итого, сорок пять... Был у меня знакомый, который любил повторять: "Какой прекрасный день, чтобы сдохнуть". Да впрочем, чем черт не шутит.
- Уходим сегодня.
Ариэль расцвел. Парень не знал про бурю: два дня, чтобы сделать тысячу километров в пустыне на мотоцикле. Почти фантастика.
Но в чем-то нам повезло: сегодня полнолуние, в ночь мы, конечно, много не сделаем, но оторвемся от разъяренных альф, у которых из-под носа увели непокрытую омегу.
- В девять возле западной башни, успеешь?
Ариэль так решительно кивнул, что я уточнил:
- Ты ведь никого убивать не собрался?
- Убивать...нет.
- В девять. Опоздаешь, значит, не судьба.
***
Казалось, земля под ногами дрожит. Мусоровоз Тома тарахтел на всю крепость, когда это ржавое чудище выехало за ворота ровно в девять и повернуло не налево, к выгребным ямам, а ко мне, притаившемуся у западной башни, первой мыслью было: "Развели, как лоха". Но мусоровоз?! Какого...?!
Громадина пару раз чихнула и заглохла, мигнув фарами мне в лицо, дверь открылась, и на подножку спрыгнула тонкая фигурка, явно не принадлежащая грузному Тому.
- Что за хрень? - спросил я. Ариэль сжимал в руках автомат, и просто светился от гордости.
- Том сломал ногу и не смог вести мусоровоз, - возбужденно затараторил парень. - Просить заменить кого-то, кроме меня, он не хотел, потому что за вывоз мусора он получает сверх литр, а с другими пришлось бы делиться, но меня-то он должен сторожить, ведь за это он тоже получает сверх литр. Короче, Том всучил мне автомат и сказал вывести мусор, а в поклонников, коли что, стрелять. Ха! Автомат дал! Прикинь?
- Сломал ногу? - это то немногое, что я разобрал в сбивчивой речи Ариэля.
- Ну...кто-то...что-то...случайно...разлил, и Том упал...Но автомат! Это ж круто! Круто?
- Мотоцикл где?
- Так в кузове! - Ариэль оббежал мусоровоз и ловко свинтил задвижки, распахивая дверцы.
Не соврал парень, мотоцикл у Джека был зверь, двигатель - япошка: 4-цилиндровый рядный на 250 лошадиных, стальная облицовка - конечно, от немцев; колеса двадцать один дюйм...
- Я даже не хочу спрашивать, что сломал себе Джек, - пропыхтел я, скатывая мотоцикл. - Держи, это тебе.
Я водрузил контейнер с бензином на багажник и принялся затягивать ремни.
- Что это?
- Подушка, - рюкзак с моими пожитками влез у задних грузовых площадок. Отлично, осталось проверить тормозные диски...
- Зачем?
- Под задницу, через два часа будешь на нее молиться. На подушку в смысле, - что-то мне не нравится левый, кривит... - На мотоцикле ездил?
- Ага!
- Не ври.
- Нет...
- Держись, как можно ближе ко мне, не делай резких движений, почувствуешь, что вырубает или еще что - хлопни меня по плечу.
***
Я мчусь, и внутри горячо.
У скорости - мое сердце, у ветра - дыхание. Все найдено и тут же потеряно, небо злится и слепит луной...
Сто лет не гонял на байке, какой же кайф!
Ариэль вцепился намертво, спасаясь за моей спиной от леденящих боковых потоков. Через полчаса адреналин поутих, и я плавно сбавил скорость, опасаясь сойти с твердой полосы. Я планировал добраться до Кривых Барханов, сделать сотню километров после и устроить привал на ночлег. За Кривыми Барханами начинались территории, о которых ходила дурная слава, и если нас вздумают преследовать, то дальше них не полезут.
Днем я не успел отдохнуть, покупал воду, еду и завершал "дела земные", так что я радовался ветру, который прогонял сон, но через два часа холод добрался до костей, а пальцы, сжимающие руль, закаменели.
Барханы возникли перед нами вдруг, целиком, силуэтами гигантских чудищ, я подумал, что Ариэлю, должно быть, страшно пересекать современный Рубикон, а значит, надо все сделать быстро, как зуб выдернуть. Под рев мотора мы проскочили узкое ущелье меж изогнутых стен и вырвались к дюнам.
В лунном свете нетронутый песок отливал сиреневым, и тишина пахла волшебством, я вырулил на пологую часть в полуметре от острого гребня и сбавил скорость до двадцатки.
- Ты не спишь? - крикнул я, не оборачиваясь.
- Что?!
- Не спишь?
- Как тут можно уснуть?!
Я хмыкнул, через два часа поймет, как.
Скорость продвижения у нас не превышала тридцати, дюны требовали полной концентрации внимания. Заднее колесо нехорошо зарывалось в песок: "Перетащить что ли канистру с бензином к ногам? Уменьшу давление сзади... Нет, останавливаться еще опасней". Через час спина заныла от напряжения, и тут земля стала пологой, а по бокам замелькали белые кустарники корчатки, главного источника топлива в пустыне. Я прибавил скорость, наслаждаясь легким ходом, и вскоре заметил крупные валуны слева от нас, развернулся, вспугнув змею - черная лента метнулась в тень. Камни защитят от ветра и послужат хоть каким-то укрытием. Я вырубил мотор. Два часа ночи, приближалось самое холодное время суток, и на выдохе изо рта вырывался пар.
- Здесь заночуем. Жив?
Ариэль кивнул, слез с мотоцикла и застонал. Вообще, держался он молодцом, с непривычки-то.
Палатка у меня была одноместной, досталась от Него, старая, с заплатками, без компрессионных ремней, но я ее хранил. Рассчитана она была на бравого альфу-походника, так что две омеги поместились в ней без проблем.
Недолго думая, я притянул Ариэля к себе вплотную и накрыл нас тонкой невесомой тканью - одеялом спасателей: весило оно сто грамм, места почти не занимало, и главное - не выпускало тепло.
- Спи, - буркнул я, закрывая глаза. - И не вздумай меня будить.
В ушах все еще стоял гул мотора, а пальцы сжимали невидимый руль.
- А долго мы будем спать? - Ариэль говорил шепотом куда-то в шею, и неожиданно мне вспомнился приют, сироты-омеги жили в отдельном корпусе, зимой топили из рук вон плохо, и мы часто спали парами. Ко мне забирался мой друг Рой, прижимался ледяными ногами, брал за руку и шептал секреты на ушко. Хотя какие у нас тогда могли быть секреты?
- В семь проснемся от жары.
- А в пустыне ведь змеи, да, Лейв?
- Да.
- И скорпионы?
- Да.
- Но они сюда не полезут?
- Не знаю.
- А если меня укусит скорпион, можно я тебя разбужу?
- Сначала проверь, какого он цвета.
- И в каком случае будить?
- Никаком. Если черный, значит, умрешь. Если светлый - к утру оклемаешься.
Недовольное пыхтение и тишина, тепло убаюкивает меня, утягивает в долгожда...
- Лейв...
- Слушай, ты, последний девственник пустыни! Спи!
- Думаешь, я последний?! - ужаснулся Ариэль. - Я попросить хотел...
- Чего?
- Когда придем в Крепость Рока, назовись моим братом, тогда без твоего спроса меня никому не отдадут... А я тебе полпайка за это, а?
Когда придем в Крепость Рока... Когда ад замерзнет... Когда рак на горе свистнет... С такими исходными данными можно обещать, что угодно.
- Никто тебя там не тронет.
- Обещаешь?
- Обещаю.
И мы наконец уснули.
***
Зыбучие пески я чуял.
Воздух над ними сгущался, и, знаю, прозвучит бредово, но тишина будто превращалась в молчание.
Проснулись мы, как я и предсказывал, в семь от страшной духоты, собрались, наскоро позавтракали, вытряхнули сольфуг из ботинок и погнали, сев на успевший нагреться мотоцикл. Часа два ехали без приключений, я выдавал стандартные шестьдесят, несмотря на камни, от которых трясло и выворачивало руль. А потом вдруг моя нога сама отпустила тормоз, Ариэль с громким "Ой!" влетел мне в спину, а я застыл, стараясь не дышать.
- Лейв, что...
- Тихо!
Я вглядывался в песок перед нами: золотистый рассыпчатый, неотличимый от того, что простирался на много километров позади.
Воздух замер, как перед грозой, виски заныли.
Ну давай, дрянь, меня не проведешь...
И он зашевелился, точно песочные часы перевернули, и крупинки начали втягиваться внутрь, захватывая все большее пространство. Я опустил на землю правую ногу и принялся медленно откатываться назад, не спеша, осторожно, словно передо мной не песок, а хищник, лишь бы не заметил. Раз, два, еще чуть-чуть, я крутанул руль на девяносто градусов и газанул.
- Куда мы? - крикнул Ариэль, сцепив ладони замком у меня на животе.
- В обход!
Песок взметался из-под колес, земля за нами бурлила и проваливалась, я выжимал из зверя Джека максимум и лихорадочно искал глазами препятствие, ну же, что угодно! Впереди зачернела впадина, неширокая метра в три - проскочим и, можно считать, спасены: зыбучие пески любят ровные территории и отступают перед первым же холмом, ямой, насыпью...
- Держись крепче! - крикнул я.
Прыжок, секунды полета и тяжелый удар вышибает дыхание.
Сердце билось где-то в горле, и цвета стали ярче: бирюзовое небо, оранжевый песок.
Я мог бы сразу вернуться к прежнему направлению, но перестраховался и сделал круг километров в двадцать.
После дорога шла более-менее спокойно, но на душе осталось мерзкое послевкусие, как если б чьи-то когти из ниоткуда царапнули по горлу и растворились. Ариэль ехал тише воды и ни слова не сказал про палящий зной. Около двух мы сделали привал в тени красных известняковых холмов. Я долил бензин и отшвырнул пустую канистру. Ариэль плюхнулся возле мотоцикла, подложив подушку, и уткнулся лицом в ладони, его волосы слиплись от пыли и пота и торчали, как грязная солома.
- Выпей, - я потряс его за плечо и протянул бутылку.
- Нет..., это твоя...
Ну да, Белая Крепость навсегда вбивает простую истину: "Чужую воду не тронь".
- Пей, у тебя руки трясутся, плохо дело.
Ариэль сделал пару больших глотков, с неохотой оторвавшись от бутылки.
- Сегодня самый тяжкий день, - сказал я, потому что надо было что-то сказать. Не говорить же, что сегодня трудно, завтра будет хуже, а потом конец.
К закату мы вымотались настолько, что я начал думать, все кончится быстрее. Кое-как поставил палатку и влез внутрь, втащив за собой Ариэля. Ночная прохлада принесла облегчение, однако, как бывает при полном измождении, уснуть сразу не получилось.
- Сядь-ка, - сказал я Ариэлю, тот послушно поднялся.
- Что ты делаешь? Ай! Ай!
- Разминаю. Терпи.
- Больно!
- Зато завтра сможешь ехать.
Я с силой массировал худые плечи, прошелся большими пальцами по позвоночнику от затылка до поясницы, растер спину и руки. Скоро вскрики Ариэля сменились на довольные и даже слегка неприличные постанывания. Я мял напряженные мышцы, ощущая, как постепенно расслабляется тело под моими пальцами.
- Готово! - я хлопнул парня между лопаток. - Свободен.
- А ты?
- Что я?
- Давай я тебя разомну.
- Ну попробуй, - я развернулся и снял куртку.
На мои затекшие плечи нерешительно легли руки. Массировать Ариэль не умел, но очень старался, ласковые поглаживания боль не снимали, но успокаивали, и я, кажется, задремал, потому не отследил, как теплая ладонь сползла по моему животу вниз.
- Что ты делаешь? - я перехватил руку.
- А что, - дыхание Ариэля пощекотало ухо, - бетам совсем не хочется...?
Я чуть было не ляпнул: "Без понятия".
- Пора спать, - я натянул куртку и лег, накрываясь одеялом, приподнял правый край, - залезай, чего замер?
Ариэль быстро приткнулся к моему боку.
Я прикрыл глаза, уговаривая сознание погрузиться в лечебный сон, но перед внутренним взором мельтешила оранжевая полоса песка, и меня начинало тошнить.
- Лейв, ты прости меня... Я испугался просто, подумал, вдруг у нас ничего не выйдет, ну и...
- Забей.
- Знаешь, мне впервые в жизни так свезло. Когда во мне омега проснулась, я решил было, все...хана. Я бы, как те другие в Белой, не смог... Даже смекнул, как ловчее покончить со всем - решил, воду украду, хоть вспомню, каково это, когда совсем пить не хочешь. А потом ты появился и помог, а уже завтра мы в Крепости Рока будем... С ума сойти! Может, мне всю жизнь потому только и не везло, чтобы я щас мог вот такой кусок удачи за раз отхватить, как думаешь?
- Не знаю. Ты отдыхай, Ариэль. Завтра рано вставать.
На следующий день жара снова разбудила нас надежнее будильника. Усталость за ночь не рассосалась, но отступила, позволив мне сесть за руль, а Ариэлю прижаться к моей спине. И мы ехали хорошо, вскоре пошли солончаки, застывшие в засуху, и на них я смог выжать аж сто сорок, упиваясь тем, как ветер сдувает жару, а потом пошли твёрдые пески, и я сбросил скорость до восьмидесяти, что тоже было совсем неплохо. А к полудню произошло то, чего я ждал - у нас кончился бензин.
- Что совсем кончился? - Ариэль пнул ботинком пыльное колесо.
- Совсем.
- И что теперь?
- Мы сделали где-то тысячу сто тридцать, значит, до крепости километров двадцать-тридцать.
А через шесть часов буря, если приборы Фрэнсиса не соврали. А они никогда не врут.
- Будем идти, - я надел рюкзак, застегнув пояс на груди и талии.
- А как же мотоцикл?
- Можешь катить его, если охота.
Мы шли молча, войдя через час в подобие транса, я старательно игнорировал тревожные признаки обезвоживания: головную боль, тошноту, слабость. Последнюю воду мы распили утром.
Я уже не помнил, почему так важно идти быстро, ноги ступали тяжело, я будто пробирался сквозь вязкое болото.
В три часа Ариэль упал в песок, по ощущениям это наверняка было все равно что сесть на горячую сковородку.
- Передохнем? - спросил я, понимая, что звучит, как издевка.
- Ты знал, что бензина не хватит? - глаза у Ариэля были мутные, и говорил он невнятно, как пьяный.
- Знал.
- Я не смогу...
- Вставай.
И он встал, и шел целый час, а после упал и закрыл глаза, дыхание у него ослабло, став поверхностным. Я расстегнул замки и скинул рюкзак.
- Что ты делаешь?
- Схватись за шею. Ага, вот так.
Самое трудное - встать: с колена, аккуратно, стиснув зубы. Идти было уже проще. Я отсчитывал шаги, после каждой сотни начиная с нуля и обещая себе, что это последняя сотня.
Ветер неуловимо менялся, зарождалась буря.
- Лейв...
Молчу, говорить трудно, я иду на одном упрямстве.
- Лейв, брось меня.
Блять, просто гребаный вестерн, но вместо раненого дружка Джо - полудохлая омега. Я фыркнул, и из трещинки на губе потекла кровь, жадно облизнулся.
- Брось..., не дойдем.., тупая затея была.
Ветер усилился и бил меня в спину, пустыня хотела помочь, хотела спрятать ее от меня. Смерть.
Ариэль вырубился, его руки болтались плетьми, а я смотрел себе под ноги и, конечно, не заметил черных стен, выросших вдалеке, как мираж.
Я вскинул голову, когда перехватывал Ариэля поудобнее, и ничего не почувствовал, увидев ее, Крепость Рока.
Плотное облако песка взметнулось в воздух, и Крепость исчезла, словно прикрывшись золотым одеялом, но, стоило ветру на время утихнуть, снова проступила угольным силуэтом на голубом небе.
Парень прав, мы не дойдем, хотя до нее всего ничего, может, даже я услышу предупредительный залп в воздух. Я споткнулся, но устоял.
Шаг, припасть на колено, еще шаг, голова, как чугун, а земля прыгает вверх-вниз, шаг...
Он просил меня жить, и я пять долбанных лет дышал этим дурацким обещанием и вот наконец падаю.
Удара я не почувствовал, только щеку обожгло, а в глазах завертелась серая карусель.
И я понял, что все-таки умер, потому что мне чудился Его запах, ближе и ближе. А я и забыл... Его... и вроде бы не Его..., а потом голоса, и я поплыл, легко. "Меня несут, - подумал я, - туда, куда уходят мертвые. Но я не могу идти, и меня несут. А вдруг Ариэля забыли? Ариэль..."
- Все в порядке с твоим Ариэлем, - раздался хриплый голос над ухом. - Молчи и не трать силы.
- Рок, я вызову машину?
- Видимость нулевая. Донесем так! Держи веревку, крепление!
Нет, не Его запах, глубже, мощнее. Правильно, на небесах все должно быть лучше....
Часть 2
Скоро-скоро он узнает, где чужие, где свои.
Он не отбрасывает тени, он идет, как лед через ручьи...
Сплин, "Моя любовь"
Сознание возвращалось урывками.
Первый раз в нос ударил запах лекарств, и я услышал голоса, они то приближались, то удалялись.
- Собьем температуру, прокапаем растворчик кристаллоидов, стандартная процедура, Рок, мальчик мой.
- Почему он до сих пор без сознания?
- Который из двух пациентов Вас волнует, юноша?
- Оба! Хватит юлить, дядя Фрэнк! И какой, к чертям, "юноша"?
- Для меня - юноша. И не забывайся, ты на моей территории! У пациентов здоровый сон, сколько продлится - зависит от регенеративных особенностей организма... Не суетись: я сообщу сразу, как он придет в себя.
- Хорошо... И не "он", а они.
- Ты что-то слишком часто бегаешь сюда проведать их.
- Совсем из ума выжил? Я мимо проходил, Ос опять там кого-то довел до ручки, ему теплицу с помидорами разнесли.
Второй раз я "вынырнул" под голос Ариэля.
- Лейв - он легенда! Его у нас в Белой "заговоренным" прозвали. Знаешь, сколько раз он в пустыню ходил? Тыщу! Мильон! И всегда возвращался. Это он меня донес, я б умер, если б не он.
- Тебя Алан принес, - раздался звонкий детский голос, - А Лейва твоего - Рок. Рок у нас самый главный, и он мой брат! А Лейв - чудн?е имя...
- Имя как имя, ты, вообще, Жужа!
- Я Жорж! Жужей меня брат зовет...и все...
А в третий раз я пришел в себя окончательно, открыл глаза и уставился в белый потолок, кто-то рядом удивленно ойкнул, я медленно перевел взгляд: возле меня сидели два совершенно одинаковых мальчика, в голубых глазах играли чертенята.
- Жив!
- Конечно, жив, балда! Проснулся! Рок обещал приз тому, кто первый доложит!
- Я первый!
- Нет, я!
- Я быстреееее...
Толкаясь и крича, близнецы вылетели из комнаты, а я заметил, что чуть поодаль сидит другой мальчик с толстой книгой на коленях и неодобрительно смотрит им вслед.
- Это близнецы Грэга, и я склонен полагать, что в животе их папы-омеги произошла страшная ошибка: мозг, предназначенный для одного малыша, был разделен на двоих, - мальчик с деловым видом поправил очки, занимавшие половину худого личика, и подошел к моей кровати. - Я Жужа, кстати, а ты, само собой разумеется, не ешь детей, - хоть сказано было утвердительно, Жужа слегка наклонил голову, как бы уточняя. - Очередные враки... Ариэль говорит, ты самый сильный, но это не правда: самый сильный мой брат, потом Алан, Бурый тоже и Себастьян. А почему у тебя волосы такие?
Я с трудом сел на кровати, голова кружилась, и еще мальчик слишком резво перескакивал с темы на тему.
- Какие "такие"?
- Тебя как сметаной облили.
- А тебя как углем обсыпали.
- Верно. Мне мои - нравятся, потому что у Рока такие же, а больше мы не похожи ну ни капельки, хоть и родные братья, это объясняется тем, что у нас разные рецессивные и доминантные гены.
- Да ну?
- Ага! Я в учебнике прочел. Мне пока рано, но Ос берет для меня книжки в библиотеке, а я за это пропалываю морковку... - Жужа помолчал. - Ариэль говорит, ты легенда, а Рок говорит, ты Моисей.
- Я говорил, что он, как Моисей. Пешком через пустыню привел народ свой.
В дверях стоял.., видимо, Рок. Я помнил его голос - глубокий с хрипотцой, такой бывает обычно у зрелых мужчин - и поразился тому, какой он молодой, больше двадцати пяти не дашь, несмотря на морщинки-лучики возле глаз.
- А вот и народ, - он усмехнулся.
С воплем "Лейв!" в комнату влетел Ариэль, упал рядом со мной на кровать и обнял так, что ребра затрещали.
За ним вошли еще люди: трое крупных альф, от присутствия которых сразу стало тесно, и пожилой мужчина в белом халате, поспешивший ко мне.
- Что тут, что тут у нас? - он за подбородок приподнял мою голову и посветил в глаз фонариком. - Как самочувствие? Головокружение? Тошнота? - холодные пальцы нащупали пульс на моем запястье. - Ничего-ничего, молодой человек, постельный режим и, пожалуй, растворчик глюкозы. Сейчас померим давление.
- Я в порядке.
- Ну-ну, это уж мне решать. А вы чего тут столпились? - он повернулся и бросил недовольный взгляд на смутившихся мужчин.
- У нас собрание было, - пробормотал самый высокий, - а потом близняшки прибежали, Рок сюда погнал, ну и мы за ним...
- Фрэнк, ты не забыл, что мы на военном положении? - Рок не отрывал взгляда от меня, а я сосредоточился на простом деревянном крестике, который болтался у него на груди: без надписей, явно самодельный, две палочки, скрепленные проволокой. - Делай свои дела, а мы побеседуем.
Рок двинул стул от стены и, оседлав его, взглянул на меня выжидательно. Я напрягся. Во-первых, я не понимал, что происходит, по моим подсчетам, мы должны быть уже мертвы, а не лежать в лазарете, окруженные заботой и вниманием. Во-вторых, запах. Я надеялся, он был моей предсмертной галлюцинацией...
- Я хотел узнать о ваших планах, - сказал Рок, когда пауза затянулась. - Ариэль молчит, как партизан, сказал, что бежал из Белой из-за .... своего особого статуса, а ты ему помог. Вот и все, собственно, что я знаю. Вы собирались переждать бурю или...? Словом, мы будем рады, если вы останетесь, - Рок замялся, - мы рады новым поселенцам...
- Я слышал другое, - вырвалось у меня.
А тут еще Ариэль не к месту нарушил обет молчания:
- Говорят, непрошеных гостей вы отстрели...
Я слегка пнул парня.
- Вот же...! - альфа за спиной Рока проглотил ругательство, я подумал, что, наверное, именно его зовут Бурый - ширококостный, неспешный, с копной каштановых волос и спокойными карими глазами - он напоминал медведя.
- Скоро пустят слух, что мы каннибалы... - высокий мужчина недобро усмехнулся.
- Не надо, Алан, - Рок раздраженно повел плечом, беззаботная маска разом слетела с его лица, и в складках возле рта отчетливо проступила усталость. - Наша крепость - уникальное место, скоро сами увидите... Желающих отвоевать лакомый кусок много. За два года вы...третьи, кто пришел с миром, гораздо чаще у наших стен собираются с оружием, и тогда мы даем отпор. Но ни я, ни мои люди никогда не стали бы стрелять в гражданских, тем более в омег, - Рока передернуло от подобной перспективы, или он вспомнил что-то?
От неожиданности я напряг руку, и рукав тонометра съехал, Фрэнк недовольно вздохнул и обнулил результаты. "Тем более в омег"? Он что, чувствует? Я похолодел. Три года я скрывал свой пол, и это служило единственным залогом моей независимости.
- Омега - Ариэль, - я надеялся, что голос не дрогнет, - я бета.
Рок удивился, по его глазам было ясно, что он не поверил мне ни на йоту и заметил мою панику, вдобавок он явно пытался понять, почему мою омежью сущность чувствует только он. Я тоже был непрочь узнать, почему. Рок оглянулся на других альф, но те пожали плечами, мол, вроде бы бета.
- Извини... ошибся, - он отвел цепкий взгляд, скользнув на прощание по губам, которые, к моему стыду, слегка подрагивали. Ариэль взирал на эту сцену с искренним изумлением. - Это не имеет значения...
- Так, - Фрэнк решительно встал и протиснулся к двери, - я ухожу занести результаты в карточку, когда вернусь, я хочу видеть в палате только своего пациента, желательно спящего!
Альфы, казалось, потеряли ко мне интерес, а я почувствовал себя неловко. Я же не беженец какой и не инвалид, если уж на то пошло, я...
- Я механик.
Возле двери восхищенно присвистнули.
- Да просто праздник на нашей улице, - воскликнул молодой парень с длинными волосами, заплетенными в косу. - Омега и механик! Кайф! Парни, может, он моего Тигра воскресит?
- Угомонись, Себ, - Бурый взглянул на меня уважительно. - Твоему Тигру ничто не поможет, по нему танк проехал, дурень! А механик - это дело, Рок! Грэг с его шалопаями ни черта не успевает.
- Да у нас большая часть техники на ремонте, - подхватил Алан, - пять джипов, а скоро охота.
- Ладно, - Рок хлопнул по колену и легко поднялся, - не грузите парня. Лейв, восстанавливайся, мы тебе экскурсию устроим, и можешь считать, что гараж - твой дом родной. Ариэлю выделим комнату в корпусе для одиноких омег.
- Нет! - Ариэль, как очнулся, и вжался в меня. - Я с Лейвом жить буду, - парень обернулся ко мне и произнес одними губами: "Ты обещал!"
- С какого перепугу? - нахмурился Алан, и я с усмешкой понял, что он переживает за честь омеги.
- Он брат мой, - со вздохом выдал я, посмотрел на рыжие кудряшки Ариэля, смуглую кожу и с сомнением добавил, - троюродный...
- Я... я... Лейву помогать буду! - встрял Ариэль.
Рок задумался на секунду и махнул рукой:
- Да живи, где хочешь, только помогать времени не будет, тебе сколько лет?
Другие альфы уже покинули палату, и Рок заторопился.
- Пятнадцать...
- Значит, в школу пойдешь, и, - Рок встретился со мной взглядом, - чтобы ты знал: в моей крепости омеги в безопасности, тебе нечего опасаться.
Я почувствовал, как щеки заливает краска, а Рок улыбнулся неожиданно по-хулигански и скрылся за дверью.
Дерьмо! Была маскировка, теперь - сплошной маскарад.
Ариэля же занимали другие мысли, он недоуменно повторил: "В школу?!"
***
Неделю спустя
-Проспал-проспал-проспал-проспал, - твердил, как ругательство, Ариэль, прыгая на одной ноге и пытаясь натянуть брюки.
Вчера я провозился допоздна с радиатором, и голубая мечта поваляться до десяти накрылась медным тазом. Ариэль топал, как слон, и пару раз умудрился отдавить мне ногу - спали мы на полу, в комнатке над гаражом. Вообще-то, кровать там была, но так ужасающе скрипела и шаталась, что недолго думая, мы сплавили ее вниз в качестве подставки для подшипников, оставив один матрас.
Вдалеке колокол пробил трижды, обозначая начало занятий в школе, хотя ну какая, блин, школа: три класса по десять человек, где занятия ведут то повар, то библиотекарь, то Фрэнк.., короче, кто что помнил со школьных времен... По мне, так уроки могли начинаться и после обеда, но... Когда ваша цель - по крупицам восстановить исчезнувший мир, и при этом все, что у вас осталось - названия и память о мелких деталях, то вы будете цепляться за них до последнего.
Нет, это не грязная комнатушка с парой тысяч потрепанных, обгоревших книг - это Общественная Библиотека, здесь на каждого заведен формуляр, и грозный бета Льюис Томпсон отыщет тебя на другом конце света, коли вздумаешь не вернуть книжку вовремя.
Нет, это не узкая полоска земли, с редкими джидами, усыпанными высохшими ягодами, и тройкой раскидистых карагачей - это парк Культуры и Отдыха, его бережено охраняют от опустынивания, здесь гуляют с детьми и назначают свидания...
То, что мы зовем сейчас Крепостью Рока, некогда было засекреченным научным городком с независимой системой отопления, энергоснабжения, собственным бомбоубежищем, в котором при желании можно было переждать ядерную атаку, но главное - с самой глубокой в стране артезианской скважиной.
Все это и удачное стечение обстоятельств позволило спецназовцу Року претворить в жизнь дерзкий план по созданию островка "старой земли", оазиса в пустыне для родных, братьев по оружию, всех желающих и готовых выполнять простое правило: живи, как человек, живи, как раньше.
"Живи, как раньше", - идиотизм. Я не возражаю, если кто задумал устроить пир во время чумы (хотя тут скорее "нормальный быт во время чумы"), но отрицать чуму... Мне казалось, они лицемерят, все эти завтраки и ужины по расписанию в общей столовой, омовения в деревянных кадках, школа, прогулки под зонтиками от солнца с вежливыми: "Как дела, Джон? Вечером все в силе, Джон?"
Ариэль вписался в новый уклад с гибкостью и забывчивостью молодости, а я не мог.
Он бы сказал, что у меня посттравматический синдром, вроде того, что бывает у солдат при переходе с военной службы на гражданку.
Он бы усмехнулся: "Лейв, дурило, ты скоро будешь, как наш сдвинутый сосед-десантник, палить с чердака по прохожим. Вода и безопасность - чего тебе еще для счастья надо?"
- Ничего не надо, - ответил я внутреннему голосу, по привычке проверяя ботинки на предмет насекомых.
Спустился по приставной лестнице вниз. Вот гараж мне нравился: просторный, оборудованный с умом, и никто сюда без дела не совался. Грэг, увидев меня за работой, только языком прищелкнул и сказал, чтобы я звал в случае авралов. Единственное, о чем я жалел - это мои инструменты, они остались в рюкзаке, наверное, засыпанном песком.
Завтраки я успешно избегал, прихватывал хлеб с ужина, а в одной из тумбочек в гараже обнаружилась банка чая. Местного чая - горьковатая смесь трав, но бодрила не хуже кофе. Я вскипятил воду в железном чайнике, вырубил и разобрал газовую горелку.
- Лейв, ты спишь? - знакомый голос.
Иногда я думал, кого Жужа доставал круглые сутки, пока меня не было? За неполную неделю это успело стать традицией. Мальчик приходил ко мне в гараж рано утром и зависал до позднего вечера: читал новую книгу, забравшись на капот раздолбанного джипа, до которого никак не доходили руки, или наблюдал, как я работаю, задавая редкие, слишком умные для ребенка вопросы, или рассказывал о крепости, о прочитанном и, конечно же, о Роке.
- Я тебе говорил под подъемником не лазить? - я залил кипяток в кружку и хорошенько взболтал зеленую смесь.
- Держи, - Жужа положил рядом с кружкой апельсин. - Что у нас на сегодня?
- Дай-ка подумать... Разберемся с двигателем и колодками у номера два, заменим жидкости у первого, - Жужа, забрался на табурет и, высунув язык от усердия, записывал на грифельной доске план на день. Это была его идея, в процессе он ставил плюсики возле выполненных пунктов, помечал знаком вопроса места, где возникли сложности, и обводил то, на что не хватило времени, - ну и залатаем шины у внедорожников...
- У нас со вчерашнего дня осталось "отрегулировать кар... кар..."
- Карбюратор. Да, точно. С этого и начнем.
- Кар-бю-ра-тор, карбюрррратор! - Жужа пробовал новое слово на языке, как лакомство. - Замечательно!
Сперва я опасался, что Рок станет частым гостем в гараже, но с нашей встречи в лазарете он не появлялся, и я вздохнул с облегчением. Правда, Жужа обмолвился, что все альфы страшно заняты подготовкой к охоте, назначенной на пятницу.
Несмотря на то, что в Крепости имелась такая драгоценность, как почти гектар плодородной земли, под пастбище отдали лишь небольшой кусок, его вполне хватало для пятерки дойных коров и пары коз, но не более. Вдовесок держали кур, исключительно для яиц, мясо добывалось в пустыне на охоте: отстреливали аддаксов, кроликов, страусов, не брезговали ловлей змей...
- Лейв, - я ковырялся под машиной с ключом в зубах и только промычал в ответ. - Лейв, а почему ты скрываешь, что ты омега?
Ключ выскочил и закатился за дальнее колесо.
- С чего ты взял?
- Ну так Рок же сказал.
- Он сказал, что ошибся.
- Рок никогда не ошибается.
- Ну да, Господь Бог просто.
- Не хочешь, не говори, - по голосу было ясно, что Жужа обиделся. - А я тебе свой секрет не скажу.
Я выбрался из-под машины, Жужа кинул мне полотенце, и я вытер руки.
Время близилось к шести, и я порядком притомился, на днях один парнишка приволок мне свой велик, слезно просил посмотреть заклинивший руль, вот гляну и отдохну заодно.
- Тебе на ужин не пора? - детям накрывали раньше взрослых.
- А я не люблю столовую, как ты. На меня там смотрят.
- Почему?
- Секрет!
- И что теперь? Голодать вздумал? - я покосился на Жужу, и тот уткнулся в книгу. - Рока попроси, пусть тебя в другое время кормят.
- Не-а, у Рока дел невпроворот, на нем Крепость... И... он и без того волнуется за меня.
- Почему?
- Секрет!
- Загадочный ребенок, а ну-ка шагом марш за витаминами!
Жужа оскорблено вздернул подбородок и спрыгнул с капота.
- Я тебе совсем не интересен, да?! И...и...сам ты ребенок!
Жужа выбежал, выронив по дороге книгу. Я прислонил велик к стене, подошел и поднял увесистый том - "Любовь и насилие в древности". Мда... кто там ему книжки из библиотеки берет? Некто Ос? Я взглянул на дверной проем - темнело. Мне и самому пора было готовиться к ужину: умыться и сменить рубашку.
Жужа подметил верно, столовую я не любил. Если к разговорчивому, молодому омеге Ариэлю народ привык быстро, то хмурый бета, пришедший из ниоткуда, для одной половины был источником страхов и опасений, а для второй - сплетен и повышенного внимания. Стоит признаться, первая половина устраивала меня больше, она хотя бы молчала.
Альфы составляли исключение, им на новенького бету было плевать - делает свое дело, хорошо делает, ну и хрен с ним, откуда он и кто.
Рок не соврал, когда сказал, что в его Крепости омеги в безопасности, приличия здесь соблюдали строго: ели альфы за отдельным столом, купались тоже посменно.
Я решил перед ужином забежать в купальни смыть мазут и грязь. В круглой комнате свет не горел, но стемнело еще не полностью, и я различал очертания предметов. В предбаннике скинул рубашку, поморщившись от сквозняка, и прошел внутрь. Время с шести до восьми закрепили за бетами и альфами, но большинство предпочитало мыться после ужина, и я этим успешно пользовался. Но в этот раз дела обстояли иначе. От большой деревянной лохани в центре комнаты исходил пар, и не было нужды вглядываться в четко очерченный профиль, чтобы понять, кто нежится в ванне.
Ну да, главный альфа ел, когда придется, так что всеобщий распорядок был ему по барабану.
Казалось, Рок задремал, и я попятился к выходу, аккуратно, как недавно отъезжал на мотоцикле от зыбучих песков, мужчина глубоко вдохнул, повел носом в мою сторону и открыл глаза.
- Я умыться, - сообщил я и зачем-то добавил, - быстро.
Рок кивнул и откинулся на край лохани. На загорелой груди лежал потемневший от воды крестик.
Я всегда носил одежду с длинными рукавами и на улице кутался в бурнус, так что кожа у меня оставалась белой, впрочем, другого ей было не дано - либо так, либо красные ожоги. От идеи помыться полностью я естественно отказался, налил в таз воды и начал умываться, захватывая шею, плечи, ополоснул подмышки, брызги попадали на джинсы, ну и черт с ними, на ветру быстро обсохнет. Я вытерся, закинул полотенце на шею, а когда обернулся, напоролся на взгляд Рока, как на нож.. Он облокотился на колени, и смотрел на меня..., просто смотрел своим черным взглядом. По комплекции Рок уступал Алану и Себастьяну и, уж конечно, Бурому, но сила била в нем ключом, про таких старики умиленно говорят: "Живчик!". Он весь был порыв, даже сейчас, расслабленный, распаренный в теплой ванне.
Как-то нелепо, по стеночке я спешно покинул купель, свежую рубашку накинул уже снаружи, воровато оглядываясь, благо никого поблизости не было.
В столовую я влетел с опозданием и на нервах, схватил с раздачи тарелку с кашей и овощами и подошел к столу. Ариэль, улыбаясь от уха до уха, махнул мне, но пробираться к нему было трудно, да и паренек рядом с ним взглянул с нескрываемым ужасом, я уселся с краю и начал быстро поглощать еду, не чувствуя вкуса. Две омеги покосились на меня с укором, судя по всему, я должен был пожелать приятного аппетита или испросить позволения присесть, или совершить еще какую-нибудь ***ню, входящую в формулу "живи, как раньше".
- Лейв, вы опять возились с машинками? - спросил омега, закутанный в палантин немыслимой расцветки.
Я неопределенно кивнул.
- Да, я ощущаю этот запах бензина...аж дурно... И как вы терпите?
Я сосредоточенно жевал.
- А что, Лейв, у вас... в вашем прежнем месте обитания не было принято вести застольные беседы?
Этого омегу звали Илиан, и подобное дерьмо лилось из него каждый ужин. Я поднял от тарелки спокойный взгляд, дескать "что тебе надобно, старче?" и продолжил есть. А что? По-моему, исчерпывающий ответ.
Но Ариэль, расслышавший вопрос, провозгласил:
- Лейв в пустыне жил, один!
Парнишка хотел показать, насколько я был крут, но эффекта добился противоположного.
- Один?! - Илиан откинул со лба светло-русую челку. - Но это же дикость, это же...ненормально!
Я сжал вилку, так что рука задрожала.
- И что же вы ели?
- А хочешь знать, что я ел?
Раньше я не замечал этого омегу (или бету?), да и сейчас бы не заметил, он тоже сидел с краю стола, только с другого конца, черные солнцезащитные очки надежно скрывали глаза, и если б не странное время, я предположил бы, что парень страдает от жесточайшего похмелья. Окружающие что-то знали, потому что за столом воцарила гробовая тишина, а Илиан сполз по стулу, стараясь стать незаметней.
- Чего молчишь, краса наша неземная?
- Ос, ну ты чего? Ос? - милый омега с добрыми, округлыми чертами лица сделал какое-то обреченное движение рукой.
- А я ничего! Кому-то ****ец как интересно, что жрут одинокие омеги и беты за этими стенами, ну так я расскажу. Сперму они жрут, Илиан, а если хорошо поработают язычком, то закусывают ее мясом и даже, о счастье, хлебом. И знаешь, че, чмо любознательное? Я вот никогда не голодал, потому что отсасываю я охуительно хорошо!
Ос резко встал из-за стола, стул с грохотом упал на кафельный пол. Парочка альф оглянулась в нашу сторону, в том числе Бурый, взгляд у него был, как если б спящего медведя палкой в брюхо ткнули, только направлен почему-то не на Оса, а на остальных.
- Пошел я... С овощами приятнее, чем с вами тут. Ты, - Ос посмотрел в мою сторону, - со мной или как?
Есть мне расхотелось и вообще... я встал, придержав пошатнувшийся стул.
На улице стемнело, Ос стоял в стороне и раскуривал самокрутку.
- Хочешь?
- Бросил.
- Зря, - Ос махнул головой, и мы пошли в ту сторону, где, как я смутно помнил с экскурсии, располагались теплицы, - траву я сам выращиваю, отменное курево, только ты никому ни-ни, а то крику будет.
Ос снял очки, и я смог разглядеть его лицо. Он, разумеется, был омегой и красивым, если б не общая помятость и язвительная усмешка, не сходящая с губ. Глаза - раскосые, по-азиатски высокие скулы, но подбородок - твердый.
- Куда мы идем? - уточнил я через пару минут.
- Покажу зачетное место.
Мы свернули за склад с одеждой, где после выписки пожилой омега выдал мне штаны, пару рубашек, портянки и белье, при этом ворча что-то про "дармоедов" и "не напасешься".
- "Тени в раю"* читал? - спросил Ос.
- Давно.
- Крепость Рока, конечно, не Нью-Йорк и не рай... ну ты меня понял. Но тени у нас короткие, и, возможно, это единственное место на Земле, где остался свет.
Миновав пустырь, мы уткнулись в двери центральной теплицы, Ос затянулся последний раз и втоптал окурок. Снял замок, и пригнувшись, мы переступили высокий порог, в нос ударил запах прелой земли.
- Привет, пацаны, как житуха? - Ос принялся ловко пробираться вперед по узкой протоптанной тропинке.
- Ты это кому? - я опасливо оглянулся по сторонам.
- Огурцам. Они ребята простые, с ними я не церемонюсь, и помидоры тоже, а салат, лук и картофель - те еще нарциссы, им все надо, чтоб их нахваливали, типа молодца, цветешь-растешь-все дела. Ну знаешь, как у некоторых альф не встанет, пока их члену дифирамб не сложишь. Трава любит по душам поговорить, тихонько так, главное, голос не повышать на нее. С петрухой и укропцем та же хрень.
Я подумал, что курево у Оса, видать, и правда, отменное.
Мы пересекли теплицу насквозь, а у выхода Ос вдруг развернулся и сказал с вызовом:
- До меня тут ни *** не росло. Земля дерьмовая, элементов не хватает, минералов. А потом я пришел, и теперь глянь.
Я оглянулся: в темноте густые заросли чернели пышными недвижимыми великанами, на секунду я почувствовал себя не в пустыне, а джунглях.
- Идем, я не это показать хотел. - Мы вошли в дом и поднялись по лестнице на второй этаж, там Ос приставил лестницу к неприметному люку на потолке, распахнул крышку, и мы вылезли на открытую мансарду. Ветер пробирал до кожи, и я поежился, сбоку стоял пластиковый белый лежак.
- Ложись, - бросил Ос, а сам плюхнулся на стул.
Я послушно лег, подложив руки под голову и...утонул в небе.
Воздух над пустыней сухой, и видимость всегда отменная, но сейчас звезды обрушились на меня, так что голова кругом пошла, я мог разглядеть бриллиантовую пыль по краям млечного пути и немигающую точку - Юпитер. Небо поглотило меня, маленькую букашку, лежащую на вымирающем, уставшем шаре.
- Круто? - Ос закурил.
- Слушай, дай-ка.
Он хмыкнул и протянул мне раскуренную самокрутку, себе зажег новую.
- У меня батя, альфа, фермером был, - Ос достал откуда-то бутылку, отвинтил крышку и отхлебнул. - Арх! Вот дерет же! Хочешь? Моя фирменная настойка.
- Давай.
- Выдохни сначала, ага. Говорю, батя мой фермером был. А я деревню ненавидел. Мальчишкой смотрел, как он в земле этой копается, вечно в грязи по локоть, потный, к вечеру никакой. Я смотрел и клялся себе: "Я в городе жить буду! В городе!" Глупый был. А потом сбежал в столицу, и история у меня, как на тех форумах для раскаявшихся шлюх. Гулял много, клубная краля без мозгов и тормозов, мне нравилось: стекло, пластик, грохот музыки, тела-тела... За деньги я не трахался, все по сердцу. Но я ж ебливый страсть, - Ос сделал глоток. Я лежал, и от неба, алкоголя и непрошеных откровенностей реальность ускользала. - Между течками и не-течками разница невелика. Все это ****ство прикончило мою жизнь быстрее апокалипсиса, - Ос щелкнул пальцами, и окурок красной точкой улетел в ночь. - И ты так.
- Я?
- Надлом в тебе, из него не течет ни дерьмо, ни слезы - благородное такое ничто. Подыхаешь беззвучно. Люблю таких.
Мы продолжили пить и выкурили еще по одной, вскоре звезды начали мне подмигивать, а ветер в ушах насвистывал замысловатую мелодию, я прикрыл глаза, проваливаясь в пьяный беспокойный сон, и во сне меня преследовал чей-то шепот: "Подыхай беззвучно..." и пристальный черный взгляд Рока.
***
То, что Жужа не пришел, я осознал к полудню. Ну скажем так: к полудню я в целом начал что-либо осознавать. До этого времени я пил чай, выдувал из внутренностей джипа песок и старался в эти самые внутренности не блевануть.
Ос уверил, что колбасит меня с непривычки и что от его настойки пока никто не помирал. Хотелось верить.
Песок был моим главным врагом в работе, один выезд в пустыню, и машины надо было прочищать от песка и пыли, дабы уберечь от износа. Воду на это тратить было безумием, поэтому я продувал детали насосом.
В двенадцать я почувствовал, что готов заняться чем-то посерьезней, бросил взгляд на доску и наткнулся на вчерашний план, тут-то я и понял, что Жужи нет. "Неужели всерьез обиделся?"
К трем я сделал перерыв, повязал бурнус и отправился на поиски Жужи, захватив книгу. Где его искать, я понятия не имел, но, пораскинув мозгами, решил спросить у Оса. Зной прогнал людей с улиц, и я шел по пустынному тротуару к главной площади, когда раздался свист. Я оглянулся, возле забора стояли двое альф и смотрели на меня изучающе. Я некоторое время решал дилемму: с одной стороны, подходить на свист как-то не комильфо, с другой - прослыть нелюдимом и среди альф не хотелось, тем паче у них можно было спросить про Жужу. Я приблизился.
- Привет, не подскажите, где Жужу найти можно?
- Жужу? - коренастый альфа вопросительно поднял бровь, а я заметил, что за спиной у него болтается автомат.
- Это пацан Рока, - пояснил второй, он стоял по другую сторону невысокого забора и жевал соломинку. - Ну, Стэн, очкарика помнишь?
- Так малявки на смотровой башне, небось. Сегодня ж охота, ждут, когда джипы вернутся, - черт, точно, пятница, охота, - в крепости щас из альф только я да Мартин, охраняем ваш священный покой, - он оскалился и вдруг протянул руку ко мне, я отпрянул, но он успел ухватить край белой ткани. - Да не дергайся ты, не хочу с одними твоими глазами говорить, даром что они у тебя хороши. Блестят, серые, а, Мартин? Серые?
- А я знаю? - Мартин выплюнул соломинку.
- Смотровая башня - это которая? - спросил я.
- А зачем тебе туда? - Стэн облизнул сухие губы. - Скучаешь? Ну так с этим я помочь могу.
Напрягся я инстинктивно. Таких, как Стэн, я не боялся, ничего плохого он не хотел, просто по глупости не понимал, какой оттенок принимает подобное предложение в устах того, кто сильнее и к тому же вооружен.
- Нет, спасибо, - я уже развернулся, когда на талию мне легла рука, придерживая.
- Я осторожно... У меня беты были...
- Да отстань ты от него, Стэн. Завтра праздник, подцепишь омегу. Или Ос вон, как кулак Бурого, безотказный, - Мартин заржал.
Рука исчезла, и Стэн отошел к забору, бросив презрительное: "Недотрога".
Смотровую башню я искать не стал, вернулся в гараж, уверенный, что завтра Жужа перебесится и придет сам.
Я ошибался, на следующий день Жужа снова не появился. Зато пришел тот, чьего появления я ждал и опасался с первого дня.
Я лежал под джипом, пытаясь приподнять провисший глушак, когда почувствовал его, в этот раз даже отчетливее, чем прежде, в просвете между бетонным полом и машиной появились высокие пыльные ботинки, а потом он опустился на колено и заглянул вниз:
- Тебе там не душно? - Рок улыбнулся.
Я выкатился из-под машины и поднялся, проигнорировав протянутую руку.
Рок присел на капот.
- У тебя вот тут... - он дотронулся до щеки, - нет, слева, выше, ближе к уху...
- Да вытри сам! - не выдержал я и тут же пожалел, потому что Рок мгновенно оказался рядом и начал с очень серьезным видом вытирать пятно. Его близость волновала, что-то происходило со мной, что-то пробуждалось. Закончив, Рок задумчиво провел пальцами по щеке - мимолетная ласка, от которой стало жарко - прикусил губу и отступил.
- Я радиатор принес, подумал, вам тут холодно ночью, Грэг в гараже никогда не спал. У входа поставил, хочешь наверх подниму?
- Нет... справлюсь. Спасибо.
- Сегодня праздник, после каждой охоты устраиваем. Приходи, у ребят своя группа есть, и, может, Ос петь будет. Развеешься.
- Хорошо, - спорить я не хотел, рядом с ним у меня не было никакого желания спорить. - Ты не знаешь, где Жужу найти можно? Он у меня второй день не появляется.
- У тебя...? Ах вот где он пропадает, я уж... Жужа в лазарете, - Рок отвел взгляд, и мне это не понравилось. - Завтра выйдет, но Фрэнк к нему не пускает.
- Что случилось?
- У него бывает, - Рок натянуто улыбнулся и засобирался. - Вечером буду ждать, если не увижу, то зайду за тобой.
Остаток дня я провозился все с тем же джипом, стараясь не думать о празднике и этом "буду ждать". Признаться, мои мысли больше занимал Жужа, я чувствовал вину.
В шесть я сходил помыться, вымыл волосы, надеясь, что они успеют высохнуть. А после ужина ко мне заскочил Ос, и если тогда на крыше я с трудом мог представить его "клубной кралей без тормозов", то сейчас запросто. На нем красовались армейские штаны, обрезанные короче некуда, белая футболка была больше на несколько размеров и спадала с плеча, обнажая проколотый сосок. Он выглядел посвежевшим и каким-то...отрешенным.
- Так и знал, что ты напялишь костюм механика.
- У меня другой одежды нет.
- Джинсы сойдут, задницу обтягивают и на том спасибо, а рубашку снимай, лови, - Ос кинул мне простую черную майку.
Я переоделся.
- Волосы распусти.
- Слушай, отстань. Пойдем уже. Раньше придем, раньше уйдем.
- Ты как к стоматологу собираешься. И "отстань" будешь поклонникам говорить. Распускай!
Я стянул резинку:
- Доволен?!
- Ага! Все, погнали.
Местный "клуб" располагался по соседству со столовой. В большом зале, освещенном парой мерцающих зеленых ламп, собралось, кажется, все взрослое население крепости. Музыка, крики, грохот барабанов, вакханалия танцующих тел, я в шоке замер в проеме.
- А чего ты ждал? - сказал Ос, перекрикивая музыку. - Надо же народу пар спускать время от времени. А тут такой повод - мясо!
И рассмеявшись, Ос растворился в толпе танцующих.
- Ты проходишь, красавчик? Хотя нет, стой, я непрочь мимо тебя протиснуться.
Я поспешил войти и спустя минут двадцать блужданий забился в темный угол, одному Богу известно, почему он не был занят очередной обжимающейся парочкой.
Рок меня обманул: в этом развеселом аду невозможно заметить чье-то присутствие или отсутствие. Ну и отлично, пять минут, и я ухожу со спокойной совестью. На сцене, которую я не сразу приметил, ударили в гонг, и раскатистый голос проорал:
- Тихоооооо! Ос петь будет!
В толпе раздались одобрительные крики и хлопки. Ос поднялся на сцену босиком, он раскраснелся, а футболку повязал узлом на животе, но несмотря на расхлябанный вид, сохранял некую замкнутость, "обращенность в себя", свойственную азиатам.
- Давай "Поджигай пустыню"!
- "Прогулку"!
- Детка, зажги!
- Лирическая, - провозгласил Ос, обернулся к парням с инструментами и принялся что-то растолковывать.
Запыхавшийся народ передышку воспринял с радостью, кто-то проталкивался к столикам возле стен, чтобы добыть напитка, по запаху напоминавшего брагу, кто-то сел прямо на пол или на чьи-то колени. В зале витало предвкушение, и я подумал, что сейчас удачный момент, чтобы смыться, но тут заиграла тихая мелодия, и я не смог.
Ос как будто отпустил в себе что-то, лицо его просветлело, с губ исчезла извечная ухмылка, он был не здесь, не на этой самодельной сцене в Крепости Рока, не в настоящем. Он пел легко, словно рассказывая свою печаль другу.
Привет, любовь моя...
Похолодало на этом острове,
и я грущу здесь один,
как грустно быть одному...
Правда в том,
что мы с тобой
были так молоды,
и вот теперь я ищу тебя
или кого-то, кто будет похож на тебя.
Из моего угла следить за сценой было неудобно, поэтому я принялся бездумно разглядывать людей, и одно лицо поразило меня. Большинство слушало, погрузившись в себя, некоторые смотрели плотоядно на стройные ноги Оса, кто-то уткнулся в стакан.
У двери возвышалась могучая фигура Бурого, он не отрывал взгляда от сцены, и была в его лице такая щемящая нежность напополам с безысходностью...
Правда в том,
что наше время вышло,
и вот теперь ты ищешь меня
или кого-то, кто будет похож на меня.
***
Отзвучали последние аккорды, и Ос тут же запел что-то разухабисто веселое, танцпол с готовностью ожил. Я двинулся к выходу, когда меня схватили за руку и утянули обратно в угол:
- Какие люди! - Стэн не мог поверить собственной удаче. - А я тебя искал!
- Да ладно, - я попытался высвободить руку, но вцепился он намертво.
- Ты меня извини, что я днем так...с места в карьер.
- Извиняю. Мне пора...
- Да куда ты бежишь вечно, давай по... - Стэн смолк на полуслове, и уставился куда-то мне за плечо. - Блять.., что ж ты сразу-то не сказал...
Он отдернул ладонь, точно обжегся, и выбрался, стараясь не задеть меня.
Я повернулся, догадываясь, кого там увижу.
Рок прислонился к стене рядом со мной и так смотрел вслед уходящему Стэну, что мне искренне стало страшно за мужика.
- Пристают, значит.
- Да все под контролем, - заверил я.
- Пойдем.
- Куда?
- Ты ж не собирался сюда приходить... и был прав, я провожу тебя.
- Но я...
- Хочешь, чтоб кто-то другой проводил?
- Нет.
- Пойдем, - он взял меня за руку, совсем не как Стэн, а так словно имел на это право.
Я старался не думать, как воспримут наш совместный уход.
До гаража мы шли молча. Только раз Рок спросил: "Мерзнешь?", и я помотал головой, хотя после душного зала, на улице было зябко, Рок снял куртку и накинул мне на плечи. Мы подошли к гаражу, и я уже хотел вежливо попрощаться (а вдруг прокатит?), но Рок решительно втянул меня внутрь:
- Надо поговорить.
- О чем?
- Знаешь, о чем, - он оттеснил меня к стене, оперевшись руками по обе стороны от моей головы, ловушка: не руки, конечно, а его аромат. Внизу живота закрутилась тугая пружина... Рок приблизил ко мне лицо, его взгляд был, как приговор, я ждал, что он поцелует меня, но он лишь жадно втянул воздух и провел носом от моего подбородка к щеке. - Как они не чуют тебя, не понимаю. Твой запах преследует меня даже во сне, - он зарылся лицом в мои волосы за ухом. - Лейв, ты ведь знаешь, что это значит?
Я вжался ладонями в холодную стену, пытаясь ухватить ускользающую реальность.
- Я хотел дать тебе время, чтобы ты привык, но ты слишком красивый, - он прикоснулся горячими губами к пульсу на моей шее. - Не могу так... разреши мне, и никто даже взглянуть не посмеет, я обещаю, что не трону тебя, пока не будешь готов, я подожду, но пока просто позволь... сделать это, сделать своим. Разреши...
Соображал я плохо, его страстный шепот, убеждающий меня, обволакивающий, сильные руки, дыхание на шее, и только когда пальцы скользнули нежно, приспуская майку, и губы прижались к обнаженному плечу во влажном поцелуе, я осознал, что происходит.
- Нет!
Я попытался оттолкнуть его, но проще было гору сдвинуть. Рок поднял на меня хмельной от возбуждения взгляд:
- Почему? Ты все равно мой, метка покажет это всем.
- Я не твой! У меня есть, есть... - многолетняя выдержка полетела к чертям.
- У тебя нет метки.
- Есть! Есть, есть... - меня била истерика.
- Тише, тише... Эй, ты чего? - он крепко обнял меня. - Успокойся, тише...
- У меня есть метка, - прошептал я ему в грудь, - она просто исчезла, когда... Он исчез.
Я почувствовал, как закаменело тело Рока, его руки застыли на моей спине.
- Я должен был догадаться, - он осторожно отпустил меня и отошел.
Стало холодно, я обхватил себя за плечи. Рок взрыхлил волосы на затылке и по-детски сморщил лоб.
- Я дурак, думал, ты хочешь узнать меня получше... Думал, тебе нужно время. А тут... Ну что ж, - он твердым шагом направился к дверям.
- Рок...
- Стэна я могу отшить, - бросил он через плечо, - а мертвеца не буду даже пытаться.
И я остался один.
Часть 3
13 марта 2013?г. в 10:33
А и не держит себя в руках,
целует, будто наказывает.
Нет такого закона пока:
говорит и показывает.
Не придуман еще мой мир,
оттого голова легка.
Нет звезды еще в небе и
нет закона пока...
Пикник, "Говорит и показывает"
С праздника прошла неделя. И все было хорошо. Я не уставал это повторять. Особенно Осу, который с чего-то взял, что бравый капитан Крепости меня поматросил и бросил, и я теперь страдаю по потерянной чести. Ос обзывал Рока нехорошими словами и корень всех бед видел в том, что заставил меня распустить волосы.
Рок не приходил и на глаза мне не попадался, что, впрочем, труда не составляло: я загрузил себя работой так, что план на день Жужа писал мелко-мелко, иначе он не помещался на доске.
Да, Жужа снова крутился в гараже целыми днями, на мой вопрос, почему он лежал в лазарете, мальчик легкомысленно отмахнулся и возмутился:
- Ты джип починил!
- Ага.
- И на чем мне сидеть?!
- Попробуй на стуле.
Я думал, что если не буду видеть Рока, все вернется на круги своя, я заживу, как прежде, лелея засушенных бабочек в своем животе. Но давящее чувство, что я допустил непоправимую ошибку, поселилось во мне с той ночи.
Терзания и сомнения стали мне внове. Я всегда делал выбор и тут же забывал о проблеме. Он называл это "очаровательной твердолобостью" и уворачивался от моего подзатыльника. Он.
- Лейв, оторвись ты от своих железяк! Послушай, как прекрасно...
- Своих студентов этой хренью пытай. Я не понимаю, зачем говорить рифмами.
- Это Оден! Уистен Хью Оден! Лучше него об утрате никто не сказал. Протирай свои палочки-крючочки, а я приобщу тебя к вечному:
Он был мой Север, Юг, мой Запад, мой Восток,
Мой шестидневный труд, мой выходной восторг,
Слова и их мотив, местоимений сплав.
Любви, считал я, нет конца. Я был не прав.
Созвездья погаси и больше не смотри
Вверх. Упакуй луну и солнце разбери,
Слей в чашку океан, лес чисто подмети.
Отныне ничего в них больше не найти. ***
- Как-то длинно...
- Это отрывок, и ты неисправим.
- Отрывок?! Написал бы просто: без него ***во.
Я не знал, что через год откопаю томик Одена и буду перечитывать это стихотворение, шевеля губами, тщетно пытаясь воспроизвести его интонации, а вокруг будет пустота, потому что мир, послушный моему приказу, умрет.
И он не имел права воскреснуть сейчас от одного взгляда малознакомого альфы. Ведь так?
Если днем я забывался в работе, то ночи протекали тяжко. Мозг, не занятый повседневными задачами, снова и снова прокручивал тот вечер. Его запах, руки, шепот и влажный поцелуй, который так и горел на плече, как бы я не тер себя мочалкой в купальне. Черный возбужденный взгляд и "почему?", я садился на постели ночью и выстанывал сквозь зубы: "Дурак...Вот же дурак!"
Один раз я не на шутку перепугал Ариэля, который, оказывается, не окончательно вырубился.
- Лейв, ты чего?!
- Ничего, - я обреченно смотрел в темноту и чувствовал себя таким...грязным. Если бы кто-то сказал мне, что за верность Ему мне придется бороться с самим собой...
- Ты последние дни сам не свой. Даже не ругаешься, что я в постели уроки делаю.
- Я дурак, Ариэль.
- Не, ты умный, тебе предлагали физику у нас в школе преподавать, но ты сказал, что у тебя нет времени.
- Я сказал, что не люблю детей.
- Это ты мне сказал.
- Спать давай, - я забрался под одеяло и, отвернувшись к стенке, уставился на темные разводы, досконально изученные в часы бессонницы.
- Лейв... Лейв, ну хочешь я убью этого Рока?
- Чего?! Тебя Ос надоумил?
- Нет... за завтраками, когда тебя нет...кое-кто кое-что говорит нехорошее.
- Если кое-кто - это Илиан, то меньше слушай сплетников.
- Ох, то есть Рок тебя не обижал? - Ариэль облегченно вздохнул. - А то, если честно, я блефовал, мне на него даже смотреть стремно.
***
Жужа вел себя странно, мог сидеть часами, уставившись куда-то поверх книги, на вопросы отвечал односложно или невпопад, а однажды выдал:
- Я изучил различные религиозные учения и склоняюсь к атеистическим взглядам, а значит, я умру, и ничего не будет.
Я как раз возился с проколотой шиной и решил, что пора во всем разобраться, подошел к Жуже и сел на соседний стул.
- Что происходит?
Жужа по-взрослому провел по лицу всей ладонью, как бы снимая усталость.
- Мы с тобой немножко похожи, - он улыбнулся уголком рта. - Ты для кого-то бета, а для кого-то омега. А я и правда такой.
- В смысле?
- Это называется аномальный гермафродитизм. Сначала мой организм формировался, как у омеги, а потом что-то дало сбой, и завершающий этап прошел, как у беты, - он посмотрел с вызовом. - Тебе противно?
- Нет.
Жужа что-то долго искал в моем лице и, не найдя, расслабился.
- Когда я был совсем маленький, мне сделали операцию по удалению матки. Обычно этого достаточно, но у меня случаются... обострения, и тогда необходим короткий курс гормональной терапии. Только гормоны у Фрэнка в лазарете уже месяц как кончились. И это плохо.
- А Рок?
- А что Рок? Гормоны не кролики, их в пустыне не настреляешь.
- Уверен, у него есть план. Он умный.
- И смелый?
- И смелый.
- И сильный?
- И сильный.
- И красивый? - взгляд у Жужи стал хитрым.
- Эм...ну да.
- А почему тогда ты не с ним?
- Так... тебе походу полегчало, я пошел работать.
***
Одна радость, после заступничества Оса ужины протекали спокойно. Илиан хранил обиженное молчание, я быстро поглощал пищу и удалялся, кивнув знакомым.
- Эй, Лейв! - Ос нагнал меня на выходе из столовой.
- Да?
- У меня с поливалками какая-то хрень творится, воду не распрыскивают, а сильной струей выдают. Не глянешь?
- Без проблем, инструменты захвачу и подойду. Минут через двадцать, окей?
- Жду! - Ос махнул на прощание, засунул руки в карманы и зашагал к теплицам.
Я же направился в другую сторону, а через пару минут со мной поравнялся Бурый и, ничего не говоря, пошел рядом. Я пожал плечами, мало ли, куда ему надо. Бурый, видимо, ожидал от меня инициативы в разговоре и, не дождавшись, неловко пробубнил:
- Как там в целом...дела у тебя?
- Нормально.
Мы продолжили идти молча и вскоре добрались до гаража, я повернулся и спросил:
- Случилось что?
- Ты, Лейв, первый, с кем Ос дружбу свел... Скажи: он всех альф ненавидит?
Ну что еще могло выманить медведя из берлоги? Я подавил улыбку.
Кто другой пошутил бы, что Ос всех альф слишком любит, но ни мне, ни Бурому было не до шуток.
- Я думаю, он ненавидит себя.
Бурый выглядел так, будто я решил ему загадку века, склонил лохматую голову и погрузился в свои мысли.
- Удачи. - я похлопал его по плечу.
- Лейв! - я оглянулся. - Спасибо.
- Не за что.
Ос обнаружился в крайней справа теплице.
- Где больной? - спросил я.
- В углу, ага.
Я свинтил крышку и вытащил внутренности поливочной машины на расстеленную клеенку. Ос примостился рядом на низкий стул, подпер щеку и внимательно следил за мной.
- Фильтры сдохли, - сказал я. - Менять надо, но это завтра, на складе поищу, а пока прочищу эти, на вечерний полив тебе хватит... - я встретился с жестким взглядом и замолчал. - Ты чего?
- А ты заметил, Лейв, что я перестал обзывать Рока кобелем со спермой вместо мозгов? - Да, я заметил и обрадовался... судя по всему, раньше времени. - Это потому что я склонен начать обзывать тупицей тебя.
- А? - я покраснел.
- Бэ! Я вчера вечером наблюдал преинтереснейшую сцену на центральной площади, где люди социально активные, то бишь не такие как ты, встречаются, гуляют и общаются. Ну и смакуют мою настойку, когда я добрый. Так вот, вчера некто Стэн, осмелевший от алкогольных паров, подметил, очень вежливо, что Рок, видать, потерял интерес к бете Лейву, и значит ли это, что он, Стэн, может к распрекрасному Лейву подбить свои клинья. И знаешь, что сделал наш всегда спокойный и справедливый Рок?
Я помотал головой.
- Звезданул Стэну так, что тот полночи провалялся у Фрэнка в лазарете с компрессами на лице. И вот я призадумался. - Ос резко встал, я тоже поднялся на ноги. - Я считал тебя сильным, Лейв. А ты из этих...
- Этих?
- Кто замужем за трупами.
- Все. Закрыли тему.
- Ну конечно!
- На себя, блять, посмотри!
- А что я?
- А что Бурый?
- Бурый? - Ос удивился. - Он-то причем тут?
- Дурачка из себя не строй.
- Я не строю. Бурый правильный до мозга костей. Альфа из викторианской эпохи, как его в наше время забросило, непонятно. Найдет себе такого же правильного, чистого омежку, и будут они жить-поживать и деток рожать. А я трахаться буду, сколько хочу и с кем хочу!
- Ну и супер! Рок себе тоже найдет правильного и чистого. А я трахаться не буду, потому что нисколько не хочу и ни с кем не хочу!
Какое-то время мы смотрели друг на друга, а потом Ос начал ржать.
- Ладно, зачтем за ничью.
Я усмехнулся.
- Предлагаю выпить.
- И покурить.
- И покурить.
***
"Все, завязываю с пьяными ночевками на мансарде Оса", - думал я, возвращаясь на рассвете к себе. Город спал, и окрашенный в розовое воздух холодил по-ночному. Я свернул к гаражу и споткнулся от неожиданности. Возле дверей нетерпеливо вышагивал туда-обратно хмурый Рок.
- Ариэль сказал, ты ночевать не приходил.
- Ага, я остался у... - он дернул меня на себя, горячее дыхание опалило шею.
- Ты чего?
- Никем не пахнет...Ты что, пил?!
- Да в чем дело?
- Проблема есть, - Рок немного успокоился и отстранился. Я заметил, что глаза у него красные, словно он всю ночь не спал. - Это срочно. Я...мне совет нужен касательно Жужи.
- Как он?
- Плохо. Ночью стало. Он сказал, ты все знаешь. Пойдем...ко мне, я должен кое-что показать.
Жил Рок по-спартански, в корпусе для альф на последнем этаже его комната была угловой: койка, стол и железный шкаф. Пол в середине комнаты был завален бумагами.
- Я все думал-думал, должен же быть выход, начал листать брошюры о местном научном городке и в одной из них прочел, что тут проводили, кроме прочего, медицинские исследования. Томпсон смог уберечь пару подшивок из архива, и в них я откопал, - Рок сел на пол, - карты. Короче, в нескольких сотнях километров отсюда была построена фабрика, где изготавливали экспериментальные лекарства. Мы в те края никогда не заезжали...
- Думаешь найти там гормональные препараты?
- Попробовать стоит. Но проблема вот в чем.
Рок развернул карту, ту, которую начертили уже после апокалипсиса, и наложил на старую.
- Здесь начинаются горы, землетрясения разрушили дорогу. Сохранилась тропа, но идти по ней...не одну неделю, и неясно на что наткнешься. Словом, - Рок тяжело вздохнул. - Ариэль рассказывал, ты жил в пустыне... Может, придумаешь объезд, чтобы джип смог проехать.
Я сел на колени и придвинул карты.
- Горы объезжать не вариант, это тоже не на одну неделю. Вот тут равнина за первым перевалом, но, видишь, раньше там протекала река, значит, сейчас солончаки, а дожди были недавно, джип завязнет... Постой-ка... Ты говоришь, тропа сохранилась?
- Ну да, красным пунктиром идет.
- И машина по ней не пройдет, но...мотоцикл мог бы...
- У нас нет мотоцикла, - раздраженно перебил Рок.
- Есть! Рок, мы с Ариэлем приехали на мотоцикле, у нас бензин кончился в километрах сорока от Крепости. Блин, я забыл все это, как страшный сон... Его, конечно, засыпало во время бури, но я смогу привести мотор в порядок.
- Помнишь, где вы его бросили?
- Да, примерно.
Мы взяли машину Бурого, у нее был открытый багажник, в который при желании можно было вместить три мотоцикла. Рок махнул дежурным у ворот, и впервые за две с лишним недели я покинул Крепость, чувствуя себя странно на пассажирском сидении. Рок, напротив, снова стал похож на себя: собранный, уверенный, готовый горы свернуть на пути к цели. Мой взгляд постоянно возвращался к нему: волосы длиннее, чем у Жужи, и возле шеи завиваются черными кольцами, хочется оттянуть прядку, чтобы увидеть, как она подпрыгнет, снова закручиваясь.
- Будешь и дальше так смотреть, я за себя не отвечаю.
Я спешно отвернулся к окну. Небо на горизонте покраснело, заливая теплом бескрайние пески.
- Ты из-за Жужи остался? - спросил я.
Рок крепче сжал руль, когда мы влетели в неглубокую колдобину, а, в целом, выглядел он так, как будто вел машину по одной из главных авеню, а не в пустыне.
- Я слышал, солдатам всем выдавали браслеты, тем более кто в спецназе служил.
- Мне и моим ребятам не дали.
Я не стал уточнять, и так уже израсходовал лимит своего любопытства на год вперед, но Рок сам заговорил.
- Читал про расстрелянную демонстрацию в Литсе? Наверняка читал. Нас всех туда пригнали, двадцать стрелковых групп расставили по периметру площади, на крышах. Стандартная процедура по охране мирной демонстрации. Ну мы так думали. Люди приходили целыми семьями, были, конечно, буйные и безбашенная молодежь, но так все больше омеги, дети, старики. Не знаю, что там они за плакаты держали и какие лозунги выкрикивали, я не смотрел и не слушал... я был хорошим бойцом: в голове, кроме регламента, ни одной мысли. Ну и молодой совсем, меня месяц как повысили до командира группы. К трем часам обстановка накалилась. На митинг не пропустили фургоны с прессой, и народ взбесился, где-то прорвали оцепление, часть толпы двинулась к зданию правительства. И вдруг мне по внутренней связи пришел приказ "стрелять на поражение". Знаешь, я почти дал отмашку своим. Почти. Меня как заклинило, я не понимал: "на поражение"? Я смотрел в прицел на пеструю толпу внизу. И кого нам поражать? Ту толстую омегу с букетом ромашек? Ее такого же толстого пацана? Старика, грозно размахивающего флагом единства? Голос в наушнике повторял: "Как меня поняли? Доложите, четвертый, как поняли?" А я не понимал. Короче, я дал сигнал к отступлению. Разруха к тому времени добралась до армии, надо мной даже трибунала толком не было. Командир вызвал, дал по роже и сказал, что ни мне, ни моим ребятам браслетов не видать. На себя я плевал, ты прав, я бы все равно остался из-за Жужи. Но как парням сказать... Подо мной числилось семь человек, троих - Бурого, Алана и Себа - ты знаешь, и еще четверо, они тоже в Крепости. Не поверишь, ни один мне даже слова не сказал. Тогда я понял, что должен придумать, как нам всем жить после...
Интуитивно я понимал, где в рассказе Рока скрылся болезненный нарыв, и мне захотелось утешить его, смягчить чужую боль. Никто в детстве не дул мне на разбитую коленку, но я видел, как это делали папы других детей.
- "Почти" не имеет значения. Ты бы никогда не смог расстрелять безоружных.
- Откуда тебе знать? - Рок сглотнул, кадык нервно дернулся.
- Такие вещи сразу чувствуешь... Сверни под сорок градусов, уже скоро...так подожди, я не уверен, давай выйдем и пешком пройдемся.
Я не прогадал, через метров сто мы увидели его, мотоцикл засыпало лишь по колеса и даже возвращаться за лопатой не пришлось.
Рок загрузил зверя Джэка в багажник, скептически подняв бровь на мою попытку помочь, отряхнул с ладоней песок.
- Как только ты приведешь его в порядок, я отправлюсь в дорогу.
- Один?
- Тебе ли не знать, что пассажир за спиной - помеха и перерасход бензина.
Мне ли не знать, что незнакомая дорога на мотоцикле в горах - это... "опасно"- неподходящее слово.
- Фабрику могло разрушить землетрясением.
- Могло. Но запасного плана у меня нет.
Я отвернулся, закусив губу, а в следующую секунду оказался в его объятиях, прижатый к твердому телу, он целовал меня без тени нежности и ласки, сминал рот, прикусывал, наказывал за непринадлежание ему. Его ладони были везде - оглаживали бока, спину, сжимали бедра, притягивали плотнее. С таким поцелуем не нужна была метка, он клеймил меня своим медово-горьким вкусом, пил страхи и сомнения, оставляя сладкое возбуждение.
Рок оторвался от моих губ, лишь когда кончился воздух, и я осознал, что пальцы одной моей руки запутались в его волосах, а вторая - забралась под рубашку и гладит напряженные мускулы.
- Ты не должен быть один, - он пытался восстановить дыхание.
- Потому что я омега? - я усмехнулся.
- Потому что тебе плохо одному.
Он отошел, а я без сил прислонился к машине.
- Ты боишься, что я займу его место, но твое сердце не пыльный шкаф с древностями.
По возвращении Рок отправился к себе отдохнуть, а я занялся мотоциклом. Продул его от песка, сменил масла в двигателе и тормозную жидкость. Залил полный бак и прослушал мотор, если в плане музыки мне медведь на ухо наступил, то в звучании мотора я легко распознавал малейшую фальшь.
Когда в десять в гараж зашел Рок с Аланом и Бурым, все было готово. Рок на ходу давал последние указания, засунул в карман куртки листок, где Фрэнк написал название необходимого препарата и список тех, которые могли его заменить, пожал альфам руки, бросил на меня сдержанный взгляд, надел шлем и уехал.
Он оставил за главного Алана и запретил в свое отсутствие покидать Крепость. Он должен был вернуться через два дня.
Но он не вернулся ни на третий день, ни на четвертый.
Часть 3
13 марта 2013?г. в 10:33
А и не держит себя в руках,
целует, будто наказывает.
Нет такого закона пока:
говорит и показывает.
Не придуман еще мой мир,
оттого голова легка.
Нет звезды еще в небе и
нет закона пока...
Пикник, "Говорит и показывает"
С праздника прошла неделя. И все было хорошо. Я не уставал это повторять. Особенно Осу, который с чего-то взял, что бравый капитан Крепости меня поматросил и бросил, и я теперь страдаю по потерянной чести. Ос обзывал Рока нехорошими словами и корень всех бед видел в том, что заставил меня распустить волосы.
Рок не приходил и на глаза мне не попадался, что, впрочем, труда не составляло: я загрузил себя работой так, что план на день Жужа писал мелко-мелко, иначе он не помещался на доске.
Да, Жужа снова крутился в гараже целыми днями, на мой вопрос, почему он лежал в лазарете, мальчик легкомысленно отмахнулся и возмутился:
- Ты джип починил!
- Ага.
- И на чем мне сидеть?!
- Попробуй на стуле.
Я думал, что если не буду видеть Рока, все вернется на круги своя, я заживу, как прежде, лелея засушенных бабочек в своем животе. Но давящее чувство, что я допустил непоправимую ошибку, поселилось во мне с той ночи.
Терзания и сомнения стали мне внове. Я всегда делал выбор и тут же забывал о проблеме. Он называл это "очаровательной твердолобостью" и уворачивался от моего подзатыльника. Он.
- Лейв, оторвись ты от своих железяк! Послушай, как прекрасно...
- Своих студентов этой хренью пытай. Я не понимаю, зачем говорить рифмами.
- Это Оден! Уистен Хью Оден! Лучше него об утрате никто не сказал. Протирай свои палочки-крючочки, а я приобщу тебя к вечному:
Он был мой Север, Юг, мой Запад, мой Восток,
Мой шестидневный труд, мой выходной восторг,
Слова и их мотив, местоимений сплав.
Любви, считал я, нет конца. Я был не прав.
Созвездья погаси и больше не смотри
Вверх. Упакуй луну и солнце разбери,
Слей в чашку океан, лес чисто подмети.
Отныне ничего в них больше не найти. ***
- Как-то длинно...
- Это отрывок, и ты неисправим.
- Отрывок?! Написал бы просто: без него ***во.
Я не знал, что через год откопаю томик Одена и буду перечитывать это стихотворение, шевеля губами, тщетно пытаясь воспроизвести его интонации, а вокруг будет пустота, потому что мир, послушный моему приказу, умрет.
И он не имел права воскреснуть сейчас от одного взгляда малознакомого альфы. Ведь так?
Если днем я забывался в работе, то ночи протекали тяжко. Мозг, не занятый повседневными задачами, снова и снова прокручивал тот вечер. Его запах, руки, шепот и влажный поцелуй, который так и горел на плече, как бы я не тер себя мочалкой в купальне. Черный возбужденный взгляд и "почему?", я садился на постели ночью и выстанывал сквозь зубы: "Дурак...Вот же дурак!"
Один раз я не на шутку перепугал Ариэля, который, оказывается, не окончательно вырубился.
- Лейв, ты чего?!
- Ничего, - я обреченно смотрел в темноту и чувствовал себя таким...грязным. Если бы кто-то сказал мне, что за верность Ему мне придется бороться с самим собой...
- Ты последние дни сам не свой. Даже не ругаешься, что я в постели уроки делаю.
- Я дурак, Ариэль.
- Не, ты умный, тебе предлагали физику у нас в школе преподавать, но ты сказал, что у тебя нет времени.
- Я сказал, что не люблю детей.
- Это ты мне сказал.
- Спать давай, - я забрался под одеяло и, отвернувшись к стенке, уставился на темные разводы, досконально изученные в часы бессонницы.
- Лейв... Лейв, ну хочешь я убью этого Рока?
- Чего?! Тебя Ос надоумил?
- Нет... за завтраками, когда тебя нет...кое-кто кое-что говорит нехорошее.
- Если кое-кто - это Илиан, то меньше слушай сплетников.
- Ох, то есть Рок тебя не обижал? - Ариэль облегченно вздохнул. - А то, если честно, я блефовал, мне на него даже смотреть стремно.
***
Жужа вел себя странно, мог сидеть часами, уставившись куда-то поверх книги, на вопросы отвечал односложно или невпопад, а однажды выдал:
- Я изучил различные религиозные учения и склоняюсь к атеистическим взглядам, а значит, я умру, и ничего не будет.
Я как раз возился с проколотой шиной и решил, что пора во всем разобраться, подошел к Жуже и сел на соседний стул.
- Что происходит?
Жужа по-взрослому провел по лицу всей ладонью, как бы снимая усталость.
- Мы с тобой немножко похожи, - он улыбнулся уголком рта. - Ты для кого-то бета, а для кого-то омега. А я и правда такой.
- В смысле?
- Это называется аномальный гермафродитизм. Сначала мой организм формировался, как у омеги, а потом что-то дало сбой, и завершающий этап прошел, как у беты, - он посмотрел с вызовом. - Тебе противно?
- Нет.
Жужа что-то долго искал в моем лице и, не найдя, расслабился.
- Когда я был совсем маленький, мне сделали операцию по удалению матки. Обычно этого достаточно, но у меня случаются... обострения, и тогда необходим короткий курс гормональной терапии. Только гормоны у Фрэнка в лазарете уже месяц как кончились. И это плохо.
- А Рок?
- А что Рок? Гормоны не кролики, их в пустыне не настреляешь.
- Уверен, у него есть план. Он умный.
- И смелый?
- И смелый.
- И сильный?
- И сильный.
- И красивый? - взгляд у Жужи стал хитрым.
- Эм...ну да.
- А почему тогда ты не с ним?
- Так... тебе походу полегчало, я пошел работать.
***
Одна радость, после заступничества Оса ужины протекали спокойно. Илиан хранил обиженное молчание, я быстро поглощал пищу и удалялся, кивнув знакомым.
- Эй, Лейв! - Ос нагнал меня на выходе из столовой.
- Да?
- У меня с поливалками какая-то хрень творится, воду не распрыскивают, а сильной струей выдают. Не глянешь?
- Без проблем, инструменты захвачу и подойду. Минут через двадцать, окей?
- Жду! - Ос махнул на прощание, засунул руки в карманы и зашагал к теплицам.
Я же направился в другую сторону, а через пару минут со мной поравнялся Бурый и, ничего не говоря, пошел рядом. Я пожал плечами, мало ли, куда ему надо. Бурый, видимо, ожидал от меня инициативы в разговоре и, не дождавшись, неловко пробубнил:
- Как там в целом...дела у тебя?
- Нормально.
Мы продолжили идти молча и вскоре добрались до гаража, я повернулся и спросил:
- Случилось что?
- Ты, Лейв, первый, с кем Ос дружбу свел... Скажи: он всех альф ненавидит?
Ну что еще могло выманить медведя из берлоги? Я подавил улыбку.
Кто другой пошутил бы, что Ос всех альф слишком любит, но ни мне, ни Бурому было не до шуток.
- Я думаю, он ненавидит себя.
Бурый выглядел так, будто я решил ему загадку века, склонил лохматую голову и погрузился в свои мысли.
- Удачи. - я похлопал его по плечу.
- Лейв! - я оглянулся. - Спасибо.
- Не за что.
Ос обнаружился в крайней справа теплице.
- Где больной? - спросил я.
- В углу, ага.
Я свинтил крышку и вытащил внутренности поливочной машины на расстеленную клеенку. Ос примостился рядом на низкий стул, подпер щеку и внимательно следил за мной.
- Фильтры сдохли, - сказал я. - Менять надо, но это завтра, на складе поищу, а пока прочищу эти, на вечерний полив тебе хватит... - я встретился с жестким взглядом и замолчал. - Ты чего?
- А ты заметил, Лейв, что я перестал обзывать Рока кобелем со спермой вместо мозгов? - Да, я заметил и обрадовался... судя по всему, раньше времени. - Это потому что я склонен начать обзывать тупицей тебя.
- А? - я покраснел.
- Бэ! Я вчера вечером наблюдал преинтереснейшую сцену на центральной площади, где люди социально активные, то бишь не такие как ты, встречаются, гуляют и общаются. Ну и смакуют мою настойку, когда я добрый. Так вот, вчера некто Стэн, осмелевший от алкогольных паров, подметил, очень вежливо, что Рок, видать, потерял интерес к бете Лейву, и значит ли это, что он, Стэн, может к распрекрасному Лейву подбить свои клинья. И знаешь, что сделал наш всегда спокойный и справедливый Рок?
Я помотал головой.
- Звезданул Стэну так, что тот полночи провалялся у Фрэнка в лазарете с компрессами на лице. И вот я призадумался. - Ос резко встал, я тоже поднялся на ноги. - Я считал тебя сильным, Лейв. А ты из этих...
- Этих?
- Кто замужем за трупами.
- Все. Закрыли тему.
- Ну конечно!
- На себя, блять, посмотри!
- А что я?
- А что Бурый?
- Бурый? - Ос удивился. - Он-то причем тут?
- Дурачка из себя не строй.
- Я не строю. Бурый правильный до мозга костей. Альфа из викторианской эпохи, как его в наше время забросило, непонятно. Найдет себе такого же правильного, чистого омежку, и будут они жить-поживать и деток рожать. А я трахаться буду, сколько хочу и с кем хочу!
- Ну и супер! Рок себе тоже найдет правильного и чистого. А я трахаться не буду, потому что нисколько не хочу и ни с кем не хочу!
Какое-то время мы смотрели друг на друга, а потом Ос начал ржать.
- Ладно, зачтем за ничью.
Я усмехнулся.
- Предлагаю выпить.
- И покурить.
- И покурить.
***
"Все, завязываю с пьяными ночевками на мансарде Оса", - думал я, возвращаясь на рассвете к себе. Город спал, и окрашенный в розовое воздух холодил по-ночному. Я свернул к гаражу и споткнулся от неожиданности. Возле дверей нетерпеливо вышагивал туда-обратно хмурый Рок.
- Ариэль сказал, ты ночевать не приходил.
- Ага, я остался у... - он дернул меня на себя, горячее дыхание опалило шею.
- Ты чего?
- Никем не пахнет...Ты что, пил?!
- Да в чем дело?
- Проблема есть, - Рок немного успокоился и отстранился. Я заметил, что глаза у него красные, словно он всю ночь не спал. - Это срочно. Я...мне совет нужен касательно Жужи.
- Как он?
- Плохо. Ночью стало. Он сказал, ты все знаешь. Пойдем...ко мне, я должен кое-что показать.
Жил Рок по-спартански, в корпусе для альф на последнем этаже его комната была угловой: койка, стол и железный шкаф. Пол в середине комнаты был завален бумагами.
- Я все думал-думал, должен же быть выход, начал листать брошюры о местном научном городке и в одной из них прочел, что тут проводили, кроме прочего, медицинские исследования. Томпсон смог уберечь пару подшивок из архива, и в них я откопал, - Рок сел на пол, - карты. Короче, в нескольких сотнях километров отсюда была построена фабрика, где изготавливали экспериментальные лекарства. Мы в те края никогда не заезжали...
- Думаешь найти там гормональные препараты?
- Попробовать стоит. Но проблема вот в чем.
Рок развернул карту, ту, которую начертили уже после апокалипсиса, и наложил на старую.
- Здесь начинаются горы, землетрясения разрушили дорогу. Сохранилась тропа, но идти по ней...не одну неделю, и неясно на что наткнешься. Словом, - Рок тяжело вздохнул. - Ариэль рассказывал, ты жил в пустыне... Может, придумаешь объезд, чтобы джип смог проехать.
Я сел на колени и придвинул карты.
- Горы объезжать не вариант, это тоже не на одну неделю. Вот тут равнина за первым перевалом, но, видишь, раньше там протекала река, значит, сейчас солончаки, а дожди были недавно, джип завязнет... Постой-ка... Ты говоришь, тропа сохранилась?
- Ну да, красным пунктиром идет.
- И машина по ней не пройдет, но...мотоцикл мог бы...
- У нас нет мотоцикла, - раздраженно перебил Рок.
- Есть! Рок, мы с Ариэлем приехали на мотоцикле, у нас бензин кончился в километрах сорока от Крепости. Блин, я забыл все это, как страшный сон... Его, конечно, засыпало во время бури, но я смогу привести мотор в порядок.
- Помнишь, где вы его бросили?
- Да, примерно.
Мы взяли машину Бурого, у нее был открытый багажник, в который при желании можно было вместить три мотоцикла. Рок махнул дежурным у ворот, и впервые за две с лишним недели я покинул Крепость, чувствуя себя странно на пассажирском сидении. Рок, напротив, снова стал похож на себя: собранный, уверенный, готовый горы свернуть на пути к цели. Мой взгляд постоянно возвращался к нему: волосы длиннее, чем у Жужи, и возле шеи завиваются черными кольцами, хочется оттянуть прядку, чтобы увидеть, как она подпрыгнет, снова закручиваясь.
- Будешь и дальше так смотреть, я за себя не отвечаю.
Я спешно отвернулся к окну. Небо на горизонте покраснело, заливая теплом бескрайние пески.
- Ты из-за Жужи остался? - спросил я.
Рок крепче сжал руль, когда мы влетели в неглубокую колдобину, а, в целом, выглядел он так, как будто вел машину по одной из главных авеню, а не в пустыне.
- Я слышал, солдатам всем выдавали браслеты, тем более кто в спецназе служил.
- Мне и моим ребятам не дали.
Я не стал уточнять, и так уже израсходовал лимит своего любопытства на год вперед, но Рок сам заговорил.
- Читал про расстрелянную демонстрацию в Литсе? Наверняка читал. Нас всех туда пригнали, двадцать стрелковых групп расставили по периметру площади, на крышах. Стандартная процедура по охране мирной демонстрации. Ну мы так думали. Люди приходили целыми семьями, были, конечно, буйные и безбашенная молодежь, но так все больше омеги, дети, старики. Не знаю, что там они за плакаты держали и какие лозунги выкрикивали, я не смотрел и не слушал... я был хорошим бойцом: в голове, кроме регламента, ни одной мысли. Ну и молодой совсем, меня месяц как повысили до командира группы. К трем часам обстановка накалилась. На митинг не пропустили фургоны с прессой, и народ взбесился, где-то прорвали оцепление, часть толпы двинулась к зданию правительства. И вдруг мне по внутренней связи пришел приказ "стрелять на поражение". Знаешь, я почти дал отмашку своим. Почти. Меня как заклинило, я не понимал: "на поражение"? Я смотрел в прицел на пеструю толпу внизу. И кого нам поражать? Ту толстую омегу с букетом ромашек? Ее такого же толстого пацана? Старика, грозно размахивающего флагом единства? Голос в наушнике повторял: "Как меня поняли? Доложите, четвертый, как поняли?" А я не понимал. Короче, я дал сигнал к отступлению. Разруха к тому времени добралась до армии, надо мной даже трибунала толком не было. Командир вызвал, дал по роже и сказал, что ни мне, ни моим ребятам браслетов не видать. На себя я плевал, ты прав, я бы все равно остался из-за Жужи. Но как парням сказать... Подо мной числилось семь человек, троих - Бурого, Алана и Себа - ты знаешь, и еще четверо, они тоже в Крепости. Не поверишь, ни один мне даже слова не сказал. Тогда я понял, что должен придумать, как нам всем жить после...
Интуитивно я понимал, где в рассказе Рока скрылся болезненный нарыв, и мне захотелось утешить его, смягчить чужую боль. Никто в детстве не дул мне на разбитую коленку, но я видел, как это делали папы других детей.
- "Почти" не имеет значения. Ты бы никогда не смог расстрелять безоружных.
- Откуда тебе знать? - Рок сглотнул, кадык нервно дернулся.
- Такие вещи сразу чувствуешь... Сверни под сорок градусов, уже скоро...так подожди, я не уверен, давай выйдем и пешком пройдемся.
Я не прогадал, через метров сто мы увидели его, мотоцикл засыпало лишь по колеса и даже возвращаться за лопатой не пришлось.
Рок загрузил зверя Джэка в багажник, скептически подняв бровь на мою попытку помочь, отряхнул с ладоней песок.
- Как только ты приведешь его в порядок, я отправлюсь в дорогу.
- Один?
- Тебе ли не знать, что пассажир за спиной - помеха и перерасход бензина.
Мне ли не знать, что незнакомая дорога на мотоцикле в горах - это... "опасно"- неподходящее слово.
- Фабрику могло разрушить землетрясением.
- Могло. Но запасного плана у меня нет.
Я отвернулся, закусив губу, а в следующую секунду оказался в его объятиях, прижатый к твердому телу, он целовал меня без тени нежности и ласки, сминал рот, прикусывал, наказывал за непринадлежание ему. Его ладони были везде - оглаживали бока, спину, сжимали бедра, притягивали плотнее. С таким поцелуем не нужна была метка, он клеймил меня своим медово-горьким вкусом, пил страхи и сомнения, оставляя сладкое возбуждение.
Рок оторвался от моих губ, лишь когда кончился воздух, и я осознал, что пальцы одной моей руки запутались в его волосах, а вторая - забралась под рубашку и гладит напряженные мускулы.
- Ты не должен быть один, - он пытался восстановить дыхание.
- Потому что я омега? - я усмехнулся.
- Потому что тебе плохо одному.
Он отошел, а я без сил прислонился к машине.
- Ты боишься, что я займу его место, но твое сердце не пыльный шкаф с древностями.
По возвращении Рок отправился к себе отдохнуть, а я занялся мотоциклом. Продул его от песка, сменил масла в двигателе и тормозную жидкость. Залил полный бак и прослушал мотор, если в плане музыки мне медведь на ухо наступил, то в звучании мотора я легко распознавал малейшую фальшь.
Когда в десять в гараж зашел Рок с Аланом и Бурым, все было готово. Рок на ходу давал последние указания, засунул в карман куртки листок, где Фрэнк написал название необходимого препарата и список тех, которые могли его заменить, пожал альфам руки, бросил на меня сдержанный взгляд, надел шлем и уехал.
Он оставил за главного Алана и запретил в свое отсутствие покидать Крепость. Он должен был вернуться через два дня.
Но он не вернулся ни на третий день, ни на четвертый.
Часть 4
13 марта 2013?г. в 10:34
Что теперь между нами?
Я не сдам, я не сгину,
мой моторчик рывками,
мой моторчик рывками
звенит.
Ночные снайперы, "Цунами"
Я проснулся, словно вынырнул из мутных глубин. Сердце билось тяжело, отзываясь сосущей болью в груди. Я встал, Ариэль заворочался и потянул на себя одеяло.
Подойдя к окну, я открыл форточку, впуская свежий воздух. Начиналось утро. Утро четвертого дня его не-возвращения.
Мой приемный отец, добрый, но очень уж сентиментальный мужик, твердил, что самый подлый грех - это грех несвоевременности. Сделать что-то слишком рано или слишком поздно. К полтиннику он крепко выпивал и тогда говорил, что людей окружают темные силы, заставляющие их спешить или опаздывать.
Я стоял у окна, и изнутри меня сжирало предчувствие. Я знал, что Рок в беде, что он лежит, ему душно-душно... Я вытер со лба холодный пот. Такое уже было, и теперь кошмар повторялся.
Темные силы - фантом, на который мы скидываем ответственность за собственную глупость.
Я схватил со стула куртку и рванул к корпусу альф, мне надо было найти Алана.
***
- Он дал четкий приказ, - заспанный Алан смотрел, как я меряю комнату шагами. - не предпринимать никаких спасательных операций.
- Я не его солдат, плевал я на его приказы! Если надо, отправлюсь один!
- Куда ты отправишься, дурак! Послушай, ты не знаешь Рока, всего второй день, его могла задержать непогода. Лейв, ты как взбесился.
- Ты не понимаешь. Я его чувствую! Черт... - я обхватил виски.
- Как ты можешь его чувствовать?
- Я его омега.
Ну вот я и сказал это. Опоздав на икс дней, где икс - число, не имеющее значения.
Алан выглядел пораженным, приблизился ко мне и удивленно принюхался.
- Омега? И правда, я сейчас тебя чую... Как такое возможно?
- Неважно. Алан, я видел карту, по которой он поехал. Я найду его.
Алан защелкал пальцами, что-то обдумывая, а я смотрел на черно-белую фотографию, кнопкой пришпиленную над кроватью: на ней Алан, Себ, Бурый и еще четверо парней подкидывали в воздух Рока - на фото он завис, как в невесомости, и хохотал. Совсем мальчишка.
- Я должен оставаться в Крепости, возьмешь Себа и Бурого. Себу я сам сообщу, он будет в гараже через десять минут, а Бурый...зайди к Осу, он скорее всего там.
К теплицам я почти бежал, бурнус растрепался, и спутанные волосы лезли в лицо.
Из дома Оса доносились громкие голоса, я остановился, не зная постучать мне или подождать, пока спор утихнет.
- Что значит проваливай? Да какая муха тебя укусила! Не пинайся ты, Ос, повредишь себе что-нибудь...
- Это ты повредил мозг. Пришел потрахаться, так сейчас утро, все довольны, проваливай!
- Я пришел сказать, что ты мне нужен.
Мне стало неловко, но уйти я не мог и прервать их разговор тоже. Что ж за день такой нелепый...
- И что теперь? - спросил Ос утомленно.
- Теперь кофе в постель по утрам и звезды с неба, если захочешь.
С минуту в доме молчали, и я уже хотел обозначить свое присутствие.
- Я не смогу так, Берн. По-человечески не смогу.
- Со мной сможешь.
- Уходи. Не мучай меня... Уходи.
Берн. Ос, наверное, единственный человек в Крепости, кто зовет Бурого по имени.
Дверь хлопнула, и на пороге появился Бурый, взлохмаченный больше обычного и мрачнее тучи.
Стоит отдать дань его профессионализму, в моих сбивчивых объяснениях он сразу выделил суть и быстро зашагал к гаражу, даже про то, что я стал ощущаться как омега, ничего не сказал.
- Я за главного, - отрезал Бурый. - Себ, ты за руль, автоматы взял?
- Обижаешь! - Себастьян расплылся в улыбке, он явно был рад возможности проветриться.
- А ты, - я невольно отшатнулся. Черт, я и забыл, как прежде реагировал на сильных альф, - сиди и не высовывайся.
Мы ехали часа три, внутри все замерло, словно меня толкнули, и пока неясно упаду я или выстою.
Местность за окном стала холмистой, испещренной ровными ямами, будто гигантские монеты приложили к мокрой земле. Вскоре по бокам выросли горы. Дорога оборвалась, ухнув в бездонный каньон.
- Выходим, - скомандовал Бурый.
Немного поплутав, мы выбрались на главную тропу и двинулись вверх, я старался не смотреть на зияющий справа обрыв. Твою мать, как он тут ехал?!
Мы шли около часа: первым Себ, потом я, замыкал цепочку Бурый. Через час Себ предложил остановиться выпить воды, и я присел на выступ. Пахло в горах иначе, я вдохнул чистый воздух полной грудью, и в глазах потемнело.
- Он рядом.
- Что? - Себастьян оторвался от фляги и вытер ладонью губы.
- Рядом, - я кинулся вперед.
- Лейв, стой! - закричал Бурый, но я его не слышал.
Я бежал вперед, тропа свернула, и я уперся в высокую груду камней. Мне казалось, это уродливый черный панцирь, который сжимает мое сердце.
- Рок! - я прислонился к узкому проему. - Рок!
- Лейв? - голос слабый. - Ты один?
- Тут я и Себ, - это подоспел Бурый. - Командир, ты как там?
- Приложило, а так повезло... Засыпало, правда, намертво, - он закашлялся. - Обвал был, самую малость не дотянул, да?
- Ага, - Себастьян вскарабкался по боковой стене на пару метров. - Бурый, сверху камни по скользящей лежат, разбирать не вариант: рухнет к херам. Давай по карагадской схеме.
- Лаз? - Бурый присел на корточки. - Вот здесь только если, и распорку не поставишь... Ладно, глаза боятся, руки делают.
Я отошел подальше, чтобы не мешаться, и старался лишний раз не смотреть в сторону завала: ненадежная конструкция подрагивала и шаталась, парни точно разбирали карточный домик.
Наконец Себастьян сказал, что попробует пролезть и исчез в образовавшемся проеме.
Изнутри донеслись приглушенные голоса.
- Щас подниму на счет три.
- Ага.
- Готов?
- Он там?
- Там, там, куда он денется. Давай, брат, раз, два...
Раздался сдавленный стон, от которого мне сделалось дурно.
Бурый мгновенно подхватил показавшиеся в проеме ноги, и скоро Рока вытащили наружу. Он был весь серый от пыли, я заскользил взглядом по его телу, выискивая видимые повреждения .
- Плечо выбило, жить буду, - сказал Рок. - А кто тебя, Себ, учил вперед ногами выносить, а? Рюкзак прихватил?
- Тут он.
Идти Рок мог сам, медленно, часто останавливаясь, чтобы перевести дух. Бурый заикнулся было о том, чтобы смастерить носилки из курток и автоматов, но Рок смерил его оскорбленным взглядом. И все-таки, когда мы выбрались к машине, его заметно шатало. Себ прыгнул за руль, Бурый - вперед, а я помог Року забраться на заднее сиденье.
- Тихо вези, - сказал Бурый. - Кочки объезжай.
В машине Рок заметно ослаб, хотя старался не показывать виду и только кусал бледные губы.
- Ляг мне на колени, а? - попросил я.
Он покосился на меня и аккуратно прилег. Легкими движениями я начал смахивать пыль с его лица. Мне хотелось трогать его, ощущать живое тепло, но я сдержался и лишь провел указательным пальцем вдоль линии роста волос на лбу.
- Поделай еще так.
Я погладил скулы.
- Так?
- Ага, отвлекает...
Я помассировал виски и принялся разглаживать морщинки на лбу и переносице. Рок прикрыл глаза и умиротворенно вздохнул.
- Ты пахнешь иначе, - пробормотал он и провалился то ли в сон, то ли в обморок.
***
Есть люди, которые не умеют болеть. Рок относился как раз к таким.
К себе он засобирался, стоило Фрэнку вправить ему плечо.
- И куда Вы, юноша, позвольте спросить?
- К себе. Посплю часок, проверю графики расхода воды на следующий месяц, и надо подумать насчет коров, две из них молоко давать перестали, так может...
- Ты издеваешься, Рок? У тебя подозрение на сотрясение и, возможно, ребра сломаны!
- Это поэтому на вдохе болит?
- У тебя болит на вдохе?!
- Нет.
И все в таком духе. Однако ничто не могло испортить Фрэнку настроение, потому что рюкзак Рока кроме лекарств для Жужи оказался набит кучей других дефицитных препаратов.
Благодаря снотворному и всеобщим увещаниям, Рока удалось продержать в лазарете неделю. Утром к нему приходили с делами, советами, просьбами ("Блин, я как умирающий король, принимаю народ свой в постели! Фрэнк, ну сколько можно, а?"), днем под бок к брату забирался Жужа, радующий здоровым румянцем на щеках и удвоенной страстью к сложным словам, а вечер негласно закрепился за мной.
Нельзя сказать, что между нами что-то изменилось, просто если раньше мы как будто плавали в шторм, не слыша друг друга за грохотом волн, то сейчас море успокоилось.
После работы я мылся, переодевался и шел в лазарет, за мной, как тень, следовал Карл. Карл был альфой из команды Рока, и тот приставил его ко мне, как только узнал, что теперь вся Крепость ощущает меня как омегу. Я было возмутился, но Рок ласково потрепал меня по волосам и сказал смущенно:
- Ну я же пока не могу тебя охранять.
И я не стал возражать, тем более Карл оказался забавным малым.
В пятый день пребывания Рока в лазарете я сидел на его постели и зачитывал метеорологические сводки на завтра:
- А этот твой А.Л. Локс, он в курсе, что апокалипсис наступил, или вы бережете его нервы?
Рок хмыкнул.
- Он, между прочим, крутой специалист, работал на Высокогорном Аяксе и сводки делал для национального канала.
- По-моему, он до сих пор их делает для национального канала. Не, ты послушай: "Осадки умеренные..." Что это значит? У нас дожди два-три раза в год, умеренные относительно чего? Абсолютной засухи? А потом он как будто удивляется: "Очень низкая влажность, всего 45 процентов, высокая испаряемость...(да ладно?). Горячий южный ветер (Ох ты ж е, обломал-таки с прохладным бризом)..."
- Лейв, мне больно смеяться.
- А в конце... - я заржал. - Черт... А как у него с чувством юмора?
- Отсутствует.
- "Гражданам рекомендуется использовать солнцезащитный крем".
- Че, правда? Я его сводки по диагонали читаю, чисто на предмет бурь.
- Зачем тогда меня просишь их зачитывать?
- Нравятся твои комментарии.
- Ну ты зараза, я, вообще-то, уставший, с работы.
Я бросил бумаги на тумбочку и прилег рядом с ним, стараясь не потревожить плечо.
- Если б я знал, какая альтернатива, то в жизни бы не заикнулся про сводки.
Мы редко прикасались друг к другу, это было слишком сильно и хорошо, а продолжить мы пока не могли: Рок болел, я видел, как он морщится, придерживая плечо, когда думает, что никто не смотрит. А я...словом, пятилетний перерыв в сексе не способствует раскрепощению. "Как херов девственник перед первой брачной ночью", - ругался я про себя.
И все же из нас двоих именно я порой не мог сдержаться.
Свет мы не включали, и фиолетовые сумерки смягчили холодную стерильность палаты.
Я лежал на боку, между нашими телами оставалось несколько сантиметров, но ощущались они, как пропасть. Футболка Рока слегка задралась, и я любовался узкой полоской загорелой кожи над штанами, а потом, повинуясь порыву, провел подушечками пальцев, наблюдая, как сокращаются мышцы живота, горячая, гладкая кожа... Его запах стал острее, и я задышал чаще, обводя пупок, двинулся вверх... Широкая ладонь перехватила мою. Очнувшись, я испуганно вскинул голову и встретился с укоризненным взглядом.
- Ты садист, ты в курсе?
- Прости, - я попытался отдернуть руку, но Рок переплел наши пальцы.
- Два дня, Лейв. Я просто не хочу делать это в лазарете.
Но все как всегда пошло не по плану. Жужу выписали, и он потащил меня на смотровую башню повторять галилеевский опыт по изучению падения тел.
- Тебя Бурый прибьет, - говорил я, взбираясь за мальчиком по винтовой лестнице.
- Ничего с его гирей не случится, и, возможно, он даже не узнает.
- Признайся, ты позвал меня, только чтобы я затащил ее наверх.
- Мы поделили предметы!
- Офигенно мы их поделили, мне десятикилограммовая гиря, тебе - перо и мячик.
Я остановился, чтобы перевести дух, у меня с утра болела голова и чувствовал я себя фигово, так что даже работать толком не смог. Вот и решил "отдохнуть" с Жужей. Наивный.
- И зачем повторять этот тупой опыт? И так все ясно: сначала гиря, потом...
- Во-первых, вовсе не так, и я удивлен, что ты аристотелианец. Во-вторых, мы совершим историко-психологическую реконструкцию...
- Ладно, замолчи, башка раскалывается.
- Ты в порядке?
Мы выбрались на смотровую площадку, и я поставил гирю на пол. Сначала я решил, что перенапрягся с тяжестями, но... То, что сперва было общим недомоганием, многократно усилилось: меня бросало в жар, внутренности как будто скручивало и... Столько времени прошло, что я не сразу распознал симптомы. Доктор предупреждал, что когда мой гормональный фон придет в норму, первая течка будет проходить крайне тяжело. Он рекомендовал мощные ингибиторы, которые сейчас хрен где достанешь. Я сполз по стенке на бетонный пол.
- Лейв! Лейв, что с тобой! - Жужа схватил меня за руку, и я зашипел.
- Не трогай...
- Ты умираешь?! - в глазах мальчика стояли слезы.
- Не говори ерунду, у меня...то, что бывает у взрослых.
- Течка? - Жужа заметно успокоился.
- Да, только очень плохая течка, - я хмыкнул и тут же сложился пополам, низ живота как огнем опалило.
- Тебе Рок нужен.
- Он в лазарете.
Что ж все не как у людей... Черт!
- Ты идти можешь?
- Я сидеть не могу...
- Значит, он придет... Я сейчас, Лейв! Я мигом! - последнюю фразу Жужа проорал с лестницы.
Я с тоской оглядел смотровую площадку: гиря, мячик и перышко замерли посередине инопланетным натюрмортом.
Смазка выделялась сильно, между ягодиц стало мокро, а кожа приобрела почти болезненную чувствительность. Я попытался встать, но ноги не слушались.
На лестнице раздались быстрые шаги.
От его запаха меня словно ударило той самой чертовой гирей, я стиснул зубы, влажные ладони сжимались и разжимались, хватая воздух.
- Ты чего делаешь?
- Пытаюсь поднять тебя.
- Тебе нельзя.
- Ну уж никто другой тебя сейчас точно не понесет.
- Да подожди ты... Я попробую встать, другое плечо подставь, ага, давай потихоньку, пойдем.
С одной стороны, присутствие Рока придало мне сил, но с другой - сделало возбуждение невыносимым. На середине лестницы мы остановились передохнуть, и я прижался к нему, сжав его член через ткань джинсов.
- Да что ж! - Рок дернулся, ударившись затылком. Часть меня понимала, что веду я себя, как слетевший с катушек мальчишка, а не взрослый двадцативосьмилетний мужик. Это Рок тут должен с ума сходить, но он проявлял чудеса выдержки, и это окончательно добило мой здравый смысл. Я провел языком по его шее, пробуя на вкус, и принялся расстегивать рубашку.
- Лейв, постой, - я ущипнул сосок, - угомонись, еб ты, тебя всегда так уносит?
- Не-а, - я потерся пахом о его ногу и оказался прижат к стене, кажется, Рок на автомате использовал какой-то боевой захват, тело словно парализовало.
- Вот чему вас в спецназе учат, - дышал я влажно и прерывисто.
- Бля, Лейв, у меня в голове одна мысль: нельзя трахать тебя на лестнице. Я уже даже не помню, почему. Просто дай мне дотащить тебя до спальни.
Не отрывая от него блестящих глаз, я показушно облизнулся.
- На ***, - я вильнул бедрами, все остальное было жестко зафиксировано. - Я тебе не трепетная лань. Хочу здесь, - у меня в распоряжении были только слова, чтобы убить в Роке остатки разума, чтобы убить в нем нежность. - Давай разок, а потом переберемся... в гараж, там щас никого, а я громкий. Любишь крикливых? И еще я матерюсь, когда кончаю, издержки профессии. Вставь мне. Ну че ты ломаешься, как непокрытая омега? - лицо Рока ничего не выражало. - Засади одним махом.
Обрыв.
Он грубо развернул меня и сдернул штаны, не расстегивая ремня, благо узкие бедра позволяли, провел ладонью, раздвигая скользкие ягодицы, вжикнула молния, и в меня уткнулась головка члена, я вздрогнул и напрягся.
- Что? - Рок прикоснулся губами к моему уху, - теперь, блять, трепетная лань?
Я не мог говорить, сердце взволнованно билось в кирпичную кладку, в уголках глаз защипало.
- Давай, - наконец выдавил я.
- Чего, блять, давать? Сколько у тебя никого не было? Год? Два? - он слегка отстранился и просунул в меня палец, благодаря смазке тот легко скользнул внутрь, но стенки ануса обхватили его плотно и сжались. - Дурак, - прошептал Рок, целуя меня в плечо, совсем как тогда, после праздника. - Я бы тебя порвал.
- Может, я так хочу.
- Я так не хочу.
А потом он опустился на колени, и мысли исчезли, остались сильные руки и горячий рот, доводящий меня до грани, его палец все еще был во мне, и я кончил, вцепившись в его волосы.
- Ну хотя бы про мат не соврал, - он натянул на меня штаны и, подняв на руки, сбежал вниз по лестнице.
- Тебе больно, - сказал я. - Фрэнк тебя прибьет.
- Я от твоего запаха как под наркотой, Фрэнк щас может меня резать без анестезии.
Он нес меня к корпусу альф, и я не знал, встречаются ли нам по пути люди, я ничего не видел.
- Пять лет, - пробормотал я, положив голову ему на плечо, после оргазма меня разморило.
- Пять лет?
- У меня никого не было пять лет.
Да, я хотел, чтобы он причинил мне боль, сделал все грубо. Я боялся, что иначе начну вспоминать, сравнивать, я боялся увидеть другое лицо.
Но прошлое осталось за дверьми комнаты, внутри были только он и я на узкой жесткой койке, Рок вслепую изучал мое тело, пальцами находил изгибы, впадинки, затвердевшие соски и целовал в губы мучительно нежно, признаваясь при помощи нескончаемого поцелуя во всем: в своих чувствах, страхах, в своей беспомощности и силе. А когда возбуждение закрутилось по новой, и по бедрам потекла смазка, он накрыл меня своим телом.
- Подожди, - сказал я. - Давай на боку, ты ляжешь на здоровое плечо.
- Лейв, ты хуже Фрэнка, ей-Богу, хотя...идея мне нравится.
Я повернулся на бок, а Рок пристроился сзади. Он оставлял багровые следы на моей шее и растягивал меня долго, пока я не начал насаживаться на его пальцы, постанывая.
- Я готов, давай...
- Подожди, я вставлю четвертый...
- Ах! - единственное, о чем я жалел, что не вижу его лица. - Рок, мне хорошо, хочу...
- Ты такой влажный там... - придерживая рукой мое бедро, он начал входить и, дойдя до упора, замер. Он был огромный, и я задышал животом, пытаясь привыкнуть. Его ладонь скользнула вперед и сжала мой член. Я и сам не заметил, как мы начали двигаться, толчков не было, мы просто покачивались одновременно вперед-назад, простынь сбилась, и рука, на которой я лежал, онемела. Медленный, томный секс никак не сочетался с тем острым наслаждением, которое вспыхивало во мне при каждом неприметном движении, я стиснул пальцы Рока на своем бедре и распахнул глаза, чтобы не утонуть в ощущениях, удовольствие нарастало, его запах был всюду, но неспешный темп не позволял перейти грань. Я откинул голову и вонзился ногтями в его ладонь.
- Рок, Рок, Рок... - я не знал, о чем прошу.
Он подсунул руку под меня, слегка приподнимая, и начал вдалбливаться, вышибая короткие вскрики из моей груди, ступни выгнулись так, что свело пальцы.
- Блять! Еще! Вот так! Я уже... Рок! - я начал кончать в его кулак.
Мы лежали, хватая ртом воздух, как выброшенные на берег рыбы, и он гладил меня по животу, а я его - по руке в том месте, где краснели следы от моих ногтей.
- Лейв?
Я понял, о чем он спрашивает.
- Да! - завел руку и прижал к себе его ягодицы, чтобы он не вздумал отстраниться.
- Он будет больше, и это надолго.
- Не выходи, я хочу.
Я мелко задрожал всем телом, когда он начал распирать меня, пронзая глубже, во рту скопилась слюна, я согнул колени, жалобно постанывая.
- Ты как?
- Рок... сделай это.
Молчание, и тяжелое дыхание в мой влажный затылок.
- Сделай сейчас.
Губы скользнули по шее к плечу, выводя круги на коже.
- Обхвати, - он приблизил ладонь к моему рту.
Я свел зубы на его пальцах, и в тот же миг он впился в местечко чуть ниже ключицы, прокусывая до крови. Я замычал и дернулся, непроизвольно сильнее насаживаясь на член, меня выкручивало в его железной хватке, и я понял, что снова кончаю без спермы, всухую, Рок застонал и отстранился, слизывая красные капли.
"Ну вот и все, - подумал я, - "между нами" больше не существует, теперь мы одно целое".
- Знаешь, - лениво заметил Рок спустя полчаса. Он все еще был во мне, но это больше не возбуждало, а успокаивало, придавая ощущение заполненности, - пожалуй, придется подумать о переезде в более уединенное место. Ты, и правда, крикливый.
- Тебя это должно радовать, все будут слушать, как под главным альфой кричит омега.
- Ты думаешь, они будут только слушать?
- Блин, отвратительно!
- Ну, а я про что. Возле теплиц есть свободный дом, но его топить придется по ночам. И Жужа тогда точно у нас поселится.
- Угу.
- Ты что, засыпаешь?
- Вырубает...
Он перебирал мои волосы, а я лежал, размышляя.
"Обещай, что будешь жить" - слащавая и банальная просьба умирающего, и я целых пять лет врал себе, будто она такой и была, и Он не добавил тихо, так что услышал лишь я, последнее слово - "счастливо".
Эпилог
13 марта 2013?г. в 10:32
полгода спустя
Я с мрачным видом гонял по тарелке порезанную кругляшами морковку.
- Ешь.
- Отвали.
- Ешь.
- Ос, хрен ли ты прицепился?
- Послушай, козел залетевший, я тебе не Рок, носиться с тобой как курица с яйцом не буду, засуну хренову морковку...
- Я понял! Просто... я очень хочу мяса. Ос, не смотри так, я знаю, что раздражаю...
- Это не то слово. Ты заноза в заднице последние три месяца, вчера ты говорил, что мечтаешь о морковке! Черт... - он сморщился.
- Ты чего?
С недавних пор народ в столовой усаживался на почтительном расстоянии от нас, правда, не из почтения, а страха. Я и сам себя боялся. По сравнению со мной, даже сволочь Илиан казался милым непритязательным юношей. А тот факт, что я перестал пролазить под машины, только подлил масла в огонь.
Ос с начала ужина чувствовал себя неважно, но я решил, что всему виной его новая настойка. Пил Ос без просыху, аргументируя это тем, что рядом со мной трезвый загнулся бы через пять минут.
- Блять. Лейв, у меня..., - он ухватился за край стола, пальцы побелели.
За столом альф народу было немного. Главные - застряли на собрании: соседнее поселение неожиданно предложило заключить перемирие, и решение надо было принять срочно.
Альфы уставились на Оса, как голодающие - на ломоть хлеба.
- Позвать кого? - спросил я.
- Отведи меня... домой, - глаза у Оса беспокойно блестели.
- Хорошо.
Я встал, придерживая живот. Блять, там не младенец, а динозавр.
Мы шли к теплицам медленно, Осу становилось все хуже, и я взял его за руку.
- Эй!
Я обернулся. Нас нагнал один из альф, пялившийся на Оса в столовой, за ним подоспели еще двое.
- Чего надо? - хмуро спросил я.
- Мы к Осу, - рыжеватый альфа приблизился к парню и потрепал его за подбородок. - Улетный запах, малыш... Я помню твои аппетиты, так что прихватил друзей.
Ос громко сглотнул.
- Нет, - произнес он тихо, словно удивляясь, что смог сказать это. - Нет.
- Ты чего, Ос? - альфа нахмурился. - В этот раз наша очередь.
- Он сказал, нет, - я вышел вперед, ну, вернее, вперед вышел мой огромный живот. Альфы отступили, поникнув, меня и раньше-то стороной обходили из-за метки Рока , а уж теперь...
Дома Ос упал на кровать, как подкошенный, и прижал к груди подушку, его мелко потряхивало. Я присел у изголовья.
- Хочешь что-нибудь? Воды?
Он поднял на меня потемневший взгляд.
- Ты ведь смог?
- А?
- Вдруг и я смогу, - он облизнул пересохшие губы. - Лейв, позови его. Скажи, что я согласен...на кофе и звезды. Он поймет.
Не было нужды уточнять, кто "он", я поспешил к двери.
- Постой... На комоде ключ. Закрой меня снаружи, ключ ему отдашь.
- Хорошо.
"Бурый, скорее всего, на собрании, - думал я, вышагивая по старому потрескавшемуся асфальту, - а собрание в Доме Совещаний". Я свернул за складские помещения, надеясь срезать, и застыл, услышав давно забытый звук. Не может быть...
Пару-тройку раз в год у нас шли скудные дожди, но это... Развеивая последние сомнения, тишину прорезал новый раскат грома. Сгустившиеся сумерки не позволяли рассмотреть тучи, но звезд видно не было. Когда я выбрался на главную улицу, наэлектризованный воздух замер: ни дуновения, ни шороха, духота сгустилась, и в следующий миг с неба хлынула вода.
Я поднял лицо вверх, волосы намокли, оттягивая затылок, я заулыбался, крепко сжимая в руке ключ. Двери домов распахивались, и навстречу плотной стене дождя выходили удивленные люди. Быстрые потоки неслись к площади, подхватывая пыль и грязь. Я снял ботинки и двинулся вперед, ступая босиком по мутной прохладной воде.
Jean-Tarrou Дым на небе, дым на земле
© Copyright: Анна Феникс 2, 2024
Свидетельство о публикации №224100200595
Свидетельство о публикации №224100200595
Рецензии