Villano Злобный Карлсон

Часть 1
Примечания:
Костя
- Пипец красавцы…
      Наверное, я ляпнул это вслух, потому что лица выстроившихся передо мной мужиков раскрасились во все цвета эмоциональной радуги, начиная с обиды («я не так уж и плох!») и заканчивая тайной радостью («меня точно не возьмут»). Радостных лиц было в разы больше.
      Я их прекрасно понимал, потому что пьяный спор Иннокентия Герасимовича (бессменного ректора Гуманитарного Университета) с Василием Васильевичем (бессменным ректором Геолого-разведочной Академии и нашим злейшим врагом) на одном из министерских банкетов обернулся катастрофой, в которую все мы угодили нежданно-негаданно. Каким образом ДаблВась подбил нашего крайне осторожного в высказываниях, мыслях и поступках Ингерасима на матч по волейболу, никто так и не понял.
      Все было бы очень даже неплохо (женская студенческая команда под моим чутким руководством межвузовский кубок третий год подряд практически без боя забирала), если бы не целых три НО. Во-первых, участвовать в соревнованиях должны были не студенты, а преподаватели, причем исключительно мужского пола. Как на это Ингерасим (у которого 90%-й женский коллектив!) повелся? Уму непостижимо! Во-вторых, призом за победу являлся нехилый спонсорский бюджет - тот самый, за который из года в год мы с ГРА бились не на жизнь, а насмерть.
      Ну, а в-третьих, руки ректорам в споре разбил не абы кто, а заместитель министра образования, так что пути назад не было, а потому 1 сентября все немногочисленные преподаватели мужского пола Гуманитарного Университета выстроились передо мной упакованными в разномастную спортивную одежду. Душераздирающее зрелище, сказал бы я тому, кто согласился бы меня выслушать. Увы, желающих побыть свободными ушами не нашлось. Зато желающих откосить от соревнований и серьезной к ним подготовки было хоть отбавляй. Они же, мать их за ногу, гуманитарии! Для них физкультура - это Ад, а физрук - Дьявол во плоти. Впрочем, так думали не только преподы, но и студенты.
      Я бы ни в жизнь на неблагодарную работу физрука в женском Вузе не согласился, но… Всегда есть НО, которое плевать хотело на наши планы и желания. В моем случае таких НО было аж два: доставучая дочь командира эскадрильи, влюбившаяся в меня без памяти и в итоге вынудившая рассказать своему отцу, что я гей, и последовавший за этим боевой вылет с заданием, выполнить которое, геройски при этом не погибнув, было невозможно.
      Если бы не товарищи, вытащившие меня из пекла в нарушение приказа капитана и сдавшие на руки медикам в кратчайшие сроки, я бы исчез из бытия вместе со своим вертолетом, а так… Шрамы на спине, непригодное к тяжелым физическим нагрузкам тело и орден - итог моего пребывания в рядах ВВС РФ. В госпитале я провалялся без малого полгода и вышел оттуда свободным от военной службы и злым на весь мир инвалидом, совершенно неприспособленным к гражданской жизни.
      Как ни странно, работу я нашел очень быстро - друзья друзей нашептали другу друга, который закрыл глаза на отсутствие у меня нужного образования и взял в Гуманитарный Университет преподом по физкультуре после первого и единственного вопроса, на который я ответил честно.
- Константин, вы действительно гей? Настоящий? Стопроцентный?
- Да.
- Вот и замечательно. Вы-то мне и нужны. Закончите заочно Институт физкультуры - и цены вам не будет, сокровище вы мое голубое!
      Я поначалу подумал, что Иннокентий Герасимович так сильно моему появлению обрадовался, потому что сам ко мне клинья подбивать надумал. В общем и целом, я был не против. А что? Мужик он симпатичный: невысокий, сухонький и очень аккуратный. Во всем аккуратный: в делах, в словах, в одежде и даже в предпочтениях. Жены у него не было, любовниц, как и любовников, тоже, а возраст только добавлял ему шарма. Он, как Шон Коннери, чем старше становился, тем красивее выглядел.
      Но я жестоко ошибался, потому что наш продуманный, мать его за ногу, ректор взял меня на работу физруком только из-за того, что 90% студентов гуманитарного Вуза были ошалевшими от свободы (школа-то позади, че, 16 уже есть) женщинами без тормозов и каких-либо моральных ограничений, на восторги которых мне, как гею, было глубоко плевать.
      Умно, конечно, но мне все равно было ох как непросто, ведь парнем я был видным. Не дурак, не хам и не урод (шрамы под футболкой не видно, конечности неметь начинали только после жестокого напряга на тренировке, так что это не в счет), а мужик в самом расцвете сил, без обручального кольца на пальце с квартирой на Садовом кольце. Что еще нужно восторженной девице 18-ти лет от роду, чтобы записать меня в потенциальные женихи? Да ничего!
      За четыре года преподавания я такого насмотрелся, что на десять комедий и двадцать фильмов ужасов хватит, растерял последние иллюзии насчет женщин и окончательно перестал верить в любовь. Иногда мне казалось, что я - тот самый Карлсон, который живет на крыше, только у него отобрали небо, пропеллер, варенье, любимую крышу, друзей и даже врагов. Есть от чего впасть в кому.
- Константин, по каким критериям вы будете проводить отбор в команду? - подал голос высокий худой очкарик, замыкающий строй, и я неспешно двинулся к нему, разглядывая народ по дороге.
      Гордость отечественной науки. Светочи разума. Примеры для подражания. Лица нашего университета. Господи, ужас-то какой, а? Почему я раньше не замечал, в каком зоопарке работаю?! Ингерасим что, специально преподов-мужиков по принципу «чем страшнее, тем лучше» нанимает? Нет, я все понимаю, мозги важнее внешности, а приличная репутация ВУЗа тем паче, но это…
      Это же сборище уродских инвалидов! Одна половина поперек себя шире, другая - анорексичных фотомоделей худее. Большая часть - сутулые очкарики с залысинами и бородой. Десять из тридцати пяти мне не то, что в отцы, в деды годятся! Умереть - не встать.
- По правилу левой пятки, уважаемый, - остановился напротив любопытного очкарика я. - И она мне говорит, что вы - главный кандидат в основной состав. Биофак, кажется? Ну что же, господин Ботаник, считайте, что лично вы отбор прошли. Дорожку беговую видите?
- Да, а какое…
- Бегом два разминочных круга. Марш!
- Но…
- Три круга!
- Это не…
- Четыре круга, - сказал я и попер на Ботаника паровозом с самой что ни на есть ласковой улыбкой на лице.
      Мужика сдуло на дорожку, а стоящего рядом шарообразного старичка чуть удар не хватил. Понятное дело, что «чуть» не считается, но я ж не на него наезжал, а на соседа. Что с ним случится, если я на него рявкну, проверять не хотелось.
- Вы свободны.
      На фига мне в команде истеричка? Валерьянку тоннами из медкабинета таскать? Соперников смешить? Мужичок вытер пот со лба, задышал нормально и покатился в сторону раздевалок, прихрамывая на левую ногу. ****ец. Он еще и хромой.
- Те, кому за пятьдесят, шаг вперед, — рявкнул я и ужаснулся, потому что из тридцати трех человек на месте остались стоять всего шесть!
- Константин, не стоит сбрасывать старичков со счетов, - правильно понял выражение моего лица Николай Петрович, препод по зарубежной литературе с филологического. - Мы молодым фору дать можем!
      Я с ответом спешить не стал, потому что спортивного, умного и хищного старикана знал лично. Он по вечерам у меня в зале тренировался, а я, когда время позволяло, на его лекции заглядывал, уж больно здорово он работы великих препарировал - язык острее лопасти. Есть чему поучиться! Обижать такого - себя не любить, да и выбора у меня не было. Мне нужно было набрать как минимум двенадцать добровольных добровольцев: основной состав и шестеро запасных на всякий случай. В том, что «всяких случаев» будет без счету, я не сомневался ни секунды. Надо будет аптечку обновить. Наверняка скоро понадобится.
- Николай Петрович, давайте так договоримся - два круга бодрой рысцой, а потом вы, как главный по старичкам, из выживших набираете себе команду. Идет?
      Возражений не последовало, старички уползли на дорожку, а я уставился на оставшихся. Основной, мать твою за ногу, состав волейбольной сборной Гуманитарного Университета. Победители по жизни. Спортсмены-чемпионы. Команда, бля, гоблинов-недомерков! Два пузана, рохля, вешалка, адекват и красавчик. Ну, и Ботаник. Катастрофа! Если бы не личная просьба Иннокентия Герасимовича, хрен бы я с этими инвалидами возиться стал, но он меня на слове подловил, на слабо взял и, что немаловажно, премию из выигранного спонсорского транша пообещал.
      Я взял себя в руки, настроился на позитив и принялся мотивировать стоящих передо мной недотеп морально. Не кнутом же их к соревнованиям готовить! Почти все парни смотрели на меня, как на врага народа, и явно готовились сражаться за свободу до последнего. Им было что терять: время, спокойствие и личную жизнь, если, конечно, таковая у них имелась. Пять месяцев - не тот срок, чтобы в расслабоне тренироваться, и это было очевидно абсолютно всем.
- Господа, вы отдаете себе отчет в том, что деньги спонсора в ваших руках? - издалека начал я. - Зарубежные командировки, участие в конференциях, да что там, даже новые кресла - все это появляется в вашей жизни в большинстве своем не за счет государства. Вы в курсе?
      Они понурили головы:
- Да.
- Наш противник - команда преподавателей ГРА. Вы осознаете весь ужас того, что вам предстоит?
- Да.
- Неужели. А вы знаете, что в ГРА невозможно стать преподавателем, не имея корочек мастера спорта? Кроме того, за сдачу нормативов по физической подготовке им ежемесячно премии выплачивают.
- Монстры какие-то…
- Именно это я и хочу донести до вашего витающего в гуманитарных высях сознания. У них в команде мастера спорта, а у нас? Что есть у нас, я спрашиваю? Чем мы можем похвастаться? Что имеем? - прошелся вдоль впукло-выпуклого строя я. Парни скромно промолчали, так что я продолжил: - Ни черта мы не имеем, а значит, на соревнованиях отымеют нас. Есть желающие подставиться?
- Судя по твоему упадническому настрою, ты не против, - неожиданно ответил один из пузанов - невысокий, молодой, не в меру позитивный блондин с девчачьими глазами и пухлыми детскими щеками.
      Я скрежетнул зубами, а парни заулыбались, оживились и перестали уныло пялиться в пол. Ну что же. Вот и мальчик для битья нашелся. В любой команде у любого тренера должен быть мальчик для битья. Это традиция, которую никто и никогда не нарушает, и если этот пузан - душа компании, а остальные не пидарасы, то он станет тем, вокруг кого и соберется команда. Пофиг, что меня они будут люто ненавидеть, а его защищать и оберегать, главное - результат.
- Три круга бегом. Марш! - скомандовал я и придержал будущую жертву репрессий за шиворот футболки. - А вас, Штирлиц, я попрошу остаться.
Валентин
      Язык мой - враг мой. Так было и так будет. Я с этим смирился давным-давно, а потому убийственное шипение физрука близко к сердцу не принял. Не убьет же он меня, в самом деле!
- Слушай сюда, шарик с ножками. Я гей, и шутки по этому поводу на дух не переношу. Хочешь дожить до соревнований целым и невредимым - закрой рот и делай все, что я скажу. Молча!
- Да, дорогая. Как скажешь, дорогая, - ухмыльнулся я, скрывая за язвительностью вину.
      Как ни крути, а шутка вышла неудачная. Я, вообще-то, на нетрадиционную ориентацию физрука не намекал, просто выбесил он меня своим селекционным отбором жутко. Выставил нас безногими, безрукими и безголовыми ослами! Тоже мне, супермен. Был бы суперменом, не работал бы физруком в девчачьем Вузе!
- Я смотрю, по-хорошему ты не понимаешь, - скрестил руки на могучей груди физрук.
      Поиграл желваками на квадратной челюсти, проткнул меня насквозь ледяными синими глазами, развернулся и пошел на выход из спортзала. Быстро пошел. Целеустремленно.
- Не понял?! - опешил я. Это еще что за фигня?! - Эй! Ты куда? Вернись, я все прощу!
      Он даже шаг не замедлил. Гад! Объяснять парням, почему единственная наша надежда на победу сваливает до начала сражения, мне не улыбалось совсем, так что я ринулся за ним со всех ног. Правду говорят: все геи - истерички. Этот - с виду крутой мужик, а туда же. Хотя, какой он мужик? Ему, наверное, и тридцати нет. Трудно определить возраст, когда морда лица все время кирпичом ударенная. В переносном смысле, конечно. Вряд ли находились желающие засветить ему в бубен - о каменный фейс такого кабана не только кирпич, молоток сломать недолго. Где его, интересно, Ингерасим откопал?
      Я кубарем скатился по лестнице на первый этаж (в нашем ушибленном на всю голову Вузе спортзал находился на восьмом (!) этаже без (!) лифта) и едва не налетел на злорадно ухмыляющегося беглеца.
- Так и знал, что за мной в погоню ринешься, - сказал он и многозначительно поиграл невесть откуда взявшимся бананом. - Смотрю, быстро бегать можешь, когда захочешь.
      Я сбледнул и отступил к лестнице. Так он специально меня из спортзала выманил! Зачем?
- Вижу, мысль творческая поперла, да? Страшно тебе, гомофобный ты мой пузанчик? Банан видишь? Как думаешь, куда я тебе его сейчас вставлю?
- Я не гомофоб! - огрызнулся я, отступая вверх по лестнице спиной.
- Просто шутки у тебя неудачные, ага, - перестал ухмыляться физрук и попер на меня асфальтовым катком. - Вот сейчас я рот твой говорливый и закрою!
      Я в жизни так быстро не бегал. Честное слово! Топот взбешенного носорога за спиной — прекрасный мотиватор, так что восемь этажей я преодолел на одном дыхании. Ворвался в спортзал, добежал до парней и только тогда понял, что сердце в ушах бьется и дышать нечем.
- Что стряслось? - окружили меня коллеги. - На тебе лица нет!
- Ребята, - уперся руками в колени я, чтобы отдышаться. - Не шутите с физруком. Он сумасшедший!
- Устами младенца глаголет истина, - вцепилась в мои волосы жестокая рука и заставила разогнуться. - Господа, все с нашим Шариком в порядке. Он просто решил размяться по-серьезному: сбегал на первый этаж и обратно. Есть желающие повторить его подвиг? Нет? Тогда чего стоим? Кого ждем?
      Ребята поспешно вернулись на дорожку, а я увидел многообещающий оскал на ехидной морде физрука и понял, что попал по полной программе.
Костя
- Константин, помогите! Я ногу подвернула!
      Вопль, полный безмерного страдания, перекрыл тоскующего Бон Джови и вырвал из рассеянной задумчивости меня. Башка после вчерашней попойки с друзьями болела неимоверно, что-либо делать было категорически невозможно, так что я сидел в кресле, жевал жвачку в надежде отбить перегар и мечтал о банке пива. Надо ж было так нажраться!
      Вопль повторился на октаву выше и чуть не разорвал мой бедный мозг на части. Сильна девица, ничего не скажешь. С другого конца зала дважды докричалась! Я поднес к губам матюгальник и не сдвинулся с места. Год за годом одно и то же: первый курс, восторженные воздыхательницы и якобы подвернутые в самом дальнем и темном углу зала конечности. Чтобы на руках могучего физрука через весь зал на глазах у подруг и завистниц прокатиться. Знаем - плавали.
- Семенова, поддержите одногруппницу, что вы, как не родная? Я пока скорую вызову. К слову, ложный вызов - пять тысяч рублей. Объявление в раздевалке видели? Что? Не надо скорую? Все прошло? Надо же, как быстро. Я, оказывается, волшебник. Словом исцеляю!
      Пробегающие мимо девицы злорадно похихикали, запоминая каждое слово, чтобы чуть позже использовать инцидент в своих интересах, а я добрел до велотренажера и сделал вид, что бдю, удачно скрывая телефон на широкой панели управления. Может, если на болтовню отвлекусь, полегчает?
      Фейковый ВК расцвел бело-голубым и порадовал новым сообщением и живыми душами. Ура. Есть с кем словом перемолвиться.
Призрак Оперы: - Привет, как насчет повеселиться вечерком? Часиков этак в девять? У тебя в каморке? Адреналина хочу, смекаешь?
      Я нахмурился, скрывая улыбку, прикрикнул на толстушку, перешедшую на непозволительный шаг, и написал ответ своему постоянному, но редкому любовнику. Кит нашел меня в ВК больше года назад, сказал, что женат, но без члена в заднице жить не может, и сходу принялся соблазнять. Парнем он был видным, так что я особо не выкобенивался. Ни о какой любви между нами и речи не шло, другое дело качественный трах.
      Мы подходили друг другу по всем статьям, так что отрывались редко, но метко. Настолько метко, что у меня на следующий день член болел и губы распухали, что уж про похотливую задницу и уляпанную синяками шею и плечи Кита говорить. Как он это жене объяснял - понятия не имею, но приходить на потрахушки не переставал, чем меня откровенно радовал.
Злобный Карлсон: - Еще как смекаю! Приходи к десяти, прихвати презервативы и смазку, у меня все кончилось.
Призрак Оперы: - Договорились)
      Я оторвался от экрана подобревшим и полным энтузиазма, а потому смилостивился над первокурсницами и загнал их на тренажеры. Они застонали в голос и моего великодушия не оценили. Я выдал ценные указания всем поголовно и с чистой совестью уселся в кресло возле тренерской, чтобы без помех пообщаться с парнем, который постучался ко мне в друзья в начале августа.
      Не знаю, чем он меня зацепил. Может, бесконечным списком любимых книг на главной странице (начиная с Диккенса и заканчивая Бахом, Мураками и Пратчеттом). Может, наивно-жизнерадостными постами вроде «хочу любимого, кофе и печенек», а может, невероятным умением видеть во всем только хорошее. Колобку, если верить главной странице профиля, было 27 лет, но при этом он был таким… солнечно-наивным ребенком, что просто в путь! Полная моя противоположность.
      Мы общались больше двух месяцев (что для меня было своего рода рекордом, ведь обычно я с ВКашными «друзьями» не церемонился: либо переводил дело в реальную горизонтальную плоскость, либо прекращал общение, потому что говорить было не о чем), но так друг другу и не наскучили. И все чаще я ловил себя на глупом желании укрыть его от всех бед и напастей реальной жизни своим пусть и потрепанным, но все еще могучим крылом.
      Однако то самое пресловутое «но», мешающее мне жить долго и счастливо, никуда не делось, потому что Колобок оказался на редкость скрытным товарищем и все мои попытки перевести общение в реальность умело нивелировал. Я не настаивал (пока еще), ибо в кои веки мне было о чем с человеком по другую сторону экрана поговорить, а терять интересного собеседника по глупости не хотелось. Удалит страницу - и все, пропадет с концами. Где я его искать буду? Найду зацепки, выясню его настоящую личность - тогда и начну прессовать, ибо не фиг от тесного общения со мной, умным и красивым, отмазываться!
      Колобок начал разговор первым. Впрочем, как всегда. Наверное, у него было слишком мало тех, с кем можно поговорить, не скрывая проблем и желаний, а проблемы у него были - ни один гей в здравом уме не назовет себя «Жизнерадостным Колобком» и ни за что не упустит возможность выложить на странице безголовые полуобнаженные селфи своей офигенно-прекрасной голубой тушки (каюсь, грешен, сам из тех, но (как же без НО!) без этого любовника через интернет не склеишь).
      Настоящих фоток на странице Колобка не было вообще, что говорило только об одном - ему было чего стесняться. С этим я легко мог ему помочь, даром, что ли, физрук и бывший летчик? Кого хочешь похудею и в форму приведу, было бы желание. Однако Колобок болтал со мной о чем угодно, только не о спорте, сексе, телах и их облагораживании, чем выбивал из привычной колеи, заставляя думать о хорошем, улыбаться и мечтать. Это дорогого стоило.
ЖК: о, какие люди! смотрю, опять филонишь?
Карлсон: не опять, а снова. И вообще, тебе показалось. Я весь в делах.
ЖК: - в каких таких делах?
Карлсон: - в ВК переговоры провожу, например)))
ЖК: болтовня в ВК - не дело, а удовольствие)
Карлсон: а жвачку на паре жевать - дело или удовольствие?)
ЖК: так ты на паре бездельничаешь?
Карлсон: ага) мало того, у меня ни ручки, ни блокнота нет.
ЖК: ну, ты и нахал! я бы тебя выгнал.
Карлсон: не получится, я препод)
ЖК: упс…
      Мне это его «упс» серпом по яйцам резануло. Так обидно стало, слов нет. Я к нему со всей душой, а он… Эх!
Карлсон: Знаешь, преподы тоже люди. Иногда очень даже неплохие.
ЖК: не обижайся, просто неожиданно.
Карлсон: - Неожиданно?
ЖК: - Я думал, ты студент. Слегка побитый жизнью, а потому циничный не в меру, но все равно… малолетка.
Карлсон: - Почему это я малолетка?!
ЖК: - У тебя офигенное тело. Такие только у юнцов безусых бывают.
Карлсон: -?!
ЖК: - ну, знаешь, впукло-выпукло-рельефные, лощеные, без жирка и морщинок.
      Я невольно заулыбался. Лайков Колобка под моими фотками не было, а значит, любовался он на меня тайно, что в свою очередь означало: не только любовался, но и фапал. Стопудово! Тихушник, мать его за ногу.
Карлсон: - мне 33)), а тело у меня идеальное, потому что я за ним слежу тщательно.
      Если бы я за собой не следил, давно бы помер. Впрочем, военные привычки настолько въелись в подкорку, что держать себя в форме удавалось без особого напряга, плюс работа физруком - тренажеры, беговая дорожка, турники - все под рукой круглосуточно.
ЖК: - ладно, согласен, с телом я лоханулся, но…
      Я аж булки поджал. Опять это чертово «НО»!
ЖК: - Ты иногда такие перлы выдаешь, будто тебе 18-ти нет)
Карлсон: - на себя посмотри, любитель мультиков, солнечных зайчиков и библиотек. По тебе детский сад плачет)
ЖК: - эй, полегче на поворотах. Я, между прочим, тоже препод, и мне 27! Может, я тебя и младше, зато тяжелее. При росте в 175 см, у меня вес 95 кг. Бойся.
Карлсон: - да щас, это ты бойся) У меня 184 см росту и 80 кило мышц, так что нечем тебе меня пугать. В коленно-локтевую загну - и пофиг мне, кто кого тяжелее.
      Колобок замолчал так надолго, что я занервничал. Неужели испугался? Я же пошутил! Ответ пришел, когда я допечатал сообщение с извинениями:
ЖК: - только так меня и загибали (((
Карлсон: - живот твой большой видеть не хотели?
ЖК: - да, с задницей у меня все пучком, а вот с остальным…
Карлсон: - не буду тебя жалеть, сам дурак. Кто тебе похудеть мешает?
ЖК: - лень, наверное. Или отсутствие того, ради кого можно было бы постараться. Или булочки с повидлом. У меня возле дома кулинария, я мимо нее утром и вечером прохожу.
Карлсон: - проходишь мимо или через?))
ЖК: - издевайся, ага. Знаешь, какие там пироженки вкусные?!
Карлсон: - а ты знаешь, как вкусно слизывать сперму с живота партнёра, зная, что она - результат твоих усилий?
ЖК: - не знаю ((
Карлсон: - узнать хочешь?
ЖК: - ты что, задницу свою шикарную мне подставить вознамерился?!
Карлсон: - хахаха, ну ты и наглец)) нет, конечно.
ЖК: - так я и думал ((
Карлсон: - это не потому, что ты толстый.
ЖК: - а почему?
Карлсон: - я актив, по-другому никак.
ЖК: - зачем тогда спрашивал?
Карлсон: - могу помочь тебе похудеть.
ЖК: — с этим ты, дружище, опоздал. За меня наш физрук взялся.
Карлсон: - не понял, ты же препод.
ЖК: - препод.
Карлсон: - тогда чего он к тебе прицепился?
ЖК: - меня в команду университета по волейболу под страхом увольнения засунули.
Карлсон: - странные у вас порядки в заведении.
ЖК: - нормальные у нас порядки, просто скоро матч за спонсорские деньги с нашими заклятыми врагами. Ректоры поспорили, а нам отдуваться приходится. Тренируемся пять дней в неделю, представляешь? Я за всю жизнь столько не бегал, сколько за последние два месяца. Болит все и везде, а упоротому физруку все одно мало. Еще чуть-чуть, и мы ему темную устроим. Задолбал.
      Вот тут-то и настало мое время молчать долго. Это что же получается? Я с одним из моих горе-волейболистов переписываюсь?! Шестеренки закрутились в голове с такой силой, что ржавчина посыпалась. Кто он такой? Вариантов было всего три: рохля-филолог Виктор, толстопуз-математик Роман и жертва моих репрессий шарик-историк Валентин. Валентин…
      Что там в его медицинской карте было? 170 рост, 96 кило вес, 27 полных лет… Мать твою за ногу! Так это ж он! Точно! И как прикажете Колобка с Шариком в единое целое совмещать?! Наивность, неуверенность в себе и переливающаяся через край добродушная няшность с одной стороны, ехидство, неостановимое любопытство и неочевидное, но прокачанное упрямство с другой. Общим у этих двоих было только двадцать пять кило лишнего веса. Хм. Благодаря мне уже пятнадцать, но не суть.
      Я потер виски пальцами, сосредотачиваясь. Не помогло. Валентин - гей! Вот уж на кого бы не подумал. Мне казалось, он без жены, десятка детей, собаки, кота и крысы до кучи ни дня прожить не сможет. Заботливый - пипец просто. За это, собственно, его остальные члены команды и любили: всех выслушает, сопли-слюни вытрет, советов надает, а потом еще и результат проверит. Мать-наседка, а не мужик!
      Я из него эту бабскую хрень дополнительными нагрузками выгонял вместе с потом и жиром, но он не сдавался и исподтишка остальным все равно помогал. Оказывается, я зря старался. Валик - гей в самом своем няшном исполнении, и это не лечится.
ЖК: - Карлсон, ты здесь?
      Пальцы мои над экраном дрогнули. Чего делать-то? Раскрыть карты? Притвориться, что ничего не случилось и продолжить общение? Виски заломило, пальцы закололо первыми иголками онемения. Мать твою за ногу! Вот это я разнервничался, а? Не хватало в обморок на глазах у студентов грохнуться. Пришлось бросать телефон и идти в раздевалку принимать холодный душ.
      Пять минут под ледяной водой смыли контузию и привели мысли в порядок. Замерз, правда, как собака, но это ерунда. Зато план созрел… не самый хороший, но (опять это чертово «НО») для меня как для тренера очень полезный. Информация из первых рук - великая вещь. Буду знать, какие настроения в команде бродят, без задушевных бесед, скандалов и ругани.
      Я взял в руки смартфон и продолжил общение, чувствуя себя шпионом. Не разведчиком, а именно шпионом: подлым вуайеристом, шантажистом и беспринципным типом, втершимся в доверие к наивному ребенку с нехорошими намерениями. Мысль о том, что намерения у меня были самые что ни на есть благие, умерла родами. Я оплакивал ее недолго. Пора вершить великие дела, черт побери. Не время распускать нюни и идти на поводу у эмоций! Закончится эпопея с матчем, тогда и поговорим в открытую.

Карлсон: - я здесь, студенты отвлекли, прости.
ЖК: - пришлось-таки поработать?))
Карлсон: - чутка) ты что-то спросить хотел?
ЖК: — да. С духом соберусь только.
Карлсон: - собирайся быстрее) пара заканчивается, мне придется к моему стаду баранов вернуться.
ЖК: - скажи мне, пастух)), только честно. Ты бы с таким, как я, стал встречаться? Не забавы ради или эксперимента в постели, а по-настоящему, всерьез и надолго?
      Что-то внутри меня оборвалось от этого вопроса. Неужели никто не встречался с ним ради него самого, а не ради прикола или одноразового секса?! Ему же 27 лет! Он же… хороший.
Карлсон: - да.
ЖК: - спасибо) Знаешь, ты единственный человек, ответу которого я верю безоговорочно. Жалости в тебе не осталось ни капли, а для меня сейчас это самое важное. Как и честность. Обещаю, при встрече я обязательно поцелую тебя в губы. При всех, если захочешь)
      От необдуманных поступков меня спасли студентки, закончившие терзать тренажеры. Я вышел из ВК и занялся своими непосредственными обязанностями, оставляя Валика-Шарика-Колобка на потом. В очередной раз смилостивился над студентками и отправил их делать друг другу растяжку под моим неусыпным контролем. Они открыто шипеть не осмелились, но взглядами одарили такими, что не будь я собой, сгорел бы заживо. Эх, вот и вся любовь.
Валентин
- Что делать? Через скакалку прыгать? Константин, я вас умоляю! Мы же не в детском саду.
- Красавчик, или ты прыгаешь через скакалку, или я тебя на ней повешу, и тогда ты будешь подтягиваться. Чтобы шею из петли вытащить, если намек непонятен.
      Мы дружно разобрали скакалки. Понятно, конечно, что никто никого ни на что не повесит (разве что мы физрука за яйца, когда он нас до ручки доведет), но проверять желания не возникло даже у Виталика (он же Красавчик, он же правовед, он же победитель по жизни). Говнюк тот еще, к слову: командует всеми и вся, создает видимость бурной деятельности, но при этом ни хрена не знает, не делает и нормальным людям делать мешает. Если бы не физрук, мы б его в команду ни за какие коврижки не взяли, но Косте на наше мнение было абсолютно наплевать. Я в жизни таких упертых типов не встречал!
- Шарик ты мой хрустальный, чего стоим?
- У меня ноги отваливаются. Сколько можно скакать и бегать?! У нас матч по волейболу, а не марафонский забег с препятствиями на 60 километров!
- Скакать и бегать будете столько, сколько понадобится. У нас не команда по волейболу, а толпа питонов-неудачников. Только и можете, что по дорожке со скоростью улитки ползать да на меня в раздевалке втихую шипеть.
- Хочешь, чтобы в открытую шипели и задушить пытались? Не вопрос! - негодующе возопил я, пользуясь случаем, чтобы устроить скандал, а заодно и всеобщий перерыв. - Еще пара-тройка тренировок в таком духе, и тебе крышка, качок безмозглый! Хватит над нами издеваться!
      Ребята от моей наглости аж скакать перестали, а Костя подобрался, как пантера перед прыжком, пронзил меня нереальными синими глазищами насквозь, шагнул вперед, нависая… и я позорно сдулся: зубоскалить могу сколько угодно, а вот драться - ни в какую. Рука проклятущая не поднимается, и все. Тем более на физрука. Если честно, я б на его месте давно уже сдался - спортсмены из нас за три месяца упорных тренировок так и не получились. Похудели все, конечно, знатно, подобрались, похорошели, но на площадке как были лохами, так и остались.
      Чего только Костя с нами ни делал: и ролями менял, и студенток из своей чемпионской команды в пример приводил, и ругался, и угрожал… Все без толку. Энтузиазм, которого и так почти не было, испарился совсем, мы сливали одну тренировку за другой и вели себя просто безобразно, в том числе назло Косте, который в упор нашего настроения не замечал. Если и дальше в таком духе пойдет, из двенадцати человек, которых он в команду зачислил, и шести не останется.
      Я бы, как и парочка человек до меня, давно уже слился под предлогом вывихнутой (растянутой, сломанной) конечности (справка от врача прилагается), не так уж мне этот спонсорский бюджет и нужен, однако от побега удерживало меня другое. Точнее другой - парень из ВК, с которым я познакомился четыре месяца назад. Запал он мне в душу, словами не передать как глубоко, а уж его провокационные фотки… иногда десяти минут хватало, чтобы бурно, на парочку особенно удачных глядючи, кончить.
      Если бы я не был шариком на ножках, как любил обзывать меня физрук, то на встречу со Злобным Карлсоном согласился бы через месяц общения. Но, как ни печально, я шариком был, а потому тянул время и честно делал все, что упоротый на физподготовке физрук приказывал. Еще бы мимо кондитерской научиться проходить и в столовке булки жрать перестать, и стал бы я молодцовым молодцом. Однако результат радовал и так: за три месяца - минус пятнадцать кило! Живот конкретно усох, талия обозначилась, мышцы на руках и ногах проявились, плечи раздались, спина выпрямилась, а жопка…
      Она во все времена была хороша, но теперь… Теперь она была просто загляденьем: круглая, упругая, подтянутая - прям кусать, лизать и трахать! Я был только за, но на глаза Карлсону все равно показываться не хотел. Рано еще. Его слова про сперму на животе засели в моей голове накрепко, а он у меня по-прежнему был ни фига не плоским. О кубиках я даже не мечтал. Мне бы пузо за торчащие соски усохшей до нулевого женского размера груди спрятать - и то счастье.
      Я безумно хотел, чтобы Карлсон занялся со мной не сексом, а любовью, глядя при этом мне в глаза, целуя в губы, касаясь своей широкой, мускулистой грудью моей. И чтобы кончил мне на живот, туда же, куда бы кончил я. И чтобы потом он слизал все это с удовольствием. И сказал…
- За то, что обозвал качком, десять отжиманий дополнительно, - рявкнул Костя, отвлекая меня от пошлых мыслей. - За то, что безмозглым, еще десять.
- Смерти моей хочешь? - процедил я, мигом возвращаясь в ужасную реальность.
- Хочу, но сейчас убивать не буду. Кто честь университета защищать будет, если не ты, герой наш необъятный?
- Если у тебя руки коротки для объятий, я тут при чем?
- Прекращай зубоскалить!
- Если я сделаю еще двадцать отжиманий, то не смогу принять участие в основной тренировке, - упер руки в талию (черт, круто, когда есть талия!) я.
- Сможешь.
- Не смогу! У меня руки дрожать и ноги подкашиваться опять будут!
      Костя наклонился ко мне близко-близко и сказал тихо-тихо:
- Не будешь отжиматься, упадешь на площадке или пропустишь хотя бы пять мячей подряд - загоню в душ и выебу, понял?
      Я челюсть отвесил, а он ухмыльнулся, подмигнул многозначительно и пошел до остальных доебываться, оставляя меня глотать воздух в полном ахуе. Это что сейчас такое было?!
…ЖК: - чего сегодня на тренировке было, не поверишь.
Карлсон: - физрук отжег?
ЖК: - отжег - не то слово! Пообещал меня изнасиловать, если тренировку не продолжу.
Карлсон: - он у вас что, гей?
ЖК: - да. И не скрывает этого, представляешь?
Карлсон: - представляю. Я тоже свою ориентацию ни от кого не скрываю.
ЖК: - Я так не могу. Взгляды косые, смешки за спиной, перешептывания, гадливость… Не вынесу этого.
Карлсон: - я выношу, физрук выносит… значит, не все так плохо.
ЖК: - ты - отдельная песня, а он бездушный монстр, которому на всех плевать и которого не боится только наш ректор, да девчонки из его волейбольной команды, третий год подряд чемпионский титул на межвузовской олимпиаде выигрывающие. Они на него разве что не молятся. Влюблены, наверное, поголовно, а он этим пользуется, сволочь беспринципная.
Карлсон: - если он гей, то как может своими воспитанницами пользоваться?
ЖК: - об этом я не подумал.
Карлсон: - ты лучше о себе подумай. Вдруг он на тебя глаз положил?
ЖК: - на меня? Физрук? Хахахаха, насмешил! Он меня Шариком называет и мечтает убить.
Карлсон: - чем ты его до такого состояния довел?
ЖК: - через скакалку скакать не захотел. Идиотское занятие! Пузо трясется, ноги чугунные, дышать нечем и выглядишь, как девчонка.
Карлсон: - ты фильмы про боксеров смотрел?
ЖК: - нет. Не люблю насилие. А что?
Карлсон: - да ты ж моя наивная добродушная прелессть))) Через скакалку прыгают не только сопливые девчонки в садике, но и взрослые дядьки. В том числе боксеры. Это отличное упражнение для развития выносливости и быстрого, но безболезненного похудения.
ЖК: - похудения, говоришь? Ладно, фиг с вами. Буду прыгать.
Карлсон: - и остальных заставь, чтоб идиотом не выглядеть. А вообще, я б на вас посмотрел, чтоб настроение поднять. Поржал бы)) У тебя пузо прыгает, у остальных яйца отвисшие, вторые подбородки и дряблые задницы. Передавай мои соболезнования физруку, который вынужден глазеть не на своих девчонок-чемпионок, а на вас.
ЖК: - фу на тебя, ехидна.
Костя
      Сил моих больше не было. Реально. Таких ни на что не годных гоблинов-недомерков мне раньше не попадалось. Члены команды сливались один за другим, не оставляя мне выбора вовсе. До означенного времени Х оставалось два месяца, а я до сих пор гонял их по полосе препятствий и даже не начинал учить играть в волейбол по-нормальному.
      Мне нужно было 6 адекватных командных игроков. Всего шесть, мать их за ногу! Нормальных! Командных! Игроков! И еще шесть на замену плюс я на подхвате, но с этим проблем не было - старички, прошедшие пионерию, комсомол и стройотряды, с недолгим пребыванием на поле вполне справятся, их даже ничему учить не надо. А вот основной состав… гусеницы самолюбивые! Один другого краше, зла не хватает. Бабы истеричные! Я не хотел тратить время и силы зря - слить матч можно и силами старичков.
- Иннокентий Герасимович, посмотрите на них. Это же катастрофа!
- А что такое? Смотрятся неплохо, - не понял моего отчаяния ректор, оглядывая стоящих на площадке преподов с нескрываемым одобрением. - Ты молодец, Костя. Всего за четыре месяца сделал из слабаков настоящих мужиков. Горжусь тобой безмерно. Вот что значит военная подготовка у тренера!
- Настоящие мужики?! - возмутился я, оскорбленный до глубины души.
      Если они - настоящие мужики, тогда я, получается, с ними на одной доске?! Он что, издевается? Я окинул Ингерасима подозрительным взглядом, понял, что он всерьез, и завелся не на шутку. Ладно. Сейчас я нашему чересчур оптимистичному ректору покажу «настоящих мужиков» в деле. Обернулся к девчонкам из настоящей волейбольной команды, стоящим по другую сторону сетки, и рявкнул так, что эхо в коридоры раздевалки улетело:
— Галина, подавай!
      Она и подала. Мяч ударился в поле противника ракетой и прилетел рикошетом стоящему в центре задней линии Ботанику прямо в лоб. Хорошо хоть этот придурок (после непродолжительной, но крайне убедительной лекции и сильнейшего подзатыльника в качестве главного аргумента) очки на линзы сменил, так что обошлось без травм (синяк на лбу безрукого остолопа не в счет).
- Ничего, ничего, Василий, не расстраивайтесь, у вас все получится, - проворковал Ботанику в утешение Ингерасим.
- Шарик, на место вернись. Быстро! - рявкнул на копошившегося возле пострадавшего коллеги Валика я.
      Его привычка над всеми кудахтать начала меня бесить после того случая, когда я пообещал его трахнуть, если он до конца тренировки не выдержит. Валик тогда не выдержал (в этом была и моя вина, чего скрывать, но я был на него слишком зол), а потому я зашел в раздевалку за ним следом, запер дверь, подождал, пока он разденется, и вошел в душевую, не совсем понимая, что буду делать дальше. Колобка из ВК я хотел залюбить до изнеможения, просто чтобы его уверенность в себе воскресить, а Шарика хотел задушить: за вечные подколки, за слабость и за то, что он, сука такая, и был моим драгоценным Колобком!
      Хорошо, что в душевую я зашел одетым. Плохо, что к нападению не готовым. Валик, увидев решительно настроенного врага, скорее с перепугу, чем по злому умыслу, швырнул в меня первым попавшимся под руку предметом — пластиковой бутылкой с шампунем. Полностью увернуться мне не удалось, так что я отделался синяком на виске и разбитым уголком брови, над которым мокрый, голый и ужасно виноватый парень хлопотал, усадив меня на скамейку в раздевалке, до тех пор, пока я на его смачную круглую жопку руки не сложил.
— Костя, тебе одного раза мало? — напрягся Валик.
— Смотря о чем идет речь, — ткнулся носом в его солнечное сплетение я. Провел ладонями по заднице, прихватил, наслаждаясь результатами своих усилий: упругая, ровная, ничего лишнего…
— В глаз дам, — понизил голос он, подаваясь вперед. Обхватил меня руками за голову, прижимая к себе.
- Лучше в задницу дай, - ляпнул я и всю романтику испортил. — Ты мне должен.
— Что ж ты за гад-то за такой?!
      Валик отвесил мне подзатыльник и, злобно сверкнув глазами, свалил домываться, а я остался сидеть на скамейке в раздумьях. Наши разговоры в ВК перешли за ту грань, когда выбора не остается, и ты понимаешь, что встреча, как и секс, неизбежны. Но… Опять это гребаное «НО»! Это с одной стороны, а с другой были тренировки и откровенная ненависть доведенного до предела парня, который уползал из моего зала пять раз в неделю ползком.
      Я не хотел его доводить, честное слово, но у меня не было выхода! Его трусливые коллеги никак не могли вокруг него объединиться и дать мне отпор. О каком сопротивлении на матче может идти речь, если они меня одолеть не могут?!
- Галина, еще раз! - гаркнул я, возвращаясь в настоящее.
      На этот раз мои недоспортивные калеки мяч взяли и даже отправили обратно противнику, как я и предполагал, связкой Николай Петрович-Валик-Ботаник. Девчонки, как ни странно, искренне переживающие за преподов, поддались и честно мяч проебали. Поганки жалостливые!
- Вот! Вот видишь! - возликовал Ингерасим. - Могут же, когда захотят! Побольше оптимизма, Константин! Господа, вы молодцы! Так держать!!!
- Галина, еще раз такое исполните, на скамейку запасных посажу всех шестерых, ясно?! - гаркнул я.
      Повторять не пришлось. Пятнадцать минут позора, и со счетом 25:3 девчонки разделали несчастных гоблинов под орех, хоть те и сопротивлялись. Если б не Красавчик, сеющий на поле хаос и разрушение, счет мог бы быть и не таким разгромным. Я в очередной раз мысленно перетасовал амплуа игроков в команде.
      Валик - связующий и капитан команды, это очевидно. Ботаник - диагональный: принимать мячи противника не умеет совершенно, зато прыгает высоко и лупит по мячу так, что в землю загнать может. Пусть на задней линии торчит - остальным под ногами мешаться не будет. Николай Петрович - либеро: принимает любые мячи из любого положения под любым углом. Эх, ему б годков двадцать скинуть, на нем бы большую часть игры построить можно было. Рохля Василий и Адекват Петр (которого давно уже переименовали в Канта, ибо философ), судя по всему, неплохие доигровщики: подчищают за другими огрехи и не прочь активно в игре поучаствовать, что немаловажно. Осталось найти центрального блокирующего, и можно будет переходить к настоящим тренировкам.
      Из старичков эту задачу мог выполнить только двухметровый, но, увы, 60-летний, англичанин Павел Семеныч - крепкий мужик, жаль, что только с виду. Я в его медицинскую карту заглядывал не один раз - нервы у бывшего КГБ-шника были ни к черту. Переклинит старичка - будем от его кулаков уворачиваться? А если у него пистолет в спортивной сумке спрятан? Но это я так, по старой военной памяти переживал - насмотрелся на парней с контузиями в госпитале. Не останется выбора — его поставлю. Дай Бог, выдюжит.
      Красавчика на эту позицию я ставить не собирался ни за какие коврижки, хоть он и был достаточно высок и активен. Это говорливое чмо проебывало все, чего касалось, суетилось не по делу и слишком часто делало вид, что ни при чем, если дело пахло керосином, или выпячивало грудь колесом, если речь заходила о плюшках и наградах, не имея к их зарабатыванию никакого отношения. Ненавижу таких. Красавчик команде не подходил никаким боком, но от него они должны были избавиться сами, иначе так никогда настоящей командой и не станут.
      «Один за всех, все за одного» - девиз на все времена плюс Капитан с большой буквы - только тогда наши дела пойдут в гору. Без решительного капитана команде не выжить. Меня на поле не будет, на нем (он же в 90% случаев связующий) все решения: мгновенные, интуитивные, выпестованные совместными тренировками и шестым чувством вожака, который знает своих бойцов как облупленных. Коллег, то есть, знает, мысленно поправил себя я и растоптал тоску по своему вертолетному экипажу железными сапогами разума, сосредотачиваясь на безнадежном настоящем.
      Ингерасим печально вздохнул, похлопал меня по плечу в утешение и ушел, а я остался разгребать то дерьмо, в которое он нас втянул. Впрочем, за эти мучения меня ждала награда: Валик под душем, за которым я подглядывал практически в открытую. Смотрел, как пена скатывается по его постройневшему телу. Ласкал взглядом позвоночник, спускался до ложбинки копчика и скрипел зубами от желания укусить его за чумовую жопку.
      Я забывал о его злосчастном животе до тех пор, пока он не поворачивался ко мне лицом: сзади парень выглядел на все сто - сладко-мягкий любитель шоколадок и мороженого, держащий себя в руках, а спереди… если бы Валик был женщиной, я бы подумал, что он беременный, месяце этак на втором-третьем - небольшой животик торчал практически отдельно от похудевшего тела и выглядел смешно. Я и смеялся. То есть улыбался и строил планы по его уничтожению, а Валик стоял под душем, смотрел на меня, все чаще прятал под мочалкой не живот, а пах и все тише шипел одно и то же на разные лады:
- Извращенец! Вали отсюда! Не смотри на меня так, будто и вправду трахнуть хочешь.
- Может, и хочу. А ты и не против, даром, что гомофоб.
- Пошел нафиг! Я не гомофоб, но с такими, как ты, принципиально дел не имею.
- С какими такими?
— С такими!
      Валик отводил глаза и прекращал разговор до тех пор, пока я однажды не выдержал и его к стенке не прижал. Похер на вымокшую одежду! Распял на холодной стене, подхватил под задницу руками, оставил на его шее засос и прорычал грозно:
- С какими такими?!
- Отстань от меня, придурок, - заполошено запричитал мне куда-то в шею он, цепляясь за мои плечи, как девчонка. - Отвали! У меня парень есть! Он тебе яйца оторвет!
      Я не удержался от смеха… и снова получил по голове шампунем. Не очень больно, но обидно. Пришлось мстить: ткнул парня носом в стену, запустил руку между сжатых полупопий, утопил палец в анусе, сжимая рот другой рукой.
- Ну, ты и гад, - едва слышно простонал Валик, когда я нашел-таки его слабое место и аккуратненько обе половинки простаты погладил. Едва палец не вывихнул, но оно того стоило.
      Парень обмяк, от реальности отключился, жопкой своей красивой подмахнул и кусать мою ладонь перестал. Я выгнул его к себе, срывая с пухлых губ поцелуй, и довел до оргазма, наслаждаясь властью над тем, кто ненавидел меня и одновременно, даже не подозревая об этом, любил.
      В том, что Валик влюблен в меня-Карлсона по уши, я не сомневался ни секунды, как и в том, почему он до сих пор на встречу не согласился: пресловутый животик тормозил процесс пятью кило лишнего веса. Я не понимал, какого черта процесс похудения застопорился. Может, все дело в еде? Вдруг слабовольный сладкоежка вопреки моим указаниям вместо жиросжигателей булки и шоколадки втихую хомячит?
- Зачем ты сделал это? - спросил Валик, когда пришел в себя.
      Что я мог ему ответить, не раскрыв себя раньше времени? Только гадость. Обнял. Поцеловал в шею. Потерся носом об ухо. Погладил по бокам и бедрам, наслаждаясь мягкостью нежной кожи. И отступил.
- В наказание. Не хами мне и не спорь. Хотя бы при свидетелях.
- Ты сам нарываешься, - буркнул Валик, не поворачивая головы. - Приказываешь. Унижаешь. Обзываешь! Сколько можно терпеть?
- Столько, сколько нужно.
- По-другому объяснять нельзя?
- Вы по-другому не понимаете, - отрезал я и вышел из душевой, понимая, что когда все раскроется, он припомнит мне все до последнего вздоха.
…ЖК: - Карлсон! Блин, где тебя носит?! Поговори со мной!
Карлсон: - что за шум, а драки нет?
ЖК: - надо мной сегодня физрук жестоко измывался после тренировки, пожалей меня!
Карлсон: - ты мой сладкий мальчик, мимими и все такое) Что твой злодейский физрук натворил на этот раз?
ЖК: - Ты не представляешь! Стою я под душем, моюсь, тут он заходит и прям в одежде под воду з раз! Меня в стенку лицом - хрясь! И пахом к моей заднице прилип, прикинь!
Карлсон: - ни фига се, делааааа. Довел мужика до белого каления.
ЖК: - Я не доводил, он сам… довелся.
Карлсон: - если ты его указания так же сливал, как мои приглашения встретиться, то я его прекрасно понимаю.
ЖК: - не переводи стрелки! Дело ведь не в указаниях, а в нем и в том, что он творил потом. Это было… даже не знаю…
Карлсон: - прекрасно? Тебе понравилось? Ты поэтому так распереживался?)))
ЖК: - фу на тебя! Он мне в задницу палец засунул!
Карлсон: - палец - не член, чего ты, как девчонка-девственница, истеришь?
ЖК: - он заставил меня кончить!!!
Карлсон: - так это ж хорошо.
ЖК: - это ужасно. Ты знаешь, каково это, когда тот, кого ненавидишь, ласкает тебя, целует и сводит с ума?
Карлсон: - не знаю и знать не желаю.
ЖК: - а я знаю.
Карлсон: - если тебе было неприятно, почему ты его не остановил? Он ведь не маньяк, и вряд ли стал бы удерживать тебя силой.
ЖК: - это ты виноват.
Карлсон: - чего?! Я?! Как это?!
ЖК: - когда он меня в стенку лицом ткнул и… руки распустил, я представил на его месте тебя. Будто это ты меня целуешь, ласкаешь, шею мне прикусываешь и под себя пальцами растягиваешь… ну и… кончил… у меня с весны никого не…
Карлсон: - ох… не продолжай!
ЖК: - почему?
Карлсон: - я хочу заняться с тобой любовью который месяц подряд, несмотря на твои лишние килограммы, но ты упорно меня игноришь, так что не доводи до греха.
ЖК: - я не игнорю и не довожу, я… готовлюсь к встрече) Если бы не ты, я бы давно уже на физрука, ректора и волейбол забил, и плевать мне на последствия.
Карлсон: - я рад, что ты не забил. Не хочу заниматься с тобой любовью в темноте только потому, что ты своего тела стесняешься. Хочу прелюбодействовать с тобой всяко-разно-безобразно и видеть при этом твои счастливые глаза)))
ЖК: - я тоже не хочу. Стесняться в смысле. Тоже хочу всяко-разно))) Старость на носу, а я, как дурак, в одной позе всего и трахался.
Карлсон: - не дразни, кому сказал! А то брошу своего любовника и пойду тебя искать завтра же. Найду раньше времени и все испорчу)
ЖК: - стоять! То есть… сидеть… или лежать?) Не надо никого бросать. Вдруг я тебе в реальности не понравлюсь? Как ты потом без любовника?)
Карлсон: - ты мне понравишься. Без вариантов.
ЖК: - мне бы твою уверенность. Или хотя бы Костину твердолобость и силу воли. Я б сейчас таким красавчиком был - закачаешься.
Карлсон: - твоего мучителя-физрука Костей зовут?
ЖК: - да, а что?
Карлсон: - я тоже Костя) надеюсь, это на твое ко мне отношение не повлияет?
ЖК: - нет. Скорее наоборот. Не зря я на его месте тебя представлял.
Карлсон: - ты в него, главное, не влюбись.
ЖК: - не влюблюсь, не переживай)
Карлсон: - долго мне тебя ждать-то еще?
ЖК: - До матча осталось всего ничего - полтора месяца. После него и встретимся. Я буду свободен, как ветер, и строен, как кипарис))
Карлсон: - уговорил. Настроение-то у вас какое? Как думаешь, выиграете?
ЖК: - конечно, не выиграем. У нас не команда, а «сборище гоблинов-недомерков», как физрук говорит. Самое обидное, что он прав. Нас осталось всего ничего, но даже из оставшихся я бы кое-кого выгнал.
Карлсон: - кто еще тебя, мой добродушный колобок, сумел выбесить?
ЖК: - звезда, блин, наша звездучая - Красавчик-правовед. Рисуется перед девчонками-чемпионками, клеится к ним, когда Костя не видит, командует нами почем зря, ****ит не по делу и во время игры всем мешает. Толку от него никакого, а один лишь вред.
Карлсон: - Судя по тому, что твой физрук до тебя всячески домогается, ты важное звено в команде, а не твой долбоеб Красавчик. Если он вас достал, гоните его взашей. Это же ваша команда!
ЖК: - а если Костя против будет? Я перед ним иногда себя букашкой чувствую. Он как глазищами засверкает, как лицо каменное сделает, как рявкнет - так я ни жив, ни мертв. Зомби, блин. Чего он скажет, то и делаю.
Карлсон: - что, прям все-все делаешь?
ЖК: — почти(((
Карлсон: - и даже без твоих любимых язвительных замечаний?))
ЖК: - не, с ними:))) Я ж без них - не я, но это от страха. Хотя он, наверное, думает иначе. Я, когда вечером домой ползу, в кондитерской пирожное покупаю, стресс заесть. И в обед перед тренировкой в столовке парочкой булок догоняюсь. Морально мотивируюсь, так сказать. Если б не это, я б ему в глаза смотреть не осмелился даже, не то что зубоскалить.
Карлсон: - не преувеличивай) Не такой уж ты трус, да и он вряд ли такой уж прям злодейский злодей.
ЖК: - я не трус, но я боюсь ©:)). Думать не хочу о том, что он со мной сделает, если узнает, что я вместе с выданными им таблетками шоколадки ем.
Карлсон: - если что, меня зови. Прилечу и тебя спасу.
ЖК: - договорились)
Карлсон: - как тебя на самом деле зовут, сладкий мой нарушитель запретов? Должен же я знать, кого спасать)))
ЖК: - Валентин я)
Карлсон: - Валик, значит))) Понятно, почему ты себя Колобком обозвал.
ЖК: - А ты почему Карлсон?
Карлсон: - я раньше в ВВС служил. Пилотом вертолета был, иногда один летал, иногда с экипажем.
ЖК: - крутой чувак!)) А почему ты злобный, Карлсон? Варенье украли?
Карлсон: - нет) однажды полетел на опасное задание и, если бы не товарищи, не вернулся бы. Они вытащили меня из лап смерти, но не из лап врачей. Я больше не могу летать, потому и злобный.
ЖК: - скучаешь по небу?
Карлсон: - ужасно((( Самое обидное, что даже на гражданских самолетах пассажиром летать не могу - на взлете-посадке руки-ноги немеют, а сознание уплывает. Малейший перенапряг, сильный стресс, резкая смена давления - и все, пипец котенку. Эх, ну его. Сменим тему.
ЖК: - знаешь, я даже рад, что у тебя есть изъян. Теперь я точно знаю, что ты настоящий человек, а не ангел, спустившийся с небес.
Карлсон: - ангел?))) Я демон, Валик.
ЖК: - можешь говорить что угодно, я знаю правду)
…
Валентин
      Я устало потер переносицу, подавил зевок и продвинул поднос ближе к кассе. Обеденный перерыв. Столовая - мое любимое место, куда Константин Захарович, он же физрук, он же Исчадье Ада, он же мой персональный мучитель, никогда носа не показывал. Мне нужно было место, где он до меня не доберется и где я смогу заесть все свои проблемы вкусняшками, которые бесследно растворятся к ночи. Первое, второе, компот и две булочки с маком. И шоколадка. И…
- Не, вы гляньте на него, а? Ты б еще торт шоколадный целиком проглотил!
      Я зажмурился и вцепился в поднос обеими руками. Не может быть! Только не он, Господи!
- Шарик, отцепись от подноса, сломаешь. Лучше б ты за штангу так цеплялся, толку было бы в разы больше.
- Изыди, демон.
- Размечтался. Девушки, возьмите, пожалуйста, обратно сладкое и пюре с котлетой. Валентин Николаевич передумал.
      Я открыл глаза и с тоской обнаружил на подносе свекольный салат и тарелку супа. Даже без компота!
- Ты издеваешься?
- Ни в коем разе, - завлекательно улыбнулся работницам столовой физрук. Кивнул на меня и добавил трагическим шепотом: - Ему срочно похудеть надо. Он же честь университета защищать будет скоро!
- Это вы про матч с ГРА говорите? - оживились столовские.
- Да. Валентин у нас - главный игрок команды. Лицо университета, можно сказать. Краса и гордость.
      Я офигел. Главный игрок? Лицо и гордость? Что он несет?! Я бы охреневшего в край физрука стукнул чем-нибудь, но вокруг было слишком много народу, который внимал вруну, развесив уши.
- Я с ним чуть ли не каждый день в спортзале по три часа кряду вожусь, - преданно глядя в глаза Степаниде - главной по столовой, не останавливаясь, нес ересь Костя. - А он, оказывается, булки с шоколадками жрет и не краснеет. Не продавайте ему больше сладкое, я вас умоляю.
- Валентин, что ж вы так? - укоризненно покачала головой Степанида, и я понял, что булочек с маком мне больше не видать. А они были такие вкусные! - Ну же, соберитесь! Вы - наша последняя надежда на новую кофемашину.
- Ваша последняя надежда скоро умрет от голода и тяжелых физических нагрузок, и вы будете в этом виноваты, - буркнул я и поплелся в дальний конец зала в тяжелых раздумьях.
      В здании университета автоматов с шоколадками не было, ближайший магазин в десяти минутах ходу, до начала лекции я сам туда сбегать не успею, а значит, мне нужен гонец.
- Думаешь, кого за шоколадкой послать? - уселся напротив Костя.
- Если бы ты не отобрал у меня компот, я б его тебе сейчас в лицо выплеснул, - огрызнулся я, ковыряясь вилкой в жалком комочке салата. На кого эта порция рассчитана? На диетическую блондинку? х Что за бред ты нес про главного игрока и лицо команды?
- Это не бред, - сказал Костя, и я понял, что он не шутит. Чуть свеклой не подавился!
- Кха-кха… Чего?!
- Со вчерашнего дня ты — связной и, если не лоханешься, капитан команды.
- Я? Капитан? Сдурел?
- Нет.
- А меня спросить не судьба? Вдруг я не согласен?
- Ты согласен.
- Не понимаю. Ты мне плешь проел, какой я бездарь отстойный, а оказывается все наоборот, и я чемпион по жизни?
- Чемпиона из тебя сделаю я, если ты выкобениваться перестанешь и рот свой язвительный хоть на минуту закроешь.
- Ты так добр сегодня, прям слов нет.
- Надо же мне тебя как-то на подвиги мотивировать.
- Хреновый из тебя мотиватор, Константин.
- Может быть, но речь не обо мне, а о тебе. Точнее, о твоих талантах, которые помогут нам выиграть этот гребаный матч.
- Поточнее можно?
- Ты знаешь все обо всех, следишь за всеми неустанно, а в ответственный момент на поле тебя слушаются практически все наши гоблины-недомерки. Тебе за них и отвечать.
- А как же мой талант мячи пропускать?
- Ты пропускаешь, потому что не успеваешь, а не успеваешь, потому что все еще толстый.
- Еще раз скажешь слово «толстый», и я вылью суп тебе за шиворот. Во мне всего 73 кило осталось!
- Выльешь суп - останешься голодным, - насмешливо посмотрел на меня Костя и посуровел: - С этого дня я буду следить за тобой коршуном и, если понадобится, до дома за ручку водить буду, но жрать сладкое, мучное и сильносоленое не дам.
- Изверг! - простонал я, давясь злосчастным салатом. - Отстань от меня!
- Отстану, как только матч выиграем.
- Как мы его выиграем, если до него осталось меньше двух месяцев, а мы ни в зуб ногой?!
- Перестанем скакать, начнем тренироваться, придумаем стратегию и сделаем всех хитростью.
      Я мигом перестал показательно истерить и сосредоточился. Неужели мы дожили до того дня, когда Его Величество Тренер соизволит заняться тем, чем должен был с самого начала?
- Ты уверен в том, что я - тот самый человек, который приведет команду к победе?
- Нет, но ты - меньшее из зол, - пожал плечами Костя.
— Офигенно ты меня сейчас отмотивировал! Не пойти бы тебе на хрен, уважаемый тренер, вместе с твоей суперской мотивацией! Ты можешь поговорить со мной хоть раз нормально?!
— Могу.
— Так говори!
— У тебя есть плюсы, — тяжело вздохнул он, уступая. — И я не собираюсь их игнорировать.
— Какие такие плюсы? — спросил я, вынуждая его говорить мне комплименты.
      Я их заслужил хотя бы тем, что за четыре месяца скинул 23 кило и стал стройнее кипариса без всяких преувеличений! Да и слежку за мной в душе, как и сексуальное домогательство со счетов сбрасывать не стоило. Неважно, что Костя всего лишь наказать меня хотел, стоящий колом член под мокрыми штанами ему скрыть не удалось, и это льстило мне безмерно.
— Ты быстро ориентируешься в ситуации. Еще быстрее принимаешь, что немаловажно, правильные решения. Если постараешься, сможешь принять самый отстойный пас и подать его как полагается. Прыгаешь высоко и далеко. Народ тебя в игре слышит, а главное, слушается.
      Жаль, телефон у меня в заднем кармане лежал, а то бы я это записал и слушал, слушал, слушал… Бесконечно!
— Если бы сам не видел, ни за что бы не поверил. И в этом — наше спасение.
— Спасение?
— Из тебя спортсмен, как из меня оперная певица. Ты ж на вид — божий одуванчик, а когда окончательно похудеешь, так вообще на ребенка похожим станешь, — опустил меня с небес на землю физрук. Ну что за человек, а? Сплошной негатив! — Соперники тебя всерьез до последнего воспринимать не будут, а нам того и надо.
      Я отложил вилку в сторону и строго посмотрел Косте в лицо:
— Ты опять за свое?
— Извини, привычка, — виновато повертел в руках салфетку он. Посмотрел на меня жалобно. В его понимании жалобно, конечно. Я ему ни на грош не поверил. — Предлагаю заключить перемирие и начать, наконец, играть в одной команде.
— Мне надо подумать.
— О чем? О разговоре с остальными, о твоем новом амплуа или о горах булок с шоколадками?
— Ну… одно другому…
— Тьфу на тебя, сладкоежка! Лучше подумай о нормальной фигуре и умопомрачительном сексе за нее в награду. Тебе до нормы всего ничего осталось.
— Секс — весомый аргумент, — взгрустнул я.
      Сколько можно дрочить-то уже? Да ещё Карлсон мой, будь он неладен со своим шикарным телом. Я вчера над новыми его фотками чах больше часа и обкончался вусмерть! Дразнит, скотина такая, соблазняет, а я… Придурок, жрущий шоколадки. Фу на меня.

— Еще какой весомый, — ворвался в мои мысли опасно понизившийся голос Кости. У меня аж булки поджались. Что он опять задумал?! — Могу устроить. Обещаю, тебе понравится еще больше, чем в прошлый раз, ведь вместо пальца в твоей чумовой жопке побывает мой член.
— Охренел?!
      Наверное, у меня был донельзя злой, смущенный и глупый вид, потому что Костя рассмеялся, встал со стула и резко сменил тему:
— Имей в виду, о своем капитанстве ты с народом сам договариваться должен. Тебе нужна их безусловная поддержка, иначе толку не будет. Не тяни с этим. Пора приниматься за дело.
      Я нахмурился и замыслил недоброе, а он направился к выходу, раздаривая улыбки направо и налево. Мудак! Да как он вообще посмел мне секс предлагать! После стольких издевательств! Да вот только что: взял и отобрал мои любимые булки. Мда… булки… Я проводил физрука взглядом, заценил его шикарные булки… Вспомнил стальную задницу стоящего вполоборота Карлсона на одной из моих самых любимых фоток… Тяжело вздохнул и искать гонца за шоколадкой передумал.

Костя

— Привет. Ты в последнее время меня в ВК игноришь, так что я решил нагрянуть к тебе без предупреждения.
      Вот так запросто. В лоб. В этом весь Кит — приперся во время тренировки и выгнать его, не удовлетворив, не получится — хмурое предупреждение в опасно сузившихся глазах я прочитал первым делом. Не люблю я такие штуки, ох, не люблю! Если бы не Валик, увлеченно скачущий по площадке в компании остальных гоблинов, я бы Кита нахуй послал, даже если бы скандал пришлось устраивать. Но Валик был, а Кит меня кроме как «Карлсон» и не называл никогда. Спалиться сейчас, за месяц до матча, во время хрупкого перемирия, было бы самоубийством, так что я схватил Кита за шкирку и закинул в тренерскую.
— Ты не рад меня видеть? — налился хищной похотью он, упираясь руками в мой стол.
— Не рад, — подтвердил я, отвешивая шлепок по его призывно торчащей заднице.
— Ну и похуй, — глухо простонал он, утыкаясь лбом в столешницу. — Трахни меня в наказание, и я уйду.
— Навсегда уйдешь? — сдернул с него джинсы я.
      Шлепнул еще раз, с оттягом, до яркой красноты на молочно-белой ягодице.
— Ты этого хочешь? — схватился рукой за свой член Кит.
— Да, — ответил я, с тоской понимая, что влюбился в Валика по уши, и никто мне кроме него нафиг не нужен.
      Кит воспользовался заминкой, вывернулся, рухнул на колени и взял мой член в рот.
— Это наш последний раз, — сказал я, запуская руку в его волосы. — Не пиши мне. Не звони. Не приходи.
— Раз это последний раз, то ты должен мне феерическую еблю, — с пошлым чмоком выпустил член изо рта Кит. Поднялся на ноги. Сжал мое плечо до боли. Поцеловал в губы жадно. — Ты. Мне. Должен! Отрабатывай!
— Не смей мне приказывать! — отвесил ему пощечину я, завалил на кушетку и выебал так, что презерватив порвал.
      Киту наверняка хотелось еще жестче, дольше и глубже, но на большее меня не хватило. Я хотел только одного: чтобы он убрался из моего зала и из моей жизни без шума и пыли. У него жена есть, вот пусть с ней и развлекается. С меня хватит.
— Ты размяк, Карлсон, — сказал Кит после всего, обнимая меня так, будто я ему был действительно дорог. — И я размяк. Ты прав, пора нам расставаться.
— Рад слышать.
— Но…
      Я поджал булки. Опять «НО»! Да сколько можно-то уже?! Какой ведьме я дорогу перешел?
— Что?
— Я приду к тебе ровно через год, — ответил Кит, целуя меня в губы. — И если ты будешь несчастлив с тем, кого выбрал, я заберу тебя у него.
— Да иди ты в задницу, — выругался я, унимая предательскую немоту в пальцах. — Я буду счастлив!
— Вот и договорились.

Валентин

— Задолбал. Реально! Я тебе что сказал?! Мяч мой!!! И отдать я его собирался Рохле! Ты что, связку не помнишь? Какого хера ты нам под руку полез?! Звезда, блин, полей и огородов!
      Я стоял посреди поля и ругался с Красавчиком, в очередной раз просравшим все на свете. Терпение мое иссякло в тот момент, когда он врезался в меня в погоне за не своим мячом с такой силой, что я отлетел в сторону и едва не сбил с ног Рохлю.
— Ты что о себе возомнил, историк-истерик?! — и не думал признавать вину засранец. — Кто тебе командовать право дал?
— Я связующий, придурок! Я решаю, кто, что и как делает на поле во время игры! Сколько можно повторять?!
— В команде все решает капитан.
— У нас нет капитана!
— Значит, будет. Давно пора было взять все в свои руки! Займи свое место на поле, Шарик, и прекрати на меня орать, — выдал Красавчик, отбирая у Рохли мяч. Посмотрел на офигевших от неожиданного поворота событий парней свысока и добавил, чтоб, значит, сомнений ни у кого не осталось: — Отныне я ваш капитан, так что делаем то, что Я вам говорю, а не этот суетливый недомерок.
      Если б не вошедший в зал физрук, я бы кинулся на Красавчика с кулаками. Да что он себе позволяет?! Охренел в край!
— Остынь, Валентин. Не время спорить. После тренировки поговорим.
      Николай Петрович силой оттащил меня к сетке, где девчонки сквозь сетку щебетанием успокоительным внутреннее умиротворение мне таки вернули. Я остыл, но для себя избавиться от Красавчика решил железобетонно. Чуть больше месяца осталось, а он нам одну за другой тренировку срывает! После сегодняшнего инцидента это понимали абсолютно все. Прав был Костя, пора этот бардак прекращать. В новой расстановке дела у нас пошли куда лучше прежнего, так что я уверовал как в свои силы, так и в то, что с амплуа связного справлюсь. Как и с ролью капитана команды!
— Чего стоим, кого ждем? — рассеянно спросил Костя, усаживаясь на высокий судейский стул возле сетки.
— Вас, конечно, — ответила Галина — капитанша женской волейбольной команды и очень красивая девчонка, глядя на него со странным выражением на лице.
      Из всех мужиков в зале на нее не капали слюной только я да физрук, на которого, в свою очередь, капала слюной она. Он этого в упор не замечал, зато все остальные были в курсе и, по мере наглости, сил и желания, пытались ее от этой пагубной страсти избавить. Особенно старался Красавчик, которого от ее длинных ног и красивой груди заметно потрясывало. Галина над ним и его ухаживаниями прикалывалась, в руки ему не давалась, но и не футболила — он у нее на пятом курсе правоведение вести будет, как его отфутболишь? Загнобит, сука мстительная.
— Я пришел. Можно начинать, — ответил Костя таким голосом, что даже я заметил неладное.
      Присмотрелся к физруку внимательно и понял, что ему сегодня, впервые за четыре (!) месяца (!) не до нас. Мне бы радоваться, но я почему-то обиделся. У нас, понимаешь, скандал, самопровозглашенный капитан и назревающий бунт, а ему пофигу! Костя поморщился, потер виски пальцами и повел головой из стороны в сторону, привлекая внимание к своему лицу. Я увидел свежайшие следы засосов на сильной шее, необычный блеск в синих глазах, потерявшие четкость яркие губы… и понял, что он только что занимался сексом! Это повергло меня в неописуемую ярость, а потом в тяжелые раздумья, итогом которых стало четкое понимание того, что мое великодушное разрешение трахаться с любовником, данное Карлсону, может идти к чертям.

      Желание немедленно его об этом известить едва не выжгло мне мозг. А может, и выжгло, потому что я покинул поле под удивленные возгласы коллег, взял телефон со скамейки и написал ему послание. Если я взревновал ненавистного физрука, то что со мной будет, когда я увижу трахающегося с другим любимого? Прибью нафиг!
ЖК: — Костя, помнишь, я разрешал тебе трахаться с любовником до тех пор, пока мы не встретимся? Так вот. Я передумал. Никаких любовников, понял?
      Как ни странно, ответ пришел практически сразу:
Карлсон: — эй, ты чего? Что стряслось?
ЖК: — физрук пришел на тренировку, даже не вытерев поцелуи любовника с губ, скотина!
Карлсон: — я тут при чем?))
— Валентин, вернись на место немедленно, — крикнул Красавчик. — Что еще за самоуправство?!
— Пошел на ***! — огрызнулся я, печатая сообщение:
ЖК: — я люблю тебя и хочу, чтобы ты хранил мне верность. Пообещай не трахаться ни с кем, кроме меня!
Карлсон: — ох, ты ж… Сладкий мой, а ты события не торопишь, с любовью-то? Вдруг я тебе в реале не понравлюсь?
ЖК: — не уходи от темы!
— Константин, примите меры! Валентин совершенно отбился от рук. Что это за свинское отношение к коллективу? Ему не место в команде! Константин, вы меня слышите?
— Угум.
— Константин! Обратите на меня внимание! Не уподобляйтесь безответственному Валентину. Беседы в телефоне можно вести и после тренировки!
      Я вскинул голову и увидел, что Костя с нереальной, щемяще-ласковой улыбкой на лице набирает сообщение, не обращая внимания на все громче бубнящего Красавчика. Ткнул на кнопку, по всей видимости, отправки и оторвался от телефона:
— Так. Хватит орать! Все по местам. Павел Семенович, займите место Валика, ему сейчас не до волейбола.
      Как он меня назвал?!
Карлсон: — обещаю. Больше никаких любовников… любимый)
      Сообщение упало на мой телефон, а я рухнул на скамейку. Не может быть. Этого просто не может быть!!! Совпадение. Так бывает. Бывает же? Подумаешь, назвал так же, как Карлсон. Сообщение кому-то отправил одновременно с… Что-то мне подсказывало, что так не бывает. Неужели физрук и есть Злобный Карлсон?!
— Валентин, что с тобой? — склонился надо мной невесть как оказавшийся рядом Костя.
— Как ты меня назвал? — спросил я, стискивая телефон в руке.
      Он переменился в лице и отпрянул, а мне внезапно стало нечем дышать.
— Валик, я…
— Заткнись и сгинь с глаз моих долой, — оборвал его я.
      Костя помрачнел, но послушно вернулся на судейское место, а я собрался с силами и спустился в столовую, где сожрал три пирожка с повидлом, две маленьких шоколадки, тарелку супа, два салата и что-то еще, выбитое с боем у столовских теток, одновременно перечитывая нашу с Карлсоном переписку, сопоставляя факты и делая выводы. Благополучно блеванул едой в туалете и вернулся в спортзал, когда там практически никого не осталось. Вот и славно. Мне было не до задушевных бесед или кровавых разборок с коллегами.
      Я зашел в раздевалку опустошенным и обессиленным, разделся, зашел в душ… и увидел Костю: он стоял, упершись руками и лбом в кафель стены, душевая струя разбивалась о его голову и осыпала мощную спину беспорядочными каплями, которые стекали по двум жутким продольным шрамам, идущим вдоль лопаток, потоками. Словно крылья ангелу отрезали! Или пропеллер Карлсону...
      Я вспомнил его истории про небо, вертолеты, друзей-товарищей и войну, и мне вдруг стало не важно, что он виноват и вообще редиска. Я-то ведь не редиска! Подошел к нему, обнял и прижался к широкой спине щекой. Костя вздрогнул, но позы не поменял.
- Шрамы на твоей спине - это всего лишь тень шрамов твоей души, да? Поэтому ты такой мерзкий?
- Возможно.
- Я могу помочь, хочешь?
- Нет.
- Ты что, боишься Жизнерадостного Колобка, Злобный Карлсон?
- Валентин, мне сейчас не до зубоскальства.
- Почему?
- Потому что я спалился, как последний дурак, и все испортил.
- Не все.
- Валик… ты стоишь тут… голый… мокрый… добрый…
- Слава мне.
- Не слава! Я хочу тебя черт знает сколько времени! И если ты не уберешься отсюда немедленно, я тебя выебу. Без извинений и долгих расшаркиваний.
- Я разве против?
- Ты должен быть против. Я бы на твоем месте меня убил.
- Я и убью. Только позже.
- Насколько позже?
- Сразу после умопомрачительного секса, который ты мне обещал.
- Звучит не так уж и плохо.
- Тогда чего стоим? Кого ждем? - вернул Косте его любимую фразу я.
- Чертов всепрощающий оптимист! - тихо выругался он, разворачиваясь.
      Прихватил меня за затылок, спуская вторую руку на мою задницу. Прожег синими глазищами насквозь и поцеловал в губы: жадно, властно, требовательно… бесподобно! Я вспыхнул адским огнем и забыл обо всех своих комплексах, позволяя ему сползать по мне губами. Вниз. По шее. Соскам. Прессу. Животу! Паху, который я теперь прекрасно видел, до члена, который Костя обхватил губами так бережно, что я захлюпал носом и даже чуток всплакнул. Вода, льющаяся на голову, смыла мой позор, и я отдался ласковым рукам и губам полностью, опираясь затылком о стену и послушно разводя ноги, чтобы пропустить в анус любопытно-жадные пальцы.
- Ммммхххх!
- Ага, - поднялся на ноги Костя.
      Я разлепил глаза. Он улыбался и смотрел на меня, как на небо. Я провел пальцем, а потом и языком по стальным мускулам его плеч, груди и пресса. Фотографии - ничто по сравнению с реальностью! Облизал чуток забирающий влево крепкий член и не стал тянуть с неизбежным: разогнулся и поцеловал Костю в губы.
- Всяко-разно? - подхватил меня под задницу он. Вдавил в стену, перенося на нее основную нагрузку.
- Всяко-разно, - согласился я, улыбаясь.
- Заодно проверим твою растяжку, - лукаво рассмеялся Костя и завязал мои ноги на своей шее узлом.
      Как он умудрился попасть мне в задницу членом без помощи рук, а потом еще и оттрахать меня так, что я кончил фонтаном, - без понятия. Я был занят: целовал его, ласкал мощные мышцы, стонал от удовольствия, захлебывался дождем и ловил кайф от горячего члена, распирающего мое нутро совсем не так, как делали это мои бывшие немногочисленные любовники.
      Костя поставил меня на ноги только после того, как я окончательно пришел в себя. Размял затекшие ноги и поясницу. Поцеловал в губы. Открыл рот…
- Мы поговорим обо всем и продолжим наше тесное общение после матча, - оборвал его я.
- Но…
- Или не продолжим вообще.
      Ну а что? Не был я готов с ним по душам разговаривать. Мне нужно было переварить произошедшее, совместить несовместимое, смириться окончательно… Или не смириться! Костя же не даст мне есть шоколадки и булочки с повидлом! Ооооо! Я ж без них помру!!!
- Валик? - перепугался Костя, увидев мое перекосившееся в немыслимом страдании лицо. - Ты чего? Тебе больно? Где? Что?
— Ты же мне булки мои любимые есть не позволишь, если мы вместе жить будем!
      Он растерянно моргал, наверное, с минуту, а потом захохотал так, что мне стало стыдно. Я стукнул его по голове шампунем (не сильно) и свалил в раздевалку. Смешно ему! У меня трагедия века! Шекспир, практически. Быть или не быть. Верить признанию в любви, несмываемым пером написанному в сообщениях ВК, или не верить. Мстить за обман и насмешки или не мстить. Динамить с сексом или не динамить. Худеть дальше или ну его нафиг. Жрать шоколадки с булками или не жрать. Столько вопросов, что голова пухнет, а он ржет.
      Я вышел из раздевалки в полном раздрае и тут же напоролся на свою команду. Николай Петрович, Рохля, Ботаник, Кант - мужики сидели на скамейке и ждали меня, судя по часам, давно. Я покраснел до кончиков ушей. Блин! Они ж наверняка слышали все, что творилось в душевой!
- Мы уж думали, вы никогда не кончите, - подтвердил мои опасения Ботаник.
- Простите… Я не знал…
- Да ладно, молодо-зелено, - добродушно хмыкнул Николай Петрович. - Все мы там сексом, далеко не всегда законным, занимались.
- А вы чего по домам не идете? - сменил тему я.
- Тебя ждем, капитан, - ответил Рохля.
      Я мигом перестал смущаться, заикаться и вести себя по-идиотски. ОНИ выбрали меня капитаном САМИ. Меня едва на слезу не прошибло. Обожаю их, вот прям жуть как сильно!
- Спасибо за доверие, мужики. Я вас не подведу!
- Как от Красавчика избавляться будем? - спросил Кант, увидел мое лицо и покачал головой в насмешливом одобрении: - Судя по твоей улыбке, ты знаешь ответ на этот вопрос.
- Знаю, - кивнул я, хитро косясь на женскую раздевалку.
Костя
      Если бы я знал, что будет, когда Валик поверит в себя, спустил бы его с лестницы вперед ногами и не позволил бы подняться обратно. Он развил такую бурную деятельность, что в ней утонул по уши даже я.
      Он вынудил меня стать свидетелем «попытки изнасилования студентки преподавателем», благодаря которой мы избавили наш ВУЗ от Красавчика, который, как выясилось, студенток то и дело перед экзаменом домой ночевать приглашал, раз и навсегда (я так качественно все изложил ректору, а Галина так убедительно рыдала на очной ставке, что его уволили по статье). Загонял своих гоблинов и взявших их под свое крыло девчонок-чемпионок до полусмерти (если бы я не вмешался, кое-кто из старичков точно бы копыта откинул). Подбил меня на шпионаж за командой преподов из ГРА (я едва свой любимый геликоптер на крыше их спортзала не угрохал!). Просмотрел (и меня заставил!) хренову кучу видеозаписей с играми великих, вынес мне мозг тактико-стратегическими вопросами и в благодарность за все это один-единственный раз за месяц (нет, вы вдумайтесь!) целомудренно поцеловал меня в щеку. Изверг!!!
      Я скрипел зубами, фапал ночами, в красках представлял, как именно «всяко-разно» Валика после матча оттрахаю, не давал ему жрать шоколадки и булки (из вредности) и ждал матча, как манну небесную. Мне было абсолютно все равно, выиграем мы или проиграем, так что когда долгожданный час пробил, я был спокоен, как мумия в египетской пирамиде, и сумел заразить своим спокойствием всю команду.
      Это нас и спасло. Мы, как и планировали, спокойно слили противнику первую партию со счетом 25:15. Убедились в том, что со времен записи шпионского видео ничего в их связках, раскладах и перестановках не изменилось, и разбомбили расслабившихся засранцев во второй партии со счетом 10:25 так быстро, что они ахнуть не успели.
      Ну, а в третьей, решающей игре, в самом конце, при счете 23:18 в пользу ГРА на замену нашему умотавшемуся вусмерть старичку-англичанину на позицию центрального блокирующего вышел я — бывший пилот ВВС РФ, упоротый физрук и Злобный Карлсон, у которого за плечами больше не было пропеллера, но зато было пять месяцев внеурочных тренировок с гоблинами-неудачниками, нежданная-негаданная любовь, вселенский недотрах и дикое желание выспаться.
— Как нам тебя называть? — спросил меня перед выходом на поле заметно нервничающий Валик.
— Джокер, — ответил я и недобро ухмыльнулся, чем мигом свою команду успокоил.
…Никогда не связывайтесь с летчиком-героем ВВС РФ, прошедшим огонь, воду и госпиталь - мой вам совет. Особенно, если его позывной - Джокер. Кто знает, что у него в рукаве? У меня в рукаве были корочки мастера спорта по прыжкам в высоту и невероятная скорость реакции. У противника не было ни единого шанса пробить мой блок, но поняли они это слишком поздно. Эта ошибка стоила им победы и спонсорского бюджета, а мне онемевших в финальном прыжке конечностей и секундного обморока, из которого меня вывел кудахтающий надо мной Валик.
- Костик, любимый, очнись, пожалуйста! Что с тобой?! Я ж без тебя помру! Я не буду тебе дерзить, не буду есть булки и шоколадки, сделаю для тебя все, что захочешь, клянусь. Ну же, хороший мой! Я даже поцелую тебя при всех, только не умирай!
- Ловлю на слове, — открыл глаза я и прихватил мгновенно заткнувшегося Валика за затылок.
- Какой же ты все-таки гад! - стукнул меня кулаком в плечо он. Обнял крепко-крепко. - Напугал!
- Но ты меня все равно любишь.
х Люблю.
— Значит, при всех поцелуешь? — пошутил я.
      А он взял и поцеловал, вызывая бурю то ли одобрения, то ли проклятия на трибунах. Нам было все равно. Мы — победители по жизни, а победителей, знаете ли, не судят.
Пы.Сы
16 января 2018, 01:05
vinilam.ru
Полгода спустя
Валентин

      Ночь. Тишина. Даже тикания часов не слышно! А все почему? Да потому что Костик - маньяк! Специально обычные часы на электронные заменил, чтобы любой скрип в квартире слышать и меня даже во сне контролировать. Мол, нехрен холодильник по ночам навещать, чай не жена беременная. А я, между прочим, его не навещал. Там же жрать нечего - фрукты одни, овощи, рыба да сыр. Другое дело заначка в шкафу рядом с ним. Печеньки в шоколаде, молочные, песочные - ммммм, вкуснятина!
      Я открыл глаза, бунтарски повернулся к Костику спиной, перемещая его тяжелую руку с моего живота на бедро, и решил не отказывать себе в удовольствии немного поворчать. Мысленно. Вслух мои ворчания обычно заканчивались марафонским сексом, после которого я даже с постели встать не мог, что уж говорить про поход к сумке, висящей на вешалке в коридоре, за спрятанной на самом дне шоколадкой.
— Дал же бог любимого! Жил себе, не тужил, жрал шоколадки, булочки… мороженки, опять же… И на тебе. Подумаешь, пара лишних кило! Мне только на пользу пойдет, а то скоро на работу летать буду - зонтик раскрыл и вперед с песнями. Похудел так, что одни глаза да кости остались. Кости для Кости. Ха-ха. Вообще не смешно.
      Ворчание помогло мне собраться с духом и совершить очередной маневр: я убрал с себя Костину руку и тихой сапой сполз с постели. Фух! Теперь главное — убраться из комнаты так, чтобы ни одна чертова паркетина не скрипнула. На цыпочках. С учетом прошлых побегов. Вымеряя каждый шаг. Медленно и очень осторожно. Раз, два, три. Раз, два, три. Оп!
      Я облегченно выдохнул в коридоре и оглядываться не стал. Если бы Костик проснулся, то я бы до двери не дошел — давно бы уже расплачивался телом за попытку от неусыпного надзирателя сбежать. Улыбка выползла на мое лицо без моего ведома. Ну… Нравилось мне, когда он меня врасплох заставал и где ни попадя нагибал. Было в этом что-то такое, семейно-извращенское и бесконечно-интимное, когда знаешь человека, как самого себя, любишь любым, а потому на мелочи внимания не обращаешь и к сексу толком не готовишься.
      Свет на кухне я включать не стал. Зачем он мне? Я и без него прекрасно знаю, где у меня и что схоронено. Протянул руку, приподнимаясь на носках… и чуть не обделался со страху, когда в ухо мне насмешливо выдохнули:
з Шоколадку ищешь? Обломайся!
— Костя! Ну ты и… засранец, - выдохнул я, падая ему на руки сдувшимся воздушным шариком. Сердце колотилось в ушах, а ноги подрагивали. - Напугал! У меня чуть сердце не остановилось.
- Шутишь? - занервничал Костя. Поцеловал меня в шею - туда, где истерично билась венка, понял, что я не шучу, и виновато засопел носом, одновременно обшаривая меня руками. - Валь… Я не хотел, прости… Ты так смешно крался! Грех было тебя не проучить.
- Грех отлучать меня от сладкого, - проворчал я, успокаиваясь.
      Люблю, когда он такой виноватый - можно на что угодно раскрутить. Даже на шоколадку! Которую я по-прежнему хотел даже больше, чем секс.
- Не преувеличивай, - хмыкнул он мне в шею и прижался пахом к бедру. - С шести до восьми утра я тебе шоколадки есть не запрещаю.
- Я в это время сплю! На что мне твое разрешение?
- Кто тебе мешает вставать в шесть утра вместе со мной?
- Ты. У меня после постельных баталий сил ни на что не остается, - повернулся к Косте лицом я и прижался пахом к его паху, в очередной раз млея от интимных прикосновений и понимания того, что этот мускулистый самец - мой. И никто ему больше не нужен. - А вот если бы у меня была шоколадка…
- То что? - провел носом по моей щеке Костя.
      Подхватил под задницу, прижимая к себе плотнее. Лизнул щекотно по кадыку вверх, к подбородку и губам.
— Я бы пошел на второй заход, — не остался в долгу я и поцеловал его в губы долгим, глубоким поцелуем.
— Заманчиво, — заметно возбудился, но на провокацию не поддался Костя. — Но скажи мне, сладкоежка, на что ты готов ради торта?
— Торта?
— Да.
— Целого?
— Да.
— Шоколадного, с глазурью, безе, черносливом и финиками?
— Да.
— На все, — честно ответил я, сглатывая слюну.
      Тортик! Господи, как я соскучился по тортикам! Кто бы знал! Я не ел их черт знает сколько времени, но Костик в данном конкретном случае был ни при чем. Я не ел их, потому что боялся — боялся снова стать толстым, никому не нужным и ужасно одиноким шариком на ножках. Горький шоколад в небольших дозах полезен, а вот тортик… В нем не было ничего полезного.
— Даже на то, чтобы слизать его с меня?
— Да, — кивнул я. Торт я готов был слизать даже с пола!
— Ну что ж. Торт твой. С днем рождения, любимый, — сказал Костик.
      Протянул руку. Открыл дверцу холодильника… И я увидел стоящий на самом видном месте шикарнейший шоколадный торт. У меня аж дыхание перехватило, коленки дрогнули и слезы на глаза навернулись.
— Тоооортиииик!
— Хахахахаха! Валик, видел бы ты себя со стороны!
      Я его хохот проигнорировал — вытащил подарок из холодильника, подвинул Костю в сторону и поставил торт на стол. Ночь ведь. День рождения уже наступил! Разрезал на четыре части, взял кусок…
— Не так быстро, дорогой, — перехватил мою руку Костик, нагло откусил почти половину куска и шлепнул остальное себе на грудь. — Ты обещал слизать его с меня, помнишь?
— Это же торт, а не варенье, — подхватил падающие кусочки я. Попробовал их на вкус и едва не кончил. Вкуснятина какая!!!
— И что?
— Как ты собираешься его по себе размазывать?
— Изобретательно.
— Изобретательно? — задумался я, окидывая стоящего перед собой атлета взглядом мясника на бойне.
      А что, если уложить его на пол… лицом вниз… и засунуть торт туда, куда никто и никогда его в здравом уме не засунет… а потом… потом набраться смелости и засунуть туда кое-что помощнее тортика и моего языка… глубоко…сладко… так, как он засовывает мне, и даже лучше!
— Да.
— Хочешь, я тебе помогу?
— Удиви меня, — улыбнулся Костик и пополз по мне губами вниз: шея, соски один за другим, ложбинка пресса, пупок, стоящий колом член…
      Ну уж нет! Сегодня мой день рождения. Что хочу, то и делаю! Я уложил Костю на пол лицом вниз, вымазал в шоколадном торте и слизал все с таким усердием, что ближе к концу процедуры он стонал от удовольствия вслух, плавился в моих руках воском и на пальцы в своих шикарных булках реагировал крайне положительно. Чем я и воспользовался. А он не возражал. Простонал только глухо:
- Наглец! На год без сладкого оставлю.
- Мне хватит и этого.