Рождественская игрушка

Глава 1
Ноэль аккуратно расстелил белоснежную скатерть на перевернутом ящике и торжественно выставил две консервные банки: с мясом и с горохом. В рюкзачке осталось еще восемь таких: все, что удалось найти в разрушенном доме на улице Пирамид. Дальше Ноэль пройти не решился, боялся столкнуться с патрулем, а ближние дома давно были разграблены. Конечно, он еще мелкий омега совсем, альфы и беты не смогут учуять его, но все равно страшно.
— Вкуснятина... — потрясенно выдохнул Реми, самый старший из них. — Ты встретил кого-нибудь на улице?
— Нет, — ответил Ноэль и протер руки влажной салфеткой.
Этих салфеток тут была целая гора, ведь Ноэль с друзьями прятались в подсобке магазина хозяйственных товаров. Мыло и порошок, симпатичная посуда под старину, скатерти и прочие милые мелочи, которые не замечаешь в обычной жизни, всего этого здесь было полно. А еще нашлись матрасы и несколько пушистых пледов. Ноэль, Эдуард и Реми стащили все это в один из углов, устроив постель для всех троих. Спать в обнимку было тепло и почти уютно. А вот за едой каждый раз приходилось выходить наружу.

"Надо было прятаться в продуктовом", — смеялся Реми в первый день, и они смеялись вместе с ним. Тогда казалось, война вот-вот закончится, их спасут и отправят в какой-нибудь другой институт, доучиваться. Не зря же родители заплатили за их дорогущее омежье образование.

— Может, альбертинцы совсем ушли? — Реми разделил порции в банках на три части и разложил по тарелочкам, и еще добавил кусок подсохшего хлеба и сыр в вакуумной упаковке, все, что с прошлого раза осталось.
— Опять ты синюю посуду взял с вензелями, что за мещанство, — возмутился Эдуард, изящный омежка, самый красивый в их компании. Ноэль восхищался им и тайно завидовал.
— Солдаты не ушли, — Ноэль запихал в рот кусок мяса с жиром. — Я слышал стрельбу и видел сигнальные ракеты в небе, наверное, поймали кого-то вроде нас.
— Не говори с набитым ртом, — Реми укоризненно на него посмотрел. — Нас здесь не найдут.
— Найдут. Вот начнется у тебя течка, сразу унюхают, — упрямо сказал Ноэль и тут же покраснел, устыдившись. Разве можно старшему другу говорить такое. Он дожевал и проглотил кусок: — Прости.
— Ничего, — Реми грустно улыбнулся и погладил его по голове. — Это война все.
— Да-да, — кивнул Эдуард, — скорей бы она закончилась.
— Надо попробовать пробраться к своим, — тихо сказал Ноэль, но его не услышали, конечно же.

А бросить друзей он не мог, те даже из подсобки выходить боялись. Ноэль тоже боялся, особенно убитых, вдруг они бродят ночью по улицам разрушенного города и караулят в пустых домах и заброшенных магазинах. Реми с Эдуардом смеялись над ним: "Бояться надо живых. Если увидишь патруль, сразу прячься, тебя все равно не унюхают. Эй, мелкий, клянись дружбой и сердцем омега-папочки, что обязательно спрячешься".

Спать он устроился между Реми и Эдуардом, и те принялись тискаться и щекотать его, как когда-то в пансионе. Раньше Ноэль иногда пробирался к ним в комнату полежать вместе и послушать истории, приходилось терпеть заодно и щекотку. Вот и сейчас друзья трогали его и щипали, пока их не сморил сон. Взрослые уже омеги, а все не могут отвыкнуть от детских глупостей.

Проснулся Ноэль от того, что замерз, плед сполз с левого бока. Реми лежал прямо на Эдуарде.

— Ну и что, что моя очередь, — шептал Эдуард, и от этого шепота Ноэлю стало жарко и стыдно. Он зажмурил глаза, изо всех сил притворяясь спящим. — Реми, миленький, пожалуйста, поласкай меня как альфа.
— Ладно, — выдохнул Реми, — какой ты эгоист.
И они принялись вздыхать и возиться под пледом, даже матрас прогибался от этого. Ноэль знал их тайну и догадался, что они лижут друг друга в губы, как взрослые омега и альфа. Целуются. И снимают штаны, чтобы удобнее было ласкаться. Потом Эдуард просит: "Вставь мне, я уже готов..."

Ноэль инстинктивно сжал колени, сильно захотелось в туалет по-маленькому. А Эдуард застонал, как в горячке.
— Тихо-тихо, миленький, — Реми возился все сильнее, пока Эдуард не заплакал под ним и не замер. Реми тоже перестал двигаться.

Вокруг как будто невесомость наступила, так Ноэлю показалось в тот миг, и тишина, даже матрас не скрипит, только слышно чужое дыхание. Он не выдержал, вскочил, отбросив плед:
— В туалет хочется.
— И мне, — захихикал тут же Эдуард, — всегда после любви...
— Бесстыжий, — Реми зажал ему рот, и они опять завозились.

А Ноэль ушел в коридор, там у них стояло специальное ведро с кошачьим наполнителем. Они с самого начала так придумали, потом закапывали использованный наполнитель во дворе, и никакого запаха.

Весь следующий день шел дождь, они играли в карты на поцелуи и говорили о войне.
— Интересно, как там родители...
— Волнуются за нас, — Реми посмотрел на Эдуарда. — Скажем ему?
— Давай.
— Мы поклялись друг другу в вечной любви, — торжественно сообщил Реми, а Эдуард добавил:
— Вчера, пока ты на горшке сидел.
— Но ведь вам альф уже нашли, — Ноэль чуть не выронил карты.
— Откажемся от брака, — пожал плечами Реми.
Все трое неловко замолчали, а Ноэль заметил, что кольцо Эдуарда теперь на пальце у Реми. Вот сумасшедшие, как они без альф жить собираются. И что Эдуард родителям скажет, разве можно фамильные драгоценности вот так раздаривать.

Дождь все не прекращался, и вечером Эдуард вышел из подсобки на воздух — развеяться. Реми с ним не пошел, остался помочь Ноэлю убрать в их жилище.
— Не могу больше взаперти сидеть, — Эдуард накинул желтый дождевик и стоял в дверном проеме, не решаясь шагнуть наружу.
— Ты даже в этой клеенке красивый, — улыбнулся Реми, — не выходи за ворота.
Они с Ноэлем спустились в склад, сложить грязную посуду и принести чистую. Мыть ее все равно было нечем, водопровод не работал, и воду приходилось искать так же, как и еду. Пока им везло.
— У нас еще салфетки кончаются, — Ноэль пытался на ощупь вытащить картонную коробку. — Тяжелая... Посвети мне.
Реми навел на него фонарик, Ноэль потянул на себя коробку с салфетками, а потом они услышали крик.
— Нас нашли... — прошептал он и выронил коробку.

— Черт... — Реми оттолкнул его за стеллажи, и Ноэль забился под самый низ. — Только бы не солдатня.
Над ними что-то грохнуло, опять закричал Эдуард, и Реми кинулся из подвала наверх, прихватив фонарь, а Ноэль так и остался лежать под полкой, не в силах пошевелиться. И думал только об одном: его не найдут, если не будут искать, он ведь маленький еще и не пахнет, господи, только бы они не стали обыскивать подвал. Так Ноэль предал своих друзей.

Он дрожал и плакал в темноте, а потом вдруг понял, что наверху давно все стихло. От бетонного пола было так холодно, Ноэль с трудом выбрался из своего укрытия и пополз, пока не уткнулся в кирпичную стену. Где-то здесь была лестница... Сейчас он выберется и обязательно спасет друзей, или доберется до своих и сообщит в полицию, что двух омег украли солдаты. И все станет как раньше, друзья простят его.

Но искать никого не пришлось, они были там, оба. Ноэль потерял сознание, наверное, потому что очнулся он рядом с Реми и долго смотрел на его рану в животе и внутренности. Пол вокруг был липким от крови. "Он умер", — подумал Ноэль и ничего не почувствовал. У Реми не хватало одного пальца на левой руке. Отрезали, чтобы снять кольцо, с ужасом понял Ноэль, ради куска белого золота и нескольких камешков его другу отрезали палец. Он подтащил тело Реми поближе к Эдуарду и сложил вместе их окровавленные руки. И заметил рядом металлическую пуговицу с шестиконечной звездой. Знак альбертинцев.


Эдуард, на лице которого уцелел только рот с острыми осколками зубов, вздрогнул и попытался что-то сказать. "Реми".
— Он здесь, рядом с тобой, — Ноэль достал телефон. У него новенький СТ-522 был, зарядки на месяц хватало, вот только связи, естественно, не было. Он открыл жалюзи и сфотографировал то, что осталось от его друзей. Вдруг удастся добраться до своих, и это как-то поможет найти преступников.

Эдуард услышал его и сжал руку Реми перед смертью. Ноэль это точно видел, ему не показалось.

Он стащил с себя перемазанную кровью куртку и выскочил из подсобки. Вокруг было пусто, эти твари просто убили его друзей и ушли. Не спрятали и не сожгли трупы, как будто совсем не боялись. Или они планировали вернуться позже? Без куртки сразу стало холодно. Снег... рано же еще, подумал Ноэль и оглянулся, вокруг все было засыпано белым, а от самой двери за ним тянулась красная цепочка следов, постепенно исчезая. И он побежал, не разбирая дороги, куда угодно, лишь бы подальше от этого страшного места.

Потом Ноэль долго не мог прийти в себя, ему казалось, что он все еще бежит, поскальзываясь на мокром снегу, поднимается и снова бежит. Какие-то люди затаскивают его в грузовичок, и Ноэль отбивается сначала, ведь это враги, альбертинцы. А потом с облегчением замечает, что на них нет формы — это гражданские. "Помогите, моих друзей убили", — просит он, и те смеются и не верят ему. До войны он и сам не поверил бы в такое. "Вот доказательства", — он протягивает им телефон, и снова взрыв смеха: "Богатенькая сучка, наверняка нетронутый". И еще что-то, Ноэль почти не разбирал слов из-за акцента альбертинцев.
***
- И что же, командир, и пошуровать нельзя? Мы по-быстрому, сэр, никто и не заметит, - сержант из новых нагло подмигнул, и весь взвод уставился на меня.
А я медленно расстегнул портупею, пытаясь совладать с привычным бешенством. Хотя нет, уже не привычным. Давно я не испытывал его. Давно уже мне не демонстрировали неподчинение так откровенно.
Сержант слегка побледнел и покрепче вцепился в автомат, набычившись. Его звали Сэм, Сэм Дастерс, и его танк присоединился к моему взводу только вчера. А сегодня уже залупается. Здоровенный бычара с квадратной челюстью и темным ежиком волос. Я положил револьвер на крыло танка и натянул кожаные перчатки. И поманил его к себе.
Он опешил лишь на секунду, а потом отложил автомат и рванул ко мне, сжимая кулаки и радостно скалясь. И наткнулся на мой кулак, а потом - на броню танка. Я добавил ему по почкам и, резко развернув на себя, раскрытой ладонью под кадык. А если бы ударил ребром ладони, то сломал бы ему шею.
Он захрипел.
- Убит, солдат, - сказал я и взял револьвер. - Десять нарядов вне очереди.
Этот Сэм Дастерс был крупнее меня, и если б мы боролись дольше - вполне возможно, что одолел бы. Но у меня было преимущество, о котором он не знал - любой подчиненный альфа становится в иерархии бетой. Этот сержант привык подчиняться офицерам, и не справился бы со мной с налета. А после сегодняшнего поражения не справится вообще никогда. Так говорили нам в кадетском и советовали как можно чаще пользоваться этим преимуществом на начальной стадии карьеры. "Пока и собственной дури много и нижних чинов вокруг", - ухмылялся преподаватель психологии управления. Меня бесил этот предмет - казалось, что нас учат быть альфами, как каких-то ущербных. "Хотите сказать, мы для вас беты, сэр?" - злобно спросил я тогда и получил в морду и сутки карцера. Это и был ответ на мой вопрос, как я понял уже в карцере. И там же в очередной раз поклялся себе стать генералом. Я все время это себе твердил: "буду генералом". Буду генералом и приеду домой с золотыми эполетами, и папа будет мной гордиться. Глупости, конечно, но я до сих пор об этом иногда думаю. Мне ведь запретили возвращаться, сказали, что в увольнительные я могу приходить в другой дом клана, в другом городе и с другими омегами. И папу я только раз видел, на свой выпускной. Он поздравил меня с первым званием, мне сразу лейтенанта дали, как одному из лучших. Остальные мои товарищи выпускались кандидатами в офицеры. "Я горжусь тобой, Скай", сказал мне папа, подходя, и я кивнул ему и сразу отвернулся. Поздоровался с Джо, папиным альфой, и отошел от них. А ночью кусал кулаки и проклинал себя за тупое упрямство.
Сержант Дастерс поднялся с земли, пробормотав "есть, сэр". А я подумал, что у него знакомая фамилия, и надо будет изучить его дело. Когда прибудем в Альбертину, и если он все еще будет в моем взводе. Мы возвращались домой с победой, примерно наказав зарвавшихся северян, и победа развращала солдат, заставляя забыть о дисциплине и воинской чести. Некоторые полагали, что у них теперь есть полное право мародерствовать и охотиться за омегами.
К месту стоянки подъезжали еще два взвода, и я посмотрел на радиста.
- Пятьдесят третий и семнадцатый, сэр, - сказал он.
Я ему кивнул, это были приятные новости. Сегодня вечером у меня будет не просто офицерская компания, но и хорошее общество: командиром семнадцатого был мой бывший однокашник, Даррел.
- Скай, дружище! - Даррел спрыгнул с танка, весело скалясь. - Сколько звезд на борту?
- Пять, - ухмыльнулся я.
- Везучий черт. Но я тебя еще догоню.
- Мечтать не вредно, - ответил я. - Мечтай до следующей операции, и я тебя сделаю снова.
Я пригласил их в свою палатку, ребята как раз ее поставили.
- У меня есть коньяк, - сказал командир пятьдесят третьего, его звали Сирил.
- Трофейный? - спросил я, поднимая бровь. Когда-то этот надменный жест надо было долго отрабатывать перед зеркалом, а теперь он получался машинально.
- Естественно, - ответил тот.
- Тогда будем пить водку, - сказал я. - Неворованную.
Сирил сжал губы и посмотрел на Даррела, а тот покачал головой с преувеличенным осуждением.
- Некоторые и на войне думают, что они пришли на благотворительный бал в белых перчатках, - сказал Сирил.
- Мундир как честь, - сказал я, разливая белую по бокалам, а Даррел закончил:
- Должен оставаться чистым.
Чтобы быть настоящим командиром, надо верить в свою безупречность, а эта вера рождается от незапятнанной чести.
- За танковые войска, - я поднял бокал.
И мы выпили и за войска, и за Альбертину, нашу дорогую родину, и святого Георгия, покровителя всех танкистов. И обсудили "Пустынного дьявола", нашу победоносную операцию, и то, как получили по носу зарвавшиеся северяне.
А потом пришел сержант, тот самый Сэм Дастерс, отхвативший сегодня по роже.
- Радары засекли лагерь неизвестных, сэр, — сказал он. — В пяти километрах к юго-западу.
— Наверное, беженцы, — сказал Даррел.
Мы связались с командованием и получили приказ проверить и, в случае чего, зачистить.
Глава 2
Его привезли в какой-то походный лагерь за городом, выволокли из грузовичка и поставили перед одноглазым альфой. Тот кивнул, и с Ноэля принялись стаскивать одежду.
— Вы не имеете права, — завырывался он и получил удар под колени, а потом сразу в живот. Ноэля стошнило от боли прямо на снег, под ноги одноглазому.
— Вот сучка, — равнодушно сказал кто-то, и его снова ударили.
— Не порть товар, Грег, — одноглазый начал расстегивать ремень.
— Не надо, — заплакал Ноэль, пытаясь закрыться руками.

Но его не стали насиловать и убивать, просто поставили на четвереньки и отхлестали по заднице. Сначала он кричал от каждого удара, но потом перестал различать их, так было больно.
— Будешь слушаться, дырка? — спросили его, и Ноэль поспешно закивал.

Его заперли в среднем трейлере, так и не вернув одежду. Изнутри все было разделено решетками на тесные клетки, на полу грязный матрас, в углу — бутылка с затхлой водой. Там сидели еще омеги, но разговаривать друг с другом им не разрешали, лупили за это. И Ноэль молчал, впрочем, как и остальные. В туалет его выводили два раза в сутки, утром и на закате, а кормили только утром. Каждый день он выдергивал из дырки в матрасе соломинку, этих соломинок у него накопилось восемь.

Уже восемь проклятых дней он сидит тут. Альбертинцы, к которым он попал, были омегаторговцами, а одноглазый альфа — их предводитель. Его Ноэль боялся больше всех, тот наказывал за малейшую провинность, даже за дерзкий взгляд. Ноэль не знал, какой взгляд не дерзкий, поэтому старался все время смотреть вниз. Но все равно его били почти каждый день. Это называлось воспитание.

Сегодня его опять повели к одноглазому, позволив завернуться в драное одеяло.
В трейлере одноглазого Ноэль сразу встал на четвереньки, опустив голову, как его учили.

— Привыкай, — одноглазый ударил его рукой. Он всегда бил рукой, когда не сердился. — Мы еще ласково с тобой.
— Спасибо, — сказал Ноэль и зажмурился.

Если не видеть ничего вокруг, было не так мерзко. Он уже привык ходить голым при посторонних альфах и бетах, те почти не обращали внимания на омегу, не достигшего зрелости. Только одноглазый говорил, что он красивый и за него дадут много денег. А если был пьян, то после порки вставлял ему палец в задницу и шептал: "целка, мелкая сучка, ****ь тебя надо, сам же хочешь". Вот и сейчас началось.

— Иди сюда, — одноглазый поманил его к себе и просунул руку между ног. — Тугая жопа, без смазки еще, знаешь, как больно без смазки? До крови разодрать можно все. Может, не продавать тебя, а?
Ноэль затрясся в беззвучном плаче и помотал головой. От одноглазого пахло водкой и чесноком, и его опять затошнило. Это было во много раз хуже, чем порка, то, что с ним делали сейчас.
***
На танках сложно подкрасться незаметно и что-то там проверять, легче просто зачистить, расстреляв издалека. Но мы, конечно, не стали этого делать, лишь переглянулись и поняли, что подумали об одном и том же. А потом достали планшеты и принялись планировать операцию по окружению.
Это оказались не беженцы и не враги, а соотечественники. Они легко попались в ловушку: сбежали от открыто наехавшего на них взвода Даррела - и прямо в тиски к нам с Сирилом.
- Мы мирная стая, господа офицеры, - их главный, здоровенный одноглазый альфа, пытался изобразить любезность на роже. - Путешествовали по святым местам, а тут война. Пробираемся на родину.
- Как трогательно и богоугодно, - сказал Даррел, поигрывая короткой тростью. Он был вообще пижон.
Я отошел к трейлерам и кивнул ребятам. Те взломали двери, и оттуда пахнуло звериной вонью и омегами.
- Какой подарочек на Рождество, - сказал кто-то из солдат.
Я оглянулся, и Сэм Дастерс дал говорившему по морде.
- Отлично, сержант, - похвалил я его рвение к дисциплине.
- У нас в стае все строго, - зачастил подбежавший одноглазый, - омег в черном теле держим, без разврата чтоб.
- Прелестно, - заметил Даррел. - А где же сами омеги?
- Испугались танков, наверно, сбежали, - совершенно заврался одноглазый.
И Даррел впечатал трость ему в морду:
- Не наглей, голубчик.
- Семейные драгоценности? - спросил Сирил, подходя к нам.
Его ребята нашли заначку с кучей золотых колец, часов, цепочек и даже зубов.
Все было в общем-то ясно, мы накрыли лагерь мародеров-омегаторговцев. И их всех следовало повесить по законам военного времени.
- Мы можем договориться, господа, - сказал одноглазый, сплевывая кровь.
- Ты хочешь купить гвардейских офицеров вырванными зубами или своими грязными омегами? - усмехнулся я.
- Зачем же зубы, господа, забирайте все золото.
Мы молчали, а одноглазый смотрел на нас по очереди.
- Нашли еще трейлер, сэр! С омегами, сэр! - к нам подбежал сержант Даррела. - Только они все дохлые.
- Один живой, в другом трейлере прятался, - другой солдат притащил совсем мелкого и, судя по запаху, ни разу не течного даже омежку.
Омега был золотоволосый, грязный и голый. И похож на моего старого игрушечного ангела, когда тот в лужу упал.
Я приподнял его за подбородок и в свете фонарика увидел небесно-синие глаза.
- Не надо, - прошептал тот с сильным северным акцентом.
-Твое сокровище? - спросил я у одноглазого.
И тот закивал:
- Забирайте, господин офицер, бесплатно, нетронутая дырка совсем, даже пальцем ни-ни...
- Неужто даже пальцем? - криво усмехнулся Даррел.
- Ну, самую малость растянули...
Я вспомнил давно читанную книгу про извращенцев. Там было много мерзостей описано, но одна из самых отвратных - страсть к детям. Я ненавидел извращенцев.
- Самую малость, говоришь, - сказал я и приставил револьвер к его выбитому глазу.
И дождался, пока он посмотрит на меня уцелевшим.
- Нет, господин, - крикнул он, отшатываясь.
Один из солдат сбил его с ног и прижал к земле. Я остановился над ним, снова ожидая его взгляда. А потом разнес ему башку нахуй.
- Шальная пуля? - спросил Сирил.
- Казнь мародера, - ответил я. - И остальных повесить.
- Это ж гражданские, - занервничал Сирил.
- Все в порядке, дружище, по законам войны, - засмеялся Даррел. - А давайте их в трейлер запихаем и из танка пальнем?
- А вдруг уползут, - сказал я.
- Танками раздавим, - улыбнулся Даррел, постукивая тростью по ладони, а потом подал знак своему сержанту.
Я подумал, что он с удовольствием раздавил бы преступников лично, кованым сапогом по горлу, если б это не выглядело совсем уж неприлично. Даррел всегда был психом, еще в кадетском зарывался постоянно. Сам я не любил убивать, несмотря на короткое и сладкое чувство абсолютной власти, посещающее в момент убийства. Неправильная это была власть, за той гранью дозволенного, что я очертил лично для себя.
Солдаты Даррела принялись запихивать вопящих бандитов в уцелевший трейлер. Я отвернулся от них и посмотрел на выжившего омежку. Тот таращился на расстрелянного одноглазого, трясясь от холода и поджимая пальцы на ногах. Маленький голый ангел на растоптанном в грязь снегу. Я снял куртку и накинул ему на плечи, а он зажмурился и замотал головой. И я притянул его к себе и закрыл ему уши ладонями, потому что один из танков Даррела начал разворачиваться для стрельбы. Омежка не сопротивлялся, замер в моих руках, не проявляя ни похабства, ни непослушания.
- ****ь, - сказал Сирил, когда грохот стих.
Нескольким обгорелым бандитам удалось вырваться из полыхающего трейлера, и их раздавили танком.
- ****ь, - повторил Сирил, глядя на крутящийся на месте танк и ржущего у себя на башне Даррела.
Одного из солдат рядом вырвало.
- У вас все такие психи из этих ваших элитных академий выпускаются? - спросил у меня Сирил, закуривая.
Огонек сигареты плясал в его пальцах. "Курить - здоровью вредить", подумал я, но сказал другое:
- Неужели вы полагаете, будто то, что происходит на поле боя - красивее? Только потому, что вы не видите этого вблизи?
- Поехали, господа! - крикнул нам Даррел сверху. - Бой закончен, устали кони.
Я взял омежку за руку и потащил к своему танку. Не оставлять же его здесь.
Глава 3
- Не надо, - прошептал Ноэль, трясясь от страха и холода. Теперь его жизнь состояла только из них: холод и страх, и еще боль, конечно.
Офицер-альфа тащил его за собой, крепко схватив за руку. Неужели изнасилует, а потом задавит танком, как этих? Или отдаст солдатам, и те будут мучить его, пока не растерзают. Босые ноги скользили по грязному снегу, Ноэль задыхался и не мог даже взглянуть на альфу, и тот вдруг остановился и тряхнул его: "Прекрати истерику". Ноэль сразу перестал рыдать, потому что это так страшно, рассердить злющего альфу в черной форме. Если хорошо себя вести, может, этот альфа не станет отдавать его другим, будет только сам... пользоваться.
Альфа подтащил его к танку:
- Залезай.
- Пожалуйста, - опять попросил Ноэль, он все еще пытался разжалобить врагов, трус и жалкая шлюшка, все еще надеялся на что-то.
Его втащили наверх, в кабину, и там он забился в угол, завернувшись в куртку. И рассматривал украдкой альфу, черноволосого и слишком бледного для южанина, со страшными глазами. Именно так Ноэль представлял себе злодеев в книгах.
Они прибыли в какой-то поселок, обезображенный войной, как и все здесь, пустые дома и искореженные улицы, проклятые альбертинцы, это все их вина. Не зря Ноэля пугали в детстве: "Не будешь слушаться, украдут тебя южане и посадят на цепь". Животные, вот как про них говорил омега-отец, хорошо, что он не видит Ноэля сейчас, а то умер бы от стыда.
Его завели в один из уцелевших домов. Там были и другие военные-альфы, и Ноэль покрепче вцепился в "своего". Тот, похоже, был здесь главным, а еще не стал его сразу насиловать и не отдал никому, может и потом пожалеет.
Альфа усадил его на стул и сунул в руки кусок мягкого хлеба с ветчиной.
- Спасибо, хозяин, - поблагодарил Ноэль по обычаю южан, все, как учил одноглазый ублюдок: "К альфе надо обращаться "хозяин". А пока тебя не продали, твой хозяин - я".
Вокруг заржали.
- Как ты меня назвал? - альфа вздернул его за подбородок и смотрел своими страшными черными глазами. Раньше Ноэль не понимал, как можно не выдержать чей-то взгляд, а сейчас зажмурился, вздрогнув всем телом. Альфа сразу отпустил его.
- Простите, - Ноэль аккуратно отложил хлеб, вдруг разрешат потом доесть, и встал на колени, потянув с себя куртку.
- ****ь, - сказал кто-то, все опять засмеялись. Вот бы перестрелять их спящими.
Ноэля усадили на стул и сказали все доесть, а потом отвели в ванную.
- Мойся, - приказал ему альфа и вышел.
Прямо в ванне стояло ведро с горячей водой. Ноэль принялся мылить мочалку, торопясь, чтобы вода не остыла. И долго тер себя, как будто так можно было стереть всю грязь. А потом завернулся в полотенце и присел на коврик, прислонившись к стене, и сам не заметил, как заснул.
Проснулся Ноэль в темноте и в тепле, сзади к нему прижимался кто-то горячий и сильный. Тот самый альфа, что застрелил одноглазого и забрал себе Ноэля. Он дернулся и заметил, что одет в широкую майку.
- Тихо, - его притиснули сильнее. От альфы пахло выпитой вчера водкой, и Ноэль подумал, что на этот раз не отделается пальцем в заднице.
- Пожалуйста...
- Я тебе ничего не сделаю. Ты замерз на полу, да и ребятам надо было помыться, - альфа погладил его по животу сквозь майку.
- Спасибо, господин лейтенант, - он вспомнил, так альфу называли солдаты.
- Так-то лучше, - усмехнулся тот. - Тебя как зовут?
- Ноэль Фоше.
Рука на его животе остановилась, а потом опять медленно двинулась вокруг пупка:
- Ноэль? Это как Санта Клаус что ли?
- Это как Рождество. Меня омега-папа так назвал, потому что я на Рождество родился.
- Ангелочек, - хмыкнул альфа и провел по его ребрам, а потом сказал: - Скай.
Ноэль не сразу понял, что это имя такое странное. Альбертинское.
Сейчас ему было тепло и уютно, даже сонный альфа казался не таким уж страшным.
Ноэль не противился прикосновениям, просто ждал, что будет дальше. Как по****ушка, которая хочет выкупить свою жизнь задницей.
- Хватит возиться, - Скай обхватил рукой оба его запястья, и Ноэль покорно замер. Он вспомнил своих друзей, Эдуарда и Реми, и как те любили друг друга. Теперь они мертвы, а Ноэль лежит в постели с альбертинским офицером и ждет, пока его выебут. Жалкая шлюха.
- Не делайте мне больно, пожалуйста, господин лейтенант, - он заплакал, стараясь не всхлипывать, и только тогда заметил, что Скай дрыхнет, а небо за окном стало серым.
***
Когда мне было шесть лет, я снял с рождественской елки ангела и забрал себе. Он был очень красивый, в серебристой рубашонке, расшитой золотыми звездами, с белоснежными крыльями и золотыми волосами. В тот год меня как раз переселили с омежьей половины дома на альфью, и я больше не мог забираться в постель к своему омега-папе. И я заменил его ангелом, так на него похожим. С годами ангел истрепался, черты лица его стерлись, серебряные и золотые блестки осыпались, а рубашонка и крылья больше не были такими белыми. Но я все равно носил его с собой, как некоторые носят заячьи лапки или иконки, считая, что они приносят им удачу. Я тоже в это верил.
Но в первой же моей военной кампании ангел исчез. А Альбертина тогда проиграла. Глупо связывать эти события, конечно же, к тому же лично мое везение никогда мне не изменяло. И для себя я решил, что ангел улетел и приносит мне удачу уже с небес.
Но маленький северный найденыш, отмытый и в белой футболке, был так похож на моего ангела, когда тот был еще новенький и блестящий, что невозможно было не поверить, что он вернулся ко мне. Такой же чистый и невинный. Так не похожий на других омег, виляющих задницами чуть не с пеленок.
Я гладил его золотые в свете солнца волосы и смотрел, как подрагивают его ресницы - такие длинные, что казалось, они отбрасывали тени. Мой ангел проснулся, но глаз не открывал. Он лежал, почти не дыша и не смея пошевелиться. Боялся меня, словно успел забыть за время своего отсутствия. Я на мгновение закрыл глаза, напоминая себе, что это совсем не мой оживший чудесным образом талисман. Это живой северный омежка, никогда меня не знавший, и его зовут Ноэль, как Рождество.
- Вставай, Ноэль, - я встряхнул его за плечо и поднялся, наблюдая, как он поспешно вскакивает и одергивает футболку.
Его задница, спина и бедра были все в синяках и следах ремня, я это еще вчера рассмотрел. И пожалел, что подарил одному из тех омегаторговцев легкую и даже благородную казнь через расстрел. Лучше бы его тоже раздавили танком.
После завтрака Ноэля нарядили в форму танкиста, ребята пожертвовали кто чем мог из своих запасных комплектов. Все было ему большим, штаны держались только на ремне, тонкая шея торчала из широкого ворота, а моя куртка свисала ниже попы. Ребята смеялись, глядя на него, и хлопали по хрупким плечам, называя настоящим танкистом. Ноэль вздрагивал и искал меня глазами, словно умоляя о защите.
- Помоги дежурным с посудой, - сказал я ему, и Ноэль обрадованно закивал.
Наш полк должен был расположиться в небольшом городке на самой границе. Альбертина снимала оккупацию, но оставляла войска стоять в немой угрозе, позволяя политикам договариваться о своем. И, пока мы шли на новую дислокацию, Ноэль успел прижиться в моем взводе. Он тихо сидел в танке во время переходов, хлопотал по хозяйству на стоянках, и с невозможной кротостью приходил ко мне по ночам. Маленький и теплый, он ждал меня в палатке или очередной заброшенной квартире, и каждый раз я укладывал его рядом с собой, обнимал и гладил перед тем, как провалиться в сон.
Дорога была практически безопасной, за все это время мы лишь раз вступили в перестрелку с какими-то недобитками. И иногда я звал Ноэля посидеть на башне танка. Один раз он нарушил свое обычное молчание:
- А куда вы меня везете, господин лейтенант?
Я пожал плечами. Я сам не знал, куда его везу и зачем, мне просто хотелось, чтобы он был рядом. Хотя, конечно, держать его при себе можно было только во время кампании. В мирное время никто бы не позволил мне таскать за собой малолетнего омегу.
Даже и сейчас капитан посмотрел на Ноэля с сильным неодобрением, когда наш батальон полностью воссоединился.
Зато Даррел развеселился:
- Да вы, батенька, знатный извращенец, - сказал он, придя вечером ко мне в палатку и отвесив Ноэлю хорошего шлепка.
Как бы в шутку.
Ноэль чуть не упал и вцепился в мое плечо.
- Не трогай его, - сказал я, разозлившись. И внезапно решил:
- Я буду просить клан усыновить его, так что не лапай чужих омег.
- Мой несгибаемый друг изменил мнение насчет военных трофеев? - преувеличенно удивился Даррел.
- Это другое, - сказал я, подаваясь вперед, - это живой омега.
Некоторое время мы мерили друг друга взглядами, а потом Даррел ухмыльнулся, вытащил из кармана бутылку водки и примирительно поднял руки:
- Да-да, я помню, "у нас в клане к омегам либерально, как и положено образованным людям".
- Именно так, - подтвердил я свои давние слова. И кивнул Ноэлю на походный столик в углу.
Тот поспешно принялся обустраивать выпивку: постелил белую салфетку, расставил приборы, выложил закуску. Поставил посередине бутылку и скромно отсел в сторонку, спрятавшись за мое плечо.
- Воспитанный какой, - оценил его старания Даррел.
- Ноэль учился в специальном заведении, там северяне обучают омег изящным манерам, - похвастался я так, словно это была моя заслуга.
- Да, в этом что-то есть, - отозвался Даррел, поднимая стопку. - За образование!
А когда мы прибыли на место постоянной дислокации и расквартировались, я заказал Ноэлю пару комплектов обмундирования с отличительными знаками нашего полка. Только без погон, естественно. И Ноэль стал еще больше походить на куколку в своей новой черной форме: как будто потешный игрушечный солдатик. Он целые дни проводил в части - то помогал на кухне, то сидел около техников, внезапно заинтересовавшись танками. Скоро все забыли, что он северянин, теперь его называли "наш омежка" и "солдатик".
- Я бы хотел быть солдатом, - признался он как-то вечером, моя посуду у нас в квартире. - Только не альбертинским, а нашим, конечно.
- Каким это вашим, - я шлепнул его по заднице и намотал волосы на кулак, заставив смотреть себе в глаза. - Ты теперь альбертинец, и скоро будешь жить в нашем клане.
- Да-да, конечно, Скай, отпусти, пожалуйста, - прошептал он.
И я отпустил его, еще раз шлепнув для острастки.
В кадетском нам говорили, что всегда лучше иметь подчиненного альфу, чем бету. Ведь заставив работать на себя альфу, ты можешь быть стопроцентно уверен в его лояльности. Альфа не терпит ничьего закона над собой, и, вынужденный покориться, он очень успешно убеждает себя в том, что навязанные ему идеи - и есть его собственные, выстраданные кровью и работой разума. Беты же привыкли не иметь собственного мнения, подчиняясь сильному, для них не существовало лояльности. Так говорил нам преподаватель психологии управления и при этом презрительно кривил губы: "У них всегда камень за пазухой".
Мы не занимались психологией омег тогда, но сейчас я подумал - сколько же камней за пазухой должен иметь тот, кто подчиняется всю жизнь и всем? И возможно ли жить с такой тяжестью, если имеешь разум и мысли, хоть немного отличные от обычных омежьих "кому бы дать в задницу".
А на следующее утро я проснулся, крепко прижимая к себе Ноэля и гладя его по заднице. Он замер в моих руках, зажмурившись и побледнев, и я тоже застыл. Его запах изменился за ночь, он начал пахнуть тонко и сладко, не как ребенок, а как омега. Еще не течный, но уже вступающий в пору зрелости. Я осторожно убрал руки, ведь мой маленький ангел оставался таким же невинным, даже взрослея. Надо было скорее увозить его в клан, я не хотел, чтобы сослуживцы заметили его новую прелесть.
Глава 4
Ноэль все время думал, зачем он нужен Скаю, и почему тот оставил его рядом с собой. А спрашивать не решался, да и как спросить о таком: "Почему ты меня до сих пор не трахнул?" Может, Скай подарит его кому-то из родственников? Или продаст. Ноэль шмыгнул носом.
Он разузнал немного о нравах южан от Кевина, омеги, который жил при части, но не был родственником никому из альф или бет. Сначала Ноэль не догадывался, что тот делает среди военных, а потом видел его с разными альфами и устыдился этого знакомства, вдруг и его примут за такого же. Но все равно попросил Кевина рассказать об альбертинских традициях.
- Таких хорошеньких только старшие альфы клана шпилят, не переживай, быстро себе покровителя найдешь, - Кевин сидел на краю крыши офицерского жилого корпуса, свесив ноги. Он был бы красивым, если б не огромный рот и вечно растрепанные волосы, и еще этот неподобающий для омеги вид: штаны вот-вот лопнут на заднице, на курточке красный искусственный мех.
Кевин поманил его к себе:
- Садись рядом, чего жмешься.
Ноэль опасливо глянул вниз - высоко лететь, если что.
- Чего ты боишься, ты же у омегаторговцев был, - засмеялся Кевин. - Разве после них что-то страшно.
- Я недолго был, меня Скай спас, - тихо ответил Ноэль, но на край все-таки сел.
- И что, даже выдрать тебя не успели? - удивленно поднял брови Кевин. - Если в клан возьмут, омеги будут на тебя залупаться. Пойдем, научу, что делать надо.
Они поднялись и отошли от края, и Кевин вдруг схватил и больно сжал его шею сзади, дернув вниз. Ноэль упал на четвереньки.
- Вот как повалишь кого, сразу ногами бей, чтоб подняться не мог, ясно?
- Ясно, - Ноэль потер шею.
- Только не вздумай на альфу лезть.
Все равно он не понял толком, как у южан устроены семьи, и даже спросил об этом Ская, правда ли, что можно всем и со всеми, даже родителям с детьми. Вот у них на севере у омеги может быть только один альфа, это правильно и прилично. "Кто тебе это рассказал?" - разозлился тогда Скай, и Ноэль не решился больше заговорить об этом. Не хватало еще сердить альфу всякими глупостями.
Ноэль аккуратно сложил рубашки и брюки Ская, перед тем как убрать в чемодан. И свою запасную рубашку и штаны сунул туда же - больше вещей у него не было. Завтра они уедут отсюда, и Ноэля примут в клан. Он вздохнул и присел на кровать, расправив покрывало.
А вечером вернулся Скай, веселый и слегка подвыпивший, и Ноэль подошел к нему обниматься. Ему нравилось, как пахнет от Ская, ветром и улицей, немного спиртным, горьковатой туалетной водой и еле уловимым альфьим запахом, от которого слабели колени. В последнее время с Ноэлем творилось что-то странное. Фантазии, которые посещали его перед сном, стали такими стыдными. Он представлял, что Скай спасает его от солдат и сам насилует в заброшенном доме. От этого делалось гадко, ведь Скай никогда не лез к нему, хоть они спали в одной кровати. И от других защищал.
- Придется на поезде тащиться, у тебя же документов нет, - Скай прикоснулся губами к его виску и добавил, отстранившись: — Мне отпуск на две недели дали, так что и Рождество вместе отпразднуем.
"А что потом, Скай, когда ты уедешь?" — хотелось крикнуть Ноэлю, но вместо этого он пошел накрывать на стол, ужин как раз был горячим.
- Познакомишь меня с родителями? - робко спросил Ноэль, сидя напротив, они заканчивали ужинать.
Скай кивнул, продолжая жевать, а потом сказал:
- Ты им понравишься.
И Ноэль покраснел и заулыбался, опустив голову. Раз не отказывается знакомить, может, ему есть на что надеяться. Вот только вряд ли родители Ская будут рады неизвестно откуда взявшемуся омеге, еще и чужеземцу. Только бы Скай не отказался от него, оставил себе.
Он вспомнил вдруг о своей семье. Те были потеряны для него навсегда, как и он для них. Война закончилась, но мир так и не наступил, все могло вспыхнуть по новой. Это Ноэль узнал, подслушав разговор офицеров. Даже если бы он вдруг смог вернуться, все бы считали, что лучше омеге умереть, чем быть опозоренным пленом у альбертинцев. Ну, может, только омега-папа радовался бы его возвращению.
Ночью они опять легли вместе, и Скай сразу уснул. Ноэль дотронулся до его шеи и провел по плечу, он впервые сам прикасался к альфе. Тот был такой красивый во сне, без этого своего грозного взгляда и складки между бровей. Разве можно любить врагов, тем более альбертинцев... Но это же Скай, который спас его и защищал. Он прижался лицом к груди альфы и принюхался. Здесь, под одеялом, запах ощущался особенно остро, и Ноэль вдруг подумал, что Скай - самый лучший альфа. Нельзя допустить, чтобы они расстались.
А потом его вдруг перевернули на спину и прижали запястья к кровати.
- Ты что творишь? - Скай задвинул колено ему между ног, там было все давно уже мокро.
И он испугался того, что должно было сейчас произойти, но еще страшнее - если Скай остановится и перестанет это делать. Ведь раньше тот никогда не переходил невидимую грань, что отделяет невинные объятия от интимной ласки.
- Я люблю тебя, Скай, - прошептал Ноэль. - Хочу, чтобы ты стал моим альфой.
Скай отпустил его и принялся медленно гладить сквозь майку, задевая чувствительно соски, и каждый раз спускался руками все ниже и ниже. Казалось, глаза его светятся в темноте. А когда Скай наконец-то прикоснулся к его торчащему члену, Ноэль буквально задохнулся от ощущений, застонав и невольно раздвинув ноги.
- Подними руки, - хрипло попросил Скай и стащил с него майку, а еще включил неяркий ночник в изголовье кровати. И разделся сам, отбросив одеяло, член у него тоже стоял и был гораздо больше омежьего, а волосы вокруг были короткие совсем, как на голове у Даррела.
- Какой у тебя... - Ноэль покраснел от собственной наглости и прикоснулся рукой.
- Не бойся, больно не будет, - Скай вдруг лег на спину и усадил Ноэля сверху, попой себе на лицо. А потом к его дырочке прикоснулось горячее и влажное, язык, понял Ноэль, и в паху стало невыносимо щекотно и как будто по-маленькому захотелось. Скай сжал его член, не давая выплеснуться этому ощущению, и опять обвел его вход языком. И от каждого прикосновения внутри зарождалась восхитительная дрожь, все менее походившая на щекотку. Он оперся на руки, подаваясь вперед, а Скай слегка подтолкнул его, заставляя ткнуться губами в набухшую головку своего члена.
- Открой ротик, ну, - Скай поддал бедрами, проехавшись членом ему по губам.
Ноэль понял, что надо делать, видел такие картинки раньше. Он полизал упругую головку и почувствовал, что его собственный член вот-вот лопнет.
Скай тоже это заметил, наверное, он уложил Ноэля на спину и поцеловал в губы, а потом закинул его ноги повыше и начал вставлять. И все время говорил: "Смотри на меня, не закрывай глаза", и Ноэль смотрел, он во всем хотел слушаться Ская, ведь он так любил его. Кажется, Ноэль кричал и извивался, если Скай останавливался, а потом копившееся внизу живота удовольствие стало невыносимым и растеклось горячо и сладко, и тогда он откинулся в изнеможении, все еще не смея закрыть глаза.
***
Я остановился, когда Ноэль кончил, мне хотелось выпить его до капли. Его течный запах и откровенная неискушенность сводили с ума. Он застонал и раздвинул ноги пошире, когда я прикусил нежную кожу около лобка. Его живот подрагивал и сокращался, когда я вылизывал его.
- Мой рождественский ангел, - сказал я, поднимая голову, и он тут же преданно распахнул глаза.
И робко прикоснулся к моей щеке. Кожа у него была такая светлая, как фарфор, и румянец был тоже фарфорно-прозрачным, даже в полутьме ночного света.
Я положил его ноги себе на плечи и принялся посасывать его член, заглатывая до основания, вылизывать его яички и дырочку. До тех пор, пока в его теле не зародилась дрожь нового возбуждения, а член не стал твердым. Тогда я поднялся и снова начал входить в горячо сжимающуюся задницу.
- Ох, Скай, - выдохнул Ноэль.
И я улыбнулся ему:
- Люблю тебя, мой ангел.
Я гладил его по промежности и думал - вот бы его течка никогда не кончилась. Почему-то я боялся, что у него будет стоять подо мной только во время течки или беременности. Ведь северные омежки такие недоступные и сдержанные.
Я долго его гонял, до самого утра, словно подросток, впервые дорвавшийся до омеги. Под конец его уже в сухих оргазмах трясло, из члена ничего не вытекало. И тогда только я ему с узлом всадил в сцепке, и сам свалился, положив его на себя.
Ноэль дрожал и тяжело дышал на мне, бессильно свесив руки и ноги по бокам.
- Не больно? - спросил я его неизвестно зачем, все равно бы расцепиться мы не смогли уже.
- Нет, Скай, хорошо, только тянет. Так тянет... - едва слышно ответил он.
Я гладил его по спине, массировал копчик и натянутую на меня попку. И проваливался в блаженное полузабытье. Слава богу, уже начинался отпуск, не надо было вскакивать с утра и идти на плац.
Я хотел сначала отвезти Ноэля в тот дом клана, куда я все время приезжал. Но сейчас передумал. Частично из-за того, что решил помириться наконец с родителями, а частично - из-за просьбы Ноэля познакомить его с ними. Мне нравилось потакать моему ангелу в таких мелочах.
Когда-то я был настолько буйным подростком, что мне даже запретили приезжать домой во время учебы. А после выпуска я не стал мириться с семьей, хоть они и приехали тогда. Все мечтал дослужиться до генерала и явиться, так сказать, на белом танке, в золотых эполетах. Но куда везти теперь моего Ноэля, как не под присмотр омега-папы?
Надо было звонить домой, впервые за много лет.
Джо, альфа омега-папы, некоторое время молчал в трубку, услышав о моем приезде. А потом все же разродился:
- Отлично, Скай, мы рады будем тебя видеть.
- До встречи, - сказал я, изо всех сил сдерживая резкость в голосе, и отключился.
Джо меня всегда раздражал. Как, впрочем, и все старшие альфы клана - этой своей гражданской мягкотелостью. При всем моем уважении к ним.
Ноэль все еще спал, и, налюбовавшись, я с сожалением потряс его за плечо.
- Скай, - улыбнулся он, распахивая глаза, невозможно-синие в ярком дневном свете.
- Скоро уезжаем, - сказал я. - Завтрак и сборы.
А потом не удержался, поцеловал его в ладошку, вызвав дрожь ресниц и быстрый смешок. Какой же он все-таки был красивый.
Пока Ноэль готовил, мелькая голыми ягодицами из-под майки, я решил заняться тем, что надо было сделать давно, но до чего никак не доходили руки - изучить личные дела пополнения в своем взводе. Впрочем, там не оказалось ничего интересного. Одного из солдат родичи отправили в армию, чтобы избавить от условного срока за мелкое хулиганство. А Сэм Дастерс, тот самый сержант, которого пришлось учить манерам, оказался моим земляком. Недаром фамилия знакомая. Я некоторое время напрягался, пытаясь вспомнить, не знал ли кого из этих Дастерсов лично - вдруг встречал среди обслуги. Хотя если у них в клане у всех такие рожи, то какая обслуга, только завод.
- Готово, - сказал Ноэль, накрыв.
И я накинулся на еду - проголодался как зверь. А после - на Ноэля, увидев, как он склоняется, убирая со стола. Нагнул прямо над этим столом, сбросив посуду на пол, задрал майку и вставил во влажную течную задницу. Ноэль только застонал, выгибаясь и раздвигая ягодицы ладонями. Дырочка у него была блестящей и розовой, чуть припухшей от первой течки и первой моей любви.
- А какая свадьба у нас будет, Скай, пышная? - спросил он уже в ванне, куда я затащил его умыться перед выходом.
- Какая такая свадьба, - я целовал его, снова возбуждаясь, и от этого мои знания о северных обычаях плыли и путались в голове, - ты имеешь в виду прием в клан?
- Да... - Ноэль вздохнул и укусил меня за шею, когда я насадил его на член.
- Никакой пышности, и не надейся, что я позволю тебя всем лапать, - рассердился вдруг я и встряхнул его.
Но Ноэль только хихикнул и, извернувшись, лизнул меня в плечо.
- Пора уже, - сказал я, когда мы кончили. Вытащил его из ванны и подмигнул: - В поезде почти сутки будут для этого дела.
На вокзал нас должен был отвезти Сэм Дастерс.
- ****ь, - сказал он, увидев Ноэля, глаза его на мгновение остекленели. - Простите, сэр, я не хотел, сэр.
- Вольно, сержант, - процедил я, запихивая пошатывающегося Ноэля в машину.
На перроне нас провожали взглядами, на лицах альф и бет было написано явное негодование и желание.
- Удачно отдохнуть, сэр, - хрипло сказал Сэм, занеся наши вещи в купе.
Я кивнул ему, отпуская. А Ноэль вдруг сказал:
- Спасибо, Сэм.
- Эт... пожалуйста, милашка, - буркнул Сэм, поправляя в штанах.
И я выставил его из купе затрещиной. А потом вдруг вспомнил, откуда мне была знакома его фамилия. Дастерс, это же первый клан моего омега-папы. Точнее, стая. Та самая, из которой его то ли продали, то ли выгнали уже беременного мной.
Я прислонился к двери. Эта чертова горилла Сэм был моим родственником, гораздо более близким по крови, чем любой из моего клана. Ну, не считая омега-папы и его детей. Может быть, Сэм был мне даже братом.
Я запер дверь и зашел в душевую кабинку. Слава богу, у нас был вагон первого класса с собственным толчком в каждом купе. Не придется таскать текущего Ноэля в общий. Вообще в коридор можно не выходить, заказать еду у проводника и трахаться всю дорогу.
Я умылся и уставился в зеркало. Мы были похожи с Сэмом, как братья. Как оригинал и грубая копия. Или наоборот, наверное, такой Сэм Дастерс и был оригиналом? От омега-папы мне досталась тонкость черт, а от того клана - все остальное, я был вылитый этот Дастерс, только почему-то в офицерской форме. Кем бы я был, останься папа в той стае? Дослужился бы уже до пика своей военной карьеры - сержантского звания? Или дрался бы сейчас с фабричными? Наверное, стоило бы проявлять побольше благодарности к старшим своего клана, к тому же Джо, какой бы размазней он мне ни казался. Да и не был он такой уж размазней, если глянуть непредвзято. Альфа как альфа, просто манеры другие. Ну, так и неудивительно, он же археолог, а не офицер.
- Скай...
Ноэль пробрался под моей рукой к раковине, поставил зубные щетки и пасту в стаканчик. А потом принялся развешивать полотенца на крючки, задевая меня то плечами, то попой. Я прижал его к стене и укусил за загривок:
- Нарываемся?
- Я только полотенца, - хихикнул он, дрожа и извиваясь.
И меня снова сорвало от его желания и запаха.
Глава 5
Всю дорогу они любились и нежничали в купе, им даже в стенку стучали несколько раз. После этого Скай стал закрывать ему рот, когда вставлял. Ноэлю так тоже нравилось, он лизал и прикусывал ладонь Ская, а тот иногда зажимал ему еще и нос. Наверное, то, что они устроили, была самая настоящая оргия, как у южан принято.
Ноэль опомнился, только когда они подъехали к дому родителей Ская, и разволновался вдруг, осознав, как выглядит: губы искусаны, на запястьях синяки, волосы в беспорядке. Пошатываясь, он вылез из такси и застегнул куртку, хоть здесь было совсем тепло, на деревьях еще кое-где желтели листья, а под ногами мокрая белая плитка и никакого снега.
- Скай, вдруг я им не понравлюсь...
- Понравишься, - Скай тащил его прямо к белеющему в конце аллеи домику.
- Все решат, что я распущенный.
- А ты веди себя пристойно, - усмехнулся Скай.
Хорошо ему говорить, альфе-то от этого никакого позора.
Они подошли к боковому входу, там на крыльце крутились несколько омег в каких-то расшитых ночнушках, любопытно сверкая глазами.
- Иди с ними, - сказал Скай и оставил его.
Омеги подхватили Ноэля под руки и потащили вглубь дома.
— Какой красивенький, еще и течет, — один из омежек, самый молоденький, ущипнул Ноэля за попу, и все тут же принялись хихикать и тискать его, будто умалишенные.
— Прекратите немедленно, — Ноэль попробовал скопировать интонации Ская, и омеги отпрянули на мгновение, а потом опять прилипли к нему и загалдели:
— Тебя у омегаторговцев купили или в другом клане?
— Повезло тебе, что течка, все-все полижут хорошенько...
— Меня не покупали, — Ноэль отпихнул чьи-то руки и с гордостью произнес: — Скай меня спас. А торговцы не успели ничего мне сделать.
В груди сжалось от нехорошего предчувствия. Что они там говорят про "полижут", Ноэль-то знал теперь, что это значит, Скай ему делал так. Но при чем тут другие альфы...
В купальне, куда его привели, Ноэль увидел омегу постарше и сразу признал в нем соотечественника. Тот был золотоволосый и тонкий, как лучшие из северян, а глаза его смотрели одновременно решительно и скромно. Настоящий омега.
- Меня зовут Люмьен, - сказал северянин. - Раздевайся, поможем тебе вымыться. Ты голоден?
- Ноэль Фоше, - любезно улыбнулся Ноэль и добавил уклончиво: - Я бы съел что-нибудь.
Вдруг ему предложат что-то из странных южных блюд, вроде овощного компота или сметанной похлебки.
- Много не ешь, альфы тебя покормят, — встрял в их беседу кудрявый омежка, и Ноэль с Люмьеном посмотрели на него укоризненно.
Хорошо, что Люмьен не пустил этих вертихвостов во внутренние купальни, и сам не пошел, остался за дверью. Ноэль разделся и с удовольствием нырнул в небольшой бассейн, вода там была душистой и почти горячей. Вокруг горели светильники в виде цветов, и стены были украшены таким же рисунком: золотыми с красным цветами.
А когда он уже под душем мылся, к нему опять вошли те омеги, все четверо. Ноэль прикрылся ладошками и с изумлением заметил, что те голые. Двое тут же нырнули в бассейн, "пропитаться течным духом, чтоб отодрали многократно", а еще двое пытались лапать его, придерживая за руки.
- Давай дырочку цветочным маслом натрем, приворотным.
- Не смейте, бесстыдники, - Ноэль попытался в очередной раз ускользнуть от их прикосновений, а потом схватил одного из омежек за шею и ударил по щеке. Глаза того распахнулись и наполнились слезами, а Ноэль дернул второго за кудрявые волосы. Тот поскользнулся и упал, Ноэль его тут же ногой пнул, чтобы знал.
- Отойдите от него все, - Люмьен вовремя успел ему на помощь. - Бессовестные, нельзя ни на миг без присмотра оставить.
Он вывел Ноэля из купален, накинув ему на плечи короткий халатик, и усадил на кухне за стол:
- Зачем ты их побил?
- Они... - Ноэль запнулся, - лезли мне в интимные места, - он остановился и сжал перед собой ладони в умоляющем жесте: - прошу вас, Люмьен, объясните мне, куда я попал и что здесь происходит. Меня обещали познакомить с семьей и жениться, а вместо этого привезли в какой-то борд... в это странное место.
- Бордель? - переспросил Люмьен, печально улыбаясь, глаза его на миг стали грустными. - Нет, это совсем не бордель. Это весьма прогрессивный клан, ты даже не представляешь, как тебе повезло.
- А если бы не повезло? - Ноэль вцепился в край стола.
- Выпороли бы и изнасиловали всем кланом. А здесь просто потыкают пальцами в задницу, ну, членом еще по губам кто шлепнет.
В кухню вошли другие омеги, и Люмьен замолчал. Ноэль все пытался встретиться с ним взглядом, ужас какой, неужели тот правду сказал. А Скай, предатель, как он мог привезти его сюда на потеху другим альфам, а еще о любви говорил. Ноэль заплакал, опустив голову, слезы закапали прямо в тарелку с фруктами и орехами.
И тогда Люмьен взял его за руку и отвел в одну из спален, там как раз подходящая кровать была, широченная.
- Что, прямо здесь это будет, лизанье это, - разрыдался Ноэль. - Я не позволю никому, кроме Ская... Впрочем, если ему все равно, мне незачем жить.
- Не говори глупостей и не плачь, - Люмьен погладил его по голове.
- Это не глупости.
- Здешние обычаи отличаются от северных, - Люмьен подсел ближе и осторожно обнял его. - В клане не заключают браков, альфа выбирает себе омегу и заводит с ним детей, а на связи с другими тут смотрят сквозь пальцы. Если все это внутри клана, конечно.
- Ужас, - выдохнул Ноэль. - А как же вы...
- Привык, - пожал плечами Люмьен и достал из комода рубашку и штаны с вышивкой: - Переоденься и посиди тут тихонько, я постараюсь тебе помочь, - и он оставил Ноэля одного, заперев дверь.
Ноэль вытер глаза и постарался успокоиться. Все же не стоило сдаваться так быстро, надо поговорить со Скаем, вдруг тот не врал о любви. Может, это старшие его заставили.
Одежда, которую ему дал Люмьен, походила на ночнушки остальных омег, только рубашка была короче. Он переоделся и причесал волосы перед зеркалом, досадуя на распухший от плача нос, и почувствовал тягучее томление внизу живота. Опять начинается, подумал Ноэль, последний раз это было с ним в поезде. А Скай тогда специально притворялся спящим, пока Ноэль скулил и терся об него, даже штаны ему расстегнул и лизался, стыдно вспомнить. Зато после этого Скай не выдержал и стал ласкать его, даря наслаждение и облегчение.
Ноэль просидел целый час взаперти, жар между ног то стихал, если думать о приличиях, то усиливался, если представлять Ская, а потом за дверью послышались шаги. Он вскочил с кровати, стараясь держаться прямо, сердце так билось от страха, вдруг это те, другие альфы пришли трогать и лизать его. Но в комнату вошли Скай и Люмьен.
- Папа сказал, ты с омегами подрался, - Скай совсем не сердился и весело скалился, успел уже выпить с родичами.
- Папа? - глупо улыбнулся Ноэль, а потом понял, что тот Люмьена так назвал, и смутился: - Ой.
- Пойдем, - Скай обнял его за плечи. - И не бойся ничего, просто познакомим тебя со всеми.
Ноэль чувствовал, как мокнет у него между ног от запаха его альфы, хорошо, что в такой одежде это не видно.
***
Мой ангел оставался только моим и во время течки. Он не позволял себя трогать даже омегам.
- Подрался и рыдает? - фыркнул я, представив себе Ноэля, с возбужденно торчащим членом нападающего на стайку похотливых омежек. Собственный мой член заныл в предвкушении.
- Да, и говорит, что никто, кроме тебя не должен к нему прикасаться и из альф... и лизать, - папа нерешительно улыбнулся, глядя на меня снизу вверх.
Он был все таким же красивым, как я помнил его с детства, хоть время и отпечаталось на его лице - тенями под глазами, парой морщин... Волосы его больше не были похожи на золото, как у Ноэля, но, глядя на него, я ощущал те же немного мучительные нежность и любовь, что и раньше.
Я погладил его по голове, и он слегка поежился под моей рукой. Теперь я видел то, чего не замечал ранее: папа боялся альф, даже меня и остальных родичей, только к Джо прижимался доверчиво. Видимо, с ним обращались настолько ужасно, что и спустя десятилетия он не смог забыть это.
- Но почему он не хочет? - спросил я. - Ведь Ноэль не боится альф. С солдатами всегда болтал и еду им в ангары носил.
- Это северные обычаи, разве ты не знаешь? Один альфа и один омега живут вместе.
- Всегда думал, что они просто для вида живут парами, а сами развратничают направо и налево. С кем попало, - ответил я, а потом, вспомнив, что папа тоже северянин, слегка смутился: - Прости.
- Такого не бывает, - горячо возразил папа, стискивая руки у груди. - Альфы и омеги живут вместе, любят друг друга и хранят верность. Как... как мы с Джо...
Я лишь усмехнулся, по моему мнению, омеги могли хранить верность только с поясом верности на заднице. Хотя... папа и мой Ноэль были другие, это точно.
- Придется привыкать к нашим традициям, — сказал я с некоторым даже сожалением.
Хоть мне и не терпелось продемонстрировать красоту Ноэля другим альфам, но в то же время я хотел, чтоб его течная попка вертелась только подо мной.
- А если его в одежде все потискают? — спросил папа. - У него же течка, запах и так все почувствуют.
- А в одежде северные нравы не запрещают? - засмеялся я.
- В одежде будет не так страшно, - уверил меня папа.
- Пойду к нему, - решил я.
Папа шел рядом со мной и втирал про то, что с северными омежками надо ласково, а главное - не драть других у них на глазах, они и от альф верности ждут.
- Вот как, - сказал я, останавливаясь. - А молодых пощипать можно, или тоже обидится?
- Обидится, - виновато вздохнул папа.
- Трясешься как над родным сыном, - заметил я, подходя поближе.
Папа отступил и вжался в стену, распахивая глаза.
- Спасибо тебе, - сказал я и снова погладил его по голове. - Что заботишься о нем. Я знал, что только тебе можно Ноэля доверить.
Ноэль ждал меня в папиной спальне, истекая от желания. У меня чуть штаны не лопнули, так захотелось завалить его прямо здесь. Но надо было вести его, альфы и беты клана уже ждали.
- Страшно, - сказал Ноэль, цепляясь за меня перед гостиной. - Ты же меня любишь, Скай, не отдашь им?
- Не отдам никому, - я поцеловал его в губы и стиснул задницу. Штанишки у него уже влажные были. - Ты пообнимайся с ними только, чтоб они тебя приняли.
Ноэль закивал.
Он послушно подходил к каждому из альф и бет клана, которым я его представлял, и садился к ним на колени. Вздрагивал и жмурился, когда его гладили между ног и по ягодицам. Мой маленький чистый ангел. Я не отпускал его руки, несмотря на насмешливые взгляды старших. Пусть ухмыляются сколько хотят, но Ноэль только мой.
Только когда я вернулся на свое место и, поставив Ноэля перед собой, принялся спускать с него штаны, он прошептал "нет" и вцепился в меня.
- Уже все кончено, им просто надо посмотреть на тебя, - сказал я, отводя его руки.
Ноэль снова зажмурился и позволил себя раздеть. Член его налился и торчал, попка блестела от смазки, а белую кожу заливала краска - щеки, шею и даже плечи.
- Красивый омежка, - сказал Питер, старший клана.
Другие омеги, все это время шепчущиеся за дверью и заглядывающие в щелку, услышали его вердикт и проникли внутрь, радостно улыбаясь и принюхиваясь. Самые нетерпеливые задирали рубашки прямо у входа, демонстрируя соблазнительно покачивающиеся члены и попки. В комнате стояла одуряющая атмосфера течного возбуждения. Ноэль потрясенно крутил головой, открыв рот.
- Все кончилось, тебя приняли, - сказал я, притягивая его к себе и лаская копчик. Там у него было одно из самых чувствительных мест, как я уже выяснил.
И Ноэль отвлекся от творящегося вокруг, застонал тихонько и потянулся ко мне с поцелуем. Я обвел его влажную дырку и почувствовал, как она запульсировала под моим пальцем.
- Перестань, Скай, все же видят, - прошептал он, когда я разложил его на диванчике и принялся вылизывать напряженные розовые соски.
- Да кто смотрит-то, - хрипло ответил я, - оглянись.
Вокруг все самозабвенно трахались.
- Настоящая оргия, как так можно, - застонал Ноэль, я как раз засаживал ему, член уже давно болел. - Ох, Скай.
- А вот так можно? - бессмысленно спросил я, вбиваясь в него, податливого и жаждущего.
***
Ноэль слепил очередной вареник и положил его в рядок к остальным, таким же аккуратным. Течка у него пять дней назад закончилась, и Скай сразу разрешил ему из комнаты выходить. Так что Ноэль вполне успел освоиться и даже помирился с омегами.
- Дальше рассказывай, - попросил Руди, тот кудрявый омежка, которого он в купальнях побил.
Ноэлю было неловко теперь за ту драку, здешние омеги походили на детей своей беззащитностью и легкомыслием. Все, кроме Люмьена, конечно. Ноэль втайне гордился, что омега-папа у Ская такой приличный и образованный.
- А тех, кто посмотрит не так, сразу ремнем бьют по попе, - продолжил он свой рассказ. - Омегаторговцы не знают ни снисхождения, ни жалости.
- А ебут? - переспросили омеги хором.
- Нет, чтобы товар не портить, - Ноэль вздохнул и взял новый кусочек теста. — Только голыми все время держат в клетках.
Он рассказывал эту историю уже четвертый раз, и новые родичи с интересом слушали. И каждый раз он вспоминал какие-то забытые подробности, но все это не причиняло боли, как будто произошло не с ним. Ноэль даже про палец в заднице рассказал.
- Бедняжка, - Люмьен выставил на стол блюдечко с сюрпризами для вареников. Там было много всего: пуговицы, монетки, рисинки и крупинки гречки, даже нитки. Все это надо было спрятать внутрь вареников, как предсказание на следующий год, кому что попадется.
- А где же колечки, - удивился Ноэль и тут же неловко улыбнулся. Забыл, что южане не устраивают свадеб.
- Точно, давайте колечки, - захихикали омеги увлеченно. - Кому попадется - того в новый клан продадут.
- А если альфе попадется, - сказал кто-то, и все покатились от хохота:
- Скажем, что это Ноэль придумал!..
- Северные традиции!..
- Ладно, одно колечко положим, - Люмьен тоже засмеялся.
А потом в кухню вбежал зареванный мелкий бета, Ники, а за ним трое омег чуть постарше. Бета спрятался между Руди и Люмьеном.
- Что у вас там?
- Мы в омегаторговцев играли, - захлопал глазами один из омежек, - Ники сам попросил.
- А потом сбежал, - захихикал другой.
- Я хотел без порки играть, только с пальцем, - крикнул Ники обиженно, и разыгравшихся омежек выставили из кухни, а Ники разрешили остаться.
Ноэль вспомнил, что тот был младшим сыном Люмьена и Джо. И его до сих пор не отселили с омежьей половины, а Скай говорил, что в шесть лет на альфью должны забрать. Все же южные обычаи никогда не понять. Ноэль загрустил вдруг, всего неделю ему оставалось со Скаем побыть, а потом тот уедет, а Ноэля оставит здесь. Чертовы традиции. Ноэль дважды просил взять его с собой, но Скай ничего ему не обещал. Не возьмет, решил тогда Ноэль, каждый раз, когда он думал об этом, хотелось плакать.
Они еще долго возились на кухне, и в предпраздничной суете Ноэль почти забыл о своих тревогах. Иногда к ним пробирались альфы-подростки, которым было еще нельзя на омежью половину, их с визгом прогоняли полотенцами, всех, кроме Чака. Тот проскользнул к ним, когда старшие ушли отдыхать, и принес странную бутылку с дымом.
- Попробуй, Ноэльчик, - Руди первым присосался к вставленной трубочке, вдыхая дым, а Чак запустил руки ему в штаны:
- Дай хоть сегодня лизнуть.
- Тебе нельзя еще, волосы на языке вырастут, - засмеялись омеги.
Ноэль тоже попробовал, после того, разумеется, как Чак обещал не трогать его. И теперь в горле у него сильно першило, все время хотелось пить, но вместо этого он смеялся и пинал вместе со всеми Чака, сидевшего под столом. Раньше ему никогда не было так весело. А потом пришел Скай, его альфа, и Ноэль смотрел на него и задыхался от счастья. Ведь только утром они виделись, а он так соскучиться успел.
Скай вытащил Чака за ухо из-под стола и влепил ему пару раз ремнем по заднице, велев убираться.
- Скоро все к празднику готово будет, - пискнул один из омег.
- Я вижу, что вы тут все готовы, - заржал Скай и подхватил Ноэля на руки.
- Люблю, - прошептал Ноэль ему в ухо, - так люблю, Скай, умираю, когда ты не рядом.
Слова сами возникали у него во рту и тут же вылетали на волю, как птицы из клетки. Удивительная легкость и счастье, это все от любви, решил Ноэль и сильнее прижался к своему альфе.
***
Ноэль спал, утомленный праздником и нашей любовью. А я гладил его по животу и думал, что до следующего отпуска несколько месяцев, а расстаться совершенно невозможно. Что будет он делать без меня? Наверняка же соблазнит его кто-нибудь из молодых альф. Или омежки совратят. И он больше не будет любить меня так сильно, как будто я единственный.
- Ноэль, - позвал я его, но он только пробормотал "Скай" и прижался ко мне покрепче.
Я еще немножко подумал, а потом задрал ему ноги, погладил крепко сжатую во сне дырочку и медленно вставил.
- Скай, ненасытный, - захихикал он, просыпаясь.
- Ты точно хочешь поехать со мной в гарнизон, не будешь скучать без других омег? - спросил я.
— А как же "без сераля омеге неприлично"? - хитро улыбнулся Ноэль.
- До первого ребенка можно, - успокоил его я. - А потом попросим у клана старых омег тебе в помощь. Или мне удастся перевестись в один из городов клана.
- Да... да... - Ноэль содрогнулся и изогнулся, кончая.
- Вот и отлично, - удовлетворенно сказал я и тоже отпустил себя.
А потом заснул и видел золотое сиянье и зелень рождественских деревьев, мой первый цветной сон за долгие годы. Но не последний, цветные сны посещали меня с тех пор и всю жизнь, ведь мой ангел был всегда со мною рядом, охраняя и во времена войны и во времена мира.