Шпион пошел вон. Пролог

Я проснулся от собственного крика. Из раскрытого окна дуло холодом сдобренным запахом жухлой листвы.
Мне надо с кем-то поговорить. Я не могу.
Поднимаюсь с койки. Закрываю окно.
В отражении стекла взъерошенные волосы, большой нос крючком и близко посаженный глаза. Воробушек. Так звала меня бабушка и это было в другой жизни. Там где были планы, мечты, друзья и работа, которую мало кто выбирает. Я выбрал. Я был отличным сапером. После "инцидента" все засекретили, те, кто остался жив, получили новый паспорт с другим именем, новый город и новую гражданскую работу. Мне предложили выезд в один конец в качестве представителя собирающего нужную стране информацию, а проще шпиона. Если бы мне предложили выйти во двор на расстрел, я был бы благодарен. Жить я не хотел.
Теперь я Питер Кравец. Сейчас ночь, я сижу в комнате студенческого общежития в крыле для преподавателей. В шкафу три рубашки и сменные брюки, на столе банка фасолевого супа. Я гребанный Джеймс Бонд.
Все что у меня осталось - страна рождения Российская Федерация. Я спросил, может нужно легенду. Старый дед, похожий на поржавевшую от времени рельсу, сказал:
- Ты еврей. Всем будет пофиг, где ты родился. Если спросят, скажешь, что ты гражданин мира. Лишние фантазии в документах ни к чему. Он похлопал меня по плечу, выдал диплом вуза, где я никогда не учился, награды и грамоты, за публикации в иностранных научных журналах, которые я не делал и приглашение на работу штатным преподавателем химии.
Другой бы на моем месте прыгал от счастья, я же думал как в геноме передается врожденная способность к языкам. Спасибо бабушка.
Я вышел из стурора воспоминаний от стука, левую руку била дрожь, она ударяла костяшками об стол, я не чувствовал. Прижал руку к животу. Первые года два мне ничего не поручат, так сказали, надо просто жить. Жить.
- Ты живой, это главное, - сказал мне инструктор, вручая документы. От него пахло табаком и жаренной картошкой. Как я скучаю по картошке.
Я вернулся в постель, укрылся пледом, закрыл глаза и стал слушать. Ночное общежитие живет, играет тихая музыка, голоса, шаги, за стенкой преподаватель записывает студентам курс лекций, часто останасливает запись и начинает сначала. В глубине всего этого я слышу тишину, что опустилась с черными падающими хлопьями, тишину в которую ушли Марк, Иван, Павел и еще двести тридцать один человек. Надо жить. Надо.