Обод, оправа, край, в пределах. Генри Джеймс

эссе, 1914-1915 года.
Написано в феврале 1915 года для мисс Э. Асквит.
***
ВНУТРИ КОЛЬЦА


Первым ощущением всего этого для меня после первого шока и ужаса было
внезапное возвращение к жизни, к насилию, с которым
Гражданская война в АМЕРИКЕ обрушилась на нас, на Север, пятьдесят четыре года назад,
когда у меня было сознание молодости, которое, возможно, равнялось бодрости духа
мое нынешнее сознание возраста. Иллюзия была полной, в своем
немедленная атака; в обоих случаях все совершенно точно совпало;
напряженность в течение нескольких часов после того, как флаг Союза был обстрелян в
Южная Каролина, живущая снова, с трагической странностью повторения, в
промежуток времени, в течение которого судьба Бельгии висела на весах, а
возможности Франции смотрели этой стране в лицо более сурово,
признавалась более чем любая возможность, даже та, что существовала в Англии времен
Можно было представить себе Армаду, даже времен длительной наполеоновской угрозы,
похожую на нее. Аналогия усиливалась и углублялась с каждым прошедшим
час; падение баланса сил во время вторжения в Бельгию воспроизвело
с интенсивностью волнение воздуха Новой Англии призывом мистера Линкольна
к оружию, и я некоторое время ходил по городу, как со странным секретом
запертый в моей груди, по крайней мере, уже знающий, как в таких случаях
помогло и то, что означала большая война. То, что это было буквально
светом во тьме или что это существенно помогло рассмотреть перспективу
, возможно, больше, чем я могу сказать; но это, по крайней мере, добавило
страннейший из ароматов, непередаваемый романтический трепет, к суровым
вкус кризиса: я обнаружил, что буквально знаю "по опыту"
какие необъятности, какие чудовищности, какие откровения о чем
неизмеримости наш роман будет нести в себе - знание, которое
польстил мне его намек на невосприимчивость к иллюзиям. Внезапный новый привкус
в атмосфере, вопиющая разница, как кто-то заметил, во внешнем виде
всего, особенно в лицах людей, выражениях,
тишина, сгруппированные группы, отстраненные странники и медлительные люди
публичные медитирующие - так много впечатлений было получено задолго до этого и в
какой участок более полувека была еще осталось
резкость. Итак, я взялся за дело и почерпнул смутное утешение, я едва ли могу сказать почему, в узнавании; итак, пока длилось узнавание, я обнаружил, что оно пришло.
почему?
для меня дом, который мы, мы древних времен, знали, потрясающе усвоили
что такое ужасное дело, когда оно "долгое", когда оно остается
долгие месяцы, горькие и засушливые, лишенные даже какой-либо великой чести. В
результате чего, при быстром росте предположений о
трудностях, к какому бы то ни было эффекту смятения или возбуждения, мое владение
что-то вроде уровня сложности, а также, как я, возможно, чувствую
тоже, успеха, стал в своем роде частный роскоши.

Однако я хочу сказать, что в конце концов мне было позволено пользоваться этой роскошью, но
питаться приходилось очень скудно. Я не могу сказать, когда точно это было, что
богатые аналогии, тонкие и острые идентичности между выцветших и
яркий чехол сломался, при поддержке смутно производные от них;
момент все равно наступил достаточно скоро, на которой опыт почувствовал, что земля даст
и что один качнулся куда-то в пространство, в историю, в темноту, с
все лампы потушены, и все пропасти зияют. Это совсем перестали
важно для уверенности, что победа Севера была так затянули
и все же настолько полный, что наша борьба носила на мир
раз, и достаточно, чтобы раздражение, а может быть, вспомнил, по его
длина; если присутствует осложнение, но начинают быть так долго, как это
широкую никакого сравнения, заимствованные из прошлого так сильно, как
начинаем подгонять его. Я мог бы счесть это унизительным; на самом деле, однако, я
обнаружил, что это представляет наибольший интерес, будь то в определенные часы
Страшные предчувствия или, по крайней мере, более вероятная возможность того, что
крупнейшая из подобных конвульсий, известных нашим поколениям, всё ещё слишком
явно маячила на горизонте, чтобы оставить далеко позади взлёты и падения,
усилия и результаты, как общее проявление порочности народов и
энергии человека. По крайней мере, таков был ход мыслей, который в тот момент
пришёл в голову человеку, погружённому, насколько это было возможно, в
историю Севера. Признаюсь, какое-то время я цеплялся за мысль, что то, что, возможно,
грозило Англии, то, что
уже сделали гораздо больше, чем ткацкий станок на котором распяли Бельгии, что было пусть
в свободный торрент на Нерушимая Франции, может соответствовать или больше
меньше с давлением старого страшное время, как бои Южная
пришлось его знаем, и с мрачным условия, при которых она на
последние уступили. В остальном, как я уже сказал, разница в
аспекте, вызванная разницей в интенсивности, очень скоро прервала мое
видение сходства. Интенсивность поглотила все; темп,
и масштаб, и скорость, беспрецедентные двигатели, огромное
неисчислимые связи, непосредственное присутствие, так сказать, Франции
и Бельгии, чье дыхание было слышно в летнем воздухе в их
усилия и их тревога, все это, с добавлением чудовищной мощи
врага, заставило меня сказать, впадая в смирение таким образом, что
немало напоминало падение в еще большие глубины: "О, нет, это
конечно, не могло быть "заплаткой" к этому!" - Такой вывод был сделан
соответственно для совершенно нового опыта, такого, как я с благодарностью
воспользуйтесь случаем, чтобы не оставить незарегистрированным.

В первую очередь, самым странным образом, это было ощущение того, как
благоприятные условия света и воздуха, неба и моря, самое прекрасное из возможных английских
лет, смешивались со всей яростью действий и страстей, с другими столь
отвратительными и жалкими, столь героическими и трагическими фактами и
превосходили их, как пример чего-то гораздо более высокого. Никогда ещё отчаянные поступки не были
настолько безобидными, как в те два незабываемых месяца, которые я провёл,
глядя со старого крепостного вала на
расположенный на возвышенности городок Сассекс на ярко-синей полоске Ла-Манша,
в миле или двух от нас, в ближайшей точке, к которой он
отступил после того, как омыл наше скальное основание в его более ранние эпохи, и смотрел
на яркую тайну за краем самого дальнего опалового простора.
Как раз по ту сторону этой прекраснейшей из линий горизонта бушевала история
с новой для солнца силой; едва замаскированный этой бесстыдной
улыбкой, бельгийский ужас рос; изгиб земного шара к этим
вещей было из самых скудных, и все же здешние пространства были из самых чистых,
промежуток времени, наполненный только очарованием, спокойствием и безмятежностью. Начинаешь чувствовать,
что ближайшие элементы — земля, вода и небо — в своей
наивысшей красоте изо дня в день делают что-то особенное,
настойчиво намекая на смысл и удивительную историю, которую
беспокойный наблюдатель не смог бы понять, если бы не обратил на
это внимание. Не то чтобы это были намёки или уловки, от которых
он был хоть сколько-нибудь защищён;
с каждым часом они проникали всё глубже в душу, и
размышления, о которых я говорю, помогали, непреодолимо развивали бесконечную
объем литературы. Каким-то образом все это было историей часа
обращенной к индивидуальному разуму - или, во всяком случае, к разуму того
человека, одновременно столь потрясенного и столь обманутого, чья реакция на
в целом я попытаюсь изложить этот краткий отчет. Вокруг него растягивается
сцены из его самых любимых посещения места как раз было установлено, привычка;
но это было так, как если бы каждая причина и каждое чувство, ведущие к этой связи
, под воздействием потрясения событий вступили в противоречие с
всеми остальными, так что единственный мыслимый подход к отдыху, то есть к
Восстановление внутреннего порядка заключалось бы в том, чтобы вернуть каждому из них или стольким, скольким это было бы необходимо,
некоторое личное достоинство и некоторую форму.

Это действительно произошло само собой, моя главная помощь в процессе восстановления, в процессе
идентификации; произошло по той самой случайности, что в великолепии
этого сезона невозможно было ошибиться ни в деле, ни в просьбе. «Это, как вы
видите, лучше, чем когда-либо прежде, — продолжали говорить
обстоятельства, — это редкая, единственная, изысканная Англия, вес
которой сейчас висит на волоске, и ваша оценка её ценности, как и в
года вы можете принять это за аксиому, кажется, подвержены свежий и
странным и сильным фактором, что-то, что ломается, как
персонаж высокого цвета в игры.Ничто не могло взволновали меня
более того, я узнаю, чем угроза такого вторжения или чем
драматические тона; однако степень боли, прикрепленными к снегу государства
она подразумевает, - так, что с пожилой страх пустая трата эмоций, я боюсь
Я почти малодушно спросил себя, почему чувство из столь далекого прошлого
, записанное как живое, должно стать еще живее, и на самом деле
следует постесняться отказываться от более высокого диапазона. Я чувствовал то, что так часто чувствует тихий
обитатель многоквартирного дома, когда ему задают вопрос о "структурных
улучшениях"; мой дом духа, среди
все во мне становилось все более и более обитаемым, приспособленным,
знакомый дом, достаточно большой и добротный для использования духом
и с любыми внутренними неудобствами, исправленными только с тех пор, как это
принцип культивировал и формировал, любой личной ценой
(поскольку мой дух по сути был личностью), правильные привычки, и поэтому
настроился на правильный лад для практичного, приносящего удовлетворение занятия.
Если, однако, таково было моё вульгарное представление, как я его назвал, то дело было
выведено из-под моего контроля судьбой, которая так часто вмешивается в подобные
случайности, и вскоре я обнаружил, что строю пристройки и верхние этажи,
выбрасываю удлинения и выступы, даже безрассудно увлекаюсь фронтонами,
шпилями и зубцами — всем тем, что вскоре превратило скромное жилище в
не знаю, как его назвать, крепость веры, дворец души, экстравагантный,
ощетинившись, структура флаг-полет, который имел достаточно много общего с
воздух с землей. И все это, когда пришел, чтобы вернуться на нем в
а с учетом или любопытный способ, потому что и сюда постоянно происходит
Старая крепость, город 'смотреть-аут, чтобы провести еще один больно интересно и
снова на светлое небо-линии, которые сразу же провел и обманул меня. Всего за
чтобы линии были непроизносимый вещи, резню и опустошение и тоску, все
но непреодолимая насилие и жестокость, недоумение и героизм всех, но
подавленность, из смысла которой стоило только повернуть голову к
ощутите нечто невыразимо отличное, и это все же вызывает, как в результате
какого-то экстраординарного парадокса, почти такую же острую боль.

Конечно, это было вызвано воображением, которое усилило это последнее до
интенсивности, сродни боли, - но воображение, несомненно, на каждом
шагу, без исключения, могло больше сказать о состоянии ума человека и наносило
больше связано со всей разворачивающейся сценой, чем с какой-либо другой способствующей силой.
Наверное, никогда в жизни я не был так рад, что открыл счет на этом факультете.
раньше я мог чувствовать себя максимально
что с моей кредитной существует; так ярко, я имею в виду, должен был быть один
предвидение курс, по которому черновики на этот источник требует
обналичивание. Все это является способом сказать, что перед лицом того, что в течение
тех ужасных дней, казалось, закончилось, старый нерушимый
Англии, для которой тот факт, что она была неприкосновенна во всех действительных смыслах этого термина
, после долгого знакомства стал настолько обычным и
тусклый, внезапно засиявший светом, которого никогда раньше не было, и который сохранялся в течение следующих недель.
все великолепие августа и сентября, чтобы уменьшить
тысяча вещей с какой-то безжалостной отчетливостью. Дело было не столько в
том, что они вырвались вперед, эти вещи, благодаря особому
признанию, сколько в том, что они бесконечно множились и изобиловали, всегда в
по крайней мере, в какой-то ассоциации, которая бросалась в глаза, все вместе превосходя
изображение в целом или заставляющий ощетиниться старый общепринятый синтез
с акцентами. Образ в целом, так богато составленный из них - или из
бесчисленных свидетельствующих штрихов, свидетельствующих о том, что нас там не было
о нашей морской обороне, в то время как другие, измученные страны стояли за такой
бастионы, как они могли бросить-было главным фактом сознания
и та, к которой каждое впечатление, и каждое задержание или больше
менее оперативно, связанных с себя; он сделан из самой компании в которой
за время ум наиболее естественно и наиболее назойливо жил.
Конечно, человек шел в тени двусмысленного контраста - двусмысленного
из-за неясного вопроса о том, были ли это обязательства
Бельгии и Франции, не говоря уже об их ужасных реалиях, которые заставляли
Состояние Англии, столь редкое, или состояние Англии, показавшее ее трагическую
сестрам за двойное возмущение; суть дела заключалась, по крайней мере, в том, что
человек чувствует это в своей руке и взвешивает там из последних сил
нежность, для большей ценности, золотой ключик, отпирающий все
отсек английского характера.

Очевидно, что эта общая тайна или смесь должна была быть раскрыта под давлением обстоятельств
фортуна, как никогда прежде, - беспрецедентность была превыше всего того, что происходило
над нами снова и снова нависало оружие, неизвестное человеческому опыту
все это время все больше и больше; но независимо от того, какое лицо или последовательность
лиц является гением расы, их главная отличительная черта должна быть наиболее заметной
вся разница заключалась бы в том, что, взятые вместе, они не могли бы не делать
их более непохожими на народы там, за пределами, чем любая пара даже из
самые одобренные из этих народов непохожи друг на друга.
"Замкнутость!" - немалую часть своего прошлого времени кто-то потратил на то, чтобы высмеивать
или иным образом извлекать смысл из этого слова; и все же здесь это было в
воздух, куда бы вы ни посмотрели, настолько наполнен смыслом, как будто из него никогда ничего не вытекало
, как будто наоборот, его полная сила
сводилась к внутренней перегруженности. По сути , этот термин означал следующее
самым странным образом вопрос, одновременно огромный и неуместный; что это
могло бы _show_ означать, что это было активно в данных обстоятельствах
и, скорее всего, должно было произойти, казался скорее правильным соображением,
указывается со всей тяжестью разбросанных повсюду улик. Просто
исправлена _look_ Англии под небом августа, что это было, но большинство
яркие экспозиции персонажа мыслимые и вздернутая морда, в
повторить выражение моего лица, со всей откровенностью, что действительно осталось без дальнейшего
запрос должен быть сделан? Это появление относилось к освобожденному государству, рекорд
из долгих безопасных веков, в его самой счастливой форме, и даже если какой-либо оттенок
счастья в такой час вполне может показаться признаком ненормативной лексики или
извращенности. Чтобы девчонка там были всякие вещи, чтобы сказать, я могу по
некогда размышлять, однако, было бы дело в высшей степени в характере
что Англия должна выглядеть наиболее благодушно себя, облучая ее
причин, на самом кризиса вопрос об истинной
вязкость, т. е. продолжительности, ее личность? Я
мог бы заметить, что, если уж на то пошло, я неоднократно и невыразимо поступал, пока
два месяца длилось то, что она изливала эту идентичность, как
атмосферу, аспект и картинку, в полной мере и до самой
вершины своего сознания того, как все это висело на волоске. Таким образом, человек
пришел, через череду сияющих дней, к тончайшему пониманию
дела - интересной правде о том, что ее сознательное отличие от ее
трагических сестер в великой частности было фактически только ею
гениальность, и что самое правильное, что она могла бы сделать, естественно, было бы
не уклоняться в темный час от любой профессии своего гения.
Я посмотрела еще исподлобья в темный час (политически говоря, я
имею в виду), чем я по-своему, подумал, что ее, как делал в ней масса, я нашла
то экстремального, довольно бесконечное обаяние, чтобы отслеживать, как много
возможно, она чувствовала идиосинкразии к ней спиной поселились море-уверенность,
а чтобы убедиться в этом теперь приходится так много других вещей,
наименьшее, а также наибольшее, что, чтобы дать наименьшее оттенками
панель иллюстр., простое распространение огромные деревья, просто собирается в
маленький голубовато-белые занавески на окна коттеджа, сам завиток
окрашенный дымок из старых труб, соответствующий этой ноте, стал своего рода
изысканным доказательством.

Изысканное свидетельство подобного общего класса, это было правдой, не помешало на другой стороне Ла-Манша
предотвратить ужасную угрозу для досягаемости
атаки - то, что она принесла плоды и была исправлена или предотвращена снова, было
на самом деле, что означала половина иностранной картины; но иностранный гений был
другим, другим почти во всем; это всегда было в прошлом и на месте
человек вспоминал, выражал вещи, признавался в вещах с
разница, и частью этой разницы была, конечно, разница в
история: факт освобождения, как я это назвал, тот факт, что
благословенная неприкосновенность была почти именно тем, что процветало меньше всего. Франция и
Бельгия, если говорить только о них, соответственно стали дорогими в том свете, о котором я говорю
, потому что, выстрадав и страдая, они страдали еще раз
снова, в то время как на сцене происходил прямо противоположный процесс
прямо у меня под глазами. Англия, мягко говоря, была интересной.
мягко говоря - что является лишь робким уклонением от выражения страсти - потому что
она не страдала, потому что у нее были пассажи такого рода.
публично отказалась и бросила вызов; в то же время этого не случилось бы.
дело настолько простое, что можно полностью свалить все на ее удачу. Франция и
Бельгия, последние, признался, чтобы повторить мой срок; в то время как Англия, так
последовательно согласованы, со всеми ее длинные unbrokenness густой и насыщенный
на нее, казалось, никогда не делай этого, не надо, чтобы практиковаться
на определенный штраф, не говоря о каком-то порядке предвзято,
чувствительность. Сейчас было время обострения чувств, по крайней мере, как раз для тех дней.
в те дни и в то жалкое место тоски, просто тоски,
бдение; и я могу добавить со всей определенностью, что никогда раньше у меня не было такой возможности
узнать, как далеко может зайти чувствительность, когда она однажды хорошо заведена. Это было
нечего сказать, я сразу же отдал должное самому легкому и оперативному из всех
наиболее разрекламированному предложению противника, его злостному намерению аплодировать
вниз по остроконечному шлему, лучше которого, кстати, не было ни одного головного убора
более некрасивого, более красноречиво банального, на
бесценный гений Франции; в конце концов, это было далеко не ново.
мера окончательной гибели в нем спасительного чувства меры
который может устранить только грубое слабоумие. Те из моего поколения, кто мог
помнить обнаруженную и несостоявшуюся цель обновленной Германии
наброситься на страну, которая, едва не истек кровью в 1871 году, стала
способные в течение пяти лет ощутить самую пронзительную иронию возрождения, когда-либо записанную
, были хорошо осведомлены о том, что в этой одновременно зловещей и гротескной
связи они почувствовали себя предупрежденными вовремя. Это было расширение программы
и ее еще более грандиозная публикация в течение четверти
с интервалом в столетие, это было объявленное применение
огнетушитель по отношению к совершенно иному, действительно столь противоположному гению,
выражение которого окружало меня в манере, на которую я взглянул, это
был экстраординарный факт объявленного нетерпения больше, на
Германия часть, либо от неприятного национальные формы обезображивающие
ее западном горизонте, и хотя по ее собственному пособия
ничего не интеллектуально или социально общее то, что они были
неприемлемый характер, и, как следствие, разрушаемую ... дело было так, я говорю, что
дал один яростно думать, вернее, пока один поблагодарил одной звезды
ради роскоши, яростно и почти невыразимо ощущать.

Красота и интерес, сейчас более чем когда-либо обильные и желанные
выражение ближайших ко мне аспектов обрело свою ценность в их существе
так стойко, именно до такой степени эксцентричности, с той самой
плотность доморощенности, какими они были; точно так же, как и
характер страны-побратима, недавно вступившей в сестричество, продемонстрированный для
изысканный, потому что такой укоренившийся и неисправимый, так прекрасно все ее
собственный и неподражаемый на другой почве. Если бы это было действительно трудно
дайте мера тревогу по поводу ужасного предположения о мире
сжимается в огромный кулак Прусской и с разнообразием и
стихийность его частей сочится в устойчивой струйкой, как священная
кровь жертвы, между этих ужасных knuckly пальцы, так, не
менее, все причины с которыми мы предпочли более лучшее состояние и
благородная судьба может щетины продолжал избиение в моем сердце хранится,
по сути, толкает в нее, как толпа встревоженных
верующих на пороге церкви. Эффект был буквально, да, по состоянию на
событие какого-то великого религиозного служения, с поклонами и
возгласами, светом тысячи свечей и звуками парящего хора
все это определяло индивидуальное внутреннее состояние человека
из-за угрозы. Еще могу отметить, однако, в то же время, что это
высокий шаг частных эмоция сама по себе далеки от достижения корпус а
враг показал это, то, что я хотел, конечно, нужно было встретиться с ним
с последней ясностью, полную поддержку для определенных защитных
просьбы и претензии-и это даже если то, что большинство лежит в основе всех таких без
исключение вернулось к моему реальному видению, этому и не более,
общего ощущения земли. Видение подпитывалось, и подпитывалось таким образом,
что в поисках причин - то есть подробностей чьей-то
привязанности, чем детальнее, тем лучше - травинки,
очертания листьев, дрейф облаков, потеки раствора между старыми кирпичами
не говоря уже о детских голосах, приглушенных
успокаивающий воздух, ставший, как я заметил, сотней других подобных
прикосновения, которые можно почувствовать случайно, необычные предостережения и символы, близкие
звенья осязаемой цепи. Когда-то вопрос о возможности, более явно обозначенной, чем предполагалось до сих пор, существования мира, в котором не будет места традиции, воплощённой в этом порядке, был поставлен под сомнение. Вместо этого, в результате неучтивого выпада, появился совершенно другой и, казалось бы, нелепый порядок, грубая и неуклюжая импровизированная история. Мы все могли бы походить на группу детей, сидящих на коленях у няни и сбитых с толку какой-то сказкой, которую они не привыкли слышать. Нам очень понравилась старая сказка, или, по крайней мере, мне, именно так
потому что я знал это; что, тем не менее, побуждает меня подчеркнуть:
тем не менее, моя оценка аргументации в пользу world-variety нашла the
deeply and blessedly familiar идеально соответствующей ей. Это произошло
из того, что я "прочитал" в знакомом; и из того, что я действительно прочитал, из того, что я
продолжал читать в то приподнятое время, эти замечания должны были иметь
попытался установить рекорд, который достиг своего предела раньше, чем я надеялся.

Я был не то, чтобы способ рождения, но мои опасения того, что он был на
со стороны других, так был подтвержден и дополнен длинной
годы, и я отдался общему, родному образу, вокруг которого я таким образом кружился
как вокруг самого дорогого из всех родных образов.
Что воистину стал в кризис профессии, возвышенное; чего не было,
ведь столько серьезное исследование или фонд организации смешанное
аспекты как положительные, довольно чувственный погреться в лучах их света тоже воспылает
и слишком богат, чтобы не изливать на свою собственную силу. Сила и
обильная игра внешностей, действующих в этой коллективной манере,
несли все перед собой; никакой темной дискриминации, никаких жестких маленьких
запас, который можно было бы когда-нибудь сделать, постоять в рассеянном свете дня на мгновение
. Это было противоположным образом, самым противоположным из возможных, когда
интеллект человека работал по всей линии; так что с теплотой
от простого ощущения, что "они" были примерно так же хороши, особенно когда это
что касается стресса, то, как и следовало ожидать от людей, возник
острый интерес к последовательным моментам, в которых человек понимал, почему.
Это последнее, удовлетворение от углубленного интеллекта, превратилось, я могу
откровенно сказать, в продолжительное веселье - "они" были людьми вокруг меня и
комфорт, который я когда-либо имел их, улыбаясь своей индивидуальной улыбку
прямо на меня, и способствует эффект откровенностью сказать, что это, вне всякого
закрыть нотации. Они не знали, насколько они хороши, и в их искренности
была особая бессознательная привлекательность; у кого-то было больше воображения
к их услугам в этом деле, чем у них было почти в любом другом деле
их собственные; это было чудесно, это было прекрасно, это было непостижимо, что
они могли заставить человека почувствовать это и в то же время не чувствовать при этом, что это вообще что-то значит
практически уменьшало их. Конечно, если появится оттенок
повод падать на картину, что оттенок может бы
вопрос, Является ли самые неугомонные факультетов, может быть, и не на
все слишком сильно его подвести. Это украшало жизнь, я правильно запомнил, это
продвигало искусство, вдохновляло на веру, венчало разговор, но не имело
это - всегда снова в состоянии стресса - все еще более тонких применений, чем эти, и
не может ли это, одним словом, в правильном направлении особенно способствовать развитию
добродетели? Разве это, действительно, необходимо, чтобы добродетель высшей
штамм? Неважно, в любом случае ... так что мои эмоции ответил; или
без него мы, казалось _be_ принимая правильном направлении; кроме того,
следующая лучшая вещь для воображения люди могут иметь, если они могут, - это
количество его может идти и в других, и который, несовершенно
знают, просто они с таким ассортиментом, и должны сделать наилучшим образом
о: их преимущества становятся просто то, что он работает, для связи
все в их пользу. Что касается связанного с ним аутсайдера, порядок чувств которого
по этому случаю я, несомненно, не дал полностью ясного описания
неделя за неделей с такой скоростью развивал свою возможность
что, несмотря на свою техническую чужеродность, он обладал привилегией великого соучастия,
общих инстинктов и идеалов, общности расы и языка,
характера и традиций, и представал перед всеми в таком великолепии,
что я надеялся, что, пока я жив, мои глаза никогда не потускнеют. И величайшая сила, сплавляющая воедино
духовные источники, высвободившиеся в поистине опьяняющем порыве,
была, когда я перевёл взгляд с ближнего востока на дальний запад и поймал
врага, который казался вездесущим, в давно наблюдаемом усилии,
которое больше всего сосредоточилось на
ему открылась дерзость его мечты и глубина его заблуждения. Там, на
западе, были те, кто принадлежал к моему любящему сообществу, другие, готовые и
сплачивающие участники, и это было сокровище всей нашей неугасимой
ассоциация, что в буйстве своего невежества - это, по крайней мере, кажется
непробиваемым доспехом - он наложил свои нечестивые руки.




БЕЖЕНЦЫ В ЧЕЛСИ


Это не отчет о нашей столь интересной и вдохновляющей работе в "Челси",
начиная с ноября прошлого года, в помощь бельгийцам, изгнанным туда из своей страны
в результате неспровоцированного вторжения и еще более ужасающих разрушений
чем раньше обогнал мирный и трудолюбивый народ; это
простое заявление одного из соседей и наблюдатель глубоко затронуты
самый трагический выставка национального и гражданского благополучия и счастья
вдруг подвергается недоумение и возмущение, что было бы
можно зачать ребенка. Случай, который, как показали щедрые американские сообщества
, они хорошо понимают, не имеет аналогов в опыте
наших современных поколений, независимо от того, насколько далеко мы уходим в прошлое; это было
признанный, превосходящим практическим образом, практически величайшим
Общественный ужас нашего времени или всего предшествующего; и мы с благодарностью чувствуем, что в присутствии стольких людей, сделавших всё возможное, чтобы смягчить его, призыв к жалости и негодованию цивилизованного мира
превзошёл все возможные аргументы.
Мы живём в условиях — то есть учимся развивать — возможности сочувствия
и милосердия точно так же, как сами пострадавшие и страдающие
живут в условиях своей ужасной истории, исследуют и раскрывают её
масштабы; и именно эта удивительная истина постоянно взывала к
умным, удачливым, а освобождает, не соглашаться заранее
любой тупой ограничение полезная идея. Американский народ, несомненно, обладает
выдающимся талантом воздерживаться от любого такого согласия и
презирать все подобные ограничения; и здесь, несомненно, нет заметной связи
в которой они так проявили сочувствующее воображение в свободной и
бесстрашной деятельности - то есть в высокой оригинальности - как по предложению
бельгийской трагедии.

Возможно, у меня есть небольшое право утверждать, что атмосфера заразна;
но я могу засвидетельствовать, по крайней мере, что ею можно дышать на месте, чтобы
какой бы ни был эффект депрессии или бодрости; и я бы далеко зашел, я чувствую,
если бы я попытался полностью ощутить горько-сладкий вкус, нашими
Набережная Челси, все эти месяцы о беженцах в нашей жизненно важной среде.
среда. (Сладкое, как я, возможно, напрягаюсь, чтобы назвать это, присуще
какой бы то ни было различимости в нашей надежде на то, что мы действительно что-то сделали
, действительно сделали многое; горькое неистребимо приправляет
сознание, надежды, демонстрации, наивные предположения и все такое.)
Тем не менее мне не нужно идти дальше импровизированного предварительного
ворота Кросби-Холла, чудесный памятник, перенесенный несколько лет назад
из квартала Бишопсгейт в часть древнего города
пригородный участок сада сэра Томаса Мора, и теперь служащий
необычайная благотворительность как самого великолепного приюта для бездомных
. Этой частной структуры, хотя из величайших гражданских
характер, начиная с пятнадцатого века, и одно из благороднейших
реликвии прошлого, что Лондон мог бы показать, был организован несколько лет назад так
для занимали драгоценное га или больше, на которой он стоял, что оно было принято
по частям в откровенных коммерческих интересах и для того, чтобы сайт
, который он так долго освящал, должен быть преобразован для таких целей, которые позволили бы
еще больше расширить идеальное количество частных карманов. Смятение и
отвращение не смогли спасти его; самое большее, что можно было сделать, это
с нежностью и заботой собрать его бесчисленные составные части и
перенести их в более безопасные условия, где печальное побежденное благочестие было
способный перестроить их в некое подобие первоначального величия.
Странный с некоторыми поворотами водоворота времени; бесценный
пришел структуры в скорби, нельзя сказать о
проклятия, и скрежет зубов, и снова пошли вверх до холодного
и недоверчиво, совсем отчаявшись, глаза; несмотря на котором история
похоже, вновь решил беречь его и дать новый
освящение. Она, по правде говоря, по-прежнему великолепен; он воскрес для нашего
благодарность в его благородных сведения; и практически несравнимое крыши
и сдобрил все это зимой и весной над сценой, наверное, больше
интересным и, безусловно, более жалкого, чем любой, когда-либо нарисованная
его древние далеких благословение.

Таким образом, это место стало штаб-квартирой челсийского круга
гостеприимства для изгнанников, сломленных и сбитых с толку; и, если позволите,
можно сказать, что я извлек урок из их состояния и чувства
их история - это встреча с ними в лучших клубных условиях.
возможно, что я смог это сделать. Сюда, месяц за месяцем
и день за днем, стекались несчастные, каждый день после полудня; и
сюда стекались сравнительно освобожденные, почти стыдящиеся своего освобождения в
присутствие стольких скорбящих сделало их желанными для любой формы помощи
и уверенность. Определенные дни каждую неделю носил характер
огромный всеобъемлющий чаепития, свежих доброжелатель разряда
социальных и финансовых издержек свежий случай-который всегда
торжественно прибыль, кроме того, на внеочередном команда музыкальных
достижения, высокий уровень исполнения, что является знаком
Бельгийский народ. Эта выставка нашего великолепного местного ресурса
опиралась, конечно, на множество других ресурсов, все еще местных, но
более интимного гостеприимства, постепенно выработанного и применяемого,
и в детали, на которые я не могу претендовать здесь, я могу только отметить
что они были ответственны за большое количество размещенных, накормленных и одетых людей
и в целом за защищенное и управляемое количество, все это предусмотрено в
Челси и его внешняя окраина, на которой до сих пор строилась наша схема общения в "Кросби Холле"
Сам Кросби Холл. Видеть это
схема, которая так долго действовала, означало обнаружить, что она наводит на множество размышлений
все самого острого и трогательного порядка; главное из
которая, возможно, имела своим предметом то, чего никогда прежде не могла иметь распутница.
Рука истории опустилась на группу сообществ, которые меньше
всего ожидали публичного насилия извне, были менее подготовлены к нему и
созвучны ему.

Сбитые с толку и изумлённые фламандские горожане,
государство, как и люди, застигнутые врасплох грабителями, убийцами и ворами
посреди ночи, в ужасе выбежавшие из домов, полуодетые, хватающиеся за
ближайших домашних богов, в темноту, рассеиваемую лишь
пылающими факелами, — таков был опыт многих и многих тысяч
людей, чьи
свидетельство страдания, смятения и разграбления - только молчание,
молчание тщетного, не приносящего возмездия удивления, по большей части было
в состоянии выразить. Никогда еще не было такого откровения о глубоко домашних людях, о
укоренившихся по месту жительства и инстинктивно и обособленно группирующихся людях, о
массе сообществ, для которых вид дома нарушал
объекты, помогающие его формировать, осквернены, а сплоченная семья,
бельгийский идеал организованной жизни, расчленен, выпотрошен и
разбитый вдребезги, он должен был в высшей степени олицетворять гибель и конец
обо всем на свете. Бывали дни, когда под этим особым
впечатлением сам вид и манеры наших замкнутых получателей
помощи, что-то расплывчатое и невнятное, как у людей, которые оказывали
все, кроме терпения, и мы живем, от часа к часу, но в
непосредственном и необъяснимом, приобрело такой пафос, что у
болит сердце. Нужно было просто перевести любой сидящий ряд фигур,
благодарных за тепло, свет и укрытие, за пропитание и человеческие слова
и человеческие взгляды, в термины, которые могли бы служить примером таких, как изгнанный
и ютились и благотворительность-ФРС проблемой для нашего Высшего "Я", чтобы чувствовать себя
наше знакомство с такой судьбой, наши представления, наши проведение в
бы вместе под ним, мрачно немыслимо. Дим фантазии в
такие моменты вставить, а толку теории, что даже в самом худшем наш
авантюрные замашки, наши имперские традиции, нашу общую нарушение
суеверия семейная жизнь, разбила бы из наших уст Кубок
горечь, от них он был на всех мероприятиях невозможно не вернуться
к сознанию, что почти всякой твари там было собрано
я в долгу перед нашими добрыми услугами за средства, которые вообще были предоставлены. Я подумал о
наших родителях и детях, наших братьях и сестрах, одетых в позаимствованную одежду
и настроенных на пока еще неопределенное будущее благотворительности
чай и булочки, и я спрашиваю себя, без сомнения, без особой цели, о том, что
за благодать смирения или какой шум протеста мы должны были бы поднять под
та же звезда, следует отметить, заменяющая закоренелую бельгийскую порядочность.

Я могу только сразу заявить, что смысл этого последнего раунда about one
заключался в том, что в определенные часы звучали музыка и песнопения утешения
в тишине, царившей на нашей импровизированной сцене в конце большого зала,
то, что может затуманить слезами любую пару глаз, устремленных на нашу величественную спасенную
крышу в благодарность за ее обширное понимание. Вопросы демонстративного типа,
вопросы относительно диапазона форм и традиций, меры чувствительности
и активности, не нашей собственной, уменьшились и умерли перед грубым фактом
то, что мы имеем здесь пример такой мировой трагедии, какую, как мы полагали, пережила Европа
, и поэтому вообще ничего не имеет значения, кроме того, что мы
должны мужественно и красиво выдержать наш достаточно тяжелый конец.
Именно потому, что мы в такой степени откликнулись на призыв
беспрецедентный, мы, как и огромное количество
организаций, разбросанных по этим островам, имеем право утверждать, что
немалая часть вдохновения для нашего грандиозного акта приветствия заключается в
моральном интересе, который он порождает. Действительно, можно быть уверенным в таком
источнике прибыли, но в той степени, в которой человек оказался
лично используя его; однако очевидно, что к нам не относятся
каждый день к раскрытию национального характера, национального типа
темперамент и типаж, ограниченные на время их самыми простыми и
самые выдающиеся черты и формы, в невероятных масштабах, во всём великолепии, которое
может дать им самый сильный инопланетный воздух и инопланетные условия. В таком случае все коллективные особенности приобретают особую значимость.
Однако я не могу сейчас приступить к их подробному перечислению, поскольку бельгийский пример и британская атмосфера объединяются, чтобы представить их, и я полностью предвзят в отношении более значимого в целом социального отпечатка и человеческого аспекта, которые они раскрывают, а также в отношении качества, которое они приобретают благодаря множеству примеров, помогающих нам их понять.
Это чувство, которое наши посетители иллюстрируют, прежде всего, тесной и
комфортной семейной жизнью, со всеми вытекающими последствиями сидячей и
насыщенной практики этого, практики интимного и приватного и
личное, надежно чувственное и гениальное искусство, проистекающее из него,
само по себе было ключом к полноте наблюдений и, в частности,
к такому дружескому, ищущему пониманию, каким только можно пожелать насладиться.

Трогательная, рвущая душу вещь - это мода, после которой такое
прочтение природных элементов, однажды принятое, стало легким
вспыхивая в самых отдалённых уголках, а также в любой непонятной
двусмысленности, в состоянии шока, в котором пребывает национальный
характер из-за нанесённого ему позора. Что _они_, из всех людей наиболее преданные местному и патриархальному благоденствию среди восхитительных и дорогих сердцу объектов, переданных им их столь интересной историей в каждом месте, где она наиболее действенна, то есть, так сказать, на каждом сантиметре их изобильной территории, должны были оказаться причастными к самому бесстыдно-циничному публичному акту
которые цивилизованный мир в этот час хранит в памяти, является фактом
поистине представляющим изысканное в ужасном; так своеобразно
их судьба была направлена на осквернение идеалов, которые были
справедливо станьте дыханием их легких и плотью от их плоти. О,
установлен и расположившись, в immemorially назидание и устроено,
тщательно меблированы и оснащены и питаться!--не в
бы одурманенный или услуг в их безопасности и плотность, как
самостоятельно душили общества, Древнего мира, на которых ранее гунны
и вандалы хлынули вниз, но были искренне благодушны и поразительно
умны в своей заботе о своей живой традиции, и только настолько
расслабились, что сознательно подали пример этой заботы всем, кто
когда-то курил с ними их чудесную трубку мира. Почти
любое выражение изумления было бы уместно в отношении потрясённых
жертв этого заблуждения: однако лучше всего я могу говорить о том, на что я уже обратил внимание, — о том, что их падение, обусловленное темпераментом, снова и снова, при виде многих из них, собравшихся вместе,
учитывая, сердце, как тяжелый для них, как если бы он тоже на время был
камвольно.

Однако, это заняло бы меня гораздо рассказать половину проникающая
увещевания, будь то изумленному или о возбужденном появлении, которое
так долго почти в одинаковой степени привлекало наше внимание. Я думаю о
конкретного лица, в целом соединение, когда я больше всего хочу
помните-поскольку всегда помнить, и никогда, никогда не забыть, это
рецепт сияет перед нами, как свет зари, лица
говорить такие вещи в своем молчании, и в их речи достаточно
различных вопросов, а для того чтобы сделать единственно мыслимый комментарий или ответ
какое-то слово или какой-то жест из отсрочку на тупой или скрыты
тоска. Благословенна та власть, которая дала цивилизованным людям
понимание лица - такая неизмеримая сфера упражнений для него.
пришло время для этого чудовищного испытания народов. Такие истории,
такой отчет о моральном опыте, о судорожно подавляемых эмоциях,
какие можно встретить в некоторых из них: и это даже если, в целом,
был в состоянии думать об этих особых союзниках, все из которых устойчивы, намного больше
скорее как о самых стойких, чем как о самых демонстративных страдальцах. Я
должен в этих кратких замечаниях свести мои многочисленные впечатления к минимуму,
но даже при этом должен сохранить одно из них для увековечения замечательного
выражение лица рабочего, куда бы мы ни обратились, мы вознаграждены зрелищем:
количество полезного обслуживания и все плодотворные отрасли
, которые мы смогли запустить и которые продолжают работать сами по себе
. Это огни на картине; и кто, в самом деле, хотел бы, чтобы
сами огни были чем-то меньшим, чем трагизм?
Сильный молодой человек (нет молодых людей фамильярно сильнее), искалеченный,
ампутированный, расчлененный в наказание за защиту своей земли
против орды, а теперь занят в Кросби-Холле созданием
носки ручного ткацкого станка, к которым я время от времени захожу в гости - гораздо больше для собственного удовольствия
я полагаю, чем для их радости - выражают в своей честной
концентрации перед трудностями действительную и общую ценность их
люди, которые просто находятся в их присутствии, - это благословенное обновление веры.
Превосходный, образцовый, этот мужественный, домашний, удобный типаж, серьезный в своем
несколько напряженном внимании, но сразу же вызывающий самый краткий,
искренний протестный юмор при любом прямом упоминании общего
жестокость его несчастья. Все, что угодно, только не внушающий доверия диапазон
"спокойная" физиономия, когда человек чувствует, что за ней скрывается сознание того, что он не иссяк.
истощился. Густой и крепкий - это хорошее фламандское представление о жизни и
всех ее функциях, что является причиной отсутствия пустой и действительно
немоделированной "кружки".

В то же время я боюсь, что если различные способы быть плохими находятся
за пределами нашего понимания, то состояние и действие образцовой доброты
скорее сводятся к определенному богатому единству проявлений отмеченных
по их мнению, какими бы отделенными друг от друга эти люди ни были
по признаку расы и образования. В противном случае, на какую дань уважения я не должен быть перенесен
заплатить джентльмену из Фландрии, которому специально созданные мастера-импровизаторы
, о которых я только что упомянул, обязаны своим обучением и своим
вдохновением? через _his_ имея в своем запрещенным и оголенных государства,
освоил ремесло для того, чтобы привлечь их к нему, и, в общем, до сих пор
а мое замечание относилось, продемонстрировать собственную добродетель человека,
мужества и терпения и смирения искали общение в тесноте,
с неосознанной красотой, что мне должно быть стыдно в этой связи
не публично отметили. Я едва ли знаю, что такое такая "личность", как
его наводит меня на мысль, если не сказать, что мы были все, на нашей доброй земле "Челси",
самое лучшее брать и беречь, как непосредственно, так и, в конечном счете, как можно каждый
лома нашего сообщества с нашими джентльмен Фландрии. Я подчеркиваю это
в то же время, только для того, чтобы вспомнить, как почти везде, где я
пытался устойчиво развиваться, мое воображение и мой интеллект меняли направление.
были оживлены и, в частности, осознали, если уж на то пошло, что
для них это не могло быть более актуально, чем при посещении
определенного общежития в одном из наших сравнительно законтрактованных, но вполне приличных
местные квадраты--Риверсайд "Челси", имея, конечно, ее собственный городской
личность в многочисленные графства Лондон: что само по себе как
счастливый пример, несомненно, общежития работали слаженно, как одна нужна
процитируйте, поместил меня в признательны отношения с дамой, одной из жертв
конвульсия своей страны и отвечает за создание я намекаю,
кого просто, чтобы соответствовать, как мы говорим, чтобы узнать, как единственное достоинство,
как понятно различие, может светить в активный стойкость и экономической
самоуничижение под все но сокрушительная катастрофа. - Поговорим о
«Лица!..» — я мог лишь мысленно воскликнуть, когда осознал,
что этот человек олицетворяет собой природное благородство и
милосердие, знакомство с литературой, искусством и вкусом,
настаивая на том, что в настоящее время они ограничены лишь сестринским служением.

Гордая суровость, ассоциирующаяся только с неотложными делами, и
абсолютно ничего больше, просторный дом, так хорошо знакомый мне
в прошлом и теперь — как и большинство наших общежитий, если не ошибаюсь,
самый бессрочный из займов от его владельца, отказывающегося от него, —
затянувшийся вид древнего покоя на территории, элемент, который у меня был
уже, когда я проходил мимо в послеполуденный час, каким-то образом обнаружил
совсем не рассеянный присутствием в самом центральном зеленом саду
о множестве искалеченных, ковыляющих и улыбающихся выздоравливающих из
импровизированной маленькой больницы неподалеку, их потрепанный хаки заменен
таким же однообразным свободным светло-голубым, и дружеская беседа с
как благословение по крайней мере для одного участника
дружеский разговор с ними всегда и везде: таковы были
витающие элементы впечатления, в котором разуму еще предстояло главным образом
уступить той навязчивой силе со стороны наших ожидающих проскрипций, которая
никогда не соглашается на долгое отрицание. Доказательством чего универсально
признается сила их заклинаний фоне является то, что они привели меня
до сих пор с такой стороны, с которой моя просьба для них еще неписанные. К этому,
однако, я надеюсь вернуться в другой раз; и я захвачен
пока что моими воспоминаниями о том, как прозвучала нота этого убеждения для
я, с необычайной силой, много месяцев назад и в первый прилив сил
признание того, что судьба, которая настигла наш ранних приливы
прибытие и апелляционной действительно имел в виду ... имел в виду, так что все более полное знакомство,
так как преследовал, но свалили в одну реальность за другой, сравнимую по
ужас.

Это было в сентябре, в крошечном городке в Сассексе, который я не покидал с тех пор, как
началась война, и где появилась наша первая горстка
беглецы до предупреждения Лувена , Эрсхута , Термонда и
Только что объявили о приходе Динанта. Наш маленький город на вершине холма, занимающий
крутые склоны компактного пьедестала, увенчанного огромной церковью, имел
сидя в прибежище в своей высшей точке, и мы прождали весь день, с
иногда поезда на поезд, на данный момент, при котором мы должны подтвердить наши
гостеприимство. Наконец это произошло, но поздно вечером, когда неясный
посторонний слух позвал меня на порог моего дома, где незабываемое
впечатление сразу же обрушилось на меня. Вверх по крутой улочке, которая
вела от вокзала, по старой, заросшей травой брусчатке, по которой редко проезжали машины
, двигалась запыхавшаяся процессия бездомных и их
успокаивающие, почти цепляющиеся за них артисты, которые, казалось, торопили их
Это было похоже на своего рода излияние чувств, на лихорадку милосердия.
Это было быстро и нетерпеливо, в осенней темноте, при свете единственной лампы, без криков и почти беззвучно, если не считать женского голоса, лишь шарканье ног и тяжёлое дыхание от волнения. Однако я заметил, что молодая мать несла на руках своего маленького ребёнка, окружённая теми, кто нёс её вперёд и вперёд, почти неся на руках. Её рыдания и всхлипывания, разносившиеся по нашей
старинной улице, были самими голосами
истории; он принес домой ко мне больше, чем я тогда мог вполне принять
мера, и это только потому, что она выражается не прямой
мук, но, что удивительно, как кто бы сказал, честных гарантирована
защита. Прошли месяцы, и из одной из немногих
сотен она теперь стала одной из десятков тысяч: и все же ее крик
все еще звучит в моих ушах, будь то большая часть того, что было у нее в последнее время, или о
что она на самом деле чувствовала; и это играет, по моему собственному ощущению, огромную роль.
прерывистый, трагический свет на темную незащищенность ее народа.




АМЕРИКАНСКИЙ ДОБРОВОЛЬЧЕСКИЙ КОРПУС "СКОРОЙ ПОМОЩИ" ВО ФРАНЦИИ

_ Письмо редактору американского журнала_


СЭР, некоторые из нас, американцев, в Лондоне очень заинтересованы в
превосходной работе этого органа, недавно организованного мистером Ричардом Нортоном и
в настоящее время активно действующего в тылу значительной части
самая длинная линия фронта, известная в истории, которую я предпринял, чтобы
выразить вам нашу общую убежденность в том, что наши соотечественники дома
разделят наш интерес и откликнутся на те подробности, которые мы к настоящему времени в состоянии сообщить.
время. Идея этого замечательного предприятия была предложена
Мистер Нортон, когда в начале войны он увидел в американском
Больница в Нейи: десятки случаев с французскими и британскими ранеными,
чьи жизни были потеряны или которые должны получить пожизненную инвалидность и страдания,
из-за длительной задержки с их вывозом с поля боя. Мысль о том, что он может энергично помочь исправить эту ужасную ситуацию, пришла ему в голову сразу же, и он применил свою энергию настолько быстро и эффективно, что всего через три недели после возвращения в Лондон, чтобы взяться за работу, к нему присоединились несколько его соотечественников и другие люди
те, у кого были автомобили, предлагали их в качестве машин скорой помощи, уже оборудованных или легко переоборудовываемых, и не менее охотно предлагали себя в качестве опытных шофёров. К этому быстро собранному оборудованию, набору которого не помешала бюрократия и не помешали отсрочки из-за заседаний комитетов, сразу же добавились некоторые другие автомобили, приобретённые на средства, быстро полученные от многих известных и неизвестных друзей в Америке. Собранный таким образом автопарк насчитывал около пятнадцати машин. На службу Британскому Красному Кресту и Церкви Святого
Джон Скорая помощь затем обратился к самому себе, был с благодарностью принят и
с этого момента пользуется ценным сотрудничеством полковника А. Дж.
Барри из британской армии, который уже частично работал от имени
Красного Креста. В течение нескольких дней у меня была возможность узнать
от этого ревностного и опытного помощника, а также от самого мистера Нортона
некоторые подробности их всеобъемлющей деятельности, они
каждый из них смог съездить в Лондон с самым коротким визитом
продолжительность. Таким образом, до меня дошло, насколько важен успех
хорошая работа зависит от американской щедрости как в личностном, так и
моральный способ-воспользовался, то есть, вклад машин,
какие персональные услуги, что их авторы, прикрепляется, и
конечно, такие подарки, как деньги должны делать корпус больше и больше
достойный свою функцию и американское название.

Его функция в первую очередь заключается в том, чтобы собирать раненых и тех, кто
стал инвалидом по болезни (хотя речь почти всегда идет о
первом) с постов безопасности и полевых госпиталей,
различные ближайшие к фронту пункты, усеянные ранеными, до которых можно добраться на автомобиле и доставить их в базовые госпитали, а при необходимости — на железнодорожные станции, откуда их можно отправить в места оказания медицинской помощи, в центры, где есть все возможности для выздоровления, которые всё больше преобладают благодаря блестящему развитию хирургии и медицины в последнее время. Великим и благословенным фактом является то, что условия восстановления в значительной степени обеспечиваются оперативностью и быстротой, которые предлагает автомобильный транспорт по сравнению с железнодорожным
службы, зависящие от постоянных перерывов и арестов, в случае
тяжелых и уже запущенных ран, тех, что усугубились из-за разоблачения и
промедления, долгого лежания на отравленном поле перед благословенным полком.
бранкардиеры, или санитары, ожидающие укрытия ночи,
но также полные собственной отваги, могут прийти и забрать их.
Перенесенные в основном грубым искусством, милосердию, в лучшем случае, сильно препятствующему, в
убежище, часто наспех импровизированное, в котором становится возможной первая помощь
для них они там, как можно быстрее и нежнее,
укладываться в наши ожидания или прибывающих вагонов, каждый из которых получит как большие
ряд, которые могут быть в соответствии с особых страданий состояние
пострадавшего человека. Некоторые из них способны сидеть, чего бы это ни стоило
спасаясь от неизбежной тряски на неровных проселочных дорогах; для других приемлемо только лежачее положение.
идеальная машина - это та, которая может
гуманно разместите троих мужчин вытянувшись и четверых или пятерых сидящих.
Трое вытянутых иногда плотно прилегают друг к другу, но когда это невозможно
выигрыш в бедном _bless;s assis_ больше - хотя и зажаты вместе
Сломанное плечо или раздробленная рука могут быть у такого же съёжившегося и дрожащего соседа. Мораль этих суровых испытаний, конечно же, в том, что чем больше спасательных машин, тем менее неизбежна скученность. Мне трудно передать вам чувство практической человеческой жалости, а также образ всеобщей созидательной энергии, проявляющейся в бесчисленных случайных формах, которые мы видим в отчётах о том, что сделал Корпус и к чему он готов благодаря замечательному духу самоотверженности, по-настоящему страстной работе, воодушевляющей
его отдельные члены. Они были найдены в благотворном и неисчерпаемом количестве.
Интересно отметить, что в той мере, в какой они обладают общим _образованным_ интеллектом,
воспитанной традицией такта, и, возможно, мне будет позволено признаться, что я нахожу особую прелесть в том, что неоплачиваемый шофёр, мудрый водитель-любитель и готовый помочь грузчик, помощник, целитель и, насколько это возможно, утешитель, скорее всего, является выпускником университета и знаком с другими занятиями. Складывается ощущение, что труд,
благодаря множеству инцидентов и возможностей, это просто безгранично
вдохновляет проницательного духом или отзывчивую душу, новобранца, у которого под рукой есть
энергия и ресурсы, которые взывают к красоте
яркий и ощутимый социальный результат.

Не последнее из добрых услуг, доступных нашим помощникам, - это разрозненность.
цели помощи определяются случайными встречами на обочине в разоренной стране, где
обезумевшие женщины и дети бегут из находящихся под угрозой или захваченных деревень,
быть поднятым, получить бесценную поддержку, если это возможно, во всех
непоследовательность их тревоги и страданий; иногда со старшими мужчинами
смешались в трагической процессии, даже почти трагикомической, когда
домашние или обиходные предметы, которые они схватили в стремительном бегстве.
exodus и торжественно обременены, имеют самое странное несоответствие
серьезности дела. Они поспешили в, если автомобиль будет долго и счастливо
бесплатная, и осуществляется в сравнительной безопасности, но с завидным
ум и смелость француженка, что класс по сути
в качестве доказательства в любой контакт; не более чем, например, при
грубый полевой госпиталь был внезапно оказаться сколочены в
бедная школа деревни, и исковеркали и израненного, привезли
в нее на носилках или на любую грубую ручную тележку или катили тачки,
произвела впечатление на службу, нашли _villageoises_,
лишившись их люди, полные смелых инстинктивная настороженность, не
покосившись на атмосферу ужаса впору попробовать даже тренированные чувства,
транспортная обработка разрушенные остатки человечества с искусством, как extemporised как
само убежище, и у каждого нестандартной зарядки готов к
к тому времени, как машина подъехала, качество французского и
британского сопротивления и сила их духа были подчеркнуты
непрекращающимся грохотом фронта; но тем не менее, когда
слышишь о разнообразии героизма и яркости преданности женщин
во всей зоне боевых действий, которые, по наблюдениям,
непревзойдены, понимаешь, что имеется в виду. Не слишком ли многого мы требуем от
себя, воображая, что это даёт нам возможность оценить такие
прекрасные аспекты восхитительной бессмертной Франции и отношения с
они почти столь же просветляющи для нас, сколь и благотворны для них, может ли
само по себе считаться чем-то вроде призыва, в котором уже заложены семена отклика на нее
великолепная борьба в глазах наших свободных стремлений и либеральных порывов
?

Я должен упомянуть, что один из крупных армейских корпусов, по прибытии
наших первых машин на место происшествия, обратился к ним за всеми услугами, которые они
могли оказать, и что для этого Корпуса они до сих пор были
прикреплен непрерывно, при условии сохранения свободы действий
немедленно отвечать на любое британское приглашение о переносе деятельности.
Такое заверение уже было дано комиссару Британского Красного Креста со стороны мистера Нортона и полковника Барри по прибытии в Булонь, где этот орган сердечно их приветствовал, и откуда, по его просьбе, автомобиль с четырьмя носилками, принадлежащий американцу и управляемый одним из наших добровольцев, в течение двух недель, днём и ночью, работал на линии огня на бельгийской границе.
В остальном мы постоянно наслаждались, в определённых пределах, вплоть до настоящего времени, сотрудничеством с одним из самых
задействованные французские армии. Одна только протяжённость линии фронта, если бы я указал её здесь в километрах, дала бы некоторое представление о чудовищных масштабах боевых действий,
простирающихся практически по всей ширине Франции, и мы работали лишь на части прежнего фронта.
Очень быстро, должен заметить, мы нашли одну из наших самых интересных возможностей. Мистер Нортон и полковник Барри вместе отправились выяснять, что стало с одним из полевых госпиталей, который, как известно, служил в небольшом городке, подвергшемся нападению несколько дней назад, когда во время
Полковник Барри, подвергшийся бомбардировке, спас много жизней. Так же, как наши волонтеры
приехал стал свежий обстрел, и, хотя заверил бегут
жителей, включая мэра, который был, пожалуй, мелочь
со-ответственно, заранее от них, что бы не было раненых, оставшихся
позади-а в самом деле оказались случае--тем не менее мы продвинулись
полное обеспечение. Тогда не было раненых, которых нужно было выносить, но это был наш
первый счастливый шанс унести всех безнадежных и беспомощных женщин
и детей, которых мы могли унести. Это было менее сложным делом,
однако, чем в одном из конкретных воспоминаний полковника Барри,
случай, когда немцы наступали на небольшое место, которое было
ясно, что они возьмут, и когда до него дошли срочные новости о 400 раненых
в нем были те, кого следовало вытащить, если это было в человеческих силах. Их вытащили и
увезли на автомобилях - хотя спасательной группе потребовалось, таким образом, три дня, несмотря на
трудности и опасности, с которыми они столкнулись, чтобы добиться наилучшего разрешения.
Можно себе представить, насколько ценной в таких условиях становится мощь автомобиля
с водителем, хотя на самом деле я считаю, что чем больше
Особая мораль этой истории, как она есть, заключается в том, что
отряду посчастливилось привезти с собой и сохранить в целости четырёх
врачей, чья немедленная помощь на месте и во время транспортировки
спасла очень много жизней. Мораль этой истории, в свою очередь, заключается в том, что идеальным вариантом для общего случая является не столь уж немыслимый доброволец, который должен быть пылким и галантным, а также не слишком озабоченным молодым врачом, у которого есть машина и который умеет ею управлять, прежде всего, чтобы предложить её в качестве своего
crowning attribute. Возможно, я рисую в таких терминах слегка фантастическую
фигуру, но в информации, которая у меня перед глазами, так много
напряжённых предположений, которые в то же время умудряются быть
романтичными, что это просто умножает для надеющегося ума
возможности и радости, которые даёт добрая воля. В то же время, я вынужден добавить, к истории успеха, которую я только что привёл,
примешивается ассоциация с самой мрачной реальностью. Кажется, что последним
словом в ней было то, что в одном из домов маленького городка, охваченного
безумием, жили две французские сестры
милосердия, которые отвечали за старую леди в постели и с кем, с
объектом их заботы, были приложены все усилия напрасны удалить. Они
категорически отвергли любое подобное вмешательство в судьбу, уготованную Богом.
им было назначено встретиться как монахиням - если на то была Его воля сделать их мученицами.
Занавес падает на то, что с ними стало, но они тоже иллюстрируют в
их путь диапазон мощности француженка противостоять ситуации.

Я должен отметить еще одну форму высокой полезности для нашего Корпуса
наконец, упомянуть о его возможностях отслеживать местонахождение и
восстановление личности погибших, английский мертвых, названная так в те
грим списков, представляемых им органами военного управления, их
общение с людьми в заданном районе, где велись боевые действия
позволяет им часто благословенно, чтобы очистить. Их повсеместность, их
повсеместность поддерживает их связь с людьми, свидетелями того, что происходит
на охваченной боями территории, когда после того, как шторм прошел дальше, некоторые из
безжизненные обрывки собраны в кучу. Разысканные и допрошенные старые жители деревни
дают показания и дают подсказку, благодаря которой местонахождение
отправление на тонкую землю последнего смертного этого, того или иного
другого из безвестно павших становится своего рода ироничным облегчением для
тех, кто ждет в напряжении. Эта неопределенность придавала себе
недели судьба, в частности, многих людей заинтересованных в
уже тогда исторические отступления союзников из Монс--земля
значительно в руках немцев, но и постепенно добраться
и куда, как быстро, как он становится так, полковник Барри толкает на это
в поиске информации. Сурово трогательны такие нотки общего
индикация, информация от Кюре, деревенский плотник,
могильщиком место, человек по имени такой-то и джентльмен по имени
что-то еще, как до погребения сорок пять мертвых английского языка в
общественные кладбища такого-то небольшой населенный пункт, так как для погребения
еще где-то англичанина считается офицер, на
сотни английских удивлен, в такой-то церкви и убил всех, кроме сорок,
и похоронили, так как далеко не всегда их состояние для своих сородичей, без
удаление их диски идентификации. Среди таких похожих данных мы перемещаемся
когда не среди тех, кто подвергается более непосредственному насилию, и все они оказываются на пути.
с ними обращаются едва ли менее бережно. Смешанный с подобными сведениями
наталкиваешься на другие свидетельства, на которые, как мы надеемся, обращено такое же внимание
- свидетельства о жестокостях, совершенных против гражданского населения
, которые я не могу здесь конкретизировать. Любая форма помощи и расследования
, конечно, происходят в условиях определенной опасности, благодаря
риску попадания шальных пуль и снарядов, нередко встречающихся при движении автомобилей.
действовать так, как они не избегают делать и не стремятся расточительно делать, в
близость к линиям. Более того, отмечается, что немцы придерживаются
мнения, что знаки Красного Креста с указанием на
опасный груз, который они перевозят, при любых обстоятельствах являются хорошим знаком для
их выстрелы; взгляд, характерный для их воинственной системы в целом,
но не более сдерживающий для министров противника в этой связи
, чем в любой другой, когда под вопросом достойный конец.

Я, несомненно, сказал достаточно, однако, в иллюстрации интерес
прикрепляя ко всему этому, служба в которой не одна из сил
социальная энергия и преданность, а не одно из истинных социальных качеств,
сочувствие, изобретательность, такт и вкус, не вступают в игру. Такое
их осуществление, когда используются все случайные возможности
в своих интересах, представляет для всех нас, кто, к счастью, не вовлечен в
огромную разрушительную работу, игру не просто в возмещение ущерба или
утешительная, но положительно продуктивная и созидательная добродетель, в которой
присутствует особая честь. Мы, американцы, настолько нейтральны, насколько это возможно,
когда любая склонность к любым действиям любого рода, которая
утверждает жизнь и свежо и изобретательно иллюстрирует ее, вместо того чтобы
подавлять и подрывать ее, обеспокоен. Велик шанс, в
факт, для экспонирования в качестве нашей полностью эластичный, наши в высшей степени
характерно, социальных способностей. Мы не можем сделать это дешево, на самом деле, ничуть.
более того, найден противоположный курс, при всей бессмысленности
предположения, недорогой и готовый. Поэтому я призываю всех
тех, до кого может дойти это уведомление, понять, поскольку в этом отношении они
легко поймут, это то, что расходы нашего просвещенного предприятия должны
быть постоянно встречаемым, и что, если у него есть уверенность в такой поддержке, он
может продолжать со всей бдительной гордостью и жалостью, которых нужно желать. Я
уверены, что только критика членов Корпуса сделать это
что они хотят больше друзей придет и поддерживает его
лично или материально ... или, лучше всего, конечно, оба. В
момент, когда я пишу, я узнаю этот призыв был встречен в меру
Мистер Нортон в течение двух-трех дней арендует пять новых автомобилей.
их владельцы будут обслуживать их - и все это, как я слышал, с восторгом,
«Превосходные университетские преподаватели». Поскольку волонтёры, как правило, хорошо владеют французским языком и готовы оставаться на службе в течение разумного срока, я предполагаю, что к достоинствам этих джентльменов относятся и эти выдающиеся качества. Большинство сотрудников, всего тридцать четыре человека (по крайней мере, до недавнего времени их было именно столько), были рады оплачивать свои расходы на проживание, но считается само собой разумеющимся, что в тех случаях, когда люди не могут покрывать эти расходы постоянно, подписчики Фонда не будут возражать против этого.
чтобы найти какого-нибудь ценного человека, готового работать за еду и кров. Такие расходы составляют в среднем 1 доллар 75 центов в день. Расходы на бензин и шины оплачиваются французским правительством или Британским Красным Крестом, так что владелец автомобиля оплачивает только содержание своего шофёра, если он его привозит, или необходимый ремонт. Мистер Элиот Нортон,
проживающий на Ректор-стрит, 2, Нью-Йорк, является нашим получателем пожертвований с вашей стороны
из the sea, мистер Джордж Ф. Рид, достопочтенный. Treas., забота о господах Браунах,
Shipley & Co., 123 Pall Mall, Южная Каролина, любезно выполняет эту функцию в
Лондоне, и я искренне ваш,

ГЕНРИ ДЖЕЙМС.

ЛОНДОН, 25 ноября 1914 г.




ФРАНЦИЯ


Я думаю, что если в мире есть общая почва, на которой можно было бы обратиться с призывом
, то в цивилизованном кругу, с чувством собственного достоинства
произнесенная только для того, чтобы сразу и без необходимости настаивать на определенном
высшем признании и отклике, идея о том, что Франция и французы
значат для образованного духа человека, была бы тем, что можно назвать. Это было бы
причиной, которая быстрее всего объединила бы нас в акте радостного разума,
объединила бы нас с наименьшей потребностью в том, чтобы кто-то задавался вопросом, почему. Мы должны
мы понимаем и отвечаем друг другу просто благодаря магии упоминания,
соприкосновения двух или трёх слов, и это пропорционально тому, насколько мы чувствуем себя социальными и коммуникабельными существами — вплоть до того, что нам становится стыдно за любое предположение о том, что мы не понимаем друг друга, что мы в какой-то степени ждём, когда нас подтолкнут или поторопят. Случай с Францией,
как можно было бы утверждать, когда речь идёт о проницательном общественном сознании,
приведённом в движение, можно назвать исключительным — если только мы не
склонны преуменьшать. Мы все, безусловно, чувствуем, что
прекрасная связь двумя общими способами; один из них заключается в том, что
пружина, нажатая с таким приятным эффектом, поднимает чувство одной своей
вибрацией в легчайший и яркий воздух, в котором, принимая наш мир
в целом, дышать и
двигаться - это проявление нашего более тонкого интереса к вещам; а с другой стороны, просто наличие нашего интеллекта, нашего
опыта в его самом свободном и смелом проявлении, воспринимаемого как должное, является комплиментом
для нас, как не чисто инстинктивных людей, которых нам было бы не хватать, если бы они
не были выплачены, скорее в той степени, в какой мы сочли бы это упущение оскорблением.

Таково, как я уже сказал, наше непринужденное отношение к звуку повышенного голоса,
пусть даже намекающего и небрежного, от имени этой великой национальной
и социальное присутствие, которое всегда наиболее противоположно, наиболее осмысленно,
наиболее навязчиво, как я, конечно, могу выразиться, и, прежде всего, наиболее ослепительно,
соседствовал и предостерегал нас здесь: таким образом, чтобы действительно
вдохнуть жизнь, постоянно преодолевая промежуток времени
сужающийся, часть нашего образования в отличие от нашей удачи. Наша
удача во всем нашем прошлом была огромной, величайшая удача в целом,
несомненно, что любой расы еще не было; но оно никогда не было осознанным
реакция или собранные плоды, а кто-то может сказать; оно просто
единственное Фелисити положения и темперамента, и это счастье есть
сделанный нами наблюдать и воспринимать и отражать гораздо меньше, чем это сделали США
непосредственно акт и отчет о прибылях и наслаждайтесь: наслаждайтесь, конечно, посещающих
невероятно, чтобы все бизнес-участвует в наше положение. Следовательно, поскольку у нас
были реакции, они не возникли, хотя и были
вообще усилены, из-за необычайной удачи нашего государства.
Если, конечно, я не могу сказать, что то, от чего они _have_ произошли в значительной степени
, было в точности частью нашего общего чуда - благо
само по себе везение, что с нами соседствует местный гений, столь непохожий
из наших собственных, которые наводят на мысль о чудесных и привязывающих сравнениях, поскольку
постоянно напоминают нам о различиях и контрастах и в то же время
все это время помогают нам заглядывать в них и сквозь них.

Судя по всему, мы не были назначены судьбой на самые
проницательные должности, какие только можно себе представить; так что иметь более
против нас и в пределах досягаемости предложения, как мы сейчас говорим, которое
могло бы становиться все более и более ярким, все более и более привлекательным и
вдохновляющим, по мере роста нашей критики и любопытства, или,
другими словами, о способности просто обращать внимание, обращать внимание
иначе, чем либо очень быстро оставаясь дома, либо спрашивая
Антиподы, почти исключительно Антиподы - чем это практически было?
для нас это было, как не одним из самых избранных этапов нашей удачи, о которых говорилось выше,
одним из самых достойных оценки наших удач? несомненно, тот самый,
что наше несходство темпераментов и вкусов было бы самым
противоречивым и самым правильным предписанием с того момента, как мы
не должны были просто тушиться в собственном соку! Если преимущество, которое я так
характеризую, должно было быть по-своему полностью положительным, то в нем не было
однако в нем не было ничего, что могло бы нанести реальный вред тому ужасному
добродушию, которое иногда кажется мне нашим самым эффективным
вклад в историю человечества. Видение во Франции, во всяком случае, так
близко и так ясно благоприятного часа, чтобы счастливо росли
иллюстративный для нас, каким ничто другое в подобном отношении к нам не могло бы стать
. У других семей есть способ, при хорошей возможности,
заинтересовать нас больше, чем наша собственная, и вот состоялось это грандиозное знакомство
чрезвычайно важное для нас и в то же время не раздражающее нас
единственным заявлением о двоюродном брате или единственной вольностью, допущенной по любому такому поводу
. Любые допущенные вольности были, я думаю, скорее вольностями с нашей стороны
мы всегда были в изобилии довольно свободны и, возможно, слегка
грубы и в целом довольно поверхностны в передвижении за пределы нашего острова
круг и всё, что лежало на нашем пути. Франция лежала на нашем пути, на нашем пути почти ко всему, что могло манить нас из нашей
базы, — и в мире было очень мало вещей или мест на земном шаре, которые не манили бы нас так же сильно.

Всё это, как вы видите, лишь способ донести до вас мою мысль о том, что её имя
значит для нас больше, чем что-либо в этом мире, кроме нас самих. Только в
настоящее время оно значит гораздо больше, почти невыразимо больше, чем раньше
когда-либо делал это в прошлом, и я не могу не пригласить вас почувствовать вместе со мной,
на несколько мгновений, в чем состоит реальная сила этой ассоциации, к которой
мы сейчас трепещем, и почему это так трогает нас. Мы наслаждаемся щедростью
эмоции _beca_ они щедры, потому что щедрость благородна
страсть и жар, потому что мы наполняемся ими до тех пор, пока не достигнем цели.
обычный темп пешехода - и это как раз пропорционально тому, как отпадут все вопросы и
сомнения по этому поводу. Но веские причины никогда не портят большого сочувствия.
а увидеть вдохновляющий объект при ярком освещении никогда
сделал любой такой оттенок менее вдохновляющим. Поэтому, в эти дни, когда
наш великий сосед, союзник перед нами красоту, которая является трагической,
трагично потому, что угрожают и overdarkened, самое близкое
понимание что это такое, что является тем самым опасность для себя и
для мира делает изображение светить с максимальной яркостью в
же время, что облако над его еще более черным. Когда я с такой нежностью озвучиваю
глубину моей собственной привязанности, я оцениваю то же самое для
всех нас и чувствую радостное признание, которое я получаю, выражая это таким образом
вы, для нашего полного освещения, что то, что происходит во Франции случается
все это часть нас самих, которой мы очень гордимся, и очень тонко
рекомендуется, чтобы расширять и развивать и освятить.

Другими словами, наш героический друг подводит для нас итог и всегда подводил его.
подводит итог, как жизни разума, так и жизни чувств, взятых
вместе, с самой неудержимой свободой любого из них - и, после этого
модным образом, позитивно живет для нас, продолжает переживать за нас; делает
это при нашем молчаливом и в настоящее время совершенно недоброжелательном отношении к ней
быть сформированным, наделенным и постоянно подталкиваемым к таким действиям со всех сторон
это просто очень много причин для того, чтобы мы стояли особняком
в стороне, в своего рода благоговейной интеллектуальной тишине или социальной
напряженное ожидание, наблюдение, восхищение и благодарность ей. Она является единственным и
один в том, что она берет на себя заботу о тех интересов человека
что самое утилизировать его, чтобы дружить с собой, пронизывают все его
возможности и попробовать на вкус все его способности, и в результате найти
и, чтобы сделать Землю более дружелюбным, более простой, и особенно более
различные места пребывания; и самое важное — это дружелюбие и
авторитет, тесно связанные между собой, благодаря которым она
заставила нас всех довериться ей в этом вопросе. Есть вещи, в которых каждый народ, конечно, больше всего доверяет самому себе, больше всего чувствует свой собственный гений и свою собственную стойкость — как мы здесь и все вокруг нас, зная и соблюдая это сейчас, как никогда раньше. Но я искренне считаю, что в мире никогда не было ничего подобного тому, как Франция была доверена
собирайте самые редкие, прекрасные и сладкие плоды из нашего столь необычайно
и столь безжалостно возделанного сада жизни. Она возделывала сады там, где
почва человечества была наиболее благодарной и обращена, так сказать,
наиболее к солнцу, и там, на высоте, но мягкой и удачливой
в центре внимания она вырастила драгоценное, интимное, питающее, завершающее.
вещи, которые она неистощимо разбросала по всему миру. И если у нас все
поэтому принимать их от нее, так как ожидается их от нее, как наше право, на
момент, который она бы, казалось, положительно не переданного в залог
чтобы помочь нам обрести счастье, если бы она разочаровала нас, это произошло
из-за того, что она произвела на нас впечатление гения, как ни одна нация
со времен греков обращалась с наблюдающим миром, и из-за нашего
чувствовать гениальность с такой интенсивностью - безошибочно.

Как я уже сказал, все это привело к тому, что мы никогда раньше не знали
в остальном агента, столь прекрасно организованного изнутри для выполнения
миссии, и что такая организация в свободной игре сделала нас действительно
хочу никогда и пальцем не пошевелить, чтобы разрушить это очарование. Мы ловим на каждом шагу
о нашем нынешнем затянувшемся кризисе действительно есть это зловещее название:
нам в неизмеримых масштабах показано, что наш Враг организован,
организован, возможно, для того, чтобы связать нас заклинанием, если уж на то пошло
_ это могло бы_ держать нас пассивными. Термин был в некотором смысле скомпрометирован и вульгаризирован благодаря этой
ассоциации: я говорю "вульгаризирован", потому что любая
история организации извне и с целью преднамеренной агрессии и
навязывание себя, каким бы сложным оно ни было, выглядит просто
механическим и ощетинившимся по сравнению с состоянием естественного существования
и функционально обеспеченный и назначенный. Это последнее является единственным справедливым.
отчет о полном и совершенном случае, который продемонстрировала нам Франция, и
от которого цивилизация зависела в течение половины своих гарантий. Что ж, теперь перед нами
это безграничное расширение дела, которое, как и прежде,
всегда знало, что значит видеть, как замечательный характер, о котором я говорю, простирается
сквозь его разнообразие и продолжает сиять другим и еще одним
свет, поэтому в эти дни мы помогаем в том, что мы действительно можем назвать высшим.
свидетельство его несравненного дара яркой демонстрации. Это отнимает у нас
великий Союзник и ее единственный, способный к концентрации, к
размышлению, к разумному, вдохновенному приближению жизни к концу
почти задушенный жертвой, каким она когда-либо была по большей части.
великолепно расточительное распространение и коммуникация; и дать нам представление
о ее природе и ее уме, в котором, раскрывая почти все преимущества,
каждое искусство и каждую привлекательность, которыми мы ее обычно знали, она
обретает энергию, формы коллективной искренности, молчаливого красноречия и
избранный пример, который является свежим откровением - и поэтому истекает кровью при каждом
Поры, никогда за всю свою историю не бывшие такими чистыми, как сейчас, заставляют нас почувствовать, что мы, возможно, никогда прежде не ощущали так сильно нашу неисчислимую, бессмертную Францию.




ДОЛГИЕ ГОДЫ


Из далёкого прошлого ко мне возвращается впечатление о солдате-гражданине, одновременно в его коллективной группе и в его ослабленном, более или менее измождённом состоянии, которое долгие годы служило мне самым близким представлением о нём, какое только могла дать мне моя жизнь. Это действительно было ограниченное мероприятие, я понимаю это, когда пытаюсь
вспомнить его, но я упоминаю о нём, потому что в конце концов я обнаружил
что я держал это в резерве, оставил это таиться глубоко в моем восприятии вещей
, каким бы застенчивым и тусклым, каким бы смутным даже оно ни было, как термин
сравнение, проблеск чего-то, из-за потери чего я должен был бы стать
беднее; такое остаточное владение духом, в целом, как
нужна была только темнота, чтобы немного сомкнуться вокруг него снаружи, чтобы
излучать смутный фосфоресцирующий свет. Это было рано, должно быть, так и было
было очень рано в нашей гражданской войне; и все же не так рано, но так много
число тех, кто откликнулся на первый призыв президента Линкольна к
у армии было время отсидеть свой короткий срок (первый срок был тогда таким
коротким, как и первый номер) и снова появиться в
лагере, одном из лагерей их маленького штата Новая Англия, под тем, что казалось
для меня в этот час, в этот великолепный осенний полдень, самый плотный
покров героической истории. Если я говорю, создается впечатление, запуталась я
конечно оправдаться, что отпечаток моей неспособности быть ясно
момент, на сколько они были в целом хуже для износа-с
они не могут быть выставлены для меня, через их населенный пункт береговой
из палаток и самодельных лачуг, в чём-то похожих на больничные палаты.
Тем не менее, я дорожу этой богатой неоднозначностью и всегда дорожил ею,
просто ради общей ноты, которую я уловил, и которая больше всего
сохранила воспоминания. Я унёс с собой впечатление, которое не только
никогда не угасало, но и оказалось способным к необычайному
дальнейшему обогащению. Я не могу утверждать, что в конце лета 1861 года он опирался на более конкретные источники, или сказать, почему мои вернувшиеся на родину воины были, если не совсем, то
определённо, они были поражены, поэтому в основном либо лежали в очевидной беспомощности, либо
двигались в явной вялости: мне достаточно того, что я всегда считал, что они почти всегда выражали себя в минорной тональности, и что это было причиной их интереса. То, что я называю нотой, является, таким образом, наиболее характерным и наиболее вдохновляющим — я имею в виду, вдохновляющим для рассмотрения достойной восхищения искренности, которую мы таким образом застаём в действии: нота совершенно бездонной мягкости, образцового гения приспособления, которая формирует
альтернативный аспект, пассивный, в отличие от активных, от
воин, чей бизнес в первую очередь солидно для
щетина. Я, конечно, признаю, что этот аспект возник на фоне
ужасов, которые германские державы творили в течение
лет, до двенадцати месяцев назад, замышляя напустить на мир с помощью таких ужасающих механизмов
и такие силы, о которых человечество никогда раньше и не мечтало; но именно в этом и заключается
живой интерес к факту, открывшемуся нам сейчас в масштабах, сравнимых с
которыми, и хотя, действительно, за исключением одного ограничения, вся
предыдущая иллюстрация истории бледнеет. Даже если я поймаю но в
обобщая размытие, что выставка первые американские сборы в качестве
мера опыт печатью и боронуют них, оскорбленные в своих лучших чувствах
крепления отметить, что я ссылаюсь на то, что я помню, так что если я
не бойся, ибо соединение, появится сравнить легким
вещи с настолько сильнее, уменьшается тень с
далеко разносится вещества, я должен говорить о моем маленьком старом клочке правду,
с треском скромными по сравнению с огромными доказательства даже потом
было собрано, но в отношении последнего случая мне не пришло в голову, что
он содержал в себе возможности развития, над которыми я, должно быть,
томился почти всю жизнь, чтобы увенчать его.

За долгое время у меня была возможность увидеть
солдата в мирное время, который ходит взад-вперёд, профессиональным взглядом
осматривая горизонт, но не выловленного из кровавой мешанины и не
лежащего, чтобы отдышаться, как мы видим его среди союзников, почти на
самом берегу, в пределах слышимости и видимости его стихии. Эффект от многих
истекший годы, то время в Англии и Франции и Италии, действительно
на работе его коллективное присутствие так близко и знакомо в любой
человеческие сцены, претендуя на полный иллюстрация наши самые целом
утверждены условия, признаюсь, я скучала по нему, а
distressfully от картины чего предложил мне во время серии
месяцы, проведенные не так давно в нескольких американских городах после многих лет
отключение. Я едва ли могу сказать, почему я скучал по нему скорее с грустью, чем с радостью
- Я мог бы так легко представить чью-то радость в его отсутствие;
но несомненно то, что мое почти возмущенное осознание того, что мы
практически обходимся без него в американских условиях, было откровением
о том, в какой степени его великолепная визуализация, его великолепное напоминание и
усиливающая функция укоренены в европейской основе. Я почувствовал, как его
небытие на американском положительно производить пустота, которая ничего не
еще, как живительные заменить, поспешил вперед, чтобы заполнить; это
на самом деле со многими из другой пустоты, больше всего болели, который
оставил привыкли глаза, чтобы обдумывать, как за что-то грызть в
состояние нужды. Я думаю, мы никогда не узнаем, как много эти недостающие элементы
могут предложить избалованному разуму, пока не почувствуем, что они живут в
обществе, из которого были исключены. В этих
случаях они объединяются с некоторыми другими, похожими на них
выражениями, примерами социальной жизни, протекающей как
безмятежный, возможно, слишком безмятежный процесс простого
невежества, чтобы вызвать у наблюдателя, любящего всё это,
удивление по поводу того, что должно поразить, для проекции
готового мира, осознание того, что их там нет
нанести удар. Однако, поскольку я полностью соглашаюсь с гипотезой наблюдателя, который все еще
любит и все же отмечает исчезновение фиолетового пятна милитаризма, но
с безоблачной радостью, я ограничиваюсь чисто личным замечанием о том, что
фантазия конкретного задумчивого аналитика могла бы так сильно пострадать
от смутного ощущения лишений, чего-то вроде несезонной
наблюдательной диеты, а затем, скорее к его облегчению, обнаружить тайну
прояснилось. И строгая уместность недоумения, на которое я бросаю взгляд,
более того, становится сомнительной, далее, по причине того, что у меня есть, с
вспышка ужасов, в которых мы на самом деле погрязли, застигнута
я сам смотрю на демонстрацию милитаризма на общей британской сцене
не намного с меньшим сожалением, чем я мог вспомнить, когда смотрел, немного
раньше, при полном американском дефиците. Что, в конце концов, доказывает, что
строгость дела началась с того, что бросила вызов самой большой роскоши
мысли; так что присутствие военных на картине просто
умеренный островной масштаб поражал тем, что "обеспечивал" угрожаемый порядок, но в
жалкой и патетической степени.

Однако степень должна была изменяться быстрыми тенями, точно так же, как у человека
понимание перемен росло и усиливалось вместе с ними; и так получилось, что
чтобы сократить описание наших шагов и стадий, мы оставили
неизмеримо позади вопрос о том, что могло бы или что должно
были. То принадлежали, с тем, что попутал или позабавило способов
глядя на него, чтобы пропасть из наших прошлых заблуждений, коллективное состояние
ум, в котором она была, без преувеличения можно некоторые софисты в
утверждают, что до сих пор из-за отсутствия достаточного количества солдат, у нас было больше, чем мы
были, вероятно, знает любой добропорядочный открытого конкурса. Это было в самом
меньше всего недель, когда мы заменяли затуманивающее сознание на самое
великолепно либеральное, и, пройдя через все первые фазы
тревоги и неизвестности, обнаружили немалую долю нашего понимания сути дела
насладитесь почти роскошным изучением наших многочисленных защитников
после то, как я это называю, или в свете этого знакомства
с их продукция в высшей степени испытанных который я начал с
кстати. Мы были по уши увязли в этих отношениях, прежде чем смогли
развернуться, и теперь можно представить, к чему привел более чем годовой опыт в этой области
в плане вклада и обогащения. Я мог бы
почувствовать, что мое заметное обобщение, основное впечатление от больницы,
погружает случай в слишком сильный или слишком глупый синтез, если бы не
чтобы обратиться к моей памяти, воспоминанию о бесчисленных ассоциативных
Контакты — это видеть, как почти абсурдно подчёркивается мой квази-парадокс. Точно так же для наблюдающего разума представляет особый интерес почувствовать, как счастливая истина упорно сопротивляется любому уточняющему намёку, — поскольку я настолько поражён очарованием, как я могу это назвать, тона и характера человека действия, существа, призванного продвигаться вперёд, взрываться и разрушать, и тщательно проинструктированного о том, как это делать, доведённого до беспомощности в бесчисленных ситуациях, которые сейчас нас окружают. Это ни в малейшей степени не портит моего впечатления
что его милая рассудительность, представляющая противоположный конец его
чудесной шкалы, вероятно, является самой старой трогательной историей
в мире; на самом деле, я далек от того, чтобы претендовать на малейшую оригинальность для
привлекательный внешний вид, каким он стал казаться мне в последнее время со стольких сторон,
Я нахожу, что это предложение об огромных сообществах, сообществах терпения и
спокойствия, принятия и подчинения, доведенных до последней точки, является
именно тем, что делает все шоу наиболее ярким.

"Замечательно, что от востока до запада они все должны быть такими", - сказал один из них.
говорит себе при наличии определенной последовательности, определенного позитива
монотонности аспектов; "замечательно, что если радость битвы (для классического термина
, несмотря на новые ужасы, кажется, все еще сохраняет свою старую
смысл,) имеет, таким образом, подтвержденную высоту, оживляющую эти формы, то
отключение духа должно быть настолько быстрым и полным, должно передать
существо как самый легкий ход к последним усовершенствованиям
приспособления. Разъединение плоти, физических функций в
какой бы ни была пораженная область, _это_ вполне может быть неизмеримо; но как
интересно, если тщетность такой похвалы не слишком позорит
предмет, изысканная аномалия интимной перестройки
действительно более воспаленная и раздраженная часть, или, другими словами, часть
воображения, захваченного, преследуемого видения, к жизни в ее лучшем проявлении
невинной и наиболее упорядоченной!" До этого момента неизменная мысль о
материя, которая еще, хотя и является лишь размышлением без заключения,
становится той самой атмосферой, в которой рассеивается любящее внимание. Что касается
коммерции приемлемого, условно полезного рода, то, похоже,
ибо ключ к успеху тогда, среди жертв, именно на этой почве
опасения были умиротворены и почти, так сказать, опошлены. В
присоединение вещь, таким образом, становится общением с воображением
в частности больной темой, сам индивид, в меру
в которой этот интерес несет нас и несет нас; что имя
жизнь его духа была для покрытия, со значительным стрейч, все
землю. Более того, под названием я далек от того, чтобы иметь в виду что-либо еще.
сам факультет, который по большей части остается
значительно сокращённая или инертная сила, сила, которая на самом деле часто настолько неразвита, что вообще не поддаётся измерению, так что перед лицом того счастливого факта, что общение по-прежнему возможно, приходится прибегать к какому-то другому описательному признаку. Этот признак, однако, к счастью, проявляется с необычайной быстротой и с совершенством надевает на свою невинную голову шапку, по сути, самую корону, должности, которую мы можем оценить только как предопределённую природой. Мы
после этого набрали максимальное количество баллов за вывод, я
подумайте, чувствуя, что независимо от того, добродушен британский воин или нет
у него широкий диапазон фантазии, его воображение, каким бы оно ни было,
по крайней мере, настолько добродушно, что показывает абсолютно все, к чему оно прикасается,
все без исключения, даже худшие козни врага,
в этом цвете. Разнообразие выставок в мире
который сейчас фактически разделен на больницы и подготовку испытуемых
соответственно, я полагаю, что их следует искать вдали от
вопрос о физическом терпении, об общем согласии на страдания
и увечью, а, вместо этого, в этой связи рода
ум и мысль, такое моральное отношение, которое рождается из
- то иных отношений страдальца; я думала, что они разные
из страны в страну, из класса в класс, и как их
полное национальном, так и косвенных играть.

Суть этих замечаний заключалась бы в том, что, если бы я мог изложить их в пределах своей компетенции
все частные применения, естественно ожидающие их, заключаются в том, что они
претендуют на то, чтобы относиться здесь только к британскому рядовому - обобщение
о своих офицеров взял бы нас так далеко и так много
увеличить наше мнение. Высокий уровень красоты и скромности этих людей,
в пораженном состоянии, заставляет их воздействовать на меня, я откровенно признаюсь, как на
вероятно, самый расцвет человеческой расы. Чье-то опасение по поводу
"Томми" - и я даже не знаю, что больше не нравится в вольности, которую этот способ
обращения с ним допускает, или склоняться к тому, чтобы сохранить его для
нежность, действительно скрытая в нем, сама по себе является темой для изящных заметок,
но таким образом она привела меня только к дверям бескрайней больницы
палаты, в которых эти долгие месяцы, я видел сменяющие друг друга и так
странно тихо под покровом Своим присутствием приливы и отливы, и она остается со мной
там до неисчислимой Виста. Перспектива простирается далеко, в
его мягкий Заказа, после моды для бурения тоннелей в очень
характер людей, и так продолжается уже никогда-никогда не прибывающим или
выходит, что, ни на что в природе вокзала, перекресток
или автовокзала. Таким образом, она тянется сквозь бесконечность общего
личная жизнь, но на всем своем пути насажденная и окаймленная
густо растущий цветок отдельной иллюстрации, этот иногда
достаточно яркий, а иногда трогательно бледный. Великий самом деле, на мой теперь
так что осознанное видение, является то, что он undiscourageably продолжается и что
непрестанное повторение его свидетельствующих о частностях, кажется, никогда ни в
исчерпать его смысл или, чтобы удовлетворить эту смотрящего. Его смысл, действительно,
если я могу до сих пор упрощать, почти всегда один и тот же, что и у вышеупомянутого
веселого фатализма, состояния морального гостеприимства к
практики фортуны, какими бы возмутительными они ни были, временами могут быть довольно
почувствовал, как обеспечение занятности, предоставляя новый и тем самым освежающий
поверните личной ситуации, для наиболее заинтересованной стороной. Это
правда, что может быть иногда переехал в чудо, которое является наиболее
заинтересованного лица, пострадавшего субъекта в его сочтены кровать или
дружелюбный, unsated дознавателем, который пытался предплечья себя от
такую меру в критике жизни' как и следовало ожидать
перерыв на него с дивана, и кто еще, тыс.
поводы для него были, все вокруг него, неизбежно пренебречь, находит
это гениальное положение вполне оставалось у него на руках. Он вполне может спросить
себя, что ему делать с людьми, которые так последовательно и так
комфортно довольствуются _бытием_ - будучи по большей части
неосознанно и инстинктивно достойными восхищения, - что от них ничего не остается
из них для размышления в отличие от их собственной практики; но
единственный ответ, который приходит, - это воспроизведение записки. Он может, в
интересах признательности, провести эксперимент и одолжить им какой-нибудь обрывок
жалобы или проклятия, чтобы они встретились с ним на подобающем
почва, почва для поощрения его собственного импульса к участию.
В этом случае они представляются в образе тех несчастных, очень бедных, жертв пожара или кораблекрушения, которым нужно одолжить что-нибудь из одежды, прежде чем они смогут прийти и поблагодарить вас за помощь. Однако обитателям длинных коридоров нет дела до
каких-либо приписываемых или производных чувств или причин; они
чувствуют по-своему, они чувствуют очень сильно, они вовсе не
скрывают от вас, что видеть то, что видели они, — значит видеть
ужасные и
чудовищно - но нет никакой оценки, за которую они стремились бы быть в долгу перед вами.
и ничего меньшего они от вас не требуют, чем показать им.
что подобные видения, должно быть, отравили их мир. Их мир не в
по крайней мере, отравленные, они перенимали их опыт в процессе
скудные вообще следует отличать от их здорово избавился от
это.

Таким образом, для вас становится очевидным, что они полностью состоят из их применения.
добродетель, которая не сопровождается какой-либо тратой сознания.
Добродетель может показаться вам, что она была и остается большей в
В некоторых примерах это проявляется сильнее, чем в других, но в целом это почти не отличается от высшей степени дружелюбия. Как могут
такие дружелюбные существа, позволите себе смутно удивиться вы,
хотя бы на пять минут поддаться стрессу от кровавой бойни? И как может
стрессовая ситуация от кровавой бойни, убийственный порыв на пике
своего развития, так мало исказить нравственную природу? В конце концов, спустя много месяцев, я так и не смог ничего обнаружить. Так что, возможно, самым успокаивающим и освежающим эффектом общения с этими
друзья больнице через почти полноценный отдых от облицовки
обобщения, к которому он обращается с тобой. Возможно, кто-то даже хотел бы в качестве
стимула к разговору больше обобщений; но этого и так достаточно.
в мире и так не так много получается
с этой точки зрения, особая совершенная достаточность
экстраординарного принципа, каким бы он ни был, который делает практический ответ
настолько превосходит любой вопрос или любой аргумент, что кажется справедливым
действовали, руководствуясь хроническим инстинктивным ожиданием, привычкой свободно
бросая свой личный вес в любое очевидное отверстие. Личный вес в его различных формах и степенях — это то, что лежит там, с головой на подушке, и с какими бы то ни было мудреными повязками там или где-либо ещё, и это становится интересным само по себе, и, я думаю, ровно настолько, насколько у него была вся его история после этого. Вся его история — это история конкретного применения, которое привело его к тому состоянию, в котором вы его застаёте, и это поток, вокруг которого вам нужно немного надавить, чтобы он потекла свободно. Тогда, во многих случаях, это действительно происходит,
Конечно, настолько ясно, насколько можно было бы пожелать, и с учётом того, что это всегда так или иначе связано с английской историей и по-новому иллюстрирует английский способ делать вещи и относиться к ним, чувствовать и называть их. Приведённый отрывок, скорее всего, будет наименее красочным, если лежащий на полу историк, как я могу его назвать, — англичанин из англичан; он будет более содержательным, хотя, возможно, и не таким важным, если он шотландец из шотландцев, и наиболее содержательным, если он ирландец из ирландцев; но в свете расы и за исключением неизбежных различий нет абсолютно никакой разницы.
от индивидуума к индивидууму, о действительно постоянном и драгоценном
вопросе, подтвержденном обладании со стороны жертвователя бесплатным
свободным, недисциплинированным количеством существа для внесения вклада.

Это осязаемый и весомый, восхитительно ощутимый остаток,
относительно которого, если меня спросят, как именно я выщипываю
цветок дружелюбия из зарослей индивидуализма, столь ощетинившегося
боюсь, я могу только сказать, что акценты, казалось бы, по
милости случая совпали в том самом смысле, который позволяет нам
чтобы отделить розу с наименьшим количеством царапин. Роза активного добра
природа, несводимая, неизлечимая, или, другими словами, все иррефлексивное,
_тат_ - это разновидность, до которой доходит индивидуалистическая традиция
и спускаться по этим островам, чтобы носить на своей пышной груди - даже это может быть
со значительным эффектом монотонности. Вот оно, такое, какое оно есть, и
возможно, самое простое резюме чьей-то плохой практики ухода за больными - это
признаться, что больше всего на свете ты зарывался в это носом. Там
висит над бедным практикующим тот факт, что, я исповедую, аромат не
несомненно, смешанный или, по меньшей мере, мистический, но настолько непредвзятый
полезный, что что я могу произнести с какой-либо совестью, кроме как
сладкий? Таков грубый, если не сказать сглаженный, отчет об этом.;
который, конечно, охватывает, спешу добавить, постоянную смену впечатлений.
в счастливых пределах. Разве я, представляя этих
ожидающих признания, не обнаружил себя прежде всего, в начале
осени, в присутствии первых выровненных рядов израненных
Бельгийцы? - красноречие которых всего лишь безмолвное выражение их состояния,
и, таким образом, их дело остается для меня незабываемым видением навсегда
и это, даже если я не могу здесь расширить свой масштаб, чтобы сделать их,
Какими бы фламандцами Фландрии они ни были, вписывается в мои замечания с
Английский из английских и шотландский из шотландских. Если других свидетелей
возможно, здесь приживаются они решительно прийти в ближайший, там
были моменты при которых одна может почти приняли их просто за
Англичане сравнительно морили голодом и спорта, чтобы компенсировать то, что, на прямее и условия homelier с другими чувствами и желаниями. Но
их эффект, благодаря тому, что они так хорошо вписывались во все, что делал для них их зрелый и округлый темперамент, заключался в том, чтобы сделать их
Английский артисты, и их преемники в долгосрочной подопечных особенно,
кажется, все гораздо сложнее-кроме того, что делает, что случилось
для себя, если на то пошло, множество возмущение за все
мысли и жалость. Их судьба особым образом врезалась в их дух
через их плоть, как будто у них была необычная толщина
это, так сказать, - которая до того времени защищала, а теперь... но
более незащищенные и коллективно попавшие в ловушку; так что опустошенная
и разграбленная семейность, которую в них ощущали, и которая была главным образом тем, чему они должны были противостоять, сделала условия их изгнания и их страдания невыносимыми, расширение возможного и ужасного. Но все это видение само по себе является
отдельной главой, суть которой, возможно, в том, что это была
привилегия этого спокойного и стойкого народа показать миру новый
оттенок и меру трагического и ужасающего. Первая волна
великого фламандского прилива, во всяком случае, отхлынула от больниц, создав
более того, огромные потребности, которые должны были быть столь беспрецедентно удовлетворены, и процессия туземцев, вызвавшая эти замечания, неуклонно набирали силу. Я сыграл слишком неопределенно, я это хорошо понимаю, не остановившись на половине возможных моментов, но при этом один аспект дела выглядел настолько прямолинейно, что сформировал яркую мораль, которая так и просится в голову. Глубочайшее впечатление от болезненного человеческого материала, с которым имеет дело такое наблюдение заключается в том, что оно является сильным и здоровым в необычайной степени для тех условий, которые его создают. Эти условия представляют, как человек чувствует себя на лучше всего, нефти и отходов, игнорировали и отвергали государства; и
в смысле малого ухода и скудное положение, в котором приняли участие
такой сытной и счастливой наросты, борется в жизни и без
исполнение сказать, этот вопрос, а именно дома, какой
лучше экономика или истинно, может, в результате. Если это изобилие
всех обделенных и не поощряемых все еще может утешать нас, чего бы оно не сделало для того, чтобы за нами ухаживали, лелеяли и культивировали? Такова моя мораль, ибо я верю в Культуру - говоря строго о честных людях и о нас самих конгруэнтных.
ГЛАЗГО: У. КОЛЛИНЗ, СЫН И КО. ЛТД.