Однажды в горах глава 1

                ОДНАЖДЫ В ГОРАХ.

               
                Глава 1


      Этот роман — чистая выдумка автора. Все совпадения – случайны и не имеют ничего общего с действительностью. В предыдущем своём романе было рассказано о жизни, как она есть на самом деле. Всё честно, на сколько это возможно. Я думал, что написав всю истину, в романе "Черта Жизни" которую мне пришлось наблюдать, ограничусь одним произведением, но вся истина не вместилась, посему приходится писать ещё один роман. Жаждущим Истины — ищите её в диалогах.
      Все стихи и песни не указанные авторами являются моими произведениями.

Восторгу не было предела,
В потоке красок и цветов,
Когда я робко и не смело
С тайгой вступила в диалог.

Синело небо в белой дымке
Обняв верхушек гордый свод
Зелёно-хвойные улыбки
Лечили душу от невзгод.

Шептали кедры в полу дрёме
Молитвы с запахом смолы.
И  сосны тихо, как знакомым
Окрыли рыжие стволы.

Все ёлки стройностью фигуры
Почти что покорили свет.
Но пихты дать решили фору:
— Взгляните, нас прекрасней нет!

Шагали мы, вдыхая сказку
И отлетали от души:
Волненья, суета и маски
И лес сказал:
Шагай! Дыши!

Лазурь небес манила выше,
И вдохновляли мотыльки.
Их райский дух почти не слышен,
Как птицы с песнями легки…

Вокруг такое разнотравье:
Моралий корень, водосбор,
Вон — голубые своенравья
От троецветок, чуткий хор.

Здесь жёлтые глаза ромашек,
Змееголовника глаза.
Лиловой щедростью украшена
Цветёт Кукушкина слеза.

И как прекрасно на ложбинке,
Услышать мудрый шёпот недр,
Узнав вдруг в маленькой травинке
Дитя Алтая — юный кедр.

Тропою узкою – к вершине,
Достав рукою облака,
Мы ярким солнцем озарили
Тайгу и царские луга.
 
Когда уж мчались на вахтовке
К своим оставленным делам,
Нам свою чуткую заботу
Дарил, явившийся марал.
                (Ольга Кустова – поэтесса г. Риддер).

       У народа городка Риддер, при СССР (Лениногорска) Восточно-Казахстанской области очень мало своих национальных традиций, особо выраженных, а письменная история кружится исключительно вокруг обогатительного Рудника. Но можно не сомневаться, что рано или поздно она будет создана. Так происходит потому, что у народов Алтайских гор нет официальных героев.
      И всё же у него есть свои герои. Подлинные герои Алтая – это разбойники. Они живут в воспоминаниях, народных преданиях и рассказах. Скажем прямо: достоверность их существования ничуть не большая или меньшая, чем официальных героев. Ибо порядочному человеку свойственно неукротимое стремление к справедливости. Он таит в себе глубокий протест против строя, который отказывает в ней людям. К тому же людям свойственно удивительное пристрастие к воспоминаниям, вымыслу и различным превращениям. Всё вместе это и составляет основу легенд о героях всех времён, всех вероисповеданий, наций и классов. Относится это и к разбойникам, которые были героями бедного люда, как в средние века, так и при развале СССР.
     Кто такие разбойники?
     Очень часто – люди с неясными политическими и социальными устремлениями, свойственными простому народу. Всегда фигуры трагические. И всегда это жертвы, потому что умирали они от руки палачей, из-за коварства друзей или измены возлюбленной.
      Правители и закон видят в них преступников. Это бунтари, которых не терпит ни один общественный строй. Поджигатели, грабители и убийцы. Официальное право их осуждает, но нравственное природное правовое чутьё угнетённого народа оправдывает. Ибо они — выразители желания народных масс к справедливости и тайное стремление слабых стать сильными, пусть только на малое время и ценой собственной жизни; они — воплощённая ненависть и месть народа.
      Уже много лет, пока существовал Советский Союз в восточном Казахстане, в горах Алтая не было разбойников.
      Горная местность вокруг Риддера — край мало населённый. Его леса, горы и пропасти как будто нарочно созданы для разбойников. Особенно удобны в этом отношении горы с правой стороны от городка, которые лежат на рубеже городов Зыряновск и Усть-Каменогорск. Здесь разбойники могли найти достаточно мест схорониться от преследования, а так же за небольшой промежуток времени достичь территории другого города или населённого пункта.
      Ибо в этом краю лесов, изборождённом горами, до сих пор совершаются дела, о которых мы слушаем, снисходительно улыбаясь,— только на том основании, что у нас ничего подобного не происходит уже много лет. В этом краю громоздящихся друг на друга стремнин и круч, где в сумраке первозданных лесов родятся источники, до сих пор есть такие заколдованные места, из которых не легко выбраться, ни лосю, ни медведю, ни человеку.
      Здесь жив ещё бог. В душной тишине первозданных лесов живёт ещё древний бог земли, который обнимает горы и долы, играет с медведями в чаще, ласкает отбившихся от стада коров и лошадей. Он колеблет своим дыханием вершины могучих деревьев, пьёт пригоршнями воду из источников, звенит трелью кузнечиков и едва уловимой трелью лесных цветов, улавливаемых внимательным ухом который производит прохладный ветерок.

      Мужчина, сидящий на берегу, был одет легко, по-весеннему: в лёгкую лесную ветровку с откинутым капюшоном, цвета хаки, застёгнутую до горла, на ногах резиновые сапоги, голову с сединой на висках прикрывала старомодного вида шляпа. Серые глаза испытанно сморят из глубоких впадин под седыми кустистыми бровями. Он был ещё не совсем стар, недавно «распечатал» седьмой десяток.
      Лагерный свой срок Устинов Григорий Ильич получил ещё при Союзе, когда работал егерем. Однажды он поймал за браконьерским занятием трёх мужиков, которые успели уничтожить не только лосиху, но не пожалели молодого лосёнка. Охотники, после того как представился Устинов сразу начали качать права, намекая на то, что все кормятся с их руки и, на то, что у них здесь всё схвачено. Но Григорий, выстрелив из своего «карабина» сразу показал, что он не намерен ни слушать, не вести какие-либо переговоры с браконьерами.

      В главное управление заповедника он привёз этих молодцов на их же машине, загрузив в машину тушу лосихи и лосёнка.
      С этого происшествия в судьбе Григория Ильича началась «чёрная полоса». Всего бы этого можно было избежать, но уж очень сильно ненавидел Устинов этих зажравшихся, привыкших к хамскому поведению и безнаказанности чиновников. Браконьеры, как оказалось были «шишками», двое из них работали в областной администрации г. Усть-Каменогорска и один в администрации Лениногорска.
      Устинов, конечно, в жизни понимал не мало и, осознавал, что есть так называемые неприкасаемые, и ещё их близкие… Пойманные браконьеры оказались людьми чрезвычайно подлыми: они обвинили егеря в превышении полномочий и в том, что он занимается незаконной добычей золота.
      Мешочек с золотишком действительно был обнаружен в «Уазике» лесника среди личных вещей. Лениногорский оперуполномоченный при изъятии золотишка всё это дело соответственно запротоколировал, предварительно пригласив понятых, ну а что касается судебного приговора, то его не пришлось долго ждать. Дело это закончилось для Григория Ильича тремя годами лагеря.
      После того, как Устинов освободился, бывший егерь решил поселиться в горах. В скором времени от продолжительной болезни у него скончалась жена. Оставшееся небольшое крестьянское хозяйство он оставил дочери и сыну, которые уже успели обзавестись своими семьями и жили самостоятельно. Сам же Григорий Ильич завёл небольшую пасеку высоко в горах, решив заняться пчеловодством, выбираясь, впрочем частенько на охоту или рыбалку. «До чего же он устал! Горы и полный покой – вот что ему нужно.
      В самом слове «тайга» есть какая-то магическая притягательная сила. Живя высоко в горах, теряешь связь с миром; тайга — это самостоятельный мир. Мир, из которого можно и не вернуться. Оставлю-ка я повседневную жизнь со всеми её заботами позади», — думал он. Улыбка тронула его губы; он принялся строить планы, фантастические планы на будущее.

      Наконец Григорий Ильич привстал, присел несколько раз, потом несколько раз потянулся на прямых ногах до земли, чтобы размять затёкшие ноги.
      Устинов стоял, оглядывая даль; он чувствовал, как дорога и близка ему эта окружающая его бедная, тихая жизнь, сколько удовлетворения испытывал он, отдавая на служение ей свои силы. И он думал о сотнях  безвестных работников рассеянных по горам Алтая, делающих в глуши своё трудное, полезное и невидное дело… Многими из них уже сделано кое-что, они с гордостью могут указать на плоды своего дела. Буржуи же или новые русские, как их теперь все стали называть, узкие и чёрствые, относятся к этому делу с высока… Сами они, эти новоиспечённые «захватчики» ничего полезного не делают, а только обворовывают казну и те средства, что выделяет государство для развития края. И тяжёлая злоба к ним шевельнулась в Григории Ильиче, и он почувствовал, что никогда не примириться с ними, никогда не протянет им руки…
      Через всю свою жизнь, полную ударов и разочарований, он пронёс нетронутым одно – горячую любовь к народу и его душе, облагороженной и просветлённой великою властью земли. И вся его любовь и тоска – всё это для людей не понятно. Им смешны сомнения и раздумья над путями, какими пойдёт выбивающаяся из колеи народная жизнь. К чему раздумывать и искать, к чему бороться? Слепая историческая необходимость – для них высший суд, и они с трезвенною покорностью склоняют перед нею головы.
      

      В стране наступил настоящий голод. В этом 1995 году весна выдалась на редкость ранней. Возвращаясь с пасеки как обычно, с легонько набитым рюкзаком, по утру, пройдя речку «Кедровку», которая лежит сразу за посёлком Белый Луг, он встретил старуху, несшую на сгорбленной спине, тяжёлые, полные вёдра. Старуха осторожно поставила вёдра и поздоровавшись почтительно поклонилась ему, ответив на приветливость пасечника.
— Привет Захаровна!
— И тебе, здравствуй, милок!
— Что сынок-то, не помогает?
— Да, опять пьянствует окаянный!.. О- ох!
— Ну, ну!
      За речкой начиналась деревня. Было ясное жаркое утро, и в десять часов уже парило. По всей улице, на протяжении всего посёлка стоял резкий, едкий и не неприятный запах навоза, шедший и тянувшийся по всей дороге, от всех прилегавших рядом домов и земельных участков.
       Но как бы не пахло после прохладной ночи прелым навозом, на улице расцвело; низкая облачность придавила сверху однообразные избы бедняков, как бы ещё сильнее подчёркивая общий серый фон данной местности; но на улице весна, май месяц и будоражащий обоняние запах распустившийся листвы и цветов явственно ощущается вокруг, даже на железной дороге.
       Раскидывающие, растаскивающие навоз, босые, во своих дворах мужики, измазанные навозом оглядывались на человека леса, который шёл  вверх по деревне, через шаг дотрагиваясь до земли, хорошо высушенной упругой палкой; бабы выходили за ворота и на крыльца и показывали его друг другу, провожая глазами.
      Наступивший голод заставил в это тяжёлое время людей усердно трудиться на земле. Голод – вещь опасная и в тоже время странная. Нельзя пожаловаться на какую-либо боль, ни на определённые ощущения. Но как бы там ни было вся твоя сущность, весь организм, вдруг начинает бунтовать, протестовать, кричать так громко, что нет никакой возможности сосредоточится на чём-либо другом, кроме этого, всё заслоняющего, заглушающего, настойчиво требующего зова, который становиться просто невыносимым. И голод, который некоторое время назад можно было унять небольшим кусочком пищи, теперь уже им не уймёшь. Обычная мера становиться слишком ничтожной в сравнении с силой её желания; желание насытить себя требует теперь большего.

      Григорию Ильичу нужно было пополнить продовольственные запасы и срочно возвратиться на пасеку не только потому, что в начале мая на пасеке много работы с пчёлами, но и потому, что в горах поселился молодой человек, промышлявший охотой. В пяти километрах от пасеки Устинова, чуть выше реки «Сержиха» поселился мужчина тридцатилетнего возраста. Он срубил сруб далеко от дороги в небольшом ущелье, подальше от людских глаз. Нынешней весной он помог Григорию Ильичу с пчёлами, с весенними работами на пасеке, рассказав, что скрывается от ментов.
      Григорий Ильич хорошо разбирался в людях, он не стал подробно расспрашивать парня о его проблемах, отлично понимая какой бардак твориться в Казахстане. Сергеев Артём пришёлся пасечнику по душе, так звали молодого мужчину и Устинов решил помочь ему и, если это будет нужно прикрыть его при необходимости от посторонних вопросов, от других людей, выдавая его за своего хорошего знакомого.
      Сам Артём, до того, как поселиться в горах родился и проживал в городе Семипалатинске. Был он ростом чуть выше среднего и обладал могучей силой, как духовной, так и физической, сильный накаченный торс свидетельствовал о том, что парень очень много занимался спортом. Подстригался он на-голо, под бритву, сам Григорий Ильич неоднократно брил его, ибо по другому привести голову в порядок в горах не было возможности. На голове современная фуражка, высокий открытый лоб, широкие скулы, большие блестящие тёмные глаза и орлиный нос говорили о мужестве и великодушных порывах.
      Теперь Артём стал скрываться в горах и лесах. Ибо первозданный лес – самое безопасное место на свете. Уж он-то не выдаст! Есть там ущелья, глубокие овраги, широкие пространства бурелома, сквозь которые с трудом продирается даже лось и медведь. Попробуй найди здесь Артёма? Упорхнула пташка, поминай как звали! Первозданный лес пахнет тишиной и прелью. И этот запах, всю жизнь вызывает в нём ощущение безопасности, ещё ни разу его не обманул.