Осенний вечер

   Вечер был поздний, пересменка на автостоянке должна была пройти как обычно в восемь. Наступила поздняя осень, то самое время, когда на улице почти все время темно, холодно и промозгло.
    Все охранники были на месте и ждали директора. И пенсионеры Михалыч и Василич из одной смены и Кузмич из другой и его напарник, самый молодой из них, хотя и тому было уже за шестьдесят, огромный мужик под два метра ростом, по прозвищу Раков, прозванный так за свою любовь к поеданию одноименных членистоногих и за свои, опять же вызывающие определенные ассоциации, усы.
    На автостоянке мужики работали по двое, сутками. Где то на других парковках из экономии держали по одному работнику, а на их парковке директор выводил в смену двоих-парковка большая, машины дорогие, место, хоть и в центре города, а глуховатое-с одной стороны старые, ещё железные гаражи, с другой обрыв, спускающийся в овраг.
    Автостоянка была как у всех:огорожена сетчатым забором, со шлагбаумом на въезде и возвышающейся над всем двухэтажной будкой, где и днем и ночью дежурили охранники. Водилась там и своя прикормленная стая собак, пара пустолаек и пара серьезных больших псов, которых до закрытия ворот обычно держали на цепи во избежание незапланированных покусов клиентов.
     Как раз сегодня директор должен был привезти зарплату и задержаться ненадолго посидеть с коллективом. В будке на втором этаже, куда поднимались по шаткой железной лестнице, было тепло, стояли стол стулья и старый диван, а на плитке кипела кастрюля с картошкой и тушёнкой. Кто-то периодически открывал крышку, чтобы попробовать сварилась ли еда и тогда по помещению разливался густой мясной аромат.
    Директор приехал и привез по старой традиции не только деньги, но и бутылку "беленькой". Под хорошую закуску в день получки можно было собраться, посидеть и позволить всем выпить по рюмке.
    Охранники прозвали его Лексеич, а в исключительных случаях, требующих формального обращения, называли Иваном Алексеевичем. Поскольку почти все машины стояли на своих местах, а деньги были выданы соответственно заслугам каждого в этого месяце, мужики собрались в будке, готовясь садиться за стол, расставляя тарелки, рюмки и рассказывая друг другу разные истории из жизни и "бородатые" анекдоты.
    В этот момент на улице громко залаяли собаки, на улицу выскочил Раков, за ним по шаткой лестнице толкаясь и ругаясь спустились Михалыч и Кузьмич.
    Василич в силу возраста и застарелого ревматизма предпочел остаться на месте и объяснить руководству суть происходящего:
-Повадился кто то ходить тут: на той неделе залезли в джип с краю, ничего не взяли как будто, утром увидели, что открытый стоял. Потом еще раз так же. Мы ж больших собак только на ночь спускаем, в остальное время они на цепи сидят, эти пустобрехи помельче тоже тут. А сегодня Раков их с цепи спустил уже, хотя и рано, а машины все на месте, думаем кто приедет так они залают и отзовем. Ведь утащат чего-нам же из своего кармана платить! Помнишь, у нас однажды фару сняли-так недельную зарплату бы платить, кабы ты, Лексеич, с владельцем не решил вопрос. Ну мужики и злые, грозились поймать и наказать, чтоб не повадно было. Так собака то наша Майка если кого заметила то подкрадется тихо и уйти не даст, сам знаешь эту дуру огромную все боятся, видать учуяла кого, ну и пустобрехи вон услыхали.
    В этот момент убежавшая троица вернулась, вокруг них радостно прыгали и лаяли довольные собаки, ожидая похвалы. Радостно гомоня, мужики поднялись наверх в будку, толкая впереди себя нарушителя спокойствия. Вид у того был потрепанный. Это был невысокий худой парень в грязной одежде и с плохой стрижкой. Руки его были стянуты пластиковыми хомутами.
-Ну, рассказывай, зачем ты сюда лазил?-спросил Лексеич пленника, на что парнишка вдруг выдал такую матерную тираду с посылом куда спрашивающему и остальным нужно пойти, что присвистнул даже видавший виды Кузьмич.
     Раков отвесил парню подзатыльник и, показав ему свой пудовый кулак, сказал:
-Мы, Лексеич сейчас его внизу закроем, а позже я его еще поучу как с людьми разговаривать и как в приличных местах орудовать.
     Парень, один глаз которого опух и заплыл фиолетовым синяком, вторым с ненавистью поглядел на окружающих, отвел взгляд на стол и вдруг судорожно со всхлипом сглотнул. Мужики переглянулись.
-Развяжи его,-сказал Ракову Лексеич, вздохнув.-Жрать он хочет, голодный, не видишь что ли.
     И пока тот разрезал хомуты, сказал, приглашая парнишку:
-Повечеряй с нами. Мы на тебя не сердимся и ты не сердись на моих орлов, служба у них такая. Давно вышел то?
     Все наконец уселись за стол, поставив полные тарелки еды и налив рюмки, и ужиная, слушали короткую грустную историю своего недавнего пленника: вырос в неблагополучной пьющей семье, сел за драку, вышел-в квартиру его не пускают, на работу со справкой не берут. И так уже с месяц. Назад не хочется, а здесь тоже жизни нет. Пару ночей ночевал на вокзале, пару-в подъезде, где примелькаешься-оттуда гонят, теперь вот на парковке аккуратно вскрывал пару раз машины и ночевал в них, пробираясь в то время, пока собаки сидели привязанными на цепи. И никакого просвета и никакой надежды. А на улице все холоднее и впереди зима.
    После второй рюмки парень осоловел, видно было, что его разморило в тепле и клонит в сон, голова его то и дело опускалась на стол.
-Утро вечера мудренее,-сказал Лексеич,-Я завтра приеду решим что-нибудь. Работник мне нужен, жилье на время есть. Дай ему подушку Василич, пусть на диване поспит до утра тут.
    Парнишку переместили на диван и он сразу уснул, только коснувшись головой подушки. Василич покачал головой и накрыл его пледом.
    Мужики, смена которых кончилась, стали расходиться. Лексеич, попрощавшись со всеми до утра и сделав необходимые записи в журнале учета машин, сказал Василичу, который оставался на смене с Михалычем и вышел проводить его на улицу:
- Завтра сына шмотки привезу чистые, отправим его в баню, потом на другую стоянку возьму, первое время на месте поживет, ничего, может и правда приживется.
-Надо бы помочь, -ответил Василич, -Не звери ж...
    И закрыв за начальником ворота, как мог быстро вернулся в теплую будку, где горел ночник, а Михалыч уже раскладывал на столе костяшки домино-коротать за партией ночь. На диване тихо сопел парнишка, подперев ладонью щеку и завернувшись со всех сторон в плед.
     За стенами начал завывать ветер, посыпался мелкой крупкой первый снег...