Цыганка Аза нагадала

               
               

                ---Предсказания цыганки.---

     На окраине Москвы недалеко от железнодорожной сортировочной станции стоял кирпичный одноэтажный дом с тремя подъездами. В каждом подъезде размещались две двухкомнатные квартиры, не такие, как в многоэтажных домах с удобствами и центральным отоплением, а с русскими печками, и с удобствами во дворе, что придавало всему этому особый колорит. Комнаты в этих квартирах были смежные.
Под каждым окошком дома, в огороженных от дороги небольшими заборчиками садиках, весной распускались яблоньки и вишни, облаченные в нежные розовые и белые цветы. Разноцветье было таким ярким, что рябило в глазах. Тюльпаны, посаженные вперемежку, расправляли свои лепестки: белые, красные, жёлтые — словно радуга, упавшая с небес. Позже, как будто в ответ на весенний зов, распускались бутоны пионов бордового и розового цвета, а высокие садовые ромашки радовали глаз своими розовыми, белыми и фиолетовыми лепестками. Каждое окошко обрамляли вьюнки с белыми цветочками, а цветы левкоя источали такой аромат, что от него кружилась голова, заставляя забыть о суете повседневной жизни.
    В одной из квартир проживала семья из четырех человек. Все они работали на железной дороге: Алексей Иванович, глава семейства, был проводником в поездах дальнего следования, его жена, Любовь Петровна и дочь Нина, трудились в конторе Сортировочной Станции, зять, Евгений, был машинистом паровоза – «кукушки», формировал товарные составы для отправки в другие города.
     Шёл 1940 год, люди жили и радовались, даже не подозревая, что грядут тёмные времена. В довоенный период кочующие цыгане, словно тени из далёких сказок, странствовали по просторам страны в своих кибитках, украшенных яркими лоскутами и загадочными символами. Много было кочующих цыган. Целыми таборами они останавливались в пригородах, или на краю  деревень, ставили шатры и ходили от дома к дому с предложением погадать. В основном соглашались женщины: очень уж им хотелось знать, что их ждёт впереди. Молодые девушки, мечтающие о большой и светлой любви, тоже поддавались на уговоры цыган погадать.
     Однажды летом кочующий табор остановился недалеко от Сортировочной Станции. В один из вечеров в дверь квартиры, где жила семья Алексея Ивановича постучались. Дома были его жена и дочь. Любовь Петровна открыла дверь. На пороге стояла цыганка. «Хозяйка, давай погадаю! Расскажу: что было, что будет, чем сердце успокоится. За гадание много не возьму. Ты только меня накорми, чем можешь», - сказала она. Любовь Петровна хотела отказаться от гадания, но посмотрела на неё и впустила. Девушка – цыганка была молодая и очень красивая. Её чёрные, как смоль, волосы крупными локонами лежали на спине и плечах, красиво охваченные цветастой косынкой. Тонкие чёрные брови девушки, изогнутые над блестящими глазами, и сами глаза миндалевидной формы были прекрасны. Своей красотой цыганка буквально приворожила Любовь Петровну. Нина тогда была на сносях, ждала ребёнка. Ей очень хотелось знать, кто родится. В душе она мечтала, чтобы родилась девочка. Гадалка сразу поняла это и первое, что сказала, войдя в квартиру: «Родишь дочь, назови её Аза, как меня зовут. Это имя принесёт ей счастье, правда не сразу, но принесёт. Она будет счастливая!» Любовь Петровна думала, что цыганка начнёт гадать на картах. Но Аза попросила белый лист бумаги, положила его на столешницу, сама села за стол и довольно долго и пристально смотрела на хозяйку. Потом внимательно посмотрела на лист. «Вижу поезд, - сказала она нараспев, - в нём твой мужик уезжает, но назад домой не возвращается. Уйдёт он из семьи. Ещё вижу огонь, дым, взрывы, слышу крики и стоны. Неужели, война? Вижу много мужиков в товарном поезде…Что это? Скоро у всех женщин будет разлука, не только у тебя». После этих слов Аза обратила взор на Нину, тяжело вздохнула и вдруг заплакала. Слёзы её были словно предвестие беды, как будто сама судьба оплакивала то, что ещё только должно было произойти. «Это всё?» - спросила Любовь Петровна. «Всё, - всхлипнула девушка, вытирая слёзы кончиком платка, и ещё раз посмотрела на Нину, - ребёнок у тебя родится здоровенький, с тёмно-рыженькими волосиками. Красивая девочка будет». Хозяйка накормила Азу, дала ей с собой буханку хлеба. Цыганка попрощалась и ушла. «Странное у неё гадание, на бумаге. Соседка наша сказала, что по форме моего живота она подозревает, родится мальчик. Теперь не знаю, кому верить», - пожала плечами Нина. «Да ладно. Кто родится, тот и родится. Лишь бы ребёнок родился здоровый, да роды были бы не сложные, - вздохнула Любовь Петровна, - меня насторожили её слова о войне. Неужели придётся хлебнуть горя?» «А её слова, про отца, тебя не насторожили?» - спросила Нина. «Ещё чего? Думаешь, я не знаю, что наш проводник бабник? - равнодушно спросила мама, - в каждой поездке у него была подстилка. Сколько раз я хотела уйти от него, но куда с ребёнком на руках уйдёшь? Ты же знаешь, что я из погорельцев. Наш дом вместе с моими родителями сгорел. Так что идти некуда было. Ведь эта квартира досталась ему от отца, железнодорожника. Приходилось терпеть его поганые выходки». «Мамочка, не бери в голову. Если тебе всё равно, то пусть, что будет, то и будет». Когда муж Нины пришёл с работы, она подробно рассказала ему о гадании цыганки. Евгений только рассмеялся: «И вы поверили ей. Это же цыганка. Они такие - соврут, не дорого возьмут».

                ---Предсказания сбываются.---

     В один из будничных дней Алексей Иванович перед выходом на работу написал записку жене: «Не обижайся на меня, я ухожу из семьи. Всё, что нажили, оставляю вам». Положив записку на стол, он собрал в чемодан личные вещи, быстро вышел из квартиры, закрыл дверь на замок, ключ положил под половичок возле двери и, не оглядываясь, побежал в противоположную от станции сторону, к далеко расположенной от дома трамвайной остановке. Алексей Иванович так спешил, как будто боялся, что передумает и вернётся, забросит свой чемодан, порвёт записку и просто пойдёт на работу, как всегда, когда ему нужно сопровождать очередной поезд дальнего следования.
     Когда Любовь Петровна прочитала записку мужа, то не очень расстроилась. «Неужели этот старый козёл нашёл себе постоянную спутницу на всю оставшуюся жизнь? Ведь ему уже пятьдесят лет. Впрочем, я так и знала, что этим кончится наше семейное счастье», - сказала она с усмешкой. Нина много раз слышала о похождениях отца, поэтому его записка её не очень удивила. «Надо же, - сказала дочь, - дома отец хорошо относился ко всем. Я ни разу не слышала, чтобы мои родители ссорились. Он всегда старался, что-то исправить, смастерил грузовую тележку. Из поездок отец привозил всем подарки». Евгений же, когда прочитал записку тестя, очень удивился: «Как Алексей Иванович не побоялся уходить из семьи в таком возрасте? Это риск уходить от людей, которые заботились о нём». «Но отец ушёл, ничего не поделаешь. Цыганка нагадала, что он уедет из семьи и не вернётся, - сказала Нина, - что же делать? Он решил, что волен жить другой жизнью, такой, какой ему хочется».
     В положенный срок Нина родила девочку. Желание её исполнилось. Ей так хотелось дочку, что она от радости, не задумываясь, назвала её Азочкой. Когда муж спросил Нину: «Почему, Аза, или, например, не Ира?», она, ответила ему: «Цыганка сказала, если назову дочку этим именем, она будет счастлива. Я ей поверила и не спорь со мной». «Не смею спорить. Мне тоже нравится это необычное имя - Аза, ласково – Азочка, и прекрасно звучит «Аза Евгеньевна». А сына родишь, как назовёшь?» - спросил муж. «Мальчика ты сам назовёшь. Рано говорить об этом. Дочку на ножки поставим, тогда и о сыночке подумаем, а ведь может и вторая дочка родиться», - сказала Нина. «Замечательно, будут сестрёнки», - засмеялся Евгений.
     Алексей Иванович не приехал навестить семью ни разу. Зять удивлялся: «Надо же, сгинул человек, как в воду канул». «Не канул, - сказала тёща, - проводница мне рассказала, что он ушёл из семьи, чтобы не стеснять нас. Теперь он живёт где-то за городом. У его новой жены свой дом, огород. Видно, хорошо живёт, что даже внучку ни разу не проведал. Ведь уже два месяца, как Азочка родилась».
     Когда в 1941 году Гитлер без объявления войны напал на страну, муж Нины, Евгений, хотел записаться добровольцем на фронт. В призывном пункте военкомата ему сказали, что железнодорожники нужны в тылу. Нина обрадовалась, что он остаётся дома.             
     Вражеские самолёты стали долетать до Москвы. Бомбили железные дороги, промышленные объекты. Были случаи, когда бомбы летели одна за другой. Люди едва успевали добежать до бомбоубежищ. Одна шальная бомба взорвалась рядом с паровозом, который вёл муж Нины, Евгений Иванович, другая попала в дом, стоящий недалеко от железной дороги. По случайности Любовь Петровна оказалась в этом доме. Во время налёта вражеских самолётов она видно решила укрыться в нём. Погибли все находящиеся в то время в стенах дома. Так Нина в один день потеряла близких родных – мужа и маму. Её горе было безутешным. Плача о невосполнимой потере, она вспоминала гадание цыганки, видевшей пожары, дым, стоны. «Предсказания молодой цыганки сбылись, - рыдая, шептала она, - поэтому девушка с сочувствием смотрела на меня, вздыхала и плакала. Столько людей погибло после налёта. Страшно-то, как, страшно».

                ---Жизнь продолжается.---

     Оставшись одна с маленькой дочкой на руках, Нина оберегала её, как могла.  Детский садик и ясельки не работали. От предложения пожилой соседки присмотреть за ребёнком она отказалась, боялась налётов. Рядом со станцией были два бомбоубежища, а от дома, где жила Нина, нужно было бежать до них, чтобы укрыться, поэтому ребёнка брала с собой на работу. От отца вестей не было. Нина переживала, никакой поддержки с его стороны. Но однажды узнала, что последний поезд дальнего следования, ушедший на Украину, пропал вместе с пассажирами. Это случилось за день до начала войны. «Значит, погиб папа вместе со всеми, кто был в поезде. Проклятая война! Пусть Гитлер захлебнётся нашей кровью», - плакала Нина.
    Когда фашисты в боях под Москвой потерпели поражение и отступили, люди обрадовались, появилась надежда, что война скоро кончится. Но она, проклятая, не кончалась. «Не переживайте, дорогие мои, - говорил начальник станции, - сразу, быстро, война кончиться не может. Расстояние большое от Москвы до Запада. Армия наша дойдёт с боями, выдворим фашистов с нашей земли. Вернутся ваши мужья и братья домой победителями». Сотрудницы конторы, в которой работала Нина, то одна, то другая получали извещения о гибели мужа или сына. Это было общее горе. Оплакивали потери всей конторой. Армия успешно освобождала нашу землю от вторгнувшихся врагов. Гнали проклятых фрицев на Запад. Народ с тревогой слушал сообщения по радио о продвижении войск. Все ликовали, когда слышали об освобождении того или иного города.
Наконец, наступил майский День Победы 1945 года. Было неописуемое ликование.  Все стали с нетерпением ждать возвращения домой родных и близких, воевавших с фашистами.
      Нина радовалась счастью соседей и сотрудниц, когда они приглашали её отметить приход с фронта дорогих долгожданных мужей, сыновей. Придя домой, смотрела на портреты родных, висевшие на стене, и плакала.
    Соседка Нины по подъезду, Варя, завидовала ей: «Тебе с дочкой досталось столько площади, хоть пляши. А у нас с Инкой теснота. С нами живут мои старые родители, её бабушка и дедушка. Мужик мой вернётся из Германии с войны, рожу второго ребёнка. Совсем тесно станет. Детскую кроватку некуда будет поставить». «Не стыдно тебе так говорить, рифмоплёт этакий? – возмутилась Нина, - у тебя, Варвара, как всегда, очередной всплеск эмоций, когда ты совсем не соображаешь, что говоришь. Мне, может, отдать тебе свою квартиру в дополнение к твоей и переселиться с дочкой на улицу? Эх, вернуть каким-то чудом моих дорогих близких, я готова жить с ними в любой тесноте, лишь бы они рядом были». «Да ладно, я ведь просто пошутила», - оправдалась соседка. «Я так настрадалась потерей родных, что шутить со мной подобным образом просто грех. В следующий раз пошутишь, огрею, чем попало, сгоряча», - сквозь слёзы сказала Нина.
     Выжившие в мясорубке войны победители продолжали возвращаться в свои семьи. Варя, видя счастливые лица женщин, дождавшихся возвращения мужей, возмущалась, что дочкин отец никак не доберётся до дома. Нина её утешала: «Не переживай. От западной границы до Москвы тысячи километров. Кое-где дороги повреждены, ремонтировать нужно. Доберётся». Но он так и не добрался. Варя получила от него маленькое письмо, даже не письмо, а записку, вложенную в конверт. В ней написал: «Я теперь живу в городе Киеве со своей однополчанкой. У меня другая семья. Ты, Варька меня не жди». Она прочитала письмо и закричала: «Вот, гад! Я его всю войну ждала! Победитель, хренов! Ему только баб побеждать!» Тряся запиской, Варя бегала ко всем соседям в доме, плакала, жаловалась им. Все ей сочувствовали, говорили, что не одна она такая, многие мужики остались жить со своими фронтовыми подругами. Прибежав к Нине, она буквально рухнула на колени и ударилась лбом о пол. «Вот, ты посмотри, что он написал», - хриплым голосом сказала Варя, стуча кулаком по полу. «Не надо так убиваться, - успокаивала её Нина, - я знаю, что там написано, соседи рассказали. Думаю, что в одном из боёв она спасла ему жизнь, поэтому он счёл своим долгом остаться с ней». «Лучше бы его фашисты убили», - тихо сказала Варя, поднявшись с колен.
    Неделю она ходила с заплаканными глазами, пила горькую. Потом вдруг перестала здороваться и общаться с соседями. А однажды, встретив Нину у колонки, не поздоровавшись, сказала: «Хрен с ним, с моим мужиком. У меня дома, чем меньше народа, тем больше кислорода». Сказав так, она засмеялась и ушла. Через месяц Варвара вдруг пришла к Нине и поделилась: «У меня объявился жених. Стрелочник Федька хочет взять меня в жёны. Как он тебе, нравится? Вот, прилип ко мне. Наверное, выйду за него замуж. С первым – то брак не был зарегистрирован. Он только жил у нас, снимал угол на моей кровати, дочку состряпал и ушёл на фронт. Он даже не знал. Что я беременная. Инка моя, конопатая, так похожа на него». Нина молча смотрела на Варю удивлёнными глазами. «Чего молчишь – то? Скажи, как тебе Федька? Он вроде бы из себя ничего выглядит. Главное, не рыжий. Ростом, правда, не вышел. Но не всем же быть под потолок. Зато у него есть домик в пригороде. Он один в нём живёт. Отправим моих родителей туда. Я с ними говорила, они не против, переедут в тот дом. Им всё равно, где жить. Ну, говори же, что – нибудь», - просила Варя. «Что говорить - то? Это твоё личное дело. Какая из меня советчица? Я Фёдора почти не знаю. Числится в списках работников станции, и всё. Ничего плохого о нём не слышала», - сказала Нина. «Вот. И это самое главное, ничего плохого», - обрадованно сказала Варя и ушла.
    Она вышла замуж за Фёдора. Свадьбу не играли, просто расписались. Родители её съехали с квартиры и поселились в домике зятя. Дочь осталась жить у матери. Варвара ходила перед соседями и знакомыми с высоко поднятой головой, счастливая и гордая. Она считала, что Фёдор женился на ней по большой любви. «Вон, что мужик делает с бабой, - говорили на улице знакомые, - такая счастливая ходит, что никого не замечает. Даже здороваться с нами перестала».
     Дочка Нины, Азочка, росла красивым ребёнком с густыми каштанового цвета волосиками и чистым, без единой конопушки, личиком.  Варвара сравнивала свою дочку с Азой и говорила: «Моя Инка тоже рыжеволосая, как и твоя. Но она такая конопатая, летом за конопушками лица не видно. А у Азки личико белое, чистенькое, не сравнить с моей. Прямо завидки берут». «А ты не сравнивай, - сказала Нина, - грех деток сравнивать, да ещё и завидовать. Это всё равно, что порчу наводить на чужого ребёнка. Я детей не сравниваю. Играют они и радуют. Смотрю только, чтобы не хулиганили. А волосики у моей Азочки вовсе не рыжие, каштановые. Детей своих нужно любить такими, какие они есть. Зимой у Инночки веснушек мало. Они на солнце появляются».  «Ты всё поучаешь меня. Я ведь могу и обидеться. Ладно, шучу. Как ты думаешь, кто у меня родится, когда наконец – то забеременею, мальчик или девочка?» - спросила Варя. «Да, кто ж знает. Мне цыганка нагадала, что рожу дочку, вот и родила. Но я же не цыганка. Предсказывать не умею. Ты кого мечтаешь родить?» - поинтересовалась Нина. «Хотелось бы сыночка родить. Но мой муж небольшого роста. Поэтому лучше уж пусть родится дочка, а то будет в семье ещё один мужичок с ноготок, - засмеялась Варя, - только у нас почему - то никто не получается».
     Позже желание её исполнилось, она родила вторую дочку. Назвали её Олечкой. Инне после рождения сестры пришлось ухаживать за ней. Мама занималась хозяйством, а она занималась ребёнком. Аза приходила помогать подружке. Вместе они обращались с ребёнком, как с куклой. Им интересно было возиться с ним. Они пеленали Олечку, коляску вывозили в сад и, играя с ровесниками, по очереди присматривали за ней.
   
                ---Обрушившееся счастье.---

     В мирное время годы быстро летели один за другим. Дети взрослели на глазах. Недавно бегали, играя в детские игры, уже  в школу пошли. Казалось, недавно были первоклассниками, учились читать, не заметили, как стали старшеклассниками. Аза после окончания седьмого класса перешла в восьмой. Мама решила, что дочке нужно получить десятилетнее образование. Многие сверстники Азы, окончив седьмой класс, ушли из школы. Одни из них устроились на работу, другие поступили в училище обучаться профессии. После окончания восьмого класса Аза вдруг решила забрать документы из школы, потому что считала у неё «хромает» математика, за письменный экзамен по которой она получила тройку. Нина по этому поводу сначала расстроилась, а потом поняла, что насильно заставить учиться дочку невозможно и помогла ей устроиться ученицей в контору сортировочной станции, где сама работала. Аза была активной девушкой, быстро освоила работу, вступила в комсомол. Через год её избрали секретарём комсомольской организации станции, продвинули по работе. Оклад ей дали небольшой, но ученицей она уже не числилась. Когда Аза узнала, что при Министерстве Путей Сообщения есть курсы бухгалтеров, не задумываясь, поступила на них и успешно окончила. Из конторы её перевели на работу в бухгалтерию на должность младшего бухгалтера.
Соседка Инна после окончания восьмого класса школы устроилась работать раздатчицей в столовую Сортировочной Станции.
 Бухгалтерия, где теперь работала Аза, располагалась в трёхэтажном административном здании станции. В этом здании на первом этаже была столовая, на втором – отдел кадров, кабинет бухгалтерии и красный уголок. На третьем этаже была небольшая гостиница с кухней и душевой. На станции её называли «кондукторские резервы». Предназначалась она для машинистов локомотивов, помощников машинистов, для сопровождающих товарные составы - кондукторов, стрелочников, живущих в других городах. Москвичи же на несколько дней возвращались домой в семьи, до формирования другого товарного поезда. В красном уголке проводили собрания, торжественные вечера, после которых были выступления самодеятельности и танцы; один раз в неделю, по выходным дням, демонстрировали фильмы. Аза с подружками не пропускала ни одного мероприятия, тем более что на них приходило много молодёжи. 
На одном из праздничных вечеров Аза познакомилась с машинистом локомотива. Сразу после торжественного собрания начались танцы. Он подошёл к ней и пригласил на вальс. «Сколько лет работаю на этой линии железной дороги, а Вас впервые вижу», - сказал кавалер. «Я тоже, - равнодушно сказала Аза, - хотя на станции работаю третий год». «Тогда давайте знакомиться. Меня зовут Николай, а Вас, как зовут?» - спросил он. «А меня зовут Аза», - ответила она. «Имя, какое необычное, цыганское, что ли?» - удивился Николай. «Так и есть. Мама дала мне это имя в честь цыганки, которая нагадала ей, что родится девочка. Вот я и родилась», - засмеялась Аза. Весь вечер Николай не отходил от неё, приглашал на все танцы. Когда праздничное мероприятие закончилось, он проводил её до дома.  Прощаясь, кавалер попросил встретиться на следующий вечер и сходить с ним в кино. Аза согласилась. Он ей понравился. Николай был обходительный, весёлый с очень привлекательной внешностью. Однажды он признался ей в своих чувствах: «Я ни разу не испытывал такого влечения к девушке, как к тебе, Азочка. Ты мне даже во сне снишься. Скажи мне, только честно, какие чувства у тебя ко мне». «Не знаю, - тихо сказала Аза, - наверное, ты мне нравишься». Слушая, Николай обнял её за плечи и поцеловал. Ей было тогда восемнадцать лет.  До него Аза не целовалась с кавалерами.
Теперь каждая их встреча сопровождалась страстными поцелуями Николая, которыми он буквально приворожил её. Молодая девушка ещё плохо разбиралась в людях, тем более в мужчинах. Внешне она была зрелая, оформившаяся, как женщина, а внутри – ещё совсем ребёнок. Всё, что между ними было, произошло так быстро, неожиданно. Через две недели близости Аза почувствовала, что с ней творится что-то неладное: отвращение к пище, тошнота. Сначала она думала, что приболела, но потом поняла, что беременна. О своём открытии Аза рассказала Николаю. Её сообщение его не удивило, даже обрадовало. После их первого вечера любви он решил, что женится на ней, только боялся, что девушка не захочет быть женой мужчины, который старше её на восемь лет. Беременность Азы дала ему уверенность получить в жёны молодую красивую, не похожую на других девушку.  «Приеду из рейса, сразу поженимся, - пообещал Николай, - а пока жди. Маме скажи, чтобы готовилась к свадьбе дочери».  «По – моему, об этом ты сам должен сказать ей, назвать меня своей невестой, попросить благословения на наш брак. Вот это будет правильно», - напомнила ему Аза. Николаю сразу стало неловко. «Прости, - сказал он, - я как-то не сообразил, что надо именно мне сказать обо всём твоей маме. Пойдём, купим хороших конфет, а потом к тебе и всё расскажем Нине Алексеевне». Так они и сделали. Азочкина мама сказала: «Если вы обдумали свой шаг, то желаю вам счастья в семейной жизни».

                ---Горькая правда.---

    На следующий день Николай уехал в командировку на своём локомотиве. Аза ждала его возвращения. В один из обеденных перерывов к ней подошла сотрудница Дуся, работающая табельщицей на станции. «Я знаю, что ты встречаешься с машинистом, - сказала она, - хочу раскрыть тебе его тайну. Ведь он женат. Ну, не совсем женат, а живёт у одной бабёнки где-то на Потылихе, хотя прописан у своей бабушке Марфе Ивановне, на Кутузовке.   Мы так называем район Поклонной горы, расположенный за оврагом возле Кутузовского проспекта. Дочь у них растёт. Вот точно не знаю, от него она, или нет». От её слов у Азы закружилась голова. «Он мне ничего об этом не говорил. Если ты пошутила, то очень жестоко. А если это правда, то, наверное, удавлюсь», - заплакала она. «Не плач. Ведь они не расписаны. Многие так живут. Я, почему тебе рассказала, потому что та баба может прийти к твоей маме со скандалом. Ты, Аза, многим парням, работающим на нашей станции, нравишься. Взять хотя бы моего брата Генку. Он мне говорил, что влюблён в тебя. А ты зацепилась за Кольку. Чего в нём хорошего? Подумаешь, красавчик, какой. Есть и получше». «Брату твоему нужно было мне говорить, что влюблён, а не тебе. Только уже поздно. Я беременна, и мы по приезде Николая из командировки поженимся. Уже договорились об этом», - всхлипнула Аза. «Ну, ты даёшь, - с присвистом сказала Дуся, - ведь, если у них общая дочка, то, по сути, разбиваешь его семью. Надо будет узнать об этом. Ты молодая, красивая, вот он и переметнулся к тебе. Видела я его сожительницу, Тоньку, она в сравнении с тобой серая мышка. К тому же поговаривают, что имеет слабость к спиртным напиткам. Дочку я тоже видела. Чернявая, она на Николая совсем не похожа. Тонька отправила девочку в деревню к своей бабке. Ох и проклянёт тебя эта Тонька». «Меня за что проклинать? Пусть Николая проклинает. Ведь это он вцепился в меня. А я что? Молодая, неопытная. Одним словом, дурочка, не знающая жизни. Мужик видный, опытный, окрутил меня своей любовью. Честно признаюсь, я в него влюбилась сразу, после первого поцелуя», - сказала Аза. «Прежде, чем связываться с ним, нужно было узнать через знакомых, что он за гусь. Эх, вы, дуры – девки, легко вас обманом окрутить. Особенно сейчас, когда парней меньше, чем девчонок. Я сама была в молодости такая же доверчивая дурочка. Помню, влюбилась в составителя поездов, Петьку Комарова. Его все комариком называли. Он и сейчас работает, ты его знаешь. Тоже обходительный, внимательный был, как твой Николай. Время послевоенное, мужчин мало, полегли в боях. Все девушки мечтают выйти замуж, родить. Вот и я мечтала. Думала, что Петька женится на мне. Но одна моя сотрудница развеяла мою мечту, сказала, что он бабник, соблазнил не одну дурочку. Мы тогда жили в общежитии. Это был барак. Одну его половину занимали женщины, а во второй – жили мужчины.  При бараке стоял сарай с дровами и углем для печек. Я тогда дружила с соседкой по общежитию. Наши койки стояли рядом. Мы и сейчас с ней дружим. Так вот, однажды она посмотрела в окно и увидела, как мой Петька пошёл с девушкой в сторону сарая. Когда подружка сказала мне об этом, мы с ней одновременно вскочили с коек, набросили халаты и побежали за ними к тому сараю. Заглянув в щёлку, мы увидели, как он тискает и целует девчонку. Вот и всё. Я его сразу отшила.  Комарик женился на какой – то фабричной девушке. Им выделили комнату в бараке для семейных. Она родила дочку. А я вот замуж так и не вышла. Хорошо, что снесли общежитие и нас расселили в ведомственные дома, построенные для железнодорожников. У меня теперь своя комнатка в коммуналке, с одной семьёй. Соседи хорошие. Брат мой, Генка, в позапрошлом году окончил десятый класс школы, приехал из Калуги, устроился работать к нам на станцию и поступил в железнодорожный техникум. В следующем году получит диплом.  Работает он помощником оператора. Нравишься ты ему. Только, что теперь говорить об этом. А Колька твой тебя не бросит, женится. Всё будет хорошо», - поругала Азу и рассказала о себе Дуся. «Что же твой брат, в общежитии живёт, если у тебя своя комната есть, свой угол?» - спросила Аза. «А зачем? Пусть привыкает к самостоятельной жизни. Да и комната моя маленькая, всего – то десять квадратных метров. В ней умещаются только кровать, стол, да гардероб и стульчик. Вторую кровать негде ставить», - оправдалась Дуся. «Так ты калужанка? Дуся, а почему ты столько знаешь про Николая, кто он, да, что он?» - поинтересовалась Аза. «Да, я из Калуги. А знаю про твоего жениха, потому что ты нравишься моему брату. Когда узнала, что у тебя роман с Николаем, ревность, что ли охватила меня. Вот и решила узнать, что он за гусь, - откровенно сказала Дуся, - извини, дам тебе небольшой совет. Ты очень доверчивая. Никому не рассказывай про себя, особенно соседке. Мудрые старики правильно говорят, мол, дома не делись. Не надо, чтобы соседи о твоей личной жизни много знали».
У Николая действительно была сожительница. Звали её Антонина. В один из отпусков она поехала отдыхать к Чёрному морю. Там познакомилась с парнем из Абхазии. У них завязались отношения. Вернулась Антонина домой с впечатлениями о проведённом у моря отпуске и с начинающим округляться животом. Парень из Абхазии не написал ей ни одного письма. Родила она черноволосую девчушку, очень похожую на своего отца. Трудно ей было одной растить ребёнка. Жила она на Потылихе в небольшом домике, доставшемся ей от погибших при бомбёжке родителей. Тут подвернулся Николай. Познакомилась она с ним случайно, когда в выходной день была с ребёнком в гостях у подруги. Втроём они пошли в красный уголок станции посмотреть фильм. Сидели рядом. Он о чём-то спросил. Антонина ответила. Слово, за слово, познакомились. После фильма Николай вызвался проводить её с дочкой до дома. Она пригласила его попить чайку. Он не отказался. Да так и остался у неё. На следующий день принёс от своей бабушки чемодан с необходимыми вещами. Николаю очень понравился маленький, уютный домик Антонины с печкой, небольшими сенями, пристроенными к нему, с палисадом. Как только он принёс свои вещички, она отвезла дочку в деревню к своей бабушке по маминой линии. В планы Николая не входила женитьба на Антонине. Он считал, что его работа, связанная с постоянными командировками, не понравится ни одной женщине. Да и не любил он её. Одиноким чувствовать себя по приезде в Москву не хотелось. А тут живая душа рядом. Встречала она его без особой радости. Николай заметил, что Антонина в его отсутствие не скучала. В тот день, когда он рано утром приезжал из командировки, частенько заставал на столе грязную посуду и рюмки. От неё самой пахло перегаром. Когда он ей об этом сказал, она засмеялась: «Что же мне теперь и в гости не ходить без тебя, и не приглашать подруг?» Дома Антонина не придиралась к нему, ни в чём не упрекала. Так размеренно без претензий друг к другу и прожили почти два года. Когда Николай познакомился с Азой, сразу понял, что она – девушка его мечты.  Его неудержимо влекло к ней.  Он признался Антонине, что любит другую женщину и хочет связать с ней жизнь. Сожительница по этому поводу устраивать скандал не стала. Она с гордым видом выставила за дверь чемодан с его вещами и с порога сказала: «Мне надоели твои командировки. У нас нет семьи. Так что уходи к своей новой «Перепетуе». Дочку я сама обеспечу, бабушка поможет». Николай молча взял чемодан, сунул в руку Антонины все деньги, что у него были в кошельке. Она взяла их, как будто он отдал ей свой долг, и захлопнула дверь. Так Николай вернулся к своей бабушке, Марфе Ивановне, на Кутузовку.

                ---Полосатая жизнь.---

     Вернувшись из командировки, Николай помчался к Азе. Она влюблёнными глазами смотрела на него и думала: «Ничего ему не скажу про то, что знаю. И спрашивать его про Тоньку не буду. Он сам сделал выбор, выбрал меня, а я не против, потому что он мне нравится. В конце концов, у меня тоже будет ребёнок. Я не хочу быть одинокой матерью». 
     Перед свадьбой Николай привёл Азу домой, чтобы познакомить со своей бабушкой.  Жили они на первом этаже двухэтажного деревянного дома на четыре семьи. Вход в комнату был с улицы через пристроенное к ней закрытое крыльцо. Под первым этажом проглядывали маленькие окошки полуподвального кирпичного этажа. Его помещения жильцы использовали в качестве кладовок.  Говорили, что до революции дом принадлежал купцу. Когда Николай с Азой вошли в комнату, бабушка сидела в старом кресле с газетой в руках. На переносице у неё были очки пенсне. «Это ты, внучек? – спросила она, - закрывай плотнее дверь, чтобы тепло не выходило. А кто с тобой?» «Моя невеста, Азочка. Женимся мы. Привёл познакомить тебя с ней перед свадьбой, - сказал Николай, - моя бабуля, Марфа Ивановна». Аза понравилась бабушке. Она с довольным видом рассматривала её, а потом сказала: «Красивая цыганка. Жить - то где будете?» «Невеста моя не цыганка. Просто мама её так назвала.  А жить будем у неё, недалеко от Сортировочной Станции», - ответил Николай. «Тогда, ладно. А то у нас тесно. «К чаю-то что-нибудь принесли? - спросила Марфа Ивановна, — у меня чаёк горячий». Самовар ставила. Недавно кипел». Николай засмеялся и вытащил из сумки колбасу, хлеб, любимые бабушкины пряники, печенье. «Я ещё картошку купил и масло подсолнечное.  Сумки оставил на крыльце», - обрадовал бабусю внук. «Вот это дело, вот это то, что нужно. Вот это внук. Всем внукам внук», - оживилась Марфа Ивановна, вставая с кресла. «Бабуля, ты не суетись. Мы сейчас уйдём. Через день свадьба. Дел много. Нужно готовиться к торжеству, - сказал Николай, - банку с маслом с крыльца забрать не забудь».
    Молодые поженились. На свадьбе были соседи Нины Алексеевны по подъезду, почти вся бригада, с которой Николай работал, сотрудницы бухгалтерии. Марфа Ивановна сидела на почётном месте рядом с Азочкиной мамой, плакала от радости за внука и шептала: «Наконец дождалась, Ника женился. Может, ещё и правнуками полюбуюсь».
Но мечта бабушки не сбылась. Через месяц после свадьбы она уехала к родственникам в город Саратов. Оттуда Николай получил телеграмму о кончине Марфы Ивановны. «Как же так? Отчего моя бабуся могла вдруг умереть? Она почти не болела. И что её понесло в этот Саратов, что ей здесь не жилось? Я о ней заботился, продукты покупал, иногда готовил, даже блины пёк», - сокрушался Николай. Тёща смотрела на него с сочувствием и успокаивала: «Бабушка старенькая была. Умирают не только от болезни, но и от старости. Видно время её пришло. Зря она поехала в другой город. Может, чувствовала свой конец?» «Бабушка родилась в Москве, а росла у родных в Саратове, - сказал Николай, - раньше каждое лето ездила туда. В этот раз я её отговаривал от поездки. Но бабуся такая настырная, если что задумала, то   уж не отговорить. Могла согласиться, но поступить по – своему. Я ведь телеграмму послал туда, чтобы встретили. Встречали всегда, поэтому был спокоен. Ладно, что случилось, то случилось. Поеду на похороны, узнаю причину смерти бабушки».
     На похоронах Николаю показали свидетельство о смерти Марфы Ивановны, где было написано, что смерть наступила от обширного инфаркта. Всю свою сознательную жизнь он провёл рядом с бабушкой. Увидев её в гробу, Николай от горя чуть не потерял сознание. Родные утешали, говорили, что у любого человека жизнь полосатая. Была светлая полоса, он женился на любимой женщине. Теперь тёмная полоса наступила – он потерял бабусю. Следующая полоса непременно будет светлая, родится ребёнок, а это большое счастье. По приезде домой Николай в тот же день уехал в командировку. Работа дала ему возможность смириться с действительностью. Азочка ждала его приезда из командировки. Она сходила в дом, где жила бабушка, привела в порядок комнату, не нужную одежду Марфы Ивановны отнесла на свалку и сожгла. Приличные вещи там же сложила стопкой, может, кому понадобятся.

                ---Семейная жизнь с приключениями.---
 
      Каждое возвращение мужа из командировки для жены был праздник. Она встречала его с распростёртыми объятиями. К приезду Николая на столе стояла ваза с пирогами, возле печки на лавке – вёдра с холодной и горячей водой, а под лавкой – корыто. «Азочка, ты не беспокойся о моей чистоте, я пойду в кондукторские резервы и там приму душ. Не поднимай тяжёлые вёдра», - говорил жене Николай. А она забывала и всё равно ставила. Ей нравилось намыливать ему голову и обливать мужа из ковша. Брызги при этом летели во все стороны. «Здорово! – восхищалась Аза, - разве в душе может быть так здорово, как возле нашей печки? Романтика!»
     Родила Аза дочку. По её настоянию назвали девочку Евгения. Николаю не очень нравилось это имя, но спорить с женой не стал. «Евгения, значит – Женя. Имя больше мальчуковое, чем девчачье», - сказал он. «Так звали моего отца. Это имя дают и мальчикам, и девочкам. В честь дедушки, пусть будет Евгенией», - улыбнулась ему Аза. После рождения ребёнка, Николай предложил Нине Алексеевне жилищный обмен. «Нам с Вами нужно обменяться жилплощадью, - сказал он, - я пропишусь сюда, а вы – в мою хижину. Там соседи уже губы раскатали на мою комнату. Говорят, мол, не живу в их доме, обещают состряпать общее заявление, чтобы меня выписали оттуда. Вы, Нина Алексеевна пропишитесь туда и будете иногда ночевать. Пусть все соседи видят, что комната не пустует, что в ней живут». Тёща согласилась. Она сходила в дом, где прописан зять. Комната ей понравилась. «Я, пожалуй, буду к вам сюда приходить, навещать, а жить в той комнате». Так они и сделали. Обменялись. Нина Алексеевна перенесла свои необходимые вещи на новое место жительства. Там соседи по дому из любопытства познакомились с ней, а потом каждый день при встрече с прохладцей здоровались и отворачивались, общаться не хотели.
     Когда ребёнку исполнился годик, Аза хотела выйти на работу. «Нет, - сказал муж, - уволишься и будешь сидеть с ребёнком. Я семью хорошо обеспечиваю. До трёхлетнего возраста дочурки будешь дома, а потом можешь устраиваться на работу. Летом снимем дачу в Переделкино. Поедете кислородом дышать». Аза не перечила ему, считала, что он старше её, опытнее, ему виднее. «На дачу, так на дачу», - сказала она.
Дачу на лето сняли. Знакомый Николая, работавший шофёром на грузовике, перевёз семью с вещичками в Переделкино. Нина Алексеевна перед выездом на дачу сходила в домоуправление и написала заявление с уведомлением об отъезде на лето. Теперь она со спокойной душой приехала с семьёй за город. Небольшой рубленый домик, который они сняли на лето, утопал в зелени. В саду зрела смородина, стояли яблоневые деревья. Кусты сирени по всей изгороди обрамляли палисад. «Красота – то, какая! А воздух, какой чистый!» - восторгалась Аза. «И главное, дом расположен в пятнадцати минутах ходьбы от станции. На работу мне ездить очень даже недалеко, тем более что наша Сортировочная Станция расположена на этой же линии железной дороги», - с радостью сказала Нина Алексеевна. «И условия для жизни хорошие: маленькая веранда с обеденным столом, печка есть, сарай с дровами и углем – тоже есть. Даже самовар с трубой есть. Не жизнь, а Рай, - радовалась Аза, — вот только хозяев жалко. Они дом сдали, а сами в сарае живут». «Сарай с печкой, стены обиты утеплителем, окно есть. В нём даже зимой можно жить. От сарая отделена кладовка с отдельным входом. В ней садовый инвентарь, слесарный инструмент. У хороших хозяев всё продумано», - сказал Николай.    Ближе к вечеру послышались соловьиные трели. Николай с довольным видом, что угодил жене и тёще, носил колодезную воду, тихо напевал какую – то песню. «Мой муж устроил конкурс, кто лучше споёт, соловьи, или он», - засмеялась Аза. «Да, ладно. Я просто радуюсь, что вам понравился дом и место, где он стоит, даже петь захотелось», - сказал Николай. «Не обижайся, дорогой. Ведь я пошутила», - улыбнулась ему жена и поцеловала в щёку.
      Однажды Нина Алексеевна ехала после работы на дачу. В вагоне электрички напротив неё сидела симпатичная молодая женщина. Она достала из ридикюля пудреницу с зеркальцем и долго рассматривала себя, поправляя руками причёску. Затем напудрилась пудрой белого цвета, внимательно посмотрелась в зеркальце то слева, то справа, вытащила губную помаду очень яркого красного цвета и долго красила губы. Сначала она обвела контур губ, затем размашистыми движениями накрасила их. На фоне лица, напудренного белой пудрой, губы очень выделялись. Убрав косметику в ридикюль, женщина достала из хозяйственной сумки кулёк. Сразу запахло пирогами. Из кулька она достала пончик, обильно сдобренный сахарной пудрой, и начала его есть с таким аппетитом, что Нина Алексеевна проглотила слюну. Сахарная пудра сыпалась с пончика на бороду женщины, на колени. Расправившись с первым пончиком, она съела второй, третий. Вся её грудь, колени были обсыпаны белым сахарным порошком. «Чудная баба, - думала Нина Алексеевна, - зачем нужно было пудриться, краситься перед поеданием жирных пончиков? Сама вся обсыпалась сахарной пудрой, помаду съела вместе с пончиками. Чудная баба». Когда кулёк с пончиками опустел, пассажирка скомкала его и выбросила в открытую фрамугу. «Вот это очень плохо», - покачала головой Нина Алексеевна. Попутчица после трапезы вытащила из кармана носовой платок, вытерла губы, бороду, стряхнула сахарную пудру с колен и груди, закрыла глаза и задремала.
     Приехав на дачу, Нина Алексеевна рассказала о странной пассажирке. Аза с мужем смеялись до слёз. «В поездке чего только не увидишь, - сказал Алексей, - однажды в электричке я наблюдал за одной уже не молодой дамочкой в шляпе набекрень. У неё в руках тоже были ридикюль и пакетик. Причём, пакетик довольно приличных размеров. Она доставала из него шоколадные конфеты в форме бутылочки, откусывала верхушку, опрокидывала вверх донышком и пила содержимое, как из рюмки. Затем заедала выпитое той же конфетой. Я знаю, такие конфеты – бутылочки кладут в коробки с шоколадным ассорти. У них внутри коньяк или ликёр. Дама съела целый кулёк бутылочек. Нос у неё покраснел, глаза посоловели. Я прикинул, больше полстакана она выпила спиртного. Сидящие рядом тоже наблюдали за её поглощением и глотали слюни. Да, в дороге иногда много интересного можно увидеть». 
      Семья жила на даче, наслаждаясь природой, чистым воздухом. Николай, как обычно, то приезжал на побывку, то уезжал в очередную командировку. Аза начала замечать, что муж немного охладел к ней. Особенно это чувствовалось в первый день приезда его из командировки. Раньше горячо целовал, видно было, соскучился. А теперь только небрежно обнимал её за плечи и «чмокал» в лоб. «Устаёт, наверное», - думала она и не придавала значения изменившимся к ней отношениям Николая.
     В одно из воскресений, когда зять был дома с семьёй, Нина Алексеевна сказала: «Пошли бы, прогулялись к станции. Там, говорят, сегодня ярмарка. Может что-то из детских вещей привезли. Ребёнку к осени комбинезон нужен. Только Женечку с собой не берите. Я за ней присмотрю». Родители согласились. «Сейчас чайку попьём и пойдём, - сказала Аза и обратилась к мужу, - Никоша, подбей, пожалуйста, каблук в моих босоножках. В них сам каблучок нормально держится, а набойка сползла в сторону». «Хорошо, - согласился Николай, - вы допивайте чай, а я пойду в сад, подремонтирую твою босоножку». В сарае он взял молоток, небольшие гвоздики и вышел на просеку. У самой калитки сада на просеке стоял пенёк. Николай положил на него босоножку так, чтобы удобно было загнать гвоздь в набойку каблука. Несколько раз ударил по гвоздю, забил его и хотел идти в дом. Но в это время из пенька вылетели осы и направились прямо на него. Николай отбросил в сторону босоножку и помчался к пруду, крича на ходу: «Не
выходите из дома! Здесь осы! Много ос!» Нескольким осам удалось его ужалить. Аза услышала предупреждение мужа. Она подбежала к окну, смотрела на просеку, ждала, когда на ней появится Николай. Но он не появлялся. По дороге, ведущей к пруду, к калитке их сада бежал дачник, Григорий Петрович, живущий на соседнем участке. Аза приоткрыла дверь веранды и выглянула на улицу. Сосед подбежал к дому, поднялся на веранду. «Вашему мужу плохо, - сказал он, запыхавшись от бега, - его ужалили осы, после чего началась аллергия. Я сбегал на станцию, вызвал неотложку».  «Спасибо, Григорий Петрович. А где же он сейчас?» - спросила Аза. «Идите к пруду, ждите неотложку», - сказал он. Услышав это, она, сломя голову, помчалась к ужаленному осами мужу. Как только добежала, пришла машина скорой помощи. Николая увезли в ближайшую больницу. Аза хотела поехать с ним, но врач сказал: «Больше двух дней Вашего мужа в больнице не продержат. Не волнуйтесь, здесь часто бывают такие случаи – то осы, то пчёлы, то змеи жалят. Ему сделают укол, введут антидот, и он выздоровеет». Аза немного успокоилась и вернулась домой. На веранде на столе стоял самовар, за столом Григорий Петрович и Нина Алексеевна пили чай с сушками. Сосед рассказывал разные истории из своей жизни, про то, как его жалили и осы, и пчёлы, и даже шершни. Увидев взволнованное лицо Азы, он сказал: «За ребёнка не волнуйтесь. Я уже обработал пенёк, побрызгал на него со всех сторон из баллончика дихлофосом. Думаю, что все осы подохли.  «Спасибо, Григорий Петрович. Столько неожиданностей в жизни.  Присядешь на пенёк, встанешь, ужаленная осами. Потом доказывай мужу, что попу осы покусали», - рассмешила гостя Аза.
     Через два дня после случившегося, Николай приехал на дачу. Жена от радости, что он цел и невредим, запрыгала. «Ура! – крикнула она в сторону дочки, - папка твой вернулся!» «Прыгаешь, как кузнечик, - недовольно посмотрев на Азу, сказал Николай, - вернулся, да ненадолго. Завтра утром уезжаю на своём товарнике».  «Никоша, у меня предложение, погода стоит прекрасная, солнечная. Что, если мы поживём на даче весь сентябрь. Так не хочется уезжать отсюда, возвращаться в город. Лето кончится, начнётся грибная пора», - сказала Аза и вопросительно посмотрела на мужа. «Как хочешь. Мне всё равно, когда вас вывозить отсюда», - равнодушно ответил ей Николай. На следующий день рано утром он уехал на работу. 
     «Мама, ты не заметила, что Никоша стал как-то странно, я бы сказала равнодушно относиться к семье. Раньше, возвратясь из рейса, он летел к нам на крыльях радости. А сейчас в нём проснулось равнодушие. Такое впечатление, что мы ему надоели. Или у него неприятности на работе, или здоровье немного пошатнулось. Уж не знаю, что и думать», - поделилась Аза. «На работе у него вроде всё в порядке. Я ничего плохого не слышала. Если бы со здоровьем было плохо, то он обратился бы в нашу железнодорожную поликлинику. Мне сразу об этом могли рассказать служащие. Ты же знаешь, какое у нас «сарафанное радио».  Не думай о плохом. Не накликай на себя беду. Всё дело в том, что не один год женаты. Между мужем и женой бывают жаркие, прохладные и даже холодные отношения. Всё зависит от настроения. В семье постоянно приходится сдерживать эмоции. У тех, кто не умеет это делать, семьи разваливаются», - сказала Нина Алексеевна.  «Мамочка, ты, как всегда, права», - согласилась с ней Аза.
     Из очередной командировки Николай приехал задумчивый и усталый. Не входя в дом, он сел на качели и начал раскачиваться так, что жена выбежала с испуганными глазами и закричала: «Разве можно так раскачиваться?! Сальто - мортале решил сделать?! Шлёпнешься же!» Николай засмеялся каким-то нервным смехом и со всего размаха спрыгнул с качелей. На ногах, конечно, не удержался и шлёпнулся на «пятую точку опоры». Поглаживая копчик, вошёл в дом. Аза вслед за ним вошла. «Я не поняла, Никоша, ты с ума слетел, или с качелей спрыгнул? По – моему, ты совместил одно с другим. Копчик, небось, сломал? Сидеть-то теперь можешь, или стоя есть будешь?» - спросила она.  «Ничего я не сломал, просто сильно ударился коленками и пятой точкой. Пройдёт, какая проблема, есть буду сидя на подушке», - сказал Николай и положил на стульчик маленькую подушку - «думочку». «Завтра часов в пять утра мы с соседом пойдём на рыбалку. Я постараюсь уйти тихо. Так что, когда проснёшься, не найдёшь меня в постели, не удивляйся», - предупредил он жену.
С вечера Николай приготовил всё нужное для рыбалки. На следующий день рано утром они с Григорием Петровичем, отправились добывать пропитание в пруду. Недолго рыбачили рыбаки. Уже через два часа Николай с соседом, нёсшим обе удочки и два пустых ведра, показались на горизонте. Муж Азы с бледным, как полотно, лицом шёл рядом с Петровичем и смотрел на разбухший указательный палец левой руки. Из пальца торчал рыболовный крючок. Аза посмотрела на его палец и тоже побледнела. "Нужно ехать в поликлинику к хирургу», - сказала она. «Не нужно. Сейчас возьму кусачки, отщипну кончик крючка и вытащу его из пальца», - пообещал Григорий Петрович и помчался за кусачками. Прибежал назад он быстро с бутылкой водки и кусачками. Крючок он, как пообещал, вытащил, палец обмотал бинтом, полил на бинт водку. «Это для компресса, - сказал сосед, - остальное для успокоения. Собери-ка, молодка, на стол что есть поесть». Аза быстро поставила еду, и сама уселась успокаиваться с горе – рыбаками. После первой рюмки Николай расслабился, начал смеяться над собой: «Вот видишь, жена, какой я рыбак. Вместо рыбы поймал на крючок свой палец. Даже не знаю, как это вышло». «День сегодня выдался не удачный для клёва рыбы. Ветер поднялся сильный. В такой день клёва не бывает. Ни одной не поймали», - сказал Григорий Петрович. 
     До конца лета семья жила на даче без приключений.  Все забыли об осах, о качелях, о рыболовном крючке, продырявившем палец. Погода стояла прекрасная. Дождь, если шёл, то только ночью. Днём небо было чистое, без единого облачка. Всей семьёй ходили купаться на пруд. Местные жители говорили, что это не простой пруд, торфяной, что вода в нём все царапины лечит, а пожилых людей она омолаживает. Правда это, или нет, но Нина Алексеевна чувствовала после купания в пруду прилив сил и энергии. Когда она в будни утром приходила на работу после вчерашнего вечернего моциона, сотрудницы говорили ей комплименты. Но всё хорошее быстро проходит. Пролетело лето. В середине сентября заладили дожди. Семья решила возвращаться домой в Москву. Николай договорился со своим знакомым, который привёз их на дачу, что он приедет за ними на грузовике и отвезёт их на родную Сортировочную Станцию.
     На следующий день после возвращения семьи домой он повёл свой товарный поезд. Аза так привыкла к командировкам мужа, что даже не заметила его более долгого, чем раньше, отсутствия. Нина Алексеевна каждый вечер приходила к ней присмотреть за Женечкой, пока дочка занималась хозяйством. Иногда оставалась у неё ночевать. Когда Николай приехал из командировки, у него сильно разболелся зуб. Он даже есть не мог. Аза уговорила его пойти к стоматологу. Муж долго не возвращался. Она забеспокоилась, пошла в поликлинику. Там его не было. В регистратуре ей сказали, что кого-то увезли в больницу на неотложке. У Азы было плохое предчувствие. Поднявшись на этаж, где принимал терапевт - стоматолог пациентов с острой зубной болью, она вошла в кабинет врача вместе с очередным больным и спросила о муже. «Он потерял сознание от боли. Пришлось вызывать неотложку. Его госпитализировали», - сказал врач и назвал номер больницы. Аза помчалась туда. В больнице ей сказали, что у мужа воспаление надкостницы. «Дней через десять, не раньше, больного выпишут из больницы, - сказал лечащий врач, - мы ему сделали обезболивающий укол. Сейчас он спит. Его лучше не тревожить. Всё обойдётся, не беспокойтесь. Воспаление уберём нужными укольчиками».
Ровно через десять дней Николая выписали из больницы. Аза встретила мужа, и они вместе приехали домой. «Горе ты наше луковое, - сказала Нина Алексеевна, - напугал нас чуть ли не до обморока». «Да ладно. Всё бывает. Мне главное источник воспаления убрали. Зуб выдрали. Воспаление купировали. Теперь я здоров», - успокоил тёщу Николай.  Аза посмотрела на него и вдруг заплакала. «Чего ревёшь – то? Всё позади», - потряс за плечи подошедший муж. «Как же не реветь.  Ты заметь, каждый раз, как только ты возвращаешься из командировки, с тобой что-то приключается. Я уж не знаю, чего ждать в следующий твой приезд. Ведь завтра ты уже уезжаешь», - всхлипнула Аза. «Крыша на меня обрушится», - засмеялся Николай.
     Однажды, после очередного отъезда мужа, Аза поехала в центр, походить по магазинам, присмотреть обувь. В доме обуви на улице Сретенка к ней подошла незнакомая женщина. «Ну, здравствуй, соперница, - сказала она, - что смотришь? Увела моего мужика Кольку и рада. Как ты, счастлива с ним? Я всё про вас знаю. Ты думаешь, что с ним просто так приключаются разные истории? Нет, милочка. Просто так ничего не бывает. На чужом несчастье счастья не построишь. Ты не думай, я его не прокляла, когда он мне рассказал про тебя. Просто выставила чемодан за порог и в дом не пустила». «Я об этом и не думаю. Вы, Антонина, сами сказали, что прогнали его. Вы меня упрекаете в том, что, живя в Вашем доме, Николай увлёкся мной? Так в этом он виноват. Я об этом не знала. А, когда узнала, было поздно. Отказаться от него не могла, потому что была беременная. Николай видный, обходительный мужчина. Я не жалею, что вышла за него замуж. У нас счастливый брак. А разные приключения с кем не бывают? И потом, зачем Вы следите, что происходит в нашей семье?» - возмутилась Аза. «Да ладно, не слежу я. Просто Колькины сослуживцы мне обо всём рассказывают. Своё, так называемое, счастье я сама потеряла. Когда он был в командировках, ходила в компании, где любили выпить. Дома принимала этих гостей. И вчера принимала и гостей, и винцо. Я ведь изменяла ему. Мне не нужно было дочку отправлять к бабушке. Боялась, что чужой ребёнок будет ему мешать. Оказалось, что он мешал мне. Поздно я опомнилась от своего блуда. Не бери в голову всё то, что я тебе рассказала. Так что, будь счастлива, цыганка Аза», - закончила своё излияние Антонина.
«Какая противная женщина, - подумала после её ухода Аза, - всё настроение испортила. Даже ничего не хочется покупать. Надо же было Николаю связаться с такой невзрачной бабой, которая к тому же и пьянствовала и изменяла ему». Ей стало жалко мужа, и она поспешила домой, хотя знала, что он в командировке, ведёт свой товарный состав в другой город.   
Аза быстро забыла о неприятной встрече в магазине. За домашними делами некогда было вспоминать. Они с мамой занялись заготовкой капусты, овощей на зиму. Там, где теперь жила Нина Алексеевна, в сарае погреба не было.  Все заготовки, кроме квашеной капусты, разместили на хранение в погребе прежнего её сарая. «Николай приедет, поможет нам опустить бак с капустой в погреб. Нам с тобой такая ноша не под силу», - сказала она дочке.
    Зять приехал домой раздражительный. «Ну и запах в доме», - брезгливо сказал он. «Капустой квашеной пахнет.  Нужно отнести два бака с капустой и опустить их в погреб. Мы с мамой не справились бы. Ждали, когда ты приедешь и поможешь, - пояснила Аза, - а запах выветрится». Николай нехотя погрузил баки на тележку и повёз к сараю. Нина Алексеевна с дочкой опередили его, спустились по лестнице на дно погреба и ждали, когда Николай сверху подаст им баки, чтобы они вдвоём подхватили ношу и поставили, куда надо. Когда дело сделали, мать с дочкой вылезли из погреба, а Николай зачем-то полез туда. Пройдя несколько шагов от сарая, они услышали его крик и быстро вернулись. Зять сидел на дне погреба. Одна ступенька лестницы была сломана. «Всё понятно. Шлёпнулся мой зять. Что болит-то? Ногу не сломал?» - спросила тёща. «Ничего не сломал. Сбросьте мне молоток и гвозди прибить ступеньку», - сказал Николай, поднимаясь. Дома Аза осмотрела его ушибы. «Угораздило же тебя. Зачем полез? Хорошо, что отделался одними ушибами да царапинами. Всё, как по написанному: приезд из командировки, и очередная травма», - сделала вывод жена. Николай грустно посмотрел на неё. «Свои выводы оставь при себе», - сказал он.
     К вечеру все забыли о случившемся. Нина Алексеевна поставила самовар. Аза сбегала в магазин, купила любимые мужем горчичные баранки, конфеты, рулет с изюмом. Чай заварили травяным сбором, привезённым с дачи. Запаха квашеной капусты как не бывало. Пахло мятой, зверобоем, ванилином. Сели за стол. «Я приехал не с пустыми руками, - сказал Николай, - привёз домашнее виноградное вино. Купил бутылочку у местного жителя, куда ездил. В Молдавии умеют делать вино. Ещё привёз вам жилеты на зиму из овчины». Нина Алексеевна посмотрела на подарки, ей очень понравились жилеты. «Красота – то, какая. С вышивкой и кистями», - восторгалась она. Зять пил чай и с довольным видом смотрел на женщин, примерявших его подарки.  «А ещё туда поедешь? Если поедешь, привези Женечке бурки к зиме», - попросила Аза. «Поеду или нет, точно не знаю. Если будет возможность, то привезу», - пообещал муж.
     Но обещания сдержать не получилось, потому что следующие поездки были в города Украины. Бурки ребёнку он не купил. Привёз валенки. Жене они понравились, потому что по краю валенок был нанесён красивый рисунок. Николай из каждой поездки привозил подарки.  Из командировки в город Житомир он привёз банки с кабачковой и баклажанной икрой, компоты из сливы, вишни. «Вот, наша любимая икорочка, - сказал Николай, - свежая, недавно закатанная в банки». «Как же ты вёз это добро и не разбил банки. Они же стеклянные. Да как много, две полные сумки притащил. Вообще – то ты молодец, догадался обвернуть каждую банку газетой. Хватило же тебе терпения», - хвалила мужа Аза. «Ещё какой, молодец! Всю эту закатку я купил на рынке. Всё свежее. Одну банку с икрой открыл в дороге, не выдержал соблазна. Замечательная икра. Компоты из ягод нового урожая, то есть этого года. Очень вкусные. Одну банку мы с напарником уговорили», - хвастался Николай. «У нас теперь столько банок с овощами и компотами, что до следующего лета всё не съесть», - радовалась Аза.
      Время шло быстро. Не заметили, как наступила весна, приближалось лето. Когда в прошлую осень семья покидала дачу, хозяин дома пригласил их на отдых на следующее лето. Николай с женой решили воспользоваться его приглашением. Нина Алексеевна на всякий случай заранее съездила в Переделкино, чтобы предупредить хозяина об их приезде. Тот очень обрадовался, сказал, что привык к ним, что ждёт, когда приедут. У Николая в это лето был отпуск две недели в июле месяце. Он заранее строил планы, как проведёт его на даче. Но, как назло, время отпуска совпало с проливными дождями. Только один раз Николай осуществил свой план, сходил с соседом на рыбалку. Карасей наловил немного, зато палец на крючок не поймал. Всё остальное дождливое отпускное время он с Григорием Петровичем играл в домино, да в карты. Так они и бегали друг к другу – то он к соседу, то сосед к нему. В последний день отпуска погода наладилась. Солнце с утра нагрело землю, стало тепло и уютно. Птички, притихшие во время дождя, запели. Особенно старались воробьи. Они так зачирикали, что уши закладывало. Цветы в саду, немного побитые дождём, обсохли, подняли свои красивые головки и повернули их к солнцу. Трава напиталась влагой, подросла и стала ярко-зелёной. «Надо же, как природа ожила после проливных дождей, - сказала Аза, - воздух стал ещё чище. От избытка кислорода началось головокружение». «У меня голова кружится от обиды, что мой дождливый отпуск кончился, начинаются солнечные рабочие дни», - вздохнул Николай. «Радуйся за нас. Женечка почти две недели играла только на веранде. Теперь хоть на качелях покачается, да в песочнице поиграет. Ты где в последний раз был в командировке?» - спросила Аза. «В Конотопе. Там такие дожди были, сильнее, чем здесь», - сказал Николай. «Вот ты и привёз их сюда, - засмеялась жена, - Конотоп в дожде утоп». «Не переживай, что дождь отпуск испортил, - сказала Нина Алексеевна, - ты же на дачу до конца лета будешь приезжать. Ещё успеешь и позагорать, и поплавать, и порыбачить. Я думаю, что погода наладилась».
И действительно, погода до конца лета стояла просто прекрасная. Изредка вечером накрапывал небольшой дождь, но он быстро заканчивался. Семья хорошо отдохнула. Все загорели, посвежели. Николай ещё не раз по приезде ходил на рыбалку. К зиме он заготовил вяленых на солнце солёных карасей и был этим очень доволен. «Будет с чем пивко попить», - хвалился зять. На даче после командировок с ним ничего не приключалось, кроме одного случая на пруду, когда он пошёл поплавать. Каким-то образом Николай подцепил клеща. Тот так присосался к нему, напился крови, стал круглым, как шарик. Аза не знала, как правильно его оторвать, и пошла с мужем к соседу. Она считала, что у него есть опыт выдирать клещей. Григорий Петрович быстро справился с этим делом. Он смазал подсолнечным маслом клеща и повернул его тело против часовой стрелки. Кровопийца оказался у него в руках, а на месте укуса осталась красная точка. «Ловко, - сказала Аза, - теперь я тоже буду знать, как удалить клеща. Спасибо, Григорий Петрович».

                ---Последняя командировка.---

       Поздней осенью Николаю предстояла командировка в город Хмельницкий. Тайком от жены он с усердием бегал по магазинам, что-то покупал. Каждый раз, уходя из дома, говорил, что ему нужно в железнодорожное депо. Купленное муж прятал в сарае, домой не приносил. Когда Аза собиралась идти в сарай за картошкой, или ещё зачем – то, он опережал её намерения, говорил, что сам принесёт. Жена заметила его странное поведение, но не о чём не спрашивала. Однажды Николай сказал ей: «Мы сделали глупость, когда обменялись с твоей мамой жилплощадью. Если с тёщей что-то случится, комната пропадёт, перейдёт государству. Теперь, чтобы она не пропала, нам с тобой нужно расторгнуть наш брак, вновь обменяться с Ниной Алексеевной, а потом опять расписаться». «Что это ты решил, что с мамой может случиться нехорошее? Типун тебе на язык. Мама моя ещё не старая, не на пенсии и на здоровье не жалуется», - обиделась на него Аза. «Нечего обижаться. Это я к тому, что поговаривают, будто дом пойдёт под снос. Комната в нём числится с отдельным входом с улицы через крыльцо. Так что должны дать отдельную однокомнатную квартиру», - пояснил Николай. «Вот, когда дадут, тогда и поговорим», - сказала Аза.
 В день отъезда в командировку Николай встал очень рано. Тихо, чтобы не разбудить спящую жену, взял рюкзак, ключ от сарая и пошёл забирать спрятанные покупки. Уходя, закрывать замок сарая на ключ не стал, просто навесил его на ушки двери, но так, чтобы было похоже, будто сарай закрыт на замок. За этими проделками Николая проследила Инна. В эту ночь она плохо спала, сидела у окна и смотрела на улицу. Увидев вышедшего из дома соседа, решила посмотреть, куда он пошёл. «Что-то не в ту сторону направился Колька», - подумала Инна, набросила пальто и пошла за ним. Она видела, как Николай вошёл в сарай, вышел из него с рюкзаком за спиной и направился к станции. «Интересно, что он напихал в этот довольно объёмный рюкзак?» - гадала Инна, зябко переминаясь с ноги на ногу. Когда Николай скрылся из виду, она махнула рукой и побежала домой.

                ---Неожиданная встреча.---
 
       В один из выходных дней Нина Алексеевна попросила дочку купить домашние тапочки. «Не люблю я ходить в обувные магазины, - сказала она, - может, съездишь, купишь домашнюю обувь. Ты же на днях сказала, что мужу нужны тапки, а дочке утеплённые ботиночки. Я за Женечкой присмотрю». Аза в тот день не собиралась никуда уходить из дома, но мама попросила, пришлось ехать. На Сретенке в обувном магазине она купила всё, что нужно, хотела уйти, но на выходе столкнулась с Антониной. От неожиданной встречи с ней она даже вздрогнула. Хотела сделать вид, что не заметила её, но бывшая сожительница Николая окликнула Азу по имени. «Бегаешь в поисках обуви?» - спросила Антонина. «Что же делать. Семью обувать надо, вот и бегаю», - сказала Аза. «Я тоже ищу туфли, чтобы были не очень дорогие, но приличные. Хорошо, что я тебя встретила. Сама судьба свела нас тут с тобой. Мне много чего интересного нужно рассказать про твоего мужа. Пойдём, посидим на скамейке во дворе дома», - предложила Антонина. «О чём говорить-то? Я про Николая всё знаю», - сказала Аза и хотела уйти. «Не спеши отказываться, а то потом пожалеешь. Пойдём, поговорим», - настаивала Антонина. Когда они сели на скамейку напротив детской площадки соседнего с магазином дома, она сказала: «Ты мне нравишься, вижу, что душа у тебя по-детски чистая, глаза доверчивые, добрые. Поэтому считаю, что тебе лучше сейчас узнать всю правду, чтобы она не обрушилась на твою голову, как камнепад в горах и не прибила бы. Ты ведь совсем не знаешь своего мужа. А он ходок, каких мало.  Город, куда он водит товарный состав, не один. По нашей дороге их несколько. Вот, сколько городов, куда ездит, столько у него баб».  «При её словах Аза побледнела: «Зачем ты мне это говоришь? Нарочно, да? Хочешь разрушить нашу семью?» «Не нарочно. Хуже, если ты узнаешь обо всём от одной из его сожительниц, особенно той, которая родила от него сына. Мальчик на год моложе твоей дочки и очень похож на Николая.  У меня есть фотокарточки всех его шлюх. Мне обо всем рассказали его сослуживцы. Меня это очень задело, и я решила съездить вслед за ним по его маршрутам. В прошедшее лето, когда у моей дочки были каникулы, я и съездила. Конечно, убеждаться в изменах жене было не моё дело. Но стало жалко тебя. Ты такая молодая, доверчивая, чистая. Не хочу, чтобы ты страдала. Ведь ты ещё можешь быть счастливой. Я давно хотела рассказать тебе обо всём и передать фотки, но не решалась, жалела тебя. Но разоблачить его надо, - сказала Антонина и дала Азе пакет с фотокарточками, — на обратной стороне фоток написан адрес, где мадам проживает. Но это не всё. Однажды я шла к станции мимо вашего дома. Смотрю, рядом с подъездом стоит Николай с рыжей бабой и курит. Оба курили, смеялись. Она его за руку дёргала к себе, звала куда-то. Он сначала не поддавался, но потом всё-таки пошёл, куда она тянула. А пошли они за второй ряд домов к сараям. Я тихонько, прячась за кустики, пошла за ними. В одном из сараев дверь была приоткрыта. Туда парочка и скрылась. Подойдя крадучись к двери, заглянула в щель и увидела, что они совокупляются прямо на куче картошки. Я спряталась за дерево, ждала, когда любовники выйдут. Первым выбежал Колька, красный, как рак и помчался к дому. Затем, не спеша, вышла его рыжая пассия и тоже направилась к дому, на ходу поправляя причёску. Дверь подъезда, куда она вошла, была настежь открыта. Мадам скрылась за дверью квартиры, что напротив вашей. Соседка, значит, пользуется услугами твоего муженька.  Вот всё, что я знаю. Единственное его достоинство в том, что он материально помогает любовнице, которая родила сына. Она мне рассказала, что Колька присылает ей посылки, деньги переводит. Ты прости меня, Аза. Он не достоин тебя. Теперь ты всё знаешь. Решай, как поступить. Расскажи маме. Она тебе посоветует». Когда Антонина ушла, Аза дрожащими руками вытащила из пакета фотокарточки и начала рассматривать их. "Действительно, малыш очень похож на Николая, - вздохнула она и вспомнила последнее предложение мужа о разводе и обмене жилплощадью, - неужели решил изменить свою жизнь? Видимо так и есть. Кончилось моё семейное счастье. А было ли оно? Последнее время муж был холоден, раздражителен. Отвлекала меня забота о Женечке. За этой заботой я не замечала равнодушного отношения мужа. Цыганка нагадала маме, что я буду счастлива. Где же оно, моё счастье? Может, в моей дочурке? Такая лапочка растёт, а как на меня похожа».

                ---Мамино решение.---

        Дома Нина Алексеевна спросила: «Что случилось, дочка? Глаза у тебя красные от слёз».  Аза рассказала: «Мамочка, я встретила в магазине бывшую сожительницу Николая. Она мне такое рассказала о нём, что страшно было слушать. И вот, фотокарточки дала. Сказала, что это любовницы моего мужа из других городов, и у одной из них есть сын от него. Ещё она сказала, что он оказывает любовные услуги рыжей соседке нашей. Что мне делать? Как жить с этим дальше? Я подозревала, с ним творится что-то неладное. Из командировок он приезжал домой нервный, раздражительный. Придирался ко мне, взрывался без повода. Его раздражало всё, что я делала. И в постели Николай не был мне мужем. Антонина прояснила рассказом о нём все его взрывы и холодное отношение ко мне». Нина Алексеевна взяла фотокарточки и долго рассматривала их, как бы изучая отображённые на них лица. «Да, малыш очень похож на моего зятя. А про Инну забудь. Не бери в голову. Вдруг это оговор. Не верю я. Антонина по злобе могла сказать об их связи. Видно знала, что вы подружки. Не надо плакать. Здесь только два выхода: или прощать и жить вместе, как прежде, или выставить вон, как сделала Антонина. Мужики ведь в основном все кабели. Мало хороших семьянинов. Счастливые браки есть, но это редкость.  Про Инну забудь», - посоветовала она дочке.
     Однако вечером того же дня Нина Алексеевна решила сама поговорить с Инной и как бы случайно встретилась с ней во дворе дома. «Что-то ты, Инна, совсем перестала к нам заходить? – спросила она, - раньше часто заходила, уделяла внимание Женечке. А в последнее время ты нас как бы избегаешь, сторонишься. Не хочешь общаться? Ведь вы с Азочкой дружили. А теперь, что мешает? Или некогда общаться, да?» «Наверное, некогда», - сказала Инна, глядя куда-то в сторону. «Посмотри на меня, соседка. Задам тебе вопрос очень неприятный. Ты Антонину знаешь, бывшую сожительницу моего зятя?» - строго спросила Нина Алексеевна. «Какую ещё Антонину? Не знаю я никакой Тоньки. Я пойду. Мне некогда», - дерзко сказала Инна и хотела уйти. Но Нина Алексеевна крепко взяла её за рукав пальто и задержала. «Если ты так ведёшь себя, тогда задам вопрос напрямую. Антонина сказала, что ты сожительствуешь с Николаем, что ты с ним обтёрла за домами все открытые сараи. Она следила за вами. То-то ты часто стала выходить во двор с моим зятем, покурить. Долго курили в сарае на картошке. Отвечай, чего молчишь? Сказать нечего, соседка?» -  нервно дёргая её за рукав, спросила Нина Алексеевна. Инна растерялась, её трясло, как в лихорадке, нос вытянулся, губы дрожали. «Я Вам ничего не скажу, отстаньте», - срывающимся голосом прохрипела она. «Ладно уж, иди, куда шла. Можешь ничего не говорить, итак всё ясно. Стерва ты, конопатая. Шлюха. Мне говорили, что ты со всеми женатыми мужиками трёшься, где придётся. Я думала, это сплетни, не верила. Возмездие нагрянет на тебя за мою дочь. Вспомнишь потом меня, будь ты проклята», - не выдержала своих чувств Нина Алексеевна. Проклятая Инна убежала домой.
Азочке мама не рассказала о встрече с Инной. Не хотела её расстраивать. Для раскрытия измены зятя она предложила вариант: «Мы с тобой поступим очень хитро. Положим на стол фотокарточку, где женщина с ребёнком. Посмотрим на его реакцию». Так они и сделали. На белую обеденную скатерть стола положили на видное место фотокарточку. «Мама, давай положим её на второй день после приезда Николая. Нехорошо получается. Он усталый с дороги придёт домой, пусть отдохнёт немного», - предложила Аза. «Добрая твоя душа. Давай положим завтра», - согласилась Нина Алексеевна и убрал фотокарточку со стола.
     Муж приехал из командировки усталый, голодный. «Привет, красавицы. Я пошёл в душ, в кондукторские резервы. Приду, поем», - сказал он, взял полотенце и ушёл. Аза быстро поставила на стол еду и села ждать его. Через полчаса Николай вернулся и сел покушать. «Что-то мне сегодня немного нездоровится», - пожаловался муж. Кое-как покушал и лёг спать. Когда проснулся, стал жаловаться, что у него прихватывает правый бок. «Это, наверное, оттого, что я накануне съел много сала с картошкой. Кстати, целый шмат сала привёз домой. Посмотри, жена, в сумке», - сказал Николай. Вечером попили чай. На боли в животе он больше не жаловался. «Что-то у тебя лицо какое-то напряжённое, загадочное?» - спросил Николай и, не дожидаясь ответа, вышел на улицу покурить.  Нина Алексеевна отодвинула занавеску и посмотрела на улицу. Курящего зятя не было видно. «Наверное, стоит во дворе и дымит с Инкой», - решила она, взяла ведро и пошла к колонке. Зять стоял один. Увидев тёщу с ведром, он потушил сигарету, взял у неё ведро и сам принёс воды.

                ---Трагедия на кончике верёвочки.---

      На следующее утро Аза перед завтраком положила фотокарточку на видное место стола, села напротив мужа и смотрела на его реакцию. Николай уставился на фото. Лицо его покраснело, потом краска схлынула, и он сильно побледнел. «Это, кто?» - покашляв, спросил он осипшим голосом. «Разве ты не знаешь, кто?» - удивлённо спросила Аза. «Откуда мне знать?» - вопросом на вопрос ответил Николай и с аппетитом начал уплетать омлет с колбасой. «А ты присмотрись. Женщина с сыном из города Хмельницкого. Мальчик очень похож на своего отца, ты не находишь?» - спросила Аза. «Ты знаешь отца ребёнка? Откуда у тебя это фото?» - удивился Николай. «Женщина прислала на моё имя, но для тебя. А вот ещё фотокарточки, присланные мне из других городов. На этой – молодая женщина из города Львова, на этой – тоже молодая женщина из города Житомира. Это откуда ты привёз консервированные овощи. Во всех городах, куда ты водил товарные составы, у тебя есть любовницы. Хорошо устроился, Никоша, везде любим, ожидаем, обласкан. Ты и Инкой не побрезговал. Ещё бы, ведь она проверена, в столовой работает. Так что можно без риска для здоровья совокупляться с ней в сарае, прямо на куче грязной картошки. Что теперь скажешь, оправдываться будешь? Сколько верёвочке не виться, кончик найдётся», - наступала разоблачением неверного мужа Аза, тряся фотокарточками.  Николай встал, хотел что-то сказать, но вдруг схватился за бок и застонал. «Что случилось?» - спросила вошедшая Нина Алексеевна. Зять со стоном добрался до дивана, лёг и закрыл глаза. Лицо его было белое, как полотно. «Пойду вызывать скорую помощь», - сказала тёща и побежала к станции. Вызванная ею неотложка приехала довольно быстро. С подозрением на аппендицит Николая увезли в больницу. В тот же день его оперировали. Когда он проснулся от наркоза, начал до хрипоты задыхаться от боли в животе. Обезболивающие уколы ему не помогали. Врач удивлялся, не мог понять, в чём дело: «Операция прошла успешно. Такой боли не должно быть», - объяснял он вызванному профессору.  Тот внимательно осмотрел Николая и сказал: «Больной на грани выживания. Не надо было удалять аппендицит. Не он дал боль в животе. У него воспалилась поджелудочная железа, панкреатит. При этом нельзя было делать никакую операцию. Неправильный диагноз погубил больного. К сожалению, это довольно частая ошибка при диагнозе.  Остаётся только ждать, как справится его организм».  Но организм Николая оказался не очень крепким. Лекарства ему не помогали. Сердце не выдержало болевого шока, остановилось.
     Узнав о смерти мужа, Аза съёжилась от испуга. Ей стало страшно. Не жалко, а страшно. Она боялась увидеть Николая в гробу, мёртвым. От страха Аза даже плакать не могла. Нина Алексеевна утешала дочь: «Будь мужественной, доченька. Это жизнь. Она нам иногда такие подножки подставляет, после которых не каждый может подняться и отряхнуться, затем начать всё сначала. Посмотри на фото, что дала тебе Антонина. Сколько раз он тебе изменял, даже ребёнка на стороне нажил. Представь себе, что его смерть – это расплата за измену. Не известно, чем бы эта история с изменой закончилась. Могла приехать его пассия с ребёнком и от ревности натворить что-то плохое. Хорошо, если она нормальная женщина. Так что проводи покойного в последний путь, как положено. Ничего, постоишь у гроба, поплачешь и всё. Утешься, милая. Займись-ка похоронами».
Получив свидетельство о смерти мужа, Аза поехала с ним к начальнику отделения дороги с просьбой выделить деньги на похороны. Начальник посочувствовал ей, сказал, что потерял отличного машиниста. Определённую сумму ей выделили сразу. Затем она съездила на кладбище, договорилась о месте захоронения. В день похорон проститься с покойным пришли в морг сослуживцы, знакомые, приехали рабочие Сортировочной Станции. Аза, как застывшая, стояла у изголовья гроба. Иногда, когда она вспоминала отдельные хорошие эпизоды из жизни с мужем, у неё наворачивались слёзы. Её никто не успокаивал. Те, кто пришёл проститься, клали цветы на гроб и уходили. Только одна пришедшая, подошла к ней и тихо сказала: «Аза, прими мои соболезнования. Не прогоняй меня. Я хочу помянуть Николая вместе с тобой. Ещё хочет помянуть его женщина, та, что вошла с ребёнком на руках. Не обижайся на меня. Я дала ей телеграмму о смерти Николая. Она два дня поживёт у меня, а потом уедет. Нормальная женщина, хорошая. Он обещал ей развестись с тобой, жениться на ней». Сказав это, Антонина отошла к двери и стала наблюдать за их встречей. Женщина подошла к гробу. На вид она была старше и солиднее Азы. «Соболезную, - тихо сказала подошедшая, - у меня с сыном тоже горе. Мы потеряли его отца. Раньше он помогал нам материально, а теперь помогать сыну некому. Мы не были женаты. Все трудности впереди». «Мы сами себе создаём трудности в жизни», - тихо сказала ей Аза. Женщина отошла от гроба и, не оглядываясь, вышла из морга.  На поминки Антонина пришла одна, но к поминальному столу не села, приоткрыла дверь и поманила Азу, чтобы подошла к ней.  «Пойдём, постоим на крылечке. Поговорить надо», - тихо сказала она. Когда вышли, Тоня разрыдалась: «Ты прости меня. Я виню себя за то, что обо всём рассказала. Может, не надо было говорить. Жили бы себе, да жили. Недаром же говорят, мол, меньше знаешь, крепче спишь. Он умер не потому, что его хватил удар, когда раскрыли его измену?» «Успокойся, не потому. У него обострился панкреатит, то есть воспалилась поджелудочная железа. Думали аппендицит, прооперировали, а этого нельзя было делать. Врач сказал, что такие случаи часто бывают», - успокоила её Аза. «Как камень с плеч. Значит, судьба у него такая. Смерть-то ходила за ним по пятам. С ним всегда истории приключались. Не иначе, как возмездия за измены. Ты сильно не переживай. У тебя вся жизнь впереди, ведь ты молодая, красивая. Твоё счастье тебя само найдёт. Прости за глупый совет, но не выходи замуж за проводника, лётчика, капитана дальнего плавания и дальнобойщика. Ну ладно, я пойду. Дома меня женщина с ребёнком ждёт. Мы с ней посидели, помянули Николая. Земля ему пухом», - сказала Антонина и, слегка пошатываясь, ушла.
 
                ---Жизнь с чистого листа.---

      После похорон мужа Аза пошла к начальнику Сортировочной Станции с просьбой принять её на работу. Начальник помнил её, как ответственного работника. «Высокий пост тебе дать не могу, - сказал он, - все места заняты. Но вот Евдокия Павловна, наша табельщица, уходит в декретный отпуск. Поработай с годик табельщицей. Через полтора года бухгалтер уйдёт на пенсию, тогда на это место и заступишь». «Дуся учудила. На старости лет решила родить. Наверное, замуж вышла», - думала Аза по дороге домой. Устроившись на работу, она определила дочку в ведомственный детсад. Так началась её новая жизнь.
     Постепенно за повседневной заботой прошлое стало отступать. Фотокарточки, что дала ей Антонина, она сожгла в печке, за исключением той, где была женщина с ребёнком. Из фотоальбома Аза вытащила все снимки, где присутствовал Николай, завернула их в газету и спрятала. «Ещё бы спрятать эту развратную Инку куда-нибудь, с глаз долой, чтобы не мелькала, не напоминала о рассказах Антонины про её связь с моим мужем», - думала Аза.
     Соседка Варя работала по графику сутки через трое. Часто её рабочий день совпадал с воскресеньем. Дома хозяйничали муж с детьми. В одно из таких воскресений она вышла на работу, но почувствовала себя плохо и попросила сменщицу поработать за неё один день. «Я свой долг отработаю», - попросила Варя. Сменщица согласилась. Во дворе дома она застала играющую младшую дочку, Оленьку. Та подбежала к ней и сказала: «А Инка с папкой закрылись дома и меня не пускают». «Как это, не пускают? Ты, наверное, баловалась?» - спросила Варя. «Нет, не баловалась. Просто они вытурили меня и закрыли дверь на замок. Я подсмотрела в окно. Инка голая легла на кровать спать вместе с папкой», - пожаловалась дочка. Варя помчалась к квартире и открыла дверь. Инна, как ни в чём не бывало, в ситцевом халате сидела за столом с отчимом и пила чай. «Значит, чай дуете? А полчаса назад что делали? Хотя бы постель накрыли!», - прокричала Варя, заглянув в другую комнату. В углу возле печки стоял веник. Она схватила его и налетела на дочь, начала бить её веником, куда попало. Муж хотел заступиться, но попало и ему. «Вон из дома! Убирайся, чтобы я тебя здесь не видела, шлюха проклятая! Собирай свои шмотки и вали отсюда! Даю тебе на сборы полчаса!» - кричала Варя. Инна быстро побросала свои вещи в чемодан, оделась кое-как и выбежала на улицу. «Чтобы ноги твоей здесь не было! Придёшь, топором зарублю!» - не унималась Варя. «А ты тут, чего стоишь? Убирайся отсюда в свою деревню, выпердыш несчастный», - спокойно сказала она, собрала его вещи в узел и вышвырнула их в окно на улицу. Видя, что это окончательное решение жены, Фёдор оделся и вслед за падчерицей вышел из дома. Инна его ждала. Вместе они пошли к станции. Вечером приехали с узелками в руках родители Вари. Она к их приезду врезала в дверь другой замок. «Пусть только сунутся сюда, - ворчала Варя, - вмиг руки пообрубаю». Нина Алексеевна вышла в подъезд. «Кому, Варвара, собираешься руки отрубать?» - спросила она соседку. «Как кому? Федьке с Инкой. Выгнала я их. Вылетели отсюда, как пробка из бутылки с газировкой, - сказала Варя, - а ты будто бы не слыхала ничего». «Слышала, как шумели, да не прислушивалась. Мало ли, что у кого в семье происходит. Не моё дело», - заверила её Нина Алексеевна. В это время из двери квартиры выглянула Оля и крикнула: «Мамка выгнала их, потому что Инка с папкой голыми спали, когда её не было дома!». «Вот, дура! – закричала на неё Варя, - разве можно семейные тайны разглашать! Теперь все в доме будут знать. Чтобы никому больше не рассказывала, а то и тебя выгоню! Нин, прошу тебя, никому не говори про это». «Зачем? Ты же знаешь, что я сама не сплетничаю и сплетни других не слушаю, - сказала Нина Алексеевна, а затем обратилась к Оле, - ты уже большая девочка, должна соображать, что можно, а что нельзя. Никогда никому не рассказывай, что происходит в семье». «Я поняла. Не буду рассказывать», - вытирая слёзы, пообещала Оля. Нина Алексеевна не рассказала Азе о том, почему вдруг исчезли Инна с отчимом.  Фёдор с падчерицей уволились с работы и на Сортировочной станции их больше не видели. Никто из знакомых не интересовался, куда они ушли, как будто так и надо. Даже Варю этот вопрос не мучил, особенно после того, как Оля рассказала, что старшая сестра с отцом, часто били её и выгоняли из дома, когда мама была на работе. Варвара даже перекрестилась и поблагодарила Бога за то, что Он избавил её от развратников.

                ---Горе одинокой быть.---

      Аза по настоянию мамы поступила учиться в железнодорожный техникум. «Учись, продвигайся по служебной лестнице. Нужно твёрдо стоять на ногах, а то придёт какая-нибудь сопливая, да пограмотнее тебя, вмиг сместит», - советовала Нина Алексеевна.  Дочка её послушалась. Учёба давалась ей легко. На работе она активно включилась в общественную жизнь станции. Посещала кружок самодеятельности. Даже предложила организовать народный драматический театр для постановки одноактных сцен из жизни работников железной дороги, написанных по их сценарию. Вся молодёжь станции включилась в работу. Так как Аза была режиссёром кружка, сценарии приносили ей. Некоторые из них были написаны в стихах.  Мама помогала по хозяйству, присматривала за внучкой, читала вместе с дочкой принесённые сценарии. Некоторые из них были очень хорошо написаны, особенно в стихотворной форме. В них было много юмора.
В праздничном концерте, посвящённом 1 Мая, приняла участие и Нина Алексеевна. Ей дали роль глуховатой дежурной по станции. Она так справилась, так сыграла роль, что все зрители от смеха топали ногами. «Мама-то моя, как ожила, помолодела, - думала Аза, глядя на её выступление, - давно бы так. А то застопорила свою жизнь работой, да домом. А она, оказывается, такая талантливая».  Многие рабочие станции приняли участие в выступлении, читали стихи, пели. Даже Герман Викторович, новый начальник конторы, где работала Нина Алексеевна, спел цыганские романсы, играя на гитаре. В конце выступления под ритмичные хлопки публики он исполнил чечётку. Зрители были в восторге. Те, кто его ещё не знал, думали, что пригласили артиста.
     Дома Аза пожалела маму: «Мамочка, ты мне даёшь советы, тратишь свою драгоценную жизнь на нас с дочкой, а ведь ты ещё не старая, красивая женщина, могла быть счастливой, любимой женой». «Что же теперь бросить вас с внучкой на произвол судьбы и прислужничать какому-то мужику? Ты посмотри, много счастливых замужних женщин у нас в доме? Только и вижу, идёт чьё-то пьяное счастье с работы домой с пустыми руками, еле на ногах держится. Жена же тащит домой то вёдра с водой, то сумки с продуктами. У бедных женщин руки в мозолях и спина болит от тяжестей. А это пьяное счастье ещё и покрикивает на неё, лёжа на диване», - сказала Нина Алексеевна. «Но эти мужики – низы общества. Не все такие. Твой отец работал проводником, пьяницей не был. Дома помогал бабушке. Из старой детской коляски соорудил тележку, чтобы вёдра с водой не таскали. Этой тележкой мы до сих пор пользуемся. И не только мы, соседи тоже пользуются. Мой отец тоже был хорошим человеком. Ты же с ним счастлива была», - не унималась Аза. «Хорошо рассуждать, не зная жизни. Отец твой был ходок. А о твоём муже я умалчиваю. Вот и выходит, что у мужиков две крайности – пьянство, да блуд. Но ещё есть и лень. Она застряла, где-то в середине, между этими крайностями. Есть, конечно, нормальные, даже очень хорошие мужчины. Вот, например, мой новый начальник конторы:  молодой, но деловой. Про таких говорят: парень на все сто! Мечта иметь такого зятя. Я   сразу расцвела бы от радости», - сказала Нина Алексеевна и вздохнула. «Герман Викторович, что ли? На станции говорят, что его невеста бросила, когда узнала о его происхождении. Ведь он из цыган. Мама его была цыганка. Весь их табор погиб под бомбёжками. Германа приютила какая-то старушка, вырастила мальчика, как родного сына. Он после восьмого класса поступил в наш техникум, а сейчас работает на станции и учится в институте», - рассказала Аза. «Что за ерунда? Всё это сплетни. Не уподобляйся сплетникам. Мне Герман рассказывал о себе. Каждое лето он жил на Украине у бабушки. Когда началась война, они попали в оккупацию. Выехать не могли. Так и жили на занятой фашистами территории, пока наши войска не освободили хуторок. После войны бабушка с внуком приехала в Москву и осталась здесь жить у дочки, мамы Германа. Отец его погиб в боях под Москвой. На Украине от дома один подвал остался. До освобождения они несколько недель жили в том подвале», - рассказала Нина Алексеевна историю из жизни Германа. «Надо же так наврать про него, что он из цыган. А во всём виновата та, что вешалась на него, а потом бросила и вышла замуж за другого», - возмутилась Аза. «Я знаю эту историю, - сказала мама, - вешалась на него практикантка из нашего техникума. Он за неё весь дипломный проект сделал. Она защитила проект, получила диплом и была такова. Вышла замуж за таксиста. Сейчас работает в отделении какой-то дороги, не нашей». «Ну, сарафанное радио, наплели про человека, не поймёшь, что. А, между прочим, он многим нашим вековухам нравится. Только Герман Викторович на них внимания не обращает. Поэтому они и сплетничают, - сделала заключение Аза, а потом спросила, - а откуда он объявился на нашей станции, да ещё сразу начальником?» «Почему сразу? Герман, ещё когда учился в техникуме, проходил у нас практику. Парень не гнушался любой работой, какую ему подсовывали. Он работал и списчиком вагонов, и стрелочником, и обходчиком путей. Дипломный проект делал на нашей станции, защитил его на отлично. Потом он служил в армии. Когда демобилизовался, работал в отделении дороги, а потом его направили к нам начальником конторы. У него диплом с отличием», - рассказала мама. «Всё это очень интересно. Однако Герман Викторович поёт, как цыган и чечётку отплясывает по-цыгански. А волосы у него, какие тёмные. Я бы не сказала, что он на все сто похож на цыгана, но что-то цыганское в нём есть», - засомневалась Аза. «Глупости. Он ходил заниматься музыкой к какому-то гитаристу. Тот его и научил всему. Поэтому Аркадий Викторович играет на гитаре, к любой песне подбирает мелодию, поёт и пляшет здорово, даже чечётку отбивает. Повезло ему с педагогом. Бабушка его позаботилась. Водила мальчика на занятия, хотела, чтобы он всё умел. Талантливый парень. Рисует хорошо», - сказала Нина Алексеевна. «Что же такой талантливый кавалер до сих пор не женат? Ведь ему уже двадцать шесть, - поинтересовалась Аза, - на вид он, конечно, простоват и выглядит немного старше своих лет. Мой муж был намного красивее его и ростом выше». «Детка моя, - вздохнула мама, - в жизни всё не так просто, как кажется. Видно, когда его бросила девушка, у него началась апатия, разочарование. Да ещё служба в армии, где приходится подчиняться всяким приказам, иногда терпеть и унижения со стороны командования. Все эти жизненные накладки оставляют шрамы в душе человека. Это он сейчас воспрянул духом. Даже выступил на праздничном вечере. А до этого никто и не знал о его талантах. Гера был замкнутый, неразговорчивый. Почему-то ко мне у него доверие.  Я ему, как подружка. Он мне рассказывает о службе в армии, о жизни, даже в столовую обедать ходит только со мной».   
      Праздничный вечер, посвящённый Дню Железнодорожника, начался с торжественной части, затем был небольшой концерт. Завершал праздник танцевальный вечер. Праздник прошёл так хорошо, что никому не хотелось уходить. Танцы затянулись допоздна. Во время танцев к Азе подошёл Герман Викторович и пригласил на вальс.  Она давно не танцевала, поэтому засмущалась, но не отказала. «Вы легко вальсируете», - сказал он, кружа её в танце. «Я сто лет не танцевала. Боюсь наступить Вам на ногу», - засмеялась Аза. «Вы хорошо выглядите для своих сто с чем-то лет», - пошутил Герман. Шутка развеселила и раскрепостила обоих. Они легко кружились по залу и весело смеялись. Когда танец кончился, он подвёл её к группе девушек, с которыми она стояла, а сам ушёл из зала. «Здорово вы танцевали. Меня он ни разу не приглашал на праздничных вечерах», - сказала одна из сотрудниц. «Ну, значит, мне повезло. Не переживай. Может ещё и пригласит, если не ушёл совсем», - обнадёжила её Аза. Через некоторое время Герман появился снова и направился к их группе приглашать девушку на танец. Он улыбнулся сотруднице, смотрящей на него ожидающими приглашения глазами, но пригласил Азу. Когда они танцевали медленный танец и смотрели друг на друга с улыбкой, сотрудница махнула рукой и сказала: «Всё ясно. Всё понятно. Герман Викторович попался на крючок. А может, Азка второй раз попалась на крючок. Жизнь покажет. Я, наверное, так и останусь одна. Всю жизнь буду жить в общежитии. Горе одинокой быть».

                --Ожидаемые перемены в жизни.--

        После танцев он спросил Азу: «Вы разрешите проводить Вас до дома?» «Герман Викторович, я живу почти рядом. Так что, спасибо, сама дойду», - сказала она. «Но я всё-таки провожу. Поздно, темно. Мало ли лихих людей ходят ночью рядом со станцией», - настаивал он и пошёл провожать. По дороге Герман рассказал немного о себе. Потом предложил: «Давайте называть друг друга по имени и на ты». Аза согласилась: «Как Вам угодно. Можно и на ты. Только на работе это как-то не солидно будет. Вы же начальник конторы. К Вам обращаются сослуживцы по имени отчеству и на вы. А я вдруг приду по каким-то делам и скажу, мол, Герман, ты мне не дал нужных сведений по поступлению товара для города Киева». Он засмеялся. «Вот мы и пришли. Извините, приглашать на чай не буду. Уже поздно. Спят мои дочка и мама», - сказала Аза. «Конечно. Вечер был замечательный. Жаль, что быстро пролетело время. Завтра выходной. Может, сходим куда-то, в парк, например, развлечёмся?» - предложил Герман. «Дело в том, что у меня дочка. Я не могу пойти с тобой, развлекаться», - отказалась от предложения Аза. «Так мы не одни пойдём, дочку возьмём с собой. Там на карусели покатаемся. Ей понравится», - настаивал он. «Если вместе, то можно и пойти», - согласилась Аза. «Вот и прекрасно. Часов в одиннадцать я зайду за вами. Пусть ребёнок выспится», - обрадовался Герман и, пожелав спокойной ночи, ушёл.
Дома Нина Алексеевна ещё не спала. «Кто этот молодой человек, что проводил тебя? На улице темно. Я занавеску отодвинула, выглянула, но не узнала», - поинтересовалась она. «Это твой начальник конторы, Герман Викторович», - ответила Аза. «Да, что ты? – обрадовалась Нина Алексеевна, - я его хорошо знаю. Парень золотой. Вот бы поухаживал за тобой, да замуж позвал. Лучшей кандидатуры не найдёшь. Правда, он несколько простоват, зато, добрый, умный и детей любит. Я тебе вот, что скажу, в этом мире единственное настоящее счастье – счастливый брак. Если предложит замуж, не отказывай ему». «Мама, ну что ты говоришь. Мы с ним только потанцевали на вечере, и до дома он проводил меня. Это не значит, что Герман возьмёт меня в жёны, да ещё с ребёнком. Правда, мы с ним договорились, что с Женечкой пойдём в парк на аттракционы. Завтра зайдёт за нами», - сказала Аза. «Вот, видишь? Я чувствую, что он – твоё счастье. Гера будет любящим мужем и хорошим отцом твоему ребёнку. Ведь он взял шефство над детским садом. Ты думаешь, почему наша Женя так хорошо читает. Это Гера научил её читать и считать до двадцати. Они давно дружат. Она, как только видит его на пороге детского сада, сразу бежит к нему и на шею бросается», - рассказала Нина Алексеевна. «Я не знала, - удивилась Аза, - дочка мне ничего про это не говорила».
На следующий день, когда Герман зашёл за ними, чтобы поехать в парк, Женя, как только увидела, кто пришёл, с разбега бросилась к нему. Он покружил её и сказал: «Какая ты большая. Чуть не сбила меня с ног». В хорошем настроении они вышли на улицу.
С тех пор Герман стал бывать у них каждое воскресенье. По возможности иногда заходил и в будние дни. Нина Алексеевна с нетерпением ждала, когда он сделает предложение дочери. Вся Сортировочная Станция буквально гудела, ждали, чем кончатся их отношения. А они были настолько серьёзными, что Герман сказал Азе: «Мама моя знает, что мы с тобой не просто встречаемся. Она знает, что я люблю тебя. Ей очень хочется познакомиться. Что, если мы втроём поедем ко мне в гости? То есть я за вами зайду, и мы поедем?» «Гера, мама твоя знает, а мне ты ни разу не сказал, что любишь меня. Ты не боишься, что мы с дочкой не понравимся ни ей, ни твоей бабушке?» - спросила Аза. «Разве ты не видишь, люблю и тебя и дочку, - сказал Герман и поцеловал её, - уверен, понравишься и маме, и бабушке. Они знают о моих серьёзных намерениях и хотят просто познакомиться».
     В воскресенье он пришёл к ним домой, и они отправились в гости к его маме. Накануне Аза с мамой напекли пироги. Нина Алексеевна положила их в миску, завернула и дала дочке. Будущая свекровь встретила Азу с дочкой очень хорошо. Герман представил их друг другу: «Маму мою зовут Анфиса Петровна, а бабушку – Любовь Григорьевна. А это, мои дорогие и любимые - Азочка с дочкой Женечкой». Анфиса Петровна поставила на стол большой фарфоровый чайник, поставила вазу с конфетами, печеньем и пригласила всех к столу на чаепитие. «За чаем общаться лучше», - с улыбкой сказала она и переложила Азочкины пирожки из миски на блюдо. Когда сели за стол, Герман налил всем чая, затем вдруг поставил фужеры и бутылку Шампанского. «Дорогие мои, - торжественно сказал он, - давайте выпьем по бокалу этого прекрасного вина за ваше знакомство. Я думаю, что вы уже понравились друг другу. Пусть это чувство не покидает вас никогда. Будем дружить, будем любить друг друга всегда. Ура!» Все встали, подняли фужеры с вином. «Сынок, твой тост просто замечательный. За знакомство, за любовь и верность! Ура!» - поддержала сына Анфиса Петровна. Общаясь, они провели весь день. Будущая невестка очень понравилась маме и бабушке. Женечка не отходила от Любови Григорьевны. «У меня тоже есть бабушка Нина. Только она всё время занята, потому что работает. Я буду к тебе приезжать. Ты такая красивая и добрая. Волосы у тебя совсем белые, как у Деда Мороза», - говорила Женечка, теребя бабушкины волосики.
В следующее воскресенье Аркадий с мамой пришли в гости к Азочке. В руках его был красивый букет с розами, а Анфиса Петровна несла торт. Нина Алексеевна сразу поняла, что будут свататься. У неё глаза заблестели от радости. «Наконец-то, думала она, - вот  и счастье пришло к нам в дом». Аза сразу представила их: «Наши дорогие гости – Анфиса Петровна, мама Германа и Герман. А это моя мама, Нина Алексеевна. Проходите, пожалуйста. Очень рады вашему приходу». Из другой комнаты выбежала Женя: «Здравствуйте! – крикнула радостно она, - а где же беленькая бабуся?» «Бабушка Люба придёт в следующий раз. Обязательно придёт», - пообещал ей Герман. «Ну ладно. Хорошо, что вы пришли, а то я скучать начала», - сказала Женечка, обняв за шею присевшего на корточки Германа. Анфиса Петровна с умилением посмотрела на них и вздохнула. «Гости дорогие, прошу всех к столу, - пригласила Нина Алексеевна, - мы с дочкой ждали вас и приготовили, что могли. На всякий случай и вина купили, кагора». Все, кроме Германа сели за стол. Он стоял и с волнением глядя на будущую тёщу торжественно сказал: «Дорогая Нина Алексеевна, мы с мамой не просто пришли в гости, мы пришли сватать Вашу дочь за меня. Я зову её замуж. Обещаю ей быть верным, любящим, заботливым мужем и хорошим отцом дочке Женечке». После его слов сначала воцарилась тишина. Затем встала Нина Алексеевна и сказала: «Герман, я тебя знаю ещё с твоих юных лет. Уверена, что ты будешь любящим мужем и хорошим отцом моей внучке. Хочу пожелать вам счастья в совместной жизни и благополучия». Все захлопали в ладоши. А Женя подошла к Герману, забралась к нему на колени, обняла его и прошептала: «Я всё поняла. Ведь я уже большая. Теперь ты будешь моим настоящим папой. Я тебя буду любить очень, очень. И слушаться тоже буду». Обе бабушки слышали её слова и от радости плакали.
     Молодые поженились. Свадьбу сыграли в банкетном зале. На торжество пришли все сотрудники бухгалтерии и конторы. Отделение дороги подарило им ключи от новой квартиры в недавно построенном доме для железнодорожников. Нина Алексеевна сидела рядом со сватьей и бабушкой Германа. Глаза их светились радостью за молодых. «Ещё до войны, когда я была беременной, к нам приходила цыганка и нагадала, что рожу дочку. Если назову её Аза, она будет счастлива, но не сразу, а спустя некоторое время. Видно, это время пришло», - рассказала Нина Алексеевна. «Должно было прийти. Некоторые цыганки видят будущее. Таким даром наделила их природа», - тихо согласилась с ней сватья. При этом они повернулись друг к другу. Нина Алексеевна посмотрела на Анфису Петровну и вздрогнула. «Глаза у неё, какие красивые, миндалевидной формы. Такое впечатление, что я их когда-то видела. Впрочем, мало ли похожих глаз, - подумала она, подняла рюмку и крикнула, - горько!» Все гости подхватили её крик и тоже начали кричать: «Горько! Горько!» Молодые целовались, Женечка сидела на коленях бабушки Любы и теребила её седые волосы. Все были счастливы.