Слушательница. Гл. 7

С поиском девочки мне не повезло. Неприятные ожидания оправдались. Две бедные Маши оказались не нашими. Одна девочка была в тайной секте самоубийц, по которой сейчас идёт расследование, и я записала в своём блокноте, что об этом надо переговорить с Даниилом. Вторая покончила с собой из-за неразделённой любви, о чём стало известно совсем недавно, так как объявился невольный виновник её смерти.
Но, как говорят, «умная мысля…». Сергей был удивлён моей решительностью после провала поисков.
– И что теперь ты намерена предпринять, – спросил он меня.
– Когда у тебя сложная ситуация, стресс, ты кого вспоминаешь, прежде всего?
– Понял. Теперь мы ищем мам с именем Мария, – сообразительный, оценила я его способности.
– Или сестёр, близких подруг, – добавила я.
Марией оказалась вторая женщина, к которой мы поехали. При виде её, стало понятно, что боль утраты никогда не покинет сердце этой матери. Очень худая, с впалыми глазницами и проваленными щеками женщина, одетая во всё чёрное, даже не удивилась нашему приходу. Казалось, что она была безразлично и к тому, кто пришёл, и зачем пришёл. Открыв дверь, она просто кивнула головой, приглашая войти. Мы проследовали за ней в комнату. Не ответив на наше приветствие, и не проронив ни слова, рукой она показала, что можно сесть на диван. Сама с безучастным взглядом присела на стул у круглого стола посередине комнаты, на котором стояла ваза с цветами и фотография погибшей дочери.
– Всё-таки это случилось, – тихо вырвалось у меня.
Бедная мать вскинула на нас полный ужаса взгляд.
– Вы что-то сказали? – так же тихо спросила она.
– Извините, как к вам можно обращаться, – обратилась я к ней.
– Мария, – еле вымолвила она, создалось впечатление, что слова она из себя выдавливает.
– Мария, вам известна причина, по которой ваша дочь покончила с собой?
– Моя дочь не покончила с собой, – твёрдо ответила она и сердито посмотрела на меня. В её взгляде промелькнули искры ненависти, – вы слышите? Она не могла сама это сделать.
– Но она спрыгнула с крыши…– тихо и миролюбиво вставил Сергей.
– Это так хочет считать наша доблестная милиция, то есть вы, – резко ответила она ему, повысив голос, и окинув нас уничтожающим взглядом.
– Мы не из милиции, – я поддержала спокойную тональность Сергея.
Мария удивлённо и растерянно смотрела на нас.
– Понимаете, ваша дочь была у меня. Она рассказала подробности её изнасилования.
– Как изнасилования? – Мария резко поднялась со стула, – подождите, не понимаю.
Егор её ещё и изнасиловал?
– Какой Егор
– Она с ним встречалась, они хотели пожениться, но потом... Он признался в том, что она забеременела от него, и он принудил её к самоубийству, – еле проговорила бедная мать, – но я утверждаю, что моя девочка, сама не могла спрыгнуть с крыши! Он её заманил туда и убил… А оказывается, он ещё и насильник…
Мария безвольно опустилась на стул.
– Мария, это бред. Никакой Егор её не насиловал, и он не убивал вашу дочь. Мне Настя всё рассказала. Она сказала кто насильник. Только она не верила, в то, что ей поверят, и не назвала его имени.
– Понятно. Убийца не Егор, а настоящего имени убийцы вы не знаете. Я поняла, значит, вы защитники этого… – Мария встала и показала рукой на выход, – вон из моего дома, убирайтесь вон отсюда, – спокойно, но требовательно сказала она.
Сергей потянул меня за руку к выходу. Но я смогла увернуться, оставив его за дверью, сама, захлопнув её, и повернулась лицом к Марии.
– Что хотите, делайте! Убивайте, кричите, вызывайте милицию, я не сдвинусь с места, пока вы меня не услышите, – с решимостью в голосе, почти прокричала я ей в лицо.
Мария, не ожидавшая такого поворота событий, растерянно смотрела на меня. Успокоившись, она молча вошла в комнату.
– Настя мне рассказала, что насильник преподаватель из института. Всё произошло в его квартире, куда он её пригласил. И такое он проделывал не только с ней. Скорее всего, он и есть настоящий убийца, она сказала, что ребёночек от него, она боялась вам сообщить об этом, думая о вашем больном сердце, – скороговоркой выпалила я, боясь без валерьяновой защиты рассказать о методах насильника.
– Вы всё врёте, вы всё врёте, – безвольно шептала она, шагая по комнате, пока я капала ей в стакан сердечные капли, положенные мне в сумочку предусмотрительной Тамарой.
Немного успокоив хозяйку, пришлось попробовать капель и мне. Всё же мне удалось подробно рассказать о нашей встрече с Настей, во время которого Мария сидела, как каменная статуя.
– Вот поэтому, я нашла добровольных и пока неофициальных помощников среди милицейских чинов, чтобы настоящий преступник понёс заслуженное наказание, – закончила я.
– Заслуженное наказание? Он должен умереть, так же, как умерла моя дочь, – застывший взгляд матери, подсказывал мне, что вместе с болью утраты в её сердце поселяется чувство мщения.
– Если мы найдём свидетелей и докажем, что это именно он…
Мария усмехнулась.
– Значит, Егор ни в чём не виноват. Бедный мальчик…, – тихо произнесла она, – хорошо, я всё поняла. Мне надо остаться одной.
– Мария, обещайте мне, что вы ничего не сделаете, и что мы будем искать убийцу сообща.
– Почему я должна вам что-то обещать? Почему? Всё! Вы выполнили свою миссию. Спасибо, что не дали свершиться беззаконию. Теперь оставьте меня в покое.
– Если вина настоящего преступника не будет доказана, осудят Егора. Вы представляете, через что он пройдёт? Поэтому, не отвергайте помощь мою и моих друзей. Я могу оставить вам свой номер телефона?
– Да, – коротко ответила она, и проводила меня из квартиры.
Около своего огромного автомобиля, стоял Сергей и беспокойно курил, что было заметно по разбросанным окуркам вокруг него.
– Что урны нет? – раздражённо пристыдила я его и, не дожидаясь приглашения, села в машину.
– Урны, действительно нет, но я больше так не буду, обещаю, – шутливым тоном произнёс Сергей, пытаясь поднять накал страстных желаний в моём мозгу.
А желания были, но не имеющие отношения к любовной страсти. У меня в мозгу крутились желания, но все какие-то с криминальным подвохом. Например, найти с помощью товарищей бандитов этого изверга, что получится, как мне кажется быстрее, чем помощь добровольных сотрудников из милиции и прикончить его самым жестоким образом. От этого способа казни меня останавливала одна мысль. Судьба невинного Егора. И тут, я вспомнила, случайно просмотренный фильм по телевидению. Случайно просмотренный, так, как я телек, можно сказать, вообще не смотрю. Моё плохое настроение сменило свой радиус наклона к сильно плохому, но включило женскую хитрость. Я еле уловила смысл какого-то «бу-бу-бу» Сергея, который высказывал свои переживания по поводу моего визита.
– Я очень переживал за тебя, мамаша-то не в себе. Думал, ещё пять минут, и я буду ломиться в квартиру, – а я уловила именно эту фразу, я положила свою ладонь на его руку, лежавшую на баранке автомобиля, и сказала:
– Всё обошлось. Единственно, чего я боюсь, что Егор сейчас в изоляторе в ужасном положении. Понятно, что оговор на себя из него выбили.
– Сто пудов, они это умеют, – с видом знатока методов допроса, прервал меня Сергей.
– Слушай, а может, попросить Даниила, чтобы он приструнил его сокамерников, намекнул бы им, что парень ни при чём?
– Тогда его точно прибьют, и до суда он не доживёт, – усмехнулся Сергей.
– Тогда что же делать? Это несправедливо! – старалась я скорее натолкнуть его на правильный ход мысли. И ура! У меня всё получилось.
– Не тот случай, когда надо связываться с ментами, извини, с нашей доблестной милицией, – со значимым видом произнёс он, – не переживайте, мадам, всё сделаем в лучшем виде.
– Во-первых, я не мадам…
– А во-вторых? – Сергей посмотрел на меня таким взглядом… каким не надо ему на меня смотреть, всё равно ничего не получится.
– Во-вторых, большое спасибо. Только, как ты всё это устроишь, – отвлекая от предложений, которые так и висели на его языке, я решила заболтать Сергея до потери памяти. Ну, чтобы он забыл о них. И желательно надолго, а лучше навсегда. Но не получилось. Видно, он раскусил ход моих мыслей и тяжело вздохнув, произнёс:
– А это уже тебя не касается, мадам.
Да, применить в полную силу женскую хитрость, которой обучала меня ещё моя бабушка, мне не удалось, поэтому, домой я пришла расстроенная. Хотя, одно дело получилось. Думаю, если Сергей и правда в авторитете среди своих таких же «авторитетов», то думаю, мальчишку ещё и охранять будут от всяких бесчинств. Но пока этот упырь не найдётся, никто не ликвидирует признательные показания Егора. Ну, зачем они так делают? Как потом живут с мыслью о том, что обвинили невинного человека. Неужели и Данила такой?
Пересказывая Тамаре и Лене в подробностях весь разговор с Настиной мамой, я умолчала о моей просьбе к Сергею, но во время Тамариных охов и ахов, меня стукнула мысль:
– Мария сама будет искать этого преподавателя. И то, что она его найдёт, это уж точно, а то, что она найдёт способ мщения, это совершенно точно. Но она не понимает, что за одного упыря пострадают трое неповинных людей. Её дочь, уже пострадала, осталось ей подставить себя под статью, а то, что Егор тогда не отвертится, это точно, – думала я, отвлёкшись от того, что пыталась мне внушить Тамара.
– Я не понимаю, кому это всё я говорю? – возмущалась она, – ты меня слышишь? Ну, ладно моя дурочка здесь прижилась, а тебе, что очень нравится в общежитии жить? Вот Ланка, и та к своему бывшему улетела. А ты, собираешься свою личную жизнь настраивать? Или так и будешь беженцев со своих коттеджей принимать?
– Тамара, ну какой там коттедж? Ангелинке здесь лучше, врачи рядом, а это главное. Подрастёт немного, и переедут, – наконец до меня дошёл смысл предъявленных претензий, – я подошла к ней и обняла её, – тебе у меня плохо?
– Нет, Дуська, Ланка правду говорит, ты дурёха. И ещё какая! Этот бездельник Мишка, всё наврал. Нет там никаких приведений. Пока ты занималась поиском преступника, я съездила и обследовала дом. Хоромы! И им паразитам, мало? Я тебе так скажу, Мишка, козёл! Он прикинул, что пока я там с ними буду жить, я же найду ему подработку по дому. Понятно, что там кое, где надо прибить, подклеить, отремонтировать. Ну, как же! Это же дом!
Чтобы прервать Тамарину словесную экзекуцию и отвлечься от тоже ещё одной проблемы, которую, конечно надо решать, я схитрила. Вообще, в последнее время я изменила мнение о своих способностях. Оказывается, я могу быть очень даже хитрой и часто этим пользоваться.
– Тамарочка, я хочу, есть! – моя просьба сработала как рефлекс у обученной служебной собаки к команде «фас».
– Да, моя же ты девочка! Да, бедная ты моя! Сидит дитё голодное, а я её баснями кормлю! Сейчас я тебя покормлю, – последнее предложение прозвучало для меня угрожающе. Тамара отлично знает своё поварское дело, имея большой советский стаж работы в единственном ресторане своего города.
Назвать, что это было завтрак, обед или ужин затруднительно, скорее всего, всё вместе. По рассуждениям Томы, так как я не завтракала, а чашка чёрного кофе для неё не считается завтраком, а обед я пропустила, поэтому на столе стояли все мои упущенные возможности по поеданию обеденных блюд, да и вечер уже настал, поэтому пора отужинать.
Пока Тома описывала способы приготовления предоставленных яств, я думала о том, что мне предпринять дальше.
А дальше я решила проследить за Марией.
– Как бы я поступила в данной ситуации? Я бы обошла всех подруг дочери с тем, чтобы узнать, что Настя скрывала от меня. То есть от своей матери.
– И я решила, больше не ждать погоды от Мишки… Ты меня слушаешь? – в мои рассуждения опять врезался голос Тамары с очередным ультиматумом.
– Кофе, конечно буду, – как-то несуразно, я выдала желаемое, за неуслышанное.
– Понятно. Кофе ты всегда будешь. Ты меня послушай, вникни. Всё! Я от вас пе-ре-ез-жа-ю!
Эту фразу я услышала чётко.
– Куда? Как это переезжаю? Зачем? – искренне удивилась я.
– Как куда? На вашу Кудыкину гору! По месту прописки Мишки и его законной супруги. В общем, в твой дом.
– Послушай, Тамара, знаешь, ты это… Давай, присядь, успокойся, вникни. Дом уже давно принадлежит ребятам! Никакой он не мой. И там правда, творится что-то непонятное. Я обещаю тебе, что скоро мы с тобой займёмся этим приведением. А пока не спеши. А если это приведение напугает Ангелинку? Ты что? Я же себе этого никогда не прощу!
– А ты вникни в то, что я тебе скажу! А скажу я тебе так! Приведения — это там, в старой Англии водятся. Вот там, что не замок, то приведение. А у нас в России, ни одно приведение со мной не поспорит. Я ему такое покажу этому приведению, что он быстро к нашему дому дорогу забудет. Хм... Чтобы я, да каких-то приведений боялась!
Мне так и не удалось утихомирить укротительницу российских приведений, собрав сумку с необходимыми вещами, Тамара с Мишей, заехавшим за тёщей, укатила в подмосковный дом.

***
Ранним утром, решив, что Тамара правильно выбрала время для ловли неизведанного, потому, что мне никто не задавал лишних вопросов и не гонялся за мной с ложкой в руках, требуя попробовать очередной кулинарный шедевр, выпив с удовольствием и в наиполнейшей тишине свой кофе, я двинулась к дому Марии. Следить я решила из своего «Мерседеса», рассудив, что возможно, мне долго придётся вести своё наблюдение. В автомобиле, это делать безопасней. В том плане, что она меня не заметит.
Что-то мне подсказывало, что возможно, в прошлой жизни я была шпионкой. Вот откуда мне известно, что свою машину ставить надо подальше от глаз наблюдаемого объекта? И так, по мелочи, мне кое, что, почему-то известно. То, что я в своих выводах права, подтвердил и тот факт, что я ещё не успела поскучать, как из подъезда вышла Мария. Она подошла к остановке автобуса и, подождав некоторое время, когда он, наконец, решит захватить заждавшихся его пассажиров, села в него. Вышла она, на четвёртой остановке. Скрывшись в подъезде дома, я её увидела опять минут через двадцать. Вся заплаканная она перешла дорогу, намереваясь ехать обратно в сторону своего дома. Немного посидев внутри павильона остановки, Мария села в подъехавший автобус и вышла из него минут через пятнадцать, но прямо там, на остановке, её уже ждала девушка.
Поговорив о чём-то, она взяла у неё какой-то листок бумаги. Прочитав, что в нём написано, она вернулась к себе домой. Домой вернулась и я, решив, что у ослабленной горем женщины сегодня не хватит ни моральных, ни физических сил ещё что-то предпринять.
Надо сказать, вовремя. Дома меня ждала возбуждённая Лена.
– Ева, ты хотя бы сказала, что уехала, тут такое!
– Ленка, меня всего два часа не было, что произошло?
– Моя мать моего ребёнка лишит грудного молока. Она там такой тарарам устроила!
– Где? На даче? Что произошло?
– Ну, в общем, она сейчас в местной больнице…
Я так и присела на стул в коридорчике, не успев снять обувь.
– О жива? Что с ней? В какой больнице? – спросила я Лену, качающую на руках ребёнка.
– Слава Богу, не в психиатрической, – ответила она.
– Это уже хорошо. Что, она подралась с приведением? – хотела я шуткой успокоить и её и себя.
– Ты прямо в точку попала. Она утверждает, что поставила ему хороший фингал под глазом.
– Так, что и он в больнице? – удивилась я ещё больше.
– Нет, он ей сделал сотрясение мозга и сбежал.
– Ну, теперь можно начать худеть. Тебе, Ленка нельзя. Ты грудью кормишь, а я, надеюсь, за пару недель приведу себя в порядок.
– Ну, ну, надейся. Только думаю зря ты надеешься. Ни одна больница её такой срок не выдержит.
Подробности обнаружения приведения, нам рассказал Мишка, который приехал с витаминами для Лены и памперсами для дочери.
– У меня не тёща, а огнемёт какой-то. Я его караулил, сколько времени? Ребята от твоего соседа его поймать не могли. А она! Я только на чуть-чуть вздремнул и вдруг слышу, гром и молния. Весь дом трясётся, и она орёт: – Держи вора! Весь посёлок всполошила.
– А почему не поймали? Чего вора удержать не смог? Или проспал всё самое интересное?
– Проспишь с ней. А вообще-то я всю ночь колесил. Он её по голове оглушил, а сам в машину. И только видели его. Если бы он её не оглушил по голове, то он был бы наш. Вот тёща…
– Тёща, что надо, а ты соня. Небось, пока дошло до тебя что, почём… Привози её домой, мы сами её выходим. Всё равно она там долго не выдержит, – предложила я Мише.
– Не, не поеду, дай хотя бы пару дней отдохнуть. И вообще, она сказала, что теперь ради принципа не покинет наш дом, пока не очистит его от всей нечисти. Но Ева, шутки шутками, но надо что-то делать! Так дойти может и до смертоубийства. Чего они могут искать?
– Ты хоть машину запомнил? Номер там, цвет, марку?
– Какой там, я же её спасал.
– Миша, я даже предположить не могу. Ты же сам видел, как мы жили. Я уж думала, может дед какую-то дорогую картину замазал? Так похищали бы его картины. А они все целы. Рубенсов и Шишкиных у нас не было. По теперешним меркам самое дорогое, чем я владею, это квартира и «Мерседес», да и то, его ценность под большим вопросом.
– А мне что делать? Сравнять дом с землёй, а потом новый выстроить? Так я за всю жизнь столько не заработаю, чтобы такой домину отгрохать.
– Ну, извините, не нравится, отдавай назад, – мне надоело Мишкино нытьё, – самому надо было своё жильё строить, а не пользоваться, тем, что мой дед заработал.
– Так работал, что мы до сих пор ничего найти не можем, – я хотела грубо возразить ему, но вовремя вошла и вмешалась Лена.
Я успокоилась, решив, что он уже и без меня получит по заслугам.
– Какая я молодец, что развелась с этим Ми-шей, – думала я в своей комнате, – нет, не так. Какое счастье, что Мишка вовремя встретился с Леной. Что бы я с ним делала, женись он на другой. Нет, мне определённо в этом плане повезло.
Успокоившись, я набрала номер телефона Настиной мамы.
– Мария, я хотела узнать о вашем самочувствии, – сказала я ей.
– Не надо лгать, вы хотели узнать, занимаюсь ли я самостоятельно расследованием, – ответила она безучастным голосом.
– Простите и это тоже мне интересно, – ответила я ей.
– Утром я ездила к родителям Егора и объяснила им всю ситуацию.
– Наверное, вы зря это сделали, – неуверенно сказала я ей.
– Зря? – с какой-то странной интонацией ответила она, – а вы знаете, что вчера Егор повесился в своей камере?
– Как повесился? – почти шёпотом спросила я её, но в ответ мне слышались одни гудки.
Несколько минут я сидела на стуле, пригвождённая этим сообщением.
– Не успели. Зачем он это сделал, теперь что будет дальше? – я нервно набирала номер «трубы» Сергея.
– Ева, я сейчас в дороге, за рулём. Но вчера я дал распоряжения, всех людей зарядил, как положено. Евочка, я понимаю, что ты хочешь мне сказать, но это не наш косяк. Он сам так решил. Я приеду через несколько дней, и мы всё обсудим спокойно. Хорошо?
Ответив утвердительно, я положила трубку, чтобы снова набрать другой номер телефона. Номер Даниила.
– Да, я в курсе. Мне недавно доложили. Обидно, конечно, но ничьей вины в этом нет.
– Как нет? Вы задержали невиновного человека и под пытками добились от него признательных показаний, – я не то, что волновалась, меня всю колотило от спокойного тона Даниила.
– Дуняша, пойми, процессуально, всё верно. Его сначала задержали, а не арестовывали. А подписал признательное, значит, признал содеянное. Надо было стоять на своём. Конечно, очень жаль парнишку. И кто-то за это получит своё. Но ты главное не переживай. А дело? Дело сейчас закроют, в связи со смертью виновного к подстрекательству к самоубийству, которое, кстати, тоже не доказано. В общем, никакого дела теперь нет. И точка.
– Какая точка? Как это точка? Нет, подождите! – возмутилась я, – а Настино признание?
– Я тебе уже объяснял. Есть только твои слова ничем не подтверждённые слова. Пойми следствие должно иметь на каждое слово, каждое подозрение, точное доказательство, бумажное подтверждение.
– Понятно. Дальше можешь не объяснять, мне понятен ход твоих увещеваний. Преступник, по обыкновению будет гулять на свободе, а вы делать вид, что ничего не произошло. А смерть мальчика… Да, что там… Конечно, всё понятно. Какая для вас разница, в принципе чья смерть, мальчика, девочки… Или матери, которая еле ноги передвигает.
Накал моей раздражённости был такой степени, что я бросила трубку, не слушая, что там перебивая меня, пытался сказать Данила.