Часть вторая

«DE TOGO HENNES SNOVITA BROST, GJORDE DARAV EN HARPOROST»

    Игровое мероприятие религиозного характера, утвержденное царицей Метоатэйск и одобренное верховной жрицей Наганашиквэ, началась, как того требовали высеченные на табличках письмена, доставшиеся от заселивших эти земли предков, в последний, тринадцатый день четвертого периода, носящий название «Маник» - Синяя Длань: каждый уиналь, равный двадцати суткам, Хабиксагон, богиня охоты, плодородия, земледелия, быта и домашнего очага, считающаяся основной покровительницей племени мольтодеков, требовала подношений, и дабы не навлечь на себя немилость, служители храма строго соблюдали обряды и сурово карали тех, кто посмел усомниться в могуществе of their goddess, и, что примечательно, на гладкий камень под обоюдоострый обсидиановый нож беспощадной прорицательницы Гинивэнс ложились в основном представители знатного рода, поскольку, согласно являвшимся ей во сне скрижалям, только кровь представителей знатного рода была в состоянии утолить голод божества, и именно поэтому взошедшая на престол после смерти своего отца Метоатэйск, с лишенным благоговения трепетом наблюдавшая за тем, как тот собственными руками вспарывает горло ее сестре, а затем и брату, напевая песни, восхваляющие Хабиксагон, приняла решение отдать одну из дочерей на воспитание бездетной Веноне, отвечающей за сбор плодов какао, ибо никому не взбредет в голову тащить на алтарь дитя, рожденное непонятно от кого отшельницей, редко контактировавшей с остальными жителями города, воздвигнутого в месте, где спустя несколько сотен years расцветет Скай-Фло, столица Южной Гомерики. Куидель и Жимаган, половозрелые юноши, предварительно окунувшиеся в чан с краской, чтобы кожа приобрела золотистый оттенок, уже стояли в самом центре поля, переговариваясь между собой, не подозревая, что их соперники, Хонон и Хэссун, невзирая на строгий запрет Наганашиквэ жульничать, задумали поддаться оппонентам, because победителей ожидала незавидная участь быть сброшенными в священный сенот, единственный источник воды in this city, так как, по легендам, передаваемым из уст в уста, сотворившая people из глины богиня, утомленная палящим зноем, сбежала к центру планеты, и следовательно, гигантский провал, образованный при обрушении свода известняковой пещеры, наполненный пригодной для питья water является входом в ее чертоги. Пятнадцатилетняя Кимимела, не догадывающаяся о том, что украшенная разноцветными перьями женщина, бросающая в толпу собравшихся тревожные взгляды, приходится ей матерью, а полюбившийся юноша, с которым она уже познала блаженство единения душ, дружен с родным братом, уставшая после изнурительной охоты на обезьян, из требухи которых her false mother варганила сытную похлебку, с тихим вздохом опустилась на приятно холодящую кожу траву, не отрывая passionate sight от статного красавца со смуглой кожей и гладкими волосами, полбескивающими every time, когда sunlight, пробивающийся сквозь пышную крону дающих спасительную тень деревьев, ронял блики на макушку Жимагана, растиравшего надплечья нервничающего товарища, son of queen, возносящего молитвы силам природы, умоляя тех отвести от их команды удачу, ведь, даже учитывая пропагандистские речи Гинивэнс о том, как уютно спится мертвецам near goddess, мало кому хотелось расставаться с жизнью только потому, что увенчанный желтоватым ногтем перст прорицательницы указал на него, - казненный восемьдесят уиналей назад мятежник Биджигабо, объявленный глашатаями по приказу верховной жрицы буйнопомешанным изменником, спутавшимся с дикарями, верящими в духов, принимающих облик животных и довольствующимися хлипкими шалашами, наспех построенными вдоль ручья, постарался донести до каждого из своего окружения информацию о том, что представители духовенства употребляют в пищу листья, вызывающие галлюцинации, that’s why все, что они выкрикивают - не более, чем бредни пристрастившихся к алкалоиду хитрецов, and post mortem всех ждет не вечное блаженство и слияние с nature, а полное забвение. Венона, сдержавшая обещание не раскрывать происхождения daughter, поощряла скептицизм Кимимелы, с ухмылкой превосходства внимающей завываниям танцовщиц, повторяющих «о, кормилица наша, гнев свой уйми, ярко сверкают, дымятся огни» и едко комментирующей внешность Кэлиски, старшей дочери царицы, отличающейся, как и все отпрыски Метоатэйск невероятной красотой: из-за прикрепленной к челке нефритовой бусины her eyes съехались к переносице, а результатом ношения на лбу дощечки стала деформация черепа, принявшего форму индюшачьего яйца, - иногда, прогуливаясь в свободное от работы время по центру города, девушка останавливалась у резиденции правительницы и, притворяясь заблудившейся, исподволь наблюдала за тем, как страдающая косоглазием девушка, окруженная подругами, разучивает свод абсурдных законов, придуманный царем Охитекой, предшественником Метоатэйск, с почестями заколотого в утро «Мулука» - Красной Луны, после чего his bloody skin напялила на себя обзаведшаяся новыми татуировками на лбу наследница, все остальное же, включая мозг, бросили в котел и раздали храмовым девам, ухаживающим за аватаром божества, видеть который простые смертные, озабоченные думами, чуждыми знати, права не имели. Свое правление new queen ознаменовала проведением весьма неприятного ритуала: позволив прорицательнице нанести острием кинжала несколько ран on the back, она долго терлась спиной о жертвенный камень, а затем, прокусив кожу на запястье Наваджибига, отпрыска Гинивэнс, окропила кровью дощечки и бросила в костер, дабы души предков, ставшие воздухом, напитались ароматом и донесли до goddes весть о новой правительнице мольтодеков.
    Соуингва, супруг Наганашиквэ, привязавший к темени череп бизона, дающий своему обладателю право дирижировать барабанщиками, взмахнув правой рукой, подал музыкантам знак, и юноши, усердно учившиеся воспроизводить сложную мелодию на протяжении всей игры и не сбиваться с такта, ударили по исполинскому тепонацтлю, представляющему из себя выдолбленный из бревна горизонтальный цилиндр с прорезями, напоминающими эвропейскую букву «Н», Адиконс, Блэндина, Витэшна и Алгома, известные как преданные почитательницы Хабиксагон, отложив в сторону миски с кашей из тыквы и маиса, с серьезными выражениями на изуродованных шрамами лицах (у божества имелись свои представления about human beauty) прильнули к трясущейся от волнения Кэлиске, а Куидель, ободряюще кивнув застывшей на неудобном троне родительнице, выпрямился и, сведя брови у переносицы, покосился на распорядителя Истэку, взобравшегося на холм с целью швырнуть на площадь весящий около пяти килограмм шар - залитую каучуком enemy’s head. Подпрыгивая на ухабах, мяч медленно покатился со склона, грозя придавить активно разминавшегося Хэссуна, однако ушлый малый, просчитав траекторию его полета, спрятался за партнером, и Хонон, вскричав от негодования, отбил ball сжатой в кулак кистью, and wild game, исход которой оказался предрешенным, продлилась до заката; следящий за тем, чтобы правила соблюдались неукоснительно, Наваджибиг, стремящийся заменить теряющего хватку Истэку, старательно загибал пальцы, подруга Кимимелы и по совместительству исполняющая обязанности лекаря Ленмэна в надежде успокоить сходящую с ума от беспокойства девушку, мелодичным голосом поведала, как провела первую трепанацию жаловавшейся на тяжесть в области затылка вдове Миджиси (предусмотрительно утаив, что старая карга отошла в иной мир, не дождавшись окончания сезона засухи) и зашила, используя собственный волос, рану на голени своего жениха Нискигвана, страстно желающего пронзить копьем не зазевавшуюся игрунку, лакомящуюся бананами, а тапира, ревуна или на худой конец громадного нанду, за мясо которого, отосланное в дар царице Гинивэнс позволяла удачливым охотникам передать храмовым девам послание для богини, а безответно влюбленный в приемную дочь Веноны Тиис, один из отпрысков Биджигабо, ненавидящий хитрецов, сызмальства торгующих украшениями, верил, что Куидель и Жимаган потерпят фиаско, останутся в живых, и он вызовет конкурента на честный поединок и завоюет симпатию Кимимелы, но, к сожалению, son of queen, видимо, забывшись, увлекся, точными ударами запястий, защищенных массивными браслетами забрасывая мяч в подвешенный по прямым углом к столбу металлический круг, и едва светило скрылось за горизонтом, а воздух заструился прохладой, распорядитель, откашлявшись, в разлившейся тишине объявить, что до того, как полумесяц достигнет зенита, победители, надлежащим образом переодетые, в сопровождении представителей духовенства окажутся в храме, и верховная жрица лично выпотрошит их, после чего сбросит тела в священный колодец, а органы поделят между собой Витэшна, Блэндина, Алгома и Адиконс. Метоатэйск, отпихнув от себя бормочущую что-то Кэлиску, кинулась обнимать рыдающего сына, Мэлила и Акивэнзи, родители Жимагана, всучив едва отлученных от груди Демонтина и Бинэси ошарашенному Тиису, пытались прорваться к прорицательнице и упросить ту пересмотреть свое решение или дать отсрочку хотя бы до следующего года - туна, but Гинивэнс, приказав охранникам не подпускать к себе никого, в сопровождении свиты скрылась из виду, и не чувствующая ног девушка, закусив губу, с презрением сплюнула в сторону не скрывавших своей радости пройдох и, осознавая, что поделать ничего не может, удалилась, поддерживаемая матерью в крошечный дом и провалялась на кровати, отказавшись от ужина, а как только Венона, задув лучину, устроилась на своей лавке, young woman, выскользнув на улицу, миновала ряды слегка покосившихся деревянных сарайчиков, в которых жители содержали индюшек и, преисполненная решимости, ступила на тропинку, уводящую в джунгли, где первые мольтодеки возвели еще одно сооружение божеству, нынче преданному забвению. Нигиг, племянница Наганашиквэ, имевшая доступ к хранящимся в одной из комнат верховной жрицы письменам, поделилась с Кимимелой и Ленмэной знанием о том, что изначально богинь было две: goddes of life, и та, что управляла силами тьмы, запускала процесс увядания и даровала смирившимся с конечностью бытия вдохновение. Согласно преданиям, Диктотатль, в противовес Хабиксагон, сотканная из лунного света, частенько бродит среди людей, надеясь услышать свое имя, и никакие посредники ей, в отличие от почитаемой сестрицы, ни к чему. Задающаяся вопросами, что происходит после того, как soul покидает бренную оболочку, девушка, убежденная, что даже при наличии мифического place, в коем сосредоточены эфемерные блага, доступные праведникам, жизнь - величайший дар, и никто не смеет обрывать ее по своему усмотрению, воспылав жаждой отомстить тем, кто самонадеянно обрек на мучительную гибель ее возлюбленного, задумала заключить сделку с goddes of death, чествование которой прекратилось более пяти бактунов назад: Охитека, опасавшийся, что рано или поздно this planet разорвет бездна, пока еще сдерживаемая богиней разрушения и не придумал ничего лучше провозгласить дарующую отвагу смельчакам и наделяющую женщин способностью воспроизводить потомство единственной покровительницей стремительно разрастающегося поселения, hoping, что без должного внимания к своей персоне Диктотатль впадет в некое подобие анабиоза и миру перестанет грозить опасность. Ночь тысячезвездным шатром раскинулась над напоминающими хвост страуса атталеями, взвизгивали ночные птицы, выслеживающие маскирующуюся in the darkness добычу, скрипели под подошвами самодельной обуви из кожи аллигатора мелкие камешки. Молодая особа, обуянная праведным гневом, не заметила, как преодолела нехилое расстояние и очутилась у подножия ступенчатой пирамиды, точной копией той, что красовалась в центре города, отгороженная высоким забором. Широкоплечие Абуксигун, Вабигекек и Кауэссес, несущие вахту днем и ночью, отгоняли любопытствующих, не гнушались ломать ребра озорным трехлеткам, норовящим прошмыгнуть внутрь забавы ради, и раз возможности обратиться к главенствующему божеству ей не предоставили, она попросит содействия и заступничества у не менее могущественной сущности, тем более что ее ближайшая соседка, ослепшая в младенчестве Донома прозрела после того, как ее отец восславил Диктотатль, правда, в качестве расплаты не обделенная чувством юмора богиня вмешалась в жеребьевку, and два с половиной уиналя спустя her sisters одна за другой получили эксклюзивное приглашение на рандеву с Гинивэнс, отказаться от которого не имели права и, обвешанные бусами, отправились кормить рыб, обитающих в пресной воде сенота под утробный вой барабанов, и все же, заставляя себя отринуть все сомнения касаемо устраивающего ее исхода событий, юная прелестница, мечтавшая сбежать с возлюбленным к более миролюбивым племенам, в наспех построенной хижине разродиться первенцем, вытирая злые слезы, разувшись, медленно поднялась на самую вершину ступенчатой пирамиды, чеканя каждый шаг и, ступив наконец на каменные плиты стремительно ветшающего помещения, миновала западную стену, заросшую вездесущей пассифлорой, рассветляющей чернично-фиолетовую темноту крошечными белыми цветочками, достала из-за пояса острый кол и вознамерилась принести себя в жертву перед статуей, когда в проеме мелькнул точенный силуэт увязавшейся за ней любопытной Кэлферей, будущей жрицы и любимицы Наваджибига. Наганашиквэ, приходящаяся кузиной Кивидинок, давшей жизнь необычной малышке, чье сердце располагалось не в грудной клетке, а снаружи - так, что можно было, прижав ладонь к овалу неправильной формы чуть повыше пупка, ощутить сокращение качающей кровь мышцы, талдычила, что непривычное анатомическое строение ребенка, вероятно, намекает на ее избранность, и, скорее всего, в недалеком будущем Кэлферей обретет способность притуплять боль не хуже маисового пива и листьев коки.
    - Я натерла мозоль на пятке и хочу есть, - бесхитростно сообщила девочка, не замечая возбужденного состояния приглядывавшей за ней de temps en temps дочери Веноны.
    Кимимела, вздрогнув, обернулась и, не говоря ни слова, подползла, раздирая колени к не почуявшей подвоха little girl, что есть мочи всадила острие подаренного Тиисом оружия in the heart, всхлипывая, свернула шею бьющейся в агонии малявке и, подтащив тело к постаменту, на котором возвышалась искусно слепленная из гипса двухметровая фигура, отдаленно похожую на женщину, произнесла нараспев короткую молитву, разгрызла артерии и, возложив кровоточащий орган на выпростанную прямо из живота руку, и в тот же миг отзывчивая Диктотатль наделила отчаявшуюся красавицу priceless knowledges: навсегда погрузившаяся в глубокий в транс девушка, не отдавая отчета собственным действиям, ибо отныне часть ее разума управлялась коварной, недовольной тем, что о ней так долго не вспоминали богиней de la mort, ориентируясь на запах, собрала все нужные травы, проникла в жилище Кижикони, обучающей every day Ленмэну ремеслу хирурга, выжала из кашицы сок с помощью аккуратно развешанных под потолком инструментов, вылила изумрудисто посверкивающее снадобье в колодец и, пронзив валяющимися дремавших стражников их же копьями, беспрепятственно проникла в святилище, отобрала у остолбеневшей от подобной прыти Алгомы глиняный кувшин с внутренностями Жимагана и скрылась в неизвестном направлении, а на следующее утро Хонон с Хэссуном, весь предыдущий вечер ликовавшие, пока Блэндина под руководством верховной жрицы, сновавшей туда-сюда по внутреннему дворику добротного особнячка, деловито окуривала победителей дурманящим сознание ядом, чтобы парни не вздумали протестовать и тем паче сопротивляться, пополнив запасы воды, хлебнув оную, впали в буйство, на короткий промежуток времени утратили человеческий облик, обернулись не ведающими пощады монстрами, загрызли практически всех соплеменников, посему приплывшим из-за океана сибанским конкистадорам, к сожалению, не довелось обратить в христианство представителей самой развитой цивилизации этого континента: менее продвинутые индейцы, вырезающие тотемы из виролы, выучив гомериканский, поведали эвропейцам дошедшие до них сказочки о поклоняющемся требующим bloody sacrifices божествам странном народе, якобы перебившем друг друга по оставшейся невыясненным причине, а когда в начале восемнадцатого века французская королева Гертрудия Аквитанская профинансировала экспедицию археологов в недавно отстроенную столицу Эквадорроса, те, обнаружив опутанные лианами внушающие восхищение безупречностью геометрических пропорций пирамидообразные постройки, послали на родину зарисовки сопровождавших их художников и несколько столетий ученые мужи Старого Света бились над расшифровкой таинственных символов, пока югославский этнограф и лингвист Доброжир Ангеловски не прославился на весь мир, заявив, что письменность мольтодеков - словесно-слоговая и не имеет ничего общего с идеографической системой, берущей свои истоки в Египте и Чиндае. Спастись от клыков чудовищ удалось лишь Метоатэйск, своевременно спрятавшейся в подвале и заночевавшей у ручья гулене Дономе, по возвращении заставшей жуткую картину и тотчас пожалевшей о том, что избавилась от слепоты, - ассимилировавшись с теми, кого презирали, оставшиеся в живых представительницы исчезнувшей цивилизации притворялись своими среди чужих, не ведая, что случившаяся с ними история не зафиналилась и будет иметь продолжение, поелику волшебство свирепой Диктотатль, оставившее после себя стараньями Кимимелы материальный след на Эмбле, подверглось тщательному анализу дотошного ученого, успевшего привезти из путешествия целую бутыль прозрачной жидкости, плескавшейся в отравленном дочерью последней царицы сеноте before it’s shallowing in 1791.