Фаэнца. По мотивам к/ф "Дневной поезд", 1976г.
Пролог
В Музее изобразительных искусств было как обычно много туристов, в то время, а это несколько десятилетий тому назад, когда началась наша история, их еще было трудно внешне отличить в Москве от "обыкновенных" столичных обывателей, при всей своей открытости в Москве столице СССР было еще не так много именно иностранных туристов, и при всей многонациональности страны, именно эти туристы не могли похвастать еще многообразием цвета кожи, особенностями внешности, и все-таки Лара , так будут звать нашу героиню, ее полное имя Клара, довольно-таки редкое в этих широтах, и оно конечно не случайное, что может быть будет ясно читателю впоследствии, Лара отличала наметанным за все то время, когда она еще школьницей частенько наведывалась к своей маме на работу в Музей, в это помпезное , не прекращавшее внушать ей смесь восторга и ужаса своей монументальностью и образцовой рациональностью в пластическом искусстве, всем известное здание в центре столицы, отличала иногородних завсегдатаев Музея от его работников, маминых коллег, и уж тем более москвичей, каким-то уже наметанным взглядом.
Ей, все еще молодой девушке, но девушке также все еще незамужней, было особенно почему-то не приятно наблюдать за приезжими уже не молодыми холостяками, с доброй завистью наоборот любоваться молодыми еще , но уже семейными парами с маленькими детьми, тем более, что среди таких посетителей было определенной долей самоотверженности приучать детей к высокому искусству с такого раннего возраста. Но Клара прекрасно, с детства знала, что ее мама занимается важным во все времена просветительством, и в частности еще и потому в их доме, о котором также стоит поговорить отдельно, потому что это вне всякого сомнения не был обыкновенный дом, хотя снаружи был все-таки или казался именно что обычным, он и домом-то не был, и даже не казался и не мог казаться, такой была дача, и о ней еще стоит поговорить, это была на первый взгляд обыкновенная квартира в обыкновенном, не новом, и это было сознательным выбором ее родителей, не новом, а именно что старом, как говорят полногабаритном, но многоэтажном доме, так вот Клара с детства видела результаты труда ее мамы, слышала стук пишущей машинки, который порой будил ее по утрам в школу раньше маминого слова или звонка будильника, или с которым она в ту свою пору , не обращая никакого внимания на шумы, ложилась спать, посмотрев "Спокойной ночи, малыши", а видела она несколько сокращенные, в отличие от сдаваемых в редакции, опубликованные мамины рассказы о великих художниках или картинах прошлого в специальных рубриках в журналах "Работница" и "Крестьянка". Еще когда Клара ходила в школу, ее мама , может быть не великий ученый, но уважаемый искусствовед, вела экскурсии для школьников, как Клара, или для таких вот туристов, читателей маминых статей в популярных журналах. А сейчас ее мама большой начальник в этом величественном здании, работает в кабинетной тиши. Ее здесь все знают с самого детства, узнают и пропуская без очереди, иногда и в верхней одежде, интересуются ее собственными скромными пока еще успехами: сперва это были успехи в школе, затем в институте, теперь снова в школе, но уже в работе.
Пройдя лабиринты лестниц, залов, почти не обращая внимания на шедевры, большинству если и знакомые, то только в репродукциях в учебниках, книгах, журналах, Клара без стука вошла в мамин кабинет. Они обе привычно порадовались друг другу так, словно не они с утра завтракали вместе в своей квартире, в своей большой квартире, но с маленькой кухней, где с утра могли ворчать, наступая друг другу на пятки, две женщины, у одной плиты, хотя чаще всего все еще готовила мама, несмотря на постоянную занятость, а Клара просто наслаждалась ее трудами, ее кулинарными шедеврами, пока мама могла как и в молодые годы, восторженно рассказывать о своих открытиях и шедеврах искусства, почему-то этот задор куда-то исчезал из ее сухих статей, к которым она готовилась , вооружившись многочисленными томами из их большой домашней библиотеки и принося еще кипу книг и журналов, в том числе на разных языках. Затем мама пожурила ее опять за то, что та не предупредив, и одевшись не так как следовало, как если бы погода в Москве менялась так часто, как в Лондоне, сделала ей сюрприз, которому в душе она была конечно же только рада. Расспросив о том, как прошел ее день, не добившись полноты и искренности в рассказе: - Мам, ну там обычные будни! Обычная школа! Выслушав про то, что обычных школ не бывает, и встретив опять возражение, что мама видит детей либо своих, либо тех, что специально приходят на экскурсии, но отнюдь не все дети разделяют ее увлечение, что маму всегда удивляет, с чем она искренне никак не может согласиться, они вернулись каждая к своим занятиям. Мама к работе, а дочь , тяготившись тем, что дома опять придется разбирать ученические работы, коротала время, перелистывая разложенные на столе книги, альбомы, приводя все в некоторый беспорядок, часто заинтересованно читая что-то новое: - Мам, может быть мне все-таки стоит переменить работу? - Чем тебе не нравится в школе?! Мы с папой так мечтали, чтобы ты была учителем, да ведь ты и сама говорила, что это призвание!
- Я хотела быть похожей на тебя! Рассказывать что-нибудь, о Донателло, Пинтуриккио так, чтобы у детей если уж не раскрывались рты, то хотя бы... меня не слушают! - Этого не может быть! - Очень даже может...
... Не слушают, и смотрят в окно, пока я им рассказываю о Мадонне Литте.
Клара и сама сейчас глядела задумчиво в окно, из маминого кабинета открывался вид чуть более просторный, и с чуть большей высоты, чем из их квартиры. А за окном в сущности было все тоже: улицы, дома, суетливо спешащие по своим делам люди, машины. И когда они с мамой возвращаются домой, то для кого-то смотрящего из своего окна, они наверно выглядят точно также.
Глава 1
Клара с удовольствием бы оставалась в Музее до конца рабочего дня, дело даже было не в том, что она отвлекала маму от ее обязанностей, которые впрочем та похоже не воспринимала как именно обязанности, очень похоже, что мама воспринимала свою работу как люди обычно воспринимают хобби, кстати, у англичан есть любопытное замечание: они судят о человеке не по его специальности или тем более профессии, тем более , потому что специальность обычно люди выбирают, в отличие от профессии, а судят и вовсе по хобби, в этом есть резон, ведь хобби это то, чем человек занимается именно по велению своей души, его никто к этому не обязывает, не принуждает, а значит именно по хобби и можно судить о человеке: какой он? Что вообще собой представляет? Так вот похоже, что у мамы Клары работа была одновременно и хобби, и конечно, то, что за это мама Клары получала еще и деньги, было приятным дополнением, и потому это не было обязанностями, дочь тоже с детства наблюдая за маминой работой, тем более с детства, впитывая все то, чем мама занималась по работе, к чему ее мама сама своим трудным путем, шла, тем более хотела заниматься тем же, но потом, в какой-то момент передумав, что также часто происходит в период взросления, когда все бурлит, все клокочет, все увлекает, все хочется попробовать, не обошлось и без стороннего влияния, новых педагогов, и потом, мама Клары тогда была экскурсоводом, то есть по сути занималась тем же, как казалось тогда юной Кларе, она решила , что ее призвание это быть учителем, потом как тоже обычно происходит, наступило прозрение, разочарование, здесь бы вовремя подсказать, воодушевить, помочь, может быть Клара переживает сейчас такой период, когда может сомневаться в себе, в своем выборе, тем более что в ее школе уже сложился педколлектив, и все ее коллеги давно не молоды, все счастливы или несчастны по-своему в браке, а те, что холосты, давно уже прошли свою пору молодости, и годятся ей разве что в отцы, но только брюзжат, совсем не как он, но по этим ли по другим ли причинам, которые конечно не скрылись от маминых взглядов, Клара как в детстве зачастила к маме на работу, где иногда и выходила из кабинета, чтобы просто пройтись по залам Музея, постоять, совсем как иногородние туристы, среди них, незамеченной у какого-то великого творения, это обычно почему-то называется прикосновением к искусству, она смотрела тогда на мастерски выписанные руки, лица, не привычные прически, одежды, перед которыми вот также на протяжении столетий проходили другие зрители, ничем не примечательные, или просто неизвестные, и по-своему замечательные, но ничем не отразившиеся на самом полотне, чего нельзя сказать о нашем бытии: Наполеон, когда в Египте указывал своим солдатам на пирамиды: "Сорок веков смотрят сейчас на нас!" , безусловно оставил больший след на современности. Но Клара должна была спешить, не только потому, что нужно было еще заниматься тетрадками учеников, в которых далеко не каждый день и вовсе не все было даже отдаленно похожим на Флоренцию, но и потому, что нужно было еще что-то пусть даже маме, пока она проверяет работы, приготовить на ужин, а для этого нужно было еще сходить в магазин, где отстоять очередь, купить то, что после маминого рабочего дня вряд ли уже можно будет купить, и втайне мама, когда отговаривала дочь от перемены работы, понимая, что та хочет работать рядом, имела в виду еще и это, то что у педагогов рабочий день устроен обычно иначе, а значит можно успеть в магазине купить хоть что-то, в то время самым знакомым для современников были вовсе не очереди за возвращаемой в Европу "Сикстинской Мадонной" Рафаэля, не то, как было открыто, что "Юдифь" в Эрмитаже написана вовсе не Рафаэлем, а Джорджоне, а знакомым было слово "дефицит", под которое только в публицистике высокопарно подводили понятия "дефицит духовности", "дефицит нравственности", окружающим куда более материальным был "дефицит" мыла, колбасы, хлеба, ученических столов, тетрадей, ручек. Поэтому может быть в действительности так редко раскрывался другой мамин талант, может быть даже втайне действительное ее призвание, хобби , которым могла быть кулинария:
-Как хорошо, что тебе удалось сегодня купить говяжье филе, мы могли приготовить гуляш, он так нравился папе!
- Да, мама, гуляш просто превосходный, спасибо! Я думаю не смогу так научиться готовить.
-Почему? Всему можно научиться.
- Думаю что не всему.
-И это говорит учитель! - мама с улыбкой потрепала Клару.
- Вот именно потому и говорю! - также улыбаясь ответила она. - Вот скажи, разве тебя кто-нибудь учил так готовить?
Мама Клары, вспоминая свое голодное военное детство, даже не отвечая дочери, махнула сокрушенно рукой.
- И, потом я уверена, что в чем в чем, а в этом точно мне тебя никогда не превзойти!
- Почему обязательно нужно кого-то в чем-то превосходить? Кулинария , - мама Клары пожала плечами, пока дочь доедала гуляш, - это совсем не тоже, чем занимается например, Люба.
Мама Клары имела в виду подругу дочери еще со школьных времен, спортсменку.
- А вот какой-нибудь шеф-повар, кулинар, точно бы с тобой не согласился и не сравнился бы!
-Но я вовсе ни с кем не сравниваюсь, когда просто готовила для тебя или для папы!
На стене в самой большой из комнат, висел портрет отца Клары, само то, что и после того как ее мама овдовела, им разрешили остаться в их квартире, было признанием его заслуг, пусть наверно и не тех именно, официальных. Отец Клары был ученым, но в другой области, он был медиком, и даже не просто медиком, хотя уже само это не совсем просто, или совсем не просто, но он по странному может быть стечению обстоятельств, сходился с тем, чем занималась его жена тем, что в чем-то продолжал очень древние традиции медицины, он занимался фармакопеей, причем особенно на лекарстсвенном использовании дикорастущих растений, а так как в то время в основном все руководство было людьми с большим опытом руководящей работы, далеко не молодыми, людьми пенсионного возраста, то его работа, его труды потому еще и были замечены, вознаграждены, что отец Клары и в частном порядке помогал занимающим ответственные посты людям справляться с их недугами.
-Да... Ларочка, я забыла тебе сказать, к нам едет гость! - обращалась мама Клары из кухни, гремя посудой, думая, что дочь засела за тетради.
Клара вернулась в кухню, несколько бесцеремонно оттолкнула маму от раковины, чтобы вымыть посуду: - Какой гость?
И потому как мама замялась с ответом, Клара поняла, что речь идет опять о ком-то, кого ее мама хотела бы , в очередной раз, видеть своим зятем, и если она покажет ей сразу свое неудовольствие, намекнет, вспоминая прежние случаи, что ей вовсе не идет ремесло свахи, пошутит на тему, что ей на пенсии не придется писать в газету, занимаясь этим профессионально, что она ее этим только обидит, и мама в очередной раз будет рассуждать, трепля себе нервы, что в доме , несколько комично конечно, как если бы речь шла о домашнем питомце, или герани на подоконнике, просто должен быть мужчина, хотя ничего комичного конечно и после того , как ее мама овдовела еще в расцвете лет, как одна тянула их семью, пусть небольшую, но экскурсоводом ее мама вовсе не зарабатывала горы денег, и вовсе не успевала, тем более в отсутствие бабушек, справляться и со всеми домашними обязанностями почти в одиночку, не было ничего комичного и в ее ситуации, хотя напоминать дочери о ее возрасте, который все ускорялся после того, как она окончила институт, ей и так было не нужно. Поэтому Клара , лишь немного задумавшись, сама вывела маму из неловкой ситуации, повторив вопрос:
- Какой гость? - все-таки притворно изобразив удивление.
Но, после того как ее мама мялась с ответом, хмурилась, Клара вдруг поняла, что речь идет на этот раз о ком-то, с кем если уж не получится, то она действительно расстроит маму. Она подошла , никак не могла понять в кого она действительно вымахала такой, что удавалось составить в школе компанию Любе по игре в баскетбол, по ее увлечению, переросшем в профессию, по-своему Люба , занимающаяся любимым делом, пусть тоже не устроенная в личной жизни, а все-таки счастлива, обняла маму за плечи, прильнула к ее щеке, поцеловала:
-Ну?..
-Ты помнишь, дядю Игоря?
- Это брата Марины?
- Да?
Конечно, Клара помнила дядю Игоря, тетю Леру, их двоих сыновей, знала о Марине, это была как они шутя, иронизируя, конечно не в присутствие отца, хотя иногда и в его присутствие тоже, их "сложная и запутанная генеалогия". Дело в том, что отец Клары до знакомства с ее мамой уже был женат, это был студенческий брак, ошибки молодости как иногда говорят, подразумевая, что тоже их совершали, но так получилось, что расставшись с первой женой Мариной, отец Клары продолжил дружбу с ее братом Игорем, или для Клары дядей Игорем, и его семьей: его женой Лерой, и затем компанию им составили дети: у родителей Клары появилась она, а у дяди Игоря и тети Леры уже были двое сыновей, старше Клары.
Однажды, но даже не один раз, в детстве Клары, они все вместе даже ездили в далекую поездку на отдых в причерноморские курорты: Сочи, Пицунду, Гагру.
- Ты помнишь его сына?
- Мам, которого?
- Правильно, их у Игоря и Лерочки двое. Но речь идет о старшем.
- Мам, ну как я могу его помнить, если я была тогда маленькой, а они оба были старше меня.
-Его зовут Леонид. Он работает инженером, Лерочка пишет, ему 42 года, а он все еще не женат. И, трудно конечно, представить, что она про это пишет искренно и без задней мысли, но она пишет, что он еще не был в Москве, кроме как проездом.
-Сколько ему лет?
-Сорок два года.
-В следующий раз... подыщите что-нибудь более современное, заметьте я Вам облегчаю задачу.
-Дочь! На себя посмотри!..
Клара вспоминала сейчас Леонида, точнее свои детские впечатления.
Глава 2
Уже перед сном, Клара вспоминала все то, что могла ее детская память вернуть ей , связанное с дядей Игорем и, Леонидом.
Время, проведенное тогда на море, в детстве казалось ей теперь если не самым, то одним из самых счастливых, и потому, что мама была молодой, и сама она была еще ребенком, и был жив папа. Дядя Игорь ... она не очень понимала, что могло связывать ее отца и его, кроме конечно той ошибки молодости, но она-то здесь, в их собственной дружбе и была не при чем.
Дядя Игорь... моложе отца, самоуверенный, щеголеватый, его сыновья кстати, такие же, Клара не помнила чем дядя Игорь собственно занимался, но у него была тогда уже иномарка, Клара не понимала, не разбиралась в машинах, да, сыновья обратили ее внимание своими красивыми спортивными импортными должно быть, как она теперь понимала, костюмами, что-то должно быть из этого импорта переподало и ей самой... И, вдруг она вспомнила Леонида, вспомнила так, что ей захотелось бежать сейчас к маме в спальне, совсем как тогда в детстве, и просить ее под любым предлогом, отговорить тетю Леру, чтобы она не присылала Леонида в Москву, Кларе даже не показалось забавным это сочетание слов, как если бы тетя Лера действительно сама отправила Леонида посылкой. Но что же ее так напугало?
Да, собственно ничего, сыновья дяди Игоря, или как даже иногда считали окружающие и даже она пользовалась иногда этим тоже, ее братья, двоюродные, хотя они и не были таковыми, ничем ей тогда не насолили, они были старше ее, и по-видимому даже просто ее тогда и не замечали. Она только вспомнила, что уже когда они были чуточку старше, и когда они все-таки хоть немного, но общались, то есть когда это выходило за границы только игры в бадминтон, и когда уже она могла сама заметить красивые длинные по моде того времени у мальчиков, длинные волосы Леонида, как он всякий раз деловито поправлял их, когда они скатывались ему на глаза, у них тогда возник спор. Дело в том, что она... она только сейчас вспомнила , что младшего из братьев звали Филиппом, или как все его называли тогда на заграничный манер Филом, и что она была в него отчаянно влюблена, как можно было вообще быть влюбленной в 12 лет в каникулы на черноморском курорте. И вот уже тогда между ней и Леонидом, возник по этому поводу спор. Да, Леонид обескуражил ее замечанием про Фила, возможно заметив, что она "бегает за ним", что он пустой, что кроме копны волос, у него за душой ничего нет и возможно что ничего и не будет. Что он весь разменивается уже сейчас на это, Леонид показал при этом на свою спортивную кофту с крокодилом, разве мол только если он действительно всерьез намерен продолжать заниматься музыкой. Под музыкой конечно понималось тогда вовсе не то, на что тратили свои вечера ее родители, ходя по приглашениям в Большой театр.
Фил действительно и ей самой сейчас казался каким-то преувеличенным, как если бы был гиперболой, каким-то от того гротескным, он видимо силился очень уж подражать какому-то своему кумиру, перенимать бездумно, безотчетно его манеры. Но на этом фоне Леонид, казавшийся безусловно серьезным, был слишком что ли "обычным", да он пытался найти во всем осмысленность, уже тогда казалось он расписал свою жизнь, причем уже тогда ему она виделась не хуже других: и жена, и работа, и дети, и дом, и машина. Он тоже поразил ее этим, но в этом была какая-то чересчур откровенная отображаемость, тоже копирование, но не заграничных кумиров, а видимо родителей, которые тоже планировали карьеры, переезды, связанные с улучшением быта, покупку машин, все более модных по тем временам.
Они уже тогда не понимали друг друга, и дело было вовсе не в разнице возраста. С годами она как-то стирается. А мировоззрений, мироощущений. Ее уже тогда вдохновляли мамины книги, альбомы, скурпулезность, с которой отец работал над своими книгами. Мамины книги собственно не были ее трудами, она так называла книги, по которым она изучала искусство, которые были ей необходимы для работы экскурсоводом, в Музее, для написания статей, популярных, занимательных, но обычно другие , ее подруги этим не интересовались, та же Люба обыкновенно иронизировала над этим увлечением, говоря, что не уступит этому вечер, проведенный ею с кавалером в кино, Люба мечтала тоже, мечтала как-то даже размашисто, разухабисто, она говорила что готова выйти замуж только за Бельмондо, Люба и сейчас тоже не замужем.
А ей тогда тоже нравился Фил, но она не считала уже тогда, что у него получится сделаться известным, что он будет действительно серьезно заниматься музыкой. Как это не странно, она, любившая с детства строгость и рациональность форм даже в скульптуре, живописи, искренне в те годы восхищалась этой наигранностью, вычурностью Фила, из-за которой даже как оказалось его брат считал его не совсем нормальным. И, в тоже время, вспомним сейчас все это, ей бы хотелось, чтобы на месте гостя был именно Фил, Филипп, а не Леонид. Но Филипп как ей было отчасти известно, хотя и не сделался ничьим кумиром, был давно женат, и благополучно работал, окончив институт, оказавшись по распределению где-то в Сибири, на одной из строек пятилетки. А про Леонида она ничего не знала, еще и потому что никогда им до сих пор не интересовалась.
Глава 3
На другой день, был выходной. Но почтальон не дал поспать, разбудил их телеграммой. Последняя из школьных подруг, не считая Любу, Оксана выходила замуж и этим настойчивым звонком в их дверь в выходной день рано утром, сонным стариком-пенсионером , разносившим почту, телеграммой спешила их об этом уведомить, нет конечно, чтобы они разделили с нею радость. Позднее отдельно пришло и официальное приглашение на свадьбу, которая должна была состояться в ближайшую пятницу:
-Как в пятницу? - удивлялась мама, не меньше Клары.
- В пятницу? Мам, ты что забыла, что обыкновенно замуж выходят или женятся в пятницу.
- Да, но откуда мне это помнить, свою дочь я еще не выдала замуж, а свою свадьбу не помню, да ее собственно говоря как таковой, как это сейчас происходит, и не было.
- Да, я тоже помню, что у вас с папой было все по-другому, тем более папа был женат не один раз и Леонид лишнее тому доказательство.
-Ну Леонид здесь не при чем. Но в чем же ты пойдешь? Надо же шить платье!
- Мам, я может быть вообще не пойду на свадьбу Оксаны.
- Это было бы очень не вежливо. Вы же подруги.
-Мы были когда-то подругами, но это было давно, еще когда я сама училась в школе. Если ты помнишь, то Оксана это подруга еще по старой школе.
- Тем более, очень трудно сохранить привязанность, если вы не учились вместе, а вы все-таки оставались подругами. Я же ее помню, она каждый раз, пока был еще жив папа, приходила к нам на твои Дни рождения.
-Ну вот она приходила, а я к ней на свадьбу не пойду и не потому, что мне для этого нужно шить новое платье. Я и так еще прекрасно могу даже надеть свои платья, которые носила когда училась в институте. Если хочешь знать, когда я только пришла в школу, то меня провожали старшеклассники-ребята.
-Когда это было... В жизни каждой женщины наступает возраст, когда надо решать что важнее: лицо или фигура. Да и старое платье ты не наденешь, потому что оно давно уже вышло из моды.
- А что если свадьбы тоже...
- Что тоже?
- Выйдут из моды...
- Не говори глупостей, вставай, все-равно теперь не заснем, так надо будет приготовить завтрак и подумать на что , из чего, у кого шить новое вечернее платье.
-Почему именно вечернее? Мам, не я же выхожу замуж, а Оксана.
-Потому что, я хочу, чтобы тем более хотя бы и на свадьбе подруги ты была бы просто самой красивой.
- Не хватало еще поймать букет невесты...
- А я бы, - заметила с грустью мама, - вовсе не отказалась бы нянчить внуков. И может быть даже ... может быть даже ушла с работы.
-Ты?! Со своей работы?!
-Да, любой человек не состоит же только из одной работы, какой бы интересной она ни была, тем более казалась бы со стороны.
-Мам... мам... не разочаровывай меня сейчас. Я не поверю, что тебе никогда не нравилась твоя работа?! Тебе же завидуют!
-Пускай завидуют, я никогда никому не завидовала ни в чем. Я просто занималась тем, что мне нравилось, хотя это всегда было не просто. И сейчас я понимаю, что я хочу нянчиться с внуками. А искусство от этого ... искусство никуда не денется.
-Так когда же приезжает твой Бельмондо? - спустя некоторое время спросила Клара, ей вовсе не хотелось сейчас подтрунивать над мамой, она больше за этим насмешливым прозвищем, которое Леонид вовсе не заслуживал, в чем они обе убедятся вскоре, скрывала свое смущение.
-В пятницу!.. Как же ты успеешь на свадьбу?! Ведь его еще надо встретить! И как мы успеем сшить новое платье?!
-Ну вот, мамочка, опять ты расстраиваешься по пустякам. Я сразу тебе сказала, что я вовсе не собираюсь идти на свадьбу, я думаю что Оксана даже этого не заметит. Она ведь выходит замуж вовсе не для того, чтобы порадовать или огорчить меня. И нам не нужно торопиться шить новое платье. А что касается Леонида, то я думаю что он лукавит, и еще даже не забыл наш адрес, и даже если мы не сможем его встретить, то он не заблудится как Женя в Москве.
-Какой Женя?
-Мамочка, я говорю о кино. Надо же хотя бы на Новый год смотреть иногда телевизор, хотя там и очень мало рассказывают о высоком искусстве, но это уже наверно отчасти и твоя вина.
-Я не могу успевать везде. Но в чем-то ты тоже права.
- А я и не говорю, что я всегда права, но точно сейчас звонит телефон.
Это звонил я. Меня они иронически, за глаза, думая, что я ничего не слышу, называли уже тогда "классиком". Мама Клары зарабатывала тем, что набирала на машинке мои первые и действительно вовсе не лучшие произведения, но по ним уже тогда снимали кино, если бы они ходили в кино или хотя бы смотрели телевизор, возможно...
... - Звонил "твой классик"?
- Между прочим, он как раз был бы не против быть "твоим". Я думаю, что мы можем постараться сшить новое платье к пятнице. Деньги по крайней мере есть.
Глава 4
- Хорошее искусство, Евгения Альбертовна, воссоздает действительность , не прекрасную, а настоящую. Оно не подражает природе метафорой отражения, а развивается под лозунгом познания...
Клара , вернулась с работы чуть дольше обычного, чем расстраивала маму, встретившую Леонида, хотя он приехал вовсе не к ней. И сейчас ей меньше всего хотелось бы спорить с ним о том предмете, который для него был просто досугом, а для нее предметом деятельности. И она прекрасно знала откуда эти мысли, с чьих слов говорит сейчас Леонид, но не хотела его разочаровывать и делала вид, что внимательно и заинтересованно слушает, лишь вздрогнув от упоминаний о лозунгах, которые слышатся и видятся слишком часто вокруг и по в том числе сознательному выбору менее всего имели как раз отношение к ее работе, быть может далекой от насущных задач современного искусства.
- А вот и наша Ларочка... Познакомьтесь, Ларочка это Леонид Игоревич, он приехал на три дня в Москву и остановится у нас, может ты помнишь, это сын дяди Игоря... - мама нарочно говорила так, как если бы она ничего не рассказывала и они вовсе не ждали этого гостя всю неделю, начиная с понедельника.
-Добрый вечер! - Добрый!
Может быть первое впечатление ошибочное, но оно самое важное, впрочем было ли оно первым, но перед Кларой , как ей показалось сейчас, из прихожей , в большой комнате, прямо под портретом отца, за празднично убранным столом, сидел не молодой , интеллигентный мужчина, высокий, по которому теперь легче было вспомнить дядю Игоря, уже лысеющий на затылке, все в таком же красивом, "дефицитном" финском должно быть костюме, по современной моде, особенно если нельзя отрастить длинные волосы, в водолазке под пиджаком, с институтским значком, при всей своей не молодости, на его лацкане, в очках в тонкой блестящей оправе. Кларе было теперь не удобно за то, что она медлила возвращаться домой, а теперь придется оставить гостя, чтобы переодеться, но кажется он обо всем понимает.
-Не буду Вам мешать, Вы с работы. Мы с Евгений Альбертовной вдруг начали спорить об искусстве...
Клара сделала удивленное лицо и на время отлучилась в свою комнату, войдя увидела, что мама уже приготовила свою для Леонида Игоревича и деловито водрузила печатную машинку на ее стол. Да, три дня им придется работать за одним столом, терпя присутствие гостя , мужчины, чужого, как уже в первый же миг решила Клара, в их квартире.
Она приготовилась держать во что бы то ни стало оборону, заставляя Леонида Игоревича проявлять все свое искусство, впрочем может быть безыскусное, учитывая также его холостое существование, в штурме или осаде неприступной крепости, впрочем она сама бы с легкостью сдалась, если бы как она понимала на его месте сейчас оказался бы совсем другой кавалер, но какой , неужели и вправду Бельмондо, она улыбнулась нелепости предположения, глядя на свое отражение...
Выйдя она услышала Леонида Игоревича, восторженно глядящего не на нее, а на обстановку в их скромном жилище: - Да... Евгения Альбертовна, гляжу и вижу, что только по одной обстановке можно с уверенностью заметить, что Вы работаете в святая святых европейского искусства.
Мама осуждающе взглянула на Клару и ничего не сказала, нервно смахивая что-то с безукоризненно накрытого стола.
-А вот и сама Юдифь, простите, я ведь тоже не ловко себя чувствую, - признался и своим откровением вызвал сочувствие , разрядил невольное напряжение, Клара даже не расстроилась, что гость не очень-то заметил новое платье.
-Я вовсе не собираюсь лишать Вас головы, потому что мы с мамой не видим в Вас Олоферна... Мам, помнишь, кстати, у папы был знакомый которого звали Олоферн Николаевич... - все опять рассмеялись. А, когда Клара села как указывала мама рядом с Леонидом Игоревичем, тот как ей вовсе не показалось, чтобы это было дежурным комплиментом старого ловеласа, шепотом успел ей заметить: - От Вас можно легко лишиться не головы, а ума, потому что Вы просто очаровательны.
Зря, зря он ждал хоть какого-то ответа, Клара была конечно польщена, смущена, но она действительно не нашлась что ответить, тем более возражать ей и не очень хотелось. Ей сразу же бросилось в глаза, как преобразился их дом, их скромное жилище, когда появился Леонид Игоревич, но она так и не знала еще наверняка насколько благотворны эти изменения, все зависело и от Леонида Игоревича, которого как она сейчас все больше понимала, напрасно она силилась вспомнить, потому что она его не знала.
-Можно я буду называть Вас Леней, как в детстве... - напомнила мама о том, что все-таки они должны были быть знакомы. - Я знала Вас все-таки еще когда Вы учились управляться игрушечным ружьем, из которого при выстреле из дула вылетали такие яркие пульки на ниточках.
Леонид Игоревич рассмеялся, не обязательно также вспомнив любимую игрушку: - Можно, Евгения Альбертовна. Но признаться с тех пор я давно не держал в руках ружья, ни настоящего, ни игрушечного.
-А как же Филипп Игоревич? У него же Вы говорили двое детей?
- У Фили? Да... Но он редко приезжает, все-таки работает в Сибири. Сейчас он трудится на каком-то по его письмам грандиозно большом комбинате, который строят уже несколько лет, тысячи рабочих, из разных стран. Пишет, что сразу предоставляют квартиры, что не хватает инженеров, что везде одна молодежь, много работы, но много и интересных досугов, он там вдруг увлекся баскетболом.
-Да, это интересно. Но что это мы все о Филиппе Игоревиче, расскажите лучше о себе, Леня?
-Да что рассказывать. Окончил школу с медалью. Поступил в МЭИ, - из чего мама с Кларой поняли очевидное, что Леонид Игоревич хорошо знает Москву, и в письме просто уловка, - На 2 курсе забрили в армию, отслужил, вернулся к учебе, окончил институт. Работаю. Инженер-энергетик в Управлении Приволжской железной дороги.. Не женат. Работа как работа.
- А Ларочке не нравится в школе... Как ребенок хочет работать со мной в Музее, а где там у нас ... - мама хотела сказать, за кого она там выйдет замуж, не за Париса же Луи Давида, но промолчала, - Леонид Игоревич, а чем же мы можем Вас развлечь? Мы с Ларочкой ходим в Большой театр, по старой привычке , заведенной еще когда жив был Ларочкин папа, но и там мы встречаем все меньше молодых людей?
-В Большой театр я думаю мы еще успеем. Конечно, я бы с удовольствием сходил на матч в новом стадионе Лужники, но думаю, что хоккеем вы с Кларой Георгиевной не увлекаетесь так, как я?
-Я с удовольствием составлю компанию Вам, - порадовав маму, возможно слишком поспешно ответила Клара, поставив в неловкое положение и Леонида.
-А это было бы очень хорошо... - с интересом наблюдая за Кларой, ответил он. Было видно, что он-то ехал в Москву больше по принуждению, не слишком высоко себя оценивая.
"Теперь я его прекрасно вспомнила. Он и в детстве был таким мрачным, погруженным в себя, уже тогда его считали вундеркиндом, прочили большое будущее. В уме, образованности, наверно ему и сейчас не откажешь. А вот в целеустремленности..." - подумала Лара про себя.
Тем временем праздничный ужин закончился, мама немного солгала, включив менуэты, что они всегда ужинают с музыкой, Леонид Игоревич и без того неловко себя чувствовал, окруженный портретом отца Лары, большой библиотекой, отчего большая квартира казалась меньше, как и из-за антикварной мебели: венских стульев, дивана с большой спинкой из натуральной кожи , который так нравился отцу Лары, мятых торшеров, книги и те крупноформатные, с золоченными корешками, были в больших антикварных книжных шкафах , на полках которых за стеклом стояли бюсты, и лакированные портреты классиков:
- "Женщина в белом"? - задумчиво спросил Леонид Игоревич.
- Что-что?
- Да так... Недавно встретил вдруг в объявлении в газете: "сдайте 10 кг макулатуры и получите "Женщину в белом"". Сейчас ведь все реже читают... а у вас я смотрю, молодцы, у вас богатая библиотека, должно быть и Аристотель?
- Нет, только Куркевич... - с улыбкой ответила Клара, а мама поспешила собрать посуду и оставить "молодых" знакомиться. Но Лара с той же улыбкой, рассмеялась, и также поспешила на кухню помочь маме, а та боясь, что не ловко оставить гостя одного, вернулась в большую комнату , чтобы продолжить разговор с Леонидом Игоревичем, который приехал к Ларе.
-Куркевич это книга для юношества...
-Я помню, читал Евгения Альбертовна, - Леонид Игоревич сидел о чем-то задумавшись, сняв пиджак, повесив его на спинку дивана, сидел , напоминая известный современный портрет композитора Кара Караева, Ларочка говорила, что он напоминает отца, но Евгения Альбертовна, искусствовед, занимавшаяся итальянским Возрождением, портретного сходства с мужем именно этого портрета , в отличие от дочери, у которой могли быть свои вкусы, и свой взгляд, не находила. Вот Леонид Игоревич показался ей очень похожим, не на отца Лары, а на ту растиражированную в то время картину.
Глава 5
Клара уже расслабилась, думала, что сейчас они разойдутся спать, и можно будет не торопясь, как она это любила, на сон грядущий... подумать, или помечтать. Но мама удивила ее, пока она мыла на кухне посуду, придвинувшись так, чтобы было слышно только ей: - Ларочка, брось эту посуду... И сходите с Леонидом Игоревичем на свадьбу! - Какую свадьбу?! - На свадьбу Оксаны конечно! - Мам, но уже поздно, наверно там и нет никого! - Сразу видно, что ты не знаешь что такое свадьба! Да там еще все торжество только началось! Идите, идите, я домою. - Но, если только началось, то нам некуда спешить? - Идите!..
На удивление и Леонид Игоревич как-то без вопросов и сопротивления, быстро оделся и ему казалось было даже любопытно: и посмотреть на новобрачных, и подруг Клары.
Лара рассчитывала, что она вызовет смятение своим , как она все-таки была убеждена, поздним появлением, тем более не одна, на чужой свадьбе, и дорогой пыталась справиться со смущением, придумать что она скажет. Но дверь столовой, в которой отмечалось торжество, открыл какой-то мальчуган, ничего конечно не спросив, их никто не заметил, ей пришлось пробраться сквозь череду танцующих, веселящихся, по большей части незнакомых или неузнаваемых ею людей, к Оксане, которую она тоже с трудом признала, чтобы поздравить.
Если бы они с Леонидом Игоревичам присутствовали с самого начала, возможно они бы не очень выделялись на общем фоне, но теперь они смотрели на все слишком скучающим, слишком трезвым взглядом, Леонид Игоревич даже не приятно поразил ее своими мыслями, сперва он критиковал свадьбу как обряд, афиширующий , причем в каком-то гротескном виде, что-то глубоко личное, затем и вовсе сравнил почему-то невесту - "Женщину в белом", как он выразился, с жертвенным животным, и предложил Кларе Георгиевне бросить все и, как он опять-таки выразился смыться, сбежать. И хотя ее не приятно поразили его слова, в конце концов и Оксана была ее подругой, да и на свадьбу у нее был совсем иной, совсем иной взгляд, который она даже побоялась высказать, но она согласилась уйти с праздника, все-таки чужого праздника, и их опять никто не заметил.
Было уже темно, пустынно на улицах, Клара Георгиевна давно не ходила по улицам, знакомым ей хорошо, но в такое позднее время, давно, разве только когда сама училась в школе и тогда тоже были кавалеры: - Чему? , - спросил Леонид, от которого не скрылась ее усмешка. Она усмехнулась себе, впервые осознав, что идущий сейчас рядом высокий, спортивный, не молодой мужчина, лысеющий, и малознакомый, хорошо одетый, как сказала мама с которым не стыдно показаться на свадьбе, на чужой свадьбе, и что она при всем своем возрасте еще в этом что-то да понимает, что его прочат ей в кавалеры: - Чему Вы улыбаетесь, если не секрет? - Давайте перейдем на ты? - Давайте, то есть давай... Так чему? Ты улыбнулась, если не секрет? - Не секрет, так вспомнила какую-то ерунду, еще когда мы с Оксаной учились в школе. - И наверно также тогда Вас, ой, то есть тебя провожали кавалеры? - Да, было...
- А вот у меня такого в школе не было... - Как? Я думаю, что это было у всех? - Нет, в 16 лет я не скажу что меня как подменили, Вы, то есть ты может помнишь я и раньше не разделял общеупотребительных увлечений, но тогда я вообще ото всех отгородился забором из книг, все мечтал сделаться великим ученым, - теперь усмешка перешла на уста Леонида Игоревича. - А всего чего добился это своя улыбающаяся широко, я бы сказал даже слишком, физиономия на обложке журнала "Спортивная жизнь России". - Да?! Вас печатали на первых страницах, да еще в глянце? - Глупо звучит? Не правда ли?.. - Вовсе нет. Даже любопытно...
-Любопытно, почему я в свои 42 все еще холостяк? - Ну может быть и это тоже... - Да я и сам признаться не знаю, все время сравниваю себя с другими, и не нахожу причин. - А Вы , то есть ты не сравнивай, будь самим собой, хоть может быть это-то самое трудное.
Дойдя до дома, Клара была уверена, что придется возиться с замком, который она пыталась починить, но тщетно, в темной прихожей, но мама еще даже не думала ложиться спать, она застала ее сидящей за убранным столом, глядящей на портрет отца, на столе стояла ваза с подаренными Леонидом Игоревичем цветами:
-Мам... ты почему не спишь? - Ларе вдруг стало так ее жалко, она обняла ее, поцеловала, не глядя, не обращая внимания на оставленного в прихожей Леонида Игоревича. Мама не отстранила ее, наоборот, гладила Ларочкины руки, молчала, вздыхала: - Я задумалась... Но действительно поздно. Как Оксаночкина свадьба? - Всё хорошо, ты была права, нас даже никто не заметил. - Я права, хотя ни разу не была на настоящей свадьбе. - Как? Мне казалось... - Да, мне тоже, но я так и не вспомнила, все мои подруги, знакомые либо уже были замужем, либо так и остались старыми девами...
Сказав это, Евгения Альбертовна, поднялась и пошла в их с Ларой комнатку так, словно то была только ее комната. Ларочка столкнувшись с несколько растерянным взглядом Леонида Игоревича, все еще стоявшим в прихожей, не нашлась что сказать ему, помахала рукой и тоже пошла спать.
-Надо навестить Любу, - сказала мама, когда погасили свет.
-Зачем? Мы виделись с ней только что на свадьбе у Оксаны. Она туда заявилась кстати, с каким-то совсем молодым юнцом, вероятно даже своим учеником по спортивной школе!
-Я говорю о другой Любе, я говорю о Любови Алексеевне, о тете Любе.
Лара вспомнила мамину подругу, которая была старше мамы, когда-то , казалось уже в прошлой жизни, когда Ларочка еще была ребенком, был жив Ларочкин папа, у Любы, как ее всегда называли, было много поклонников, перед ней всегда стояли вазы с цветами, ведь она была актристой Большого театра, ее фото печатали и продавали как открытки с неизменным: "Заслуженная артистка РСФСР", а потом, когда карьера закончилась... вдруг оказалось, что у Любы никого нет, и она сейчас жила всеми не справедливо забытой в Доме ветерана сцены, так это называлось, и где в основном жили все-таки одинокие пожилые сестры, мамы, бывшие жены Народных артистов, и Люба...
-Да, мам, надо будет навестить ее, как только уедет Леонид Игоревич. Ты знаешь, что наш Леонид Игоревич сказал про Оксанину свадьбу?..
Мама спала, и Ларе ничего не оставалось, как тоже лечь спать, но ей все что-то мерещилось в темноте, с самого приезда к ним Леонида Игоревича, нет даже раньше, с понедельника, когда она только узнала о его приезде, его готовящемся приезде, в пятницу, которая только закончилась, она поняла, что чувствовала себя словно сейчас 1 сентября, к которому она всегда испытывала смешанное чувство радости и тревоги, и тогда когда торопилась с мамой на линейку, и сейчас, когда стоит на той же линейке просто с другой стороны, а ее ровесницы, иногда даже знакомые приводят на линейку своих детей, с каждым годом она встречает их все чаще. И тут она вспомнила какой сегодня была Оксана на своей свадьбе, какой они встретили маму , грустной и слезы потекли у нее сами собой, хотя при этом она не могла никого вспомнить, с кем бы хотела сидеть рядом в платье невесты, "Женщины в белом", она улыбнулась сравнению, которое придумал кажется Леонид Игоревич. О нем она думала только в этой связи с его остроумной шуткой.
Глава 6
Утром Леонид Игоревич вдруг долго не выходил из своей комнаты, они уже давно позавтракали, не знали что им делать, но не решились беспокоить гостя. Часам к 12 Леонид Игоревич встал, извинялся, оказывается проспал. Но довольно ловко, чтобы никого не беспокоить, сам заварил чай, сделал бутерброды и ел на кухне, их кухне, пока они в большой комнате сидели и смотрели телевизор, был выходной, и они привыкли проводить его днем у телевизора, вечером, если они не шли на спектакль, или концерт, гулять в близ лежащем парке. Если была хорошая погода. Уже долгие годы ничто и никто не выводил их из привычного распорядка. Тем более что на неделе были будни, увлечения, иногда они их настолько занимали, что они вместе читали, как сейчас, опять по истории Флоренции, но сейчас были гости, не понятно почему им нравилось называть Леонида Игоревича множественным числом, гости, и сейчас им казалось не удобным заниматься собой, а сидение перед телевизором им казалось чем-то невинным. Они силились , перебирали чем занять в Москве Леонида Игоревича, кроме хоккейного матча в Лужниках, не потому что Москва была бедна на увеселения, или достопримечательности, больше из того, что они не знали интересов Леонида Игоревича. Но Леонид Игоревич их успокоил, заметив, что пока учился хорошо изучил Москву, а на Цветной бульвар идти сперва было поздно, когда он приехал студентом, а сейчас пока еще рано, ведь туда в основном принято ходить с детьми. Как остроумно, двусмысленно заметил Леонид Игоревич, только своими. Просто в те годы были модны прокаты, в прокате практически каждый находил что-то для себя: стиральную машину, телевизор, магнитофон. Детей в прокате для того, чтобы водить их, или ходить для всех прикрываясь ими, в цирк на Цветном бульваре, не было.
-А почему бы нам не съездить на лыжную базу? - спросил Леонид Игоревич. - Вчера на свадьбе, у Вашей подруги была какая-то чудесная анекдотическая история про лыжную базу... - Про турбазу, Леонид Игоревич. - Ах, да про турбазу, где во время ночевки кто-то вдруг , не верю я в это вдруг, перепутал палатки...
А Ларе показалось, что Леонид Игоревич на свадьбе никого не заметил, ни с кем не познакомился. Оказывается там была Люба.
А Леонид Игоревич действительно сейчас вспоминал Любу, признаться, она ему понравилась больше, он и сейчас улыбнулся, вспомнив как они оба вдруг заговорили про "Женщину в белом", то ли просто потому что читали одно и тоже объявление, одни и те же газеты, то ли... то ли потому , что нашли в друг друге много общего, но может быть именно потому отказались оба от возможности продолжить знакомство. Потому-то Леонид Игоревич предложил таинственно Ларе сбежать с чужого праздника. И, кстати, на свадьбе Люба была одна, без своего студента.
-А что если нам навестить всем вместе тетю Любу? - это предложила мама.
Леонид Игоревич опять на удивление, которое все-таки проистекало из знакомства, из того, что они еще мало знали друг друга, согласился, как он может быть из бравады заявил, что никогда не видел настоящей Заслуженного артистки, не на сцене, ни в жизни. Лишь бы Любовь Алексеевна его не разочаровала, впрочем, она бедная и не знала, что ей в свои годы еще надо кого-нибудь "не разочаровать".
Глава 7
Дом ветерана сцены, как он помпезно назывался, и кстати монументально выглядел, похожим на Смольный в Ленинграде, он и находился в живописном месте города, но сейчас зимой, а полгода в Москве , как и во всей России, зима, и не случайно папа любил брать отпуск именно зимой, и они ехали на Юг, к Черному морю, или к вершинам Кавказа, на Каспий, хотя и зимой папа любил лыжные гонки, лыжные базы, сейчас зимой все великолепие внутреннего дворика Дома ветерана сцены, как и сами ветераны, было засыпано седыми копнами снега, от которых сами ветераны скучающе прятались за окнами, в рано темнеющий вечер все-равно, даже в таком доме, греющими почти домашним уютом.
Любовь Алексеевна, надо ли говорить, как она была рада увидеть знакомые лица, а еще более и незнакомое лицо, весь вечер, что они с мамой Клары вспоминали молодые годы, она заговорщицки улыбалась, подмигивала Ларе, сперва-то и вовсе она было подумала, что Ларочка, наконец-то , вышла замуж. Не зная, что Леонид Игоревич просто гость, который согласился составить им компанию, чтобы увидеть первый раз в жизни Заслуженную артистку, хотя бы в Доме ветерана сцены, Любовь Алексеевна слишком откровенно рассказывала о своих былых увлечениях, которые так и не переросли в нечто большее:
-Так и просмеялась, - горько, но с улыбкой заметила мама своей подруге. - И эта туда же... , - уже в сторону дочери. Между Ларой и Любовью Алексеевной действительно всегда была какая-то особая связь, еще с детства, и все настолько к этому привыкли, что не имея сестер у мамы, или у отца, Любовь Алексеевну считали тетей Ларочки, тетей Любой, а ее любимой племянницей, балующей ребенка, чужого, и в тоже время близкого. И сейчас , расставаясь, беря слово, что они приедут еще, Любовь Алексеевна, как не отказывалась Ларочкина мама , ей даже пришлось пригрозить: - Поссоримся! Подарить Ларочке свои украшения, которых чего-чего, у ней еще оставалось много. Зачем?..
Дома, вечером Леонид Игоревич не переставал восхищаться Заслуженной артисткой, им даже было не понятно: шутит он или всерьез, или они настолько привыкли к своей Любови Алексеевне, что не видели того, чего мог заметить Леонид Игоревич, но он говорил, что будет всем рассказывать о своем знакомстве, даже выпросил у них старую открытку, с автографом, где Любовь Алексеевна была действительно не совсем на себя похожа, молодой, как он будет рассказывать что пил чай с самой ... тут он путал почетные звания, и называл Любовь Алексеевну и Александровной, и Народной артисткой. Но своему гостю они все это прощали, хотя их и задевало такое преувеличенное восхищение и пренебрежение к дорогому им действительно человеку.
При словах о чае, Леонид Игоревич и вовсе едва не напугал их, хлопнув себя по лбу, который уже оккупировала растущая с затылка лысина, и вдруг молча встал как вкопанный, после чего быстро удалился в свою комнату.
- Совсем забыл! Это же Вам! - он вернулся с коробкой, из которой с ловкостью фокусника выуживал казалось нескончаемый большой набор столовой посуды, настоящего и весьма красивого, дефицитного и дорогого фаянса.
Чем занял женщин на не один час, любования и восторга, перемежавшихся сетованием: - Зачем она потратилась? Это же целое состояние!
После чего они все втроем пили чай из чашек с блюдечками из нового сервиза.
А вечером, когда уже было поздно, Ларочка незаметно для мамы убирала со стола, мыла посуду, потому что Леонид Игоревич сидя с мамой, в большой комнате, под торшером, завел разговор о своей семье, о молодости, о молодости своих родителей, и они так говорили, говорили, даже когда Ларочка пошла спать.
И она все еще не видела в Леониде Игоревиче кавалера, но уже не воспринимала его таким чужим, каким он показался ей при первой их встрече, несколько нелепой в ее собственной квартире. Такой не молодой, теперь она была согласна с мамой, интересный мужчина, словно сошедший с потрета, но конечно не отца, а портрета композитора Кара Караева. Хотя, и она разделяла мамино увлечение флорентийской живописью. А Леонид Игоревич? Чем он собственно занимается? Думала Лара , засыпая, кажется он говорил, что работает на железной дороге?
Леонид Игоревич не имел привычки долго ворочаться в постели, но сегодня он не мог заснуть, и дело не только в том, что спать приходилось на новом месте, что память разбередила чувства, или тем более, что он вдруг воспылал ими к Кларе Георгиевне, но он тоже по странному стечению обстоятельств пытался понять этих людей, которые с одной стороны были как бы знакомыми с детства, Евгения Альбертовна и Георгий Михайлович, Ларочкин папа, были близкими друзьями его родителей, но с другой стороны, ему совсем неизвестных, не близких, в чем он сам стеснялся себе признаться, хотя он боялся не своего смущения, а смущать их своим таким слишком откровенным вторжением, как ему казалось в их налаженный , по-своему уютный быт.
Глава 8
-Простите...
-Мы разве снова на Вы?
-...я тут подумал, что не знаю чем ты собственно занимаешься?
-Как странно...
-Что?
-Я вдруг вчера тоже самое подумала про... тебя?
-Ну со мной-то все просто: да ведь я по-моему рассказывал, ты не внимательна... - наигранно, улыбаясь он погрозил ей пальцем.
-Возможно, рассеянна... - также смешком ответила она. - Ну так все-таки?
-Я инженер-энергетик, работаю на железной дороге. Могу разве что похвастать, недавно в порядке обмена опытом делегация наша предприятия, в числе которой был и Ваш покорный слуга, побывала в Германской Демократической Республике.
-Поздравляю. А я учитель в школе...
-Учитель чего? Про оболтусов не спрашиваю, имею представление, правда весьма постороннее, по детям своих знакомых, у меня кстати есть один старинный знакомый в Москве, все как-то собирался его навестить.
-Что же, может тогда отложить поездку в Архангельское? И поехать к твоим знакомым? - Лара вдруг испугалась своей решительности или бесцеремонности, хотя с ее подругами он уже кажется успел свести короткое знакомство, по крайней мере с одной из них. - Учитель истории, - добавила она, чтобы скрыть смущение.
-И тебя увлекает как у вас говорится эпоха Возрождения?
-Очень, - не то опять просто пряча за улыбкой серьезность увлечения, не то действительно впервые поглядев на свое занятие со стороны и улыбнувшись, ответила Лара.
-Это по-моему и увлечение твоей мамы? Так сказать одна сторона эпохи: искусство?
-По-моему, - опять с той же улыбкой отвечала Лара.
-А ты знаешь, я ведь никогда не был в Музее имени Пушкина.
-А мне всегда казалось, что каждый кто приезжает в Москву, считает своим долгом посетить это учреждение, - опять улыбка Моны Лизы, как отметил для себя Леонид Игоревич.
-Действительно не был, но сейчас ведь Музей закрыт?
-Ничего, - с улыбкой , - мама позвонит кому нужно и нас пропустят.
-Не хотелось бы вас обременять...
-Пустяки...
-Так все-таки: Архангельское или Музей?
-Можно и то, и другое, только конечно не в один день.
-За три дня, я думаю и так всего не успеть.
Лара не зная зачем именно, подошла к книжным шкафам, выудила оттуда большой подарочный альбом "Музей-усадьба Архангельское":
-Вот. Это Вам.
-Спасибо, - Леонид Игоревич не сказал, что альбом-то он уже видел. - Это действительно роскошный подарок, - и это было правдой. - В Архангельское обычно ездят молодожены.
-В Архангельское ездят все.
Позавтракав, Лара с Леонидом Игоревичем отправились в Музей, такой знакомый Ларе, но который Леонид Игоревич должен был увидеть по его признанию, обескуражившему Лару, искренне считавшую, что в Музей ходят едва ли не исключительно туристы, впервые. Ведь Леонид Игоревич учился когда-то в Москве.
Глава 9
Леонида Игоревича поразила художественная коллекция знаменитого Музея, он и не знал, что в нее входят фаюмские портреты, гравюры Дюрера, картины Рембрандат, Рубенса, французских импрессионистов, что все это не где-нибудь, а в Москве. Он несколько удивился, что то, чем занимается мама Лары, а именно флорентийская живопись Возрождения, как раз представлена меньше.
Подавленный впервые увиденными подлинниками ван Дейка, Снейдерса, Леонид Игоревич, в котором для Лары ничто не выдавало ценителя классического искусства, но сейчас она видела, что ошибалась, Леонид Игоревич молчал.
Это молчание продолжалось и когда они вернулись домой. Лара даже начала беспокоиться. Она привыкла к этому с детства, для нее это было знакомо, не переставало восхищать, но для нее такое впечатление было не знакомо. И она растерялась.
А Леонид Игоревич был действительно подавлен, он вдруг почему-то еще более преуменьшил свое значение в их глазах, почему-то для него самого вдруг сделалось важным их мнение, еще вчера по сути незнакомых людей, да и сейчас таких чуждых, в то время как Лара поняла его молчание как признание некой близости, некоего объединяющего начала, Леонид Игоревич восхищенный и подавленный, как ему теперь казалось обнаруженным его невежеством, почувствовал еще большее отчуждение и тем более опять было не понятным, что связывало его родителей и родителей Лары, а главное: почему ему вдруг сделалось таким важным ее мнение о нем самом?..
Ему было неизвестно, он не придал значение, высказанному в ответ на слишком откровенно прозвучавшее удивление, что в Музее нет такой коллекции флорентийской живописи, чем занимается мама Лары, что когда-то, если он не ошибается Москву из-за архитектуры называли "северной Флоренцией", как Ленинград "северной Венецией", Лара действительно как-то забыла про это, а теперь ей вдруг понравилось это сравнение, оно как будто делало ближе то, что ей нравилось с детства и казалось таким далеким, и тем более ей нравилось, что напомнил про это Леонид, она правда и сама не знала, почему ей нравилось именно это?..
-А вы знаете как все изменяется, когда появляется железная дорога? Тебе наверно покажется детским, но я бы хотел своими глазами увидеть Сен-Готардский железнодорожный тоннель... Ты читала "Иммензее" Теодора Шторма?
-Кажется, нет.
-Дорога проходит через озеро Иммензее. У Теодора Шторма есть насчет этого прекрасная новелла... Такая прекрасная новелла...
-Почему же? Почему именно детским...
-...Мы были в ГДР, как я уже говорил, у них до сих пор локомотивы в основном на паровозной тяге, так что в порядке обмена опытом это было сказано, больше в смысле перенятия опыта электрификации от нас к ним. Паровозы, я застал их только в детстве.
-Опять детство...
-...да, и у них в Германии есть игрушечная железная дорога. Но, вообще, когда появляется железная дорога...
-...игрушечная...
-...настоящая, то сразу как бы открывается весь мир, все так изменяется.
-Да ты романтик?!
-Да?.. Не знаю, но мне нравится моя работа, когда я рассказывал твоей маме, то может быть это звучало как-то преуменьшенно, пренебрежительно, но мне действительно нравится.
-Это же хорошо...
-Ты знаешь, ты права, поехали.
-Куда?!
-К одному моему товарищу, я тебе рассказывал.
-Ну поехали...
Леонид так давно не встречался с однокурсником, что тот успел давно переехать в новый микрорайон, в Черемушки, но он оказался настойчив, хотя и Лара его поддерживала, ей хотелось тоже сделать что-нибудь для него приятное, чтобы он наконец-то увиделся с другом юности, жаль только с транспортом в Черемушки совсем не важно, но они добрались, разыскали дом, квартиру, на звонок в дверь им ответил сперва визгливый лай маленькой комнатной собачки, чему они рассмеялись, затем детский плач, и наконец, дверь открыла им женщина, в повязанном на голову полотенце, в домашнем халате, как только из ванны, в очках:
-Простите, я купала ребенка... Леня?!
-Марина!
Марина оказалась также однокурсницей, и как поняла Лара, очевидно бывшей , может быть тайной, может быть не совсем тайной, возлюбленной Леонида, но по каким-то одной ей видимо ведомым причинам отдавшей предпочтение Михаилу, также однокурснику, капитану баскетбольной студенческой команды:
-Ну где капитан?
Марина замялась. Только сейчас Леонид заметил кажущееся отсутствие в доме мужчины: не складно приделанный к обеденному столу детский стульчик, все было дефицитом, пока что-нибудь думаешь купить, дети уже вырастут, приходилось делать самому, то есть самой:
-Разве ты не слышал?
-Да что я должен был слышать?
-Мы с Мишей, с Михаилом, развелись, точнее так не официально, он уехал работать на вахту, куда-то на Север...
-Но у вас же двое...
-...трое...
-...трое детей?!
Марина пожала плечами. А Леониду было странно: когда-то Марина призналась, что не видит в нем как она выразилась "потенциала развития", и как-то чересчур поспешно вышла замуж за Мишку, видимо полагая, что если уж он капитан их сборной , то и в жизни он всегда будет тоже капитаном. Но Леонид не чувствовал никакого злорадства, да и как его можно было чувствовать, глядя на маленького ребенка в детской кроватке, только еще учащегося ходить, державшегося за края кроватки, увешанные погремушками:
-Прости, мы так вдруг решили вас, тебя разыскать, что забыли купить детям...
-...пустяки... мне только вот нечем вас угощать, не потому что я в чем-то нуждалась бы, ты знаешь он исправно высылает деньги, ну а я что делать, я получаю, просто я не ждала сегодня гостей...
-Я понимаю... Не переживай.
Потом все-таки успокоившись, вместе соорудили что-то на стол, ускопоили детей, старшие остались играть где-то рядом, младшего уложили спать, прикрыли дверь, погасили свет, Марина достала откуда-то кинопленку: Лара впервые могла увидеть каким был Леонид в молодости, улыбались, плакали, смеялись, вспоминали, восполняли забывчивость, свою, чужую, спохватились который час, с трудом добирались обратно домой.
Он и Она , с противоречивыми чувствами. Он о том, как он посмел, оставить такую женщину, жену, трое детей, что собственно между ними произошло. Она о том, что наверно разделять жизнь успешного человека легче, чем жизнь неудачника, но неудачника ли, и что вот была между молодыми , этими бегающими, прыгающими с мячом молодыми людьми на кинохронике, любовь, чувства, и подтверждением тому трое детей, новая квартира в Черемушках, но женщину бросили, даже не одну, а с детьми, да присылают деньги, но только ли деньги нужны... А что если... вот так, так ведь у многих. Не лучше ли тогда... может быть мама вынуждена была бы уйти с работы, и не было бы такой большой радости в том, чтобы им одним растить детей, внуков. Нет, не все же такие... а Леонид? Вот он едет , молчит, что он думает, о чем , что чувствует? Спросить как-то не ловко, да и скажет ли правду?.. Разве у них уже отношения?.. А зачем же он приехал в Москву?
А он думал: Нет, все-таки они молодцы. Они еще помирятся. Сойдутся вновь. Какая-то нелепость, разве такое бывает: трое детей. Молодцы, а мне ... мне уже поздно, смешно, у Мишки старший уже заканчивает школу. А Лара... она молода, красива, образована, она еще встретит, достойного, лучшего... да, как Марина?.. Но меня же совсем не тянет к ней, и на свадьбе, мне как-то легко было, свободно общаться с Любой, ее подругой, тоже не замужем. Правда, мне знакомы такие женщины... Нет, больше не хочу. А чего же тогда? Да ведь меня и там, родители, ждут женихом: Пришел. Увидел. Победил. Слова-то какие, к чему они здесь? С кем сражаюсь? Кого я собственно должен побеждать? И не поздно ли... Какие-то чужие люди. Маринка с Мишкой не чужие? Нет, они нет. Даже сейчас...
Глава 10
-Леонид Игоревич? А вы к нам приехали железной дорогой?
-Да, конечно, и приехал, и уезжать буду железной дорогой.
-Уезжать?
-Ну да. Погостил. Хватит. Да и вам наверняка намозолил глаза. Вспомнил молодость. Посмотрел столицу. Познакомился ... с вами. Сейчас куплю обратный билет и ту-ту.
-Ну что же, не будем удерживать...
-Удержите! А Вы знаете: удержите! Я же останусь! .. Ты кажется обиделась?
-Так, немного. Да нет, поезжай конечно.
-Я же в отгулах. Дурацкие наверно смотрины. Чувствуешь себя все время как на конкурсе красоты...
-А ты был на таком конкурсе?..
-Да в том и дело, что не приходилось...
-Вот и будь самим собой.
-Не красивый значит? На артиста Штирлица не похож?
-Тихонова...
-В детстве на меня всегда обижались: я говорил что папа у меня красивый, а мама умная, и они обижались, значит я не умный, значит я не красивая... Обиделись?
-Нет.
-Я ведь в студенчестве метил все в капитаны. А капитаном всегда становился Мишка.
-И еще вам обоим нравилась одна и та же девушка...
Леонид Игоревич резко обернулся в такси , Лара ехала на заднем сиденье, Леонид рядом с водителем, затем отвернулся и замолчал, погрузившись в раздумья, а может быть воспоминания.
Домой добрались уже за полночь. Но мама не спала. Хотя призналась, что не беспокоилась, потому что Ларочка была с Леней.
Поцеловав маму, Ларочка пошла спать. Но почему-то долго не могла заснуть, и слышала, как Леонид с мамой тоже не спали, в большой комнате они достали семейные альбомы, их с мамой семейные альбомы, и рассматривали старые фотографии, где оказались и фотографии родителей Леонида, и самого Лени. Такой ли уж он не знакомый, такой ли уж он чужой?.. Почему он ее не увлекает? А кто вообще ее увлекал, увлекает? У Леонида хотя бы была эта Марина, какая-то история... А что у нее? Может быть права мама, и она как тетя Люба, все и всех осмеяла, просмеяла, а теперь будет горько плакать... Но почему? Почему? Она должна выходить замуж за человека, к которому не чувствует ничего... кроме разве что симпатии, да жалости. Не слишком ли рано он постарел? Сдался? Растратил энтузиазм? Задор молодости?
А может быть он всегда был таким, как вот сейчас он сидит и улыбается тому, что мама глядя на его детские фото называет его серьезным, Леней-философом, вундеркиндом.
-Леня-инженер.
Глава 11
"Хорошее искусство воссоздает действительность не прекрасную, а настоящую"
С такими словами начиналось их знакомство. Еще два дня тому назад. Подумать только, два дня назад они еще не были знакомы. Но почему это ее сегодня волнует? Так удивляет? А что разве теперь он ей известен?
Встав, Лара стояла у двери и наблюдала за тем, как Леонид Игоревич, оставив открытой дверь, собирает вещи: один чемодан , аккуратно раскладывает сперва на кровати, затем складывает в чемодан, сверяется со списком, с которым приехал, собирался в дорогу. Даже не заметив ее, а заметив, тоже остановился, поставив руки в боки, улыбаясь, смотрел ей в ответ.
Тут Лара сделала над собой усилие, вошла в комнату, открыла старый проигрыватель "Мелодия", и поставила пластинку, первую попавшуюся, не глядя, это оказалось "Воспоминание о Флоренции" Чайковского.
Леонид сел на кровать, снова он ей напоминал человека, знакомого с детства по картине Салахова, композитора Кара Караева. Быть может из-за этой моды носить водолазку под пиджаком, а может быть из-за очков, или остатков черных волос. Или самой позы задумчивости, как у роденовского Мыслителя. Нет, все-таки Леонид-философ, а не инженер. А она простой учитель, у которого едва перешагнула за 30, как оказалось не складывается ни работа, ни личная жизнь. Впору самой начать философствовать, а не любоваться по-прежнему как в детстве, картинками в маминых книжках, выдавая это за увлечение высоким искусством, которое она не способна, в отличие от своей мамы, привить детям, да и в ее годы мама уже была замужем, у отца была и первая жена, ошибки молодости, Леня отчасти как-то связан с этим, как странно, ее ведь тоже звали Марина, но у них у самих с Леней как будто бы никаких ошибок, ах да, у Лени кажется была одна...
-Ну что же, провожать так с музыкой, не правда ли?
-Ты правда намерена меня провожать?
-Да.
- Я ведь купил билет на дневной.
-Его можно обменять.
-Можно. Ну что же, когда-нибудь, ты поймешь... , - здесь Леня о чем-то своем задумался, - ты поймешь, что наиболее горько нам бывает от хороших поступков ближних, а не дурных...
-У вас все еще впереди, молодой человек...
-Ты правда так думаешь?
-Да.
-Ну что же, спасибо и на этом. Но знаешь, мне что-то не очень хочется сегодня куда-либо идти или ехать? Культурная программа, я имею в виду, Музей, Архангельское, пусть даже это альбом, кстати, я совсем забыл про него, еще раз благодарю, но культурная программа кажется выполнена?
-Не совсем. Но пожалуй я с тобой соглашусь, мне тоже не хочется куда-то идти, тем более, что на улице снег.
Леня поглядел в окно, и только сейчас обратил внимание из-за чего так необычно ярко светло в комнате:
-Совсем как летом.
-Да, но ты знаешь, я и сама не знаю как именно летом в Москве, потому что обычно летом мы живем на даче, а сейчас мы даже не можем тебе ее показать, зимой мы туда не ездим. Особенно после того, как остались с мамой вдвоем.
-Я слышал, мама рассказывала, что у вас где-то здесь есть машина?
-Есть. Но она не заводится.
-Можно я посмотрю?
Ларочка с трудом отыскала ключи от гаража-ракушки, который стоял прямо во дворе. Леонид вернулся не быстро, было видно, что он всерьез занимался машиной:
-Я у вас там немного намусорил, разобрал...
-Но хоть собрал обратно? - Ларочка рассмеялась.
-Ну можете посмотреть... - не без гордости заметил Леонид Игоревич.
Они с мамой выглянули в окно и переглянулись: во дворе стояла их старая "Победа", которую не заводили уже много лет.
-Ну Леня, Вы просто мастер! Теперь Вы обязаны приехать к нам летом! Чтобы провести вместе с нами не три дня, а весь отпуск... Ничего, что я так ...бесцеремонно? - это мама.
-Ничего... - усмехнулся Леонид Игоревич. - Ничего... я подумаю. То есть... я хотел сказать, что приглашаете как будто только Вы Евгения Альбертовна...
-Нет, я тоже , - сказала Лара. - В самом деле, приезжайте Леня.
-А я подумал, что я не понравился...
Все трое рассмеялись:
-А теперь пойдемте обедать, пить чай.
-И разгадывать кроссворды...
-Кроссворды?
-Да, вы знаете, я тут стыдно сказать , иногда на работе, в обеденный перерыв увлекся разгадыванием кроссвордов...
-Ну что же кроссворды так кроссворды. Только где же мы их возьмем? Мы с Ларочкой не собираем газеты.
-А я знаете ли , купил здесь, когда ходил после того как возился с машиной, за сигаретами.
-Ну что же, это хорошо.
"Может быть действительно, стоит к нему приглядеться".
Эпилог
-Вы знаете...
-Мы снова на Вы?
-Ты ... знаешь, я ведь еще утюг починил...
-Как?!
-Да, я не спрашивал, наверно это так не делается.
-Но когда ты успел?
-Не знаю, увидел что не работает, возился правда с ним до обеда.
-А, это наверно в самый первый день, мы думали, что ты еще спишь...
-Да.
-Мне ведь тоже надо чем-то иногда заниматься, отличным от книжек, вот правда с техникой у меня не получается, но ремонт мы с мамой делаем сами.
-Я заметил.
-Летом дача, огород.
-У учителей тоже каникулы...
-Да, правда не такие большие как у учеников.
В это время с площадки вагона в их направлении крикнула проводница:
"Молодые люди! Отправка поезда через 2 минуты!"
Леонид Игоревич обнял Клару, поцеловал как-то не ловко в волосы, успел вбежать в вагон и махал рукой, стоя за спиной проводницы.
А, потом , потом почему-то Лара с мамой решили завести собаку, маленького щенка болонки, и писали письма , ответные письма в Саратов, откуда писал им Леонид Игоревич, такие большие пространные письма, полные комплиментов и еще фотографий: мама как-то даже заметила: - Он почему-то все время снимается в униформе? - Мам, ну он же железнодорожник-инженер, у них форма. - Ну да, я и говорю. А потом благодарил их от имени родителей и себя за подарки, сперва это был альбом о майолике, в который была также вложена фотография: мама, Ларочка и болонка, на которую Леонид отозвался восторгами, но и пожурил, что уже сделали ремонт, затем альбом про флорентийскую мозаику, Леонид Игоревич даже кажется не заметил, что в выходных данных есть фамилия Корнеева-Александрова, она даже упоминается дважды, дело в том, что Лара помогала маме работать над этими изданиями, и в действительности все еще не могла для себя понять: хочет ли она и дальше работать в школе, недавно один из ее учеников, перепутав, что ее мама работает в Музее Востока, просил организовать им экскурсию, на что мама удивляясь , спрашивала: почему она действительно еще не приводила класс к ним в Музей, и не знала готова ли все еще продолжать знакомство, выйти замуж, за Леонида Игоревича? Они не признавались в этом другу другу , но обе думали, что если бы был жив папа, то все было бы более определенно: и знакомство не было бы таким напряженным, и было бы почему-то ясно: пара они с Леонидом друг другу или нет?
Но собственно говоря, папе они все еще были обязаны и самим знакомством с родителями Леонида Игоревича, и Леонидом. А что если это и есть благоволение к дочери?.. Чтобы лучше узнать друг друга, они с мамой решили было не дожидаться отпуска Леонида, а съездить к ним в гости на Волгу, взяв уже и билеты на поезд, но затем опять подумали: не будет ли это своего рода уже обещанием?..
И пока передумали. А чтобы не было скучно, хотя им и так редко бывает скучно, но по маминой подсказке, Лара начала вести кружок по истории искусства, принимая учеников прямо у них на квартире, после ремонта, на удивление, правда в этом видимо больше заслуга Ларочкиной мамы, чем ее самой, кружок начал пользоваться такой популярностью, что по четвергам к ним ходил едва ли не весь класс, и так вместе с ребятами, Лара узнала, что во Флоренции конечно же есть железные дороги, и что от города станции Фаэнции происходит название керамической посуды, фаянсовой, так похожей на фарфоровую, но все-таки не фарфоровой.
Лара Георгиевна, тяготилась тем, что папа определенно бы что-нибудь объяснил, подсказал по поводу Леонида Игоревича, и так ему, Леониду Игоревичу, еще не было дано ни отказа, ни обещания. И только письма, письма аккуратно складывались, копились в одном из ящичков учебного , теперь рабочего стола, и в редкие минуты перечитывались:
"Дорогая Ларочка!
Можно я тебя буду так называть? Признаться, я когда только собирался в Москву, представлял тебя не такой, не знаю понравилась ли , впрочем , ты мне больше именно сейчас... какой есть, какой я тебя встретил. Хотя, встретил ли, и был ли это я?!"
-Мама, что это наш философ под этим подразумевает?
-Очевидно только то, что он обязан знакомству нашей дружбой с его родителями.
-Вероятно.
"Я много думаю, не слишком ли запоздала наша встреча? Не слишком ли я себе переоцениваю сейчас, когда пишу эти строки? Впрочем, я не тороплю и не тороплюсь с ответами, и вовсе не потому, что боюсь их, а может быть именно поэтому... Мои родители передают вам привет, и то, что были бы рады, если вы вдруг надумали приехать в гости на Волгу. Конечно, это не Флоренция, здесь нет Музеев(она подумала: ой, ли, в Саратове не была, но в Саратове один из первых художественных музее в стране) , но есть тоже книги и Куркевича, и Аристотеля, которые вам не нужно везти с собой"
-Мама, когда Леонид Игоревич так пишет, я не могу понять серьезен ли он или шутит?
-Я тоже этого не понимаю, и признаться не разделяла увлечения Георгия этой дружбой, но думаю, что она приносила ему нечто большее, чем просто подарки, и удовлетворение обменами мнений.
Лара поняла это так, что очевидно ее папа чувствовал вину перед первой женой, или же питал все еще какие-то чувства, или вероятнее дорожил воспоминаниями про ошибки молодости, не ведомые его не путевой дочери, но вслух этого произносить не решилась. И пусть Леонид Игоревич шутит, но через агентство "Спутник" им обещали достать путевки во Флоренцию, и если получится, то они не смогут в этом году поехать в Саратов, а в лучшем случае пришлют открытки и фото из поездки в Италию. Отдалит или приблизит это Леонида Игоревича к ним, время покажет. Чувства всегда проверялись расстоянием и временем. А может быть, Лара просто боится прервать эту связь, чтобы не разочаровать маму, совсем как в детстве. А может быть мама права, и Леонид Игоревич как бы это грубо не прозвучало, нечто вроде последнего вагона, в который можно опоздать , хотя свадебные поезда вовсе не те поезда, что могут идти по расписанию. Есть у славян такой любопытный обычай, в котором главную роль играет вовсе не сам жених, а только его дружка. И может не стоит отчаиваться, все еще впереди и для Леонида Игоревича тоже? Вот и Люба все еще не замужем, просила напомнить Леониду Игоревичу о себе, о "Женщине в белом", удобно ли, нужно ли?
Но не ради ли этого, недавно она добилась того, чтобы ее фото появилось тоже на обложке "Спортивной жизни России"? Говорит, получает письма. Но от тех ли, или того ли?
Столько сомнений, столько вопросов, не все философские, но не все имеют ответы. Одно ясно, что после знакомства с Леонидом Игоревичем их жизнь не сделалась ни хуже, ни лучше, но она изменилась, а Лара и хочется думать, и Леонид Игоревич, получили новый стимул для саморазвития.
Via
Via(ит.) - путь
Есть и такой обычай у славян - свадебного поезда
Книга 2. Чарлиплексинг
по мотивам к/ф "Кто поедет в Трускавец?", 1977г., снятому по одноименному произведению М.Ибрагимбекова
Пролог
-Видишь, Миша, перед нами большой город, родной, такой знакомый, а сколько в нем незнакомых нам с тобой людей, у тебя есть знакомые, и у меня, среди них есть общие знакомые, те же наши коллеги, но есть и не знакомые, а сколько не знакомых каждому из нас, и у каждого своя жизнь, работа, семья, интересы, не побоюсь мировоззрения, - Роберт обернулся, затем продолжил опять, - ну хорошо, мировоззрение у нас во многом одно и тоже, но у наших зарубежных коллег оно явно другое, разное, да и у нас: есть разница понимания, разница поколений, опыта, в общем мы же не одинаковые, хотя отсюда и кажется, мы же не видим лица, что все почти одинаковые, в сущности, наверно интересы похожи, и заботы похожи, мы же не случайно говорим: работа, семья и, понимаем друг друга, но город большой, и так пройдет вся жизнь, и конечно, у каждого будут так и не знакомые люди, которые даже не вспомнят кто ты такой, или я , как и мы про них, а теперь... а теперь только вообрази Миша, на минутку, что все мы, и даже далеко за пределами нашего родного города, да что там, наверно даже за пределами нашей страны, соединены друг с другом в некую сеть, - Роберт опять обернулся, -ну не в сеть, а в такую вероятную сеть, в которую каждый теоретически имеет возможность входа, перекрестного пересечения, знакомства и сообщений друг с другом, а человек Миша это кто? Существо общественное. Общество формировалось, как учит нас наше мировоззрение, во взаимосвязи отдельных его представителей друг с другом, да разделенные противоречиями интересов, классовой борьбой, которая вот-вот выйдет на новый уровень, в том числе благодаря, в том числе Миша, благодаря... нашему изобретению, - Роберт поглядел молча на своего более молодого друга и коллегу, чтобы дождаться произвел он впечатление значимостью их работы или нет.
-Даа... Но послушай, это же утопия?
-Ну почему же утопия? Мы же продвинулись в части уравнения...
-Да потому что, это же в чем-то похоже на поиск внеземного контакта.
-А ты не веришь и в такую возможность? Быть может, когда я говорил о том, что наше изобретение выходит за рамки нашей страны, я только из здорового скептицизма, не упомянул о... Вселенной, - Роберт опять обернулся.
Миша улыбнулся, положил руку на плечо друга: - Фантазер!
Роберт улыбнулся ему тоже, похлопал его по плечу: - Ладно, обед уже кончился, пора опять за работу! Но уходя из комнаты отдыха, Роберт еще раз взглянул вниз: отсюда с высоты здания НИИ, НИИЭВМ - одного из первых в СССР научных центров разработки и применения компьютеров, в котором они работали над новым экспериментами, которые, Роберт верил в это больше, чем показалось Михаилу, вот-вот должны произвести научно-техническую революцию, именно ту, о которой постоянно говорили газеты, радио и тв, был виден Минск как на ладони, любимые места родного города, знакомые с детства, и новостройки, которые сейчас, в эту минуту, в которую они работают над своими экспериментами, возводятся прямо у них за окном, видны люди, обычно в эти обеденные часы их больше на улицах, чем в остальное время, когда они заняты учебой, работой, еще больше вечером, но тогда и он спешит или не спешит домой, и вот пошла куда-то девушка, конечно отсюда нельзя еще разглядеть ее лица, даже хорошенько разглядеть ее фигуру, но вот она встретилась с подругой, и теперь они вдвоем переходят улицу, наверно студентки, возвращаются с обедененного перерыва к своим занятиям, а если бы у них была такая сеть, о которой грезил Роберт, то им можно было бы послать ... сигнал, какой? Ну конечно не совсем такой, ответа на который ждет человечество, посылая сообщения в дальний космос, а хотя бы вот солнечный зайчик, чтобы немного развеселить, обратить на себя внимание, познакомиться наконец...
-Роб?..
-Иду.
Сразу после обеда, к ним, стоявшим за кульманами, вышел Георгий Иванович, их начальник и заявил:
-В НИКИМТ на следующей неделе от нашего главка требуются два инженера, для обмена опытом так сказать, в порядке все того же эксперимента. Ну что кто поедет?
Михаил и Роберт переглянулись и подняли руку.
-Завадский, хорошо. А тебе Миша придется остаться, закончить работу. Поедут Завадский и Амбарцумян, там разные направления работы.
"Ну, вот, придется ехать на поезде со старым малознакомым ворчуном, хотя дальше... дальше наши пути несколько как я понимаю, расходятся, чтобы соединиться опять только для обратной дороги. Надо будет собраться за выходные , поеду второй раз, поэтому можно сильно не переживать, что чего-то, как впрочем в прошлый раз, забуду. Составить список вещей, брать самое необходимое, все-таки еду не на Северный Полюс, и не не всю жизнь. Интересно, останется ли время , чтобы посмотреть Москву, сходить в театр, в Третьяковскую галерею, на матч в Лужники, стоп-стоп, Роберт Алексеевич Вы едете на увеселительную прогулку или на работу?.. Черт возьми, мне же только 30 лет, какой бы увлекательной не была работа, но хочется чего-то еще..."
Георгий Иванович включил громкую связь:
"Переиграли. Амбарцумян и Колесов поедут в Москву, а Вы Завадский поедите, полетите на Альфу, в Ригу". Рижский завод полупроводниковых приборов — первое предприятие электронной промышленности в Латвии, Рижское НИИ микроприборов — стояло у истоков советской электронной промышленности. В 1971г. они объединились в ПО Альфа — производитель первых в СССР интегральных схем.
Они переглянулись удивленно с Михаилом: "Вот так-то. В Ригу! В Риге я еще не был! Надо бы расспросить знакомых, может кто-то был, черт возьми, это же гораздо ближе, хотя бы не придется ехать с ворчуном Амбарцумяном, впрочем если бы в Ригу, то и дорога короче. Посмотреть в киоске "Союзпечати" у проходной института, может быть есть туристская схема. Рига это же почти что Европа, Рижское взморье, Балтийское море... Размечтался, опять, там все-таки работа, интересно, интересно сравнить до какой степени в экспериментах продвинулись наши латвийские товарищи!"
Глава 1
"Дорога оказалась короче, чем я думал, но не обошлось без нелепостей. Сев на свое место в вагоне, я понял, что потерял билет, пришлось показывать свое командировочное удостоверение, оставлять телефон управления, а если бы была... сеть, информационная, все было бы гораздо-гораздо проще. Только подумать, как было бы проще работать, и отдыхать в будущем, поскорее бы оно уже наступило. Но, кажется, что наступить еще не так скоро. Никогда не думал, что в этой серии экспериментов у меня есть свое, к 30 годам, вполне достойное место. И без моей помощи, товарищи Алкснис и Будниекте не скоро бы продвинулись, опять-таки все это можно было бы упростить, будь такая сеть... черт возьми, как запутано: мы решаем задачи создания чего-то такого, будь оно создано, задачи решались бы явно быстрее, но его еще надо создать и, совсем не факт, что результаты совпадут с нашими ожиданиями, такого тоже сколько угодно. Патентное бюро переполнено бесполезными изобретениями, которые тоже как думали его проектировщики должны были бы произвести очередную технологическую, следом за неолитической, аграрной, промышленной, революцию".
"А, Рига чудесный город!.. Это все что Вы можете сказать о Риге, Роберт Алексеевич?.. А как Вас здесь встретили? Почти как своего! Любопытно, почему не приходилось бывать здесь раньше. Это же так рядом с Минском. Или не рядом, но что такое для молодости какие-то пятьсот километров и потом мы же живем в век прогресса! И... и... где-то здесь сейчас должен работать в Риге отец. Ну не будем пока что о грустном. Но не было ли подспудным желанием командировки встретить его где-то здесь на улицах Риги? Думаю, что нет, все-таки кто поедет в Ригу, было решено не мной".
"Громадина Домского собора... Орган. Музыка Баха. Который кстати оказался вовсе не католиком, а протестантом. Как будто бы в наш век есть значение. Так странно, а пару веков назад, какая у Вас легкость перемещения в истории, Роберт Алексеевич, пару веков назад из-за этой не существенной в наше время разницы, велись войны. И причем здесь музыка Баха... Ах да, Домский собор! Орган!
Надо бы в выходные съездить на Взморье!"
"Смешно, в обеденный перерыв, по заведенной в Минске привычки, вышел , забыв снять халат, за сигаретами, и меня, мы едва не столкнулись, развеселившиеся студентки приняли за доктора. Чистота, чистота тоже важна в нашем деле! А когда оно выгорит, если конечно выгорит, хотя что это за пессимизм, о чем ты говорил Мишке сам в Минске, выгорит, тогда чепчики будем подкидывать в воздух! Глупости какие..."
В следующее мгновение Роберту показалось что где-то, может быть внутри него самого вдруг, да именно, вдруг, как если бы включилась какая-то запрограммированная, и только законченная цепь, включилась музыка, и не Бах, и не Вивальди, а что-то посовременнее, Битлз, нет не Битлз, Роллинг Стоунз, нет -нет, еще современнее, Дип Перпл. И все как-то сразу , тоже вдруг, заработало, зафонтанировало, и все вокруг как-то сделалось таким родным, ярким, любопытным. А причиной она... Нет, конечно, Она. Это слово надо писать с заглавной, а не прописной. "Даже кажется, что где-то раньше я Её уже встречал, уже видел. Только вот где?.. Нет, не может быть!.. Ну, конечно! На той картине, репродукции которой продают в местном книжном! Бегом туда?! А как же работа? Работа?.. Работа подождет! Ого, Робет Алексеевич, это что-то новенькое!"
"Ну, вот получил первое замечание, первый нагоняй как у нас говорят, за то, что вернулся к кульману на 10 минут позднее! Да еще бегал не сняв спецодежды, и с каким-то рулоном ... пришлось показать... назвали "безделицей" , свертком под мышкой! Репродукция, что Вы понимаете! Говорят: понимаем! Видели картину в Ленинграде! В Ленинграде! Ну уж дудки, в Ленинграде я не был, а оригинал между прочим видел, видел только что у Вас! Ах, черт, только как же я Ее теперь снова встречу?! Рига если ты успел заметить, Роберт Алексеевич, большой город! Ничуть не меньше Минска, как странно, все измеряется знакомыми величинами! А как иначе, Минск в данном случае выступает что? Эталоном? А репродукция? Тоже! Так что никакая это вам не "ерунда". Хотя, может быть им примелькалось, хорошо знакомо, и тогда ... тогда может быть еще встретимся!"
Глава 2
"Как же часто здесь идут дожди. Совсем как в Ленинграде!" , - это Она.
"Странно, я даже не заметил!" , - это Он. Но думают про себя, пока что они еще не встретились. А мы знаем, дорогой читатель, что обязательно встретятся! И эксперименты окажутся не напрасными!
"Как это нас все-таки угораздило с мамой отправиться вместо Аргентины в... Ригу! Рассказать кому: анекдот, который мог бы наверно приключиться только с нами.
Ведь мы собирались в Буэнос-Айрес, горели желанием, читали, изучали, сперва это было лишь намеком на маминой работе в Музее, но потом, когда это закончилась ничем, мы решили что попробуем сами, через "Спутник", и нам ... нам обещали, мы уже были готовы, только не купили желтые брюки! И, вдруг, войдя, чтобы воодушевившись , получить путевки в лелеемую Аргентину, вышли с путевками... в Латвию, в Ригу! Мы и оглянуться-то не успели! Каков агент! Он нас сперва разочаровал, но тут же сагитировал в Ригу, сказал, что никакой разницы! А, как бы мы ее вообще поняли? Еще дорогой, эти приключения с Бонькой, нашей мальтийской как мы ее называем , болонкой, хотя она даже не белая, но мы-то ее настолько любим, что никуда бы без нее не поехали. Нас заставили пересаживаться из одного вагона в другой! Потом начали приставать дорогой, почти требуя, почти угрожая продать собачку! Для нас это целое состояние! И мы ни за что не собираемся отказываться от него! Точнее от нее!
А, погода встретила нас здесь не ласково. Сплошными туманами, дождями, а когда не туманами, то ветрами, но вот в чем гид действительно оказался по-видимому прав, и в чем действительно Рига похожа на Буэнос-Айрес, так это толчеей, впрочем на Москву конечно тоже, но это же курорт! Хорошенький такой курорт: с ветром, дождями и толчеей! Впрочем, нам сказали, что мы попали в сезон. И , поэтому здесь так много туристов, конечно, в Юрмале почти все приезжие, как мы, кто откуда и все они интересно, от чего они лечатся? Но, доктора по-видимому здесь есть, сегодня я видела здесь одного, прямо в халате бегал по улице, хотя нет, это было еще в Риге"
Глава 3
"Какова была вероятность того, что мы увидемся снова? Её можно рассчитать математически, но думаю, что не велика. И, вот Она здесь! Нельзя терять ни минуты! Второго шанса может не быть! Надо собраться с силами и идти познакомиться, пусть это даже будет стоять еще одного... нагоняя!"
-...Роберт!
-Что?
-Я говорю, что меня зовут Роберт. А Вас?
-Клара.
-Вам наверняка здесь все так хорошо знакомо, что Вам не составит труда познакомить меня с достопримечательностями!
-Вот досада! А мне показалось тоже самое про Вас, Роберт!
-Но почему?.. - мы рассмеялись. Хорошее начало, не правда ли?
-Не знаю, а должно быть из-за Вашего имени.
Роберт пожал плечами: - Я вероятно к нему привык, и мне оно кажется до боли знакомым, - опять смеялись, - и никаких ассоциаций не вызывает. Не то , что у Вас, Клара.
-У меня?! Да, у меня самое обыкновенное!
-Самое... необыкновенное! А что Вы делаете сегодня вечером, дело в том, Лара, что мне сейчас нужно бежать, обеденный перерыв вот-вот закончится, а у меня уже есть один нагоняй...
-Что-что?
-Нагоняй от товарища Виппера, и я не хочу , не могу получить второй. Так когда мы с Вами и где увидимся вечером?
-А я Вам разве что-нибудь уже обещала?
-Нет, - наверно меня обескуражил такой простой вопрос-ответ, так что она сперва рассмеялась, а затем видимо смилостивилась.
-Ладно, так как я вижу, что и Вы, Роберт, тоже не местный, рижанин, па-рижанин...
-...А Вы были в Париже?!
-...Нет, в Париже я не была, и даже не была в Югославии, но мы с мамой прежде чем оказаться здесь, собирались в Буэнос-Айрес...
-...Куда?!
-А, это отдельная история. Так что , если хотите, давайте встретимся на станции Дубулты, в 8 вечера?
-Юрмала?! Вы приехали на курорт?
-Ну, конечно. И вон моя мама, уже волнуется, что за молодой человек разговаривает со мной, и как можете видеть у нее, то есть у нас с ней есть и собачка!
-А вы смешная! Ой! То есть я хотел сказать... веселая!
-Отнюдь, но все может быть!
-Значит в 8, на станции Дубулты!
"Как странно! Как странно! Как просто и сложно! Одновременно! Как не понятно, даже мне, казалось бы как чарлиплексинг! Так мало , так много!"
Когда Роберт "протрезвел", после очередного нагоняя на работе, хотя он понял, что эксперимент его увлекал теперь все меньше и человечество видимо еще не скоро будет осчастливлено открытием, когда Роберт "протрезвел" он начал фантазировать на тему того, что в "курортном романе" у него совсем нет опыта, потому что к 30 годам он еще не успел ничем таким слава Богу заболеть, или просто побывать на курорте. А обращаться к классике, к "Даме с собачкой" как видимо посоветовала героиня, было бы глупо, потому что в жизни все совсем не так, как в книгах.
Но, у Роберта вдруг открылось "второе дыхание" и в эксперименте, а это уже грозило сверхурочным, и ... ну он же должен был встретиться, товарищи, он потому и горит на работе, что он должен встретиться в 8, а ему еще ехать несколько станций до Дубулты!... "Или Яундубулты?! Как Она сказала? И, точно в 8? Не в 6?!"
Глава 4
-Завадский! Роберт Иванович? Это Ваши расчеты?..
-Да, кажется мои.
-Так, кажется? Или Ваши?
-Мои.
- У вас здесь должна быть ошибка...
-Не может быть.
-?
-То есть, хорошо, я посмотрю. Позже...
-?!
-Я очень спешу, Арвид Янович. Уже 6?
-Мне придется сообщить о вашей трудовой дисциплине... , - вдогонку: - И квалификации!
"Так в 6 или в 8?!"
Пока Роберт переодевался, к нему подошел Алкснис: - Роберт Иванович... - Алексеевич... - Простите, Алексеевич... - Это совсем не важно. - ?!.. Я хотел у вас спросить... - Позже!
Алкснис пожал плечами: "Странный молодой человек! Как он оказался вообще на такой работе!" Алкснис переоценивал эксперименты, или у него было развито чувство социальной солидарности, или он был свободен от семейной жизни, или и то, и другое, или просто он уже перешагнул зенит своей жизни и, торопился хоть чего-то достичь в работе, или странно для своего возраст имел амбиции, Роберту было не до того...
Вот он уже проехал реку, вот начались станции: Роберт всматривался в стоявших на перроне девушек... с собачкой, он не разбирался в породах, собачка была маленькой, цветной, девушка могла быть одетой так, что ее тоже было трудно узнать и, Роберт боялся проехать мимо и, был бы рад сейчас справочной информации по породам миниатюрных собак, а может быть просто в тревоге он занимал себя отвлеченными размышлениями.
"Дубулты" - проговорил, механический, в действительности живой , записанный на магнитофонную пленку голос.
Роберт сошел на станции, вышел, оглядываясь , пошел по перронну, наталкиваясь тут и там на туристов, как вдруг услышал:
-У Вас такая метода знакомства? Оригинально!.. Роберт?!
-Клара!
Как только Клара, взяв Боньку под мышку, окликнула Роберта, навязчивый не молодой человек, предпочел ретироваться, но Роберт успел его заметить, и почувствовал в себе ... ревность, что бы это не значило.
-Ты знаешь, я боялся ...
-Чего?
-Я боялся, что мы договорились в 6, и я вдруг всем понадобился на работе, впрочем я кажется там напортачил...
-Что-что?
-Ну допустил ошибку.
-Ну вот, не хватало, чтобы из-за меня у тебя были неприятности...
-Неприятности?.. Нет, ты конечно не знаешь, над чем именно мы, точнее целая сеть лабораторий, конструкторских бюро, НИИ занимается, это не неприятности, а так... отложенная научно-техническая революция.
-Ого! Ты слышал Боня? На какие жертвы идут ради нас с тобой?!
-Да, особенно из-за Бони. И я боялся, что мы договорились на Яундубулты.
-Ты прямо как рассеянный профессор?!
-Нет, мне до него еще очень далеко. Но однажды я уже выходил в обед в рабочем халате.
-Послушай, так это я тебя наверняка видела вчера.
-Может быть, если только в Риге нет сейчас еще одного... , - Роберт хотел уже сказать "влюбленного изобретателя-экспериментатора", но осекся: - Неужели я уже влюбился? А как же курортный роман? Да ведь я ничего о Ней не знаю, быть может она замужем? Кольца как будто бы нет, но кто же надевает кольцо на курорте?
"А, он наверняка , прожженный Ловелас, здесь много ищущих мимолетных развлечений, у мужчин хорошо подвешен для этого язык, и они все здесь готовы играть в любовь, потерявших голову. Да, в чем нельзя было упрекнуть Леонида, так это как раз в поиске развлечений, хотя я ведь его не знала в молодости, но думаю, что его косноязычие, робость, и постоянные сомнения, испортившие так быстро нашу семейную жизнь, не позволили бы ему так быстро и легко назначить свидание. К чему я вообще сейчас о нем вспомнила?.."
-А Вы... замужем?
-Чтоо?!
-Я не хотел тебя обидеть, давай перейдем на ты?.. Нет, правда , не обижайся, пожалуйста! Ты наверно думаешь, что я ищу курортных романов?
-Ну уж это слишком!
-Но ты же сама вспоминала еще несколько часов назад Чехова!
-Чехова?!
-"Даму с собачкой". Вот я и подумал...
-Что ты подумал, Роберт?
-Прости... Я, правда не знаю что со мной происходит. Я здесь в командировке. Мне и некогда... , - он думал, сказать опять про романы, но вовремя смолчал, - ... торчишь целыми днями в лаборатории. Даже вот не знаю в какое кафе тебя пригласить.
-Ладно... А мы приехали с мамой в Юрмалу, как я уже тебе говорила...
-Да-да... Вместо Аргентины...
Они оба рассмеялись. После чего вдруг замолчали и в так в молчании не торопясь, словно бы вместе были просто рижанами, и выгуливали собачку, шли по длинному , пляжу, по берегу которого так же далеко тянулись сосны. Пляж ласкали волны Балтийского моря, на удивление не было ни дождя, ни ветра. Уже было поздно, небо окрасилось в вечерние тона, и все настраивало на безмятежный лад.
Они не замечая, шли сейчас по песку нога в ногу, и молчали тоже одновременно, боясь даже перебивать друг друга. Оба просто любовались вечером и казалось ни о чем даже не размышляли.
-А чем ты занимаешься, Роберт?
-Я? Я инженер-технолог, занимаюсь микроэлектроникой. А ты, Клара?
- А я работаю с мамой в Музее.
-О! Это должно быть интересно! В Москве?
-Даа. В Музее изобразительного искусства. Хотя, вообще, я недавно работала учителем в школе, как будто бы мечтала об этом с детства.
-А почему не получилось? У меня самые добрые воспоминания о своих учителях, особенно о первом учителе.
-Не знаю, должно быть начала сомневаться, а детей сомнениями не увлечешь. А ты что в самом деле ... на пороге открытия?
-Да как сказать, перспективы не ясные, то кажутся близкими, то вдруг "на колу мочало, начинай сначала", как говорил мой папа.
-Как интересно: я здесь с мамой, а ты с отцом.
-Нет, видишь ли, я его ... я его даже почти не знаю, как это не смешно, не более, чем другие.
-Не более , чем другие? А чем занимается твой папа?
Роберт вспомнил, что как раз сегодня видел в Риге афишу, извещавшую всех о его отчетном концерте.
-Он композитор...
-Композитор? Это так интересно!
-Даа. И у него буквально завтра кажется отчетный концерт в Риге.
-Ты конечно, пойдешь?
-Не знаю. Если бы мы были близки, у него наверняка был бы мой телефон, я имею в виду, хотя бы рабочий, и он наверняка бы меня пригласил, ему было бы приятно.
-А тебе?
-Мне тоже. А так как он не следит за моими передвижениями, то как-то даже глупо, но придется стоять в очереди, покупать билет...
-...билеты...
-...правда? - Клара кивнула головой.
-...билеты на концерт собственного отца.
-Ну и что! Это тоже здорово! Не у каждого согласись, бывает такая возможность!
-Да уж.
-Послушай, мне не нравится как ты говоришь о нем.
-Мне тоже.
-Тогда зачем ты это делаешь?
-Так, детские должно быть обиды. А мама, мама у меня в Минске, откуда и я сам.
-А сколько у тебя командировка? Я хотела спросить: как долго ты еще в Риге?
-Ты знаешь: я хотел тебя спросить о том же? Как скоро вы собираетесь возвращаться в Москву?
-Я первая тебя спросила.
-Я недавно приехал, - Роберт пожал плечами, вообще-то еще неделю, но все зависит от экспериментов.
-А мы тоже неделю, приехали две недели тому назад и уже успели порядком надоесть окружающим, ты знаешь, мне очень здесь нравится, но суета, и погода.
-А я не успел оглядеться как следует.
-Ой ли?
-Правда.
-Ты тоже впервые в Риге?
-Да, первый раз. Говорят, он самый не забываемый. Пока впечатления ... просто чудесные, - "болван, и это все что ты мог сейчас из себя выдавить? Хотя, да ты инженер, и видимо посредственный, если допустил ошибку, подвел товарищей, хотя кто не делает ошибок".
-Ты не спрашиваешь, но я могу тебе рассказать как именно , то есть почему мы с мамой вдруг решили было съездить в Буэнос-Айрес...
-Расскажи...
-Я не знаю, как это у вас у молодых людей, но ... - Лара посмотрела на Роберта, - мне долго никто не нравился, правда, это как будто бы больше беспокоило мою маму, и она познакомила меня... в общем, он мне не нравился тоже, я имею в виду как это было тогда, но я и боялась расстроить маму, ослушаться что ли, сейчас понимаю, что совсем наверно как в детстве, но может быть мама права, я так думала, в общем , мы поженились...
-Ты замужем?!
-Нет! Мы прожили вместе год, я не могу сказать что такой уж плохой , или что он такой уж не хороший человек, но... в какой-то момент , я вдруг поняла, что мы так и не сделались ближе, что он боится трудностей, ну в общем, я купила билет, села на поезд, глупо наверно да?.. Тогда я еще не ушла из школы. Наверно, это был какой-то протест с моей стороны, и так нельзя было делать. Но ... а когда я приехала, я ездила к тете, в Минск...
- У тебя есть тетя в Минске?!
-Даа, и племянник, и когда я вернулась, то Леонид Игоревич, так звали моего мужа, уехал домой, он оставил записку, такую пространную, где было много тоже философствований, он это очень любит, тоже инженер , - Клара опять поглядела на Роберта, - потом были еще письма, я их не читала, потом они приходили на имя мамы, мама тоже мне их не читала, а потом , мы вдруг, решили поехать во Флоренцию, потому что в Саратове мы уже были... - Лара рассмеялась, Роберт тоже. -Нет, ради Бога, не подумай, Саратов, Оренбург вообще я думаю, красивее городов не бывает.
-А Минск!..
-И Минск. Потом, вместе Флоренции, может как раз из-за Оренбурга...
-Ничего себе...
-Решили вдруг , если уж не получается в Италию, съездить в Аргентину. И нам обещали, ну дальше я тебе рассказывала...
-Да...
-Так, мы оказались в Риге. Две недели назад, - Клара умолчала, что они давно должны были вернуться, но остались еще по ее настоянию на "пару дней". Ей, вдруг , захотелось поработать , попробовать писать этюды, сделать маме сюрприз. Что же, сюрприз может и будет.
-Ты знаешь, а я ведь тоже сперва собирался в Москву.
-Правда? Ой, я ведь совсем забыла. Который час?
-Десять.
-Боже, меня ведь мама ждет с процедуры.
-Так, поздно вечером?
-Не совсем, мы с ней договорились, долго рассказывать... Что же теперь делать?
-Ничего, - пожал плечами Роберт, - сейчас поедем на электричке.
-Зачем?! Мы же живем здесь в Дубулты.
-Тогда тем более... Разреши, я тебя провожу?
-Хорошо. Но тогда побежали, Бонька за мной...
Глава 5
Всю ночь Роберт не мог заснуть: "Аргентина. Этюды. Философские письма... Зачем это все? Я же приехал работать!"
Только сейчас он увидел на стене репродукцию, которую сам недавно купил, видимо наклеил на стену его товарищ по комнате Борис.
-Борька? Ты спишь?
-Чего тебе?
-Ты бы женился на такой девушке?
-Какой?
Роберт посмотрел и кивнул на стену:
-С ума сошел!
-А что такое?
-Это же Джоконда... Мона Лиза...
-И что?..
Утром он сел искать ошибку в расчетах. И нашел! Поэтому он опять как окрыленный , не снимая халата, бегал в обед за сигаретами. Если вчера, ему казалось, что Лара мешает его работе, в чем он точно не мог ее саму упрекнуть, то сегодня наоборот, он думал, что она стимулирует его творчество, полет его фантазии, совсем не чуждой расчетам!
Ошибку на работе ему, конечно, простили. Но что у них с Ларой? Она была замужем, она немного старше его, но похоже что во многом еще девчонка! Курортный роман? - Роберт усмехнулся, думая теперь об этом.
Как только закончился рабочий день, он поехал в Дубулты. К знакомому уже ему дому, в котором жили мама и Клара.
Евгению Альбертовну он увидел первой, она во всем, кроме роста, напоминала ему о Кларе, она могла бы даже не выгуливать собаку, так ему казалось, он все-равно бы ее узнал. Но он не стал знакомиться с ней на улице и тем более опережать ее, или преследовать, он занял себя в Дубултах, хотя это было не просто, прежде чем появился у их порога и позвонил, дверь открыла хозяйка, и уж затем он появился в комнатах Евгении Альбертовны и Клары.
Мама Клары была удивлена, особенно реакцией дочери, которая, как она думала, или привыкла, была равнодушной к вниманию мужчин, готова была только острить по этому поводу, чего ей стоило уговорить ее выйти замуж за такого хорошего человека, как Леонид Игоревич, тем более, чего ей стоил их развод, всего через год после брака, но она зареклась впредь вмешиваться в личную жизнь дочери. И, вот Роберт, моложе ее, и где? Здесь в Риге? Должно быть тоже приехал на курорт? Евгения Альбертовна похоже со всем смирилась, и мысленно представляла, как будут судачить о ее дочери у них на работе, это хоть и Музей, но все же женский коллектив, и не факт, что кто-то поймет. Роберт! Он должно быть латыш! Может быть даже рижанин. Тогда это не курортное знакомство.
-Мам, Роберт работает здесь, он в командировке, будет здесь еще неделю, поэтому не может освободиться раньше вечера, ну мы пойдем, погуляем?
-Что ты спрашиваешь? Ты уже давно взрослая и мы не дома.
Клара поцеловала маму, и они с Робертом пошли по Рижскому взморью, как в первый вечер. Только на этот раз раньше. Была открыта лодочная станция и Роберту захотелось прокатить Клару в лодку по берегу моря. Правда, не обошлось без комической нелепости: Роберт не очень внимательно слушал или не понял лодочника-латыша, и перепутал лодку, взяв чью-то, чужую, их едва не обвинили в воровстве, прежде чем они наслаждались морем, и друг другом.
Отплыв подальше, Роберт положил весла:
-Что такое? Почему мы остановились? Здесь что станция?
-Тебе наверно много раз говорили какая ты красивая...
-О! Нет! Представляешь ни разу! - смеясь ответила Клара.
-Кокетка!
-Нет! В самом деле! Мне говорили что у меня очень не современная внешность!
-Кстати, а что за репродукция висит у вас в комнате? Я купил такую же, - смущенно ответил Роберт, не понятно, то ли боясь показаться не искушенным в искусстве, то ли боясь выглядеть чересчур нелепым в своем обожании.
-Юдифь...
-Вот как! Мне говорили Джоконда...
-Неет! - рассмеялась Клара. - Юдифь кисти Джорджоне. Не так давно приписываемая Рафаэлю. Картина из Эрмитажа. - А что?
-Да так...
-Мама искусствовед, правда, мы работаем в Москве, и к атрибуции , тем более реставрации этой картины не имеем отношения, но все-равно довольны.
-Чем?
-Достижением советского искусствоведения. А что? И ты тоже считаешь, что мы похожи и боишься потерять голову? - Клара рассмеялась.
-Значит уже говорили... Кокетка!
Когда они уже были на берегу, и опять молчали в унисон, не перебивая друг друга, и шли опять нога в ногу, Клара вдруг заметила:
-Ты знаешь, а что если нам пойти на концерт?
-Хорошо.
-Я хочу познакомиться с твоим папой!
"Папа!" - подумал Роберт, - "я и забыл уже когда так последний раз его называл": - Я тоже.
-Значит договорились? Завтра встречаемся в Риге? В 6?
-В половине восьмого на Домской площади!
Глава 6
На работе до него дозвонилась вдруг мама, спрашивала как он себя чувствует, как если бы он и правда уехал в Ригу на курорт, немного спросив о работе, вдруг поинтересовалась не видел ли Роберт там отца, он честно сказал ей, что видел... афишу о его отчетном концерте, и решил пойти с девушкой ... мама ухватилась за то, что он решил пойти с девушкой, расспросила о ней, пока он думал: почему он так легко ей признался, неужели он правда так уже влюблен, ... пойти с девушкой на концерт и даже быть может познакомиться с отцом, во всяком случае Клара этого вдруг захотела:
-Не говори ему ничего про меня!
-Мам! Ну это же что-то совсем уже детское!
-Это тебя не касается, Боба, не говори! Ну скажи, что мол живем там же, счастливы!
-Ладно! Я могу вообще не знакомиться!
-Нет! Про это я тебя не просила. Наоборот.
Роберт и не подозревал насколько известен его отец, зал огромного Домского собора был полон, почему-то ему некоторые незнакомые люди кланялись и говорили: Свейки! Или: Лабвакар! Что значит по-латышски: Здравствуйте! Добрый вечер!
Объяснение он для себя увидел, когда вдруг появился в зале его отец... они были очень похожи, Роберт только выглядел очень молодым, в сравнении с ним, при появлении его отца, все встали, зал разразился аплодисментами, а потом начался концерт, Роберт признавался себе, что очень мало разбирался в классической музыке: Бах, Моцарт, Вивальди, Бетховен, вот пожалуй и весь репертуар, изученный по урокам музыки в школе, да пластинкам дома.
А, когда концерт закончился, и в зале опять все вдруг встали, и начали аплодировать, кричать: Браво! Они с Кларой подошли к нему, с минуту-другую Завадский-старший стоял немой, прежде чем также без слов, не начал обнимать, прослезившись, не сразу даже обратив внимание, что Роберт был с Кларой, которой было не удобно, особенно, когда они втроем шли по ночной Риге, уже стемнело, была опять хорошая погода:
-Ты давно приехал, Роберт? Почему не позвонил? Решил сделать мне сюрприз?
-Да, то есть нет, я недавно приехал по работе, в командировке. Решил заглянуть к тебе на концерт, папа...
-Ну и как тебе? Только честно?
-Мне очень понравилось! Тебя здесь все так любят...
-Да, спасибо, сынок. Как мама?
-Ничего, живем по-прежнему в Минске, там же, счастливы.
-Ну и хорошо... Может быть мы поедем ко мне? Отметим так сказать и встречу, и выступление?
-Я бы с радостью, но правда папа, может в другой раз?..
-Не удобно... Тебе не удобно, я вижу.
-Нет, правда, если хочешь, конечно поедем! Клара?
-Я поеду с вами, если пригласите!
-Ну конечно!
Глава 7
Отец жил скромно, и как понял Роберт, один. На журнальном столике его внимание обратил журнал, не новый, "Знание-сила", открытый на романе "Солярис" Станислава Лема. Роберт поразился тому, что недавно читал его сам. Именно в журнале, хотя в этом совпадений было мало: отдельной книгой роман еще не вышел. Во всяком случае на русском языке.
Роберт сам не зная почему, рассказывая о своей работе, которая было видно заинтересовала отца, вдруг заметил, что у него видимо нет другого пути "выйти в люди", кроме как дерзать в этой наукоемкой сфере, и что заниматься музыкой, это Роберт решил упомянуть , чтобы как думал порадовать отца, и проверить реакцию Клары, профессионально могли бы его собственные дети, но вышло немного так, как если бы он отзывался о деле отца с некоторым пренебрежением, как нечто , что может развиваться , когда все другие проблемы уже решены, но разве он был не прав.
-Я думаю не прав, Роберт, но не буду с тобой спорить. Я уверен, - отец посмотрел на Роберта, - что когда-нибудь, ты это поймешь.
Возвращаясь в Дубулты, Роберт и Клара опять молчали, только было заметно, что не в унисон, и не занятые размышлениями, а наоборот, каждый думал о своем.
А, потом, они поцеловались, и Роберт едва успел на электричку в Ригу, где как он теперь знал у него живет знаменитый отец, еще вчера ему совсем почти не знакомый.
Засыпая, Роберт все думал о вечере, и наверняка пока понял слова отца иначе, не в том смысле, но вдруг его осенило: они занимаются ЭВМ, он совсем не разбирается в музыке, но что если у них не все получается, потому что им в расчетах не хватает сейчас гармонии?.. Откуда она в произведениях отца, он мог бы сказать что его сейчас вдохновляет, наверняка сама не подозревая, Клара, но отец? Отец живет как будто один, разве что далекими от них воспоминаниями, но частью которых являлся до сих пор и он сам, тот, которого он сам себя не очень помнит, потому что был еще тогда маленьким , и вот теперь он - инженер-технолог, вдруг познакомился со своим отцом, который узнал его, как узнал бы, даже если они вот так как с Кларой, просто пересеклись в Риге, или нет?
Как изменится теперь его музыка? Находится ли он, при всей своей славе, в зените своего творчества? И, почему теперь его это тоже интересует, только ли потому, что он его сын, если вообще интересует?
Глава 8
Когда Клара вернулась вечером, пропадая как теперь обычно, мама догадывалась с Робертом в Дубулты или в Риге, мама заметила ей, что Боня скучает, роль Бони в нашей повести могла быть описана и больше, в конце концов это и благодаря ему, его порой незадачливая молодая хозяйка вечерами так редко сидела дома:
-Не так Боня, мама, как наверно ты, - улыбаясь заметила Клара, подойдя к маме, обнимая и целуя.
-Что ты? Что ты? У тебя все хорошо?
-У меня мама все хорошо. Знаешь, давай, когда вернемся домой, то заведем Боне друга или подругу, ты видела здесь таких кокер-спаниелей?
-У тети Лены кокер-спаниель?
-Да, но у тети английский, а это американский. Английский тоже хорошо, можно было бы знаешь, обоих и американского, и английского...
Мама оглядела Клару с ног до головы: - Ну да, ну да...
-Да и пудель хорошо!
-Ну давай сразу и тех, и других.
-Да! Правда? Ты не возражаешь?
-Возражаю, дочь! Ты сперва выйди замуж!..
-Мамочка, я уже выходила...
-Выйди замуж! Роди внуков и...заводи кого хочешь!
-Ты так смешно говоришь, мам! Как в детстве! Словно я еще маленькая.
-А ты и есть маленькая, тем более если мечтаешь завести псарню...
-Ну почему сразу псарню...
Через какое-то время:
-Ларочка, а что Роберт ?
-А что Роберт?
-По-моему очень хороший молодой человек. Правда я его практически не знаю. И он, кажется, тебя младше.
-Мам, ну разве это важно? У него, кстати, отец известный музыкант в Риге.
-Ну мы вроде бы тоже не чужды искусства...
-Мама, а ты любила отца?
-Конечно. И я и сейчас его люблю.
-Да нет, наверно ты не понимаешь.
-Да где уж мне...
-Не обижайся, но по-моему ты не понимаешь. Я не в смысле долга, понимаешь?
-Понимаю. Роберт интересный молодой человек, только мы его ведь совсем не знаем.
-Разве это так важно?
-Я думаю, да. Ты знаешь, хозяйке он совсем , например, не нравится, она утверждает, что он частенько околачивался возле дома, пока нас не было... Она даже порадовалась, что мы не брали с собой Боню, своим лаем она всякий раз предупреждала хозяйку.
-Мамочка... ну если уж Роберту хочется украсть, то не наши вещи...
-А что?
-Мам, ну это смешно. "И немножечко грустно. Мама права, он в сущности еще такой юный", - подумала про себя Клара. Ей даже было теперь совестно, что она сперва приняла его за курортного ловеласа.
Глава 9
Едва Роберт пришел на работу, как тут же его все начали поздравлять, он не мог понять , смущался, думал, что его видели с Кларой, что в Риге так принято. Чуть позднее, выяснилось, что поздравляли его с удачей в эксперименте, которая сулила предложение более высокой должности, может быть в Риге, премию, публикации, диссертации.
-Ну приятель, доволен? - это Миша.
-Ты каким образом здесь?
-Таким же, как и ты, если ты про поезд. Из Минска в Ригу 11 часов пути, если ты еще помнишь.
-Я же серьезно...
-А если серьезно, то вернулся раньше тебя из Москвы, сверили результаты, отправили с ними в Ригу, и вуаля...
-Что вуаля?..
-Эксперименты признаны удачными, часть большой работы объявлена завершенной. Кстати, собирайся, командировку закрывают раньше, чем планировалось.
-Как?..
-Ээ, постой, да ты как будто не рад?!
-Я? Рад, конечно. Еще как...
-Что-то по тебе не видно. И, вообще, ты какой-то сам не свой.
-Да? А может быть это и не я вовсе? Или раньше был не я?
-Ну вот, - Миша пощупал лоб друга, - вроде бы нормально. Слушай, а ты наверно устал, тебе следует отдохнуть, если хочешь я похлопочу, думаю за то, что ты сделал, тебе могут дать парочку дней выходных, съездишь в Юрмалу, Дубалты...
-Дубалты? Откуда ты знаешь... про Дубалты?
-Я? Просто читал в туристской схеме, а что?
-Да так... Ничего. Но, - Роберт заметно приободрился, начал хлопать приятеля по плечу, - похлопочи! Похлопочи, если можешь! Я в долгу не останусь! А сейчас, извини...
-Куда ты? Сейчас же придет руководство...
-Некогда, старик... Некогда, спешу...
-Да что с тобой? Не забудь, сегодня вечером торжества по поводу завершения первой части проекта!
-Я постараюсь... - крикул Роберт уже на ходу, переодевшись, и в намерении сейчас же ехать в Дубулты, чтобы и похвастать перед Кларой и ее мамой. Вечером позвонить своим, да, позвонить в Минск маме, и может даже заехать к отцу, по крайней мере перед отъездом обязательно надо это сделать, особенно после того как он "подсказал" по поводу гармонии в работе.
Эпилог
Едва он доехал, долетел до Дубулты:
-Здравствуй! Нам надо уезжать.
С этими словами, она подарила ему репродукцию, точно такая же у него висит в комнате, купленная им же в книжном магазине.
-Почему так рано?
-Как рано?
-Ты же говорила, что еще неделю?
-Глупенький, неделя прошла. "В самом деле, я как-то не заметил".
-Я поеду с вами, в Москву!
-Сумасшедший!
-Ну тогда позволь мне приехать... я не буду спрашивать разрешения... я тебя люблю!
Клара: -Я тебя тоже! Я тебя не забуду!
— А я не дам тебе забыть меня! Слышишь? Я приеду… Я испорчу расчеты!
-Сумасшедший!
— Нарочно! Чтобы меня отправили все исправить в Москву!
— Сумасшедший… но я тебя люблю! А как же прогресс?
— К черту прогресс!
— Сумасшедший! И это говорит ученый!
- Да! ради тебя!
— Я не требую жертв… никаких… слышишь?
— Слышу, тогда я приеду, как только закончу дела на работе, здесь.
Когда они уехали, было так много людей, туристов наверно, но он боялся ехать в Дубулты… и едва смог еще день пробыть в Риге перед тем, как сразу вернувшись в Минск, где тоже самое слышал "сумасшедший" от мамы, и вылетел самолетом в Москву: "вот он прогресс! Полтора часа полета "Аэрофлотом"!"..
Via
Via(ит.) - путь
У славян есть также традиция свадебного поезда
Книга 3. Нормальный шпангоут. По мотивам к/ф "Давай поженимся", 1982г.
Пролог
Чем старше я становлюсь, тем чаще возвращаюсь в то лето, когда я был маленьким и когда началась та история, хотя сама история началась раньше, зимой. И, возвращаясь, мыслями в прошлое, я думаю: а как бы сложилась наша жизнь, я воспитывался мамой, которая развелась пусть неофициально с отцом, как бы сложилась ее и моя жизнь, если бы мама вышла снова замуж, и у меня появился отчим, нет не так, и капитан 3 ранга Алексеев формально сделался бы отчимом, опять не так, а собственно что изменилось бы... настоящим отцом он мне все-равно стать не мог, а то влияние, которое он оказал на меня, тогдашнего мальчишку, оно и без того сохраняется по сей день, да и не так уж я собственно вырос.
Глава 1
Представляю тот ужас, с которым мама открыла тогда дверь, в тот зимний вечер, когда она привычно хлопотала на кухне, а я сделав уроки, давно ушел с друзьями кататься во дворе на горку, взяв санки, и было еще довольно рано, мама не тревожилась, и вдруг, звонок, а я если даже не открывал дверь ключом, то просто стучал кулачком, а тут вечер... в духовке запекается картошка с грибами, сушеными на зиму, на холодильнике стоит телевизор, черно-белый переносной "Алтай", и по нему идет фильм, повторяют "Москву слезам не верящую", и тут этот звонок, он и без того рвал душу, это не какая-нибудь заливающаяся трелью модная птичка, а такой суровый старорежимный звоночек... мама сразу почувствовала тревогу, распахнула, даже не глядя в глазок, забыв про глазок, дверь и... а на пороге стоит мужчина, дядька, незнакомый, с усами и бородой, такой аккуратной, которую редко встретишь, разве что у журналистов, писателей, но много их мама тогда видела... в форме, в которой мама не очень-то разбиралась, а я... ее сын обмякший, у него на руках, и где-то за спиной еще санки...
-Да Вы не волнуйтесь...
-Господи! Лешенька! - мама выхватывает меня из рук незнакомца, забыв, что я уже вообще-то хожу в школу, ей тяжело:
-Да, давайте я сам... - незнакомец, не разуваясь, просто не до этого, прошел в большую комнату и положил меня, в верхней одежде, на кровать, на отцовский старый, то есть отец не старый, хотя я его практически не помнил, разве только по фото, которое ... висело в комнате на стене, сейчас он конечно также улыбался с него, с трубкой, лысеющий, но молодой мужчина в рубашке с широкими полями воротника по последней тогдашней моде, фото черно-белое, мужчина блондин, по оставшимся волосам на висках это можно заметить, а диван старый, отцу нравились антикварные вещи, словно бы проверенные временем, как старые друзья-товарищи, такой с настоящей кожей, высокой спинкой, положил на старый диван. Мама тут же склонилась надо мной, начала расстегивать шубку, кофту, сняла шарф, обмотанный поверх шубки, шапочку с резиночкой, чтобы крепче держалась... И, тут я кажется начал приходить в себя, сперва говорить еле слышно, путая слова, мама испугалась еще больше...
-Да не волнуйтесь Вы! На корабле и не такое приходилось видеть! Все будет нормально! Врача конечно надо бы вызвать.
-Да что произошло? Кто Вы такой?! Откуда Вы взялись?!
-Ну об этом можно и после. А произошло?.. Иду я мимо горки, вдруг, вижу ребятишки как-то в куче, суетятся, подхожу: а Ваш мальчик сидит бездвижно в санках, спрашиваю их как вот Вы меня: -Что мол случилось-то? Говорят забрался повыше, съехал на санках и прямо в дерево, дерево там понимаете стоит, прямо в центре двора, одиноко так, напротив горка, это же не безопасно, хотя дальше вообще дорога, может и правильно, что оставили, но я взял спросил: кто такой, где мол живет, пацаны рассказали, я взял Вашего Лёшку , санки и принес.
-Ой... ой, спасибо Вам...
-Алексей Алексеевич...
-Спасибо Вам, Алексей Алексеевич.
-Да не волнуйтесь, случается такое с малышами, сам был мальчишкой. Все будет нормально. Ну я пошел.
-Постойте! Может быть, я сейчас раздену Лешеньку, приготовлю и Вы выпьете с нами чаю?
-Вообще-то, замерз конечно... - с улыбкой ответил капитан, чем еще больше успокоил маму.
Мама заварила чай, принесла мне, а потом они с капитаном пили чай в кухне.
Глава 2
Всё произошло как и говорил капитан: конечно, несколько дней мне не пришлось ходить в школу, сперва я вообще еле-еле поднимался с кровати, с антикварного дивана отца, на котором меня оставили, потом все начало быстро приходить в норму, но на горку я какое-то время ходить конечно побаивался. Приходила пару раз детский врач: Эмилия Петровна, знания ее компенсировались добротой, чуткостью, приободрением родителей, поставили мне тогда диагноз: ревматизм, выписали таблетки. И так бы это и забылось наверно, если бы не знакомство с капитаном Алексеевым.
Я тогда еще не был знаком с повестью Стивенсона "Остров сокровищ", если бы я ее тогда прочитал, то навоображал бы капитана эдаким Джоном Сильвером. Но он не был пиратом, наоборот: аккуратен, подчеркнуто вежлив, не пьет, не курит, гладко выбрит, не считая усов и небольшой бородки, необычной, как и его форма, в Белоруссии как известно моря нет, но было это еще в стародавние теперь советские времена, и служил капитан Алексеев не на корабле, на подводной лодке, как он затем много раз, в том числе по моей просьбе рассказывал, в Северодвинске, поражавшим опять мое воображение, не Двинске, в котором живет бабушка, а каком-то Северодвинске, казалось что с этими рассказами, да еще фото капитана , где он был такой же, но с обмороженными усами и бородой, и в комнату проникал суровый арктический воздух, слышался плеск северного моря...
-Я ведь вырос в этих краях, тетка у меня здесь жила, ну как тетка... - здесь капитан , взрослый мужчина, смущенно поморщился, вспоминая свое детство:
-у нее много было таких как я племянничков... Я ведь детдомовский, родителей своих не знаю, не помню, вот потому-то и назвали меня: Алексей Алексеевич Алексеев. А тетя Шура, так мы ее тогда называли, работала воспитателем, кого-то, кого могла, брала и потом на воспитании, внеклассно так сказать, опекала, помогала.
-А как же Вы оказались на Севере? Да еще во флоте? На подводной лодке?
-О, это отдельная история. Было ведь это после войны, и один год у нас в детдоме появился новый директор: ветеран войны, морской офицер, вел у нас уроки географии, математики, физкультуры, истории, это потому что учителей не хватало. И так у меня тогда все смешалось: здорово умел он рассказывать, войны причем почти не касался, а заворожил, и появилась у меня мечта, сделаться тоже моряком. А уж когда он ушел из нашего детдома, то начал я проситься в кадетское училище, и оказался юнгой как раз на Северном флоте. Мог бы сейчас быть адмиралом, но в училище опять познакомился с Николаем Алексеевичем, так он увлек меня техникой, что решил я сделаться не просто моряком, а инженером-механиком во флоте. Да, что это я Вам наверно наскучил, всю биографию свою рассказываю, поздно уже, пойду наверно к себе...
-Что Вы! Так интересно рассказываете. Алешка вот Вас просто разинув рот слушает.
И это было правдой. В общем отслужил капитан 3 ранга положенные во флоте годы, и списали его на берег, капитаном-то 3 ранга он уже на берегу оказался. Оглянулся как рассказывал: мать честная! Человек он уже не молодой, хотя вроде бы еще и совсем не старый, на гражданке-то на берегу ему бы еще столько до пенсии работать и работать, но ни занятия какого, ни семьи, ни дома, хотя дома и так родного не было никогда. Решил он тогда ехать сперва в Минск, на родину, может даже встретит кого из детдомовцев. И так остался у нас, жить ему было негде, помощь он нам оказал, через знакомство-то непредвиденное, мама сдала ему комнату, после того как развелись с отцом, неофициально, иначе бы нас просто выписали, была у нас "лишняя жилплощадь", вот на ней-то и поселился капитан Алексеев на самые важные в моей детской жизни 4 года. Странный для Минска отставной зато настоящий морской волк, офицер Краснознаменного флота.
Глава 3
И начались у нас по-настоящему семейные вечера. Когда за окном зимой уже темно, летом еще светло, но горит свет в кухне, стоит чайник на газовой плите, заваривается чай из банки с индийским слоном, включено радио, или телевизор на холодильнике, а мама с капитаном ведут длинные разговоры за полночь, совсем как если бы мы все тогда ехали куда-то поездом, купейным вагоном в длинном путешествии и , как это всегда происходит в длинной дороге, знакомились, исповедовались, признавались, вспоминали, грезили.
-Так как же так Клара Георгиевна...
-А вот так, поверила раз ему...
-Слово конечно дал, но он же не сдержал его...
-Сдержал-не сдержал, я поверила, замуж вышла, вот Алешка теперь у меня растет...
-Так ведь без отца...
-Почему?
-Ну что это за отец, хотя знаете Клара Георгиевна, сколько я таких фотографий в детстве повидал, да у меня и у самого одно время была.
-Он приезжал, Алеша правда маленький тогда был, не помнит, деньги регулярно высылает. Иногда письма, открытку пришлет на 8 марта, на День рождения, с Новым годом, 9 мая... Да вон они, в коробке из-под туфель, полная коробка уже, а Алешке еще только 10-й год.
-Ну нельзя же так, Клара Георгиевна...
-Может еще чайку?
А когда ложились спать, я сам видел, гасили свет, а в своей комнате капитан сидел у окна за столом и смотрел -смотрел куда-то на звезды в небе, и только потом ложился и тоже долго не мог заснуть. Но утром вставал бодрый, быстро приводил себя в порядок, и завтракали опять все вместе.
-Списали значит Вас на берег...
-Да нет! Почему же? Я когда в Минск ехал, то еще не думал что на постоянное место жительство, теперь думаю здесь осваиваться. Я же инженер-механик, и потом, мне же всего ничего, а столько же во флоте служил, опять-таки на подводной лодке в море ходил, опять же член партии. Я думаю, Клара Георгиевна, Вы меня недооцениваете..
-Я?! - мама смотрела в это время как-то так исподлобья, но в тоже время с улыбкой.
-Вы!.. А я думаю, что карьера моя еще только начинается...
И, капитан оказался прав: не сразу, но сделался он директором нового завода, по поручению партийного комитета, депутатом, опять-таки по просьбе трудящихся, коллектива завода , и уж конечно давно бы съехал с занимаемой так странно "жилплощади", но... было видно, что-то его удерживало рядом с нами. Да нас и считали практически одной семьей. Однажды, даже , это уж он потом мне рассказывал конечно, недруги , которые оказываются у него тоже тогда завелись, пытались сделать так, чтобы его разбирали на партийном комитете: почему это он живет с женщиной и ее сыном, а замуж так сказать не берет...
Только не был в том капитан виноват. Так он им и сказал по простоте душевной или с детдомовской прямотой, или просто с непривычки на суше вилять, что так мол и так, сам был бы рад, но у них с Кларой Георгиевной просто соседские отношения, что привык он к нам, и пока мы его не гоним, будет жить с нами. Морской волк.
Глава 4
-Алексей Алексеевич, зачем Вы так?..
Странно было видеть, как мама словно школьника, словно меня самого, распекает взрослого видавшего виды мужчину:
-Я Вас по-моему совсем не просила об этом. Я ценю Ваше к нам и... к Алеше отношение, но это же совсем другое...
-Что другое?
-Теперь тот мальчик будет думать, что Алеша не может сам за себя постоять.
-Теперь тот... мальчик, будет знать, что Алешку есть кому защитить.
-Но Вы же взрослый мужчина, а если его отец придет к нам? Вы что же будете с ним силами мериться?
-Ну придет, будет разговор.
-Ну уж нет. В своем доме пока что, Алексей Алексеевич, я еще хозяйка. И в Ваши обязанности жильца...
-Слово-то какое Клара... Георгиевна...
-В общем, если нам с Лешей понадобится Ваша помощь, то мы же и сами сказать, попросить можем.
-Вы можете...
-А у Вас и без нас проблем и по службе хватает.
-Да мне все мои проблемы по службе мизинца Вашего с Лешкой не стоят...
Когда капитан так говорил, мама обычно замыкалась сразу в себе и либо отворачивалась, чтобы заняться чем-то на кухне: приготовить чего-нибудь вкусненького, в том числе и для Алексея Алексеевича, или шла ко мне в комнату, проверять как я сделал уроки. В уроках тоже было семейное распределение обязанностей: литература, биология, это были мамины предметы, физика, математика, это были предметы капитана, за историю, географию они спорили, мне нравились и мамины изложения, где и капитан мог заслушаться, особенно если речь шла об искусстве Возрождения, это еще бабушка нас на эту тему невольно просвещает, а уж если какая военная история, или зарубежная география, то уж тут капитану впору было книжки писать. Иногда думаю: повезло мне тогда или нет, с таким ... нашим другом.
Он и на родительские собрания в школу ходил, если маме было некогда. Надо ли говорить , что с его авторитетом считались. Да что там, когда его попросили, и он на 9 мая в класс пришел при всем параде, в общем никого из моих одноклассников не интересовали наши семейные связи, кем именно он мне приходится... мне все завидовали.
Дедушку я тоже не знал. И когда смотрел на обложку например книги Альберта Лиханова "Мой генерал", то как-то само собой видел на месте дедушки-генерала нашего капитана Алексеева, человека во всех отношениях , как я сейчас понимаю, достойного, как говорится, был он при всей запутанности своего положения нормальным шпангоутом для нашего семейного корабля.
Мама и сама иногда признавалась мне и тогда, что думала... думала много раз, видела как и у нас с капитаном дела ладятся, как нуждаемся мы друг в друге, но... нет, она даже думала, что то , что и он оказался инженером, это видимо как гадалка нагадала, но он же и сам характер имел независимый, потому и в инженерах на флоте ходил. А мог бы быть... адмиралом с его-то карьерой.
-И что же? - меня иногда спрашивали уже мои девушки, подруги, - вот так жили 4 года и ни разу ни скандала, ни пьяным . - Нет, говорю, никогда. - И мама замуж за него не вышла? - спрашивают тоже не понимая. - Нет, думала, много раз , - говорю. - Да что тут думать? Капитан в отставке! Директор завода! Депутат!
-А как же любовь? - говорю...
А на мои Дни рождения приходили письма, деньги. Иногда мы их читали, иногда , наверно в зависимости от настроения, клали в коробку из-под туфель на шкафу. А когда вдруг перечитывали, то читали и те, что лежали непрочитанными.
Иногда мама приглядывалась наверно к капитану, иронизировала, называла его грузином, может быть это из-за усов... Он тоже тогда улыбался: - Почему грузин? Впрочем все может быть... Я же детдомовский. Но мы Алексеевы... - он так говорил это "мы", не понятно как будто бы нас уже принимал в свою семью, а была ли она у него. Тоже ведь человек не молодой. А так и жил , как в порту приписки.
Иногда было видно скучно ему с нами, или не с нами, а просто на берегу, то он придумывал тогда поездки на лыжную базу, летом на речку и непременно делать заплывы по секундомеру, соревноваться, а то вдруг сидит в темноте и смотрит на звезды, потом купил такие спортивные снаряды назывались "летающие тарелки" и мы бросали их друг другу. Корней он своих не знал, может и правда были у него какие-то особенные, не ординарные для Минска корни, которые так тянули его куда-то в приключения, выбрали за него профессию, а потом отправили его обратно на берег, где было ему скучно. Разве только мы были для него исключением. Впрочем, создайся ситуация, где ему надо было бы выбирать: либо мы, либо море, я не поручусь что победит. Но после того как он вышел молодым на пенсию, как он надевал форму только на 23 февраля, да на 9 мая, такого выбора ему никто и не предоставил бы.
Глава 5
Прошло 4 года, и капитан все-таки от нас переехал в отдельную квартиру. Я уже заканчивал среднюю школу. Всерьез начал думать о профессии... о морской специальности.
Было ли у нас с ним общее будущее... я спрашиваю маму, она и сейчас этого не знает, говорит, что всем он хорош, и обязаны мы ему многим, особенно я, но... однажды, она поняла, что если бы соединила совсем нашу жизнь с капитаном, то не его бы обманывала, а себя, а этого бы и он не понял и об этом никогда не просил.
Что же, наверняка мама права. Капитан переехал, мы остались добрыми знакомыми, всегда могли на него рассчитывать, да мы и сейчас на него всегда можем положиться, сейчас, когда я уже живу своими интересами, иногда я встречаю у нас капитана, часто вижу с мамой их вместе: - А что Алексей Алексеевич? - отвечает вопросом мама, если я ее спрашиваю, - Ты знаешь как я к нему отношусь, я просто к нему хорошо отношусь, - он также не женат, как и раньше, мама в разводе неофициальном, как есть неофициальные браки, приезжал и отец, он весь в своей работе, самой передовой в настоящее время, информатике, а я когда смотрю на его фотографии, знакомые с детства, то нет-нет да почему-то хочется представить его в матросской тельняшке, за штурвалом, на палубе, я знаю, что у него не простые отношения с дедушкой, композитором в Риге, о котором больше я слышал от посторонних, едва только услышат мою фамилию.
Но, самое парадоксальное в этой истории как раз то, что капитан маму прекрасно понимает и даже как будто поддерживает, видимо он считает, что такой и должна быть настоящая жена настоящего моряка, должна ждать Одиссея как Пенелопа, наверно он думает, что жаль, что не познакомился раньше, может быть было ему тогда тем более служить в эти дальние морские походы, а потом было к кому возвращаться на берег, а я не знаю, знаю, что у родителей была страсть, были объяснения, обеты, и мама поверила в слова, а поверились ли слова делами, думаю что да, а тому что отец жил в Риге, а мы в Минске, хотя Минск вообще-то его родной город, тому ведь было такое же простое объяснение: каждый из родителей не хотел жертвовать своей работой, да и мама боялась как я освоюсь в новой школе, в новом городе.
Может быть, было еще что-то, может быть будет, может не были напрасными эти странные годы, может мы помогли капитану тоже, создали ему , может быть впервые в его скитальческой жизни, атмосферу, о которой он давно когда-то мечтал. А пока Алексей Алексеевич обещал мне подарить свой талисман, когда я отправлюсь в свое пусть ученическое, но настоящее первое плавание. Мама верит, что он сможет мне помочь также, как помогал когда-то капитану Алексееву. Я думал и бабушки, дедушка меня не понимают, но кажется бабушка и особенно дедушка в Риге, на Балтийском море, меня поддерживают.
Эпилог
Я хочу чтобы меня понимали, я не вмешиваюсь в личную жизнь родителей, просто я думаю иногда: в жизни очень важно встретить любовь, не пропустить, желательно именно сейчас в молодости, но не менее важно, иметь просто тихую гавань, надежную защиту от бурь. Это тем более важно, если вас манят морские просторы, как нить Ариадны, должно быть то, с чем отправляясь куда-то вы имели бы представление куда будете возвращаться. Иногда мне кажется, что мама позволила капитану пока остаться независимым еще и потому, что все мы плывем по волнам.
Фаэнца. Чарлиплексинг. Нормальный шпангоут
© Copyright: Иван Саунин2, 2024
Свидетельство о публикации №224100300891
Свидетельство о публикации №224100300891
Рецензии