3. Впечатления

— Как тебе хозяева нашего поместья? – спросил Иван брата, когда они уложили Разгуляева спать, а после расположились в кабинете.

— Люди простые, без подлых намерений, — Пётр пролистывал книгу учёта.

— А девку видел? По ней не скажешь, что крестьянка. Наряжается как барышня и ведёт себя, как будто в Петербурге выученная, — Иван упал в кресло, вытянув длинные ноги вперёд.

— Её манеры получше твоих, — проговорил незаинтересованно Пётр, сверяя суммы. Всё честно сходилось.

— А этот Пердунов, — Иван рассмеялся, вспомнив как Разгуляев неправильно произнёс фамилию Максима Никитича, — он ведь без ума от девицы, вот умора! Давно так не веселился.

— Мы здесь не для веселья, к Серафиме Захаровне относись с уважением, как и к Трофиму Фёдоровичу. Начнёшь свои выпады, я не поддержу.

— Какие мы заботливые. Что с них взять? Жили столько на халяву, а мне в своём доме нельзя вести себя как заблагорассудится?!

— Я тебя предупредил.

Иван повёл бровью, откинув голову назад, рассматривая библиотеку.

— С Разгуляевым буду пить, а то в этой деревне умом можно поехать от всех моральных распорядков, которые положено соблюдать.

— Разгуляев не для веселья забывается, спаивать его тоже запрещаю.

— Он взрослый мужик, и я тоже, разберёмся, — Иван зевнул, встав с кресла. – Нудный ты, Петруша. С тобой от тоски помрёшь, когда ты азарта не испытываешь, — и с тем ушёл.

Пётр закрыл учётную книгу, посмотрев на медленный ход стрелок часов. Пора спать.   

***
В поместье царила полная благодать: цветущие сады яблонь и груш, слив и вишни, цветы всюду росли ароматные. Одним словом – порядок.

— Вы очень хорошо облагородили поместье, — проговорил Пётр, прогуливаясь с Трофимом Фёдоровичем по личным владениям.

— Вкус имеется, правда, к тому же специально был обучен, ваша родственница вложилась, и не зря.

— Видно, что вы по грамотному хозяйственный человек, я ценю таких людей.

На заднем дворе послышался плеск воды и громкий выдох.

— Снова за своё, — улыбнулся Пётр, когда его друг окунулся в чан с водой головой, приводя себя в порядок после минувшей попойки.

— Господа, — Разгуляев вытер красивое, хоть и немного помятое, лицо полотенцем, вдохнул полной грудью воздуха, — больше не пью! Надо трезветь, умом понимаю, но…

— От чего маетесь, сударь? – поинтересовался Трофим Фёдорович.

Разгуляев улыбнулся голубым взглядом, промолчал.

— Что вы говорили про цыган, на каком берегу промышляют?

— Да там, через мост.

Серафима вышла на задний двор, услышав голос родителя, но сразу же остановилась, когда увидела полуголого Разгуляева, в одних брюках стоял, протирая голову полотенцем. Девушка стушевалась и сразу же вернулась в дом.

— Вы бы, господа, соблюдали правила приличия, а то мы не особо разбалованы гостями, — проговорил Трофим Фёдорович и направился в дом.

— Бережёт её как, — усмехнулся Савелий, подхватив рубаху. – Ничего, это она сейчас смущается, как познает, заглядываться будет полюбопытнее, знаем мы их, — Разгуляеву захотелось снова выпить, позабыв о недавнем обещании.