11. Вот и сказочке конец

После заключения сделки с продажей поместья Пётр и Иван уехали сразу же, Разгуляев так же не задержался.

- Ну почему так сложилось? - не понимал Трофим Фёдорович, - всю жизнь поместье берегли, а оно оказалось никому не нужным, кроме нас.

- Потому что мы живём здесь, оно нам родное, а им такой же обычный дом, как и тысячи других, мимо которых проезжают. Слава богу обошлось, но и на это нельзя рассчитывать, - Серафима с грустью посмотрела на сад.

Лето разгорячённо пригревало деревню, Максим Никитич неделю пролежал в постели, где его навещала покинутая любовником Купцова, эта парочка долго разговаривала, обсуждая с какими непристойными и лживыми людьми они живут, как им досталось от их скверного обмана.

- Я же жениться на ней хотел, - прикладывал прохладное полотенце ко лбу Перунов. – Искренне полюбил, лелеял её!

- Дорогой мой, а он мне обещал, что не оставит, заберёт с собой… Я ведь поверила! Бедное несчастное моё сердце…

И так их разговоры длились с утра и до самого вечера.

Прошёл месяц с момента отъезда гостей, когда Серафима сидела в саду, читая очередную книгу из библиотеки Лукерьи Васильевны. К забору подбежал мальчишка и протянул конверт, девушка вручила пару монеток, обменяла письмо, адресованное ей, и принялась читать. Писал Разгуляев.
Он делился, что отправился на Кавказ, где горы достают неба, а небо сходит на них отдохнуть, писал, что ему снится Васильево и табор цыган. Спрашивал, как идут дела в поместье, и как здоровье Трофима Фёдоровича и Серафимы Захаровны.

Серафима не заставила ждать ответа, написала письмо в тот же день. И с этого дня началась их переписка.

Он писал: «Максим Никитич вам не надоедает? Прошу прощения за то, что спрашиваю, к слову, он хвастался о вашей свадьбе осенью, но мне стало понятно, что это всё его иллюзии».

Она отвечала: «Максим Никитич заходит к нам, но чаще, к Трофиму Фёдоровичу, со мной общения не имеет. О том, что он сватался ко мне, я узнала через дедушку, а то, что он величал меня своей невестой узнала от других и то, что он отказался сам от меня – тоже. Слава богу об сватовстве речи больше не идёт, правда, молва обо мне славится не самая лучшая по деревне, но я об этом не беспокоюсь».

Разгуляев улыбался с каждым письмом всё веселее.
Не замечая для себя, девушка ждала письма, чувственно и трепетно. Она узнавала о его жизни, он читал её воспоминания о детстве и юности.

Лето пролетело, наступала яркая сочная осень, которая пропитала ароматом всю деревню созревшими плодами. Воздух дурманил.

«Савелий Андреевич, что за тоска была у вас на сердце, когда вы приехали к нам?»

«Серафима Захаровна, я уже и не помню».

- Дочка, ты что-то сама не своя в последнее время, - заметил Трофим Фёдорович.

- Деда, к нам Савелий Андреевич едет на отдых.

- С друзьями своими аль один?

- Один.

- Послушаем его, что скажет.

Когда приехал Разгуляев, его встречала Серафима Захаровна, выйдя тихонько на веранду, улыбнувшись кротко и с волнением на его радостную искреннюю улыбку.
Той осенью он остался надолго в поместье, а через время вовсе поселился в нём, выезжая в свет с супругой своей Разгуляевой Серафимой Захаровной и родственником Трофимом Фёдоровичем.