Варвара, глава 36. И тебя время вылечит

Поход на дачу наметили в пятницу. Никитична отнюдь  не готовилась к ежедневным трудовым подвигам. Посещала угодья раза два за неделю, когда позволяли здоровье и погода.

Дармовой рабочей силе обрадовалась неимоверно. Шутка ли — две пары свободных рук. Варвара Семёновна заглянула к старушке вечером, сообщила благую весть о желании поковыряться в земле. Никитична возликовала, брякнула чайник на плиту.

Узнав, что поедет ещё и подруга, метнула три чашки на стол, звякнула соседке. Разговорчивая Татьяна Ивановна прискакала незамедлительно вместе с капустным пирогом. Варвара Семёновна и пикнуть не успела. Усадили, чай заварили, пирог нарезали, конфеты пододвинули, уши развесили.

Гостья мямлила что-то про неотложные дела. И вообще, пришла просто спросить, нужны ли помощники на даче.

Никитична, видя такое дело, бухнула на стол початую бутылку ликёра. По напёрсткам разлила. Вздрогнули. Дальше старушки пожелали узнать, что за подругу завела соседка, которая уже почти что родня. Надёжную или как? Беседа текла своим чередом, когда вдруг очередной вопрос вогнал в ступор Варвару Семёновну.

— А скажите, что-нибудь слышно про Гаврюшу? — Никитична смотрела невинными глазами.

— Гаврюшу?

— Ну да. Не интересовались, вдруг опять потерялся?

— Нет… зачем?

Варвара Семёновна лихорадочно вспоминала — вроде не рассказывала вездесущей Татьяне Ивановне о вечернем приключении, чтобы история стала достоянием гласности. Откуда опять всплыл Гаврюша на её голову? Незаметно скрестила пальцы и клятвенно уверила соседок, что не слышала ничего абсолютно. Налили ещё по напёрстку, сменили тему.

Никитична обещала с дачи горы золотые. Малина зреет, яблоки падают, петрушка-укроп высятся частоколом. Рви — не хочу.

Варвара Семёновна слабо сопротивлялась, что и не хочет. Просто решили с подругой помочь по мере сил, ни на какие урожаи не зарились. В магазинах всего полно, слава Богу. Пенсии хватает. В общем, договорились ехать в пятницу.

На следующий день с утра была среда. По графику — лес. Варвара Семёновна уже привычно катила на своём собственном велосипеде. Да нет, не привычно — восторженно. Крутила педали, любуясь на слаженную работу механизма. Респект изобретателю, который придумал столь незамысловатое и полезное средство передвижения.

Кошка ехала в корзинке на руле, хозяйка жмурила глаза от удовольствия. Полянку не проскочила, притормозила вовремя. Оглянулась. Подруга плелась пешком в несусветной дали, Барни трусил рядом с велосипедом.

Поломались, что ли? Наконец, Марина доковыляла, ведя за руль образец инженерной мысли:

— Куда опять погнала?

— Разве? Что у тебя случилось?

— Разве! На Барни посмотри. Не гончая у меня собака — сенбернар! Тип конституции — грубый.

— Какой конституции?

— Собачьей! Типов конституции пять: нежный, лёгкий, крепкий, грубый и рыхлый. Устраивать гонки за велосипедом — это лёгкий и крепкий, а никак не сенбернар. Он пешочком двигается. И вообще снежная собака.

— Так ты сама на велосипеде!

— А я тихонечко еду, с чувством, с расстановкой.

Назад Варвара Семёновна катила примерной ученицей, приглушив пламенный мотор.

В четверг «оторвалась» в парке. Припала к рулю, неслась по безлюдной боковой дорожке, когда из-за поворота вдруг вылетело чучело-мяучело. Сначала издалека приняла серебристое создание за кошку, мало ли бездомных бегает. Пока оно не гавкнуло.

Вот слепая курица — и шлейка на нём красная. Артемон, что ли? Вслед за пуделем семенила хозяйка… эээ… имя Варвара Семёновна забыла. Или не знала вовсе? Память предательски молчала.

Хотя нет, по мере приближения собачонки кличку подсунула, чтобы владелица в диалог вступила без явных признаков деградации личности. Лаврик! Лаврюша, откуда шаг всего до Гаврюши. Буква. Заглавная. Сто лет не встречались, приехали одно за другим. Раз собака, два собака. Весело бежала навстречу.

— Здравствуйте, Варя! Вы уже на велосипеде! Ну совсем спортсменка, я не узнала сразу. Богатой будете! А где ваша кошка?

— Здравствуйте… добрый день! — как её зовут… Варвара Семёновна тщетно взывала к бессовестной памяти. — Кошка с подругой сидит, по очереди катаемся.

— Это у которой сенбернар? Видела несколько раз, мы больших собак боимся. Кстати, смотрите внимательно, здесь ходит какой-то из этих… бульдогов. Стаффорд, кажется. В общем, поглядывайте, счастливой прогулки!

Варвара Семёновна поехала было, напоследок обернулась. Всё-таки какая чудесная зверюшка этот пуделёк! Игрушечка настоящая. Любо-дорого смотреть и завидовать владелице. Ой нет, собака — она собака и есть со всеми вытекающими последствиями. Но хороша. Оставался вопрос: почему вдруг сегодня встретили Лаврюшу?

Отнюдь не до побега Лаки-Гаврюши? Опять высшие силы кружева судьбы плетут, петельки вяжут?

И вдруг в голове сами-собой начали возникать незнакомые строчки, которые словно за ниточку тянули, выстраивая в четверостишья. Одна за другой, одна за другой:

Ты все пытаешься проникнуть в тайны света,
В загадку бытия… К чему, мой друг, все это?
Ночей и дней часы беспечно проводи,
Ведь все устроено без твоего совета.

*****************

Трудно замыслы божьи постичь, старина.
Нет у этого неба ни верха, ни дна.
Сядь в укромном углу и довольствуйся малым:
Лишь бы сцена была хоть немного видна!

(Омар Хайям, рубаи).
************************

Что это, откуда? Сроду стихами не увлекалась, чтобы вдруг всплыли в памяти. Если предупреждали сверху типа сидеть и не рыпаться, молча выполнять указания, то почему не в прозе? Варвара Семёновна занервничала, крутанула педали. Опять побежали строчки:
*************

— Единственное, что я помню еще со школьной скамьи, — это «Рубаи» Омара Хайяма, — признался Марвин.

— Ну и валяй, — подбодрило его яйцо ганзера.

Марвин подумал-подумал, нервно дернулся и произнес:

Откуда мы грядем? Куда свой путь вершим?
На расу раса ополчилась без причин…
Пришли мы получить совет, поддержку, помощь.
Не обращай надежды нашей в дым.

Отшельник отвечал:
 
Изложено отменно, чужестранец!
Сверх ожидания, найдешь ты помощь:
Мужчины, невзирая на обличье,
Всегда в беде друг друга выручают.

И так, мирно беседуя речитативом, они прошествовали к хижине Отшельника, где увидели прикрытый куском коры запрещенный разумопередатчик древней и диковинной конструкции.

— А теперь, — сказал Отшельник, — займемся тобой.

— Да, наверное. Вы, я вижу, перестали говорить стихами.

— Конечно, — сказал Отшельник. — С какой стати мне продолжать?

— Потому что раньше вы говорили только стихами, — ответил Марвин.

— Но это же совсем другое дело, — сказал Отшельник. — Тогда я был на открытом воздухе. Приходилось защищаться. Теперь я у себя дома и, следовательно, в полной безопасности.

(Роберт Шекли, «Обмен разумов»).
**********************

Что за посыл? Защищаться на открытом воздухе — кому? Ей самой, Варваре, или кукловодам, которые за ниточки дёргают? Срочно прочитать Омара Хайяма, вдруг пригодится? Но, кажется, сказали ясно: «Сядь в укромном углу и довольствуйся малым: лишь бы сцена была хоть немного видна!»

В переводе на понятный язык: не морочь себе голову. Прекрати в каждом событии видеть промысел небесных баснописцев. У них народа под опекой тьма-тьмущая, давно и забыли о какой-то пенсионерке.

Пуделька встретила — и что? Трудно рано или поздно не столкнутся, гуляя в одном парке. И нечего тут! Долой всякие цепи со звеньями!

Пленница вскинула руки над головой, празднуя свободу. Руль тоже принял участие в торжестве. Варвара Семёновна барахталась под велосипедом, левая коленка вопила на всю округу о носилках и санитарах.

Вес тела держать не желала. Любительница свободы оглядела истеричку, вынесла вердикт — ушиб, жить будет. Потащила строптивую конечность волоком вслед за здоровой правой. Глаза опустила долу, чтобы не наталкивались на сочувствия по дороге или ещё хуже — усмешки.

Доковыляла до скамейки. Марина охнула — где угораздило? Не рассказывать же про рубаи Омара Хайяма и Отшельника? Упала, бывает. Разум вроде на месте, а это главное.

Да, но завтра — огород Никитичны!

И до конца дня будущая дачница возлежала на диване с ледяным компрессом на коленке. Затем нашла какую-то мазь неведомой давности, усердно втирала. Колено молча терпело экзекуции.

Ночью явился пульсар. Нейтронная звезда, которая возникает после взрыва сверхновой и очень быстро вращается. Испускает рентгеновские лучи. Бывают ещё какие-то, но Варвару Семёновну интересовал именно данный вид.

Самое плотное тело во Вселенной. Чайная ложка вещества пульсара весит столько, сколько целый Эверест. Колено чувствовало утверждение на своей «шкуре».

Автобус на дачу отъезжал в 8 утра. Благо, что путь по трассе пролегал прямо за домами родного спального района.

Рыся тоже изъявила желание прокатиться. Не поняла, почему вдруг сегодня прогулку отменили. Сидела на тумбочке в коридоре, провожала хозяйку недобрым взглядом в дальний путь. К подъезду Варвара Семёновна выползла последней.

Никитична удивилась, зачем тащат за собой провизию. Не в лес глухой едут — на дачу, где картошка, огурчики, всё своё. И чайник, и плита. Действительно, не подумали. Ну коли взяли, пошли.

Болящая задерживала отряд, несмотря на таблетки с мазями. К автобусу всё-таки успели. Пульсар остался во тьме ночной, и за час дороги будущая работница садов и огородов довольно прилично вздремнула на мягком сиденье.

Варвара Семёновна бывала на даче в незапамятные времена, отдыхала с детьми у подруги. Что из чего растёт, примерно представляла.

Странно, что Никитична моталась из города, тряслась в автобусе, а не сидела чинно на природе всё лето. Неделю хотя бы. Ещё и вышли опять на трассе, пешком почапали. Зачем?

Дача представляла из себя довольно аккуратный домик. Забор, калитка, дорожка, лопухи по сторонам. Зеленела какая-то поросль на прямоугольниках грядок, вольно произрастали сорняки.

Варвара Семёновна уже успела притомиться, несмотря на походы в лес и верчение педалей. Прилечь бы вон под тем деревцем часика на два. Но Никитична невесть откуда тащила шанцевый инструмент. Поразительно, сколько прыти в старушке.

Всё-таки сначала откушали. Разложили припасы, вскипятили чайник. Затем хозяйка с Мариной бодро схватили тяпки. Хворое слабое звено вооружили стеклянной банкой, определили фронт работ — отсюда до забора собирать с картошки колорадских жуков. Попутно сорняки выдёргивать.

Это дело Варвара Семёновна помнила. Сколько полосатых вредителей изничтожила — не счесть. В бытность у подруги серьёзных дел не поручали, гоняли по жукам.

Сын жалел «зверушек», Леночка боялась. Потихоньку-полегоньку работу выполняли. Сейчас воительница тряхнула стариной, зорким оком примечая под листьями гурманов-диверсантов. Занесла руку в очередной раз и вдруг услышала стенания:

Таким родился я — люблю картошку,
Как страшный хищник — мясо на обед.
А вас, когда ко рту несёте ложку,
Никто не осуждает в мире, нет?

Корова — травоядная машина,
Ей зелень косят сочную в лугах.
И только на меня нашлась причина,
Охотиться в картофельных кустах.

Мы гибнем без еды, как всё живое,
Всеядными не сделал нас Творец.
Садишься за обед — и что такое?
Собрали в банку с крышкой и — конец!

Не трогаем мы листья на деревьях,
Цветы, ростки — невкусные, увы!
Качаемся тихонечко на стеблях
Молоденькой картофельной ботвы.

Оставьте, умоляю, нас в покое,
Чудесна жизнь, но очень коротка!
Мы тоже любим небо голубое!
Нависла тенью злобная рука…

(Стихотворение автора) © Copyright: Лидия Капленкова, 2011
Свидетельство о публикации №111060104177
**************************

Отдёрнула Варвара Семёновна злобную руку. Оглянулась вокруг. Светило солнце, голубело небо, Никитична с Мариной мерно махали тяпками. Колорадские жуки обедали.
*****************

И тут яйцо ганзера заговорило:

— Слушай-ка, мистер, — сказало оно сдавленным голосом, — что это на тебя нашло?

— Как, как? — переспросил Марвин.

— Слушай, — сказало яйцо ганзера. — Я себе сижу в общественном парке, никого не трогаю, вдруг здрасьте — ты набрасываешься на меня, как ненормальный, всего исцарапал и вообще ведешь себя как псих. Ну, я, естественно, разгорячился. А кто бы не разгорячился? Вот я и решил отойти подальше, ведь у меня сегодня выходной и мне скандалы ни к чему. И здрасьте — ты накидываешь на меня сеть, будто я тебе какая-то паршивая бабочка. Вот я и спрашиваю: что на тебя нашло?

— Видишь ли, — ответил Марвин, — ты ведь яйцо ганзера.

— Это мне известно, — сказало яйцо ганзера. — Я яйцо ганзера, факт. А что, теперь так, ни с того ни с сего это запрещается законом?

— Конечно, нет, — ответил Марвин. — Но дело в том, что я как раз охочусь за яйцами ганзеров.

(Роберт Шекли, «Обмен разумов»).
*******************

Тихой сапой Варвара Семёновна попятилась от картофельных кустов. Резво, забыв про хромоту, прибилась поближе к людям.

Пусть сами разбираются с говорящими жуками и какими-то яйцами ганзеров. Выхватила у подруги тяпку, с энтузиазмом выворотила целый ряд моркови. Никитична охнула:

— Ну ладно, ничего, домой заберём. Пригодится.

Варвара Семёновна тупо смотрела на дело рук своих. Оторвала ботву, сложила горкой оранжевые клинья. Никитична покосилась на помощницу, предложила собрать малину. Ягоды молча прыгали в туесок. Или они боялись речи толкать на открытом воздухе? А в доме, где безопасно, вдруг заговорят?

…И снова картинка: Варвара Семёновна с детьми красила яйца к Пасхе. Сын покрутил в руках очередное:

— Смотри, мама, вот яйцо ганзера!

— Какого ганзера? Не пори чушь, держи аккуратно.

Сын выбежал из кухни, принёс книгу, зачитал отрывок про яйцо ганзера…

Теперь зачем-то всплыли давние строчки. Речь шла насчёт обмена разумов, при помощи которого путешествовали по разным планетам. Вроде так.

В общем, допрыгалась Варвара Семёновна с любимыми передачами про космос. Разум явно куда-то собрался.

Малина и в доме молчала. Подруга с Никитичной живо рассматривали дальнейшие планы. Жуков собрали, сорняки выпололи. В три пары рук… две… получилось отлично. Покушали, пора и домой.

Бездельница попусту отнекивалась от даров природы. Никитична причитала, что ей одной не одолеть, и щедрой рукой собирала поклажу. На вопросы: «Зачем столько сажала?» — таинственно помалкивала. Земля всё равно родит или сорняк, или пищу полезную.

Теперь Варвара Семёновна везла в рюкзаке моркошку-картошку, лучок и петрушку. Малину в стеклянной банке. Марина радовалась — прикупила у соседей яиц домашних. Не поняла, почему подруга отказалась.

Колено в автобусе притихло. Потому что пальму первенства захватили: спина, ноги-руки, даже голова садовая.

Колено свою роль выполнило — всю ночь вращалось пульсаром, сон хозяйки тяжестью Эвереста пугало, разум туманило. И вылезли ниоткуда Отшельники, стихи, да яйца ганзеров. Ларчик открывался просто. Выспаться — и все дела. Время лечит, утро вечера мудренее. Подумала Варвара Семёновна, вдруг речитативом изрекая истину, поскольку была не у себя дома в полной безопасности:

Свою слепить бы жизнь из самых умных дел,
Там не додумался, тут вовсе не сумел.
Но Время — вот у нас учитель расторопный!
Как подзатыльник даст, ты малость поумнел.

(Омар Хайям, рубаи).
********************

Марина подпрыгнула:

— Ты что-то сказала?

— Кто, я?

— Устала? Ничего, и тебя время вылечит, выздоравливай! Три дня впереди, во вторник будем огурцы солить. Никитична сказала. Готовься! И чтобы без фокусов.
******************
Продолжение следует. Мсточник - мой канал на Дзен, все ссылки внизу авторской страницы.