Царское ружье. Глава 5

      А слава о докторе разнеслась по Тобольску с лёгкого языка тети Маши,  и народ пользовался этим, как мог, так что у Боткина почти не было свободного времени. Иногда он лечил и солдат охранной роты.
      Как- то Николай поинтересовался у врача об  истории с его добровольным арестом. Дело в том, что  когда царская семья находилась под арестом в Царском селе, заболела невестка Боткина,  и тот получил разрешение покинуть дворец, чтобы вылечить родственницу.
А когда лечение закончилось, то ему вручили указ о его освобождении от ареста.
     Казалось,  радуйся свободе, но Боткин идёт на прием к главе Временного правительства и добивается от него указа об аресте повторно!
 С Боткиным - то все ясно, сказал, что до последнего будет с царем,  и сдержал обещание.
       А вот как в то бурное время его принял Керенский, да ещё выполнил его требование - этот вопрос и задал царь.
Евгений Сергеевич неохотно, но признался, что он однажды консультировал лечение почек у Керенского, когда пришлось одну из них ампутировать,   в результате,  тот остался жить ( примечание автора) и прожил до 90 лет. В благодарность об этом,  облеченный властью пациент, и принял его на аудиенцию и выполнил,   может быть, его последнюю волю.
    -  Да, царь может помиловать одним росчерком пера, а врач дать жизнь своим умением и усердием,  - вздохнул Николай Александрович, - и выходит, что вы стоите ближе к богу.
-  Позвольте, не согласиться, все люди, если они выполняют свою работу честно, равны перед богом,  - Евгений Сергеевич продолжил,  -  разве крестьянин, вырастивший хлеб, не кудесник? Из мелкого зёрнышка у него вырастает колос с десятками ему подобных колосьев, которые кормят народ, в том числе и врача. Без хлеба насущного человек не может жить тоже!
-  По- вашему мнению,   выходит, что я, как царь, и не нужен людям, по крайней мере,  не спасал никого и не давал пищу? - на лице царя выразилось сожаление.
-  Задача царя сеять справедливость среди людей, давать им спокойствие и веру, как природа даёт солнце и влагу для выращивания пшеницы,  - Боткин в этом был абсолютно уверен.
Но природа даёт сбои, то слишком печет, то заливает влагой.  Почти так же и цари, то наградят ни за что, то посадят понапрасну.
-  На все воля божья,  - вздохнул доктор,  и они замолчали.
       А в это время Матрёна Игнатьевна молила бога, чтобы ее любимец, сынок Андрюша, вернулся с фронта живым и невредимым. К этому появилась ещё одно желание,   она хотела видеть его уважаемым доктором, как Боткин Е. С.
      Чем больше соседка рассказывала с восхищением  о нем, тем сильнее становилось ее желание.  И вышивая дома свои чудесные рисунки на полотенцах,  салфетках,  накидках,  которые расходились "на ура" по жителям Тобольска,  она мечтала об этом,  улыбаясь своими прекрасными глазами.
      А сын служил на Кавказском фронте, его госпиталь располагался в Эрзеруме на территории нынешней Турции. Печально известный город для каждого армянина.  Ужасная резня армянского населения навсегда останется в их памяти.
Русская армия взяла штурмом город  и удерживала его до начала 1918 года, пока не рухнул Кавказский фронт  в результате революции.
Раненых хватало,  поэтому, как военным, так и гражданским людям приходилось оказывать врачебную помощь.
      Именно здесь у бывшего студента Томского медицинского факультета открылись безграничные возможности для практического применения своих знаний,  и он использовал эту возможность сполна. Впервые ему,  молодому специалисту,  представилась возможность заняться хирургией.  «Старики», как называли врачей и фельдшеров,  обратили внимание на золотые руки Андрея и посоветовали ему заниматься хирургией.
      20 сентября 1917 года к ним в лазарет привезли пленного раненого турка. "Старики",  посмотрев на его раны,  махнули рукой, дескать, не жилец  и предложили Андрею поупражняться, если хочет. Семь часов он проводил  операцию и турка спас. После этого ему стали доверять операции  тяжелораненых наших воинов.
      Обстановка в армии становилась напряжённой, события с отречением царя, создании солдатских комитетов,  доходили и до Кубанского пластунского полка, но в самом полку дисциплина сохранялась.
Окончание духовной семинарии помогали сохранять спокойствие и хладнокровие, хотя мысли возникали разные,   но разрастаться им не давала работа, которой было достаточно.
       Он чурался разговоров, хотя и не понимал отречения царя,  но полагался на божью волю, как и следовало бывшему ученику духовной семинарии, сосредоточившись на врачевании. И чем больше он оперировал, тем сильнее ему хотелось освоить эту профессию. Именно здесь он понял,  что будет врачом. 
       А жизнь арестованной царской семьи протекала размеренно.
Дни были похожи друг на друга: вставали все часов в 9 утра и после утреннего чая занимались каждый своим делом.  Его Величество и Ольга Николаевна — чтением, младшие дети — уроками, Ее Величество продолжала преподавать детям закон Божий и занималась чтением с великой княжной Татьяной Николаевной. В 11 часов все выходили на прогулку.  В  час дня был завтрак и затем опять прогулка до 4 часов, когда подавался дневной чай. После чая опять занимались уроками и рукоделиями, а Алексей Николаевич часа два проводил за играми.  В семь с половиной  часов подавался обед, после занимались чтением,  играми, рукоделием,  а в 10 вечера был лёгкий ужин.
Кроме этого время от времени царь, иногда с дочерьми, иногда с охранниками, реже с врачом,  пилили дрова, кололи их и складывали в поленницу.
      По утрам после чая доктор  обязательно заходил в губернаторский дом и справлялся о здоровье всех его обитателей.
     До ноября 1917 года Николай Александрович частенько вспоминал о ружье, все надеясь на послабление режима, но пришли большевики и появились ужесточения.  Прибывший новый комиссар Панкратов приказал царю снять погоны с шинели, а  семье запретили ходить в церковь, уменьшили довольствие арестантам. А старых солдат, которые сочувствовали  царской  семье, заменили на новых солдат.
      Николай погоны не стал срывать,  шинель повесил в шкаф, а стал ходить в дубленке, он  стал напоминать местных купцов.
      Боткина же не лишили свободного режима, он стал единственным проводником новостей для царской семьи.
Он  продолжал лечить людей, сотрудничая с земской больницей, взаимно выручая друг друга.  А в декабре, уже под Рождество,  состоялась встреча Боткина и Савиных в земской больнице, куда устроился Савиных  после приезда из армии.
      К этому времени в городе появились латышские отряды, которые арестовывали местную знать, а иногда и грабили по своему усмотрению. В одном из таких налетов латышский стрелок был ранен ножом в живот, потерял много крови и был доставлен в земскую больницу, а Панкратов попросил Боткина помочь местным врачам. Операцию уже начал Андрей Савиных, а Боткин внимательно наблюдал за действиями своего собрата.
-  Хорошо, очень даже неплохо,  - похвалил Боткин коллегу после операции,  - давно оперируете? 
-  Несколько месяцев,  - ответ его удивил.
-  Если будете продолжать в том же духе,   то у вас большое будущее.
-  Благодарю,  - смущаясь,  произнес Андрей,  - мне про Вас тетя Маша все уши прожужжала, очень Вас благотворит.
Рад знакомству,  - и он протянул руку.
    Они разговорились,  Боткин подробно спрашивал о службе, о  тяжёлых случаях во врачебной практике, с удивлением обнаружил, что его книгу о русско - японской войне - Андрей знал очень хорошо. Ему понравилась речь Андрея -  спокойная, с достоинством и рассуждениями. Потом они долго говорили о необходимости создания резервов крови, ее хранении, особенно на случай войны, нехватки медикаментов и медицинского оборудования.
     В конце беседы Андрей пригласил Боткина к себе домой на чай и если тот желает, то и  на охоту.
Боткин поморщился и отказался. На этом разговор и закончился, но разошлись оба довольные, Андрей очень, а Евгений не очень за то, что был  приглашен на охоту.
       Но когда возвращался домой, то вспомнил о ружье,  и у него закралась мысль - отдать его на хранение новому знакомому.