А жизнь продолжается. Послегрозье. Гл. 23

     23.   В небольшой землянке недалеко от обрывистого берега Оки – полумрак. Два подслеповатых оконца, затянутых рыбьим пузырём, едва пропускают дневной свет. В переднем углу длинный, грубо сколоченный стол, но образов нет. У входа навалены мешки, котомки, армяки. Наверху широкой печи в несколько рядов лежат домотканые половички, давно не стиранные. На полатях в исподнем спят два мужика, нечёсаные и с длинными бородами. Тот, что погрузнее, мощно всхрапывает. Худой изредка всхлипывает. Открывается низкая дверь, и в землянку врывается яркий поток летнего света: входит чернобородый мужик, ставит на стол полную добра котомку, прищуриваясь, вглядывается в спящих.
     – Будя дрыхнуть-то. Новость свежая: выселки на сеножати собираются. Надел от князя получили у Бычка, далече от поселения. В гости надоть наведаться, у них и от бортей сбор уж первый есть, и в леднике  куски вепря во льду лежат, да глухари ощипанные. Да и рухлядь имеется. Мужики, которы воями у Коловрата были, косить пойдут. Старик один с внуками останется. Повяжем да на сеновал побросаем. И не поймут, кто пограбил-то. И без смертоубийства обойдёмся.
     – Тебе бы всё без смертоубийства, Ворон, чего боишься-то? Итак Господь от нас отшатнулся, когда дал город пожечь, да людишек побить. Теперь уж мы ему без надобности, грехи кругом, не отмолишь, – отвечал худой долговязый с морщинистым лицом Дрын, почёсываясь и позёвывая.
     – Не нам решать, – отозвался хрипло грузный, красноносый Трюхайло – Хорь с Бобром возвернутся, обсудим, что и как. Да и новое добро надоть в пещеру спрятать, чтоб в избе чисто было, пока княжья дружина не подошла проверять. А ты почто сзади весь белый, аль в пещеру заглядывал?
     – Да припрятал там инструмент, что смог добыть. Садитесь снедать.
     Сели на лавку за стол, вынули из котомки липовку с мёдом, пироги с рыбой, жбан с квасом и другую снедь.
     – Расторопная  баба у тебя, стережётся, чтоб не почуяли? Не обскажет про нас-то?
     – Ничто, Дрын, перед битвой-то сама помогла мне сбежать с заборол, вывела лесочком. Что зря помирать-то? Что Батыга, что князь – одно ярмо. Ладно, пойду порты сполощу, о бел-камень замарал. А вы снедайте, снедайте.