Разведчик генерала Нельсона

Автор: Байрон А. Данн.
***
1898 год.Милтону, моему маленькому сыну, который очень интересовался историей
 «Разведчика генерала Нельсона», пока она писалась, и который дал мне много ценных подсказок, этот том ПОСВЯЩАЕТСЯ С ЛЮБОВЬЮ.
***
 ВВЕДЕНИЕ.


На следующих страницах нити истории и художественной литературы
тесно переплетаются. Сюжет рассказа разворачивается в темные и штормовые дни
1861 года, среди колышущихся деревьев и голубых травянистых полей Центральной
Кентукки.

Ни один штат не проливал более горьких слез в начале ужасной
борьбы между Севером и Югом, чем Кентукки. С любящие руки
она пыталась окружить оба, а когда ей это не удалось, на языке один
самых красноречивых ее сыновей", - так сильно было ее агонии, что ее великий
сердце разрывается в груди".

Резолюции о нейтралитете принесли мало пользы. Симпатии и убеждения - это
не контролируется резолюциями или законами и никогда не может контролироваться. Кентукки был
разделен на два больших враждебных лагеря. Сепаратистский элемент был очень активен
, и члены Профсоюза видели, как штат медленно, но верно скатывается в
объятия Конфедерации.

Затем лейтенант ВМС США Уильям Нельсон,
хорошо известный и очень популярный житель Кентукки, попросил привилегии набрать
десять полков войск Кентукки. Просьба была удовлетворена, и Нельсон в
как только началось его задач. Только человек с железной волей и высочайшим мужеством
мог бы решиться на такую работу. Он стал
объект яростной ненависти и противодействия, даже со стороны многих, кто
заявлял, что любит Профсоюз. Но он никогда не колебался в своей цели и
разбил лагерь для своих новобранцев в Дике Робинсоне, в нескольких милях к востоку
от Дэнвилла.

Здесь начинается история, и Нельсон является главной исторической фигурой.
фигура со многими несовершенствами, но о нем можно сказать то же, что
это было о короле Якове V. В "Владычице озера":


 "На его смелом лице средний возраст
 Слегка надавил своей печатью мудреца,
 Но еще не погасил открытую правду
 И пламенную пылкость юности;
 В нем было ликование и озорство.,
 Воля к действию, душа, дерзающая ".


Все военные передвижения, описанные в этой истории, исторически верны.
Беспорядки в Луисвилле, борьба за оружие, срыв сюжета,
сход поезда с рельсов - все это исторические происшествия.

Каждый реальный персонаж в этой истории назван своим настоящим именем. К этому классу относятся
Полковник Пейтон и его сын Бейли. Высокий характер
одного и красноречие другого не преувеличены.

История Шайло в том виде, в каком она рассказана, может быть опровергнута, но автор
верит, не может быть успешно оспорено. Если бы не
Генерал Нельсон, армия Бьюэлла никогда бы не достигла поля битвы при
Шайло в воскресенье вечером.

Герои этой истории Фред Шекелфорд и Кэлхун Пеннингтон -
дети воображения, так же как и их родственники и друзья.

С этим кратким вступлением автор отсылает этот небольшой томик,
надеясь, что подрастающее поколение сможет не только прочитать его, но и насладиться им,
и оно в какой-то мере просветит его.

Через горькие слезы и ужасную резню Союз был сохранен; и
благодаря всему этому пришло великое благословение. Полностью объединившись,
Север и Юг соперничают друг с другом в отстаивании чести
флага. Плечом к плечу стоят они, сражаясь, что последние
остаток от тирании может быть изгнаны из Нового Света.

Б. Д. А.

УОКИГАН, ШТАТ ИЛЛИНОЙС., Июня 1898.




Содержание

СТРАНИЦА ГЛАВЫ
 I. ССОРА И КЛЯТВА 15
 II. ВСТРЕЧА С НЕЛЬСОНОМ 22
 III. НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ ПОСЛЕ БУЛЛ-РАНА 34
 IV. ПОЕЗДКА В НЭШВИЛЛ 58
 Против ОТЦА И СЫНА 80
 VI. БОРЬБА ЗА ОРУЖИЕ 98
 VII. СРЫВ ЗАГОВОРА 115
 VIII. ДЕРЗКИЙ ПОСТУПОК 135
 IX. ПРЫЖОК ВО ИМЯ ЖИЗНИ 153
 X. В РУКАХ ВРАГА 167
 XI. СУМАСШЕДШИЙ БИЛЛ ШЕРМАН 187
 XII. ОТЧАЯННАЯ СХВАТКА 195
 XIII. ВСТРЕЧА КУЗЕНОВ 206
 XIV. БИТВА При МИЛЛ-СПРИНГС 227
 XV. БОЙ С ПАРТИЗАНАМИ 238
 XVI. ФОРТ ДОНЕЛЬСОН 253
 XVII. ПОСЛЕ БИТВЫ 267
XVIII. "МЫ ОБА ДОЛЖНЫ УМЕРЕТЬ" 279
 XIX. ШАЙЛО 294
 XX. "СЫН МОЙ! СЫН МОЙ!" 311




ИЛЛЮСТРАЦИИ.


Легко, как птица, он перелетел через ограду _Frontispiece._

Он бросился вперед и пробил по воротам
опередив его на полкорпуса _ Лицом к странице_ 22

Он нанес Негодяю такой удар, что тот рухнул как подкошенный 54

В мгновение ока Фред выхватил револьвер из кобуры 78

- Вы здесь! - выдохнул майор и схватился за
свой воротник 130

- Огонь! Огонь! - прогремел полковник, который только что вскочил
из передней машины 142

Фред поднял голову: "Феррор! Феррор!" - закричал он 186

Федералы были среди них, стреляли, размахивали саблями,
теснили их 202

Битва теперь бушевала по всей линии фронта с большой яростью 236

Фред выхватил револьвер, и партизан упал
с лошади 246

"Ребята, они пытаются сбежать, мы не должны им позволить" 266

"Ради Бога, не стреляйте! Я обещаю" 290

Спрыгнув с лошади, он склонился над похожим на смерть бланком 316




РАЗВЕДЧИК ГЕНЕРАЛА НЕЛЬСОНА.




ГЛАВА I.

ССОРА И КЛЯТВА.


Недалеко от Дэнвилла, штат Кентукки, днем 21 июля 1861 года
можно было видеть двух мальчиков, сидящих на обочине дороги под
ветвями широко раскидистого дуба. Рядом, на привязи у стаута железнодорожный
забор, побежал по обочине дороги, две лихие
породистых лошадей чавкала, что их биты и беспокойно топали
ноги, незаметно для их молодых владельцев, которые, казалось, занимался
бурное обсуждение.

Эти два мальчика были почти одного возраста и роста и приходились двоюродными братьями.
Кэлхун Пеннингтон, который был более взволнован из них двоих, был очень смуглым,
и его черные волосы, которые он носил длинными, были откинуты назад с широкого и
красивого лба. Его лицо покраснело от гнева, а глаза
буквально сверкали от сдерживаемого гнева.

Его товарищ, Фредерик Шакельфорд, был не совсем как большой, как Калхун,
но его тело было более тесно связаны, и если дело дойдет до суда
сила между двумя, это заняло бы быть пророком, чтобы сказать что бы
доказать мастер.

Фредерик был настолько же светловолос, насколько его кузен смугл. Его глаза были темно-синими,
а волосы имели ярко выраженный рыжий оттенок. Твердо сжатые губы свидетельствовали о том, что
он был мальчиком не только с характером, но и с твердой волей. В то время как его тон
выражал серьезность и глубокое чувство, его лицо не выдавало
волнения, в котором пребывал его кузен. Каким бы молодым ни был Фредерик, он
усвоил ценный урок самоконтроля.

Дискуссия между двумя мальчиками стала настолько серьезной, что Калхаун
Пеннингтон вскочил на ноги и, подняв сжатую руку, воскликнул
страстным тоном: "Вы хотите сказать, что Кентукки настолько погрязла в
трусости, что не будет добиваться соблюдения своего провозглашения нейтралитета? Тогда
Я краснею, потому что я кентуккиец ".

"Я хочу сказать," спокойно ответил Фредерик, "что это будет невозможно
в Кентукки для реализации ее идей нейтралитета. Кентуккийцы не трусы.
Ты знаешь, Кэлхун, но это не вопрос мужества.
Вспыхнувшие страсти слишком сильны, чтобы их можно было контролировать. Север и
Юг слишком серьезны; любовь к Союзу с одной стороны,
любовь к правам Штатов - с другой, слишком искренни. Мы
Мы не могли бы оставаться нейтральными, даже если бы захотели. Мы не можем контролировать ни биение наших сердец, ни наши симпатии. Мы либо за старый флаг, либо против него.

 «Я это отрицаю, — горячо воскликнул Калхун, — вы, ребята, которые всегда проповедуете о старом флаге, не единственные, кто любит страну. Именно мы пытаемся не допустить, чтобы он стал орудием угнетения,
принуждения, и мы по-настоящему любим старый флаг. Но я знаю, что с вами не так. Из-за наставлений вашей матери-янки вы на стороне аболиционистов, похитителей негров, грязных подонков.
ниже и подлее, чем наши рабы. Тебе лучше вернуться к этим
твоим драгоценным родственникам-янки; тебе нечего делать в Кентукки
среди джентльменов.

Глаза Фредерика вспыхнули. Он судорожно поднял сжатую руку; затем
огромным усилием воли взял себя в руки и медленно ответил:
"Калхаун, мы всегда были друзьями и компаньонами, больше похожими на братьев
, чем на кузенов; но если ты ценишь мою дружбу, если ты не хочешь, чтобы я
стань своим злейшим врагом, никогда больше не говори неуважительно о моей матери
. Если вы это сделаете, несмотря на мой юный возраст, я потребую от вас удовлетворения
требования джентльмен другому. От этого отказалась, я пристрелю тебя, как
собака".

На мгновение Кэлхаун смотрел в лицо своего кузена в тишине.
В суровых чертах лица, в опасном блеске глаз он прочел
правду того, что услышал. Он был не менее храбр, чем его кузен, и на мгновение
горький и язвительный ответ сорвался с его губ; затем его
лучшая натура взяла верх, и, протянув руку, он сказал: "Вот, Фред;
Я не хотел ранить твои чувства, а тем более оскорблять память о
твоей матери. Хотя она и была с Севера, она была одной из лучших в
женщины, и ты знаешь, что я любил её почти так же сильно, как ты сам, потому что во многом она была мне как мать. Прости меня, Фред.

 Фред схватил протянутую руку и со слезами на глазах воскликнул: «Я
мог бы догадаться, что ты не это имел в виду, Кэл. Ты слишком благороден, чтобы говорить такое о той, кто любила тебя, как моя мать. Прости меня за мои поспешные слова».

— Нечего прощать, Фред, ты всё сделал правильно.

На мгновение мальчики замолчали, а затем Фред продолжил: «Кэл, мы оба должны стараться быть милосердными. Просто быть на стороне Севера или Юга
не делает человека джентльменом. Истинная мужественность измеряется не по
политических убеждений. Твой отец не менее джентльменом, потому что он
сердцем и душой с юга. Калхун, темные и страшные дни
грядут - уже наступили. Отец будет против сына, брат против
брата. Члены одной семьи станут злейшими врагами.
Наш любимый Кентукки будет разорван враждующими группировками, и
вся земля содрогнется от ударов противоборствующих армий.
Разрушенные дома будут повсюду, маленькие дети и женщины будут бежать в
горы за безопасность".

"Нет, если Кентукки будет отстаивать свою позицию нейтралитета", - вмешался Кэлхун.
"Картина, которую вы рисуете, - это та, которую вы, юнионисты, пытаетесь создать.
Мы, которые соблюдали бы нейтралитет, избежали бы этого ".

"Кэлхун, не обманывайся. Ты знаешь, что во многих частях Кентукки
сейчас члену Профсоюза опасно выражать свои чувства. Сотни жителей Кентукки
ушли, чтобы присоединиться к армии Конфедерации. Они делают это смело,
с развевающимися флагами и барабанами. На нашей южной границе
собирают войска, готовые выступить в любой момент. Кентукки не может, если
она хотела, оставаться нейтральным. Я чувствую, я знаю, злые времена идут--это
здесь и сейчас. Кэлхун, несколько минут назад мы пришли от смертельной
ссора. Я содрогаюсь, когда сейчас думаю об этом. Что, если бы мы поссорились! Что, если бы
если бы один из нас убил другого, мы, которые как братья! О,
Калхун! давайте поклянемся друг другу в вечной дружбе. Давайте пообещаем
быть осторожными и не говорить друг другу ничего, что может раздражать и
ранить. Мы не знаем, что произойдет, что уготовано нам будущим,
или куда нас поведут. Давайте поклянемся помогать и спасать друг друга,
даже рискуя нашими жизнями, если необходимо. Где бы мы ни встретились, пусть
мы встречаемся как друзья, каждый готов защищать жизнь и честь
другие. Давайте клянусь".

"Фред, - медленно ответил Кэлхаун, - ты просишь об очень странном договоре.
Это звучит как какая-то старая история о странствующем рыцаре. Ты, должно быть, становишься
романтиком. Но когда я думаю о том, как мы были близки к тому, чтобы вцепиться друг другу в глотки
, если ты готов заключить такой торжественный договор, то я готов.

И там, тем июльским вечером, под раскидистым дубом, мальчики
взялись за руки и дали торжественную клятву поддерживать друг друга, что бы ни случилось.
возможно; даже до смерти они были бы верны друг другу.

Мало кто из них задумывался, каким будет результат этого странного
соглашения. Они и не подозревали, что настанет день, когда эта клятва,
если ее сдержать, приведет обоих в самые пасти смерти - позорной и
ужасной смерти. Этой клятве, произнесенной под раскидистым дубом тем июльским вечером
двумя мальчиками, суждено было стать стержнем, вокруг которого зависела судьба
противоборствующих армий.

Калхун первым заговорил после заключения торжественного соглашения.
 «Фред, — воскликнул он, — теперь, когда мы поклялись в вечной дружбе,
не стоит нам больше ссориться. Как муж и его жена, о которых они
говорят: "Мы согласны не соглашаться". Но посмотрите, какие беспокойные у нас лошади.
Им, должно быть, противно наше безделье. Давайте устроим гонки. Видите вон то
дерево, почти в миле отсюда, там, где пересекаются дороги Дэнвилл и Николасвилл
? Я могу обогнать тебя до этого дерева, и если я это сделаю, Юг победит ".

"Договорились", - воскликнул Фред, потому что он испытывал всю любовь истинного парня из Кентукки к скачкам.
скачки. - Итак, принц, - сказал он, распрягая своего коня и
похлопывая его по лоснящейся шее, - ты слышишь. Эта гонка за старым флагом. Конкурсы,
или никогда больше не поднимешь голову.

— Селим, — воскликнул Калхун, — как тебе это? На карту поставлено дело всего
Солнечного Юга. Побеждай, Селим, или я продам тебя самому подлому аболиционисту на
Севере.

Оба мальчика вскочили в сёдла, и по слову их кони понеслись как ветер.




Глава II.

ВСТРЕЧА С НЕЛЬСОНОМ.


Никогда ещё скачки в Кентукки не были такими жаркими. Лошади бежали ноздря в ноздрю, и ни одна из них, казалось, не могла опередить другую. Цель становилась пугающе близкой. Каждый наездник склонился над шеей своего скакуна, и
Он подгонял его и словом, и шпорой. До дерева оставалось не больше двадцати ярдов. «Ну же, Принц, если когда-нибудь…» — крикнул Фред. Казалось, конь понял. С огромным усилием он рванулся вперёд и пролетел мимо финишной черты на полкорпуса вперёд.

[Иллюстрация: он рванулся вперёд и пролетел мимо финишной черты на полкорпуса вперёд.]

— «Победили!» — закричал Фред, но его ликование замерло на губах. Волнение от
забега сделало мальчиков беспечными, и они налетели на отряд
всадников, ехавших по другой дороге. Фред чуть не сбил с ног
командира отряда, грузного краснолицего мужчину с густыми
волосы, стоявшие дыбом вокруг его большой головы. Он был одет в
форму офицера военно-морского флота Соединенных Штатов. Что касается Кэлхауна, он
полностью выбил из седла чернокожего грума, который замыкал отряд
.

Негр вскочил на ноги невредимым и, забыв о своем страхе в своем
энтузиазме, закричал: "Боже мой, масса, это была гонка, суах. Этот конь
был приживалой. Как истинный негр из Кентукки, он любил хороших лошадей и
наслаждался скачками.

Но с офицером все было по-другому. Как только он смог успокоить своего коня
, он разразился таким потоком ругательств, что мальчики сели на свои
лошади, слишком ошеломлённые, чтобы сказать хоть слово. Офицер ругался, пока не задохнулся, и ему пришлось остановиться от изнеможения.

 При первой же возможности Фред снял шляпу и вежливо сказал:

"Тысяча извинений, сэр, но я участвовал в скачках за старый флаг и должен был победить, даже если бы мне пришлось переехать главнокомандующего армией, а не лейтенанта флота."

«Лейтенант военно-морского флота! Лейтенант военно-морского флота!» — взревел Нельсон, потому что это был он. «Я покажу вам, молодой человек, что я командую как на суше, так и на воде», — и воздух снова наполнился злобой.

"В самом деле, - сухо заметил Фред, - если ты будешь сражаться так же хорошо, как клясться,
Кентукки скоро очистится от мятежников".

Товарищи Нельсона покатились со смеху. Что касается Нельсона, его лицо
на мгновение дернулось, а затем он тоже начал смеяться.

"Вам повезло, молодой человек, - воскликнул он, - что вы не служите в армии.
иначе я бы связал вам большие пальцы рук. Как бы то ни было,
не могли бы вы сказать мне, что вы имели в виду, говоря, что выступали за
старый флаг и должны были победить?"

- Видите ли, сэр, мой двоюродный брат вызвал меня на скачки, сказав, выиграет ли он
Юг восторжествовал бы; но если бы победил я, победил бы старый флаг.
Итак, вы видите, сэр, я должен был победить, даже если бы мне пришлось переехать вас.
Тебе следовало бы поблагодарить меня за победу в гонке, а не ругаться на меня.
за то, что я немного ущемил твое достоинство.

Нельсон усмехнулся.

Все это время Кэлхаун, успокоив свою лошадь, был тихим
наблюдателем за происходящим. Он чувствовал себя уязвленным из-за проигрыша в забеге и был
не в лучшем расположении духа.

"Итак, - сказал Нельсон, поворачиваясь к Кэлхауну, - вы выступали за Юг, чтобы победить,
не так ли? Могли бы знать, что потерпите поражение. Что у вас есть
скажешь в свое оправдание, в любом случае, вы ---- маленькая бунтарка?"

Калхун глаза сверкнули. Нарисовав себе с гордостью, он сказал: "Я не
бунтарь. Я кентуккиец и выступаю за нейтралитет Кентукки".

"Нейтралитет Кентукки", - усмехнулся Нельсон. - "От кого ты этому научился
болтовня, юноша? Нейтралитет - это призыв трусов скрыть свою
нелояльность.

Кэлхаун смертельно побледнел. Он забыл обо всем в своей страсти, поскольку он
довольно прошипел:

"А вы лейтенант Нельсон, не так ли? Этот вероломный сын Кентукки,
который, несмотря на свое обещание нейтралитета, обещание суверенного
Государство нарушает это обещание, собирая войска для порабощения храброго
и героического народа. Ты Бенедикт Арнольд из Кентукки. Будь моя воля
, тебя бы повесили на ближайшем дереве. Трусы ли те, кто захотел бы
сдержать обещание нейтралитета, данное государством? Ты лжешь, и мальчик, который
Я, метать пику в лицо", и срывая перчатки езда его
силы, он метнул его со всей силой, какую он мог призвать в лицо
удивился Нельсон.

На мгновение Нельсон потерял дар речи от ярости; затем машинально он
потянулся к пистолету в кобуре. С резким восклицанием Фред
пришпорил своего коня, оказавшись между разгневанным мужчиной и Кэлхауном, и, ударив Нельсона по руке, воскликнул: «Как вы смеете! Стыдитесь, стрелять в мальчика!» Затем, повернувшись к Кэлхауну, он резко скомандовал: «Уходи! Уходи немедленно!»

Кэлхаун повиновался, и мальчик с лошадью умчались прочь; Фред последовал за ними, не сказав ни слова в своё оправдание. Нельсон сделал движение, словно собираясь преследовать его, но
тут же осадил своего коня. Гневное выражение вскоре сошло с его лица; он начал посмеиваться, а затем и вовсе расхохотался.

  Повернувшись к одному из своих офицеров, он воскликнул: «Боже! Лейтенант, я пришёл
Я чуть не забыл себя и не застрелил этого мальчишку. Это было бы возмутительно. У него есть характер, настоящий кентуккийский характер. Я горжусь обоими этими мальчиками. Я буду присматривать за ними. Из них получились бы отличные солдаты!

 Таким был генерал Уильям Нельсон, вспыльчивый, непостоянный и зачастую жестокий, но всегда готовый признать истинную храбрость и мужественность даже в своём злейшем враге. Ему, больше чем кому-либо другому, правительство обязано тем, что Кентукки был сохранён в составе Союза. Несмотря на ожесточённое сопротивление, он никогда не отступал от своей цели — собрать войска.
и самые страшные угрозы только подстегивали его к еще большему напряжению.

Оба мальчика оглянулись и, увидев, что их никто не преследует,
пустили своих лошадей рысью и начали рассказывать о своем приключении.

"Фред, - сказал Кэлхаун, - ты первый, кто взялся за эту работу"
клятва. Я уверен, что этот негодяй застрелил бы меня, если бы не
ты".

- Ты, конечно, здорово спровоцировал его, Кэл. Это было очень
не по-джентльменски с его стороны напасть на тебя, мальчишку, как он это сделал, но сейчас военные
времена. Но ты действительно пошел за ним, Кэл; ты действительно выглядел великолепно в своем
ярость огня. Я невольно залюбовался вами, даже если вы не были
глупо. Удивительно, что он не застрелил тебя, потому что Нельсон - человек с
неуправляемым характером, когда он возбужден.

- Он застрелил бы меня, Фред, если бы не твое храброе
вмешательство. Если подумать, я не стал бы его сильно винить, даже если бы он
застрелил меня; потому что я не смог бы нанести ему большего оскорбления, чем я
нанес. Я был поспешным и взволнована; ты крут и собран. Фред, спасибо
вы."

"Не надо больше об этом, мой мальчик. Но, Кэл, попробовать и придержите язык. Твоя
поспешная речь и вспыльчивый характер еще доставят тебе серьезные неприятности. "

"Я дал злодей не больше, чем он заслуживал. Нет другого человека в
Кентукки делаешь столько, сколько Нельсон свергнуть владычество
Государство; нет другого человека, делающего столько, чтобы настроить одну часть нашего
народа против остальных; и если начнется кровопролитие, никто не будет больше
виноват, чем он. Он должен быть арестован и повешен как предатель Кентукки
И я рад, что сказал ему об этом ".

"Кэлхаун, - ответил Фред, - ты так много слышал разговоров о нейтралитете, что ты
слеп к реальным фактам. Нельсон был прав, когда говорил, что нейтралитет
был всего лишь прикрытием для отделения. Если Кентукки будет сохранен за Союзом, это
будут спасены усилиями таких людей, как он. Середины быть не может.
вы должны быть за или против Союза ".

"Признаюсь, - ответил Кэлхаун, - пока я говорил о нейтралитете, моя
настоящая симпатия была на стороне Юга. Долой принуждение, говорю я, и
смерть всем ренегатам вроде Нельсона".

Фред улыбнулся. "Как насчет того, отщепенцы вроде меня, Кэл? Но я рад
слышу выражать свои истинные чувства; это показывает, что вы честны в
их, по крайней мере".

"Фред, почему ты не можешь думать так же, как я? Ты слишком честен, слишком храбр, чтобы
встать на сторону аболиционистов и грязелечебниц. Они грязные, низкие, озорные
поставлена, мягко говоря. У войны может быть только одна проблема. Вся эта
грязная шайка будет бегать, как трусы, перед благородными джентльменами с
Юга."

"Не будь слишком оптимистичен, Кэл, по поводу бега. Ты думаешь, что такие люди, как
Нельсон, Фрай, Брамлетт, Вудфорд и множество других, кого я мог бы назвать,
трусы?

"О! Я имел в виду не тех немногих кентуккийцев, которые поддерживают Союз,
а сброд и отбросы Севера.

"Вы обнаружите, что люди, которых вы называете «сброд и отбросы Севера»,
так же искренни и храбры, как и сыны Юга.

"Вы так думаете?"

- Почему бы и нет? Разве мы не одной крови, не говорим на одном языке? Эта идея
о том, что люди Юга являются высшей расой по сравнению с людьми Севера
, просто порождена нашей гордыней и высокомерием. Но вы спрашиваете меня, почему
Я на стороне Севера. Потому что Север сражается за старый флаг;
потому что он любит свободу. Кэл, как ты думаешь, справедливый Бог когда-нибудь допустит успех
Конфедерации, краеугольным камнем которой является человеческое рабство?

Калхун покраснел и пробормотал: "Они всего лишь ниггеры, а
Библия поддерживает рабство".

"Мы не будем с этим спорить. Мой прадед по материнской линии погиб.
на Банкер-Хилл. Наш прадед сражался при Йорктауне; наш
дед был с Джексоном в Новом Орлеане. Все сражались под старым
флагом; все сражались за свободу, а не за рабство. Как ты думаешь, смогу ли я
поднять руку, чтобы помочь разрушить Союз, который они помогли основать, а затем
увековечить? Я не могу этого сделать. Ты думаешь иначе, но давай вместе.
помни о наших клятвах и будь друзьями даже до смерти.

- Ты думаешь, я смогу забыть об этом после того, что ты только что для меня сделал?
Но видишь, солнце садится; давай прекратим эту дискуссию и поторопимся
.

Судья Пеннингтон, отец Калхуна, жил в Данвилле, и вскоре мальчики подъехали к его дому. Фред не стал привязывать лошадь, так как собирался вернуться домой. После чая мальчики отправились в отель, чтобы посмотреть, что там происходит. Там они встретили Нельсона и его спутников. Их первым
побуждением было уйти, притворившись, что не замечают его, но это было бы
трусостью; поэтому они подошли к нему, явно не заботясь о том,
что может произойти. К их удивлению, Нельсон протянул руку и
со смехом сказал:

"Как поживаете, мои юные Отчаянные; и поэтому вы хотите увидеть, как меня повесят, делайте
— Ты? — обратился он к Кэлхауну. — Что ж, мой мальчик, прежде чем эта заварушка закончится, могут повесить и лучших людей, чем я, и многие такие же храбрые парни, как ты, поцелуют своих матерей в последний раз. Мой мальчик, если нам суждено умереть, разве не лучше умереть под старым флагом, чем под этими чёртовыми звёздами и полосами?

Кэлхун отвернулся; он не осмеливался заговорить, поэтому Фред, чтобы не показаться грубым, сказал: «Лейтенант, позвольте мне ещё раз извиниться за то, что я на вас налетел. Мне очень жаль, что мы были так неосторожны».

 «Извинения не нужны, сын мой. Мальчик, который участвует в забеге за Союз
и Уинсу не нужно извиняться. Я бы знал тебя лучше, парень; Кентукки
нуждается во всех таких, как ты.

В этот момент к Нельсону подбежал санитар и что-то взволнованно сказал
вполголоса. Нельсон издал возглас удивления, резко повернулся
и быстро пошел к телеграфу, где ему в руки была вручена депеша
. Он взглянул на него, побледнел и стал храбрым человеком.
хотя он и был храбрецом, его рука дрожала, как будто его разбил паралич. Он молча
протянул депешу полковнику Фраю, который стоял рядом с ним. Пока
Полковник читал это, крупные капли пота выступили у него на лбу. "Отлично
Боже!" - вот и все, что он сказал.

- Фрай, - хрипло сказал Нельсон, - повидайся с полковником Брамлеттом, который, к счастью, находится
в Дэнвилле; собери всех других офицеров Союза, которых сможешь увидеть, и
встретимся немедленно в моем номере в отеле".

В номере Нельсона собралась группа охваченных паникой офицеров.
в отеле. Вот депеша, вызвавшая такой переполох.:


 ЦИНЦИННАТИ, 21 июля, 6 часов вечера.

 ЛЕЙТЕНАНТ ВМ. Нельсон:

 Наша армия была катастрофически проигрывать в Булл-Ране и в полном объеме
 отступление Вашингтона. Этот город может иметь при себе враг
 до утра.

 АНДЕРСОН.


Когда депеша была прочитана, некоторое время не было произнесено ни слова, а затем
Полковник Фрай спросил, невозможно ли сохранить депешу в секрете.

"Бесполезно, - ответил Нельсон. - Это уже прошло через руки
десятка нелояльных операторов".

"Я знал, - заговорил молодой лейтенант, - что эти жалкие восточные
Янки не устояли бы перед солдатами Юга. С таким же успехом мы могли бы
распуститься и разойтись по домам; все потеряно ".

"Потеряно! потерял!" - гремел Нельсон, переходя на молодого лейтенанта, как
тигр. "Иди домой, ты, трусливая, если вы хотите; еще не все потеряно, и
не будем потеряны, пока не будет убит каждый верный сын Кентукки. У нас достаточно
людей в Дике Робинсоне, плохо вооруженных и экипированных, чтобы удержать
Центральный Кентукки. С такими полковниками, как Фрай, Брамлетт, Гаррард Вулфорд,
и множеством доблестных офицеров под их началом, я бросаю вызов дьяволу и всему остальному
сепаратисты в штате хотят отторгнуть у нас Центральный Кентукки".

И с громким huzzahs офицеры, присутствующие поклялись стоять на Нельсона, и
как бы то ни было, они будут проводить Центральный Кентукки Союза. Как
Ну, что залог хранилась история.

— Боюсь, это не для Центрального Кентукки, — продолжил Нельсон, — это для
Луисвилля. Можем ли мы спасти этот город для Союза? Его нужно спасти. Лояльные люди там должны спасти его любой ценой. Они должны знать, что мы стоим насмерть в Центральном Кентукки. Но как? Телеграф в руках врага. Любое отправленное мной сообщение будет немедленно получено. О! У меня есть
это, Фрай; пошли за тем светловолосым парнем, с которым я разговаривал в отеле.
 Пусть он немедленно придёт сюда.

Фреда Шеклфорда нашли, когда он садился на лошадь, чтобы вернуться
домой. Не понимая, что нужно от него Нельсону, он пошёл за ним.
посланник, что офицерское помещение, где они нашли его взад и
вниз по квартире как в клетке Лев.

"Где твой товарищ?" резко спросил Нельсон, Фред.

"Дома; он живет здесь", - ответил Фред.

"Где ваш дом?"

"В нескольких милях отсюда по Ричмонд-роуд".

"Ваше имя?"

"Фредерик Шекелфорд".

"Фредерик, у тебя хорошая лошадь?"

"Да, сэр, одна из лучших и самых быстрых в Кентукки".

"Хорошо; итак, Фредерик, ты сказал мне, что любишь Юнион".

- Да, сэр. На смертном одре я пообещал своей матери всегда быть верным
старому флагу.

"Кентукки бы было больше таких матерей. Мальчик, как вы никогда не ломает
обещание, данное матери. Фредерик, ты хочешь сделать свою страну великой
сервис, то, что может спасти Кентукки в Союз?"

"В чем дело, сэр?"

"Нужно отвезти важные депеши в Луисвилл. Вы сможете добраться до
Николасвилля к десяти часам? В это время оттуда отправляется поезд на
Лексингтон, оттуда в Луисвилл, прибываем рано утром.

Фред посмотрел на часы. "Сейчас семь", - сказал он. "Да, я могу сделать
Николасвилл к десяти часам, если я получу депеши прямо сейчас.

— Они будут готовы через десять минут, — сказал Нельсон, отворачиваясь.

 Менее чем через десять минут Фред получил депеши с
инструкцией как можно скорее передать их Джеймсу Спиду, Гаррету Дэвису, Дж. Т. Бойлу или любому из десятка лояльных жителей Луисвилля, чьи имена были указаны на отдельном листе бумаги.

Фред сел на лошадь и уехал, и вскоре стук копыт его
лошади по пыльной дороге затих вдалеке.




Глава III.

На следующий день после Булл-Ран.


Сможет ли Фредерик Шеклфорд добраться до Николасвилля меньше чем за три часа?
"Да, это возможно, и я это сделаю," — думал он, пришпоривая своего скакуна и оставляя позади милю за милей. Это было испытание скорости и выносливости лучшего коня в Кентукки против времени.

 Пока Фред совершает эту отчаянную скачку, наши юные читатели, возможно, захотят познакомиться с отважным всадником, а также с другими персонажами этой истории. Фредерик Шеклфорд был единственным сыном
Ричарда Шеклфорда, преуспевающего плантатора из Кентукки и известного селекционера
о лошадях. Мистер Шекелфорд был выпускником Гарварда, и во время учебы в колледже
познакомился с Лорой Кэррингтон, одной из красавиц
Бостона, известной красавицей. Но личное обаяние мисс Кэррингтон
было не больше, чем красота ее ума и характера. После
окончания учебы в колледже мистер Шекелфорд женился на мисс
Кэррингтон и перевез ее в свой дом в Кентукки. Плодами
этого союза стали двое детей, Фредерик, в начале этого рассказа -
крепкий шестнадцатилетний мальчик, и Белль, прелестная двенадцатилетняя девочка. Миссис
Шекелфорд была очень счастлива в своем доме в Кентукки. Она была боготворима своим мужем
, который делал все возможное для ее комфорта. И все же, несмотря на
свое счастье и проявленную к ней доброту, миссис Шекелфорд не могла
избавиться от ощущения, что коренные жители Кентукки испытывают своего рода презрение
к янки из Новой Англии. Как раздоры из-за рабства становилась все ожесточеннее, в
чувство против Севера, особенно Новой Англии, становился все сильнее. Много раз
ей хотелось возразить, когда она слышала, как поносят тех, кого она любила,
но она прятала рану в своем сердце и молчала. Но она никогда не могла
приучить себя к институту рабства. Она была доброй хозяйкой,
и рабы на плантации смотрели на нее чуть ли не как на
ангела; но она никогда не могла закрыть глаза на страдания, которые несло с собой рабство
.

Она умерла через несколько дней после обстрела форта Самтер. За несколько часов до
своей кончины она позвала Фредерика к своей постели, рассказала ему, как его
прадедушка погиб на Банкер-Хилл, и попросила его подарить ей
торжественное обещание всегда быть верным флагу своей страны.

"Помни, сын мой, - сказала она, - что справедливый Бог никогда не добьется успеха.
нация, главным краеугольным камнем которой является человеческое рабство".

Эти слова глубоко запали в сердце Фредерика и всегда были с ним.
все последующие темные и ужасные дни. Он с готовностью дал
своей матери обещание, о котором она просила, и несколько часов спустя она мирно скончалась
.

Аж Фредерик любил свою мать, и так глубоко, как он горевал по
ее в последовавшие месяцы и годы, он благодарил Бога, что она
были избавлены от горя и страданий, что бы ее, если бы она
жил.

Мистер Шекелфорд был так потрясен смертью своей жены, что по некоторым
неделями он не обращал внимания на происходящую вокруг него суматоху. Он был
сторонником старой линии вигов в политике, но твердо верил в права государства
. Он сожалел о войне и вопреки всему надеялся, что удастся найти какой-нибудь способ
предотвратить ее.

Судья Гораций Пеннингтон, отец Кэлхуна, был одним из самых
почетных граждан Дэнвилла. Он был настоящим южанином-пожирателем огня,
и не испытывал ничего, кроме презрения ко всему, что приходило с Севера. Но
его честность была столь же безупречной, сколь жестокой была его политика. Он был
душой чести и правды и презирал все, что выглядело как
обман. У него не было слишком сильных слов, чтобы выразить свое презрение
к роли, которую Кентукки принимал в великой драме, которая разыгрывалась
. Когда штат отказался присоединиться к Южной Конфедерации, его
ярость не знала границ. Он не хотел иметь ничего общего с заговором, который
разворачивался. "Давайте выйдем на улицу, как мужчины", - говаривал он, "не выползет
как воры". Когда государство объявило нейтралитет, он сказал: "
Государство-это суверенная, она может поступать, как ей вздумается, но это подло
импровизированный; он будет не последним."

Мать Калхуна была сестрой мистера Шекелфорда, но она умерла
когда Калхун был младенцем, и в течение многих лет другая миссис Пеннингтон
руководила хозяйством судьи. По этой причине большая часть
детства Калхуна прошла в доме его дяди, и, таким образом,
получилось так, что они с Фредериком были больше похожи на братьев, чем на двоюродных братьев.

Положение Кентукки в начале великой гражданской войны было
своеобразным. Она отказалась предоставить войска для подавления
восстания; она отказалась отделиться. Ее губернатор был ярым сторонником
Сепаратист; большинство членов Законодательного органа были за
содержание Союза. Ее люди были почти поровну. Как
в крайнем парламент принял резолюции о нейтралитете, и, как
и федерального правительства Конфедерации были предупреждены, чтобы не вторгнуться в ее
священная земля. Какое-то время оба правительства, отчасти, уважали ее позицию
и не посылали войска из других штатов на ее территорию. Но
граждане Кентукки не были нейтральными. Они яростно поддерживали
дело той или иной стороны. Тысячи жителей Кентукки покинули штат
и присоединились к армиям Конфедерации. По всему штату
элемент сепаратизма был очень активен, и федеральное правительство видело это.
необходимо предпринять какие-то действия, иначе штат будет потерян для Союза. Итак,
Лейтенант Уильям Нельсон из военно-морского флота Соединенных Штатов и уроженец
Жителю Кентукки было поручено собрать десять полков войск Кентукки
для службы в армии Союза. Это движение встретило самое ожесточенное
противодействие, даже со стороны многих сторонников Союза, которые утверждали, что
Нейтральную позицию Кентукки следует уважать. Ополчение
штата, известное как "Государственная гвардия", в основном состояло из офицеров и контролировалось
южным элементом. В противовес "государственной гвардии" по всему штату были организованы роты
, известные как "Домашняя гвардия". "Домашняя
Гвардия" была членом профсоюза. Таким образом, Кентукки был разделен на два больших
враждебных лагеря. Таково было положение дел в начале этого
рассказа.

До десяти оставалось всего пять минут, когда Фред остановил свою
взмыленную лошадь перед отелем в Николасвилле. Вложив уздечку в
руки чернокожего конюха и вручив ему десятидолларовую банкноту, Фред
сказал: "Я должен сесть на поезд. На этой лошади ездили быстро и долго.
Проследи, чтобы ему уделили максимум внимания. Ты знаешь, что делать в таких случаях.

"Уважаемый Питер фоат", - ответил негр, кланяясь и расшаркиваясь.
"Ваша масса поймает своего коня ничуть не хуже Эббера".

Фред едва успел на поезд, как тот тронулся со станции.
Когда добрались до Лексингтона, ему пришлось сделать пересадку на Луисвилл.
Известие о поражении федеральных сил при Булл-Ране достигло
Лексингтон, и, несмотря на поздний час, улицы были заполнены возбужденной толпой
. Приветствия Борегару и Южной Конфедерации, казалось, были
на всех языках. Если у Союза и были друзья, то они молчали. По
оценке возбужденной толпы, Юг уже одержал победу;
Север унижен и побежден. Теперь оставался всего один шаг до того, как Вашингтон
окажется во владении южной армии, а Линкольн - в плену
или в бегах.

То, что армия Союза потерпела поражение, было неожиданностью для Фреда. Теперь он
знал, почему Нельсон был настолько срочным о депеш, и понял, как
никогда до этого народ был занят отчаянными конфликта. В
крики толпы разозлили его. "Интересно, где сейчас члены Профсоюза", - сказал он.
прорычал: "они что, трусы, что молчат?" И Фред уже собирался
разразиться добрым старомодным воплем в защиту Профсоюза, невзирая на
последствия, когда вспомнил о миссии, на которой он находился. Этого не должно быть.;
он не должен был делать ничего, что могло бы поставить под угрозу успех его путешествия, и он прикусил губу
и промолчал, но кровь его кипела. Незадолго до отправления
в поезд вошли два джентльмена и заняли места перед ним.
Они были в отличном настроении и ликовали по поводу победы Конфедерации
в Вирджинии. Одного из них Фред знал в лицо. Он был выдающимся
политик и офицер государственной гвардии. Другой джентльмен был
не столь изысканно одет, как его спутник, но проницательный взгляд придавал
его четким чертам лица выражение дерзкого. Но помимо этого,
в этом человеке было что-то такое, что создавало впечатление
что он был не только смелым человеком, но и хладнокровным, расчетливым судьей,
как раз тот человек, который возглавит движение, требующее одновременно смелости и
хладнокровия. Как только они сели, первый джентльмен,
которого мы будем называть майор Хокодей, повернулся к своему спутнику и сказал:

"Ну, Морган, разве это не великолепная новость? Я знал, что эти янки-дальнобойщики
никогда не устоят перед джентльменами Юга. Я с трудом искать
сейчас война. Вашингтон падет, и Линкольн встанет на колени
не пройдет и недели, как он будет умолять о мире".

Спутником майора Хокодея был не кто иной, как Джон Х. Морган,
впоследствии один из самых отважных налетчиков и лихих командиров кавалерии
произведенный на свет Югом.

Морган мгновение не отвечал, а затем медленно ответил:

"Майор, я думаю, что вы, политики, как Севера, так и Юга, должны
проявите больше здравого смысла, чем вы есть. Есть те политики Севера, которые
заявляют, что война не продлится и девяноста дней. Время вышло
, а война едва началась. Теперь вы, ребята, которые были
связав так долго с тестом-сталкивается с севера, кажется, весь
Север-это рабское заискивание, набор малодушными. В своем бизнесе я встречал
на Севере другой класс людей - бережливых и серьезных. Они не только
серьезные, но и храбрые; и не только храбрые, но и упрямые. Они будут держаться,
как бульдоги. Я боюсь, что последствия этой победы будут прямо противоположными
к тому, что вы думаете. Это сделает наш народ излишне самоуверенным; это будет способствовать
объединению Севера и побуждению его к большему напряжению ".

"Ерунда, Морган, - ответил майор Хокодей, - что тебя беспокоит? Послезавтра ты
едва ли услышишь хоть слово от членов Союза Кентукки.
Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что Кентукки не заняла своего законного места в
Южной Конфедерации. Мы так много говорили о нейтралитете, что трудно
отказаться от этого ".

"Хокодей, как и вы, я думаю, что Кентукки слишком долго играл роль нейтрала
так долго, что она уже потеряна для Конфедерации, только для того, чтобы быть
отбит на острие штыка. Центральный Кентукки уже в руках
этого дьявола, Нельсона. Как бы плохо он ни был организован, он намного
организован лучше, чем мы. Боги! как бы я хотел возглавить
кавалерийский полк и совершить набег на лагерь Дика Робинсона; и я бы тоже это сделал
, будь моя воля. Но вы, политики, с вашим нейтралитетом,
все испортили.

- Послушайте, Морган, - немного раздраженно ответил майор Хокодей, - будьте
благоразумны. Это был нейтралитет или что похуже. Посмотрите на настроения профсоюзов, с которыми нам
пришлось бороться. Государство категорически отказывалось отделяться. В
Все выборы были против нас. Законодательное собрание против нас. Нам пришлось занять нейтральную позицию, чтобы не допустить перехода штата к
янки...

— Вот именно, — вмешался Морган, — из-за ваших разглагольствований о правах штата вы позволили связать себе руки. Законодательное собрание следовало разогнать штыками, выборы аннулировать, а Кентукки объявить вышедшим из Союза. Если бы мы сделали это два месяца назад,
всё было бы в порядке.

«Именно это мы и предлагаем сделать сейчас», — сказал майор. «Послушайте, Морган, —
и он понизил голос до шёпота. Фред зевнул ианэд голову
вперед на сиденье, видимо, для комфортного сна, но его уши не были
более бдительными. Он смог только сейчас, а затем расслышать что-то вроде этого:

"Отправить сообщение -Томпкинс-Луисвилл-Рыцари Золотого Круга- принять
Луисвилл-Остановка во Франкфурте-Присылайте капитана Конвея - Всеобщее волнение-Бык
Беги - Луисвилл наш".

Фред откинулся на спинку стула, закрыл глаза и начал напряженно думать
. Что это значило? И вот к какому выводу он пришел: что
Майор Хокодей собирался отправить сообщение из Франкфурта кому -то в
Луисвилл; что должно было произойти восстание сепаратистов с
намерением захватить город. "О!" - подумал Фред, "Если бы я только мог
получить это сообщение. Можно?" и он снова погрузился в размышления.

На заднем сиденье машины сидели двое мужчин, один из которых был одет в форму военного.
Федеральный офицер, другой острый, хорек мужчины, который бы легко
пройти на детектива.

Идея пришла к Фреду. Он немного подумал, а потом сказал себе: "я
не нравится обман, но это единственный способ. Если у меня есть
возможность, я постараюсь. Я должен получить это сообщение, если возможно. Оно может
Это многое значит для Союза; это может многое значить для Луисвилля.

Поезд остановился во Франкфурте, и майор Хокодей и Морган вышли из вагона.
На платформе стоял невысокий коренастый мужчина с очень красным лицом и ещё более красным носом.

— Здравствуйте, капитан, — сказал майор Хокодаи, подходя к нему и пожимая руку, одновременно вкладывая в другую руку конверт и шепча на ухо какие-то торопливые инструкции.

 — Доверьтесь мне, — сказал капитан. — Я позабочусь о том, чтобы ваше письмо дошло до нужного человека и вовремя.

 Фред вышел из машины вслед за майором Хокодаи и обратил внимание на каждое
движение, и слышал каждое слово, которое можно было расслышать.

Прозвенел звонок, и капитан вошел в вагон. Произошла небольшая задержка
, и Фред, который сидел сзади в машине, сказал себе:
"Эта небольшая задержка - благословение для меня, потому что она помогает мне осуществить
мой план". Он подождал, пока поезд наберет приличный ход, и
затем вошел в вагон, отдуваясь, и рухнул на сиденье
рядом с капитаном, где тот сидел, тяжело дыша, как будто совершенно обессиленный.

- Похоже, тебе пришлось нелегко, мой мальчик, - сказал капитан.

"Г-Е-С--У--К--сделай ... это. Было-чтобы-видеть-тебя", - выдохнул Фред, выступая в
задыхается.

"Должен был увидеть меня!" - воскликнул пораженный капитан. "Я думаю, что это должно быть
какая-то ошибка".

"Нет ... ошибка. Ва-подожди-пока-я-отдышусь", - и Фред сел,
отдуваясь, как будто пробежал милю наперегонки. Его спутник посмотрел на него не только
с удивлением, но и с подозрением.

После того, как Фред выждал достаточно времени, чтобы отдышаться, он сказал
тихим голосом: "Вы капитан государственной гвардии Конвей, не так ли?"
"Да, но что из этого?" - тихо спросил он.

"Да, но что из этого?"

"Вы только что получили важное письмо от майора Хокодея с просьбой
доставлено в Луисвилл.

Капитан Конвей в изумлении уставился на Фреда, затем сказал свирепым шепотом:
"Откуда ты это знаешь?"

"Не волнуйтесь", - прошептал Фред, "не привлекать внимание, или все
потерял. Слушай! Едва майор передал письмо вам в руки, как
до него дошли ошеломляющие сведения о том, что за ним наблюдали,
и вас заметили. Вы видите тех двух мужчин в задней части машины, один в
форме федерального офицера, другой - проницательного вида парень?

Капитан Конвей быстро обернулся и увидел мужчин, оба из которых случайно оказались
смотрела на него, как и предполагал капитан, со зловещими намерениями.

"И что из этого?" спросил он дрожащим голосом.

- Джентльмен, сидящий рядом с полицейским, - продолжил Фред, - это
известный детектив из Дэнвилла. План состоит в том, чтобы объявить тебя знаменитым
вором, арестовать тебя и вывести из вагонов в Эминенсе. Как только ты выйдешь,
тебя обыщут, заберут твои депеши и отпустят.

- Но в поезде могут быть люди, которые меня знают.

"Это ничего не изменит; они будут утверждать, что не ошиблись,
и что вы должны доказать, что вы не тот человек, которого разыскивают перед каким-нибудь магистратом".
магистрат.

"Что я могу сделать? Что делал майор Hockoday сказал Для меня?" - спросил сейчас
испуганная капитан.

"Он сказал, что вы должны дать мне письмо, и для вас, чтобы оставить
поезд, прежде чем он достиг Высокопреосвященство, таким образом давая им скользить".

"Мальчик, ты самозванец. Это просто заговор с целью завладеть письмом
. Почему майор Хокодей не написал мне этот приказ?

"У него не было времени".

"Я не отдам вам письмо".

"Отказывайтесь на свой страх и риск. Как вы думаете, что произойдет, когда вас арестуют
письмо майора Хокодея попадет в руки его врагов.
Он будет стрелять в вас сразу же за предательство".

"Откуда мне знать, что вы говорите правду?" - спросил капитан, явно
ослабление.

"Откуда я узнал о письме майора Хокодея, если он не посылал
меня?" - возразил Фред.

Капитан ухватился за последнюю соломинку. "Кому я должен передать это
письмо?" спросил он. Он надеялся, что Фред не сможет ответить.

"Томпкинс", - ответил Фред, дрожа, думая, что его ответ может быть
неправильным.

Капитан был убежден, но сидел молча и в нерешительности. Он оглянулся
; люди все еще смотрели на него. Он вздрогнул, а затем лукаво
сунул письмо в руку Фреда. Поезд остановился, и капитан
встал и пошел вперед, как будто за глотком воды. У двери он помедлил.
как будто все еще не решил. Сердце Фреда учащенно забилось. Неужели у него все-таки ничего не получится.
Нет, сначала он сам спрыгнет с поезда. Прозвенел звонок к отправлению
поезд тронулся, и капитан повернулся, как будто собираясь вернуться, в то же время
бросив взгляд на двух джентльменов в задней части вагона.
Человек, похожий на детектива, поднялся на ноги и потянулся
к своему заднему карману.

Капитан Конвей больше ничего не ждал; он повернулся и выскочил из машины,
и выскочил из движущегося поезда в темноту.

Джентльмен, похожий на детектива, достал из кармана носовой платок,
вытер вспотевшее лицо и снова сел. От таких маленьких инцидентов
иногда зависят великие события.

Фред глубоко вздохнул. Он отчаянно рисковал и выиграл. На мгновение
он почувствовал ликование, а затем его лицо стало серьезным. Он всегда
был воплощением правды и чести. "А теперь, - с горечью подумал он, - я
лгал, как пират". Правильно ли он поступил? Он едва ли знал, и
колеса машин, грохоча, казалось, говорили: "Ты настоящий
лжец, ты и есть лжец", - снова и снова, пока он не опустил голову на
сиденье перед ним, и его слезы полились густо и быстро.

Бедный Фред! Ему предстояло узнать, что обман был одним из наименьших зол
войны.

На заре долгий летний день только-только начала светлеть на востоке
когда поезд подъехал к станции, в Луисвилле. Несмотря на ранний час,
улицы были полны возбужденных мужчин и юношей, болевших за Джеффа Дэвиса
и Юг. Фред сразу же нашел дорогу в дом одного из самых лучших
известных профсоюзных деятелей города, которого мы будем называть мистер Спир. Домочадцы
Он уже проснулся, и на звонок Фреда сразу же ответил слуга,
который осторожно открыл дверь и спросил: «Кто там?»

«Мистер Спир дома?» — спросил Фред.

«Да, сэр».

«Скажите ему, что посыльный от лейтенанта Нельсона хочет его видеть».

Слуга вышел и через мгновение вернулся и, распахнув дверь, сказал: «Масса говорит, входите, сах».

Фреда провели в большую гостиную, где, к его удивлению, он встретил вопросительные взгляды более чем двух десятков серьёзных мужчин. Это были видные деятели Союза в городе, которые совещались с несколькими
чиновники города, как лучший способ сохранения мира и порядка
в течение всего дня. Опасность была велика, и как встретить его без
провоцирующим конфликт был вопрос, который стоял перед ними. Теперь все
были заинтересованы в сообщении привез Фред, и его юный
появление заставило их задуматься, почему у Нельсона был выбран такой молодой
посланник.

"У вас есть сообщение от лейтенанта Нельсона, я понимаю", - сказал г-н
Копье.

— Я.

 — Когда вы покинули Нельсон?

 — Вчера вечером, чуть позже семи, — ответил Фред.

 — Где?

 — В Данвилле.

 — Невозможно, вы самозванец.

"Вы ошибаетесь. Я поехал в Николасвилл как раз вовремя, чтобы успеть на десятичасовой поезд
на Лексингтон, оттуда в Луисвилл".

Присутствующие удивленно переглянулись. Этот подвиг казался им
едва ли возможным.

"Ваше сообщение, - сказал мистер Спир, - должно быть, важное, раз требует такой спешки.
Где оно?"

"Вот, сэр", - ответил Фред, протягивая ему письмо. Мистер Спир поспешно
разорвал его и прочел:


 ДЭНВИЛЛ, КЕНТУККИ, 21 июля, 19:00 вечера
 ДЛЯ ЧЛЕНОВ СОЮЗА ЛУИСВИЛЛЯ:

 Я только что получил известие о поражении наших войск при Булл-Ране.
 Даже если Вашингтон падет, мы не должны впадать в отчаяние. Кентукки должна быть
 проводится Союзом. Слава богу, я организовала достаточно войск, чтобы
 главная Кентукки против любых форс-неорганизованные повстанцы можете
 возбудить против нас. Наша большая опасность заключается в вашем городе. Провести Луисвилл,
 если ее улицы залиты кровью. Не позволяйте лояльных чиновников
 быть отстранены от власти. Позвонить на Индиана войска в случае необходимости. Не
 стесняйтесь. Отважитесь на что угодно, чтобы спасти город.

 НЕЛЬСОН.


"Джентльмены, - сказал мистер Спир, - совет лейтенанта Нельсона должен быть следующим.
«Следуйте букве закона. Город должен быть спасён, по возможности мирным путём,
а в случае необходимости — силой».

 В собрании были те, кто сомневался в целесообразности применения силы,
но громкие слова Нельсона полностью их переубедили. Луисвилл должен был остаться в составе Союза, чего бы это ни стоило.

«А теперь, — сказал мистер Спир, — от имени верных граждан нашего города давайте поблагодарим этого храброго мальчика».

Фред покраснел, а затем, запинаясь, произнёс: «Это ещё не всё, джентльмены». Затем он скромно рассказал о том, как подслушал разговор между майором
Хокодей и Морган, о его плане завладеть письмом и о том,
насколько успешно он в этом преуспел. "И вот, джентльмены, - продолжил он, - это
письмо".

Послышался изумленный ропот, и мистер Спир, взяв письмо,
развернул его и прочел:


 ЛЕКСИНГТОН, КЕНТУККИ, 21 июля, 10 часов вечера
 Дж. Т. ТОМПКИНС, Луисвилл, КЕНТУККИ.

 Достопочтенный сэр: - Весть о великой победе в Вирджинии разожжет
 пламя от одного конца Кентукки до другого. К тому времени, когда это сообщение
 дойдет до вас, я верю, что Вашингтон будет в руках
 Армии Конфедерации, и Линкольн в плену или в бегах. Сейчас
 время для удара. Государственная гвардия полна энтузиазма, но из-за позиции
 государства в отношении нейтралитета с их стороны было бы неразумно
 начинать революцию в пользу Юга, поскольку это привело бы к
 обрушьте на нас федеральные войска, а мы пока недостаточно сильны
 чтобы противостоять им. С вами все по-другому. Вы возглавляете
 могущественный тайный орден, известный как "Рыцари Золотого
 Круга". Государство не несет ответственности за ваши действия или действия
 ваша организация. Во время завтрашнего волнения организуйте свой отряд и отстраните от власти трусливых и предавших город чиновников Луисвилля. Национальная гвардия не сделает ничего, чтобы помешать вам, и многие частные лица помогут вам. Действуйте быстро, ничего не боясь. Позаботьтесь о том, чтобы к завтрашней ночи в Луисвилле не осталось ни одного флага Союза.

 Подпись: майор К. С. Хокодей, _Национальная гвардия_.


Мгновение мужчины молча смотрели друг другу в глаза;
затем разразилась буря негодования.

«Трусливый, предательский негодяй!» — раздалось со всех сторон. «Предупреждён — значит вооружён», — мрачно сказал мистер Спир. «Джентльмены, я думаю, мы будем полностью готовы к приходу мистера Томпкинса и его «Рыцарей Золотого Круга». Что скажете?»

 «Так и сделаем!» — закричали все. «Мистер Томпкинс будет тепло
встречен.»

Затем они столпились вокруг Фреда и чуть не оторвали ему руку. Но он сидел
молча и, наконец, подняв взгляд и покраснев, пробормотал:
"Но... но я солгал... Конвею."

Он сказал это так искренне и выглядел таким подавленным, что компания
сначала они не знали, что сказать; потом все разразились смехом.

Это задело Фреда сильнее, чем выговор, и слезы навернулись ему на глаза.
Г-копье, увидев, как это было, сразу скомандовали смирно и сказал:
"Господа, наше легкомыслие является неразумным. Этот мальчик столь же правдивая, сколь он
храбрый. С его точки зрения, он был виновен во лжи". Затем
повернувшись к Фреду, он нежно взял его за руку и сказал: "Твой поступок
- всего лишь достойное свидетельство твоей правдивой натуры. Но будь спокоен.
То, что вы сделали, вместо того чтобы быть неправильным, было актом величайшего
героизм, и вы заслуживаете и получите благодарность каждого члена Профсоюза
.

"Ты так думаешь?" - слабым голосом спросил Фред.

"Я знаю это, и не только это, но и то, что ваши действия могут спасти сотни жизней
и наш город от разрушения. Пусть добро, которое вы сделали
, искупит обман, который вы практиковали по отношению к капитану Конвею ".

Фред почувствовал облегчение. Затем ему сказали, что он должен немного отдохнуть после своей
ужасной поездки и захватывающих событий ночи. Его ввели в
затемненную комнату, и только после того, как он лег, и
возбуждение, под которым он трудился, начало проходить, он осознал
каким он был измученным. Усталость вскоре взяла свое, и он уснул.
спал мирным сном юноши.

Когда Фред проснулся, в доме было очень тихо. Он посмотрел на часы и
к своему удивлению обнаружил, что уже больше десяти. Поспешно одевшись, он
спустился вниз, где встретил миссис Спир, и когда он извинился за то, что
проспал так поздно, она сказала ему, что у нее приказ не будить его, а
пусть он спит столько, сколько захочет. "Но пойдемте, - сказала она, - вы, должно быть,
умираете с голоду", - и она повела его в столовую, где было накрыто соблазнительное
блюдо.

Что озадачило Фреда, так это то, что, хотя время близилось к полудню, в доме
было темно и горел газ. Все ставни были плотно закрыты. Миссис
Копье появился взбудораженный и возбужденный, и слуги выглядели так, как будто
ужасно напуганы. Хотя в доме все было так тихо
, снаружи послышался неясный шум, похожий на топот
множества ног, смешение множества голосов, а время от времени раздавался звук
дикие аплодисменты, как у возбужденной толпы. Фред вопросительно посмотрел на миссис
Спир. Она грустно улыбнулась и сказала:

"Этот день обещает быть ужасным для Луисвилля. Но для
если бы не терпение членов Союза, до этого были бы кровопролитные бои
. Известие о победе Конфедерации в Вирджинии свело с ума
повстанческий элемент. Предполагается, что будут предприняты усилия по свержению городского правительства
. Если таковые будут, то предстоит кровавая работа, ибо Профсоюз
элемент подготовлен. Отряды мужчин готовы по всему городу
взяться за оружие в любой момент. Я боюсь за своего мужа, я боюсь
за все наши жизни, потому что мистер Спир - признанный член Профсоюза ". Она остановилась,
подавила рыдание и, гордо выпрямившись, продолжила:
сверкающие глаза: "Но Луисвилл будет спасен, если муж, дом и
все остальное исчезнет".

Из такого металла были сделаны верные женщины Кентукки. Фред торопливо проглотил
чашку кофе, съел достаточно, чтобы утолить голод, и объявил о своем
намерении выйти на улицу.

"Вы не должны", - сказала госпожа копье; "муж ушел особые слова для вас
чтобы оставаться в помещении. В этом кроется опасность".

Фред улыбнулся. "Это просто причина, по которой я должна выйти", он ответил:
тихо.

"Тогда, если ты должен идти, - ответила миссис Спир, - вот оружие", - и она
протянула ему превосходный револьвер. "Оно может тебе понадобиться, но не используй его, кроме
чтобы защитить свою жизнь или жизнь человека из Союза. Это приказ, отданный всем лояльным гражданам. Не делайте ничего, что могло бы спровоцировать ссору; молчите, даже если вас оскорбляют, но если возникнет конфликт, защищайте себя.

Фред поблагодарил её, пообещал быть осторожным и отправился в город.
По главным улицам сновали огромные толпы, словно лишившиеся рассудка. Повсюду развевались флаги Конфедерации. Флаги Союза
валялись в пыли и увязали в грязи. Со всех сторон слышались крики в поддержку
Джеффа Дэвиса и стоны в поддержку Линкольна.

Со временем толпа становилась всё более жестокой. «Долой янки!»
 «Убейте ниггеров-воров!» «Кентукки — не штат, где отменяют рабство!» «Смерть
наёмникам Линкольна!» — эти крики эхом разносились по улицам. Вскоре стали
появляться рассказы о бесчинствах, о том, как врывались на частные территории и
срывали флаги, о жестоких избиениях. Юнионисты начали собираться в группы и возмущаться оскорблениями. Однако каждая сторона, казалось, боялась начала настоящего конфликта.

 Главным среди тех, кто подстрекал людей, был Томпкинс, глава
"Рыцари Золотого круга". Он бесновался на улицах, бросая вызов
всем властям. Фред наблюдал за растущим возбуждением, и кровь
быстро бежала по его венам. Его глаза вспыхнули яростью, когда он
увидел звездно-полосатый флаг, волочащийся по уличной пыли. Он задрожал
от сдерживаемого гнева, когда увидел, как оскорбляют членов Профсоюза.

"Это правда, - с горечью сказал он себе, - что члены Профсоюза
трусы, жалкие трусы, иначе они бы негодовали на эти оскорбления". Но
Фред ошибался; никогда не существовало более храбрых людей, чем члены Профсоюза
Луисвилл, который терпел насмешки и оскорбления того дня, вместо того, чтобы
спровоцировать конфликт, исход которого никто не мог сказать.

Через некоторое время Фред оказался на улице, где была
перерыв в толпе, и на улице было сравнительно тихо. Во время этой
тишины из дома вышла молодая леди и поспешно прошла по
улице. Внезапно часть толпы двинулась по улице, и
ее подхватил водоворот. К ее груди был приколот маленький флаг Союза
. Здоровенный негодяй из толпы заметил его и подбежал к ней,
крикнул: "Сними эту грязную тряпку, линкольнийка!"

"Никогда!" - воскликнула она с бледным лицом, но сверкающими глазами.

"Тогда я возьму это", - воскликнул он с грубым ругательством и схватил
флаг так грубо, что разорвал ее платье, обнажив ее чистую белую грудь
на обозрение озверевшей толпы.

Раздался восторженный вой, и негодяй осмелел, крикнув: "А теперь
поцелуй, моя красавица", - и попытался поймать ее в свои грязные объятия. Но
мститель был рядом. Фред увидел всеобщее возмущение и, подобрав случайно валявшийся на тротуаре кирпич
, он прыгнул вперед и
топ негодяя такой удар по голове, что он упал, как
журнал, ударяясь о тротуар с такой силой, что кровь хлынула из
его нос и рот.

[Иллюстрация: Он нанес Негодяю такой удар, что тот упал как подкошенный.
бревно.]

"Убейте молодого дьявола линкольнита!" - раздался крик, и толпа
хлынула к Фреду. Но те, кто шел впереди, отступили, потому что они смотрели
в дуло револьвера, который держала рука, которая не дрожала, и
смотрели в молодые глаза, которые не дрогнули.

"Первый мужчина, который попытается прикоснуться к ней или ко мне, умрет", - сказал Фред в шутку.
ясный, твердый голос. Толпа отшатнулась; затем раздался яростный крик: "Убейте
его! убейте его!"

"Отведите юную леди в безопасное место", - раздался тихий голос рядом с Фредом
; затем, обращаясь к толпе: "Назад! назад! или идите на свой страх и риск".

Фред оглянулся: рядом с ним стоял рослый полицейский с блестящим
револьвером в руке. Рядом с ним стояли другие решительные люди, готовые
помочь.

- Пошли, - сказал Фред, взяв барышню под руку, и оба быстро
выбраться из толпы, которая, упустила свою добычу, взвыли в тщетных
ярость.

"Я живу здесь", - сказала молодая леди, останавливаясь перед роскошным дворцом.
резиденция. "Меня зовут Мейбл Вон. Вы должны войти и позволить моей маме
поблагодарить вас. Какой вы были храброй, и полицейский Грин тоже. Как я могу отблагодарить
вас обоих за то, что вы сделали! "

"Вы должны извинить меня сейчас", - ответил Фред, вежливо приподнимая шляпу. "но
завтра, если возможно, я зайду и узнаю, не испытывали ли вы каких-либо
пагубные последствия грубого обращения, которому вы подверглись. Но я должен идти
сейчас, потому что я могу быть еще кое-чем полезен, - и, поклонившись, Фред ушел.

"Если бы он был только старше, я бы ум, чтобы бросить Боб борт"
сказала девушка про себя, как она вошла в дом.

Вернувшись на место своего приключения, Фред обнаружил, что вокруг того места, где он сбил с ног хулигана, собралась большая толпа.

"Что это такое?" — закричал Томпкинс, подходя во главе множества
поклонников.

"Конечно," — воскликнул ирландский голос, — "Большой Джим убит, убит полностью."

"Кто это сделал?" — спросил Томпкинс, выругавшись. Никто не знал. К этому времени
Большой Джим с помощью двух товарищей поднялся на ноги и
оглядывался вокруг в оцепенении.

"Он придёт в себя, — сказал Томпкинс. — В ратушу, ребята.
Долой развевающуюся там тряпку! Долой городских чиновников; давайте!
сбросим их в Огайо", - и с ужасающими криками толпа двинулась к
мэрии.

Но храбрый, преданный полицейский Г. А. Грин, тот, кто помогал
Фреду, был перед ними. "Остановитесь!" - закричал он. "Первый, кто попытается
войти в это здание, умрет".

Выругавшись, Томпкинс бросился вперед с криком: "Долой
Линкольнитов!"

Раздался резкий щелчок револьвера, Томпкинс пошатнулся и упал
замертво. Его последователи стояли ошеломленные. Прежде чем они смогли собраться там
вокруг бравого полицейского стояла компания вооруженных людей. Это было еще не все.
Как по волшебству, повсюду появились вооруженные ополченцы. Толпа
стояла пораженная. Затем вперед вышел видный офицер ополчения
и сказал:

"Мы не хотим проливать больше крови, но первый удар нанесен по городскому правительству
, и эти улицы будут залиты кровью
Сепаратистов. Мы полностью готовы".

Запуганная, бормочущая, проклинающая, толпа начала таять. Кризис был
пройден. Солнце зашло в один из самых захватывающих дней, которые когда-либо видел Луисвилл
- день, который те, кто был там, никогда не забудут.

Город был спасен в Союз, а впоследствии никогда не был он в могиле
опасность.




ГЛАВА IV.

ПОЕЗДКА В НЭШВИЛЛ.


"Настоящее приключение", - сказала госпожа копье, которым Фред был касающиеся
его опыт работы. "Я горжусь тобой. Почему, вы обычный герой".

- Вряд ли это так, - ответил Фред, краснея.

"Я так рада, что все закончилось хорошо", - продолжала миссис Спир. "Ты подверглась
ужасной опасности, и я бы никогда не простила себе, что позволила тебе
выйти, если бы с тобой случилось что-нибудь плохое".

"Я бы никогда не простил себе, если бы не был там, чтобы защитить
эту храбрую молодую леди", - твердо ответил Фред.

"Конечно, настоящий рыцарь должен защищать прекрасную леди", - сказала миссис Спир.
"И вам повезло, сэр рыцарь, потому что Мейбл Вон - одна из
прекраснейших дочерей Луисвилля. Он просто хотел, чтобы она смелая любой
опасности, а не скрывать ее цвета. Она преданный до глубины души".

"Она кажется очень милой молодой леди, - ответил Фред, - и к тому же она
чрезвычайно хорошенькая".

"Как жаль, что вы не стали старше, - сказала миссис Спир, - тогда вы могли бы влюбиться друг в друга
и пожениться, как это бывает в хорошо выдержанных
романах".

"Откуда ты знаешь, что я не влюблен в нее сейчас?" - ответил Фред, его
глаза искрились весельем; "а что касается моей юности, я буду расти".

"О! в таком случае мне действительно жаль, - ответила миссис Спир, - потому что я думаю, что
за нее все сказано.

Фред напустил на себя трагический вид и сказал леденящим кровь тоном: "Где был
тот вероломный любовник, что не защитил ее? Никогда мой добрый
меч не успокоится, пока не выпьет его трусливую кровь".

Миссис Спир смеялась до слез. - Ты навестишь свою возлюбленную
перед возвращением? - спросила она.

"Истинно, и это должно быть рано утром, я оставляю за
домой в десять часов".

Теплый прием, оказанный Фреду Вон, удивил его, и, к
своему изумлению, он почувствовал себя героем в их глазах.

Мисс Мейбл Вон была очаровательной восемнадцатилетней девушкой, и когда
она схватила Фреда за руку и со слезами на глазах излила свои
благодаря, он почувствовал странное волнение в своем сердце, и когда он посмотрел
в ее прекрасное лицо, он не мог не повторить пожелание миссис
Спир: "О, если бы я был старше".

Но эта фантазия претерпела грубый шок, когда красивый молодой человек,
представленный как мистер Роберт Марсден, пожал ему руку и поблагодарил за
что он сделал для своей нареченной.

"И подумать только, - сказал Марсден, - что Мейбл была в опасности и что ты,
а не я, защитил ее, заставляет меня безумно завидовать тебе".

- Что касается этого, Боб, - лукаво заметила мисс Мейбл, - я рада, что тебя там не было
. Осмелюсь сказать, что мистер Шекелфорд справился гораздо лучше, чем ты бы справился
.

Марсден покраснел и ничего не сказал. Видя, что он выглядит обиженным, мисс Вон
продолжила: "Я имею в виду, что вы поступили бы так опрометчиво, что могли бы быть
убиты".

"Что было бы гораздо хуже, чем если бы меня убили", - сказал Фред.
кротко.

— О! Я не это имела в виду, я не это имела в виду! — воскликнула мисс Вон,
разрыдавшись.

"Это значит, что я должна получить пинок за глупую шутку, — ответила
Фред, сильно расстроенная. — Пожалуйста, мисс Вон, давайте сменим
тему. Как вы оказались на улице?

«Я зашла к больной подруге, которая жила в нескольких домах от меня, и подумала, что смогу спокойно дойти до дома за несколько минут тишины. Подруга хотела, чтобы я сняла маленький флажок с лифа своего платья, прежде чем выйти на улицу, но я отказалась, сказав: «Я никогда не буду скрывать свои цвета».
и я попал в толпу, как вы видели".

"И я буду считать это счастливейшим днем в моей жизни, когда я был там",
галантно ответил Фред. "И мы не должны забывать о храбром полицейском".

"Этого я не сделаю", - ответила мисс Вон.

"В любом случае, есть одна хорошая вещь, к которой это привело", - сказал Марсден.
"Мейбл, наконец, согласилась, чтобы я пошел в армию. Она бы
никогда не дала своего согласия раньше. Я буду носить этот маленький флажок, который она
носила вчера у меня на груди, и он всегда будет стимулом к подвигам
славы, и он никогда не будет опозорен ", - и глаза молодого человека
воспламенился, когда он это сказал.

«О! Роберт, если тебя убьют!» — и девушка жалобно всхлипнула.
 Мелькнула ли перед ней тень будущего? Спустя несколько месяцев этот маленький флаг был возвращён ей, окровавленный и разорванный.

"Ну-ну! — сказала миссис Вон, — это никуда не годится, давайте лучше порадуемся, что мы все живы и счастливы этим утром. Мейбл, дайте нам
какую-нибудь музыку".

Две или три живой выходит развеял все те облака, и Фред взял его
уйти с обещанием, что он никогда не придет к Louisville без
звоните.

Возвращение Фреда в Николасвилл прошло без приключений. Он задавался вопросом, что
стал капитаном Конвеем и рассмеялся, представив себе встречу
между капитаном и майором Хокодеем. Он нашел принца не хуже
для своей быстрой езды, и прыгали весело на спину, отправился домой,
возвращаясь по дороге из лагеря Дик Робинсон. Здесь он встретил лейтенанта Нельсона,
который тепло пожал ему руку и поблагодарил за службу при
доставке его послания.

"Но, - продолжал Нельсон, - до меня дошли слухи о том, что вы выполняете еще более
важную роль и добываете документы, представляющие для нас величайшую ценность.
Расскажите мне об этом".

Когда Фред рассказал о своей встрече с майором Хокодаем и Морганом и о том, как
он выбил рапорт из капитана Конвея, Нельсон чуть не умер от смеха. Затем он встал и восхищённо посмотрел на мальчика.

"Фред, — сказал он, — ты сделал то, что не смог бы сделать ни один человек из ста тысяч. Правительство узнает об этом. Не только это, но и если
вы поступите ко мне на службу не как шпион, а как специальный посыльный и
разведчик, я позабочусь о том, чтобы вам хорошо платили.

Фред покачал головой. «Вы должны помнить, сэр, что я ещё совсем мальчик».
контроль мой отец. Я принял миссию от вас, что я и сделал,
на импульс момента; и я боюсь, что когда я вернусь домой, я буду
найти моего отца это сильно задело".

"Ваш отец член Профсоюза?" - спросил Нельсон.

"Я не знаю. Моя мать умерла всего несколько недель назад, и с момента ее смерти
отец не проявляет никакого интереса к событиям, происходящим вокруг него. Я
никогда не слышал, чтобы он высказывал какое-либо мнение с тех пор, как война действительно началась. До этого
он надеялся, что все можно уладить мирным путем ".

"Что ж, мой мальчик, что бы ни случилось, помни, что во мне ты нашел друга. Не
только это, но если вы сможете договориться с вашим отцом полюбовно, я могу
навестить вас, если когда-нибудь у меня будет очень деликатная миссия, которую я хотел бы
выполнить.

Фред поблагодарил его и поехал к себе домой. Он нашел своего отца в очень
серьезного разговора с дядей, судья Пеннингтон, и полковник
Хамфри Маршалл, известный Кентуккиец. Трио было на полном серьезе
обсуждая войну, судья Пеннингтон и полковник Маршалл пытается
убедить Мистера Шакельфорд, что это было его долгом выйти смело за
Южно-вместо того, чтобы занять свою позицию безразличия.

Когда мистер Шекелфорд увидел Фреда, он извинился и, позвав его на минутку, спросил:
"Где, черт возьми, ты был, Фред? Я думал, ты был
со своим кузеном Кэлхоуном, и поэтому не доставлял хлопот из-за
твоего отсутствия. Но когда несколько минут назад пришел ваш дядя и
сообщил мне, что вас не было там три дня, я сильно встревожился.
и как только я смогу отпустить своих посетителей, я собирался
объявляю вас в розыск".

"Со мной все в порядке, отец", - ответил Фред. "Я был в Луисвилле. Я
расскажу тебе все об этом, когда у тебя будет свободное время".

— Очень хорошо, — ответил мистер Шэкелфорд, вернулся и продолжил разговор со своими гостями.

Вечером, когда отец и сын остались одни, Фред рассказал, где он был и кто его послал. Мистер Шэкелфорд серьёзно посмотрел на него и сказал:

«Фред, это плохо. После смерти твоей матери я мало интересовался происходящим. Я только что проснулся и узнал, что идёт большая война.

 — Да, отец, — тихо сказал Фред, — война под старым флагом. На чьей стороне
должен быть человек?

 Мистер Шеклфорд на мгновение замолчал, а затем сказал с
обеспокоенное лицо: "Я почти сразу потерял правую руку, как только смог
поднять ее против флага, за который сражались мои отцы. С другой стороны
как я, человек, родившийся на Юге, могу поднять руку на своих сородичей?
Кентукки - суверенный штат; как таковой, он решил сохранять нейтралитет.
Юг соблюдает этот нейтралитет, Север - нет. Даже сейчас
Федеральное правительство собирает и вооружает войска прямо среди нас. Это
Лейтенант Нельсон, которому вы оказали такие ценные услуги, является
первым в этом неповиновении воле Кентукки. Повышение и
вооружение федеральных войск должно быть прекращено, иначе весь штат будет охвачен
агонией братоубийственной борьбы. Твой дядя и полковник Маршалл
за отделение Кентукки и присоединение к Югу. К этому я не готов.
Поскольку это превратило бы штат в поле битвы противоборствующих
армий. Но нейтралитет Кентукки необходимо уважать. Не позволяй мне больше слышать
о твоей помощи Нельсону, или ты мне не сын ".

"Отец, ты говоришь, что Кентукки - суверенный штат. Правильно ли тогда для
тех, кто выступает за Юг, пытаться силой включить Кентукки в Южную
Конфедерация против воли большинства ее народа?

Мистер Шекелфорд поколебался, а затем сказал: "Такое же право, как у
Юнионистов заставить ее остаться в. Но я не требую от вас, чтобы помочь
Южная, не должны вас помощи Нельсон".

Мистер Шекелфорд глубоко вздохнул, а затем продолжил: "Твоя мать
будучи северянкой, я полагаю, ты перенял некоторые из ее своеобразных
идей. Эта война - ужасная вещь, Фред. О, Боже! почему обязательно два
секции борьбы?" И он отвернулся, чтобы скрыть свои чувства.

При таких обстоятельствах, Фред подумал, что лучше ничего не говорить о
о его приключении с капитаном Конвеем или о том, что произошло в Луисвилле. Но
он с готовностью пообещал отцу, что не будет помогать ни одной из сторон,
не посоветовавшись с ним.

"А теперь, Фред," — сказал мистер Шэкелфорд, — "раз с этим делом покончено, я хочу поговорить с тобой о другом. Мой бизнес в таком состоянии, что для меня крайне важно, чтобы твой дядя Чарльз в
Нэшвилле подписал некоторые бумаги. Вы знаете, что переписка между двумя секциями теперь запрещена. Передвигаться между двумя штатами становится почти
невозможно. Скоро это станет совсем невозможно. Даже сейчас путешествие может
участие с большой опасностью, и я бы не додумался спросить вас, если это
не столь важно для твоего дядю Чарльза, чтобы подписать документы. Но как
как бы мне ни хотелось, чтобы ты совершить это путешествие, я не повелю
вы, но позволяют проявлять собственное удовольствие".

"Как раз то, что надо!" - воскликнул Фред, его мальчишеский энтузиазм и любовь к
приключениям пробудились. "Я получу от этого удовольствие. Ты же знаешь, что опасность добавляет
удовольствия путешествию".

"Что ж, - сказал его отец, - тогда все решено, но будь очень осторожен,
потому что, как мне сказали, вся страна находится в состоянии страшного брожения.
И ещё кое-что, Фред: если у тебя есть какие-то симпатии к Союзу, полностью подави их, пока тебя не будет. В Среднем Теннесси это не пройдёт; там нет сторонников Союза.

На следующее утро, поцеловав на прощание младшую сестру и пообещав отцу быть очень осторожным, Фред отправился в путь.
До Нэшвилла было около ста шестидесяти миль, и он рассчитывал добраться до него за три дня. Из Данвилла он поехал по главной дороге в
Либерти, оттуда в Колумбию, где он остановился на ночь. На следующий день он
доехал до Глазго, затем на юг до Скоттсвилля. Он нашёл
Вся страна была в состоянии величайшего возбуждения; он проезжал мимо многочисленных отрядов кентуккийцев, направлявшихся на юг, чтобы присоединиться к армии Конфедерации. После того, как он покинул Колумбию, он не видел ничего, кроме развевающегося флага Конфедерации. Если там и были юнионисты, они не давали об этом знать.

 На границе Теннесси, когда он въезжал в этот штат, он увидел большой лагерь войск Конфедерации; Фреда неоднократно просили вступить в армию, а на его лошадь бросали завистливые взгляды. Был уже полдень, когда он добрался до Галлатина, где остановился, чтобы подкрепиться
и напоить лошадь.

Он нашел маленький город идеальным очагом возбуждения. Люди были
все еще радовались победе при Булл-Ране и каждый день ожидали, что
Вашингтон падет. Для них война почти закончилась, и на каждом лице была радость
. Когда в отеле стало известно, что Фред
из Кентукки, его окружила нетерпеливая толпа, желавшая узнать новости
из этого штата.

В ответ на свои нетерпеливые вопросы Фред сказал:

"Джентльмены, я не уверен, что могу сообщить вам что-то новое. Вы знаете
что Кентукки проголосовал за сохранение нейтралитета, но это не мешает нашему
люди не разделены поровну. Многие из наших самых выдающихся людей
выступают за дело Юга, но пока им не удалось
преодолеть профсоюзные настроения. На следующий день после битвы при Булл-Ране
в Луисвилле произошел бунт, и считалось, что "друзья Юга"
смогут захватить городское правительство, но движение
потерпело неудачу."

"Откуда, вы сказали, вы родом?" - спросил один из прохожих.

— Из Данвилла, — ответил Фред.

 — Вы ведь в порядке в этой части страны, не так ли?

 — Напротив, — ответил Фред, — лейтенант Нельсон организовал
лагерь в Дике Робинсоне, но в нескольких милях от того места, где я живу, и занимается
формированием десяти полков войск Кентукки для федеральной армии ".

Новость была ошеломляющей, и по толпе пробежал ропот удивления,
который перерос во взрыв негодования, и крупный краснолицый мужчина крикнул:

- Это ложь, юноша; не все жители Кентукки трусы.
Аболиционисты. Вы всего лишь переодетый линкольниец. Повесьте его,
ребята! повесьте его!

"Вы правы, - сказал Фред, надвигаясь на мужчину, - когда говорите, что все".
Жители Кентукки не трусы. У некоторых из них все еще хватает мужества возмущаться.
оскорбление, особенно когда оно исходит от дворняжки", - и он нанес мужчине
удар хлыстом для верховой езды по лицу с такой силой, что на нем остался
красный след от гнева.

Мужчина взвыл от боли и ярости и попытался выхватить револьвер, но
крепкие руки схватили его, и, богохульствуя, потащили прочь.

Тем временем все выглядело так, как будто вот-вот начнутся беспорядки. Некоторые приветствовали
мальчика; другие качали головами и требовали, чтобы Фред продолжил.
расскажи о себе. Его называли линкольнитом, и этого
было достаточно, чтобы проклинать его в глазах многих.

"Из-за чего весь этот сыр-бор?" - крикнул молодой человек внушительного вида,
одетый в форму лейтенанта армии Конфедерации, проталкиваясь
сквозь толпу.

"О, этот молодой парень из Хайера ударил Билла Пирсона по лицу
своим хлыстом за то, что тот назвал его линкольнитом и лжецом", - вызвался один
потрепанный, худощавый на вид индивид.

"Что кажется достаточной провокацией для удара. Биллу повезло, что в нем
нет сквозной дыры", - ответил молодой лейтенант.

"Но, может быть, он линкольниец", - настаивал потрепанный индивид. "Он
сказал, что Кентукки не сдастся и что они собирают ополчение, чтобы помочь нам.

«Как дела, мой мальчик?» — спросил лейтенант, повернувшись к Фреду. «Кто ты и откуда?»

Фред объяснил, что произошло: его попросили сообщить новости из
Кентукки, и он сказал им только правду. Затем он назвал своё имя и сказал, что едет в Нэшвилл навестить своего дядю,
Чарльза Шэкелфорда.

"Сограждане," — сказал молодой офицер голосом, который сразу же привлёк всеобщее внимание, — "этот молодой человек сообщил мне, что он племянник
Майор Чарльз Шекелфорд из Нэшвилла, который сейчас занимается формированием полка для службы в Конфедерации. Ни один из его племянников не может быть сторонником Линкольна. (Здесь Фред поморщился.) Что касается новостей, которые он сообщил, к сожалению, это правда. Кентукки, хотя тысячи его доблестных сыновей присоединились к нам, по-прежнему придерживается нейтралитета или открыто враждебно настроен по отношению к нам. Это
правда, что кентуккиец-отступник по имени Нельсон набирает войска для
янки прямо в сердце Кентукки. Но я верю, почти знаю, что недалёк тот день,
когда храбрые жители Кентукки, которые
верны своим традициям, и Юг восстанет во всей своей мощи,
и сделает Кентукки там, где ей и место, одной из самых ярких звезд в
галактике Конфедеративных штатов. От вашего имени, сограждане, я хочу
извиниться перед этим доблестным молодым кентуккийцем за нанесенное ему оскорбление
".

Молодой лейтенант замолчал, но, словно в один голос,
толпа начала кричать: "Продолжай! продолжай! Речь, Бейли, речь!"

Отрекшийся таким образом лейтенант Бейли Пейтон, ибо это был он, взобрался на
ящик с галантереей и в течение получаса изливал такой поток
красноречие, что он качался на широкую аудиторию, которая собралась, как
листья из леса качались от ветра небесных.

Он первый заговорил о славном юге; ее солнечным небом, ее метут
реки, ее мужественного народа. Он представил им дом их детства
, старую плантацию, где мирно спали в могилах любимые люди
, ушедшие из жизни раньше.

Сильные мужчины стояли, по их щекам текли слезы; женщины судорожно рыдали
. "Есть ли среди присутствующих хоть один, кто не умрет за такую землю?"
он воскликнул голосом чистым, как труба, и раздался могучий
крик: "Нет, ни один!"

Затем он заговорил о Севере; о том, что Юг хотел бы жить с ней в мире
но был отвергнут, оскорблен, очернен. Лица начали темнеть,
руки сжиматься. Затем оратор разразился потрясающей филиппикой
против Севера. Он рассказал о его силе, его высокомерии, его
дерзости. Линкольн теперь командовал своими наемными войсками, чтобы вторгнуться в их
страну, опустошить их землю, осквернить их дома, выпустить на свободу
их рабов, насиловать и сжигать. "Неужели мы мужчины, - воскликнул он, - и отказываемся
защищать наши дома, наших жен, наших матерей, наших сестер!"

Эффект был неописуемый. Мужчины рыдали, как дети, затем
бредили и вопили, как сумасшедшие. Воздев сжатые руки к небу,
они поклялись, что ни один захватчик-янки никогда не покинет Юг живым. Женщины,
с истерическими криками, умоляли своих близких записаться в армию. Они
называли трусами тех, кто отказывался. Присутствующие офицеры-вербовщики
пожали богатый урожай. Что касается Фреда, он стоял как один в трансе. Как и
другие, он был увлечен, как могучей рекой, тем
пламенным потоком красноречия, который он услышал. Он видел, как Южные земли были захвачены
могучее воинство, оставляющее за собой разрушения. Он слышал, как беспомощные
женщины молились об избавлении от похоти жестоких рабов, и
подняв руку к небесам, он поклялся, что такого никогда не должно быть.

Затем последовала реакция. Его грудь разрывали противоречивые эмоции,
он не знал, что и думать. В оцепенении он искал свою лошадь. Приятный
голос прозвучал у него над ухом.

"Я думаю, вы говорили мне, что собираетесь в Нэшвилл". Это была Бейли Пейтон
заговорила та, кто говорила.

"Да, сэр".

"Становится поздно. Разве ты не поедешь со мной к моему отцу и не останешься там весь день?
— Оставайтесь на ночь, а утром я поеду с вами в Нэшвилл.

Фред с готовностью согласился, потому что устал, а ещё ему хотелось
побольше узнать об этом замечательном молодом ораторе.

Полковник Пейтон, отец Бейли Пейтона, жил примерно в трёх милях от Галлатина
на Нэшвиллской дороге и был одним из выдающихся людей Теннесси. Он до последнего выступал против отделения, а когда штат отделился, он вернулся на свою плантацию и всё время войны был
некомбатантом. Он обладал таким благородным характером, обе стороны были
так уверены в его честности, что он пользовался уважением и доверием обеих сторон. Он
Он никогда не переставал любить Союз, но делал всё возможное, чтобы спасти своих друзей и соседей от гнева федеральных властей. Ходили слухи, что он не раз спасал Галлатин от сожжения дотла за многочисленные враждебные действия по отношению к войскам Союза. Война нанесла тяжёлый удар по полковнику Пейтону, и его сын, его единственная отрада, вернулся домой мёртвым. Но даже тогда полковник Пейтон не жаловался. Он залечивал своё разбитое сердце и делал всё, что мог, чтобы
утешить других, кто был так же несчастен, как и он.

Фреду был оказан настоящий южный прием в гостеприимном особняке
Полковника Пейтона. Что касается Бейли, младшие домочадцы были в восторге от него.
даже слуги теперь счастливо улыбались: "эта масса".
Бейли кончил".

После ужина семья собирается на старомодном крыльце, чтобы насладиться
прохладный вечерний воздух, и разговор, как и все разговоры были в
те дни, был на войне. Бейли был переполнен жизнерадостностью.
Он был в приподнятом настроении. Он верил, что победа при Булл-Ране была
началом конца, что Вашингтону суждено пасть, и что
Президент Дэвис будет диктовать этому городу условия мира. Он увидел поднятые до
от него великий народ, восхищение весь мир; и как он говорит
о славе, которая придет к югу, вся его душа, казалось,
осветить его лицо.

На протяжении дискурса Бейли, полковник Пейтон сидел молча и слушал.
Иногда грустной улыбкой приходил его особенности на некоторые из его сына
остроумные выходки или экстравагантные выражения.

Бейли, видя уныние своего отца, повернулся к нему и сказал:

"Не унывай, отец; я скоро вернусь в Нэшвилл и буду практиковать свою
профессия, война окончена; и в величии Юга
вы забудете свою любовь к старому Союзу ".

Полковник покачал головой и, повернувшись к Фреду, начал задавать ему
вопросы, касающиеся Кентукки и ситуации там. Фред ответил ему
правдиво и полно, насколько ему было известно. Тогда полковник Пейтон
сказал своему сыну:

- Бейли, ты знаешь, как ты мне дорога, и как сильно я сожалею о том, что ты выбрала.
и все же я не стану тебя упрекать, потому что это совершенно естественно.
для тебя уехать с людьми, которых ты любишь. Дело не только в вас, но и в
весь Юг, совершивший ужасную ошибку. То, что у Юга были претензии.
Мы все знаем; но отделение не было лекарством. Бейли, ты ошибаешься
война почти закончилась; она едва началась. Если
У Борегара когда-либо и был шанс захватить Вашингтон, то теперь этот шанс упущен
из-за его опоздания. У Севера есть люди и деньги; они не пощадят
ни того, ни другого. Вы слышали, что этот молодой человек сказал о Кентукки. Он
сказал правду. Штат безнадежно расколот. Ни одна из сторон не будет
поддерживать фарс нейтралитета дольше, чем она считает это преимуществом для
сделайте это. Когда придет время, федеральные армии пройдут через
Кентукки и вторгнутся в Теннесси. Их знамена будут развеваться вдоль
этой дороги; Нэшвилл падет ".

- Что? - воскликнул Бейли, вскакивая на ноги. - Нэшвилл в руках
линкольнцев. Никогда! Возможно, я умру раньше, чем увижу проклятого флаг
Северная размахивая над гордым Капитолий моего любимого Теннесси".

Он был похож на молодого бога, когда стоял там, гордый, непокорный, его глаза
сверкали, грудь вздымалась от волнения.

Его отец некоторое время молча смотрел на него. Взгляд, полный гордости, любви,
нежность пробежала по его лицу; затем его глаза наполнились слезами, и
он отвернулся, дрожа от волнения. Имел ли он смутное представление о том, что
молитва его сына будет исполнена, и что он не доживет до того, чтобы увидеть
флаг Союза, развевающийся над Нэшвиллом?

В тот вечер Фредерик Шакельфорд опустился на колени у его постели, дрожащим
сердце. Речь Бейли Пейтон, его энтузиазм, его серьезность была
сильное влияние на него. В конце концов, был ли Север неправ? Был ли Юг?
Сражался, как утверждал Бейли, за одно из самых святых дел, ради которых
патриотичные люди, когда-либо бороться, и что их дома, на честь свою
жен и дочек было на кону?

"О, Господи, покажи мне правильный путь!" - это была молитва Фреда.

И тут до него дошли, словно нашептанные ему на ухо самым сладким из
голосов, слова его матери: "_ Бог никогда не допустит, чтобы нация была
основан, главный краеугольный камень которого - человеческое рабство. _ "Он встал, сильный,
утешенный; путь был ясен; сомнений больше не будет.

На следующее утро молодые люди вместе отправились в Нэшвилл. По дороге
Бейли излил всю свою душу своему молодому другу. компаньон. Он увидел
ничего, в будущем, но успех. Ни в каком из возможных способов мог Севера
подмять под себя Юг. Но в серебристых тонах уже не влияют Фред;
в его сердце больше не было колебаний. Но он когда-нибудь говорил, что Бейли
Пейтон был одним из самых очаровательных молодых людей, которых он когда-либо встречал, и это
воспоминание о той поездке было одним из самых приятных в его жизни.

Когда несколько месяцев спустя он плакал над безжизненным телом Пейтон
, распростертым на поле боя, он прошептал молитву за благородную душу
, которая так рано ушла к своему Создателю.

Фред нашел Нэшвилл бурлящим морем возбуждения. Ни о чем не думали
, ни о чем не говорили, кроме войны. Не было никаких мыслей о трудностях, о
страданиях, агонии, смерти, которые это принесет - ничего, кроме тщеславного
хвастовства, и о том, как скоро Север пресытится этим. Люди
вели себя так, как будто собирались принять участие в праздновании какого-то
торжественного дня, а не одной из самых гигантских войн современности. Это
в случае не одной, а целого народа сошел с ума.

Хотя дядя и семья Фреда были сильно удивлены, увидев его, он
его встретили с распростертыми объятиями. Мистер Шеклфорд был занят формированием полка для службы в армии Конфедерации и, как сказал Бейли Пейтон, получил звание майора. Кузен Фреда, Джордж Шеклфорд, хоть и был старше его всего на два года, должен был стать адъютантом, и Фред считал, что молодой человек слишком тщеславен.

Но не с его кузиной Кейт, самой красивой девушкой его возраста, и вскоре они стали самыми близкими друзьями. Но Кейт была ужасной сплетницей. Она нервничала и дулась, потому что Фред не ругал «Янкиз» с такой же яростью, как она.

"А что, если они придут сюда?" - спросил Фред.

"Идите сюда!" - эхом откликнулась Кейт с величайшим презрением. "Мы, женщины, выйдем
и отгоним их метлами".

Фред засмеялся, и тут к нему, ковыляя, подошла малышка Бесс с вопросом: "Тусин
Фед, "анки едят" маленьких девочек?"

"Благословляю вас, Бесси, я боюсь, они бы тебя съесть, ты такой милый,"
воскликнул Фред, ловя ее в свои объятия и покрывая ее лицо поцелуями.

"Никакой опасности", - язвительно ответила Кейт. "Они никогда не доберутся сюда, чтобы получить
шанс".

- Не будь так уверена, моя прелестная кузина; возможно, я еще доживу до того, чтобы увидеть, как ты флиртуешь
с офицером-янки.

"Сначала ты увидишь меня мертвой", - ответила Кейт, сверкнув глазами.

Визит Фреда был очень приятным, и он сожалел, когда истекли
четыре дня, лимит его визита. Все бумаги, которые он принес с собой
, были подписаны, и, кроме того, он забрал с собой множество писем и
посланий.

Уходя, его дядя вручил ему пропуск, подписанный губернатором штата
.

"Не будет получать через наши линии в Кентукки без этого",
сказал его дядя. "Теннесси как крысоловка; это намного легче сделать
в чем выйти".

На обратном пути Фред не встретил никаких препятствий, пока не приблизился к границе Кентукки
к югу от Скоттсвилля. Здесь он обнаружил, что дорога тщательно охраняется
солдатами.

"Куда вы направляетесь?" — спросил старший офицер.

"В свой дом недалеко от Данвилла, штат Кентукки," — ответил Фред.

"Нет, не так," — сказал офицер; "у нас приказ никого не пропускать."

— Но у меня есть разрешение от губернатора, — ответил Фред, протягивая свой
пропуск.

Офицер внимательно посмотрел на него, затем окинул взглядом Фреда, поскольку тот был полностью описан в документе, и вернул его со словами: «Полагаю,
все в порядке, вы можете идти".И Фред уже собирался ехать дальше, когда человек
подбежал страшной клятвой, и с криком: "Что ты, что ли,
мой прекрасный джентльмен? Теперь вы рассчитаетесь с Биллом Пирсоном за то, что он ударил
его, как ниггера!" и там стоял человек, которого он ударил при Галлатине,
с огненно-красным пятном, все еще видневшимся на его лице.

В мгновение ока Фред выхватил револьвер из кобуры. - Подними
руки, - сказал он холодно, но твердо. Пирсон был застигнут врасплох,
и его руки медленно поднялись. Офицер перевел взгляд с одного на другого,
а затем спросил, что это значит.

[Иллюстрация: В мгновение ока Фред выхватил револьвер из
кобуры.]

Билл жалобным тоном рассказал ему, как в день, когда он завербовался, Фред
ударил его "совсем как ниггера". Фред в нескольких словах изложил свою версию
этой истории.

"И Бейли Пейтон сказала, что с вами все в порядке, а Билл назвал вас
трусом и лжецом?" - спросил офицер.

"Да, сэр".

- Что ж, Билл, я думаю, ты получил по заслугам. Дай джентльмену
пройти.

Выругавшись вполголоса, Пирсон упал, и Фред ехал дальше, но ушел
но несколько метров, когда произошел резкий доклад пистолет, и мяч
рассек ему край шляпы. Он оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть Билла Пирсона.
удар рукоятью револьвера в руках
разъяренного офицера свалил его, как быка.

Оказавшись в Кентукки, Фред вздохнул свободнее, но его несколько раз останавливали
и тщательно допрашивали, а раз или два резвость его лошади
спасла его от неприятных спутников. Она с радостным сердцем, что он
оказался снова дома.




Глава V.

ОТЕЦ И СЫН.


Путешествие Фреда в Нэшвилл и обратно употребляли одиннадцать дней. Это было
сейчас август, месяц сильного волнения по всему Кентукки. Это был
месяц заговоров и контрзаговоров. Главный вопрос о том, станет ли Кентукки
Союзом или Конфедерацией, висел на волоске. Фред обнаружил, что
условия изменились. Те, кто был нейтрален, становились откровеннее
на стороне той или другой стороны. Так было и с мистером Шекелфордом. Он быстро
становился сторонником Юга. Письма, которые Фред привозил ему от
его брата из Нэшвилла, подтвердили его мнение. В этих письмах
его брат попросил его не позорить имя Шакельфорд под сайдинг
с Lincolnites.

Он слышал от Фреда полный отчет о своем путешествии, похвалили его за
храбрость и сказал, что он сделал то, что каждый истинный kentuckian должны делать,
возмущаться оскорбление; но он не должен был послан ему, если бы он знал, он бы
подверглись такой серьезной опасности.

"Теперь, Фред," он продолжал, "вы и ваша лошадь нуждается в отдыхе. Не оставляйте
домой на несколько дней."

Это Фред с готовностью согласился. Его двоюродный брат Калхун приехал навестить его, и
когда он рассказал ему, как служил парню в Галлатине, который назвал его
лжецом, энтузиазму Калхуна не было предела. Он прыгал вверх-вниз и
кричал, хлопал Фреда по спине и называл его настоящим кентуккийцем,
даже если тот не одобрял Юг.

"Мне кажется, Фред, что ты получаешь все удовольствие, пока я остаюсь"
здесь, дома, с рутиной. Я больше не могу этого выносить".

"Не все так весело, Кэл. Меня могли убить. Посмотри на эту дыру
в моей шляпе".

"Вот чему я завидую, Фред; я, должно быть, солдат. Я жажду услышать
свист пуль, дикие ликующие крики людей, броситься в безудержную
атаку", - и лицо мальчика засияло энтузиазмом.

"Я думаю, Кэл, у тебя получится, если эта ракетка идет в ногу многое
дольше", - ответил Фред.

"Ускорьте день", - крикнул Кэл, вскочил на лошадь и ускакал прочь,
помахав в ответ на прощание.

В эти дни, Фред заметил, что довольно большое количество господа, все
характерным южным сочувствующих, называют по отцу. Ему казалось
что его отец был отходить, и что великая пропасть растет
между ними; и он решил открыть свое сердце и рассказать его
отец только что он чувствовал. Возможность представилась раньше, чем он ожидал.

Однажды вечером его дядя, судья Пеннингтон, приехал из Дэнвилла.
в сопровождении не менее выдающихся джентльменов, чем Джон К.
Брекинридж, Хамфри Маршалл, Джон А. Морган и майор Хокодей.
Брекинридж был кумиром Кентукки, благородным человеком во всех отношениях.

Они пришли обсудить ситуацию с мистером Шекелфордом. Десять
тысяч винтовок были отправлены в Цинциннати для отправки в лагерь
Дика Робинсона с целью вооружения тамошних войск; и
вопрос заключался в том, должны ли они разрешить отправку этого оружия. Консультация
проходила в комнате прямо под той, которую занимал Фред, и через
удобный вентилятор он слышал весь разговор.

Морган и майор Хокодей были за то, чтобы вызвать государственную охрану,
захват Кэмпа Дика Робинсона, затем марш на Франкфурт, изгнание
Законодательного органа и объявление штата вне Союза.

Этому решительно воспротивился Брекинридж. "Вы должны помнить, - сказал
он, - что государственный суверенитет является основополагающим принципом Южной
Конфедерации. Если Штаты не являются суверенными, Юг не имел права
отделяться, и каждый человек, выступающий с оружием в руках против федерального правительства, является
предателем. Кентукки более чем двумя третями голосов отказалась выйти из состава
Союза. Но она заявила о нейтралитете; давайте проследим, чтобы
нейтралитет соблюдался ".

— Брекинридж, — сказал Морган, — ваша логика хороша, но ваша позиция слаба. Что насчёт этого оружия?

— Его переправка в штат была бы нарушением нашего нейтралитета;
все силы штата должны быть использованы, чтобы предотвратить это, — ответил
Брекинридж.

— О! если бы здесь был генерал Бакнер! — воскликнул майор Хокодей. «Теперь, когда его нет, Государственная гвардия фактически осталась без руководства».

«Где генерал Бакнер?» — спросил мистер Шеклфорд.

«Тусуется с президентом Линкольном в Вашингтоне или с президентом
Дэвисом в Ричмонде, я не знаю, с кем из них», — со смехом ответил Маршалл.

"О! Бакнер все в порядке," ответил Брекинридж; "но он должен быть
здесь и сейчас".

В конце концов было решено созвать совещание в Джорджтауне, в
округе Скотт, 17-го числа, на котором должны быть приняты решительные меры
по предотвращению поставок оружия.

Все это Фред услышал, а потом, к своему ужасу, он услышал, как его
отец сказал:

"Господа, прежде чем вы уйдете, я хочу представить вам своего сына. Я
боюсь, он немного склоняется к Союзу, и я думаю, что
встреча с вами, господа, может служить, чтобы заставить его видеть вещи в
ином свете".

Так что Фред был вызван, и волнуюсь себя к собеседованию, он пошел вниз.
Как он вошел в комнату, майор Hockoday уставился на него на мгновение в
удивление, а затем воскликнул::

"Великий Бог! Шекелфорд, это не твой сын; это молодой негодяй
который украл мою депешу у Конвея!

"Тот самый", - сказал Фред, улыбаясь. "Как поживаете, майор, я рад
Смотри, Как ты хорошо выглядишь. Я вижу, что утрата, что диспетчер не
переживайте вы так сильно, как чтобы сделать вас больным".

- Ч-ч-ч-почему! - заикаясь, пробормотал майор, задыхаясь от ярости. - Вы... вы наглец.
молодой... - тут майор действительно поперхнулся. Больше он ничего не мог сказать.

Фреду это понравилось, и он продолжил: "А как поживает мой друг капитан
Конвей? Я надеюсь, что он не пострадал при поспешном выходе из
вагонов прошлой ночью".

Вся остальная компания выглядела озадаченной, кроме Моргана, который покатился со смеху
.

"Что это значит?" - строго спросил мистер Шекелфорд Фреда.

"Это значит, - ответил Фред, - что я отобрал депеши майора у
Капитана Конвея и, таким образом, спас Луисвилл от кровопролития и
ужаса. И, майор, ты должен сказать мне спасибо, за вашу схему бы
в любом случае не удалось. Союз мужчины были слишком хорошо подготовлены. Я действительно спас
убито столько твоих друзей, а ты сидишь, задыхаясь от гнева
вместо того, чтобы назвать меня хорошим мальчиком ".

"Покинь комнату, Фред", - приказал мистер Шекелфорд. "То, что ты должен
оскорблять гостя здесь, в моем собственном доме, - это больше, чем я могу себе представить".

Кланяясь, Фред вышел на пенсию, и компания обратилась к крупным Hockoday для
объяснение необычайного происшествия. Майор рассказал историю и
закончил словами: "Мне жаль, Шэкелфорд, что он твой парень. Если Я
ты, я должен получить его из страны как можно скорее; он
будут делать тебе неприятностей".

— Я разберусь с ним, не волнуйтесь, — мрачно ответил мистер Шэкелфорд.

 — Послушайте, майор, — вмешался Морган, — вы злитесь, потому что этот парень перехитрил вас и, как он сказал, оказал вам услугу. Если бы ваша программа была реализована, Луисвилл сегодня был бы занят федеральными войсками. Спасибо ему за то, что он затуманил Конвею глаза. Ха! Ха!
«два старых дурака, которых одурачил мальчишка!» — и Морган от души рассмеялся.
Все, кроме майора Хокодея и мистера Шэкелфорда, присоединились к нему.

"И, Шэкелфорд, — продолжил Морган, отсмеявшись, — я
хочу, чтобы ты оставил этого мальчика в покое; он самый умный мальчик в Кентукки. Я
хочу, чтобы он был со мной, когда я организую свою кавалерийскую бригаду ".

"Боюсь, Морган, - сказал Брекинридж, - что вы будете разочарованы"
хотя, я надеюсь, не ради мистера Шекелфорда. Мальчик смотрит на
мне как будто по своей воле."

"О, он придет, все в порядке," ответил Морган.

После тщательных приготовлений к встрече, которая должна была состояться в округе Скотт
17-го числа компания разошлась.

Через несколько часов после их ухода Фред услышал, как его отец беспокойно ходит по комнате
.

«Бедный отец! — подумал он. — Как и я, он не может уснуть. Интересно, что он скажет мне утром; но что бы ни случилось, я должен быть за Союз».

За завтраком мистер Шеклфорд молчал до конца трапезы, а затем просто сказал: «Фред, я хотел бы поговорить с тобой в библиотеке».

Фред поклонился и ответил: «Я буду там через несколько минут, отец».

Когда Фред вошёл в библиотеку, его отец сидел за столом и писал. На его лице было озабоченное выражение, и Фред с удивлением заметил, как он бледен.

Раздвинув его писать, он сидел несколько минут, глядя на сына в
тишина. Наконец он сказал :

"Фред, ты вряд ли понимаешь, как больно мне было вчера вечером, чтобы услышать то, что я
сделал. Я бы никогда не подумал такого о тебе. Но прошлое ушло. Ты
достаточно взрослый, чтобы кое-что понимать об отчаянном характере борьбы,
в которую вовлечены две части страны. Последние две недели
Я много думал о том, как было правильно поступить. Я люблю свою страну
; Я люблю и чту старый флаг. Пока есть хоть малейшая надежда.
Я был за Союз, пока оставалась надежда на его восстановление. Но теперь это
безнадёжно; слишком много крови было пролито. Юг тоже не вернулся бы в Союз, если бы
ему были предоставлены его собственные условия. У Севера нет законного права
применять принуждение. Кентукки в своём суверенном праве как штат
объявил о нейтралитете, но Север презрительно проигнорировал это. Нельсон, человек, которого презирает каждый патриот, не только собрал войска в наших рядах, но и теперь добивается того, чтобы федеральное правительство их вооружило. Такие истинные патриоты, как Брекинридж,
Маршалл, Бакнер, Морган и множество других лояльных кентуккийцев
поклялись, что этого никогда не будет. Генерал Бакнер сейчас в Вашингтоне. Если
он убедится, что правительство Линкольна не будет уважать
нейтралитет штата, отозвав всех федеральных офицеров и
солдат, он собирается отправиться в Ричмонд и предложить свои услуги
правительству Конфедерации. После принятия он немедленно сформирует
Государственную гвардию в армию и передаст их Конфедерации.
Полки должны быть сформированы, и мне предложили звание полковника одного из этих полков.
"

Фред был поражен и пробормотал, заикаясь: "Ты... отец... ты?"

"Да, сын мой, почему бы и нет? Если бы твоя мать была жива, это бы
разные, но теперь я могу идти гораздо лучше, чем многие, кто ушел. Я
все устроено мое дело. Я должен поместить Belle в школе
Цинциннати. Джон Стимсон, который столько лет был нашим надсмотрщиком,
останется и будет управлять плантацией. Моей единственной заботой было
распорядиться вами удовлетворительно. Я хочу отправить тебя в колледж, но
зная твой склонность к приключениям и то, как ты любишь захватывающие
и, смею добавить, отчаянные поступки, я боялась, что ты не в
свои исследования".

"Вы правы, отец," сказал Фред, понизив голос.

"В таком случае, - продолжил мистер Шекелфорд, - я собирался предложить
взять вас со мной в армию, не в качестве рядового, а скорее
в качестве компании и помощи мне. Но из того, что я услышал прошлой ночью, я не понимаю
как это возможно, если только то, что ты сделал, не было простым мальчишеством
причудой, чего я не думаю ".

"Это был не урод", - сказал Фред дрожащим голосом.

"Я так и думал. Поэтому единственное, что я могу сделать, это отправить тебя
— В Европу. Что скажешь, в английский или немецкий университет?

 — И ты действительно собираешься в армию Конфедерации, отец?

 — Да, сын мой.

 — И ты хочешь, чтобы я струсил и бежал из своей страны в этот час величайшей опасности? О, отец!

Мистер Шэкелфорд выглядел удивленным, а затем на его лице появилась радостная улыбка. Неужели Фред поедет с ним?

"Нет, если ты не хочешь ехать со мной, сын мой."

Фред встал и, пошатываясь, подошел к отцу, опустился на колени и, подняв заплаканное лицо, умоляюще сказал:

«Не иди в армию Конфедерации, отец; не восставай против старого
флага». И мальчик положил голову на колени отца и зарыдал так, словно
его сердце вот-вот разорвётся.

 Мистер Шэкелфорд был глубоко тронут.  Он попытался заговорить, но в горле у него
образовался комок, и он поперхнулся. Поэтому он сидел молча, гладя
волосы сына так нежно, как это сделала бы его мать.

— «Что бы сказала мама?» — наконец всхлипнул мальчик.

 Мистер Шеклфорд вздрогнул, словно от холода, а затем срывающимся голосом сказал: «Если бы твоя
мама была жива, дитя, моим первым долгом было бы позаботиться о ней. Теперь это
для моей страны. Ни твоя мать, не имело никакого значения, что она
казалось, что она, когда-либо просили меня нарушить мою собственную совесть".

"Отец, позволь нам обоим лучше остаться дома. Мы можем это сделать, ты думаешь так, как думаешь
, а я думаю так, как думаю. Мы все равно можем любить друг друга. Мы можем
творить добро, утешая тех, кто будет поражен; и мать посмотрит
с небес и благословит нас. Мы не можем контролировать свои симпатии, но мы
можем управлять своими действиями. Мы оба можем быть по-настоящему некомбатантами.

"Не надо, Фред, не искушай меня", - задыхаясь, произнес мистер Шекелфорд. "Даю слово
дано, а Шекелфорд никогда не нарушает своего слова. Тогда я не могу стоять сложа руки
и смотреть, как моих сородичей превращают в рабов. Я должен обнажить свой меч за правое дело,
и право есть у Юга. Фред, жребий брошен. Я иду в
армию Конфедерации, а ты - в Европу. Так что ни слова больше.

Фред встал, его лицо было бледным как смерть, но взгляд был таким решительным, таким
неподвижным, что казалось, будто в одно мгновение мальчик превратился в
мужчину.

"Отец, - спросил он, - я всегда был хорошим сыном, слушался тебя и
никогда намеренно не огорчал тебя, не так ли?"

"Ты, Фред, был хорошим, послушным сыном, да благословит тебя Бог!"

"Когда мама умерла", - продолжил Фред, "она позвала меня к себе
тумбочки. Она рассказала мне, что мой прадед погиб на Банкер-Хилл,
и просил меня всегда быть честным перед своей страной. Она попросила меня пообещать
никогда не поднимать руку на флаг. Я дал ей обещание. Ты
не хочешь, чтобы я нарушил это обещание, отец?

"Нет, нет, сын мой! Отправляйся в Европу, оставайся там, пока не уляжутся неприятности".

"Она сказала больше, отец. Послушай, ибо я верю, что ее слова пророческие:
Бог никогда не будет процветать нация, чей главный краеугольный камень человеку
рабство.'"

«Остановись, Фред, остановись, я не могу этого вынести. Твоя мать не понимала. Эта
война ведётся не для того, чтобы увековечить рабство; она ведётся для того, чтобы сохранить
права штатов, гарантированные им Конституцией.»

«Не обманывай себя, отец; рабство имеет к этому прямое отношение.
Ни один штат не подумал бы об отделении, если бы не рабство.
»Рабство — единственная, единственная причина войны. Это не повод для благородных людей жертвовать своими жизнями.

"Мы не будем спорить об этом, — раздражённо сказал мистер Шеклфорд. — Вы забудете о своей глупости в Европе.

"Я не поеду в Европу.

— Что?!

 — Я не поеду в Европу.

 — Ты смеешь мне перечить?

 — Я не только не поеду в Европу, но и вступлю в армию.

 — В армию! В армию! В какую армию? — в ужасе спросил мистер Шэкелфорд.

 — В армию Союза.

Отец пошатнулся, как будто нож пронзил его сердце. Он дико взмахнул руками, а затем прижал их к груди и выдохнул: «Фред, Фред, ты же не всерьёз!»

«Я никогда в жизни не был так серьёзен».

Чувства мистера Шэкелфорда внезапно изменились. Его лицо побагровело от ярости; любовь к сыну была забыта.

— Сделай это, — прогремел он, — сделай это, и ты больше не мой сын. Я отрекусь от тебя, я изгоню тебя, я прокляну тебя.

 — Отец, — сказал Фред низким дрожащим голосом, — если нам суждено расстаться, пусть это будет не в гневе. Никогда я не любил тебя так, как сейчас; ты делаешь то, что считаешь правильным; я делаю то, что считаю правильным. Мы оба выполняем свой долг так, как видим его. Бог не осудит того, кто допустит ошибку. Давайте же разойдёмся с миром.

 Мистер Шэкелфорд с бледным, осунувшимся лицом указал на дверь и произнёс одно слово: «Уходи!»

«О, отец, отец, не прогоняй меня с проклятием. Смотри, отец, —
 и он повернулся к портрету матери, висевшему на стене, —
мать смотрит на нас; мать, которая так сильно любила нас обоих. Как ты
можешь объяснить ей, что прогнал её единственного сына с проклятием,
и не за какое-то преступление, а за то, что он любил свою страну?»

«Мальчик, мальчик, неужели ты не пожалеешь меня и не только разобьешь мне сердце, но и вырвешь его с корнем?»

«Я тот, кто просит о пощаде, кто умоляет тебя не прогонять меня с проклятием».

«Фред, ради твоей матери я не буду проклинать тебя, но я сделаю это, если…»
ты остаешься в поле моего зрения. Вот, - и он подошел к своему сейфу, открыл его и
достал пачку денег. - Здесь 1000 долларов, возьми их и принца, и
проваливай. Иди к этому мужчине, Нельсону, который соблазнил тебя. Это тяжелый счет.
Я должен с ним рассчитаться. Иди, пока я не забылся и не проклял
тебя.

Мгновение Фред смотрел в лицо отца; в его взгляде не было гнева,
ничего, кроме любви. Затем он взял деньги и сказал: "Отец,
Я благодарю вас; я не только спасибо, но и благословит вас. Да Хранит Вас Господь в
среди опасностей. Не будет ни дня, но я буду молиться за свой
безопасность. До свидания, отец."

Он повернулся и вышел.

Г-н Шакельфорд попятился к двери. "Фред!" Это был крик
раскаявшаяся душа. Шаги мальчика эхом отдавались снаружи по коридору,
все тише и тише.

Отец шел на ощупь вслепую, как будто вот-вот упадет.

"Фред, Фред, вернись!"

Наружная дверь закрылась; его мальчик ушел.

Мистер Шекелфорд отшатнулся назад и застонал, словно в смертельной агонии.
Затем его взгляд упал на портрет жены, смотрящей на него сверху вниз.
Умоляюще подняв руки, он воскликнул: "О, Лора! Лора! Что я
наделал? Не смотри на меня так; я не проклинал его. Я бы назвал его
— Вернись. Мой мальчик! Мой мальчик! О, Боже! О, Боже!

С тяжёлым сердцем Фред вышел из дома. Когда он закрывал дверь,
ему показалось, что он слышит, как его зовёт отец. Он остановился и прислушался, но,
ничего не услышав, пошёл дальше. Взяв лошадь, он поехал в Данвилл. Его младшая сестра гостила у судьи Пеннингтона, и он хотел увидеться с ней, а также попрощаться с дядей и повидаться с Калхауном. Он и не подозревал, что дядя запретит ему появляться в доме, когда узнает, что отец выгнал его.

 Он застал судью Пеннингтона дома и откровенно рассказал ему о случившемся.
случалось, выгораживал своего отца, насколько это было возможно, и не щадил
себя.

Судья пришел в страшную ярость.

"Почему, почему, вы, молодые выскочки," зарычал он, "это лошадь-вас выпорол
хотите, и вы получите его, если ты мальчик мой! Отрекся от тебя, не так ли
он? И прогнал тебя? Что ж, он тоже дурак. Хороший загар - вот что
тебе нужно, и, ей-богу! У меня есть разум, чтобы дать тебе это", - и он потряс
трость угрожающе. - Ты собираешься вступить в армию янки, не так ли? Присоединяйся
и будь повешен, идиот! Шекелфорд в армии янки! Я,
Я..." но судья был слишком зол, чтобы сказать что-то еще.

"Ну, дядя, не впадай в ярость, это бесполезно. Я полностью принял решение.
Я вступлю в армию Союза в каком-нибудь качестве".

"Убирайся с глаз моих, юный идиот, ты!" - прогремел судья.

Как раз в этот момент вошел Кэлхаун. "Что за скандал?" спросил он, переводя взгляд с одного
к другому.

"Греби, греби!" - отвечает судья. "Если ты как дурак, как и твой
кузен есть, я бы заживо содрать с тебя кожу".

"Рад, что Вы наконец-то пришли к полному признательность моей стоит," хладнокровно
ответил Кэлхун. "В течение многих лет добродетели моего кузена превозносились надо мной.
Мне казалось, что это блестящий знак для подражания. Теперь я обнаружил, что спасаю свою шкуру,
превосходя его в мудрости этого мира. Поздравляю тебя, дорогой
отец.

«Да этот дурак говорит, что собирается вступить в армию янки», —
закипал судья, указывая на Фреда.

"А этот дурак говорит, что собирается вступить в армию южан», —
ответил Калхун, указывая на себя.

Судья мгновенно протрезвел. "Калхаун, ты же не серьезно?" спросил он.

"Да, я действительно серьезно", - решительно ответил мальчик. "Почему бы и нет? Разве вы не
годами говорили о правах Юга? Разве вы не делаете
все возможное, чтобы вывести Кентукки из Союза? Разве вы не
поощрял набор солдат на Юге? Тогда почему не я? Чем я лучше других? Отец, я не хочу ссориться с тобой, как
Фред со своим отцом, но я иду в армию Юга и надеюсь на твоё благословение.

Судья полностью протрезвел. То, что его сын идёт на войну, сильно отличалось от того, что на войну идёт чей-то другой сын.

«Не делай ничего опрометчивого, сын мой, — сказал он Калхауну. — Когда придёт время и тебе придётся уйти, я посмотрю, что можно для тебя сделать. Что касается тебя, Фред, — сказал он, — ты останешься здесь с Калхауном, пока я не вернусь. Я собираюсь
повидать твоего отца", - и, подозвав лошадь, судья уехал.

Судья вернулся только после полудня. Позвав мальчиков в
комнату для частной беседы, он сказал: "Фред, я был у твоего
отца, и он очень огорчен твоим непослушанием. Его свирепый
гнев прошел, и на его месте появилась глубокая печаль. Он не просит вас
отказаться от своих принципов, но он просит, чтобы вы не вступали в
Федеральную армию. Вы слишком молоды, чтобы говорить о других
соображений. Тебе следует принять его предложение и поехать в Европу. Мы
я пришел к выводу, что, если ты уйдешь, я отправлю с тобой Калхуна
. Это будет равное противостояние. Кэлхун хочет вступить в южную армию
Вы - в северную, так что ни одна из частей ничего не теряет. Вы
оба выполнили свой долг перед своим подразделением, и оба будете иметь
удовольствие и преимущества от университетского курса в Европе. Что скажете вы
, мальчики?"

"Что это подлый способ помешать мне вступить в армию"
", - вспылил Кэлхаун. "Я надеюсь, что Фред не согласится".

"Будь осторожен, мальчик", - сказал судья, заливаясь краской. "Ты будешь
не сочтите меня таким снисходительным, каким мистер Шекелфорд был с Фредом. Вы будете
идти туда, куда я скажу."

Калхун разозлился, и в тот момент произошла бы сцена.
и там, если бы не вмешался Фред.

"Дядя, - сказал он, - нет Калхун и вы не согласившись с течением
это важно. Я не поеду в Европу; поэтому, насколько мне известно, это
решено. Что касается вступления Кэлхуна в армию, вы должны решить это между собой.
вы ".

Калхаун пожал Фреду руку и прошептал: "Рад за тебя, Фред; ты
вытащил меня из серьезной передряги. Я думаю, отец согласится, чтобы я пошел
теперь в армию".

Судья уставился на мальчиков, а затем пробормотал: «Вас обоих следует хорошенько выпороть. Но если Фред принял решение, то нет смысла продолжать этот разговор».

 «Я твёрдо намерен это сделать», — ответил Фред.

 «Тогда, — ответил судья, — я больше ничего не скажу, только, Фред, мой дом открыт для тебя». Когда тебе надоест твой глупый эксперимент, ты можешь поселиться здесь. Твой отец отказывается видеться с тобой, пока ты не согласишься повиноваться.

— Благодарю вас, дядя, — тихо сказал Фред, — но я не думаю, что сильно вас побеспокою.

Справедливости ради следует сказать, что это было по его просьбе
что судья Пеннингтон сделал это предложение Фреду. Сердце мистера Шекелфорда
смягчилось по отношению к своему сыну, и он не хотел отказываться от него окончательно
. Но судьбам отца и сына суждено было оказаться более тесными
переплетенными, чем они думали.

Фред оставался у своего дяди до следующего дня. Они с Кэлхауном спали
вместе или, скорее, занимали одну кровать, потому что слишком много разговаривали
, чтобы заснуть. Оба мальчика были романтиками и любили приключения. Оба
жаждали яростного возбуждения войны. Они не говорили как враги.
 Они не осознавали, что могут встретиться друг с другом на поле боя
битва. Они говорили о своей клятве и снова обещали соблюдать её неукоснительно.

Они были как два брата, каждый из которых отправлялся в долгое путешествие в разных
направлениях.

На следующее утро они расстались очень нежно, и когда Фред уезжал, он повернул
лошадь в сторону лагеря Дика Робинсона.




Глава VI.

Битва за оружие.


Солдаты, которых Нельсон собрал в лагере Дик-Робинсон, были
непримечательны не только одеждой, но и вооружением. Основным оружием были
винтовки и дробовики. Когда он только начал формировать свой
войска, Нельсон заказал оружие и боеприпасы у федерального правительства
, и его порывистый дух был раздосадован тем, что они не прибыли.
Поэтому он был не в лучшей юмора, и мысленно проклиная
правительство за медлительность, превышающую когда Фред подъехал к его
штаб-квартира.

Поездка Фреда было что угодно, только не приятным. Он хорошо знал, что пошел на
отчаянный шаг для мальчика его возраста. Он страстно любил
своего отца, и мысль о том, что от него отреклись за непослушание
, была горькой. Он старался побороть комок , который поднимался в
у него перехватило горло; и, несмотря на все его усилия сдержать их, слезы
навертывались на глаза. Но он никогда не колебался в своей решимости.
Он отдал себя, свое сердце и душу в дело Союза, и
не думал поворачивать обратно. Даже если Нельсон не получите его, если он
приехал в худшем он бы завербовать в качестве рядового солдата. Служить Союза
он хотел.

"Ко мне мальчик", - рявкнул Нельсон, когда санитар доложил, что мальчик
был снаружи и хотел его видеть. "Скажите ему, чтобы шел в...".

Санитар доложил о добром пожелании Фреда Нельсона.

"Скажи ему", - ответил Фред, а с негодованием: "что Фред Шакельфорд
хотела бы его видеть".

Санитар вскоре вернулся и возвестил Фред в наличии
разгневанный офицер.

"Это ты, Фред, не так ли?" - спросил Нельсон, когда наш герой вошел и отдал честь
он. "Мне жаль, что я сказал тебе идти туда, куда я пошел, но правда в том, что я не в духе"
. У тебя есть какие-нибудь новости, которые меня подбодрят?"

"Новости, генерал, да; и очень важно, если вы еще не знаете его.
Но первым", - продолжил Фред, взглянув на звезду, которая блестела на
Плечо Нельсона, "позвольте мне поздравить вас. Я вижу, тебя больше нет
Лейтенант Нельсон из военно-морского флота, но генерал Нельсон из армии».

«Да, — ответил Нельсон, сверкнув глазами, — теперь я командую на суше. Так что, молодой человек, будьте осторожны, когда будете пытаться перепрыгнуть через меня».

Фред рассмеялся, вспомнив свою первую встречу с Нельсоном, и ответил: «Я больше никогда так не забудусь, генерал».

«А теперь, — продолжил Нельсон, — расскажите мне новости». Вы сказали, что вам нужно сообщить что-то важное.

— Так и есть, если вы ещё не в курсе. Вы ожидаете оружие для своих людей, не так ли?

— Да, и я уже на грани, потому что не получаю его. Они
должен был быть здесь несколько дней назад. Но что ты знаешь об этом?"

"Я знаю, что вы никогда не получите их, если друзья Юга
смогут предотвратить это; и что они предпринимают активные меры для этого".

"Расскажи мне все об этом", - сказал Нельсон, проявляя величайший интерес.

Затем Фред рассказал все, что услышал на встрече, которая состоялась
в доме его отца. Лицо Нельсона стало очень серьезным. Затем он спросил:
"Откуда вы узнали обо всем этом?"

"Пожалуйста, не спрашивайте меня", - тихо ответил Фред. "Я могу только сказать, что
информация абсолютно верна".

- Неважно, - добродушно сказал Нельсон. - Думаю, я понимаю. Ваши новости,
действительно, важны. У врага, должно быть, есть шпионы, следящие за каждым движением.
Ты снова оказал мне важную услугу, Фред. Как бы я хотел, чтобы ты смог
принять то предложение, которое я тебе сделал.

"Это то, что я пришел, генерал, если вы примете мой бедный
услуг".

"Что! твой отец согласился?" - спросил Нельсон, от удивления.

Фред покраснел, а затем ответил: "У меня нет дома; мой отец выгнал меня"
.

"За что?"

"У меня был выбор: сопровождать его в армии Конфедерации или отправиться в
Европу, чтобы поступить в какой-нибудь университет. Я отказался и от того, и от другого.

Нельсон на мгновение нахмурил брови, словно задумавшись, а затем ответил:
"Вы, конечно, были правы, отказавшись от первого; я удивлён, что ваш отец
сделал вам такое предложение. Последнее было очень разумным и мудрым предложением. Вам следовало его принять. Боюсь, я виноват в вашей глупости — ведь это так. Предложение, которое я вам сделал, привлекло ваше
мальчишеское воображение и любовь к приключениям и заставило вас пойти
против воли вашего отца. Четыре или пять лет в каком-нибудь зарубежном университете
шанс не быть сложа руки выбросили, ничего не сказать о послушании
пожелания своего отца. Как бы мне ни хотелось воспользоваться твоими услугами, Фред,
помирись со своим отцом; отправляйся в Европу и держись подальше от этой адской
войны. Это будет стоить жизни тысячам таких же благородных юношей, как
вы, прежде чем это закончится; и, - продолжил он с оттенком грусти в голосе.
тон: "Иногда мне кажется, что я никогда не доживу до того, чтобы увидеть, как это закончится. Я нахожусь
в окружении сотен врагов, которые жаждут моей жизни".

"Ваш совет, генерал, был очень любезен, - ответил Фред, - и я
искренне благодарю вас за то, что вы сказали; но для меня это невозможно
принять это. Между мной и отцом все кончено. Он дал мне
1000 долларов и мою лошадь и сказал мне идти своей дорогой. Я люблю своего отца, но если
Если бы я сейчас вернулась после того, что произошло, он бы презирал меня, как я сама
презирала бы себя. Отец - воплощение чести; если бы я разыграла роль труса
после всего, что я сказала, он бы не только презирал, но и возненавидел
меня. Теперь я могу надеяться, что время снова объединит нас. Будьте уверены, что
хотя его сердце может быть наполнено гневом на меня сейчас, если я докажу
я достойный, он еще будет гордиться своим сыном ".

Сердце Нельсона было тронуто. Он схватил Фреда за руку и воскликнул с большим чувством:
"У тебя, должно быть, благородный отец, иначе у него не могло быть такого
сына. Да, Фред, я возьму тебя. Считай себя прикрепленным к моему штабу
в качестве конфиденциального разведчика и посыльного. Я не хочу, чтобы ты записывался в армию; у тебя
будет больше свободы действий, если ты не рядовой."

Фред тепло поблагодарил генерала за проявленное доверие и
объявил, что готов к получению приказов.

Нельсон улыбнулся его пылкости, а затем сказал: "Я полагаю, вы заявили, что
это собрание должно состояться в округе Скотт 17-го?

"Да, сэр".

"Это 14-го. Вы можете все устроить. Как ты смотришь на то, чтобы поехать
туда и посмотреть, чему ты сможешь научиться?

Глаза Фреда загорелись. "Я могу все исправить, но боюсь, что некоторые из
них могут знать меня".

"Мы это исправим", - ответил Нельсон.

На следующее утро мальчик с черными как смоль волосами и перепачканными руками и лицом.
коричневый отъехал от штаба генерала Нельсона. Это был бы
действительно внимательный наблюдатель, который принял бы этого мальчика за Фреда
Шекелфорд.

Вечером 16-го Фред добрался до Джорджтауна. Он нашел
маленький город, полный возбужденных партизан Юга. На собрании
на следующий день было произнесено много яростных речей. Экстремисты были за то, чтобы по крайней мере
немедленно вызвать государственную охрану и двинуться маршем на лагерь Дика Робинсона,
и захватить его острием штыка. Но более миролюбивый совет
возобладал. Губернатору Магоффину было поручено выразить самый решительный протест президенту Линкольну в выражениях
и призвать его немедленно распустить
войска в Дике Робинсоне. Что касается разрешения на отправку оружия, это было
решено, что это должно быть предотвращено любым способом.

Когда Фред приехал в Джорджтауне, он обнаружил в гостинице, что он может
приобрести комнату рядом с той, которая занята крупными Hockoday, и полагая,
номер майора могут быть использованы для тайных консультаций более
жестоких партизан Юга, он включил его, надеясь, что в некоторых
образом он может завладеть некоторыми своими секретами. Пока
комната, занятая майором Хокодеем, была пуста, он ловко проделал отверстие
в штукатурке в своей комнате, а затем с помощью заостренного
стик проделал очень маленькое отверстие в штукатурке в соседнюю комнату
. Затем он свернул лист бумаги в форме трубы. Купить
разместив узкий конец бумаги небольшое отверстие и положить его
вкладыши для большего конца, он получил возможность слышать многое, что было сказано,
особенно, если все еще, и разговор был оживлен.
Результат превзошел самые радужные его ожидания. После закрытия
общественное собрание, целый ряд известных актеров, собравшихся в
Основным Hockoday это номер.

Разгорелась жаркая дискуссия о том, как Кентукки мог бы наиболее быстро
отбросьте ее нейтралитет и присоедините ее состояние к состоянию Конфедерации
.

- Джентльмены, - сказал майор Хокодей, - я верю, что каждый из присутствующих - истинный
сын Юга, поэтому я могу говорить с вами свободно. Первое,
как мы все согласны, это предотвратить поставки этого оружия. Тогда, если
Линкольн откажется распустить войска в Дике Робинсоне, программа такова
Вы все знаете, что генерал Бакнер уже некоторое время находится в Вашингтоне
говорит о нейтралитете. В какой-то мере он завоевал доверие
Линкольна и почти получил обещание, что никакие федеральные войска из
другие государства будут заказаны в состоянии, пока Конфедерации
войска держать. Бакнер тайно уехали в Ричмонд, где он будет
принимать поручение от правительства Конфедерации. Затем он вернется
через Юг и обратится с воззванием к лояльным жителям Кентукки
присоединиться к его штандарту. Государственная гвардия должна присоединиться к нему до одного человека. Затем,
если Линкольн откажется распустить солдат в Дике Робинсоне, то
Правительство Конфедерации введет войска в штат, утверждая, и
также справедливо, что федеральное правительство не уважает
нейтралитет государства. Приход войск Конфедерации воспламенит
сердце каждого истинного жителя Кентукки, и конфедераты по всему штату
возьмутся за оружие, и полурукие оборванцы Нельсона будут
рассеялись, как стадо овец. Одним рывком Луисвилл может быть оккупирован,
и Кентукки будет там, где ей и место - в Южной Конфедерации.
Что вы думаете, джентльмены, о программе?

Бурные аплодисменты вырвались у присутствующих. Сильные мужчины обнимали друг друга
по их щекам текли слезы. Они верили всем своим сердцем.
сердца и души, что Юг был прав, и это место Кентукки был
с ее южные сестры, и теперь, по-видимому, существует возможность
из этого, их энтузиазм не знает границ.

Что касается Фреда, то он глубоко вздохнул. Он знал, что добыл
информацию, имеющую величайшую ценность для федерального дела.

"Мне пора уходить", - сказал он себе. - Нельсон должен узнать
об этом как можно скорее.

Выходя из комнаты, он столкнулся лицом к лицу с майором Хокодеем.

Майор мгновение смотрел на него, а затем грубо спросил: "Как вас
зовут и что вы здесь делаете?"

"Я не вижу причин, почему я должен отчитываться перед вами", - ответил Фред. "Я - гость этого отеля.
Я занимаюсь своими делами. Хотел бы я сказать
то же самое о вас, - и он ушел.

Майор посмотрел ему вслед, его лицо покраснело от гнева, и пробормотал:
"Странно! но если бы у того мальчика не было черных волос и он не был брюнетом, я бы
мог поклясться, что это был Фред Шекелфорд. Я должен разузнать о нем побольше.

Но джентльмен пришел как раз тогда и затеять с ним разговор. Как
как только он смог вытянуть себя, майор осмотрел отель
зарегистрируйтесь, чтобы найти того, кто занимал номер 13. Наоборот это число он нашел
написано размашистым мальчишеским почерком:

"Ф. Каррингтон... Луисвилл."

 Полное имя Фреда было Фред Каррингтон Шеклфорд, и он зарегистрировался только под своими именами. Майор Хокодей тщательно расспросил о мальчике, но никто его не знал. Он оплатил свой счёт, подозвал лошадь и уехал. Больше люди ничего не могли сказать. Майор Хокодаи был встревожен,
хотя и сам не знал почему, но почему-то ему казалось, что присутствие этого черноволосого мальчика не сулит ничего хорошего их делу.

Всё это время Фред быстро ехал в сторону Лексингтона.

Генерал Нельсон выслушал его доклад не только внимательно, но и с
изумление.

"Фред, - сказал он, - ты чудо; ты стоишь бригады солдат.
Я все время докладывал властям в Вашингтоне, что
Бакнер был сердцем и душой с Югом, но они мне не поверили.
Они не поверят мне и сейчас, но я могу действовать на основе вашей информации ".

"Фред, - продолжал генерал, быстро расхаживая взад и вперед по комнате, - мне
иногда кажется, что в Вашингтоне есть кучка болванов. Они думают,
что знают все, и в то же время не знают ничего. Если Кентукки будет спасен, то это произойдет благодаря
верным людям штата. Только подумайте об их
«Слушаете Бакнера, а не меня», — и генерал впал в ярость, и ему потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться. Затем он сказал: «Я ещё раз попытаюсь ускорить поставки оружия. Завтра я отправлю вас в
Цинциннати в качестве специального посланника. Я напишу о том, что вы мне рассказали, и хочу, чтобы вы донесли это до сведения генерала Андерсона. Скажите ему, чтобы он
поторопился, поторопился, иначе будет слишком поздно.

На следующее утро Фред возвращался в Николасвилль. Оттуда
он сел на поезд до Цинциннати, куда прибыл вовремя.
Он передал свои депеши генералу Андерсону, который, прочитав
их, ласково посмотрел на него и сказал:

"Генерал Нельсон присылает молодого гонца, но он рассказывает мне о великой
службе, которую вы оказали, и о ценной информации, которую вы
собрали. Это, безусловно, замечательно для такого юного мальчика. Расскажи мне об этом подробнее
.

Фред скромно рассказал о том, что произошло в Джорджтауне.

Генерал Андерсон внимательно выслушал, и когда Фред закончил, сказал:
"Вы, безусловно, заслуживаете похвалы, оказанной вам генералом Нельсоном.
Полученная вами информация имеет величайшую важность и будет храниться по адресу
после того, как его переправили в Вашингтон. Тем временем мы должны сделать все, что в наших силах
. Генерал Нельсон может подумать, что я медлительный, но мне так много нужно сделать... Так много
нужно сделать и так мало с чем можно справиться, - и генерал вздохнул. Фред
наблюдал за ним с интересом, поскольку понял, что разговаривает с
героем, который защищал форт Самтер до последнего.

Генерал был сломан в здоровье, и выглядел больным и озабоченным, и не
мужчина взять на себя бремя, которое он приносил. Это было от радости, что
Фред слышал, что оружие будет отправлено через день или два. Но когда
поезд, везущий их, был готов к отправлению, и Фред, к своему изумлению, увидел, что
его никто не охранял.

"Этот поезд никогда не пройдет", - подумал он. "Забавно, как они
все делают".

Фред был прав: враги правительства не бездействовали. Шпионы были
повсюду, и они знали, когда должен был тронуться поезд, с точностью до минуты, и
новости передавались заранее. На маленькой станции в округе Харрисон поезд
остановила большая толпа, которая разорвала путь впереди,
не позволив ему двигаться дальше. Ничего не оставалось, кроме как
поезд обратно в Цинциннати, а вместе с ним сообщение должностным лицам
дороги о том, что если они попытаются запустить поезд снова, весь
путь будет разрушен от Ковингтона до Лексингтона.

Перепуганные железнодорожные чиновники умоляли генерала Андерсона
больше не пытаться запустить поезд. Сторонники Юга были
ликующими по поводу своего успеха и смело заявили, что оружие никогда не будет отправлено
.

Что касается Фреда, то он испытал полное отвращение и так выразился.

"Ну, мой мальчик, что бы ты сделал?" - спросил генерал Андерсон, улыбаясь.

"Сделай! сделай!" - взволнованно ответил Фред. "Я бы отправил полк и
батарею на поезде впереди того, который везет оружие, и если бы толпа
вмешалась, я бы смести их с лица земли".

"Хорошо сказано, мой мальчик", - ответил Андерсон, его лицо просветлело, а глаза
загорелись. "Я и сам так думаю, но солдат должен подчиняться приказам, а
к сожалению, у меня другие приказы".

"Что делать дальше?" - спросил Фред.

"У меня приказ погрузить их на пароход и отправить вверх по реке
Кентукки к мосту Хикман".

Фред изобразил отвращение.

"Вы, кажется, недовольны", - сказал генерал.

"Доволен!" - выпалил Фред. "Извините меня, генерал, но все это
глупости. Разве я не слышал, как эти парни строили козни? Судно будет
остановлено так же, как и поезд ".

Генерал отвернулся, но Фред слышал, как он сказал, как бы сам с собой: "я
боюсь, что это так и будет, но правительство упорно связывает наши руки как
насколько Кентукки обеспокоен".

Положение генерала Андерсона, безусловно, было аномальным -
командующий подразделением, которому, однако, не разрешалось вводить в него войска.

Согласно его приказу, Фред взял с собой оружие.,
но он чувствовал, что ему никогда не позволят добраться до места назначения. Его
Опасения оправдались. Когда лодка достигла границ округа Оуэн
они обнаружили большую толпу, собравшуюся на берегу реки.

"Поворачивайте назад! поворачивайте назад!" - раздался крик, "или мы сожжем лодку".
Капитан попытался вступить в переговоры, но был встречен проклятиями и насмешками.

Фред вышел на берег, и смешавшись с толпой, вскоре узнали, что был
заговор со стороны более смелых, чтобы сжечь лодку, даже если она
вообще повернуть назад. Поспешив на борт, Фред сказал капитану свое единственное
спасение заключалось в том, чтобы немедленно повернуть назад и прибавить ходу. Он так и сделал,
и лодка, и груз были спасены.

Сторонники Конфедерации снова пришли в неистовство от радости, а члены Союза
соответственно, были подавлены.

Но лодка сделала неожиданный ход, насколько это было возможно для противника
. Вместо того, чтобы вернуться в Цинциннати, он свернул на шоссе
Огайо в Луисвилл. Здесь оружие было спешно погружено в машины и
отправилось в Лексингтон. Фреда поспешили оповестить генерала
Нельсона об их прибытии. Фред передал генералу свое сообщение, и
затем сказал: "Поезд никогда не пройдет; он будет остановлен в
Лексингтоне, если не раньше".

"Если поезд когда-нибудь достигнет Лексингтона, у меня будет оружие", - мрачно
ответил Нельсон. "Лексингтон находится в моей юрисдикции; не будет никаких
обмана, никаких переговоров с предателями, если поезд достигнет этого города ".

Затем он повернулся к полковнику Томасу Э. Брамлетту и сказал: "Полковник, возьмите
эскадрон кавалерии, отправляйтесь в Лексингтон, и когда прибудет этот поезд,
возьми на себя заботу о нем и доставь в Николасвилл. У меня будут фургоны
, чтобы перевезти оружие сюда".

Полковник Брамлетт отдал честь и ответил: "Генерал, я вернусь с
этим оружием или вообще без него".

Генерал улыбнулся; он понял.

"Могу я сопровождать полковника?" - спросил Фред.

"Конечно, если вы хотите", - ответил Нельсон. "Вы оставались у герба
до сих пор, и это не более чем правильно, что вы должны быть на финише".
финиш".

Враг был начеку, и до Лексингтона дошла весть о том, что приближается поезд
, груженный оружием и амуницией для солдат в Дике Робинсоне
.

Маленький город мгновенно заполыхал от волнения. Охрана штата
под командованием Джона Х. Моргана собрались в оружейном складе с явным намерением захватить поезд силой. Джон К. Брекинридж
обратился с речью к взволнованным горожанам, сказав, что поезд нужно остановить,
даже если прольётся кровь.

 В разгар этого волнения прибыл полковник Брамлетт со своей кавалерией. Это подлило масла в и без того сильный огонь.

«Прогоните наёмников Линкольна из города!» — крикнул Брекинридж, и
возбуждённая толпа подхватила его призыв.

 Сразу же было составлено требование, подписанное Брекинриджем, Морганом и многими другими.
других и отправил полковнику Брамлетту с просьбой немедленно
отступить из города, иначе прольется кровь.

Губы полковника Брамлетта презрительно скривились, когда он прочитал требование, и
повернувшись к посыльному, который принес его, сказал: "Пойди скажи джентльменам"
они скоро получат мой ответ".

Написав ответ, он повернулся к Фреду и сказал: "Вот, мой мальчик, за то, что
ты сделал, ты полностью заслуживаешь чести передать это послание".

Право с гордостью сделал сам Фред медведь, как он передал свое сообщение
Брекинридж. Основным Hockoday, кто стоял Брекинридж, нахмурилась
и пробормотал: «Это тот самый мальчишка из Шэкелфорда».

Капитан Конвей услышал его и, увидев Фреда, с ужасным проклятием бросился к нему с поднятой рукой. Он не видел Фреда с той ночи, когда тот спрыгнул с поезда. О его приключении стало известно, и ему пришлось
вытерпеть немало насмешек из-за того, что его перехитрил мальчишка; а его
товарищи-офицеры с большим удовольствием кричали: «Берегись, Конвей,
вот идёт тот детектив из Данвилла!»

Из-за этого капитан Конвей возненавидел Фреда всей душой,
а увидев мальчишку, настолько забылся, что набросился на него.

Но в лицо ему сверкнул револьвер, и твёрдый голос сказал: «Не так быстро,
капитан».

Разъярённого капитана схватили и утащили прочь, а когда шум
утих, Брекинридж сказал: «Мне жаль, что сын моего друга,
полковника Шекелфорда, занимается такими делами, но нас
интересует послание, которое он принёс».

Затем он прочитал следующее лаконичное послание от полковника Брамлетта:


 ЛЕКСИНГТОН, август 1861 г.

 ДОСТОПОЧТЕННЫМ. ДЖОНУ К. БРЕКИНРИДЖУ, ДЖОНУ Х. МОРГАНУ И ДРУГИМ.

 Джентльмены, я возьмусь за оружие, и если прольётся хоть капля крови Союза
 будь проклят, я не оставлю в живых ни одного сепаратиста в Лексингтоне.

 ТОМАС Э. БРАМЛЕТТ,
 Командует колонель.


Воцарилась мертвая тишина; лица храбрецов побледнели. Есть
клятвы и бормотал ругательства, но толпа начала таять. Победы
была выиграна.

Поезд прибыл, и полковник Bramlette возглавил его без
беда. Как раз в тот момент, когда кавалерийский отряд покидал Лексингтон, вышел мальчик
и сунул Фреду в руку записку. Он развернул ее и прочел:


 ФРЕДУ ШЕКЕЛФОРДУ:

 Как бы ты ни был молод, я предлагаю пристрелить тебя на месте, так что будь начеку
 .

 КАПИТАН П. К. КОНВЕЙ.


Фред улыбнулся и передал записку полковнику Брамлетту, который прочитал ее и
сказал: "Фред, тебе придется присматривать за этим парнем".

Обратный путь к Дику Робинсону прошел без происшествий. Долгожданные поиски
оружия и боеприпасов завершились. Какая была радость! Какое дикое
ура! Оружия и боеприпасов вдоволь! Это значило все для этих людей.
Несмотря на то, что они были окружены врагами со всех сторон. В разгар
ликования Фред не был забыт. Он и полковник Брамлетт были
героями часа. Борьба за обладание оружием закончилась.
Генерал Нельсон победил.




ГЛАВА VII.

РАСКРЫТИЕ ЗАГОВОРА.


В лагере Дика Робинсона царило оживление. Генерал Нельсон, человек железных
нервов, который, несмотря на противодействие друзей, самые страшные
угрозы со стороны врагов, сохранил Центральный Кентукки для Союза, был
освобожден от командования и переведен на другую работу. Новым
командующим, занявшим его место, был генерал Джордж Х. Томас.

Для Фреда новость о том, что его генерал, каким он привык видеть Нельсона,
назначен на другое командование, была какой угодно, но не приятной. "Но
куда пойдет Нельсон, туда пойду и я", - такова была его мысль. "В конце концов, - с горечью сказал он.
- какая разница, куда я пойду. Я бездомный и
изгой".

Генерал Томас, как и Нельсон, был грузным, коренастым мужчиной, но на этом
сходство заканчивалось. Томас никогда не терял самообладания, он никогда не ругался, он никогда
не жаловался, он никогда не возбуждался. Он всегда был хладнокровен и собран, даже
в самых сложных обстоятельствах. Впоследствии он стал известен своим солдатам
"Папаша Томас", и иногда его называли "Томас Медленной рысью",
по той причине, что он никогда не сбивался с рыси, даже в
самое отчаянное сражение.

Когда генерал Томас прибыл в лагерь Дика Робинсона, они с Нельсоном провели
долгое совещание. Наконец Фреда вызвали к ним.

"Это, вообще, Фред Шакельфорд, мальчик, о котором я говорил", - сказал
Нельсон.

Фред поприветствовал нового командира, а затем почтительно остался стоять,
жду приказов.

"Фред, - продолжил генерал Нельсон, - мы с генералом Томасом
обсуждали вас, и я рассказал ему, насколько ценными были ваши услуги
. Я полностью ожидал, что возьму вас с собой в мое новое командование, но
и генерал Томас, и я считаем, что именно сейчас ваши услуги
здесь очень нужны. Этот лагерь очень важен, и он
окружен таким количеством опасностей, что нам нужно принять все меры предосторожности.
Вы не только хорошо знакомы со страной, но, похоже, владеете
особым способом выведывания секретов противника, которого нет ни у кого другого.
Нет сомнений, что вы нужны здесь больше, чем в Мэйсвилле, где
Я ухожу. Но мы решили оставить это на твое усмотрение, поедешь ты или
останешься. Можешь быть уверен, я буду рад, если ты поедешь со мной. Что скажешь
ты, Фред?

Фред посмотрел на генерала Томаса и подумал, что никогда не видел более прекрасного,
величественного лица; но он очень полюбил пылкого Нельсона, поэтому он
ответил:

"Генерал Нельсон, вы знаете мои чувства к вам. Я ценю вашу
доброту. Если бы я руководствовался просто своими собственными желаниями, я бы пошел с вами. Но
вы указали мне на мой долг. Я очень благодарен генералу Томасу
за его чувства ко мне. Я останусь здесь до тех пор, пока буду нужен,
и буду служить генералу в меру своих возможностей.

"Храбро сказано, Фред, храбро сказано", - ответил Нельсон. "Ты найдешь
Генерал Томас — более приятный командир, чем я.

«Вот, генерал, так будет лучше», — тихо сказал Томас.

Так было решено, что Фред пока останется с генералом
Томасом.

На следующий день генералы Томас и Нельсон отправились в Цинциннати, чтобы
посоветоваться с генералом Андерсоном, и Фреда пригласили сопровождать их.

Его снова попросили передать генералу Андерсону полный текст
разговора, который он подслушал в Джорджтауне. Так он и сделал.

"Что вы думаете, генерал?" — спросил Томас, который очень внимательно слушал
выступление.

«Боюсь, — ответил генерал Андерсон, — что власти в
Вашингтоне не до конца понимают положение дел в Кентукки.
 Они также не имеют представления о том, что происходит интрига с целью вывести штат из
Союза. Несомненно, генерал Бакнер вёл в Вашингтоне
острую игру. Похоже, он полностью завоевал доверие президента. Именно по этой причине многие наши просьбы остаются без внимания. Если то, что услышал молодой Шэкелфорд, правда, то генерал Бакнер
сейчас находится в Ричмонде. Он прибыл туда, чтобы принять командование от
Правительство Конфедерации, и должен вернуться сюда, чтобы организовать нелояльные силы
силы Кентукки, чтобы вытеснить штат из Союза. Теперь, перед лицом
этих фактов, что вы думаете об этом ", - и генерал зачитал
следующее:


 ОСОБНЯК ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ ВЛАСТИ, 17 августа 1861 года.

 УВАЖАЕМЫЙ. ВОЕННЫЙ МИНИСТР.

 Мой дорогой сэр: - Если не будет причин для обратного, неизвестных мне.
 оформите назначение Саймона Б. Бакнера в качестве
 Бригадного генерала добровольцев. Оно должно быть передано в руки
 Генерала Андерсона и передано генералу Бакнеру, или нет, в
 усмотрение генерала Андерсона. Конечно, это должно оставаться в секрете
 до тех пор, пока не будет передано поручение.

 А. Линкольн.


Во время чтения генерал Томас сидел с неподвижным выражением лица,
не выказывая ни одобрения, ни отвращения. Но Нельсон взорвался, как
вулкан.

"Великий Боже!" он взревел: "Они что, все идиоты в Вашингтоне? Бакнер А.
Федеральный генерал! О! дураки, дураки! Дай ему его назначение,
Андерсон, дай ему его назначение, а затем позволь Линкольну пригласить Джеффа
Дэвиса на место в кабинете министров. Это было бы столь же разумно ", и тогда он
разразился таким потоком ругательств, что то, что он на самом деле хотел сказать
стало неясным.

Когда он выдохся, генерал Томас спокойно сказал: "Теперь,
Генерал, когда вы облегчились, давайте снова поговорим о деле".

"Я не верю, что можно изменить лицо, Томас, если Борегар был
зачислен в команду союзной армии", - ответил Нельсон, pettishly.

"Пожалуй, нет", - спокойно ответил Томас. "Но Центральный Кентукки нужно просто
такого огня и энтузиазма, как ты владеешь, чтобы спасти его от лап
мятежники, и если я могу только завершить грандиозный труд вы начали я
должно быть содержание, и не стоит переживать из-за кого президент рекомендует
офис."

"Вы ее, вообще, моя работа не может быть оставлен в лучше
руках", - ответил Нельсон, совершенно успокоился.

Через несколько минут Нельсон извинился и ушел, так как у него были другие дела, которые нужно было выполнить
.

Глядя ему вслед, генерал Андерсон сказал: "Я боюсь, что характер Нельсона
и непослушный язык еще доставят ему серьезные неприятности. Но он сделал
то, чего, я думаю, не смог бы сделать ни один другой человек. Его усилиям,
больше, чем кому-либо другому, мы обязаны нашим удержанием Кентукки ".

"Его львиная отвага и неукротимая энергия покроют множество
недостатков", - был ответ генерала Томаса.

Фред вернулся в лагерь Дика Робинсона с генералом Томасом, и вскоре он
обнаружил, что генерал был таким же энергичным, как Нельсон, хотя и в
более спокойной манере. Объем работы, которую выполнил генерал Томас, был
огромным. Была учтена каждая мелочь, но не было никакой
спешки, никакой неразберихи. Лагерь начал приобретать более военный вид,
и мужчины были привлечены к более тщательной дисциплине.

В сентябре произошли большие изменения в делах в Кентукки. Согласно
программа, которую, как слышал Фред, изложили в Джорджтауне конфедераты
начали свои агрессивные действия. Хикман на реке Миссисипи был
оккупирован армией Конфедерации под командованием генерала Полка 5-го. Как Свифт
как удар молнии, генерал Грант, который был в команде в Каире,
Иллинойс, в ответ оккупационные Падака на 6-й. Затем генерал Полк
7-го числа захватил важный пост в Колумбусе. Несколько дней спустя
Генерал Бакнер двинулся из Теннесси на север и занял Боулинг-Грин.
В то же время генерал Цолликоффер вторгся в штат из Камберленда
Разрыв. Все три генерала Конфедерации выступили с волнующими обращениями
ко всем истинным жителям Кентукки с призывом сплотиться в их поддержку. Власти Конфедерации с уверенностью ожидали, что произойдет всеобщее
восстание по всему штату в пользу Юга.
Но они были жестоко разочарованы; эффект был прямо противоположным.
Правительство Конфедерации объявило всеобщее восстание в пользу Юга. Но они были сильно разочарованы.
Законодательный орган, заседавший тогда во Франкфурте, принял резолюцию
, предписывающую губернатору издать прокламацию с приказом
Конфедератам немедленно эвакуироваться из штата. Губернатор Магоффин, большое спасибо
к своему огорчению, был вынужден издать прокламацию. Несколько дней спустя
Законодательный орган проголосовал за то, чтобы штат собрал силы численностью в 40 000 человек и
чтобы эти силы были предоставлены Соединенным Штатам с целью подавления
восстания. Генералу Андерсону также было направлено приглашение
принять командование всеми этими силами. Таким образом, к своему огорчению, конфедераты
увидели, как рушатся их самые светлые надежды. Вместо того, чтобы они получили
владение государством, погиб даже нейтралитет. Государство было
безвозвратно привержено Союзу, но люди были столь же безнадежно
разделенные, как всегда. Это должна была быть битва не на жизнь, а на смерть между противоборствующими группировками
.

Вскоре после своего возвращения к Дику Робинсону Фред начал жаждать получить весточку
из дома, узнать, как поживают те, кого он любил; поэтому он попросил генерала Томаса
отлучиться на день или два. Это было легко получено, и вскоре он был на
его путь в Danville. Он нашел только его дядя и тетя Пеннингтон в
дома. Его отец отправился на Юг, чтобы принять звание полковника полка,
и был с Бакнером. Его двоюродный брат Калхун сопровождал полковника
Южный Шекелфорд, которому обещали место в штате какого-то
старший офицер. Его младшую сестру Бесси отправили в Цинциннати в
монастырскую школу. Сторонники враждующих группировок были более
горький друг к другу, чем когда-либо, и были готовы к весне на каждом
другу в горло по малейшему поводу. Соседи отдалились друг от друга,
семьи были разрушены, и им больше никогда не суждено было воссоединиться; и над всем этим
казалось, нависла черная тень грядущего горя. Кентукки не был
только затопили в крови, но с горячими жгучими слезами тех
оставил стонать и плакать.

Фред был принят холодно его дядя и тетя. "Вы знаете", - сказал Судья
Пеннингтон, "Мой дом открыт для вас, но я не могу избавиться от чувства
глубочайшего сожаления по поводу вашего поведения".

"Мне жаль, очень жаль, дядя, если то, что я сделал не огорчил вас"
ответил Фред.

"Никто не может быть действительно извините, кто упорствует в своем курсе", - ответила
судья. "Фред, я бы предпочел - да, тысячу раз - видеть тебя мертвым
чем делать то, что ты есть. Если мой храбрый мальчик погибнет, — и его голос задрожал, — я буду
с удовлетворением знать, что он погиб за правое дело. Но ты, Фред, ты... — его голос сорвался, он больше ничего не мог сказать.

Фред был глубоко тронут. «Дядя, — тихо сказал он, — я признаю, что вы честны и искренни в своих убеждениях. Почему вы не можете признать то же самое обо мне? Почему это позор — сражаться за старый флаг, защищать Союз, который
Вашингтон и Джефферсон помогли создать и который защищал Джексон?»

«Неправильно, — ответил судья Пеннингтон, — пытаться принуждать суверенные штаты. Конституция дает любому штату право выйти
из Союза по своему усмотрению. Юг борется за свои конституционные
права ----"

"И за рабство людей", - добавил Фред.

Щеки судьи вспыхнули от гнева.

- Берегись, Фред, - воскликнул он, задыхаясь от страсти, - иначе я выгоню тебя из дома.
Несмотря на обещание, данное твоему отцу. Не заходи слишком далеко. Ты
не только сражаешься против Юга, но и становишься ненавистным.
Аболиционист - поклонник ниггеров ".

Фред почувствовал, что его мужское достоинство возбудилось, но, сдерживая свою страсть, он спокойно
ответил:

- Дядя, я больше не буду огорчать тебя своим присутствием. Возможно,
Придет время, когда тебе понадобится моя помощь, а не мне твоя. Если так, то делай это.
не колеблясь, обращайся ко мне. Я все еще люблю своих сородичей так же сильно, как и прежде;
Они так же близки мне, как и прежде. Нет ничего постыдного в том, что человек преданно следует за тем, во что он искренне верит. Я считаю, что вы и мой отец ошибаетесь, что ваши симпатии завели вас в ужасную ловушку; но в моих глазах вы не менее верные, благородные, честные люди. Что касается меня, я отвечаю за себя. Я за Союз, сейчас и навсегда. До свидания, дядя! Да сохранит Бог всех, кого мы любим, от бед, — и он уехал.

Судья Пеннингтон с тревогой посмотрел ему вслед, а затем пробормотал себе под нос:
— В конце концов, прекрасный парень, замечательный парень! Настоящий кентуккиец!
«Если бы он был на нашей стороне!»

Вернувшись в штаб, Фред застал генерала Томаса за серьёзными
разговорами с его штабом. По всему штату были разосланы циркуляры, а в
газетах напечатаны объявления о собрании Национальной гвардии в Лексингтоне
20-го числа. Официально целью собрания была недельная
тренировка и подготовка Национальной гвардии к защите интересов штата. Но генерал
Томас считал, что в этом призыве был скрытый смысл, что он был
задуман с целью обмана и означал предательство. Что это было за предательство
был ли он не в курсе, и именно этот момент он обсуждал со своим персоналом
когда вошел Фред. Вид мальчика вызвал улыбку на его
лице.

"Ах, мой мальчик! - воскликнул он. - Я рад тебя видеть. У нас трудная проблема.
это скорее по твоей части. Я верю, что ты сможешь ее решить".

Затем он положил циркуляр перед Фредом и выразил свое мнение, что в нем
содержится скрытый смысл. "Нет конца заговорам этих парней"
, - сказал он, - "и мы все еще слабы, очень слабы здесь. С
Общие Zollicoffer двигаясь таким образом от Камберленд-Гэп, как бы не
займет много сил в наш тыл, чтобы вызвать большое бедствие. На самом деле,
враждебные силы в Лексингтоне, даже небольшие, были бы серьезным делом ".

Фред внимательно прочитал циркуляр, как будто читая между строк, и
затем спросил:

"Вы хотите знать истинное значение этого звонка?"

"Во что бы то ни стало, если его можно получить", - ответил генерал.

"Я попытаюсь его получить", - спокойно ответил Фред. "Вообще может не
услышь от меня, в течение двух или трех дней".

"Пусть Вам сопутствует удача и успех, мой мальчик", - ответил генерал, по-доброму, и с
С этими словами он отпустил своих штабных офицеров.

"Дошло до того, — сказал щеголеватый молодой лейтенант штабному офицеру постарше, — что генерал предпочитает мальчишку одному из нас,"
и он гордо выпрямился, словно говоря: «Вот если бы генерал выбрал меня, можно было бы надеяться на успех».

Старший по званию улыбнулся и ответил: «Думаю, это к лучшему,
лейтенант, что он выбрал мальчика. Не думаю, что мы с вами подходим
для такой работы».

Лейтенант фыркнул и ушёл.

И снова черноволосый темнокожий мальчик покинул штаб-квартиру в Дике
Робинсон, на этот раз в Лексингтон. Прибыв туда, Фред снял номер в
ведущем отеле, зарегистрировавшись как Чарльз Данфорд, Цинциннати, подумав, что
лучше всего взять полностью вымышленное имя. Вскоре он узнал, что
ведущие сторонники Юга в городе имели обыкновение встречаться
в определенном номере отеля. Он вел себя очень тихо, потому что в Лексингтоне был один
человек, с которым ему не хотелось встречаться, и этим человеком был майор
Хокодей. Он знал, что майор узнает в нем мальчика, с которым познакомился
в Джорджтауне, и это означало крах всего его плана. План Фреда
первым шагом было подружиться с горничной, миловидной мулаткой
. Этого он добился, немного польстив и получив щедрые чаевые. По ловкий
допрос, он узнал, что девушка оплаты помещения, в котором
проведены встречи заговорщиков.

Могла ли она каким-либо образом выделять его в комнате во время одного из
встречи?

Девушка встревожилась. — Нет, господин, нет! — ответила она, дрожа.

 — Не за пять долларов?

— Не за пятьсот, — ответила девушка. — Господин убьёт меня, если узнает.


Фред понял, что её не подкупить; придётся попробовать что-то другое.
— Послушай, Мэри, — спросил он, — ты бы хотела быть свободной, не так ли,
как белая девушка?

— Да, масса, я бы хотела.

— Ты ведь слышала о президенте Линкольне, не так ли?

Глаза девушки внезапно загорелись. — Да, масса Линкун хороший; он хочет освободить нас. Все эти ниггеры только об этом и говорят.

«Мэри, я друг Линкольна. Один из его приближённых послал меня сюда.
Люди, которые собираются в этой комнате, — его враги. Они хотят убить его».

Глаза девушки широко раскрылись от ужаса.

"Я здесь, чтобы узнать их планы и помешать им.
убийство мистера Линкольна. Мэри, ты должна помочь мне, или тебя обвинят в
том, что может случиться, и ты никогда не будешь свободна".

Девочка заплакала. "Масса выпорет меня до смерти, если узнает"
", - всхлипывала она.

- Ваш хозяин никогда не узнает об этом, даже если меня обнаружат, потому что я
никогда не донесу на вас.

- Это так, масса?

- Да, я готов поклясться в этом на Библии.

Как и большинство представителей ее расы, девушка была очень суеверной и испытывала большое
благоговение к Библии. Она пошла и принесла, и, положив руку на
книги Фред принимали торжественную клятву никогда не предавать ее ... нет, не если он
была разорвана на куски раскаленными щипцами.

Ближе к ночи она пришла и прошептала Фреду, что ей сказали
навести порядок в комнате. По ее словам, было только одно место, где можно было
спрятаться, и оно находилось за большим диваном, который стоял в углу
комнаты. Это было опасное укрытие, но Фред решил рискнуть.
"Они могут, но убить меня, - подумал он, - и я чуть было не умер, как
ошибкой".

Было уже темно, когда Мэри открыла дверь в комнату, и пусть Фред
проскользнуть. Он обнаружил, что, лежа поближе к дивану, он может избежать обнаружения.
хотя смотреть следует сверху.

Минуты шли, как часы в восторге мальчик. Малейший шум
поразило его, и он очутился начал нервничать, и, несмотря на все
его усилия, а легкая дрожь потрясла его тело. Наконец он услышал
шаги в коридоре, дверь была не заперта, и кто-то вошел
в комнату. Это был хозяин, он зажег газ, внимательно огляделся по сторонам
и вышел. Вскоре комната начала заполняться. Нервозность Фреда полностью прошла.
но его сердце билось так громко, что он думал, его должны были услышать. Это
было заметное собрание людей, отличавшихся не только статусом, но и
национальными делами. Главным среди них был Джон К. Брекинридж, такой же благородный
и вежливый, как всегда; затем были полковник Хамфри Маршалл, Джон
Х. Морган, полковник Престон и десятки других. Эти люди
собрались с целью вывести Кентукки из состава Союза на основании
голосования ее граждан и вопреки лояльному ей законодательному органу. В их
ревность они выкинули на ветер их любимой доктрины государства
права и заставит Кентукки в Южной Конфедерации ли
она хотела пойти или нет. Но они были людьми высочайшего характер.
Они верили, что Юг был прав, что их долг — защищать его,
и что любые средства были законными для достижения желаемого результата.

 Фред, лежа в своём укрытии, едва осмеливался дышать.  Однажды его сердце перестало биться, когда он услышал, как Морган сказал: «За этим диваном можно спрятаться».

 Полковник Маршалл заглянул за него и сказал: «Там никого нет».

Затем они начали говорить, и Фред лежал и слушал весь
разговор. Государственная гвардия должна была собраться якобы для
учения и строевой подготовки, но на самом деле для одного из самых дерзких
_переворот_.

Государственный арсенал во Франкфурте должен был быть захвачен врасплох, а оружие
вывезено. Затем лояльный Законодательный совет должен был быть разогнан под дулом
винтовки, организован временный Законодательный совет, и штат должен был выйти из Союза. Затем войска должны были атаковать лагерь Дика Робинсона совместно с генералом Золликоффером, который должен был выдвинуться из Камберленда
Промежуток; и предполагалось, что лагерь станет лёгкой добычей для обеих армий. Тем временем Бакнер должен был атаковать Луисвилл со стороны Боулинг-Грин. Если бы ему не удалось застать их врасплох, все силы
были присоединиться к нему и захватить его, таким образом, целое государство в управление
конфедератов.

Это был смелый, но превосходно задуманный план.

В проникновенную речь, Мистер Брекинридж отметил, что этот план был
это осуществимо. Он сказал, что мяч когда-то начинал, тысячи Kentuckians бы
весна в руки по всему штату. План был серьезно обсужден и
полностью одобрен. Работа каждого человека была тщательно спланирована, и
каждая деталь тщательно продумана. Наконец собрание закончилось, и
компания начала расходиться.

Сердце Фреда подпрыгнуло. Ему это удалось; полные подробности
сюжет, были в его владении. Дожидаясь, пока все было хорошо из
комнате, он выполз из своего укрытия, и вышел. Но он
рано радовались его успехам. Не успел он сделать и трех шагов от
двери, как столкнулся лицом к лицу с майором Хокодеем, который
возвращался за чем-то, что забыл. Удивление было взаимным.

- Вы здесь! - выдохнул майор. — Теперь ты мой, юный бесёнок Сатаны, —
и он схватил его за воротник. Но Фред был быстр и ловок, как кошка, и, вырвавшись из рук майора, ударил его так сильно, что тот упал.
что это отбросило его к стене. Прежде чем он оправился от
последствий удара, Фред исчез.

[Иллюстрация: "Вы здесь!" - ахнул майор и попытался схватить его за
воротник.]

"Убийство! убийство!" - заорал майор. "Остановите негодяя!"

Со всех сторон сбежались гости. Лицо майора было
залито кровью, и он действительно представлял собой окровавленный вид. Прошло
некоторое время, прежде чем волнение улеглось, и майор смог рассказать свою
историю. Она заключалась в том, что молодой злодей напал на него и попытался убить
его. По его описанию домовладелец сразу же опознал мальчика как
тот, кто занимал комнату 45. Но при обыске выяснилось, что птица
улетела. Также было установлено, что майор не получил
серьезных травм.

По просьбе майора собрание было спешно созвано повторно. Там, в
уединении, он рассказал истинную историю покушения на убийство, как ее считали
постояльцы отеля. Майор выразил свое мнение, что этот
мальчик был шпионом. Он был уверен, что это был тот же мальчик, которого он встретил в отеле
в Джорджтауне. "Вы знаете, - сказал он, - что домовладелец в Джорджтауне
обнаружил дыру, просверленную в штукатурке комнаты, которую этот мальчик
занятый, в тот, который занимал я и в котором мы проводили встречу
. Я говорю тебе, этот парень-первоклассный шпион, и я бы не
удивился, если бы он был скрыт где-то в этой комнате, во время
конференц-зал".

"Невозможно! невозможно!" закричали несколько голосов, но тем не менее
количество граней побледнела.

«В этой комнате негде спрятаться, кроме как за диваном, и я там посмотрел», — сказал Маршалл.

 «Вы уверены, что хорошо осмотрели?» — спросил Морган.

 «Совершенно уверен».

 «Джентльмены, — сказал хозяин, — эта комната заперта. Никто не мог в неё попасть».

"Все, что я знаю, - сказал майор, - я встретил его примерно в трех шагах от двери"
, как только завернул за угол. Когда я попытался остановить его, он
внезапно нанес удар и исчез. Если бы не его черные
волосы, я был бы более чем когда-либо убежден, что мальчиком был Фред
Шекелфорд.

"Вероятно, в сговоре с дьяволом", - проворчал капитан Конвей. "Ибо, если
когда-нибудь один из его чертят на земле, это то, что Шакельфорд мальчик.
Проклятие, я даже с ним еще".

- И я тоже, - ответил майор, осторожно ощупывая свой распухший нос.

"Джентльмены, - сказал Джон Х. Морган, - сейчас не время для праздных сожалений.
Слышал ли что-нибудь этот мальчик или нет, мы не можем сказать. Но из
того, что сказал майор Хокодей, нет никаких сомнений в том, что он шпион.
Его нападение на майора и бегство показывают это. Так что нам следует быть
осторожными. У меня есть надежный агент по Николасвилл, кто держит меня полностью
в курсе все, что происходит там. Я телеграфирую ему сведений,
и у него будут на часы, такой мальчик".

В ту ночь разошлась встревоженная толпа. Казалось, что один
мальчик может свести на нет все их хорошо продуманные планы.

На следующее утро Морган получил следующую телеграмму из
Николасвилля:


 ДЖОН Х. МОРГАН:

 Сегодня рано утром черноволосый, темнокожий мальчик верхом на измученной
 лошади прибыл на "Лексингтон Пайк". Без остановки
 закуски он оставил свою лошадь, и раздобыл свежий, которую
 мальчик оставил здесь пару дней назад, и поскакали быстро уходит в
 направление лагеря Дик Робинсон.

 Смит.


"Что означает неприятности," - пробормотал Морган. "Я должен положить все мальчишки на их
гвардия".

Поздно вечером 19-го следующую телеграмму был получен
Морган из Николасвилля:


 ДЖОН Х. МОРГАН:

 Полковник Брамлетт со своим полком только что силой захватил
 вереницу автомобилей и немедленно отправится в
 Лексингтон. Вы в опасности.

 СМИТ.


Той ночью Брекинридж, Маршалл, Морган и еще с полдюжины человек
бежали из Лексингтона. Их заговоры ни к чему не привели; вместо
своих радужных видений успеха они стали беглецами из своих домов.
Плохо пришлось бы тому черноволосому мальчику, если бы они могли
схватить его именно тогда.

Когда Фред сбежал от майора Хокодея, он, не теряя времени, направился к дому
одного из самых видных профсоюзных деятелей Лексингтона. Сказав
ему, что у него самые важные депеши для генерала Томаса, Фред раздобыл лошадь
и в темноте ночи поехал в
Николасвилл, добравшись туда ранним утром. Оставив свою уставшую
лошадь и взяв свою, которую он оставил там, он поскакал со всей возможной скоростью
в лагерь Дика Робинсона и сделал свой доклад генералу Томасу.

Генерал был одновременно удивлен и обрадован. Он тепло поздравил
Фред, говоря, что это была замечательная работа. "Давайте посмотрим", - сказал он,
"это 16-е число. Я не хочу пугать их, так как я хочу заработать штраф.
поймайте их прямо за их изменнические действия. Это единственный способ, которым я могу
заставить правительство поверить в это. 19-го я отправлю полковника
Брамлетта с его полком с приказом захватить участок. Я также буду
должен охранять наступление генерала Цолликоффера. Что касается
наступления генерала Бакнера на Луисвилл, это не по моей части.

"И там, - сказал Фред, - находится наша самая большая опасность. Луисвилл
это так далеко на севере, что они беспечны, забывая, что у Бакнера есть
железная дорога в хорошем состоянии, по которой можно перевозить его людей.

"Ты думаешь, он попытается это сделать?" - спросил Томас.

"Почему бы и нет?" - ответил Фред, а затем попросил карту. Изучив ее
некоторое время, он повернулся к Томасу и сказал:

"Генерал, я хочу попросить вас об одолжении. Я бы хотел взять отпуск на неделю.
 У меня есть идея, которую я хочу реализовать."

Томас с минуту сидел, глядя на мальчика, а затем сказал: "Ничего страшного".
Не так ли, мой мальчик?

"Не больше, чем то, что я сделал", - ответил Фред. - На самом деле, я этого не делаю
знай, что я сделаю все, что угодно. Это всего лишь идея, над которой я хочу поработать;
возможно, все в ней неправильно. Вот почему я не могу тебе этого объяснить ".

"Ты же не собираешься проникнуть в тыл врага в качестве шпиона, не так ли? Если так,,
Я запрещаю это. Ты слишком молод и слишком ценен, чтобы так рисковать своей жизнью
".

"Нет, Генерал, хоть я не доверяю. Повстанцам предстоит сделать многое
севернее, чем теперь, если я вхожу в их линиями, даже если я ношу
из моей идеи."

"Очень хорошо, Фред; у вас есть мое согласие, но будьте очень осторожны".

"Я постараюсь быть таким, генерал. Я только надеюсь, что подозрения, которые у меня есть, оправдаются".
они беспочвенны, и мое путешествие превратится в увеселительную поездку ".

Сказав это, Фред пожелал всем доброго дня и рано утром следующего дня
он уехал по дороге в Дэнвилл.




ГЛАВА VIII.

ДЕРЗКИЙ ПОСТУПОК.


Фред не стал останавливаться в Дэнвилле; вместо этого он избегал главной улицы, чтобы
его видели как можно меньше знакомых. Он поскакал
прямо в Ливан, прежде чем остановиться. Здесь он остановился на ночь,
дав себе и своей лошади хорошенько отдохнуть. Страна была в таком
неспокойном состоянии, что на каждого приезжего смотрели с подозрением, и
вынужден отвечать на множество вопросов. Фред не сбежал, и на
все он давал один и тот же ответ, что он из Дэнвилла, и что он был
на пути в Элизабеттаун, чтобы навестить своего больного дедушку.

Один джентльмен был чрезвычайно любознателен. Он был особенно заинтересован
принц, осмотрев его внимательно, и отметив, что он был одним из лучших
лошади, которых он когда-либо видел. Фред узнал, что его звали Мэтью, что
он был торговец лошадьми, а также насильственной сочувствующий с
Юг. Кроме того, он слыл в некотором роде хулиганом. Фред подумал , что некоторые
один из его вопросов был довольно дерзким и давал довольно короткие ответы,
которые, похоже, не понравились Мэтьюзу.

Оставляя Ливан рано утром, он ехал почти Запада, его
его намерение нанести удар в Луисвилл и Нэшвилл железной дороги немного
Южная Элизабеттауна. Это был прекрасный сентябрьский день, и, как Фред
выручку пришли вместе, он пел обрывки песен, и чувствовал себя радостнее и счастливее
чем в любое время после этого печального расставания с отцом. Где была его
отец сейчас? Где был его двоюродный брат Калхун? И он подумал, что странно
клятву, которою связаны Кэлхун и его самого, и спрашивает, Что бы
из всего этого получится. Но то, что было прежде всего в его голове был объектом его
настоящее путешествие. Было ли в этом что-то особенное или это была дурацкая затея?
Время покажет. Когда он ехал по проселочной дороге, размышляя об этих
вещах, ему вдруг пришло в голову, что пейзаж кажется
знакомым. Он натянул поводья и огляделся. Поля
, простиравшиеся перед ним, несколько деревьев и, прежде всего, поваленная,
полуразрушенная бревенчатая хижина. Все это было так знакомо. И все же он знал , что никогда этого не делал
бывал там раньше. Что это значило? Мог ли он когда-нибудь видеть это во сне
? Чем больше он смотрел, тем более знакомым это казалось; и тем больше
он был обеспокоен.

Проезжал какой-то крестьянин верхом на костлявой копытной лошади; веревка служила
уздечкой, а старый мешок из-под кофе, привязанный к острой спине
лошади, заменял седло. Стремян у земляка не было, и его
огромные ступни свисали вниз и раскачивались взад-вперед, как две гири, привязанные
к веревке; ветхая старая шляпа, из дыр которой торчали пучки волос.
его обесцвеченные паклевые волосы украшали голову.

"Незнакомец, ты "откупориваешь" груши, чтобы заинтересоваться", - заметил он Фреду, когда
тот придержал своего скакуна и в то же время выплеснул около пинты пива.
табачный сок из его большого рта.

"Да, - ответил Фред, - это место кажется мне очень знакомым - то, которое я
видел много раз; но, насколько мне известно, я никогда не был
здесь раньше. Я не могу этого понять".

"Видел это на картинке, я полагаю", - протянул земляк.

"Что это?" быстро спросил Фред. "Я видел это на картинке? Где?
Что ты имеешь в виду?

"Ничего особенного, незнакомец, только они говорят, что изображение в том воздухе обвиняло старого
лачуги - это то, что нужно на каждом шагу. Черт бы побрал это старое место. Я не вижу в нем ничего
замечательного. Я бы хотел, чтобы война закончилась раньше, чем он родился ".

"Ну, парень, что ты хочешь этим сказать? Ты говоришь загадками".

"Хочешь сказать!" - ответил туземец, отхаркиваясь на камень на дороге, и
попал по нему изрядно. "Я имею в виду, что самый-самый-первый, самый подлый ругатель, который
когда-либо жил на войне, родился Тар, человек, который ведет войну на Юге, и
хочет поставить ниггеров в известность о нас. Эйб Линкольн, черт бы его побрал, родился в войне в
том старом доме.

Фред почтительно снял шляпу. Тогда это было скромное место рождения
человек, чьё имя было у всех на устах. Каким жалким, каким убогим он казался, и всё же какой выдающийся ум он породил! Жизнь Линкольна обладала для Фреда особым очарованием, и во время прошлогодней президентской кампании он часто вспоминал о месте, где тот родился. Теперь он понял, почему это место казалось ему таким знакомым. Это было всё равно что смотреть на лицо человека, которого ты тщательно изучал по фотографии.

— Полагаю, вы чужестранец, иначе вы бы знали это место, — спросил
селянин.

"Да, я приезжий", - ответил Фред. "Значит, это то самое место, где родился
Президент Соединенных Штатов?"

- Да, и для старины Кентука это был знаменательный день, когда он родился. Следовало бы.
он умер, старый аболиционист.

Фред улыбнулся. "Ну что ж, - сказал он, - мне пора идти. Я очень признателен вам за информацию.

"Не стоит благодарности, незнакомец, не стоит благодарности. Послушайте, это очень хороший конь, на котором вы едете; берегите его, а то его могут украсть. Времена нынче неспокойные, незнакомец, неспокойные.
Хочешь кусочек тербакера?" - и он протянул огромный рулет "Кентукки"
твист.

"Нет, спасибо", - ответил Фред и, пожелав земляку доброго дня, уехал.
тот уехал, оставив его стоять на дороге, глядя ему вслед и бормоча:
"Какой заносчивый! Не жуй тербакера. Интересно, не один ли он из них?
Аболиционисты!"

Была середина дня, когда Фред сошел с рельсов на железной дороге.
маленькая станция в нескольких милях к югу от Элизабеттауна. Вокруг маленького депо собралась толпа.
Фред видел, что они были очень взволнованы.
Привязав лошадь, он смешался с толпой и вскоре узнал, что
Поезд с юга опаздывал уже несколько часов. Вдобавок ко всему, телеграфная связь с югом была прервана.
 Как ни старался оператор, он не мог получить ответ.

"Это очень странно," — сказал мужчина с умным видом. "На дороге что-то случилось. Здесь Луисвилл уже несколько часов телеграфирует как сумасшедший
и не может получить ответ за пределами этого места.

Тут вышел оператор и объявил, что телеграфная связь
также прервана на севере.

"Мы полностью отрезаны," — сказал он. "Я ничего не могу узнать. Нам придётся
— Подождём и посмотрим, в чём дело, вот и всё.

В этот момент вдалеке на юге показался слабый дымок, и все закричали, что едет поезд. Волнение нарастало, люди вытягивали шеи и напрягали зрение, чтобы увидеть поезд. Наконец послышался его низкий гул, и когда он наконец показался в поле зрения, стало ясно, что это очень тяжёлый состав.
Он медленно подъехал к станции и, к удивлению зрителей,
был доверху забит солдатами.

"Ура Луисвиллю!" — кричали солдаты, и толпа подхватила
крик. Это была армия Бакнера из Боулинг-Грин, направлявшаяся поездом в
Луисвилл, надеясь таким образом захватить город полностью
врасплох. Пока все шло хорошо. Телеграфная связь
по всей линии была перерезана надежными агентами; федеральные власти
в Луисвилле пребывали в воображаемой безопасности; город
слабо охранялся.

Генерал Бакнер уже возлагал большие надежды. В воображении он слышал, как его имя
произносят на всех языках, и слышал, как его называют величайшим военным гением
страны. Когда толпа осознала весь смысл этого движения,
ура ура после того, как сделали небосвод кольцо. Они захватили солдат
руки, и приказал их стереть Янки с лица земли.

Фред взял в ситуации с первого взгляда. Это была идея, о которой он
говорил с генералом Томасом. У него сложилось впечатление, что генерал Бакнер мог бы
попытаться сделать именно то, что он сейчас делал. В надежде сорвать
движения, если сделала, что привела Фреда, чтобы совершить это путешествие. Его
впечатления подтвердились; он был на земле, но теперь вопрос заключался в том, как остановить поезд
. Он рассчитал, что у него будет достаточно времени, чтобы
можно узнать, когда идет поезд, и соответственно планировать работу.
Но поезд был перед ним. Через секунду или две он бы ушел, и
с ним все возможности, чтобы остановить его. Эта мысль была невыносима. Если
что-то было сделано, это должно быть сделано быстро. Все население
маленькая деревушка была в депо; был маленький опасность своих
будучи замеченным. Вбежав в кузницу, он достал сани; затем
вскочив на лошадь, он быстро поехал на север. В полумиле от
депо была кривая в пути, который скрыл бы его от
наблюдение. Перепрыгнув Принца через низкий забор, ограждавший
железную дорогу, через несколько секунд он уже работал с санями, пытаясь
выбить шипы, которые удерживали рельс на месте. Лицо его было бледным,
зубы стиснуты. Он работал как демон. Крупные капли пота выступили на его лбу.
удары его звучали, как удары великана.
Поезд засвистел; он был готов тронуться. Фред застонал. Не слишком ли он
опоздал? В промежутках между ударами он слышал звон колокола,
прощальные возгласы толпы. Он наносил удары как сумасшедший. Головы
Штыри вылетели; их загнали обратно, а пластины разбили. Один конец рельса был ослаблен; его загнали на несколько дюймов. Дело было сделано, и не слишком поздно. Поезд поворачивал за угол.

 Фред был так занят, что не заметил, как двое всадников подъехали к забору, с удивлением посмотрели на него, затем сердито закричали и спешились. Выхватив из кармана револьвер,
Фред послал мяч, просвистевший у них над головами, и крикнул: «Назад! Назад, если
вы дорожите своими жизнями!»

 Вскочив на лошадей быстрее, чем спешились, они поскакали прочь
к приближающемуся поезду, крича и дико жестикулируя.
Машинист видел их, но это было до дня воздушных тормозов, и остановить тяжелый поезд было
невозможно. Локомотив слетел с рельсов,
на несколько ярдов вырвал грунт и шпалы, а затем перевернулся на бок.
он лежал, извергая дым и пар, и стонал, как тварь.
о жизни. Он частично лежал поперек пути, таким образом полностью блокируя его.
Машинист и кочегар спрыгнули, и поезд двигался так медленно
что вагоны не сошли с пути. За это Фред был преданно
благодарный. Он достиг своей цели, и никто не пострадал.
Вскочив на лошадь, он издал торжествующий крик и ускакал.

Но испуганные солдаты уже высыпали из машин. Двое мужчин
верхом на лошадях указывали на Фреда и кричали: "Вон! вон идет
злодей, который это сделал".

"Огонь! — Огонь! — прогремел полковник, только что выскочивший из
переднего вагона. Сотня винтовок выстрелила. Было видно, как лошадь Фреда слегка
споткнулась; мальчик покачнулся и наклонился вперёд в седле; но, быстро
придя в себя, он развернулся и, размахивая шляпой, крикнул что-то
вызывающее.

[Иллюстрация: "Пожар! Пожар!" - прогремел полковник, который только что выскочил
из передней машины.]

"Великие небеса!" - прокричал мальчишеский голос. "Это Фред Шекелфорд, а
эта лошадь - принц". Заговорил Кэлхун Пеннингтон. Полковник
, отдавший приказ открыть огонь, побледнел, пошатнулся и упал бы
, если бы один из его офицеров не подхватил его.

"Боже милостивый!" - простонал он. "Я приказал своим людям стрелять в моего собственного сына".

Офицеры собрались вокруг генерала Бакнера, который стоял и смотрел на
разрушенный двигатель с безнадежным отчаянием, читавшимся в каждой черте лица. Его
видения славы исчезли, так сказать, в одно мгновение. Никаких аплодисментов от
восхищенного мира, никаких "Да здравствует! герой-победитель идет". Полный провал
был концом движения, на которое он так надеялся. Неожиданность была
теперь невозможна. Потребуются часы, чтобы расчистить место крушения. Он застонал
в душевной агонии и отвернулся. Его офицеры стояли рядом в
молчании; его горе было слишком велико для слов ободрения.

Затем произошел самый трогательный инцидент. Полковник Шекелфорд, пошатываясь, подошел
к генералу Бакнеру, бледному как смерть и дрожащему всем телом.
"Генерал, - выдохнул он, - это сделал мой мальчик, мой сын. Я недостоин
стоять в вашем присутствии за то, что вы произвели на свет такого сына.
Обналичьте меня, пристрелите, если хотите. С этого момента я отказываюсь от командования ".

Душа человека, который отказался бросить своих солдат в форте Донельсон,
когда бежали те, кто был выше его по званию, кто впоследствии помогал нести генерала
Даруй ему могилу с сердцем нежным, как у женщины, теперь
утвердилось само собой. Его собственное ужасное разочарование было забыто в
скорби его друга. Схватив за руку полковника Шекелфорда, он сказал
с глубочайшим волнением:

"Полковник, ни один солдат не возложит на вас ответственность. Это борьба,
в которой самые благородные семьи разделены. Если бы это было сделано ради
Юга, а не Севера, вы были бы самым гордым человеком в
Конфедерации. Мы не можем видеть отвагу, героизм поступка, даже
хотя уже и оправдались наши самые смелые надежды на землю, разрушенную и
сломался? Нет, полковник, я не приму вашей отставки. Я знаю, что вы
будете столь же доблестны на Юге, каким ваш сын был на Севере.

Слезы хлынули из глаз полковника Шекелфорда; он попытался заговорить,
но его язык отказывался выражать его чувства. Офицеры, хотя и были подавлены разочарованием, разразились радостными возгласами, и не было ни одного, кто не гордился бы своим генералом в его разочаровании больше, чем если бы он добился успеха.

Как обстояли дела в Луисвилле в это время? Генерал Томас предупредил
генерала Андерсона, который перенёс свою штаб-квартиру в этот город, что
генерал Бакнер планирует наступление. Но они думали, что он
придёт с развевающимися знамёнами и грохотом огромной армии, и
что у них будет достаточно времени, чтобы подготовиться к его приходу.
думаю, он попытается штурмовать город с помощью поезда из вагонов и окажется среди них прежде, чем они это осознают. Когда поезд задержался, а телеграфная связь прервалась, подумали, что произошёл какой-то несчастный случай. Не было ни малейшего представления об истинном положении дел. Шли часы, а о задержавшемся поезде ничего не было слышно, и на юг отправили разведывательный поезд, чтобы выяснить, в чём дело. Этот
поезд столкнулся с наступающими войсками Бакнера в Элизабеттауне и был захвачен.

Не получив никаких вестей от этого поезда, за ним отправили локомотив.
не было ни малейшего представления о том, что произошло, никаких приготовлений к спасению
Луисвилл. Этот паровоз столкнулся с наступлением Бакнера у Малдро-Хилл.
Кочегар был верным человеком и сразу сообразил ситуацию. Он спрыгнул
с паровоза и побежал обратно. Что мог сделать этот человек за много миль от
Луисвилля, да еще пешком! Он проявил себя героем. Встретив нескольких секционеров
с ручной тележкой, он крикнул: "Назад! назад! дорога наверху кишит
повстанцами".

Машина развернулась и поехала в Луисвилл.

Как работали эти люди! Крупные струйки пота стекали по их
Тела их содрогались, они задыхались, но пожарный продолжал кричать: «Работайте
быстрее, ребята, ради всего святого, работайте быстрее!»

Наконец-то они добрались до Луисвилля, и впервые стало известно о случившемся.
Все были в волнении. В городе почти не осталось солдат.
Снова верные патриоты, те, кто спас город от беспорядков и кровопролития 22 июля, взялись за оружие. Генералу Руссо было приказано переправиться
через реку. У него было всего 1200 человек. Вместе с ополченцами
это составляло почти 3000 человек. Этих людей поспешно погрузили на
вагоны и отправлены вперед под командованием генерала У. Т. Шермана.
В ночной темноте этот поезд нащупывал свой путь. Достигнув
Переката Солт-Ривер, мост был обнаружен сожженным. Отчаянный
достижения Луисвилл, генерал Бакнер был разрушен мост
задержать продвижение федеральных войск. Опасность миновала. Луисвилл
был еще раз спасен. Но сколько американских мальчиков и девочек знают имя
отважного молодого человека, который разрушил рельсы, или отважного пожарного, который
принес новости?[A]

Но как было с Фредом, остался ли он невредимым после этого залпа?

Спотыкаться его лошадь была вызвана наступив в яму, но незначительно
по данному инциденту было, он спас жизнь Фреда, ибо он слегка сбросил его
вперед, и в тот же миг шар прорвался через венец его
шляпа. Еще одна пуля попала в круп его седла, а еще одна
проделала дырку в правом ухе принца.

Как только он скрылся из виду, Фред остановился и, убедившись, что принцу не нанесено никаких повреждений
, за исключением прокола уха и его
в шляпе он похлопал своего коня по шее и сказал: "Ах, принц, старина, ты такой
помечен теперь на всю жизнь, но все в порядке. Я всегда буду узнавать тебя по
этой маленькой дырочке в твоем ухе ".

В ту ночь Фред остановился в доме плантатора, который сначала отнесся к нему
с некоторым подозрением; но когда ему сообщили о продвижении Бакнера, он был
он был вне себя от радости, будучи ярым сепаратистом, что для его гостя не было ничего хорошего
достаточно.

На следующий день, когда Фред приехал в Ливан, первым человеком, которого он увидел
был Мэтьюз, который неторопливо подошел к нему и сказал саркастическим тоном: "Это
кажется, молодой человек, вы ненадолго навестили своего бедного больного
дедушку. Как вы нашли старого джентльмена?

Фред пожал плечами. "Я передумал", - ответил он. "Я не видел старого джентльмена.
Я решил вернуться. Ситуация становится
для меня там слишком оживленной. Бакнер продвинулся вперед, и, возможно, произойдет
какая-нибудь перестрелка в Элизабеттауне."

"И поэтому ты бежишь", - воскликнул Мэтьюз тоном, от которого у Фреда закипела кровь
. Всё это время Мэтьюз внимательно осматривал мальчика и лошадь, и вокруг них собралась целая толпа.

 «Ага! — продолжил Мэтьюз. — В ухе у вашей лошади круглое отверстие, из которого
течёт кровь; ваше седло прострелено пулей, а в вас есть дыра».
шляпа. Мальчик, ты лучше дай отчет самому себе".

"Не в вашем распоряжении", - ответил Фред, горячо. "А я отрицаю ваше право
вопрос меня".

"Ты понимаешь, понимаешь, мой прекрасный юноша? Я покажу тебе", - и он сделал движение.
схватил принца за уздечку.

Резкое, быстрое слово Фреда, и лошадь рванулась, сбивая с ног
Мэтьюза и разбрасывая толпу направо и налево. Мэтьюз встал, отряхивая
пыль с одежды и ругаясь, как солдат.

К толпе как раз подъехал симпатичный мужчина, когда произошел инцидент
. Он посмотрел вслед летящему мальчику и нервно теребил ручку
револьвер в кобуре. Затем появилась улыбка на лице, и он говорит
получить Мэтьюз, который все еще ругался и громко зовет лошадь
проводить Фред.

- Бесполезно, Джим; с таким же успехом ты мог бы гоняться за молнией. Что это
быстрый лошадь в Кентукки".

Мэтьюз мгновение удивленно смотрел на мужчину, а затем воскликнул:
"Небеса! Морган, это ты? Как ты сюда попал?"

"Сбежал позавчера вечером, - со смехом ответил Морган, - "чтобы
не быть схваченным старым Томасом. Но что за ссора была между тобой
и тем мальчиком? Интересно, что он вообще здесь делал? Но, Мэтьюз,
он здорово тебя расстроил; я думаю, ты перевернулся по меньшей мере шесть раз.

- Я еще поквитаюсь с ним, - прорычал Мэтьюз.

- О! Я слышал, как это говорили с полдюжины мужчин, включая меня. Но давайте
послушаем, из-за чего поднялся шум."

Когда Морган услышал эту историю, он сказал: "Значит, Бакнер в Элизабеттауне,
не так ли? Что ж, это меняет мой план. Я собирался в Боулинг-Грин, но теперь
Я изменю курс на Элизабеттаун. Но я хотел бы знать, что
делал этот мальчик. Судя по тому, что вы сказали, он, должно быть, участвовал в
перестрелке. Возможно, пытался столкнуть поезд с рельсов; это было бы
в точности на него похоже ".

— Но, Мэтьюз, — продолжил он, — мальчик ушёл, так что давай поговорим о деле. Я собираюсь собрать кавалерийский полк для службы Конфедерации, и я хочу, чтобы ты собрал роту.

 — Так и будет, Джон, — сказал Мэтьюз. — Я бы предпочёл служить под началом другого человека.

Фред от души рассмеялся, оглянувшись и увидев, что Мэтьюз отряхивается от пыли. Поняв, что его не преследуют, он пустил Принца шагом. «Я почти готов поклясться, — сказал он себе, — что мельком увидел Моргана, когда пробирался сквозь толпу».. Томас, несомненно, должны
у него до этого времени. Интересно, что это означает".

Проезжая через Дэнвилл, он встретил своего дядю, судью Пеннингтона,
который, к его удивлению, приветствовал его очень сердечно и настоял на том, чтобы
он ненадолго остановился.

"Где ты, Фред?" - спросил судья.

"По направлению Элизабеттаун, чтобы навестить больного дедушку", - ответил Фред,
серьезно.

"Фред, что ты имеешь в виду?" - спросил его дядя, несколько уязвленный.

"Ну, дядя, я ездил в Элизабеттаун якобы повидаться с
моим дедушкой, но на самом деле посмотреть, что я смогу там найти".

"И что же ты нашел?"

- Я нашел людей Бакнера крепкими, как хмель, и встретил теплый прием.
кроме того. Посмотри сюда, - и он показал дяде дыру в своей шляпе.
"Если вы выйдете и посмотрите на принца, вы обнаружите дырку в его ухе
, и вы также найдете седло, разорванное пулей. О, да,
Люди Бакнера были рады меня видеть; они оказали мне теплый прием".

Судья Пеннингтон выглядел серьезным. "Фред, ты говоришь правду?"

"Да, дядя".

"За что они в вас стреляли?"

"О, я сбил с пути один из их поездов".

Судья выглядел еще более серьезным. "Фред, - сказал он, - вы участвуете в
Опасное дело. Будь осторожен, а то ещё и тебя повесят. Я слышал о некоторых твоих поступках. Прошлой ночью у меня был гость.

"Что! Только не отец, конечно!"

"Нет, Джон Х. Морган."

"Значит, это его я видел в Ливане. Я с трудом мог в это поверить."

"Почему бы и нет, Фред?"

"Потому что ... потому что ... я думал... я думал, что он в Лексингтоне".

"Это было потому, - сурово ответил судья, - что вы думали, что он был
заключенный в лагере Дика Робинсона. Ах, Фред, ты оказался не таким проницательным, как тебе казалось
. Ты сорвал их планы; но, слава Богу! все они спаслись.
Одно хорошо было сделано. Всем предлогом нейтралитета сейчас на
конец. Эти люди сейчас находятся в строю, борьба за свободу
Юга. Что касается Моргана, о нем услышат, помяни мое слово".

"Морган мне скорее нравится", - сказал Фред. - Он смелый парень и к тому же сообразительный.
да, я верю, что о нем услышат.

"Фред, Морган считает, что у тебя было больше связано с нахождением вне их
планы, чем любой другой человек".

"Морган делает мне слишком много чести", - ответил Фред, тихо.

Судья некоторое время молчал, а затем сказал: "Мой мальчик, я хотел бы
вы бы видели Морган, прежде чем так основательно, совершенные
себя на другую сторону. Он взял большую приязнь к вам. Он
считает, что, если бы он мог поговорить с вами, вы могли бы изменить свое мнение
. Он говорит, что при той работе, которой он рассчитывает заниматься, вы
стоили бы бригады людей. Фред, неужели ты, неужели ты не подумаешь об
этом? Сейчас ты разбиваешь нам сердца своим курсом ".

"Дорогой дядя, - ответил Фред, - я благодарю Моргана за его доброе мнение, и я
отвечаю ему взаимностью, потому что из всех мужчин, которых я встречал, я верю, что он,
прежде всего, обладает элементами лихого, успешного лидера. Но что касается
его предложения, я не могу рассматривать его ни на минуту ".

Судья вздохнул, и Фред увидел, что его дальнейшее присутствие не было
желательно, чтобы он сделал свой adieus, и ускакал.

"Итак, Мистер Морган хочет победить меня", - подумал Фред", и это было
причина дядя был очень хорошим. Я думаю, что эта последняя стычка сожгла мосты между нами, и они больше не будут меня беспокоить.

Фред доложил генералу Томасу, который выслушал его с явным удовлетворением.

"Значит, это была твоя идея, Фред?"

"Да, генерал, я в некотором роде предполагал, что Бакнер попытается
застать Луисвилл врасплох, как он и пытался сделать. Я знал, что поезда
регулярно ходят между Нэшвиллом и Луисвиллем, и подумал, что можно устроить
сюрприз. Но идея была настолько расплывчатой, что я постеснялся
рассказать вам, опасаясь вызвать насмешки. Итак, я взял отпуск
и наворовали, и если ничего не выйдет, никто бы и не было
мудрее".

Генерал Томас улыбнулся и сказал: "Это была идея, достойная великого генерала.
Фред. Генералу Андерсону есть за что поблагодарить тебя, а также
жителям Луисвилля. Но сейчас вы должны хорошенько отдохнуть, и вы, и ваша лошадь. Судя по всему, пройдёт не так много дней, прежде чем генерал Золликоффер даст нам много работы.

ПРИМЕЧАНИЕ:

[A] Имя отважного молодого человека, который проложил путь, было
Кратчер; автор не знает имени пожарного.




ГЛАВА IX.

Прыжок в жизнь.


 7 октября генерал Андерсон по собственному желанию был отстранён от командования
войсками в Кентукки из-за продолжающегося ухудшения
здоровья. На следующий день генерал У. Т. Шерман, которому суждено было
на эту должность был назначен человек, сыгравший важную роль в истории войны. И федеральное правительство, и правительство Конфедерации теперь отбросили все претензии на нейтралитет. Кентукки гудел от топота вооружённых людей.

 В Мэйсвилле под командованием генерала Нельсона, в Кэмп-Дик-Робинсоне под командованием генерала
 Томаса, в Луисвилле под командованием генерала Шермана и в Падуке под командованием
Генерал Грант, федеральное правительство собирало свои войска, в то время как
правительство Конфедерации со своими войсками занимало Колумбус, Боулинг-Грин,
Камберленд-Гэп и горы на востоке Кентукки. Генерал Альберт
Сидней Джонстон, один из самых способных генералов Конфедерации, был в составе
верховного командования со штаб-квартирой в Боулинг-Грин.

Генерал Золликоффер выступил из Камберленд-Гэп в начале месяца и
начал наступательные операции.

Когда генерал Шерман принял командование, генерал Томас отправил Фреда в
Луисвилл с депешами. Генерал Шерман был наслышан о некоторых из
подвигов молодого посланника, и его приняли очень любезно.
Шерман в то время был в расцвете сил. Прямой, как стрела,
обладающий властной осанкой, он был солдатом до мозга костей. Он был быстрым и
Он был импульсивен в своих поступках и казался Фреду сгустком нервов.
В разговоре он был открыт и честен и свободно выражал своё мнение,
чем напоминал генерала Нельсона. Но ему совершенно не хватало грубоватой, властной натуры
Нельсона. Он был одним из самых вежливых людей.

Он просил Фреда рассказать о некоторых его подвигах, и когда тот
поведал о своём первом путешествии в Луисвилл и приключении с
капитаном Конвеем, генерал был очень доволен. Рассказ Фреда о том, как
он узнал подробности заговора в Лексингтоне, был встречен с
он был поражен, и ему сделали большой комплимент. Но кульминация наступила, когда
он рассказал о том, как сбросил поезд с рельсов и таким образом свел на нет
запланированное удивление Бакнера. Генерал вскочил, схватил
Фреда за руку и воскликнул:

"Это, молодой человек, требует комиссионных, если я смогу их вам получить, а я
думаю, что смогу".

— Генерал, — ответил Фред, — я очень вам благодарен, но я не хочу
получать офицерское звание. Сейчас я сравнительно свободен. Это правда, что я нанят генералом Нельсоном, и, если я правильно понимаю, я получаю
жалованье лейтенанта; но я не связан присягой служить сколько-нибудь долго
и я не смог бы добиться того, что имею, если бы был
рядовым рядовым ".

"Вы правы", - сказал генерал. "Но вспомните, если вы когда-либо в
нужна любая помощь, не стесняйтесь обращаться ко мне".

Это Фред с готовностью пообещала, и оставил целом, высоко приподнятое над
интервью.

Перед отъездом из Луисвилля Фред не забыл заглянуть к Вонам.
 Он застал мисс Мейбл в добром здравии и счёл её ещё более прекрасной, чем прежде.
Печальное, задумчивое выражение её лица лишь добавляло ей очарования. Только на следующий день
прежде чем она попрощалась со своим женихом, и он отправился на фронт, чтобы сражаться за свою страну. Когда она, рыдая, повисла у него на шее, он указал на маленький миниатюрный флажок, приколотый к его груди, — это был тот самый флажок, который Мейбл носила в тот день, когда на неё напала толпа, — и сказал:

"Дорогая, я буду носить его, пока бьётся моё сердце. Пока я жив, ни одна предательская рука не коснётся его. Каждый раз, когда я смотрю на него, это побуждает меня быть достойным храброй девушки, которая носила его на груди перед лицом жестокой толпы.

Затем, одним нежным пожатием рук, одним долгим поцелуем, он исчез
и Мейбл показалось, что весь свет и радость мира ушли вместе с
ним.

Но приход Фреда навел на новые мысли, и на какое-то время ее глаза
засияли, щеки порозовели, а смех стал счастливее. Умный, храбрый
мальчик, который спас ее от мафии, был очень желанным гостем, и для нее он был всего лишь
мальчиком, драгоценным, дорогим мальчиком.

Они заставляли Фреда рассказывать о своих приключениях, и в одну минуту глаза Мейбл
искрились весельем, а в следующую таяли от нежности. Помимо его воли,
Сердце Фреда забилось очень быстро, он сам не знал почему. Но когда он дрожащим голосом рассказал, как расстался с отцом, как его
отреклись от него и выгнали из дома, сочувствие охватило импульсивную девушку, и она, заливаясь слезами, встала, обняла его, поцеловала в лоб и пробормотала: «Бедный мальчик!»
бедный мальчик! Затем, повернувшись к матери, она сказала: «Мы усыновим его,
не так ли, мама, и у меня будет брат».

Затем, вспомнив о том, что она сделала, она удалилась, краснея и
растерянность на свое место. Этот поцелуй закончил Фред; он в восторге через
и через. Но почему-то мысли о том, что брат Мэйбл не
дайте ему любое удовлетворение. Он знал, что Мейбл смотрит на него всего лишь как на мальчика,
и эта мысль разозлила его, но в следующий момент ему стало стыдно за себя
. Он откланялся, пообещав позвонить на следующий раз он был в
город и ушел с противоречивыми чувствами.

Фред был очень страдает от нападения первой любви, и не знать
это. Это было лучше для него, что он этого не сделал, ибо это было раньше
забыли.

Вернувшись в лагерь Дика Робинсона, Фред обнаружил, что генерал Томас
перебросил часть своих войск к Камберлендскому ущелью. Полковник Гаррард
занимал открытую позицию на холмах Рок-Касл, и Фреда отправили к нему с донесениями. Фред обнаружил, что командование
сильно сомневается в передвижениях генерала Золликоффера. То ходили слухи,
что он наступает, то — что он наверняка отступает. Полковник Гаррард опасался, что на него
нападут превосходящие силы противника.

Фред решил, что он сам проведет небольшую разведку.
Полковник Гаррард предложил отправить с ним небольшой отряд, но Фред
отклонил предложение, сказав, что отделение только привлечет внимание,
и если он столкнется с опасностью, то положится на быстроту своей лошади
чтобы спасти его.

Двигаясь на восток, он сделал большой крюк и, наконец, прибыл туда, где, как он думал, должен был находиться.
он должен был находиться недалеко от вражеских позиций. Перед ним была прекрасная плантация;
неподалеку, в лесу, несколько негров рубили. Этих негров он
решил допросить. Его появление вызвало большой ужас, и
некоторые из них побросали топоры и, казалось, собирались бежать.

- Не бойтесь, ребята, - добродушно сказал Фред. - Я только хочу знать, кто
живет вон в том доме.

"Massa Johnson, sah."

"Он дома?"

"Не сейчас, сэр; он в лагере Золликоффер".

"О, значит, генерал Цолликоффер расположился лагерем неподалеку отсюда?"

"Да, сэр, примерно в двух милях вниз по дороге".

"Кто-нибудь из солдат когда-нибудь проходил этой дорогой?" переспросил Фред.

"Да, сэр; около двадцати человек отправились по дороге не более двух часов назад. Потом
мужчина из кэпина, он почти каждый день приходил повидать Мисси Элис".

"Спасибо", - сказал Фред, отъезжая. "Думаю, я сам нанесу визит к
Мисси Элис".

Смело подъехав к дому, он спешился. Прежде чем войти в дом
он подошел к старому негру, работавшему во дворе, и, сунув ему в руку доллар
, сказал:

- Дядя, если вы увидите, что кто-то приближается в ту или иную сторону, не закричите ли вы: "Масса, ваша
лошадь убегает"?

- Поверь мне на слово, - сказал старик, ухмыляясь от уха до уха. "Я джесс"
заставляю этого хосса подпрыгнуть, а потом я кричу: "Масса, хосс, проваливай".

"Все, дядя, с тобой все в порядке", - и Фред повернулся и пошел в дом.
в доме, где он представился как мистер Сэндфорд из Лексингтона. У него были друзья в армии Золликоффера, и он преодолел все преграды на пути к ним. Не могли бы они сказать ему, как далеко находится лагерь
генерала Золликоффера.

 Дамы приняли его холодно, но сказали, как далеко это. Но Фреда было не так-то просто отшить. Он был хорошим собеседником и старался изо всех сил. Он рассказал им новости из внешнего мира, о том, что делают янки, и о том, что их скоро прогонят из штата. Это сразу же расположило к нему дам, особенно младшую, которая была очень хорошенькой.
бунтарка. Мисс Элис была миловидной девушкой, где-то между двадцатью и
двадцати пяти лет от роду, и небольшой, но хорошо направленной лестью
Фред полностью завоевал ее доверие. Спросила она после некоторого
знакомства в Лексингтоне, и по счастливому стечению обстоятельств Фред знал их,
и разговор стал оживленнее.

Наконец Фред сказал: "Я надеюсь, что это не будет задолго до общего
Цолликоффер будет наступать. Мы в Лексингтоне начинаем беспокоиться; мы
хотим увидеть, как янки вторгнутся в Огайо.

"Вам не придется долго ждать", - ответила девушка. "Капитан Конвей
говорит, что они почти готовы и выступят 20-го или 21-го ...
она внезапно остановилась, прикусила губу и выглядела испуганной.

По всей вероятности, она сказала что-то, что капитан Конвей сказал
ее держать в секрете. Фред, казалось, не заметил ее замешательство, и в
как-то сказал: "Конвей Конвей, капитан Конвей. Это капитан П. К. Конвей
о ком вы говорите?

"Да, сэр", - ответила девушка, просияв.

- Ну, я знаю его, знаю как облупленного; на самом деле, мы старые друзья.
Можно сказать, особые друзья. Он бы обрадовался, найдя меня здесь",
а затем мысленно добавил: "и перерезал бы мне горло".

"Блестящий и храбрый солдат - капитан Конвей", - продолжил он.
Фред: "и если ему представится возможность отличиться, это произойдет".
пройдет совсем немного времени, и он станет майором или полковником Конвеем ".

Эта похвала очень понравилась мисс Элис, и она сообщила Фреду, что он
скоро будет иметь удовольствие познакомиться со своим другом; что она ожидает
его с минуты на минуту.

Фред несколько неловко заерзал на стуле. У него не было никакого желания встречаться
Капитан Конвей уже собирался под предлогом того, что ему нужно посмотреть, как там его лошадь, как вдруг их напугал старый негр
Он бежал к дому и кричал во весь голос: «Маса,
маса, твой конь убегает».

Хитрый старик бросил камень в Принца, и конь встал на дыбы и поскакал прочь.

Фред выбежал из дома; по дороге приближалась группа всадников, они были уже почти у дома. Фреду потребовалось всего мгновение, чтобы отвязать лошадь и вскочить в седло, но отряд был уже не более чем в пятидесяти ярдах от них. Впереди ехал капитан Конвей.
 Они заметили лошадь, привязанную у ворот, и приближались во весь опор.
скорость, чтобы попытаться удивить владельца. В тот момент, когда Конвей увидел Фреда, он узнал
его.

"Боги!" - воскликнул он, "Фред Шекелфорд, какая удача!" и выхватил пистолет
из кобуры и выстрелил. Мяч просвистел мимо головы Фреда
не причинив вреда, он повернулся в седле и открыл ответный огонь. Это был
первый раз, когда он стрелял в человека, и даже в пылу
возбуждения он испытал странное ощущение, замирание сердца, как будто
он совершал преступление.

Пуля из его револьвера попала лошади капитана Конвея прямо в лоб.
Животное упало замертво, а всадник
катаясь в пыли.

Сразу же все пришли в возбуждение. Его люди прекратили преследование и,
спешившись, собрались вокруг капитана, думая, что он убит.

Но он вскочил на ноги, крича: "Сто долларов тому, кто
возьмет этого молодого дьявола живым или мертвым. Вот, капрал Смит, у тебя
есть быстрый конь, позволь мне взять его", - и, вскочив в седло, он
пустился в погоню, за ним последовали все его люди, кроме капрала Смита, который
стоял на дороге, глядя им вслед.

"Что это значит? Что это значит?" - спросили две дамы, вставая
на веранде они заламывали руки и были очень взволнованы.

"Будь я проклят, если знаю", - ответил капрал. "Вид этого молодого человека
казалось, свел капитана киндера с ума. В тот момент, когда он увидел
него, он позвал его по имени и ударил кулаком.

"Вы говорите, капитан назвал его по имени?"

"Да".

"Ну, он сказал, что знал капитан, и что он был одним из его лучших
друзья. Я не могу этого понять".

Капрала не было никакого объяснения, так что зашел и посмотрел
лошади капитана. "Банг планом", - отметил он. "Прямо между глаз".

Тем временем преследуемый и преследовательницы скрылись из виду на вершине
дороги, окутанные облаком пыли.

- Запомните, ребята, - крикнул Конвей, - сто долларов тому, кто
схватит его. Не пытайтесь взять его живым. Пристрелите его! пристрелите его!

Но для Фреда это была всего лишь игра, чтобы отдалить их, и он рассмеялся, подумав
, что они рассчитывали поймать его. Но смех внезапно скончался
его губы; он побледнел, и поспешно взглянул направо и налево. А
высокий забор, пробежал по обеим сторонам дороги. Разведка партии
который, по словам негров, возвращался. Фред оказался между двумя отрядами.

Капитан Конвей увидел противника и торжествующе закричал.

"Теперь, ребята, мы поймали его", - и он пришпорил лошадь вперед с револьвером в руке
. На его лице было выражение злобной ненависти, и он пробормотал:
- Теперь, мой мальчик, я сведу с тобой счеты. Я никогда не возьму тебя обратно.
в лагерь. "Пойман шпион, убит при попытке к бегству". Ха! ha! как
это прозвучит!

Что касается Фреда, то даже в критический момент его мужество или присутствие духа
никогда не покидали его. Он чувствовал, что попасть в плен к Конвею равносильно смерти, ибо
разве капитан не поклялся убить его, как только увидит? Его решение было принято; он
повернет и атакует отряд капитана. Он, по крайней мере, умрет
сражаясь. Как раз когда он собирался это сделать, он заметил проем в
заборе слева. Со скоростью мысли он проскочил через него, думая, что это
может дать шанс на спасение. Слишком поздно он понял свою ошибку. Поле
представляло собой идеальный тупик, ограниченный со всех сторон высоким забором из жердей,
единственный выход, через который он прошел.

Через это отверстие хлынули враги, и когда они увидели ловушку, которая
Фред вошел, их крики совершил небосводе кольцо. Они были уверены
их добычей. Их крики звенели в ушах Фреда, как звон
поминальный колокол. Так, должно быть, звучит лай гончих в ушах преследуемой жертвы
.

Фред посмотрел на забор перед собой. Он был построен из тяжелых жердей и имел
целых семь футов в высоту. Он скакал прямо на него. Склонившись над его лошади
шея, Фред сказал: "Князь, это вопрос жизни или смерти. Делать
лучше, старина, мы можем, но терпят неудачу."

Конь, казалось, понял. Он ни разу не дрогнул, ни разу не свернул в сторону. С
раздутые ноздри, глаза, сверкающие от возбуждения, и каждый мускул
дрожа, он приготовился к мощному прыжку. Легко, как птица,
он перелетел через ограду, пошатнулся, ударившись о землю с другой стороны.
затем снова понесся, как ветер.

Фред повернулся в седле и издал вызывающий вопль.

"Огонь!" - завопил Конвей. Но руки его солдат дрожали,
и выстрелы были безумными. Прежде чем его люди могли спешиться и бросить
забор, Фред был вне преследования. Капитан Конвей довольно бешенстве
рот. Он бесновался и ругался как сумасшедший.

"Бесполезно ругаться, капитан", - сказал седой лейтенант. "Я думал,
Я кое-что смыслю в лошадях, но это превосходит любой прыжок, который я когда-либо видел. Черт возьми!
Я бы предпочел лошадь мальчику".

"Пресвятая Дева! это кляп самого дьявола", - сказал ирландец из компании
и перекрестился.

Озадаченные солдаты вернулись удручённые и рассерженные. Капитан Конвей был
так взбешён, что даже когда дамы спросили его, не ушибся ли он,
он сердито ответил.

"Капитан," сказала Элис, несколько задетая его поведением, "что
между вами и этим мальчиком? Он сказал, что знает вас, что вы на самом деле его близкий друг
из ваших, но вы не успели его увидеть, как выстрелили в него; и капрал
Смит говорит, что вы назвали его по имени, значит, вы его знали.

"Алиса", ответил капитан, "я не хочу быть грубым, но я все
потушить. Этот парень-шпион, значит, тайком шпионить. Он должен быть повешен.
Это он раскрыл наш заговор в Лексингтоне.

Девушка в смятении всплеснула руками. - И я рассказала ему... - Она замолчала.
внезапно.

"Сказал ему что?" - спросил Конвей.

"О! ничего, ничего; только то, каким хорошим парнем вы были".

Капитан пристально посмотрел на нее и сказал: "Хорошо, что ты выдала
никаких секретов".

Фред вернулся в лагерь с благодарным сердцем. Он рассказал полковнику
Гаррарду о готовящейся атаке, а затем отправился обратно в штаб
генерала Томаса. Это была долгая и трудная поездка, и он прибыл
уже под утро. Генерала разбудили и сообщили ему о готовящейся
атаке. Он спокойно написал пару приказов и вернулся в постель. Один
приказ был адресован генералу
Шопф немедленно повел свою бригаду на помощь полковнику Гаррарду в
Рок-Касл. Другой отряд был отправлен к полковнику Коннеллу в Биг-Хилл.
его полк был направлен в Рок-Касл, вместо того чтобы наступать на Лондон, как было приказано
.

Оба приказа были выполнены, и 20-го числа оба командования были на позициях.
Общие Zollicoffer сделал свои ожидается нападение на 21-м, и было легко
отбили. Сражение было небольшим; впоследствии его назвали бы не чем иным, как перестрелкой.
но для солдат, участвовавших в нем в то время,
это выглядело как большое событие. Это очень воодушевило федеральных солдат,
и, соответственно, угнетало солдат армии Цолликоффера.

Фред вернулся в Рок-Касл вовремя, чтобы увидеть битву. Это был его первый бой.
вид убитых и раненых солдат. И когда он посмотрел на лица
мертвых, их незрячие глаза, обращенные к небу, и стоны
раненых, звучащие в его ушах, у него защемило сердце, и он задался вопросом, почему
люди, созданные по образу и подобию Божьему, пытались бы убивать и калечить друг друга.
И все же, несколько мгновений назад он сам был вне себя от возбуждения
битвы и едва мог удержаться, чтобы не броситься в нее.

На следующий день армия продвинулась вперед и прошла мимо места, где Фред познакомился со своим приключением
и он подумал, что нанесет еще один визит мисс
Элис Джонсон. Но эта юная леди оказала ему холодный приём. Она назвала его «жалким, подлым янки» и с отвращением отвернулась от него. Он не забыл о своём визите к мисс Джонсон.

 Фред указал на место, где его лошадь перепрыгнула через забор, и офицеры и солдаты были поражены, а Принца хвалили не меньше, чем его всадника. Когда он проезжал мимо, солдаты часто говорили: «Вот едет самый умный парень и лучшая лошадь в Кентукки».

Когда Фред вернулся в лагерь Дика Робинсона, его ждало письмо.
от генерала Нельсона. Генерал вёл кампанию против части войск под командованием генерала Хамфри Маршалла в горах Восточного
Кентукки и писал, что если Фред сможет приехать к нему, то он будет рад.

"Конечно, поезжай немедленно," — сказал генерал Томас, когда ему показали письмо. "Мне жаль тебя отпускать, но я думаю, что Золликоффер какое-то время будет вести себя тихо, а генерал Нельсон имеет на тебя больше прав. Я
всегда буду благодарен вам за услугу, которую вы мне оказали. Я
надеюсь, что это лишь начало ещё более тесных отношений в
будущем.

Судьбой было предначертано, что генералу Томасу и Фреду предстояло много времени проводить вместе
до окончания войны.




ГЛАВА X.

В РУКАХ ВРАГА.


К своему ужасу, Фред заметил, что письмо генерала Нельсона было датировано
10 октября, и сейчас было последнее число месяца. По какой-то
причине письмо сильно задержалось.

Было известно, что Нельсон был уже в горах Восточной
Кентукки; поэтому нет времени, чтобы быть потеряны, если Фред присоединился к нему. Много
его жалеют, Фред пришлось покинуть принца. Впоследствии он благословил свои
звезды за то, что он это сделал, потому что, если бы он взял лошадь, он бы потерял ее
навсегда.

Фред добрался до Цинциннати по железной дороге, а затем на лодке вверх по Огайо до
Мэйсвилла. Он обнаружил, что Нельсона не только не было в Мейсвилле
в течение нескольких дней, но и что не было прямой линии связи с
его армией. Ничуть не обескураженный, он решил следовать за ними и, раздобыв
лошадь, отправился в путь один, без присмотра и вопреки
совету командующего офицера в Мэйсвилле.

"Подождите, - сказал этот офицер, - пока мы не вышлем вперед поезд. Он будет
под усиленной охраной, и вы избежите любой опасности быть схваченными".

Но Фред не стал ждать. Он считал своим долгом присоединиться к Нельсону
как можно скорее. Быстро скакав во весь опор, он добрался до Хейзел-Грин
вечером второго дня без приключений. Там он узнал, что
отряд Нельсона покинул это место всего два дня назад и теперь, как
предполагалось, находился в Престонбурге или рядом с ним, и ходили слухи,
что там идут бои.

На следующее утро Фред в приподнятом настроении двинулся вперёд, думая, что к ночи он
догонит хотя бы арьергард армии Нельсона. Днём ему внезапно
преградили дорогу четверо кавалеристов.

Поскольку все они были на синем Федерального пальто, Фред не имел ни малейшего
но идея, что они принадлежали к армии Нельсона, и езда смело до
их спросили, насколько командование было заранее.

"Какой приказ?" - спросил один из группы, который, по-видимому, был лидером.

"Ну, конечно, приказ Нельсона", - удивленно ответил Фред. Но не успели эти
слова слететь с его губ, как на него направили четыре револьвера
и ему приказали сдаться. Не было другого выхода, кроме как
подчиниться как можно изящнее.

- А теперь, ребята, - сказал главарь, - посмотрим, что мы захватили.
Осмотрите его.

Следует иметь в виду, что Фред был одет в гражданскую одежду, и
следовательно, не мог быть взят в плен как солдат.

Солдаты, обыскав его карманы, передали содержимое
своему командиру.

"А, - сказал этот персонаж с лукавой усмешкой, - молодой человек, вы можете идти"
вместе с нами к полковнику Уильямсу. Насколько я знаю, эти письма могут
повесить вас", - и, свернув с Престонбург-роуд, они направились по неровной горной дороге
в Пайктон.

Позже Фред выяснил, что четверо солдат были разведывательным отрядом, который
проник в тыл армии Нельсона в надежде собрать немного
отставшие, единственной наградой для которых был он сам. Как уже было сказано, отряд состоял из четырёх человек. Командир, капитан Бэском, был крючконосым мужчиной с глазами хорька, который часто делал большие глотки из фляги, содержащей то, что было известно как «горная роса» — виски, дистиллированное грубыми горцами. Постоянное пьянство усиливало его и без того жестокий, тиранический характер.

Один из солдат по имени Дрейк был крепким краснолицым парнем, который,
по-видимому, был закадычным другом капитана; по крайней мере, один из них выпил
так же часто, как и другие. Еще один из солдат отзывался на имя
Лайл; он был мрачным, неразговорчивым человеком и говорил мало. Оставшийся
один из похитителей Фреда был простым мальчиком, не старше его самого. Он был
ясноглазым, умно выглядящим парнем, крепким и мускулистым, и, судя по
его разговору, значительно превосходил жизненный опыт его товарищей до того, как
он поступил на службу. Вскоре Фред обнаружил, что капитан Бэском
получал удовольствие, беспокоя мальчика, которого звали Роберт Феррор. В этом
Дрейк в большей или меньшей степени следовал за ним. Не только это,
но когда они остановились на ночлег в грубом доме альпиниста,
Фред заметил, что Боб, как все его называли, был тружеником вечеринки.
Ему приходилось не только ухаживать за лошадью капитана, но и выполнять черную работу
, даже счищать грязь с сапог капитана. Пока он это делал
, Боб заметил, что Фред смотрит на него и краснеет до корней волос
его волосы сильно дрожали. Было очевидно, что он чувствовал себя униженным своей работой.
но, увидев жалость в глазах Фреда, он
яростно прошептал: "Ниггеры моей матери делали это для меня", и
тогда он бросил такой взгляд ненависти на капитана баском, что Фред вздрогнул.
Там было убийство в это выражение.

Он не был до тех пор, пока вечером на второй день своего пленения, что
Piketon была достигнута. Ближе к полудню, далеко слева, раздавалась стрельба
и время от времени глухой грохот пушек разносился эхом
по долинам и ущельям. Нельсон наступал на Пикетон. Это сделало
У Фреда защемило сердце при мысли, что его друзья были так близко, и в то же время так
далеко.

Осознание того, что конфедератов гнали, казалось, приводило в ярость
Баском, и он пил чаще обычного. Заметив, что Боб разговаривает
с Фредом, когда они ехали рядом, он обернулся и нанес мальчику
такой жестокий удар в лицо, что тот свалился с лошади.

По приказу Бэскома Дрейк и Лайл спешились, подняли Боба, вытерли
кровь с его лица и, влив ему в горло немного виски,
посадили его на лошадь. Сначала он выглядел ошеломленным и не мог справочник
его лошади. Он постепенно приходил в себя, и когда он посмотрел на баском
Фред увидел, что же убийственный взгляд же его лицо, которое он
заметил еще раньше. "Баском есть причина бояться, что мальчишка", - подумал Фред.

Когда отряд въехал в Piketon они нашли все возможное
путаница. Ведется подготовка к эвакуации месте.
Солдаты, участвовавшие в бою, потоком возвращались, неся с собой
своих раненых и нескольких пленных. Они сообщали о тысячах и
о приближении тысяч янки. Это усилило замешательство и
деморализацию войск.

Пленников бросили на ночь в здание, служившее тюрьмой.
Оно было построено из тёсаных брёвен, без окон и дверей, вход был через
На крышу можно было попасть по внешней лестнице, а затем по внутренней. Когда все спустились, лестницу убрали, а отверстие в крыше закрыли. Место было неописуемо грязным, и Фред всегда удивлялся, как он пережил ту ночь. Когда наступило утро и лестницу опустили, чтобы они могли подняться, каждый из них поблагодарил Господа за то, что мятежники отступили и их пребывание в этой отвратительной дыре закончилось. С благодарностью они глотали ртом
свежий воздух.

Всё вокруг бурлило от возбуждения. Они заходили в продуктовые магазины
не смогли унести с собой дали огню. Каждый момент
до Нельсона армии было ожидаемо. Но время шло, а армия так и не появилась
паника несколько улеглась и было восстановлено что-то вроде порядка
.

Той ночью отступающая армия разбила лагерь в сосновом лесу у подножия горы
. Ночь была холодной и дождливой. Чёрные тучи неслись по небу, ветер жалобно завывал в лесу, а холодный безжалостный дождь пробирал до костей. Были разведены огромные костры, и вокруг них собрались люди, чтобы высушить промокшую одежду и согреть окоченевшие конечности.

Как раз перед тем, как заключенных уложили спать, мальчик,
Роберт Феррор, прошел мимо Фреда и сказал тихим шепотом:

"Сегодня ночью я буду на страже. Не спи! Ложись рядом с охранником.

Сердце Фреда учащенно забилось. Собирался ли Роберт Феррор помочь ему сбежать? Он
посмотрел, где находится охрана над заключенными, и лег
как можно ближе к нему. Вскоре он, по-видимому, крепко уснул, но он
никогда не просыпался так сильно. В одиннадцать часов Роберт Феррор заступил на дежурство. Он
нетерпеливо огляделся по сторонам, и Фред, чтобы показать ему, где он находится, слегка
поднял голову. Мальчик улыбнулся и приложил палец к губам.
Феррор медленно мерил шагами свой ритм. Медленно тянулись минуты.
Наступила полночь. Сотрудник охраны сделал свой обход. Ответ Ferror по
оказалось, "все хорошо". Еще полчаса прошло, пока он расхаживал по кабинету и
сюда. Сердце у Фреда сжалось. В конце концов, должен ли был Ужас ничего не предпринимать, или его слова были обманом, чтобы посеять ложные надежды? Лагерь погрузился в сон; костры
горели слабо. Затем, проходя мимо Фреда, Ужас слегка коснулся его
ногой. Фред мгновенно насторожился. В следующий раз, когда Ужас проходил мимо
он наклонился, как будто что-то уронил, и, шаря по земле, прошептал:

«Ползи назад, как змея. Примерно в пятидесяти ярдах позади стоит большая сосна. Она находится вне зоны видимости костров. Там ты найдёшь оружие. Оставайся там, пока я не приду».

Часовой снова зашагал взад-вперёд. Только рысь могла бы заметить, что один из заключённых пропал, так бесшумно
возвращался Фред.

Наступил час, и Террор сменился. Прошло пять, десять, пятнадцать минут, а Фред всё ещё ждал. Что-то случилось с Террором?
тревоги не было.

"Я подожду еще немного, - подумал Фред, - а потом, если он не придет".
"Я пойду один".

Вскоре послышались легкие шаги, и Фред прошептал: "Здесь".

Кто-то протянул руку, и Фред пожал ее. Он был холоден, как смерть, и
трясся, как парализованный. "Он дрожит от страха", - подумал Фред.

"У тебя есть револьвер и патронташ?" - спросил Феррор
хриплым шепотом.

"Да".

"Тогда приходи". Казалось, он все еще дрожит, как в лихорадке.

Феррор молча шла впереди, Фред следовал за ней. Медленно нащупывая свой путь
сквозь тьму, они прошли некоторое расстояние, когда они были
внезапно приказал остановиться.

"Кто там идет?" - спросил строгий голос. Феррор вздрогнула от неожиданности,
а затем ответила:

"Друг с подписью".

"Выступи вперед, друг, и поставь подпись".

Ferror смело передовой, наклонился вперед, как будто шепчут слова, в
ухо охранник. Затем была вспышка, громкий хлопок, и со стоном
солдат рухнул на землю.

"Иди сюда", - взвизгнула Феррор, и Фред в ужасе бросился вперед. Через
лес, спотыкаясь о камни, натыкаясь на деревья, они мчались, пока
наконец им пришлось остановиться от полного изнеможения.

В лагере царила дикая суматоха. Воздух наполнили крики и ругательства. Мужчины
были слышны грохот по лесу, спасаясь, как они думали, от
невидимый враг. Но когда атаки не последовало и не было слышно других выстрелов,
смятение и возбуждение начали спадать, и каждый спрашивал: "Что
это?" Никто не знал.

"Звук выстрела донесся с той стороны", - сказал солдат, который
занял место Феррора в качестве охранника.

"Вот где я разместил Дрейка", - сказал офицер охраны. "Я
обнаружил тропу, ведущую в гору, и решил выставить на ней
часового. Сержант, выделите отряд и идите со мной.

Деталь была изготовлена, и они удалились в темноту в направлении
что Дрейк был расквартирован.

"Мы, должно быть, зашло слишком далеко", - сказал офицер. "Это было примерно здесь я
дислоцируется его. Дрейк! Дрейк!" Ответа не последовало.

"Странно!" - сказал офицер. "Это не возможно, он дезертировал, является
это?"

Он шарит вокруг, когда он зацепился за что-то на земле. Он
протянул руку и коснулся безжизненного тела Дрейка. Крик
ужас вырвался из него. Тело подняли и отнесли обратно в лагерь.
Офицер наклонился и осмотрел его при свете костра.

"Выстрел в сердце, - пробормотал он, - и, клянусь небесами! его одежда испачкана.
порох сожжен. Дрейка застрелил не какой-то бродяга, а кто-то другой.
внутри линии фронта. Сержант, пересчитайте пленных."

Разбуженные суматохой заключенные сбились в кучу
дрожа от страха.

Вскоре сержант доложил: "Лейтенант, одного не хватает; мальчик
в гражданской одежде."

Полковник Уильямс, наблюдавший за происходящим с суровым выражением лица,
спросил:

"Кто охранял пленных?" Голос полковника был низким и зловещим.

"Скотт, сэр," — ответил сержант охраны.

"Скотт, сюда!" Бедняга Скотт дрожал всем телом.

- Полковник, - сказал Скотт, дрожа так, что едва мог говорить. - Перед Богом, я
ничего не знаю о побеге заключенного. Я не был на страже
до выстрела оставалось не более десяти или пятнадцати минут. До этого момента
ни один заключенный не пошевелился.

"Вы заметили мальчика?"

«Нет, полковник, я этого не делал. Я не знаю, сбежал ли он до того, как я заступил на пост, или после тревоги. Сержант засвидетельствует, что во время тревоги я оставался на своём посту и не давал заключённым сбежать. Мальчик мог ускользнуть в суматохе, но я не думаю, что он это сделал».

« Кого вы сменили?» — спросил полковник.

 «Роберта Феррора».

— Позовите Террора.

Сержант вскоре вернулся с сообщением, что Террора нигде не
могут найти.

Полковник прикусил губу. Он окинул взглядом группу офицеров,
стоявших вокруг него, а затем внезапно спросил: «Где капитан Бэском?»

Офицеры растерянно переглянулись, затем вопросительно посмотрели друг на друга.
Никто не видел его ни во время тревоги, ни после неё.

 Сержант охраны поспешно направился к грубой палатке, в которой спал
капитан. Откинув одеяло, служившее дверью, он вошёл в палатку. Через мгновение он вышел с бледным как полотно лицом.

«Он мёртв!» — его пепельные губы произнесли эти слова, но они застряли у него в горле.


Капитан Бэском был убит ударом в сердце.

Весь переполох в лагере услышали Фред и Роберт Феррор, когда они
стоял, тяжело дыша. Фред вздрогнул, когда до его ушей донесся полный ужаса крик
дежурного офицера, когда он наткнулся на мертвое
тело охранника. Мальчики были в синяках и в крови, и их
одежда была разорвана в клочья из их полет через лес.

"Это все прямо сейчас", - сказал Ferror. «Они никогда не найдут нас в темноте, но некоторые напуганные глупцы могут дойти досюда, так что нам лучше двигаться».

Мальчики медленно и с трудом взбирались на гору, и наконец шум лагеря остался позади. Они добрались до места, где
где выступающие скалы образовывали нечто вроде пещеры, защищая от дождя,
а земля и листья были сравнительно сухими. Место также было
защищено от ветра.

"Давайте остановимся здесь", - сказал Фред, "пока она не получает мало света. Мы можем
тогда легче принять нашу сторону. Мы полностью вне опасности
в эту ночь".

С этим Феррор согласился, и оба мальчика отползли как можно дальше
назад и прижались друг к другу. Фред заметил, что Феррор все еще дрожит
и что его руки по-прежнему холодны как лед.

Буря прекратилась, но ветер всхлипывал и стонал в кронах деревьев
как это бывает в жизни, - вздыхал один момент, как человек в тоске, и
потом выть, как потерянная душа. Сова рядом, добавив его торжественное hootings
уже жуткой ночи. Фред почувствовал, Ferror вздрагивать и пытаться ползти
еще ближе к нему. Оба мальчика молчали долгое время, но в
длина сказал Фред :

"Ferror, стрельбы, что стража была ужасной. Я почти предпочел бы
остаться пленником. Это было слишком похоже на убийство.

"Я не знал, что там был часовой, - ответил Феррор, - иначе я мог бы
избежать встречи с ним. Как бы то ни было, это должно было быть сделано. Это был случай из жизни или
смерть. Фред, ты знаешь, кто был стражем?

"Нет".

"Это был Дрейк; я увидел его лицо при вспышке моего пистолета, всего на секунду.
но этого было достаточно. Боже! Я вижу это сейчас", - и он содрогнулся.

- Фред, ты презираешь меня? Ты знаешь, что я помогла тебе сбежать.

— Нет, Феррор, если бы я был на твоём месте, я бы сделал то же самое,
но это не сделало бы это менее ужасным.

— Фред, ты будешь презирать меня, но я должен тебе сказать.

— Сказать что?

— Дрейк — не первый человек, которого я убил сегодня ночью.

Фред вскочил и невольно отпрянул от него. — Феррор! Феррор!
Что вы имеете в виду?"

«После того, как меня сменили с дежурства и до того, как я присоединился к вам, я ударил
капитана Бэскома ножом в сердце».

С губ Фреда сорвался тихий возглас ужаса.

"Выслушай мою историю, Фред, а потом презирай меня как убийцу, если
хочешь. Ты видел, как капитан Бэском обращался со мной. Ни с одним рабом не обращались
хуже. Моя мать — вдова, она живёт в округе Тейзвелл, штат Вирджиния. Я единственный сын, но у меня есть две прекрасные сестры. Я всегда был упрямым и
любил поступать по-своему. Конечно, меня баловали и
ласкали. Когда началась война, я решил пойти на фронт. Моя
мать и сёстры плакали и
помолился и, наконец, пообещал подождать. Но около двух месяцев назад я был
в Абингдоне, и меня попросили выпить бокал вина. Я думаю, что это было под действием
наркотиков, потому что когда я пришел в себя, то обнаружил, что я рядовой
солдат. Хуже всего то, что я обнаружил, что этот человек, Баском, был офицером в
компании, к которой я принадлежал. Баском - нищий, пьяный грубиян.
Раньше он жил по соседству с нами. Мать арестовала его за кражу
и отправила в тюрьму. Когда он вышел, то уехал из района, но поклялся
что отомстит каждому из них. Он, несомненно, был при деле.
я. Я думаю, он надеялся, что жестоким обращением сможет заставить меня
дезертировать, чтобы он мог пристрелить меня, если поймает. Когда он ударил меня тогда.
на днях, когда я разговаривал с вами, я решил тогда же убить его.

"Я знаю", - тихо ответил Фред. - Я прочитал это по твоему лицу.

- Одному Богу известно, что я вытерпел от рук этого человека за
последние два месяца. У меня было достаточно поводов, чтобы убить его
тысячу раз.

"Я знаю, я знаю, - ответил Фред, - но убить его во сне. Я бы
не винил тебя, если бы ты сбил его с ног, когда он нанес тебе тот удар.
Я должен был так и сделать".

"Так было бы лучше всего", - всхлипнул Феррор, впервые давая волю своим чувствам.
"О, мама, что ты подумаешь о своем мальчике!" - воскликнул он. "О, мама, что ты подумаешь о своем мальчике!" Затем он
сказал, задыхаясь: "Фред, не бросай меня, не презирай меня; я этого не вынесу
. Я верю, что если ты отворачиваешься от меня сейчас, я должен стать одним из самых
отчаянных преступников."

— Нет, Террор, — сказал Фред, — я не брошу тебя и не осужу. Ты сделал то, за что я скорее отдал бы свою жизнь. Но сейчас наши судьбы связаны. Если нас поймают, мы оба умрём позорной смертью. Поэтому, как бы я ни ненавидел твой поступок, я не могу
я освобождаю себя от ответственности за последствия. Тогда давайте решим, что бы ни случилось, нас никогда не возьмут живыми.

Фёррор схватил Фреда за руку и, крепко сжав её, ответил: «Если нас схватят, то только вместе с моим мёртвым телом, даже если
мне придётся пустить пулю себе в сердце».

После этого мальчики почти не разговаривали и молча ждали рассвета.
С первыми лучами солнца они отправились в путь, думая
только о том, чтобы как можно дальше уйти от места, где произошла эта ужасная
ночь.

 Когда взошло солнце, горы, а затем и долины залило
его золотой свет. В любое другое время великолепный пейзаж, расстилавшийся перед ними,
наполнил бы душу Фреда восторгом; но сейчас это было так,
он только нетерпеливо осматривал дорогу, пролегавшую через долину, надеясь
замечаю наступающие колонны Нельсона. Но ничто из этого его не обрадовало
.

"Они, несомненно, скоро придут", - сказал Фред. "К десяти часам мы
должны быть внутри федеральной границы и в безопасности".

Но если Фред слышал, что делалось в лагере повстанцев его не было
были столь оптимистичны.

Лейтенант Дэвис, офицер гвардии, и полковник Уильямс в
тесном взаимодействии.

- Полковник, - сказал поручик, "я не верю Янки
преследуя нас. Эти ребята сочтут само собой разумеющимся, что мы продолжим наше отступление
и скоро спустимся с гор на дорогу.
Позвольте мне взять пару рот кавалерии, и я расставлю людей в засаде
вдоль дороги, насколько это будет безопасно. Таким образом, я
верю, что у нас есть шанс поймать их ".

Полковник согласился, и поэтому, прежде чем солнце осветило долину
, вдоль дороги на несколько миль назад были расставлены пикеты.

Мальчики шли по склону горы почти до полудня, но
склоны горы были такими изрезанными, что они продвигались медленно.
Поднявшись на возвышенность, они посмотрели в сторону Пикетона и вдалеке
увидели приближающуюся колонну кавалерии. Зрелище наполнило их
восторгом.

"На юге ничего не видно", - сказал Фред. "Я думаю, мы можем
безопасно спуститься к дороге". Поэтому они осторожно спустились
к дороге.

"Давайте посмотрим на наши руки", - сказал Фред. "Мы должны быть готовы к любому
чрезвычайная ситуация".

Поэтому их револьверы были тщательно изучены, свежий колпачки, и все
меры предосторожности приняты. Они вышли на дорогу вблизи маленькой долине
ферма. Перед хижиной стояла пара запряженных лошадей. После
внимательно осмотрев лошадей, Феррор сказал: "Фред, одна из этих лошадей
принадлежит лейтенанту Дэвису. Он ездил туда, чтобы увидеть, если он не может
увидеть нас. Мужчины Нельсона в ближайшее время направит его обратно летит".

Затем дикая мысль овладела юношей. Это было не что иное, как попытаться
завладеть лошадьми. Разве не было бы великолепно войти в
Федеральные войска с триумфом оседлали коней своих потенциальных похитителей!
Не задумываясь об опасности, они сразу же воплотили эту идею в жизнь.

Из кабины доносился шум смех сливался с музыкой женская
голоса. Люди внутри были приятно развлекаться.

Становится возле коней, ребята сделали рывок, были на своих спинах в
мгновение, и с воплем триумфа не было. Изумлённые
офицеры бросились к двери, но увидели, что они уже скрылись за поворотом.
 Тогда они взбесились, как сумасшедшие, проклиная свою судьбу и осыпая мальчишек всевозможными проклятиями.

— Не волнуйтесь, — наконец сказал сержант Джонс, который был товарищем лейтенанта по несчастью, — отряд, который едет по дороге, их догонит.

 — Слабое утешение за то, что у нас украли лошадей, — огрызнулся лейтенант.

 Радость парней внезапно оборвалась. Впереди на дороге стоял отряд из четырёх всадников. Мальчики невольно остановили
скорость своих лошадей. Они смотрели друг другу в лица, они читали
мысли друг друга.

"Это может быть только смерть", - сказал Фред.

"Это может быть только смерть", - эхом отозвался Феррор, - "и я приветствую это. Я знаю, Фред,
ты смотришь на меня, как на убийцу. Я хочу показать вам, как я могу умереть в честном
воевать".

Фред с трудом понял, что Ferror говорил; он обсуждает план
атака.

- Феррор, - сказал он, - давай не спеша поедем вперед, пока не окажемся на расстоянии
примерно пятидесяти ярдов от них. Без сомнения, они знают лошадей и будут
в замешательстве, узнав, кто мы такие. Когда мы будем близко, мы атакуем. Через мгновение все будет кончено.
Феррор кивнул.

Безопасность или смерть. Он был так же бледен, как и его жертвы прошлой ночью, но
его глаза сверкали, зубы были крепко стиснуты, каждый мускул напряжен.

Когда Фред повернулся, чтобы сказать: "сейчас!" Ferror крикнул: "до свидания, Фред,"
и бросился прямо на всадников. Движение было так неожиданно он ушел
Фред немного позади. Револьверы четырех конфедератов сверкнули, но
как молния, Феррор был на них. Первый человек и лошадь упали
как кегля перед мячом в котелке; второй, и мальчик, и мужчина
и обе лошади упали неразличимой массой вместе.

Что же касается Фреда, ни на секунду он потерял команду и сам или его
лошадь. Он все это предвидел, и вильнула вправо. Здесь один
Конфедерат столкнулся с ним лицом к лицу. Внимание этого человека было привлечено на мгновение
судьбой его товарищей на дороге, и, прежде чем он успел опомниться,
Фред набросился на него. Он поднял дымящийся револьвер, чтобы выстрелить, но револьвер Фреда
заговорил первым, и солдат пошатнулся и упал с седла.

Теперь дорога была открыта для Фреда, чтобы сбежать, но он повернул лошадь и
поехали обратно, чтобы посмотреть, что стало с его товарищем. Один Конфедерации до сих пор
сел на коня цел и невредим. Увидев Фреда, он поднял пистолет и выстрелил.
Фред почувствовал, как онемела его левая рука, а затем появилось ощущение, похожее на жар.
Вода стекала по конечности. Прежде чем солдат успел выстрелить во второй раз, пуля из пистолета Фреда пробила ему голову, и он упал на дорогу безжизненной массой. Сражение было окончено.

 Из двух конфедератов, поверженных в дикой атаке Террора, один был мёртв, другой не пострадал от пуль, но лежал, стоная, со сломанной ногой и рукой. Фред переключил внимание на Террора. Он лежал, наполовину
скрытый под лошадью, с закрытыми глазами, грудь его была залита кровью.

Фред поднял голову. «Ужас! Ужас!» — закричал он, заливаясь слезами.

[Иллюстрация: Фред поднял голову: "Феррор! Феррор!" - закричал он.]

Мальчик открыл глаза и улыбнулся. "Все в порядке, Фред ... все в порядке",
он задыхался. "Это было не убийство - это был честный бой, не так ли?"

"О, Феррор! Феррор!" - простонал Фред. "Ты не должен умирать".

"Так будет лучше, Фред. Я не позволю себе думать об этом".

Он закрыл глаза, а когда снова открыл их, взгляд был отсутствующим
. Он попытался приподняться. "Да, мама", - прошептал он, а затем
его глаза закрылись навсегда.

Теперь послышался топот лошадиных копыт и лязг сабель.
Фред поднял голову; на него надвигался отряд федеральной кавалерии.
Они в изумлении смотрели на кровавую сцену. К ним подъехал бравый молодой капитан
. Фред указал на безжизненное тело молодого Феррора и сказал: "Привезите
его тело с собой в Пайктон. Он отдал свою жизнь за меня. Я один из
разведчиков генерала Нельсона".

Потом все почернело перед ним, и он знал, больше нет. Он
потерял сознание от потери крови.

Грубые солдаты перевязали ему руку, остановили кровотечение, и
вскоре Фред смог ехать в Пайктон. Генерал Нельсон принял его с
изумление, однако он не позволил ему говорить, а сразу заказал его
больнице. Что касается Роберта Ferror, ему дали солдатские захоронения.

Через год после окончания войны Фредерик Шекелфорд, крепкий молодой человек,
разыскал дом миссис Феррор. Он нашел седовласую мать с разбитым сердцем
и двух очаровательных молодых леди, ее дочерей. Они
горевала о сыне и брате, не только как мертвый, а как вечно
опозорился, они сказали, что Роберт был застрелен на
дезертирство.

Фред подарил им маленькие сувениры, которые хранил все эти годы.
они. Он рассказал им, как Роберт отдал свою жизнь, пытаясь спасти его,
и что последнее слово, которое сорвалось с его губ, было "Мама".

Седовласая мать подняла дрожащие руки и возблагодарила Бога за то, что
ее сын, по крайней мере, погиб смертью солдата.

Узнав, что семья обнищала из-за войны, когда Фред
уезжал, он сунул 1000 долларов в руку миссис Феррор и прошептал: "Для
Ради Роберта"; и убитая горем мать затуманенными слезами глазами
смотрела на его удаляющуюся фигуру и пробормотала: "И Роберт был бы
именно таким человеком, если бы остался жив".




ГЛАВА XI.

БЕЗУМНЫЙ БИЛЛ ШЕРМАН.


Рана Фреда не была опасной. Пуля прошла через мясистую часть руки, вызвав большую кровопотерю, но кости не были сломаны, и через несколько недель он должен был поправиться.

История о том, как двое мальчишек напали на четверых кавалеристов-конфедератов, убили троих и ранили четвёртого, произвела впечатление на всю армию. Но Фред
скромно отрицал, что проявил какую-либо особую храбрость в этом деле.

"Эта честь должна быть оказана бедному Бобу Феррору, — сказал бы он.
"Мальчику, который сознательно поехал навстречу смерти, чтобы спасти меня."

Фред рассказал генералу Нельсону о своём пленении и побеге, и
генерал, нахмурившись, сказал:

"Если бы я знал, что подвергаю вас такой опасности, я бы не послал за вами. Из-за преступления юного Фёрра
вас ждала бы самая позорная смерть, если бы вас схватили; однако атака на тех четырёх кавалеристов была одним из самых смелых поступков, о которых я слышал за всю войну. Вы заслуживаете и должны хорошо отдохнуть. Я только что закончил составлять донесения для
генерала Шермана, и вы будете моим курьером. Почтовая лодка отправляется
утром, и вы отправитесь с этим. Когда доберетесь до Катлеттсбурга,
вы можете сесть на пароход по реке Огайо до Луисвилля. Поскольку путешествие будет совершено исключительно по воде
, оно будет легким, а поскольку на том же судне будет отправлено несколько больных и раненых
, вам окажут хорошую хирургическую помощь для лечения
вашей раненой руки. Вот документ, который позволит вам попасть в офицерский корпус
госпиталь, когда вы доберетесь до Луисвилля. Хорошенько отдохните, вам это нужно. Я не думаю, что пройдёт много времени, прежде чем мне с моим отрядом прикажут вернуться в Луисвилл. Противник отступил через Паунд-Гэп в
Вирджиния, и мне здесь больше нечего делать. Оставайся в
Луисвилле, пока не получишь от меня вестей ".

Следующее утро застало Фреда спускающимся по Биг Сэнди. В целом
путешествие прошло без происшествий, и после короткой поездки Фред снова оказался
в Луисвилле. Отдых и тишина во время путешествия почти излечили
негативные последствия пережитого, и, за исключением раненой
руки, которую он был вынужден носить на перевязи, он чувствовал себя примерно так же,
как и всегда.

Оказавшись в Луисвилле, он, не теряя времени, передал свои депеши в
Генерал Шерман. Он нашел генерала в окружении делегации из
видных профсоюзных деятелей города. Казалось, они о чем-то спорили с Шерманом
а что касается генерала, то он был вне себя от ярости и
ругался так же, как генерал Нельсон в одной из своих вспышек
гнева.

Фред был удивлен, обнаружив в обычно мягком и джентльменском офицере
такую страсть, но ошибки быть не могло, он был вне себя от гнева.

"Нет смысла разговаривать, джентльмены, - говорил он, нервно расхаживая по комнате.
Я не только подаю в отставку, но и
Я уже подал в отставку. Я не останусь командовать департаментом Кентукки ни на один день; командование армиями Соединённых Штатов не заставит меня остаться и терпеть оскорбления и унижения, которым я подвергался.

 «Нам очень жаль это слышать, генерал», — ответил представитель делегации. «Мы возлагали большие надежды на то, чего вы добьётесь, когда вас назначили командующим департаментом, и наша вера в вас по-прежнему непоколебима».

«Я благодарен за эту веру, — ответил генерал, — но что я могу
чего вы ожидаете от человека, связанного по рукам и ногам. Кажется, в Вашингтоне гораздо лучше знают, что нам нужно здесь, чем мы, находящиеся на местах.
 В какой-то мере этого и следовало ожидать, но я не могу терпеть, когда меня оскорбляют и поносят. Но если бы я не ушёл в отставку, меня бы сняли, я это знаю. Стоит газетам начать вопить и осуждать генерала, и каждый чиновник в Вашингтоне начинает трястись от страха. Чего можно ожидать от генерала, когда все газеты страны
преследуют его, как свора псов? Если бы я хотел покончить с этим
быстро войне, я хотел бы начать с подвесной каждый редактор, который будет публиковать
слова о том, как война должна быть проведена. Это будет славное
начало".

"Не слишком ли вы строги к газетной братии, генерал?"
мягко вставил один из граждан-делегатов.

"Строги! строги! и вполовину не так строги, как заслуживают идиоты. Они думают,
что знают о войне и о том, как проводить кампании, больше, чем все
военные страны вместе взятые. Не довольствуясь указаниями мне, как
и когда проводить кампанию, они нападают на меня самым несправедливым образом и
жестоко нападайте на меня в такой манере, что я не могу ответить. Просто послушайте
это, - и генерал повернулся и взял альбом, в который были вклеены многочисленные
газетные вырезки. "Вот передовая статья из этой
уважаемой и влиятельной газеты "Коммерсантъ Цинциннати"", - гласила статья.
"общие сведения":

"прискорбным фактом является то, что многие из наших генералов крайне
некомпетентны, но когда к некомпетентности добавляется зарождающееся безумие, наступает
время остановиться. Прямо здесь, у себя дома, генерал, который командует
Департаментом Кентукки и, следовательно, держит безопасность нашего города в своих руках.
хэндс, это У. Т. Шерман. У нас есть самые надежные доказательства того, что
он не в своем уме. Многие из его высказываний не только вызывают жалость
у его друзей и насмешки у его врагов, но они положительно
опасны для успеха нашего дела. Правительству следует, по крайней мере,
назначить ответственным за департамент генерала в здравом уме.'

- А теперь, если этого недостаточно, - продолжил генерал с оттенком
иронии в голосе, - я дам вам избранную вырезку из великого
"Нью-Йоркского триката".

"С прискорбием мы узнаем, что генерал У. Т. Шерман, который находится в
команда Департамента Кентукки, не в своем уме. Это
заявил, что власти в Вашингтоне были осведомлены об этом по некоторым
время, но по политическим причинам страх, чтобы удалить его. Он является родным братом
Джон Шерман, один из самых влиятельных политиков Огайо, Соединенные
Избранный сенатор Штатов. Хотя дело можно только сожалеть, в
Правительство не должно колебаться на счет политического влияния.
Генерал Шерман должен быть немедленно смещен. То, что он психически нездоров,
признают даже его лучшие друзья. Пусть администрация
подействует немедленно.

Вся компания улыбалась, глядя на абсурдность ситуации. Даже генералу
пришлось рассмеяться.

"Я прочту ещё раз, — сказал генерал. — Это из «Чикаго
Таймс», и это касается не только меня. Вот оно:

"'Генерал Билл Шерман, командующий департаментом Кентукки,
как говорят, безумен. Мы в этом не сомневаемся. На наш взгляд, всё правительство Линкольна, начиная с президента,
безумное — безумное из-за идеи, что они могут заставить Юг вернуться в Союз. Единственное, что мы видим, — это то, что Билл Шерман, возможно, немного безумнее остальных; вот и всё.

- Вот, - продолжал генерал, "это лишь несколько из десятков
экстракты, которые у меня есть из самых влиятельных газет в стране. От
конечно, чем меньше документов взяли пример с крупных компаний, и
теперь вся эта свора маленьких whiffets за мной, орет на меня
каблуки; и добрые люди считают эту историю, так как она опубликована.
Сотни писем поступают в Вашингтон, спрашивая мое
удаление. Мой брат пишет, что он завален запросами
относительно меня. Я полагаю, что военное министерство более чем наполовину уверено, что я
душевнобольной. Они только и ждут повода, чтобы избавиться от меня,
и я знаю, что моя отставка будет принята с радостью".

"Генерал, - спросил один из присутствующих граждан, - имеете ли вы какое-либо представление о том, как
началась история вашего безумия?"

"О, да!" - ответил генерал. "Когда военный министр Камерон был здесь,
Я изложил ему нужды Кентукки и среди прочего сказал
что мне нужно 60 000 человек для оборонительных работ, но для наступательных операций
Мне потребуется 200 000. Секретарша назвала это
"безумной просьбой". Какой-то репортер заполучил ее, и она исчезла. The
Секретарь никогда не утруждал себя исправлением впечатлений ".

"Не были ли вы немного экстравагантны в своих требованиях?" - спросил другой.
гражданин.

"Вовсе нет. Политикам в Вашингтоне еще не распознали
масштабы этой войны, в которой мы участвуем. Затем всю свою жизнь
находится офис, и они боятся сделать что-то, что потеряете их
голосования. Что до газет, то они скорее напечатать сенсацию, чем
у нас одержать победу. Боже Мой! Они так часто называли меня сумасшедшим, что это
встревожило мою жену ", - и генерал снова позволил себе очередную вспышку гнева.
от гнева. Когда он успокоился, он сказал: "Джентльмены, я благодарю вас за
ваши выражения сочувствия и доверия. Я верю, что мой преемник будет
более достойным, чем я", - и он с поклоном выпроводил делегацию.

Фред остался стоять. Генерал заметил его и спросил: "Ну, мой
мальчик, в чем дело? Боже мой, да это же Фред Шекелфорд! Только что от
Генерала Нельсона, Фред?

- Да, генерал, с депешами, - и он протянул их ему.

"Я прочту их, когда немного остыну; мне было довольно жарко. Я
вижу, у тебя рука на перевязи; был в стычке?"

"Да, генерал, небольшое. Рана была незначительной; она
почти зажившая".

"Вы должны быть благодарны, что не стало хуже. Приходи утром, Фред; я
к этому времени прочитаю депеши.

Фред позвонил, как и просил, на следующее утро и застал генерала спокойным
и вежливым, как всегда. Шторм утих.

"Генерал Нельсон сообщает хорошие новости", - сказал Шерман. "Он сообщает, что он
полностью изгнал повстанцев из долины Биг Сэнди. Он также
сообщает мне в частном письме о твоем поимке и побеге. Он говорит о
отчаянный конфликт, который вы и ваш товарищ должны были с четырех повстанцев
кавалеристы. Это было самое замечательное приключение. Мой мальчик, я буду держать мой
глаз на тебя. Я, конечно, сам обратился бы к вам за помощью, если бы собирался
оставаться во главе департамента.

"Генерал, мне жаль, что вы подаете в отставку", - ответил Фред, едва ли зная,
что сказать.

Лицо генерала потемнело, и он сказал слегка: "я не
думаю, что они будут сожалеть в Вашингтоне".

Но это было не так; его отставка была с радостью принята, и генерал
, который впоследствии привел свою победоносную армию в Атланту, а затем назначил своего
известный марш к морю, и чья слава наполняла мир, ушел на пенсию по
облако. И несправедливость ее раздражала его груди и imbittered
его сердце в течение нескольких месяцев.




ГЛАВА XII.

ОТЧАЯННАЯ ВСТРЕЧА.


Генералом, назначенным преемником Шермана, был Дон Карлос Бьюэлл,
отличный солдат и, как и Макклеллан, великолепный организатор; но, как и
тот генерал, он потерпел неудачу на поле боя и во время того, что известно
в ходе "кампании Брэгга-Бьюэлла" в Кентукки осенью 1862 года он
полностью потерял доверие своих солдат.

Первое внимание Бьюэлла было уделено организации его армии и
муштровал своих солдат. Его труды в этом направлении были очень
успешными, и «Армия Камберленда» прославилась своим
_духом товарищества_.

 Генералу Нельсону, согласно его прогнозам, было приказано вернуться со своим
войском в Луисвилл. Фред, который уже полностью поправился, был очень рад снова
увидеть своего старого командира. Но перспектива активной службы была невелика, так как дивизию
приказали расквартировать в лагере для строевой подготовки и совершенствования
военных навыков. Безделье раздражало
Фреда, поэтому он попросил и получил разрешение присоединиться к генералу Томасу и
останься до тех пор, пока Нельсону не понадобятся твои услуги.

 Генерал Томас оказал Фреду самый радушный приём. В этом красивом, отважном юноше было что-то такое, что очень располагало к нему степенного, спокойного генерала. Как раз сейчас присутствие Фреда было очень желательно, потому что Золликоффер доставлял много хлопот, угрожая то одному, то другому, и было почти невозможно понять, какое место находится в наибольшей опасности. Силы генерала Томаса были сильно рассредоточены,
охраняя разные точки, и он опасался, что в некоторых из этих мест
его войска могли подвергнуться нападению и быть разгромлены. Он снова и снова просил разрешения у
Бьюэлла сконцентрировать свои силы и нанести удар
Zollicoffer чувствительный удар, но каждый раз встречались с
отказ. Вместо того, чтобы позволить ему сконцентрировать свои силы, ему было
приказано перемещать части своего командования туда и сюда, и приказы
, отданные в один прекрасный день, могли быть отменены на следующий. Был декабрь, дороги
были в ужасном состоянии, и передвигаться было почти невозможно
поезда, так что его армия сокращалась из-за тяжелой службы, которая не приносила никакой пользы.
хорошо. Фред видел, что генерал волнуется. Он мог сидеть
часов похоронен в мыслях или углубившись в карты.

Все это время Золликоффер опустошал средние южные графства
Кентукки, угрожая сначала Лондону, затем Сомерсету, затем Колумбии, затем
какой-то промежуточной точке. Аванпосты армии часто подвергались нападениям,
и происходили частые стычки. В разгар этой деятельности Фред
нашел подходящее занятие. Он был занят, перевозящих отправления от
одного поста к другому, или по разведовательных экспедициях, пытаясь получить
информация о передвижениях врага. Он часто встречался с отрядами
врага и много раз чудом спасался от плена; но быстрота
его лошади всегда спасала его.

Из всех разведчиков генерала Томаса Фред добыл самую ценную информацию
. Не углубляясь в тыл противника, он знал способ
вытягивать информацию из жителей, дружественных Югу, который
удивил даже генерала. Фред почти никогда не ошибался в своих предположениях о
передвижениях вражеской армии.

 Если он и любил что-то больше всего на свете, так это своего коня.
Он научил его делать всё, что может делать лошадь. По одному слову он
ложился и оставался неподвижным, как мёртвый. Он без колебаний шёл
туда, куда ему говорили, и его чуткое ухо улавливало присутствие врага
быстрее, чем ухо его хозяина. Фред также довёл до совершенства
умение обращаться с револьвером и стал одним из лучших стрелков в армии. Он мог проскакать галопом мимо дерева и попасть тремя шарами в круг диаметром три дюйма, не сбавляя скорости.

 «Моя жизнь, — говорил он, — может зависеть от моей способности быстро и точно стрелять».

На некоторых из его разведчиков Фред бы с ним на вечеринку, и там был
не солдат, кто не считал его одним из величайших почестей, чтобы быть
таким образом выбрали.

Однажды под конец года Фред был разведку с собой прихватил
группа из пяти мужчин в нескольких милях к востоку и югу от графства Сомерсет. Когда они
проезжали через лес, принц внезапно остановился, навострил уши
мгновение прислушивался, а затем повернулся и посмотрел на своего хозяина,
как бы говоря: "Впереди опасность!"

- В укрытие, ребята, - тихо сказал Фред. - Принц чует неприятности.

Отряд свернул в лес и вскоре полностью скрылся из виду.


"Спокойно, — сказал Фред, — не шумите."

"Вы уверены, что ваша лошадь так умна, как вы думаете?" — спросил один из мужчин.

"Совершенно уверен; Принц никогда не ошибается. Слушайте!"

Топот копыт и звон сабель были отчётливо слышны, и вскоре мимо проскакала группа из девяти кавалеристов-конфедератов.
Они не думали об опасности, смеялись и разговаривали, не подозревая, что смерть притаилась совсем рядом.

"Старый предатель живёт прямо впереди," — услышали они слова одного из них.

"Мы научим его укрывать поджигателей мостов в Восточном Теннесси", - сказал главарь.
С грубым смехом.

"Это будет повешение или расстрел, сержант?" - спросил третий. "Я надеюсь, что это
будет повешено. Так забавно видеть, как линкольнит подвешен за шею
и танцует в воздухе. Никогда не стреляй в человека, если можешь его повесить, вот мой девиз ".

Люди Фреда слушали этот разговор, нахмурив брови, и
приглушенные проклятия были глубокими, если не громкими, и пять карабинов были подняты,
но Фред жестом велел им опустить руки. Его люди смотрели на него в
удивленно, и не было разочарования на каждом лице.

Как только конфедераты отошли за пределы слышимости, чтобы можно было безопасно говорить
один из мужчин сказал со вздохом:

"Капитан", - солдаты всегда называли Фреда капитаном, когда были с ним на прогулке.
"Я бы дал пять долларов за рюмку. Я бы позвал его.
конечно, того парня, который любил смотреть, как вешают.

"У меня строгий приказ, - ответил Фред, - избегать драк, когда я нахожусь вне дома".
в этих разведывательных экспедициях. Это часть хороший разведчик никогда не
лезть в драку, кроме того, чтобы избежать захвата. Разведчика посылают добывать
информацию, а не сражаться; конфликт сводит на нет саму цель, которую он имеет в виду
."

"Это так, капитан, но это идет вразрез с зерном, чтобы позволить этим парням уйти
".

"Возможно, я совершил ошибку, - ответил Фред, - отпустив этих парней
. Если подумать, мне не нравится то, что они сказали. Это звучало
как озорство.

- Хуже, чем это, капитан.

"Мы проследим за ними, - сказал Фред, - насколько сможем незамеченными. Ты
помнишь, мы проехали симпатичный фермерский дом примерно в полумиле отсюда; возможно, это и есть
то место, о котором они говорили. Мы можем проехать в трехстах
ярдах от него под прикрытием леса.

Осторожно пробираясь через лес, они вскоре оказались в поле зрения
место. Конечно же, конфедераты остановились перед домом
. Четверо из них придерживали лошадей, в то время как остальных пятерых не было
видно. Пока они сидели и смотрели, раздались приглушенные звуки двух выстрелов.
послышались женские крики.

"Ребята," сказал Фред, сдавленным голосом: "я сделал ошибку, не позволяя
вы снимаете. Слышите эти вопли? Там творится дьявольская работа. Их
девять, нас шестеро. Не напасть ли нам на них?

"Да! да!" - закричали все, их глаза горели от возбуждения.

- Тогда внимательно следите за своим оружием. Вы готовы?

"Мы готовы. Ура молодому капитану!" - закричали все.

"Тогда, ради Бога, вперед, или мы опоздаем!" - потому что все еще были слышны неистовые
женские крики.

Не успели они выйти из укрытия, как люди, державшие лошадей, обнаружили их
и подняли тревогу. Прибежали пятеро негодяев, находившихся в доме.
Выбежали, и все, поспешно вскочив на лошадей, быстро ускакали прочь.
Федералов, с вопит о мести, а затем в стремительное преследование; но в
все вероятностью конфедератов бы сбежал, если бы не было
за быстроту принца. Вскоре Фред отдалился от всех своих товарищей,
и поэтому был сравнительно один и наступал врагу на пятки.
Они заметили это и пришли к мысли, что могут убить или
захватить его в плен. Это стало их погибелью. Фред наблюдал за этим самым
, и когда они остановились, он выстрелил, как раз в тот момент, когда лошадь лидера была
залпом сбоку от него. Затем, услышав это слово, Принц повернулся быстро, как молния,
и побежал обратно. Движение было настолько неожиданным для конфедератов,
что их залп оказался беспорядочным.

Что касается лошади командира конфедератов, она встала на дыбы и понесла, и
затем тяжело рухнул, придавив своего всадника к земле. Двое его людей
спешились, чтобы помочь ему. Когда он поднялся на ноги, то увидел, что
товарищи Фреда присоединились к нему и что все они идут в атаку.

"Сюда, Симмонс!" он закричал. - Дайте мне вашу лошадь. Вы идите в укрытие.
А теперь, ребята, стойте твердо; их всего шестеро. За старого
Теннесси!

Но нужны люди с железными нервами, чтобы стоять спокойно и принимать атаку, а
Федералы надвигались как вихрь.

Конфедераты разрядили свои револьверы с близкого расстояния, а затем наполовину
некоторые из них обратились в бегство. Было слишком поздно; федералы были среди них,
стреляли, размахивали саблями, сбивали их с ног. Бой был коротким и ожесточенным.
Когда все закончилось, восемь конфедератов лежали мертвыми или отчаянно ранеными. Из
шести федералов двое были мертвы и двое ранены. Только одному
Конфедерату удалось спастись, чтобы рассказать о катастрофе.

[Иллюстрация: федералы были среди них, стреляли, рубили саблями, скакали на них.]

Один из раненых конфедератов лежал, стоная и крича от боли, и
Фред, подойдя к нему, спросил, может ли он чем-нибудь помочь.

Мужчина поднял глаза, и затем на его лице появилась гримаса ненависти.

"Это ты, не так ли?" он застонал, а потом с клятвой сказал: "я буду
вы, если я умру", - и попытался поднять револьвер, который он
он все еще сжимал.

Как быстро, как вспышка Фред выбил у него из руки, и так быстро один из
Мужчины Фред был револьвер в грудь отчаянно Конфедерации.
Фред вскинул оружие, и пуля прошла, не причинив вреда, над головой
раненого.

"Ничего подобного, Уильямс", - сказал Фред. "Мы не можем позволить себе хладнокровно убивать раненых
мужчин".

"Но этот негодяй хотел убить вас, капитан", - сказал Уильямс, и
затем раздался крик всех мужчин. "Убейте его! убейте его!"

"Пощадите! пощади! - выдохнул негодяй.

Фред внимательно посмотрел на мужчину, а затем сказал: "Ты Билл Пирсон,
человек, которого я ударил хлыстом в Галлатине".

"Да, мерси! мерси!"

"Ты жалкий негодяй", - презрительно сказал Фред. "По всем правилам я
должен был бы вышибить тебе мозги, но твой труп не стоит пороха.
Живи, если сможешь".

Как раз в этот момент Фред заметил земляка, которого привлек звук
услышав стрельбу, он сделал ему знак приблизиться. Он подошел, дрожа,
и с удивлением посмотрел на мертвых людей и лошадей.

"Добрый человек", - сказал Фред, "вот несколько раненых, которые должны быть
присмотрела. Ты не можешь сделать это, или сообщить своему командованию?"

"Я думаю, что Кин" медленно ответил земляк. "Должно быть достаточно
воевали".

"Да, - ответил Фред. - И это напомнило мне, ребята, что нам лучше убираться отсюда"
. Мы не знаем, сколько врагов может быть поблизости.

Раны двух раненых федералов были перевязаны, и они
им помогли сесть на лошадей. Тела двух убитых были бережно уложены на двух неповреждённых лошадей конфедератов, и
скорбная кавалькада медленно двинулась прочь.

Когда они вернулись в дом, в который вошли конфедераты, их взору предстало
ужасное зрелище.

На кровати лежал мёртвый хозяин дома, застреленный убийцами. У постели стояли жена и две дочери, плача и
заламывая руки. Лицо вдовы было залито кровью, а на голове
была глубокая рана от удара одного из негодяев.
ее прикладом револьвера, как она прильнула к нему, умоляя его не
для убийства ее мужа.

Жалкое зрелище привело людей Фреда в бешенство, и он сделал все, что мог
чтобы помешать им вернуться и добить раненых убийц.

"Вы таки ошибаетесь, капитан Ильин, не давая мне закончить, что с поличным
злодей, который пытался вас застрелить", - сказал Уильямс.

С разбитыми рыдает женщина рассказала свою историю. У ее мужа был брат в
Восточном Теннесси, которого власти Конфедерации обвинили в
помощи в поджоге железнодорожных мостов. Он сбежал с несколькими членами Профсоюза.,
и теперь был капитаном в одном из полков Теннесси.

"Они пришли сюда, — сказала женщина, — и нашли моего мужа больным в постели, настолько больным, что он не мог пошевелить и пальцем, чтобы помочь себе.  Они обвинили его в том, что он укрывал своего брата и предоставлял информацию, и сказали, что пришли повесить его, но, поскольку он болен, они его застрелят. И
затем, - всхлипнула женщина, - несмотря на наши молитвы, они застрелили его
на наших глазах. О, это было ужасно!" и убитая горем жена не выдержала
совершенно, а дочери повисли над телом своего убитого
отца, рыдая так, словно их сердца вот-вот разорвутся.

Фред был глубоко тронут. Он сказал рыдающим женщинам, что он бы сразу
доклад дела, и у брата мужа приехать со своими
компании. "Мы тоже", - сказал Фред, "покинули тела двух погибших
товарищи здесь. Если вы хотите, я пошлю за священником, что все возможно
По-христиански. И моя несчастная женщина, ваши обиды было страшно
отомстил. Из девяти человек, убивших вашего мужа, только
один сбежал. Остальные мертвы или тяжело ранены.

 — Слава Богу! Слава Богу! — воскликнули женщины, поднимая заплаканные глаза к небу.
небеса. Даже присутствие смерти не отняло у них желания
отомстить. Такова бедная человеческая натура, даже в нежных женщинах.

"Война превращает всех нас в демонов", - подумал Фред.

История этого боя долгое время была темой разговоров у лагерного костра, и
трое выживших солдат никогда не уставали рассказывать ее. Что касается Фреда, он
говорил об этом с неохотой и не мог думать об этом без
содрогания. Пятнадцать человек никогда не занимался кровавым конфликтом, даже на
"темная и кровавая земля" из Кентукки.




ГЛАВА XIII.

ВСТРЕЧА БРАТЬЕВ.


Генерал Томас сидел в своем штабе в Ливане, просматривая некоторые депеши
, которые Фред только что привез от генерала Шоупфа из Сомерсета.
По мере чтения на его лице читалось беспокойство, поскольку депеши сообщали ему
что генерал Цолликоффер переправился на северный берег реки Камберленд
и укрепляет свой лагерь в Буковой роще.

"На меня могут напасть в любой момент, - писал генерал Шепф, - а вы знаете
как малы мои силы. Ради всего святого, пришлите мне подкрепление".

Генерал сидел , опустив голову на руки , думая о том , что могло бы
быть сделано, когда санитар вошел с депешами из Луисвилла. Томас
открыт них вяло, ибо он не ожидал ничего, кроме старой истории
сохраняя по-прежнему и ничего не делать. Внезапно его лицо просветлело; весь он
лицо просияло удовлетворением, и, повернувшись к Фреду, он сказал:

"Мой мальчик, вот это действительно новость для нас. Генерал Бьюэлл наконец-то
согласился наступать. Он отдал мне приказ сосредоточить мою армию
и атаковать Цолликоффера как можно скорее.

Фред не смог сдержать возгласа "ура".

"Генерал, - воскликнул он, - я уже вижу, как Цолликоффер побежден и отброшен
обратно через Камберленд.

Генерал Томас улыбнулся. "Не будьте слишком оптимистичны, Фред, - сказал он, - никто из
нас знают, что состояние войны может быть, мы можем только надеяться на лучшее.
Но для тебя это означает больше работы, мой мальчик. Тебе немедленно придется
вернуться с донесениями к генералу Шепфу. Все зависит от него.
удержит ли он свою позицию. Сомерсета нужно удержать любой ценой.

«Я готов начать прямо сейчас с такими новостями», — весело ответил
Фред. «Принцу, бедняге, придётся тяжелее всего, потому что дороги
ужасные».

«Этого я и боюсь», — ответил генерал. «Надеюсь, я буду с вами».
Шопф в течение недели, но из-за плохого состояния дорог, может
возьми меня гораздо больше".

В течение часа Фред был на пути обратно в Сомерсет. Это была ужасная
путешествие по почти непроходимым дорогам; приходилось переходить вброд ледяные ручьи;
но мальчик и лошадь были на высоте и за три дня
достигли Сомерсета.

Как там было с генералом Томасом? Его неделя растянулась на три. Он
начал свой марш из Ливана 31 декабря; было 18 января
прежде чем он добрался до места назначения. Дороги казались бездонными.
Дождь лил проливным потоком, и маленькие ручейки превратились в бушующие
реки. Мосты были сметены, и их пришлось восстанавливать. Солдаты,
окоченевшие от леденящего дождя, бодро брели по размокшим дорогам,
думая о том, что скоро они встретятся с врагами своей страны.

Общие Шопф получил известие о заранее генерала Томаса с большим
удовлетворение.

"Если я не выдержу, - сказал он, - пока Томас не придет, все будет
все будет в порядке".

"Мы должны проявить смелость, генерал, - ответил Фред, - и заставить врага
поверить, что у нас есть большие силы".

"Это враг сегодня демонстрирует смелость", - ответил генерал
Шопф, с легкой улыбкой. "Они в последнее время особенно дерзкий.
У них в последние несколько дней, отрезать две или три небольшие разведовательно
сторон. Но что меня беспокоит больше всего, так это то, что вряд ли проходит ночь
но каждый человек на каком-нибудь из наших пикетов пропал без вести. Нет
ни стрельбы, ни малейшей тревоги любого рода, но люди, которые были утром
, ушли. Это тайна, которую мы тщетно пытались разгадать. Сначала мы
подумали, что мужчины дезертировали, но мы отказались от этой идеи. Мужчины
становятся суеверными из-за исчезновения стольких своих
товарищи, и фактически деморализуются".

"Генерал, не передадите ли вы мне это дело с пикетами?" - спокойно спросил Фред.


"С удовольствием", - ответил генерал. "Я много слышал о ваших способностях в
выведывании секретных материалов. Я хорошо знаком с вашими успехами в качестве разведчика.
как вы знаете. Я надеюсь, что вы также послужите мне в этом деле.
вопрос с пикетами, потому что я нахожусь в тупике."

"Что ж, генерал, завтра я буду к вашим услугам, и я надеюсь, что вы
больше не потеряете ни одного пикета до этого времени", - сказав это, Фред откланялся
, так как ему очень нужен был отдых.

На следующее утро, когда Фред пошел засвидетельствовать свое почтение генералу, он
нашли его очень серьезное лицо. "Еще один пост из четырех человек исчезла
прошлой ночью", - сказал он.

Фред издала низкий свист. "Что ж, генерал, если возможно, я попытаюсь и
решить проблему, но это может быть слишком сложно для меня".

"У вас есть какие-нибудь идеи о том, как их ловят?" - спросил генерал.

— Совсем нет. Сначала я должен внимательно осмотреть местность, посмотреть, как расставлены люди, поговорить с ними, а потом, возможно, у меня появится идея.

Первым делом Фред отправился туда, где был установлен пост.
захвачен ночью. Это он сделал, отметив рельефом,
внимательно ищу следы не только на фронте, но в тылу
где мужчины были расквартированы. Затем он посетил все пикетные посты,
поговорил с людьми, изучил их привычки во время пикета, были ли они
настолько бдительны, насколько им следовало быть - фактически, ни малейшая вещь, имеющая значение
, не ускользнула от его внимания.

Вернувшись из инспекционной поездки, Фред сказал генералу
Шепфу: "Что ж, генерал, у меня есть идея".

"Что это?" - спросил генерал, сильно заинтересованный.

"Ваши пикеты были захвачены с тыла, а не с фронта".

"Что вы имеете в виду?" взволнованно спросил генерал.

"Я имею в виду, что некоторые пикеты поставлены так, что осторожный враг мог
вкрадываться между постами и выйти в тыл, полностью
удивительно, мужчины. Я думаю, что нашел доказательства того, что мужчины захватили в прошлом
ночь возили в ту сторону. Я нашел, как минимум, шесть постов, которые я
считаю, враг мог выйти в тыл без обнаружения, особенно если
земля была выведал".

"Вы меня удивляете", - сказал генерал. "Но даже если это так, почему
страж не поднимает тревогу?"

"Возможно, он в таком положении, что не осмелится", - ответил Фред.

"Что ты предлагаешь?"

"Выставить на постах двойные силы, половину для наблюдения за тылом.
Сегодня вечером моей обязанностью будет позаботиться об этом".

"Очень хорошо", - ответил генерал Шепф. "Мне будет очень любопытно посмотреть,
как работает план, и правильна ли ваша идея или нет".

"Я не буду ордер, генерал", - ответил Фред", но там не будет
вреда в попытке".

Незадолго до наступления ночи Фред совершил второй обход пикетных столбов и
тщательно расспросил, посещался ли кто-нибудь из них
в течение дня кем-либо извне.

На все сообщения дан отрицательный ответ, кроме одного. Капрал этого
поста сказал: "Ну, деревенский парень был здесь, чтобы продать нам немного овощей и
яиц".

"А!" - ответил Фред. "Был ли он способным мальчиком и, казалось, ли он внимательно подмечал
все?"

"Напротив, - сказал капрал, - он казался удивительно тупым
и невежественным".

"Этот же мальчик имел привычку продавать овощи
пикетчикам?" - спросил Фред.

Если подумать, капрал был уверен, что слышал, как о таком мальчике
говорили.

Затем один из мужчин заговорил и сказал:

- Вы знаете, что Рэнкин был на посту, который был захвачен прошлой ночью. Вчера ему пришло письмо
, и я передал его ему, и он рассказал мне о том, какой
прекрасный ужин у них будет, сказав, что они купили несколько яиц
и цыпленка-мальчика ".

"Иерусалим!", вдруг воскликнул капрал, что "мальчик-день подошел к
сзади на некотором расстоянии--это предлог для похода; он не может
был такой дурак, как он выглядел".

"Спасибо", - ответил Фред. "Капрал, я буду здесь вскоре после наступления темноты"
с отрядом людей, которые помогут вам нести вахту. Тем временем будьте начеку.
внимательно смотрите."

"Это я сделаю", - ответил капрал. "Вы думаете, этот мальчик был
шпионом?" затем он спросил с большим беспокойством.

"Я не знаю", - ответил Фред. "А такое вообще возможно. А если кто-либо
болезнь возникает на пикет сегодня вечером он будет на этом посту."

В ту ночь Фред удвоил количество пикетов на шести постах, которые, по его мнению, были
наиболее уязвимыми. Но дополнительные люди должны были охранять тыл, а не
фронт. Были даны самые четкие инструкции, и они были
предупреждены, чтобы никакая тревога на фронте не заставляла их расслабляться
их бдительность в тылу. В тридцати ярдах позади поста, где
он должен был наблюдать, Фред заметил небольшой овраг, который вел вниз, в
лес. Он пришел к выводу, что враг поползет именно через этот овраг.
если они попытаются зайти в тыл поста. Фред разместил своих людей так,
чтобы наблюдать за этим оврагом. Капралу, дежурившему на посту, он
сказал:

"Моя теория заключается в том, что кто-то подходит к вашему часовому и привлекает его
внимание, притворяясь другом или, возможно, дезертиром. Это,
естественно, потребует часовой зовет тебя, и естественно
привлекайте внимание каждого бодрствующего мужчины. Пока это будет продолжаться, группа
, которая незамеченной обошла вас с тыла, бросится на вас и окажется в
вашей гуще, прежде чем вы успеете оглянуться, и вы будете взяты без единого выстрела
из ружья ".

Капрал и его люди выглядели изумленными.

"Черт возьми!" - сказал один из них. "Я верю, что это можно сделать".

"Сейчас", - продолжил Фред, "если вы не родом из Передней в ночное время действовать
просто вы как будто не слышал этого. Я буду заботиться о тылах".

Когда все было приготовлено, солдаты завернулись в свои одеяла.,
сели в ожидании того, что может произойти. Они прислушивались так напряженно, что
звук падающего листа пугал их. Медленно тянулись часы.
Был полумесяц, но по небу плыли темные тучи, и только
время от времени она смотрела вперед, через мгновение снова пряча лицо. Время от времени
холодный дождь заставлял часовых дрожать и
глубже прятать подбородки в воротники своих пальто.

Наступила полночь, а все по-прежнему было тихо. Солдаты, не стоявшие на страже, лежали,
завернувшись в свои одеяла, некоторые из них в стране грез.

В лесу крик совы был услышан. Мгновенно Фред все
внимание. Прошло несколько минут, и снова мрачные "Вухуу! Ух!" это
раз гораздо ближе. Фред разбудил своих людей. Все они мгновенно насторожились.
внимание, все органы чувств начеку.

"Вы что-нибудь слышали?" прошептал сержант рядом с ним.

"Ничего, кроме подозрительного уханья совы", - прошептал в ответ Фред.
Затем обратился к солдатам: "Совершенно тихо, ребята, ни звука".

Они стояли так тихо, что было слышно биение их сердец.
Снова раздался унылый свист, на этот раз так близко, что испугал
их.

Затем от часового, стоявшего впереди, раздался короткий резкий окрик:
«Кто идёт?»

Ему сразу же ответили: «Дезертир, который хочет сдаться».

«Стой! Капрал караула!»

Капрал вышел вперёд, чтобы принять дезертира. Теперь послышался звук быстро приближающихся шагов перед задним постом, и в темноте показались смутные фигуры.

 «Огонь!» — крикнул Фред.

 Семь винтовок выстрелили, и на мгновение вспышки выстрелов осветили сцену, а затем всё погрузилось во тьму.

Раздались крики боли, хриплые возгласы удивления и гнева, а затем последовал ответный
разрозненный залп.

 «Стреляйте из револьверов», — крикнул Фред, и началась быстрая стрельба.

 «Отступайте!» — крикнул голос из темноты.  Раздалось еще несколько
разрозненных выстрелов, и все стихло.

Дезертир, которому так не терпелось сдаться, в тот момент, когда прозвучал сигнал тревоги
, выстрелил в часового и исчез в темноте.

Звуки стрельбы вызвали в лагере самый дикий переполох. Длинный
крен был избит; в полуодетые, испуганные солдаты выезжал
из своих палаток, одни без ружей, другие без патронов
коробки; возбужденные офицеры в ночных рубашках бегали по лагерю,
размахивая обнаженными саблями и крича: "Сдавайтесь, люди, ради Бога,
падай в воду".

Прошло несколько минут, прежде чем волнение улеглось, и все стали
спрашивать: "Что это? что это?"

Офицер сутки, с сильным конвоем, ехал туда, где
стрельба была слышна. Оспаривается, он дал подписать, и
потом поспешно спросила, что привело к стрельбе.

"О, - жизнерадостно ответил Фред, - они попытались задержать нас и получили
взятые сами по себе ".

Осмотр местности перед местом дислокации отделения Фреда
показал, что двое конфедератов все еще при смерти, а следы крови
показали, что другие были ранены.

"Вы можете идти в свою каюту", - сказал Фред своим людям. - Сегодня ночью вы больше не понадобитесь.
и, лейтенант, - сказал он, поворачиваясь к дежурному офицеру.
- каждый из этих людей заслуживает благодарности за свою работу.
стойкость и храбрость".

"Я не думаю, генерал, - сказал Фред на следующее утро, составляя свой
отчет, - что ваши пикеты еще будут потревожены".

Что касается генерала Шёпфа, то он был в восторге и не знал, как благодарить Фреда.

В течение трёх или четырёх дней всё было относительно спокойно. Затем был атакован небольшой разведывательный отряд, и двое человек попали в плен. На следующий день был атакован и отбит более крупный отряд, потерявший одного убитым и троих ранеными. Истории были одинаковыми: командиром конфедератов был молодой лейтенант, который проявил невероятную храбрость и управлял своими людьми с исключительным мастерством.

«Я бы хотел, — сказал генерал Шопф Фреду, — чтобы вы преподали этому молодому лейтенанту такой же урок, какой вы преподали тем парням
которые захватывали наши пикеты.

«Я могу попробовать, генерал, но боюсь, что эта задача будет не только сложнее, но и гораздо опаснее», — ответил Фред.

«Этот молодой лейтенант, — продолжил генерал, — возможно, приложил руку к тому делу с пикетами, и с тех пор, как он получил урок, переключил своё внимание на разведывательные отряды».

"В таком случае," ответил Фред, "пройдет второй урок
его хорошие манеры. Ну, вообще, я приведу его к нему, если смогу."

На следующее утро Фред с восемью отборными солдатами из кавалерии Вулфорда
отправился на поиски приключений.

"Не волнуйтесь, генерал", - сказал Фред, когда он уезжал, "если мы не
вернуться к ночи. Возможно, мы решим разбить лагерь где-нибудь поблизости.

Многие из их товарищей с тоской в глазах смотрели им вслед и жалели, что
они не были в их числе; но они не знали ничего, кроме того, что каждый из них
скакал навстречу смерти или плену. И все же любовь к приключениям так сильна в сердце человека
, что он с радостью пойдет на самые опасные предприятия.

После поездки на запад примерно в трех милях Фред повернул на юг и пошел про
то же самое расстояние. Затем он остановился и после тщательного осмотра местности
шедший впереди сказал: "Я думаю, ребята, нам лучше свернуть с дороги
и направиться в лес; мы, должно быть, приближаемся к опасной территории врага
".

Отряд свернул с дороги и вошел в лес. Прокладывая себе путь
пробираясь через это, огибая поля и перебежками открытые места,
после тщательного наблюдения за фронтом, им удалось продвинуться дальше
примерно на две мили, когда они приблизились к пересечению двух основных
дороги. Здесь они остановились и кормили своих лошадей, пока мужчины ели их
мизерная стоимость хлеба и бекона.

Они не были там задолго до того, как эскадра не менее 200
Кавалерия конфедератов пришли с юга, поворачивает на запад и вскоре были
зрения.

"Я не думаю, ребята, - сказал Фред, - что нам стоило бы пытаться доставить этих парней в лагерь.
на этот раз мы их отпустим", и тут раздался
в его глазах появился огонек, хотя лицо он сохранял невозмутимым.

"Как скажете, капитан", - ответил один из солдат, затянувшись табаком.
жуя табак. "Мы бы сожрал их, если у вас сказал
слово".

Вскоре после этого отряд из десяти всадников пришел той же дорогой,
но вместо того, чтобы повернуть на запад, они продолжали двигаться на север. Во главе отряда
ехал молодой офицер.

Один из солдат, сопровождавших Фреда, был одним из тех, кто двумя днями ранее подвергся
нападению и был разгромлен отрядом, в составе которого они находились.
поиск.

"Это он, это тот самый парень!" - взволнованно воскликнул солдат.

Дыхание Фреда стало тяжелым и учащенным. То, за чем он пришел, судьба бросила
на его пути.

"Их всего на одного больше, чем нас!" - воскликнул он.

"Если бы их было двое, мы бы сразились с ними", - закричали мужчины хором.

"Пусть они скроются из виду, прежде чем мы продолжим преследование", - сказал Фред. "Чем дальше
мы получаем их от линий, тем лучше".

"Теперь," сказал Фред, после того как они прождали около пяти минут. Езду
несколько минут вывел их на дорогу. Остановившись на мгновение, Фред
повернулся к своим людям и сказал:

"Мужчины, я знаю, что каждый из вас выполнит свой долг. Все, что я должен сказать, это
выполняйте приказы, сохраняйте хладнокровие и учитывайте каждый выстрел. Вперед!"

С радостными криками они последовали за своим доблестным молодым лидером. Проехав
около двух миль, Фред натянул поводья и сказал: "Они не ускользнули от нас, не так ли?
они, ребята? Мы должны были заметить их раньше. Здесь мы
свернули с дороги. Клянусь небесами! Я полагаю, они заметили, что отряд
всадников свернул в лес и идет по следам.
Давайте посмотрим, - и Фред спрыгнул с лошади и осмотрел следы,
ведущие в лес.

- Вот что они сделали, ребята, - сказал он, поднимая голову. "Я отдам должное этому"
лейтенанту за то, что у него острое зрение. А теперь, ребята, мы устроим ему
сюрприз, следуя за ним ".

Они ехали не больше полумили, прежде чем они увидели
Конфедератов. Видимо, они заключили не по следам любого
дальше, потому что они развернулись и возвращались обратно, и обе группы
должно быть, заметили друг друга почти в один и тот же момент.

Там был треск карабина, и мяч просвистел над
Руководители федералов'.

"Спокойно, ребята", - сказал Фред. "Они идут".

Но он ошибся. Молодой лейтенант, возглавлявший конфедератов, был
слишком осторожным лидером, чтобы атаковать неизвестное количество людей. Вместо того, чтобы
атаковать, конфедераты спешились и оставили своих лошадей на попечение
двое из них развернулись и двинулись вперед, уворачиваясь от деревьев
к дереву, и пули засвистели неприятно близко, одна лошадь была ранена.


"Спешиться и отвести лошадей назад", - был приказ Фреда. "Мы должны встретить
их собственной добычей". Двое мужчин, которым было поручено забрать
лошадей, ушли, ворча, потому что им не разрешили остаться в
бою.

Приказав им хорошо прикрываться, Фред немного продвинул своих людей вперед, и
вскоре карабины затрещали с оживленной скоростью.

Но бой был скорее шумным, чем опасным, каждый старался держаться подальше от дерева.
между собой и врагом было дерево.

"Так можно продолжать весь день, - пробормотал Фред, - и пострадают только деревья и
боеприпасы. Я должен попробовать что-нибудь еще".

Приказы были отданы, чтобы возвратиться к лошадям, а мужчины подчинялись
угрюмо. Слова Фреда, и их лица светлели. Сев на своих
лошадей, они поскакали назад, как будто в беспорядочном отступлении.

Как только конфедераты обнаружили движение, они бросились обратно
для их лошадей, установил, и дикие выкрики начали в Swift
стремление к тому, что они думали, был деморализован и отступает враг.

Оказавшись на благоприятной местности, Фред приказал своим людям развернуться и атаковать. Итак
Движение было настолько внезапным, что конфедераты замешкались, а затем остановились.

 «Вперёд!» — крикнул их молодой предводитель, пришпоривая коня, но в этот момент случайный выстрел перебил одну из его поводьев.  Конь стал неуправляемым, и, проскакав под нависающими ветвями дерева, отважный лейтенант упал на землю. Его люди, встревоженные его гибелью и неспособные противостоять стремительному натиску федералов, поспешно отступили, оставив своего командира и двух человек в плену у врагов. Ещё двое из их числа были
тяжело ранен. Трое федералов были ранены в перестрелке.

Фред спешился и склонился над молодым лейтенантом, а затем отскочил.
издав возглас удивления и горя. Он посмотрел в
лицо своего кузена, Калхуна Пеннингтона. Фред поспешно положил
руку на сердце упавшего мальчика. Оно билось. Нет признаков
раны на его теле.

«Слава богу! Он всего лишь оглушён падением», — воскликнул Фред.

 Тем временем пятеро оставшихся конфедератов остановились примерно в четверти мили от них и
слушали, что говорит сержант, который теперь был
— Командир, — сказал он.

 — Ребята, — воскликнул он, — нам будет стыдно и позорно до конца наших дней, если мы убежим и оставим лейтенанта в руках этих проклятых
янки. Некоторые из них должны быть ранены, как и некоторые из нас. Давайте
атакуем и вернём лейтенанта или погибнем, но не отступим.

«Мы готовы, сержант», — сказал каждый из четверых, и один за другим они протянули руку мрачному старому сержанту.

Но как только они собрались приступить к своей отчаянной попытке, они с удивлением увидели, что к ним скачет Фред, размахивая белым флагом.
носовой платок. Подойдя на расстояние оклика, он крикнул:

"Мужчины, ваш доблестный молодой лидер«Он лежит здесь, тяжело раненный. Мы
собираемся отступить», — и, развернув коня, он быстро поскакал обратно.

  Фред поспешно готовился к отступлению. Один из его людей был так тяжело
ранен, что его пришлось поддерживать на лошади; поэтому они продвигались
медленно, и наступила ночь, прежде чем они добрались до лагеря. Фред
доложил генералу Шёпфу и передал ему двух пленных. Генерал был очень доволен и от всего сердца поздравил Фреда и сопровождавших его солдат.

"Если бы вы только взяли с собой этого отважного молодого лейтенанта,
«Победа была бы полной», — сказал генерал.

 «Едва ли, генерал, — сказал Фред, — вы ещё будете беспокоиться о нём. Он всё ещё был без сознания, когда мы уходили, и с тремя моими ранеными и двумя пленными мы едва ли смогли бы его дотащить».

— Я знаю, — ответил генерал, — и, как вы говорите, я думаю, что мы с ним покончили.

 — Искренне на это надеюсь, — ответил Фред, отворачиваясь, и это значило больше, чем думал генерал. Фред боялся встретиться со своим кузеном в бою и искренне молился, чтобы ему никогда больше этого не делать. Он спал
литтл в ту ночь. Каждый раз, когда он закрывал глаза, он видел бледное
лицо своего двоюродного брата, лежащего там, в лесу, и мысль о том, что он
мог быть опасно ранен, возможно, мертв, наполняла его ужасом. "Почему,"
он спрашивал себя снова и снова: "разве счастье принесет войну к нам
вместе?"

Давайте вернемся к месту конфликта, и увидеть, как Калхун -
поладили. Конфедераты с удивлением восприняли сообщение Фреда.

"Это позволяет нам выбраться из очень трудной передряги", - заметил сержант. "Мы
Должно быть, причинили им боль большую, чем мы думали".

"Ничего об этом не знаю", - ответил один из его людей, кто смотрел
Федералы, как они удалились. "Похоже, что только один из них серьезно ранен.
и, конечно, у них плохая Луна, и они охотятся в лимбо".

"Лучше быть пленниками, чем мертвыми", - ответил сержант. - Но, ребята, позвольте
нам к лейтенанту. Странно, что янки не попытались забрать его
обратно.

Когда они добрались до Кэлхуна, у него уже были признаки возвращения
сознание, и через несколько минут он смог сесть и разговаривать.

"Где янки?" был его первый вопрос.

"Исчез".

"Значит, мы все-таки побили их", - и его лицо озарилось радостью.

"Не могу сказать, что мы это сделали, лейтенант", - ответил сержант. - "Но они
по какой-то причине ушли очень внезапно".

Калхун оглянулся на своих людей с тревогой. "Я вижу
только пятеро из вас, - сказал он, - а где остальные?"

"Двое снова залечиваем раны," - отвечал сержант. - Шелдон ранен,
ранен так сильно, что, боюсь, ему конец. Что касается Муна и Ханта, они
ушли с янки.

- Пленники?

Сержант кивнул.

Слезы покатились по щекам молодого офицера. "Мальчики", - сказал он.,
задыхаясь, "Я думаю, что потерял самообладание. Был тот последний пикет
дело, которое обернулось против нас, и теперь мы все разбиты в честном
бою ".

"Не горячитесь, лейтенант", - успокаивающе сказал сержант. "Дело было в том, что
случайная пуля, перерезавшая вашу уздечку, сделала свое дело. Если бы не это
, мы бы, конечно, уничтожили их. Как бы то ни было, мы благодарны им за то, что они не решили вас похитить.

 — Возможно, они думали, что я мёртв.

 — Нет, не думали, — ответил сержант и рассказал Калхауну, что произошло.

"Как выглядел человек, возглавлявший янки?" - спросил Кэлхаун.

"Это был мальчик, не старше вас. Он был верхом на великолепном
гнедом коне со звездой во лбу.

"Я все это вижу", - вздохнул Калхаун. "Лидером той партии был мой двоюродный брат,
Фред Шекелфорд. Он знал меня, и он пощадил меня. Ребята, помогите мне на моем
лошадь. Я сильно напугана, но серьезно не пострадал. Мы квадрат
счетов с теми ребятами в один из этих дней".

И маленький отряд, неся своих раненых, печально побрел обратно
в лагерь конфедератов.

В течение следующих нескольких дней погода была очень плохая, а дороги в таком
ужасное состояние, что обе армии были сравнительно тихо. Ничего
еще было сказано до генерала Томаса, и вообще
Шопф началось сильное волнение. Наконец Фред предложил ездить к
Колумбия, и посмотреть, если он не может получить несколько весть о пропавшем
колонка. Предложение было с радостью принято, и Фред отправился в путь. Он не встретил никаких приключений
примерно в пятнадцати милях от Сомерсета, когда внезапно столкнулся
лицом к лицу с молодым солдатом, и он предположил, что федералом, поскольку тот был одет
синее пальто. Но при втором взгляде сорвался крик удивления
с губ Фреда, и в то же время предполагаемый федеральный солдат
выхватил револьвер из кобуры. Кузены снова оказались лицом к лицу.


- Убери свой револьвер, Кэлхаун! - крикнул Фред. - Ты так приветствуешь
своего кузена?

Мгновение Кэлхаун молча смотрел на Фреда, затем поднял руку в
учтивом приветствии, внезапно повернул коня и, перепрыгнув через низкий
забор, скрылся в лесной рощице.

Фред уже собирался повысить голос, чтобы позвать его обратно, когда раздался
ему пришло в голову, что Кэлхаун играл в шпиона и что он не смеет
остановиться даже на мгновение.

"Он был ошеломлен, только после всего, когда он был брошен от его лошадь",
думал Фред. "Я так рад; тяжелый груз был снят с ума.
Я также рад, что он ушел сейчас. Для
меня было бы крайне неловко узнать, что он шпион, а затем отпустить его ".

Это было так легко на душе, что он продолжал свое путешествие, но он ушел
но на короткое расстояние, когда он встретил гонец от генерала Томаса с
депеши для общего Шопф. Он был проинформирован о том, что до
Генерал Томас находился чуть позади. Еще несколько мгновений, и Фред оказался в присутствии своего генерала.

"А, Шэкелфорд!" — сказал Томас. — "Рад тебя видеть. Как дела в Сомерсете?"

"Все хорошо, генерал, только генерал Шопф очень беспокоился из-за вашего отсутствия."

"Неудивительно. Марш был ужасным и занял в три раза больше времени, чем я ожидал. Но сегодня вечером мы будем у Логанских перекрёстков, где я остановлюсь, чтобы собрать свою армию. Если враг не отступит, примерно через три дня мы можем рассчитывать на бой.

— «Оживлённое время, генерал, может наступить раньше, чем через три дня», — многозначительно ответил Фред.


"Как так?" — удивлённо спросил Томас.

"Мятежники могут решить, — ответил Фред, — напасть на вас до того, как вы сможете
привести остальную часть своих войск или получить помощь от Сомерсета. Рыбный ручей
очень высокий; мне пришлось плыть по нему. Пехоту или артиллерию переправить будет почти невозможно.

— Я об этом подумал, — ответил генерал, улыбаясь. — Я постараюсь быть готовым к их приходу.




Глава XIV.

Битва при Милл-Спрингс.


Фред был прав в своем предположении, что Калхун играл роль
шпиона. Он играл в очень опасную игру и добился успеха.
Замаскированный как деревенский парень, он смело вошел в Колумбии, и в
великая мера, проник в планы генерала Томаса. Это был вопрос
по общему сообщению, как только армия сможет сконцентрироваться, генерал
Цолликоффер подвергнется нападению. Калхун тщательно оценил
численность армии Томаса, и когда его встретил Фред, он проводил
наблюдение за порядком своего марша и за тем, сколько времени это займет у тылов
бригада для усиления передовой бригады, если на нее нападут.

Внезапная встреча с Фредом была для него неожиданностью. Но когда он услышал
Он знал, что его жизни ничего не угрожает; и все же он не посмел медлить,
даже на мгновение, и поэтому сбежал, как мы видели.

Как только он скрылся из виду Фреда, он остановил лошадь. "Это
был счастливый побег", - сказал он себе. "Если мне и предстояло кого-то встретить, так это
мне повезло, что я встретил Фреда. Бедняга! Интересно, что он думал обо мне!
Я бы так хотел поговорить с ним, но это было бы
безумие остановилось, и тогда у него будет очень поместил его в
неловкие ситуации. Селим, старина, - продолжал он, похлопывая своего коня по шее
, - нам еще предстоит работа; мы должны посмотреть, где расположится лагерем генерал Томас
.

Ранним утром 18 января Кэлхун въехал в
Лагерь конфедератов в Буковой роще. Не меняя своей забрызганной грязью одежды
, он сразу же отправился в квартиру генерал-майора Г. Б.
Криттендена, который был назначен главнокомандующим армией.

"Ах, лейтенант, - воскликнул генерал, - я рад видеть вас. Я
Я думал о тебе и винил себя за то, что позволил тебе отправиться в это опасное приключение. Тот, кто действует как шпион, берёт свою жизнь в свои руки.

 — Есть старая поговорка: «Всё хорошо, что хорошо кончается», — ответил Калхун, улыбаясь. — Ты бы видел, какой из меня получился великолепный деревенский простак; и я преуспел сверх самых смелых ожиданий. У меня для тебя очень важные новости, генерал. Генерал
Томас сейчас находится в лагере у Логан-Кросс-Роудс, всего в десяти милях отсюда. Он
будет ждать там свою резервную бригаду, а также подкрепления из
Сомерсет. С ним только одна бригада численностью немногим более
4000 человек."

Потом Кэлхун пошел дальше и дал общие Криттенден все детали
силы союзной армии, заявив, что он думал, что тыл бригады
Томас армия не смогла достичь перекрестке Логан, по крайней мере, два
дней, и что из-за высоты воды в ручей рыбалки он считал
это невозможно для Томаса получать подкрепления из Сомерсета.

"Если все эти силы объединятся, генерал, - продолжал Кэлхаун, - они будут настолько
превосходить нас численностью, что было бы безумием рисковать битвой. Завтра
Томас будет изолирован; его силы уступают вашим. Я считаю, что его можно разгромить.

 «Вы думаете, что ваша информация о численности и расположении войск
абсолютно верна, не так ли?» — спросил генерал.

 «Да, генерал», — ответил Калхун. «Если вы атакуете генерала Томаса утром, я уверен, что вы атакуете превосходящими силами».

"Это либо это, либо отступление", - сказал генерал, тяжело.
"Я созову совет из моих офицеров сразу. Я желаю вам, чтобы появиться
перед ними".

"Как только я смогу немного смыть с себя эту грязь, я буду готов", - ответил
Кэлхаун.

Был созван совет, и генерал Криттенден изложил факты своим офицерам
. Калхуну было задано очень много вопросов, на все из которых он
дал полные и достаточные ответы. Совет без единого несогласия
проголосовал за атаку на Томас на следующее утро.

Была почти полночь, когда конфедераты выступили из своих окопов.
Бригада генерала Цолликоффера перешла в наступление.
Калхун действовал в качестве помощника в штабе генерала Криттендена. Расстояние,
десять миль, проделал ужасный ночной марш, учитывая дороги. Калхун
потом говорили, что это был один из худших марши он когда-либо сделал. В
ночь была темной и мрачной. Холодный моросящий дождь, что охлажденная
солдат до мозга костей. Час за часом под дождем и в грязи
храбрые люди Конфедерации трудились, воодушевленные надеждой
что они скоро встретятся и с бесславным поражением отбросят людей
которых они считали безжалостными захватчиками своей земли. Потребовалось почти
семь часов, чтобы пройти эти десять миль, каждый шаг по грязи
и воде, иногда почти по колено.

Точно так же, как серые тени на востоке предвещали наступление
короткого январского дня, треск! треск! пушек впереди сказал о том, что
Федеральные пикеты были подняты по тревоге. Резкие выстрелы этих орудий, когда
они эхом разнеслись по заляпанным грязью рядам, заставили уставшего солдата
забыть о своей усталости. Холода уже не чувствовал, волнение
ближайшие бой посылают кровь покалывание по венам.

Пришло время обратиться к генералу Томасу и его маленькой армии, которые расположились
лагерем на перекрестке дорог Логана во тьме и тенях этого
мрачная ночь. Курьеры были отправлены обратно, чтобы поторопить тыловую бригаду.;
Генералу Шепфу был отправлен приказ немедленно выдвинуть три
полка, но генерал Томас хорошо знал, что, если он подвергнется нападению утром
, ни одно из этих подкреплений до него не дойдет.

Генерал сидел в своей палатке, слушая рассказ Фреда о том, что
произошло в Сомерсете за те три недели, что он там пробыл. Его
особенно заинтересовал рассказ Фреда о драке в пикете.

"Это, Шекелфорд, - сказал генерал, - была стратегия, достойная гораздо большего
более старая голова. Ваша маленькая драка тоже была прекрасно организована.

"Я бы предпочел, чтобы это было против кого угодно, только не против моего кузена", - ответил
Фред.

"Таких вещей нельзя избежать", - ответил Томас со вздохом. "Это
несчастливая война. Я виргинец и должен сражаться против тех, кто
мне близок и дорог".

Фред не ответил; он думал о своем отце.

Генерал на мгновение погрузился в глубокую задумчивость, а затем
внезапно подняв глаза, сказал:

"Шекелфорд, ты помнишь, когда мы собирались в лагерь этим вечером, что
ты сказал, что опасаешься нападения утром".

"Я почти уверен в этом, генерал", - был ответ Фреда.

"Не могли бы вы изложить мне свои доводы?"

"Потому что враг хорошо разнесены и должны знать, что вы имеете в виду нападение
их когда ваши силы консолидируются, а ваша армия будет настолько сильным
они не могут надеяться устоять перед ним. Я также придерживаюсь мнения, что они
хорошо информированы о вашем изолированном положении здесь; что одна из ваших
бригад находится в двух днях пути в тылу, также из-за высокой
уровень воды в Рыбацком ручье будет невозможен для общего
Шепф подкрепит вас на день или два. Я также считаю, что враг
имеет точное представление о ваших силах.

Во время этой речи Фреда генерал внимательно слушал, а затем сказал:
«Вы лучше осведомлены о моём реальном положении, чем, я полагаю, большинство моих офицеров, но вы сказали кое-что, что требует объяснения. На чём вы основываете своё убеждение, что противник так хорошо осведомлён о моём положении и силах?»

«Никаких убедительных доказательств, генерал, но интуиция, которую я не могу объяснить.
Но это впечатление основано не только на интуиции.
Вчера, как раз перед тем, как я встретил вас, я встретил человека в нашей форме.
Когда он увидел меня, он вскочил на коня через забор и скрылся в
древесины. Я почти уверен, что он был шпионом. Сегодня я мельком увидел
того самого человека в лесу, вон там, справа от нас."

Томас на мгновение задумался, а затем сказал: "Если генерал Конфедерации полностью
знает наше положение и наши силы, он будет глупцом, если не нападет на
меня. Но если он это сделает, я постараюсь быть готовым к встрече с ним ".

Затем генерал еще раз внимательно изучил свои карты страны,
отдал приказ выставить очень сильный пикет, и чтобы хорошо в
В авангарде пехотных пикетов должны быть размещены кавалерийские дозоры, и
следует проявлять крайнюю бдительность.

 Затем, повернувшись к Фреду, он сказал: «Если ваши ожидания оправдаются утром, вы можете стать одним из моих помощников. А теперь, джентльмены, — сказал он, повернувшись к своему штабу, — давайте поспим; мы должны быть на ногах рано утром».

В сером свете раннего утра издалека, спереди, донеслись
слабые выстрелы из винтовок. Стрельба становилась всё ближе и чаще.
 Несмотря на ранний час, генерал Томас и его штаб позавтракали, и
каждый солдат был наготове.

Генерал Мэнсон, командовавший передовыми полками, галопом примчался обратно
в штаб.

"Генерал, - сказал он, - на нас напали большими силами".

"Возвращайтесь", - ответил генерал Томас, не выказывая большего волнения,
как если бы он приказывал своим людям выйти на смотр, "постройте своих людей в
наиболее выгодную позицию и сдерживайте врага, пока я не подойду
остальные войска."

В один миг СПИД скакали во всех направлениях. Фред нашел достаточно
делать. Порывистый сообщает орудий на глазах превратился в устойчивый крен
расстрел. Громкий грохот пушки присоединился к нему, и тяжелый
отголоски покатились по полю и через лес. В невероятно
короткое время каждый полк в движения в сторону, где тяжелый дым
битва уже висел над полем.

Из всех тысяч генерал, командующий войсками, казался самым беззаботным.
Он неторопливо вскочил на коня и рысью направился к месту столкновения. ..........
........ Его глаза охватили поле и как полками подошли они
были размещены там, где они были нужны. Его манера вдохновила каждого
кто видел его с уверенностью.

Для Фреда эта сцена была невыразимо величественной. Значит, это была битва.
дикие крики людей, равномерная ружейная пальба, глубокий бас
пушки привели его в трепет, какого он никогда раньше не испытывал. Пение
Пуль звучало в его ушах странной музыкой. Сейчас и тогда снаряд или
твердый выстрела вылетала через лес и ломать деревья, а с
молния. Вскоре тонкая цепочка мужчин, шатаясь, отступила, некоторые
держали руку, из которой текла кровь, другие ковыляли, используя
свои пистолеты как костыли. Некоторые, обезумев от страха, выбросили свои
ружья и бросились бежать, потеряв стыд, честь,
всё, кроме безумного желания выбраться из этого огненного ада.

Фред был прирождённым солдатом. Сначала у него комок подступил к горлу, как будто
сердце пыталось вырваться наружу, слегка дрожали конечности,
на мгновение возникло желание выбраться из опасной ситуации, а
потом он стал таким же хладнокровным и собранным, как на параде. Он
проехал сквозь шквал пуль, отдавая приказы с улыбкой на лице и
подбадривающими словами. Генерал
Томас заметил хладнокровие своего помощника и похвалил его за
солдатские качества.

 Слева, перед Четвёртым Кентуккийским полком, шёл бой.
ведется с упрямой яростью. Полковник Фрай, увидев Фреда, подъехал к нему верхом.
он сказал: "Передайте генералу Томасу, что мне срочно нужно подкрепление.;
враг окружает меня с фланга".

Фред отошел, чтобы передать приказ.

- Скажите полковнику Фраю, - сказал Томас, - что я немедленно переправлю необходимую помощь
. Пока не подойдет подкрепление, скажите ему, чтобы он удерживал свою позицию
любой ценой.

Сообщение было доставлено. Фрай сжал губы, оглядел свою линию
, увидел точку наибольшей опасности и быстро приказал двум своим
левым ротам перейти в правую, лично возглавив их, Фред шел с
ним.

Внезапно из леса выехал офицер, закутанный в просторную серую шинель,
и, подскакав к ним галопом, крикнул: "Ради бога, прекратите стрелять! Вы
стреляете в своих же людей".

Как раз в этот момент к человеку в сером плаще подъехали два других офицера. Увидев
Полковника Фрая и Фреда, они сразу же открыли по ним огонь. Полковник Фрай был
слегка ранен, но Фред остался невредим. Со скоростью мысли оба
открыли ответный огонь. Офицер, в которого стрелял Фред, пошатнулся в седле,
затем выпрямился и поскакал в тыл. Полковник Фрай выстрелил в
офицера в сером плаще. Он вскинул руки, а затем нырнул


Пуля из пистолета полковника Фрая пронзила сердце генерала
Золликоффера.

Битва теперь с огромной яростью бушевала по всей линии фронта. Сгущающиеся
тучи становились всё темнее, и безжалостный дождь, холодный и ледяной,
лил на запрокинутые лица мёртвых. Жестокий шторм обрушивался на раненых, и
они дрожали и стонали, пока из них уходила жизнь. Дым
окутал поле и скрыл сражающихся от глаз, но сквозь мглу, словно языки пламени,
пробивались вспышки выстрелов. Затем линия фронта федералов начала продвигаться вперёд, и вскоре всё
Армия Конфедерации полностью отступала.

[Иллюстрация: Битва теперь бушевала по всей линии с большой
яростью.]

Именно в это время внимание Фреда привлек молодой
Офицер конфедератов, который пытался сплотить своих людей. Смело он
стремиться остаться в панику, но вдруг Фред видел, как он колеблется, не качаются и
взад-вперед, а затем упасть. Еще раз сделали конфедераты пытались сплотить под
руководством молодого установленный сотруднику, но они были отметены,
и битва была окончена.

Сначала думал, что Фред был для молодой офицер конфедератов, которых он видел
падение при попытке сплотить своих людей. В нем было нечто такое, что
казалось знакомым. Это может быть Калхун? Сердце Фреда замерло на
мысли. Фред вскоре нашла объект своего поиска. Он лежал на боку
голова его покоилась на левой руке, правая все еще сжимала меч.
на лице была улыбка. Когда Фред взглянул на безмятежное лицо
мертвеца, у него вырвался стон, а из глаз хлынули слезы.
Своим носовым платком он стер боевую грязь, и вот, во всей своей
мужественной красоте, Бейли Пейтон лежал перед ним. Мысли Фреда метались
вернемся к тому дню в Галлатине. Эти красноречивые губы больше не разжимались
приводили в восторг зачарованную аудиторию. Его пламенные слова больше не будут волновать
сердца его соотечественников, подобно тому, как ветер шевелит листья в
лесу.

Фред с нежностью приказал отнести его обратно и положить рядом со своим
павшим вождем. Обоим были оказаны подобающие им почести. Как можно скорее
останки обоих были переправлены через линию фронта в
Нэшвилл.

Это был не тот город, который Фред видел в августе. Тогда он был диким и
веселым от радости, увлеченным помпезностью и славой войны.
Золликоффер был кумиром жителей Теннесси, Бейли Пейтон — кумиром
молодых людей. То, что оба они пали в одном сражении, повергло
Нэшвилл в глубочайший траур.

 Когда привезли тела, город был в слезах. Флаги висели
наполовину приспущенные; женщины ходили по улицам, заламывая руки и
горько плача. Их кумиры лежали мёртвыми. Бедный Нэшвилл! Ей предстояло испить ещё более горькую чашу войны.




Глава XV.

Сражение с партизанами.


Пройдя десять миль в темноте и под дождём, армия Конфедерации в полном смятении отступила.
в погоню бросилась победоносная армия Томаса. Перед вечером его пушки были
обстрел окопов в Буковой роще. Не было покоя для
голодных, усталых, подавленных союзников. В темноте ночи
они переправились через реку, а затем бежали деморализованной толпой, оставив
все, кроме себя, в руках победителей.

На следующее утро к Фреду пришел офицер и сказал, что один из заключенных
хотел бы его видеть.

"Один из заключенных хотел бы меня видеть", - удивленно спросил Фред.
"Для чего?"

"Я не знаю", - ответил офицер. "Но он отважный парень; это самое главное.
молодой лейтенант, возглавлявший последний митинг повстанцев. Он сражался до тех пор, пока
его люди не бросили его и мы не окружили его; затем он попытался
прорубить себе путь к отступлению, но его лошадь подстрелили, а его самого взяли в плен".

"Боже мой!" - воскликнул Фред. "Это, должно быть, Калхун", - и он бросился к
туда, где были заключены пленники.

"Калхун!"

— Фред!

И мальчики бросились друг другу в объятия.

"Кэл, ты не представляешь, как я рад тебя видеть," — воскликнул Фред.

"Узы и всё такое?" — ответил Калхун, воспрянув духом.

"Нет," — сказал Фред, — "как святой Павел, я скажу: "кроме этих уз." Но
Кэлхаун, мне нужно хорошенько поговорить с тобой наедине.

"Здесь не слишком уединенно, Фред", - сказал Кэлхаун, оглядывая толпу,
которая смотрела на них.

Фред пошел к генералу Томасу и сказал ему, что его двоюродный брат был среди
пленные, и попросил разрешения взять его к себе в каюту. В
позволение было охотно дано, и мальчики день и ночь
сами.

Как они разговаривали и как много им нужно было рассказать друг другу! Сначала Фреду
пришлось рассказать Кэлхуну все о себе.

Когда он закончил, Кэлхаун схватил его за руку и воскликнул: "Фред, я
горжусь тобой, если ты сражаешься с янки. Как бы я хотел
ехать рядом с тобой! Но из всех твоих приключений одно с бедным Робертом
Феррор трогает меня сильнее всего. Бедняга! он должен был выжить. У него, должно быть,
при себе было много чистого золота, несмотря на его
трусливое преступление".

— «Да, — вздохнул Фред, — да, и всё же я не могу без содрогания думать об убийстве капитана Бэскома. С другой стороны, я не могу без слёз думать о смерти Террора. Сейчас, когда я думаю о нём, я прихожу к выводу, что нанесённые ему оскорбления в какой-то мере
мера, вывела его из равновесия и что убийство Баск было актом
сумасшедшего человека. Но, Кэл, мне неприятно говорить об этом; от той ужасной ночи
меня всегда бросает в дрожь. Так что расскажи мне все о себе.

- Рассказывать особо нечего, - ответил Кэлхаун. "Ты знаешь, что я уехал из Дэнвилла
с твоим отцом в Боулинг-Грин. Благодаря влиянию моего отца,
Я был произведен в младшие лейтенанты и получил место в штабе
Губернатора Джонсона. Вы знаете, что было организовано временное правительство штата
в Боулинг-Грин, и Дж. М. Джонсон был назначен губернатором. Когда генерал
Бакнер пытался захватить Луисвилл врасплох, а вы воспротивились,
сбросив поезд с рельсов, я был одной из жертв этого
возмущения. Я узнал тебя, как раз когда твой отец приказал дать залп
.

- Мой отец! - ахнул Фред. - Мой отец! это он приказал дать залп по
мне?

"Да; но он не знал, что это ты, когда он отдал приказ. Когда Я
вызван он был, он чуть в обморок не упала, и упала бы, если бы один
из его офицеров не застал его. Он хотел уйти в отставку тут же,
но генерал Бакнер и слышать об этом не хотел. На самом деле, Фред, я думаю, он бы ушел
он приказал бы дать тот залп, даже если бы знал тебя; но если бы тебя убили
, он бы потом покончил с собой.

"Бедный отец!" - вздохнул Фред. "Он любит меня, даже если отрекся от меня".

"Ну, - продолжил Кэлхаун, - короче говоря, я стал
невероятно ревновать тебя. Ты покрывал себя славой, пока
Я сидел без дела. В Боулинг-Грин было ужасно скучно.
Поскольку Золликоффер оказался единственным из генералов Конфедерации
, кто был хоть сколько-нибудь активен, я попросил и получил разрешение присоединиться к нему,
где мне дали задание побродить в качестве разведчика. Если я действительно так говорю, я сделал
это довольно оживленно для вас, ребята. В конце концов я придумал славный маленький план
захвата ваших пикетов, и он был вполне успешным, пока вы не узнали об этом
и не положили конец моему веселью ".

"Кэлхаун, - удивленно воскликнул Фред, - это с тобой у меня была та
ночная драка?"

"Он был, и вы пришли около сделав конце надеемся, кузен, я могу
скажите вы. Из семи человек у меня было двое убитых и четверо раненых. Только один
мы с мужчиной остались невредимыми, и у меня было три пулевых отверстия в животе.
Одежда. Это положило конец моим набегам на ваши пикеты, и я ограничился
еще раз разведкой. Затем произошла та неудачная стычка с вами в
лесу. Фред, я должен поздравить вас, вам это удалось.
Ваше отступление показал мне ваши точные сила, и я думал, что смогу стереть
тебя с лица земли. Ваше внезапное наступление застало нас врасплох
и привело в замешательство моих людей. Тот выстрел, который перерезал мне
уздечку, вывел меня из боя, и, возможно, это было к лучшему
для меня это так и было. Когда я пришел в себя и узнал, что было сделано, я
я сразу понял, что вы, должно быть, командовали отрядом, и если бы я мог
Я бы обнял вас за вашу щедрость ".

- Кэл, - ответил Фред дрожащим от волнения голосом, - ты вряд ли можешь себе представить.
ты понимаешь мои чувства, когда я увидел тебя, лежащего бледным и без чувств передо мной.
это лишило меня сил сопротивляться.

"Я знаю, я знаю", - ответил Кэлхаун, ласково кладя руку на плечо
Фреда. "Я был сильно потрясен тем падением, но не серьезно
ушибся. Теперь начинается самое опасное из моих приключений. Когда я встретил тебя в
дорога, я..."

- Прекрати! - перебил Фред. - ни слова больше. Конечно, ты был в одной из своих
разведывательных экспедиций.

На лице Кэлхауна появилось любопытное выражение, а затем он тихо сказал
"Ты прав, Фред; я был в одной из своих разведывательных экспедиций",
и он слегка вздрогнул.

"Фред, - внезапно спросил Кэлхаун, - есть ли для меня какой-нибудь возможный способ
не попасть в тюрьму?"

"Иногда заключенные дают условно-досрочное освобождение", - ответил Фред. "Я посмотрю, что
можно сделать".

На следующее утро генерал Томас послал за Фредом и сказал, что он
собирается отправить несколько депеш генералу Бьюэллу в Луисвилл. "И,"
он продолжил: "Благодаря вашему великолепному поведению и ценности оказанных вами услуг
я выбрал вас в качестве посланника. Тогда,
по всей вероятности, некоторое время на моем фронте будет очень тихо,
и у генерала Нельсона, возможно, найдется для вас более активная работа. Вы знаете, - с улыбкой закончил он.
- Я могу одолжить только вас.

Фред сердечно поблагодарил генерала за оказанную честь, а затем сказал:
"Генерал, я хочу попросить вас о великом одолжении".

"В чем дело?" - любезно спросил генерал. "Если возможно, я соглашусь".

"Вы знаете, что мой двоюродный брат находится здесь в плену. Он больше похож на брата, чем на
двоюродный брат - единственный брат, которого я когда-либо знал. Я прошу о милости, чтобы вы даровали
ему условно-досрочное освобождение.

"Приведите его сюда", - сказал генерал.

Послали за Кэлхауном, и вскоре он предстал перед генералом.

"Я вижу офицера", - сказал генерал, оглядев Кэлхауна.

"Да, сэр, лейтенант Калхун Пеннингтон аппарата губернатора Джонсона,"
ответил Кэлхун, с чувством собственного достоинства.

"Что вы здесь делали, если вы один из сотрудников Джонсона?" - спросил
генерал.

"Я был здесь по специальному заданию".

"Лейтенант, ваш кузен попросил в качестве особого одолжения, чтобы вы были
получил условно-досрочное освобождение. Он говорит, что вы проживаете в Дэнвилле, и поскольку он сам
собирается в Луисвилл, он хотел бы, чтобы вы сопровождали его до самого
вашего дома. "

"Генерал, - ответил Кэлхаун, - вы наложили бы на меня тысячу
обязательств, если бы дали мне условно-досрочное освобождение; но только при одном условии,
и это то, что вы произведете мой обмен как можно быстрее".

Генерал улыбнулся. "Я вижу, - сказал он, - что вы с Шекелфордом
похожи: никогда не бываешь доволен, пока не окажешься в самой гуще схватки. Я
думаю, что смогу удовлетворить вас ".

Условно-досрочное освобождение было оформлено, и Фред с Кэлхауном начали готовиться к началу
для Дэнвилла. Никогда еще два мальчика не наслаждались поездкой так сильно, как сейчас.

Несмотря на плохие дороги и непогоду, их жизнерадостность
не знала границ. Они снова были товарищами по играм, без малейшей разницы
между ними. Что касается их самих, то тучи войны рассеялись
, и они грелись в лучах мира.

"Послушай, Фред, - заметил Кэлхаун, - это что-то вроде того; похоже на
старые времена. Почему эта война должна была прийти и разлучить нас?"

Фред вздохнул. "Война, Калхоун, - ответил он, - наложила на меня более тяжелую руку
, чем на тебя, потому что она сделала меня изгнанником из дома".

"Не волнуйся, Фред, и она выйдет все верно", - ответил Кэлхун,
весело.

Утром второго дня ребята познакомились с приключением для
которого они не искали. Даже в начале такой войны, как эта, начали появляться те
бродячие банды партизан, которые впоследствии оказались таким проклятием для
пограничных государств. Для мальчиков это было несколько неожиданно
когда из леса на обочине дороги внезапно выехали четверо мужчин,
и грубо потребовали, чтобы они рассказали о себе.

"Чьими полномочиями вы нас останавливаете?" - возмущенно спросил Фред.

"По моей власти", - ответил главарь, страшно выругавшись.

"А вашу власть я отказываюсь признавать", - последовал горячий ответ.

"Послушайте, молодой человек, вам лучше придержать язык за зубами",
сказав это, главарь многозначительно постучал по рукоятке своего
револьвера.

Тут вмешался Кэлхаун. "Чего ты хочешь?" спросил он.

"Я хочу знать, кто ты и куда направляешься, и это ----
быстро".

"На это легко ответить", - ответил Калхаун. "Как вы видите по моей форме, я
офицер Конфедерации. Я условно-досрочно освобожден и направляюсь к себе домой в
Дэнвилл, чтобы дождаться моего регулярного обмена.

"Прекрасная история", - сказал главарь. "И я полагаю, что ваш спутник тоже
на службе у Конфедерации".

"Вовсе нет", - ответил Фред, тихо. "Я на службе в организации
Государства".

"Ты, ты?" - фыркнул мужчина. "Я думаю, что вы оба
Линкольниты. Нам придется вас обыскать, и, я думаю, в конце концов пристрелить
вас обоих.

"Вот мое условно-досрочное освобождение", - сказал Кэлхаун, его лицо покраснело от гнева.

Мужчина взял его, просмотрел, а затем хладнокровно разорвал пополам и
бросил на стол.

- Любой может унести такую бумагу. А теперь поскорее слезай. Нам
нужны эти лошади, и нам нужны вы. Мальчики, будет забавно испытать нашу
меткость на этих юнцах, не так ли? - и он повернулся к своим
товарищам со зверским смехом.

Но партизаны совершили большую ошибку; они думали, что они только
общаясь с двумя мужчинами, и были, следовательно, неосторожное и их
охранник.

Бросив острый, быстрый взгляд на Кэлхауна, который означал многое, Фред быстро
выхватил револьвер. Сверкнула вспышка, раздался выстрел, и лидер
партизан упал с лошади. Испуганно выругавшись, остальные вытащили
они вскинули револьверы, но прежде чем они успели поднять их, раздались два выстрела
так близко друг от друга, что прозвучали почти как один, и еще двое из банды
скатились с лошадей. Оставшийся вскинул руки и начал
молить о пощаде.

[Иллюстрация: Фред выхватил револьвер, и партизан спрыгнул с
своей лошади.]

- Ты негодяй! - воскликнул Кэлхаун, прикрывая его револьвером.
- Мне следовало бы послать пулю в твою трусливую тушу, чтобы поквитаться с
мой кузен здесь; потому что он уложил двоих из вас, в то время как я уложил только одного.

"О, милосердие! пощади! - взмолился дрожащий негодяй. - У меня есть жена и
дети".

"У тебя есть; тогда тем хуже для жены и детей".

"Я не достоин умирать", - всхлипывал он.

"Это ясно видно", - ответил Кэлхаун. "А теперь слезай с лошади!"

Парень с готовностью подчинился.

"Теперь отдайте мне свое оружие - сначала приклады, помните".

Пистолеты были переданы.

"Теперь подберите то условно-досрочное освобождение, которое ваш лидер порвал и выбросил, и передайте его
мне".

Это было сделано.

Калхун сидел, не спуская с него мгновение, а затем продолжил: "Я должен стрелять
вы без пощады, но я верю в то, давая собаке шанс на жизнь,
и поэтому я дам тебе шанс. Ты садишься на лошадь, и когда я скажу «Поехали», ты поедешь. После того, как я скажу «Поехали», я сосчитаю до пяти, а потом выстрелю. Если я промахнусь, в чём я не сомневаюсь, я буду стрелять, пока ты не окажешься вне досягаемости; так что чем быстрее ты поедешь, тем лучше для тебя. А теперь садись в седло.

Мужчина умоляюще посмотрел на Калхауна, но, не видя пощады, вскочил на своего коня
так быстро, как только позволяли ему дрожащие конечности. Лицо его было белым
от страха, а зубы так и стучали.

Калхаун развернул лошадь, чтобы оказаться рядом с парнем. Затем он
крикнул: "Вперед!"

Мужчина дал вопль ужаса, низко склонившись над шеей коня и был
как выстрел. Калхун со смешком уволили его, и парень
казалось, достаточно расплющить. Кэлхаун стрелял четыре раза, и при каждом выстреле
казалось, что летящий всадник убыстряет шаг.

Что касается Фреда, то он был вне себя от веселья, несмотря на
зловещее окружение.

«Оставь эту падаль там, где она лежит», — сказал Калхун в ответ на вопрос Фреда о том, что делать с мёртвыми.
 «Их живой товарищ вернётся, когда мы уйдём».

Некоторое время они ехали молча, а потом Кэлхаун внезапно сказал:
"Фред, как бы я хотел всегда сражаться на твоей стороне. Жаль, что нам приходится
сражаться на разных сторонах".

"Именно об этом я и думал, Кэл", - ответил Фред. "Но мы испытываем
удовлетворение от сознания того, что вместе сражались в одной битве".

"И выиграли ее", - крикнул Кэлхаун.

Они достигли Danville в срок и без дальнейших приключений. Сказать
судья Пеннингтон был удивлен, увидев их, подъехав вместе
следует выражать мягко говоря это, он был поражен. Затем его обняли
его сын рыдал: "Мой сын! мой сын!"

"И Фред тоже", - сказал судья, наконец, оторвавшись от приветствия своего сына.
"Я действительно рад видеть тебя, мой мальчик. Но как, черт возьми, вы двое
оказались вместе?"

И вот пришлось рассказать всю историю, а судья слушал и
удивлялся и оплакивал поражение конфедератов при Милл-Спрингс
.

"Мой мальчик", - сказала судья, слезы блестели в его глазах, "по крайней мере, я
рад, что вы выполнили свой долг".

"Да! он сделал это, дядя! - воскликнул Фред. - Если бы все конфедераты
были такими, как Калхун, мы, возможно, не одержали бы победу".

— Если только все федералы не такие, как ты, — галантно ответил Калхун.


 Судья попросил обоих мальчиков рассказать ему все подробности их
приключений и слушал их рассказ с удовольствием, как школьник. Но когда они закончили, он печально покачал головой и
сказал: «Мальчики, вы не можете так продолжать. Вас обоих убьют». Но Я
горжусь тобой, горжусь вами обоими, если Фред воюет за то, чтобы
ужасно Линкольн".

Это был счастливый день Фред провел у своего дяди. Казалось, как в старые добрые времена.
Если по отношению к нему и чувствовалась горечь, то она никак не проявлялась.

Когда стало известно, что и Кэлхун, и Фред вернулись, их
осаждали посетители. Историю о битве при Милл-Спрингс приходилось
рассказывать снова и снова. Полковник Фрай был одним из влиятельных
горожан, и особенно им хотелось услышать подробности о том, как он
убил генерала Золликоффера.

 Фред решил ехать в Луисвилл верхом, а не в
Николасвилль или Ливан, чтобы взять там дилижанс.

«После этого я должен взять Принца с собой, куда бы я ни отправился», — сказал он.

"Привет! Мой мальчик, это ты?" — спросил генерал Нельсон, когда Фред подъехал к нему.
его штаб после очень прозаичного трехдневного путешествия.

- Это никто другой, генерал, - засмеялся Фред, спешиваясь. "Вот я здесь
, вот мой добрый конь, принц, и вот тебе письмо от
Генерала Томаса".

Нельсон взял письмо, прочитал его и, подняв глаза, улыбаясь, сказал: "Я вижу,
вы все еще придерживаетесь своей привычки делать что-то необычное. Томас отзывается
о вашей работе в самых высоких выражениях. Значит, вы были у Милл-Спрингс?

- Да, генерал.

- Славная победа! славная победа! первая настоящая победа, которую мы одержали
. Вы привезли с собой полные донесения?

"Да, Генерал, я объемные депеши для генерала Бьюэлла. Я был так
не терпится увидеть тебя я остановился, прежде чем доставить их".

"Ах, мой мальчик, я верю, что ты все-таки хорошего мнения о блефующем старине Нельсоне"
в конце концов, даже если у него дьявольский характер", - и генерал ласково потрепал
мальчика по голове.

Глаза Фреда наполнились слезами. - Вы знаете, генерал, - сказал он прерывисто,
- что вы приняли меня, когда мой отец выгнал меня.

"Для блага страны, Мой мальчик, на благо страны", - сказал
генерал резко. "А, давай, Фред, я буду ездить на общих
Штаб-квартира Бьюэлла с вами. Я хотел бы видеть генерала Томаса полный
отчет битвы".

Они нашли генерала Бьюэлла в вышних духов, и Фред был дан
теплый прием. Он просмотрел отчет генерала Томаса, и все его лицо
просияло от удовлетворения. Он задал Фреду множество вопросов и
был удивлен знанием военного дела, которое тот продемонстрировал в
своих ответах.

"Я думаю, генерал", - сказал генерал Бьюэлл, повернувшись к Нельсону, после того, как он
уволил Фреда", чтобы вы не переоценили способности
prot;g;. В частной записке генерал Томас отзывается о нем в самых высоких выражениях
. Я сделаю то, о чем вы просили".

"Спасибо, генерал", - сказал Нельсон. "Каким-то образом я чудесно привязался к
мальчику".

То, что генерал Бьюэлл должен был сделать для Фреда, этот человек находился в
неведении.

Находясь в Луисвилле, Фред много свободного времени проводил в
гостеприимном доме Вонов. Жених Мейбл теперь был впереди,
и было удивительно, сколько бумаги для заметок использовала эта юная леди, когда
писала ему.

"Ты не так уж часто пишешь своему брату", - сказал Фред, улыбаясь.

— Мой брат? — спросила Мейбл, удивлённо подняв глаза.

 — Да, ваш покорный слуга; разве вы не усыновили меня как брата?

 Мейбл расхохоталась.  — О! — ответила она, — не нужно так часто писать брату.
 Влюблённые — как дети, их нужно баловать.Но чтобы сменить тему, где же мой рыцарь планируете перейти на
его очередная авантюра?"

"Я не знаю", - ответил Фред. "Кажется, все достаточно спокойно просто
сейчас."

Но уже тогда происходили события, которым предстояло перенести Фреда на
другой театр военных действий.




ГЛАВА XVI.

ФОРТ ДОНЕЛЬСОН.


Коммодор фут, и генерал У. С. Грант сидели, разговаривая в
штаб-квартира в Каире, штат Иллинойс. Генерал был затягиваясь
сигары, и отвечал односложно между слойками.

"Вы еще ничего не слышали, не так ли, генерал?" - спросил коммодор.
"О запросе, который мы сообща направили генералу Халлеку?"

"Ничего, - угрюмо ответил Грант.

На некоторое время воцарилось молчание, генерал, по-видимому, пребывал в глубокой задумчивости.
Коммодор нарушил молчание, спросив:

"Вы однажды встречались с ним лично по этому вопросу, не так ли?"

«Он неблагосклонно дал мне разрешение посетить Сент-Луис, чтобы увидеться с ним, после того как я по меньшей мере полдюжины раз просил об этом», —
ответил Грант.

"И вы изложили ему суть дела во всех подробностях?"

"Я пытался."

"Что он сказал?"

"Сказать! он ударил меня."

"Ударил вас?" - спросил коммодор, вздрогнув от неожиданности.

Грант улыбнулся. "Я имею в виду, - сказал он, - что он ударил меня метафорически. Я
не верю, что он причинил бы мне такую боль, если бы действительно ударил
меня. Я никогда в жизни не был так порезан. Я ушел, чувствуя, что у меня
совершил непростительный грех с военной точки зрения".

"Значит, он вообще не захотел выслушать мое предложение?"

"Послушайте! Он не захотел слушать меня. Я пришел к решению никогда не спрашивать
еще на пользу ему. И все же я так стремлюсь провести эту кампанию, что, как
вы знаете, я проглотил свою гордость и объединился с вами в обращении с просьбой
разрешить нам создать движение ".

"Странно", - ответил коммодор, "что он должен замечать, как наши
запросы, не отдавая нам даже с ответом. Еще кажется, что он должен
видеть, что Форт Генри должна быть снижена сразу. Если мы промедлим, то оба
Камберленд и Теннесси будет так сильно укреплен, что он будет
будет практически невозможно заставить проход. Все это можно достичь путем
переезд за один раз. Все может быть потеряно по горячим следам".

"Даже штатский должен это понимать", - ответил Грант, медленно выпуская изо рта
облачко дыма и наблюдая, как оно лениво поднимается
вверх.

"Правда в том, - медленно продолжил Грант, как будто взвешивая каждое слово,
"слишком многие из нас боятся, что другой генерал может завоевать больше почестей, чем
мы. Затем, существует слишком много отдельных командований. Теперь, вот
Бьюэлл и я; у каждого из нас отдельное командование, но мы оба работаем ради одной цели. Я должен либо подчиняться командованию Бьюэлла, либо он должен подчиняться моим приказам. Сейчас мы как два человека, пытающихся поднять одно и то же бремя, и вместо того, чтобы поднимать вместе, один поднимает, а потом другой. Такая система может лишь бесконечно затягивать войну.

— Генерал, — серьёзно сказал коммодор, — я искренне желаю, чтобы вы
возглавили командование здесь, на Западе. Я верю, что мы увидели бы
иные результаты, и очень скоро.

 Грант покраснел, как школьница, заёрзал на стуле, а затем сказал:
«Коммодор, вы оказываете мне слишком много чести. Но я скажу вот что: если бы
у меня было верховное командование, я бы не сидел сложа руки и не смотрел, как укрепляются реки Теннесси и
Камберленд, не предпринимая никаких действий, чтобы предотвратить это.
Я также не верю в то, что можно месяцами тренироваться и организовываться. Правительство, кажется, забывает, что время даёт врагу такую же привилегию. Нужны сильные удары, и эти удары должны быть нанесены как можно скорее». Шерман был прав,
когда попросил 200 000 человек для похода к заливу, но над ним посмеялись
Его преследовало военное министерство, травили все газеты страны, называли
безумцем, а теперь он занимает подчинённую должность. Война может закончиться
через год. Сейчас никто не может сказать, как долго она продлится.

В этот момент Гранту передали телеграмму. Он прочитал её, и его лицо
озарилось радостью.

 — Вы выглядите довольным, — сказал коммодор. «Телеграмма должна принести хорошие новости».

Не говоря ни слова, Грант передал телеграмму в руки командора.
Это был приказ генерала Халлека как можно скорее двинуться вверх по Теннесси и захватить форт Генри.

— Наконец-то, — сказал коммодор, и на его лице отразилось такое же удовольствие, как и на лице
Гранта.

"Наконец-то, — ответил Грант, а затем быстро добавил: — Коммодор, возможно, мы поступили несправедливо по отношению к генералу Халлеку. Возможно, есть веские причины, о которых мы не знаем, почему этот приказ не был отдан раньше. Коммодор, будьте готовы выступить завтра со своим флотом.

— Так скоро? — спросил коммодор.

 — Так скоро, — ответил Грант.

 — Генерал, я буду готов; а теперь прощайте, нам обоим предстоит
многое сделать. Но прежде чем я уйду, позвольте мне поздравить вас. Я считаю, что
успех и великая честь ожидают вас", - и с этими словами коммодор
удалился.

На следующий день генерал Грант с 15 000 человек поднимался по реке
Теннесси.

Генерал Бьюэлл сидел в своем штабе в Луисвилле. Генерал Нельсон,
в сопровождении Фреда, зашел повидаться со своим генералом, а заодно
дать выход некоторым из своих сдерживаемых чувств.

"Это позор, позор! - кипел он. - для нас сидеть здесь и позволять
Повстанцам укреплять Боулинг-Грин, Дувр и Колумбус и строить форты, чтобы
блокируйте Теннесси, и мы и пальцем не пошевелим, чтобы предотвратить это".

Бьюэлл улыбнулся своему разгневанному генералу и спросил: "И что бы ты сделал,
Нельсон?"

"Сделай!" - взревел Нельсон. - "Сделай! Я бы нанес удар, и сильный. Я бы дал
им очень мало времени на строительство фортов ".

Прежде чем генерал Бьюэлл успел ответить, вошел ординарец с телеграммой.
Он прочитал ее и, повернувшись к Нельсону, сказал:

"Что ж, генерал, можете прекратить кипятиться. Эта телеграмма от генерала
Халлек. Он сказал мне, что приказал генералу Гранту в Теннесси, чтобы
уменьшить Форт Генри, и он хочет со мной сотрудничать, насколько это возможно в
движения".

Нельсон вскочил на ноги в одно мгновение.

"Генерал, - воскликнул он, - я хочу попросить вас об одолжении, большом одолжении".

Бьюэлл с улыбкой ответил: "Думаю, я знаю, что это такое, и без вашего вопроса
. Вы хотите, чтобы я прислал вашу дивизию.

Нельсон поклонился.

"Я не понимаю, как я могу выделить столько людей; вы знаете, что у нас есть Джонстон в
Боулинг Грин, о котором нужно заботиться".

"Но, генерал, - ответил Нельсон, - Теннесси и Камберленд должны быть
защищены. По всей вероятности, большая часть армии Джонстона будет
переброшена туда".

"В таком случае, генерал, - ответил Бьюэлл, - я буду помнить вас. Ваше подразделение
будет отправлено первым ".

"Спасибо, спасибо", - ответил Нельсон. "Если бы я только знал, что я
собирался".

"Сейчас, - продолжал Бьюэлл, - я прикажу генералу Криттендену
послать бригаду Крафта. Эта бригада находится недалеко от устья Грин-ривер.
Нет силы противника, в любом количестве, перед ними, и
бригады могут быть избавлены. Я буду отправлять больше нет мужчин-только если это
это абсолютно необходимо. Я немедленно отправлю офицера к генералу
Криттендену с необходимыми приказами".

- Генерал, - теперь заговорил Фред, "как генерал Нельсон, у меня просьба к
сделать, и на вашу доброту, я надеюсь встретиться с большего успеха."

"А!" - сказал Бьюэлл, "вы хотите выполнять приказы. Если у Нельсона нет
возражений, я думаю, что могу удовлетворить эту просьбу. Генерал рассказал мне
кое-что из вашей истории, мистер Шекелфорд. Генерал Томас также отзывается о вас
в самых высоких выражениях.

"Вы можете идти, если хотите, Фред", - ответил Нельсон. "Я только надеюсь, что я буду
скоро буду с тобой".

Все было решено, и до ночи Фред и его добрый конь князя были
на пути вниз по Огайо. Фред не только везли депеши генералу
Криттенден, но у него были личные письма как от генерала Бьюэлла, так и от
Генерал Нельсон генералу Крафту, отдавая должное последнему офицеру.

Сойдя на берег в Оуэнсборо, Фред быстро направился в Калхун,
штаб генерала Криттендена. Он передал свои депеши генералу
и сразу же разыскал штаб генерала Крафта.
Генерал прочитал письма Фреда, а затем сказал: "Добро пожаловать, мистер
Шакельфорд; вы можете рассматривать себя как один из моих сотрудников до
время, как генерал Нельсон, могут присоединиться к нам".

Вскоре пришел приказ генералу хлама, чтобы сразу подготовиться к вступлению в Грант.

Был почти полдень 14 февраля , когда флот , на борту которого находился генерал
Бригада хлама взялось прибыл в Форт Donelson. Место
уже выделено два дня, а в некоторых тяжелых боев взяли
место. Погода из теплой и дождливой внезапно стала холодной
во второй половине дня 13-го числа, и Фред дрожал, выходя из
комфортабельной каюты парохода и ступая на холодный, пустынный
берег реки. Земля была покрыта льдом и снегом, и
сцена была унылой до невозможности.

Время от времени с реки доносился тяжелый грохот орудийных залпов.
Он эхом отдавался среди холмов. Флотилия канонерских лодок стояла на берегу.
на якоре в реке, рты свои большие пушки, глядя на
темные угрюмые воды, как будто высматривая свою добычу. Бригада генерала Крафта
была придана дивизии генерала Лью Уоллеса, которая
занимала центр федеральной армии. В тылу небольшие группы
солдат стояли, дрожа, вокруг маленьких костров, пытаясь согреть свои
онемевшие конечности или приготовить свой скудный паек.

Состояние солдат было крайне плачевным. Палаток не было, но у немногих были шинели, и многие из них шли по трудному, грязному пути от
В Форт-Генри даже выбросили их одеяла. В линии фронта нет
пожаров могло бы быть освещена и там солдаты стояли, выставив перед
яростный шквал мокрого снега и снега, голодных, онемели, не зная
были ли они мертвы или живы. Таковы были герои, которые стояли за
за три дня до Donelson.

А Фред смотрел на все эти страдания, он удивлялся стойкости, с
которые он пережил. От солдат поступило мало жалоб;
они были даже веселы и горели желанием встретить врага.

Около трех часов дня канонерские лодки поднялись вверх по реке и вступили в бой с
батареями конфедератов.

Это было самое величественное зрелище, и оно заворожило Фреда. Само по себе
небеса, казалось, раскалывались, а земля содрогалась от
сильных сотрясений. Все ближе и ближе канонерки подошли к батареям
казалось бы Фред Великой пушки были извергал огонь и дым в
друг другу глотки.

Во время боя Фред заметил невысокого, коренастого мужчину, сидящего на лошади.
внимательно наблюдавшего за боем. Выражение его лица было совершенно бесстрастным,
и, наблюдая за ним, нельзя было сказать, сочувствует ли он
другу или врагу.

В течение двух часов бушевал конфликт. Котлы "Эссекса" были
взорванные, другие лодки были в синяках, потрепаны и разорваны
мощными выстрелами, которые в них попали, и беспомощно дрейфовали вниз по течению
. Канонерские лодки были разбиты. С российской стороны есть
поднялся великий стон разочарования, в то время как у южан
есть линии возникали дикие крики победы.

Молчаливый человек на лошади развернулись и поехали прочь. Ни знака, ни слова.
он был разочарован.

«Кто этот человек?» — спросил Фред у офицера, стоявшего рядом с ним.

 «Это, молодой человек, — ответил тот, — генерал Грант. Должно быть, он ужасно расстроен, но не показывает этого».

Фред повернулся и посмотрел вслед Гранту, который медленно удалялся. «Вот, —
подумал Фред, — человек, который оставит свой след в этой войне. В
некоторых своих поступках он напоминает мне генерала Томаса. Кажется,
его ничто не волнует».

Наступила ночь и темнота. На замёрзшей земле, без палаток и огня,
солдаты снова разбили лагерь. Ветер вздыхал и стонал
среди голых ветвей, словно оплакивая причиняемые им страдания.
Многие, чтобы не замёрзнуть, не ложились, а продолжали усталый путь,
чтобы кровь циркулировала.  Долгие часы тянулись медленно.

На позициях Конфедератов кипела деятельность. Был проведен военный совет
, и было решено, что утром они прорубят себе путь
через стальные линии, которые Грант окружил их. Все
приготовления были сделаны, каждый приказ отдан, а затем они стали ждать
утреннего света - последнего утра, которое когда-либо увидят сотни людей.

Едва рассвело, когда Фреда разбудил прерывистый звук выстрелов
справа раздалась стрельба. Перед дивизия Уоллеса только
доклад винтовка пикет был теперь слышал и потом. Торопливо ест
едва позавтракав, он вскочил на коня и явился к генералу Крафту на службу.
Все солдаты стояли с оружием в руках, но им ничего не оставалось делать. ...........
....... Но справа грохот мушкетов становился все громче,
начали раздаваться раскаты тяжелых залпов, а затем к общему хору присоединился низкий гул
пушки. Шум сражения становился все громче и громче
. Дым битвы начал подниматься над верхушками деревьев, как
дым от горящей угольной ямы. Шум битвы приближался, перекличка
ружейная пальба была непрекращающейся, грохот пушек не прекращался.

Обезумевший от возбуждения офицер, пришпоривая свою взмыленную лошадь, подъехал к
Генералу Уоллесу.

"Генералу Макклернанду нужна помощь", - выдохнул он. "Вся армия повстанцев
атаковала его дивизию".

"У меня приказ от генерала Гранта удерживать эту позицию любой ценой",
ответил Уоллес. "Я должен получить приказ от него".

К штабу Гранта офицер скачет в безумной спешке. Генерал
был в отъезде; он отправился в путь в пять часов, чтобы повидать коммодора Фута, который
был ранен в ночном сражении прошлой ночью и находился на борту одного из
из его канонерских лодок, а сами лодки лежали примерно в пяти или шести милях внизу.

Разве кто-нибудь из его штаба не отдаст приказ отправить подкрепление к
Макклернанду? Нет, никто не возьмёт на себя ответственность. Офицер застонал
и поскакал обратно к Макклернанду с тяжёлыми вестями.

 Проходят минуты, грохот битвы ужасает. Федералы отступают. Ликующие возгласы наступающего врага слышны
над рёвом сражения.

Другой офицер, у которого лошадь истекает кровью из-за ран, а шляпа потеряна,
со слезами на глазах скачет к генералу Уоллесу. «Ради
Бога, помогите! — задыхается он, — иначе всё будет потеряно; мы
окружены, мы не можем больше держаться».

Тогда генерал Уоллес сказал: "Я беру на себя ответственность; помощь вам
будет оказана". И с сияющим от радости лицом офицер бросился
назад, чтобы сообщить Макклернанду, что помощь приближается.

Генералу Крафту поступает приказ немедленно выступить со своей бригадой к месту действия
. Как только команда отдана, бригада уже в пути
. Вскоре над головой грохочут выстрелы и гильзы, и поющие пули
начинают срезать ветки кустов вокруг. Время от времени солдат
запинается и падает. К генералу подъезжает румяный мужчина с гладким лицом.
Хлама. "Я-полковник Оглсби, - сказал он, - моя бригада ближнем бою на
право. Позвольте мне привести вас в должность; мои люди почти не осталось
боеприпасов". А затем так спокойно, словно на параде, полковник Дик Оглсби
ведет бригаду Крафта на выручку своим людям. Вскоре бригада оказывается в
эпицентре конфликта. То тут, то там разъезжает Фред, разносящий приказы.
Его охватывает азарт битвы, и он не испытывает страха.

У бригады Оглсби закончились боеприпасы. Его люди угрюмо отступают,
оставляя на поле боя более 800 человек убитыми и ранеными, но его
левый полк отказывается идти. Полковник, крупный смуглый мужчина с волосами
черными, как полночь, глазами, подобными пылающим звездам, мечется взад и вперед по линии
, как лев. Фред смотрит на него с восхищением. Он типичный представитель войны
воплощенный.

"Кто он?" Спрашивает Фред у ковыляющего обратно раненого солдата.

"Полковник Джон А. Логан", - вот ответ.

Наконец у его людей заканчиваются боеприпасы, и Логан, истекающий кровью от двух
ран, вынужден вести свой полк обратно. Другой полк занимает его место
и после ужасного конфликта вынужден отступить, оставив
более 300 человек из своего числа убитыми и ранеными.

Бригада Крафта была теперь на крайнем правом фланге, отрезанная от остальной части
армии. Враг надавил на них; сокрушительный залп отбросил их
отшатнувшись. "В атаку!" - был приказ. Фред пришпорил коня и, схватив
знамена кентуккийского полка, крикнул: "А теперь, ребята, за честь
старого Кентукки".

Враги разбегались перед ними, как испуганные овцы. Но на обоих флангах
противник наседал, и бригада, сражаясь на каждом шагу, была вынуждена
отступить.

Враг добился желаемого; дивизия Макклернанда была убрана с дороги.
путь к отступлению был открыт. Почему этим не воспользовались
Из-за чего? Из-за глупости генералов Флойда и Пайла.

 Разбитая, с третью личного состава убитыми и ранеными, дивизия Макклернанда отступает перед Лью Уоллесом. Офицеры, потрясённые катастрофой, в ужасе скачут через ряды Уоллеса, крича: «Всё потеряно! Всё потеряно!»
Уоллес меняет фронт, чтобы встретить ликующего наступающего врага. Его позиции непоколебимы, как
скала. В лицо наступающим конфедератам его люди
выстреливают сокрушительными залпами. Враг колеблется, шатается, а затем,
спотыкаясь, отступает, истекая кровью.

Где Грант всё это время? На совещании с коммодором Футом
борт канонерской лодки в шести милях вниз по реке. Он слишком далеко, чтобы слышать
ружейную пальбу и грохот артиллерии, как ему кажется, но
канонада между двумя линиями. Уже перевалило за полдень, когда совещание
закончилось, и его выгружают на берег. Там стоит штабной офицер с
бескровным лицом и трясущимися конечностями. В нескольких словах история тему сообщают о катастрофе. Грант молча слушает, а затем садится на
лошадь. Железные подковы его скакуна высекают искры на замёрзшей земле,
когда он скачет обратно. Он прибывает как раз в тот момент, когда противник
отступает под натиском дивизии Уоллеса. Он оглядывает поле.

"Ну что, ребята," — кричит он, — "они пытаются уйти; мы не должны
им этого позволить."

[Иллюстрация: «Ну что, ребята, они пытаются сбежать; мы не должны
их отпускать».]

Эти слова действуют как волшебство, когда их передают по рядам. Патроны
пополняются, и солдаты, которые ещё несколько мгновений назад
отступая, они теперь стремятся наступать. Линии перестраиваются, и
армия продвигается вперед. На этот раз конфедераты оказываются оттесненными
назад, и вскоре открытая дорога закрывается. Шанс сбежать потерян навсегда
Форт Донелсон обречен.

Снова наступила темнота, а с ней еще одна ночь холода и
страданий. Ранний утренний свет показал белый флаг, развевающийся над
валами форта. Донельсон сдался. Холод и голод были
забыты, поскольку солдаты в своей радости обнимали друг друга, и их
победные крики поднимались и опадали, как океанские волны. Первый
Великая победа в войне была одержана.

Пятнадцать тысяч конфедератов попали в плен.




Глава XVII.

После битвы.


Солнце снова взошло над Донелсоном. Стихийная буря, как и битва, закончилась. Но ужасы войны остались. На
замёрзшей земле лежали мёртвые с белыми, осунувшимися лицами. Десятки раненых погибли от холода и непогоды. Те, кто ещё дышал, замёрзли на земле в собственной крови. Холод был более жестоким, чем пули.

 Фред ехал по полю боя в поисках тела офицера в одном из
полки Кентукки, которые он видел павшими. Офицер был другом
его отца. Там, где произошла последняя ожесточенная битва перед отступлением
бригады, Фред нашел его. Он полулежал, прислонившись к дереву,
и с его ветвей осыпался снег, как будто пытаясь прикрыть
малиновое белым покрывалом. Офицер умер не сразу
потому что замерзшая рука сжимала в железной хватке фотографию - фотографию
счастливой матери с милым лицом, держащей воркующего младенца. Это была фотография
его жены и ребенка.

Всхлипнув, Фред отвернулся, чувствуя тошноту на сердце. Он задыхался от
ужас, который он увидел.

Доблестный поступок Фреда, возглавившего атаку, был замечен генералом
Крафт, и при первой возможности он высоко оценил его молодость
помощь. Но Фреду сейчас все это казалось сном, чем-то нереальным.
Неужели только вчера он был в этом аду огня, страстно желая только одного -
убивать и калечить! Ему стало дурно от этой мысли.

Во второй половине дня он пошел посмотреть, как собирают заключенных. Пока они маршировали.
Потупив глаза, Фред увидел хорошо знакомую фигуру среди офицеров.
от этой фигуры кровь отхлынула от его лица. Быстро приходя в себя
сам он бросился вперед, восклицая: "Дядя Чарльз!"

Майор Шекелфорд удивленно поднял голову, на его лице появилось хмурое выражение, но
он протянул руку и сказал: "Фред, ты здесь?"

- Отец ... в ... плену ... или ... убит? Голос Фреда задрожал, затем
сорвался; он не мог произнести больше ни слова.

"Слава Богу, твоего отца здесь нет!" - ответил его дядя. "Он с
Джонстоном в Боулинг-Грин".

"Слава Богу!" - эхом отозвался Фред.

Только сейчас он заметил молодого лейтенанта, его аккуратную форму
грязную и порванную, а глаза покраснели от наблюдения.

"Зачем, кузен Джордж, ты тоже здесь?" - воскликнул Фред, протягивая ему
силы.

Молодой лейтенант отступил и надменно.

"Я отказываюсь, - сказал он, - пожимать руку предателю своего государства и
родни".

Горячая кровь прилила к лицу Фреда, и он был готов разразиться гневной бранью.
но, сдержавшись, он ответил: "Как вам будет угодно", - и
отвернулся.

- Дядя Чарльз, - сказал он, - я знаю, ты не будешь таким глупцом. Мне
жаль, очень жаль видеть тебя здесь. Могу я что-нибудь для тебя сделать?

Майор застонал. "Нет, Фред, нет. У меня разбито сердце. О! какой позор!
это! какой позор!"

- В чем дело, дядя?

"О капитуляции".

"Вы, конечно, сражались как герои", - мягко ответил Фред. "Нет
позор в храбрых мужчин склонился перед неизбежным".

"И этот бой был худшим из всех", - с горечью ответил майор. "Каждая потерянная благородная жизнь
была бесполезной жертвой, принесенной в жертву слабоумию
наших генералов. Но, Фред, эта капитуляция значит больше; это означает сдачу
Нэшвилла. О, моя семья! моя семья! Что с ними будет?
Они обезумеют от страха; они убегут без гроша в кармане - убегут, я не знаю,
куда".

Фред на мгновение погрузился в глубокую задумчивость, затем, подняв голову, сказал:
"Дядя, ты действительно боишься за тетю Дженни и детей?"

"Я боюсь. В Нэшвилле будет дико - ужас охватит всех; неизвестно, что
случится".

"Дядя, если ты хочешь, я поеду в Нэшвилл. Даже если город будет взят,
никакой опасности не будет. Твоя собственность будет в безопасности, если не покинута. Как
вы говорите, самая большая опасность заключается в полете".

"Вы можете достичь Нашвилл, Фред?"

"Я думаю, что смогу".

"Тогда идите, и да благословит Вас Бог. Я напишу письмо Дженни.

- Также напиши заявление от моего имени, - сказал Фред, - о том, что я твой племянник,
и что я пытаюсь связаться с твоей семьей в Нэшвилле. Это может быть полезно
мне.

Немного позже письма были вручены Фреду, и, сердечно попрощавшись с
дядей, он отправился готовиться к своему
путешествию. На следующее утро, получив приказ от генерала Гранта
, разрешающий ему пройти за линию фронта, он двинулся в путь. Когда он
был уже далеко за пределами пикетов, он порвал свой пропуск, уничтожив таким образом все
доказательства того, что он когда-либо был связан с федеральной армией.

Не проехал он и нескольких миль, как начал настигать отставших
Солдат конфедерации, бежавших от Донельсона. По дороге в
днем он неожиданно наткнулся на трех кавалеристов. У одного из них была лошадь.
Сдалась, и все трое обсуждали, как лучше поступить. Увидев Фреда,
и заметив, что он хорошо сидит на лошади, один из них сказал: "Вон едет
парень, штатский, на прекрасном коне. Почему бы не конфисковать его на благо
дела?

"Как раз то, что надо!" - воскликнули двое других. Без предупреждения Фред обнаружил, что
на него нацелены три револьвера.

- Давай, молодой человек, - угрожающе сказал один из солдат, - слезай с
этого коня, и побыстрее.

"Что это значит?" - спросил Фред, стараясь сохранять хладнокровие.

— Это значит, что Конфедеративным Штатам Америки нужен этот конь, так что
спускайся поскорее и не болтай.

— Но, джентльмены…

— Никаких «но», — яростно перебил его солдат. — Вы хотите сказать, что отказываетесь пожертвовать коня на благое дело? Вам бы самому встать в строй, а не ныть из-за коня. Ты, должно быть, линкольнианец
или трус. Слезь, или я проткну тебя насквозь.

Переговоры были бесполезны, поэтому Фред спешился, не сказав ни слова.
Солдат ликовал, поздравляя себя с удачей,
верхом. Принц прижал уши, и в его глазах появился озорной блеск.
но поскольку Фред ничего не сказал, лошадь не возражала.

"Эй, парень", - воскликнул солдат, "ты можешь взять мою лошадь есть, это
справедливая торговля, видите ли," и со смехом и издевкой они поскакали прочь.

Фред позволил им отойти на небольшое расстояние, когда внезапно издал необычный
короткий свист. Принц сделал большой прыжок, затем развернулся со скоростью
молнии. Его всадника отбросило с невероятной силой, и он лежал без чувств
на дороге. На полной скорости лошадь отбежала назад и остановилась у обочины
его владелец, дрожа от возбуждения. Фред вскочил в седло и
с вызывающим криком помчался обратно в том направлении, откуда приехал.
Дойдя до перекрестка, он пошел по нему, пока не вышел на дорогу, ведущую
в том направлении, куда он хотел идти.

"Привет! Принц, старик, это был трюк, эти ребята не на К,"
сказал Фред, поглаживая глянцевую шею своей лошади. "Вы это сделали капитально,
мой мальчик, капитально".

Принц повернул голову и заржал, как будто знал все об этом.

Ближе к вечеру Фред встретился с несколькими солдатами Фореста, которые
Они сбежали из Донелсона и направлялись в Нэшвилл.

Командир спросил Фреда, кто он такой и куда направляется, и получил честный ответ.

"Я хорошо знаю майора Шеклфорда, — ответил офицер, — благородного человека и храброго солдата.  Я буду рад, если вы составите нам компанию в
Нэшвилле."

Фред предпочел бы поторопиться, но, вспомнив о своем приключении,
решил больше не рисковать и с радостью принял приглашение.

Стало известно о сдаче форта Донельсон, и
вся страна обезумела от ужаса. Ужас был изображен в каждом
выражение лица. Впервые жители Юга начали понимать
что, в конце концов, они могут потерпеть поражение.

Когда Фред въехал в Нэшвилл, сцена была неописуемой. Весь город
был охвачен ужасом. Женщины ходили по улицам, заламывая руки в
агонии отчаяния. Каждый проспект был заблокирован всевозможными транспортными средствами
, нагруженными ценностями и домашним скарбом. Жители бежали
от того, что они считали разрушением. Рыдания, стоны и
жалобные вопли слышались со всех сторон. Могли ли это быть те же люди, которых он видел?
видели несколько месяцев назад? Несмотря на дикую неразбериху, Фред ехал верхом
пока не добрался до дверей дома своего дяди. Он нашел семью
готовящейся к поспешному бегству.

"Тетя Дженни, как вы?" - воскликнул он, протягивая руку.

Миссис Шекелфорд взвизгнула, а затем воскликнула: "Фред Шекелфорд!
откуда вы приехали?

- От Донельсона и дяди Чарльза, - ответил Фред.

Миссис Шекелфорд побледнела как смерть, пошатнулась и упала бы
, если бы Фред не подхватил ее.

- Чарльз ... Чарльз убит? - ахнула она.

- Успокойтесь, тетя Дженни, с дядей Чарльзом и Джорджем все в порядке.

- Зачем... зачем ты тогда пришел? Что случилось?

- Они пленники.

- Пленники! - причитала миссис Шекелфорд, и слезы принесли облегчение
ее сдерживаемым чувствам. - О! они умрут в какой-нибудь северной тюрьме, и я
никогда их больше не увижу.

"Не унывайте, тетя Дженни. По всей вероятности, их обменяют через
несколько недель или освободят условно-досрочно. Вот письмо от дяди Чарльза.
Тебе будет полезно прочитать это", - и он протянул ей письмо, написанное ее
мужем.

Прочитав его, она успокоилась и сказала: "Он хочет, чтобы я осталась
здесь".

"Конечно, тетя Дженни", - ответил Фред. "Прекратите эти приготовления к
бегству; будьте осторожны, и вы будете в такой же безопасности в Нэшвилле с находящимися здесь
солдатами-северянами, как если бы они были за тысячу миль отсюда ".

Как раз в этот момент вошла Кейт, от ее бодрости не осталось и следа, глаза покраснели от слез.


"Почему, Фред, ты здесь?" она спросила удивленно и с некоторым высокомерием. "Я
думал, ты уже исполнилось Янки. Когда я услышал это, я поклялся, я бы никогда не
снова обращаюсь к вам".

"Но вы видите, что у вас есть", - ответил Фред, улыбаясь.

"Ты уверен, что "Янкиз" приедут?" спросила она, игнорируя
замечание Фреда.

"Совершенно уверен".

"О! о! о! что мы будем делать?"

"Отгоните их метлами", - озорно ответил Фред.

"Что?" - спросила Кейт, изумленно раскрыв глаза.

"Моя прелестная кузина, разве ты не говорила мне, когда я была здесь, что если
Янки никогда не смел подойти Нашвилл женщины получилось бы и победить
их с метлах?"

"Ты мерзкая штука!" - воскликнул Кейт. - Я никогда больше не буду с тобой разговаривать, так что
ну вот! - и она повернулась к нему спиной.

Но когда Кейт узнала, что Фред только что приехал от ее отца и
брата, ей не терпелось поговорить, и Фреду пришлось рассказать историю о
Донелсон снова и снова. Пока они разговаривали, топот
лошадиных копыт привлек внимание семьи, и Фред, выглянув
в окно, увидел, что его отец спешивается перед дверью. Это зрелище
совершенно выбило его из колеи. Он встал, дрожа всем телом, и ахнул:

"Тетя Дженни, мой отец! Я не могу встретиться с ним; он запретил", - и он
прошел в другую комнату.

Полковник Шакельфорд вошел и был тепло встречен его
сестра-в-законе. Он должен был хоть на минуту остановиться, как его полк был на
отступление, и федералов были зафиксированы в тесном преследования.

"Я вижу, - сказал он, - вы приготовились к бегству. Я надеюсь, что вы будете
сопровождать мою команду, пока не достигнете безопасного места".

"Мы собирались, - ответила миссис Шекелфорд, - но передумали.
Я только что получила письмо от Чарльза, который находится в заключении, и он
посоветовал мне остаться".

"Чарльз в плену, и письмо от него! Как вы его получили?"
Удивленно спросил полковник Шекелфорд.

Миссис Шекелфорд мгновение поколебалась, а затем ответила: "Фред принес
это".

Полковник сильно вздрогнул, а затем спросил прерывающимся голосом: "Фред
здесь?"

"Да".

— Как он приехал? Расскажи мне всё.

И миссис Шэкелфорд пришлось рассказать всё, что она знала.

"Я его увижу, — сказал полковник.

Фреду сказали, что отец хочет его видеть; его сердце сильно забилось, когда он ворвался в комнату с криком «Отец!» на устах и уже собирался броситься к нему в объятия, но суровый приказ «Стой!»
словно пригвоздил его к полу.

— Прежде чем ты назовёшь меня отцом, — сурово сказал полковник, — я хочу знать,
раскаиваешься ли ты в своём безумии или ты здесь как шпион. Если бы я думал, что ты шпион, то, клянусь Богом, я бы
у меня возникло бы искушение выдать тебя властям на повешение.

Если бы кинжал пронзил сердце Фреда, это не причинило бы ему большей
боли, чем слова его отца. Он постоял мгновение, как будто лишили
дара речи. Тогда гневные порывы оскорбленной натуры пришли
к его облегчению, и вся его душа восстала в знак протеста против унижения, которому подвергли
его.

"Я не раскаивался в своей глупости, как вы это называете", - яростно ответил он.
"и я здесь не как шпион. Я пришел сюда с поручением милосердия по
настоятельной просьбе дяди Чарльза. Объявите меня шпионом, если вы
выбирай; поступок может быть не более жестоким, чем твои слова", - и Фред повернулся
и вышел из комнаты.

"Ричард, - всхлипывала миссис Шекелфорд, - ты не слишком строг с этим
мальчиком? Подвергая себя огромной опасности, он привез письмо от Чарльза, и
его приезд был для меня большим утешением".

Полковник Шекелфорд провел руками перед глазами, а затем нащупал
стул, как будто его поразила слепота.

"Дженни", - ответил он низким голосом, дрожащим от умиления, "вы не
знать агонию курсе, что мальчик вызвал меня. Возможно, я был слишком
только что был суров. Скажи ему, что я не это имел в виду. Но я наполовину обезумел из-за
ужасной катастрофы в Донельсоне. Самое большее, через несколько дней
Северная орда будет здесь, в Нэшвилле. Но, - и его лицо озарилось
энтузиазмом, - еще не все потеряно, Дженни; мы скоро вернемся. Я знаю
кое-что о планах генерала Джонстона. Армия концентрат
где-то вдоль линии железной дороги и Мемфис-Чарлстон,
вероятно, в Коринфе, а затем, прежде чем Грант и Бьюэлл можете комбинировать нам
раздавить их во всех подробностях. Они думают, что Донельсон сломил наш дух; они
узнают об этом по-другому ".

Фред, находившийся в соседней комнате, услышал эти слова, и они произвели на него глубокое впечатление.

Полковник Шеклфорд вскоре ушёл, посоветовав своей невестке не терять мужества, так как северная армия вскоре будет отброшена назад.

Паника в Нэшвилле продолжалась до 25 февраля, когда, к радости Фреда, дивизия генерала Нельсона поднялась по реке, и город был занят федеральной армией. Звёзды и полосы снова развевались
над Капитолием штата, и больше их никогда не спускали.

 Тревога в Нэшвилле в значительной степени улеглась, и жизнь снова вошла в привычное русло.
поток возобновился.

Что касается Фреда, то его восторг от столь скорой встречи с генералом Нельсоном был
безграничен. Он стал смотреть на него почти как на отца, и
пылкий старик отвечал ему взаимностью.

Фред рассказал генералу о своей тете и получил обещание, что он
проследит, чтобы к ней не приставали и не раздражали каким-либо образом, и это
обещание было неукоснительно выполнено.

Пока он оставался в Нэшвилле, Фред жил в доме
своей тети и, несмотря на свои склонности к янки, стал таким же великим
любимцем своей кузины Кейт, как и прежде. Когда пришло время Бьюэллу
В конце концов семья рассталась с Фредом почти так же нежно, как если бы он был одним из них, и они искренне молились о том, чтобы он был сохранён от опасностей войны.




Глава XVIII.

"Мы оба должны умереть."


Через несколько дней после сдачи форта Донелсон генерал Грант был отстранён от командования, и ему даже грозил арест. Генерал
Халлек в своей штаб-квартире в Сент-Луисе был вне себя от
того, что он считал праведным гневом. Генерал Бьюэлл приказал
одной из дивизий Гранта отправиться в Нэшвилл, и Грант отправился в
в этом городе, чтобы выяснить причину приказа. Во время его отсутствия в Донелсоне произошли некоторые
нарушения, и Грант подвергся самым жестоким нападкам со стороны какого-то анонимного писаки, а затем и прессы. Его
обвиняли в том, что он отсутствовал на своём посту без разрешения, в пьянстве, в отсутствии дисциплины и в отказе передавать донесения.

 Последняя жалоба имела под собой некоторые основания. Телеграфист в
Форт-Генри был переодетым конфедератом. Он хладнокровно спрятал в карман депеши Халлека
Гранту. Он продержался несколько дней, а затем бежал
на юг с полным карманом депеш. Генерал Грант был освобожден от
своего командования, и на
его место был назначен генерал К. Ф. Смит, седовласый ветеран, который курил
сигару, когда вел своих людей в атаку на Донельсона. Чувство против Гранта было так горько в штаб-квартире, что
Генерал Макклеллан телеграфировал генерал Халлек, чтобы арестовать его, если он
думал лучше.

Герой Донельсона глубоко переживал свой позор, но все же написал генералу
Смиту:

"Позвольте мне поздравить вас с заслуженным повышением и
заверить вас, что никто не может испытывать большего удовольствия, чем я".

Даже генерал Халлек, наконец, убедился в несправедливости, которую он совершил
по отношению к Гранту, и восстановил его в должности 13 марта.

Тем временем армия Гранта под командованием Смита собиралась в
Питтсбургская высадка, а армия Бьюэлла была сосредоточена в Нэшвилле.
Обе армии должны были сосредоточиться в Питтсбургской высадке, а затем двинуться
на Коринф, где конфедераты собирали силы.

Не думал, казалось, вошел в умы Союза генералов
что армия в Питтсбурге посадки может быть атакован перед Буелл может
поднимайтесь. Халлек, Грант, Бьюэлл, Смит, Шерман - все, казалось, пребывали в состоянии
воображаемой безопасности. Если когда-либо и говорилось о возможности нападения, то это
было проигнорировано как пустая болтовня.

Генерал Бьюэлл начал свое продвижение из Нэшвилла 15 марта
. Дивизия генерала А. Д. Маккука продвинулась вперед, следующей наступала дивизия генерала Нельсона
. Был найден мост через реку Дак близ Колумбии
сожженный. Бьюэлл неторопливо приступил к его восстановлению. Это заняло несколько дней.

Но вернёмся к Фреду. Перед самым отъездом армии из Нэшвилла генерал
Нельсон вложил ему в руки пергамент.

— Вот, — сказал Нельсон, — о чём мы с генералом Буэллом говорили в Луисвилле в качестве небольшой награды за вашу службу. Возьмите это, мой мальчик, вы это заслужили.

Это было звание капитана и назначение на должность независимого разведчика, подчиняющегося приказам генерала Уильяма Нельсона.



— Но, генерал, — запнулся Фред, — я не хотел этого. — Знаешь, ты говорил мне, что мне лучше не вступать в армию.

— Я знаю, — ответил Нельсон, — но раз ты так часто бываешь в армии, тебе лучше носить форму и иметь звание, которое будет вызывать уважение.

Так Фред стал «капитаном» по-настоящему.

Во время своих бесед с Нельсоном Фред рассказал ему о том, что, по его словам, Грант и Бьюэлл были разбиты в пух и прах, и генерал проникся мыслью, что армия в Питтсбургской бухте находится в серьёзной опасности. Ни один другой генерал не разделял этого страха. Он метался, как тигр в клетке, из-за задержки с переправой через реку Дак. В конце концов он обратился к Бьюэллу, который посмеялся над его страхами и сказал, что не двинется с места, пока не будет построен мост. Напрасно Нельсон
умолял и просил.

"Нельсон, что с тобой случилось?" наконец спросил
Бьюэлл.

— В чём дело? Я вам скажу, — огрызнулся Нельсон. — Мы возимся с этим мостом почти неделю, и всё это время войскам на
Питтсбургской пристани грозит опасность быть атакованными и уничтоженными.

Бьюэлл откинулся на спинку стула и, вопросительно глядя на Нельсона, сказал:

 — Вы, кажется, знаете об этом больше, генерал, чем Халлек или Грант.
Халлек телеграфировал мне, что нет никакой опасности в силу в Питтсбурге
Посадка напали".

"Мне плевать, что Халлек телеграфов," - прорычал Нельсон, теперь основательно
вызвали. "Я говорю тебе, что есть; я чувствую это, я знаю это".

"Откуда вы это знаете?" - спросил Бьюэлл, проявляя значительный интерес.

"Почему здравый смысл подсказывает мне. Посмотрите на ситуацию. Небольшой отряд, осаждавший только
в двадцати милях от Коринфа, где Джонстон сосредотачивает свою армию.
Джонстон дурак, если он не нападает, и никто еще не обвинял
он был один. Генерал, передайте моей дивизии наступление; позвольте мне перейти вброд
Реку Дак ".

Бьюэлл действительно любил Нельсона, несмотря на его грубые, властные манеры,
и после некоторых колебаний дал ему требуемое разрешение. Жизнь
Генерала Гранта могла бы читаться не так, как сейчас, если бы в этом разрешении было
отказано.

Утром 29 марта дивизия Нельсона перешла вброд реку Дак и
начала форсированный марш к Саванне, на реке Теннесси. На
этом марше Нельсон не проявлял милосердия к отставшим, и многие из них были прокляты.
Проклятия посыпались на его голову. Он не был любимцем своих войск.

Однажды Фред обнаружил мальчика не старше себя, привязанного за пушкой.
Парень принадлежал к полку в Индиане, который каким-то образом навлек на себя
неудовольствие генерала, и он был особенно суров к
военнослужащим этого полка, если их находили отставшими. У мальчика, о котором идет речь, были
был найден вдали от своего командования и был привязан за запястья к пушке
. За этот пистолет ему пришлось марта по грязи, каждом толчке
отправка резкая боль через запястья и руки, а если он должен упасть
сама жизнь будет под угрозой. Он был бессердечным, и в этом случае,
жестокое наказание. Фред заметил мальчик, и подъехал к нему и спросил его
его имя, и он дал его, как Хью Рэймонд. Он был симпатичным парнем,
и, казалось, глубоко переживал свое унижение. Он был весь в грязи, и
слезы, которые он не мог сдержать, оставили свой грязный след на полу.
его щеки. Фред пошел к Нельсону, умолял освободить мальчика и получил
это. Было всего несколько просьб, которые Нельсон не удовлетворил Фреду.

Когда Нельсон отправлялся в поход на Саванну, он рассчитывал достичь этого места
7 апреля. Но однажды в походе его нетерпение возросло, и
он решил добраться до Саванны, если возможно, к 4-му или, по крайней мере, к
5-му числу месяца.

Утром третьего дня похода Фреда ждало приключение, которое
преследовало его долгие годы. Он никогда не вспоминал о нём без
содрогания и снова и снова переживал его во сне, просыпаясь в ужасе.
крик агонии, который казался неземным для тех, кто его слышал.

Генерал Нельсон и его штаб остановились в просторном доме плантатора
по имени Лейн. Они были наиболее гостеприимно угощал, хотя Мистер Лейн
не секрет тот факт, что он был ярым сторонником с
Юг.

Утром, когда Фред собирался сесть на лошадь, чтобы продолжить
марш, он обнаружил, что оставил свой полевой бинокль в комнате, которую он
занимал ночью. Вернувшись за ним, он услышал голоса в соседней комнате
один из них показался ему таким знакомым, что он на мгновение остановился, чтобы
прислушался и, к своему изумлению, узнал голос своего кузена Калхуна.
Что бы это могло значить? Что он там делал? Одно было ясно наверняка; он
был обменян и снова служил в армии. Калхаун и мистер Лейн
вели серьезный разговор, и вскоре Фред узнал, что его
кузен ночью прятался в доме.

- Вы узнали то, что хотели? - спросил я. Фред услышал, как спросил мистер Лейн.

"Да, - ответил Кэлхаун, - благодаря вашей доброте. Я слышал, как Нельсон сказал, что
он поторопит свою дивизию и что он хотел бы быть в Саванне
к 5-му. Это на два дня раньше, чем мы ожидали. Джонстон должен,
нанесет удар по Гранту до этого времени. Я должен быть в Коринфе в течение
следующих двадцати четырех часов, даже если я убью дюжину лошадей, пока доберусь туда.
Мой конь там, где я его оставил, в конюшне в лесу?

"Да, - ответил мистер Лейн, - и за ним хорошо ухаживают. Но
завтрак готов; вы должны плотно поесть, прежде чем отправляться в путь".

Фред понял, что на карту поставлена судьба армии. Что-то должно быть
сделано, и это что-то должно быть сделано быстро. Выскальзывая из
Выйдя из дома, он огляделся. Примерно в полумиле от дома
стоял густой лес. К этому лесу через поля вела тропинка. Несомненно, именно там была спрятана лошадь Калхуна.

  Фред быстро решил, что делать. Вскочив на лошадь, он быстро ускакал прочь, пока дом не скрылся из виду; затем, заставив Принца перепрыгнуть через забор, он поскакал по полю, пока не добрался до леса, а затем вернулся почти к той самой тропинке, которую заметил. Привязав лошадь, он подкрался к тропинке и спрятался. Ему не пришлось долго ждать. Вскоре он увидел
Колхаун идет по дорожке быстро, пружинящие шаги. Фред здорово
от радости он был один. Он пропустил его вперед, а затем, крадучись, как индеец
последовал за ним. Калхун вскоре достигли грубо стабильный и вошел.

"Теперь, друг мой", - сказал он, как он похлопал коня "у нас есть длинный жесткий
скакать перед нами. Но мы принесли новости, мой мальчик, — новости, которые могут означать
независимость для солнечного Юга.

Сильные руки внезапно обхватили его, и, несмотря на отчаянное сопротивление и борьбу, вскоре он обнаружил, что лежит лицом вниз, а его руки крепко связаны за спиной. Затем ему связали лодыжки.
крепко связанный. Когда все это было сделано, его подняли на ноги
и голос сказал:

"Прости, Кэл, но я должен был это сделать", - и, к изумлению Кэлхауна, его двоюродный брат
стоял перед ним, тяжело дыша от напряжения.

На мгновение Кэлхаун потерял дар речи от изумления; затем его ярость
не знала предела, и, несмотря на то, что он был связан, он попытался добраться до своего кузена.

"Я полагаю, - тихо сказал Фред, - что я должен обеспечить тебе большую безопасность", и
взяв прочную лямку, он надежно привязал его к столбу.

"Так ты соблюдаешь свою клятву?" - прошипел Калхаун и плюнул в
Фред в своем презрении. - Отпусти меня, подлый негодяй, немедленно отпусти меня,
или я подниму тревогу, и мистер Лейн со своими людьми будут здесь, и
они быстро расправятся с тобой.

В этот момент в воздухе поплыли звуки горна, нежные и чистые.


- Ты слышишь это, Кэл? - ответил Фред. - Тебе лучше не поднимать тревогу.;
Отдел маккук это проходит, и у меня есть, но сказать слово, и вы
качели".

Калхун скрежетал зубами в бессильной злобе. Наконец он спросил:

"Фред, чего ты хочешь? Почему ты так используешь меня? Разве ты не поклялся
беречь мою жизнь так же свято, как свою собственную?"

Фред с минуту стоял, глядя на своего кузена, словно в глубокой задумчивости; затем
выражение сильнейшей боли появилось на его лице, и он сказал
напряженным, неестественным голосом:

"Калхун, поверь мне, лучше бы я умерла вместо того, чтобы стоять перед вами
как это делаю я теперь".

"Я думаю, что вы бы так и поступили, если бы у вас остались остатки чести",
с усмешкой ответил Кэлхаун. "Клятва, которую честный человек считал бы
более священной, чем сама жизнь, кажется, легкомысленно воспринимается вами".

"Я перейду непосредственно к этому", - ответил Фред тем же неестественным тоном.
тон. Для него его голос звучал издалека, как будто говорил кто-то другой
.

"Теперь, Кэлхаун, послушай; у тебя есть секрет, секрет, от которого зависит судьба
армии".

"Откуда ты это знаешь?" - спросил Кэлхаун.

"Я знаю. Я слышал, что вы и Мистер Лейн говорил. Кэлхун, вы были
снова играешь в шпиона. Чу! вы слышите топот в колонках Маккука.
Если бы я выполнял свой долг, я бы закричал: "Вот шпион", и что тогда?"

Лицо Кэлхауна стало пепельно-серым; затем ему на помощь пришла его природная храбрость.

"Я бросаю вам вызов", - воскликнул он, его глаза горели гневом. "Повесьте меня, если вы
и тогда перед лицом Бога ты станешь убийцей похуже Каина.

 «Кэлхун, я ещё раз говорю тебе, послушай. Ты не должен передавать Джонстону информацию, которая у тебя есть. Теперь ты видишь, как я тебе доверяю. Если бы Бьюэлл узнал, что я делаю, он бы повесил меня, а не тебя. Но я доверяю тебе больше, чем своей жизнью; я доверяю тебе своей честью». Дайте мне ваше честное слово, что вы
не будете приближаться к Коринфу до тех пор, пока Бьюэлл и Грант не объединят
свои силы; пообещайте так же честно, что вы не будете прямо или косвенно
распространять полученные вами сведения, и я вас отпущу.

Кэлхун посмотрел Фреду в лицо, помедлил, а затем медленно ответил:
 «Ты, кажется, думаешь, что у меня больше чести и я сдержу клятву лучше, чем ты. Я не дам такого обещания».

 Фред отшатнулся. «Кэлхун, — воскликнул он, — ты не можешь этого
серьёзно говорить. Ты не понимаешь, что говоришь. Обещай, ради всего святого,
обещай!»

«Я не буду обещать, я лучше умру», — упрямо ответил Калхун. В его душе зародилась слабая надежда, что Фред просто пытается его напугать, что ему нужно лишь сохранять твёрдость, и что в худшем случае Фред просто попытается удержать его в плену.

Слова Кэлхауна прозвучали для Фреда как смертный приговор. Он опустился на
колени и умоляюще поднял руки.

"Калхаун, - простонал он, - посмотри на меня, посмотри на меня здесь, у своих ног. Это я, а не
ты, кого следует пожалеть. За любовь, которую мы несем друг другу" ... на слова
"любовь" Кэлхун губы кривились в презрении--"ради тех, кто рядом
и дорог нам, за честь нашей фамилии, обещаю, о, обещай мне!"

"Говорю тебе, я не буду обещать. Видишь, я плюю на тебя, я презираю тебя, бросаю вызов
тебе".

"Тогда ты должен умереть", - ответил Фред, медленно поднимаясь на ноги.

Снова Кэлхун лицо стало пепельно-серым. "Фред, ты не бросай меня, чтобы быть
повесили?" спросил он, дрожа.

"Нет, Кэлхаун, твое бесчестье было бы моим бесчестьем. Я не могу сдержать свою клятву,
и прикажу повесить тебя как шпиона".

"Что ты будешь делать тогда?" - спросил Кэлхаун.

— Я застрелю тебя собственноручно.

 — Великий Боже, Фред! — выдохнул Калхун, содрогнувшись. — Ты же не это имеешь в виду?

 — Это единственный способ сдержать клятву и помешать тебе донести новости, которые приведут к гибели армии Гранта.

 — Фред! Фред! ты демон, ты надо мной издеваешься. Как ты можешь сдержать свою клятву, убив меня?

"Калхаун, я поклялся считать твою честь такой же священной, как свою собственную, ценить
твою жизнь так же высоко, как свою собственную, разделить с тобой любую судьбу, какая бы ее ни постигла
. Я сдержу свою клятву. После того, как я всажу пулю тебе в сердце, я
пущу еще одну себе в мозг. _ Мы оба должны умереть._

Лицо Кэлхауна, казалось, застыло от ужаса. Он задохнулся и попытался заговорить,
но не смог произнести ни слова.

"Калхун", - продолжил Фред таким тоном, который звучал как голос одного
погибших, "если бы ты обещал, за него может сделать ничего хорошего не
обещаю. Прости меня, как я прощаю тебя. А теперь помолись, ибо через
— Сейчас мы оба предстанем перед нашим Создателем.

Фред склонил голову в безмолвной молитве, но Кэлхун с искажённым от ужаса лицом не сводил глаз со своего кузена.

"Прощай, Кэлхун," — сказал Фред, поднимая револьвер.

"Ради Бога, не стреляй! — Я обещаю. — Слова, казалось, вырвались
из уст Калхуна.

[Иллюстрация: «Ради всего святого, не стреляйте! Я обещаю».]

 Мгновение Фред стоял неподвижно, как статуя, с поднятым револьвером; затем оружие выпало из его ослабевшей руки, и он с тихим стоном упал ничком.

Он так долго лежал в обмороке, что Калхун подумал, что он умер, и
позвал его самым ласковым голосом. Наконец он слегка
пошевелился, затем застонал; наконец он сел и
огляделся, как в тумане. Увидев Калхуна, он вздрогнул, провёл рукой по лбу, словно собираясь с мыслями, и удивлённо произнёс: «Кэлхун, ты что…» Затем всё вернулось к нему в своём ужасе и кошмаре, и он упал в обморок. Придя в себя, он с трудом поднялся на ноги, подошёл к Калхуну и перерезал связывавшие его верёвки.

"Давай, давай, Кэл!" прошептал он. "Он не будет делать для нас, чтобы быть найден здесь
вместе".

Двух мальчиков, сложив руки на мгновение, затем каждый повернулся и пошел своей
отдельным образом.

Когда Фред присоединился к Нельсону часа позже генерал резко посмотрел на него,
и спросил: "в чем дело, Фред? Вы больны? Вы выглядите на десять лет
старше, чем вчера.

"На самом деле я не болен, но плохо себя чувствую, генерал", - ответил
Фред: "и я полагаю, с твоего разрешения, я воспользуюсь "скорой помощью" на
остаток дня".

"Делай, Фред, делай", - любезно ответил Нельсон, и до конца дня Фред
ехал в машине скорой помощи, где он мог побыть наедине со своими мыслями.

В тот вечер он попросил генерала Нельсона, когда он ожидал отдел
Саванну.

"К 5-му, если возможно, во всяком случае, к 6-му", - ответил генерал.

"Пусть будет 5-е, генерал; пусть ничто вас не останавливает; поторопитесь! поторопитесь!"
и, сказав это, Фред ушел.

Нельсон посмотрел ему вслед и пробормотал: "интересно, что случилось с
мальчик; он не явился сам, но это может быть он будет все
прямо с утра. В любом случае, я последую его совету и потороплюсь.

На следующий день Нельсон с яростью подгонял своих людей, так что воздух
наполнился ругательствами. И хорошо, что он это сделал, иначе до Шайло
никогда бы не добрались вовремя, чтобы помочь доблестным солдатам Гранта.

 Бьюэлл не видел необходимости спешить. Он думал, что было бы неплохо
сосредоточить всю свою армию в Уэйнсборо и войти в Саванну с развевающимися
знамёнами, показав Гранту, какая у него великая армия. Он телеграфировал
Генерал Халлек попросил разрешения сделать это, и просьба была с готовностью
удовлетворена. Каким-то образом об этом стало известно шпионам Конфедерации
Армия Бьюэлла должна была остановиться в Уэйнсборо, и радостная весть была такова
быстро принесли генералу Джонстону, и когда генерал двинулся
в бою у него не ожидая, что ему придется встретиться любому из
Мужчины Бьюэлла.

Генерал Бьюэлл поспешил вперед, чтобы остановить Нельсона в Уэйнсборо, согласно
своему плану; но, к своему огорчению, он обнаружил, что Нельсон в своем стремительном
спешка была уже за пределами Уэйнсборо, и поэтому от плана остановить его
пришлось отказаться.

Когда наступление генерала Нельсона было немного дальше Уэйнсборо, отряд
занимался строительством телеграфной линии из Саванны в
Нэшвилл был встречен. Их генералу была вручена телеграмма следующего содержания:


 ОФИЦЕРУ, КОМАНДОВАВШЕМУ НАСТУПЛЕНИЕМ БЬЮЭЛЛА:

 Нет необходимости спешить; продвигайтесь легкими этапами.

 ГРАНТ США.,
 Командующий генерал-майор.


Нельсон прочитал телеграмму и, повернувшись к Фреду, сказал:

"Это слабое утешение за всю мою спешку. Интересно, не выставил ли я себя дураком?
в конце концов. Бьюэлл, конечно, подшутит надо мной".

"Лучше быть таким, чем быть нужным, а тебя там не было", - ответил Фред.

"Если мы нужны, а нас там нет, Грант может винить только себя", - таков был
Ответ Нельсона.

В полдень 5 апреля бригада Аммена, передовой отряд дивизии Нельсона,
вошла маршем в Саванну.

Полковник Аммен доложил о своем прибытии и сказал:

"Мои люди не устали, можно идти на посадку в Питтсбурге если
надо."

Ответ был: "отдохни, и сделать свой мужчинам удобна. Не будет
битва в Питтсбурге посадки. Лодки будут отправлены для вас в день или
два."

Там должен был быть грубым пробуждением на следующий день.




ГЛАВА XIX.

Шило.


"Солнце Аустерлица" не было ни ярче, ни великолепнее, чем то
солнце, которое взошло над полем Шило воскресным утром 6 апреля 1862 года.

Вокруг маленькой бревенчатой часовни, где звучали голоса молящихся и хвалебные песнопения, на склонах холмов и в лесах расположилась лагерем федеральная армия. Солдаты легли спать накануне, не думая о том, что принесёт эта ясная, солнечная суббота. Чувство безопасности охватило всю армию. От командира до рядового никто и не думал о нападении.

«Я едва ли могу себе представить, что будет атака», — написал Грант Халлеку
5 апреля.

 Вечером того же дня Шерман написал Гранту: «Я не
предполагаю ничего похожего на атаку на наши позиции.»

Но когда были написаны эти слова конфедеративной армии был в бою
выбора не много более трех миль.

Но там был один генерал Федеральной армии, которому было неловко, он вряд ли
знал, почему. В то время он был малоизвестен, впоследствии он никогда не занимал выдающегося командования.
и все же именно благодаря его бдительности Федеральная армия
была спасена от неожиданности, возможно, от захвата. Этим генералом
был Прентисс. Смутная мысль о том, что что-то не так, преследовала его.
Зловещая тишина впереди угнетала его, как нечто, чего следовало опасаться. Затем
в субботу произошел любопытный факт. Необычное количество белок и
было замечено, как кролики пробирались сквозь строй, и все они направлялись
в одном направлении - к Питтсбург-Лэндинг. Что их напугало? Это
заставило генерала Прентисса задуматься.

Для более надежной защиты от неожиданностей Прентисс разместил свои пикеты в полутора милях
перед своими позициями, на необычном расстоянии. В три часа
В воскресенье утром он отправил три роты Двадцать пятого Миссурийского
в разведывательную экспедицию. Эти три роты последовали по дороге,
которая отклонялась вправо, и вскоре после рассвета встретили наступление противника
перед дивизией Шермана. Таким образом, битва при Шайло завершилась.
Началось.

Когда прозвучали первые выстрелы, Престон Джонстон, сын командующего
конфедератами, посмотрел на часы: было всего четырнадцать минут шестого.

Этот небольшой передовой отряд, должно быть, храбро сражался, потому что майор
Хардкасл, командовавший передовыми постами конфедератов, сообщает, что он
сражался с тысячей человек в час. Было уже больше шести часов, когда началось общее наступление всей армии Конфедерации, и пикеты вдоль линии дивизий Прентисса и Шермана были отброшены. Престон
Джонстон утверждает, что первый пушечный выстрел прозвучал в семь часов.
уволили. Было восемь часов утра до помолвки стал генерал вместе
вся линия, а в это время части дивизии Прентисс был
борьба в течение почти трех часов.

Генерал Грант был на завтрак в саванне, девять миль, когда он был
поражен греметь пушки в сторону Шило. Спешно
написать приказ генералу Нельсону, чтобы обеспечить руководство и марте
деление вверх по течению реки до точки напротив Питтсбурга посадки, Гранта левый
свой завтрак недоеденным и, посадив его посыльное судно вскоре
паром вверх по реке. Его опасение заключалось в том, что изолированное подразделение
Генерал Льюис Уоллес, стоявший у Крампс-Лэндинга, подвергся нападению.
Обнаружив, что это не так, когда он добрался до Крампса, он приказал Уоллесу
держать свою дивизию в готовности и ждать приказов, а сам двинулся дальше.

Грохот орудий стал почти непрерывным. Повернувшись к Роулинсу, своему
начальнику штаба, Грант сказал:

"Роулинз, боюсь, это общая атака. Я этого не ожидал.
Дивизии Прентисса и Шермана впереди, и обе состоят из
необстрелянных солдат; но если мы сможем удержать их до прихода Уоллеса и Нельсона, у нас все в порядке.
"

"Жаль, что вы не приказали Уоллесу подняться, когда были там",
ответил Роулинс.

"Да, - ответил Грант, - но я не мог решить, что это была общая атака"
. Я еще не совсем уверен.

"Очень похоже на то", - мрачно ответил Роулинс.

Когда Грант добрался до площадки, битва бушевала неистово, и все
сомнения относительно того, что это была общая атака, исчезли из его головы.
Уже передовой отряд, что был после армии началась паника мужчин
был начат сбор по берегу реки.

Штабной офицер сразу же был направлен обратно на приказ генерала Уоллеса
приезжайте немедленно. Затем Грант быстро приступил к работе, чтобы сделать все возможное, чтобы остановить
волну, которая уже повернулась против него. Два или три полка
который только что приземлился он приказал точках, где они были самыми
нужно. Затем он проехал по всей длине строя, подбадривая своих
генералов, говоря им держаться стойко, пока не придут Уоллес и Нельсон, и
все будет хорошо.

Он обнаружил, что Шерман вовлечен в ужасающий конфликт. Некоторые из его полков
сломались при первом же обстреле и в панике бежали к месту высадки.
Шерман напрягал все нервы, чтобы удержать своих людей стойко. Не обращая внимания на
в опасности, он ехал под градом пуль невозмутимый, ободряющий,
умоляющий, угрожающий, в зависимости от обстоятельств. Грант предупредил его быть
осторожным и не выставлять себя напоказ без необходимости, но Шерман ответил: "Если
Я могу остановить волну, пожертвовав своей жизнью, я охотно сделаю это".

Затем, повернувшись к Гранту, он сказал с чувством: "Генерал, я не ожидал этого.
простите меня".

"Простить вас за что?" - удивленно спросил Грант.

"Я ваш старший генерал", - ответил Шерман. "Вы зависели от меня в отношении
отчетов; я успокоил ваши опасения. Я доложил, что опасности нападения нет.
атака. Я не мог поверить в это сегодня утром, пока рядом со мной не был застрелен мой ординарец.
и я увидел длинные шеренги врага, продвигающегося вперед. Прости
меня.

Грант был очень тронут. "Мне нечего прощать", - мягко сказал он.
"Это моя ошибка, так же как и ваша. Я также не ожидал этого нападения.
Если бы я ожидал, я мог бы вызвать сюда Бьюэлла. Как бы то ни было, Уоллес и Нельсон
скоро будут здесь, и мы их разгромим, не бойтесь ".

"Дай Бог!" - пылко ответил Шерман.

К десяти часам Прентисс был отброшен назад полностью
его лагерь и занял позицию вдоль проселочной дороги. Дивизия генерала У. Х. Л.
Подошла дивизия Уоллеса и присоединилась к нему справа. Эта часть поля боя
впоследствии была известна как "Осиное гнездо".

Здесь их посетил Грант и, увидев прочность позиции, сказал
им удерживать ее до последнего человека.

"Мы сделаем это", - ответили Уоллес и Прентисс.

Они храбро сдержали свое обещание. В течение нескольких часов на линии конфедератов бить
на них, подобно волнам океана, лишь бы быть отброшен рвутся и
кровотечение.

Рев битвы теперь был потрясающий. Оба фланга федеральной армии
они были согнуты назад, как лук. С каждым мгновением число охваченных паникой солдат
под берегом становилось все больше.

Наступил полдень, но ни Лью Уоллеса, ни Нельсона не было. Повернувшись к помощи, Грант сказал:
"Иди за Уоллеса; велел ему быстрей, быстрей".

Везде, кроме центра, конфедераты были нажатие
По профсоюзной линии спины. Но отчаянное сопротивление удивлены
Джонстон; он ожидал более легкой победы. Многие из его лучших полков
были разбиты вдребезги. Тысячи его людей также бежали в тыл.
День шел к концу; сражение должно было быть ожесточенным.

Была предпринята отчаянная попытка обойти левый фланг федералов и таким образом
захватить плацдарм. Люди Хёрлбута стояли как вкопанные и раз за разом
отбрасывали наступающие колонны. В конце концов конфедераты отказались
отступать. Тогда генерал Джонстон встал во главе их и сказал:
«Я поведу вас, дети мои». Эффект был ошеломляющим. С дикими криками его люди
пошли вперёд; ничто не могло противостоять ярости атаки. Левое крыло федеральной армии было
сокрушено и отброшено к берегу в виде разорванной, дезорганизованной массы.

Но храбрый командир был смертельно ранен.  На какое-то время конфедераты
армия стояла, словно потрясенная своей огромной потерей. Гром битвы затих вдали.
только для того, чтобы вспыхивать то тут, то там прерывистыми очередями. Но
передышка была короткой, а затем последовал последний отчаянный натиск.

С бесстрастным, как камень, лицом Грант увидел, как его армия распадается на
куски. Офицер за офицером отправлялись посмотреть, что стало с
Генералом Лью Уоллесом; он должен был прибыть на поле боя несколько часов назад. С
тревогой Грант посмотрел через реку, чтобы увидеть, сможет ли он поймать
первое развевающееся знамя дивизии Нельсона. Помощи не было видно.

Подъезжает офицер, один из посыльных, которых он послал за Уоллесом.
Лицо Гранта светлеет. Уоллес, должно быть, где-то рядом. Но нет. Офицер
доклады: "Уоллес поехал по другой дороге. Я нашел его в пяти милях дальше
от места посадки, чем когда он начал. Затем он countermarched, вместо
спешащих вперед ушел на фронт. Он потерял много драгоценного времени. Значит, он
движется так медленно, так медленно. Он не будет здесь раньше ночи.

На мгновение по лицу Гранта пробежала гримаса боли. "Он
сделал контрмарш; приближается медленно", - сказал он, как бы про себя, "Великий Боже,
что он имеет в виду?" и затем все снова успокоилось.

Повернувшись к полковнику Вебстеру, он сказал: "Расставьте осадные орудия вокруг
Площадки. Убедитесь, что у вас есть все доступные артиллерийские установки на
позиции ".

И только эта хмурая линия артиллерии стояла между
Армией Гранта и полным разгромом.

"Вы наметили какой-нибудь путь отступления?" - спросил генерал Бьюэлл Гранта.
Бьюэлл прибыл из Саванны на лодке и теперь находился на поле боя,
с ужасом и тревогой наблюдая за потрясающими свидетельствами
деморализации и поражения.

Мгновенно повернувшись к нему, Грант ответил: "Отступаем! отступаем! Я
еще не отчаялся в победе".

И правое, и левое крыло армии Гранта теперь были отброшены назад из
центра. По флангам дивизий У. Х. Л. Уоллеса и Прентисса
хлынули ликующие конфедераты. Хорошо поступили Уоллес и
Прентисс, подчинившиеся приказу Гранта, чтобы удержать свою позицию. С десяти часов
до полудня и почти до пяти часов пополудни их
позиции отражали каждую атаку врага. Осиное гнездо жалило
каждый раз, когда к нему прикасались. Но теперь дивизии были окружены со всех сторон
. Храбрый Уоллес сформировал своих людей, чтобы отрезать им путь к отступлению, и когда он
подбадривая их, он был смертельно ранен. Лучшего солдата, чем
Уоллес, не было на том кровавом поле. Что касается двух дивизий, то они были
обречены.

Генерал Грант сидит на коне, наблюдая за приготовлениями к последнему сражению
. Офицер, на лице которого каждой чертой написано отчаяние, подъезжает
к нему.

"Генерал, - говорит он, - Шерман докладывает, что он занял свою последнюю позицию"
. С ним только остатки одной бригады и те, кого он собрал.
отставшие. Его стройная линия не выдержит еще одной атаки.
"Возвращайся, - спокойно сказал Грант, - и скажи Шерману, чтобы он держался, если возможно".

"Возвращайся назад".;
здесь чаще всего наступает ночь."

Дивизия Макклернанда храбро держалась весь день, и у нее было
меньше отставших, чем у любой другой дивизии в армии, но теперь
санитар с бледным лицом и левой рукой на окровавленной перевязи,
пришпорив свою вонючую лошадь, он подъехал к Гранту и воскликнул:

"Общие McClernand велел мне сообщить, что после того, как его дивизия имела всего
доблестно отбили последний заряд противника, по какой-то необъяснимой
причина, слева полки разбил, и бегут в панике в
Посадка".

"Пойди скажи Макклернанду, - сказал Грант, - что он хорошо поработал, но он должен
продержись еще немного. Уоллес скоро будет здесь.

Подъехал генерал Херлбат, его лицо было черным от дыма сражения.
- Генерал, - сказал он срывающимся голосом: "мое подразделение ушло, весь
слева нет; способ посадки является открытым для врага".

- Генерал, - ответил Грант без дрожи в голосе, - соберите все разбитые полки, какие сможете,
и отставших, которые окажутся позади орудий, сомкните как можно больше сил на
Макклернанд, и удерживайте свою позицию до последнего человека ".

Теперь мимо с ревом пронеслась растерянная масса бледнолицых офицеров и
солдаты смешались, человеческий поток, охваченный смертельным страхом.

"Все потеряно! Все потеряно!" - кричат они. "Прентисс и Уоллес
сдались".

Было видно, как дернулось лицо Гранта. "О, за Лью Уоллеса, за Нельсона или
за найта", - простонал он.

С другого берега реки до его ушей донеслись радостные крики.
Грант посмотрел туда, где среди деревьев развевались знамёна полков Нельсона.

В его глазах появилась надежда, лицо озарилось.

"Идите, идите!" — крикнул он своим помощникам, — "идите к Шерману, к Макклернанду, к
Хёрлбуту. Скажите им, чтобы держались! держались! держались! Помощь близко."

Но если бы Грант знал об этом, опасность уже миновала бы, потому что Борегар
отдал приказ своей армии прекратить сражение. Наступала ночь,
захват дивизий У. Х. Л. Уоллеса и Прентисса дезорганизовал его позиции, и, думая, что утром он будет уверен в своей добыче, он отдал приказ отступать.

 Одна бригада армии Конфедерации не получила этот приказ, и когда
 Нельсон пересёк реку, эта бригада атаковала линию пушек слева. Эти пушки были совершенно не защищены пехотой,
и Грант сам выстроил людей Нельсона в ряд по прибытии.

Бригада конфедерации продвигалась вперед с торжествующими криками, когда их
встретили сокрушительным залпом и отбросили назад. Затем, к своему
удивлению, командующий обнаружил, что из всей армии Конфедерации его
бригада была единственной, продолжающей бой, и он поспешно отступил.
Битва на этот день была окончена.

В одиночку и практически без посторонней помощи храбрые солдаты армии США
Теннесси участвовали в воскресной битве и спаслись от
пленения. Им принадлежит слава.

Битва при Понедельнике была в основном битвой армии штата Огайо.
Без его помощи Грант никогда бы не смог превратить поражение в
победу и отправить хозяев Конфедерации в стремительное бегство обратно в
Коринф. В понедельник утром не было бы наступления, если бы Бьюэлла
не было на поле боя. Вся энергия Гранта была бы направлена
на спасение того, что осталось от его армии.

Ужасный конфликт того дня наложил свой отпечаток на армию
Теннесси. Когда наступила ночь, в строю оставались лишь остатки, способные сражаться
.

Генералы дивизий были настолько обескуражены , что приход Бьюэлла
не удалось восстановить их боевой дух. Даже Шерман с львиным сердцем дрогнул
и был подавлен. Грант нашел его сидящим в темноте под деревом,
обхватив голову руками, с сердцем, полным страхов. Он сражался.
Так, как редко сражаются генералы. Под ним были застрелены три лошади, и он сам
получил два ранения. Когда Грант сказал ему, что утром должно быть наступление
, он печально покачал головой и сказал: "Бесполезно, генерал, нет
бесполезно; бой исчерпал все силы людей. Я не вижу, как мы можем
перейти в наступление.

"Послушай, Шерман", - ответил Грант. "Вспомни, как это было при Донельсоне.
Если мы начнем наступление утром, нас ждет славная победа.
Лью Уоллес здесь; у Бьюэлла будет по крайней мере 20 000 свежих солдат на поле боя
. Конфедераты, как и мы, истощены и деморализованы.
Если мы станем агрессорами, успех обеспечен ".

Шерман убедился в этом; его страхи рассеялись, надежды возродились.

Почему именно огненный и стремительный Нельсон был так поздно в
поле? Ранним утром он был всего в девяти милях отсюда и уже
получил приказ от Гранта передвинуть свою дивизию напротив Питтсбурга
Посадка. Если бы не было никаких дорог не было бы никакого оправдания
его задержка. Но сильно лесистые, болотистые дне лежал между ним и его
назначения. Река была очень высокой, переполняя весь низ,
а когда вода отступила, он оставил пустой тратой грязь, от которой все
следы дороги исчезли. Чтобы окунуться в эту отходов и грязи
пустыне без проводника было бы безумием. Руководство, хотя
Грант сказал, что один легко может быть найден, не может быть обеспечено. Итак, Нельсон
послал офицера штаба посмотреть, сможет ли он найти приемлемый маршрут. Это
Офицер вернулся только к полудню. Всё это время дивизия лежала,
прислушиваясь к грохоту пушек и ожидая, когда её поведут в бой. Что
касается Нельсона, то он нервничал и злился, бушевал и ругался из-за задержки.

"Настало ожидаемое," — прорычал он, — "а я здесь приношу не больше пользы,
чем если бы находился в сотне миль отсюда. Мог бы тоже оказаться на поле боя,
если бы Грант не твердил: «Незачем торопиться!» Я знал, что они дураки, раз думают, что Джонстон будет сидеть в Коринфе и сосать палец.

Наконец нашли проводника, который сказал, что сможет провести дивизию.
через дно, но чтобы маршрут был проходим только для всадников
и пехоты; артиллерию придется оставить позади. Дивизия
двинулась в путь в час дня, солдаты шли в ногу под музыку грома
пушечной пальбы.

"Это превосходит Донельсона", - заметил Фред, поскольку грохот артиллерии не прекращался
.

"Мой мальчик, - ответил Нельсон, - величайшая битва, когда-либо происходившая на этом континенте.
сейчас разыгрывается. Дай Бог, чтобы мы добрались туда вовремя.
В Саванне ходили слухи, что конфедераты сметают все на своем пути.
"

"Ваша дивизия, несомненно, хорошо зарекомендует себя", - сказал Фред,
оглядываясь назад, его глаза горели энтузиазмом. "Посмотрите, как усердны солдаты
и как хорошо они держат оборону, несмотря на грязь. Половина из
них в трауре, потому что думают, что битва закончится до того, как они
доберутся туда.

"Никакой опасности в этом нет", - ответил Нельсон. "Вопрос в том, успеем ли мы вовремя".
"Успеем ли мы вовремя".

Вскоре послышалась ружейная пальба; затем раздались радостные возгласы
сражающихся. Дрожь возбуждения пробежала по рядам, и каждый
солдат крепче сжал свой мушкет. Когда они приблизились к
ядра из речных пушек начали пробивать верхушки деревьев над ними; затем
послышался характерный свист мини-пули, когда она почти израсходована
- так близко шел бой от реки.

К удивлению Фреда, он увидел множество крадущихся через лес бродяг
на той же стороне реки, что и он сам. Каким-то образом им удалось
перебраться через реку; не только это, но и лодки, которые пришли
, чтобы переправить войска Нельсона, были более или менее переполнены этими
скулкеры, которые скорее умерли бы, чем были изгнаны. В реке
были замечены люди, пробиравшиеся по бревнам, и некоторые из этих людей
носили погоны.

Солдаты Нельсона были настолько разгневаны видом такой трусости, что
они просили разрешения застрелить их.

Когда они причалили, Фред застыл в ужасе от открывшегося перед ним зрелища. Под высоким берегом съежились
тысячи и тысячи дрожащих
несчастных. Это была плотная масса дрожащего, плачущего, стенающего, ругающегося,
молящегося человечества, каждый из которых потерял стыд, потерял честь, потерял
все, кроме того ужасного страха, который сковал его душу и тело.

Когда передовая бригада Нельсона пробиралась сквозь охваченную паникой толпу,
их встретили криками: «Вы все умрёте! Вы все умрёте!»

 «Назад! Назад!» — взревел Нельсон, побагровев от ярости. «Не прикасайтесь к моим людям, вы их оскверняете; не разговаривайте с ними, вы, трусы, негодяи, вас нужно стереть с лица земли».

И в ярости своего гнева Нельсон попросил разрешения повернуть на них пушки.

Твердыми, непоколебимыми шагами, сомкнувшись, дивизия двинулась вверх по берегу, и в рядах были солдаты, которые смотрели
с презрением на дрожащих от страха бедняг внизу, которые сами на следующий день в ужасе бежали от творившегося вокруг них
ужаса. Так мало мы знаем о себе и о том, что будем делать, когда настанет решающий момент.

 Впоследствии большинство солдат, которые прятались под насыпью в Шайло, покрыли себя славой, и сотни из них отдали свои жизни за свою страну.

 Фред всегда вспоминал ту ночь на поле боя. С набережной
доносились стоны и крики раненых, которых пытали под ножами
хирурги. Ночь была такой же темной и облачной, как и день.
ясной и безоблачной. Около одиннадцати часов хлынул проливной дождь, промочивший
живых и охладивший разгоряченные брови раненых. Фред сидел
прислонившись к дереву, держа в руке уздечку своей лошади. Если бы
случайно он заснул, его разбудил бы грохот огромной пушки с
канонерских лодок, которые каждые пятнадцать минут выбрасывали снаряды далеко вглубь материка.

На рассвете дивизия Нельсона двинулась вперед, и битва
началась. Фред помогал Нельсону и, поскольку генерал наблюдал за ним, когда он
невозмутимый, он ехал под градом пуль, говоря окружающим::
"Только посмотрите на этого мальчика; из него делают героя".

Около одиннадцати часов одна из бригад Нельсона предприняла самую отважную атаку
. Развернувшись вправо, бригада прорвала линию конфедерации
более чем на полмили. Перед ними противник бежал в панике
моб. Была батарейка снова, как будто пушки были деревянными кубиками,
вместо железа-горло чудовища рвота огнем и смертью. В
самой гуще схватки Фред заметил Роберта Марсдена, жениха
Мейбл Вон, подбадривающего своих людей.

"Ах! - подумал Фред. - Он достоин Мэйбл. Пусть ему сохранят жизнь, чтобы
сделать ее счастливой".

Далее, на прокатилась бригады; был достигнут второй аккумулятор, и над одним из
оружие он видел Марсден драться как тигр. Затем дым сражения
заслонили его от нас.

Слева Фред увидел, как выскочил мальчишка из полка Индианы.
застрелил знаменосца Конфедерации, вырвал знамя у его умирающего
возьмитесь за оружие, вызывающе помашите им перед лицом врага, а затем хладнокровно
возвращайтесь на свое место в строю.

Генерал Нельсон увидел это действо и, повернувшись к Фреду, сказал: "Я хочу, чтобы ты
разыщите этого мальчика и приведите его ко мне после битвы.

Но бригада дорого заплатила за свою дерзкую атаку. Сильная шеренга, залегшая
, пропустила перепуганных беглецов мимо себя; затем они поднялись и
дали смертоносный залп в самые лица атакующей колонны.
Пушки спереди и на флангах пробили большие бреши в линии фронта.
Бригада остановилась, дрогнула, а затем бешено бросилась назад, оставив треть от
своего числа убитыми и ранеными.

К трем часам битва закончилась; конфедераты были в полном составе
отступили, и кровавое поле Силома было выиграно.

Когда стрельба стихла, Фред сел на коня и с содроганием оглядел
поле. Грязная земля была истоптана, словно ногами великанов.
Лес был разрушен, как от десяти тысяч ударов молнии, в то время как целые
заросли были выровнены, как будто по ним пронеслась огромная зазубренная коса
.

Дерево и бревно, в каждый куст, каждый горный склон, каждое расставить
поля, лежали убитые и раненые. Многие из погибших были раздавлены, лишившись всякого подобия человечности.
Их растоптали копыта боевого коня или
размололи под тяжелыми колесами артиллерии. Более 20 000 человек.
лежали убитые и раненые, конфедераты и федералы смешались.

Но армия Гранта была спасена. Самые заветные надежды конфедератов
потерпели крах; вместо того, чтобы с триумфом двинуться на Нэшвилл, как они надеялись
, они угрюмо отступили обратно в Коринф.

Но это сражение затронуло сердца людей войной так, как никогда раньше.
никогда раньше не было войны. Из пострадавших домов Севера и
Южная поднялся великий вопль агонии,--плача для тех, кто хотел
не вернуть.




ГЛАВА XX.

- МОЙ СЫН! МОЙ СЫН!


В понедельник утром, как только раздались первые разрозненные выстрелы застрельщиков Нельсона
, Кэлхун Пеннингтон предстал перед
Достопочтенным Г. М. Джонсоном, временным губернатором Кентукки, в штате которого он
состоял. Когда конфедераты отступали из Боулинг-Грин, губернатор Джонсон
сопровождал бригаду Кентукки на юг, и хотя он не был солдатом, он
храбро сражался на протяжении всего сражения предыдущего дня.

Губернатор и генерал Борегар были увлечены серьезным разговором.
когда подошел Кэлхаун, у обоих вырвалось удивленное восклицание при виде его
несчастный вид. Он был бледен и осунулся, глаза его ввалились и
одежды его стекала вода, он просто переплыл
Реки Теннесси.

"Великие небеса! это вы, лейтенант? - крикнул Джонсон и схватил Кэлхауна за руку.
Он сжимал ее до тех пор, пока тот не поморщился от боли.

"Это то, что от меня осталось", - ответил Кэлхаун со слабой улыбкой.

"Вы не представляете, - продолжал Джонсон, - "как я рад вас видеть. Я думал
, что потерял тебя, и горько винил себя за то, что позволил тебе
отправиться в твое опасное предприятие. Где ты был? Что тебя задерживало
так долго?"

"Сначала, - ответил Кэлхаун, - я должен поговорить с генералом Борегаром", и,
отдав честь, он сказал: "Генерал, я принес вам тяжелые новости. Бьюэлл присоединился к Гранту".
Грант.

Борегар вздрогнула и побледнела. "Я боялась его, я боялась его, когда
Федералы в это утро открыл бой. Я как раз говорил губернатору
когда вы подошли, Грант никогда бы не перешел в наступление, если бы у него
не было подкрепления."

"О!" - воскликнул Кэлхаун, "если бы я был там всего на пару дней раньше; если бы вы
напали всего на пару дней раньше!"

"Таков был расчет, - ответил Борегар, - но ужасные дороги
это задержало нас. Тогда мы не ожидали Бьюэлла еще два или три дня. Наши
разведчики сообщили нам, что он должен был остановиться по крайней мере на пару
дней в Уэйнсборо ".

- Так оно и было, - с горечью ответил Кэлхаун. - и он бы так и сделал, если бы
не этот ренегат из Кентукки, генерал Нельсон. Это был он.
тот, кто прорвался и дал возможность Бьюэллу оказаться на поле боя
сегодня.

"Вы знаете, сколько людей у Бьюэлла?" - с тревогой спросил Борегар.

"Три сильные дивизии; я бы сказал, полных 20 000".

Борегар застонал. Все видения победы рассеялись. "Я благодарю вас,
Поручик, к вашему сведению, хотя это дурной знак поражения.
Вчера мы боролись за победу, и сегодня мне придется драться, чтобы спасти свою
армии". С этими словами он вскочил на коня и быстро поскакал к месту действия
.

- Вы принесли плохие новости, лейтенант, - сказал губернатор после того, как
Борегар ушел. "Но расскажи мне о себе; вы должны были в
беда".

"Да, губернатор, серьезные неприятности. Сначала я был очень успешным, и
узнал, что Нельсон ожидается в саванне по 5 апреля. Я
только начиная с этой важной информации, информации, которая
означало победу для нашего дела, когда на меня внезапно напали и схватили.
прежде чем я успел поднять руку. Меня обвинили в шпионаже, но
не было никаких доказательств против меня, единственного человека, который мог бы осудить
я был двоюродным братом, который отказался предать меня; но ему удалось удержать меня
до тех пор, пока мои знания не смогут принести никакой пользы.

"Похоже, что рука Божья была против нас", - торжественно ответил
Джонсон. "Если бы вы не попали в плен, мы бы наверняка напали на вас.
днем или двумя раньше, и нас ждала бы славная победа. Но
а теперь... - губернатор сделал паузу, подавил что-то вроде рыдания, а затем
продолжил: - Нет смысла в напрасных сожалениях. Видишь, битва продолжается, и
Я должен еще раз занять свое место в строю и выполнить свой долг.

"Должен сделать что, губернатор?" - удивленно спросил Кэлхаун.

"Должен сражаться в строю рядовым, как я делал вчера",
спокойно ответил губернатор.

"Я пойду с вами", - ответил Кэлхаун.

Итак, бок о бок губернатор и его помощники сражались как рядовые и
несли службу йомена. Незадолго до окончания битвы, отражая последний
разъяренный атакой федералов, губернатор Джонсон издал резкий крик.
пошатнулся и упал бы, если бы его не подхватили руки
Кэлхуна. Любящие руки отнесли его обратно, но храбрый дух покинул его
навсегда. Так погиб самый выдающийся рядовой, павший на
поле Силома.

Одним из первых действий Фреда после окончания битвы было отправиться верхом на
поиски Роберта Марсдена. Он нашел его лежащим в куче убитых на том самом
месте, где был заряжен аккумулятор. Пуля пробила середину
миниатюрного флажка, и он был мокрым от крови его сердца.
Фред благоговейно снял флаг, закрыл незрячие глаза и отдал
приказ, чтобы тело как можно скорее отправили в Луисвилл.

Когда он возвращался с этой печальной обязанностью, он думал, что поручение дается
его генерал Нельсон в поисках мальчика, которого они видели захват
цвета. Подъехав к полку, он навел справки и, к своему удивлению
и радости, обнаружил, что героем был Хью Реймонд.

"Привет, Хью! вы меня не помните? - спросил Фред, когда мальчик представился.


"Да, сэр", - почтительно ответил Хью. "Вы тот молодой офицер, который
Вы освободили меня, когда генерал Нельсон привязал меня к пушке. Я никогда не переставал испытывать к вам благодарность.

"Что ж, Хью, генерал Нельсон хочет снова вас видеть."

Хью удивлённо открыл глаза. "Он же не собирается снова меня привязывать?"
— спросил он, дрожа.

"Думаю, да. Он видел, как ты захватил тот флаг, и он ужасно зол; так что идём.

«Генерал, — сказал Фред, найдя Нельсона, — вот храбрый мальчик, который захватил знамёна».

«Это был отважный поступок, мой мальчик, — любезно заметил Нельсон, — и ты заслуживаешь благодарности своего генерала».

"Ничего общего", - ответил Хью. "Это просто сводило меня с ума иметь
их качают грязную тряпку в лицо, и я решил ее".

Этот ответ очень порадовал Нельсон. Он присмотрелся к Хью повнимательнее и
затем внезапно спросил: "Не Видел ли я тебя где-нибудь раньше, мой мальчик?"

"Да, генерал", - дрожа, ответил Хью.

"Где?"

- На марше сюда, когда ты привязал меня за запястья к пушке за то, что я
отставал.

Нельсон был слегка озадачен ответом; затем на его лице появилось удивленное выражение
и он сказал шутливым тоном: "Понравилось, не так ли?"

"Понравилось! очень понравилось!" - воскликнул Хью, с горящими глазами. "Я был просто
достаточно зол на тебя, чтобы убить тебя".

"Вот этот мальчик для меня", - сказал Нельсон, поворачиваясь к своим сотрудникам. "Он не только
захватывает флаги, но и говорит своему генералу в лицо все, что он о нем думает
". Затем, обращаясь к Хью, он продолжил: "Мне нужен хороший ординарец, и
Я выделю вас для этой должности ".

Итак, Хью Рэймонд стал ординарцем генерала Нельсона и научился любить
его так же сильно, как когда-то ненавидел.

И тут произошло одно из тех странных психологических впечатлений, которые
наука еще не объяснила. У Фреда возникло чувство, что он должен
проехаться по полю боя. Это было так, как будто какая-то невидимая рука тянула
его, какая-то сила проявлялась, которой он не мог сопротивляться. Он сел на коня
и ускакал, выбранный им путь привел его к месту, где
Бригада Трабуэ из Кентукки оказала свое последнее отчаянное сопротивление.

Внезапно распростертая фигура офицера Конфедерации, по-видимому, мертвого,
привлекла внимание Фреда. Когда он посмотрел на это, сильный страх сжал его сердце
, заставив его замереть. Спрыгнув с лошади, он склонился над
телом, подобным смерти; затем с криком боли опустился на колени рядом с
ним. Он посмотрел в лицо своему отцу.

[Иллюстрация: соскочив с лошади, он склонился над телом, похожим на
труп.]

"О! он мёртв, он мёртв!" — простонал он.

 Наклонившись, он приложил ухо к сердцу отца; было слышно слабое
биение.

"Оно бьётся! он жив! он жив!" — радостно воскликнул он.

Нетерпеливым взглядом он поискал рану. Пуля раздробила полковнику ногу
Шекелфорд истекал кровью до смерти.

Фреду потребовалось одно мгновение, чтобы срезать одежду с раны, а затем
взять носовой платок и туго обернуть им конечность над раной
. Кровотечение было остановлено. Нежно было
Полковник Шэкелфорд вернулся, его плачущий сын шёл рядом с ним.
Хирург внимательно осмотрел раненую конечность, а затем резко сказал:
«Придётся её ампутировать».

«О! нет, нет, только не это!» — жалобно воскликнул Фред.

"Либо так, либо он умрёт, — коротко ответил хирург.

"Тогда сделай это", - хрипло ответил Фред, отворачиваясь, не в силах вынести
это жестокое зрелище.

Когда полковник Шекелфорд пришел в себя, он лежал в кают-компании
на пароходе, который быстро скользил по Теннесси. Фред
сидел рядом с ним, наблюдая за каждым движением, потому что его отец был
балансируя между жизнью и смертью.

"Где я? Что случилось?" — слабо спросил полковник Шеклфорд.

"Дорогой отец, — прошептал Фред, — вам было очень плохо. Не разговаривайте,"
и он дал ему успокоительное зелье.

Полковник принял его, не сказав ни слова, и погрузился в спокойный сон. Вошёл хирург и, взглянув на него, сказал: «Всё в порядке, капитан, он перенёс самое тяжёлое, и тщательный уход поможет ему поправиться».

Когда хирург ушёл, Фред упал на колени и изливал свою душу в благодарности за то, что его отец будет жить.

Когда полковник Шекелфорд окреп настолько, что смог услышать эту историю, Фред
рассказал ему все; как он нашел его на поле боя почти мертвым от
потери крови; как он перевязал его рану и спас ему жизнь.

"А теперь, отец, - сказал он, - я везу тебя домой ... домой, где мы снова сможем быть
счастливы".

Раненый закрыл глаза и ничего не сказал. Фред опустился на
колени рядом с ним.

"Отец, - простонал он, - отец, неужели ты не можешь простить? Неужели ты не можешь принять меня
в свое сердце и полюбить меня еще раз?"

Отец задрожал; затем, протянув свою слабую руку, он осторожно
положил руку на голову своего сына и прошептал: "Мой сын! мой сын!"
и они слили свои радостные слезы вместе. В старом доме в Кентукки.
Фред ухаживал за своим отцом, возвращая ему здоровье и силу.

Но Фреду предстояло выполнить еще одну печальную обязанность. Как только он почувствовал,
что может безопасно покинуть своего отца, он отправился в Луисвилл и передал
в руки Мейбл Вон маленький флажок, разорванный жестокой пулей и
обагренный кровью сердца ее возлюбленного. Краска отхлынула от ее лица
она пошатнулась, и Фред подумал, что она сейчас упадет в обморок, но она
Она быстро пришла в себя и, усадив его, мягко сказала: «А теперь
расскажи мне всё».Фред рассказал ей о страшной атаке, о том, как Марсден, находясь в первых рядах,среди самых храбрых из храбрых, нашёл свою смерть, и когда он закончил, девушка подняла заплаканные глаза к небу и поблагодарила
Бога за то, что он дал ей такого возлюбленного.
Затем, стоя перед Фредом, с ещё более прекрасным от горя лицом, она сказала:
 «Роберта больше нет, но у меня ещё есть работа. Теперь я буду делать всё, что в моих силах, чтобы облегчить страдания тех, кто поддерживает страну».
Флаг В память об этом, — и она прижала маленький окровавленный флаг к губам, — я посвящаю свою жизнь этому священному предмету.

И, скрепя своё разбитое сердце, она отправилась выполнять свою миссию любви.
Она охлаждала разгорячённый лоб, перевязывала сломанную конечность, шептала слова утешения на ухо умирающему и вытирала смертельную испарину с мраморного лба. Само её присутствие было благословением, и те, кто отвлекался, шептали, когда она проходила мимо, что видели ангела.

 Калхун Пеннингтон горько оплакивал смерть своего вождя. Впоследствии он
объединили свое состояние с Джон Х. Морган, и стал одним из знаменитых
самый дерзкий налетчик и надежные сотрудники.

За несколько недель Фред остался дома, люблю находиться в компании, и любовь
его отец. Но их покой был грубо нарушен рейдами Моргана, а затем вторжением армий Конфедерации в Кентукки.
После безвременной кончины Нельсона Фред присоединился к штабу
Генерала Джорджа Х. Томаса и сильно отличился в
многочисленных кампаниях, в которых участвовал этот знаменитый генерал. Но он никогда выполнено более доблестную службу, чем когда он был известен как "общая Нельсон разведчик".
***********
КОНЕЦ.