Курьер Озарков

Автор: Байрон А. Данн.ЧИКАГО A. C. McClurg & CO. 1912 год.
***
ПРЕДИСЛОВИЕ
В течение 1862 года, после захвата острова № 10 и Нового Мадрида,
в Миссури не действовали крупные армии; но штат был театром
отчаянной партизанской войны, в которой участвовало почти сто тысяч человек.
в нем приняли участие мужчины. Это была война, о масштабах которой в настоящее время известно очень мало, а ее жестокость и варварство составляют кровавую страницу в истории тех времен.
Эта книга - история этой войны. Это история приключений,
отчаянных побегов и дерзких поступков. В нем фигурируют те же персонажи, что и в "С Лайоном в Миссури" и "Скауте из Пи Ридж".
В нем рассказывается о том, как наши молодые герои сыграли важную роль в срыве великого заговора, с помощью которого правительство Конфедерации направило офицеров в штат и организовало различные партизанские отряды в роты
и полки, был в надежде вырвать штат из-под федерального контроля.
Как и в предыдущих книгах, здесь внимательно следят за историей.

 БАЙРОН А. ДАНН. Уокиган, Иллинойс. _Август 1912 г._

СОДЕРЖАНИЕ-I БРУНО ПЕРЕДАЁТ ПОСЛАНИЕ,II МЕЖДУНАРОДНАЯ ВОЙНА
3.ТАИНСТВЕННОЕ СООБЩЕНИЕ,4, МЕЛЬНИЦА МУРА.5. БОЙ В НОЧЬ.VI КИРКСВИЛЛ
VII ПОЙДЕН ПО ИНДИКАНТУ VIII ОДИНОКИЙ ДЖЕК IX ПОПАЛ В ПЛЕН К ПАРТИЗАНАМ
X НЕВЕСТА ПАРТИЗАНА,,11 ИСТОРИЯ КАРЛА МЕЙЕРА,XII НОВОСТИ ИЗ КОРИНФА
13,ПОРТЕР ЗАХВАТЫВАЕТ ПАЛЬМИРУ,14 ДЕСЯТЬ ЖИЗНЕЙ ЗА ОДНУ,15 ДЕВУШКА ИЗ ОЗАРКА
XVI РАНЕНЫЙ КОНФЕДЕРАТ,17. ПО ИЩУЩЕМУ КРАСНУЮ ДЖЕРСИ 18.«Я НЕ МОГУ В ТЕБЯ СТРЕЛЯТЬ»XIX У МАРКА ЕСТЬ СОПЕРНИК,XX ПОЙМАЛИ ПОЕЗД,XXI СТАРИК С ГОР
XXII МАРК ПРИЗНАЕТСЯ В ЛЮБВИ,XXIII В ПАСТЬ ЛЬВА,XXIV ПРЕРИЙНАЯ РОЩА
XXV ОБРАТИЛСЯ К ДРУГИМ ПОЛЯМ
КУРЬЕР ОЗАРКОВ,ГЛАВА I,БРУНО ДОСТАВИЛ ПОСЛАНИЕ.
-"Лежать! Бруно, лежать!"Эти слова были произнесены осторожным шепотом мальчиком лет семнадцати— летнему псу, который стоял рядом с ним.
 По команде пёс присел, дрожа всем телом от волнения. Хозяин нежно погладил его по голове и прошептал: «Ну-ну, старина, не нервничай. Если нас обнаружат, наши жизни ничего не будут стоить».

Мальчик лежал на земле во весь рост, спрятавшись в густой
заросли, но с его выгодной позиции ему была видна дорога,
проходившая в нескольких метрах от него. Эта дорога шла с севера на юг,
и почти прямо перед тем местом, где он лежал, в неё впадала другая дорога,
идущая с запада.

Причина волнения собаки была очевидна, потому что по дороге
с запада приближался большой отряд всадников, и они были разношерстным отрядом. В основном они были одеты в домотканую, и, вооружившись всякими
оружие, от кавалерийской сабли тяжелые ножи вылепленные из файлов
какой-то грубый кузнец; мушкета армии, белка винтовка, и
ружье было много доказательств.

Как голова колонны достигла Северной и Южной дорога ведущая
объявил привал, и посмотрел вверх и вниз по дороге, словно ожидая
один. Ему не пришлось долго ждать. Звук быстрого биения
с юга послышался топот лошадиных копыт, и вскоре к ним подъехали верхом трое мужчин.Один, мужчина выдающейся внешности и военной выправки, был немного впереди двух других. Когда он подошел, командир маленькой армии
неловко отдал ему честь и воскликнул: "Рад видеть вас, полковник. Какие
новости?"  -"Рад вас видеть, капитан Пойндекстер", - ответил полковник. "Я вижу, вы на время. Что касается новостей, то все сложится хорошо. Через неделю весь Миссури будет охвачен пламенем, и это будет самое горячее место для янки во всем христианском мире.Сколько у вас людей, капитан?
- Около пятисот, и все время прибывает еще больше.
- Так это и есть Джим Пойндекстер, кровавый негодяй, - пробормотал мальчик.
сквозь стиснутые зубы, нервно теребя револьвер. - Как бы я хотел выстрелить в него! Но так не пойдет. Это было бы безумием".
Следующий вопрос, заданный полковником по имени Клей, который последние два месяца находился в штате, поддерживая партизанское восстание, был: "Где Портер?"- В Браунс-Спрингс. Я должен присоединиться к нему там сегодня вечером. Но он должен был встретиться со мной здесь.
я с несколькими последователями знал, что ты будешь здесь.
"Хорошо! Я буду более чем рад его видеть, - ответил полковник Клей.
"Но я думал, что он дальше на север".
"Большая часть его войск там", - ответил Пойндекстер. "Но он обещал встретиться со мной в Браунс-Спрингс с пятьюстами сторонниками. Мы положили глаз на Фултон. Мои шпионы докладывают, что в нем гарнизон численностью менее сотни человек. Захвачен Фултон, я могу снабдить своих людей одеждой и оружием, а затем затем Джефферсон-Сити.
"Джефферсон-Сити?" - удивленно спросил полковник Клей. "Вы заглядываете так далеко?" "Вы заглядываете так далеко?"
"Да. Благодаря правительству янки, в Джефферсон-Сити осталось не более пятисот человек
солдат. Как только Фултон будет взят, мальчики устремятся в
наш штандарт увеличится тысячами, и Джефферсон-Сити станет легкой добычей".

"Добейтесь этого, Пойндекстер, - воскликнул полковник Клей, - и Миссури будет
освобожден. По всему юго-западу Миссури парни сплачиваются и
продвигаются на север. Цель - захватить Индепенденс, а затем
Лексингтон. Сделав это, мы снова будем контролировать реку Миссури, и
штат будет прочно закреплен за Южной Конфедерацией. Затем с
вашими победоносными легионами вы сможете выступить на юг и помочь изгнать янки захватчиков с земли. Пойндекстер, штат Миссури, может и должен выставить пятьдесят тысяча солдат Конфедерации на поле боя".
Пойндекстер пожал плечами. "Полковник, не так быстро", - воскликнул он.
"Я не могла перетащить своих людей в обычной службе конфедератов с
два-дюймовым экраном и кабельными. Ни есть ли у меня желание, что так себе.
Свободная и легкая жизнь рейнджера-партизана для меня.
Полковник Клей выглядел недовольным. "Капитан, - спросил он, - вам не надоело
прятаться в кустах и вести войну, которая на самом деле противоречит
правилам ведения войны цивилизованных наций? В такой войне мало чести
но подумайте о чести и славе, которые ожидали бы вас, если бы вы
можно бесплатно Миссури, а затем помочь освободить весь юг. Почему, он не
слишком много, чтобы сказать, что звезда вообще могли блестят на плечо".
Взгляд гнева появилось на лице Пойндекстер. "Если вам не нравится
как мы деремся," зарычал он, "почему вы здесь, призывая нас восстанет? Если мы сможем освободить этот штат от янки, мы добьемся большего, чем ваши армии
на юге. Мы предпочитаем сражаться по-своему. Здесь я более крупный человек,
чем Джефф Дэвис. Я дерусь, когда мне это удобно, и лезу в драку, когда мне этого хочется . Если у вас есть какие-либо мысли повлиять на меня или моих людей, чтобы они присоединились регулярная армия Конфедерации, вы можете также отказаться от этой идеи. Что касается правил цивилизованной войны, то меня это не волнует, - и он презрительно щелкнул пальцами.
Полковник Клей скрыл негодование и отвращение, которые он испытывал к
этому парню, и сказал: "Хотя мы, возможно, думаем по-разному, мы оба работаем
ради одного и того же дела - освобождения нашего любимого Юга от
безжалостное вторжение орд янки. Если ты сможешь добиться того, что задумал
несомненно, Юг назовет тебя одним из своих самых доблестных сыновей.
Мы также не должны быть слишком щепетильны в отношении средств, используемых для избавления от себя о ворах и убийцах, наводнивших наш прекрасный штат".

"Теперь вы заговорили", - воскликнул Пойндекстер с проклятием. "Если Портер
приедет - а он должен быть здесь к этому времени - мы обсудим ситуацию более
тщательно; но первое, что нам нужно сделать, это захватить Фултона ".

- Вы уверены, - спросил Клей, - что ваши планы не сорвутся?
Дэниелс, один из присутствующих здесь джентльменов, сообщает мне, что этот
полк дьяволов, "Меррилл Хорс", находится всего в нескольких милях к западу.
Они не могут помешать вашим планам?"

При упоминании о Лошади Меррилла выражение лица Пойндекстера приняло мрачное выражение.
демоническое выражение. Ударив кулаком по луке седла
, он прошипел: "Я никогда не успокоюсь, пока не перестреляю или не повешу всех до единого из
этого проклятого полка. Но вы ошибаетесь, думая, что западные силы
состоят из всей кавалерии Меррилла. Только часть полка находится
там; остальные на севере. Западные силы составляют около пятисот человек
. Я дал понять, что произвожу впечатление, направляясь в леса
которые огибают Гранд-Ривер, чтобы присоединиться к Коббу. Каждый горожанин, которого они встретят, скажет
им это. Полковник Шаффер, который здесь командует, вряд ли думает, что у меня есть
проскользнув мимо него, Макнил полагает, что Портер находится в окрестностях Парижа - большая часть
его сил - но он присоединится ко мне здесь с приличным количеством людей. А! вот и
он идет.

По дороге с севера отряд всадников шли быстрыми
галоп. Они ехали вверх, а приветствия были произнесены и пожатие рук.

Выражение страсти появилось на лице наблюдающего мальчика, и он снова
схватился за револьвер. Даже собака разделяла волнение мальчика, потому что
все его тело дрожало.

"Тише, старина, тише", - прошептал мальчик. "Без сомнения, ты хотел бы
разорву этого проклятого монстра на куски, и я бы отдал десять лет своей жизни за один выстрел, но этого недостаточно.

Мальчик теперь внимательно слушал, стараясь уловить каждое слово.


"Очень рад тебя видеть, Джо, — говорил Пойндекстер. — Сколько у тебя людей в Браунс-Спрингс?

"Около четырёхсот, когда я уезжал, но отряды постоянно прибывали.
Я рассчитываю на шестьсот человек к ночи.

"Хорошо! Тогда мы нападем на Фултон сегодня ночью".

"Насчет этого не знаю", - ответил Портер. - Многие мальчики проехали верхом
или проедут пятьдесят миль, чтобы присоединиться к нам. Их лошади устали.
Завтра все будет в порядке. Как дела?

- Великолепно, - ответил Пойндекстер, потирая руки. - Не больше сотни
солдат в Фултоне. Единственный недостаток в том, что в нескольких милях к западу находятся силы янки численностью
около пятисот человек, часть из них "Меррилл"
"Конница Меррилла".

"Мерриллская лошадь! Вежливое коня!" - воскликнул носильщик с ужасным
клятва. "Я думал, они на север. Они, безусловно, дает мне достаточно
беда там".

"Здесь находятся около четырех рот под командованием
Подполковника Шаффера", - ответил Пойндекстер. "Они пытались
чтобы найти меня за последнюю неделю. Но они меня еще не нашли, - и он
усмехнулся. "Дело в том, - продолжил он, - что я их одурачил. Шаффер
думает, что я направляюсь в лес вдоль Гранд-Ривер, чтобы присоединиться к Коббу. Я
прошлой ночью проскочил мимо него. К этому времени он направляется к Гранд-Ривер.
Бежит так быстро, как только может. С ним не будет проблем в нашем маленьком деле с Фултоном.

— Не будь так уверен, — воскликнул Портер. — Шаффер хитер, как дьявол, но я надеюсь, что ты прав.

Разговор принял общий характер, и полковник Клей заговорил о
приземлился, рассказывая им, что делается и что, как он надеется, будет сделано
. "Что касается меня, - сказал он, - я должен быть на другом берегу реки к
завтрашнему дню. Все зависит от движения по захвату Индепенденса и
Лексингтона. Затем, если вы, джентльмены, добьетесь успеха здесь и захватите
Фултон и Джефферсон-Сити, наши самые радужные надежды оправдаются. Я должен
теперь попрощаться с вами. Да сопутствует вам успех.

Полковник и двое его друзей поскакали обратно на юг, откуда
они пришли. Пойндекстер наблюдал за ними, пока они не скрылись из виду, и
затем, повернувшись к Портеру, сказал: «Что ты думаешь, Джо? Полковник
хотел, чтобы я и мои люди присоединились к регулярной армии Конфедерации».

 «Хм!» — фыркнул Портер. — «Полагаю, ты ухватился за эту возможность».

 «Не особо, но он сделал больше. Он упомянул, что я не провожу это кровопускание строго по правилам благородного, научного убийства».

«Полагаю, прежде чем мы устроим вечеринку с галстуками, он хотел бы, чтобы мы
сказали: «Прошу прощения, сэр, но я вынужден вас повесить», — ответил Портер, грубо рассмеявшись.

"Я сказал ему, - продолжал Пойндекстер, - что мы сражались так, как нам заблагорассудится, и не просили
никаких одолжений у генерала Прайса, Джеффа Дэвиса или кого-либо другого. Что касается
Служба южан, все это для меня."

"Они предложили мне звание полковника, если я заберу своих людей вниз, в Арканзасе,"
ответил Портер. "Если мне здесь станет слишком жарко, я могу уйти. Ты знаешь,
за мою голову назначена награда. Но я должен идти, или дети будут получать
непросто. Присоединяйтесь ко мне в Спрингз как можно скорее". Говоря это, он и
его партия ускакал.

Пойндекстер приказал своим людям падения, и они последовали за носильщика, но на
более неспешной походкой.

Когда исчез последний, мальчик встал и отряхнулся.
"Что ты об этом думаешь, Бруно?" спросил он, поглаживая собаку по голове.
Пес стоял опустив голову и хвост, как будто стыдно, что он позволил так
многие из его врагов уйти живым и невредимым. Он посмотрел в лицо своему хозяину
и заскулил, услышав вопрос, как бы говоря: "Мне это не нравится".

"Что ж, мой мальчик, придется заплатить Старому Нику. И Портер, и Пойндекстер
на тропе войны. Фултон подвергнется нападению, и нет сотни человек для его защиты
. Шаффер с ребятами за много миль отсюда. Как предупредить обоих? Мы должны
Послушай, старина, мы должны посмотреть. Нельзя терять ни минуты.

Сказав это, мальчик поспешно направился обратно через лес, где в лощине посреди густой чащи стояла спрятанная лошадь.
Те, кто читал «Скаута с Пи-Ридж», легко узнают в мальчике Гарри Семанса, а в Бруно — его знаменитую дрессированную собаку. После битвы при Пи-Ридж и расформирования отряда разведчиков под командованием капитана Лоуренса Миддлтона Гарри вернулся в Миссури и стал разведчиком в отряде Меррилла. Отряд Меррилла,
официально известный как Второй кавалерийский полк Миссури, он состоял из
рот из Миссури, Иллинойса и Мичигана.

Можно с уверенностью сказать, что нет другого полка в федеральной армии когда-либо
видел службу в борьбе с партизанами, чем Меррил лошадь. С
самого начала войны их работа заключалась в том, чтобы помогать уничтожать
партизанские банды, наводнившие штат. Название "Merrill Horse"
стал ужасом для всех партизан и партизан в Миссури. Нет
след был настолько тупым, не заросли настолько густые, что члены этого полка
не будет отслеживать их в свое логово. Истинная история Меррилл лошадь,
и приключения его различных членов, будет читать нравится больше всего
увлекательное чтиво.

Когда Гарри добрался до своей лошади, он на мгновение замер в глубокой задумчивости, а
затем, обращаясь к Бруно, сказал: "Да, старина, ты должен это сделать. Я знаю, что ты
сможешь, не так ли?"

Бруно залаял и завилял хвостом, как бы говоря: "Попробуй меня".

Вырвав листок из чистой книги, Гарри написал короткую записку полковнику
Шаффер, сообщая ему о случившемся и умоляя марта
все скорости в Фултоне. Эту записку он надежно крепится к ошейнику Бруно
и сказал: "Бруно, найди полковника Шаффера и мальчиков. Ты знаешь, где
мы их оставили. Иди".

На мгновение Бруно стоял и смотрел в лицо своего хозяина, как будто
определились.

"Иди и найди полковника Шеффера. Иди," - переспросил Гарри, сурово.

Собака повернулась и пулей вылетела из дома. Гарри смотрел ему вслед, пока он
не скрылся из виду, затем, похлопав по лоснящейся шее своего коня, сказал: "Итак,
Бесс, мы с тобой за Фултона; махинации этих двоих
архидемоны Пойндекстер и Портер должны быть сведены к нулю".

Гарри полагал, что у него не возникнет проблем с тем, чтобы добраться до Фултона, поскольку
Партизаны обычно вели себя тихо вблизи мест, где стояли федеральные войска, поэтому он поехал по главной дороге, так как хотел добраться до Фултона как можно скорее. Не проехал он и двух миль, как встретил двух грубоватых на вид парней, с которыми Гарри не хотел встречаться, но избежать этого было невозможно, кроме как бегством, поэтому он смело поехал вперёд.

Гарри был одет в деревенскую одежду и выглядел как деревенский простак. Что касается оружия, то его не было видно, но под его грубой курткой был спрятан огромный морской револьвер, и Гарри
был искусен в обращении с ним.

"Привет, парень", - крикнул один из мужчин. "Куда это ты собрался в сечу?
спешишь? Остановись и расскажи о себе.

- Еду в Фултон, если янки мне позволят, - протянул Гарри. "Какая бы йо
Уолтер собрался?"

"Это монахиня лет бизнес. Воздух йо 'ООН Союза или конфедерации?"

"Что такое раб?"

"Посмотри heah, молодой человек, монахиня йо' проведешь. Я считаю, что йо' воздуха Янки в
маскировка. Это отличный конь, на котором ты летаешь по воздуху. "На случай, если мы не будем"
"торговать".

"На случай, если мы не будем".

Во время этого разговора правая рука Гарри покоилась под его
куртку, хватаясь за рукоятку револьвера.

- Думаю, мы так и сделаем, - усмехнулся парень, потянувшись за пистолетом.

Быстро, как молния, Гарри прикрыл его своим револьвером. К счастью
по его словам, двое мужчин были близко друг к другу. - Поднимите руки, - приказал он. "А
движение, движение, чтобы нарисовать оружие, а один из вас или вы оба умрете. Это
не стоит дурачиться с одним из людей Портера ".

Руки обоих поднялись вверх, но один воскликнул: "Один из людей Портера? Быть
ты одним из людей Портера? Мы халатах стоят на нашем пути к нему присоединяются. Мы халатах
слышал, что он был на источники Брауна".

- Вы скоро найдете его. Я передаю от него сообщение другу
в Фултон. Вы можете опустить руки. Я думаю, теперь мы не понимаем
друг друга ".

"Мы, безусловно, не понимаем", - сказал один из мужчин, когда они опустили свои
руки с глупым видом.

"Уолл, до свидания; может быть, увидимся завтра в Фултоне". И Гарри ускакал
, оставив мужчин, сидящих на своих лошадях, наблюдать за ним.

"Следовало бы пристрелить их обоих", - пробормотал Гарри, - "но я не могу позволить себе
рисковать прямо сейчас".

Гарри без дальнейших приключений добрался до Фултона и сразу сообщил
капитану Даффилду, командовавшему постом.

Капитан Даффилд выслушал доклад Гарри с обеспокоенным видом.

"Тысяча дьяволов, вы сказали?" — спросил он.

"Да, и с каждым часом их становится всё больше."

"А у меня всего восемьдесят человек, — с горечью ответил Даффилд. "Если они
нападут до того, как я смогу позвать на помощь, у нас нет надежды".

"Полковник Шаффер находится в нескольких милях к западу примерно с пятью сотнями
человек", - ответил Гарри. "Если они не нападут сегодня ночью, на что я не думаю"
судя по тому, что сказал Портер, он может быть здесь вовремя, чтобы помочь. Я
послал ему весточку ".

"Передал ему весточку? От кого?" - нетерпеливо спросил Аутфилд.

"От моей собаки", и Гарри объяснил.

Пока Даффилд слушал, его лицо вытянулось. "Я не вижу никакой надежды от того,"
сказал он. "Нелепо думать, что собака будет нести в себе сообщение
на много миль, и погоня за человеком".

"Если бы вы знали Бруно, вы бы думали по-другому", - ответил Гарри,
улыбаясь.

"Я не могу полагаться ни на что подобное", - сказал Даффилд. "Моя единственная
надежда - передать весточку полковнику Гитаре в Джефферсон-Сити. Если я получу какую-либо помощь.
она должна исходить от него. Дай Бог, чтобы Портер не напал
сегодня ночью ".

"Я думаю, сегодня ночью опасность невелика, но они могут спуститься к
утру", - сказал Гарри. "Как ты думаешь, Гитара сможет подкрепить тебя к
утру?"

"Он должен, он должен. Я пошлю ему сообщение курьером, установленный на
один из моих fleetest лошадей."

"Бесс примерно так же быстро, как они делают их", - ответил Гарри. "Я знаю, что
страны. Я пойду, если вы хотите.

Даффилд с сомнением посмотрел на него и сказал: «Вы можете идти,
и вы можете рассказать полковнику Гитаре всё, что рассказали мне. Но я отправлю с вами одного из своих людей».

Капитан Даффилд написал два письма, одно отдал Гарри, а другое
солдату, который должен был сопровождать его.

- Если у вас возникнут проблемы, - сказал капитан Даффилд, - ради Всего Святого,
один из вас справится, даже если другой погибнет. Безопасность это сообщение
зависит от того, полковник гитара получения сообщения".

"Он будет идти до конца, если я живу", - спокойно ответил Гарри, чувствуя, как он осторожно
скрытое сообщение в подкладку его пальто.

К удивлению Гарри, солдат, отправленный с ним, оказался
мальчиком, ненамного старше его самого. Он был верхом на резвом коне, и
его поведение показывало, что он готов к любому приключению, независимо от того,
к чему оно может привести.

Наступала ночь, когда капитан Даффилд попрощался с ними, и они уехали, вскоре скрывшись в сумерках.

 Капитан Даффилд стоял, глядя им вслед, а затем сказал одному из своих лейтенантов: «Не знаю, что и думать об этом мальчике. Он рассказал правдивую историю, но поверить в то, что его собака могла передать послание Шафферу, — это слишком».

Но вскоре у капитана Даффилда появились другие заботы. Из других источников начали поступать сообщения о том, что партизаны собираются в
Браунс-Спрингс, и их число возросло до двух тысяч. Он
разместил свой небольшой отряд наилучшим возможным образом, чтобы отразить атаку,
и с тревожным сердцем наблюдал и ждал долгие часы
ночи; но, к его огромному облегчению, атаки не последовало.




ГЛАВА II

МЕЖДОУСОБНАЯ ВОЙНА


После битвы при Пи-Ридж у правительства Конфедерации не было регулярных войск.
организованные войска в Миссури. Генералу Стерлингу Прайсу с его миссурийскими полками
, которые поступили на службу в Конфедерацию, был отдан приказ
действовать к востоку от Миссисипи. Но были тысячи военнослужащих штата, которые
последовали за Прайсом, и хотя они отказались записываться в регулярные
Служа в Конфедерации, они в глубине души были так же озлоблены по отношению к Союзу, как и прежде
. Эти люди вернулись домой, и хотя тысячи из них
принесли присягу на верность федеральному правительству, большинство
из них были не только готовы, но и стремились вступить в союз с некоторыми из
партизанские банды, наводнившие государство.

Федеральные власти, зная, что Прайс со своей армией был
отправлен на восток, думали, что конфедераты оставили все надежды на
удержание штата и что боевые действия закончились, за исключением небольших потерь.
партизанские банды, которые можно было легко держать в узде. Таким образом,
подавляющее большинство федеральных войск в Миссури было выведено для пополнения
армий Бьюэлла и Гранта.

Конфедераты теперь думали, что увидели свою возможность. Многие из
Офицеров Конфедерации тайно пробрались в штат и
начали организовывать нелояльные силы, сотрудничая с
партизанскими отрядами. Среди этих офицеров был полковник Клей, который появился в
первой главе.

Это движение было настолько успешным, что летом 1862 г.
подсчитано, что таких людей насчитывалось от тридцати до сорока тысяч
зачисленных и назначенных офицерами. Были назначены места встречи, где все
должны были собраться по данному сигналу и путем государственного переворота захватить все
важные пункты в государстве, где были слабо укреплены гарнизоны. Затем
они должны были сотрудничать с армией, продвигающейся из Арканзаса, и
Штат был бы освобожден.

Это был хорошо продуманный план, но, к счастью, он был рано обнаружен
Генералом Дж. М. Шофилдом, который командовал департаментом
Миссури. Как генерал Шофилд впервые получил эту информацию, будет
рассказано ниже.

Генерал Шофилд в отчаянии обратился за помощью к Халлеку, а затем к
Вашингтону, но ему ответили, что из-за масштабных военных
передвижений не может быть выделено ни одного полка.

Генерал Шофилд, оставшись один на один со своими ресурсами,
не растерялся.  Он решил использовать тактику конфедератов.  Поэтому он
приказал мобилизовать всё ополчение штата. Тысячи сторонников Конфедерации
покинули штат или ушли в леса. Летом 1862 года от сорока до пятидесяти тысяч
лояльных Конфедерации ополченцев покинули штат
организованный. Таким образом, все государство превратилось в один огромный вооруженный лагерь, почти сорок
тысяч человек с каждой стороны, выстроенных друг против друга.

Это был отец против сына, брат против брата, сосед против
сосед. Остается только удивляться, что из-за страстей того времени
было совершено не больше эксцессов и убийств, чем было.

В течение 1862 года на территории Миссури произошло по меньшей мере сто пятьдесят сражений.
Число участвовавших в них
варьировалось от сорока или пятидесяти до пяти или шести тысяч. В этих сражениях
Генерал Шофилд говорит, что войска Союза добились успеха в девяти случаях из
десяти, и что по меньшей мере три тысячи партизан были убиты,
ранены или взяты в плен, и что десять тысяч бежали из штата.

Эта страшная война между соседями получает скудное упоминание в
истории, но не в великих битвах войны было больше, проявленные при этом храбрость,
более героически, чем во многих незначительных столкновений воевали
в штате Миссури.




ГЛАВА III

ТАИНСТВЕННОЕ СООБЩЕНИЕ


В мае 1862 года молодой федеральный офицер сообщил в Сент-
Луи и оказался без командования и без назначения.
Этот офицер, капитан Лоуренс Миддлтон, сильно отличился
в первый год войны служил в штабе генерала
Натаниэля Лайона. После смерти Лайона он был произведен в капитаны
Генералом Фремоном и уполномочен сформировать независимую роту
скаутов. С этой ротой он оказал доблестную службу в
кампании, которая закончилась битвой при Пи-Ридж.

Многие из деяний Фремонта и ряд поручений, которые он выполнял.
предоставленный, был отвергнут правительством, и, таким образом, Миддлтон
оказался свободным. Но он не собирался оставаться бездеятельным, его
сердце было слишком отдано делу. Если нет других местах была открыта, он бы
завербоваться рядовым. Но не нужно было этого, он был слишком
хорошо известны. Хотя он был молод, едва ли старше восемнадцати, он оказывал
услуги и совершал поступки, которые сделали его имя известным во всем штате
. Он сорвал махинации Фроста, Прайса, губернатора
Джексон и другие нелояльные лидеры в их попытках вытащить Миссури
из Союза.

Пока Лоуренс не решил, что делать, он встретил Фрэнка П. Блэра, который
был вне себя от радости, увидев его. Он был личным секретарем Блэра в течение
беспокойных месяцев перед началом войны и лейтенантом
в одном из его полков внутренней гвардии.

Блэр, который был назначен бригадным генералом Федеральной армии,
был дома по делам и собирался вернуться к своему командованию.

"Лучше не бывает рада видеть всех в моей жизни", - сказал Блэр, почти
Лоуренс трясутся руки. "О, я следил за тобой, ты
сохраняя свою репутацию. Но что ты делаешь в Сент-Луисе? Я
думал, ты с Кертисом".

Лоуренс сказал Блэр из затруднительного положения, - что он сейчас был без
команда или комиссию.

"Хорошо!" - воскликнула Блэр, снова пожимая Лоуренсу руку. "Я как раз собиралась
написать Кертису, чтобы узнать, не смогу ли я забрать тебя у него. Я позабочусь о том, чтобы
тебя назначили капитаном, и я включу тебя в свой штат.
Мне нужны именно такие ребята, как ты.

"Я не мог спросить что-нибудь лучше", - сказал Лоуренс, "и, вообще, благодарю
вас от всего сердца. Это больше, чем я мог
надеялся, больше, чем я заслуживаю.

- Слишком скромен, мой мальчик. Если бы у тебя были заслуги, ты бы носил
звезду на плече, как и я. Я немного эгоистичен, когда
прошу тебя перейти в мой штат. Я хочу тебя ".

Итак, все было улажено, и Лоуренс отправился к своему дяде и рассказал ему
о своей новой должности в штате Блэр. Этот дядя, Альфред Миддлтон, был
одним из самых богатых жителей Сент-Луиса и ярым сепаратистом.
 Теперь, когда Лоуренс демобилизовался, он надеялся, что тот
останется в городе, и на его лице отразилось разочарование.  Он также был
В последнее время он сильно переживал. Его единственный сын был с Прайсом, и для него было больное место то, что войска Конфедерации в Миссури были отправлены на восток, а не остались защищать свой родной штат.

 На самом деле, конфедераты в штате чувствовали, что правительство в Ричмонде их бросило, и не испытывали особой любви к Джеффу Дэвису и его кабинету.

"Мне жаль, Лоуренс," — с грустью сказал его дядя. «Я надеялся, что пока ты не в армии, ты не будешь воевать. Почему ты продолжаешь сражаться против тех, кто был твоим другом? Все твои интересы связаны с Югом».

— Дядя, пожалуйста, не будем больше обсуждать этот вопрос, — ответил
Лоуренс. — Мы с вами оба твёрдо убеждены в своей правоте, и никакие
разговоры ничего не изменят.

Мистер Миддлтон вздохнул, но не стал возвращаться к этой теме. То, что Лоуренс,
которого он считал почти сыном, взялся за оружие против Юга, было для него
источником бесконечных сожалений.

Следующие два или три дня Лоуренс был очень занят. У нового
распорядка был один недостаток: он отделял его от Дэна Шермана,
который был лейтенантом в его роте разведчиков, и они были
неразлучны. Дэн и слышать не хотел о разлуке с Лоуренсом; он бы уехал.
даже если бы ему пришлось уехать в качестве его слуги.

"Я никогда не смогу согласиться на это, Дэн", - сказал Лоуренс. "Я бы предпочел сказать
Блэру, что я пересмотрел его предложение и не могу принять".

"Вы ничего подобного не сделаете", - возразил Шерман. "Я постараюсь вести себя
себе, но я чувствую, что что-то произойдет, и мы не будем
отделенный".

Что-то случилось, гораздо быстрее, чем ожидалось. Кое-что
что полностью изменило расчеты Лоуренса. Должно было пройти несколько
месяцев, прежде чем он поступил на службу к Блэру.

Лоуренс и Дэн проходили мимо редакции газеты, перед которой собралась большая толпа
они читали военные сводки. Они сказали, что Халлек
укрепляет свои позиции вокруг Коринфа и что это место скоро должно
пасть; и что Макклеллан уже на пути к Ричмонду.

Любопытно было наблюдать за лицами тех, кто читал. Лица тех, кто был за Союз, светлели, когда появлялась какая-нибудь
новость, благоприятная для Союза, и время от времени раздавались радостные возгласы.

 Железная хватка янки была на Сент-Луисе, и Конфедерация
сочувствующие не осмеливаются быть столь откровенными, но когда публикуется что-либо благоприятное для
Юга, их глаза вспыхивают, а лица сияют
радостью.

И вот толпа встала и прочитала, когда-то друзья и соседи, а теперь
готовые разорвать друг друга на куски при первой возможности.

Лоуренс смешался с толпой и, читая, почувствовал, как ему сунули в руку объемистый конверт
и он мельком увидел смуглую руку. Он взглянул на
адрес, затем повернулся, чтобы посмотреть, кто дал ему это, но может
нет. Он снова взглянул на конверт. Да, это было для него. Жирным шрифтом
на письме было написано: "Для капитана Лоуренса Миддлтона. Важно".

Надпись показалась Лоуренсу странной, и, пробираясь сквозь
толпу, он искал уединенное место, где мог бы увидеть то, что так
таинственным образом попало в его руки. Пока он читал, на его лице отразилось удивление
, а затем выражение лица стало суровым и мрачным.
Он внимательно прочитал документ от начала до конца. Он был
с подписью "Тот, кто знает". Там не было знака, чтобы сказать, кто был
писатель. Почерк был сильный и смелый, и обладал оригинальностью
как будто автор вложил в него частичку своей души.
Лоуренс долго размышлял. Он снова и снова просматривал рукопись, пытаясь найти какой-нибудь личный знак, что-то, что помогло бы установить личность автора, но ничего не обнаружил.

  «Странно, — пробормотал он, — но если бы Гилфорд Крейг был жив, я бы поклялся, что это его почерк. Кто ещё стал бы писать мне, и только мне, и сообщать такую важную информацию?» Кто ещё мог получить информацию, содержащуюся в этом письме? Однако Гилфорд мёртв. Бентона Шелли видели
застрелить его. Были те, кто видел, как он лежал на земле, ещё живой, с залитой кровью грудью. Но его тела так и не нашли.
 Гилфорд, Гилфорд, ты ещё жив? Но почему я питаю такую тщетную надежду, что он жив? Доказательства его смерти слишком очевидны. Это письмо, должно быть, написал кто-то другой, но кто? Кто? И зачем отправлять его мне?

По сути, письмо представляло собой полное и исчерпывающее изложение планов
конфедератов. В нём рассказывалось о замысле заговора, о том, кто его
осуществлял, о сотнях людей, которые принесли присягу на верность
чтобы они могли работать более надежно, и что многие из них даже
зачислялись в Государственное ополчение, так что, когда Верховный пришло время, они
можно пустыне: время начала восстания был последним июля или еще
первого августа, к этому времени они надеются иметь, по крайней мере, сорок
тысяч человек записались.

"Блэр и Шофилд должны это увидеть, и не будем терять времени", - сказал Лоуренс себе.
аккуратно убирая сообщение в карман.

Блэр вскоре нашлась. Внимательно прочитав письмо, он сказал: "Я
не удивлен. Я предупреждал правительство о безрассудстве удаления столь многих
войска из штата. Но кто мог это написать?

«Если бы Гилфорд Крейг был жив, ответ был бы только один, — ответил
Лоуренс. — А так это загадка».

«Давайте немедленно повидаемся со Шофилдом, — сказал Блэр. — Нельзя терять
времени».

В штабе генерала Шофилда их с готовностью приняли. Генерал Шофилд был начальником штаба генерала Лайона во время
битвы при Уилсон-Крик и, конечно, хорошо знал Лоуренса
. "Рад видеть вас, капитан", - сказал генерал. "Кертис написал мне
о твоей хорошей работе. Ты сейчас не с ним, не так ли?"

«Нет, вы знаете, что комиссия, в которой я состоял, была учреждена Фримоном. Власти в Вашингтоне объявили её незаконной».

 «Ах, таких комиссий было много. Я должен посмотреть, чем я могу вам помочь».

 «Благодарю вас, генерал, но генерал Блэр только что оказал мне великую честь, назначив меня в свой штаб».

— Генерала Блэра, как и вас, следует поздравить, — ответил генерал.


Теперь заговорил Блэр. — Генерал, наше дело с вами очень важно.
Капитан Миддлтон, пожалуйста, покажите генералу полученное вами сообщение.

Лоуренс передал генералу загадочное послание, и Шофилд прочитал его
нахмурив брови.

"Кто это написал?" он резко спросил.

"Генерал, я не знаю".

"Тогда это может быть фейк, шутка. Возможно, кто-то пытается нас запугать".

"Вообще, это не шутка, доказательства слишком позитивным", - ответил Лоуренс,
на полном серьезе.

"Это так", - ответил генерал. "Это также подтверждает слухи о я
слушание. Наблюдалась необычная активность среди сторонников Юга,
по всему штату, но за пределами партизанских отрядов не было
никаких враждебных демонстраций. Это, должно быть, написал кто-то глубоко
в своих советах.

«Генерал, вы помните Гилфорда Крейга?»

«Помню ли я его! Конечно, помню. Разве я могу забыть, кем он и вы были для
Лайона?»

«Если бы Гилфорд Крейг не был убит в битве при Пи-Ридж, я бы
был уверен, что сообщение пришло от него. Но почерк не похож на его.

— Вы уверены, что он был убит?

— Доказательства кажутся убедительными, но его тело не нашли, — ответил
Лоуренс.

Шофилд на мгновение замолчал, а затем внезапно обратился к Блэру:
— Генерал Блэр, я хочу попросить вас об огромной услуге.

- В чем дело, генерал? Любая услуга, которую я могу вам оказать, будет с готовностью оказана.

"Чтобы ты отказался от своих прав на капитана Миддлтона, по крайней мере, до тех пор, пока
этот кризис не закончится, и отдал его мне".

Блейр выглядел удивленным, но не больше, чем Лоуренс.

"Вы знаете, - продолжал Шофилд, - никто не может помочь мне больше
прямо сейчас, чем капитан Миддлтон. Никто до меня не понимал работу лучше.
Я не знаю, как это делается. Этот Гилфорд Крейг, как вам известно, был любопытным человеком
. Он не отчитывался ни перед кем, кроме капитана Миддлтона. Это
_expos;_ обращение к Миддлтону, а не ко мне, наводит меня на мысль
что Крейг не был убит, как предполагалось, но каким-то образом покинул поле боя
и по причинам, известным только ему самому, скрывается.
Судить о будущем по прошлому, если он жив и располагает дополнительной информацией
чтобы поделиться, она будет предоставлена только через тот же источник. По этим
причинам я хотел бы прикрепить капитана Миддлтона к своему штабу".

"Генерал, ваши доводы веские, - ответил Блейр, - и решать будет
Капитан Миддлтон".

"Где я могу сделать наша страна самая хорошая, там я готов идти"
ответил Лоуренс.

Поэтому было решено, что на лето Лоуренс должен оставаться с
Генерал Шофилд. Слова генерала Шофилда также дали
Лоуренсу надежду на то, что Гилфорд жив. Но проходили недели и месяцы, а
никаких других сообщений к нему не поступало, и он снова считал Гилфорда
мертвым.

Не надеясь получить помощь от федерального правительства, генерал
Шофилд приступил к выполнению гигантской задачи по организации ополчения
Государства. В этом Лоуренс оказал величайшую услугу, и благодаря
системе шпионов и разведчиков ему удавалось хорошо информировать генерала Шофилда
о том, что происходит в государстве.

Помогая организовать ополчение, Лоуренс пережил много приключений и избежал многих опасностей.
на волосок от гибели, и рядом с ним всегда был верный Дэн.
Шерман, и вместе они разделяли все опасности.

К концу июля, как уже говорилось, там было почти сто
тысяч человек, выстроенных друг против друга. Это была партизанская война в огромных масштабах.
и шторм вот-вот должен был разразиться.




ГЛАВА IV

МЕЛЬНИЦА МУРА


Мы оставили Гарри Семанса и его юную спутницу в самом начале их одинокого путешествия
в Джефферсон-Сити, расстояние в двадцать семь миль. В
солдат, сопровождавший Гарри, оказался довольно словоохотливым юношей. Он сказал, что его зовут
Дэвид Харрис; что он принадлежал к Третьему кавалерийскому полку Айовы; был фермером
мальчиком, и ему довольно нравилась служба. "Знаешь, это захватывающе", - добавил он.

"Временами даже очень", - сухо ответил Гарри.

"Скажи, что заставляет тебя одеваться как проклятого партизана?" внезапно спросил
Дэйв. "Ты солдат, не так ли?"

"Я разведчик", - ответил Гарри. "Я одеваюсь как партизан, потому что мне приходится
примерно половину времени притворяться им. Как раз перед тем, как я добрался до Фултона
сегодня я выдал себя за одного из людей Портера. Это спасло меня от
опасная встреча, возможно, моя жизнь".

"Боже! это, должно быть, захватывающе", - сказал мальчик. "Хотел бы я быть скаутом".

"Не мог им быть", - засмеялся Гарри. - Твой акцент янки выдал бы тебя с головой
. Я заметил, что ты говоришь "кеоу" вместо "корова" и "угадай" вместо
"считаю". Но, пожалуйста, больше не разговаривайте, мы должны держать ухо востро".
глаза открыты ".

После этого они ехали молча, то есть настолько, насколько позволял Дейв
, пока Гарри не приказал ему ехать сзади, и если ему нужно поговорить,
разговаривал сам с собой, причем так тихо, чтобы никто другой не мог услышать.

Около десяти миль они проскакали быстрым галопом без приключений,
встреча двух или трех всадников, которые, казалось, так же мало желали делать
знакомство, как и они сами, и Дейв начал думать поездка
а приручить.

Когда они проезжали место, где по обочине дороги густо росли кусты
, они получили грубую команду остановиться. Вместо того, чтобы повиноваться,
Гарри со скоростью мысли выхватил револьвер и выстрелил, одновременно с этим
пришпорив свою лошадь и крикнув Харрису: "Скачи, спасая свою
жизнь".

В кустах послышался шорох, сердитое восклицание, а также
стон. Выстрел Гарри прошел точно, и стал неожиданностью для
бушвакеры тоже, прошло две или три секунды, прежде чем раздались три или
четыре выстрела, и они обезумели.

"Ну, и как тебе это нравится?" - спросил Гарри, натягивая поводья и размышляя о том, что
опасность миновала.

"Это было так неожиданно", - сказал Дейв. "Думаю, я бы остановился и спросил
чего от меня хотят".

"И был бы съеден, а потом, по всей вероятности, повешен. Дэйв, тебе
нужно еще кое-чему научиться, прежде чем ты станешь разведчиком. Всегда будь готов
открыть огонь в любой момент; и если тебе придется бежать, не медли на своем
пути. Я рисковал, была ли там большая вечеринка или нет, но
заключенных не было, или некоторые из них были бы уже в дороге".

"Тебе все это? Поэтому, слово "Стой" было никак не может выбраться из
сотрудник рот, когда вы уволены".

"Думай быстро, действуй быстро; это не раз спасало мне жизнь. Тебе
следовало быть со мной, когда я служил с капитаном Лоуренсом Миддлтоном.
Вот парень, с которым можно ехать. Но этого бы не случилось, если бы
Бруно был со мной".

"Бруно? Кто такой Бруно?" - спросил Дэйв.

"Бруно - мой пес. Он почуял бы те ребята, прежде чем мы
в течение сорока стержней из них. Я нэВер боятся удивление, когда Бруно
со мной. Но больше никаких разговоров сейчас".

Еще больше их лошадей взял, покачиваясь на галоп, и они встретились с не
дальнейшие приключения, и менее чем через три часа с момента их
начались они были остановлены Союзом пикеты, которые охраняли подход
к реке напротив Джефферсон-Сити.

Гарри потребовал от лейтенанта, командовавшего пикетом, чтобы их
переправили через реку без потери времени, но лейтенант
возразил, сказав, что это противоречит приказам разрешать кому-либо пересекать реку ночью.
река.

"У меня важные депеши от капитана Даффилда полковнику Гитаре.
Откажитесь принять меня, и я мало бы дал за ваше командование",
сердито ответил Гарри.

"Кто вы?" - требовательно спросил лейтенант. "Судя по вашей одежде, вы
определенно не солдат".

"Я Гарри Семанс, разведчик "Меррилл Хорс", - ответил Гарри.

Услышав имя "Меррилл Хорс", лейтенант стал кротким, как ягненок.

"Извините меня", - воскликнул он. "Я прослежу, чтобы вы переправились через реку
немедленно. Есть что-нибудь новое в Фултоне?

"Портер и Пойндекстер находятся в одиннадцати милях от того места, и
Даффилд ожидает нападения к утру.

Лейтенант тихо присвистнул. "Дьявол", - воскликнул он и
бросился отдавать необходимые приказы.

Было одиннадцать часов, когда реку переправили и достигли штаба
Полковника Гитары. Он только что вышел на пенсию, но Гарри и Дейва
без церемоний впустили в его спальню. Полковник прочитал
депешу капитана Даффилда, сидя на своей кровати в ночной рубашке.

Сразу же все пришли в возбуждение. Всего пятьсот человек охраняли
важный пост в Джефферсон-Сити. Из этих сил полковник Гитара приказал
сотня, чтобы сопровождать его в Фултон. Он не осмелился еще больше истощать маленький
гарнизон.

Пока Гарри и Дейв были в спальне полковника, Гарри заметил, что
Дэйв с большим интересом рассматривал Гитару. Когда они
отключились, Дэйв сказал Гарри шепотом: "Этот генерал ничего не стоит".
Хреновина. Представь, как он дрался с Портером?"

"Почему, что не так с гитарой?" спросил Гарри.

"Важно! Он носит ночную рубашку совсем как женщина. Кто когда-нибудь слышал о мужчине
в ночной рубашке?"[1]

[Примечание 1: Реальный случай.]

Гарри взорвался смехом. "Многие мужчины носят ночные рубашки", - объяснил он.
"Я не сомневаюсь в том, что делает генерал Шофилд. Я думаю, вы узнаете,
что Гитара будет сражаться ".

В течение дня в Джефферсон-Сити прибыли двое важных гостей:
Лоуренс Миддлтон и Дэн Шерман. Они сказали полковник гитара
быстрое сосредоточение отрядов, все через
уезды-к северу от реки, и предупредил его, чтобы быть начеку для
беда. На самом деле, они привезли приказ от генерала Шофилда за него
чтобы отправить двух его компаний в Колумбию, так как считалось, что это был
место в величайшей опасности.

Лоуренсу и Дэну рассказали об опасности, угрожавшей Фултону, и
они решили сопровождать Гитару в его экспедиции.

Только когда они оказались на пароме, пересекающем реку, они поняли, что
Гарри знал, что Лоуренс и Дэн были числа. Он чуть не сошел с
дикий, увидев их.

"А как же Бруно?" - спросил Лоуренс.

"Бруно все в порядке. Я отправил его с депешей к полковнику Шафферу.

Спешили так быстро, как только могли, было уже далеко за полночь, когда отряд
переправился через реку, а потом им предстоял двадцатисемимильный переход
.

Во время марша у Гарри была возможность рассказать Лоуренсу о многом, что
произошло с ним с тех пор, как они расстались.

 Когда они добрались до Фултона, был уже день, и, к их большому облегчению, город не
был атакован, но волнение было сильным.  Ходили слухи, что силы Портера
составляли две тысячи человек.  Полковник Гитар считал, что эта оценка
была слишком завышенной. Итак, какими бы маленькими ни были его силы, всего сто восемьдесят человек
, он решил выступить и атаковать Портера без промедления
.

Когда об этом стало известно немногочисленным профсоюзным жителям Фултона, они
умоляли Гитару не делать этого. "Ваши силы будут уничтожены", - сказали они.
воскликнул: "И Фултон окажется во власти врага".

Лоуренс согласился с полковником Гитарой. "Мы пришли сюда ночью", - сказал
он. "Портер не знает, сколько людей вы привели с собой. Без сомнения, ваши силы
увеличены, так же, как и его. Предполагая, что наступление приведет его в замешательство
, а также помешает ему получить дальнейшее подкрепление ".

Так было решено, и маленькой силой взялся за март для Брауна
Источники, одиннадцать миль. Курьеры были отправлены, чтобы найти полковника
Шаффер, даже если Бруно удалось доставке Гарри сообщение
Шаффер должен был идти на Фултон, а не на Браунс-Спрингс.

Было около одиннадцати часов, когда колонна достигла окрестностей
Браунс-Спрингс. О полковнике Шаффере пока ничего не было слышно, но
Гитар решил атаковать. Гитар попросил Лоуренса помочь ему, и тот с радостью согласился.

Были замечены две или три небольшие группы партизан, но при виде федералов они
скрылись в зарослях.

Командование осторожно двинулось вперёд, но боя не было.
Гарри, который шёл впереди на разведку, вернулся с новостью, что
Партизаны бежали. Их лагерь вскоре был занят. Всё указывало на поспешное отступление; даже недожаренный ужин партизан был найден.

 Ближе к вечеру отряд Портера расположился возле мельницы Мура, примерно в четырёх милях от города.

Поскольку люди полковника Гитары не сомкнули глаз прошлой ночью, и поскольку
и люди, и лошади были измотаны, полковник решил разбить лагерь, отдохнуть
его люди и ждать прихода Шаффера.

Почему Портер бежал из Браунс-Спрингс и все же дал бой на следующий день,
после того, как подошел Шаффер, никогда не будет известно. Если бы он сражался в
В Браунс-Спрингс у него было бы пятеро человек против одного Гитары. Возможно, он так и сделал.
Думал, что Шаффер был за много миль отсюда. То, что сказал ему Пойндекстер, заставило
его поверить в это. Так бы и было, если бы не
Гарри и верный Бруно.

Полковник Гитара принял все меры предосторожности, чтобы защититься от ночного нападения
но его маленькой армии позволили упокоиться с миром.

Ночью курьеры, отправленные на поиски Шаффера, сообщили об этом. Бруно
хорошо выполнил свою работу, но Шаффер оказался на много миль дальше, чем предполагалось
и, как просил Гарри в своем отчете, ушел
для Фултона. Он был еще в десяти милях отсюда, и для него было невозможно
присоединиться к Guitar до утра.

Наступило утро, а с ним и Шеффера, и с ним пятьсот
пятьдесят человек, охочий до бою. Как гитары мужчины радуются, когда
увидел Шаффер идет.

Разведчики доложили, что Портер все еще находился в своем лагере и не подавал никаких признаков движения
. Выглядело так, как будто он решил остаться и сражаться. Полковник
Гитара отдал приказ двигаться вперед и атаковать. Продвижение должно было быть
совершено осторожно, поскольку местность была пересеченной, лесистой и покрытой
густым подлеском из кустарника.

Теперь с Гарри был Бруно, и, оставив свою лошадь, он вместе с собакой
направился к передовой, чтобы выяснить, насколько это возможно,
планы и расположение противника. Настолько плотным был подлесок, он мог
не вижу в тридцати футах впереди него, но Бруно, как скрытый, как тигр в
джунгли, пополз через кусты впереди него и не раз
дали ему предупреждение, чтобы свернуть в сторону и не принимать другое направление.
Наконец он подошел к довольно высокому холму, на вершине которого росло дерево с
ветвями, спускающимися к земле. Оставив Бруно сторожить, Гарри взобрался на
дерево, и, к его удовлетворению, открывался хороший вид на местность. Но то, что
он увидел, повергло его в ужас.

Дорога, по которой федералы шли, был узким и на каждой стороне
покрытые густым подлеском. Перед наступлением федеральных войск дорога
сама по себе была свободна, партизан не было видно, но Портер покинул свой лагерь
и все его силы украдкой пробирались через лес, и
прятались в кустах, росших вдоль дороги.

Гарри знал, что это означало засаду, и федеральное войско почти попало в неё. В своём рвении он едва ли понимал, упал ли он, прыгнул ли,
или прыгнул вниз, держась за ветви, но он был уже вне дерева и
продирался сквозь кустарник как сумасшедший, чтобы предупредить.

Он вышел на дорогу просто как полковник гитара появилась, езда на
голову колонны, аванс, состоящей из двадцати пяти мужчин
Рота Е, Третья кавалерийская полка Айовы, находится на небольшом расстоянии впереди.

"Остановите наступление. Засада", - выдохнул Гарри. Больше он ничего не мог сказать, так как
упал от изнеможения.

[Иллюстрация: "Остановите наступление. Засада, - выдохнул Гарри.]

Гитара понятна. "Стой!" - крикнул он и поспешил на помощь. "Предупреди наступающих".

Помощник пришпорил его лошадь, но было слишком поздно. Прежде чем он успел
предупредить, из джунглей на востоке раздался оглушительный залп.
на обочине дороги чаща вспыхнула пламенем и задымилась. Это был
ужасный, смертоносный залп. Из двадцати пяти человек, участвовавших в
наступлении, едва ли хоть один человек или лошадь остались невредимыми; все были убиты или
ранены.

Стремительны и страшны, как этот удар был, он создал никакой паники в гитары
маленькая армия. Дорога была узкой, заросли по бокам. Ничто не могло
быть сделано с конницей. Быстро был отдан приказ спешиться и отправить
Лошадей отвели назад под присмотром каждого четвёртого человека. Затем Гитара выстроил свою
стройную линию на краю зарослей на западной стороне дороги,
отдав приказ держаться до прихода Шаффера, который всё ещё был позади.

 Услышав звуки сражения, Шаффер бросился вперёд, отослал своих
лошадей, и вдоль дороги и через густой подлесок была выстроена линия,
и битва стала общей.

Партизаны проявили храбрость, которую редко демонстрировали в боях с
регулярными войсками, и сражались решительно и свирепо. У них было
преимущество в позиции и численности, но у Гитары было преимущество в
наличии пары артиллерийских орудий. Один из этих фрагментов был поднят
вручную и установлен на дороге, где он мог прочесывать лес, в
котором скрывались партизаны.

Скрытые из виду, партизаны подкрались поближе, дали убийственный
залп, а затем, издав леденящий кровь вопль, бросились к орудию. Четверо
артиллеристов пали еще до залпа, и на какое-то время пушка
замолчала. Но за орудием лежала шеренга крепких кавалеристов. Они
подождали, пока партизаны не вырвались из зарослей и не оказались на расстоянии
сорока футов от орудия, затем вскочили на ноги и дали потрясающий
залп почти в лицо врагу.

Шатаясь и истекая кровью, партизаны отступили в лес, но
только для того, чтобы собраться с силами и со страшными криками снова броситься к оружию. На этот раз
их встретили не одни кавалеристы, но пушка изрыгнула вперед
смертоносный заряд картечи им в лицо.

Когда четверо артиллеристов пали при первой атаке, Дэн Шерман, увидев, что
орудие не укомплектовано, бросился вперед и выхватил капсюль у
мертвая рука человека, который собирался вставить его, когда упал. Дэн
вставил капсюль, потянул за шнур и отправил содержимое пистолета
в ряды врага. Двое артиллеристов, которые не были ранены
, пришли к нему на помощь, и снова загремела пушка
бросая вызов.

Через мужчин чапараль Шаффер теперь их путь шаг за шагом.
Это был странный конфликт. Настолько плотным был подлесок, линия
не следует око за тридцать футов. Врага видно не было, но
заросли пылали и дымились, и свинцовый град пронесся по
кусты, рвал и калечил их, словно взбешенный их сопротивлением.

Обязанность Лоуренса была опасной. Он должен был пробивать себе дорогу
сквозь заросли, следить за тем, чтобы соблюдалась какая-то линия и чтобы
приказы выполнялись. В то время как мужчины были защищены деревьями, бревнами
и камнями, ему пришлось подвергнуться нападению, но, как будто обладая зачарованной жизнью,
он прошел невредимым.

Шаг за шагом федералы продвигались вперёд, медленно тесня
партизан. Наконец, устав сражаться с невидимым врагом, люди
поднялись на ноги и с диким рёвом бросились вперёд. Удивлённые,
враг дрогнул, затем сломался. Бегство переросло в панику, и они бежали.
Охваченные ужасом, они покинули поле боя. Битва при Мур-Милл состоялась.
сражались и выиграли.

В ту ночь преследования не было. День был очень жарким, и
битва бушевала с двенадцати часов дня до четырех. Солдаты с
почерневшими, распухшими лицами и языками теряли сознание от жажды. Полковник
Гитара приказал своим людям занять покинутый противником лагерь. Погибших
нужно было похоронить, о раненых позаботились.

Партизаны бежали так стремительно, что, за исключением сильно
было взято несколько раненых в плен. Портер внушил своим людям
, что попасть в плен к янки означало верную смерть.

Обыскивая поле боя, Лоуренс заметил какой-то белый предмет, ползущий
по нему, как большая рептилия. Проведя расследование, он, к своему удивлению, обнаружил
, что это был мужчина, причем полностью обнаженный.

"Почему ты без одежды?" - спросил Лоуренс.

Мужчина испуганно посмотрел в лицо Лоуренсу и
захныкал: "Партизаны захватили меня в плен и сняли с меня всю мою
одежду".

"Значит, вы федеральный солдат?" - спросил Лоуренс.

"Да-е-с", - последовал запинающийся ответ.

- Ты лжешь! - воскликнул Лоуренс. - Ты один из партизан.

Тогда парень не выдержал и, жалобно умоляя сохранить ему жизнь, сказал, что он
был одним из людей Портера и что он не ищет ничего, кроме смерти, если
схвачен, поэтому он снял с себя одежду, надеясь выдать себя за федерала.
[2]

[Примечание 2: Подлинный эпизод битвы.]

Лоуренс приказал, чтобы о нем нежно заботились, и слезы благодарности
потекли по лицу парня, когда он понял, что его не убьют.

Битва при Мур-Милл, какой бы незначительной она ни была по сравнению с
великие сражения войны сыграли важную роль в этом: они расстроили планы
заговорщиков и положили начало серии конфликтов
что навсегда положило конец надеждам конфедератов вернуть штат
путем восстания.

Полковник Гитара сообщил о своих потерях в битве: тринадцать убитых и
пятьдесят пять раненых. Потери партизан, о которых он сообщил, составили пятьдесят два человека, оставшихся
убитыми на поле боя и сто двадцать пять раненых.

Во всех партизанских боях в Миссури партизаны никогда не сообщали о своих потерях.
о своих потерях сообщают только федеральные командиры.
доступно. Во многих случаях, без сомнения, эти сообщения преувеличены.




ГЛАВА V

НОЧНОЙ БОЙ


Рано утром следующего дня полковник Гитара пустился в погоню за врагом.
Лоуренс взял предоплату с участника из шести человек. Как
конечно, Гарри и Бруно сделали частью этой силы.

"Это похоже на старые времена, Гарри," сказал Лоуренс, как они начались.

— Так и есть, капитан, — ответил Гарри. — Ты, Дэн, Бруно и я — вот и вся наша старая компания. Если бы только Гилфорд был с нами... — Он остановился и вздохнул. Его мысли вернулись в то время, когда они с Гилфордом были так близки.
чуть не столкнулся лицом к лицу со смертью в горах Бостона. - Вы ничего о нем не слышали.
- Ничего. Не так ли, капитан?

- Ничего. Около двух месяцев назад я получил сообщение, которое, как я
думал, могло быть от него; но с тех пор я ничего не получал и
оставил все надежды ".

След, оставленный партизанами, был очень четким. Он следовал
Auxvasse около двух миль, а затем повернул на холм. В
страна была очень грубой, места для засады, но с
Проводя разведку, Лоуренс не боялся быть застигнутым врасплох.

Вскоре они подошли к месту, где дорога разветвлялась. На дороге, которая вела к
влево вверх по Оксвассу, тропа была четко обозначена; но дорога, которая
вела дальше, в более открытую местность, имела мало общего с
путешествовал; но он был каменистым, и, соблюдая осторожность, по нему могло пройти большое войско
, оставив за собой лишь несколько следов.

Гарри спешился и внимательно осмотрел землю. Что касается Бруно, то у него,
казалось, не было сомнений; он шел вслепую.

"Вслепую", - сказал Гарри. - Не более пятидесяти человек повернули налево, и они
оставили как можно более широкий след. Основные силы прошли по другому
дорога. Если Гитара пойдет по широкой тропе, она уведет его прочь среди
холмов, а затем исчезнет, потому что отряд разделится ".

Как раз в этот момент показался передовой отряд Гитары во главе с молодым
лейтенантом.

- Чего ты ждешь? - спросил он Лоуренса. - Ты обнаружил
врага?

"Нет, но Портер, очевидно, разделил здесь свои силы, и мы
обсуждали, по какой дороге двинулись основные силы".

Лейтенант спешился и, осмотрев землю, сказал:
"Да ведь это так же ясно, как нос на лице человека: они повернули налево".

"Гарри и Бруно оба думают по-разному", - ответил Лоуренс.

Лейтенант принюхался. "Много они знают об этом", - воскликнул он. "У меня есть
прицепной слишком много партизан ошибиться."

Как раз в этот момент появился полковник Гитара во главе своей колонны. К нему обратились
и, осмотрев дорогу, он решил свернуть налево
дорога, но сказал Лоуренсу, что он может пойти другой дорогой со своими разведчиками,
и посмотреть, что он сможет обнаружить. В качестве меры предосторожности он увеличил
отряд Лоуренса до десяти человек.

Лейтенант уехал в приподнятом настроении из-за того, что полковник Гитара
согласился с его взглядами.

"Отпусти их", - пробормотал Гарри. "Они почувствуют отвращение еще до наступления ночи".

Так оно и оказалось. След вел гитары по холмам, через овраги и
каменистые лощины, через запутанные леса, и ворочался, пока он
полностью исчезла; и, к своему отвращению, гитара оказался
где-то после полудня в двух километрах от места, где он начался.
Хитрый партизанский вождь полностью одурачил его. Гитара повел свой безумный,
усталый и ругающийся отряд обратно на территорию старого лагеря, и там ждал
возвращения Лоуренса и его разведывательного отряда.

Лоуренс ни на мгновение не задумался, но Гарри был прав, и этот факт
вскоре стал очевиден. Теперь они находились на более открытой местности, и
признаков того, что прошел большой отряд войск, стало больше. Не только
в этом, а в домах вдоль дороги они нашли ряд строго
раненых, что партизаны были вынуждены покинуть.

Через несколько миль они вышли на дорогу, которая пересекала ту, по которой они шли,
и которая вела на запад. Здесь земля была сильно утоптана, и
это было совсем недавно.

Гарри снова спешился и внимательно осмотрел землю. "Мы близко
— Я их нашёл, — сказал он. — Не думаю, что они ушли больше чем на полчаса.

 — Гарри, ты настоящий следопыт, — рассмеялся Лоуренс. — Ты уверен, что прав?

 — Совершенно уверен, и, более того, их отряд разделился здесь, но большая часть продолжила путь. Объяснение простое. Портер действует на севере
и востоке, поэтому он остался с большим отрядом; Пойндекстер и Кобб
основные силы держат вдоль Чаритона и Гранд-Ривер, поэтому они
со своими отрядами ушли на запад.

«Нам лучше поспешить обратно к Гитару и рассказать ему об этом», — воскликнул
Лоуренс.

"Нет", - отрезал Гарри. "Я не собираюсь снова терпеть пренебрежение. У тебя есть только
мое слово сейчас. Давайте продолжим, пока у вас и у всех присутствующих не будет доказательств.
в этом нельзя сомневаться.

"Я полагаю, ты прав, Гарри", - сказал Лоуренс и отдал команду
продолжать.

Они проехали с милю, когда Бруно прибежал обратно, всем своим видом показывая, что у него есть новости.

Остановив свой отряд, Лоуренс спешился и, взяв Гарри, они осторожно
поднялись на вершину холма, который виднелся впереди.  Осторожно
оглядевшись, они увидели примерно в четверти мили впереди просторный
дом, вокруг которого было запряжено несколько лошадей.

Было очевидно, что они пришли в арьергард отступающих
партизан, и что они остановились отдохнуть, и их хорошо
развлекали, потому что несколько чернокожих женщин ходили взад и вперед
из дома в грубую уличную кухню, на которой повсюду стояли тарелки, и это
показалось Лоуренсу и Гарри очень соблазнительным.

"Мне хочется съесть самого себя", - прошептал Гарри. "Я и не знал, что я такой
голодный".

"Как ты думаешь, сколько их?" - спросил Лоуренс.

Гарри тщательно пересчитал лошадей, а затем сказал: "Не больше пятнадцати или
двадцать. Я могу рассчитывать только пятнадцать лошадей, но может быть, некоторые из
прицел".

"Чувствую, присваивая себе, что обед сам", - сказал Лоуренс.

"Мальчики никогда не простит нам, если мы не будем", - ответил Гарри.

Торопясь обратно, они объяснили ситуацию, и единогласно было
решил сделать заряд на, что ужин без потери времени.

"Мы с Гарри поедем немного впереди", - сказал Лоуренс. "Гарри одет
в домотканую одежду, а моя форма такая пыльная, что они не смогут различить
ее цвет, пока мы не подъедем к ним поближе. Дэн, когда я подам сигнал, выходи.
действуй быстро."

Итак, Лоуренс обнаружил, что Гарри поехал впереди, отделение - шагах в пятнадцати-двадцати
позади, неторопливо следуя за ним. Едва они перевалили через
гребень холма, как двое часовых, которых они раньше не видели, внезапно
показались на дороге. Часовые казались очень встревоженными и
вскинули карабины, словно собираясь стрелять.

Гарри помахал шляпой, показывая, что они друзья. Увидев, что отряд
приближается так неторопливо, а двое впереди, часовые опустили свои
ружья и стали ждать, думая, что это, должно быть, кто-то из их собственных людей. Но когда
Лоуренс и Гарри стояли в нескольких ярдах от них, один из часовых
бросился в глаза цвет формы Лоуренса.

Издав потрясающий вопль, он поднял пистолет и выстрелил, пуля пролетела всего лишь
мимо головы Лоуренса. Другой страж выстрелил, но его удар прошел мимо цели
. Оба развернули коней и помчались назад, вопя: "Янки! Янки!
Янки!"

Лоуренсу не было необходимости подавать Дэну знак, чтобы он ехал дальше, потому что отделение
нахлестывало своих лошадей на пределе сил.

Партизаны, сидевшие за ужином, услышали стрельбу и высыпали из дома
. Прямо по пятам за летящими часовыми неслись федералы
. Партизаны взглянули на них и с криками ужаса бросились врассыпную.
для их лошадей и перерезания недоуздков были подняты и отведены в сторону. К тому времени
пули падали среди них густо и быстро, убив двоих,
лошадь третьего упала, а всадник был взят в плен.

Бой закончился, и Лоуренс подъехал к дому, где его встретил на крыльце
седовласый, приятной наружности пожилой джентльмен.

— Прошу прощения, что беспокою вас, — учтиво сказал Лоуренс, — но с вашего разрешения я попрошу своих людей закончить тот ужин, от которого ваши друзья так невежливо и внезапно отказались.

 — Проходите, сударь, ужин ждёт вас, — ответил пожилой джентльмен.
со слабой улыбкой: "Но мои гости не привыкли приглашать
самих себя".

"Извините, сэр, но когда вы принимаете во внимание улучшение характера
ваших гостей, вы должны радоваться", - возразил Лоуренс. "Принимать таких
сбежавших гостей опасно".

"Я не стану кормить янки", - раздался пронзительный голос, и молодая леди
выскочила за дверь с красным от гнева лицом.

Лоуренс увидел, что она была хороша на вид, высокая, хрупкая и ярмарка
лицо. Сняв шляпу и вежливо поклонившись, он сказал: "Моя дорогая леди, я
смиренно прошу у вас прощения, но мои люди непременно должны закончить ужин, который вы приготовите.
так любезно приготовленный для тех, кто был настолько невежлив и труслив, что сбежал
и оставил это. Потребуется нечто большее, чем пули повстанцев, чтобы заставить меня
отказаться от блюда, приготовленного твоими прекрасными руками ".

Комплимент был проигнорирован. - Трусливый? - воскликнула девушка. - Разве это трусость для
двадцати человек бежать от полка головорезов-янки?

"Есть только десять из нас", - сказал Лоуренс, "и еще с десяток тонких
господа, вы никогда не питали, каждый принц, и храбр, как
Лев. Если бы это было не так, двадцать ваших друзей не сбежали бы от
них.

Молодая леди бросила на него презрительный взгляд и воскликнула: "Янки
головорезы и грабители - джентльмены и храбрецы! Вы меня поражаете. Она
резко повернулась и ушла в дом, и, к большому сожалению Лоуренса,
больше он ее не видел.

"Вы должны извинить мою дочь", - нервно сказал старик.

"Все в порядке, значит, мы приготовим ужин", - ответил Лоуренс. "Разве ты не
вижу, мои люди устали ждать?"

"Заходите. Я тебя кормлю, не потому, что хочу, а потому что так надо".
Говоря так, он повел их в дом, где они нашли роскошную
трапезу, но частично съеденную; и ни один человек в отряде не отдал ей должного
.

Лоуренс нашел пленника, которого они захватили, трясущимся от ужаса, потому что кто-то из них
хладнокровно сообщил ему, что после обеда его должны были
повесить.

Лоуренс собирался отчитать людей за свою злую шутку, когда он
пришло в голову, что он может использовать страхи человека с определенной выгодой для себя. Поэтому он
сказал ему, что если он расскажет все, что знает, ему не только сохранят жизнь
, но и что он будет освобожден условно, но ему придется быть осторожным
и не говорить ничего, кроме правды.

Заключенный с радостью воспользовался этой возможностью и подтвердил то, что Гарри
сказал. Более того, он заявил, что перед тем, как Портер и Пойндекстер расстались,
они договорились собрать всех, кого смогут, и объединить силы
снова где-нибудь на линии железной дороги Ганнибал и Сент-Джозеф.

"Я думаю, что это прям достаточно для гитары верить, вместо того, что
выскочка лейтенант", - сказал Гарри.

Разведчики отправились обратно на поиски Гитары; но была ночь, когда они нашли
его почти там же, где они его оставили. Весь день его люди шли
под палящим солнцем, и когда они узнали, как их провели
сбившись с пути, несмотря на протесты Гарри, они хотели линчевать умного
лейтенанта; и прошло много времени, прежде чем бедняга услышал последние слова
об этом.

Полковник Гитара решил дать своим людям отдых до утра, а затем
продолжить преследование. "Я буду преследовать Портера до границы с Айовой, если
необходимо, чтобы поймать его", - сказал он.

В то время как было условлено, что полковник Гитара отправится прямо в
Мексику, Лоуренс с отрядом из десяти человек, переодетых партизанами, должен был
следовать непосредственно по следу Портера, таким образом отслеживая его
передвижения. Лоуренс выбрал десятерых из "Меррилл Хорс", чтобы они поехали с ним.

Один из мужчин, оглядевших команду и заметивший, что с
Лоуренсом, Дэном и Гарри их было тринадцать, возразил, сказав, что
следует добавить еще одного человека, поскольку тринадцать - несчастливое число. "Нет"
мне тринадцать, - сказал он.

"Отойди в сторону", - приказал Лоуренс. "Мне не нужны тринадцатилетние чудаки. Меня, например,
не беспокоит старое суеверие о тринадцати. Кто
вызовется добровольцем, чтобы занять место этого парня?

Десяток человек были готовы пойти, и Лоуренс выбрал мужественного на вид парня.
"Наш робкий друг ошибся в подсчетах, — сказал он. — Он забыл Бруно, а он
стоит дюжины мужчин.

Это вызвало смех, и партия началась в превосходном настроении. После
пройдя короткое расстояние, Лоуренс остановился и сделал своим людям с краткой речью.

"Ребята," сказал он, "одетый, как и мы, то это будет верная смерть, если мы
плен. Если возникают обстоятельства, когда мы должны бороться, бороться до
смерть--никогда не сдавайтесь. Мы достаточно сильны, чтобы отбиться от любого небольшого отряда
а больших мы должны избегать. Но помните, наша цель - получить
информацию, а не сражаться. Судя по всему, мы должны быть чистыми саймонами
партизаны. Если мы встретимся с партизанами, а мы, несомненно, встретимся, сохраняйте хладнокровие,
и пусть Гарри или я будем говорить.

"Хорошо, капитан", - крикнули они и весело поскакали вперед,
не заботясь о том, с какими опасностями они могут столкнуться. Они так часто сталкивались со смертью, что
считали его старым знакомым.

Им не составило труда пойти по следу Портера. Принимать за
партизаны, каждый ярый сторонник Юга был готов отдать им все
возможную информацию.

В течение двух дней они путешествовали, часто встречаясь с небольшими группами
партизан, и Лоуренс всегда представлял, что они принадлежат к югу
от реки, и были вынуждены переправиться, чтобы избежать встречи с большим отрядом
Федералы, и что они решили продолжить путь и присоединиться к Портеру.

 Расспросив их, Лоуренс выяснил, что все эти отряды получили приказ присоединиться к
Портеру в Париже или рядом с ним.  Некоторые из этих отрядов доставили Лоуренсу немало хлопот,
желая объединиться с ним, но он отговорил их, сказав, что безопаснее
путешествовать небольшими отрядами, так как тогда они не привлекут
внимания федералов.

Портер во время своего бегства пересек железную дорогу Северного Миссури возле
Монтгомери-Сити, но в спешке причинил мало вреда.

Это было после того, как Лоуренс уже пересекал эту железную дорогу, которая была у него первая
серьезные неприятности. Вот он пришел на предприятии не менее пятидесяти
партизаны под командованием Билл Дункан, лидер, который часто действовал
с носильщика, и, как отметил жестокости, как он. Компания спешила
присоединиться к Портеру в Париже.

Лоуренс счел за лучшее изменить свою историю. Дункан грубо приказал
ему присоединиться к его компании. Лоуренс решительно отказался, заявив, что они
подчиняются командованию Пойндекстера; что после того, как Пойндекстер и Портер
расстались, Пойндекстер счёл невозможным присоединиться к Портеру, так как
Лоуренс пообещал, что Пойндекстер отправил его с поспешной почтой, чтобы найти
Портера и сообщить ему об этом.

"Но теперь, — сказал Лоуренс, — мне не нужно идти дальше, так как вы можете передать эту
информацию Портеру."

"Куда вы пойдёте, если я это сделаю?" — спросил Дункан.

"Вернусь к Пойндекстеру, как и обещал, — сказал Лоуренс.

"Я не знаю, но с тобой все в порядке", - сказал Дункан, - "но мне не нравится
внешний вид вашего мужчины. Как вы сказали, Вас зовут?"

"Я вам не говорил, но это Джек Хилтон. Портер хорошо меня знает. Передайте
ему мое почтение. Не забудьте передать ему то, что я вам сказал, потому что это
очень важно. Всего хорошего, капитан. Пойдемте, ребята, - и Лоуренс повернулся.
и поехал обратно тем же путем, каким приехал.

Дункан смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду; затем, покачав
головой, сказал: "Я почти жалею, что позволил им уйти, но я думаю, что с ними
все в порядке. Этот молодой парень из командования рассказал очень правдивую историю ".

Примерно в это же время Лоуренс говорил: "Мы были на волосок от гибели,
Дэн. У этого парня было большое намерение устроить неприятности ".

Бруно, которым велено было держаться в стороне, присоединился к ним после того, как они
пройдя некоторую часть пути. Он вел себя удрученным и подавленным, и если он
мог бы поговорить, спросил бы, что все это значит. Снова и снова
он предупреждал о приближении партизан, только для того, чтобы
его хозяин встретил их как друзей. Он уведомил о приближении
Участник Дункана, и, к своему удивлению ничего не вышло. Он был
глубокое отвращение собака, и шел, опустив голову и хвост;
но Гарри потребовалось всего одно слово, чтобы снова привести его в порядок.

«Мы должны снова повернуть на север при первой же возможности», — сказал Лоуренс.
 «Это отбросит нас на несколько миль назад».

 Они не успели далеко уйти, как встретили одинокого партизана.  Это был один из них
с вечеринки Дункана и свернул с дороги, чтобы навестить друга. Его остановили
и объяснили, кто он такой.

"Ах, да", - сказал Лоуренс; "ваша компания только вперед. Мы оставили его только
несколько минут назад".

"Не понимаю, зачем меня быть йо' идешь?" - спросил парень.

"Назад, чтобы присоединиться к Пойндекстеру, где наше место. Я нес сообщение для
Портер от Пойндекстера, но при встрече с Дунканом я отдал его ему, так что мы
возвращаемся ".

У парня было острое зрение, и Лоуренс заметил, что он внимательно разглядывает
свою компанию, и когда он увидел Гарри, который был немного в
сзади, и только сейчас в голову пришла, он начал заметно, но быстро
пришел в себя и воскликнул: "я должен быть goin'." Положить шпоры
коня, он быстро ускакал.

Гарри смотрел на его удаляющуюся фигуру, недоуменно наморщив лоб.
Внезапно он воскликнул: "Капитан, я знаю этого парня, и я верю, что он
узнал меня. Если он это сделал, у нас будут неприятности.

- Вы уверены? - удивленно спросил Лоуренс.

- Совершенно уверены. Я арестовал его недалеко от Парижа пару месяцев назад, и он
дал условно-досрочное освобождение. Мне стоило больших усилий удержать Бруно от того, чтобы задушить его.
Где Бруно?"

"А вот и он", - сказал Лоуренс, "и он, похоже, сильно
взволнован".

Бруно действительно был сильно взволнован, и он побежал вокруг Гарри, рыча, и
затем в направлении парня принял, оглядываясь назад, чтобы увидеть, если Гарри
был следующим.

"Бруно тоже его знает", - сказал Гарри. - Он никогда не забывает. Если этот парень
видел Бруно, то все кончено. Он расскажет Дункану, и у нас будет сражение, верное, как судьба.
сражение на наших руках.

"При быстрой езде мы можем добраться до Мексики и избежать боя", - сказал Лоуренс.;
"но мне не нравится идея убегать".

"Ни я", - сказал Гарри. "Даже если человек знал меня, Дункан не может следовать
нас".

"Как ты думаешь, Дэн?" - спросил Лоуренс.

Дэн взял жевать табак, как он всегда делал, когда о решать
ничего весомого, а затем медленно сказал: "Не люблю работать, пока я не
увидеть что-то, чтобы бегать от".

"Вот он" - воскликнул Лоренс. "Вряд ли Дункан следует за нами на
все. Если он это сделает, то будет еще достаточно времени, чтобы думать о работе".

Поэтому было решено пойти по первой попавшейся дороге, которая вела
в том направлении, в котором они хотели идти. Вскоре они вышли на дорогу, но
прежде чем они превратились в это, Лоуренс принял меры предосторожности, чтобы сделать это
кажется, что они ехали прямо.

"Думаю, Бруно и я буду висеть рядом с этим углом на некоторое время," сказал Гарри.
"Я хочу, чтобы убедиться, что за нами идут или нет. Я чувствую нутром
Дункан после нас".

У Гарри были веские причины испытывать подобные чувства, поскольку партизан, которого
звали Джош Хикс, не только узнал его, но и увидел
Бруно, и он питал к псу неугасимую ненависть, потому что именно он
поймал его и убил бы, если бы не вмешался Гарри.

Как только Хикс скрылся из виду разведчиков, он пустил лошадь вскачь. «Мне нужно свести счёты с этим псом и его хозяином, — пробормотал он, — и это будет сделано сегодня вечером, иначе меня зовут не Джош Хикс».

Он догнал отряд Дункана, его лошадь была покрыта пеной.

"Привет, Джош, как дела?" - спросили кто-то из мужчин, когда он подбежал. "Ты"
ты ведешь себя так, как будто за тобой охотится "Меррилл Хосс". Что вас так напугало?

"Где Билл?" Хикс буквально взвизгнул.

"Впереди. В чем дело?" и мужчины начали выглядеть встревоженными.

Заметив волнение в задних рядах, Дункан вернулся. «Что
случилось?» — хрипло спросил он.

 «Не знаю, — ответил один из
мужчин, — но только что подъехал Джош Хикс, его лошадь покрыта
пеной, и он, кажется, сильно напуган».

В этот момент Хикс заметил Дункана и крикнул: «Билл, ты не
встречал группу из дюжины человек несколько минут назад?»

«Да, а что?»

«И ты отпустил их?» — почти прокричал Хикс.

«Конечно, это были люди Пойндекстера».

«Люди Пойндекстера!» Чёрт! — закричал Хикс. — Это были переодетые янки,
«И один из них был тот проклятый бойскаут из «Меррилл Хосс». Я знаю
его и видел собаку».

 «Ты уверен, Джош?» — спросил Дункан.

 «Уверен? Конечно, я уверен. Разве я не знаю этого парня и не знаю
собаку? Разве я могу забыть эту тварь, которая вцепилась мне в горло?» О, ты, должно быть, очень милый, Билл, раз позволил этим парням ускользнуть у тебя из-под носа!

Дункан покраснел от гнева и досады. «Послушай, Джош, — прорычал он, — не смей так говорить, или я с тобой разберусь. Я никогда не встречался с этим парнем, и если бы ты был с нами, как и должен был, а не
о том, как они шлялись по стране, вы бы их узнали. Они
парни рассказали правдивую историю, они рассказали; но Билла им никогда не одурачить
Дункан только один раз. Насчет лица, парни."

Еще через мгновение партизаны с грохотом мчались по следу
разведчиков. У них не было особых трудностей, пока они не вышли на дорогу, где
Лоуренс свернул. Здесь Дункан внимательно осмотрел местность и
с почти безошибочным инстинктом, свойственным его классу, правильно определил
путь, которым ушли разведчики.

Гарри занял позицию примерно в полумиле от того места , где дорога поворачивала,
и откуда у него был хороший обзор, оставаясь незамеченным. Он увидел партизан.
остановился и заколебался, а затем свернул на нужную дорогу.

"Они, конечно, преследуют нас", - пробормотал он и, пришпорив коня, остановился.
не натягивал поводья, пока не догнал разведчиков.

"Они близко от нас!" - воскликнул он, придерживая запыхавшегося коня.

"Скоро стемнеет; мы сможем ускользнуть от них", - сказал Лоуренс.

"Давайте сразимся с ними", - сказал Дэн, доставая свою табачную затычку и держа ее в руке
пока не было принято решение.

"Да, давайте сразимся с ними", - сказали мужчины. "Это самый ручной разведчик, которого мы когда-либо видели
когда-либо водил дружбу со злодеями, вместо того чтобы сражаться с ними.

"Хорошо", - ответил Лоуренс. "Давай быстро поедем вперед, пока не стемнело.
Дэн, мы с тобой тем временем должны немного продумать стратегию.

- Ладно, - сказал Дэн, откусывая большой кусок от вилки, которую он держал в руке.
остальное убрал в карман. Если бы решение было принято
против драки, Дэн вернул бы трубку на место, не разжевывая.
 Когда Дэн возвращал трубку на место, не разжевав табак, это всегда было верным признаком
того, что что-то пошло не так, как ему хотелось.

То, что Лоуренс и Дэн разработали эту стратегию, было очевидно, потому что, когда сгустилась темнота, Лоуренс приказал разведчикам остановиться, чтобы собрать хороший корм для лошадей на ближайшем поле. Затем они поехали дальше и разбили лагерь в лесу, немного в стороне от дороги.

"Партизаны не нападут на нас до ночи, — сказал он, — они хотят застать нас врасплох."

Он приказал привязать лошадей на небольшом расстоянии от
лагеря, где они будут в безопасности. «Привяжите их так, чтобы вы могли
развяжите их в мгновение ока, если возникнет необходимость, - приказал он.

Затем он сказал мужчинам, что они могут развести костер, сварить кофе и
поджарить кукурузу, если пожелают.

"Не лучше ли нам выкопать яму для костра и прикрыть ее
одеялами?" предложил один из мужчин. "Свет может нас выдать".

"Только то, что я хочу, чтобы это сделать", - ответил Лоуренс, к удивлению
все, кроме Дэна и Гарри.

Затем Лоуренс объяснил своим людям свой план: "Партизаны нападут
как-нибудь ночью, надеясь застать нас врасплох. Я хочу, чтобы
сюрприз был другим способом. Поэтому я предлагаю разбить лагерь, как если бы мы были
не сознающий опасности. Нужно оставить костер, не слишком яркий, но
достаточно тлеющий, чтобы давать немного света. Каждый из вас должен приготовить
манекен. Подойдет бревно, обернутое одеялом. Их разместят в
ряд на небольшом расстоянии от огня. В тусклом свете они будут выглядеть
точно так же, как ряд спящих мужчин. Наконец, мы починим манекен
часовой, прислонившийся к дереву, как будто спит.

"Мы все приляжем немного в стороне в кустах. Затем, когда
партизаны нападут на предполагаемый спящий лагерь, отдайте его им. Если
все идет наперекосяк, каждый направляется к своей лошади и убегает как может
. Направляйся в Мексику ".

Этим инструкциям подчинились беспрекословно, и вскоре лагерь погрузился
в кажущийся сон.

Чтобы убедиться в своей правоте, партизаны навели справки в первом же доме
, мимо которого они прошли, и им сказали, что небольшая группа мужчин прошла мимо
но незадолго до этого.

- Мы на верном пути, ребята, - радостно воскликнул Дункан, - и если
они не поднимут тревогу и не скроются от нас в темноте, они наши. Мы
не должны давить на них слишком сильно. Отпусти их в лагерь, и мы доберемся до
них, когда они уснут ".

Как только начало темнеть, Дункан забеспокоился, что разведчики
не остановятся, а продолжат путь в Мексику, и приказал скакать галопом,
но решил остановиться у первого же дома и расспросить. Он так и сделал, и к двери подошёл старик, который в ответ на его вопрос сказал, что незадолго до наступления темноты мимо проезжала группа, которую он принял за партизан.
— Чёрт бы их побрал! — воскликнул он. — Они остановились на моём кукурузном поле и
накормили своих лошадей, даже не сказав «спасибо».
Они разбили лагерь в лесу примерно в полумиле впереди, потому что я видел
отблеск костра. Я спущусь туда утром и посмотрю, смогу ли я
собрать урожай.

"Мы соберём его для тебя, — усмехнулся Дункан, — и пока будем
этим заниматься, соберём достаточно, чтобы заплатить за корм для наших
лошадей. Нас шестьдесят или семьдесят человек. Эти парни — не
наши, они янки.

— Хорошая земля! — воскликнул старик.

 — Не волнуйся, мы заплатим за эту кукурузу, — сказал Дункан.

 Партизаны подождали до десяти часов, затем приблизились к лесу настолько, насколько осмелились, и Дункан послал двух своих людей вперёд, чтобы они разведали обстановку.
лагерь. Их не было так долго, что Дункан начал терять терпение, но
наконец они вернулись, и их отчет был всем, чего можно было пожелать.

"Мы почти подобрались к ним, прежде чем обнаружили", - сказал один. "Эти
Дураки, похоже, не подозревают ни о какой опасности. У них всего один человек на страже
и, несомненно, что он крепко спит, прислонившись к дереву.
Отправить их к дьяволу, пока они спят, не составит труда."

"И к дьяволу мы их пошлем", - прорычал Дункан. "Понятно, никакой пощады".
"Чувак?" - Спросил я. "Нет".

"Пощады". Ты что, не видел этого парня? - с тревогой спросил Хикс.

"Похоже, этот чувак беспокоит тебя, Хикс", - усмехнулся один из мужчин.

"Он бы беспокоил тебя, если бы у тебя был такой опыт, как у меня",
парировал Хикс. - Говорю тебе, мне это не нравится. Эти янки кажутся слишком виноватыми.
беспечными. Это на них не похоже. И этот чувак ... неужели он не поднял шума, когда
ты подкрался?

- Ни капельки. Если это был какой-нибудь чувак, он, должно быть, тоже спал.

"Я говорю тебе, что мне это не нравится. Здесь что-то не так. Этот чувак..."

"Заткнись", - скомандовал Дункан. "Джош, если ты боишься парня, оставайся"
с лошадьми. Кому-то из парней придется остаться, и не
— Никто, кроме тебя, не хочет браться за эту работу.

 — Да, останься, Джош, останься! — насмехались мужчины.  — Джош трусит.  Он
боится собаки.

 — Ни за что не останусь! — фыркнул Джош, злой как чёрт. — И если кто-нибудь из вас
намекнет, что я чего-то боюсь, вам придётся разобраться с Джошем Хиксом, и
очень быстро.

— Не ссорьтесь, ребята, — скомандовал Дункан. — С Джошем всё в порядке. Не хочешь
остаться с лошадьми, Джош?

— Ни за что на свете.

— Хорошо, Джош, мы дадим тебе возможность первым напасть на этого парня,
владельца собаки, чтобы свести старые счёты.

Они должны были подкрасться к разведчикам и убить их, пока они будут спать. Если
был дан сигнал, они должны были кинуться на них и работать быстро от него.

Партизаны медленно прокладывали себе путь через лес, так же бесшумно
и крадучись, как индейцы. При тусклом свете лагерного костра они увидели
то, что они приняли за спящие тела своих врагов.
Часовой стоял, прислонившись к дереву, опустив голову на грудь,
по-видимому, крепко спал.

Страж был прямо перед Джошем Хиксом. Он вытащил огромный нож, его
глаза сверкали ненавистью и жестокостью. Все ближе и ближе подкрадывался он, потом
Он прыгнул вперёд и вонзил нож в грудь предполагаемого человека,
но вместо того, чтобы поразить плоть и кости, он ударил по бревну, и удар был настолько сильным, что он не смог вытащить нож.

 Когда он нанёс удар, раздалось хриплое рычание, огромная фигура взмыла в воздух,
и зубы Бруно вонзились ему в горло.  Он издал леденящий кровь крик, который оборвался тошнотворным бульканьем.

Партизаны, решив, что их обнаружили, бросились на спящих. Когда они вышли на свет, лес справа и слева
вспыхнул пламенем. Люди пошатнулись и, хватая ртом воздух, упали. Лес
раздались ужасные проклятия, стоны и вопли ужаса.

Произведя беспорядочный залп, те, кто выжил, развернулись и побежали, преследуемые
разведчиками. Битва вскоре закончилась. Добрая треть атакующих сил
лежала на земле, мертвая или тяжело раненная. Но из всех убитых,
не было никого более ужасного, чем Джош Хикс. Он лежал с разорванным в клочья горлом
, и на его лице все еще было выражение смертельного ужаса.

На следующее утро, когда партизаны вернулись, чтобы похоронить своих
погибших и позаботиться о раненых, чувство суеверного трепета охватило
их, когда они увидели тело Джоша Хикса.

"Этот парень ... этот парень!" - шептали они. "Бедный Джош! У него, должно быть, было
предчувствие".

С этого времени Бруно стал для них жутким зверем, вступившим в союз с
злыми духами.




ГЛАВА VI

КИРКСВИЛЛ


Не успели стихнуть испуганные крики партизан, как
Лоуренс, отозвав своих людей, сказал: "Сейчас мы должны встать и уходить. К
утру партизаны преодолеют свой страх, и мы будем
окружены. Пусть мертвые и раненые лежат, хотя выносить раненых, как
как максимально комфортным. Он не будет долго, прежде чем некоторые из их
товарищи потихоньку возвращаться за ними ухаживать".

К радости Лоуренса, он обнаружил, что ни один из его людей не пострадал.
 В самом приподнятом настроении мужчины сели на лошадей и
уехали.

Они ехали всю ночь, а когда наступило утро, остановились у поля с
кукурузой и еще раз хорошенько накормили своих лошадей, пока мужчины варили
кофе и угощались жареными початками.

"Ребята, что выбрать - Мексику или Париж?" - спросил Лоуренс. "Из того, что
мы узнали от Дункана, Портер намерен объединить все свои
силы под Парижем, а затем двинуться на север. Гитара, должно быть, к этому времени уже была в Мексике
время, но там не будет боев. Без сомнения, он продолжит путь к
Парижу".

"В Париж!" - кричали мужчины. "Давайте отправимся туда, где будут бои. Наши
лошади совсем свежие. Мы можем быть там к ночи.

"А что, если мы наткнемся на Портера и всю его банду?" - спросил Лоуренс,
улыбаясь.

"Перехитрим всю банду!" - закричали они.

"С вами все в порядке, ребята, но я не думаю, что вы сможете это сделать; по крайней мере,
мы не будем пытаться, пока я лидер", - засмеялся Лоуренс.

День был жарким, дороги пыльными, и Лоуренс всячески оберегал лошадей
но они хорошо продвигались вперед. Местные приняли их за партизан.
жители, они жили хорошо, и им было предоставлено много информации.

к большому удивлению Лоуренса, он узнал, что Портер захватил и уволил
Париж за день до этого, и что Макнил переехал из Пальмиры и
выгнал его. Еще более серьезной была новость о том, что Портер получил
подкрепление, атаковал и рассчитывал отбить это место.

Этоэто действительно было новостью. Если это правда, Портер находился прямо между ними и
Пэрис. Была проведена консультация, и было единодушное мнение, что
они должны продолжать и присоединиться к Макнилу, если смогут.

Когда они приблизились к Парижу, они услышали стрельбу, и стало известно легким
перестрелка продолжается. Они остановились, и, пока спорят, что лучше
действительно, пару партизаны пришли езда по отношению к ним.

"Кто вы такой?" - спросили они Лоуренса, подъезжая.

"Мы, дяди, из округа Гэллоуэй, едем присоединиться к Портеру", - ответил
Лоуренс. "Я продолжаю сражаться. В чем дело?"

— О, несколько человек из нас просто развлекают янки, пока Портер отступает, —
сказали мужчины.

"Значит, Портера здесь нет?"

"Нет, он и большинство его людей уже в нескольких милях к северу. Он оставил здесь около сотни человек, чтобы мы притворялись, будто собираемся напасть на Париж, и дали ему время отступить. — Ну вот, теперь вы не слышите выстрелов. Парни развлекали янки, сколько хотели, а теперь направляются к Портеру, и готов поспорить, что янки их не поймают.

— Что вы делаете здесь, вдали от своего командования? — строго спросил Лоуренс.

Партизаны вздрогнули от перемены в речи и манерах
Лоуренс. "Мы, - запинаясь, говорили они, - мы, дяди, живем примерно в пяти милях
назад, и мы, дяди, собирались навестить родных. Мы легко можем
догнать парней, если будем скакать всю ночь".

Лоуренс подал знак, и, к изумлению партизан, они стали
смотреть в дула револьверов.

"Все зависит от вас, ребята", - сказал Лоуренс. "Мы янки. Ребята,
разоружите их".

Лица партизан были белыми как мел, и они начали умолять пощадить
их жизни. Они заявили, что только что присоединились к Портеру, и они
им уже надоело это. Они никогда не приставали к солдатам Союза. На самом деле,
они солгали — они дезертировали, а не отправились навестить свои семьи, как они сказали.

"Если это так, — сказал Лоуренс, — вы с готовностью предоставите нам всю
возможную информацию. Несомненно, полковник Макнил будет рад вас видеть;
так что идёмте."

Всё было так, как говорили пленные: партизаны ушли, и Лоуренс без труда въехал в Париж, где его с радостью встретил Макнил, который боялся, что на него нападут превосходящие силы противника.
сила. Лоуренс принес приятную весть о том, что полковник Гитара
к этому времени был в Мексике с пятью сотнями хороших людей; но то, что Портер
отступал на север, было большим сюрпризом для Макнила.

"Он, должно быть, не менее тысячи человек", - сказал Макнил. "Я думал, что он будет
остаться и сражаться на этот раз, уверен. Я вижу, что нам придется гнаться за лисой".

Ночью началось наступление колонны полковника Гитары. Гитарист
заболел в Мексике, но отправил вперёд пятьсот человек
под командованием подполковника Шаффера.

Макнил, его силу, теперь дополнено Шаффер, решил подтолкнуть Портер
лимит, и, если возможно, привести его к бою.

Теперь началось преследование, которое длилось неделю - преследование, которое каждый
присутствовавший солдат навсегда запомнит. Люди становились изможденными от недостатка сна
; лошади шатались под тяжестью своих всадников, а затем
падали, умирая, на обочине дороги. Через прерии и ручьи, через
леса и густые заросли, по скалистым холмам, почти недоступным, вела
погоня. Всеми способами, известными коварному Привратнику, пытался ли он ввести в заблуждение
его преследователи; но они шли по его следу, как смерть.

Преследователи не раз были бы виноваты, если бы не
Лоуренс и его маленький отряд разведчиков. Висит на фланге и в
раз чуть ли не впереди носильщика, они были включены, чтобы сохранить Макнил хорошо
в курсе движения своих врагов.

Не раз верный Бруно спасал разведчиков от попадания в
засады, и не раз в него стреляли мстительные
партизаны. Но Бруно стал хитрым и осторожным, как лиса , пытаясь удержать
вне опасности. Партизаны могли лишь мельком увидеть его, когда
он крался по лесу.

"Что теперь, Бруно? В чем дело? - спросил Лоуренс однажды, когда собака
прибежала обратно в величайшем возбуждении. Разведчики были впереди
и шли по следу через неровную и пересеченную местность
.

Собака коротко гавкнула и посмотрела вперед, как бы говоря: "Осторожно,
впереди неприятности".

Лоуренс отдал приказ остановиться и сказал Гарри и еще одному из
компании спешиться и осторожно пробраться через лес, чтобы посмотреть, что
они могли обнаружить. Они так и сделали и вскоре вышли к ручью. Мост
, который был перекинут через него, к удивлению Гарри, был разрушен лишь частично
; его можно было легко перейти. Это выглядело подозрительно. Другой
берег ручья был покрыт густыми зарослями кустарника. Их листья
мягко шелестели, когда их касался ветерок, и это было все.
Там не было никаких признаков жизни. Бруно, взглянув на другой берег, низко и угрожающе зарычал, и его глаза заблестели, как два раскалённых угля. Дорога после моста была узкой и тянулась между двумя холмами, густо поросшими лесом.

"Там, в кустах, что-то есть", - прошептал Гарри. "Нам лучше
вернуться и доложить капитану".

Они так и сделали.

"Мы подождем, пока подойдет кто-нибудь из командования", - сказал Лоуренс.

Им не пришлось долго ждать. В поле зрения показалась рота Merrill Horse, которая шла впереди
наступление. Командующему капитану Лоуренс объяснил
свой страх перед засадой впереди. Рота была остановлена, солдаты
спешились, и образовалась линия для перестрелки. Мужчинам предписывалось работы
их осторожно к берегу ручья, но не показывать
сами.

"Я не вижу там ничего тревожного", - сказал капитан компании, когда
он осмотрел другой берег ручья в свою подзорную трубу.

"Там что-то есть", - сказал Лоуренс. "Я только что видел, как дрожал кустарник
сильнее, чем если бы его колыхал ветер. Этот полуразрушенный мост - всего лишь
ловушка".

К этому времени подошла еще часть отряда и была остановлена. С
ними была пара артиллерийских орудий.

"Мы теряем драгоценное время", - проворчал капитан. "Нам лучше ехать дальше"
пока Макнил не устроил нам разнос.

"Нет, если я смогу предотвратить это", - сказал Лоуренс. "Подтяни артиллерию".

Два куска были доставлены как можно ближе к реке, так как они могут без
будучи замеченным. Тогда лошади были отсоединен, а куски бегите вперед
вручную, так что в нескольких ярдах больше бы привести их в красивый вид, и в
положение, в котором они могли бы прочесать кусты по обе стороны дороги
через ручей.

- Заряжайте картечью, - приказал Лоуренс. - Когда все будет готово, я прикажу
дать залп по кустам за рекой. Ждите ответного
залпа, ибо я уверен, что он будет; затем соберите свои орудия и прочесывайте
обе стороны дороги ".

Стрелки осторожно подкрались вперёд и по команде дали залп по кустам на другом берегу. Эффект был ошеломляющим. Кусты, казалось, взорвались дымом и пламенем, а затем последовал оглушительный ответный залп. Не медля ни секунды, две пушки были выдвинуты вперёд, и шквал картечи обрушился на кусты. Раздались яростные вопли, проклятия и стоны, и партизаны в ужасе бросились бежать.

С радостными криками люди побежали обратно, вскочили на лошадей и
пустились в погоню, думая, что пришло время уничтожить Портера и
его банду.

Портер хорошо спланировал. Недалеко от моста дорога
проходила через узкое скалистое ущелье, и оно было настолько забито, что
потребовалось два часа, чтобы устранить препятствия, чтобы команда могла пройти
. Портер оставил своих лошадей на другой стороне
непроходимости, поэтому при его людей побил все они должны сделать, чтобы сделать их
путь к своим лошадям.

Портер не попробовать больше ambuscades. Его единственной мыслью было ускользнуть от преследователей
и скрыться. Ему это почти удалось, и целый день Макнил
сомневался, в какую сторону он пошел - на северо-запад или на север.

Это Лоуренс и его разведчики принесли новости. Его рапорт гласил:
«Портер прошлой ночью пересёк железную дорогу Ганнибал-Сент-Джозеф в
Шелбине. Говорят, он направляется в Кирксвилл, где к нему должны присоединиться
партизаны с северо-запада Миссури. Его силы оцениваются в две тысячи человек,
что, я думаю, преувеличение, но по мере продвижения на север они
растут с каждым часом».

«Мне всё равно, есть у него две тысячи или пять тысяч; я собираюсь
догнать его и заставить сражаться», — мрачно сказал Макнил. Преследование возобновилось, и колонна направилась в Кирксвилл.

Есть только один округ в штате Миссури к северу от округа, в котором
Расположен в kirksville это. Он был так далеко на севере, в качестве носильщика могли надеяться перейти
не будучи окружен врагами. Надеемся, что он будет
вынужден дать бой в Кирксвилле, Макнил нажал на.

Преследование было настолько стремительным, что Макнил, приблизившись к Кирксвиллу, не смог
привести в действие более пятисот человек. Его обозы и его люди с
поломанными лошадьми остались позади. На всем протяжении маршрута Портера
группа была представлена в полной мере на три тысячи, а три тысячи ли
не сигнализация Макнил, кто имел веру в свою маленькую армию.

Когда федералы приблизились к Кирксвиллу, Лоуренс, который проводил разведку,
сообщил, что Кирксвилл был оккупирован Портером и что он
изгнал всех жителей этого места. Своих лошадей у него
скрыт в кустах западу от города.

"Эти факты", - сказал Лоуренс, "я узнал от трех пленных я
есть здесь".

Макнил допросил заключенных, но они были угрюмы и ничего не сказали
. Факты, которые узнал Лоуренс, были сообщены ему, когда они
поверили, что он один из них. Когда открываем глаза и сказал чтобы
сдаться, их удивление было только равных по их огорчению.

Возвращая их, Лоуренс заметил, что один из заключённых украдкой
выбросил какие-то бумаги. Их подобрали и обнаружили, что это было
устное обещание и клятва в верности Национальному правительству.

"Мне жаль, — сказал Лоуренс, — но об этом факте нужно сообщить полковнику
МакНилу."[3]

[Примечание 3: Этот заключённый и ещё пятнадцать человек впоследствии были казнены
МакНилом за нарушение условий освобождения.]

Было прекрасное августовское утро, когда маленькая армия Макнила добралась до
окраины деревни Кирксвилл. Казалось, они просто стояли и смотрели
на покинутый город. Если бы ангел смерти прошел над этим местом
и поразил каждого мужчину, женщину и ребенка, это не могло бы быть более
безмолвным, похожим на смерть. Жаркое солнце палило на улицы и дома,
но не пробуждало жизни. Тишина была неземной, ужасающей. Что это
значило?

"Может ли быть так, что Портер ускользнул без нашего ведома?" - спросил
Макнил.

"Невозможно", - ответил Лоуренс. "Все партизанские силы спрятаны
в магазинах и домах. Они надеются, что мы подумаем, что это место
незанято; тогда, когда мы будем проезжать по улицам, они могут открыть огонь и
убивайте нас без пощады.

"Как мы можем узнать, где они?" - спросил Макнил с некоторой тревогой.

Лоуренс на мгновение задумался, а затем сказал: "Полковник, дайте мне несколько человек"
и я совершу рывок по главной улице и вокруг площади. Если
они спрячутся, мы наверняка отвлечем их огонь на себя и таким образом раскроем их
позицию.

Макнил изумленно посмотрел на Лоуренса. "Ты серьезно?" он спросил.

"Конечно, хочу".

"Ну, это означало бы почти верную смерть - самоубийство".

"Я готов попробовать".

Макнил на мгновение задумался, а затем сказал: "Капитан, вы не должны этого делать. Если
Если бы вы были одним из моих офицеров, я бы согласился, но с вами всё по-другому. Вы выполняете особое задание генерала Шофилда. Это правда, что вы были одним из моих помощников и командиром моих разведчиков, за что я вам благодарен. Но я не могу — и не стану — позволять вам жертвовать собой.

Полковник Шаффер из кавалерийского полка Меррилла, присутствовавший при разговоре, сказал: «Полковник, вы правы. Если мы позволим капитану
Миддлтону сделать то, что он предлагает, это будет отражаться на нашем командовании».
Особенно я бы так поступил с Меррил-Хорс. Я возьму с собой отряд и сам поведу отчаявшихся.

 — Нет, не поведёте, — закричали три или четыре офицера из его полка, которые подошли как раз вовремя, чтобы услышать его предложение. — Наш полковник возглавляет такое отчаянное предприятие, а мы смотрим! Да каждого из нас, сыновей своих матерей, следовало бы расстрелять за трусость. — Опишите одного из нас.

Шаффер с гордостью посмотрел на своих офицеров. — Именно этого я и ожидал, — воскликнул он дрожащим голосом. — Лейтенант Кудри, вы заговорили первым. Вы можете идти, если хотите, но имейте в виду, я вам не приказываю.

Кудри отдал честь и сказал: "Полковник, я благодарю вас. Мне не нужен приказ.

"Сколько людей вам понадобится, лейтенант?" - спросил Шаффер.

- Восьми, я думаю, будет достаточно. Я не хочу подвергать более
надо."

Лейтенант Кудри вернулся в свою роту, объяснил им, что нужно было сделать
, и добавил: "Ни один из тех, кто пойдет со мной, возможно, никогда не вернется. Я
хочу, чтобы было восемь добровольцев.

Он оглядел шеренгу. Мгновение стояла тишина. Солдаты
уставились друг другу в глаза, а затем, словно по общему
сигналу, вся рота двинулась вперёд.

«Да благословит вас Бог, мои люди, мои храбрые парни! Я мог бы догадаться, но я не могу взять вас всех. Хватит и первых восьми. Это избавит меня от необходимости выбирать каждого по отдельности».

История рассказывает о великих атаках. Атака Пикетта при Геттисберге и
атака Худа при Франклине будут жить до тех пор, пока пишется американская история;
но история ничего не говорит об этих мелких стычках. И всё же кто скажет, что
Разве лейтенант Кудри и его восемь человек не совершили более храбрый поступок, чем
люди, которые в пылу сражения бросаются к жерлу пушки?
 Именно личная храбрость, разведка и стычки делают войну романтичной.

Всё было готово, и когда они тронулись в путь, за ними следила тысяча глаз, и
их товарищи с замиранием сердца смотрели, как они скачут. У каждого был
тяжёлый револьвер, чтобы они могли ответить на огонь, который им придётся принять.

 Они скакали по улице во весь опор, но не было слышно ни единого выстрела;
город лежал неподвижно, как мёртвый. Они добрались до площади. «Неужели…»
 воскликнул Макнил, но его речь оборвалась. Когда маленький отряд
поворачивал, чтобы объехать площадь, из дверей и окон магазинов и домов
вырывались языки пламени и клубы дыма. Деревня внезапно ожила.

[Иллюстрация: Они мчались по улице на полной скорости.]

Кудри и его люди открыли ответный огонь из своих револьверов на ходу.
Падает лошадь, затем другая. Человек вскидывает руки и падает
сломя голову, а те, что живут на тире. Схема выполнена, ад
пожар прошел, и враг находится.

Coudrey, лицо его почернело от дыма, а глаза его горели, с
свет бой, ехал обратно. Его рука была схвачена обеими Макнил
и Шеффера. Мгновение ни один из них не мог вымолвить ни слова, а потом они смогли только
выдохнуть: "Слава Богу!"

Как это ни странно, лейтенант Коудри прошел через огненное испытание
невредимым; но из восьми человек, которые ехали с ним, двое были
убит, еще трое ранены, и пять из восьми лошадей лежали мертвыми.

Позиция противника была обнаружена, Макнил спешился, и
сражение началось. Люди прорывались от дома к дому, и
через два часа враг был обращен в бегство. Артиллерия
федеральных войск сыграла важную роль в сражении и во многом
способствовала победе. У Портера было по меньшей мере три или четыре человека
в этом сражении, но его отряд был плохо дисциплинирован и мало что мог противопоставить закалённым ветеранам Макнила.[4]

[Примечание 4: Полковник Макнил сообщает, что в этом сражении он потерял 28 человек убитыми и 60 ранеными. По его оценкам, потери партизан составили 150 человек убитыми, 300 ранеными и 47 пленными. Захвачено 150 лошадей.]

Разбитые партизаны укрылись в лесу, который окружал
Чаритон, но рано утром следующего дня за ними погналась кавалерия Меррилла.

На следующий день Портер был пойман в Стоктоне и полностью разбит, потеряв почти сотню человек. Сам Портер едва спасся, но с несколькими последователями вернулся в свои старые владения и через пару месяцев стал причиной одной из самых прискорбных трагедий, разыгравшихся в Миссури во время войны.




Глава VII

ПОЙМАННЫЙ ПОЙНСТЕР


Сотни партизан, которые были с Портером, направились на юг, чтобы присоединиться к Пойндекстеру, и этот вождь оказался во главе отряда численностью от тысячи до полутора тысяч человек. Эта часть
За отрядом Портера, присоединившимся к Пойндекстеру, неотступно следовала
часть отряда Макнила, среди них сотня кавалерии Меррилла.
С ними шли Лоуренс и Гарри с Бруно.

Когда они добрались до Мексики, Лоуренс обнаружил, что его ждет депеша от
Генерала Шофилда, которая привела его в изумление. В нем говорилось, что он
получил сообщение, по-видимому, от той же руки, которая
отправила ему (Лоуренсу) первое сообщение в мае, в котором раскрывался
план партизанского восстания. В этом сообщении говорилось, что
Крупные силы войск двигались из Арканзаса, чтобы объединиться с
партизанами и захватить Индепенденс и Лексингтон. Это движение
началось на месяц позже, чем ожидалось, но теперь оно было в самом разгаре.

"Я не доволен, — писал генерал Шофилд, — тем, как офицеры в этом округе справляются с чрезвычайной ситуацией, и я хочу, чтобы вы немедленно отправились туда и доложили мне обо всём."

Лоуренс неохотно попрощался с Гарри и Бруно, и они с Дэном
отправились на новое место работы, где мы ненадолго их оставим, а
сами проследим за приключениями Гарри.

Пойндекстер и Кобб вернулись на территорию, которой командовал полковник Гитар. Этот офицер полностью оправился после болезни и, поспешно собрав отряд из пятисот человек, отправился в погоню за Пойндекстером.

  Гарри и его собака были теперь так хорошо известны, что Гитар поставил его во главе небольшого отряда разведчиков. Они были одеты как партизаны и, безусловно, выглядели и вели себя соответственно.

Пойндекстер ожидал присоединиться к Портеру в его отступлении на север, в Кирксвилле или около него
, но он был атакован и отброшен силами под командованием
Генерал Бен Лоан, тем самым предотвратив союз, который планировали Портер и Пойндекстер
.

Пойндекстер теперь скрывался в лесах и зарослях вдоль реки Харитон,
и многочисленные партизанские отряды стекались под его знамена.

Делом полковника Гитары было найти его и рассеять его силы
пока они не стали слишком сильными; и чтобы найти его, Гитара не мог использовать никаких
лучших средств, чем Гарри и Бруно.

В качестве своих спутников Гарри выбрал пятерых парней в возрасте от
восемнадцати до двадцати лет, уроженцев Миссури, умеющих ориентироваться в лесу,
привыкших к огнестрельному оружию и жаждущих отомстить
партизаны, ибо все пострадали от их рук.

Как раз в тот момент, когда Гарри собирался отправиться на разведку, мальчик по имени Джек
Харвуд подошел к нему и попросил разрешить ему быть одним из участников вечеринки. Ему
было около восемнадцати лет, он был стройного телосложения, но жилистый и
подвижный, как кошка. На его лице застыло довольно печальное выражение, потому что его отец
был хладнокровно застрелен кем-то из банды Портера; дом был
сожжен над головой его матери, и она умерла несколько дней спустя
от шока и воздействия окружающей среды. К счастью для Джека, в тот момент его не было дома.
время, иначе он разделил бы судьбу своего отца.

Джек похоронил мать, попрощался со своим разрушенным домом и записался в армию.
Он, казалось, никогда не устает и никогда не был так счастлив, как когда он был на охоте
партизаны. Он был смел до безрассудства, и в начале службы было
был повышен до sergeantcy в его компании.

Гарри посмотрел на него и сказал ему, что он хотел посмотреть на что он способен. В
глаза мальчика горели яростным пламенем, как он рассказал Гарри о его
обиды. Это было так похоже на его собственную историю, что сердце Гарри переполнилось сочувствием
к нему.

Полковник Гитара с готовностью удовлетворил просьбу Гарри о присоединении Харвуда
к его отряду, и таким образом Гарри оказался во главе шести молодых,
предприимчивых и отважных разведчиков.

Заказы Гарри было найти Пойндекстер, но держите в контакте с
колонки как можно больше.

Не успели они, однако, от команды, чем Гарри остановился и сказал:
"Мальчики, я должна познакомить вас с Бруно, так что он может сделать без
ошибкой".

Позвали большого пса, и он подошел и встал перед своим хозяином,
виляя хвостом и заглядывая ему в глаза, как бы говоря: "Что это?"

"Бруно, это Джек Харвуд. С ним все в порядке".

Бруно понюхал Джека, коротко взвизгнул и, подняв одну из своих лап,
протянул ее ему. Мальчик с удивлением и восторгом пожал ее.

Затем Бруно представили каждому из скаутов, и, похоже, они прошли проверку.
каждому он протянул свою лапу.

"Отлично", - воскликнул Гарри. "Теперь Бруно узнает любого из вас среди
тысяч, и вы сочтете его самым ценным членом команды".

Гарри поехал на северо-запад, поскольку знал, что это в том направлении.
Пойндекстер собирал свои силы. Страна, через которую они проезжали.
пасед казался охваченным ужасом. Но мужчин было видно мало, и они
были старыми. Женщины смотрели на них испуганными глазами, когда они проходили мимо, а
маленькие дети убегали и прятались или выглядывали из-за углов
домов с испуганными лицами.

На задаваемые вопросы и мужчины, и женщины отвечали уклончиво. Они ничего не знали
. Они были первыми партизанами, которых они увидели за несколько дней. Что касается
Солдаты-янки, они не знали никого ближе, чем города, в которых они находились
гарнизоны.

Ближе к вечеру Бруно предупредил о приближении врагов. Вскоре показался отряд из десяти человек
верхом на лошадях, явно партизаны.

"Позвольте говорить мне, мальчики, - сказал Гарри, - но будьте уверены и одобряйте
все, что я говорю; и будьте готовы сражаться по первому слову, если необходимо. Ради своей жизни
не дай им напасть на тебя. При первых подозрительных действиях
Вытаскивай оружие и стреляй.

Разведчики, похоже, были не прочь устроить небольшую стычку. Они расстегнули
револьверы в кобурах и заявили, что готовы.

"Бруно", - сказал Гарри, - "Я не хочу, чтобы они тебя видели. Иди и спрячься, и
не подходи, пока я не свистну.

Собака прокралась в лес, который рос вдоль дороги, и через мгновение
мерцающий исчез из виду. Разведчики были поражены. "Да ведь он человек",
сказал один.

"Почти, но не совсем, в некоторых вещах", - ответил Гарри.

Группа партизан увидела их, остановилась и внимательно их разглядывала
как будто решая, наступать или нет.

"Кажется, они немного напуганы", - засмеялся Гарри. "Давай поедем не спеша"
"вперед, как будто ты доволен".

Когда они приблизились, партизаны сделал движение, чтобы поднять их
пушки, но, очевидно, раздумал и сидел неподвижно, ожидая
пришли, но с руки на приклады своих револьверов.

"Привет, мальчики, куда вы направляетесь?" - крикнул Гарри, подходя. "В
акт сторону йо халатах, йо халатах, должны думать мы халатах воздуха Янки".

"Кто вы такие и куда направляетесь?" - спросил главарь, нахмурившись.

"Мы приехали? Мы прилетели из округа Франклин. Мы Уолтер был слишком
рядом с Сент-Луис, чтобы быть здоровым для Сечи вальщиков как мы дети, так мы
считаться, мы халатах бы прийти и присоединиться Пойндекстер. Вы, дяди, знаете
как мы, дяди, сможем его найти?

"Не знаю, и мне все равно", - прорычал главарь. "Йо халатах лучше
приходите, мы халатах. Хватит стоять-до драк! Мы халатах с
Портер в Кирксвилле, и мы получили по заслугам.

Теперь Гарри узнал, что они были частью банды Портера; что после своего последнего поражения Портер посоветовал своим людям разбиться на небольшие группы и вернуться в свои старые убежища, где они могли бы собраться, если бы понадобились ему. Они могли бы быть хорошими, мирными гражданами, пока он снова не позвал бы их. Гораздо веселее было преследовать и грабить солдат Союза и нападать на небольшие отряды янки, чем сражаться с врагом в открытом бою.

"Говорю вам, — добавил предводитель, пожимая плечами, — это не
забавно встретиться с этими гнилыми яйцами. Они сбивают парня с ног.

"Почему вы их не облизали?" - спросил Гарри.

"Облизали их? Скажи, юноша, ты когда-нибудь сталкивался с Мерриллами?

- Нет, но парни считают, что они хотели бы получить шанс.

"Ha! ха!" - засмеялись партизаны. "Уолл, иди и присоединяйся к Пойндекстеру, и
у вас может появиться шанс. Посмотрим, как тебе это понравится после того, как "Меррилл Хосс"
отлупит тебя", - и, смеясь и подшучивая, они поехали дальше.

При первой встрече с партизанами Джек Харвуд вздрогнул от удивления.
по его лицу промелькнуло выражение неистовой страсти. Он внезапно
нахлобучил фетровую шляпу вниз так, чтобы скрыть черты его лица, отвернулся и продолжал
так далеко, как он мог, не вызывая подозрений.

Когда партизаны ушли, он подъехал к Гарри, его глаза сверкали, и
все его тело дрожало от сдерживаемого возбуждения.

"Я знаю двоих из этих парней, - воскликнул он, - они были из банды,
которая убила отца. Один из них был тем, кто поджег дом.
Мать знала их. Их было шесть, и я знаю их все. Я
поклялся сделать целых шесть, и буду ли я жить."

Выражение ненависти на его лице заставило Гарри вздрогнуть, но он знал, каково это.
почувствовал; то же самое почувствовал и он, когда увидел своего отца, лежащего перед ним мертвым.

"Я сделал все, что мог, чтобы не застрелить их, пока они разговаривали"
с тобой, - продолжил Джек. "Это заставляет меня чувствовать себя, как трус, чтобы позволить такой
шанс уйти".

"Это было бы безумие, Джек. Тогда мы не будем сражаться, если сможем этого избежать
, а добудем информацию. Никогда не позволяй своей страсти заставить тебя совершить глупость.

Джек больше ничего не сказал, но отстал.

Уже почти стемнело, и Гарри решил вернуться в лагерь, так как не знал точного местонахождения Пойндекстера.

Внезапно кто-то спросил: «Где Джек Харвуд?»

Гарри огляделся. Его нигде не было видно.

"Кто-нибудь что-нибудь знает о нём?" — с тревогой спросил он.

Один из мужчин сказал: «Джек остановился сразу после того, как партизаны ушли от нас. Он
сказал, что подпруга его седла ослабла, и ему нужно её подтянуть». Я больше не думал о нём, и, поскольку я ехал впереди, я не заметил, что его нет с нами.

Мог ли Джек попасть в плен к скрывающимся партизанам? Они вернутся и посмотрят. Нельзя оставлять товарища в опасности. Если бы Джек был
попав в плен, Бруно без труда пошел бы по следу. До места, где солдат видел его, было
не более двух миль.
Джек спешиться, чтобы исправить его подпруги, но не было никаких признаков
борьба есть; нет доказательств того, что партизанские были в засаде.
Но на обочине дороги были следы того места, где стояла лошадь.
развернули и поехали обратно.

"Клянусь небом!" - воскликнул один из мужчин. "Джек дезертировал. Тебе не
помню, как один из этих партизан сказал, что они жили в графстве Роллс?--и
Джек из Роллс".

Остальные начали ругаться. «Если мы когда-нибудь его поймаем», — бормотали они,
сжимая кулаки.

"Погодите, ребята, — воскликнул Гарри, — Джек не дезертировал, но он
ушёл, и ушёл один, в одно из самых безумных приключений, на которые когда-либо
отправлялся одинокий человек."

Затем он рассказал им о том, что сказал Джек, и добавил: «Без сомнения, он
вернулся, чтобы попытаться найти тех людей».

«Давайте вернёмся и попробуем помочь ему!» — в унисон воскликнули солдаты.

Гарри покачал головой. «Нет, ребята, — сказал он, — и если вы хотите остаться со мной,
вы должны пообещать мне, что не уйдёте ни при каких обстоятельствах».
на любых условиях, без моего согласия. Мы солдаты. Мы подчиняемся
приказу, и этот приказ - найти Пойндекстера. Попытка найти Джека
приведет нас неизвестно куда и сведет на нет всю цель нашей разведки
.

Мужчины увидели это и повернули назад, но с тяжелым сердцем, потому что их мысли
были с Джеком.

Разведчики пошли в лагерь, не далеко от существенного дом и
пассажиров было немного более общительный, чем обычные, особенно, когда
Гарри сказал им приготовить для них хорошую еду, и он заплатит за это,
сказав, что они захватили немного денег янки.

Когда они разинули рты, Гарри обнаружил, что у них с Пойндекстером есть сын, и
он ушел из дома только этим утром. Они слышали, как сын сказал, что
Пойндекстер готовился напасть на какое-то место. Они думали, что это Колумбия.
Но не были уверены.

Гарри разбил свой лагерь на опушке леса, впереди было поле. Неровная
дорога проходила через лес, на небольшом расстоянии позади. Если возникнет опасность,
Гарри рассчитывал отступать именно по этой дороге. Они должны были
отдохнуть до трех часов, затем подняться и уехать. Гарри знал, что с Бруно начеку
сюрпризов не будет, но он не мог успокоиться. Он думал
Джека Харвуда.

Около одиннадцати часов, к удивлению Гарри, появился Харвуд.
"Если бы не Бруно, — сказал он, — я бы никогда тебя не нашёл.
Он встретил меня на дороге и привёл сюда."

"Где ты был?" спросил Гарри.

"Где я был?" он ответил, медленно. "На частный бизнес. Я
расскажу тебе об этом утром".

"Ты должен пообещать, что никогда больше не уйдешь без разрешения, или это будет
твоя последняя разведка со мной", - строго сказал Гарри.

Джек не ответил. Он повернулся, чтобы позаботиться о своей лошади.

Когда Джек остановился под предлогом того, что поправляет подпругу седла,
это было с определенной целью, что бы ни случилось, последовать за теми
партизанами и убить людей, которые помогли убить его отца. Разве он
не дал торжественной клятвы убить их, как только увидит? Он не задумывался о том,
как он мог бы достичь своей цели - об опасности предприятия.
Он только знал, что видел этих людей; этого было достаточно. Он выследит их,
если потребуется, то на край света. Как бы то ни было, судьба была к нему благосклонна.

Партизаны, совершенно не подозревая, что Немезида идет по их следу, ехали дальше
до сумерек, когда они остановились на прекрасной плантации и грубо заказали
ужин и корм для своих лошадей.

Мистер Райс, владелец плантации, был горячим сторонником Юга,
но ему не нравилось его нынешнее общество. Ему захотелось выставить их за дверь
, но он знал, что отказывать им не годится, поэтому постарался извлечь из этого
максимум пользы и приказал приготовить ужин.

Это был хороший ужин, и девять партизан из группы
сели за стол в прекрасном расположении духа; десятый был на страже. Но он не заметил
бесшумную фигуру, подкрадывающуюся к окну комнаты, в которой обедали остальные
.

Вдруг раздался резкий доклад, треск стекла, и одним из
Дайнерс вскочил на ноги и упал на спину, пронзила мозг. В
то же время голос разнесся по комнате. "Помни Томаса Харвуда,
Номер Один. Пусть остальные пятеро остерегаются!"

При звуке выстрела и падении их товарища остальные
партизаны на мгновение застыли, словно оглушенные; затем с криками ужаса
они выбежали из дома, думая, что на них напали силы янки; но
одиночный выстрел и возбужденные крики часового - вот и все, что они
услышали.

Перед нападением часовой ничего не видел и не слышал, но
позже он мельком увидел смутную фигуру, убегающую вверх по дороге.
Он выстрелил, но ответа на его выстрел не последовало.

Когда ему рассказали, что сказал голос, он побледнел и задрожал. "Боже мой!
- Боже мой! - воскликнул он. - Должно быть, это был Джек Харвуд, сын Тома Харвуда.
Нас было шестеро, которые объявили тишину этому старому аболиционисту. Я слышал,
мальчик дал страшную клятву, что не успокоится, пока не получит все шесть.
шесть. После этого мы возлагаем на мальчика, но он сбежал от нас и пошла в
армия Янки. Так, бедный Бен делается. Он был одним из шести. Мой
меня спасло только то, что я был начеку. Но откуда взялся этот мальчик? Как
он узнал, что это мы?

Этот вопрос сильно озадачил партизан, пока один из них не заговорил:
"Я думаю, что те семеро парней, которых мы не встретили, были янки. Этот парень из Харвуда
должно быть, был одним из них. Он увидел вас двоих, ребята, и погнался за нами, и схватил бедного Бена.

 «Ребята, я никогда не буду чувствовать себя спокойно, пока жив Джек Харвуд, — сказал тот, кто убежал. — Этот парень — дьявол. Нас девятеро, а их всего семеро. Давайте вернёмся и застанем их врасплох. Мы сможем их перестрелять».

На этом и порешили, и партизаны повернули назад.

 После возвращения Джека Гарри прилёг на время, но не мог уснуть.  Он знал, что что-то случилось, но не мог представить, что именно.  Конечно, Джек не мог в одиночку сразиться с партизанами.  Но ему придётся подождать до утра, чтобы узнать.  Когда он уже погружался в сон, Бруно схватил его за плечо и потряс.  Он вскочил на ноги в ту же секунду.

Казалось, всё было спокойно, и охранник сказал, что ничего не слышал, но
Бруно своими действиями показал, что всё было не так.

"Разбуди мальчиков", - сказал Гарри, "что-то доносится ветром".

Разведчики были разбужены, но ничего не смогли обнаружить. Все
казалось тихим и спящим.

"Джефрис, - сказал Гарри одному из мужчин, - ползи к дому"
и посмотри, не творится ли там чего-нибудь плохого. Будьте осторожны; держать в
тень на плетень, и вернуться как можно быстрее".

Джеффрис ушел почти полчаса, и Гарри уже начал
всполошились, когда он вернулся. У него была потрясающая история, которую он мог рассказать. Он
подкрался почти к дому и обнаружил, что двор полон людей и лошадей.
Девять партизан вернулись и остановились у дома, чтобы
расспросить.

"Злодей, который там живёт, — продолжил Джеффрис, — рассказал им, где мы разбили лагерь, и о том, как лучше всего застать нас врасплох. Они готовились подкрасться к нам, когда я решил, что пора возвращаться. Я слышал, как они говорили о ком-то из наших, кто убил одного из их людей. Что они имели в виду?"

— Неважно, — ответил Гарри. — Давайте приготовимся встретить их по-
отечески. Мы знаем, сколько их, и они сами будут удивлены.

Это был теплый прием, который они получили. Гарри подпустил их почти вплотную к себе
прежде чем дать сигнал к стрельбе. Сначала карабины, затем
револьвер - таков был его приказ.

Через минуту все было кончено. Ошеломленные оказанным им приемом, те
кто не был убит или ранен, поспешно отступили. Расследование
показало, что трое партизан убиты и еще трое тяжело ранены.
Раненых отнесли на ферму для оказания помощи.

Среди погибших был тот, кто стоял на страже. Джек некоторое время молча смотрел на него.
затем пробормотал: "Во-вторых, но кто его убил?"

Джек рассказал Гарри, как он преследовал партизан и застрелил одного из них.

Гарри молча выслушал его, а затем сказал: «Джек, я знаю, что ты чувствуешь. Я
когда-то чувствовал то же самое, пока капитан Миддлтон не научил меня лучше. Он
говорит, что это война за принципы, а не против отдельных людей. Что
убивать за личные обиды — это просто убийство».

«Убивать партизан — это неправильно?» — удивлённо спросил Джек.

— Да, именно так, как ты это сделал. Убив Бена Стормса, ты и не думал, что помогаешь
великому делу, за которое мы боремся. Ты сделал это из мести.
Поступив так, ты поставил себя на один уровень с человеком, которого убил.

"Ну вот, ты только что помог мне убить нескольких. Что
разница?" - спросил Джек с удивлением.

"Мы убили этих парней в бой, и, чтобы спасти свою собственную жизнь.
Разница велика. Если бы я жестоко убил тех раненых мужчин вместо того, чтобы
отнести их в дом для ухода, это было бы
убийством, а не войной ".

Гарри пришла в голову одна мысль, и он спросил: "Джек, если бы тот другой человек, который
помог убить твоего отца, был только ранен, а не убит, что бы
ты сделал?"

Джек опустил голову и прошептал: "Убил его".

"Я так и думал, я бы сделал то же самое с человеком, который помог убить моего отца.
если бы не капитан Миддлтон. Я научился лучшему,
и теперь благодарю его за это. Джек, пообещай мне, что ты никогда больше не покинешь командование
без моего разрешения.

Джек дал обещание, но был весьма сомнителен относительно целесообразности
сохранения жизни партизана, виновного в убийстве.

Из-за боя они отправились в путь только утром. Не проехав и двух миль, они встретили
быстро скачущего всадника. Ему они рассказали, что идут на помощь Пойндекстеру.

— Лучше отправляйся в мельницу Свитцлера, — сказал он. — Пойндекстер отправляется туда сегодня утром. Я оставил его не более шести часов назад. Я направляюсь туда, чтобы попытаться собрать людей Портера и прийти ему на помощь.

 — Вот как? — сухо ответил Гарри. — Тебе лучше пойти с нами. «Вы
как раз тот человек, которого мы искали». И, к удивлению незнакомца,
он оказался в плену.

"А теперь, ребята, — радостно воскликнул Гарри, — возвращаемся к Гитаре, я узнал всё,
что хотел знать."

Лошадиное мясо не пощадили, и Гитару нашли около полудня, его колонна
на марше. Ему Гарри сообщил новость, и голова колонны со всей скоростью
повернула в сторону Свитцлерз-Милл.

Началась погоня, которая длилась семь дней и не прекращалась до тех пор, пока
отряд не проехал двести пятьдесят миль по самой неровной из дорог
.

Пойндекстер поворачивал и извивался, как лиса. Его люди не умели сражаться.;
они разбежались, как стая испуганных койотов при первом выстреле.

Гитара сразила его на мельнице Свитцлера и рассеяла его силы, как мякину.
По горячим следам Пойндекстера шли неутомимые кавалеристы. Лошади страдали.
больше, чем людей. Десятки падали на обочину и умирали от истощения.

 В Литтл-Комптоне Пойндекстера снова загнали в угол, и, едва успев
выстрелить, он бежал, бросив обоз, большую часть боеприпасов, несколько сотен единиц оружия и пятьсот лошадей.

 Его армия теперь представляла собой не более чем бегущую толпу. Его снова разбили
у Масл-Форк-оф-Чаритон. Многие из его людей утонули, пытаясь
перебраться через реку.

 Имея в своём распоряжении лишь четыреста человек из полутора тысяч,
которые были с ним в начале, Пойндекстер бежал на запад.  Гитара не могла следовать за ним дальше.
Люди и лошади были измотаны.

В этой замечательной кампании Гитара утверждает, что он потерял всего пять человек
ранеными, в то время как, по его оценкам, по меньшей мере сто пятьдесят из
врагов были убиты и утонули, а он взял в плен сто человек и
тысячи лошадей и мулов.

Несчастья Пойндекстера на этом не закончились. Когда он бежал на запад и юг,
остатки его отряда были атакованы генералом Бен Лоуном и полностью
рассеяны, каждый партизан искал собственной безопасности. Пойндекстер обнаружил себя
странником без единого последователя.

Замаскировавшись, он прокрался в лес и нашел убежище в
дома друзья, но неутомимый на его пути были Гарри и его разведчики.
Из скрытых в тайных и из дома в дом они к нему тянулись и по
последний сбил его.

Они вошли в дом, где, видимо, больной человек сидел съежившись в
углу, завернутый в одеяло. Бруно с рычанием собирался прыгнуть
на него, когда Гарри остановил его и, подойдя к мужчине, сказал: "Джига
сыграна, Пойндекстер. Ты и вполовину не так болен, как притворяешься.

Со стоном и проклятиями предводитель партизан сдался.





Глава VIII

Одинокий Джек


Хотя рассредоточение сил Портера и Пойндекстера
очевидно, положило конец, по крайней мере на время, партизанской войне на
Северо-востоке Миссури, ситуация на юго-западе все еще оставалась угрожающей
Миссури. Именно по этой причине генерал Шофилд приказал Лоуренсу
отправиться на это поле, чтобы проинспектировать посты и убедиться, что офицеры в командовании
бдительны и полностью выполняют свой долг.

Ходили слухи о том, что большая группа под командованием Хьюза, Квантрелла и других
собирается напасть на Индепенденс, а также о том, что силы подтягиваются
из Арканзаса, чтобы присоединиться к ним. Независимость захвачена, объединенные силы
должны были двигаться на Лексингтон.

Лоуренсу предстояло проанализировать эти слухи и выяснить, сколько в них правды
, и, прежде всего, внушить офицерам, занимающим
различные посты, необходимость постоянной бдительности.

Но удар был нанесен как раз перед тем, как Лоуренс достиг Лексингтона. Лейтенант
Полковник Бьюэлл, командующий "Индепенденс", несмотря на неоднократные предупреждения,
позволил себе удивиться. Его силы были разделены и не очень хорошо размещены
и после энергичного боя Бьюэлл сдался, а с ним около
Триста человек были взяты в плен. Командующий конфедератами полковник Хьюз был убит в этом сражении.

 Захват Индепенденса очень воодушевил партизан, и новобранцы прибывали сотнями. Теперь они ждали только прибытия
полковника Коффи с юга, чтобы двинуться на Лексингтон. Когда
Лоуренс прибыл в Лексингтон, он застал город в состоянии крайнего возбуждения. Ходили слухи, что враг исчисляется тысячами и что он
уже приближается к этому месту.

Лоуренс действовал быстро. Он обратился к командиру поста с просьбой
отряд из десяти человек, одетых в гражданскую одежду.

"Скажите им, - сказал он, - что это для разведчика, чтобы они не обманывались"
относительно опасности предприятия.

Десять человек были легко подобраны и во главе с Лоуренсом и Дэном
двинулись в путь. Целью было выяснить силу противника под
Кофе, и нельзя ли помешать ему заключить союз с
силами, захватившими Независимость.

Разведчик оказался гораздо более успешным, чем Лоуренс мог надеяться.
Выдавая себя за пришельцев с северного берега реки, они не имели никакого
им не составило труда встретиться с несколькими небольшими отрядами партизан,
с которыми они столкнулись. Все они направлялись к Томпсону, который
теперь командовал силами, захватившими Индепенденс.
 Все ожидали, что Лексингтон падёт следующим, и все
хотели принять в этом участие. Лоуренс сказал, что они должны
найти Коффи и поторопить его.

Наконец им посчастливилось встретить одинокого партизана,
который сидел на обочине дороги и ругался на чем свет стоит.


"Что случилось?" — спросил Лоуренс.

"Моя лошадь попала в яму и сбросила меня, и я сломал ногу", - простонал он.
"Это плохо", - сказал Лоуренс.

"Я посмотрю, что я могу для вас сделать". "Я не знаю, что я могу для вас сделать". - простонал он. "Это плохо", - сказал Лоуренс.

"Да, это плохо, и я был на пути от полковника Коффи к полковнику
Томпсону".

"А! были ли вы? Возможно, я смогу вам помочь. Я могу послать одного из своих людей с сообщением
. Что это было?

- Что он разбил лагерь возле Одинокого Джека вечером пятнадцатого и
хотел, чтобы Томпсон присоединился к нему позже.

"Сколько мужчин пьют кофе?" Спросил Лоуренс.

"Около тысячи, но постоянно приходят новые".

Информация была важной. Это было именно то, чего хотел Лоуренс, но
что делать с этим человеком и при этом держать его в заблуждении, озадачивало Лоуренса.
Эта проблема была решена туземцем, проезжавшим мимо на костлявой
лошади перед расшатанной повозкой. Лоуренс остановил его. Инвалида
партизана подняли в повозку и отвезли на ближайшую ферму.
Здесь Лоуренс оставил инструкции послать за врачом, чтобы тот вправил
сломанную ногу.

«Теперь я сделал для вас всё, что мог, — сказал он ему, — и я должен вас покинуть,
потому что у меня очень важное дело. Я прослежу, чтобы ваше послание дошло
Полковник Томпсон доставлен в целости и сохранности.

Как только они скрылись из виду, Лоуренс сказал: "Теперь, ребята, в сторону
Лексингтона".

Когда Лоуренс делал свой доклад, полковник Хьюстон, командовавший в Лексингтоне,
действовал быстро. Было решено послать силы для удара, кофе
в Lone Jack прежде Томпсон и Куэнтрел может присоединиться к нему.

Максимум что можно сделать, чтобы собрать немного силы о
семьсот пятьдесят. Этим отрядом командовал майор Эмери
Фостер.

Был еще один отряд примерно такой же численности под командованием
Полковник Фитц Генри Уоррен в Клинтоне. Клинтон находился примерно на том же
расстоянии от Одинокого Джека, что и Лексингтон, Уоррену было приказано выступить туда
и присоединиться к Фостеру, и две силы объединились, чтобы без промедления атаковать Кофе.
задержка.

Тем временем генерал Блант, командовавший фортом Скотт, Канзас,
узнал, что Кофе проскользнул мимо Спрингфилда и направляется на север,
и он пустился в погоню с тысячей человек.

Третьему отряду под командованием полковника Канзасской пехоты Барриса было приказано
выступить из Канзас-Сити и попытаться поймать Томпсона и Квантрелла до того, как
они смогут присоединиться к Кофе.

Таким образом, это выглядело, как если бы конфедераты были окружены, и если все
пошел прямо, могли быть захвачены.

Лоуренс решил присоединиться к экспедиции на воспитание.

Маленькая армия Фостера покинула Лексингтон утром пятнадцатого числа
августа и быстрым маршем достигла окрестностей Одинокого Джека к
вечеру. Здесь в девять часов вечера он застал Коффи врасплох в лагере,
обратив его в бегство, его люди в замешательстве бежали.

Фостер овладел покинутым лагерем и ждал до утра.
От Уоррена не было никаких известий.

Лоуренс все еще командовал своими разведчиками, и он вызвался посмотреть
если бы он только мог найти Уоррена.

Ночь была тёмной, и им приходилось быть осторожными.

"Если бы с нами были Гарри и Бруно," — вздохнул Лоуренс, обращаясь к Дэну, пока они пробирались вперёд, нащупывая дорогу, как могли.

"Если бы они были с нами, мы бы не ползли так медленно," — ответил Дэн.

Они ничего не нашли и начали возвращаться. На обратном пути
они подошли к перекрёстку и остановились в нерешительности, не зная, по какой дороге идти.
Пока они размышляли, послышался топот приближающихся лошадей.

"Стой," скомандовал Лоуренс, когда подъехали двое партизан.

"Кто вы такие?" — удивлённо спросили они.

"Мы, дяди, из Томпсона. Я боялся, что вы, дяди, янки. Что такое
Кофе?"

"Янки напали на его лагерь несколько часов назад и обратили нас в бегство".

"Многие ранены?"

"Думаю, нет. Мы не слишком быстро бежим".

"Рад это слышать. Томпсон послал меня сказать Кофе, что он будет у него
к утру. Кофе не успел растечься, не так ли?

- Нет, он собирает своих людей, и к утру все будет в порядке. Сколько
людей у Томпсона?

- Около двенадцати или полутора тысяч. Видите ли, Квантрелл и Хейз летают с
ним. Рыжий Джерри обещал приехать со своей компанией.

"Вместе мы, должно быть, завтра съедим янки".

"Я не вижу никакого смысла в том, чтобы вы шли дальше, поскольку приближается Томпсон", - сказал
Лоуренс. "Так что ты вполне можешь пойти с нами в лагерь".

На это партизаны согласились, и можно себе представить их удивление, когда
они оказались в лагере Фостера, а не в Кафе.

Отчет Лоуренса о том, что он не смог найти Уоррена и что Томпсон
присоединится к Кофе утром, обеспокоил Фостера.

"Все объединенные силы обрушатся на нас утром", - сказал он.
"Где может быть Уоррен? Конечно, он не может потерпеть неудачу, поскольку его приказы были
уверен, и мои были уверены, что нужно остаться здесь и дождаться его. И останусь.
Я останусь, даже если все дьяволы в Миссури будут рядом со мной ".

Лоуренс посмотрел на него с восхищением. "Майор, вы пришлись мне по душе"
- Сказал он. - Я сделаю еще одну попытку найти Уоррена. Это
времени у меня займет Шерман со мной, а я не хочу истощать
мало силы одного человека".

"Это будет опасно, только двое из вас", - ответил Фостер.

"Не такая большая опасность, какой грозит вам, если Уоррен не придет", - ответил
Лоуренс. "Дай Бог, чтобы я смог найти его".

"Аминь!" - горячо сказал Фостер.

Двое мужчин пожали друг другу руки и Лоуренс, Дэн уехал. Его не хватало, но
час до рассвета.

Наступило утро, но не было ни Уоррен, ни у Дэна и Лоуренс
вернулся. Едва начался новый день, как орды партизан хлынули вниз
на маленькую армию Фостера, уверенные в легкой победе.

Теперь началось одно из самых кровопролитных и ожесточенных небольших сражений
войны. У противника не было артиллерии, но у Фостера были два орудия из
Третьей батареи Индианы. Лейтенант, ответственный за подразделение, Дж. Ф.
Девлин был отстранен майором Фостером накануне вечером за то, что
в состоянии алкогольного опьянения, а пушки поставили во главе сержант Джеймс Скотт,
и благородно ли он отстаивать оказанное ему доверие. Никогда не был там
аккумулятор лучше или более мужественно выполнял. Не раз и не сделал враг
за счет орудий, только чтобы быть откинуто, истекая кровью и порван.

Во время затишья в конфликте лейтенант Девлин, немного оправившийся
от своего пьяного дебоша, шатаясь вышел на поле и приказал своим людям
бросить фигуры. Привыкшие подчиняться своему старшему офицеру, солдаты
подчинились. Враг увидел это и с дьявольскими криками триумфа набросился на
и переступил через обломки.

Это был критический момент. Майор Фостер поспешно собрал шестьдесят человек и
бросился на пушки, так бесстыдно брошенные по приказу пьяного командира. Из
шестидесяти человек, бросившихся в атаку, только одиннадцать добрались до
пушек, остальные пали, и среди них был храбрый майор. Другие бросились
на помощь, артиллеристы вернулись, и пушки снова загрохотали в знак
непризнания. Враг снова бросился на них, но был отброшен с
кровавыми потерями.

Удручённые, конфедераты отступили, оставив поле боя тем,
кто так доблестно его защищал. Но положение маленькой группы
Положение было опасным. От Уоррена не было никаких вестей, и почти половина
войска была уничтожена. Капитан Бронер, на которого легла вся ответственность,
решил отступить в Лексингтон. При этом пришлось бросить две пушки.


. Все лошади были подстрелены, даже упряжь была в клочьях. Из тридцати шести артиллеристов,
обслуживавших пушки, двадцать четыре были убиты и ранены. Тяжелораненых пришлось оставить, среди них был и доблестный
Фостер.[5]

[Примечание 5: храбрый майор оправился от, как предполагалось, смертельной
раны, его обменяли, и впоследствии он доблестно служил
Союз.]

Наказание, назначенное врагу, было настолько суровым, что
Федералы не пострадали при отступлении. Это положило конец всем надеждам
Конфедератов захватить Лексингтон.[6]

[Примечание 6: Из семисот сорока федералов, участвовавших в сражении
потери составили двести семьдесят два. Конфедераты никогда не сообщали о своих потерях.
но офицер Конфедерации сказал капитану Брауну, что
они похоронили сто восемнадцать человек, которые были убиты на месте,
помимо сотен раненых.]

Но где были Лоуренс и Дэн все то время, пока бушевала битва? Почему
разве они не привели на помощь полковника Уоррена?

Ранним утром они наткнулись на небольшой отряд партизан,
смело атаковали их и обратили в бегство, но звуки стрельбы привели
отряд побольше, и они преградили путь, о котором мечтали Лоуренс и Дэн
идти. Уже рассвело, и они увидели, что отряд насчитывает по меньшей мере пятьдесят человек.
Ничего не поделаешь, им пришлось развернуться и бежать, и это в
направлении, которое, насколько они знали, приведет их в самую гущу
врага.

С яростными криками партизаны бросились в погоню , и погоня была ужасной.
горячая штучка. Лоуренс и Дэн были на хороших лошадях, но несколько партизан
были на таких же хороших лошадях и плотно прижимали их.

Теперь, когда они бежали, сквозь стук копыт их лошадей нарастал шум
битвы. Только слабый треск мушкетной стрельбы, а затем грохот
пушки.

- Великие Небеса! - выдохнул Лоуренс. - Они взялись за дело. Фостер и его маленькая
банда против тысяч. Почему мы оставили их? Мы могли бы оказать
небольшую помощь.

- И с каждой минутой мы удаляемся от Уоррена все дальше, - простонал Дэн.

Тут раздался свист пули, выпущенной из револьвера ближайшего
партизаны заставили их задуматься о серьёзности их собственного положения. Они уже ушли за пределы слышимости ружейной стрельбы, но грохот пушек становился всё более непрекращающимся, и они знали, что находятся почти в тылу врага.

 Выйдя на открытое пространство, они посмотрели направо и увидели отставших и раненых, отступающих назад, как это всегда бывает во время боя. Они должны были повернуть, иначе вскоре оказались бы в
толпе.

К счастью, они вышли на перекрёсток и свернули на него. Теперь они были в
следует только пять или шесть своих преследователей, остальные превратившись
вернулся, чтобы принять участие в битве. Но эти полтора десятка были установлены на
самый быстрый из всех коней и набирали в них быстро. Уже
пули свободно пели вокруг них.

"Это не может длиться вечно," - воскликнул Лоренс. "Наши лошади становится грустно.
Мы должны найти способ, чтобы остановить эти ребята".

"Мы должны остановить их", - сказал Дэн. "Мой конь спотыкался и я смотрю
его оставить в любую минуту".

Они перевалили через небольшой холм, который на мгновение скрыл их из виду.
"Сейчас", - сказал Лоуренс, останавливая и разворачивая лошадь. Дэн сделал то же самое.

"Когда они перевалят через холм, отдай им это", - воскликнул Лоуренс. "Это
будет вопрос о том, кто сможет метче всех выстрелить".

Дэн улыбнулся и вытащил револьвер. Он был известен как меткий стрелок, и
ничто его не пугало.

У них не было и двух секунд на ожидание, когда четверо партизан бросились вперед
через холм. Увидев Лаврентия и Дэн перед ними и не далее тридцати метров
вдали, напугал их, и они инстинктивно попытался проверить их с головой
темпе. Это была роковая ошибка, ибо смутил их цель и их
выстрелы пошли дикие.

К своему удивлению, Лоуренс узнал в одном из партизан Джерри
Олкорна, своего старого врага. Лоуренс выстрелил, но как раз в тот момент, когда он это сделал
Лошадь Джерри вскинул голову, и мяч попал ему прямо между
глаза. Конь упал замертво, придавив Джерри на мгновение
земле.

Дэн стрелял то же время Лоуренс сделал, и его партизан разбили
сломя голову. Доклад его выстрел не умер, прежде чем он снова выстрелил и
второй партизан упал.

У оставшегося партизана не хватило духу продолжать бой, и
он повернул лошадь, чтобы бежать. Револьвер Дэна заговорил еще раз, и тот
геррилла упал вперед, но отчаянно вцепился в шею своей лошади
и вскоре его унесло из поля зрения.

Джерри Олкорну потребовалось всего мгновение, чтобы спрыгнуть с лошади.
привстав, он выстрелил в Лоуренса, но промахнулся. Лоуренс ответил тем же
Пуля попала в револьвер Джерри и заставила его вращаться.
С издевательским смехом Джерри прыгнул в кусты вдоль дороги. "Не
это время, Лоуренс Миддлтон," он кричал, как он исчез", но мы
снова встретимся".

"Давай выбираться отсюда", - сказал Лоуренс. "Мы не можем следовать за Джерри в зарослях
и теперь мы в безопасности от преследования ".

Даже короткая остановка дала их лошадям передышку, и они
теперь могли ехать более неторопливо.

"Дэн, я плохой стик. Меня следует понизить в звании, а тебе дать
мое назначение", - сказал Лоуренс.

"Как это?" - спросил Дэн.

"Разве ты не уложил троих из тех парней, а я всего лишь убил лошадь и
вывел из строя револьвер. Промахнулся три раза". Лоуренс снова выстрелил в
Джерри, когда тот скрылся в кустах. "Бах! Мне стыдно за себя".

"Посмотри сюда!" - сказал Дэн. "Это была та жалкая лошадь. Он не имел права
вскидывать голову в тот момент. Поделом ему было быть убитым.

- Но второй выстрел, Дэн. Пуля разорвалась и попала в его револьвер, а
третий вообще промахнулся. И из всех мужчин ты позволил Джерри Олкорну сбежать. Ударь
меня, Дэн.

- Одному из нас могло бы наскучить, если бы ты не выбил револьвер из его руки.
- так что заткнись, - ответил Дэн.

Они далеко отклонились от своего пути, и им пришлось сделать большой крюк, чтобы
вернуться. Незадолго до полудня отдаленный грохот пушки был слышен.
больше не было слышно.

"Все кончено, - вздохнул Лоуренс, - и я боюсь".

Челюсти Дэна со щелчком сомкнулись, и на его лице появилось мрачное выражение.
Лицо. "Какого черта Уоррен не пришел?" он гневно воскликнул.
"Некоторые из этих офицеров меня утомляют".

Была середина дня, когда Уоррена нашли. Он был
опасался нападения на себя и находился в нескольких милях от поля боя
.

На просьбу Лоуренса поторопиться полковник ответил: "Вы говорите, что битва
окончена и, по всей вероятности, все силы Фостера взяты в плен. В таком случае
я ничем не могу помочь. Мои силы немногим больше тех, что были у Фостера
.

- Но, возможно, они не все будут захвачены. Возможно, вы сможете прикрыть отступление
, - настаивал Лоуренс.

"Лучшее, что я могу сделать, это остаться и наблюдать за врагом и ждать
подкрепления", - ответил Уоррен.

Лоуренс и Дэн были возмущены, но Уоррен был прав, не стремясь к
столкновению со своим небольшим отрядом.

"Что нам делать, Дэн?" С тяжелым сердцем спросил Лоуренс, когда они
отвернулись.

"Попробуй посмотреть, что стало с Фостером", - ответил Дэн.

— Ты прав, Дэн.

Они уже собирались уезжать, когда пришло известие, что войска Фостера отступают к Лексингтону и что те, кто выжил в битве, в безопасности.

Лоуренс и Дэн решили остаться с Уорреном.

Зная, что силы из Канзас-Сити, а также генерал Блант с
крайнего юга приближаются к конфедератам, они возлагали большие надежды на то, что
их могут захватить в плен. Но ночью все силы Coffee
проскользнули мимо Бланта и, прежде чем движение было обнаружено, были уже далеко
на пути в Арканзас. Партизанские банды Куэнтрел, красный и Джерри
другие вышли на кисти, там остаются скрытыми до тех пор, пока федеральное
войска вернулись в свои несколько постов.

Лоуренс и Дэн вернулся в Лексингтон противно. Они верили , что если
различные силы действовали сообща, и кампания была проведена правильно.
все силы противника могли быть захвачены в плен.




ГЛАВА IX

ЗАХВАЧЕНЫ ПАРТИЗАНАМИ


Нет никаких сомнений в том, что отважный бой майора Фостера при Одиноком Джеке
спас Лексингтон, потому что, если бы он не вышел и не напал на конфедератов,
они прошли бы прямо на это место, как и было их намерением.

Бой остановил их и дал федералам время сосредоточиться.

Вся опасность того, что федералы будут изгнаны из штата партизанами.
восстание в настоящее время закончено, и глубоко продуманные планы генерала Хиндмана и
другие лидеры Конфедерации были сведены на нет, и генерал Шофилд
решил сосредоточить свою армию в Спрингфилде.

Армия, которая была известна как "армия Северо-Запада" в настоящее время
места "армия на рубеже" и генерал Шофилд решил
оставить команда Департамента Миссури в другие руки и
взять на себя командование армией границы в лицо, с
штаб-квартирой в Спрингфилде.

Перед возвращением в Сент-Луис дела привели Лоуренса в Форт
Ливенворт. Он не был там с 1856 года, когда несчастный маленький мальчик
из двенадцати, без денег и без друзей, он оказался на
Сент-Луис. Как память о тех днях нахлынули на него. Толпа,
обмазывание дегтем и перьями его отца, судья Линдсли, принимающий их.
- доблестная защита его отца судьей Линдсли, -налет
Джон Браун,--перелету Канзас, смерти-его отца, - все это появилось
к нему, как несущийся поток.

Он удивлялся, как судья Lindsly был сейчас. Как у него шли дела в эти
трудные времена? Был ли он ограблен как партизанами, так и федералами?
Он решил навестить его. Возможно, он мог бы защитить его, по крайней мере, с точки зрения федеральной стороны.

 Он рассказал о своём решении командиру в Форт-Ливенворте, и
тот офицер ответил: «Вы не можете ехать без сопровождения. В стране полно
партизан, которые не упустят возможности застрелить любого
 федерала, который будет настолько глуп, что выйдет за пределы линии фронта. В Платт-Сити находится
подразделение наших войск, и я дам вам сопровождение
туда. Как далеко от Платт-Сити до того места, где живет судья Линдсли?"

"Я бы сказал, девять или десять миль", - ответил Лоуренс.

"Ну, не надо пытаться сделать поездку оттуда без хорошего сопровождения. А
Капитан Leeper в команду Platte, и он с готовностью предоставить вам
с одной".

Лоуренс поблагодарил его и был готов тронуться в путь, когда появился эскорт, который
состоял из сержанта и пяти солдат.

Дэн нашёл в Ливенворте старых друзей, которые были с ним в
трудные времена на границе до войны, и решил пожить у них, пока Лоуренс
навещал его. Как оказалось, он поступил правильно.

 Переправившись через реку на пароме, Лоуренс и его сопровождение сели на лошадей.
они оседлали лошадей и отправились в Платт-Сити, но в нескольких милях отсюда. С
грустью на сердце Лоуренс смотрел на местность. То, что когда-то было одной из
самых красивых частей штата, превратилось почти в запустение
пустошь. Разрушенные дома и заброшенные фермы встречались его взгляду на каждом шагу.

Когда они добрались до Платт-Сити, Лоуренса сердечно приветствовал
Капитан Липер, который, выслушав его просьбу, с готовностью согласился предоставить
ему эскорт из капрала и четырех солдат.

"Несколько дней назад, - сказал капитан, - я бы не осмелился послать такое
небольшой эскорт для банды лесных грабителей под командованием
печально известного партизана по имени Ламар опустошал окрестности, но
На прошлой неделе полковник Пеник прибыл из Либерти и рассеял их. Он
захватил двоих, которых застрелил, и сжег два или три дома, владельцы которых
укрывали банду. С тех пор все было очень тихо. Я думаю,
он полностью разогнал банду ".

Эта новость была не очень веселить в Lawrence. Стреляют партизаны после
их ловили и жгли дома, не склонны делать те, кто остался менее
жестоко.

Когда Лоуренс увидел некогда прекрасную плантацию судьи Линдсли,
его сердце облилось кровью. Поля были запущены, не обрабатывалась и половина из них.
За теми, что были, плохо ухаживали, но, к его облегчению,
дом не пострадал.

Хотя судья и был сильно удивлен, он принял Лоуренса с распростертыми объятиями.
"Я часто вижу ваше имя в газетах, - сказал он, - и радуюсь вашему продвижению по службе.
хотя это и ценой дела, которое я люблю".

- Расскажите мне о себе, - попросил Лоуренс, - и обо всем, что с вами произошло.
за последние месяцы судебного разбирательства.

Судья глубоко вздохнул и ответил: "Посмотрите и убедитесь сами, что
эта несчастная война навлекла не только на меня, но и на весь штат. На меня
охотились как федералы, так и партизаны. Большинство моих рабов
покинули меня. Чтобы сделать мое положение еще более невыносимым, я _persona non
grata_ с обеих сторон. Партизаны меня не любят, потому что я осуждаю
партизанскую войну. Я говорю им, что если независимость Юга когда-нибудь будет
достигнута, это будет сделано великими армиями на поле боя, и что
место каждого человека, который любит Юг и хотел бы сражаться за Него, должно быть в
армия, а не прячущаяся в кустах. У генерала Прайса должно было быть
пятьдесят тысяч человек, к которым он призывал. У него были бы они, если бы откликнулись все, кто
играл роль партизана. С такой армией он
очистил бы штат от федералов.

"Я сказал им, что недавнее восстание партизанских отрядов только принесет государству
еще больше страданий, кровопролития и убийств, и ничего не будет достигнуто
, и это доказано.

"Я был осужден за эти мнения, и моей жизни угрожали
Квантрелл, Ламар и другие.

"С другой стороны, мне постоянно угрожают арестом со стороны
Федералов. Я категорически отказался приносить присягу на верность
федеральному правительству. Теперь, когда наступило худшее, я с Югом
сердцем и душой, и я не стану лжесвидетельствовать ".

Лоуренс был глубоко тронут. Он мог только пожать руку старому судье
в знак сочувствия и сказать: "Если у меня будет хоть какое-то влияние, вы никогда не будете
арестованы. Если у вас когда-нибудь возникнут проблемы, дайте мне знать. Я сделаю все, что в моих силах".

Это пообещал судья, и когда пришло время расставаться, он придержал
Лоуренс задержал руку Лоуренса и с чувством сказал: «Хотел бы я,
Лоуренс, чтобы ты был моим сыном и сражался за правое дело, но я люблю тебя таким, какой ты есть. Да будет сохранена твоя жизнь».

Глаза Лоуренса наполнились слезами. Он попытался заговорить, но голос
подвёл его. Он смог лишь пожать руку судье, когда они прощались.

 Проехав немного, он обернулся и посмотрел назад. Судья Линдсли всё ещё стоял на крыльце, глядя ему вслед, и махал рукой.
 Лоуренс подавил рыдание и помахал в ответ.  Когда-то прямая фигура судьи ссутулилась, его седые волосы были идеально
Он побледнел и оперся на трость, слабый и дрожащий.

Прошло несколько месяцев, прежде чем Лоуренс снова увидел его, и это было в тюремной
камере в Канзас-Сити.

Все без сознаниячувствуя опасность, Лоуренс отправился обратно в Платт-Сити. Его
Визит оставил тяжелый груз у него на сердце. Он подумал о том времени, когда
Судья спас жизнь его отца, рискуя ради этого своей собственной, и его образ
возник перед ним, когда он стоял, гордый, прямой, как загнанный лев, лицом к лицу с
толпа.[7]

[Сноска 7: См. "С Лайоном в Миссури".]

Они преодолели примерно половину расстояния до Платт-Сити без происшествий
Лоуренс и капрал ехали бок о бок, четверо солдат
на небольшом расстоянии впереди.

Внезапно из чащи выстрелили две винтовки. Капрал упал со своего
лошадь мертва, лошадь, на которой ехал Лоуренс, упала головой вперед,
Лоуренса сильно сбросило, и он лежал без сознания на дороге.

Четверо солдат, увидев, что и Лоуренс, и капрал, как они
предполагали, лежат мертвыми, пришпорили своих лошадей и поскакали, спасая свои жизни
в Платт-Сити, чтобы поднять тревогу.

Во главе двадцати человек капитан Липер направился к месту действия
, но все, что он нашел, это мертвое тело капрала и коня
Лоуренса. Конь был ранен в голову и обе
седло и уздечка были отсутствующие.

Партизаны подвесили тело капрала к дереву, и там
оно болталось над дорогой, ужасный предмет. К лацкану его пиджака
они прикололи бумажку, на которой было написано: "Судьба, которая ожидает всех
Канзасских джейхокеров".

Лоуренса нигде не было видно, и с наступлением ночи капитан
Липер вернулся в Платт-Сити, полный гнева, но бессильный отомстить.

Когда партизаны открыли огонь, капрал был немного впереди
Лоуренс, и пуля прошла навылет через его тело и попала в цель.
Лошадь Лоуренса. Падение лошади спасло Лоуренсу жизнь, поскольку он
из-за того, что второй партизан был отброшен, он промахнулся.

Когда Лоуренс пришел в себя, там стояли двое партизан и злорадствовали, глядя на
него. "Послушай, Джим", - сказал один. "Этот парень не мертв. Он шевелится. Может,
Мне прикончить его?"

"Нет, давайте отведем его к капитану", - ответил другой. «Он — офицер-янки, и если мы его повесим, все ребята захотят посмотреть на это».

Прошло совсем немного времени, прежде чем Лоуренс пришёл в себя. На насмешки и издевательства своих похитителей он не отвечал. Но когда он увидел, что их всего двое, то мысленно проклял четверых конвоиров, которые так трусливо бросили его на произвол судьбы.

После того, как он был надежно связан, его заставили стоять, пока эти двое, с
нецензурными эпитетами, вешали тело капрала над дорогой.

"Теперь вы все видите, к чему пришли", - сказал один из них, ухмыляясь
Лоуренсу. "Как вам это нравится?"

Лоуренс ничего не ответил, и с проклятиями и рычанием партизаны
отвернулись.

Теперь Лоуренса посадили на лошадь, на которой ехал капрал.
его руки были связаны за спиной, а ноги надежно привязаны под конем.
лошадь, на которой он ехал. Один из партизан привязал недоуздок капрала.
лошадь в седле он ехал, и они отправились на секретный
рандеву банды. Было далеко за полночь, прежде чем они достигли
это.

Капитана Ламара и большей части банды не было дома, поэтому без ужина
связанного Лоуренса положили под дерево дожидаться утра.

Веревки, которыми он был привязан, нарезать его плоть и у него пересохло
с жаждой. Он попросил воды, но проклятие было единственным ответом.

Там Лоуренс пролежал остаток ночи, звезды смотрели на него с жалостью
. Он не мог уснуть, его страдания были слишком сильны.
великолепно, и была неопределенность завтрашнего дня. Каким будет конец
?

Вся его жизнь прошла перед его мысленным взором в панорамном видении. Он
прожил все это заново.

Наступило утро, но капитан Ламар и остальная банда еще не вернулись.
 Ему дали немного позавтракать, но насмехались над тем фактом, что это
будет его последняя трапеза на земле. Лучше, чем еда, вода
что охладило его во рту все пересохло и язык. Нет нектара, который когда-либо протекала
вкус так сладко.

Пришел около девяти часов капитан Ламар. Он был вне себя от ярости, потому что
его экспедиция провалилась, и он потерял двух человек.

Когда ему сказали, что двое его людей убили янки и взяли в плен капитана
янки, он спросил, что сделали с капитаном.

"Он здесь," — сказал один из мужчин. "Мы ждали, что вы с ним сделаете."

"Повесьте его или расстреляйте, мне всё равно," — прорычал он, отворачиваясь. «Я устал, проголодался и хочу позавтракать».

Капитану доложили о решении, но банда решила подождать, пока люди, пришедшие с капитаном, не позавтракают, чтобы все могли насладиться зрелищем. Для дикарей повешение или расстрел янки были приятным развлечением.

Когда завтрак закончился, разгорелся настоящий спор о том, что делать:
Лоуренса повесить или расстрелять. Те, кто выступал за повешение, одержали верх.
день, поэтому его подвели под выступающую ветку дерева и накинули веревку
ему на шею.

Лоуренс почувствовал, что всякая надежда исчезла. Он стоял лицом к лицу с
смертью. На мгновение он почувствовал слабость, и смертельный страх охватил его. Немногие
Найдутся такие, кто в здравии и силе сможет встретить Смерть без страха. Когда
они смотрят ему в лицо, и его темные крылья прикрывают их, природа
отшатывается и убегает от него.

Но Лоуренс боялся этого лишь мгновение. Он проглотил комок в горле.
его трепещущие нервы стали стальными. Он снова был мужчиной -
солдатом. Он встретил смерть на поле боя без дрожи в руках
и он сделает это сейчас, хотя это было по-другому, это было в такой
ужасной форме; но он встретит ее лицом к лицу. Он посмотрел на хмурого лица
вокруг него без признаков страха.

"Что делать йо' ООН должны сказать, прежде чем мы 'строка УНС тебя?" - спросил один
мужчины.

- Ничего, - ответил Лоуренс, - но я был бы благодарен, если бы вы согласились
сообщите судье Линдсли о моей судьбе. Он, по крайней мере, обеспечит моему телу достойные похороны.
"

При этих словах партизаны разразились громким смехом. "Это хорошо"
- воскликнули они. "Он считает, что мы хороним янки, которых мы вешаем. Молодой человек
мы, дяди, бросим твой труп в кустах и оставим его на съедение
канюкам, если, конечно, канюк из Миссури выберет мертвого
Янки.

В ответ на эту вылазку раздался еще один взрыв смеха.

Как раз в этот момент произошла диверсия. Один из мужчин, Кэл Джонс, который
был в группе с Ламаром, упустил федерального солдата на короткой ноге
рейндж и его товарищи безжалостно наседали на него.

"Еще бы, - растягивал слова тот, кого звали Хупер, - Кэл не смог бы попасть в дверь сарая с пятидесяти
шагов".

Кэл прыгал как сумасшедший. "Держу пари, вы с лошадью, что я могу пробить пулю насквозь"
сердце этого янки с пятидесяти шагов, - проревел он.

"Готово", - воскликнул Хупер. "Heah, мальчики, остановитесь на пикник на пару
моменты. Кэл поставил мне Хосса он может заткнуть что рвануть через сердце
на пятьдесят шагов, первый выстрел".

Кое-кто из мужчин начал возражать, но Хупер дразнящим тоном
протянул: "Не пугайтесь, ребята. Кэл, несомненно, будет скучать по нему, а мы с дядей
сможем повеселиться после ".

"Я покажу йо' ООН. Я покажу йо' ООН", - кричал Кэл, прыгая вокруг, как
безумный Турции.

Теперь все они согласились с этой идеей, и Лоуренса прижали
спиной к дереву. Для него это отвлечение стало долгожданным облегчением. Теперь он
умрет как солдат, а не как преступник.

"Держись!" - крикнул Хупер, когда Джонс начал мерить шагами расстояние. "Я
сказал пятьдесят шагов, а не пятьдесят ступенек. Ты только не набрасывайся на меня".

"Я расхаживаю". - прорычал Кэл. "Хочешь дать задний ход, а?"

"Немного, но я сам буду расхаживать". И он начал.

"Нет, ты не должен", - заорал Кэл. Мужчины были готовы подраться, когда вмешались остальные.
сказав, что будет справедливо, если третья сторона будет расхаживать взад-вперед.
С этим согласился и ходить должным образом сделано. Джонс принял его позицию,
огромный револьвер ВМФ в руке.

Лоуренс стоял перед ним. Ни один мускул не дрогнул, когда он посмотрел своему
потенциальному палачу в глаза.

Джонс поднял оружие. "Отойдите", - заорал Хупер. "Не слишком
близко, некоторые из йо' УНС пострадает. Янки не угрожает".

Джонс выстрелил, но он был слишком зол, чтобы метко стрелять, и пробил
дикий.

«Что я тебе говорил? Что я тебе говорил?» — закричал Хупер. «Я никогда не учил ни янки, ни деревья», — и он ударил копытом, как молодой жеребёнок. «Этот конь мой».

 Вся толпа насмешливо закричала, и Джонс в гневе выстрелил из своего револьвера, прежде чем его успели остановить. Лоуренс стоял неподвижно и улыбался. Один выстрел попал в дерево в дюйме над его головой,
другой прошёл между его рукой и телом, а третий
отрезал маленький кусочек от его пиджака на плече. Его поразила
юмор ситуации, и он расхохотался.

Партизаны просто сходили с ума от восторга. Многие из них бросил
на поверхности прокатного и ногами от смеха.

Капитан Ламар слышал выстрелы и шум и пришла посмотреть, что это
имел в виду. Он только что позавтракал и был в немного лучшем настроении
. Когда он услышал, что произошло, он заметил с жестокой улыбкой:
"Поворот - честная игра. Лучше вызови Кэла и посмотри, на что способен Янки
.

Это предложение подхватил как лесной пожар. Кэла схватили его товарищи, и
испуганного, умоляющего сохранить ему жизнь, его потащили к дереву, чтобы
занять место Лоуренса, когда вмешался капитан. "Держитесь, ребята", - сказал он
. "Я только хотел напугать Кэла. Но если он не научиться быть
лучше я повешу его точно. Но янки, должно быть, песчаный человек.
Я посмотрю на него".

"Суровый", - сказал один из мужчин. "Ну, я бы так сказал. Он слегка побелел
вокруг жабр, когда впервые почувствовал уздечку на шее,
а затем собрался с духом и не хныкал. Да ведь он действительно смеялся, когда Кэл
стрелял в него ".

"Это потому, что Кэл стрелял так бешено", - заметил капитан.

"Три выстрела близок к нему. Разминулись всего на
волос-в-точь".

"Рад слышать, кал улучшается", - сказал Ламар, - сухо, когда он подходил к
Лоуренс.

Не успел он взглянуть ему в лицо, как на нем появилось выражение удивления
. Он отступил назад, провел рукой по глазам
, как будто что-то смахивал, посмотрел еще раз и затем отвернулся
со словами: "Никакого повешения не будет. Развяжите пленника и приведите его
в мою палатку.

Мужчины в изумлении уставились друг на друга. Но как ни велики были их
удивление Лоуренса было еще большим. Шок был почти таким же, как тогда, когда
он думал, что должен умереть. Затем он начал понимать, что вышел из
тени смерти, и появилась надежда выжить, и он прошептал
благодарственную молитву.

Его удивление возросло, когда Ламар позвал двух мужчин, захвативших его в плен, и
спросил, что у них есть из его вещей.

"Все, капитан, кроме его лошади. Она была убита. Но у нас есть лошадь убитого янки, — ответили они.

 — Хорошо, приведите всё, что у вас есть, и лошадь, которую вы поймали, — оседланную и взнузданную, — приказал он, и мужчины ушли.
интересно.

Когда Лоуренса привели к Лэймару, тот спросил его, что он делает в
этой части страны. Лоуренс сказал ему, что был в гостях у судьи
Линдсли, который очень подружился с ним, когда он был маленьким.

"Ты тот мальчик, чей отец был вымазан дегтем и вывалян в перьях, а судья
приютил вас обоих?"

"Да."

Ламар усмехнулся. "Послушай, мальчик, ты знаешь, что я был в той толпе?"

"Нет", - ответил Лоуренс, удивленный больше, чем когда-либо.

"Ну, я был. Но вот твоя лошадь и все, что у тебя отнято. Ты
волен забрать их и уехать. Нет, более того, я пришлю
сопровождать вас, чтобы защитить, пока вы не окажетесь рядом с рядами ваших друзей.
"

Губы Лоуренса дрожали, и голос его был хриплым,когда он ответил:
"Капитан, я не знаю, почему вы дали мне такое снисхождение, но я
благодарен от всего сердца. Будьте уверены, если когда-нибудь придет время
когда я смогу отплатить вам той же милостью, которую вы проявили ко мне, это будет сделано ".

"Теперь мы квиты", - сказал Ламар. "Однажды ты спас мне жизнь".

"Я?" - воскликнул Лоуренс. "Я не помню, чтобы видел тебя раньше".

"Видел. Около года назад я принадлежал к отряду партизан, которым командовал
Капитан Проктор. Парень по имени Семанс напал на нас. Мы отплатили ему тем, что сожгли его дома и застрелили его самого. Как только мы закончили, на нас налетела кавалерия и прогнала нас. Я остался на поле боя, тяжело раненный. Некоторые из моих людей собирались пристрелить меня.
Я лежал там беспомощный, но капитан кавалерии, совсем ещё мальчик,
вскочил, размахивая саблей, разогнал солдат и поклялся, что ни один раненый,
что бы он ни сделал, не будет безжалостно убит, пока он командует этим
отрядом. Капитан, вы и есть тот мальчик, а я тот раненый.

- А, я вспомнил, - пробормотал Лоуренс.

- Это еще не все, - продолжал Ламар. - Вы нежно заботились обо мне, отправили меня.
отвезли в ближайший дом, где я оставался, пока не поправился. Капитан, нет.
спасибо. Как я уже сказал, мы квиты. Если мы снова встретимся, то это будет на
даже термины. Одно обещание вы должны принять меня. Вы не должны привести федералов
в этом месте в течение следующих двадцати четырех часов. После этого мне все равно".

"Обещание дается добровольно", - ответил Лоуренс.

Двое мужчин, так странно встретившихся, пожали друг другу руки, и Лоуренс вскочил на своего
коня и в сопровождении двух партизан уехал.

По дороге они встретили нескольких грубоватого вида мужчин, которые смотрели на Лоуренса
недоброжелательными глазами, но несколько слов, сказанных шепотом его охранниками, и им
позволили пройти дальше. Теперь Лоуренс понял, почему капитан Ламар послал с ним
охранника.

После того, как они проехали несколько миль, Лоуренс увидел синюю полосу,
скачущую к нему галопом.

"Идите, я прослежу, чтобы за вами не следили", - сказал он своим охранникам. Они
подняли руки в приветствии, повернулись и, пришпорив своих лошадей,
вскоре скрылись из виду.

Еще через мгновение Лоуренс был в объятиях Дэна Шермана, который был
обнимаю его, смеясь и плача одновременно.

"Я никогда больше не оставлю тебя", - закричал он.

"Это счастье, что вы это сделали, - ответил Лоуренс, - потому что, если бы вы были тогда,
со мной сейчас не было бы Дэна Шермана".

К нам подошел офицер, командующий ротой. "Разве я не видел с вами двоих
мужчин, капитан?" спросил он. "Мне они показались очень похожими на
партизан".

"Они были друзьями", - ответил Лоуренс. - Я также не могу отвести тебя к
убежищам тех, кто держал меня в плену. Завтра ты свободен, чтобы
найти их, если сможешь. Возвращайся со мной в Платт-Сити, и я расскажу
тебе свою историю ".

Когда они услышали эту историю, они изумились и поклялись, что никогда раньше не слышали
о какой-либо благодарности в сердце партизана.[8]

[Сноска 8: Через несколько месяцев после этого Ламар был схвачен, не
Лоуренса, но офицером, который знал эту историю. Он был условно освобожден и выжил
чтобы после войны стать добропорядочным гражданином.]




ГЛАВА X

НЕВЕСТА ПАРТИЗАНА


"Как ты оказался среди солдат, которых я встретил?" - спросил Лоуренс Дэна.
Эти двое сейчас были в Ливенворте, ожидая лодку, которая отвезет их вниз по реке
.

"Это было так", - ответил Дэн. "Когда эти негодяи-кавалеристы
бросил вас и поскакал обратно в Платт-Сити, сообщение было отправлено в спешном порядке
сюда с просьбой прислать роту на помощь капитану Липеру и помочь
покарайте банду, которая убила вас, и, если возможно, добудьте себе
ваше тело. Я был почти вне себя, когда услышал, что тебя убили, и
ничто не могло помешать мне сопровождать роту, посланную к
Капитану Липеру. Говорю вам, обвинения должны быть выдвинуты против тех
четырех человек, которые так подло бросили вас. Их следует отдать под трибунал за
трусость и расстрелять ".

"Не так быстро, Дэн", - ответил Лоуренс. "Те люди услышали выстрелы, посмотрели
вернулись и увидели, как они и предполагали, что капрал и я оба убиты.
Они не знали, сколько партизан в кустах, и они сделали
самое лучшее и единственное что они могли сделать-в Платт Сити как
как можно скорее, и дать сигнал тревоги."

"Они должны были догадаться, что их было всего два, из отчета о стрельбе",
проворчал Дэн. "Говорю вам, это была трусливая уловка. Ты думаешь, я бы
оставил тебя, если бы я был одним из четверых?"

"Нет, Дэн", - сказал Лоуренс, положив руку на его плечо,
ласково. "Вы бы бросились туда , если бы там было что - то еще
пятьдесят партизан вместо двух; но не все мужчины такие, как старина Дэн.

В глазах Дэна появились подозрительные слезинки, но он только сказал: "Тьфу!
Любой парень с хоть какой-то выдержкой сделал бы это ".

Подошла лодка, они взяли билет до Лексингтона, лодка сделала
довольно долгую остановку в Канзас-Сити. Они обнаружили, что все опасения по поводу того, что враг может захватить города вдоль Миссури, рассеялись. Повсюду партизаны были разбиты, и они сотнями бежали на юг, чтобы спрятаться в Озаркских горах или среди гор на севере Арканзаса. Тем не менее, многочисленные небольшие отряды оставались в
скрывался. В радиусе ста миль, взяв за центр Лексингтон.
В то время действовало около десятка таких банд, но было две.
из них особенно дерзкие и вызывающие беспокойство.

Одной из этих групп руководил небезызвестный Квантрелл, а другой -
Джерри Олкорн, известный как Красный Джерри.

Джерри годом ранее бежал из Сент-Луиса, будучи уличенным в участии в
заговоре с целью убийства Лоуренса Миддлтона и Гилфорда Крейга. Он присоединился к
Армии Прайса, но вскоре дезертировал, чтобы стать лидером банды
партизан. Лоуренс со своими скаутами встретил эту группу в году
до этого и нанесли ему сокрушительное поражение. Как уже было сказано, именно
Джерри и его люди преследовали Лоуренса и Дэна, когда те отправились на поиски полковника Уорнера в Лоун-Джек.

 Когда Лоуренс добрался до Лексингтона, он получил депеши от генерала
Шофилд сказал, что не сможет отправиться в Спрингфилд, чтобы принять командование армией, так скоро, как он ожидал, и что Лоуренс должен доложить ему в Сент-Луисе; но прежде чем он доложит, он должен убедиться, что все партизанские отряды вокруг Лексингтона рассеяны.

 Лоуренс обнаружил, что в Лексингтоне формируется отряд, чтобы попытаться
застать врасплох и захватить в плен Рыжего Джерри и всю его банду. Он решил
сопровождать ее. Но когда он обнаружил, что офицером, который должен был командовать
экспедицией, был полковник Дженнисон, он заколебался. От этого офицера было мало толку
. Он командовал одним из тех полков, которые назывались
соколиные охотники. Люди, составлявшие полк, были бойцами, но по своей
тактике мало отличались от партизан. С ними это было "око
за око, зуб за зуб".

Лоуренс обсудил это с Дэном, и они так хотели, чтобы Ред
Джерри предстал перед судом за свои многочисленные преступления, что он решил
преодолеть его отвращение к полковнику, и поехали, заняв место
Майор из полка, кто был болен.

Джерри сообщалось, что висит вокруг плантации Мистера Флойда
Темплтон, очень уважаемый пожилой джентльмен, но ожесточенный южанин
приверженец. У мистера Темплтона было двое детей - сын, который был с Прайсом, и
дочь, которая присматривала за домашним хозяйством, поскольку мать умерла.

Этой дочери, по имени Агнес, было в то время около двадцати, и она была
поразительно красивой девушкой. Ее блестящие волосы, темные, как полночь, венчали
правильной формы голову, которую она несла гордо, как королева. Ее темные
глаза, прекрасные в покое, одним томным взглядом могли заставить сердце
самого прозаичного из людей биться быстрее; но в глубине их было
скрытый огонь, который вспыхивал, когда его пробуждали, и показывал
бурную душу, которая жила внутри. Она была выше среднего роста, и
ее тело было гибким, как у пантеры.

Тщетно ухажеры добивались ее руки на двадцать миль в округе.
Когда началась война, она сказала им, что никому не нужно ухаживать за ней, пока ее возлюбленный
Миссури была свободна от врага-янки, и тот, кто ее завоевал, должен быть
солдатом, храбрым и верным.

Несколькими месяцами ранее банда Джерри подверглась нападению и была рассеяна, и
Джерри, у которого была убита лошадь, бежал пешком. В своем бегстве он добрался до
дома Темплтонов, его преследователи были совсем рядом.

Он умолял Агнес спасти его, и она сделала это, спрятав его в
потайном шкафу за огромным камином. К Федеральному солдат в
вдогонку она поклялась партизанского атамана проходили без
остановка. Тщательный обыск дома ничего не раскрывая, солдаты
вынуждены были поверить, что она сказала правду.

Джерри был не только благодарен своей прекрасной спасительнице, но и страстно влюбился в нее.
Он был влюблён в неё. Грубый солдат-партизан не был тем, о ком мечтала гордая аристократка. Скрывая отвращение к его ухаживаниям, она мягко, но решительно отказала ему, сказав, что её долг — заботиться о престарелом отце. Джерри был так настойчив в своих ухаживаниях, что она в конце концов сказала ему, что он больше не должен поднимать эту тему, иначе ему откажут в доме.

Джерри не раз задумывался о том, чтобы похитить её и жениться на ней против её воли, но он понял, что у девушки такой же сильный характер, как и у него, и что в случае необходимости она
не колеблясь вонзить кинжал ему в сердце.

Поскольку в его сердце горел огонь неразделенной любви, ему пришлось прекратить
свои ухаживания; но, подобно глупым мотылькам, которые порхают вокруг свечи, он
использовал любой предлог, чтобы нанести визит в резиденцию Темплтонов. Девушка предупредила
его, сказав, что своим поведением он навлекает опасность не только на
себя, но и на ее отца.

Джерри знал это, и ему пришла в голову подлая мысль, что, если
федералы уступят ее отцу, Агнес в своем одиночестве может
прийти к нему. Это была мысль, достойная его черной натуры, но то, что он
без сомнения, безумно любил девушку.

Экспедиция против Джерри была хорошо спланирована, но он пронюхал об этом,
и рассеял свои силы.

В завязавшейся драке Джерри взял в плен двоих людей Дженнисона
. Он спокойно развесил их почти на виду у Темплтона
дверь, с целью обрушить гнев Дженнисона на
Голову Темплтона. Слишком хорошо удался этот проклятый заговор.

Дженнисон был вне себя от ярости и, преследуя Джерри до тех пор, пока
все надежды поймать его не иссякли, вернулся в Темплтон Плейс,
и, подозвав старика к двери, он осудил его в самых резких выражениях
, назвав его подлым мятежником, который превратил свой дом в
место встречи убийц.

Мистер Темплтон гордо выпрямился. "Может, я и тот, кого вы называете бунтарем",
воскликнул он, "но я не трусливый. Мое сердце и душа с
на юге в ее борьбе за свободу, и каждый это знает. Что касается
людей, которых вы называете партизанами, я могу способствовать их приходу сюда не больше, чем я
могу способствовать вашему приходу.

"Ты лжешь, старый негодяй!" - заорал Дженнисон. "Вы приглашаете их на
приди и помоги им в их гнусном деле. Убийцы, которых ты укрывал,
вчера повесили двух моих людей почти у самой твоей двери, и
без сомнения, ты смотрел на это и одобрил.

"Я ничего подобного не делал", - ответил мистер Темплтон. "Я не знал об этом
поступке, пока он не был совершен; тогда я сказал Олкорну, чтобы нога его больше никогда не ступала на мои
владения".

"Еще больше лжи, ты, старый лицемер. Ты знаешь, что я собираюсь с тобой сделать
?" - крикнул Дженнисон.

"Я в вашей власти; вы можете делать все, что пожелаете", - с достоинством ответил мистер
Темплтон.

"Я собираюсь застрелить вас и сжечь ваш дом", - заорал Дженнисон.

"Вы никогда больше не будете укрывать партизан".

При этих словах Агнес с криком бросилась к отцу. "Если ты
в кого-нибудь выстрелишь, стреляй в меня, а не в него", - сказала она. "Если есть какие-либо
укрывательство, это я виноват. Я питал те, кто борется с
избавить наше государство от таких, как вы, и я восхищаюсь этим. Стреляй в меня, а не в него".

Лоуренс и Дэн только что подъехали и в изумлении смотрели на эту сцену.
сцена. Девушка стояла перед отцом, раскинув руки, ее
грудь вздымалась от возбуждения, глаза сверкали, приглашая к смертоносному
залпу.

Её трагическая поза, её удивительная красота поразили мужчин, и они опустили
оружие, которое подняли, чтобы убить отца.

"Уведите её и стреляйте!" — приказал Дженнисон, выругавшись.

"Стойте!" — воскликнул Лоуренс. "Полковник Дженнисон, вы понимаете, что делаете? Что это значит?"

— Это значит, что я собираюсь пристрелить этого старого негодяя и сжечь дом. Это
значит, что я собираюсь положить конец укрывательству партизан, даже если мне придётся сжечь каждый дом в этом проклятом штате, — прогремел Дженнисон.
 — А теперь уводите девушку.

 — Первый, кто прикоснётся к этой девушке, умрёт! — закричал Лоуренс, выхватывая пистолет.
револьвер.

- Я с тобой, - сказал Дэн, доставая револьвер и занимая свое место рядом с
Лоуренсом.

На мгновение полковник Дженнисон был слишком поражен, чтобы говорить; затем его лицо
побагровело от гнева. - Молодой человек, - прошипел он, - вы понимаете, что вы
делаете? Одним словом я могу пристрелить вас обоих - расстрелять за мятеж - и, клянусь
Богом! Я должен сказать это слово.

"Но, полковник, то, что вы собираетесь сделать, - это возмутительно", - воскликнул Лоуренс.
"Возмутительно, это навлечет позор на наше оружие. Это
акт, который генерал Шофилд никогда не одобрит, и от его имени
Я прошу вас отменить этот приказ.

«Чего я делать не стану!» — воскликнул Дженнисон, побледнев от ярости. «Я и так достаточно наслушался приказов из штаба. Я предлагаю разобраться с этими убийцами, пойманными с поличным, так, как мне заблагорассудится. Мы, живущие на границе, предлагаем защитить себя. Капитан Миддлтон, вы и ваш спутник арестованы за неподчинение. Лейтенант Кливленд, заберите у них сабли и
в сопровождении шести человек отведите их обратно в Лексингтон. Когда я вернусь, я
официально обвиню их.

Сопротивляться было бесполезно. Большая часть полка Дженнисона
состоит из мужчин из Канзаса, которые пострадали от набегов
Пограничных хулиганов до войны или были изгнаны из своих домов в
Миссури, и от всей души сочувствовал полковнику в его войне
возмездие.

Лоуренс также знал, что совершил тяжкое преступление, когда в своем
негодовании попытался предотвратить казнь Темплтона силой. Итак,
он спокойно подчинился аресту; но когда он отъезжал, до его ушей донеслись
крики девушки, затем резкий треск трех или четырех
карабинов. Лоуренс вздрогнул и, оглянувшись, увидел огромные колонны
клубящийся дым, и сквозь черноту прыгают красные языки
пламени.

После того, как был произведен залп, убивший ее отца, девочка издала еще один
вопль, а затем стояла с сухими глазами, глядя словно в трансе;
затем с тихим стоном она бросилась на неподвижное тело, обхватив его
руками, как будто хотела защитить его от нечестивых взглядов тех, кто был рядом
. Она лежала как мертвая; и они оставили ее.

Несколько часов спустя Рыжий Джерри выбрался из своего укрытия и
нашел ее. Сначала он подумал, что она мертва, но при его прикосновении и звуке
Услышав его голос, она очнулась и встала, но это была уже не та женщина, а демон.

Она сказала Джерри несколько слов, но так тихо, что его немногочисленные последователи, собравшиеся вокруг, ничего не услышали.

Джерри осторожно отвёл её в сторону от остальных, но мужчины заметили, что она идёт, ничего не видя.

Они остановились под деревом неподалёку.— Джерри, — сказала она тоном, лишённым малейших признаков чувств, — ты
часто говорил мне, что любишь меня и хочешь, чтобы я стала твоей женой. Я
так же часто отказывалась. Теперь я готова выйти за тебя замуж, если ты
дашь мне одно обещание.

Сердце Рыжего Джерри подпрыгнуло. Он победил. Несравненная Агнесса
Темплтон должна была стать его женой - его, вождя партизан.

"Все, что вы попросите", - крикнул он, восторженно, и попытался взять ее в
руки.

"Не трогай меня", сказала она, в то же бесстрастным тоном. "Вы должны
не прикасайтесь ко мне, пока ты обещал, и не то, пока слова не
разговорный которые дают вам право".

"Что ты хочешь мне пообещать, Агнес? Ты знаешь, что все, что в моих силах,
будет исполнено, - ответил Джерри, его голос показывал глубину его
страсти.

«Что ты позволишь мне одеться как мужчине и скакать рядом с тобой; что ты никогда не прогонишь меня, какой бы ни была опасность; что где бы ты ни был, я всегда буду рядом».

«Для меня было бы блаженством скакать рядом с тобой, — сказал Джерри, — но, о!
 Агнес, подвергать тебя опасности — как я могу это сделать?»

"Это должно быть так, как я скажу, или я никогда не смогу быть твоей женой", - был ее ответ.

Джерри обещал, и бок о бок они поскакали прочь к дому
министр. Было около полуночи, когда они добрались туда, и там, среди
столкновения стихий - ибо поднялась страшная буря - были произнесены следующие слова:
сказанное сделало Агнес Темплтон невестой Джерри Олкорна, партизана
.

Пожертвовав всем женственным, за исключением своих роскошных волос, которые она
туго закрутила на макушке и спрятала под широким сомбреро,
она ехала бок о бок со своим мужем на протяжении всей его карьеры. Ни один федерал
не думал, что гладколицый, красивый молодой человек, который всегда был с Джерри
, был женщиной.

Группа стала известна как одна из самых жестоких в штате
. Он упивался кровопролитием и всей группой, молодым человеком
с лицом ангела и сердцем демона, который ехал рядом с Красным Джерри,
был известен как самый безжалостный.




Глава XI

История Карла Майера


«Из всех возмутительных поступков!» — воскликнул Дэн.

"Эта девушка! Разве она не великолепна?" — ответил Лоуренс. «Она напомнила мне какую-то великую трагическую королеву. Какая сцена для театра! — и мы увидели это наяву».

"Не думаю, что девушка," - отвечает Дэн. "Я думал о
возмущение отправляет под арест".

"Он имел право, Дэн. Нас могут отдать под трибунал и расстрелять".

"Что! За вмешательство в адскую работу этого убийцы? Он такой же
плохой, как партизан", - сердито ответил Дэн.

"За то, что вытащил оружие и воспрепятствовал его приказам", - ответил
Лоуренс. "Боже милостивый! Я почти мог позволить себе быть застреленным ради удовольствия
всадить пулю в черное сердце Дженнисона. Эта девушка ... Я...
интересно, что с ней будет!

"Снова девушка!" - прорычал Дэн. "И не вини слишком сильно Дженнисона. У него была
отличная провокация. Нет сомнений в том, что старый негодяй был экранирование
Джерри".

Но Лоуренс не ответил. Он знал, что отвращение Дэна для девочек, и маленьких
было сказано, как они ехали дальше, миля за милей. И Лоуренс, и Дэн
горько переживали позор возвращения в Лексингтон под арестом.

Лоуренс знал, что в случае чего придется ехать в город Шофилд. Если там был
любой военно-полевой суд, Шофилд бы заказать его, и Лоуренс почувствовал
что вообще бы интернет-снисходительно с ним.

Но дело так и не дошло до Шофилда. По возвращении из рейда,
Полковник Дженнисон освободил Лоуренса из-под ареста, сказав, что сделал это по
причине его молодости, и что, без сомнения, он поступил так под влиянием внезапного
импульса, вызванного страданием и красотой девушки. Он тоже не знал
думаю, что Лоуренс понимал ситуацию. Жестокие средства должны были быть использованы для
мешают партизаны убивали союза мужчины.

Дело в том, что полковник Дженнисон не хотел, чтобы это дело расследовалось.
Он, Лейн и другие так часто получали выговоры от федеральных властей
, что не раз угрожали стать партизанами
и вести войну за свой счет.

Вскоре после этого дела Лоуренсу было приказано прибыть в Сент-Луис.

"Теперь, я полагаю, я могу уехать и присоединиться к генералу Блэру", - сказал Лоуренс после того, как
он представил генералу Шофилду полный отчет о случившемся.

"Я надеюсь, вы останетесь со мной еще на некоторое время", - ответил генерал. "Поскольку я
Я писал вам, что собираюсь лично отправиться на поле боя. У нас будет мало времени на отдых, пока Хиндман, который собирает большие силы на севере
Арканзаса, не будет полностью разгромлен. В ближайшие два месяца будет неспокойно. Вы пока не нужны Блэру. Армия Гранта очень
спокойна — она мало что сделала с тех пор, как пал Коринф и был взят Мемфис. Сейчас они медленно продвигаются вдоль Миссисипи.

Лоуренс согласился задержаться в Миссури ещё на некоторое время. Ему предоставили отпуск на две
недели, после чего он должен был явиться в Спрингфилд.

Лоуренс первым воспользовался своим отпуском, чтобы навестить своего дядю, и
он обнаружил, что этот человек в восторге от перспектив Юга.
"Говорю тебе, Лоуренс, - воскликнул он, - независимость Юга
уже практически обеспечена. Почему, только подумайте: Макклеллан разгромлен на
Полуострове, его армия едва спаслась бегством; Поуп полностью разгромлен, его армия
почти уничтожена, остатки ищут убежища в укреплениях
вокруг Вашингтона. Армия Ли победоносно проходит по Мэриленду;
Харперс-Ферри взят с десятью тысячами пленных. Это будет всего лишь
до взятия Вашингтона осталось несколько дней.

"Брэгг гремит у самых ворот Луисвилля. Весь
Теннесси и Кентукки скоро будут освобождены. Армия Бьюэлла будет отброшена
через Огайо. Грант не продвинулся ни на шаг с момента взятия
Коринфа. Он не прошел и никогда не пройдет Виксбург, уверяю вас,
Лоуренс, все кончено. Юг победил.

"Я признаю, дядя, - ответил Лоуренс, - что это был плохой год для
нас. Но война еще не закончена. Худшее еще впереди. В конце концов,
Юг будет сокрушен".

"Этого не может быть! Этого не может быть!" - взволнованно воскликнул его дядя.

- Дядя, давай не будем обсуждать войну, - сказал Лоуренс. - Сколько времени прошло с тех пор, как
ты получал известия от Эдварда? Мне не терпится узнать все новости.

"Он был в последний раз слышала от него", - сказал мистер Миддлтон, - "но я
не слышим очень часто. Это труднее сделать букв, чем было;
но, слава Богу! те, кого мы получаем, проходят не через руки этого
предателя, Гилфорда Крейга. Вы не слышали о нем никаких новостей, не так ли?

"Нет; но любопытно, что его тело так и не нашли. Сомнений почти нет
но он пал при Пи-Ридж, и то от рук своего
сводного брата."

"Так ему и надо", - проворчал мистер Миддлтон.

"А Рэндольф Гамильтон - что с ним?" - спросил Лоуренс.

"Рэндольф тоже здоров, пишет Эдвард".

"Рад это слышать", - ответил Лоуренс. "Рэндольф - благородный человек".
"Лола Лазель совершила прекрасный поступок, когда спасла его. "Как поживает миссис?" - спросил Лоуренс. "Рэндольф - благородный человек".
— А где сейчас Гамильтон?

— Миссис Гамильтон и Дороти уехали в Европу, — ответил мистер Миддлтон.
— Мистер Гамильтон решил, что лучше увезти её подальше от волнений, связанных с войной.

— Значит, Дороти уехала, — сказал Лоуренс. — Что ж, ей не придётся придерживать
юбку, чтобы не испачкать её, если я случайноo проходите мимо нее по тротуару
.

"Я думал, вы с Дороти большие подруги ... немного по-детски
влюбленные", - ответил его дядя.

- Это было до того, как я стал янки, - засмеялся Лоуренс.

- Ах, мой мальчик, Дороти не единственная, кто разочаровался в тебе.
ты, - вздохнул его дядя.

Пока Лоуренс и мистер Миддлтон разговаривали, прибежал разносчик газет
по улице с криком: "Экстра! Экстра! Ужасная битва в Мэриленде.
Макклеллан избивает Ли. Пятьдесят тысяч человек погибло".

Мистер Миддлтон выбежал и купил газету. В ней рассказывалось о великой
битва при Энтитеме. Он побледнел, когда прочитал, и его руки задрожали так сильно, что он едва мог держать газету. Лоуренс услышал, как он пробормотал: «Слава богу!
 Эдварда там не было».

 Лоуренс и не думал радоваться этой новости в присутствии дяди; вместо этого он сказал ему, что первые сообщения о сражении всегда преувеличены; но в то же время его сердце пело от радости.
Позже, когда пришло известие о том, что Ли удалось благополучно переправить свою армию через Потомак, надежды мистера Миддлтона возродились. В конце концов, это было ничейное сражение.

В Сент-Луисе была одна женщина, которую Лоуренс не мог не посетить, и
это была Лола Лазель, девушка, которая заменила его на пароходе,
когда несчастный, грязный, бездомный мальчик, и которая выбрала его для себя
странствующий рыцарь, когда он пошел в армию.

Из всех молодых людей, с которыми Лоуренс общался до войны,
Лола была одной из немногих, кто остался верен старому флагу, и
за это была безжалостно порезана своими молодыми товарищами. Но однажды
Лола спрятала Рэндольфа Гамильтона, чтобы его не арестовали как шпиона.,
и это несколько восстановило ее расположение, особенно в глазах семьи Рэндольфов
.

Как только Лола увидела Лоуренса, она бросилась к нему навстречу с
протянутыми руками, крича: "Лоуренс, Лоуренс, это действительно ты? Как
Я рада тебя видеть! И как ты вырос! Да ведь ты мужчина!

- И я боюсь, что потерял свою маленькую девочку, - сказал Лоуренс, беря
ее руку и галантно поднося к своим губам. - Ты выросла почти до
юной леди.

- Не знаю, нравится мне это или нет, - сказала Лола. - Иногда мне кажется, что я
предпочла бы остаться маленькой девочкой.

"Я считаю, что ваше мнение", - ответил Лоуренс, глядя на нее
восхищенно.

"Почему, я рос домашним?" надулась Лола.

"Дело не в этом. Если бы ты все еще была маленькой девочкой, я... мне, возможно, разрешили бы
поцеловать тебя в щеку, а не только в руку. Помни...

"Прекрати! Ты подлая тварь! - скомандовала Лола, яростно краснея.

Лоуренс смотрел на нее с восхищением. Она определенно превращалась в
самую красивую девушку.

"Лола, ты великолепна!" - воскликнул он. "Я бы не хотел, чтобы у тебя снова была маленькая девочка
. Ты намного опережаешь всех девушек, которых я знаю".

"А как насчет Дороти Гамильтон?" - насмешливо спросила она.

"Да будет повешена Дороти Гамильтон! Как вы с ней расстались?"

"Хорошие друзья. Мы с ней переписываемся. После того, как я спас Рэндольфа, она не могла
сделать для меня достаточно ".

"Тогда она имеет какое-то сердце. Я рад это слышать", - ответил Лоуренс,
горько. "Когда я спасла ее от гибели под копытами лошади,
она вознаградила меня, назвав жалким янки".

"Может быть, когда-нибудь она будет добра к тебе", - сказала Лола. "Помнишь, как она
использовано для того чтобы отрезать мне".

"Я считаю, что мне делать", - сказал Лоуренс, "и это заставляет меня рвать с ума.
Лола, из всех девушек, с которыми я раньше общался, ты единственная
который не бросает на меня презрительных взглядов; но ваша дружба и
сочувствие стоят всего, что я потерял, - да, в тысячу раз больше".

"Не преувеличивай мою значимость, но я всегда буду твоим другом".,
Лоуренс, - просто сказала она.

Затем они заговорили о других вещах, и Лоуренсу пришлось рассказать ей
обо всем, что с ним произошло. Когда он рассказал ей о своем пленении партизанами
и о том, как ему было приказано казнить, она
вздрогнула и так побледнела, что он подумал, что она вот-вот упадет в обморок.

"Стой! Прекрати! - выдохнула она. - Это было ужасно... ужасно! Я этого не вынесу.

"Подожди, я расскажу тебе, как я избежал смерти", - сказал Лоуренс.

Когда он закончил, ее глаза, хотя и были полны слез, сияли
радостью и гордостью.

- Лоуренс, - воскликнула она, - я горжусь тобой больше, чем когда-либо. Вы показали
милость, ведь ты был милостив; и я хотел бы иметь мой странствующий рыцарь, как
милостив, он смелый."

"Как он может быть другим, когда та, чьи цвета он носит, так добра и
милосердна?" - галантно ответил Лоуренс и, взяв ее маленькую ручку в
он поднял ее и прижался губами к ее дрожащим пальцам.

"Истинный рыцарь всегда может поцеловать руку даме, которой он служит", - сказал
Лоуренс. Затем он распрощался, пообещав приехать снова
прежде чем он ушел на фронт.

Странно ли, что, когда он шел своей дорогой, все его мысли были о
красивой девушке, с которой он только что расстался? Но, все непрошено возникла перед
его ментальный образ чужое лицо девочка-девочка, чье по-королевски
голова была увенчана много золотых волос, но чьи глаза вспыхнули
с презрением взглянув на него,--чьи души ненавидел униформу он
носили; и он вздохнул, он и сам не знал почему.

Вдруг все мысли девушки были изгнаны из его разума, в
толпа перед ним он увидел хорошо знакомое лицо-лицо Карла Мейера. Карл
был немецким мальчиком, примерно на год старше Лоуренса. Именно он
убедил Лоуренса вступить в Ополчение и таким образом проложил путь к его
знакомству с Фрэнком Блэром. Они не встречались со времен битвы при Уилсон-Крик
Карл вернулся со сломанной рукой.

Через мгновение они сцепили руки, их глаза говорили то, что отказывались произносить их губы
. Наконец Лоуренс обрел дар речи. - Боже мой! как ты изменился!
вырос!" - воскликнул он; "а это," - он потрогал ремень секунды
лейтенант на плече - "о, Карл, я так рада!".

"И ты", - ответил Карл, радость светилась в его честных глазах.; "Я вижу,
теперь ты капитан".

"Пойдем со мной, Карл. Я должен услышать все, что произошло с вами с
последний раз мы встретились".

В номере Лоуренс, Карл рассказал его историю-историю, которая
Лоуренс слушал затаив дыхание.

"Рана, которую я получил в Уилсон-Крик, была серьезной", - сказал Карл.
"сначала думали, что я потеряю руку, но она у меня есть
однако, и довольно хорошие руки это. После того, как я восстановился, что было в начале
в январе этого года я был с армией, которая действовала против нового
Мадрид и острова числа 10. Лоуренс, ты должен был быть со мной. Это
было великолепно. Битва на реке - могучие осадные орудия - огромные мортиры
которые метали снаряды весом в сотни фунтов. Это было, как будто все
громы небесные собрались в одном месте, чтобы поразить Землю.

"Тут и думать рыть канал, двенадцати миль в длину, шести милях от него
через тяжелую древесину. Огромные деревья были спилены под водой, чтобы
проложить дорогу для транспорта ".

"Как ты мог это сделать? Как ты мог это сделать?" - перебил Лоуренс.

"Стоя на плотах или в лодках и используя пилы с очень длинными ручками.
Это была задача гиганта, но в конце концов она была выполнена. И не только это, но и то, что
среди снега и леденящих дождей протоки переходили вброд, болота считались непроходимыми.
с трудом преодолевали; и, наконец, Нью-Мадрид и остров номер
10 пали.

Плоды этих побед были великолепны: почти двести пушек,
больших и малых; семь тысяч пленных, столько же стрелкового оружия, огромные
запасы военного снаряжения и потоплено несколько транспортов. Все это
с потерями всего в пятьдесят человек.

«Это было великолепно, Карл», — воскликнул Лоуренс. «Неудивительно, что ты гордишься тем, что был в армии, которая так много осмелилась и так много совершила».

«Подожди, пока не услышишь остальное», — ответил Карл. «После того, как пал остров номер 10, большая часть армии была отправлена на подкрепление Халлеку перед Коринфом, но моё командование осталось». Вскоре мы овладели Миссисипи почти до
Мемфиса, но до нас дошли слухи, что конфедераты строят огромный флот
канонерских лодок и броненосцев.

"Наши канонерские лодки спустились вниз и атаковали, но были отбиты и отступили
Назад. Полковнику Чарльзу Эллету было поручено построить несколько таранов.
Он наспех сконструировал несколько из старых речных пароходов, переделав их
в машины разрушения. С этими деревянными таранами, без пушек и
без вооруженной команды полковник Эллет предложил атаковать и уничтожить
весь флот.

"Были выбраны одиннадцать снайперов и размещены на "Монархе". Мне повезло
быть одним из одиннадцати. Мы были единственными вооружёнными людьми на борту тарана. «Монархом» командовал полковник Альфред Эллет, брат Чарльза. Чарльз был на борту тарана «Королева Запада».

"Уже смеркалось, когда мы пришли в наш парк канонерские лодки на якоре поперек
Миссисипи. Под ними, чуть выше Мемфиса, лежал флот повстанцев,
на якоре в линии, пересекающей реку. Есть два флота лежали как два
большие звери готовы к весне друг на друга.

Полковник Эллет встал на якорь и дождался утра. Едва рассвело.
когда раздался грохот большой пушки. Было прекрасное утро, и
когда над водой разнёсся грохот выстрела, тысячи жителей Мемфиса
бросились к утёсам, чтобы увидеть битву и
размахивая флагами и криками подбадривая своих людей, они ведут их к победе.

"В грозной шеренге приближается флот мятежников, из труб их кораблей валят огромные клубы дыма, а их пушки гремят на подходе.  Теперь пушки нашего флота отвечают на их грохот, и утёсы, на которых собрались люди, сотрясаются и дрожат от взрывов. Чёрная стена дыма опускается и скрывает наш флот от
взора; только сквозь черноту можно увидеть вспышки больших
орудий.

"Едва началось сражение, как полковник Эллет подал сигнал своему флоту
баранов, чтобы тронуться в путь. "Королева Запада" и "Монарх" стартовали
первыми и направились прямо к стене тьмы, освещаемой прерывистыми
вспышками, мы держали курс. Мы вошли в эту стену, и все скрылось из виду
только вокруг нас был слышен рев огромных орудий,
разрывы снарядов.

"Внезапно, словно вынырнув из устья туннеля, мы вырвались из
облака дыма, и перед нами на полной скорости приближался флот повстанцев,
почти дюжина канонерских лодок и броненосцев против двух деревянных, невооруженных таранов.

"Полковник Эллет ни разу не свернул; впереди на полной скорости он вел "Королеву
запад_ для генерала Ловелла. Мы могли видеть высокую фигуру
Полковника Эллета, стоящего на штормовой палубе "Королевы". Своей
Шляпой он подал знак брату, чтобы тот поворачивал к "дЖенерал Прайс", и дальше
два барана понеслись, "Королева" немного впереди.

"В _General Lovell_ вынул из линии и направил прям на
в _Queen_. Как две огромные монстры, катера бросились друг на друга. Мы
забыли подбадривать; мы не обращали внимания на гром битвы; мы могли только смотреть
на эти два корабля, мчащиеся к тому, что казалось неминуемой гибелью.

«Даже возбуждённые возгласы толпы на утёсах стихли. С напряжёнными нервами и бледными лицами они наблюдали за двумя кораблями. Если бы они столкнулись, это означало бы гибель обоих. Не свернёт ли один из них, чтобы избежать надвигающегося удара? Всё ещё стоя на палубе своего корабля и не сводя глаз с добычи, Эллет повёл «Королеву» вперёд — ни на волосок не отклонившись в сторону.

«За мгновение до столкновения «Генерал Ловелл» свернул, пытаясь
избежать надвигающегося удара, но было слишком поздно. «Куин» врезался в него
в средней части, прорезав его, как огромный нож, и судно затонуло
мутные воды реки, весь экипаж, не погибший в схватке, барахтался в
воде.

"С берега доносился могучий стон — вопль агонии,
который, казалось, пульсировал и дрожал в воздухе, заглушая
даже грохот битвы.

"Теперь настала наша очередь. «Монарх» нанёс «Генералу Прайсу» скользящий удар,
не потопив его, но срезав руль правого борта, и тот вышел из боя.

"Прежде чем «Королеву» удалось освободить от обломков «Генерала
Ловелла», «Борегар» и «Ван Дорн» атаковали её.  Полковник
Элле был ранен в колено, но, лёжа на палубе, он
продолжал руководить боем.[9]

[Примечание 9: полковник Элле умер от ран.]

"«Монарх» увидел опасность, угрожавшую «Королеве Запада»,
и направился прямо к «Борегару», врезавшись в его борт и выведя его из боя.

«Флот Конфедерации теперь думал только о бегстве. Сражение переместилось вниз по реке, мимо города. Канонерские лодки присоединились к погоне, и только одно судно Конфедерации избежало столкновения. Те, что не были потоплены или выведены из строя
были выброшены на берег со стороны Арканзаса и подожжены своими экипажами
, прежде чем скрыться в болоте ".

"Карл, - воскликнул Лоуренс, - я бы отдал десять лет своей жизни, чтобы
увидеть эту битву и, как ты, принять в ней участие".

"Я почти не участвовал, - скромно ответил Карл, - за исключением нескольких выстрелов.
Когда мы были на близком расстоянии. Но после боя... ах!
Лоуренс, об этом стоит рассказать".

"Что это было, Карл?"

"К концу боя, был белый флаг в этом городе
Мемфис. Полковник Эллет послал своего сына, медицинские, кадетские корпуса, не старше
тебя, Лоуренс, чтобы потребовать сдачи города. Он выбрал троих
мужчин, одним из которых был я, чтобы сопровождать его.

"Мы гребли к берегу в маленькой лодке, и приземлился посреди воя,
возбужденная толпа из тысячи.

Юный Эллет передал послание, написанное его отцом, мэру
, и затем мы направились к почте. Толпа сомкнулась вокруг
нас - четверых мужчин среди тысяч. Они ругались, они выли; они
обзывали нас самыми жестокими словами; они угрожали разорвать нас на
куски.

"Мы добрались до почты, поднялись на крышу здания и
начали опускать флаг Конфедерации. Бешенство захвачена толпой. Они
выросли туда и сюда; они выли и скрежетали зубами, как звери
добычей. Некоторые выхватили револьверы и начали стрелять в нас.

"Не стреляйте в ответ", - хладнокровно сказал молодой Эллет. "Они не смогут попасть в нас так высоко".
"На такой высоте".

"Звезды и полосы упали, и поднялся великолепный Звездно-полосатый флаг ",
и когда его складки расправились на ветру, мы взмахнули шляпами и воскликнули:
громкие возгласы; но я не думаю, что нас услышали за ревом толпы
.

Оставив развеваться флаг, мы спустились, и толпа снова окружила нас.
мы рычали, проклинали и выли; но великий страх удерживал их от того, чтобы
разорвать нас на куски.

"Мы шли через их среде так же хладнокровно, как если бы мы были польются
с букетами вместо проклятий, и достигли нашу лодку в безопасности".

"Это был смелый поступок, Карл. Я бы не пропустил услышать ваши
рассказ ни на что", - сказал Лоуренс, как он тепло пожал ему руку на
прощание.

На следующий день Лоуренс зашел попрощаться с дядей и тетей, прежде чем
отправиться на фронт. Пока они разговаривали, их снова прервал разносчик газет:
"Добавлено! Добавлено! Все о великой битве при Коринфе!
Генералы Прайс и Ван Дорн разгромлены! Бригада Миссури уничтожена!

"Что это?" - воскликнул мистер Миддлтон, побледнев.

Лоуренс достал бумагу и отдал ему. Он взглянул на нее и
застонал. Он рассказал, как Ван Дорн и цена была катастрофически победил
прежде чем Коринф; как бригады Конфедерации Миссури поручил до
само жерло пушки форта Робинетт, и что только некоторые из них
в живых остались единицы.

- Мы должны надеяться на лучшее, - сказал Лоуренс, глядя на потрясенные лица своих дяди и тети.
но больше он ничего не мог сказать.

Мистер Миддлтон, с дрожанием конечностей и остановить стопам, помогал своему
жену в ее комнату.

В Сент-Луисе в ту ночь многие сидели, плача, все же надеются, что их близкие
те были в безопасности; в Сент-Луисе было много сына в сражении, как на
Федералов и конфедератов.




ГЛАВА XII

НОВОСТИ ИЗ КОРИНФА


Все миссурийцы, записавшиеся на службу в Конфедерацию, были
переведены на восток от реки Миссисипи, и с ними их
любимый генерал Стерлинг Прайс.

Это был горький удар для них, потому что им пришлось оставить свое Государство разоренным
с федералами и по милости того, кого они считали бесчеловечным врагом.

Первые месяцы их службы в Миссисипи были спокойными.
Великая федеральная армия, осадившая Коринф, была разделена,
Армия Камберленда идет на восток под командованием Бьюэлла, а армия
Теннесси под командованием генерала Гранта остается в северной части Миссисипи и
западном Теннесси. В течение трех месяцев были только беспорядочные бои
, никаких крупных сражений.

В лагере конфедератов в Болдине, штат Миссисипи, группа офицеров из
полков Миссури собралась в палатке, чтобы обсудить
ситуация. В группе был Эдвард Миддлтон, сын Альфреда
Миддлтон; Рэндольф Гамильтон, брат Дороти; и последний, но не менее важный.
Бентон Шелли, сводный брат Гилфорда Крейга.

Эдвард Миддлтон стал майором своего полка. Он был повсюду
считался одним из самых храбрых и надежных офицеров в армии Прайса
. Он был закоренелым партизаном, питал крайнее презрение ко всему
Северянин, но при этом благородный и галантный джентльмен. Он никогда не мог
простить Лоуренса, которого считал братом, за то, что тот пошел на
Армия янки; однако после того, как Лоуренс спас ему жизнь в битве при
Уилсон-Крик и при этом чуть не потерял свою собственную, Эдвард проникся к нему более добрыми чувствами.

Рэндольф Гамильтон был ненамного старше Лоуренса. Он обладал щедрой натурой, сражался за Юг, потому что верил в правоту Юга, а не из какой-либо ненависти к Северу. До войны он и Лоуренс был самым близким другом, и теперь, хотя они
сражались на разных сторонах, ни один из них не позволил этому помешать
их дружбе. Рэндольф теперь был капитаном своей роты, и его боготворили
его люди.

Бентон Шелли был другого склада. Он был храбр, но у него был
надменный и жестокий нрав, и он считал себя сделанным из более тонкой
глины, чем солдаты под его началом. По этой причине он был тираном, и
его люди ненавидели его так же сильно, как любили Рэндольфа. Что касается Янки,
там не было никаких условий для него слишком пренебрежительно к ним относится. К
Лоуренс занимал вековая ненависть, и всячески пытался охватить его
смерть. К своему сводному брату, Гилфорду Крейгу, он питал такую же ненависть.
Он часто хвастался, как в битве при Пи-Ридж убил своего
сводный брат, и он всегда добавлял: "И я еще доберусь до этого Лоуренса Миддлтона Посмотрим, если я этого не сделаю. Я почти добрался до него на Уилсон-Крик и не подведу
в следующий раз".

- Кажется, ты снова с ним встретился, Бент, - сказал Рэндольф с лукавым блеском в глазах.
- но, как и тот парень, который поймал татарина, этот
Он был у Татарина - не он был Татарином.

Бентон побелел от ярости. - Послушайте, капитан Гамильтон, - яростно воскликнул он.
- не слишком полагайтесь на нашу дружбу, или я
потребую удовлетворения от джентльмена. Вы уже бросили
Я несколько раз говорил вам об этом. Я сказал вам, что моя лошадь была подстрелена, и я лежал беззащитный на земле, когда этот трусливый предатель напал на меня и убил бы, если бы его не остановил более гуманный офицер.

Майор Миддлтон резко повернулся; его лицо было суровым и мрачным. «Капитан
Шелли, — сказал он низким, ровным голосом, но с ужасной серьёзностью, — я не питаю любви к своему кузену, как вы прекрасно знаете, но он не трус. Он Миддлтон. Что касается того, что он хладнокровно убил вас, то эта мысль возникла у вас из-за волнения и огорчения из-за вашего поражения.
От своего аккаунта, у него были все возможности убить тебя, если он
так пожелал".

"Я думал, что нахожусь среди друзей, - сказал Бентон, - но вижу, что это не так, и
пойду".

"Подождите, джентльмены, - скомандовал присутствовавший генерал Грин. - Я
не могу допустить, чтобы мои лучшие и храбрейшие офицеры ссорились и
угрожали застрелить друг друга. Вы, капитан Гамильтон, сами виноваты
дразнит капитан Шелли за досадной ситуации, в которой любой из
вы можете быть размещено какое-то время. И вы, капитан Шелли, виноваты в том, что
пытаетесь смягчить свое несчастье, обвиняя своего противника в
трусость и жестокость. В теле а нет ни капли крови труса.
В теле Миддлтона. Вот благородный пример, - и он указал на
Эдварда.

"Я тоже могу понять, - продолжал он, - почему капитан Шелли так
Горький против Лоуренса Миддлтон. Он считает, что тот сыграл не последнюю роль в том, что его сводный брат сбился с пути и тем самым навлек позор на свою семью.

— Вот именно! — воскликнул Бентон, стремясь оправдаться. — Я никогда не смогу забыть, никогда не смогу простить этот позор.

— В таком случае, — продолжил генерал, — я надеюсь, что капитан
Гамильтон, даже в шутку, никогда не ссылаются на эту тему, и что
все вы будете, как хорошие друзья, как никогда, жаждет только обшить свой
меч в грудь врага. Это напомнило мне, что я за к
скажу вам время бездействия закончилось".

- Что?! - закричали все, все остальное забыто. "Мы должны бороться за
в последний раз?"

"Похоже", - ответил зеленый. "Вы знаете, Брэгг шагает
все перед ним в Кентукки-будет в Луисвилле, прежде чем неделю.
Смысл в том, чтобы удержать Гранта от того, чтобы он поспешил кому-либо из своих войск на помощь Бьюэллу.
Войска янки здесь должны быть задержаны. Приказано оживить обстановку
для Роузкранса. Завтра мы должны двинуться на Юку ".

Затем эти офицеры разразились одобрительными возгласами. Им предстояло встретиться с врагами
своей страны; они не думали о грозящей им опасности; не думали о том, что
через много часов некоторые из них могут лежать в окровавленных могилах.

"Вот старый Кентукки!" - воскликнул один. "Мы намерены усилить Брэгга".

"Лучше сказать, мы будем лупить Роузкранс в Коринфе," вмешался в
другой.

В ту ночь Прайс со своей армией двинулся прямо на Иуку, около пятнадцати человек
или в двадцати милях к востоку от Коринфа. Это место удерживалось лишь небольшим
отрядом, который поспешно отступил, оставив большое количество
военных припасов ликующим конфедератам.

Из Иуки Прайс мог пересечь границу с Теннесси и продолжить свой путь.
на север, чтобы присоединиться к Брэггу, или повернуть на Роузкранс в Коринфе.

За него всё решили: Роузкранс, едва узнав, что Прайс захватил Юку, выступил из Коринфа, чтобы атаковать его.

 Части двух армий встретились в двух милях от Юки, произошло кровопролитное сражение, в ходе которого федералы были отброшены на небольшое расстояние и потеряли батарею.

Ночью цене спешно отступать, оставляя батарею он
взят, все его мертвые без погребения, и многие из его больных и раненых.

Бригада Миссури не был вовремя, чтобы принять участие в этой битве, и
когда они узнали, отступление было приказано, как офицеров, так и мужчин
бесит.

"Мне хочется сломать свой меч!" - воскликнул майор Миддлтон, и его челюсти
со щелчком сомкнулись.

"Почему генерал Прайс это сделал?" - воскликнул Рэндольф Гамильтон, слезы
унижения текли по его лицу.

"Вы узнаете со временем", - ответил Бентон Шелли. Он был на "Генерале Прайсе".
Персонал цене, и был тем офицером, который привез приказ
отступление.

Дело в том, общего ценового знал, что если он не отступит, он будет
крепко взбитые на следующий день. Затем генерал Прайс только что получил
сообщение от генерала Ван Дорна о том, что он готов присоединиться к нему и,
с объединенными армиями, атаковать Коринф.

Новость о том, что они должны были атаковать Коринф, воодушевила армию, и они с готовностью двинулись вперёд, уверенные в своей победе. Полки Миссури шли с песнями и криками «Ура!».
если собираетесь на фестиваль. Время, которого они так долго ждали, пришло; они должны были
стереть позор с Пи-Ридж; они покажут остальной части
армии, на что способны Поп Прайс и его парни.

В полдень третьего октября началось сражение, и теперь вокруг маленькой
деревни Коринф, где весной, как считалось, должна была состояться великая битва
войны, разгорелся самый отчаянный конфликт, длившийся
на два дня. Холмы задрожали, и само небо, казалось, раскололось на части
от грома артиллерии.

Свинцовый град разметал заросли, словно огромной зазубренной косой
который пронесся сквозь них. Ничто не могло противостоять яростному натиску
Войск Конфедерации. Федералы были отброшены от своей внешней линии
укреплений.

С победными криками конфедераты бросились вперед. Перед ними была
вторая и более сильная линия укреплений. Их встретил шквал
выстрелов и снарядов. Бойня была ужасной, и атакующие колонны остановились,
пошатнулись, а затем начали отступать. Большинство офицеров полков Миссури были убиты или ранены. И полковник, и подполковник полка, к которому принадлежал Эдвард Миддлтон, были убиты.

Майор Миддлтон пришпорил коня, скакавшего впереди его людей, и, размахивая саблей над головой, закричал: «Вперёд, ребята! Вперёд, за честь Миссури! Я поведу вас!»

Колонна, шатавшаяся от усталости, выпрямилась, окрепла и с криком бросилась вперёд.

Конь майора Миддлтона упал, но он, с саблей в руке, продолжал двигаться вперёд, а за ним и его люди. Ничто не могло их остановить, и вскоре их победные крики
раздались над грохотом битвы.

 Линия была взята, федералы отступали к своей последней и
самой сильной линии укреплений, которая проходила по краю маленькой
деревни.

Наступила ночь, и конфедераты, окрыленные победой, легли на
землю, которую они так храбро завоевали, чтобы завершить утром, как они
предполагали, уничтожение армии Розкранса.

Когда наступило утро, конфедераты снова ринулись в бой.
И снова майор Миддлтон повел свой полк. Цвет-носителем спустился,
но флаг был захвачен Рандольф Гамильтон, и провел в воздухе. "Следовать
цвет!" он кричал, как он бросился вперед.

Федералов сжалась от наступающих линия из стали, и скрылся в
смятение.

Как Рэндольф установленный на бруствер, молодой федеральный лейтенант, последний
чтобы покинуть работает, отлично револьвер на него, но как он это сделал в
- удивление его лица, и он обратил свое оружие и выстрелил
солдат, который возник на произведения сторону Рэндольфа.

Рэндольф не вернул выстрел. Молодой лейтенант был Laselle Леон
брат Лолы.

Везде вдоль фронта дивизии Грина дикие крики
победа звонили. Они не только зачистили федеральный бруствер,
но и захватили сорок пушек. О, это было хорошо! Это было великолепно!
Но останавливаться и радоваться было некогда. Янки , должно быть , полностью
разгромлена - вся армия Розкранса взята в плен; и в деревне они
последовали за убегающими, но не деморализованными федералами.

В домах и за каждым садовым забором и живой изгородью отступающие
Собрались федералы. Каждый дом превратился в пылающую крепость, и на
наступающие ряды конфедератов обрушился шквал ядер, в то время как
громогласная пушка железным градом разметала фронт
наступающего противника.

Конфедераты дрогнули, остановились; затем вперед бросилась шеренга
солдат в синих мундирах, и, как огромная волна, она несет на своем гребне все
до этого эта линия синего медведя поддерживала конфедератов. Напрасно
Эдвард Миддлтон боролся перед этим. Он был беспомощен, как бревно.
бревно, уносимое бушующим приливом.

Рандольф Гамильтон вновь захватили штандарт полка. "Давайте
умрешь с ним плавающими," закричал он. Пока он кричал, рука федерального офицера
лейтенант потянулся, чтобы схватить флаг, а затем оба упали, и
Рэндольф Гамильтон и Леон Лазель лежали бок о бок, между ними был окровавленный флаг.
флаг.

На укатанном волна синий, ловя и бросая обратно сотни
бегут сообщники.

Армии Ван Дорна и Прайса, которые не думали ни о чем, кроме победы,
которые так храбро сражались и так много выиграли, теперь бежали с поля боя в
диком замешательстве, оставив после себя более тысячи своих убитых,
сотни их раненых и почти три тысячи пленных. Они сражались
так, как могут сражаться только храбрые мужчины - и проиграли.

По всему Северу имя Розкранс, прежде малоизвестное, было
на каждом языке.[10]

[Примечание 10: Через несколько недель после этой битвы Розкранс был назначен
Командующим армией Камберленда.]

Именно новости об этом сражении вызвали такой ажиотаж в Сент-Луисе,
потому что в нём сотни жителей Миссури сражались с жителями Миссури, и, как мы уже видели,
первой новостью стало то, что полки Конфедерации из Миссури были уничтожены. Ажиотаж достиг апогея, и взволнованные сердца
ждали достоверных новостей. Они пришли в телеграмме от Леона Лазеля,
которая гласила: «Я серьёзно, но не опасно ранен. Рэндольф Гамильтон
тяжело ранен и взят в плен». Эдвард Миддлтон в безопасности.

Лоуренс был в доме Лазеллов, когда пришла телеграмма. Мистер Лазелль был
в то время он был болен и не мог поехать к сыну, даже если бы захотел. Когда телеграмму
прочли, Лола всплеснула руками и заплакала, слезы текли по ее лицу
"Леон ранен! Я должен пойти к нему.

- Боюсь, это вряд ли возможно, - сказал Лоуренс. - Я посмотрю, что можно сделать.
Но сначала позвольте мне отнести эту телеграмму моим дяде и тете.
Это снимет огромный груз с их души ".

Когда мистеру и миссис Миддлтон зачитали телеграмму, они оба упали
на колени и возблагодарили Бога за то, что их сын в безопасности. Несколько дней спустя, когда
пришло известие о его храбрости и о том, что его повысили до
звание полковника этого полка, они, в свою гордость, забыла мучение
страдала.

Что касается Лоуренс, он поспешил обратно к мистеру Laselle это.

"Я должна пойти к Леону", - плакала Лола. "Больше некому идти".

Лоуренс показал ей, насколько для нее было невозможно пойти. "Я посмотрю
Генерал Шофилд, - сказал он. - Возможно, мне удастся получить разрешение на
поездку.

- О, делайте, делайте! - воскликнула Лола, и вся семья вторила ее желанию.

"Есть Рэндольф", - сказал Лоуренс. "В телеграмме отмечается, он находится в опасной
раненых".

"В тревоге за Леона, я забыл Рэндольф", - сказала Лола. - Какая жалость!
Его мать и Дороти обе в Европе, а мистер Гамильтон где-то на востоке.
Почему бы не... - она замолчала и неуверенно добавила: - Мне так жаль его.

"Нам всем жаль, Лола", - ответил Лоуренс. "Рэндольф - благородный парень,
и верит, что выполняет свой долг как перед своим Богом, так и перед своей страной,
сражаясь так, как он это делает. Вы можете быть уверены, что я сделаю для него все, что в моих силах.

Лоуренсу не составило труда получить необходимые полномочия от генерала
Шофилд разрешил навестить своего друга. "Я не буду готов выйти на поле боя
еще несколько дней", - сказал генерал. "Так что не торопись".

Лоуренс отправился из Сент-Луиса в Мемфис на пароходе, а из Мемфиса в
Коринф по железной дороге. Однажды поезд был обстрелян конфедератами.
 На борту было довольно много солдат, и Лоуренс, встав во главе
их, после короткого боя сумел отогнать нападавших. Но путь был разрушен, и произошла задержка на несколько часов, которая раздражала Лоуренса,
так как он хотел поскорее добраться до своего друга.

Наконец они добрались до Коринфа. Все следы битвы были
уничтожены, кроме разрушенных домов, выкорчеванного леса и
заросли и ряды свежих могил.

К своей радости, Лоуренс обнаружил, что Леону становится лучше. Он был не только ранен
в руку, которую он протянул, чтобы схватить флаг, но
также получил рану на голове.

Лоуренс не узнал бы его с замотанной головой, если бы ему на него не указали
. Встреча двух друзей была
радостной.

"Как там наши и как они восприняли мое ранение?" это был
первый вопрос Леона.

Так оно и есть. Первая мысль солдата, как он тонет или умирает
раненых на поле боя от дома и близких людей.

Лоуренс рассказал ему и добавил: "Лола была сумасшедшей, придя к тебе, но ты
знаешь, что этого не могло быть".

"Я думаю, что был бы еще кто-то, кроме меня, рад видеть Лолу", - сказал
Леон. "Бедный Рэндольф, он лежит там, на третьей койке. Не подходи к нему,
кажется, он спит, и ему нужен покой. Вчера хирурги вырезали мяч из
его бедра. Она застряла в кости. У них есть надежда на
его выздоровление, если не начнется заражение крови. Он был
большую часть времени в бреду, и что вы думаете? Он постоянно
бредит о Лоле. Кажется, он заново переживает то время, когда его преследовали
как шпион, и был бы захвачен, если бы не ее".

Как-то он дал Лоуренс немного тревожно было слышать это, потом он бросил
мысли, как недостойные.

Когда Рэндольф проснулся, Лоуренс подошел к нему, сочувственно пожал руку
и прошептал, что все в порядке, и не стоит разговаривать. Рэндольф
улыбнулся и, закрыв глаза, снова заснул.

Пришел доктор и осмотрел его. "Ваш друг?" он спросил у
Лоуренса.

Лоуренс кивнул.

"Очень отважный парень. Был на волосок от смерти, но я думаю, что он выкарабкается"
. Лихорадка почти прошла", - воскликнул доктор, ощупав руку Рэндольфа.
пульс, а затем поспешил прочь.

Лоуренс и Леон провели совещание в тот вечер, и было решено
что, если они смогут добиться условно-досрочного освобождения Рэндольфа, они вернут его в больницу Св.
Луи с ними, потому что Леон уже был предоставлен отпуск.

Условно-досрочное освобождение было легко крепится, но прошла неделя, прежде чем они считаются
это безопасный для перемещения Рэндольф. Обратный путь был благополучно проделан, и Леон,
несмотря на забинтованную голову и раненую руку, был почти задушен
поцелуями.

Лоуренс обнаружил, что мистер Гамильтон еще не вернулся; фактически, он
попал в аварию, и пройдет несколько дней, прежде чем он сможет
Путешествия. Что делать с Рэндольфом? Вот в чем был вопрос.

"Приведи его ко мне", - сказал Леон. "Я хочу с кем-нибудь подраться, пока я выздоравливаю"
а драться языками не так опасно, как с
оружием ".

"Куда вы меня ведете? Это не дом", - воскликнул Рэндольф, как
"скорая" остановилась перед Laselle жительства.

— Нет, — ответил Лоуренс. — С вашим отцом произошёл небольшой несчастный случай, не
серьёзный, но достаточный для того, чтобы задержать его на несколько дней. Поэтому мы привезли вас к мистеру Ласеллу. Леон хочет, чтобы вы составили ему компанию. Вы двое можете сражаться друг с другом, пока вы выздоравливаете.

"Но..."

"Не то слово. Просто подумайте, что медсестра у вас будет. Мне почти жаль, что я
был на вашем месте".

Рандольф улыбнулся и сделал не больше, протесты.

Лоуренс с трудом сдерживал зависть к Рэндольфу, который обрел приют
отдохнуть по крайней мере несколько недель, в то время как ему снова предстояло столкнуться с трудностями
и опасностями палаточного поля.

Заказы пришли через пару дней и Лоуренс отправились попрощаться с
его друзья.

Он обнаружил, что Леона и Рэндольфа поместили в одну комнату, и там они
лежали, Союз и Конфедерация, бок о бок, как лежали на
поле боя, но теперь нет окровавленный флаг лежал между ними.

Лоуренс наблюдал, как Лола, с нежными руками, вводят Рэндольфа
хочет. Он видел, как его лицо просияло, как она подошла ближе, и ... ну, он
не понравилось.

Когда ему пришло время уходить, и Лола проводила его до двери, он
сказал небрежным тоном: "Лола, поскольку у тебя есть не только Леон, но
Теперь, когда Рэндольф под присмотром, полагаю, ты больше не хочешь меня видеть.

Девушка удивлённо посмотрела на него, и в её глазах заблестели слёзы.
"Лоуренс, что ты имеешь в виду?" — спросила она дрожащим голосом. "Ты
— не мой ли собственный, мой верный рыцарь-странник?

— Ну что ты, Лола, я просто пошутил. Конечно, я твой рыцарь-странник, —
торопливо ответил Лоуренс, — и моя прекрасная леди не должна забывать обо мне.
Да благословит тебя Бог, Лола. — Он поднёс её руку к губам и ушел.

Лола с тревогой смотрела ему вслед, и тут ей в голову пришла мысль, мысль,
которая никогда раньше не приходила ей в голову. Румянец на ее щеках
появился и тут же исчез. - Он не мог этого иметь в виду, - пробормотала она,
провожая взглядом его удаляющуюся фигуру, пока она не скрылась из виду. Затем с
вздохом она повернулась и пошла в дом.




ГЛАВА XIII

ПОРТЕР ЗАХВАТЫВАЕТ ПАЛЬМИРУ


С катастрофическими поражениями и рассеянием партизанских отрядов
Пойндекстера, Кобба и Портера, казалось, что Северо-восток Миссури был, по крайней
последний, свободный от партизанской войны, но таковым не оказался.
Портер сбежал и вскоре вернулся в свое старое пристанище, собрав
как можно больше своих последователей.

Гарри Семанс сообщил об этом факте Макнилу, который к тому времени был назначен
генералом ополчения штата Миссури. Этот офицер с трудом мог поверить, что
Портер смог бы собрать достаточно большие силы, чтобы нанести большой урон,
но он велел Гарри быть бдительным и сообщать при первых признаках опасности.

"Тише! Бруно, молчи!"

Это был Гарри Семанс, который снова лежал в зарослях на обочине
дороги, и, как обычно, верный Бруно был рядом с ним. Собака была
теперь это показывает, что он почуял опасность.

Метод разведки Гарри был своеобразным. Когда ему требовалась информация, он
и Бруно обычно отправлялись в разведку в одиночку, и то ночью.

Днем он прятался в какой-нибудь чаще, недалеко от дороги,
его лошадь всегда стояла на привязи на некотором расстоянии от него. Он наблюдал за любыми
людьми, которые проходили по дороге, за направлением, в котором они направлялись, и таким образом
мог определить, собираются ли партизаны для рейда или
нет. Если так, это был его долг найти их рандеву, доклад с
возможной скоростью, и принести федеральных сил на них свысока.

Когда он думал лучше, он без зазрения совести выдавал себя за
партизана. Только в случае крайней необходимости он выезжал верхом в дневное время.
днем. По одной из причин он не хотел, чтобы партизаны знали, что он здесь.
его всегда сопровождала собака. Ночью его нельзя было узнать.
и он никогда не боялся неожиданности, потому что Бруно всегда предупреждал.

Для партизан это был вопрос изумления, как федералов, так что
часто находят своих тайных укрытий, и многие подозревают Союза
мужчину обвинили в предоставлении информации, и, понесенные в результате, когда
это был Гарри, который был виновной стороной.

Почувствовав себя в безопасности, Мак-Нейл ушел только один небольшой компании в Пальмире, чтобы охранять
место и защищать заключенных, из которых он почти
сто. Он был в отъезде, присматривал за другими постами на своей территории.

Весть об отсутствии Макнила и небольшом количестве солдат в Пальмире
была доведена до Портера, и он решил совершить набег на деревню,
освободить заключенных и захватить некоторых граждан Союза, которые были
вели себя отвратительно по отношению к Портеру и его банде.

Новость была распространена , и партизаны собрались в определенном месте
в западной части графства. Именно за этим сборищем
партизан сейчас наблюдал Гарри.

Он быстро успокоил собаку, и теперь причина его волнения была очевидна
: мимо проехали верхом шесть человек, вооруженных до зубов.

- Дьявольщина на подходе, старина, - прошептал Гарри Бруно, - и
мы должны выяснить, что это такое. Здесь двадцать таких негодяев
проехали мимо с тех пор, как мы здесь прячемся.

"Как бы я хотел услышать, о чем они говорят", - продолжил Гарри. "Я
должен, я _will_ узнаю, что назревает".

Гарри находился в месте, которое он не мог безопасно покинуть до наступления ночи, поэтому он
с нетерпением ждал наступления темноты. Как только он осмелился, он направился
обратно к тому месту, где оставил свою лошадь, и осторожно вывел ее на
дорогу. Затем он сел на коня и поехал в том направлении, в котором
ушли партизаны. Два или три раза Бруно дал предупреждение, и Гарри тихонько вытащил
по обочине дороги, и пусть мужчины прохода.

Он ушел около двух или трех миль, когда он пришел к главной дороге, ведущей
в Пальмиру. Бруно проявил необычное волнение, и Гарри остановился и
внимательно прислушался. С дороги донесся звук
топота лошадей, как будто приближался большой отряд кавалерии.

"Быстрая, Бруно, мы должны выбраться из этого", - воскликнул Гарри, и езда на велосипеде
его лошадь, он поехал назад на небольшое расстояние. Затем он въехал в скопление
кусты, где он спешился и привязал лошадь. "Я не смею оставить и тебя"
"когда пройдет кавалерия, ты можешь выдать меня", - сказал он.
"Бруно, ты останешься здесь". "Бруно, ты останешься здесь".

Гарри снова пустился в бега. Перелез через забор и быстро добрался до
дорога, по которой должна была проехать кавалерия. Здесь забор подходил близко к дороге, а углы были заросшими сорняками и кустарником, что делало это место безопасным укрытием.

 Он не прогадал. Мимо проехали шесть всадников. «Передовой отряд», —
пробормотал Гарри.

 Вскоре показалась голова колонны, и впереди ехали два всадника. Когда они поравнялись с Гарри, он услышал, как один из них спросил: «В какое время вы планируете атаковать Пальмиру, полковник?»

 «На рассвете». Это был голос полковника Портера.

 Гарри тяжело вздохнул. Атаковать должны были Пальмиру, и он знал
слабость гарнизона. Он рассчитал, насколько он может
число, которое прошло, и сделал вывод, что должна быть около четырехсот в
группа.

Что ему было делать? Все силы были прямо между ним и Пальмирой.
Он никогда не смог бы пробиться сквозь это скопление людей. Он должен объехать их. Но
будет ли у него время? Сможет ли он найти дорогу в темноте? Он мог бы попытаться.

Гарри подождал, пока не пройдёт последний человек, затем развернулся,
сел на лошадь и последовал за отрядом. Он так близко следовал за ними, что трое или четверо отставших догнали его и, приняв за своего,
сказал ему поторопиться, иначе он опоздает на веселье.

"Мой босс-это отвес натруженные," ответил Гарри, - "но я думаю, что будет
ГИТ тар во времени".

Проехав три или четыре мили, Гарри выехал на дорогу, которая, как он полагал,
могла позволить ему обойти отряд Портера и при быстрой езде добраться до
Пальмиры первым и предупредить. Принимая дороге он поставил свою лошадь на
быстрый галоп. Два или три раза он был встречен, как он проходил мимо дома, но
он бросился на Несмотря на то, что пули могут быть отправлены после
его.

Вскоре он осознал , что дорога уводит его прочь, а не в
направление, в котором он хотел ехать. Он перевел лошадь на шаг.

"Боюсь, все кончено, - вздохнул он, - но я никогда не перестану пытаться"
пока не исчезнет всякая надежда.

Держать ухо востро вскоре он вышел на дорогу, которая шла по направлению
он хотел бы пойти. Правда дорога казалась но мало путешествовал, но он был
его единственная надежда, поэтому он превратился в это, и вновь призвал своего коня вперед.

Дорога вертелась, и Гарри вскоре потеряли представление о направлении.
Хуже всего было то, что он становился все слабее и вскоре превратился чуть больше
чем в след. Гарри чувствовал, что безнадежно заблудился. Он не знал, где находится.
был, ни в каком направлении он хотел идти, но он знал, что по лесу
который граничит тропе он должен быть возле ручья.

Вскоре он вышел на поляну, посреди которой стоял грубо войти
дом. В доме горел свет, а перед ним стояла лошадь
оседланная и взнузданная, и Гарри заметил, что поперек
седла лежал дробовик.

Хотя он знал, что это рискованно, он решил остановиться и выяснить, где он
находится, а также узнать кратчайший путь в Пальмиру. Привязав лошадь и
сказав Бруно держаться подальше от посторонних глаз, но поближе к нему, он осторожно сделал свой
путь к дому. Вскоре он убедился, что в нем живут только мужчина
и женщина; если там и были дети, то они спали.

Мужчина продолжал подходить к двери и выглядывать наружу, как будто ожидал кого-то увидеть
. Гарри увидел, что это был зловещего вида парень, и что он носил пояс,
на котором висел огромный револьвер. Гарри подождал, пока человек
закрыл дверь, после одного из своих визитов, а затем шагают смело он
кратко рэп.

Дверь немедленно открылась, и мужчина, которого он видел, воскликнул:
"Привет, Стив, ты опоздал на воздух". Увидев Гарри, он остановился, и его
рука потянулась к его ремню, "кем быть йо' ООН", - прорычал он, "и что делать йо' ООН
хочешь?"

"Не пугайся, приятель", - засмеялся Гарри. "Я считаю, что йо' ООН и я воздуха в
один и тот же класс. Я из Шелби себя на пути к портье. Йо' ООН
знает, что мы халатах воздуха, чтобы сделать его горячим для янки в Пальмире. Я заблудился
и хочу знать, где я могу найти прямую дорогу в Пальмиру".

"Йо' ООН остается только следить за след на ветку, пересечь его и Йо' ООН
нанесет удар по главной дороге. Но я надеюсь приложить руку к этому делу.
небольшая работенка в Пальмире. Мне нужно заплатить три или четыре долга, один за другим
— Старина Олсмэн. Он донёс на меня МакНилу как на опасного преступника. Он
никогда не отмоется, если я до него доберусь.

 — Спасибо, приятель. Я пойду, — сказал Гарри, — а то, боюсь, опоздаю.

 — Подожди, приятель, — сказал мужчина. "Я просто жду Стива и Сола"
Джонс. Мы пойдем все вместе.

"Извини, я не могу дождаться. Мне пора, - ответил Гарри, поворачиваясь, чтобы уйти.

- Стойте! - хрипло крикнул мужчина.

Гарри обернулся, держа руку на револьвере.

— Лучше не надо, — протянул мужчина с ухмылкой. — Старуха тебя
раскусила, а она меткий стрелок.

Гарри поднял глаза. И действительно, женщина, тощая, мускулистая мегера, стояла в дверях.
в дверях с винтовкой на плече, и Гарри увидел, что может смотреть
прямо в дуло.

"Ha! Ха! - хихикнул парень. - Ты ведь на это не рассчитывал, правда?
Дело в том, что я не поверил вашей истории и подаю знак старухе
чтобы она была осторожнее. Если ты не из Шелби, как случилось, что ты не забрался внутрь
этот лес вдоль ответвления. С вами все может быть в порядке, и если вы выйдете на воздух
вам не повредит подождать и пойти с нами. Тар, прекрати
теребить свой револьвер, или я подмигну старухе.
Лучше займись своими руками. Кстати, я слышал, Стив и Сол идут. Если йо не
не надо доказывать, что все в порядке, то девочек будет висеть пчела, прежде чем мы халатах
начать. Руки вверх, говорю йо' ООН".

Гарри все еще смотрел в дуло винтовки. Оно показалось ему
большим, как пушка. Его руки медленно поднялись, но в этот момент он издал
низкий, своеобразный свист. Как прошить большие черные тела, ограниченного через
воздух и зубы Бруно лежали, уткнувшись в плечо своей жертвы. В
сила удара бросил парень, и как он упал Гарри нырнул.

Женщина выстрелила, но выстрел прогремел наугад. Через мгновение Гарри вырвал
у нее из рук пистолет и одним ударом согнул ствол винтовки вокруг
дверного косяка. Но теперь послышался топот лошадей и крики
людей. Приближались Стив и Сол Джонс, и звук ружейного выстрела
встревожил их.

"Сюда, Бруно, иди скорее", - скомандовал Гарри. Но Бруно не желал
отпускать свою жертву, и потребовались крепкий тумак и резкая команда, чтобы заставить
его отпустить. Стив и Сол были уже там, взволнованно крича: "Что случилось?
Что случилось?"

Не говоря ни слова, Гарри открыл огонь. Одна из лошадей и всадник упали
; другой, развернувший свою лошадь, умчался прочь со скоростью выстрела, к счастью
направляясь тем путем, которым пришел Гарри.

Не дожидаясь результатов своих выстрелов, Гарри бросился к своей лошади
и ускакал. Он достиг ответвления, о котором говорилось, и, перейдя его,
вскоре был на большой дороге в Пальмиру. Но Портер и его люди все еще были
между ним и этим местом.

Теперь Гарри добрался до места, где он был знаком с местностью. Он мог бы объехать Портер, но это было добрых шесть или восемь миль в сторону от его пути.
"Я никогда не смогу сделать это и в срок", - промычал он, "но я могу сделать некоторые
хорошо." Его добрый конь был призвал к жесткой галопом.

День только начинался, а Гарри все еще был в трех милях от Пальмиры, но
он миновал Портер и войдет в это место с востока. Он уже
поздравлял себя с тем, что, возможно, все еще успеет вовремя, когда легкий ветерок донес до него слабое
эхо выстрелов. Пришпорив коня,
он проехал некоторое расстояние, затем остановился и прислушался.

 Звуки выстрелов были отчётливо слышны, но они доносились с разных сторон,
и не похоже было, что в бою участвует большое количество людей.

Гарри добрался до ярмарочной площади на восточной окраине города. Здесь он
отвязал попону от седла и отнес ее в свободное
стойло, сказав Бруно: "Старина, присмотри за попоной, пока я не вернусь"
.

Пес улегся рядом с одеялом, и Гарри погладил его по голове
и сказал, чтобы он держал глаза открытыми, затем оставил его, думая вскоре вернуться
.

Теперь Гарри смело поехал вперед, думая, что у него не возникнет проблем с тем, чтобы
выдать себя за одного из партизан. Вскоре он увидел их целые отряды.
они проезжали через город и останавливались у разных домов. Он
Он содрогнулся, потому что знал, что в каждом из этих домов живут люди из Союза.

 Стрельба в центре города усилилась.

"Похоже, они там неплохо проводят время," — сказал он встреченному им партизану.

"Да," — прорычал тот.  "Янки захватили здание суда и
кирпичный магазин. Портер приказал им сдаться, и они ответили, что если он хочет, чтобы они сдались, то пусть сам и заберёт их. Что они будут сражаться до последнего, прежде чем сдадутся. «Кунелю» будет трудно вытащить их без пушек.

Сердце Гарри подпрыгнуло. Если бы федералы были в суде.
здание и кирпичный склад, они могли бы продержаться несколько часов. Разве он не мог бы получить
помощь от Ганнибала? Макнил находился в Монтичелло, всего в тридцати милях отсюда,
с частью Merrill Horse. Возможно ли было доставить помощь
осажденным? Он попытался бы, и он свернул в боковую улицу.

"Привет! Куда это ты собрался? - спросил партизан.

- Здесь есть один парень, с которым мне нужно рассчитаться, и
Я достану его, что бы ни случилось, - яростно воскликнул Гарри. Затем
ему пришла в голову счастливая мысль: "Послушай, - спросил он, - разве Каннель не сказал нам, что делать.
когда соберемся после того, как это дело закончится?"

"Да, на мельнице Уэйли", - был ответ.

"Уолл, я должен найти своего человека, а потом найду тебя", - ответил Гарри.

На окраине деревни Гарри встретил другого партизана, который сказал ему, что
ему лучше возвращаться, поскольку Портер оставил все надежды на
захват солдат в здании суда, и они собирались собрать
забирайте свою добычу и пленных и эвакуируйте это место.

"Очень хорошо", - ответил Гарри. "Есть один парень, которого я хочу заполучить,
и я собираюсь заполучить его".

"Тогда лучше поторопиться", - ответил партизан.

Портер и не думал удерживать это место, когда совершал налет. Его
заказы были, что, хотя некоторые из его силы должны участвовать солдаты у
суд доме, остальные должны разойтись по городу и арест
каждый союз мужчины на месте; прямо они приказали найти и
арест Андрея Allsman, который сделал себе очень неприятны для них
действуя как руководство к Союзу сил.

Оллсмана нашли в постели. Его вытащили, приказали одеться,
и увезли.

Портер ожидал найти большое количество оружия и амуниции в
место. В этом он был разочарован, но ему удалось захватить
тюрьму и освободить несколько заключенных.

Один гражданин Союза был застрелен, когда стоял в дверях своего дома.

У солдат, защищавших здание суда, было ранено несколько человек.
Партизаны потеряли одного убитым и имели несколько раненых.

Когда Портер покинул это место, он остановился на окраине
деревни и условно-досрочно освободил всех своих пленников, кроме четырех, и одним из четырех
был Оллсман.

Сделав это, он отправился на назначенную встречу в Уэйлс-Милл.
Гарри не ожидал, что его сразу же начнут преследовать, потому что знал, что Макнил находится в Монтичелло.




Глава XIV

Десять жизней за одну


Гарри удалось благополучно покинуть деревню, и, когда он отошёл примерно на полмили, он остановился и оглянулся. Люди Портера уже покидали деревню, и Гарри увидел, что у них было довольно много пленных. Портер остановился на открытом лугу на краю деревни, и пленных собрали вместе.

«Боже мой!» — простонал Гарри. «Они что, собираются убить их всех?»

Но заключённых не убили. Все они были отпущены на поруки, за
исключением четверых, о которых говорилось выше.

Гарри наблюдал, пока не увидел, как условно освобожденные люди направились обратно в деревню,
а партизаны ускакали прочь. Он глубоко вздохнул с облегчением.
Факт был в том, что Макнил держал в плену так много людей Портера, что
главарь партизан не осмелился приказать совершить такое массовое убийство.

"Что же теперь делать?" - спросил себя Гарри. "Я знаю", - воскликнул он.
внезапно. "Если я успею в Монтичелло до наступления ночи, Макнил сможет добраться до "Уэйли Милл"
Почти так же быстро, как Портер. Я сделаю Монтичелло или умру
в попытке.

Сказав это, он повернул коня на север и быстро ускакал прочь. Он
Проехав некоторое расстояние, он вдруг натянул поводья. «Чёрт возьми!» — воскликнул он. «Я забыл Бруно. Он будет сидеть у этого одеяла, пока не умрёт с голоду».

Он осадил лошадь и некоторое время сидел, погрузившись в раздумья. «Бесполезно, —
вздохнул он. — До него целых пять миль. Я никогда не смогу вернуться и
Монтичелло вовремя. Бедняга Бруно! Я не позволю ему страдать больше одного-двух дней.

Приняв решение, Гарри поскакал так быстро, как только могла выдержать его лошадь. Прохожие на дороге с удивлением смотрели, как Гарри проносится мимо.
 Большинство из них приняли его за партизана, убегающего от врагов, и смотрели
напрасно высматривал преследователей в синих мундирах. Несколько человек окликнули его, а двое или трое, не получив ответа,
послали за ним погоню.

 Когда он был на полпути к Монтичелло, дорогу ему преградили трое грубоватого вида
мужчин, которые спросили, как его зовут и почему он так спешит.

"Я несу новости ребятам, — объяснил он. — Портер захватил
Пальмиру сегодня утром."

— Ты не говори. Но кому ты несёшь эти новости?

 — Сэму Доддсу. Портер хотел, чтобы он собрал всех мальчишек, каких сможет, и присоединился к нему на мельнице Уэйли.

 Это было предположение Гарри. Он знал только, что Доддс был лидером среди
партизаны в той части страны.

- Это ложь. Сэм Доддс с Портером и... - Партизан не продвинулся ни на шаг.
дальше. Револьвер Гарри щелкнул, и парень скатился с лошади.
Низко пригнувшись к шее своей лошади, Гарри помчался прочь со скоростью пули.

На мгновение двое других партизан были ошеломлены неожиданной атакой
, затем, выхватив револьверы, посылали шар за шаром вслед Гарри,
который, когда они стреляли, почувствовал острую боль в левой руке, но он только погнал
свою лошадь быстрее.

Один из партизан спрыгнул с лошади и подошел к своему упавшему
товарищ. "Мертв, как дверной гвоздь", - воскликнул он. "Убит выстрелом в сердце.
Джек, давай догоним этого парня. Я думаю, один из нас ранил его, потому что я видел его
лебедка. Мы халатах можете вернуться и посмотреть бедным Коллинз heah, после того, как мы
поймать его. Я думаю, этот юный дьявол был знаменитым бойскаутом из "
Меррилл Хосс". Я слышал, как Портер сказал, что отдал бы за него тысячу долларов
живым или мертвым.

Без дальнейших переговоров, оставив своего мертвого товарища лежать на дороге,
двое партизан вскочили на лошадей и пустились в погоню. Гарри by
на этот раз вырвался вперед, но лошади партизан были свежими,
и они получили его быстро. Так темно, как он теперь смотрел на Гарри, его
проводится оказалось его спасение, ибо он не прошел
две мили за шесть партизаны перекрыли дорогу.

"Остановитесь и дайте отчет о себе!" - закричали они.

Не останавливая лошадь, Гарри крикнул: "Янки! Янки!"

Партизаны увидели облако пыли, поднятое преследователями Гарри, и
развернув своих лошадей, бросились бежать вместе с ним. Теперь у Гарри была компания, которая ему не нравилась
но ненадолго. Подойдя к перекрестку, ведущему в лес,
они свернули на него, крича Гарри, чтобы тот сделал то же самое, но их
к своему изумлению, он продолжал.

"Думаю, он так увлекся, что ничего не заметил", - сказал один.

"Подождите, - сказал другой, - приближаются только двое, и они не похожи на
Янки. Если это они, мы сможем позаботиться о них".

Обнажив оружие, они ждали, когда эти двое подойдут, когда они
обнаружили, что это двое из их собственной банды. Были даны объяснения, а затем
раздались громкие и приглушенные проклятия.

"Мы просто теряем время", - крикнул один из первых двух. "У парня
лошадь, должно быть, сильно запыхалась. Мы можем поймать его".

Лидер шестерки покачал головой. "Нет", - воскликнул он с проклятием,
«Всё кончено. Вдоль дороги идёт разведывательный отряд янки. Они
преследовали нас. Вот почему мы здесь. Этот парень попадёт к ним раньше, чем мы его поймаем».

Так что, к их большому огорчению, партизаны прекратили погоню и пошли
осмотреть своего мёртвого товарища.

Примерно в пяти милях от Монтичелло Гарри догнал отряд разведчиков, который
возвращался в город. Приняв Гарри за партизана, они
приказали ему сдаться, что он и сделал с большой охотой.

 Гарри был весь в пыли, с его левой руки капала кровь, а его
лошадь, белая от пены, дрожала.

Подъехал лейтенант, возглавлявший отряд. "Ну что, молодой человек", - начал он
, затем остановился и изумленно уставился на него.

"Боже мой!" он воскликнул. "Это Гарри Семанс. Гарри, в чем дело?"

"Портер на тропе войны. Он захватил Пальмиру", - выдохнул Гарри.

Новость была поразительной.

"Когда?" — воскликнул лейтенант.

"Сегодня утром. Но у меня нет времени на разговоры. Дайте мне свежую лошадь. Я должен
повидаться с МакНилом.

"Но ваша рука, мой мальчик. Позвольте мне отправить с новостями кого-нибудь из ребят.

"Нет, нет! — воскликнул Гарри. — Я должен увидеться с МакНилом. Рана — это пустяки. Это всего лишь царапина.

Гарри взял лошадь у одного из солдат и в сопровождении
лейтенанта и трех солдат поспешно поехал в Монтичелло, предоставив
отряду двигаться более неторопливо.

Генерал Макнил был сильно удивлен этой новостью. Он предполагал, что
Отряд Портера полностью рассеян.

"Вы говорите, гарнизон не сдался?" - спросил Макнил.

"Нет, но Портер разграбил город и взял в плен всех членов Профсоюза в том месте"
. Насколько я мог видеть, он освободил условно-досрочно всех или большинство из них ".

"Да поможет бог Эндрю Оллсману, если они схватят его", - воскликнул Макнил, - "но
если Портер осмелится... - Генерал больше ничего не сказал, но его челюсти сомкнулись
с хрустом.

Гарри уже рассказал все и закончилось: "генерал, они
встретимся в Уэйли-Милл. Вы можете поймать их, если действовать оперативно.
Отсюда до Уэйлис-Милл не намного дальше, чем от Пальмиры
и Портер понятия не имеет, что вы сможете добраться туда почти так же быстро, как
он.

Макнил не терял времени. К счастью, в Монтичелло был батальон кавалерии Меррилла
, и он мог собрать пятьсот человек для
преследования.

"Я бы хотел, чтобы ты был с нами", - сказал генерал Гарри.

"Конечно, буду", - ответил Гарри.

"Но свою рану, и тридцать шесть часов без сна и отдыха", - сказал
Общие.

"Моя рана-это ничего, - сказал Гарри, - но это напомнило мне он не был
одет, и что я почти умираю от голода, но я буду готов, как только
вы находитесь".

"Порез достаточно глубокий, чтобы пошла обильная кровь", - сказал хирург, перевязывая руку Гарри.
"Через неделю с вами все будет в порядке". "

"Сейчас со мной все в порядке, если не считать хромой руки и пустого желудка", - засмеялся
Гарри, "и теперь я займусь желудком".

Это было незадолго до того, как Макнил во главе пятисот крепких
отряд солдат направлялся в Уэйли-Милл, и каждый из них рвался в бой. Но пока Гарри ехал, он думал о Бруно. Первым его порывом было повернуть назад и отправиться в Пальмиру, но он знал, насколько это опасно, и тогда он почувствовал, что его долг — продолжить путь с Макнилом. Это не составило бы разницы больше чем в один день, а если бы он
отправился в путь один, то, скорее всего, никогда бы не добрался до Пальмиры, поэтому
с тяжёлым сердцем он поехал дальше.

Они ехали всю ночь. Портер, который и не подозревал, что Макнил
сможет добраться до него так быстро, разбил лагерь у мельницы Уэйли, чтобы дождаться припасов
и подкрепление.

На следующий день Макнил обрушился на него как удар грома. Никогда не был там
более полная неожиданность. Многие партизаны перерезали поводья у своих лошадей
и без седел и уздечек бешено поскакали прочь.
Часто видели двух мужчин на одной лошади, которые наступали пятками и
подгоняли ее до предельной скорости.

Безжалостная лошадь Меррилла преследовала их, рубя, стреляя и
беря в плен тех, кто бросал оружие и молил о пощаде.
В течение двух дней преследование продолжалось, и, наконец, в отчаянии Портер
Он крикнул людям, которые остались с ним: «Каждый сам за себя». И
каждый сам за себя и остался. Отряд был полностью рассеян.

 Когда Портер понял, что все надежды потеряны, он отпустил на свободу трёх из четырёх
заключённых, которых держал у себя; но Эндрю Оллсмана оставили, и с того дня
о нём больше ничего не было слышно.[11]

[Примечание 11: Друзья Портера утверждают, что он также отпустил на свободу
Олсмэн и что он не имеет никакого отношения к его исчезновению.]

Портер не собрал свою банду; он собрал столько людей, сколько смог, и бежал на юг, в Арканзас, где служил полковником в одном из полков.
временных войск. Из-за этого преследования прошло шесть дней, прежде чем
Гарри смог вернуться в Пальмиру. В течение этого периода мысль о Бруно
, в одиночестве сторожившем это одеяло, причиняла Гарри много острой
боли. Не раз он подумывал о том, чтобы дезертировать и отправиться на помощь
животному. Те из офицеров, кто знал эту историю, смеялись над страхами Гарри
, говоря, что ни одна собака не останется сторожить одеяло, пока он не умрет с голоду,
но Гарри знал лучше.

Добравшись до Пальмиры, он со всей поспешностью поскакал на ярмарку, где
он оставил Бруно. Он нашел собаку лежащей, положив голову и передние лапы на
одеяло, его глаза были закрыты. Он лежал так неподвижно, таким изможденным выглядел, что
Сердце Гарри сильно подпрыгнуло; он испугался, что умер. Но в тот момент, когда
Послышались шаги Гарри, Бруно хрипло зарычал и, пошатываясь, поднялся на ноги.
каждый волосок на его спине встал дыбом. Но как только он увидел, кто это был
, он радостно залаял и попытался прыгнуть вперед, чтобы
встретить его, но упал от слабости.

В момент, когда руки Гарри были вокруг его шеи, и он плакал, как
ребенка. Собака лизала ему руки и лицо в порыве радости.

"Бруно, Бруно, любить меня такой, после того, как я оставил тебя умирать с голоду и
умереть", - всхлипнул Гарри, - "но я ничего не мог поделать, если партизаны видели
тебя они бы никогда не позволила тебе жить. Они предпочли бы забрать твою жизнь,
а ты, Бруно, стоишь дюжины таких, как я.

Если когда-нибудь собаку лечили и кормили лакомые кусочки, это был Бруно, а через несколько
дней он не проявлял никаких признаков его быстро.

Взятие Пальмиры было унизительным делом для генерала Макнила. Что
город, в котором он устроил свою штаб-квартиру, должен подвергнуться рейду, каждый гражданин Союза
в нем должен быть схвачен, один застрелен, а другой увезен, и в
по всей вероятности, убитый, был для него горькой пилюлей, которую он должен был проглотить.

Он часто заявлял, что, если в его округе будут совершены еще какие-либо убийства.
он расстреляет десять партизан за каждого убитого. У
придет время для него, чтобы сделать эту угрозу хорошо?

Мак-Нейл не был жестоким человеком; для друзей он был одним из
самый добрый и самый щедрый из людей, но для врагов он был неумолим. Он
полагали, что партизаны Миссури нарушил все законы
цивилизованная война, и имеют право без пощады. Но теперь, когда время
пришел к нему, чтобы сделать его угрозы хороший, он колебался. Он встал и
мерил шагами свою комнату. - Нет, нет, - пробормотал он, - я не могу этого сделать. Должен быть
какой-то выход.

Только тогда его маршал, полковник У. Р. Страхан, вошел в комнату.
Страчан был грубым признакам человека и его тяжелые челюсти показал ему, чтобы быть
человек твердой воли. На его лице были заметны следы распутства, потому что
он был заядлым пьяницей, и это ещё больше ожесточило его характер.
 В каждой черточке его лица читалась жестокость.  Но он
был человеком с выдающимися организаторскими способностями, и когда того требовала ситуация, он
ловко и быстро писал.  Его защита Макнила в Нью-Йорке
бумага показала, что он человек, обладающий способностями высочайшего порядка.

Таким был человек, оказавшийся в присутствии Макнила в этот критический
момент. Он встал и посмотрел на Макнила так, словно хотел прочесть самые его
мысли, а затем цинично заметил: "Я еще ничего не видел из вашего
заявления, генерал".

Макнил вздрогнул, как ужаленный. Он поколебался, а затем сказал: "Стрейкен, я
не могу принять решение. Это кажется таким хладнокровным".

"Повстанцы говорят, что ты не посмеешь", - усмехнулся Стрейкен.

Макнил покраснел. "Я никому не позволяю сомневаться в моей храбрости", - ответил он
горячо.

"Простите меня, генерал, они ставят под сомнение не ваше физическое мужество. Это
выше всякой критики. Это ваше моральное мужество, мужество поступать правильно,
потому что поступая правильно, у вас разрывается сердце. Ты сочувствуешь тем десяти мужчинам, которых ты
обрекаешь на смерть, но, Великий Боже! посмотри на их преступления. Разве кровь
членов Профсоюза, убитых бандой Портера, не взывает к мести? Подумай об
этом. Подумайте о Картере, Престоне, Пратте, Спирсе, Карнеги,
Эйлворде — но зачем перечислять всех этих людей, убитых этими
убийцами. Теперь они приходят и прямо у нас на глазах похищают
Олсман, с которым предстоит подло расправиться - и все же генерал Макнил колеблется".[12]

[Сноска 12: Все эти люди, названные Стрейканом, были жестоко
убиты партизанами.]

"Ни слова больше, Страхан", воскликнул Макнил, "это воззвание будет
предстоящий".

Сыграла злую улыбку в уголках губ Страчан, отсалютовал ему
начальник и удалился.

На следующее утро появилось воззвание, адресованное Джозефу К. Портеру.
в нем говорилось, что, если Эндрю Оллсман не будет возвращен до истечения десяти дней.
десять его последователей, содержащихся в плену, будут выведены и расстреляны.

Прокламация была вывешена на двери здания суда, и вскоре вокруг собралась разношёрстная толпа, чтобы прочитать её. Кто-то читал с удовлетворением,
кто-то хмурился, но большинство насмехалось.

"Макнил никогда этого не сделает. Это всего лишь блеф," — заявил угрюмый мужчина.

Высокий, тощий, похожий на мертвеца туземец выплюнул табачную жвачку и протянул: «Направляется к Джо Портеру, да? Это ошибка; генерал должен был направить его к дьяволу. Он единственный, кто может вернуть старину Олсмена».

 «Думаешь, да?» — сказал солдат, который, услышав это замечание, положил
Тяжёлая рука опустилась на плечо парня. «Пойдём со мной».

Яростно протестуя, парень был доставлен в тюрьму. Этот эпизод положил конец публичной критике.

В Пальмире было не так много людей, которые верили, что Портер может вернуть Оллсмана, если захочет; все считали, что его убили.
Вопрос заключался в том, что будет делать Макнил, когда Оллсмана не вернут.
Все считали, что это заявление было лишь попыткой напугать Портера,
поэтому жители Пальмиры занимались своими делами, не обращая внимания на
нависающую над ними зловещую тучу.

Дни шли за днями, а Оллсман не возвращался и никаких объяснений не давал
, Макнил начал беспокоиться. Он приказал распространить прокламацию
по всему северо-востоку Миссури. Он даже отправил Гарри в опасное путешествие
доставить копию жене Портера и умолять ее передать
копию своему мужу, если она знает, где он.

Она ответила, что не знает, где он. Дело в том, что Портер сбежал.
как уже отмечалось, на юг, но Макнил этого не знал.

Макнилу не было сделано никаких заявлений о том, что Аллсман был условно освобожден
Портер, как впоследствии утверждали Портер и его друзья, и что он
впоследствии был убит неизвестными лицами. Его заявление было полностью
проигнорировано.

Наступил девятый день, и Стрейкен разыскал своего шефа. "Что ж", - прорычал он,
"завтра время истекло, а Оллсмана так и не вернули. Его и не будет
. С таким же успехом мы могли бы подготовиться к казни".

«Есть ли какой-нибудь выход из этой ситуации, Стрейчен?» — с чувством спросил Макнил.
 «Я ненавижу это».

 «Собираешься показать белое перо?» — усмехнулся Стрейчен.

 «Нет, но что, если я издам указ, что если люди, которые на самом деле…»
убитый Оллсман выдан, эти десять человек будут пощажены?

"Они уделят этому столько же внимания, сколько и вашему первому заявлению"
", - сказал Стрейкен. "Генерал, если вы не выполните свое
заявление, в штате не останется ни одного члена Профсоюза, чья жизнь будет
в безопасности, и их кровь будет на ваших руках. Вы будете прокляты каждым
лояльным гражданином, а ваши враги будут презирать вас как труса. Лучше,
гораздо лучше, что вы никогда не издавали никаких прокламаций ".

Макнил почувствовал силу аргументации Стрейкена. Это было бы лучше
если бы не было сделано никакого заявления. Пойти на попятную, да еще в последний
момент, означало бы объявить его слабым и колеблющимся, и эффект мог бы быть
таким, как сказал Стрейкен.

- Продолжай, Стрейкен. Я не буду вмешиваться, - резко сказал он и повернулся.
уходи.

Стрейкен отбыл в приподнятом настроении и отправился в столярную мастерскую, где
он заказал изготовить десять грубых гробов. Деревня внезапно осознала
тот факт, что казнь состоится. Затем лица побледнели, и все
насмешки прекратились. Макнил был осажден заявителями, умолявшими его отложить
казнь. Среди них было несколько членов Профсоюза. Но Макнил
оставался непреклонным; его решение было принято.

Стрейкен отобрал среди заключенных десять человек, и им сказали, что
завтра они должны умереть. Почему Стрейкен выбрал именно этих десятерых, мы никогда не узнаем
. Они не были выбраны по жребию.

Среди десяти человек был Уильям С. Хамфри. Миссис Хамфри прибыла
в Пальмиру вечером накануне казни, не зная, что ее мужу суждено
умереть. Когда рассказал о своей судьбе она была в ужасе, и в начале
утром она просит Страхан умолять за свою жизнь, но был грубо
отбили. Затем нетвердыми шагами она направилась к
Штаб-квартира генерала Макнила. Он любезно принял её, но сказал, что не будет вмешиваться.

 В полуобморочном состоянии её вынесли из комнаты. Её девятилетняя дочь
сопровождала её до самой двери. Увидев ребёнка, она закричала, и по её лицу потекли слёзы: «Иди, дитя, иди к
генералу Макнилу, преклони перед ним колени и с воздетыми руками умоляй его пощадить твоего отца». Скажи ему, какой он хороший человек. Как он отказался
идти с Портером после того, как принёс присягу.

Девочка послушалась. Она подошла к генералу МакНилу и опустилась перед ним на колени.
Она упала перед ним на колени, умоляюще подняв маленькие ручки, и зарыдала,
слёзы текли по её лицу: «О, генерал Макнил, не стреляйте в папу. Он больше никогда не будет плохим. Он обещал и не нарушит это обещание. Не стреляйте в него. Подумайте обо мне как о вашей маленькой девочке, которая умоляет вас сохранить ей жизнь».

Она больше ничего не могла сказать, только лежала, рыдая и стеная, у его ног. Суровый мужчина дрожал, как лист на ветру; слёзы наворачивались ему на глаза и катились по щекам.

 «Бедное дитя! Бедное дитя!» — бормотал он, осторожно поднимая её. Затем, повернувшись к столу, он написал приказ и, передав его офицеру,
сказал: "Отнесите это полковнику Стрейкену".

Приказ гласил::

 ПОЛКОВНИК СТРЕЙКЕН:

 Если будет установлен факт, что Хамфри был в Пальмире
 когда Портер был здесь и отказался уезжать, помилуйте его и не ставьте
 никого на его место.

 Макнил.

Когда заказ был доставлен полковнику Стрейкену, он бредил как сумасшедший.
Он приказал изготовить десять гробов, и, хотя небеса обрушились, они должны быть
заполнены. Как Шейлок, он потребовал свой фунт плоти.

"Ради Бога!" сказал капитан Рид в Страхан, "если вы должны иметь
десятая жертва, возьмите один человек".

Стрейкен подошел к тюрьме и, оглядев заключенных, крикнул
"Хайрам Смит".

Молодой человек двадцати двух лет выступил вперед.

"Вас зовут Хайрам Смит?" - спросил Стрейкен.

"Да", - был ответ.

"Вас должны расстрелять сегодня днем".

Молодой человек выпрямился, мгновение безучастно смотрел на Стрейкена,
а затем, не говоря ни слова, повернулся и прошел через комнату туда, где стояло
ведро с водой. Сделав глоток, он обернулся со словами
"Я могу умереть так же легко, как выпил этот глоток воды". И
этот молодой человек знал, что жить ему осталось всего два часа.[13]

[Сноска 13: В настоящее время сообщалось, и в течение
лет считалось, что молодой Смит добровольно предложил себя в качестве замены
Хамфри; и что Макнил принял его как таковой, и убил его, после
его совершение какого-либо действия, что бы поместил его среди мира
величайшие герои.

Это то, во что верил автор, пока при написании этой книги он не написал в "Пальмиру"
за полными фактами по делу, которые были предоставлены ему мистером
Фрэнком Х. Соузи, редактором "Пальмирского наблюдателя".

Никаких сомнений, это убеждение имело большое значение для активизации чувства против
Общие Макнил].

Пришло время, и под стоны и рыдания населения десять человек
были доставлены на территорию ярмарки, где, сидя на своих гробах, они
смело встретили своих палачей.

Расстрельная команда состояла из тридцати солдат, по трое на человека. Несколько
сотен зрителей с бледными лицами наблюдали за происходящим. Роковой приказ был отдан, и
раздался залп.

У зрителей вырвался крик ужаса. Сильные мужчины отвернулись,
не в силах смотреть. Многие из расстрельной команды нервничали, и их прицел был плохим.
Другие стреляли намеренно высоко - у них не было сердца к работе. Из
Из десяти человек только трое были убиты наповал. Шестеро лежали на земле, корчась в агонии; один сидел на своём гробу, нетронутый.

«Возьмите свои револьверы и закончите дело», — прогремел Страчан.

Гарри, ставший свидетелем этой сцены, в ужасе убежал, как и большинство
зрителей. Эту сцену никогда не забудут те, кто жил в Пальмире. Ярмарочная площадь больше никогда не использовалась по назначению. Это было
проклятое место.[14]

[Примечание 14: Инцидент в Пальмире вошёл в историю как один из
самых прискорбных за всё время войны. Даже в наши дни о нём чаще
упомянуты, чем ужасные массовые убийства, совершённые Андерсоном и
Квантреллом.

 То, что генерал Макнил не нарушал правила цивилизованной войны,
будет общепризнано, как и то, что его провокация была серьёзной. Но этот
инцидент всегда висел над ним, как дамоклов меч, и стал причиной того, что
его не назначали на несколько ответственных должностей. Самым большим проступком Макнила было то, что он не привлек Стрейчена к ответственности за
неподчинение приказу и не обратил внимания на ужасное преступление, в котором
Стрейчен был обвинен в связи с этим делом.

Что касается Стрейкена, то его действия показали, что он был грубияном, и в связи с
этим делом ему было предъявлено обвинение в преступлении, за которое он должен был
предстать перед военным трибуналом и расстрелян. Через год или два он предстал перед военным трибуналом
впоследствии, но не за дело в Пальмире, и был приговорен к году заключения
военная тюрьма, но так и не отбыл наказание, поскольку был помилован
Генерал Розкранс. Он умер в 1866 году, неумытый и не оплаканный.]




ГЛАВА XV

ДЕВУШКА Из ОЗАРКОВ


В одной из самых красивых долин в сердце Озарков жил Судья
Мэрион Читтенден. Он был младшим сыном пионера из Кентукки, одного
который много сделал для создания этого содружества, когда оно было известно
как "Темная и кровавая земля".

В молодости, Марион Читтенден--это не было его именем тогда ... был дикий
и своенравной, и стал участвуют в многочисленных драках и предметов личного
встречи. Когда ему было около двадцати лет, в пьяной драке он выстрелил
и убил одного из своих лучших друзей. Охваченный ужасом и осознавая
последствия своего преступления, он сбежал. Хотя за его поимку была предложена крупная награда
, все усилия найти его оказались тщетными. Когда
прошли годы, а о нем ничего не было слышно, его родственники вздохнули
вздохнули с облегчением и сочли его погибшим.

Дело в том, что он бежал за Миссисипи и заблудился в
дебрях Миссури. Здесь он сменил имя, и никто никогда не узнал, кроме
что он всегда был Мэрион Читтенден.

В Озарке он зарабатывал на жизнь охотой и рыбной ловлей и в течение нескольких
лет жил почти жизнью отшельника. В частности, его преступление
сделала его другим человеком; с момента, когда он бежал он никогда не прикасался к другой
капли спиртного.

Однажды во время охоты он наткнулся на прекрасную долину. По ней пробежала
журчащий ручей, его воды прозрачны, как хрусталь. Вокруг долины
холмы поднимались на высоту от пятисот до восьмисот футов,
до самых вершин покрытые живым зеленым лесом.

Когда он впервые увидел долину, это было с вершины одного из холмов
там, где он выследил и застрелил медведя. Пока он стоял и смотрел, сцена
была такой мирной, такой красивой, что им овладело желание покоя.
Дикая и кочевническая жизнь, которую он вел в течение многих лет, внезапно приелась
ему. Воспоминания о его детстве нахлынули подобно наводнению. Его своенравие, его
Преступление предстало перед ним с поразительной ясностью. Он был от природы склонен к утончённым цивилизованным развлечениям, и грубая, одинокая жизнь, которую он вёл, была результатом его преступления, а не склонности к ней.

 Стоя там, он внезапно воскликнул: «Здесь я построю свой дом; здесь я забуду прошлое; здесь я начну новую жизнь».

 Он спустился в долину, спугнув стадо оленей, которые убежали в лес, покрывавший холмы. Но им не стоило бояться — на какое-то время он утратил инстинкт охотника.

Он стоял на берегу маленькой речки, в прозрачных водах которой виднелись рыбы
, мечущиеся туда-сюда, словно в бессмысленной игре. Немного позади виднелся холм
, увенчанный благородными деревьями. "Здесь, - думал он, - я построю свой дом.
Здесь я начну свою новую жизнь. Это прекрасно. Ручей прекрасен.
Она будет называться Ла Бель, а это долина Ла Бель". И она стала
долиной Ла Бель.

Он отправился в Сент-Луис и захватил землю, поскольку не опасался, что
грубого бородатого охотника примут за безупречного молодого денди, который
бежал из Кентукки.

Он построил ему дом; ему принадлежали тысячи акров земли,
и его стада росли и процветали. Прошло время, и другие поселенцы
начали вторгаться в уединение Озарков.

Однажды в холмы пришел человек по имени Гарланд. Он
видел лучшие времена, но обеднела и бежал в Озаркс,
думаю, что в этой пустыне он может построить дом, и в меру
получить свое состояние. Его семья состояла из жены и единственной дочери,
молодой леди примерно двадцати лет.

Мистер Гарленд поселился в нескольких милях от того места, где Читтенден прожил свою одинокую жизнь.
жизнь; но в дикой местности те, кто живет за много миль от них, считаются
соседями. Мистер Читтенден навестил их и, хотя был очарован
красотой дочери, у него и в мыслях не было отказываться от своей холостяцкой
жизни.

Но несчастье, похоже, преследовало мистера Гарланда. Его не было.
за год до смерти его жены он приехал туда, а через несколько месяцев последовал за ней.

До этого мистер Читтенден не думал о женитьбе, но теперь
беспомощность девушки привлекла его. Он сделал предложение, и оно было принято.
У него никогда не было причин сожалеть о своем поступке ради прекрасной Грейс Гарленд
обрел жену, которой мог бы гордиться любой мужчина.

Его женитьба также сильно изменила мистера Читтендена. Дом был
расширен и благоустроен. Он очень преуспел и со временем стал одним из
выдающихся людей в своей части страны. Его называли судьей,
его направили в законодательный орган, и на него даже оказывали давление, чтобы он баллотировался в Конгресс.
Он решительно воспротивился этому. Призрак прошлого возник и
напугал его. Как конгрессмена, его прошлое можно было проследить.

Через пару лет после его женитьбы родилась дочь, которую назвали
Грейс, в честь своей матери.

Мистер Читтенден продолжал процветать и со временем купил несколько рабов.
Это подняло его на более высокий уровень, поскольку быть рабовладельцем означало принадлежать
к аристократии, и среди Озарков было предметом гордости, что
Мистер Читтенден владел рабами.

Маленькая Грейс выросла настоящим ребенком гор, такой же дикой и вольной, как
птицы. Когда ей было около десяти лет, умерла ее мать. Если бы не это
если бы не его дочь, мистер Читтенден потерял бы всякий
интерес к жизни. Теперь все сосредоточилось на ней, и она стала частью
самой его жизни.

Смерть жены оставила его без квалифицированной домработницы, поэтому однажды
он сообщил Грейс, что едет в Сент-Луис, чтобы узнать, не сможет ли он
купить цветную женщину, рекомендованную как хорошая домработница, и что если она
нравилось, что она могла бы пойти с ним.

Девушка была вне себя от радости, потому что она никогда не уходила из ее прекрасной
долина домой. Холмы были для нее границей мира, и
часто, глядя на них, она задавалась вопросом, что же находится за их пределами.
Птицы были её друзьями, и казалось, что они поют о том, чего она не
знала. У них были крылья, и они могли летать и исследовать этот чудесный мир.
за гранью. Она часто жалела, что у нее тоже нет крыльев, чтобы она могла летать вместе с птицами.
Тогда бы она тоже знала.

Ее мать рано научила ее читать, и мистер Читтенден собрал
настоящая библиотека. Грейс с жадностью прочитала все книги в ней, но они рассказывали
ей о мире, который она не могла понять.

Но теперь ей предстояло преодолеть барьер; ей предстояло увидеть мир, и
она едва могла дождаться, когда придет время начинать.

Наконец настал день, и путешествие началось, сначала верхом, а
затем в грохочущей почтовой карете.

В назначенное время они добрались до города, и то, что она увидела, наполнило ее радостью.
удивление и неожиданность. Но когда она проснулась утром и не услышала
пения птиц, а вместо этого шум улицы; и когда
она выглянула наружу и не увидела ни прекрасной долины, ни величественных холмов, ни La Belle,
его воды сверкали на солнце, но вместо этого ряд за рядом возвышались огромные здания.
она вздохнула - сама не зная почему.

На следующий день, когда отец показывал ей город, она сказала: "Здесь
все очень чудесно, папа, но это не похоже на дом. Дома здесь не такие
красивые, как холмы, и даже великая река не поет так
сладко, и ее воды не прозрачны и не искрятся, как La Belle".

Однажды мистер Читтенден сказал Грейс, что будет аукцион рабов,
и он пойдет и попытается найти рабыню для домработницы. Маленькая девочка
очень хотела пойти с ним, но он не позволил этого. Она удивилась, почему
и взбунтовалась, но ее отец был непреклонен и оставил ее плакать.

Малейшая милость пожелала, как правило, закон на ее отца, и, чтобы быть
отказались и оставили в покое был для нее неожиданностью. Она не понимала, что
её отец не хотел, чтобы она видела печальные сцены, которые часто
происходили на аукционах рабов.

В назначенное время мистер Читтенден вернулся в сопровождении симпатичной мулатки
женщина около сорока лет. Глаза женщины были красными от плача,
и тогда и сейчас ее грудь ложится в дрейф с большим всхлип, который она хотела
зря стараюсь сдерживаться.

"Это Тилли, Грейс", - представил ее отец. "Она сказала, чтобы быть хорошим
домработница и знаменитый повар".

"Почему ты плачешь?" - спросила Грейс. "Папа-хороший человек; он будет использовать вас
хорошо".

"Это не то", - рыдала женщина: "это мед мАч Чили, мАч маленький
Эффи. Я сегодня весь день лил дождь увидеть ее moah".И она не выдержала и зарыдала
жалобно.

Грейс повернулась с огорченным выражением лица. "Разве Тилли немного
девочка?" - спросила она.

— Д-а-а-а, — неохотно ответил мистер Читтенден.

 — Почему ты не купил её тоже? — возмущённо спросила она.  — А что, если кто-нибудь
заберёт меня у тебя?  Мистер Читтенден поморщился.  — Это другое, дитя, — ответил он.  — Что касается
Ребёнок Тилли, торговец из Нового Орлеана, купил её, заплатив огромную
сумму. Она была почти белой и обещала стать настоящей красавицей. Богатые люди платят большие деньги за таких служанок. Я не могла позволить себе купить её. В итоге мне пришлось заплатить большую сумму за Тилли.

 Грейс больше ничего не сказала, но с того времени в её голове зародились новые мысли.
оставшись наедине с Тилли, она попыталась утешить ее.

Тилли оказалась такой хорошей хозяйкой и поваром, какой только мог пожелать мистер Читтенден
и со временем, казалось, забыла о своем ребенке. Но Грейс знала
лучше, потому что, оставаясь с ней наедине, Тилли не уставала рассказывать ей о
своем "сладком чили", и Грейс узнавала, что значит быть рабыней,
и совершенно бессознательно для себя она упивалась любовью к свободе.

Что касается Тилли, она стала поклоняться самой земле, по которой ходила Грейс.
Охотно она пролила бы за нее каждую каплю крови в своих венах.

Шли годы, и в Озарке появились другие поселенцы, но они были
грубым, необразованным классом, и у мистера Читтендена было мало общего с
ними. Со временем примерно в четырех милях от него поселился мистер Томас Осборн. Он
был северянином, хорошо образованным и приехал в Озарк из-за своего
здоровья, которому угрожала чахотка. У него была дочь Хелен,
примерно того же возраста, что и Грейс, и они стали неразлучными подругами.

Когда Грейс было около пятнадцати лет, стало очевидно, что она будет
очень красивой женщиной. Она ни в коем случае не была невежественной девушкой, для нее
отец нанял для нее частного учителя, и она была гораздо лучше
знакома с начальными отделениями и книгами, чем большинство девочек
, посещающих модные школы-интернаты.

Но она все еще была дитем природы, и птицы были ее лучшими спутниками.
Ветер, шепчущий в лесу, рассказывал ей удивительные истории. Она умела
ездить верхом и стрелять наравне с любым мальчиком, который бродил по Озаркам, и была
компаньонкой своего отца, когда он присматривал за своими стадами.

Отец увидел, что она быстро превращается в женщину, и вздохнул, потому что он
чувствовал, что она должна знать что-то помимо суровой жизни в горах,
и, хотя расставание с ней было равносильно разрыву собственного сердца, он
решил отправить ее в школу-интернат в Сент-Луисе. Его дочь
должно быть, леди; он не забыл свою молодость.

Грейс услышала его решение. Она не забыла свой визит в этот
замечательный город пять лет назад, и теперь, когда она стала старше, подумала, что
ей хотелось бы увидеть и узнать о нем больше.

"Но как я могу оставить тебя, папа?" - воскликнула она, закидывая руки вокруг
его шею и прижимая поцелуй после поцеловав его в лоб.

Мистер Читтенден обхватил ее к груди. "Это не будет долго,
ребенок," сказал он хрипло, "и я бы девочка моя леди."

"Я не дама, а теперь?" - спросила она, надув губы.

"Да, да, милости; Но да будет Вам известно что-то способов
общество. Я не хочу, чтобы ты всегда была горянкой. Ты достойна
украсить самый величественный дворец в городе.

«Я не хочу украшать дворец. Я люблю долину Ла-Бель, — ответила она. — Я хочу жить и умереть здесь».

«Однажды ты можешь изменить своё мнение, дитя. Я делаю это только ради твоего блага».
бы вы не пошли, по, Грэйс, ты не знаешь, как это тяжело для меня
часть из вас".

Снова девушка обняла его. "Не заставляй меня идти, папа", она
рыдала. "Я думал, я хотел поехать, но не сейчас. Я не хочу быть
барыня. Я хочу остаться с тобой".

"Нет, Грейс, это к лучшему". И так было окончательно решено.

Пришло время ей уходить. Расставание с Хелен Осборн было полным слез
, но Тилли была безутешна. "Весь солнечный свет исчезнет
из нашего дома", - простонала она. "Когда Мисси Грейс уйдет, Тилли захочет умереть".

"О, нет, Тилли, ты хочешь быть здесь, чтобы приветствовать меня, когда я вернусь",
сказала Грейс.

Грейс отвезли в Сент-Луис и определили в одну из самых фешенебельных
школ города. Лола Laselle и Дороти Гамильтон были членами
ту же школу, но, поскольку они были учениками, Грейс не стала очень
хорошо знаком с ними.

Мягкие, незатронутые манеры Грейс вскоре сделали ее любимицей, но были
несколько учеников, которые смотрели на девушку с гор свысока, как на нечто недостойное
их. Но какой бы нежной ни была Грейс, в ней текла кровь пылкой и гордой
расы в ее жилах, и она только учат тех девушек, она не может быть
оскорбил безнаказанно. Она была способной ученицей и вскоре стала самой
популярной девочкой в школе, и самые надменные из них гордились тем, что их
причисляли к ее друзьям.

Правила и ограничения школы были для нее утомительными, и она
стала лидером группы девочек, которым нравилось хорошо проводить время
, и они часто устраивали маленькие ланчи вместе после школы.
учителя думали, что все хорошие девочки были в постели.

Однажды Грейс услышала как девушки обсуждают книгу, в которой на тот момент было
создавая сенсацию.

"Это ужасно", - сказала одна из девушек. "Каждый напечатанный экземпляр должен быть
уничтожен, а женщина, написавшая это, сожжена на костре".

"А вы это читали?" - спросила одна из девушек.

Первая девушка удивленно вскинула брови. "Читай!" она
воскликнула. "Я бы скорее прикоснулась к гадюке, чем к этой книге".

"Тогда откуда ты знаешь, что это плохо?" - настаивала вторая девочка.

"Потому что я слышала, как папа так сказал. Это все о рабстве, и в нем утверждается
что люди, владеющие рабами, самые порочные люди в мире.
Папа говорит, что книга еще вызовет войну."

"Мой папа говорит, - подал голос другой, - что Юг собирается отделиться,
и когда это произойдет, он говорит, что может начаться война".

"Тьфу ты! Янки не будут сражаться", - воскликнула девушка из Миссисипи.
"Брат Нед говорит, что они трусливый народ, и что один южанин
джентльмен может выпороть десятерых из них".

Разговор теперь принял общий оборот о том, что произойдет, если начнется война
, и, по мнению большинства девушек, это было бы просто
грандиозно.

Грейс с нетерпением прислушивалась к разговору, но не принимала участия. До сих пор она
уделяла мало внимания борьбе, которая будоражила
Страна. Даже конфликт, бушевавший на границах Миссури
и Канзаса, был лишь слабым отголоском среди Озарков. Но теперь она
спросила: "Как называется книга, о которой вы, девочки, говорите?"

"Хижина дяди Тома". Это ужасная книга", - ответила одна из девочек.

Грейс больше ничего не сказала, но она твердо решила заполучить эту книгу; она хотела
увидеть, что сделало ее такой ужасной. В первый раз она должна была уйти
центр города она сделала предлог, чтобы пойти в книжный магазин и приобрести копию.
Она спрятала его в свою одежду, а затем сделал несколько покупок.

"Почему, Грейс, почему ты так задержалась?" - спросила дежурная за девочками
когда она вернулась.

"Не могла дождаться, чтобы ее обслужили раньше", - скромно ответила Грейс.

В тот вечер Грейс поклялась своей соседке по комнате хранить вечную тайну, а затем
показала ей книгу.

Девушка была в ужасе. "Что заставило тебя купить это?" - причитала она. "Почему, если я
стоит взять эту книгу домой, что я буду арестован и отправлен в тюрьму".

"Я решил посмотреть, что это за книга это", - ответила Грейс,
упрямо. "Когда я увижу, я могу сжечь это, если мне это не понравится".

"Я бы ни за что на свете не притронулась к этому", - воскликнула ее соседка по комнате.
"Сожги это. Сожги это сейчас же, Грейс. Что, если девочки узнают об этом! Мы
были бы опозорены, подвергнуты остракизму, возможно, изгнаны!"

"Если ты не скажешь, Я позабочусь, что никто не видит его", - сказал
Благодать.

На следующий день Грейс притворно головную боль, и осталась в своей комнате, чтобы прочитать
книга. В тот вечер ее соседка по комнате спросила об этом.

"Ты никогда этого не увидишь", - ответила Грейс. "Я изучил это и пришел к выводу
ты был прав; не годится, чтобы эту книгу нашли в нашей комнате.
Я уничтожил ее ".

- Грейс Читтенден, - воскликнула девушка, - по-моему, ты притворилась, что у тебя
головная боль, чтобы ты мог остаться в нашей комнате и почитать эту книгу! Я подумываю
сообщить о тебе. Что это была за книга? Скажи мне."

"Ты хочешь, чтобы я развратила и тебя, Мейбл?" засмеялась Грейс. "Нет; книга
уничтожена, и на этом все закончится. Это не та книга, о которой я думал
она не такая уж ужасная, но заставляет задуматься. Я почти сожалею, что прочитал
это ".

Той ночью Грейс долго лежала без сна, думая о дяде Томе и Маленькой
Еве, и не раз она вздыхала: "Тилли права. Рабство - это
зло ... зло!"

Грейс проучилась в школе два года, когда началась война. Даже
уединение школы-интерната для девочек не могло не быть нарушено
свирепым волнением, охватившим всю страну. Улицы
были заполнены марширующими войсками. У многих девочек были братья в
Ополчение Фроста. Затем был взят Кэмп Джексон.

Грейс услышала отдаленную стрельбу, увидела бушующую толпу на улицах, но
в разгар беспорядков пришел ее отец. Он поспешил в
город, чтобы забрать ее домой, в сердце Озарков, куда, как он
надеялся, никогда не докатятся красные волны войны.

Мэрион Читтенден была по натуре свирепой и воинственной, но ужас
то, от чего он бежал, настолько изменило его, что только когда им двигало какое-нибудь
сильное волнение, в нем пробуждались страсти. Он был
убежденным сторонником Юга и считал, что Север совершенно неправ. Это было
только его возраст и травма, из-за которой он не мог долго ездить верхом
это удерживало его от предложения своих услуг государству.

Яростное осуждение Севера мистером Читтенденом встревожило Грейса. Что бы
он сказал, если бы знал, что она за Профсоюз? Она решила оставаться на месте
и ничего не говорить. Она заметила большое количество грубых мужчин, звонивших
о ее отце, и было проведено множество секретных консультаций.

Первое большое потрясение испытала Грейс, когда однажды ее отец сказал:
"Грейс, я бы хотел, чтобы ты перестала навещать Хелен Осборн и ни в коем случае не приглашала ее сюда.
не приглашай ее сюда. Я не хочу никакого общения между двумя семьями".

Грейс открыла глаза в изумлении. "Почему, отец, что такое
дело?" - спросила она.

"Осборн - пронырливый янки, аболиционист, и старый дурак не может
держать рот на замке".

"Какое это должно иметь значение для нас с Хелен?"
- спросила Грейс, сверкнув глазами.

Удивленный чувством, проявленным его дочерью, мистер Читтенден сказал более мягко:
"Грейс, ты не понимаешь, ты не осознаешь этого чувства
по всей стране. Дружба с Осборнами навлекла бы на меня
подозрение. Даже твои визиты были бы неправильно истолкованы. Делай, как я прошу
тебя, Грейс, ради меня.

Она пообещала, хотя и очень неохотно. Не раз она решалась
рассказать отцу о своих истинных чувствах, но уклонялась от этого испытания.

После этого Грейс не покидала долину. Грубые, неотесанные мужчины приходили к ней в гости.
ее отца навещали чаще, чем когда-либо, и она услышала достаточно, чтобы понять
что волны войны докатились до Спрингфилда и что
весь штат превращается в огромный вооруженный лагерь.

Однажды ее отец казался очень встревоженным и, наконец, уехал в
компании нескольких мужчин. Грейс заметила, что все они вооружены. Чувствуя себя
встревоженной и одинокой, она решила прокатиться верхом. Заказ ней
любимого коня оседлал, вскоре она галопом вниз по долине в сторону
в Osbornes. Почему она приняла то направление, которого едва знала. Ехала она как
рядом с Osbornes как ей казалось разумным, и собирался уже повернуть назад,
когда она увидела огромное облако дыма, возникающих.

"Это, должно быть, дом Осборнов", - воскликнула она и погнала свою лошадь
вперед. Подъехав туда, откуда было видно, она натянула поводья
и в ужасе уставилась на открывшуюся картину. Горел не только дом мистера Осборна
, но и его амбар и хозяйственные постройки, а также штабеля зерна.

Но это было не столько огонь, а что еще она увидела, что сделал ее лице
бледный и ее дыхание пришло в ахает. Немного в стороне от костра стояла
группа мужчин, и среди них мистер Осборн с веревкой на шее
. Его жена и дочь цеплялись за него, и даже оттуда, где
Грейс услышала их крики и мольбы о пощаде. Она бросила
один взгляд, затем резко ударила лошадь и, словно вихрь,
вылетела на сцену. Пораженные, мужчины застыли, как статуи.

 
«Вы притворяетесь мужчинами, я полагаю, — закричала она, — и называете это войной. Трусы! Полчища! Убийцы!»

[Иллюстрация: «Вы притворяетесь мужчинами и называете это войной!»]

В этот момент она заметила в толпе своего отца. «И ты тоже!» — выдохнула она и упала в обморок, не удержавшись в седле.

Придя в себя, она обнаружила, что лежит в объятиях отца, мужчины ушли, а
над ней склонилась Хелен Осборн, обтирая ее лицо. Она открыла
глаза, а затем, вздрогнув, снова закрыла их. Она смотрела в
лицо человека, пораженного, как при смерти.

- Грейс, Грейс, - простонал он, - еще один такой взгляд убьет меня. Ты
не понимаешь. Я пытался спасти жизнь, а не отнять ее.

Дрожь пробежала по ее телу, но она не открыла глаз и не ответила.


"Грейс, услышь меня. Я не то, что ты думаешь. О Боже!"

- Что ты сказал, отец? прошептала она.

- Что я пыталась спасти мистера Осборна, а не повесить его.

Еще раз открыла глаза, но сейчас они смотрели с любовью в ее
лицо отца. "Слава Богу!" - прошептала она, и ее руки ходили вокруг его
шея. Сильный мужчина плакал, прижимая ее к своей груди и целуя
снова и снова.

"Отвези меня домой", - слабо прошептала она. "Я чувствую, о, такую слабость!"

По приглашению мистера Читтендена Осборны сопровождали его.
На следующий день он отправил их из страны.

Когда Грейс окрепла настолько, что могла слышать, отец рассказал ей все. Мистер
Ярко выраженные северные принципы Осборна .объявление сделало его очень неприятным для
тех, кто симпатизировал Югу. "Именно по этой причине, Грейс",
- сказал он, - "Я запретил тебе навещать Хелен. Даже дружеское общение
между вами двумя навлекло бы на меня подозрение. Вы не можете
понять ужасное чувство по отношению ко всем янки и тем, кто им
сочувствует. Мистера Осборна неоднократно предупреждали покинуть страну
но он не обращал внимания на предупреждения. Вместо этого он стал
активно предоставлять информацию федеральным властям. Некоторое время назад
стало известно, что он отправил федеральному командующему в Ролле
имена всех активных сторонников Юга в стране. Мое имя было в
списке как одно из лидеров.

"Это было слишком много для мальчишек, и они решили о дисциплинарном взыскании,
но, зная, что я был против крайних значит, они пытались сохранить
что они должны были сделать из меня. Я узнал об этом и сделал все, что в моих силах, чтобы
спасти его, но было проведено голосование, и было решено, что его следует сжечь
а затем повесить. Только ваше своевременное прибытие спасло его. Он
сейчас далеко от страны, за что я благодарен ".

Грейс молча выслушала его рассказ, затем сказала: "Я так рада,
отец, ты пытался спасти его. Я думала... о, я не могу сказать, что я думала.
это было так ужасно".

Затем она, казалось, боролась с собой, как будто хотела что-то сказать
и не осмеливалась.

"Что случилось, дитя мое?" - мягко спросил мистер Читтенден.

Глядя на него тоскующими глазами, она прошептала: "Ты любишь меня?"

"Что за вопрос, Грейс! Лучше, чем моя жизнь! Ты должна это знать!"

"И вы позволите ничему встать между ними? Ты всегда будешь любить меня, даже
если я не то, что ты думаешь?"

"Грейс, что ты имеешь в виду?" он закричал прерывающимся голосом. Возникло ужасное подозрение
ему, что ее разум блуждает, что пережитое потрясение
вывело ее из равновесия.

"Отец, я должен сказать тебе. Я не могу думать так, как ты. Эта война
ужасна, и я считаю, что весь Юг неправ ".

Мистер Читтенден мог только ахнуть от изумления, затем начал
смеяться. "Это все, Грейс? Я подумала-Ну, это вряд ли имеет значение, что я
мысли. Это было недостойно меня. Но что заставляет тебя думать, что на юге
все не так?"

"Я не знаю, как я могу заставить тебя понять, но, отец ... Я ненавижу
рабство! Думаю, я родился с любовью к свободе. Я испил ее в
из моего детства. Эта долина, Гранд старые холмы вокруг него, все говорят
свободы. Ла-Бель-бормочет он в ее водах танцевать и блистать на их
путь к морю. Ветер в деревьях поет о свободе, птицы щебечут
об этом".

"Грейс, ты поэтична; только эти фантазии заставляют тебя думать так, как
ты думаешь".

"Нет, отец. Вы знаете, я люблю историю, и у вас есть несколько хороших исторических книг
в вашей библиотеке. Я узнал, как рабство пришло в эту страну, как
оно росло; и я также кое-что знаю о том, что называется правами штата. Я
считаю, что Юг утверждает, что любое государство имеет полное право выйти из
союз в свое удовольствие".

"Да, доктрина верна. Мы не бунтари".

"Я не могу в это поверить. Топтать флаг нашей общей страны - это
бунт. Отец, я люблю звездный флаг. Я ношу его у своего сердца ".
К удивлению своего отца, она сунула руку за пазуху и вытащила
крошечный флажок. "Я сделал это, отец, в школе. В то время как другие девочки
изготовление флагов Конфедерации, я сделал это".

Мистер Читтенден смог только сказать: "Слава Богу, ты не мальчик".

"Отец, ты не ненавидишь меня?"

- Нет, дитя мое; я рассматриваю то, что ты сказала, всего лишь как глупые фантазии
девочка. Ты сама будешь смеяться над ними, когда станешь старше. Но, Грейс,
позволь мне задать тебе вопрос. Согласно твоим представлениям, я бунтарка. Нет
что ты меня любишь меньше?"

Вместо ответа она обвила руками его шею и поцеловала его. "Нет,
отца, ибо ты делаешь то, что считаешь правильным. Если бы ты был в армии,
ехал бы во главе своего полка, я бы гордился тобой - молился за
тебя".

- Молю Бога, чтобы я мог, - воскликнул мистер Читтенден, - и, как бы я ни был стар, я бы это сделал.
Если бы не этот адский разрыв. Но, Грейс, я никогда не смогу
забываем, что выглядеть ты дал мне, когда ты думал, что я был одним из банды
насчет того, чтобы повесить Осборн. Если б был, ты бы все равно меня любишь?" Его
голос дрожал, когда он задал вопрос.

Девушка вздрогнула и на мгновение замолчала, затем сказала: "Когда... когда я
подумала, что это ты, мне показалось, что кинжал пронзил мое сердце. Я верю.
Я бы умер на месте, если бы не научился по-другому. Это
моя любовь к тебе убила бы меня. Подумать только, что мой
отец был мур ...

Она не закончила предложение. Выражение муки, ужаса появилось на ее лице.
лицо отца. Он дрожал как осиновый лист — что, если его дочь узнает о его прошлом!

"Что случилось, отец?" в тревоге воскликнула Грейс.

 С огромным усилием мистер Читтенден взял себя в руки.
"Ничего, Грейс, но твои слова были такими ужасными. Не говори их больше, Грейс. Я бы умер, если бы потерял любовь своей дочери.

«Ты никогда её не потеряешь, отец. Ты слишком хороший, слишком благородный», — и она притянула его голову к себе и целовала его снова и снова.

О! Прошлое! Прошлое! Как это ранило отца, когда он чувствовал на своём лбу чистые поцелуи дочери!

- Отец, ты ведь не сердишься на меня? - спросила Грейс, удивляясь
его молчанию.

- Нет, дорогой, только, ради меня, держи свою веру при себе.

"Ради тебя я буду как можно меньше походить на янки", - ответил
Грейс, улыбаясь.




ГЛАВА XVI

РАНЕНЫЙ КОНФЕДЕРАТ


Несколько дней после битвы в горох Ридж там появился верхом на
долина Ла-Белль раненого солдата Конфедерации. Он был верхом на
костлявой, изможденной лошади, которая шаталась при ходьбе. Всадник казался
таким же слабым, как и лошадь, потому что он покачивался в седле, когда ехал, и
поводья уздечки безвольно висели в его руках. Левая рука солдата была
перевязана грязной повязкой, а передняя часть его формы, если это можно было назвать формой
, была пропитана кровью.

Глубоко посаженные глаза солдата горели неестественным огнем, и он
что-то бормотал себе под нос, словно в бреду.

Лошадь по собственной воле подъехала к дверям дома мистера Читтендена
, и этот джентльмен вышел как раз вовремя, чтобы подхватить всадника, когда тот
вылетал из седла.

[Иллюстрация: Поймать всадника, когда он вылетает из седла.]

"Ему конец", - воскликнул он, приказывая внести его в палату.
"Тилли, - позвал он, - вот к тебе пациент".

Подбежала цветная женщина со своей Грацией, которая жалобными глазами смотрела на
изможденные черты лица солдата. "Ах, отец, он же
всего лишь мальчик", - воскликнула она. "Откуда он взялся?" - спросил я.

«Его привезла сюда жалкая на вид лошадь — вот и всё, что я знаю», — ответил её
отец.

 Поспешное обследование показало, что пуля прошла через мышцы его левой руки примерно на полпути между локтем и плечом, а затем оставила большую рваную рану на груди.

Тилли была прирождённой медсестрой. Первое, что она сделала, — повернулась к Грейс и сказала:
«А теперь, мисс Грейс, вы просто уходите и оставьте этого мальчика мне. Здесь не место для юной леди».

Когда Грейс в следующий раз увидела мальчика, он лежал на чистой кровати, а его раны были аккуратно перевязаны. Его окровавленная форма исчезла, и вместо неё на нём была мягкая белая ночная рубашка. Грейс посмотрела на него, такого худенького и бледного, и её глаза наполнились слезами. Она пробормотала: «Бедный мальчик! Бедный мальчик! Интересно, есть ли у него мама?» Затем она повернулась к отцу и спросила: «Он поправится?»

"Боюсь, что нет", - ответил мистер Читтенден. "Он не только тяжело
ранен, у него сильная лихорадка. Я послал за доктором Хартом. Он сделает для него
все, что в его силах ".

Доктор Харт жил за много миль отсюда, и только на следующий день он
прибыл. Осмотрев мальчика, он сказал: "Раны серьезные, очень серьезные.
Если бы не лихорадка, я бы сказал, что у него был шанс, но теперь я могу надеяться
мало надежды. Кто он?"

"Я знаю не больше, чем тебе," ответил мистер Читтенден, и о том, как
мальчик пришел.

"Странно, очень странно!" - сказал врач. "Эти раны
вид того, как были нанесены несколько дней назад, и пока у меня есть
слышал, никто не воюет рядом. Должно быть, удар в драке".

"Есть битва при Пи-Ридж; ты же знаешь, мы только что услышали о ней".

"Помилуй, парень! о чем ты говоришь! Он должен быть между одним и двумя
сто километров туда, где была битва. Я не вижу, как этот мальчик
может проскакали десять миль с ранами, которые он имеет. Он, должно быть, отважный парень.
и я сделаю для него все, что в моих силах; но я думаю, Читтенден,
через день или два у тебя будут похороны.

Но молодой солдат не умер, хотя его спасла скорее заботливая Тилли,
чем мастерство доктора.

 Два дня он метался в бреду, а потом лихорадка прошла, и он начал поправляться.  Тилли была очень внимательна к нему и, пока он не оправился, почти не отходила от его постели, даже чтобы отдохнуть.

Когда раненому солдату стало лучше и он смог говорить, он рассказал свою историю мистеру Читтендену. Он сказал, что его зовут Марк Графтон, что его родители умерли и что у него нет живых родственников, которые могли бы о нём позаботиться. «Я совсем один
один в целом мире, - сказал он, - и, мистер Читтенден, если бы вы позволили мне
умереть, некому было бы плакать".

"Неужели у вас настолько нет друзей?" - спросил мистер Читтенден.

"Настолько нет друзей! Я всего лишь бедный рядовой",
ответил Марк.

Затем он пошел дальше и рассказал, как он был в цене с начала года
как он воевал на Уилсон-крик и Лексингтон и многих других
обязательств.

- Но в Пи-Ридж... - Марк остановился и вздохнул.

- В Пи-Ридж! - воскликнул мистер Читтенден. - Вы получили ранения именно в Пи-Ридж?
ваши раны?

Марк кивнул.

— И вы проехали всё это расстояние отсюда туда, будучи раненым? Это кажется невозможным.

 — Полагаю, что да, — сказал Марк, — но я мало что помню. Дело было так: мы разбили их в первый же день, то есть армия Прайса.
 Перед битвой люди Маккалоу — а у него была большая армия, чем
Прайс — насмехался над нашей внешностью и говорил, что они покажут нам, как
сражаться, но они бежали, как овцы, а мы гнали янки перед собой. Мы
думали, что победа за нами. Но когда Маккалоу не стало, на следующее
утро вся армия янки атаковала нас, и нам пришлось отступить.
отступление превратилось в бегство. Я был ранен и оставлен на поле боя умирать.
Когда я пришел в себя, была ночь и сияли звезды. Я, шатаясь, на
мои ноги и посчастливилось поймать бродячую лошадь и, взяв
дефиле через холмы, смог уйти. Я остановился у дома и
кое-как перевязал свои раны. Было сообщено, что кавалерия янки
прочесывает местность, вылавливая беглецов, и, хотя я был
так слаб от ран, что едва мог стоять, я решил идти дальше.
Затем в моей голове начались странные ощущения: я видел всевозможные вещи. Из этого
время, пока я не пришел в себя и не оказался здесь, я не помню, как я
сюда попал, или сколько времени прошло после битвы ".

"Битва продолжалась около двух недель, когда вы появились"
, - сказал мистер Читтенден.

"Должно быть, за это время я остановился и немного отдохнул", - сказал Марк.
- Но где... это все пустота. Я чувствую, что обязан вам жизнью, мистер
Читтенден. Не многие были бы так добры к бедному солдату, у которого нет друзей, как
вы были добры ко мне. Я чувствую...

- Нет, спасибо, мой мальчик; ты должен остаться с нами, пока полностью не поправишься.

- Думаю, мне придется, - с улыбкой ответил Марк. "Я не чувствую
очень похоже на путешествие.

Казалось, Марка что-то беспокоило, и наконец он спросил мистера
Читтендена, что стало с одеждой, в которой он приехал.

"Сгорела, Марк".

Марк судорожно вздрогнул и выглядел так, словно вот-вот упадет в обморок.

"Вот, не беспокойтесь, я позабочусь, чтобы у вас были гораздо лучшие; те, что вы носили"
были в ужасном состоянии, - ответил мистер Читтенден.

"Но ... но что стало с тем, что было в карманах?" Марк задал вопрос
с видимым усилием казаться спокойным.

"Все в порядке, ничего не потревожено. Я отдал приказ, чтобы ничего не было нарушено.
прикасались до тех пор, пока мы не увидели, жив ты или умер.

Марк, казалось, почувствовал облегчение, но он только сказал: "Беспокоиться не о чем
; но у меня в карманах было немного денег, и их, возможно, кто-то
отнял у меня, пока я бродил, а не у меня самого".

"Посмотрим", - сказал мистер Читтенден и достал предметы, которые были
изъяты из одежды Марка.

Марк торопливо просмотрел их и сказал: "Все в порядке. Я рад, что
здесь достаточно денег, чтобы частично оплатить тебе твои хлопоты.

- Ничего подобного, Марк. Я вышвырну тебя из дома, если ты когда-нибудь скажешь
— На самом деле, я бы воспринял это как оскорбление, — сказал мистер Читтенден.

 Марк больше ничего не сказал, но, просмотрев статьи, взял две или три и вернул остальные мистеру Читтендену, попросив его сохранить их для него.  Как только он ушёл, Марк позвал Тилли и отдал ей оставшиеся у него статьи, попросив её сжечь их. — Не дай никому их увидеть, Тилли, и сожги их прямо сейчас.

— Так и сделаю, — сказала Тилли, забирая их.

— И, Тилли, никому об этом не говори.

— Милый мальчик, Тилли можно доверять, — воскликнула женщина и поспешила прочь.
Она ушла, очень довольная тем, что ей доверили секретное поручение.

 «Теперь я могу спокойно отдохнуть», — пробормотал Марк, закрыв глаза и засыпая.

 Однажды, когда Тилли выполняла его поручения, Марк сказал: «Тилли, я не знаю, но мне кажется, что я где-то тебя видел, но хоть убей, не могу вспомнить где».

— Вот именно это я и сказала о тебе, Марсе Марк, — воскликнула Тилли, и её лицо просияло. — Я точно сказала, что где-то видела этого мальчика. Мне просто показалось, что Тилли когда-то держала тебя на руках, и Тилли взяла тебя за руку.
к ее старому сердцу сразу же, и "она схватила тебя", когда у старого ангела был
дырка от тебя", и она сказала: "Иди своей дорогой, старина дет энджел, это мой мальчик", и'
она вытащила тебя прямо из лап этого старого ангела, так и было, и
теперь ты воздушный мальчик ".

Марк улыбнулся и сказал: "Да, Тилли, я верю, что ты обманула ангела смерти"
и если у кого-то и есть на меня права, так это у тебя. Я всегда буду
помнить тебя".

"И Мисси Грейс, она тоже помогла", - воскликнула Тилли. "Ты не должен забывать"
Мисси Грейс."

"Я никогда не забуду ее", - ответил Марк, и не было больше смысла в
его слова, чем Тилли думала.

В ту ночь Марк лежал и думал над тем, что Тилли заявил о проведении его
у нее на руках, и вдруг он вспомнил. "Она права", - он почти
рыдала. "Она держала меня в своих объятиях, но она никогда не должна узнать".

Наконец настал день, когда Марк смог посидеть в кресле на веранде и
полюбоваться прекрасной долиной и величественными холмами. Долина была
одета во всю весеннюю свежесть и прелесть; Красавица была
напевала свою самую сладкую музыку.

"Какая у вас здесь прекрасная долина", - сказал он мистеру Читтендену. "Человек
должен быть совершенно счастлив здесь - такой мирный, такой красивый, такой далекий
вдали от волнений и суматохи мира".

"Вы рассуждаете как философ, молодой человек", - ответил мистер Читтенден,
смеясь. "Не многим в мире это понравилось бы; основная масса человечества
предпочитает суету и рев городов. Здесь мало места для
амбиций. Мир никогда бы не стал таким, каков он есть, если бы все
предпочитали жить так, как я. И все же я не стал бы жить нигде больше. Да, здесь
очень тихо, по крайней мере, так было до войны ".

- Война сильно встревожила вас? - спросил Марк.

- Да, сильно. До сих пор не было ни одного сражения ближе, чем
Frederickstown, но на холмах полно небольших партизанских групп, я бы
не удивляйтесь, есть федеральная конница силу Посетите нас в любой день. Я пытаюсь
внушить мальчикам, что было бы лучше, если бы они были в армии
сражались, но мало кто из них хочет стать регулярными солдатами.

Марк больше ничего не сказал, но сидел, очевидно, погруженный в глубокую задумчивость.

Нельзя было ожидать, что Марк оставался у мистера Читтендена все это время.
За это время они с Грейс так и не подружились. Марк был таким
не таким, как она ожидала, когда он представлялся
бедный, бездомный рядовой, это ее озадачило. "В нем есть какая-то тайна
", - сказала она себе, - "и я собираюсь выяснить, что это.
Кем бы он ни был сейчас, он был воспитан джентльменом".

Как для Марка, он почти пожалел он получал хорошо. Девушка пришла
чтобы заполнить большую часть его мыслей. Он также узнал кое-что новое
, что удивило его. Он слышал разговор Грейс и Тилли, когда лежал,
как они думали, спал, и он знал, что сердце Грейс было с
Севером, а не с Югом, и что она ненавидела рабство.

Однажды Тилли рассказала Грейсу историю, от которой у него затрепетал каждый нерв в теле.
он едва удержался от крика.

Марку было очень любопытно узнать, был ли мистер Читтенден осведомлен о ереси своей дочери
и вскоре выяснилось, что знал, но что
он рассматривал это как простой девичий каприз.

Как Марк становился все сильнее, он и Мистер Читтенден выросла очень интимное, и он
не надоело слышать Марк рассказывают о том, как он воевал с ценой на Уилсон
Крик, на Лексингтон, а в горох Ридж.

В свою очередь, он признался Марку, что его дом был тем, что можно было бы назвать
станция между Миссури и Арканзасом. Маршрут через долину
Ла-Бель был малоизвестен федералам и практически не охранялся. Он
не проходил через города, находившиеся в их владении, и, таким образом,
оставался почти беспрепятственным путём между двумя штатами.

 

Вскоре Марк заметил, что многие офицеры Конфедерации направлялись
на север, и узнал, что готовится грандиозный заговор, но, будучи всего лишь рядовым солдатом, он не был посвящён в их планы.Однажды к нам домой по пути на север зашел тот самый полковник Клей
об этом говорилось в нашей первой главе. Он заметил и спросил о Марке, и,
когда ему рассказали, воскликнул: "Замечательно! Я хотел бы поговорить с ним.

Он заставил Марка рассказать ему всю историю. Не только это, но и расспросы
он узнал, что Марк не только хорошо разбирался в военном деле,
но и был удивительно хорошо информирован об армии.

"Жаль, что тебя оставили в строю. Тебе следовало бы стать офицером",
воскликнул Клей.

"Не все могут быть офицерами, и я был доволен тем, что служил своей стране в самом скромном качестве", - скромно ответил Марк.
"Увы!" - воскликнул он. - "Я не могу быть офицером". "Увы! Боюсь, что я могу
не служи ей больше. И он коснулся своей раненой руки.

"Я не знаю об этом", - сказал полковник Клей. "Вы можете быть в состоянии служить
ваша страна еще в большей мощностью, чем вы есть. У меня есть некоторые
важные документы, которые я хотел бы, чтобы попасть в Сент-Луис в некоторые
сторон. Я не буду отрицать, что, если тебя поймают с ними по своему
лицо было бы верную смерть; но я верю, что вы оба храбры и
проницательный".

"Мальчик не в состоянии," произнес мистер Читтенден. "Он не был из
кровати больше недели. Его раны еще не зажили".

"Тем лучше", - сказал Клей. "Если он умеет ездить верхом, он сможет пройти
там, где не может здоровый человек".

"Я поеду. Человек может умереть только один раз, и это за мою страну ". Когда Марк
сказал это, его глаза, казалось, заблестели.

"Храбро сказано, мой мальчик", - воскликнул Клей. "Если бы у нас было больше таких, как ты!"

Итак, было решено, что Марк отправится в опасное путешествие.

"Зачем ты это делаешь, Марк?" - спросила Грейс, когда он подошел попрощаться с ней.
прощай.

"Это для моей страны", - ответил Марк.

"Вы имеете в виду это, чтобы помочь уничтожить вашу страну. Я презираю причина
что ты дерешься".

"Да, я знаю; твой отец рассказал мне".

"Ты знал и никогда не показывал виду?"

"Почему я должен?"

"Потому что отец говорит, что я предатель Юга".

- Грейс, если я никогда не вернусь, помни, что есть тот, кто никогда не вернется.
презирай тебя, верь во что хочешь.

- Успокойся, - сказал Клей Марку, отъезжая. "Не
перенапрягать свои силы. Два или три дня не будут иметь большого значения".

Полковник Клэй щедро снабжали Марка с деньгами на дорогу; в
то, полковник, казалось, было много денег.

"Клей, мне это не нравится. Тебе не следовало посылать его", - сказал мистер
Читтенден. «Боюсь, он никогда не доживёт до Сент-Луиса, а я привязался к этому мальчику. Мы как будто воскресили его из мёртвых».

 «Не волнуйся, — ответил полковник. — Та же сила, что привела его сюда, приведёт и в Сент-Луис. Если он умрёт по дороге, это не будет иметь большого значения». Его миссия будет выполнена, и это может означать спасение государства. Что значит одна жизнь по сравнению с этим?

 Грейс услышала это бессердечное замечание, и её охватил яростный гнев. Хорошо, что полковник уехал на следующий день, потому что она решительно отказалась прислуживать ему и сидеть с ним за одним столом.

Проходили дни. Прошло две недели, а затем три, и Марк не
вернулся. Грейс становилась беспокойной, ее отец беспокоился, а Тилли продолжала
спрашивать: "Где ма бой?"

Но однажды появился Марк. Он ехал медленно, очень медленно, и его лицо
раскраснелось. Было видно, что им снова овладела лихорадка.

- Помоги мне слезть. Его голос был почти шепотом.

Ему помогли выйти и почти внесли в дом, и прошло несколько
недель, прежде чем он смог покинуть его. "Я не жалею о путешествии", - сказал он
Мистеру Читтендену. "Я полностью преуспел в своей миссии, и я
радуйся, что я смог что-то сделать для своей страны, несмотря на то, что я ранен
".

На этот раз, когда он выздоравливал, Грейс часто была с ним. Она
пел и читал ему, и Марк подумал, что он никогда не слышал голос так
сладкий. Даже руки Тилли не был таким мягким и успокаивающим о его
лихорадочный лоб, как это было силы благодати.

К первому августа он почти поправился, но с наступлением августа
Полковник Клей, возвращающийся на Юг. Он был вне себя от ярости, несмотря ни на что.
Его планы провалились. Поражение Портера при Мур-Милл,
а затем его полное поражение при Кирксвилле, рассеяние
Армии Пойндекстера и его пленение положили конец всем его надеждам захватить
Миссури путем партизанского восстания.

Но у него оставалась одна надежда - что движение на юго-западе Миссури
может быть успешным и Индепенденс и Лексингтон будут захвачены. Если так, то
удар должен быть нанесен, и нанесен быстро. Это был приказ, но
Полковник Клей боялся, что удар не будет нанесен достаточно быстро. Поэтому
когда он увидел Марка, его лицо просветлело.

"Ах, мой мальчик, несколько недель назад я узнал, что твоя миссия полностью
успешно. Ты верный курьер, и у меня есть для тебя другая работа".

"Та, которую он чуть не убил, - заговорил мистер
Читтенден. "Тяготы поездки были для него слишком много, и он лежал
для дней с возвратной лихорадки".

"Он должен идти; я могу довериться никому," - воскликнул Клэй. "Он солдат. Я
приказываю ему".

"Я не нуждаюсь в командах. Я пойду", - гордо сказал Марк, выпрямляясь.

"Вот и весь разговор. Я знал, что могу на тебя положиться, - ответил Клэй.

Когда Грейс узнала, что Марк снова уезжает, она торжественно заверила его, что
если бы он это сделал и у него поднялась температура, ему пришлось бы искать кого-нибудь другого.
ее голос дрожал, а на глазах выступили слезы, когда она
прощалась с ним.

Как для Марка, он только сказал, как он ускакал, "да благословит тебя Бог, если я никогда не
снова вас видеть".

После того, как Марк ушел полковник Клэй попросил прощения мистер Читтенден для
отправив его, говорят, было так мало, что можно доверять столь деликатный
миссия. Затем с клятвою, что он воскликнул: "Читтенден, есть предатель
где-то. Шофилд достал все наши планы в отношении этого
восстание. Если бы я только знал, кто это был. Он опустил кулак с
громкий удар по столу, за которым они сидели.

"У вас есть какие-нибудь подозрения?" - спросил мистер Читтенден.

"Нет, это кто-то из начальства, но я до него еще доберусь".

На следующий день полковник Клей продолжил свой путь на юг. Через несколько дней
он с удовлетворением узнал, что Индепенденс взят и
Фостер побежден. Но чуть позже пришли обескураживающие новости о том, что
Силы Конфедерации на юго-западе Миссури снова полностью отступили к
Арканзасу.

На этот раз Марк отсутствовал не так долго, как раньше, но вернулся он слабым
и измученным.

Когда полковник Клэй ушел, он оставил заказы на знак присоединиться к нему в
Арканзас на его возвращение.

"Я никогда этого не сделаю. Он не имеет права приказать мне", - воскликнул Марк.
"То, что я сделал, я сделал по собственной воле".

"Рад за тебя, Марк", - сказал мистер Читтенден. "Оставайся здесь и поправляйся.
совершенно поправляйся. Тогда вы можете помочь мне, так как мне нужно выполнить несколько важных заказов.
закупить припасы для генерала Хиндмана.

- Спасибо. Вы очень добры, - ответил Марк. - Настолько добры, что я боюсь
Я буду злоупотреблять вашим гостеприимством дольше, чем положено. Когда он сказал
это, его взгляд переместился туда, где сидела Грейс.




ГЛАВА XVII

ПРЕСЛЕДУЯ РЫЖЕГО Джерри


Лоуренс сидел и читал письмо. Оно было от Гарри и рассказывало о его
приключениях с момента их расставания. Заканчивалось оно следующим образом: "Капитан, я хочу
прийти к вам. Бруно и я становимся слишком известными в этом районе.
Потом, здесь было очень тихо с тех пор, как Портер и большинство его людей бежали
на юг. Насколько я понимаю, генерал Макнил и большая часть его войск были отправлены
на юго-восток Миссури, так что мне здесь нечего делать.
Попытайтесь добиться моего перевода, если сможете. Теперь у меня есть пара, мальчик примерно моего возраста
, по имени Джек Харвуд. Он хороший парень, и сходит с ума от того, что приходит
со мной. Посмотри, не сможешь ли ты добиться, чтобы его тоже перевели.

Дэн вошел как раз в тот момент, когда Лоуренс закончил читать письмо. "Что ты
об этом думаешь, Дэн?" - спросил Лоуренс, вручая ему письмо.

Дэн прочел это. "Не представляю, что ты можешь для него сделать, если не можешь удержать меня",
мрачно сказал Дэн. Он был в отчаянии с тех пор, как подумал,
что им с Лоуренсом, возможно, придется расстаться.

"Не унывай, Дэн", - сказал Лоуренс. "У меня для тебя хорошие новости. Общая информация
Шофилд считает, что его внимания требует так много, что он не сможет
еще некоторое время лично выходить на поле. Он попросил меня
взять силы пятьдесят человек и разведчик через Озаркс, а затем
пробиться в общий Блаунт на северо-западе Арканзаса. Конечно, вы
пойдем со мной".

Дэн был так взволнован, что трижды жевал табак, одну за другой.


- Ты можешь послать за Гарри прямо сейчас, не так ли? - спросил Дэн.

"Да, и чтобы угодить ему, я также попрошу о переводе этого его приятеля"
. Должно быть, он хороший парень, раз так нравится Гарри ".

Лоуренсу не составило труда добиться перевода Гарри Семанса и Джека Харвуда,
скаутов, в его команду.

Когда пришло сообщение о переводе, Гарри был вне себя от радости и, не теряя времени, начал
Лоуренс докладывал Ролле, где он организовывал свою компанию.

"Привет, ты уже здесь?" — воскликнул Лоуренс, когда Гарри появился на пороге.
"Очень рад тебя видеть, и Бруно тоже. Как дела, старина?" и
Лоуренс погладил собаку по голове и сердечно пожал протянутую ему лапу.

— Вот Джек, капитан, вы не должны его забывать, — сказал Гарри, представляя своего спутника.

 — Ах! Джек, рад с тобой познакомиться, — сказал Лоуренс так сердечно и весело, что сердце Джека сразу же растаяло.  — Тому, кого рекомендует Гарри, больше ничего не нужно.  Вы более чем желанный гость.

"Я никогда не смогу надеяться сравняться с Гарри, - скромно ответил Джек, - но там, где он
ведет, я могу следовать".

"Беда в том, что он хочет идти впереди там, где есть опасность", - рассмеялся Джек.
Гарри.

"Полагаю, мне придется взять на себя руководство вами обоими", - ответил
Лоуренс с улыбкой.

Как раз в тот момент, когда Лоуренс был готов отправиться в Озарк, он получил сообщение
от генерала Шофилда, в котором говорилось, что Рыжий Джерри и его банда создают
большие проблемы на Осейдже; что он недавно застал врасплох и
почти уничтожил отряд из семидесяти пяти человек под командованием капитана Данлея,
и что победа подтолкнула его к дальнейшим эксцессам.

"Не могли бы вы пойти и преподать ему урок, который он не забудет, прежде чем отправитесь в путь
за Озаркс?" - спросил генерал.

"Вот, что ты об этом думаешь, Дэн?" - спросил Лоуренс, передавая записку
своему лейтенанту.

"Пойдем во что бы то ни стало", - ответил Дэн, и его лицо просветлело. "Я просто...
Мне не терпится получить шанс встретиться с этим парнем".

"Здесь то же самое", - воскликнул Лоуренс.

Услышав это, капитан Данлей, который командовал красными силами
Джерри был разбит, находился в Ролле, Лоуренс разыскал его, чтобы узнать все, что он знал.
мог сообщить о его местонахождении и предполагаемой численности его банды.

Когда Данли услышал, что Лоуренс должен отправиться за Рыжим Джерри с пятьюдесятью людьми, он
был поражен. "Капитан, - воскликнул он, - это самоубийство! Ваши силы будут
просто уничтожены. У Красного Джерри по меньшей мере двести человек, и они
дерутся как дьяволы".

"Не обращайте внимания на количество его людей или на то, как они сражаются", - сказал Лоуренс.
"Что я хочу знать, так это где я с наибольшей вероятностью смогу его найти".

"Я могу сказать вам, где я его нашел", - отрезал Данли, уязвленный тем, что сказал Лоуренс.
"и я желаю вам радости, когда вы встретитесь с ним".

- Без обид, капитан, - ответил Лоуренс. - Просто расскажите мне, что вам известно
о его тайниках.

Капитан рассказал все, что знал, и когда Лоуренс поблагодарил его и ушел
Данли повернулся к стоявшему рядом брату-офицеру и заметил: "Это
юный попинджей через много дней поумнеет".

На следующее утро Лоуренс ехал с утра пораньше. Он не был
до обеда второго дня, что он начал слышать что-либо
Красный Джерри. Затем он узнал, что тот напал и преследовал небольшой отряд
разведчиков в направлении Версаля.

"Дэн, нам повезло", - сказал Лоуренс. "Джерри не будет ожидать подкрепления с этой стороны, и мы можем встретить его на обратном пути".
Встреча произошла быстрее, чем Лоуренс ожидал. " Мы можем встретиться с ним на обратном пути".

Встреча произошла быстрее, чем Лоуренс ожидал. Ближе к вечеру
с фронта донеслись звуки нескольких выстрелов, и через несколько минут
подъехал Гарри Семанс, командовавший авангардом.
прискакал галопом.

- Впереди партизаны, капитан, - доложил он.

- Сколько их?

- Я видел только четверых, но, думаю, сзади еще. Бруно едва успел
предупредить об опасности впереди, когда эти четверо появились из-за поворота
по дороге на полном скаку. Они, казалось, удивились, увидев нас, и после
одного залпа развернули своих лошадей и помчались обратно. Мальчики
рвались в погоню, но я удержал их, опасаясь засады.

"Ты поступил правильно, Гарри. У нас есть осторожный враг, чтобы бороться с, до все
разные хитрости. Мы не можем быть слишком осторожным".

Оставив отряд под присмотром Дэна, Лоуренс поехал вперед с Гарри к
месту, где наступление остановилось.

"Видел кого-нибудь с тех пор, как я ушел?" - спросил Гарри.

"Нет, но этот твой пес ведет себя очень странно".

"Значит, здесь много ребятишек? Привет! Есть парочка".

Двух всадников появились из-за поворота. Когда они заметили, что у них было
было обнаружено, они остановились и один из них, который был на великолепном
Серая лошадь, поднял полевой стекла к глазам.

"Не стреляйте, ребята, расстояние слишком велико, а я хочу посмотреть на
них", - сказал Лоуренс.

Лоуренс взглянул на него сквозь очки и через мгновение воскликнул:
"Джерри Олкорн, как я живу, на том сером коне. Тот, кто с ним, -
молодой парень. Что ж, мы нашли игру, за которой пришли ".

В то же время Джерри говорил своему спутнику: "Я знаю этого парня,
Агнес.[15] Проклятие на удачу. Это Лоренс Миддлтон. Это сейчас, а не бегать
борьбы. Откуда он взялся? и как он сюда попал?"

[Примечание 15: Джерри называл свою жену Агнес, только когда они были одни.
В остальное время она была известна как Билли, и его люди называли ее так.]

"Не будем убегать, пока не придется", - ответил Билли. "Этот Миддлтон - это
тот парень, который прошлой осенью разнес всю вашу команду в клочья, не так ли?"

- Да, и тот же, кто выгнал меня из Сент-Луиса; но я не держу на него зла за это.
потому что, если бы он этого не сделал, я бы никогда тебя не встретил.
Тот...

Это восклицание было вызвано атакой Лоуренса и авангарда
на них. Лоуренс пришел к выводу, что партизаны
были застигнуты врасплох и совершенно не готовы к бою. Это было правдой. Они
возвращались из своих поисках разведчиков и были нанизаны
на дальние расстояния по трассе.

Катя их лошадей, Джерри и Билл ехал безумно обратно и после них
прогремел Лоуренс и охранник. Когда они свернули на повороте дороги
Лоуренс увидел зрелище, которое заставило его сердце трепетать. На каждой стороне
дорога на протяжении более мили тянулась открытыми полями. Вдоль дороги были разбросаны люди.
на всем протяжении пути группа Джерри ехала не спеша.

"Скажи Дэну, чтобы он вывел весь отряд вперед полным галопом", - крикнул
Лоуренс.

Солдаты рвались в бой. Джерри увидел опасность и начал
яростно жестикулировать, приказывая своим людям повернуть назад. Они поняли и
развернув своих лошадей, в одно мгновение были в полном отступлении.

Подъехал отряд, и был отдан приказ «В атаку». Вскоре последние из
партизан и первые из федералов начали стрелять друг в друга.
Лошадь партизана упала, но всадник вскочил на ноги и
перемахнул через забор и помчался, как олень, когда раздался выстрел карабина, и
он упал, весь скрюченный, и лежал неподвижно.

Лоуренс увидел одного из своих людей барабанами, а затем упал вперед, хватаясь за
шею лошади. Несколько партизан на самых резвых лошадях образовали
арьергард и, пользуясь каждым возвышением, сдерживали
продвижение федералов как можно дольше.

Погоня продолжалась около трех миль, когда дорога стала узкой.
по обе стороны от нее росли кусты. Джерри увидел свою возможность; он знал
преследование должно быть проверено, и вся его группа были бы захвачены или
разошлись. Как это было, он уже потерял шесть или семь мужчин. Он бросился к
во главе колонны и быстро отдавал приказы. Когда мужчины проходили мимо него,
трое спрыгивали с лошадей и исчезали в кустах, а
четвертый ехал дальше вместе с лошадьми.

Дорога через кустарник была извилистой, и Джерри надеялся, что
Федералы могут не увидеть, что делается, и попасть в ловушку.

У всадников было бы мало шансов на этой узкой дороге против вражеского
враг прятался в кустах. Но Лоуренса было не поймать. Он увидел
возможность, предоставленную именно для такого шага; и не только это, но и то, что он
увидел последних партизан, когда они исчезали в
кустах.

"Стой!" - приказал он.

Его люди натянули поводья, недоумевая, почему их остановили. Когда колонна
сблизилась, Лоуренс приказал половине людей спешиться, выстроиться в линию
по обеим сторонам дороги и осторожно продвигаться вперёд.

Так и было сделано, и вскоре треск карабинов и револьверов показал,
что партизаны были предупреждены, а затем раздались радостные возгласы его людей
сказал Лоуренсу, что враг отступает. Джерри не удалось привлечь
Федералы в его ловушку, но он спас его банды, на ночь сейчас
рядом, под рукой, и было бы безумием для Лоуренса продолжить
погоня в темноте.

Лоуренс разбил лагерь возле фермерского дома, где заметил, что там было
много корма для лошадей.

Дом снимали женщина и трое детей. При виде
Янки дети завизжали от ужаса и, съежившись, побежали за спину
их мать, которая пыталась сохранить мужественный вид, но не смогла скрыть
свои страхи.

Расспросив Лоуренс, она убедилась, что ее муж был одним из группы Джерри
, но он успокоил ее опасения, сказав: "У тебя нет причин
беспокоиться. Твой дом никто не потревожит. Я вижу, что нет солдата
входит он. Чем кормить лошадей нужно, я возьму. Я также вижу некоторые жиры
свиньи. Я должен сообщить моим людям убить одного. Некоторые сладкий картофель может быть выкопан и
несколько кур зарезали, но ничего не будет предпринимать, что мы на самом деле не
нужно, и ничто не будет уничтожено. Но для всех я знаю, что мы можем быть
напали. Мой совет-идите в дом, заприте дверь и держите
тихо".

Лоуренс имел два человека ранены в _m;l;e_ и они были как
нежно заботились, насколько это возможно.

Вскоре мужчины были заняты приготовлением ужина, и к их рациону добавились цыпленок, свежая свинина и
сладкий картофель, что, по их мнению, составило настоящий банкет
, достойный короля. Все были в прекрасном расположении духа, обсуждая
события дня.

"Говорю вам, - сказал один из них, - этот наш молодой капитан хороший человек. Не
многие обнаружили бы, что засада, а мы бы катались
как раз в это".

В этом они были единодушны, и, когда они увидели препаратов, которые
Лоуренс приготовился к ночному сюрпризу, и они стали увереннее, чем когда-либо,
что с их капитаном все в порядке.

Что касается партизан, то с наступлением ночи они почувствовали, что находятся в безопасности;
но Рыжий Джерри был вне себя от ярости. Как только он убедился, что
преследование окончено, он объявил привал. Если бы он пожелал, он мог бы быть
милях к утру, и вне опасности, но он не хотел. Он
горела отомстить. Он отправил двух своих лучших людей вернуться и
найти место, где янки разбили лагерь, а затем доложить как можно скорее.
Гонцы были разосланы по всей стране, чтобы привести в систему все мужчины
они могли. К утру он верил, что может сплотить не менее ста
мужчины.

"У них не больше пятидесяти", - сказал Джерри, как он обсудил этот вопрос с
его офицеры. "Если мы не можем их победить, нам лучше выйти из бизнеса. Я
отомщу или умру при попытке. Мы подождем, пока Картер и
Холмс доложат, а затем разработаем наши планы ".

Лоуренс, как и Джерри, не был удовлетворен тем, что было сделано. После
ужина, когда мужчины расселись вокруг, обсуждая результаты дня, он
ничего не сказал, но сидел, погруженный в раздумья.

- Почему вы так мрачны, капитан? - спросил Дэн. - Что-нибудь пошло не так?

- Да, - ответил Лоуренс. "Мы только вместо выжженной партизан
поймать или рассеивая их, и к утру они будут км.
Я смотрю на нашу экспедицию как провал".

- Простите меня, капитан, - вмешался Гарри, - но я полагаю, вы ошибаетесь.
когда вы говорите, что утром партизаны будут за много миль отсюда. Вместо этого,
Я ожидаю нападения сегодня вечером или утром.

"Что заставляет вас так думать?" - спросил Лоуренс.

"Во-первых, из того, что вы рассказали мне о Рыжем Джерри, я не думаю, что
это человек, который так легко сбежит. Тогда, на открытой местности,
у него была хорошая возможность убедиться в нашей силе. Он знает так же хорошо, как и
вы, что нас не больше пятидесяти. Я позаботился о том, чтобы оценить его силу.
У него около восьмидесяти. К утру у него будет сто.
Я уверен, что вместо того, чтобы убежать, он находится не более чем в трех милях от нас.
строит планы относительно того, как он может отомстить.

- Ты действительно так думаешь, Гарри? - спросил Лоуренс, вставая.

"Я не только так думаю, но и собираюсь это узнать".

"Но как?"

"Отправившись посмотреть. Проследив за ними до их логова".

"Сколько человек вам нужно взять с собой?" - спросил Лоуренс.

"Я хочу только Джека. Бруно, конечно, будет одним из участников. Больше
помешало бы. Пошли, Джек.

- Разве ты не собираешься взять своих лошадей? - крикнул Лоуренс, видя, что они
готовятся отправиться в путь пешком.

- Лошади бесполезны для этого разведчика. Я надеюсь незаметно подкрасться к ним.

"Гарри, мне неприятно видеть, как ты уходишь", - с чувством сказал Лоуренс.

"Пуф! У меня было много более опасная работа, чем это, но если мы не
вернусь к полуночи, вы, возможно, знаете что-то случилось. Да ладно, Джек".

Двое мальчиков и собака быстро скрылись в темноте.
Мужчины смотрели им вслед и качали головами. "Кэпу не следовало
отпускать их", - сказал один.

"Не волнуйся", - сказал Дэн. "Мальчики могут позаботиться о себе сами, и у них
есть Бруно".

Хорошо, что у них был Бруно, потому что, проехав милю, пес свернул на дорогу
, которая пересекала ту, по которой они шли. "Мы бы пошли прямо",
сказал Гарри. "Забавно, насколько больше собака знает о некоторых вещах, чем
человек".

Пройдя некоторое время по перекрестку, они увидели тусклые огни
дом впереди. Они также заметили, что на участке были собаки. Бруно
начал ощетиниваться.

"Тихо, старина, без суеты", - сказал Гарри.

Бруно повиновался и покорно пошел рядом с ним.

Но собаки в доме залаяли так яростно, что оттуда вышли двое мужчин.
Гарри и Джек укрылись в кустах на обочине дороги. Это
свистнул и объекты могут быть разделены на некотором расстоянии. В
собаки начали вести людей прямо туда, где Гарри и Джек лежал. С
револьверы в руках, мальчики ждали. Они знали, что выстрел может
уничтожить объект их разведки, но не видели выхода из положения. Как раз в
В этот момент кролик перебежал дорогу, и собаки с радостным лаем погнались за ним.

"Виноваты эти псы, — проворчал один из мужчин, — подняли такой шум из-за кролика. Но, Хикс, мы тоже можем оседлать наших лошадей и
поехать."

В этот момент по дороге галопом проскакали два всадника. Они остановились при виде двух мужчин, и один из них воскликнул: «Эй, Слоан и Хикс, что случилось?
Почему вы не с Красным Джерри?»

«Собираемся начать», — ответил Слоан. «Где вы были?»

«Наблюдали за янки. Мы идём доложить Джерри». Хикс,
янки разбили лагерь у тебя на участке.

"Что это? Янки расположились лагерем на моем месте!" - воскликнул Хикс.

"Конечно. Думаю, вам все же будет не хватать кормов и свинины и сладкого путем картофелины
утро".

"Оле женщину и детей?" ахнул Хикс.

"Думаю, с ними все в порядке, увидев своего покровителя не в
дома. Янки не повредит. Тащите свои hosses и ладно. Мы
слишком долго теперь. Джерри даст нам дьявол не для отчетности
раньше".

Как он говорил всадники были слышны приближающиеся с другими
направлении, и в момент, когда Джерри и Билли подъехал.

"Это ты, Стивенс?" Джерри гневно спросил.

"Да", - последовал неуверенный ответ.

"У меня есть идея уволить вас за то, что вы бездельничаете на дороге. Вы
знаете, что все зависит от вашего отчета. Я жду уже час".

Стивенс был лейтенант Джерри, и он никак не улыбалась мысль о проигрыше
его кабинет.

"Капитан, я пришел так быстро, как только мог", - ответил он кротко. «Вы сказали нам провести тщательное расследование, и это заняло время. Я приехал сюда только что. Слоан остановил меня, сказав, что его собаки подняли шум.
 Затем он попросил нас подождать минутку, сказав, что они приведут своих лошадей и поедут с нами».

 «Ну и что вы нашли?»

- Янки разбили лагерь на ферме Хикса. Похоже, они освобождаются
с кормом для Хикса, свиньями и бараниной (тут было слышно, как Хикс
застонал), и, похоже, они намеревались остаться здесь на всю ночь ".

"Что скажешь, Билли? Не напасть ли нам на них там?" - спросил Джерри.

"Стивенс видел, как они расположились. Давайте послушаем, что он думает".

"Мы могли бы поколотить их, но это было бы дорогостоящей работой", - ответил Стивенс.
"Сегодня днем мы почувствовали, как они умеют драться. Мой совет:
оставьте их в покое сегодня вечером, и они подумают, что мы окончательно сбежали.
Когда на них не нападут и они ничего не услышат от нас, они уйдут.
это будет как-то неосторожно.

"Значит, твоя идея - напасть на них утром?" - спросил Джерри.

"Да, и я знаю отличное место. Это место, где эта дорога пересекается с главной.
дорога. Эта сторона главной дороги покрыта кустарником примерно на двести ярдов.
ярдов за двести начинаются чистые поля. По краю поля
землю спускается сюда. Мы можем оставить наших лошадей в поле, а людей
спрятаться в кустах вдоль дороги, и когда они появятся, мы сможем
уничтожить их одним залпом ".

"Что ты думаешь об этом плане, Билли?" - спросил Джерри.

— Всё в порядке. Если всё пройдёт хорошо, мы должны покончить с ними, не потеряв ни одного человека. Даже если они нас обнаружат, у нас будет преимущество в позиции, и нас двое против одного. Если мы не сможем их одолеть, я потеряю веру в тебя как в бойца.

 — Хорошо сказано, Билли. Завтра утром. Я не успокоюсь, пока не оставлю тело Лоуренса Миддлтона висеть на дереве.

Затем, повернувшись к своему лейтенанту, Джерри сказал: «Поскольку вы знаете местность,
Стивенс, я оставлю детали на ваше усмотрение. Позаботьтесь о том, чтобы отряд был на месте
к рассвету. Не подведите меня».

Сказав это, Джерри и Билли поскакали обратно, и через несколько мгновений за ними последовали остальные четверо.

 Как только стук копыт их лошадей затих вдали, Гарри глубоко
вздохнул.  — Послушай, Джек, — воскликнул он, — это дело в шляпе.  Мы получили всё, что хотели, даже не пытаясь.  Теперь нужно как можно скорее добраться до лагеря.

Они побежали обратно, но вскоре Бруно заметил опасность, и они спрятались, пока мимо них не прошли четверо мужчин.

"Наёмники Джерри," — сказал Гарри. "К утру у него может быть двести человек."

Когда они вышли на главную дорогу, оба тяжело дышали после бега.

"Давайте остановимся здесь на минутку", - задыхаясь, сказал Гарри. "Вот где они предлагают устроить нам засаду.
Это отличное место для работы. Но давайте поторопимся.
Крышка не может узнать об этом слишком быстро".

Они снова начали бегать, и не остановятся, пока не были прекращены
на пикете, охраняющих дорогу.




ГЛАВА XVIII

ТЕКУЩИЙ-Я НЕ МОГУ СТРЕЛЯТЬ В ТЕБЯ


"Так скоро вернулись!" - воскликнул Лоуренс, хватая Гарри за руку, когда тот подошел.
"Слава Богу, ты вернулся целым и невредимым!"

"У нас никогда не было более легкой работы, правда, Джек?" Гарри рассмеялся. "Даже Бруно стыдно за себя"
"Это было так легко".

"И ты выяснил, чего добивался?"

"Да", и Гарри рассказал свою историю.

Лоуренс и Дэн слушали молча. "Что ты думаешь, Дэн?" - спросил
Лоуренс.

"Я думаю, это сражайся или беги. Когда Джерри поймет, что не может застать нас врасплох, он
нападет открыто.

"Мне не хочется убегать", - сказал Лоуренс.

"Ну, я сам к этому не расположен", - сказал Дэн, берясь за
свою коробку с табаком.

"Почему мы не можем занять эту засаду сами?" - заговорил Гарри, - "и позволить
Джерри будет единственным, кто удивится.

- Разве Джерри не оставил людей на страже? - нетерпеливо спросил Лоуренс.

- Нет, но он может послать туда охрану. Если мы подумаем занять эту территорию
это должно быть сделано немедленно".

Предложение было горячо обсуждались, но были и препятствия в
сторону. Там были не только двое их собственных раненых, но и они подобрали
шестерых раненых партизан и ухаживали за ними. После короткого обсуждения
было решено оставить лагерь под присмотром десяти человек. В случае нападения на них
они должны были укрыться в бревенчатом сарае и защищать его до тех пор, пока
остальная часть отряда не придет им на помощь.

Дэна, к его большому огорчению, оставили ответственным за лагерь. "Это бесполезно".
брыкайся, Дэн, - сказал Лоуренс. "Я не могу рисковать, если ты не останешься, и
оставшиеся здесь парни взбунтуются, если ты не останешься. Так что Дэну пришлось
остаться, как бы ему ни хотелось поучаствовать в драке.

Десять человек останутся были выбраны, и остальные в отряде сказали, что надо сделать
готова к проживанию. - Ведите себя как можно тише, - сказал Лоуренс. "Мы не
далеко идти; ходить лошадей, не говори, и прежде всего, не
позвольте рукам погремушка".

Бесшумно, как ночные призраки, отряд двинулся прочь, Гарри, Джек
и Бруно выступили вперед, чтобы проверить, все ли еще чисто на побережье. Они достигли
перекрестка дорог, ничего не видя и не слыша о противнике.

"Пока все в порядке, капитан", - прошептал Гарри, когда подошел начальник
отряда, "но мы должны занять позиции как можно скорее, потому что
неизвестно, как скоро могут появиться некоторые из партизан.
"

Поспешный осмотр показал все, что можно было пожелать.
Отряд ехал по перекрестной дороге, пока кусты не были расчищены, а затем
выехал в открытое поле. Здесь мужчины спешились, и лошадей
отвели обратно в кусты, где их можно было легко спрятать. Мужчин
затем выстроили в одну линию на краю кустарника лицом к открытому месту.
поле. Небольшой гребень впереди защищал их от наблюдения.

Таким образом, приготовления Лоуренса были в точности противоположны тому, что планировал Джерри
. За невероятно короткое время отряд занял позицию.

"Теперь," сказал Гарри, "Джек и я спрячусь в кустах рядом с которой
дороги пересекаются. Если пошлют охрану, то там они и будут размещены,
и я хочу быть достаточно близко, чтобы слышать, что они говорят ".

Был отдан приказ соблюдать строжайшую тишину и никого не трогать.
Проходя по обеим дорогам.

Хорошо, что все приготовления были сделаны быстро, ибо
едва Гарри и Джек заняли свои позиции, как послышались всадники
приближающиеся по перекрестку дороги, и вскоре появились неясные фигуры четырех мужчин
.

Они остановились там, где пересекались дороги, и один из них сказал: "Приказ таков
Мы с Брауном остаемся здесь, а Хейден, вы и Синглтон поедете верхом
в сторону лагеря янки, пока не достигнете подъема, откуда сможете посмотреть вниз
дорога к лагерю. Не подходите ближе, потому что мы не хотим, чтобы они
знали, что мы находимся в пределах сорока миль от них. Если янки покажут признаки
движения, немедленно сообщите. В любом случае, Синглтону лучше докладывать каждый час.
"

"Хорошо, сержант", - ответил Хейден. "Вы можете быть уверены, что мы с Синглтоном
будем держать ухо востро". И они уехали.

Оставшиеся мужчины разговорились.

"Странная тишина", - сказал один.

"Да, но если все пойдет нормально, то он не будет так спокойно, когда янки
двигаться. Если янки попадут в ловушку, мы должны убить их всех до единого при первом же выстреле.

Гарри и Джек, посмеиваясь, слушали его.

Примерно через час человек по имени Синглтон вернулся. «Янки
всё ещё там, — доложил он, — но они ведут себя очень тихо. Там
Кое-где горит тусклый огонёк, и время от времени мы можем уловить его тень.

"Вот где Джерри хочет, чтобы они остались. Он боялся, что они могут взбрести в голову
выбраться наружу ночью."

Синглтон вернулся, и снова всё было тихо. Федералы спали,
держа ружья в руках, а револьверы — у пояса. Достаточно было
одного слова, чтобы они проснулись.

Около четырёх часов послышался топот копыт, возвещавший о приближении
партизан. Потихоньку, шёпотом, об этом узнали все, и в одно мгновение все
были наготове. Но партизаны остановились в стороне от главной дороги и
вперед выехали только трое. Это были Джерри, Стивенс и Билли.

- Как дела, сержант? - спросил Джерри, когда они подошли.

- Тихо, как на церковном дворе. Хейден и Синглтон находятся дальше по дороге.
наблюдают, не двинутся ли янки. Синглтон докладывает мне каждый час. Вон он
сейчас приедет.

Подъехал Синглтон. "Янки начинают шевелиться", - сообщил он. "Они
строим пожары, несомненно, чтобы сделать кофе. Это делает мою воду рта
думаю, кофе".

"Вы, мужчины, хватит кофе перед долгим, но будет очень много
проливая кровь впервые", - сказал Джерри.

"Сержант, сколько было времени, когда вы достигли этого поста?" внезапно спросил он
.

"Я бы сказал, где-то около полуночи", - ответил сержант.

- Тогда янки могли уйти до того, как вы добрались сюда. Стивенс, я
кажется, я сказал вам охранять этот перекресток и лагерь янки
наблюдать, как только мы решим атаковать. Медленно, как обычно. Если эта штука
пойдет не так, ты заплатишь за это ".

"Вы знаете, капитан, это было в одиннадцать часов, прежде чем я получил приказ
пост охраны", - сказал Стивенс беспокойно.

"Ну, у нас нет времени, чтобы проиграть сейчас. Возвращайтесь назад, пусть сила переместится в
отправляйтесь на поле боя и проследите, чтобы инструкции были выполнены в точности.
Сержант, вы вызываете своих людей и присоединяетесь к отряду ".

Пока выполнялись эти приказы, Джерри и Билли задержались на минуту,
оглядывая поле. "Не могло быть лучшего места для
засада", - сказал Джерри. "Если янки ездить на нем, не человек придет
жив".

"Слушай!" - внезапно воскликнул Билли.

"Что это?" - испуганно спросил Джерри.

"Мне показалось, что я услышал лошадиный топот".

"Это Хейден и Синглтон возвращаются из караула".

"Нет, это было вон там, слева, в кустах. Я уверен, что слышал это".

Оба с тревогой вглядывались в кусты, словно пытаясь проникнуть в тайну, которую они
хранили.

Сердце Гарри замерло; неужели засаду обнаружат в
последнюю минуту? Но поднялся ветер, и ничего не было слышно, кроме
шелеста листьев.

"Я думаю, ты, должно быть, ошибся", - сказал Джерри.

"Возможно", - со вздохом ответил Билли. "Джерри, я не знаю почему, но я
чувствую, что все не так. Ты так много рассказывал мне об этом
Лоуренс Миддлтон, что я боюсь".

"Боюсь чего?"

"Я не знаю. Что, если он обнаружит эту засаду?"

"Я все равно буду драться с ним. Сейчас у меня больше сотни человек, а у него меньше
чем пятьдесят. Это будет означать для нас некоторые потери, но у нас не будет проблем с тем, чтобы
победить его ".

К этому времени подошли Хейден и Синглтон. Они доложили, что "янкиз"
все еще были в лагере, но показывали признаки движения.

"Тогда нам нельзя терять времени", - сказал Джерри.

Серый рассвет только забрезжил на востоке, когда партизаны гуськом вышли
на поле и построились в шеренгу.

"Двигайтесь вперед!" - приказал Джерри. "Пока вы почти не достигнете вершины
гребня, затем остановитесь и спешьтесь, оставив лошадей присматривать за каждым
Четвёртый человек. Остальные продвигаются через заросли, пока не дойдут почти до дороги. Убедитесь, что вы хорошо спрятались. Когда враг приблизится, прицельтесь в человека прямо перед вами и по команде стреляйте. Не стреляйте, пока не будет отдан приказ. Не щадите никого. Стреляйте в раненых, когда подойдёте к ним. Но если сможете взять капитана янки живым, сделайте это. Потом я с ним разберусь. И это будет расплата, которая заставит дьявола
рассмеяться.

Каждое слово было услышано Лоуренсом и его людьми, и они были в восторге.
скрежеща зубами, они слушали. Это не предвещало партизанам ничего хорошего.
то, что попало к ним в руки.

Партизаны продвинулись вперед примерно на семьдесят пять шагов от
ожидавших федералов. Приказ был отдан им спешиться, и мужчины не
проведение лошади двинулись вперед, и складываются в линии.

Лоуренс собирался подождать, пока они не перевалят через гребень, но прежде чем он
отдал приказ наступать, лейтенант Стивенс направился к кустам
как бы на разведку, и еще несколько шагов - и он оказался бы в лесу.
среди федералов.

- Огонь! - крикнул Лоуренс.

Мужчины вскочили на ноги и дали оглушительный залп. Затем с
дикими возгласами, не дожидаясь приказов, они бросились вперед с револьверами
в руках и обрушили свинцовый град на деморализованную массу. Эффект
был ужасен; люди и лошади пали. Никогда еще удивление не было более полным.

Из борющейся массы доносились стоны умирающих и
вопли раненых и охваченных ужасом. Лошади вставали на дыбы и ныряли,
топча мертвых и живых.

Многие бежали пешком через поля, другие вскакивали в дикой спешке
пришпорили своих лошадей. Но одна мысль заполнила умы всех - добраться
прочь от этого ужасного места.

Лоуренс приказал людям, державшим лошадей, броситься вперёд
при первом же выстреле, так что его люди вскочили в сёдла почти так же быстро, как и
партизаны.

Напрасно Джерри и Билли пытались остановить отступление и сплотить людей. Они
были вынуждены присоединиться к бегству.

Теперь дело дошло до рукопашной. Каждый солдат выбирал свою
жертву и преследовал её, пока она не сдавалась или не была убита в бою.
Те, кто бежал пешком, были настигнуты первыми, а затем те, у кого были
самые плохие лошади.

Лоуренс проехал мимо нескольких человек, но не обратил на них внимания. У него была только одна
думал найти Джерри Олкорна. Наконец он увидел его верхом на своем
великолепном сером коне. Он кричал людям, чтобы они бежали в лес
- бросили своих лошадей - спасались, если возможно.

Лоуренс навалился на него. Джерри увидел его приближение и с ревом, как
загнанный в угол зверь, повернулся к нему лицом. Он поднял револьвер, чтобы выстрелить,
но Лоуренс был первым, и револьвер выпал. Он был ранен в руку.
Беззащитный, он развернул своего коня, чтобы улететь. Лоуренс снова выстрелил. Джерри
пошатнулся в седле, но взял себя в руки и пришпорил лошадь
прибавил скорость. Вплотную за ним мчался Лоуренс.

Погоня была дикой, продолжалась более мили. Лоуренс
теперь обнажил меч, и в несколько прыжков его конь оказался рядом с Джерри
. "Сдавайся!" - крикнул он, подняв меч. "Сдавайся или умри!"

Джерри повернулся к нему, его лицо было искажено яростью и страхом. Кровь
капала с его правой руки. Он бросил поводья и
пытался левой рукой вытащить револьвер из правой кобуры.

"Сдавайся, или я выстрелю!" — крикнул Лоуренс, но прежде чем он успел нанести удар,
спускаясь, он почувствовал острую боль в боку, и его лошадь рванулась вперед
и упала. Едва Лоуренс коснулся земли, как услышал голос
шипящий: "Повернись, чтобы ты мог увидеть, кто отправляет тебя в ад".

Словно побуждаемый голосом, Лоуренс повернул голову и посмотрел в
горящие глаза Билли. Ее лицо было искажено яростью и ненавистью.
Ее лошадь стояла почти над Лоуренсом, и ее револьвер был направлен ему в грудь
.

[Иллюстрация: ее револьвер был направлен ему в грудь.]

Но как только ее глаза встретились с глазами Лоуренса, она вздрогнула от неожиданности.
удивление. Выражение её лица изменилось, и рука задрожала. Дуло
револьвера опустилось, поднялось, но снова опустилось.

"Ты... ты, — хрипло прошептала она. — О, Боже! Как я могу отнять у тебя жизнь.
 Ты пытался спасти моего отца. Ты жалел меня. Ты..." Выражение её лица смягчилось. Казалось, она забыла, где находится, и она
прошептала: "Тогда ... тогда я была девочкой, невинной девушкой, но теперь..." Ее
голос сорвался на визг. "Теперь я дьявол; но живи; я не могу стрелять".

Послышался топот скачущих лошадей и крики. Лоуренс посмотрел и
увидел, что Гарри и Джек почти догнали их, направив револьверы на Билли.

"Великий Боже! не стреляй!" - крикнул он; и Билли: "Лети! Лети".

Она вонзила шпоры в коня и, низко пригнувшись к его шее, понеслась прочь
подобно стреле, но ни одна мстительная пуля не последовала за ней.

Через мгновение Гарри и Джек были рядом с Лоуренсом и помогли ему подняться на ноги.
 "Капитан, вы ранены", - крикнул Гарри. "У вас весь бок в крови".
Он разорвал пиджак и рубашку.

"Слава богу, рана неглубокая, - воскликнул он, - но кровоточит обильно. Как
это случилось?"

"Я собирался срубить Красный Джерри, когда я получил эту рану от
за. Тот же выстрел, должно быть, ударил мою лошадь в затылке,
он пошел вниз, как бревно".

"И партизан, который стрелял в вас, был тем самым, кому вы велели не стрелять?"

"Да. Она была женщиной и спасла мне жизнь. Я расскажу тебе все об этом.
но не сейчас."

Был полдень, когда все мужчины вернулись с преследования партизан. Из
отряда уцелело не более тридцати человек, и большинство из них скрылись в
лесу.

 Когда Лоуренс собрал свой маленький отряд, он обнаружил, что трое
было убито и шестеро ранено, трое из них тяжело. Из
партизан двадцать пять были убиты на месте, столько же тяжело ранены,
и было взято двадцать пленных.

Некоторые из мужчин были за того, чтобы расстрелять заключенных. "Красный Джерри" не пощадил бы нас!
- Воскликнули они.

Лоуренс немедленно положил конец подобным разговорам. "Если кто-либо из мужчин
совершил преступления, заслуживающие смертной казни, - сказал он, - они должны быть осуждены
военным трибуналом. Ни один солдат не имеет права обречь беззащитного человека на смерть
ради мести. Варварство порождает варварство, в то время как милосердие взывает к
сердцам самых порочных".

Затем он рассказал им, как его жизнь была спасена ужасной женой
Рыжего Джерри.

Больше не было разговоров о расстреле заключенных, и Лоуренс заметил
что ни один из них не был оскорблен или с ним жестоко обращались.

Федералов оставался на поле боя три дня, уход за
раненый, и Лоуренс было объявлено, что всем, кто заботился может прийти
чтобы претендовать на мертвых или унести тяжелораненого без
приставал. Новость распространилась, и вскоре лагерь наполнился плачем
женщины и плачущие дети. Даже некоторые мужчины пришли, когда узнали, что они
можно было сделать это безопасно. Судя по количеству заявленных убитых и раненых,
Лоуренс подумал, что отряд Джерри, должно быть, состоял в основном из жителей
окрестностей.

По истечении трех дней Лоуренс выступил в обратный поход. Пара
ферма вагоны были нажаты в эксплуатацию передать раненых. Вместе с
легкоранеными, которые были в состоянии передвигаться, он взял с собой тридцать
пленных и пятьдесят пять лошадей.

Велико было ликование, когда ролла было достигнуто, и успех
экспедиции стало известно. Лоуренс получил поздравление от
Генерал Скофилд, который высоко оценил его. Но было одно Федерального
офицер, который не поздравил Лоуренс. Капитан тоже почувствовал Dunlay
стыдно за свой провал.

Красный Джерри по-прежнему жив. Лоуренс был ранен его не только в руке, но
в бедро. Секретируется в твердынях гор, и нежно
ухаживал за его женой, он обхватил ладонями раны и жаждал мести.
Ужасны были его проклятия против Лоуренса и страшно будет
его мести, если бы он получил его в своей власти.

Это было суждено, что он и Лоуренс никогда больше не встретиться. Джерри жил
чтобы организовать другую группу, он стал еще более безжалостным, чем когда-либо,
и рядом с ним ехала его жена, такая же безжалостная, как и он. Но был один
секрет, который она никогда не раскрывала своему мужу - это то, что она сохранила жизнь
Лоуренсу Миддлтону.




ГЛАВА XIX

У МАРКА ЕСТЬ СОПЕРНИК


Был сентябрь, когда Марк вернулся из своей последней поездки. Он был таким
худым и бледным, что мистер Читтенден настоял на том, чтобы он взял несколько недель
абсолютного отдыха. Эти недели были самыми счастливыми, а также самыми
несчастными, которые Марк когда-либо проводил. Счастлив, потому что его бросили.
постоянно находясь в обществе Грейс, он чувствовал себя несчастным, потому что в его сердце зарождалась великая любовь, о которой нельзя было говорить.

 Тысячу раз он решал сбежать.  Ему было бы так легко отправиться на одну из своих тайных миссий и никогда не возвращаться.  Но он продолжал откладывать этот ужасный день; быть рядом с ней, видеть её каждый день было так близко к раю.  Он верил, что был бы счастлив, если бы мог жить так, как жил всегда. В своём воображении он наделил Грейс нечеловеческими
качествами и поклонялся ей издалека, как некоему ангельскому
существу.

Знала ли Грейс о чувствах, которые питал к ней Марк Графтон? Глаза часто
говорят красноречивее слов, и глаза Марка рассказывали ей историю о
его преданности по сто раз на дню. Но это знание, а не
рисунок благодати его, пробудили в ней. Если бы он любил ее, почему же он останется
молчишь? Во всех книгах, которые она читала, влюбленные не стеснялись в выражениях.
рассказывая о своей любви. Но, в конце концов, она была рада, что он молчал, потому что
она сомневалась в одобрении своего отца, и была еще одна тайна,
которая нависла над ним, тайна, которую она до сих пор не разгадала.

"Марк, ты нас обманывают", - сказала она смело один день. "Вы не то, что
ты притворяешься".

Марк начал, но вскоре восстановил самообладание. "Что заставляет тебя так думать
Грейс?" тихо спросил он.

"Потому что ты представляла себя бедной, одинокой, рядовой
солдат. Теперь я знаю, что тебя воспитали джентльменом. Тебе не нужно отрицать это.

- И это все? Я подумал... - он замолчал.

- Подумал что? - спросила Грейс.

- Ничего, просто мне жаль, что у тебя такое плохое мнение обо мне, Грейс.
Говоря, что я беден и у меня нет друзей, я не обманывал тебя. Я такой же бедный
и лишенный друзей, каким я себя изображал ".

- Но в других вещах ты молчалив. Ты никогда не рассказывал мне ни слова о
себе, о своем детстве. Ты только говоришь, что ты сирота. Марк, ты
не тот, за кого себя выдаешь. Вы что-то скрываете, и я не
нравится. Марк, что это? Вы можете, конечно, доверяет мне, как вы бы
сестра".

Вид боли на лице Марка. "Грейс, не думай обо мне плохо",
он запнулся. "Думай обо мне как о друге, друге, который с готовностью умрет
за тебя, но никогда не более чем друг".

Он отвернулся и оставил ее в замешательстве. Она видела, что он был
страдая, но она была зла. Он отказался довериться ей. Он
даже намекнул, что она может думать о нем больше, чем было бы разумно.

В ту ночь, когда она лежала в постели, думая о том, что он сказал, слез горячих
гнев наполнил ее глаза, "готов умереть за меня, - прошептала она, - но
никогда не быть мне больше, чем другом. Кто просил его быть большим? Он всего лишь
самонадеянный мальчишка и должен быть наказан ". Следующие два или три
дня она была решительно холодна с Марком.

К первому ноября Марк почувствовал, что его здоровье полностью восстановилось,
и, за исключением руки, он чувствовал себя так хорошо, как никогда не будет. Он сказал мистеру
Читтенден согласился и сказал, что ему не следует оставаться дольше. Но мистер
Читтенден попросил его не уходить, поскольку у него есть кое-какая работа, в которой он мог бы ему помочь
. У него приказ собрать всех положений и кормовых возможно. А
поезд шел из Арканзаса, чтобы получить его. Затем, примерно через месяц,
ожидался отряд новобранцев из северной части штата.
Для них нужно было собрать припасы.

Марк пообещал остаться, но перемена в Грейс ранила его в самое сердце. Он
думал, что она разозлилась из-за того, что он отказался раскрыть ей свой секрет.
Вряд ли он думал, что произнес слова, которые ранят еще глубже.

Грейс было трудно поверить, что причиной скрытности Марка было то, что он
сбежал, совершив какое-то преступление, но что ещё это могло быть?
Она твёрдо решила, как никогда, раскрыть его тайну.

Не стоит думать, что такая девушка, как Грейс, дожила бы до девятнадцати лет без поклонников. В Озаркских горах не было молодого человека, который не стал бы её рабом, если бы она дала ему хоть малейший повод, но она была такой леди, такой возвышенной, что они довольствовались поклонением на расстоянии. Они прекрасно знали, что не могут быть её парой
для нее. Но было одно исключение, молодой человек по имени Томас Хобсон,
известный как Большой Том.

Большой Том был великолепным образцом человека-животного, высоким, широкоплечим
с широкой грудью, и он обладал силой великана. Если бы
мир искал совершенный физический образец человека, он бы
нашел его в Большом Томе. В нем также была животная красота, которая
пленяла и зачаровывала.

Его великолепное тело — это всё, что он мог предложить. Он был задирой по
натуре и использовал свою огромную силу, чтобы подавлять других. Он был
необычайно тщеславны, и постоянно хвастается своей
доблесть. Его считали храбрым, потому что ни один человек в Озарке не осмеливался противостоять ему в бою.
но в глубине души он был трусом.

В течение первого года войны он принимал активное участие в изгнании и
жестоком обращении с членами Профсоюза. Живя довольно далеко от мистера Читтендена, он
никогда не видел Грейс до того момента, как она отправилась на помощь мистеру
Осборну. Он был одним из тех, кто участвовал в казни. Когда Грейс так неожиданно
появилась на сцене, её волнение и яростный гнев только усилились
ее красота, и Том восхищенно смотрел на нее. Он был одним из
самых жестоких, требовавших смерти мистера Осборна, но теперь он внезапно
перешел на другую сторону и потребовал, чтобы его отпустили.

Много до отвращения Грейс он настоял на том, уделяя ей внимание, а на
длина предложена. К его удивлению он был не только ответили отказом, но
отказался насмешки и презрение. Это пробудило все порочные страсти его натуры
.

"Ты пожалеешь об этом, Грейс Читтенден", - яростно закричал он. "Я полагаю,
ты считаешь, что ты слишком хорош для меня, но я дам тебе понять
что в Озарке нет ни одной девушки, кроме тебя, которая ухватилась бы за
шанс стать моей женой.

- Тогда иди и заставь одну из них прыгнуть. Я не хочу никого из вас, - саркастически ответила Грейс
и захлопнула дверь у него перед носом, оставив его ругаться
и проклинать.

Когда мистеру Читтендену сообщили о случившемся, он послал весточку
Тому, чтобы нога его больше никогда не ступала на его территорию.

Мистер Читтенден был слишком большим человеком, чтобы даже Том мог бросить ему вызов. Но роман
выплыл наружу, и Том, когда его не было, стал мишенью для всего округа
из-за своей самонадеянности в стремлении жениться на дочери судьи Читтендена.
Том знал о том, какое веселье это вызвало, и его гордость была настолько задета, что он
исчез, и о нем не было слышно больше года. Осенью 1862 года он
внезапно появился в Озарке во главе банды партизан.

Группа насчитывала около пятнадцати человек, и он пришел к выводу, что с такими силами
он покажет судье Читтендену, что не боится его и что
он такой же крупный мужчина, как и он сам. Поэтому он смело подъехал к дому. Он был верхом на великолепном коне, из-под его шляпы торчал огромный плюмаж, и он был одет во все великолепие главаря разбойников.

Мистер Читтенден был удивлен, но пришел к выводу, что в сложившихся обстоятельствах
вежливое обращение с ним было политикой. Том научился быть вежливым.
Он не упоминал о прошлых разногласиях и не просил о встрече с Грейс. Ему было что сказать
о своей доблести на поле боя и о количестве янки, которых он убил
и хвастался, что получил звание капитана, подписанное генералом
Цена. Главной целью его визита, по-видимому, было произвести впечатление на судью
его значимость. Когда он узнал, что мистер Читтенден занимается сбором припасов для армии Конфедерации, он предложил свои услуги в качестве помощника.
на что судья счёл за лучшее согласиться.

Он стал довольно частым гостем в доме, и, поскольку он не навязывал Грейс своё внимание, она решила, что лучше не злить его,
и старалась видеться с ним как можно реже.

"Кто этот парень, который здесь околачивается?" — спросил однажды Том у мистера
Читтендена.

"Вы имеете в виду Марка Графтона? Он — солдат Конфедерации, который был тяжело ранен в Пи-Ридж и добрался сюда. С тех пор он оказывает нам ценные услуги в качестве курьера.

Том не успокоился, пока не узнал о Марке всё, что мог, и
затем проворчал: "Правдоподобная история. Он никогда не видел Пи Ридж; его застрелили в
какой-то драке. Он просто околачивается здесь, чтобы попытаться проложить себе дорогу
снискать расположение вашей дочери. Берегитесь его. Я наблюдал за этим парнем.
Он подлец.

"Пожалуйста, не упоминайте имя моей дочери в своих разговорах, - сердито ответил мистер
Читтенден, - или мы с вами заключим мировое соглашение. Что касается Марка,
он может сам о себе позаботиться, и если вы будете знать, что у вас все хорошо, вы
не станете затевать с ним ссору ".

"Что?! Я устал от этого парня! Да ведь я мог бы раздавить его одним пальцем.
Но не обижайтесь, мистер Читтенден, только вы поймёте, что я прав.

С того дня Том стал безумно ревновать к Марку. То, что говорил Том,
дошло до ушей Марка, и на его лице появилось выражение, не предвещавшее
Тому ничего хорошего.

Однажды Марк встретил Тома в одиночестве, и когда тот уже собирался проехать мимо, не узнав его, Марк окликнул его: «Постой, Хобсон, мне нужно с тобой поговорить».

С рычанием Том развернул лошадь и потянулся к револьверу.

"Руки вверх! Ни с места!" И Том увидел, что Марк держит его на мушке.  Он также увидел
Взгляд, который он увидел в его глазах, заставил его задрожать. Там таилась смерть.

"Том Хобсон, нам с тобой пора рассчитаться, — сказал Марк. — Я слышал,
ты называл меня подлецом и самозванцем, но мне на это плевать. Я слышал, ты связывал моё имя с именем мисс
Читтенден. Так вот, я тебя честно предупреждаю, если я когда-нибудь услышу, что ты произносишь
имя этой юной леди на своих грязных устах, я пристрелю тебя, как
собаку ".

"Значит, между вами все улажено?" Тому удалось выдавить из себя: "Прошу прощения,
не знал, что все зашло так далеко". Глядя в дуло
револьвера, Том почувствовал себя очень смиренным.

"Дурак!" - ответил Марк. "Грейс Читтенден не для таких, как ты
или я. Ни один из нас не достоин целовать землю, по которой она ходит.
Теперь уезжай и не оглядывайся. Если ты это сделаешь, получишь пулю ".

Том покорно выполнил то, что ему было сказано, но в его сердце бушевали страсти
демона, и он поклялся, что Марк Графтон должен умереть.

Но что имел в виду Марк, говоря, что Благодать не предназначена ни для кого из них? Том
долго размышлял над вопросом. Его озарил Свет. Это должно означать, что
Марк сделал предложение, но получил отказ, и ревность к нему привела к тому, что
таким образом, отпугнуть его. Возможно, Грейс все-таки была очарована его
прекрасной внешностью и только ждала, когда он сделает предложение.

Его тщеславие снова взяло верх, и он решил сделать предложение при
первой возможности. Это произошло быстрее, чем он предполагал. Рядом с мистером
Дом Читтендена располагался в тенистом уголке, откуда открывался вид на Ла Бель. Там, где маленькая речушка бурлила, пенилась и разбивалась о скалы, преграждавшие ей путь. Грейс любила сидеть здесь и наблюдать за этим зрелищем, и именно здесь она была, когда мимо проезжал Том Хобсон. Его сердце сильно забилось, потому что
это был первый ему возможность видеть и говорить с ней
в одиночку.

Осаживая коня, он спешился, и делает то, что он считал наиболее
куртуазный поклон, он пожелал ей доброго вечера.

Грейс встала, злая легла на ее лицо, и едва признавая его
приветствие, повернулся, чтобы уйти.

Отступая перед ней, он сказал: "Пожалуйста, не уходи. Я хотел
поговорить с тобой с тех пор, как вернулся. Ты не знаешь, что я тебе сказал.
когда я уезжал. Я все еще придерживаюсь того же мнения, хотя сейчас я капитан команды
и рассчитываю стать ядром до окончания войны ".

"Прочь с дороги", - воскликнула Грейс, побелев от ярости и пытаясь оттолкнуть
мимо него.

Он схватил ее за плечо: "Я думаю, ты не думаешь, что этот подлец
Марк Графтон любит тебя, но это не так. Он сам мне так сказал", - усмехнулся Том.

- Ты лжешь. Марк Графтон - солдат и джентльмен, а ты -
трус. С дороги.

Ее рука потянулась к вырезу платья, но Том этого не заметил. Он был
белый от ярости.

"Я тебя еще убью", - крикнул он. "Весь ад не сможет удержать меня даже от "хевен"
тебя". Он попытался обнять ее.

Он отстранился, пораженный. Второй раз за день он смотрел на нее.
в дуло револьвера, и рука, державшая этот револьвер, была
такой же твердой и уверенной, как и та, что держала первый.

[Иллюстрация: Он смотрел в дуло револьвера.]

"Мистер Хобсон", - сказал Грейс, без дрожи в голосе: "Если вы не
садись на коня и скачи прочь, пока я досчитаю до десяти, я убью тебя. Одна,
два..."

Но Том не стал дожидаться, пока она закончит; он вскочил на лошадь и
умчался прочь, ругаясь.

Примерно через час, когда Марк возвращался домой, раздался выстрел
со склона холма выстрелили из винтовки, и пуля снесла тулью его шляпы.
Все, что он мог видеть лишь облачко дыма на горе. Ввод
пришпоривать лошадь вскоре он был вне опасности.

Когда он добрался до дома, он узнал, что мистер Читтенден с бешеной страстью.
Он только что вернулся, и Грейс рассказывала ему о своей встрече с
Большим Томом.

"Негодяй слишком мерзок, чтобы жить", - выругался он. "Я выслежу его до смерти,
даже если это займет у меня год".

"Я с тобой", - сказал Марк, показывая шляпу. "Я получил это всего несколько минут назад"
так что, как видите, у меня тоже есть к нему счет.

"Почему он должен был стрелять в вас?" - удивленно спросил мистер Читтенден.

- Вы должны спросить у него, - небрежно ответил Марк, но, произнося это, он
взглянул на Грейс. Ее лицо покраснело, а затем сильно побледнело. Сказал ли Большой
Том правду? Говорил ли Марк с ним о ней?

Той ночью было решено, что на следующий день должен быть организован отряд.
и Большой Том сбежал, но когда наступило утро, оказалось, что Большой Том и его банда
сбежали ночью.




ГЛАВА XX

ЗАХВАТ ПОЕЗДА


Лоуренсу потребовалось немного времени, чтобы реорганизовать свой отряд и заполнить
места тех, кто пал в битве с Рыжим Джерри.

Наконец все было готово, и начало было положено. Добраться до генерала Бланта кружным путем
, которым он намеревался воспользоваться, означало бы преодолеть почти
четыреста миль, большая часть пути по стране, не оккупированной
Федеральными войсками. Банды партизан, наводнившие эту страну, были небольшими,
однако он считал, что со своими пятьюдесятью людьми он сможет
справиться с любыми силами, с которыми может столкнуться.

Чтобы прокормиться, ему придется зависеть от страны, через которую он пройдет
. Он знал, что она малонаселена, но поскольку его силы были невелики, и
урожай кукурузы созрел, и он был уверен, что ни его люди, ни лошади не пострадают.
Лоуренсу не хватало еды.

Горный пейзаж был постоянным источником восторга. Это
был ноябрь, и листья леса, покрывающие горные склоны
и венчающей их вершины были тронуты Морозом, и окрашены в
все цвета радуги. Она была великолепной панорамой, и на так
огромные масштабы, что все труды человека, казалось, ничто не в
сравнение.

Временами небольшой группой партизан был видно, но при виде
Федералов они поспешили в горы и вскоре исчез из вида. Только
одна группа попыталась показать бой, и они были быстро разгромлены: один
убитый и двое раненых остались на поле боя. В одном из них говорилось, что
группой командовал человек по имени Большой Том, который был ранен в начале боя
, насколько серьезно он не знал.[16]

[Сноска 16: эта рана помешала большая Тома за несколько месяцев до проведения
его предполагается отомстить Chittendens.]

Однажды Лоуренс стоял на холме с видом на долину Ла-Белль. Он
подумал, что никогда еще не видел столь прекрасного зрелища, и задался вопросом, кто это
был тем, кто поселился в этой мирной долине. То, что это был дом
утонченности и роскоши, было очевидно.

Пока он смотрел, к его изумлению, появилось нечто, похожее на армию.
С севера в долину хлынула вода. Это была разношерстная армия, без
униформы, без знамен и многие без оружия. Сопровождая армию
был длинный шлейф, состоящий из транспортных средств, от кареты до
фермы вагонов. Порядка не было в марте, всем казалось,
так, как приятно ему лучше.

На мгновение Лоуренс задумался, что бы это могло значить, а потом понял. Он
наткнулся на секретный маршрут через Озаркс, через которые
призывники на юге принято. До того, как Лоуренс начал свой рейд,
уже некоторое время было известно, что многочисленные небольшие группы партизан
собирались и направлялись на какое-то секретное место встречи,
с которого они должны были начать, чтобы присоединиться к Портеру в Арканзасе.

"Как ты думаешь, сколько их?" - спросил Лоуренс у Дэна.

"Я бы сказал, около четырех или пяти сотен".

"Как ты думаешь, мы сможем с ними справиться?"

- Не вижу причин, почему мы не можем, - протянул Дэн. - Думаю, половина из них
умрут от страха, когда увидят нас.

Были быстро приняты меры. Они должны были совершить внезапный рывок и проехать
по всей длине строя, приказав тем, у кого было оружие, сдать его
.

Въехав в долину, отряд с гиканьем и воплями, как безумные,
внезапно бросился на ничего не подозревающих новобранцев. Если бы с неба упала целая армия.
они не были бы так удивлены. Ужас
охватил их, и многие, бросив все, бежали в горы, но
большая часть из них сдалась, моля о пощаде. Не было сделано ни единого выстрела
. Это была бескровная победа.

Пленных собрали вместе; их было около четырехсот.
Будучи лишенными всякого оружия, они были бессильны. Что с ними делать
был вопрос.

"Единственное, что мы можем сделать, - сказал Лоуренс, - это условно-досрочно освободить их".

"И они будут соблюдать свое условно-досрочное освобождение до тех пор, пока мы будем в поле зрения, и не больше", - проворчал Дэн.
"дольше".

- Ничего не могу поделать. Это единственное, что мы можем сделать.

Поезд подвергся тщательному обыску, и было обнаружено множество вагонов
в которых находились ткани, сапоги и обутки, а также значительное количество пороха и
дроби. Все эти предметы были уничтожены, а вагоны сожжены. В
заключенные смотрели угрюмо.

Лоуренс заметил, что существует нехватка провизии, и спросил, что
он имел в виду. Один из заключенных сказал ему, что они страдают от голода,
но им сказали, что они найдут много еды здесь, в долине
Ла Белль. "Мы не умрем с голоду", - сказал пленник.

"Я посмотрю, что можно сделать", - сказал Лоуренс. "Если здесь есть еда, ты
наверняка получишь ее".

Примерно в это время появился мистер Читтенден. В доме было большое волнение
Когда стало известно, что янки в долине и
удалось захватить поезд. Мистер Читтенден опасался, что, если
станет известно, что он собирал припасы для Юга, не только
его арестуют, но и сожгут его дом и постройки.

"Я думаю, - сказал он Грейс, - что я съезжу и посмотрю, что это за силы
и кто ими командует".

"Не уходи, отец", - взмолилась Грейс. — Ты знаешь, чем ты занимался.

 — Так будет лучше, Грейс. Они могут не узнать об этом, а если узнают, то моё пребывание здесь ничего не исправит.

 — Но, отец, ты можешь уйти в горы, пока они не уедут.

 — Что?! Оставить тебя здесь без защиты? Никогда!

"Где Марк?" - спросила Грейс. "Я не видел его три или четыре
дней".

"Исчезла на какие-то секретную экспедицию. Он сказал, что, возможно, уйдет несколько дней.
Грейс, я полагаю, он преследует Большого Тома. У него есть идея, что он вернется
и отомстит нам.

Грейс побледнела. - Что? Марк ушел, совсем один? - спросила она.

"Да. Марк, кажется, предпочитает ходить в одиночку. Я не думаю, что мы в такой же опасности от Большого Тома, как он считает, но кто знает. Некоторые из этих партизанских отрядов — не более чем разбойники, и им всё равно.
мало кого они грабят. Но мне пора идти. Не волнуйся. Я ненадолго.

Мистер Читтенден было около двух часов, а когда он вернулся, он не
кажется, в прекрасном настроении. Грейс с нетерпением ждет его
возвращение.

"Как это, отец?" она плакала. "Мне показалось, я видела дым".

"Да, они сожгли большую часть поезда", - мрачно ответил мистер
Читтенден. "Хуже всего то, что это всего лишь небольшой
разведывательный отряд, который совершил злодеяние - не более пятидесяти человек - и они
захватили четыреста пленных, не сделав ни единого выстрела ".

"Не похоже, что один южанин может победить десять янки",
ответила Грейс с огоньком в глазах.

"Грейс, я думаю, ты рада, что поезд был захвачен", - сказала она.
отец проявлял к ней больше чувств, чем когда-либо.

"Я, конечно, рада", - неустрашимо ответила Грейс. "Вы хорошо знаете, что я за
Союз".

«Грейс, берегись! Не злоупотребляй моей любовью к тебе. Возможно, ты
порадуешься, когда меня арестуют и утащат в тюрьму».

«Тебя арестуют! Тебя утащат в тюрьму! Отец, что ты имеешь в виду?»
— ахнула Грейс, теперь уже по-настоящему встревоженная.

"Это означает, что ваши дорогие друзья, янки, узнали, что я
собирал припасы для этого поезда. Командующий офицер
приказал мне сдать все, что я собрал, и пригрозил
арестовать меня за то, что я агент Юга ".

"Что будем делать со всей едой и фуражом, которые вы собрали? Будет ли
это уничтожено? - спросила Грейс.

- Нет, во всяком случае, не все. Захваченные мужчины остались без еды и почти
умирают с голоду. Они были или будут освобождены условно-досрочно и возвращены на север.
Им будет предоставлена еда для обратного путешествия в Роллу, где
им приказано доложить.

«Что ж, отец, это прекрасно. Те самые люди получат еду, которую ты собрал. Командир, должно быть, джентльмен. Какой он из себя?»

«Он молод — почти мальчик. Кажется, он знает своё дело; отлично управляет своими людьми. Более того, он выглядит как джентльмен». Но вы можете убедиться сами, Грейс, потому что я пригласил его и его лейтенанта поужинать с нами сегодня вечером. И... и, Грейс, я не буду возражать, если вы выскажете своё истинное мнение. Это может спасти меня от федеральной тюрьмы.

"Отец, если они арестуют тебя, им придется арестовать и меня. Я буду
худшим мятежником в штате. Но, отец, они не арестуют тебя. Что
ты натворил?"

"Что я наделал, дитя? Разве этот дом не был местом встречи для тех, кто
проезжал туда-сюда между этим штатом и Арканзасом? Разве не много заговоров
вынашивалось прямо здесь? Благодать, если бы все было известно, я не должен
будет только арестован, но этот дом будет сожжен и долины, оказываемых
пустынею. Я боюсь, что этот молодой капитан знает больше, чем говорит. Но
вот он идет сейчас, с большим количеством фургонов для провизии."

Следующие два часа были очень напряжёнными. Под охраной заключённых
повозки были загружены, и стадо крупного рогатого скота было спущено с холма.
 В ту ночь заключённые пировали так, как не пировали уже много дней. На самом деле,
многие из них не жалели о том, что стали пленниками.

 Когда Лоуренс и Дэн отправились на ужин к мистеру.
Читтенден, они встретили их так радушно, как только можно было ожидать в сложившихся обстоятельствах. Мистер Читтенден был глубоко огорчён потерей собранных им припасов, но изо всех сил скрывал своё разочарование.

Еда была такой, какой только можно было пожелать. Тилли превзошла саму себя.
Готовить для "Янкиз" было для нее новым опытом. Они были мужчины, которые были
чтобы освободить ее расы, и она смотрела на них, как и почти божественные существа.

Грейс председательствовал во главе стола, а более чем одним взглядом сделал
Лоренс бросил на девушку.

- У вас здесь прекрасный дом, мистер Читтенден, - сказал Лоуренс. «Я
почти завидую вам. Весной и летом это, должно быть, почти Аркадия,
если такое вообще возможно в этом мире. Пейзажи великолепны. Я никогда не видел ничего более
зрелище прекраснее, чем горы, покрытые пылающей листвой".

"Да, мне это нравится", - ответил мистер Читтенден. "Я случайно наткнулся на долину много
лет назад, во время охоты, и решил сделать ее своим домом. Страна тогда была такой дикой и
неустроенной, что в течение нескольких лет мне приходилось получать все свои
припасы из Сент-Луиса ".

"Какое счастье, что разрушительные последствия войны до сих пор оставили его почти
нетронутым", - ответил Лоуренс.

"Вы первые янки, которые удостоили нас визитом", - ответил
Мистер Читтенден, "и простите меня, но я надеюсь, что вы будете последними. Но если
нас снова посетят, и я надеюсь, что это будет ваш отряд, капитан,
потому что в сложившихся обстоятельствах вы были очень любезны. Я слышу ужасные
рассказы о разрушениях, совершённых в других частях штата.

 «Миссури, конечно, тоже пострадала от войны, — ответил Лоуренс, —
но причиной тому стала партизанская война. Полагаю, здесь вы её почти не видели». Много ли сторонников Союза живёт среди этих холмов?

Мистер Читтенден помедлил, затем ответил: «В этих краях было несколько сторонников Союза, но настроения против них были настолько сильны, что многие из них
они были вынуждены уехать. Я не верю в партизанскую войну, но я
бессилен предотвратить это".

"Из захваченного мною поезда, - сказал Лоуренс, - я бы сказал, что вы не новичок в войсках Конфедерации.
фактически, я узнал, что эта долина
это ворота между Миссури и Арканзасом, и что многие из
партизан, которых мы изгоняем из северной и центральной части штата
, проходят здесь, и, без сомнения, многие возвращаются тем же путем ".

Мистер Читтенден поморщился. "Я не могу помешать прохождению войск Конфедерации
здесь, - сказал он, - так же, как не могу помешать вам пройти
до конца. Я признаю, что мое сердце на стороне Юга, и я делаю то немногое, что в моих силах.
чтобы помочь ей; но мне жаль говорить, что в моем собственном доме есть предательница.
здесь моя дочь ".

- Что? Ваша дочь? - удивленно воскликнул Лоуренс и посмотрел на
Грейс с возродившимся интересом.

- Да, моя дочь; она сердцем и душой с вами, янки.

Грейс смутилась и начала вставать, чтобы уйти.

"Пожалуйста, не уходите, мисс Читтенден," — взмолился Лоуренс. "Позвольте мне услышать из ваших уст, что вы любите флаг нашей общей страны."

"Мне неприятно спорить с отцом," — сказала Грейс, "но я действительно люблю флаг.
Родившись и живя здесь свободным, как птица в небе, я научился любить
свободу. Я думаю, что это злая, порочная война, которая ведется, чтобы увековечить
рабство и разрушить Союз. Мы с отцом не ссоримся. Он говорит, что я
девочка, и не имеет большого значения, во что я верю. Возможно, но
в Озарке до сих пор бережно хранят один флаг Союза ", - и с этими словами она засунула руку за пазуху и вытащила маленький флажок, который она
сделала в Сент-Луисе. - Я знаю, что это за флаг. "Я знаю, что это за флаг." - сказала она.
она сунула руку за пазуху и вытащила маленький флаг, который она сделала в Сент-Луисе. "Не проходит и дня, - продолжала она, - чтобы я не выходила
и не держала его высоко, чтобы его могли поцеловать небесные ветры, и
Я молюсь о том, чтобы скоро настал день, когда он будет развеваться над воссоединённой
страной».

Лоуренс и Дэн едва удержались от громких возгласов; даже мистер
Читтенден был удивлён тем, с каким чувством говорила Грейс.

"Ну вот, Грейс, этого достаточно, — сердито сказал он. — Не надо..."

Лоуренс остановил его. — Мистер Читтенден, — воскликнул он, — я поздравляю вас с тем, что у вас такая дочь, и вы можете быть благодарны за это.

— Не понимаю почему, — ответил мистер Читтенден, — но я благодарен за то, что
Грейс до сих пор держала своё мнение при себе. Мне было бы довольно неловко, если бы об этом стало известно всем.

Грейс извинили, и мужчины, покурив сигары, вступили в
общую дискуссию о войне и о том, как она закончится, мистер
Читтенден считая, что независимость Южной был уже как
тебе обеспечено.

Когда они уже были готовы идти, Лоуренс сказал: "г-н Читтенден, ты можешь подумать, что
это плохая расплата за твое гостеприимство, но я пришел сюда сегодня вечером с
твердым намерением арестовать тебя.

Мистер Читтенден мог только ахнуть, "для чего?"

"Потому что ты опасный человек в дело, которому я служу. Я узнал
многое пока я был здесь. Вы не только являетесь агентом
Правительство Конфедеративных Штатов собирать материалы, но ваш дом был
пристанищем для некоторых из худших партизаны, которые заводятся государства. Даже печально известный Привратник
нашел здесь покой и кров, когда бежал на юг."

Мистер Читтенден стоял бледный и дрожащий, ибо знал, что Лоуренс
говорит правду; но он больше думал о Грейс, чем о себе.

"Боже мой! что будет с моей дочерью, если меня уволокут в
Федеральную тюрьму? он плакал.

"Мистер Читтенден, не бойтесь", - ответил Лоуренс. "Я никогда не смогу арестовать
отца такой девушки, как ваша дочь, и оставить ее без защиты.
Она спасла тебя, и ради нее будь более осторожен в будущем".

"Ради нее, я благодарю вас, за себя, у меня нет извинений для
то, что я сделал," ответил мистер Читтенден, несколько надменно. Но в глубине души
он не жалел, что Грейс выставила этот маленький флажок.

- Ей-богу! - воскликнул Лоуренс, когда они с Дэном остались одни. - Что за девушка!
Она великолепна и такая леди. Кто бы мог мечтать найти такую девушку в
Озарках? И она прекрасна, как картинка - красивее многих других.
те, кто правит как красавицы в Сент-Луисе ".

- Послушайте, капитан, - серьезно сказал Дэн, - не стоит влюбляться в
каждое хорошенькое личико, которое вы видите. А как насчет той девушки из Сент-Луиса, с которой ты постоянно встречаешься?
получаешь письма от... Лолы ... дурацкое детское имя... Я думаю, ты называешь ее
она. И я слышал, ты бредишь некой Дороти с золотистыми волосами.
Оставь девочек в покое, они никуда не годятся. Я никогда не знал влюбленного парня, который
был бы хоть сколько-нибудь хорош. Они ходят повсюду, вздыхают, пишут стихи и строят из себя
проклятых идиотов. Я согласен, что мисс Читтенден -
очень красивая девушка; но откуда ты знаешь, что она не дурачит
нас... размахивала этим маленьким флажком у нас перед носом, чтобы спасти ее отца?

"О, Дэн, Дэн!" - засмеялся Лоуренс. "Когда дело касается девушек, ты
неисправим. Дэн, скажи правду - ты когда-нибудь был влюблен?

- Если я когда-нибудь и был, слава Богу! Я пережил это, - отрезал Дэн, затянувшись табаком
.

Лоуренс провел два дня в долине Ла Белль, освободив своих
пленников условно-досрочно и загрузив их повозки провизией и фуражом в количестве, достаточном
, чтобы добраться до Роллы.

Лоуренс сел на поезд обратно в Роллу, а затем попрощался с
прекрасной долиной, которую он покинул невредимой; но еще много дней она оставалась
Перед его мысленным взором предстал образ прекрасной девушки, которая была верна Союзу при таких неблагоприятных обстоятельствах.

 Лоуренс не знал, что прошло всего несколько часов с тех пор, как он покинул долину, когда с юга прискакал отряд кавалерии Конфедерации из ста пятидесяти человек под командованием майора Пауэлла.
 Они прибыли, чтобы встретить новобранцев, и с ними был обоз с пустыми повозками, чтобы забрать то, что осталось от провизии и фуража после того, как новобранцев накормили.

Когда майор Пауэлл узнал о случившемся и о том, что все положения
и корма не дали новобранцы были уничтожены, его ярость не знала
не было предела. Он сначала заказал полсотни своих людей, чтобы проводить на поезд и
привести каждого человека. "Их слова не стоят бумаги, на которой они
написано:" он взревел.

"Я не буду ждать вас", - сказал он капитану, командовавшему кораблем.
пятьдесят", но будем преследовать этого дерзкого капитана Миддлтона. Я позабочусь о том, чтобы
ни один человек из его команды не выбрался из Озарка живым.

- Таким образом, у вас останется только сотня человек для преследования, майор, - сказал
капитан.

"Это так; но вы знаете, что мы привезли оружия на сотню человек. Призовите
добровольцы из числа новобранцев. Скажите им, чтобы взяли лучших лошадей из
обоза и явились как можно скорее ".

Задача капитана, преследовавшего поезд, оказалась легче, чем он думал,
поскольку он не прошел и пяти миль, как встретил около двухсот человек.
возвращавшихся под предводительством трех или четырех человек, известных как
отчаянные партизаны. Вряд ли у федералов покинул поезд, когда
участок был сформирован, чтобы захватить его. Почти половина условно мужчин вошли в
участка; тех, кто отказывался, лишен всего и отправлен на их
кстати, без средств к существованию.

Это подкрепление, оказавшееся намного раньше, чем ожидалось, очень обрадовало майора
Пауэлл. Альпинист объяснил, что знает более короткий маршрут, чем тот, по которому шли федералы.
и хотя у них было несколько часов пути, он
мог легко возглавить силы, которые могли бы захватить их фронт, и, таким образом, они
был бы зажат между двумя силами.

Майор Пауэлл быстро составил свой план. Сотня человек под командованием
одного из его самых доверенных офицеров были отправлены попытаться опередить
Федералов, в то время как он, с еще сотней, должен был последовать за ними в быстром преследовании.

Примерно в это время на сцене появился Марк Графтон. Он тоже принес
важные новости. Полагая, что Большой Том замышляет налет на мистера
Читтенден, и что его внезапный отъезд был лишь прикрытием, чтобы обезоружить подозрения.
Марк замаскировался и последовал за бандой.

"Я раскрыл самый адский заговор", - сказал Марк. Большой Том и его банда
должны были замаскироваться под федералов и совершить налет на плантацию в Лос-Анджелесе
Красавица, убить Мистер Читтенден и меня, и уносят благодать, и силу ее
в браке с Тома. Сюжет был о том, чтобы осуществляться, когда
банда неожиданно столкнулась с силами под командованием капитана Миддлтона и была
разгромлена. И нам не нужно ничего опасаться со стороны Большого Тома в течение некоторого времени, поскольку он
тяжело ранен ".

Марк, со своей стороны, был очень удивлен, услышав, что произошло в
долине, пока его не было. "Я бы пошел с вами", - сказал он майору.
Пауэлл: "Но у меня важное задание, которое я должен выполнить. Я надеюсь, что вы его выполните.
догоните и покараете этих янки, как они того заслуживают".

"Если я смогу обогнать их, вы от этого может зависеть они будут получать
наказание", ответил майор, как он ускакал.

Затем Марк более подробно рассказал мистеру Читтендену о том, что он узнал относительно
планов Большого Тома, и добавил: "На вашем месте, мистер Читтенден, я бы
ничего не говори об этом Грейс, потому что это может излишне встревожить ее.
Она в безопасности, по крайней мере, пока Большой Том не поправится. Если бы я так не думал, я бы
не успокоился, пока не выследил собаку. Как бы то ни было, я должен отсутствовать.
Неделю или две, но не дольше.

Марк дождался наступления ночи, а затем тоже уехал.




ГЛАВА XXI

СТАРИК С ГОР


Шел второй день после того , как Лоуренс покинул долину Ла Бель,
и до сих пор ничего интересного не происходило. Лоуренс и Дэн были
ехали бок о бок, когда вдруг ударил камень на дороге
впереди них, вызывая их лошадей, чтобы поднять и погрузить. Дорога пролегала
близко к обрыву, и, несомненно, он был с вершины утеса, разве что
камень был брошен.

Тщательный осмотр утеса ничего не выявил, и они уже собирались
ехать дальше, когда Лоуренс внезапно воскликнул: "Подождите! вон тот камень обернут бумагой
". Вскочив со своего коня, он обеспечил
бумага. Он оказался грубым каракули, говоря им, что они были
преследуемые сотней человек, и что еще сотня была послана преградить им путь
.

- Что ты об этом думаешь? - спросил Лоуренс, протягивая каракули Дэну.

Дэн с некоторым трудом расшифровал это, а затем заметил: "Розыгрыш,
вероятно".

"Это не розыгрыш, Дэн. Мы должны быть готовы".

"Но откуда взялись эти двести человек?" - спросил Дэн. "Даже если те
ребята, которые были условно освобождены, вернулись обратно, у них не было оружия".

"По всей вероятности, это диверсионный отряд с Юга", - ответил
Лоуренс, - "и мы ушли как раз вовремя, чтобы разминуться с ними".

"Фух! Почему мы не могли остаться еще на несколько часов?"

"Что?! И сражались с двумя сотнями?"

"Конечно; мы могли бы легко разбить их".

"Что ж, я не жалею, что мы ушли. Я не горю желанием сражаться с такими силами.
но если они нас настигнут, мы покажем им, на что мы способны. Что
меня озадачивает, так это то, кто предупредил нас?"

"Брось это", - сказал Дэн.

Теперь позвали Гарри, и он рассказал, что произошло. "Ты берешь Джека и
Бруно и прикрываешь тыл. Не позволяй этим парням приблизиться к нам,
без нашего ведома".

"Никакой опасности, пока Бруно жив", - засмеялся Гарри.

"А как насчет фронта?" - спросил Дэн. "Мы можем наткнуться на тех парней, которые
Они отправились, чтобы перехватить нас.

«У них ещё не было времени, чтобы перехватить нас, — сказал Лоуренс, — и прежде чем они встретят нас, я хочу преподать урок этим парням в тылу».

Лошади начали проявлять признаки усталости, и, подъехав к хижине поселенца, вокруг которой росло прекрасное кукурузное поле, Лоуренс решил остановиться, отдохнуть, накормить лошадей и дать людям возможность сварить кофе.
Там было несколько отличных свиней, и двух из них
зарезали. Владелец кукурузы и свиней решительно возражал против
этого присвоения его собственности. Это был высокий, худощавый горец,
и по его лицу было видно, что он хитер и изворотлив.

"Вы из Союза или Конфедерации?" - спросил Лоуренс.

Опустошив свой вместительный рот огромной порцией табака, он
протянул: "Я не знаю. Вы будете первыми янки, которых я вижу. Я согласна
считала себя Конфедерацией, но теперь, когда вы забрали моих кона и хоугса,
Я считаю себя Профсоюзом. Если я член Профсоюза, мне платят за моих кона и Хоугса,
не так ли?"

Смеясь, Лоуренс протянул ему десять долларов, сказав: "Ставлю десятку
против этого одного, что ты будешь объявлен в розыск до наступления ночи. За нами гонится отряд
кавалерии Конфедерации".

— Это так? Тогда я не буду делать ставку, — ответил парень, ухмыляясь. — Это слишком
рискованно. Они могут наставить на меня пистолет и заставить меня позвать Джеффа Дэвиса.

 — Полагаю, ты не стал бы ждать, пока на тебя направят пистолет, прежде чем
закричать, — сказал Лоуренс, — но ты можешь поставить десять.

«Должно быть, пятьдесят», — проворчал парень, развернулся и вошёл в дом, и больше они его не видели.

 В ту ночь майор Пауэлл разбил лагерь на его земле и попользовался его кукурузой и свиньями, но он не возражал; он не приветствовал и Джеффа
Дэвиса, потому что того там не было.

Федералы не успели далеко уйти от хижины, как долина сузилась, и с обеих сторон поднялись крутые и обрывистые горы.

 «Хорошо, — сказал Дэн, — что на этих холмах нет партизан, иначе они бы стреляли в нас. Я буду чувствовать себя в большей безопасности…»

Он не успел закончить фразу, как со склона холма раздался резкий
выстрел, и часть тульи шляпы Дэна взлетела в воздух. Он снял
повреждённый головной убор и, с сожалением глядя на него, воскликнул:
«Хорошая шляпа испорчена, но моя голова цела».

«Атакуйте утёс!» — крикнул Лоуренс, но в этом не было необходимости. Полдюжины солдат уже спешились и взбирались на утёс, где виднелся небольшой клуб дыма. Не успели они подняться на половину утёса, как раздался ещё один выстрел, но на этот раз не было слышно свиста пули.

 Вскоре солдаты добрались до места, где виднелся дым, и послышались их удивлённые возгласы.

«Что там?» — крикнул Лоуренс.

«Мертвец наверху. Никаких признаков жизни».

«Ну, хорошенько осмотрись, а потом спускайся», — ответил Лоуренс.

Вскоре мужчины вернулись и рассказали странную историю.

"Мы нашли, - сказал старший сержант, - кого вы думаете? Нашего друга
который продал нам кукурузу и свиней. Он лежал за камнем; его ружье,
заряженное и со взведенным курком, лежало на камне, и, без сомнения, он как раз собирался
выстрелить в нас еще раз, когда кто-то выстрелил ему в голову сзади
. У него только что стреляли, на свежую кровь хлестала из
рана, как мы пришли. Но мы не видели ни мы не могли найти никаких следов
тот, кто стрелял в него. Это винить любопытно. У меня мурашки по коже. В этих горах
должно быть, водятся привидения."

— «Если это так, то духи, которые их преследуют, должно быть, очень дружелюбны по отношению к нам», —
сказал Лоуренс. — «Но, как вы и сказали, это необычное обстоятельство. Я не могу
этого понять. Почему бы и нет?» сам сотрудник, если он является нашим другом?"

Много и все разные были мнения высказаны, но нет удовлетворительного
решение было достигнуто.

День закончился мрачно; небо заволокли огромные тучи, и
ветер ревел в лесу. Стало так темно, и двигаться стало так
трудно, что Лоуренс решил разбить лагерь на ночь и рискнуть, чтобы его не догнали.
шанс быть настигнутым. Место, выбранное для лагеря, было естественным
амфитеатр, уходящий обратно в горы. Над ним нависали
гигантские деревья, растущие на горе.

Поужинав, мужчины еще некоторое время посидели у своего маленького походного костра,
обсуждали события дня; но постепенно в лагере воцарилась тишина,
и не было слышно ничего, кроме топота лошадей и рева
ветра.

Было около полуночи, когда солдаты были возмущены, а не охранник,
но Бруно, который пришел ограничивающий в лагерь, яростно рыча, каждый волосок
на его выпрямленной спиной. Он был сильно дрожа, то ли от страха, или
волнение.

"Почему, в чем дело, Бруно?" - закричал Гарри. "Я никогда не видел, как ты ведешь себя, как
это раньше".

"Я думаю, он напуган", - сказал Лоуренс. "Эндрю Джексон! Бруно напуган!"

"Я никогда не видел, чтобы он боялся, - сказал Гарри, - но я верю, что это так. Посмотри,
как он дрожит".

Прежде чем удалось провести расследование, лошади начали вставать на дыбы и
нырять, и часовые крикнули, что они вырываются.

"Присмотрите за лошадьми", - крикнул Лоуренс.

Мужчины подоспели как раз вовремя, так как несколько лошадей порвали свои
поводья. Как бы то ни было, им стоило больших усилий не дать им убежать.

"Лошади сильно напуганы. Они дрожат, как листья", - сказал
мужчины.

"Это должно быть какое-то дикое животное", - сказал Лоуренс. "Люди, оставайтесь у лошадей;
Дэн, Гарри, и я буду расследовать".

Лоуренс взял горящую головешку из костра, и все трое, хорошо вооруженные,
начали искать причину неприятностей. Бруно сначала отстал, но
когда он увидел, что Гарри вздрогнул, он последовал за ним; но было замечено, что он держался поближе
к своему хозяину.

Пес продолжал смотреть на утес позади их лагеря. Большое дерево
росло близко к утесу, и животное могло прыгнуть на него с обрыва
. Трое мужчин осторожно двинулись вперед.

«Смотри-ка», — сказал Дэн, указывая на дерево.

 Лоуренс посмотрел и увидел на дереве что-то похожее на два раскалённых
уголька.

«Держи свой жезл так, чтобы я видел прицел моего ружья», — прошептал Дэн.

 Лоуренс так и сделал.  Дэн быстро прицелился и выстрелил.  Раздался ужасный
крик, треск веток, а затем огромная пантера упала на землю,
корчась в предсмертной агонии.

Бруно, казалось, оправился от испуга и уже собирался наброситься на сопротивляющееся животное, когда Гарри закричал: «Назад, Бруно, назад!»

Но Бруно всё равно бросился бы навстречу своей судьбе, если бы Лоуренс не ударил его горящим факелом по носу.

Наконец зверь замер.

— Хороший удар, Дэн, — сказал Лоуренс. Мяч попал пантере прямо между глаз.

"Что могло заставить её прийти в наш лагерь? — спросил Гарри.

"Запах мяса, которое мальчики жарили на ужин, — ответил Дэн. —
Знаете, мы взяли с собой несколько свиней, которых готовили на ужин.

Некоторые солдаты настояли на том, чтобы освежевать зверя и взять шкуру с собой
в качестве трофея. Как это было, там было немного поспать в лагере,
для лошадей-прежнему неспокойно, и было трудно держать их
успокоили.

"Подруга пантеры может быть где-то поблизости", - сказал Дэн. "Хорошо быть на
берегись.

От Бруно больше не было никакой пользы, потому что он надулся, ушел и лег
. Он не мог понять, что удар, нанесенный ему Лоуренсом, спас
ему жизнь.

Если поблизости и была другая пантера, она не показывалась, и на рассвете
отряд снова был в пути.

Где-то после полудня, Гарри пришел быстро ехал сзади, мол
главный из преследователей были замечены. Едва он сделал свои
сообщить, когда слабый звук из трех или четырех выстрелов был слышен.

"Гарри, ты, с Дэном и Бруно, теперь переходите в наступление", - скомандовал он.
Лоуренс. «Вот где нам нужно будет устроить засаду. Дэн,
командуй и скачи во весь опор. Я с десятью людьми прикрою тыл и задержу врага».

 «Почему бы не остановиться и не сразиться с ними?» — проворчал Дэн. «Мне не нравится эта идея с бегством».

— Потому что я не хочу, чтобы здесь было сражение, если я могу этого избежать, — ответил
Лоуренс. — Если мы будем сражаться, особенно на равных условиях, кто-то из
наших людей наверняка будет убит или ранен. Подумайте о том, чтобы оставить кого-то из
ребят здесь, в горах, раненым! Для них будет лучше
быть застреленным, чем оставить раненым, потому что они наверняка будут убиты
партизанами ".

"Полагаю, вы правы, но бежать противоречит моим принципам", - вздохнул
Dan.

"Не падай духом, старина", - засмеялся Лоуренс. "Я рассчитываю дать
им бой; но я хочу выбрать местность и способ
ведения боя".

Лицо Дэна просветлело. — «Всё в порядке, капитан», — воскликнул он. «Я
мог бы догадаться, что вы замышляете какую-то хитрость».

 Лоуренс вернулся, чтобы прикрыть тыл. Майор Пауэлл, зная, что у него на одного человека больше, чем у Лоуренса, нетерпеливо двинулся вперёд, но его
Энтузиазм немного угас, когда его наступление было отбито с потерями в
один убитый и два раненых, и он стал немного осторожнее.

 Используя любое небольшое неровность рельефа, Лоуренс
смог сдерживать противника в течение нескольких миль, но в конце концов они
добрались до места, где долина расширялась и фланговые манёвры были
лёгкими, и вскоре это стало испытанием на скорость и выносливость лошадей.

«Так не пойдёт», — подумал Лоуренс. «Я должен найти место, где можно остановиться и
сражаться с ними, и сделать это как можно скорее».

Оставив арьергард на попечение сержанта, он быстро поскакал вперед.


"Лошади запыхались", - сказал Дэн. "Нам придется остановиться и принять бой".

- В первом же благоприятном месте, Дэн. Скажи мальчикам, чтобы не сбавляли темпа.
еще немного.

Теперь Лоуренс пустил свою лошадь во весь опор. Он проехал две или три
мили, не найдя подходящего места для засады, и уже собирался
остановиться, выбрать как можно более удобную местность и дать бой. Он не испытывал никаких
опасений относительно результата - только того, что многие из его людей могут быть убиты или
ранены. Как только он пришел к этому выводу, к своей радости, он увидел
долина совсем близко перед ним. Огромный холм врезался в нее, оставив только
узкий проход. За ним долина поворачивала, и отряд был бы
полностью скрыт холмом. Он взял Лоуренса но минутку форма
его план сражения. Просто перед воротами не было, по дороге побежал
ближе к основанию горы, которая густо покрыта лесом.

Дэн, командовавший наступлением, подбежал. "Капитан, мы должны сражаться.
Все лошади готовы".

"Да, Дэн, сейчас начнется бой. Спешивайте своих людей и прикажите увести лошадей
обогните это место, чтобы вас не было видно. Один человек может ухаживать за шестью лошадьми.
Спрячьте остальные силы в кустах у подножия горы
. Действуйте быстро. Если мне удастся заманить их в ловушку, вы будете
знать, что делать. Сказав это, Лоуренс пришпорил своего коня и
поскакал в тыл.

Лоуренс обнаружил, что арьергард сильно потеснен.

"Берегитесь, капитан, они обходят нас с фланга, и вы в пределах досягаемости", - крикнул
один из мужчин.

В этот момент три или четыре пули просвистели рядом с головой Лоуренса. Развернув
своего коня, он крикнул: "За мной!", и арьергард понесся по
дороге, как будто быстро отступая. Враг последовал за ним с дикими радостными криками.

Быстрое преследование растянуло конфедератов, и майор Пауэлл
поехал назад, чтобы поторопить отставших, оставив наступление во главе
своего старшего капитана. Этот офицер, думая, что янки полностью отступили,
и что он может завоевать некоторую честь, энергично продолжал преследование.

Лоуренс проехал прямо мимо того места, где прятались Дэн и его люди, но
он остановил свой маленький отряд там, где долина сужалась.

Если бы союзники не были так настойчивы в преследовании, они могли бы
увидеть, как дрогнули кусты, или уловить блеск ружейного ствола; но
они должны были смотреть только на летающие Янки. Когда они увидели федералов
остановился, они тоже остановился, принимая время, чтобы закрыть, и это было просто
то, что Лоуренс хотел.

Приказав своим людям дать залп, Лоуренс снова развернулся, как будто собираясь отступать.
"Вперед!" - крикнул капитан конфедерации.

"В атаку! Переезжайте через них!" - Крикнул капитан конфедерации. "В атаку!"

Внезапно со стороны дороги раздался грохот залпа.
Разрушения были ужасными; люди и лошади лежали грудами.

"Колесо и в атаку!" - крикнул Лоуренс; и на охваченных ужасом конфедератов обрушился
Лоуренс со своими десятью людьми. Паника переросла в бегство.
Враг думал только о том, чтобы уйти. Напрасно майор Пауэлл пытался
остановить своих людей; его тоже отнесло назад в суматохе.

Как можно быстрее Дэн привел лошадей, и он со своими людьми
присоединился к преследованию. На протяжении двух миль оно продолжалось; затем Лоуренс
приказал остановиться. Он увидел, что майору Пауэллу удалось сплотить часть
своих людей и занять позицию, которую невозможно было занять без потерь.

Вдоль дороги лежали убитые и раненые люди и лошади, и где
первый залп был уволен дорога была забита мертвых и умирающих.

Это было зрелище, от которого у Лоуренса защемило сердце; но он не мог остановиться
даже для того, чтобы принести облегчение, потому что Гарри и Джек вернулись с поразительным
новости о том, что впереди крупные силы, не более чем в трех милях
.

Лоуренс собрал своих людей, и, к его невероятным облегчением, нашли у него только
трое легкораненых. Это была почти бескровной победы. В
вопрос был, что делать теперь. Во время спора один из мужчин вдруг воскликнул: «Смотрите, там!»

На скале на склоне горы, примерно в трёхстах ярдах от них, стояла фигура старика. Его грудь покрывала длинная белая борода, и он был
согнутый возрастом. Он стоял, опираясь на посох, как будто устал.

[Иллюстрация: Старик, опирающийся на посох.]

Когда он увидел, что его заметили, он поманил кого-то к себе. Двое или
трое солдат вздрогнули, но он повелительно махнул им рукой, чтобы они возвращались.
Лоуренс вздрогнул, и старик застыл на месте.

"Не уходите, капитан", - закричали матросы. "Это может быть ловушка".

"Я буду осторожен", - ответил Лоуренс. "Стреляйте при первых признаках
предательства".

Дюжина карабинов прикрывала старика, но он, казалось, этого не замечал.
Когда Лоуренс был примерно в пятидесяти ярдах от него, он жестом подозвал его.
остановиться; затем высоким, надтреснутым голосом воскликнул: "Впереди опасность
".

"Я знаю это", - ответил Лоуренс.

"Немного впереди, рядом с тем большим деревом, ты найдешь едва заметную тропинку.
Иди по ней. Она приведет тебя через гору в другую долину, где
ты сможешь продолжить свой путь в безопасности. Задержка на двадцать минут, и все будет
потерял. Прощай".

Старик шагнул со скалы и исчез. Лоуренс бросился к
там, где он только что стоял. Ничего не было видно. Это было, как если
Земля поглотила его.

Он вернулся и рассказал, что случилось, и удивление было отличным.

"Нельзя терять времени", - воскликнул Лоуренс. "Я последую его совету".

Мужчины гуськом свернули на тропу. Путь был крутым, но
не непроходимой, и вскоре лес поглотил их.

Не до того им было за горой, есть ли возможность
обсуждая странное предупреждение они получили.

"Может ли быть, что старик был наш ангел-хранитель все время?" - спросил
Лоуренс.

- Это невозможно, - сказал Дэн. "Мы получили первое предупреждение, когда мы были
едва выехали на долину Ла-Белль. Мы быстро пришли. Как мог этот
старик перебраться через горы и опередить нас?"

«И куда он делся, когда так внезапно исчез?» — спросил один из них.

 «А кто застрелил партизана?» — спросил другой.

 «Это секрет, который могут рассказать только горы. Я слышал, что там водятся призраки», — сказал Дэн.

«Это рука Бога», — сказал один из мужчин, серьёзный, похожий на священника парень, которого
солдаты называли Проповедником. До того, как стать солдатом, он был
руководителем методистской общины, и в роте не было человека храбрее
его.

 Как они ни спорили, они не могли прийти ни к какому выводу. Для них это
оставалось загадкой, которую так и не разгадали.

Прошли недели, прежде чем Лоуренс полностью осознал опасность, грозящую старому
мужчина спас его. Капитан Тернер, в быстрой ездой, чтобы опередить
за ним, она попала в разведывательный отряд из пятидесяти кавалеристов южан ;
и не только это, но и то, что его силы были увеличены партизанами, пока у него не стало
полных двухсот человек, хорошо вооруженных и верхом на лошадях. Если бы Лоуренс встретился с этим отрядом
в узкой долине, он не смог бы избежать поражения.

Ужас и изумление авангарде сил Тернера может быть
представлял себе, когда они приехали на место конфликта. Что битва
только что сражались, видно было; дым конфликта не
поле боя было полностью очищено. Что было еще более удивительно, поблизости не было ни одного вооруженного человека
в поле зрения не было ни федералов, ни конфедератов.

Они прислушались, но не услышали никаких звуков конфликта. Подошел капитан Тернер.
подошел. Мгновение он смотрел на сцену резни, а затем воскликнул:
"Великий Боже! Майор Пауэлл попал в засаду, и его отряд был
уничтожен. Все погибшие - это наши люди. Но где же янки?

«Несомненно, преследуют тех немногих, кто уцелел из отряда майора», —
ответил офицер.

«Так и есть», — воскликнул Тернер. «Вперёд, ребята! Пусть нашим боевым кличем будет: «Пауэлл!»
и мстить! Не щадить никого! Пусть умрёт каждый из проклятых янки.

Они проехали почти четыре мили, прежде чем добрались до майора Пауэлла и
остатков его отряда. Они продолжали отступать, пока не убедились, что их не преследуют.

 Из сотни человек майору удалось собрать около сорока. Остальные были убиты, ранены или бежали. Некоторые из них не останавливались,
пока не добрались до долины Ла-Бель, и рассказали о катастрофе,
сказав, что из всего отряда Пауэлла только они спаслись.

"Вы встречались с янки и уничтожили их?" Был первый вопрос, заданный
Капитану Тернеру майором Пауэллом.

"Я не видел янки", - последовал неожиданный ответ.

Майор Пауэлл смог только ахнуть: "Не видели янки?"

"Нет, ни одного".

"Тогда горы, должно быть, разверзлись и поглотили их".

Были даны исчерпывающие объяснения, и силы вернулись, чтобы похоронить погибших и
оказать помощь раненым. Единственное возможное объяснение, которое они могли придумать для
исчезновения федералов, заключалось в том, что они спрятались на
склоне горы и пропустили отряд капитана Тернера, затем спустились
и возобновили свое бегство.

Пока они спорили, внезапно над ними, на склоне горы, появилась
фигура старика, и до них донесся его голос, громкий и
пронзительный крик: "Горе, горе, горе тем, кто поднимает руки на флаг
своей страны!"

- Черт бы его побрал! Огонь! - заорал Тернер.

Полыхнула сотня винтовок. В ответ раздался издевательский смех, и
старик исчез. Гору прочесали, но не нашли ни следа
его самого.

Суеверный страх охватил весь отряд. Старик, должно быть, был
они утверждали, что он был дьяволом и помог янки бежать.




ГЛАВА XXII

Марк признаётся в любви


Через день или два после появления беглецов из отряда Пауэлла
Марк Графтон вернулся в «Прекрасную». Он казался усталым и
измученным, но сообщил, что его поездка прошла успешно.

 Когда ему рассказали о сокрушительном поражении отряда Пауэлла, он был поражён.
«Если бы я ожидал такого результата, — воскликнул он, — я бы пошёл с ним. Попал в засаду, да? Думаю, если бы я был с ним, я бы это предотвратил, потому что я привык сражаться именно с такими парнями и знаю все их уловки».

"Похоже, у тебя хорошее мнение о себе", - заметил Грейс, несколько
саркастично.

То, что она говорит, и тон, каким она это произнесла, - отрезал Марк в самое сердце.
"Ваш упрек справедлив, Грейс. Ни один человек не хвалился", - сказал он, как ему исполнилось
прочь.

В ту ночь Марк лежал и думал. Грейс изменилась, он мог ясно
смотри. Должно быть, потому, что он отказался раскрыть ей свой секрет. "Я должен
уйти и никогда не возвращаться", - вздохнул он. "Это единственный выход. Если бы я мог
только оставаться рядом с ней, видеть ее каждый день, быть ее рабом, я был бы
доволен ".

Потом подумал о старшем том пришла ему в голову. Он знал, что там был реальный
опасности от этого источника. Никто лучше него не знал, во что быстро превращались государственные партизаны
- банды грабителей, которые охотились как на друзей
, так и на врагов. Он чувствовал, что то, что мистер Читтенден был Сообщником,
не спасет его. Уйти и оставить Грейс подвергаться такой большой опасности
было бы для него пыткой.

Сон не посетил его в ту ночь, и когда наступило утро, он был не
ближе к решению, чем накануне вечером. Он встал, бледный и
изможденный. Морщины на его лице свидетельствовали о том, что он выстрадал.

Та ночь, казалось, изменила и Грейс. Она подошла к нему и, протянув руку, сказала: «Марк, я сожалею, что так говорила с тобой прошлой ночью. Прости меня». Затем, взглянув на него, она воскликнула: «Глупый мальчик! Я
подумала, что ты принял близко к сердцу мои слова. Марк, тебе было так больно?»

 «Не за что прощать, Грейс», — мягко ответил он. «Я провёл беспокойную ночь, но не из-за того, что ты сказала, а из-за мысли, что я и так уже слишком долго здесь нахожусь; и всё же мне трудно уходить от тех, кто так добр ко мне».

«Зачем вообще уходить?» — спросила Грейс.«Ты здесь на своём месте. Разве мы не для этого тебя привезли?»
вернулся с самого края могилы? Я слышал, как отец говорил, что хотел бы, чтобы
ты всегда оставался здесь. Ты ему очень понравился.

Лицо Марка просияло. Он сделал шаг к ней, как будто хотел
заключить ее в объятия. - Грейс! Грейс! - воскликнул он, затем остановился и
смертельно побледнел.

- Марк, что с тобой? Тебе плохо? - с тревогой спросила Грейс.

- Нет, у меня был небольшой обморок, но сейчас я справилась. Я подумаю над
тем, что ты сказал.

Он все обдумал и пришел к выводу, что должен уйти; ибо
если он останется, придет время, когда ему придется признаться в своей любви
ради Грейс. Он задрожал, когда понял, как близок был к тому, чтобы рассказать
ей. Но прошло не так много часов, прежде чем он рассказал ей.

С севера в долину верхом въехал мужчина. Он горел в лихорадке
и раскачивался в седле из стороны в сторону. Его сняли с
лошади и внесли в дом.

«Боюсь, я погиб», — слабо сказал он, когда его осторожно уложили на кровать. «Мне сказали, что я найду здесь калеку-конфедерата по имени Марк Графтон, который иногда доставляет депеши. Он здесь?»

 «Здесь», — ответил мистер Читтенден.

«Я должен увидеть его — увидеть, пока не стало слишком поздно. Я чувствую, как смерть
тянется ко мне».

 Позвали Марка, и больной, задыхаясь, рассказал свою историю. Он
сказал, что его зовут Поль Дюпон и что он вёз важные депеши генералу Хиндману. «Я был болен в то время, когда они попросили меня отнести их, и пытался отказаться, но они сказали, что депеши настолько важны, что доверить их можно только храброму и надёжному человеку, а они знали, что я такой. «Отнеси их до дома судьи Читтендена на Ла-Белле, — сказали они, — а потом, если не сможешь идти дальше, доставь их».
они попали в руки искалеченного солдата Конфедерации по имени
Марк Графтон.' Я не могу идти дальше. Рука Смерти уже на мне
. Вы найдете депеши, зашитые в подкладку моего пальто. Возьмите
их и передайте в руки генерала Хиндмана.

- Хиндману! - выдохнул Марк.

"Да, не плохо!" - прошептал Дюпон, как он откинулся на подушку,
исчерпаны. Он закрыл глаза; его дыхание становилось все короче и короче, и
вскоре он скончался, так и не произнеся больше ни слова.

Марк стоял как вкопанный. Священное доверие было возложено на
его — туда, куда он никогда не хотел ехать, — в Арканзас. Никто, кроме него самого, не мог представить, с какими опасностями он столкнётся.

 Когда мистер Читтенден услышал о просьбе покойного, он сказал: «Марк,
ты поедешь? Эти депеши много значат; они могут означать спасение штата. Но опасность — Марк, я не хочу, чтобы ты уезжал».

Марк на мгновение задумался, а затем, выпрямившись во весь рост, с решительным выражением лица, ответил: «Я пойду. Это священная обязанность — это ради моей страны».

Мистер Читтенден и Марк обыскали вещи покойного и нашли
депеши, как указано. Они также обнаружили, что у него при себе было около ста
долларов федеральными деньгами и две тысячи долларов деньгами Конфедерации
. Среди найденных бумаг был пропуск от генерала Хиндмана,
в котором содержалась просьба ко всем добропорядочным союзникам оказывать предъявителю посильную помощь.

"Без сомнения, Дюпон был надежным шпионом генерала Хиндмана", - сказал мистер
Читтенден. "Марк, ты ступаешь на опасную дорожку; и все же, если бы ты
был моим сыном, я бы приказал тебе уйти. Что касается денег, оставьте их себе; без сомнения,
они были даны Дюпону на расходы, и теперь вы занимаете его место.

Приготовления Марка были вскоре закончены, но сверток, который он привязал
позади седла, был намного больше, чем он обычно брал с собой. Когда он был
готов, он обратился к Грейс, чтобы попрощаться. Ее не было в доме, и
она ничего не знала о том, что произошло.

Он разыскал ее в ее любимом уголке на берегу "Красавицы" и
там обнаружил, что она задумчиво смотрит на воду. Марк подумал, что там
он посмотрел с грустью на лице. Она удивленно взглянула на него, как он проехал
вверх.

"Идешь так скоро?" - спросила она.

Спешившись, Марк привязал свою лошадь и, подойдя к ней, сказал: "Да,
Грейс, я снова ухожу, и на одну из самых опасных миссий, за которые я
когда-либо брался. Я пришел попрощаться. Если я больше никогда тебя не увижу,
Да благословит тебя Бог!"

Девушка побледнела. "Зачем идти, Марк, если это так опасно?"

"Это мой долг".

"Марк, не уходи!" В ее глазах стояли слезы.

Он посмотрел на нее, лицо его красноречиво с любовью. Все резолюции
он создал, было забыто.

"Грейс, я должен сказать, что я говорил себе тысячу раз я хотел
никогда не говори. Грейс, я люблю тебя - люблю тебя больше, чем свою собственную душу, и
поскольку я так люблю тебя, будет лучше, если я уйду и никогда не вернусь.

- Я не понимаю, - пробормотала она. "На днях ты сказала вещи, которых я
не понял, и ты разозлила меня".

"Грейс, ты достойна править королевой в каком-нибудь дворце. Я беден и
неизвестен. Но не моя бедность удержала меня от признания в своей
любви. Это потому, что я недостоин тебя - потому что я обманул тебя в
некоторых вещах. Грейс, я недостоин целовать землю, по которой ты ступаешь.

Смертельная бледность покрыла лицо девушки. "Марк, ради всего святого
ради всего Святого, скажи мне... скажи мне! Ты замужем или совершила какое-нибудь
ужасное преступление?

- Замужем! Почему, Грейс, я никогда не думал о любви, пока не увидел тебя. Я не знал
, что такое любовь. И я не преступник. На войне совершаются вещи, которые
были бы преступными в мирное время ".

"Тогда почему ты говоришь, что ты такой недостойный? Марк, это тот ужасный секрет
, который ты скрываешь от меня! Марк, скажи мне, что это? Она положила свои
руки ему на плечи, с тоской глядя в его лицо.

Марк Графтон дрожал как осиновый лист. "Грейс! Грейс! - воскликнул он. - Не искушай
меня! Ты не знаешь, о чем просишь".

- Значит, ты отказываешься рассказать мне? Она убрала руки с его плеч.
на ее щеках появился гневный румянец.

- Я не могу, Грейс! О Боже! если бы я могла!

"Уходи!" - сказала она. "На этот раз ты сказал правду, когда сказал, что ты
недостоин меня. Все остальное, что ты сказал, ложь... ложь. Ты
говоришь, что любишь меня больше, чем собственную душу, и все же отказываешься сказать
что удерживает меня от тебя. Если бы вы любили меня, вы бы
доверьтесь мне, довериться мне. Своими действиями вы показали себя
недостойная любви любая истинная женщина. Я любил тебя, как
сестра - ничего больше, - но даже эта любовь теперь ушла. Уходи! Я никогда не хочу
видеть тебя снова, - и она отвернулась от него.

Минуту Марк стоял; потом он сказал, мягко: "благодать, до свидания. Лучше
что вы чувствуете, как вы сотворите, ибо я теперь знаю, что это только я, кто
страдать. Я люблю тебя, Грейс, и всегда буду любить, но это будет чистая,
святая любовь. Ничто, что ты можешь сказать или сделать, не отнимет у меня благословенной
привилегии любить тебя. Грейс, ты не попрощаешься? Ответа не последовало.

Марк устало повернулся и сел на коня. Когда послышался топот копыт лошади.
послышался стук копыт, Грейс вздрогнула, словно очнувшись ото сна. Она оглянулась. Он уже отъезжал.
Она бросилась к нему, протягивая руки. "Марк!

Марк!" - крикнула она. - "Марк!" Марк! Вернись! - закричала она. - Это я солгала. Я люблю тебя! Я
люблю тебя!

Он не слышал, или, если он не услышит, не внял, ибо он скакал без
оглядываясь назад. Она смотрела, пока он не исчез вдали;
затем, прижав руки к сердцу, опустилась на землю. Ветер прошелестел
в кронах деревьев и осыпал ее дождем увядших листьев.

"Как мои надежды, - прошептала она, - засохли и умирали; тем не менее, даже в смерти,
они прекрасны!"

Она заметила отпечаток отпечаток стопы, где он стоял, когда он
признался в любви. Лист, все оранжевые и золотые, с вкраплениями красного
центра, упала и наполовину скрыли отпечаток. Она наклонилась и
подняла его.

"Он сказал, что недостоин целовать землю, по которой я ступаю", - прошептала она.
Она прижала лист к губам; затем, содрогнувшись,
она отбросила его от себя, потому что заметила, что ее губы коснулись пятна
красного, которое показалось ей кровью.




ГЛАВА XXIII

В ПАСТЬ ЛЬВА


На протяжении нескольких миль после отъезда из Грейс Марк скакал так, словно его преследовал
враг. Дикие мысли проносились в его голове; но, наконец, он стал
спокойнее.

"Нет, нет, - говорил он сам с собой, - я не могу оставить Грейс на растерзание
Хобсону, и я уверен, что он попытается отомстить, как только оправится от
его рана. Но разве я не оставляю ее? Хорошо ли я осознаю опасность, которой подвергаюсь
бегу. Сомнительно, что я когда-нибудь вернусь. Меня может ждать бесславная смерть. Я поставил долг выше любви. Но, Грейс, если я выживу, моим долгом после этого будет охранять и защищать тебя. Невидимый и неизвестный, я буду рядом с тобой. Видеть тебя издалека будет раем.

Вскоре Марк остановился у пруда с чистой водой и развязал сверток, висевший у него за спиной.
седло, из которого он достал различные предметы. Только бы никто не
знали его как молодого человека, который ездил от Ла-Белль. Он
выглядел на десять лет старше; цвет его волос изменился, а над верхней губой появились тонкие
усы.

Он некоторое время изучал свое лицо, склонившись над прозрачной водой. "Это"
подойдет", - сказал он. "Но что, если я встречу полковника Клея?"

Три дня после этого Марк ехал без приключений, но на четвертый день
за ним погнался отряд федеральной кавалерии. Удачный выстрел.
убил лошадь своего первого преследователя, а сам сбежал. Обойдя
фланг федеральной армии, он добрался до штаба генерала
Хиндмана в Ван Бюрене, на реке Арканзас.

Здесь, за Бостонскими горами, Хиндман собрал армию
по оценкам, от двадцати до тридцати тысяч человек. Ему противостоял
Генерал Блант с армией численностью не более семи-восьми тысяч человек.
Хиндман думал, что быстрым движением он сможет сокрушить Бланта до того, как тот
сможет получить подкрепление, а затем, встретив любое подкрепление, которое может быть
Он шёл на помощь, чтобы разгромить их по частям и таким образом вырвать Миссури из
рук федералов.

Теперь он ждал только донесений из Миссури, в которых сообщалось бы о
количестве и расположении федеральных войск в штате, а также о количестве
новобранцев, которых он мог бы ожидать в штате, и о том, где они находятся.

Именно эти донесения нёс Марк Графтон.  Марк хорошо знал, что его ждёт, если его
поймают с ними. Были и другие причины, известные только ему, которые делали его переход через линию фронта Конфедерации крайне опасным.

Было уже далеко за полдень, когда Марку бросили вызов аванпосты
армии Конфедерации. Он заявил, что он курьер из Миссури,
с важными депешами для общего Хиндман, и потребовал, чтобы ему
провел в штаб-квартиру сразу. Было темно перед штаб-квартира была
дошло, но Марк был предоставлен скорой встречи с генералом.

"Как тебя зовут?" - спросил Генерал, как Марк протянул ему
отправляет.

"Графтон... Марк Графтон".

"Я ожидал сообщений, важных, но из другого источника. Мне
интересно, что это может быть?"

Он открыл их и, взглянув на них, воскликнул: "Да это же
те самые депеши, которые я искал! Я ожидал, что их доставит человек по имени Дюпон.
человек по фамилии Дюпон. Как они попали к вам?

- Дюпон мертв, - торжественно ответил Марк.

- Дюпон мертв! Великий Боже! Как он умер? Его схватили?

"Нет".Марк рассказал все подробности смерти Дюпона, и как в его
предсмертные мгновения он совершил отправляет к нему.

"Бедный Дюпон!" - вздохнул Хиндман. "Он был моим самым доверенным шпионом, и он погиб
при исполнении своего долга".

Затем, внимательно изучив Марка, он сказал: "Вы хорошо провели время в
иду от Читтендена. Какие-нибудь неприятности?

- Только один раз. Я вывел из строя одного кавалериста-янки.

"Хорошо! Как бы вы отнеслись к тому, чтобы занять место Дюпона? - резко спросил Хиндман.


"Генерал, из меня получился бы плохой шпион. Меня могли бы слишком легко опознать",
и Марк коснулся своей искалеченной руки.

"Где ты это взял?"

- В одном из небольших партизанских боев в Миссури, - без колебаний ответил Марк.


"Прошу прощения", - ответил Хиндман. "Я хотел отправить кое-какие депеши обратно
с вами".

"Я могу взять их", - быстро ответил Марк. "И, если вы хотите, я могу действовать
в качестве курьера для вас в Миссури. Я хорошо знаком в штате
и известен большинству лидеров партизан. Именно через них
Я получаю и доставляю свои депеши. Я осторожны, чтобы никогда не ввести
Федеральный лагерь. Я в настоящее время остановился в Читтенден и
бодро выполнять какие-либо комиссии вы можете отправить мне. Я несколько раз доставлял
депеши для полковника Клея.

"Как раз то, что нужно. Считайте, что вы заняты", - воскликнул генерал. "Я
Теперь припоминаю, что слышал, как полковник Клей говорил о вас. Мне жаль, что
Полковник уехал на особое задание. "

Марк ни капельки не сожалел, но по его виду этого не было видно. Клэй
не узнал бы его в таком обличье и осудил бы его
как самозванца.

- Генерал, и еще кое-что, - сказал Марк. - Мистер Читтенден, осматривая
имущество Дюпона, нашел несколько маленьких безделушек, которые его семья
могла бы пожелать иметь. При нем также было сто долларов федеральными деньгами
и две тысячи долларов деньгами Конфедерации. Вот
все.

"Вы можете оставить федеральные деньги себе. От Конфедерации будет мало толку
вам в Миссури. Вот еще сотня федеральных денег, но
помните, что эти деньги принадлежат священному фонду и могут быть использованы только на расходы
в командировках Конфедерации.

"Это будет учтено", - сказал Марк, беря деньги. "Генерал,
сможете ли вы подготовить свои депеши к утру.
Мистер Читтенден хотел, чтобы я вернулся как можно быстрее. Он в
беде.

"Беде?" Какие неприятности?"

— Что, разве ты не слышал? На долину Ла-Бель напали федералы, они захватили припасы и фураж, которые он собрал,
и четыре или пять сотен новобранцев из центральной и северной
часть штата взяла в плен и условно освобождена".

"Я не слышал об этом", - сказал генерал, сильно взволнованный. "Когда это
произошло?"

"Всего за несколько дней до моего отъезда. Но это еще не все. Как только федералы
ушли, майор Пауэлл прибыл из Арканзаса с поездом, чтобы забрать
провизию и фураж и сопроводить новобранцев. Он преследовал федералов.
Но попал в засаду, и его команда была разбита на части".

"Вы знаете, кто командовал федералами?"

"Да, капитан Лоуренс Миддлтон".

- Дьявол! Прошлым летом он во многом способствовал срыву наших планов.

"Да, и но несколько недель назад он почти уничтожил Красную банду"
Джерри. Мы пытаемся разработать планы по его поимке".

"Ну, это плохая новость, но мы постараемся превратить столы перед многими
дн. Я отправлений готов к утру. Почувствуйте себя
комфортно до тех пор". Взмахом руки генерал отпустил
его.

На следующее утро Марк рано зашел за депешами и застал
Генерала за оживленной беседой с коренастым мужчиной, лицо которого
выражало одновременно мужество и решимость. Когда Марк увидел его, он вздрогнул.
начинай. "Я знаю тебя, друг мой, - подумал он, - и для меня будет
несчастьем, если ты узнаешь меня".

"А, Графтон, это вы?" - сказал генерал. "Рад вас видеть. Позвольте мне
познакомить вас с мистером Спенсером. Спенсер, это молодой человек
Я тебе рассказывал. Графтон, Спенсер теперь мой самый доверенный шпион,
с тех пор как Дюпон ушел. Он частично поедет с тобой.

Марк сердечно протянул руку, но в руке, которую протянул ему Спенсер, не было тепла или сердечности
. Вместо этого, он выглядел так, как если бы он
читать сокровенные мысли Марка души, но Марк уверенно встретила его взгляд
и хладнокровно, как будто он не знал, что его жизнь висит на волоске.

Наконец Спенсер сказал: «Рад с вами познакомиться, Графтон. Простите, что так пристально вас рассматриваю, но мы с вами в одном бизнесе, и, поскольку когда-нибудь вы можете стать моим компаньоном, я предпочитаю изучить человека, прежде чем связать с ним свою судьбу».

«Ну и как я вам? — с улыбкой спросил Марк.

— Полагаю, вы справитесь.

 — Я на это надеюсь, — ответил Марк. — Но вы ошиблись, сказав, что я занимаюсь тем же. Не думаю, что у меня хватит смелости быть шпионом. Я просто курьер и перевожу то, что собрали другие. Чтобы
проникнуть в лагерь врага. У тебя такие нервы, Спенсер.

Лицо Спенсера озарилось улыбкой. "Ты слишком высоко меня оцениваешь, Графтон",
ответил он. "Но я, безусловно, бывал в трудных ситуациях, и я
думаю, вы могли бы рассказать о некоторых поразительных приключениях, если бы захотели ".

Марку вручили его депеши, и он собирался уходить, когда
Доложили о появлении генерала Фроста.

"Подождите минутку", - сказал Хиндман. "Возможно, у генерала Фроста есть какое-то сообщение, которое он
хотел бы передать".

"Посылаете курьера в Миссури?" - спросил Фрост.

- Да, тот самый молодой человек, который принес эти депеши вчера вечером, который
Дюпон должен был привезти. С сожалением сообщаю, что Дюпон мертв ".

"Мертв! Дюпон мертв! Его схватили янки?"

"Нет, он умер от лихорадки. Он прибыл к Читтендену в предсмертном состоянии
и передал свои донесения Графтону, чтобы тот доставил их дальше ".

"Графтон? Кажется, я слышал это имя от полковника Клея. Рад
познакомиться с вами, Графтон. Расскажите мне новости из Миссури".

Марк был вынужден остаться и против своей воли еще раз отрепетировать свою историю
. Когда он рассказал о захвате поезда и поражении
Пауэлла, Фрост очень разволновался.

— Какой федеральный офицер, по-вашему, командовал? — спросил он.

 — Я не говорил, но, как я понял, это был капитан Миддлтон.

 Фрост вскочил на ноги, разразившись потоком ругательств.

 — Где вы были, когда это случилось? — спросил он.

 — Я отсутствовал в долине. Я помогал мистеру Читтендену собирать припасы и отлучился, чтобы посмотреть, что ещё не прибыло.

Марка отпустили, но велели подождать Спенсера. Генерал Фрост отвёл его в сторону, и они серьёзно разговаривали. Время от времени они поглядывали на Марка, и он был уверен, что они говорят о нём.
о нем. Если он слышал, что они говорили, он бы знал, что он
был под подозрением.

- Это не может быть он, - говорил Фрост, - но время от времени в нем появляется
что-то, что заставляет меня думать о нем. Я едва знаю, что именно;
кажется, какие-то движения.

"Я хорошо знал его, - ответил Спенсер, - и до сих пор я не видел
ничего, что заставило бы меня думать, что Графтон - это он. Я поеду с ним верхом.
почти день пути, и если я увижу что-нибудь подозрительное ... Ну, ты знаешь
что произойдет.

Все было готово, и они уехали вместе. Они уехали недалеко, когда
Марк заметил, что Спенсер следит за каждым его движением. Мгновенно
каждая клеточка тела Марка напряглась, но внешне он оставался
совершенно спокойным. На просьбу Спенсера рассказать что-нибудь о
своей жизни он ответил, что ему особо нечего рассказывать. Он был членом партизанского отряда, был ранен и добрался до Озарка, где жил у мистера Читтендена, который приютил его, когда он страдал от лихорадки. Он был курьером у полковника Клея, но никогда не попадал в захватывающие приключения.

"Теперь, Спенсер, - сказал он, - расскажи мне что-нибудь о себе, ибо я знаю, что ты
столкнулись сотни опасностей, где я столкнулся с одной".

Спенсер отказался давать интервью и ведет довольно капризный
тишина. Наконец они достигли того места, где должны были расстаться, и когда они
пожимали друг другу руки, Спенсер, как бы случайно, провел рукавом своего пальто
по лицу Марка, и его усы оторвались.

"Черт бы тебя побрал! Теперь я тебя знаю, - взвизгнул Спенсер, потянувшись за своим
револьвером, но Марк молниеносно выхватил револьвер из-за пазухи
и выстрелил.

Револьвер Спенсера выстрелил наполовину поднятым. Он опустился в седло,
затем неподвижное тело скатилось с лошади.

Марк собирался спешиться, чтобы посмотреть, мертв ли он, когда вздрогнул от
стука лошадиных копыт и, подняв голову, увидел надвигающийся на него отряд федеральной конницы
. Пришпорив своего коня и низко пригнувшись
пригнувшись к его шее, он скрылся под градом пуль.

Единственным признаком конфликта, который смог найти Марк, была пуля, которая
застряла в задней части его седла.

Проехав несколько миль, Марк встретил полдюжины партизан, которые сказали, что
они направлялись присоединиться к Хиндману. Он рассказал им о встрече с
Кавалерии янки и что им придется быть начеку, и попросил их
передать записку генералу Хиндману от его имени. На это они с готовностью согласились
и вот что написал Марк:

 Общее: к сожалению, я вынужден сказать, что подобно тому, как Спенсер и я
 мы нарвались на отряд кавалерии Янки. Бедный Спенсер
 убил и убежал только проворство моей лошади. Если
 У Спенсера были депеши, которые поставят вас в неловкое положение, вы можете действовать самостоятельно
 соответственно, поскольку теперь они в руках
 врага.

 Что касается депеш, которые вы доверили мне, они в безопасности, и
 если они не доставляются, вы будете знать, я страдал
 судьба бедных Спенсер.

 МАРКА ГРАФТОНА.

После расставания с Марком партизан, вместо того, чтобы ехать к дому,
повернул коня на Запад. В свое время генерал Хиндман узнал, что
депеши он поручил, чтобы Марк был верно поставлен, но
что Марк исчез. Мистер Читтенден посмотрел на его возвращение в
Ла Белль зря.

Общие Хиндман сделал тревожные вопросы, потому что он используется для так верным
курьер как Марк оказался. Но проходили недели, и ничего не было
услышали, и подумали, что он, должно быть, был убит, и его причислили
к неизвестным мертвецам.

Мистер Читтенден оплакивал его как такового, но Грейс утверждала, что он все еще
жив, и у нее были веские основания для такой уверенности. Она никогда не рассказывала ей
отцу о любовном эпизоде между ней и Марком и о том, как она
отказалась попрощаться с ним, когда он уезжал. Она чувствовала, что воспоминание об этом расставании должно остаться
тайной, которую она будет хранить в своём сердце, потому что не была уверена, что когда-нибудь снова увидит или услышит Марка.

Однажды Грейс получила письмо от посыльного, который торопливо передал его ей в руки.
Он ушёл прежде, чем она успела поблагодарить его, не говоря уже о том, чтобы расспросить. К её большому удивлению и радости, письмо было от Марка.

"Он жив! Он жив!" — восторженно воскликнула она, прижимая письмо к губам. Грейс забыла о своей обиде на Марка, забыла, что тайна, которая была между ними, всё ещё не раскрыта. Она знала только, что любит его. Она с нетерпением прочла письмо, в котором говорилось:

 Грейс: Чтобы ты не думала, что я умерла, я пишу это. Было глупо с моей стороны признаваться тебе в любви, но я должна была это сделать. Теперь, когда ты знаешь, я довольна. Я ничего не прошу, ничего не заслуживаю взамен.
 Одна мысль о любви к тебе подобна мысли о небесах. Когда
 Я уезжал, я как бы попал в пасть смерти и
 спасся чудом. Грейс, будет лучше, если я тебя больше не увижу
 . Думай обо мне только как о том, кто находит радость в любви к тебе. Только
 одна вещь, которую никогда не назовет меня на свою сторону, и это, если вы
 когда-нибудь в серьезной опасности. Защищать тебя я буду исходить из
 концы земли.

 Я думаю, вы читали "Гайавату" Лонгфелло, потому что я видел ее
 в вашей библиотеке. Вы помните, что, когда Миннехаха лежал при смерти?
 она позвала Гайавату, и, хотя он был за много миль
 от нее, этот крик боли донесся до него. И так велика моя любовь
 к тебе, что я верю, что если ты позовешь меня во время
 опасности, я услышу. Помни об этом, если придет беда, хотя я
 надеюсь, что этого никогда не будет.

 Прощай.
 МАРК.

Грейс читала и перечитывала странное письмо. "Гайавату" только что опубликовали,
когда она училась в школе в Сент-Луисе, и она была большой
ее любимой книгой.

Что мог иметь в виду Марк, намекая на то, что может возникнуть какая-то большая опасность?
надвигающийся? Она не знала. Но Марк жил; он все еще любил ее, хотел
всегда люблю ее.

Она положила письмо в ее лоно следующей ее сердце, и там оно стояло.
Ее секрет был ее собственным; зачем рассказывать об этом? Если Марк никогда не вернется, никто
никогда не узнает. Но она верила, что он вернется, и походка ее стала
легче, лицо светлее, смех веселее. По сути, она стала прежней, и отец обрадовался, потому что заметил в ней перемены с тех пор, как Марк уехал.




Глава XXIV

Прерийная роща


Когда генералу Стерлингу Прайсу было приказано отправиться к востоку от реки Миссисипи
правительство Конфедерации передало департамент Арканзас под
командование генерала Т. К. Хиндмана. Он был Хиндман которому принадлежит идея
организовывать партизан из Миссури в роты и полки,
собираясь на всеобщее восстание, чтобы вырвать государство из рук
Федералов.

В своем отчете правительству Конфедерации Хиндман говорит: "Я дал
полномочия различным лицам создавать там (в
Миссури) роты и полки и действовать как партизаны".

Таким образом, Хиндман признается, что поощрял кровавую партизанскую войну,
которая бушевала по всему штату.

Хиндман правил Арканзасом железным прутом. Он объявил военное положение
по всему штату, назначил главного маршала в каждом округе и
продолжил призывать в армию каждого трудоспособного мужчину. В своих отчетах
он хладнокровно говорит: "Ради спасения страны я взял на себя
ответственность за то, чтобы заставить этих людей служить. Теперь я решил для
тех же объектов заставить их остаться ".

Очень многие из этих людей в душе были союзниками, и дезертирство было
частым явлением. Чтобы остановить это, Хиндман начал массовый расстрел
дезертиров. По всей вероятности , он расстрелял за дезертирство столько же человек , сколько
Федеральные власти расстреляли партизаны в Миссури за нарушение своих
условно-досрочного освобождения. Так зарвавшегося сделал его поступки, стать, и так много
жалобы, поданные против него, что правительство Конфедерации было брать
осознать их.

К концу ноября Хиндману удалось собрать армию численностью
от двадцати пяти до тридцати тысяч человек. Многие из них были безоружны, но
у него было грозное войско по сравнению с небольшой армией, противостоящей ему.

Второго декабря Лоуренс прибыл в лагерь
Генерала Бланта. С тех пор, как он пересек горы и сбежал от полиции
перед собой он не встретил серьезного сопротивления. Он встретил
и рассеял две или три небольшие группы партизан и захватил несколько
пленных, которых он был вынужден условно-досрочно освободить.

"Я более чем рад видеть вас", - тепло воскликнул генерал Блант.
пожимая руку Лоуренса. "Шофилд телеграфировал мне, что вы приедете и
Я искал тебя несколько дней. Я начал опасаться, что несчастье
настигло тебя.

"У нас действительно было множество приключений", - ответил Лоуренс. - Больше, чем мы ожидали.
но сейчас мы здесь, и все в порядке.

"Расскажите нам об этом", - попросил генерал, и ничего другого не оставалось, кроме как сделать это.
Лоуренс должен дать подробный отчет о поездке. Генерал слушал
внимательно, и когда Лоуренс закончил, он хлопнул его по плечу
и воскликнул: "Молодец, мой мальчик! Молодец. Тебе следовало бы стать генералом. Но
не были ли предупреждения, которые вы получили в горах, довольно загадочными?"

— Так и было, — ответил Лоуренс, — и у меня нет правдоподобного объяснения.

На следующее утро Блант послал за Лоуренсом, попросив его прийти немедленно. Он застал его сидящим с бумагой в руке и с озадаченным выражением на лице.

"Здравствуйте! Капитана:" он плакал. "Я рад видеть вас, как я немного в
тайна бизнес сам сегодня утром".

- В таинственном бизнесе? - несколько удивленно переспросил Лоуренс.

- Да, не воображайте, что вы единственный, кто получает таинственные предупреждения.
Я сам получил одно прошлой ночью.

- Выкладывайте. Не держите меня в напряжении, генерал.

"Ну, прошлой ночью солдат принес мне сообщение, сказав, что его
передал ему молодой индеец с настоятельной просьбой передать его
мне немедленно".

- У вас в подчинении есть индейцы, не так ли?

«Да, отряд разведчиков под командованием полковника Уоттла. Бумага была такого содержания, что я немедленно начал расследование, чтобы убедиться в её подлинности. Полковник Уоттл спросил каждого из своих подчинённых, не приносил ли кто-нибудь из них такую бумагу, и все они отрицали, что знают о ней. Я нашёл солдата, который передал мне бумагу, и он сказал, что индеец, который дал ему её, исчез в темноте, прежде чем он успел задать ему вопросы. В статье содержится самая важная
информация, если она правдива. Вот она. Я хочу, чтобы вы посмотрели на неё и сказали, что вы о ней думаете.

Генерал Блант вручил Лоуренсу сообщение, и не успел он
взглянуть на него, как воскликнул: "Великие Небеса!"

"Что это?" - спросил Блант, подпрыгивая от возбуждения. "Вы знаете,
кто это написал?"

"Я не знаю, кто это написал, но я узнаю почерк. Оно от
того же человека, который предупредил генерала Шофилда через меня о
готовящемся партизанском восстании в Миссури прошлым летом. Именно
информация, приведенная в том сообщении, позволила генералу Шофилду
помешать движению ".

"Это был тот же человек, который предупредил вас о том, что вас преследуют в
— В Озарксе? — спросил генерал.

 — Нет, это предупреждение было сделано неграмотным человеком. Это предупреждение от хорошо образованного человека. Какую бы информацию ни содержала эта бумага, действуйте немедленно. Я готов поспорить на свою жизнь, что она верна.

 — Прочтите, что там написано, — ответил генерал.

 Лоуренс прочитал бумагу и, как и ожидал, в ней содержался подробный отчёт о планах генерала Хиндмана. В нём говорилось, что Хиндман только что
получил донесения из нескольких источников в Миссури о том, что если он не поторопится и не вторгнется в штат, то дело будет безнадёжно проиграно, но если
он мог победить Бланта и вторгнуться в штат, тысячи были готовы к этому
встать под его знамена. Хиндман ответил, что готов двигаться дальше
У Бланта было двадцать тысяч человек, и он ожидал легкой победы, поскольку у него самого
(у Бланта) было не более пяти или шести тысяч человек.

"Он близко оценил мои силы", - сказал Блант. "Должно быть, в моем лагере были шпионы
", но читайте дальше.

"Великий Скотт! Он говорит, что Хиндман начнет свое наступление четвертого числа
или пятого; а это уже третье", - воскликнул Лоуренс.

"Да, и у меня есть только это небольшое подразделение, чтобы противостоять ему".

"Где находятся два других подразделения?"

- В окрестностях Спрингфилда, в семидесяти пяти милях отсюда, и приказ Шофилда
удерживать эту позицию любой ценой.

"Херрон может добраться сюда", - крикнул Лоуренс. "Я знаю его парней с Запада; они
как борзые в походе".

"Но только подумайте, семьдесят пять миль за два или три дня, - сказал Блант,
"а потом идти в бой. Но это моя единственная надежда".

До телеграфа в Фейетвилле было двенадцать миль. Быстрый
курьер доставил сообщение туда, а оттуда оно отправилось на крыльях
молнии генералу Херрону.

Было немного за полночь утром четвертого числа, когда генерал
Херрон получил сообщение, и к трем часам его маленькая армия была в пути.
перед ними был марш в семьдесят пять миль, а затем битва.
Не было ни отставания, ни ропота. "Чтобы сохранить тупые" стала плакать.

Эта армия была приучена к длительным маршам, к лишениям почти
невероятно. Почти не останавливаясь, как ночью, так и днем,
они шли маршем, и вечером шестого наступление армии Херрона
достигло Фейетвилля; остальные должны были встать ночью.
Армия Бланта была все еще в двенадцати милях отсюда, и грохот пушек
сообщил им, что конфликт продолжается.

Хиндмана знал, что Херрон был прийти, и он поспешил прежде чем нанести удар
его прибытие. Пятого декабря он приказал генералу Мармадьюку взять
свою дивизию, обойти правый фланг армии Бланта и бросить своих людей
между Блантом и Фейетвиллем, тем самым предотвратив объединение Бланта и
Херрон.

Столкновение произошло на Кейн-Хилл. Лоуренс со своим отрядом шел впереди.
быстрота их огня так поразила Мармадьюка, что он
подумал, что сражается с гораздо большими силами, чем он сам, и его люди
в замешательстве отступили. Движение потерпело неудачу.

Весь следующий день войска Хиндмана продолжали продвигаться по горным перевалам, и, хотя федералы храбро сопротивлялись, их постепенно теснили назад, и к вечеру шестого дня две армии стояли друг напротив друга, готовые вступить в смертельную схватку.

 Блант сообщил Херрону, что будет сражаться там, где находится, и чтобы тот поспешил вперёд.  Ночью генерал Хиндман предпринял неожиданное и агрессивное наступление, достойное Стоунуолла Джексона.
Полагая, что люди Херрона должны быть совершенно измотаны долгим переходом
во время марша он решил оставить костры в своём лагере и небольшой отряд,
который должен был устроить большое представление, чтобы генерал Блант
подумал, что вся армия всё ещё перед ним. Затем Хиндман обошёл Бланта и
утром оказался прямо между ним и Херроном. Хиндман считал, что
легко одолеет Херрона до того, как подойдёт Блант, а затем повернёт на
Бланта и закончит дело.

Как только рассвело, конфедераты перед Блантом вступили в
шумное сражение. Лоуренс служил в штабе Бланта, оставив отряд
под командованием Дэна. Федералы настойчиво продвигались вперёд,
Конфедераты легко отступают.

"Генерал, — сказал Лоуренс, — что-то не так. Я не верю, что перед нами вся армия. Они слишком легко отступают. Я думаю, что основная часть армии Хиндмана проскользнула мимо нас и пошла в атаку на Херрона."

"Невозможно, — ответил Блант. «Единственная дорога, по которой они могли бы пройти мимо нас, — это дорога на Коув-Крик, примерно в четырёх милях отсюда, и я отправил полковника Ричардсона с его полком охранять её, строго приказав удерживать её и сообщить мне, если на него нападут. Я ничего от него не слышал, так что, должно быть, всё в порядке».

Но Лоуренс не был удовлетворен; все больше и больше он убеждался в том, что
впереди были лишь небольшие силы, и он спросил Бланта, может ли тот
не идти и не пытаться найти Ричардсона, поскольку тот еще не доложил.
Разрешение было охотно предоставлено. Лоренс не отправился на две мили, прежде чем
он пришел на Ричардсона. Он не занят ни был он попытался
занимают Коув-крик-роуд. Вместо этого он остановился в двух милях от него, и
послал вперед небольшой рекогносцировки партии; и офицер, ведающий
сторона сообщила, что враги уже проезжают по дороге в
сила тех пор, как полночь.

«Почему вы не заняли дорогу, как было приказано?» — сердито спросил Лоуренс у Ричардсона.


«Вы думаете, я собирался сражаться со всей армией Конфедерации со своим маленьким полком? Я не такой дурак», — возразил Ричардсон.


«Почему вы тогда не сообщили генералу, что враг в большом количестве движется по этой дороге?» — спросил Лоуренс, ещё больше разозлившись. — По вашему
собственному признанию, вы узнали о движении к полуночи.

 — Ну, я как раз собирался доложить об этом, — сказал Ричардсон.

 — Как раз собирался, а сейчас уже больше девяти часов.  Если бы у меня была власть, я бы
сорвал бы с вас погоны и вышиб из армии
", - яростно воскликнул Лоуренс. На самом деле, он подошел к этому ближе всех.
ругательства, которые он когда-либо делал. Но времени на ссоры не было. Развернув своего коня
, он во весь опор поскакал к генералу Бланту с новостями.

Отозвав своих людей и не обращая больше внимания на силы впереди,
Блант двинулся на выручку Херрону, но было почти одиннадцать часов,
прежде чем он тронулся в путь. Тогда он не знал точно, где находится Херрон,
потому что никакой курьер не мог дозвониться. Был час дня , прежде чем раздался рев
пушка сообщила ему, что сражение началось, а затем он обнаружил, что идет
не в том направлении, и было почти четыре часа, прежде чем
он добрался до поля боя.

Движение Хиндмана увенчалось полным успехом. Херрон собрал свою
маленькую армию в Фейетвилле и ранним утром начал присоединяться к
Тупых, чьи пушки он мог слышать, не подозревая, что он должен был быть он, и
не тупой, что была борьба главной битве.

Едва забрезжил короткий декабрьский день, когда
бригада Шелби напала врасплох и захватила поезд из тридцати вагонов, а с ним
почти триста из четырехсот солдат, охранявших его. Тем не
в плен бежали в панике и почти в пяти милях Шелби мужчин
вслед за ними, но тут они столкнулись мужчин Херрон и вернулся так быстро,
как они пришли.

Вскоре Херрон наткнулся на всю армию Конфедерации в боевом порядке
вдоль Иллинойс-Крик, недалеко от старой церкви под названием Прери-Гроув
Церковь. Позиция была сильной, но Херрон не колебался ни секунды
он приготовился к атаке.

Почему Хиндман со своими превосходящими силами не атаковал, а выжидал, чтобы
подвергнется нападению, никогда не будет известно. Из-за особенностей местности
Херрону потребовалось некоторое время, чтобы сформировать свою линию, но в час дня сражение
началось. Оно продолжалось почти три долгих часа. Каждый раз, когда
конфедераты пытались атаковать, их встречал такой шквал выстрелов
и снарядов, что они отшатывались назад.

Дважды люди Херрона предпринимали отчаянные атаки и захватывали батарею
каждый раз, но их встречали такими превосходящими силами, что они
были вынуждены бросить орудия. Людям Херрона пришлось туго, но
они стойко удерживали свои позиции, ожидая прибытия Бланта.

Было почти четыре часа, когда послышался грохот орудий Бланта.
Бросив свои силы на фланг армии Конфедерации, они были
вынуждены уступить, и поле боя было выиграно.

Тьма положить конец конфликту, и уставшие солдаты бросали
на полу спать, ожидая, чтобы возобновить конфликт в
утром. Но Хиндман было достаточно. Ему не удалось сокрушить Херрона,
и теперь, когда Блант и Херрон объединились, он думал только о безопасности; поэтому
приглушив грохот своей артиллерии, он начал отступление к Ван Бюрену,
оставив своих мертвых, чтобы быть похороненным и сотни своих раненых, чтобы о них заботились
для одержавшими победу федералов.

Это закончилось все надежды союзников вторгаются в Миссури в это время.
Вскоре Хиндман вывел свою армию из Северо-Западного Арканзаса и бежал в
Литл-Рок.

И снова Армия Северо-Запада, ныне известная как Армия
Фронтира, одержала славную победу перед лицом огромных трудностей.[17]

[Сноска 17: Битва при Прери-Гроув по количеству сражавшихся была
более кровавой и ожесточенной битвой, чем Пи-Ридж. Тупой
утверждал, что у него и Херрона вместе было всего семь тысяч человек на поле боя
. То, что Херрон, имея не более половины этого числа, удерживал
врага на расстоянии в течение трех часов, красноречиво говорит о доблести его уставших
людей.

Хиндман утверждает, что он привел в бой всего одиннадцать тысяч человек.

Потери федеральных войск составили около тысячи трехсот человек; потери Конфедерации были
оценены от полутора тысяч до двух тысяч. Хиндман признал, что
потери составили тысячу четыреста человек.

Несколько федеральных полков, участвовавших в боях, понесли тяжелые потери. Двадцатый полк
Висконсин потерял двести семнадцать человек; двадцать шестой Индианский - два
сто один; Девятнадцатый из Айовы — сто девяносто три;
Седьмой кавалерийский из Миссури — сто сорок два, и
Тридцать седьмой из Иллинойса — семьдесят один.

Генерал Джон К. Блэк, в то время полковник 37-го Иллинойсского полка,
утверждает, что его полк прошёл 66 миль за 36 часов, чтобы вступить в бой, и люди были настолько измотаны, что во время затишья в сражении они падали на землю и через минуту крепко спали, но вскакивали на ноги и возобновляли бой, когда раздавался сигнал, со всей яростью свежих солдат.]




Глава XXV

ПРИЗВАННЫЕ НА ДРУГИЕ ПОЛЯ БОЙНИ


Победа при Прери-Гроув вызвала воодушевление на всём Западе,
особенно среди сторонников Союза в Миссури. Для сепаратистов в
штате это был страшный удар, и они чувствовали, что их единственная
надежда — на успех армии Юга на других полях сражений.

 Генералы Блант и Херрон, а также доблестные солдаты Пограничной
армии были тепло приняты федеральным правительством за великую
победу, которой они добились.

Через несколько дней после битвы ординарец передал Лоуренсу объёмное письмо.
Он увидел, что письмо от генерала Шофилда. Прочитав его, он
у него вырвался возглас удивления. В письме говорилось, что генерал
Блэр послал срочный запрос, что Лоуренс быть сразу вернул
ему, как он сильно нуждается в офицерских кадров Лоуренс
умений и навыков.

"Как я жалею, что потеряю тебя", - написал Шофилд, "под
обстоятельств, я не могу объекта. Я только что услышал о ваших достижениях в "Озарке"
и хочу поблагодарить вас, что я надеюсь сделать лично ".

Далее в письме говорилось, что, хотя он больше не опасался
вторжения в Миссури каких-либо крупных сил, партизанская война ни в коей мере не была
средства закончились, а штат все еще был открыт для рейдов из Арканзаса;
поэтому он надеялся, что отряд останется под командованием
лейтенанта Шермана и что разведчик Гарри Семанс останется с
ним.

Когда Лоуренс прочитал это, его брови нахмурились, потому что ему не хотелось расставаться с Дэном
и Гарри. Но он чувствовал мудрость предложения Шофилда и не мог
возразить.

Прилагается письмо от генерала Блэйра в Lawrence, призывая его прийти
как можно скорее, заявив, что движение против Рач-Дже был
начинается. "Там будут неспокойные времена сюда на следующий
несколько месяцев, - писал он, - и у вас будет много дел и новые поля деятельности
, на которых вы сможете завоевать честь ".

Прочитав письмо, Лоуренс передал письмо Шофилда Дэну,
сказав: "Прочти это".

Дэн прочитал всего несколько слов, когда поднял глаза со счастливой улыбкой. "Ого,
Капитан, - воскликнул он, - это весело. Это означает более широкое поле деятельности. Я всегда
думал, что хотел бы служить в армии, которой командует Грант".

"Читайте дальше, Дэн", - сказал Лоуренс. "Есть очень горький со сладким в
этот документ".

Дэн, читайте дальше. В момент, когда он произносил клятву, и бросил письмо.
"Я не останусь", - крикнул он. "Я хочу пойти с тобой. Я уйду со своего
комиссия. Я буду привлекать в качестве рядового солдата, так что я могу быть рядом с тобой".

"Не думаю, что это принесет вам много пользы", - сказал Лоуренс, улыбаясь. "Как
рядового вас могут отправить за сотни миль от меня. Даже если бы
мы служили в одной армии, мы бы почти не видели друг друга.
Дэн, давай посмотрим на это разумно. Расставаться с тобой - такое же
большое горе для меня, как и для тебя. Это будет печальное расставание, Дэн, но оно
оставит тебя командовать отрядом, и, Дэн, я знаю, ты поступишь так, как
что ж, если не лучше, чем я. Тогда у вас будут Гарри и Бруно. Генерал
Шофилд прав: партизанская война не закончилась, и ваш долг — оставаться здесь.

Дэна было трудно убедить, хотя он и знал, что Лоуренс прав.

"Пойдёмте к Бланту," — сказал Лоуренс.

Генерал, хотя и был знаком с Лоуренсом всего несколько дней, успел
тепло привязаться к нему. Его храбрость и хладнокровие во время битвы
завоевали его восхищение.

"Я надеялся, что ты сможешь остаться и стать начальником моих разведчиков", - сказал он.
"Мне нужны именно такие люди, которыми ты командуешь".

"Вы забываете, - сказал Лоуренс, - что генерал Шофилд пишет, что
войсками должен командовать мой лейтенант Дэниел Шерман.
Вы увидите, что он соответствует всем требованиям. Как для разведки, Гарри Semans является
чтобы остаться со своей собакой Бруно, и они равны в полк, когда он
идет разведка".

Шофилд написал, что хотел бы, чтобы Лоуренс приехал через Сент-Луис.
Поскольку он хотел его увидеть. Это означало конную прогулку в двести
миль до Роллы. Приготовления Лоуренса к долгому путешествию были закончены
вскоре пришло время попрощаться со своим командованием.

Члены отряда столпились вокруг него, чтобы попрощаться и пожелать ему удачи.
В глазах многих грубых солдат стояли слезы, когда они
брали его за руку.

Когда дело дошло до расставания с Дэном и Гарри, Лоуренс не выдержал. Он
попытался что-то сказать, но в горле у него застрял огромный комок, и голос
замер. Им оставалось только обхватить руками, глаза их смотрят, что их
языки отказался говорить. Дэн и Гарри наблюдал за ним ездить, и как он
оглянулась, помахала ему в последний путь.

Но приключения Лоуренса в Миссури на этом не закончились. Он достиг
Спрингфилд в безопасности и там присоединился к обозу, направлявшемуся в Роллу.
охраняемый отрядом из пятидесяти кавалеристов. Поезд был небольшим,
состоящий из сорока вагонов и десяти машин скорой помощи, машины скорой помощи везли
обратно нескольких увечных солдат, которые были уволены в запас.

Эскортом командовал капитан Джексон, напыщенный краснолицый мужчина.
Лоуренс заметил, что он все время был более или менее под воздействием алкоголя
и что дисциплина была невелика.нет среди его людей.

Поезда из rolla, которые вступили в Спрингфилд как этот поезд
оставляя сообщили, что им угрожали банды партизан
под Джекман, но как их поезд был всячески оберегали, ему не
напали.

"Тебе лучше быть начеку", - заявил сотрудник в команду
Джексон.

С клятвой Джексон ответил, что его пятьдесят человек могли стать достойным противником для любого
сила Джекмен мог возбудить против него. Что он хотел бы, чтобы Джекман атаковал.
Он хотел бы хорошенько отлупить его.

В первый же день Лоуренс увидел, как идут дела, и поговорил с
Джексон сказал ему, что он движется неосторожно, что его люди отстают и не смогут отразить атаку, если она произойдёт.

Джексон гордо выпрямился и прорычал: «Кто командует этим поездом, ты или я? Если ты боишься, то лучше возвращайся в Спрингфилд и возьми с собой полк, чтобы он охранял тебя».

Лоуренс подавил гнев и больше ничего не сказал. Джексон ходил среди своих людей и громко хвастался, что выбил дурь из этого молодого павлина-капитана. Он быстро показал ему, что тот не может им командовать.

Вскоре лейтенант роты подошел к Лоуренсу и сказал: "Капитан, я
слышал, что вы сказали капитану Джексону, и его оскорбительный ответ. Вы
правы. Мы не в той форме, чтобы противостоять атаке".

- Вы отвечаете за арьергард, не так ли? - спросил Лоуренс.

- Да.

- Сколько у вас людей?

- Пятнадцать.

- На них на всех можно положиться?

- Десять или двенадцать могут.

- Хорошо! Скажи им, что, если начнется атака, пусть стоят у поезда до последнего.
Капитан Джексон возглавляет наступление; сколько у него людей?

- Двадцать. Половина из них никуда не годятся. Они разбежались бы при первом выстреле ".

"Таким образом, остается пятнадцать человек для охраны центра поезда", - ответил
Лоуренс. "Под чьим командованием они находятся?"

"Сержант Стронг. Он хороший человек".

"Давайте посмотрим на него".

Сержант был замечен и признан живой молодой солдат, полностью живым
ситуации. "У меня была тяжелая работа, - сказал он, - чтобы держать своих людей в узде
благодаря примеру тех, кто впереди, но я делаю все, что в моих
силах. Один выстрел обратил бы в паническое бегство все наступление.

"Если нападение, должен выйти вперед", - сказал Лоуренс, "и вперед
вернуться панике, не уступать; лейтенант Хейл, здесь будет
— Он придёт вам на помощь. Если атакуют с тыла, идите к нему. Если атакуют с фронта, он придёт к вам.

 — Можете на это рассчитывать, — сказал Хейл.

 — Возницы вооружены? — спросил Лоуренс.

 — Только половина из них — солдаты. Они вооружены.

 — Позаботьтесь о том, чтобы их ружья были заряжены и готовы к немедленному использованию.

Возницы были удивлены и сильно взволнованы, когда поступил приказ,
но им сказали, что это просто мера предосторожности и что причин для беспокойства нет.

 Утром на третий день похода впереди послышалась стрельба.
раздался залп, сопровождаемый дьявольскими воплями, и наступающие бросились врассыпную
охваченные паникой, они отступили. Через мгновение все пришло в замешательство.

Внизу поезда ехали партизаны, стреляя в погонщиков и мулов,
и вопили как дьяволы. Сзади появился капитан Джексон, пришпоривая свою лошадь,
его лицо побелело от страха.

- Стой! - крикнул Лоуренс. Но капитан пронесся мимо него, как вихрь.
он думал только о спасении.

Там, где партизаны атаковали голову поезда, местность была открытой
, но там, где был Лоуренс, на одном из участков густо росли кусты.
с одной стороны дороги и грубым забором, построенным из бревен и перил.
с другой.

Лоуренс приказал одному из погонщиков, который еще не совсем потерял голову,
развернуть свою повозку поперек дороги, перегородив ее. Сержанту Стронгу
удалось собрать десять или двенадцать солдат, которые, спрыгнув
с лошадей, использовали мулов и повозки для строительства брустверов. Несколько человек из авангарда были убиты, но они спрыгнули с лошадей и, нырнув под повозку, продолжили бегство. Лоуренс не пытался их остановить, потому что они потеряли руки и были бы бесполезны.

По пятам за беглецами шли шесть или восемь партизан.

"Смирно, ребята! Не стрелять!" - крикнул Лоуренс.

Он подождал, пока партизаны окажутся на расстоянии нескольких прутьев от импровизированного бруствера
, затем приказал людям стрелять. Половина седел была опустошена
а остальные поспешили назад. Но их встретили основные силы
партизан, и все они бросились в атаку с леденящими кровь криками.

В этот подходящий момент к ним галопом прискакал лейтенант Хейл с арьергардом
охраны. Его быстрый глаз оценил ситуацию, и он приказал своим людям
спешиться и занять позицию позади мулов и фургонов.

"Не стрелять!" - снова крикнул Лоуренс. "Сохраняйте хладнокровие и хорошенько прицеливайтесь".

Приближалась орущая орда. Оказавшись в нескольких ярдах от блокады,
передовые попытались придержать своих лошадей, но те, что были в тылу, напирали на них,
и повергли весь отряд в замешательство.

"Огонь!" Голос Лоуренса прозвучал громко и ясно. В этой плотной толпе
эффект от залпа был ужасен.

«Стреляйте в них!» — крикнул Лоуренс.

 Солдаты заряжали и стреляли так быстро, как только могли, но вскоре не осталось никого, в кого можно было бы стрелять.
Партизаны, которым удалось сбежать, отступали.

- Лейтенант Хейл, занимайте позицию здесь, - сказал Лоуренс. - Пятнадцать человек
идите за мной.

Каждый человек на баррикаде вызвался добровольцем. Лоуренс быстро отсчитал
пятнадцать. "Остальные остаются с лейтенантом Хейлом и удерживают баррикаду", - приказал он.


С пятнадцатью бойцами Лоуренс смело бросился в погоню за убегающим врагом.
Они начали сплачиваться, но несколько хорошо направленных залпов еще раз
обратили их в бегство.

Десять или двенадцать фургонов были объяты пламенем, полдюжины погонщиков лежали на земле
валяясь в крови, а бедные мулы лежали кучами, как и прежде.
fallen. Машины скорой помощи находились в хвосте поезда, и поэтому
пассажирам удалось спастись.

Было установлено, что пятнадцать погонщиков и солдат были убиты
или ранены. Из партизан тридцать лежали мертвыми или тяжело ранеными.

После окончания боя капитан Джексон прокрался обратно. Он утверждал,
что перед отступлением он собственноручно убил двух партизан
и отправился в тыл только для того, чтобы отдать приказ лейтенанту Хейлу.

"Капитан Джексон, вы арестованы".

- Сержант Стронг, пожалуйста, заберите у капитана Джексона его шпагу, - холодно сказал
Лоуренс.

"По какому праву вы меня арестовываете?" заревел капитан. "Я отказываюсь быть
арестован. Сержант сильный, осмелились арестовать меня и я тебя
военно-полевому суду."

"Как представитель генерала Шофилда, я арестовываю вас; я состою в его штабе"
", - спокойно ответил Лоуренс. "Сержант, выполняйте свой долг".

Капитан, не говоря ни слова, отдал свой меч. Имя генерала
Шофилда было весомым аргументом.

 Лоуренс повернулся к лейтенанту Хейлу и сказал: «Лейтенант, вы командуете поездом. Уберите
обломки после боя. Пусть те, кто лучше всего
справляется с этим, садятся в повозки, а наши раненые
занять свои места. Пусть раненые партизаны быть доставлен в этот дом
вон, и быть максимально комфортным. Их друзья
ухаживать за ними, как только мы скрылись из виду".

Был полдень, когда поезд снова тронулся в путь. Сожженные фургоны,
Мертвые мулы и свежевырытые могилы были немыми свидетелями, оставшимися рассказать о
битве.

До Роллы добрались без дальнейших проблем. Здесь Лоуренс выдал капитана
Джексона, обвинив его в позорной трусости. Капитан был
отдан под трибунал и с позором уволен со службы. За их
храбрость, лейтенант Хейл был произведен в капитан и сержант сильны, чтобы
младший лейтенант.

Лоуренс взял автомобиль в ролла и вскоре был в Сент-Луисе, где он
доложил генерал Шофилд. То, что сказал этот джентльмен, вызвало у
Лоуренса румянец на щеках.

"Вы не представляете, как мне не хочется расставаться с вами", - сказал генерал. "Но за
вас я радуюсь. Это жалкая война в Миссури;
не так уж много славы в борьбе с партизанами. Я буду рад, когда меня
переведут в другое подразделение. Я неоднократно просил об этом.
отпустили, но власть имущие думают, что я гораздо лучше здесь. Я знаю
радикалы выступают против меня, и жалобы льются в
Вашингтон против меня. Есть большой элемент, который не будет
довольны, кроме меня опустошают все государство огнем и мечом".

- Я знаю, - ответил Лоуренс. "У меня был небольшой опыт работы с Дженнисон.
Джим Лейн и множество других столь же плохи. Как вы и сказали, это
кровопролитная война в Миссури, без особой славы ".

"В окрестностях Виксбурга будут происходить великие дела. Я тебе завидую, - сказал
Скофилд.

"Ах! Генерал, до окончания войны у вас, возможно, будет возможность
отличиться, а не сражаться с партизанами".

История генерала Шофилда показывает, что эти возможности пришли и
что в последний год войны он получил большое различие.

Лоуренс поспешил с визитом к своим друзьям, прежде чем он покинул его
новое поле. Он нашел своих дядю и тетю в добром здравии. Его дядя был так же непоколебим, как и прежде,
убежден, что Юг никогда не будет завоеван.

Лола Лазель была вне себя от радости, встретив его. "Каждый день я живу я горжусь
мой странствующий рыцарь, чем когда-либо", - плакала она. "Нет, леди старой никогда не было
храбрее или преданнее рыцаря.

Лоуренс обнаружил, что Леон Ласелл почти оправился от раны.
Рэндольф Гамильтон тоже шёл на поправку и с нетерпением ждал того дня, когда его обменяют и он снова сможет сражаться за
уважаемые им принципы.

Когда он услышал, что Лоуренс — избранный рыцарь Лолы, он попросил разрешения тоже стать её рыцарем. — Тогда, Лола, — сказал он, — у тебя будет рыцарь в обеих армиях, и один из них обязательно вернётся с победной короной.

 — Это не годится, — рассмеялась Лола, — а ты непослушный мальчик, раз сражаешься.
против старого флага. Я бы предпочёл, чтобы мой рыцарь потерпел поражение в добром деле,
чем одержал победу в злом, а Рэндольф, дело, за которое ты сражаешься,
злое, очень злое.

Рэндольф вздохнул. С каждым днём Лола становилась для него всё дороже, и, глядя на Лоуренса, он думал: «Почему она не предпочитает его мне?»

Когда Лоуренс так подробно расспрашивал о Дороти, о том, как у неё дела и нравится ли ей Европа, у него появилась слабая надежда, что, в конце концов, Лоуренса могла привлечь Дороти, а не Лола; и
затем он снова вздохнул, потому что вспомнил ненависть Дороти к янки.

На следующий день Лоуренс плыл вниз по реке. Когда мы встретимся с ним в следующий раз
это будет в той великой кампании, которая закончилась взятием
Виксбурга, Гибралтара на реке Миссисипи.


КОНЕЦ.




СЕРИАЛ "МОЛОДЫЕ КЕНТУККИЙЦЫ"

 РАЗВЕДЧИК ГЕНЕРАЛА НЕЛЬСОНА
 В ШТАБЕ ГЕНЕРАЛА ТОМАСА
 СРАЖАЕТСЯ За АТЛАНТУ
 От АТЛАНТЫ До МОРЯ
 СОВЕРШАЕТ НАБЕГИ С МОРГАНОМ


СЕРИАЛ "МОЛОДЫЕ МИССУРИЙЦЫ"

 С ЛАЙОНОМ В МИССУРИ
 РАЗВЕДЧИК ПИ РИДЖ
 КУРЬЕР ИЗ ОЗАРКОВ





Конец книги "Курьер Озарков" Байрона А. Данна "Проект Гутенберга"