1. Кремль - смерть и рождение

Русь Московская. III часть: ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ.

1. КРЕМЛЬ: СМЕРТЬ И РОЖДЕНИЕ. В 1365 году некий дотошный летописец не поленился и записал сообщение о сенсационном открытии русских «астрономов». На Солнце были обнаружены огромные пятна, воспринятые населением страны как зловещее предзнаменование. Через какие именно приборы наши с Вами предки рассматривали запятнанный солнечный диск – сие не ведомо. Но жуткое знамение суеверный русский люд тут же связал с небывалой засухой, неурожаем и голодом, что воцарились в ту пору по всей Руси. Жара и засуха для деревянных русских городов были пострашнее, даже, чем голод и мор, ибо они могли всего за пару недель превратить все городские строения, включая крепостные стены и башни, в огромные хорошо просушенные кострища, запалить которые можно было одной единственной искрой. В ту пору предотвратить подобное несчастье было практически невозможно, и потому во все времена русские города горели с завидной регулярностью. Москва тоже горела не раз и не два. Не убереглась она и теперь. Ведь не зря же, в самом деле, все солнце пошло пятнами.

Кем был тот бедолага, что в стенах московской Церкви Всех Святых неосторожно уронил искру, из которой в итоге и возгорелось пламя, спалившее сначала саму церковь, а затем и весь город, мы теперь уже никогда не узнаем. Одно нам известно точно: свой скромный след в истории любимого города - темный или светлый, это с какой стороны посмотреть - сей господин оставил. Что называется, наследил - так наследил! Громадный пожар, раздуваемый невесть откуда налетевшим ураганным ветром, сожрал всё, что было накоплено и построено внутри московских стен за все последние десятилетия. Через два часа после начала Всесвятского Пожара от могущественной столицы могущественного княжества остались только груды горелых бревен, горы гражданского и казенного имущества, вытащенного из огня и кое-как сваленного на берегах Москвы-реки и Неглинной поближе к спасительной воде, да толпы растерянных погорельцев. Всего за два часа деревянная Москва Ивана Калиты покорно и безропотно ушла в историю, будто специально расчистив место для Белокаменной Москвы Дмитрия Донского.

Жизнь, меж тем, несмотря ни на что, продолжала идти своим раз и навсегда заведенным чередом. Катаклизм – катаклизмом, а Божий наказ «Плодитесь и размножайтесь!» по-прежнему никто не отменял. В январе следующего 1366 года Дмитрий Иванович Московский стал, наконец, мужем, причем, во всех смыслах этого слова. Князь только-только переступил рубеж, отделявший детство от совершеннолетия, а митрополит с боярами уже начали хлопотать о его браке с дочерью Дмитрия-Фомы Суздальского Евдокией. Этот союз был выгоден обеим сторонам, ибо он накрепко привязывал к Москве опасного суздальского владетеля, а самому Дмитрию-Фоме давал возможность породниться с правящей династией. В том, что эта династия так и останется правящей, сам Фома уже ни на минуту не сомневался, но теперь он, по крайней мере, мог утешать себя мыслью, что все последующие московские государи будут через Евдокию и его потомками тоже. А значит, участь обычного думного боярина, в коих тогда превращалось большинство лишенных своих уделов Рюриковичей, ему, бывшему великому князю владимирскому, не грозила. Свадьбу сыграли в московской Коломне, которая стояла на границе обоих княжеств. Москва в ту пору еще только начала восставать из пепла и выглядела весьма уныло, а собирать гостей в стольном Владимире москвичи не захотели, ибо уже не считали сей город стольным.

В том же году, как только спали морозы, в русские города и села вернулся мор, гулявший по стране с 1363 года. И была эта зараза страшнее всех предыдущих поветрий, ибо теперь люди погибали одновременно и от моровой язвы, и от чумы. В одном только Переславле в день умирало до сотни человек! Их даже не успевали хоронить. В очередной раз полностью вымер Смоленск. Пятеро уцелевших горожан ушли из заваленного телами города, затворив ворота. Опустели Бездеж, Рязань и Нижний Новгород. Вновь крепко досталось Твери и Москве. Властям пришлось за казенный счет рыть для своих умирающих в массовом порядке сограждан новые братские могилы. 7 августа 1366 года в 3 часа пополудни произошло солнечное затмение – еще одно предзнаменование, которое никого уже не смогло напугать. Предвещать Руси новые беды и пугать ее щербатым солнечным диском после всего того, что стране уже пришлось пережить, было бессмысленно. Люди просто устали бояться.

Тем же летом начались работы по восстановлению московского кремля. О необходимости перестройки кремля, который уже не мог вместить в своих стенах стремительно растущее столичное население, думские бояре говорили давно, но руки до этого у верховников все никак не доходили. Теперь же стараниями некоего безымянного попа, учинившего на Москве Всесвятский Пожар, эта проблема стала злободневной. На срочно собранном совете Дмитрий Иванович Московский, Владимир Андреевич Серпуховской и думные бояре - не без давления со стороны митрополита Алексия - постановили отстраивать московский кремль не из дерева как прежде, а из камня, чтобы впредь их городу не были страшны ни засуха с огнем, ни сырость с гнильем, ни вражеские тараны с катапультами. Дело задумывалось крайне дорогостоящее и трудоемкое, но московские власти с Данииловых времен учились все свои планы строить на отдаленную перспективу и уже очень неплохо умели просчитывать завтрашние дивиденды от сегодняшних капиталовложений. Во главу угла вновь был поставлен прагматизм чистой воды. Москва готовила себя к боям сразу на нескольких фронтах, и для этого ей требовался хорошо-укрепленный тыл - иначе говоря, мощная в военном и материальном отношении база. К тому же, в распоряжении московских властей сейчас было все самое необходимое: во-первых, деньги, собранные со всей Руси в 1362, 1363 и 1364 годах, предназначавшиеся для выплат Орде, но так в Орду и не попавшие, а во-вторых, большое число рабочих рук, которых, даже после недавнего мора по-прежнему было в избытке. Своими мастерами по каменному делу, правда, Москва обзавестись еще не успела, а потому каменщиков пришлось приглашать из далекого Пскова.

Рыть канавы под фундамент и возить белый камень начали в том же 1366 году. Дело было задумано поистине грандиозное, и камня требовалось много. Новый кремль задумывался заметно больше прежнего. По площади он лишь немного уступал тому, что будет возведен итальянскими мастерами из красного кирпича уже при Иване III и его приемниках. В новой цитадели требовалось возвести 8 или 9 башен, и, чтобы не терять понапрасну время их строили одновременно, в складчину. За возведение каждой башни отвечала конкретная боярская семья, она же и финансировала свой участок строительства. Башни потом так и называли по именам и фамилиям «подрядчиков»: Тимофеевская, Беклемишевская, Собакина, Свиблова... Строили новую крепость быстро, так как со строительным материалом проблем не возникало. Подмосковье изобиловало залежами белого камня. Считается, что для кремля камень возили из села Мячкова по воде рек Пахры и Москвы.

Сам город тоже стремительно отстраивался. Новый теремной дворец для князя был возведен из дерева на том же месте, где в наши располагается Большой Кремлевский Дворец - официальная резиденция президента России.