О смысле жизни христиан

(статья не моя, взята с христианского сайта)
------------------------------------------------------

Когда я был студентом, мы с товарищами иногда шутили, затевая какой-нибудь разговор: «Ну что, поговорим о смысле жизни?» Обсуждали мы в итоге что-то, конечно, совершенно другое — музыку, девушек, прочитанные книги или просто рассказывали анекдоты.
А говорить о смысле жизни, с нашей точки зрения, было все равно что переливать из пустого в порожнее, философствовать ни о чём. Казалось: ну кто может всерьёз, со знанием дела рассуждать о том, ради чего живёт человек?

Дети задумываются о смерти в четыре-пять лет. Поначалу эта мысль кажется настолько жуткой, что от неё сразу хочется отгородиться: оказывается, настанет время, когда меня не будет! Всё останется как есть, но я об этом уже не буду знать, потому что исчезну!
Но потом с этой жутью как-то справляются. Скажем, мне одно время помогало рассуждение, приписываемое Эпикуру: пока ты есть, смерти нет, а когда пришла смерть, нет уже тебя, так что ты со смертью никогда не встречаешься.

Конечно, это всего лишь уловка. Одна из многих, позволяющих на время успокоиться. Но кто-то так и доживает до почтенного возраста, избегая мыслей о смерти. А значит, и о смысле своей жизни тоже.

К добру это обычно не приводит. Хочет человек этого или нет, но со смертью он так или иначе неизбежно столкнётся. Умрут родители. Умрёт кто-то из друзей. Случается, что умирают и супруги, и дети…
И человек, никогда не думавший всерьёз о том, как, ради чего ему стоит жить перед лицом неотвратимой смерти, может перенести горе крайне тяжело. Впасть в тяжёлое уныние. Покончить с собой.

Впрочем, жить, совсем не думая о смысле, человеку тяжело. Как люди разумные, мы постоянно задаёмся вопросами: зачем я что-то делаю? с какой целью? Ради чего, к примеру, я работаю день и ночь, не поднимая головы?

Современный мир ставит во главу угла понятия эффективности и производительности, современных менеджеров учат чуть ли не каждую минуту рабочего времени оценивать с точки зрения результата. Так что вопрос о целях и смыслах встаёт в полный рост. А отсюда и до вопроса о смысле жизни рукой подать.

Часто можно услышать: смысл моей жизни — в детях. Нужно их воспитать хорошими людьми, дать достойное образование, научить самостоятельности — это главное.  Но  это тоже не доказательство..
А если человек не создал семьи и не родил детей?....
а если его дети рано умерли, или родились больными, калечными? —

Или, допустим, ты вложил в детей все свои силы, посвятил им себя целиком, а дети выучились в престижном вузе, устроились на высокооплачиваемую работу — и поминай как звали, даже с днём рождения не поздравляют; разве так не бывает?
А бывает, что человек растил детей, а они потом гибнут на войне,  или становятся убийцами и злодеями…и даже убивают тех, кто их родил..

Другой популярный ответ: смысл жизни в том, чтобы максимально самореализоваться, успеть в жизни всё главное. Как в известной формуле: «построить дом, родить сына, посадить дерево». Звучит вроде бы красиво, вот только кто безошибочно определит, что в твоей жизни главное, а что нет?

В старости люди нередко с горечью признаются, что слишком много времени и сил уделили погоне за призрачными целями, не имеющими, как оказалось под конец жизни, никакой цены. Строил человек карьеру — а отношения в семье разрушил; искал вечную любовь — и остался одиноким; всем пожертвовал ради любимой работы — а предприятие, где он всю жизнь трудился, взяли и закрыли как нерентабельное.

Или построил человек тот же самый дом, вроде бы важное дело в жизни совершил, а прошло каких-нибудь десять лет — крыша прохудилась, фундамент после зимних морозов повело в сторону, в окнах щели появились, в батареях течь.
И снова нужно тратить и силы, и деньги, и время, и неизвестно, сколько еще ремонтов переживёт этот дом и останется ли он пригодным для жизни твоих детей, когда тебя самого уже не будет.
Да и захотят ли они еще там жить. Может, разбегутся все в разные стороны, и будет это жилье, ради которого ты столько трудился, стоять брошенное среди бурьяна.

Еще один популярный «смысл жизни» — испытать и узнать в жизни как можно больше, повидать мир, наполнить душу впечатлениями, а ум — знаниями. Понятно, что и этот «смысл» тоже весьма условный: ведь, сколько ни испытывай и ни постигай, это всё равно будет только капля в море общечеловеческого знания и опыта. К тому же еще древнегреческий философ Гераклит заметил: многознание уму не научает.

Ну и потом, какой смысл механически наращивать количество впечатлений или хранящихся в памяти фактов, если это не решает самых глобальных задач моей жизни: не делает моих близких счастливыми, не защищает ни меня, ни их от старения, болезней и смерти. Внезапный инсульт — и вчерашний эрудит, обаятельный человек и увлекательный собеседник стремительно регрессирует до уровня трехлетнего младенца. Неужели и смысл всей его жизни улетучился вместе с памятью и остротой ума?

Может быть, благодаря каким-то медицинским познаниям я сумею продлить свою жизнь года на три или даже на десять. Но что они будут значить с точки зрения вечности? И если человеку так или иначе суждено умереть, то принципиально ли важно, когда именно это случится — через двадцать лет или сегодня вечером? С точки зрения вечности он уже мертвец. И так ли важно, какое количество фактов (из их поистине бесчисленного множества) он успеет уложить в память, сколько десятков, сотен или тысяч книг (из миллиардов написанных) он успеет прочесть, если все это знание аккумулируется в его голове на короткое время?..

Конечно, смысл жизни можно находить и в гораздо более благородных вещах, например, в том, чтобы беззаветно служить ближнему, заботиться о бедных и больных, отдавать себя людям с их многочисленными нуждами. Казалось бы, куда уж выше? Но и тут нас подстерегает разочарование. Скорби, болезни и нищета окружают человека повсюду, и радикально исправить ситуацию, в которой находится тот или иной страдалец, нам чаще всего не по силам.
Сколько ни дай нищему, завтра ты увидишь его снова на том же месте в той же позе с протянутой рукой. Сколько ни ухаживай за пациентом в хосписе, скорее всего, ты продлишь его земные дни ненадолго.

И вполне можно было бы согласиться, что вот он, смысл жизни — совершать добрые дела, пока ты в силах, если бы не это «но», о котором мы уже сказали. То добро, которое мы способны сотворить, никого не способно спасти. Обычно мы не можем помочь другому человеку раз и навсегда, решить его проблемы радикально.

Мы можем облегчить тяжесть его ноши, отчасти «разгрузить» его,  в наших силах немножко ограничить действие зла в этом мире, но не делает мою жизнь абсолютно, в полной мере состоявшейся, потому что ни одно доброе дело я не могу довести до конца по-настоящему.
Не говоря уже о том, какие совсем не добрые чувства (раздражение, презрение и даже откровенная неприязнь) вспыхивают во мне подчас по отношению к тем людям, для которых я стараюсь делать это самое добро…

И возвращается человек всё к тому же: суета сует… всё — суета! (Еккл 12:8).
Екклесиаст жил три тысячи лет назад. Можно было бы надеяться, что наука, образование и технический прогресс с тех пор изменили дело к лучшему. Но вот что констатирует в середине XX века французский писатель-экзистенциалист Альбер Камю: жизнь абсурдна, абсурдна уже в силу того факта, что всегда завершается смертью.

Атеизм не был популярен до конца XVIII века. Абсолютное большинство людей всегда исходили из факта существования Бога (или богов). Но в дохристианскую эпоху существовало представление, что Бог благословляет праведника только в этой, земной жизни, награждает его земными благами и радостями, семейным счастьем и человеческим уважением. Но со смертью человек теряет всё. И с этой точки зрения всё, к чему человек стремился при жизни, оказывается бессмысленным. В могиле; куда ты пойдёшь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости (Еккл 9:10).

Подлинный смысл у жизни появляется тогда, когда исчезает страх смерти
Древнему Израилю было открыто, что однажды в мир явится Мессия-Спаситель, Тот, Кто избавит верных Богу людей от порабощения и введёт их в Царство любви и мира, где уже не останется никаких причин для скорби. Но ни Екклесиаст, ни другие люди ветхозаветного Откровения не смели надеяться на перспективу вечной жизни. Эту перспективу людям открыл только воплотившийся Бог, Господь Иисус Христос.

Для тех, кто верует во Христа, жизнь отнюдь не случайность (как для атеиста или, например, для буддиста). Жизнь — это дар Божий. А дар — это не какой-то прагматичный поступок, когда отдают своё и ждут ответной любезности; это то, что даётся от избытка, даётся просто потому, что даритель щедр и хочет порадовать того, кого любит.
Именно таков Бог в понимании христиан. Он вызывает каждого из нас к Жизни для того, чтобы поделиться с нами Своей Радостью, Своим блаженством, причём не в течение какого-то времени, а вечно. Ведь Сам Бог вечен.

Другое дело, что принять такой дар людям совсем не просто. Им нужно ещё захотеть жить в Вечности с Богом, совершить свободный выбор в пользу такой жизни. Ведь Господь, творя человека, создавал существо, подобное Себе: И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его (Быт 1:27). А значит, помимо всего прочего, Он создавал существо свободное.

Из Библии мы знаем, как воспользовались своей свободой первые люди. Они соблазнились словами сатаны, который явился в рай в образе змия и пообещал, что, отведав плод от древа познания добра и зла — единственного, от которого Бог запретил вкушать первым людям, — они сами станут как боги (Быт 3: 5).
То есть получат некий суррогат блаженства  даже не обращаясь к Богу. Станут как боги — но помимо Бога. Поверив падшему ангелу и нарушив ясно выраженную заповедь Божию, Адам и Ева по сути расписались в недоверии, а значит, и недостаточной любви к Отцу.

Господь был готов простить им эту ошибку, лишь бы это действительно оказалось ошибкой, а не сознательным предательством. Он несколько раз ставил Адама и его жену перед возможностью принести покаяние. [Адам,] где ты? — взывал Господь к первому человеку, когда тот прятался от Него между деревьями рая (Быт 3:8, 9).

Этот вопрос всеведущего Бога (прекрасно знавшего, где Адам) святые отцы трактуют как предложение взглянуть на себя и признаться, что оступился, чего Адам не сделал. Кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? (Быт 3:11) — на эти вопросы Адам тоже мог бы ответить честно и попросить прощения за непослушание, но предпочёл во всём обвинить жену, а косвенно — и Самого Бога, Который дал её ему. Жена, в свою очередь, легко свалила вину на змея, обольстившего её (Быт 3:13)…

Покаяния не произошло, и то, что было ошибкой, теперь стало уже сознательным отступлением от Бога. В результате не только первых людей, но и весь мир постигла катастрофа, которую христиане называют грехопадением. Плотское, материальное возобладало в человеке над духовным, человек сделался смертным, а природа, некогда естественная для него среда обитания, теперь стала «внешним миром», грозным, опасным и непредсказуемым.

Поэтому, собственно, и «не работают» все те приземлённые цели и смыслы, которые мы пытаемся подыскать для своей жизни. Потеряв непосредственную связь с Богом, мы настолько опустошили, как бы обнажили свою жизнь, что теперь нам необходимы какие-то внешние «цели», «смыслы» и «оправдания» своего существования — просто для самих себя, чтобы как-то объяснить себе, -- чтО мы тут делаем и ради чего. Но эти «цели» и «смыслы» объясняют что-либо не лучше, чем опоясания из листьев прикрывавших наготу согрешивших людей.

Смысл жизни христианина — в движении к Богу и соединении с Ним.
Христиане убеждены, что ответ на вопрос о смысле жизни дал Господь Иисус Христос, Сын Божий, две тысячи лет назад ставший человеком. Он сказал: Я есмь путь, и истина, и жизнь (Ин 14:6).
Он Сам есть жизнь, без соединения с Ним мы превращаемся в нечто вроде ноутбука, отключенного от электрической сети. Какое-то время он работает (если батарея в порядке), но не очень долго.
И значит, наша задача — поскорее, пока ещё сохраняется «заряд батареи», подключиться к Источнику подлинной, неумирающей, вечной жизни. В этом христиане и находят смысл жизни земной, временной.

Предмет разговора мог бы показаться чистой абстракцией (ну как это — подключиться к Источнику жизни?!), но Сам Бог сделал всё для того, чтобы эта задача оказалась для нас посильной, практически осуществимой.

В определённый момент человеческой истории Он вошёл в наш мир, родившись как человек Иисус; всю Свою человеческую жизнь (полную трудностей и лишений) посвятил спасению людей, которых Он исцелял, кормил, учил, воскрешал. В конце концов верхушка иудейского общества — первосвященники и книжники — из зависти и корысти приговорили Его к страшной казни через распятие на Кресте.

Но на третий день после смерти Христос воскрес, победив на Кресте смерть и ад,  став для всех истинно верующих в Него – Ходатаем и Оправдателем – Мостом в Царство Небесное…и Духом Святым Он создал на земле Свою Церковь — сообщество верных и любящих Его людей…

Это не значит, что христиане перестали болеть, стареть и умирать, ведь, породнившись со Христом, они пока ещё не перестали быть в физических (повреждённых грехом Адама) телах, а значит, подобно всем людям, унаследовали от него падшую физическую природу, тяготеющую к разрушению и смерти.

Однако для человека, соединённого со Христом своим ДУХОМ, смерть уже не конец всему, а всего лишь переход в Вечную жизнь, рождение для жизни с Богом. И самое интересное, что начинается эта небесная жизнь уже здесь, на земле. Праведность и мир и радость во Святом Духе — то, что апостол Павел называет отличительными признаками Царства Божия (Рим 14:17), — можно ощутить внутри себя (своего духа) ещё в этой жизни.

Соединиться с Богом нЕ значит раствориться в Нём. Это значит обрести себя настоящего.
О соединении (или слиянии) с Богом говорят и последователи ряда восточных религий, например индуизма. Как правило, они имеют в виду, что личность человека призвана в конце концов «раствориться» в Боге, как капля воды в океане.
и С тех пор, как человеческое «Я» соединяется с Абсолютом, ни о каком «Я» говорить уже нельзя, уверены последователи этих учений: индивидуальность исчезает, остается лишь Божественное «Сверх-Я», превосходящее всякую индивидуальность...

Но христиане имеют в виду совсем другое. Соединяясь с Богом, человек остаётся собой, он сохраняет возможность чувствовать, думать, общаться, слышать, видеть. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его, — пророчествовал о предстоящей встрече с Богом еще ветхозаветный праведник Иов (Иов 19:27).

Соединяясь с Господом, человек сохраняет и возможность радоваться, что было бы решительно невозможно, если бы наше «Я» растворилось в каком-то Абсолюте.
 
О радости пребывания с Богом говорит весь Новый Завет. Апостол Павел, например, свидетельствует, что это такое блаженство, которое не выразить никакими человеческими словами: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его (1 Кор 2:9).

Даже Сам Христос описывает блаженство сопричастности Богу не буквально, а через притчи, метафоры, образы. В частности, образы свадебного пира в Царстве Небесном.

Соединяясь с Богом, человек не исчезает, а, наоборот, ещё больше становится самим собой, обретает себя настоящего. В книге Откровение святого Иоанна Богослова есть такие слова: Имеющий ухо (слышать) да слышит, что Дух говорит церквам: побеждающему дам вкушать сокровенную манну, и дам ему белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает (Откр 2:17).
Это имя на белом камне, согласно частому толкованию, означает глубинную суть человека, его реальное «Я», ту подлинную его индивидуальность, которая ведома только Богу и впервые ясно проявится в Царствии Божием.

Казалось бы, этому противоречит апостол Павел, написавший в Послании к Галатам: Законом я умер для закона, чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живёт во мне Христос (Гал 2:19–20).

Не идёт ли тут речь как раз об утрате индивидуальности апостола? Нет, объясняет святитель Феофан Затворник, иначе автор послания и не мог бы сказать о себе «я». Это образное выражение, которое означает: «я привился к Нему, как дикая маслина, и Он исполнил меня Своею жизнию. Он во мне вседействует, всё направляя во славу Божию и спасение моё и других».
«Это не так бывает, чтобы личность исчезала, — продолжает чуть дальше святитель Феофан. — Но так, что душа сознательно и свободно предаёт себя вседействию Христову... Верою вселяется Христос в сердца (см.: Еф 3:17), и исполняется то, что Он обетовал: вы во Мне и Я в вас (Ин 15:4)».

Соединившись с Богом, человек не исчезает и не «растворяется», а обоживается — в этом единодушны все святые отцы христианской Церкви, в силу благодатного Божия воздействия на них.
даже у некоторых святых и тела, например, перестают быть зависимыми от внешних ограничений этого мира: они могут не страдать от недостатка пищи и сна, холода и жары, могут преодолевать ограничения, связанные с временем и пространством…

Помните, как Господь Иисус Христос, воскреснув, легко проходил сквозь запертые двери и мог одновременно являться нескольким людям в разных местах?
Во избежание недоумений повторим еще раз: всё это не отменяет смертности человека. Но смерть такого человека, ещё при жизни вступившего в Царство Небесное, становится торжеством Вечной Жизни. Человек переходит из временной земной реальности в Вечность, соединяется с Богом уже навсегда.

Один из самых ранних христианских богословов, святитель Афанасий Александрийский говорил, что обожение — это усыновление Богу, но не по природе, а по благодати.

Тот, кто научился видеть в Боге Отца, становится Ему родным сыном или дочерью. Господь делает его не Собой, а подобным Себе.
Таков бесконечно высокий смысл жизни человека, согласно христианскому учению.
Соединиться с Богом — значит преодолеть ненормальность и ограниченность земного бытия и стать по-настоящему счастливым.

Все наши человеческие ответы на вопрос о смысле жизни в конечном счёте не что иное, как попытки обрести счастье. Но земное счастье всегда очень мимолётно, оно всегда либо в прошлом, либо в будущем. Очень редко когда человек может сказать: «Вот сейчас я счастлив». И не удивительно, ведь то, что он «назначил» себе смыслом жизни, в действительности никакой не смысл, а всего лишь суррогат.

А вот блаженство, к которому стремятся христиане, — оно принадлежит Вечности. Цель, достижению которой христиане посвящают своё земное существование, — соучаствовать в Жизни Вечной, которая есть Сам Бог. А для этого нужно разглядеть ростки этой Жизни уже здесь, на земле, и захотеть приобщиться, привиться к этим росткам.

Из Евангелия мы знаем, что Господь Иисус Христос воскрес, 40 дней являлся ученикам, а затем вознесся к Богу Отцу и с тех пор уже не пребывает в нашем мире явным для нас образом.
И нам было бы очень сложно судить о том, насколько плодотворны наши попытки войти в общение с Богом, если бы Господь не основал Свою Церковь — видимое сообщество людей, стремящихся к жизни с Богом и предпринимающих для этого вполне практические шаги.

Чтение Священного Писания и творений святых людей, молитвенное общение с Господом, участие в жизни верующих — все это делает духовную жизнь человека (обладающего не только душой, но и телом) вполне реальной и осязаемой, а не чем-то эфемерным, расплывчатым и лишённым всякой достоверности.

Присоединяясь к Церкви, которую апостол Павел называет Телом Христовым,  человек получает возможность преодолеть ненормальность своего земного существования и начать жить полноценной духовной жизнью..

Так что, с одной стороны, смысл жизни изначально задан человеку Богом, попытки выявить его самостоятельно по-настоящему не приводят к цели. Но с другой стороны, этот смысл для человека вовсе не какой-то внешний, навязанный со стороны или «спущенный сверху».  Этот смысл живёт внутри самого человека, который — не забудем — создан по образу Божию.

А вот как сказал об этом один из самых авторитетных богословов христианской Церкви блаженный Августин : «Для Себя Ты создал нас, Господи, и не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе».

Лучше, наверное, и не скажешь. Никакими ложными смыслами наше сердце не удовлетворится, так и будет тосковать по счастью — до тех пор, пока не встретит своего Творца и не соединится с Ним.