Забеля

В домишке моих стариков опять потекла побелка-штукатурка. Длинными подтеками до пола, синими, как от синьки для белья, и мокрыми. Ничо-о, сказал дядя Петя, сосед, Забеля забелит. Мож, ты ему еще понравишься, так он тебе весь дом уштукатурит... И ржет в голосину. Ну и как понять, думаю...

Я тут не жил никогда, родителям вот на старости лет на воздух захотелось. Теперь оба по больницам, а я дом немного подремонтировать решил. Мать любит «беленую» кухню: два раза уже белил, а в третий начал - и полило на меня белым вонючим дождем прямо с потолка. Я и не знал, что так бывает..

С пятницы на субботу остался ночевать. Задремал прям в кухне с чашкой чая. Столб с фонарем как раз палисадник освещает и одно окно. Но мне кажется, что и обычный свет до того горел, как я ужинал-то иначе?

Только, факт, помню я один фонарь и мужика здорового в дверном проеме. Напротив окна... (Двери в кухне нет, батя сразу снял - жарко очень.) Мужик вроде смотрит на меня, а потом ведро у него в руках оказывается. И он в меня это ведро метает, как ядро. Вскакиваю, аж чай пролил и столик колченогий сдвинул. Никого-ничего, свет выключен. Зажёг - пол весь в побелке, но он и был такой, что не отмоешь.

До двух ночи слышал какие-то скрипы. Не с чердака или подпола, а вроде рядом. Комнаты раскрыл, электричество жгу. Сижу в коридоре на табурете, как филин на ветке. Потом устал, глаза закрываются. Спать в гамак ушел на задний двор.

С утра задумал к церковке пойти, поспрашивать про свой дом и чудеса в нем, там в субботу людно всегда. Пошел собираться, в кухню вхожу - вся побеленная! Ровно и мастерски. И вот спокойно в доме, мирно. Пусто даже. Я что-то сначала за стариков своих испугался, сейчас, думаю, поеду проведать их.

Собрался технично, только до автобуса еще почти час. Вышел в сад пока, а дядя Петя на соседнем участке уже в делах. Я к нему, а знаю, что выгляжу странно. У меня вечно всё на лице написано. Да ему хоть бы что - смотрит на меня и смехом так и прыскает. Рассказываю про события свои необыкновенные, просится кухню посмотреть. Обошел кухоньку вдоль и поперек, Забелей восхищается. Говорит, так уже и белить-то не умеют.

А Забеля, Григорий Тимофеевич Беленов, умел и любил. Комнаты, кухни, печи всю жизнь белил. Пока не позвала его Сниска (Анисья) комнату после мужа «убрать». Муж помер горько: с жары прибежал, где с девкой валандался, а Сниска ему ледяной колодезной воды подала. Он с пылу кружку опрокинул залпом - и глотку завалило. Задохнулся мужик на глазах у Сниски...

Хоть супружника ее осуждали за поведение, но саму Сниску в деревне возненавидели и стали бояться. Она же ко всем мужикам большую злобу возымела. Известно, что одного вдового солдата из другой деревни, который ухаживать начал, опоила мухоморами до глупости. Был справный мужик, завидная партия, а стал дурачком деревенским. Забеля же ничего этого не знал, всегда был в работе по всей округе. И вот у Анисьи начал комнату белить - а она не белится, черными пятнами проступает, вроде от сажи или копоти. Он пробует раз за разом - то же самое выходит, чернота лезет. Сниска тут же ходит, поддевает его, подначивает. Так он и сбежал от нее. И пропал, невесть куда канул.

Что же он, спрашиваю, в доме родаков моих жил? Зачем он здесь-то? Нет, дядя Петя объясняет, жил он на третьей улице, где запруда. Но появляется регулярно в любом доме в деревне, где ремонт идет. Если понравишься ему - сам поможет. Если нет - вредит хозяевам по-всякому.

А эта, интересуюсь, женщина, Анисья, где жила? Теперь вот нигде. Сожгли ее с домом вместе, не выпустили ведьму, какой она голубкой ни оборачивалась. Там один колодец остался с гнилой водой. И мухоморы небось растут, хмыкаю я. Очень даже растут, подтверждает сосед. Нечего тут хихикать - чуть не сто лет прошло, но туда даже скотина не забредает.

Давай-ка, командует, посерьезней, а то Забелю обидишь и с домом сам попрощаешься. Только никто из района его не купит, да и я даже за рупь не взял бы.