5. 2. В Таврику на летние пастбища

          http://proza.ru/2024/10/04/696


           – Ого-го! – Огырлы, помахивая на лошадей плетью, тронул кибитку.

           Джамбулуцкая Орда, которая кочевала по бескрайним просторам южной степи, оставив зимние поселения (аулы) Киз-Яра, тронулась в путь по дышавшей жарой степи.

           Хорошо-то как после зимней стужи и студёных ветров пустыни Огула вот так ехать, напевая песни, разглядывая, дорогу, по уже молодой, ярко-зелёной траве. Пройдёт совсем немного времени, и она поднимется выше пояса и станет из сочной нежно-мягкой – жёсткой, способной порезать руку, если её попытаться вырвать голой рукой. В июле и августе ногайцы ее сжигают, чтобы старые растения не заглушали молодые побеги.

          Кибитки вытянулись одна за другой и уходили далеко за горизонт. Пыль поднималась от движения орды с её стадами коней и отарами овец высоко вверх. Тут же важно и не спеша, вышагивали среди кибиток верблюды, гружённые поклажей.

          А пока обоз тянулся по степи, топча траву, весь воздух был насыщен её одуряющим, крепким запахом. Вокруг то и дело попадались дикие животные, которых в этих степях было огромное количество. Русаки, меняющие зимний окрас на летний, лисицы с хитрыми мордочками выглядывали из кустов, мечтая чем-нибудь поживиться, пробегали барсуки, сурки, дикие козы, и даже можно было встретить медведей, волков, буйволов, лосей, оленей и куниц.

          Вдруг раздался топот копыт. Огырлы повернулся на звуки. Табун диких лошадей, низкорослых, с большими головами, красивой мышастой окраски, с чёрными хвостами и гривами, с чёрными полосами по крестцу, выскочили к обозу. Кочевник завороженно смотрел на открывшееся зрелище. Табун прошёл вдоль обоза под предводительством самого сильного жеребца, быстро обгоняя его и уходя вглубь степи.

         – Красота неземная! – привстав, прокричал Огырлы.

         «Вот бы поймать, – размечтался он. – Но куда там! Дикие лошади на порядок быстрее и значительно сильнее прирученных. Приручить их не удается или удается лишь с величайшим трудом немногим!» – с сожалением думал Огырлы.

         К вечеру увидели ещё диких баранов. Стадо в несколько тысяч голов пугливо удалялось вдаль, лишь только завидев людей. У степных баранов шерсть, как у серны, но баранья морда с горбинкой; они блеют, как овцы, имеют очень гибкую верхнюю губу и еще более быстры, чем серны.

         – Что за день удался, столько вокруг всякой-всячины, – подумал Огырлы. – Вот бы кого-нибудь отведать! Мясо баранов очень вкусно, а шкура тоже неплохая добыча, не хуже той же серны!

         Движение по степи продолжалось. Периодически орда останавливалась на привал, и тогда дымки над кострами начинали виться, поднимаясь высоко вверх, разнося по окрестностям запах жареного мяса.

         Нравится Огырлы ехать в кибитке по весне, не то, что в этой мазанке зимой на огонь смотреть. Тут просто-ор!

         Вот слева в степи курган возвышается. Это команы (половцы) так хоронили. Сколько их разбросано по степи! На вершине этого виден идол: мужчина стоит с оружием. Много их разных в степи – то сидящие, то лежащие, но у всех есть одно общее – их лица, всегда обращены к востоку.

         Передние кибитки стали разъезжаться от накатанной телегами дороги, сворачивая в степь. «Встаём на постой!» – пролетело в голове у Огырлы…

         Так и проходит «круговорот» в жизни ногайцев: по весне на пастбища выбираются, а осенью возвращаются на зимние стойбища. И так постоянно из года в год, из поколения в поколение.

         Стоял конец августа, ещё жара в дневные часы прижигала степь, а с ней и кочевников, но уже чувствовалось, что надвигается осень. Скоро задуют степные ветры и заморосят холодные дожди. А там придёт пора возвращаться в аул Киз-Яра.
Неожиданно вдали показалось облачко пыли, которое постепенно увеличивалось.

         Потом стало понятно, что это скачет всадник из крымчаков. У Огырлы от плохого предчувствия внутри стало что-то замерзать, потом наоборот стало гореть, как будто кто-то закинул внутрь него уголёк из костра. Перейдя на шаг, подъехал всадник от крымского хана, возвестивший о предстоящем походе на Русь.

         – Беда-а, – прошептал Огырлы. Он уже не поедет на войну за ханов, старый стал, но придётся ехать его сыновьям Янбеку и Темиржану.

         Продолжение следует. http://proza.ru/2024/10/04/788
         Книга опубликована в Литресе.