Глава 2. Этот весенний побег...

Этот весенний побег взбудоражил все королевство. Нет, озимые, вроде бы, всходили дружно, и Теодору VI благополучно наследовал его сын, Теодор VII, – но в головы всею душою болевших за власть верноподданных нет-нет да стучалась тревожная мысль: кто, скажите, теперь наследует бездетному Теодору VII?

Первый Министр (граф Кудыкин, напомню) срочно уединился и, усевшись поплотней, поудобней, развернув на коленях газету (решение, принятое сердцем: нам не нужен такой кронпринц, правда о сыроежках, призовой мешок репы, гороскоп на неделю), но не читая, – до этого ли! – крепко задумался.

Был, во-первых, наследник, сбежавший три года назад, неудобный во всех отношениях приемыш соседнего королевства. Кто их поймет, этих западных принцев, – сегодня они не желают быть у нас королями подобру-поздорову, а завтра являются во главе иноземной армии завоевывать свой, по их мнению, престол.

Во-вторых, был наследник, сбежавший в позапрошлом году, под шумок Парада Единогласия – меланхоличный тихоня, от которого и побега-то ожидать не приходилось, а вот, поди ж ты, удрал!..

Прошлогодний наследник, едва заслышав о браке по любви, сбежал с дочкой мельника. Дочка опомнилась. Принц – ни за что. Разумеется, он был ославлен по всему королевству как бастард, развратник и – на всякий случай – заграничный шпион.

Что до нынешнего беглеца, то он, по отчетам соглядатаев, оказался мечтателем-республиканцем и наследовать трон собирался только затем, чтобы тут же от него отречься, провозгласив республику. Да уж, представьте себе, как он был поражен, обнаружив, что все подданные Теодора VII – прекрасно убежденные монархисты!..

Почти все. Тут Первый Министр с подозрением вспомнил князей Шмякло и Егозинского, экс-полицеймейстера Гремяко, присяжного поверенного Подкладкина. Еще были Гауч, Ершов,Истман и Фукс. Ни за кого из них он не мог бы ручаться. Ни за кого. Нет, место наследника вакантным оставаться не может.

За стеной, в своей спальне, графиня Пленира, одеваясь к вечеру, напевала-ла-а «Придворную думу». «За своим королем он пошел в неоглядные дали…» Обнаженные плечи, грудь, приподнятая корсетом, отпечаток подвязки на толстенькой ляжке… Необл…ные дали. Кто же? Гауч? Ершов? Подкладкин? Или, что вероятнее, этот ее новый секретарь? «Но ракета над лесом взлетела, увы, слишком поздно»… Убить бы ее.

У подъезда, внизу, раздался чей-то уверенный, настойчивый звонок. Простучали по лестнице бойкие, деловитые каблучки: шла встречать…
Министр, поморщившись, привстал к оконцу. Из-под пышной «маркизы» был виден задний двор: поленница, банька, веревки с вздыхающими простынями и пустая теперь, без Аниты, конура с перевернутой миской на крыше.

Министр снова сел и еще просидел минут пять, – пока не приоткрылась дверь и не заглянула, с букетом тюльпанов, графиня Пленира:
– Мон ами, к вам Мерлин Иваныч.
– Я сейчас, – граф поспешно сложил газету. – Проводите его в мой кабинет.
Но графиня заморгала и отвернулась. На напудренной щечке билась жилка и мелко дрожал субреточный, с ямкой от фамильярного пальца, подбородок.
– Вот тебе раз, – недовольно сказала она… – Я его, между прочим, специально позвала: он-то уж, я уверена, знает про эти бегства все – зачем, почему… И где взять нового наследника.

Первый Министр вздохнул:
– Ну, простите, мон анж, голова болит. Много забот, устал.  Вы проводите его в свою гостиную.
– Хорошо, – сказала графиня. – Но вы уж как-нибудь соберитесь, примите что-нибудь, выпейте немного…

И когда граф вошел в гостиную, она тут же подала ему толстый, пузатый, круглый от бесконечной погони за солнечным бликом бокал. Гость, приветно осклабившись, уже поднимал свой:
– У волка боли-и…
Выпили, обнялись, потрепали друг друга по плечам.
Мерлин Иваныч был дороден и вельможно осанист, носил усы шваброчкой (в подражание покойному королю), поигрывал – с патефонной вдохновенностью – громокипящего жизнелюба, но в целом держался просто: свой мужик – да и только.

– Ну, что? Легче стало? – спросил он с подмигом. – А то повторить…
– Да, как будто бы лучше – сказал Первый Министр. – Нет, мон анж, мне больше не надо. Алкоголь – это яд.
– Ну, уж прямо! – хохотнул Мерлин Иваныч.
И, усевшись, обрыскав глазами гостиную, возгласил:
– Ча-ро-дейка! Кудесница! И какой вкус, какой вкус!.. Графиня, вам просто нет равных!
– Ну, какие известия? – спросил Первый Министр, усаживаясь против гостя, уже раздувавшего ноздри навстречу второму бокалу… – Вам ведь уже доложили?
Благодарно приняв бокал, выпив, крякнув, блеснув слезой, Мерлин Иваныч замахал на него руками:
– Что вы, что вы!.. Какие известия! Какое "доложили"!..
– Ох, не скромничайте.

Графиня, уместно улыбаясь, подсунула гостю тарелочку с лимоном:
– Ах, Мерлин Иваныч, голубчик, вы такой молодец, вы все про всех знаете! А правда ли, что Римма Пьеровна…
– Ну, нет, – оживился гость, подаваясь всем телом к графине (так, что пискнул придавленный кожаный подлокотник), – это я вас хочу спросить, для чего вывели эти, извините, конечно, молодильные яблоки? Ведь Римму-то Пьеровну, беднягу, всю начисто перекорежило. Брови, – он двумя пальцами подцепил кружочек лимона, проглотил, не жуя, и теперь продолжал мокрым голосом, – дрыгаются вразнобой. Рот кривится. Вообще никакой симметрии. Интересные сады получаются, а?
– Бросьте вы, – равнодушно сказал Первый Министр. – Нашли тоже тему.
Гость немедленно перевалился на другой подлокотник:
 – А вы это зря. Нет больших или маленьких тем. Вот иной разговор – на копейку, а копейка-то рубль бережет!.. Это я вам как Главный Королевский Ясновидец говорю. Понимаете? А?

В это время в гостиную заглянула миловидная горничная.  Письмо от молодого графа. Возможно, Его Светлость захочет прочесть немедленно…
Вскрытое Первым Министром письмо придало разговору другое направление: глядя, как кудыкинские глаза быстро пробегают строчки, гость добродушно хмыкнул:
– Дети…
– Дети, – огорченно вздохнула графиня… – Нет, – сказала она, жестом отказываясь от письма, – просто перескажите мне потом, чем он там еще недоволен.
И спохватилась:
– Ах, я забыла! Простите, сейчас прикажу для вас чаю.
Поднялась и вышла.


– Я предупреждал, что ребенок – это очень большая ответственность, – заявил Первый Министр. – Я разве не прав, Мерлин Иваныч?
За дверью послышался неодобрительный вздох. Первый Министр поморщился, но продолжал:
– Кстати вот, Мерлин Иваныч, я хотел спросить, что там с новым наследником? Мне выражали серьезную обеспокоенность. Да, поступали сигналы. Я и сам, говоря откровенно, обеспокоен – почему они все убегают из нашего прекрасного благоустроенного королевства? А вы, вероятно, имеете данные.
– Как же, как же, – солидно сказал Мерлин Иваныч, – провидим. Не тревожьтесь: есть один вариант. Но последний. Троюродный племянник Его Величества.
– Так ведь убегают, – повторил Первый Министр.
– Бегут, – согласился Мерлин Иваныч. – И, что хуже всего, непредвиденно. Мы вот что сделаем. Как приедет, сразу – в Самую Высокую Башню. И дракона к ней. Пока не успел осмотреться. Знакомство со страной – на лоне природы. На просторах полей и под сенью молодых дубрав. Пейзаночки помиловидней, воробушки, скворушки. А там – опять в Башню. Стерпится – слюбится.
– У нас нет башен, – напомнил Первый Министр.
– Старую водокачку приспособим. Бойницы пробьем. Рвом окопаем.
– Значит, есть вариант, – задумчиво повторил Первый Министр, теребя переносицу…
– Есть, – повторил Мерлин Иваныч и торжественно выложил на министерскую коленку стопочку фотографий.

Первый Министр внимательно изучил снимки: русые кудри, черты правильные и чистые, ясные серые глаза под соболиными бровями… Строен, изящен, светел лицом.
– И в чем подвох?
Мерлин Иваныч вздохнул:
– По ночам превращается в миллион алых роз. Ровно в полночь.
– Каких еще роз?
– Алых, я же сказал. Ну, так ведь супружеские обязанности можно и до полуночи…

– Чай готов! – объявила графиня Пленира, собственноручно вкатывая в гостиную сервировочный столик. – Я вам не помешала, надеюсь?
– Графи-иня! – сотрясся Мерлин Иваныч... – Да как вам не стыдно такое говорить! Разве вы можете помешать!..
– Ну, не знаю, – не сдавалась та, кокетливо поводя круглым плечиком…

Чаем дело и кончилось. Гость, шумно выхлебав две чашки кряду, отшутился от третьей, посетовал на недостаток времени для «таких вот задушевных бесед», распрощался и отбыл. Первый Министр проводил его до крыльца и вернулся в гостиную. Графиня в молчании разглядывала фотографии нового наследника.
Граф неловко прокашлялся.
Пленира Петровна подняла на него вопросительные глаза.
– Мон анж, – виновато сказал он, – Феликс провалил практикум по доносам. Я разберусь, обещаю.
Но она молча выпрямилась и вышла – на несгибаемых каблуках.

Убить бы ее. В День Величия. Подождать, пока выйдет на балкончик, окликнуть снизу и, когда перегнется через перила, пальнуть из ракетницы. Прямо в лицо. А что? Бесспорный несчастный случай. А дальше… А что дальше? Кто он без нее? Первый Министр брезгливо обошел разоренный чайник столик, поискал, нет ли где газеты, и отправился так – найдется же что-нибудь…

Начинал он подручным палача...http://proza.ru/2024/10/05/1064