10-6. Сага 1. Глава 10. Айтобус чырвоны

                «А У Т О Б У С   . . .    Ч Ы Р В О Н Ы  . . .»
             \Ego  - другой  шрифт/    В  середине – конце  50-х   годов  прошлого  века  из  радиорепродукторов  или  патефонов  часто  можно  было  услышать  задорную  песенку  про  «красный  автобус»,  которую  пела  по-польски  тогда  ещё  студентка  философского  факультета   ЛГУ  и  солистка  студенческого  вокально-инструментального  ансамбля  (ВИА)  «Дружба»,  ставшая  впоследствии  легендарной  Эдита  Пьеха.  Ныне  (в  2018 -м)  ей  уже   хорошо   за  80!   
          Накануне   этого  юбилея  в  Законодательном Собрании  Санкт-Петербурга  был  инициирован  вопрос  о  присвоении  Эдите  Станиславовне  звания  «Почётный  гражданин  Санкт-Петербурга»,  надо  сказать,  весьма  своевременный,  если  не  сказать  -  даже  несколько  запоздавший.  Немного  найдётся  таких  людей  -  столь  же  известных,  узнаваемых,  любимых  и  так  прославивших  наш  город,  чьё  имя  было  бы  так  прочно  связано  с  Ленинградом  -  Санкт-Петербургом,  как  имя  Эдиты  Пьехи.  Но  так  устроена  жизнь,  что  это  звание  депутаты  отдают  (на  этот  раз  -  экс-губернатору  города,  а  ныне  Председателю  Совета  Федерации)  Валентине  Ивановне  Матвиенко,  «третьему  лицу  в  государстве»,  и  ещё  какому-то  политику  федерального  уровня.  В  отношении  Пьехи  этот  поворот  дела  несправедлив  и  неумнён.  Ну  да  ладно…  \конец   др.  шрифта\
        Был  в  моей  жизни  и  другой  «аутобус  чырвоны»,  сейчас  о  нём.  Это   было  ещё  «до  Эдиты  Пьехи»,  году,  я  думаю,  в  1952-м,  когда  в  нашем  славном  городке  произошло  прямо-таки  «эпохальное»  для  всех  случчан  событие -  открылось  регулярное  движение  маршрутных  автобусов,  а  проще  говоря,  на  первую  и  пока  единственную  в  городе  линию  было  выпущено  2  или  3  специально  оборудованных  для  внутригородских  перевозок  современнейших  автобуса,  выпускаемых  Московским  автомобильным  заводом  имени  И. В. Сталина  (ЗИС). 
       Это  были  роскошные  по  тем  временам  изделия  советского  автопрома,  сконструированные  на  заграничный  манер  «без  носа»,  т. е.  без  выступающего  впереди  кабины  моторного  отделения,  которое  в  этих  автобусах  находилось  теперь   сзади.   Отсутствие  привычного  «капота»  придавало  этим  автобусам  вид  сверхсовременный,  они  сверкали  своими  хромированными  (у  нас  говорили:  «никелированными»)  бамперами,  двери  в  них  открывались  с  водительского  места  «полуавтоматически»,    одним  поворотом  рычага.   
        В  довершение  всех  этих  технических  чудес  особый  «шик»  придавала  им  окраска:  в  отличие  от  монотонной  окраски  других  автомашин  (грузовых -  в  защитно-зелёный  цвет,  легковых  -  в  лаково-чёрный)  она  была  двойной  -  низ  красный,  верх  и  крыша  жёлтые.  А  самый  «писк»  состоял  в  том,  что  спереди  над  ветровым  стеклом,   на  самом  «лбу»  этого  красавца   предусматривалось  три  довольно  ярких  фонаря,  горевшие  разноцветно  -  синим,  красным  и  зелёным  светом.  Нам  тогда  и  невдомёк  было,  что  разный  порядок  этих  «колеров»  предназначен  для  обозначения  разных  маршрутов  -  мы  рассматривали  это  разноцветие  как  чисто  декоративный  элемент,  доставлявший  нам  большую  радость.  Таковы  были  эти  автобусы  -   ЗИС-155.
           Вечером,  когда  уже  хорошо  стемнеет,  отец  выводил  всю  семью  из  дома,  чтобы  мы  могли  видеть,  как  где-то  там,  в  дальней  кромешной  тьме,  в  точке  пространства,  которую  мог  заранее  предсказать  только  он,  вдруг,  словно  ниоткуда,  возникает  это  светящееся  и  сверкающее  всеми  своими  огнями  чудо  отечественной  автомобильной  техники:  просвечивающий  насквозь  ярко  освещённый  пассажирский  салон;  мощные,  как  прожектора,  фары,  таранящие  и  пронизывающие  противостоящий  им  мрак  окружающей  жизни  и,  наконец,  этот  совершенно  роскошный «фейерверк»  верхних  цветовых  огней…
            Во  всём  этом  поистине  праздничном  зрелище  наиболее  впечатляющий  и   самый  сильный  эффект  заключался  в  том ,  что  его  можно  было  наблюдать  издалека  и   чуть  ли  не  со  всех  «азимутов»,  то  есть  направлений,  так  как  городская  среда  нисколько  этому  не  мешала,  ибо  представляла  собой  главным  образом  пустоту,  долгое  время  после  войны  всё  ещё  царившую  почти   повсеместно  и,  следовательно,  легко  просматриваемую  насквозь  вплоть  до  горизонта.  А  темными  ночами  переливающийся  на  полном  ходу  всеми  своими  огнями  огромный  автобус  являл  собою  для  не  избалованных  яркими  представлениями  горожан  зрелище  поистине  феерическое.
            Так  (со  «световыми  эффектами»)   начиналась  новая  фаза  нашей  жизни  -  «у  сваёй  хаце»,  как  не  уставал  подчёркивать  отец,  придававший  этому  факту  какое-то  особое,  одному  ему  известное,  значение.  Адрес  нашего  нового  места  жительства  писался  вначале  -  2-й  переулок  Урицкого,  дом № 11,  а  позже  -  3-й   пер.  Урицкого,  д. № 7,  так  как  статус  «второго»  переулка   получил  ранее  безымянный  проезд,  ведущий  от  1-го  переулка  к  «нашему».  Здесь  уместно  сделать  одно  небольшое  пояснение  для  «неподготовленного»  читателя.
            Тогда,  в  пору  расцвета  пролетарского  интернационализма   и  оголтелого  коммунизма  в  его  большевистской  ипостаси  мы  как-то  не  замечали  совершенной  идиотичности  того  положения,   при  котором  во  всех  городах   огромной  страны,  занимавшей   «1\6  всей  земной  суши»,  проспекты,  улицы  и  переулки  обязательно  именовались  по  единообразному  «шаблону»  и  без  какого-либо  учёта  особенностей  местного  краеведения.  Если  пролегающие  «вдоль»  назывались  именами  писателей  и  деятелей  культуры  (преимущественно  советско-коммунистической  «ориентации»,  конечно),  то  идущие  «попрёк»  непременно  должны  были  называться,  соответственно,  именами  прогрессивных,  революционных,  комммунистических ,  военных  деятелей,  борцов  и  героев. 
         В  общем,  почти  как  у  В. В. Маяковского  сказано  про  американский  Нью-Йорк:  «с  востока  на  запад  бегут  авеню,  с  юга  на  север  -  стритты»:  имена  Горького,  Серафимовича,  Демьяна  Бедного,  Пушкина  пересекаются  с  именами  Ленина,  Сталина,  Карла  Маркса,  Фридриха  Энгельса,  Ворошилова,   Будённого,  Володарского  и  (уже  известного  читателю!)  Урицкого.  Но  местным  «кiраунiкам»  этого  казалось  недостаточно,  и  тогда  появлялись  ещё  переулки  тех  же  именований  с  цифрами:  1-й,   2-й,  3-й…  В  столице  нашей  Родины  Москве   (большой  огород!)  число  таковывх  могло  доходить  до  7 !  А  это  уже  достойно  Книги  рекордов   Гиннеса!  Но  и  наш  маленький  Слуцк  мало  уступал  Москве  в  этом  отношении,  так  как  в  запасе  было  ещё  много  деятелей  2-го  и  3-го  Интернационалов:  Август  Бебель,  Карл   Либкнехт,  Клара  Цеткин,  Роза  Люксебург,  Георгий  Димитров,  Юлиус  Фучик…   И  всех  их  непремиенно  нужно  было  прославить  и  увековечить  на  любой  национальной  территории  так,  чтобы  народ  забыл  всё  своё  и  непрерывно  «склонял»  имена  этих  социалистов-интернационалистов-коммунистов. 
        Но  к  чести  славного  городка  Слуцк  надо  сказать,  что  даже  в  пору  этого  топонимического  безумия  здесь  сумели  сохранить  некоторые исторические  названия  улиц:  Базарная,  Надречная,   Кладбищенская  и,  конечно,  Садовая.


        «С В А Я       Х А Т А»    +   Н А Д В О Р Н Ы Е    П О С Т Р О Й К И
           Как  обычно,  я  значительно  отклонился  от  «темы»,  от  частного  сюжета  -  «новый  дом».  Завершение  его  строительства  и  вселение  пришлось,  насколько  мне  помнится,  не  позже  чем  на  лето  1952  года.  Во  всяком  случае  к  моменту  нашего  вселения  в  «сваю  хату»  Валентин  ещё  не  демобилизовался  из  армии,  где  ему  пришлось  прослужить  почти  8  лет.  Анатолий  приезжал  обычно  на  каникулы,  в  вообще-то,  наверное,  и  чаще:  100  км  от  Минска  до  Слуцка   не  Бог  весть  какая  даль.
           Поэтому  наиболее  сложные  в  инженерном  отношении  сооружения  возводились  и  «низводились»  при  его  непосредственном  участии:  всё-таки  будущий  гидростроитель.      «Сложные»  сооружения  были  «запроектированы»  из  железобетона  и  предполагали  значительные  объёмы  бетонирования  -  это  ли   не  практика  для  того,  кому  предстояло  в  будущем  сооружать  плотины,  дамбы,  перемычки,  шлюзы  и  т. п.?