Ведьмино племя

 После полудня прошел сильный ливень. Выглянувшее из-за туч солнце озарило своими лучами всю округу. Над полями снова стали петь жаворонки.
По полевой дороге, окруженной с двух сторон пшеничными полями, неторопливо шла лошадь, запряженная в телегу. Раскисшая после дождя дорога затрудняла движение. На колеса то и дело налипали большие комья мокрой земли. На телеге ехали четверо. Молодой мужик держал вожжи. Рядом с ним сидел старик, тихо покуривая папироску. За стариком сидела старуха, подле неё молодая баба. Все четверо сидели, покачиваясь в такт движениям телеги, свесив с неё ноги. Направлялись они в свою деревню, которая уже показалась на горизонте.
– Ох, как полило хорошо! – смотря на уходящую тучу заметил старик. – Хорошая трава попрет сейчас. С Божьей помощью не один зарод сена поставим нынче.
– Да, хорошо, – передразнила старика старуха. – Все вымокли до нитки!
– Ага, сушить всё, не пересушить, – вторила ей молодая баба, выкручивая край своей юбки.
 – Не зря сосед наш на рыбалку сегодня пошел, – продолжала старуха.
– И что из того, что он пошел на речку удить? – спросил мужик.
– Так, он всегда перед дождем рыбачить ходит, – поясняла старуха. – Сколько раз он сам говорил, что клюет лучше перед грозой.
– Ну? – вытянул старик, выпуская струйку дыма изо рта.
– Всё от Даниловны, от прабабки своей, перенял он! – заскрипела старуха. – Ведьмино племя!
– От неё, от Даниловны! – поддакивала старухе молодая баба.
Мужики только молча смеялись над суеверием баб.
– А что вы смеётесь, – вскипела старуха. – Разве не знаете, что Даниловна ведьмой была?
– Да, ладно тебе, – старик махнул рукой на старуху, не оборачиваясь в ее сторону.
– Даниловна сильная ведьма была, по ветру могла навести! – вступилась за старуху молодая баба.
– По ветру только по-большому али по-малому сходить можно, – сострил молодой мужик.
Мужики в голос засмеялись.
– Тьфу на вас, – сплюнула старуха. – Ржёте как кони. – Даниловна и сына моего троюродного племянника сгубила. Он с армии только пришел. И все, пропал парень. Даниловна его к своей внучке присушила. Опутала корнями, ведьма старая, одурманила парня. Приходит он, бедолага, к родителям. Одно только и талдычит, мол женюсь да женюсь. Им бы его лечить от навета, а они его женить! Вот, ведь как бывает!
– Им бы его лечить, а они его женить, – рассуждала молодая баба. – Не поняли они, что роднятся с ведьминым племенем!
Мужики еще громче смеются.
– Смейтесь, смейтесь, проклятые, – разошлась старуха. – А Бог-то видит, кто кого обидит. Не построить счастья на чужом несчастье-то. Вот и не пожили молодые. Только у них родился первенец, они оба в тот же год в могилу ушли друг за другом.
Мужики притихли.
– Говорили, что Даниловна же и напустила на них? – спросила старуху молодая.
– Так без нее и не обошлось! – еще пуще разошлась старуха. – Видать ей от молодых-то младенец нужен был, чтобы силу свою ему передать. Ей же, окаянной, тогда девятый десяток был. Правнук родился, его родители и померли. Явно Даниловна опоила их своими снадобьями, чтобы на тот свет спровадить. А младенца при себе держать стала. При ней он и рос. А сама она после этого проскрипела ещё пятнадцать лет. Живучая, ведьма, была.
– Как не живучая, если из других соки тянула! – вторила молодая.
– Померла Даниловна, но и тут напоследок всем устроила, – продолжала рассказ старуха. – Боженька её прихватил зимой, сразу после Рождества. А на следующий день такие страшные морозы стукнули, ну не продохнуть на улице. Пар от дыхания в лёд стразу превращался. Так не могли и захоронить, Даниловну-то. Мужикам никак не удавалось могилу выкопать. Все замерзло. Они бедолаги и костры жгли, пытались оттаять землю. Никак! Ни лопатой, ни ломом. Три дня копали могилу. Не пускала в себя святая земля наша Даниловну, ведьму эту! Видать много наворожила она за свою жизнь!
– А какой падёж коней у нас был в деревне помните? – вдруг вспомнила молодая. – Это Даниловна, по ветру наговор пустила.
– Даниловна напустила! – подтвердила уже разъяренная старуха. – Умела она это делать. Пошепчет, пошепчет на ветер. И всё, через несколько дней, либо кто в деревне нашей, али в соседнем селе, али в районе захворает, либо и вовсе окочурится.
– Ой, свят, свят, – перекрестилась старуха.
– Свят, свят, – перекрестилась баба.
– Так, когда падеж лошадей был, Даниловна уж полгода как на кладбище лежала, – пытался возразить старик.
– Даниловна, это! – еще больше взбесилась старуха. – Даниловна навет сделала так, чтобы через какое-то время ворожба её заработала. Видать перед своей смертью много таких заготовок она сотворила! Сразу после Даниловны в один год три человека в деревне у нас умерло.
– Так, старухи же древние умерли, – не поворачиваясь, возражал мужик, держа вожжи перед собой.
– Даниловна это! – начала уже огрызаться старуха. – Если не она, так правнучек еённый, ведьмино племя, это сделал!
– От них всё зло-то идет, – раздухарилась молодая баба. – Ведьмино племя!
– Да, пустое! – возразил другой старик.
– Даниловна это сделала! – уже не выдержала старуха, заправляя под платок свои седые волосы. – Вы, мужичье, знать не знаете, ведать не ведаете, как некоторые бабы, этим колдовством могут владеть. У нас в деревне полно ведьм. Идешь порой по улице и чувствуешь, чуть ли не в каждом окне ведьма на тебя смотрит и шепчет, шепчет, шепчет. А ноги так и подкашиваются, дурно становится.
– Да, полно ведьм! – поддакивала старухе баба. – Каждая крест серебряный в стакан воды опускает, шепчет заклинания и потом эту воду в глаза детям брызгает, чтобы хворобу на них наслать.
– Так, ты же, старая, сама на воду шепчешь каждую субботу? – уже возмутился старик.  – Баню топим, перед тем как идти в неё мыться, ты крест в воду опускаешь, шепчешь в стакан и потом этой водой на каменку брызгаешь, на полок и во все углы бани. Разве не так?
– Я от угара это делаю, дурень старый! – бесилась старуха. – Молитвы святые творю!
Лицо старухи вытянулось, нижняя беззубая челюсть выдвинулась вперед, клоки седых волос еще больше выбились из-под платка, а глаза её светились злобой.
– Это от угара делается! – вторила ей молодая баба, лицо которой тоже искривилось от злости. – Ничего не понимаете, мужичьё-дурачьё, только и ржете как сивые мерины! Это от порчи защита такая, так как кругом ведьм полно!
– Полно в деревне нашей ведьм! – бесилась старуха, выпучивая свои глаза.
– Да, полно их, – вторила ей молодая, брызгая слюной! – Все ведьмы!
– Все ведьмы! – с оскалом на лице кричала старуха, выдвигая вперед нижнюю челюсть с единственным желтым зубом.
Мужики молча переглянулись друг с другом.   
Наконец старик, докурив сигаретку, затушил её в ладони, выбросил окурок. Потом он повернулся к старухе и легонько толкнул её с телеги. Старуха соскользнула с телеги и угодила прямо в лужу. Молодой мужик, не разворачиваясь, в пол-оборота, одной рукой спихнув с телеги молодую бабу. Она тоже упала в грязь.
– Пошли прочь, ведьмино племя! – засмеялся старик.
– Долой ведьм с телеги! – хохоча, крикнул мужик, погнав лошадь что есть мочи.
Старуха и молодая баба, поднявшись с земли, поправили свои юбки.  Стряхнули с одежды грязь. Старуха, спрятав под платок пряди своих седых волос. Подняв кулак, она долго трясла им в воздухе, крича что-то вслед мужикам. Молодая баба повторяла за старухой. С удаляющейся от них телеги еще долго был слышен громкий хохот мужиков.