Дорогой папа

          В то первое послевоенное лето я служил в редакции одной московской газеты. Как-то ближе к концу смены меня вызвал к себе главный редактор Пётр Васильевич. В кабинете напротив него сидел скромно одетый посетитель, держа на коленях картонную папку. «Познакомьтесь: наш сотрудник Владимир Юрьевич Игнатов, – Орлов Валерий Константинович, артиллерист, комвзвода, всю войну прошёл, с двадцать второго июня по девятое мая!» «С чем пожаловали?» – доброжелательно осведомился я после обмена приветствиями. «Необыкновенную историю услышишь, Володя, и помощь твоя потребуется. Расскажите, пожалуйста, Валерий Константинович, если повтор Вас не затрудняет». «Не затрудняет, – отозвался Орлов и неспешно начал:

          Особенно туго нам пришлось летом сорок первого. Да вы и сами помните. В краткие минуты отдыха не было для бойца большего счастья, чем получить весточку от родных-любимых. А мне выпала горькая доля – не успел я уйти на фронт, как разбомбили мой дом, и семью свою я потерял. Писать письма было некому. Однажды полевая почта доставила треугольник со штампом «Уничтожить». Очевидно, произошла путаница при сортировке, и, вместо того чтобы утилизировать, письмо определили в отправку. «Товарищ командир, разрешите сжечь?» – обратился ко мне сержант Пахомов. «Погоди, дай взглянуть», – задумчиво ответил я, принимая из рук Пахомова слегка помятый треугольник. Аккуратно выведенная крупным детским почерком надпись «Моему папе на фронт». Обратного адреса нет. Сердце сжалось, к горлу подкатил ком – нахлынули болезненные воспоминания о родном доме. Я отпустил сержанта и, оставшись в одиночестве, развернул письмо:
          «Дорогой папа! Недавно пришло известие, что тебя убили фашисты, но я не верю! А мама поверила и всё время плачет. А Мишка совсем ничего не понял, но ревёт вместе с мамой. И только я знаю, ты жив! Не может быть, что тебя нет на свете. Ты сильно ранен и лежишь в госпитале. И, наверно, не можешь говорить. Папа, пожалуйста, поправляйся! Мы тебя очень любим! Вот Мишкина ладонь, я обвёл её карандашом. Твой сын Коля»
          Чуть размытый почтовый штемпель всё же позволил мне прочитать название далёкого города. Я спрятал письмо среди нескольких фотокарточек, единственного, что осталось от моей семьи. До Победы я носил дорогие бумаги с собой – сберёг все, ни одной не пропало. В тяжелейшие моменты письмо мальчика Коли, полное надежды и веры, поддерживало мой боевой дух и окрыляло меня. И я поклялся, что непременно отыщу эту семью. Потому я здесь. Можно было бы поехать в тот город, но я рассудил, что у центральной газеты велики и возможности и связи, и правильней обратиться за помощью и советом, чем действовать самостоятельно».

          Орлов развязал тесёмки, извлёк из папки серый бумажный треугольник с обтрепавшимися краями и положил на стол. «Возьмёшься, Володя?» – дрогнувшим голосом поинтересовался Пётр Васильевич. «Непременно!» – заверил я, с трудом сдерживая волнение.
          Я с головой погрузился в решение жизненной шарады: подключил связи, написал официальные запросы в организации и неофициальные просьбы приятелям-корреспондентам. И постоянно общался с Валерием Константиновичем, посвящая его во все детали сложных поисков. Длительная кропотливая работа дала блистательный результат, и в один прекрасный день мы с Орловым стояли на вокзальном перроне в ожидании посадки на поезд «Москва-А.». Ехали мы почти сутки, но ни на секунду не сомкнули глаз. Едва забросив вещи в гостиницу, номер в которой нам забронировали мои коллеги из местной газеты, мы устремились к автобусной остановке и через полчаса вошли в подъезд двухэтажного дома на улице Карла Маркса.
          Встреча прошла бурно! Изумление, объятия, восклицания... Коля оказался прав – его папа Иван Алексеевич Ракитин числился в списках погибших, но на самом деле с осложнённой контузией пролежал три месяца в госпитале. Треугольник переходил из рук в руки, и не было конца фронтовым воспоминаниям и слезам жены Ивана Алексеевича Марии Сергеевны. Одиннадцатилетний Коля весь сиял, но старался вести себя степенно по-взрослому. А младший брат Мишка не переставал удивляться, до чего ж маленькой была в год его ладошка. Валерий Константинович истинно обрёл семью – Ракитины окружили нового друга теплом и заботой, и впредь Орлов ежегодно проводил отпуск в их гостеприимном доме.
          Колино письмо с разрешения Ракитиных стало почётным экспонатом Музея боевой славы города А. По возвращении в Москву я написал крупную статью, занявшую разворот газетной страницы. Она нашла живой отклик в сердцах читателей, и долго не иссякал поток писем с самыми невероятными историями, произошедшими во время Великой Отечественной войны, когда всё население нашей необъятной Родины сроднилось и сплотилось, став единым целым, огромной семьёй, и одержало решительную Победу над жестоким фашистским агрессором. Редакция увековечила читательский труд, и, благодаря маленькому Коле Ракитину, увидела свет объёмная книга «Дорогой папа. О войне от первого лица»...