9-3. Сага 1. Глава 9. Батурины

                Б А Т У Р И Н Ы    
          Из  этой  семьи  теперь,  т. е.  после    войны,   остались  в  живых (против  четырёх  погибших)  пятеро:  вдова  Якова  -  тётка  Катя  с  младшим  сыном  Николаем  1922  г. р.,  освобождённым  из  немецкого  плена  только  в   1945-м,  да  трое  внуков,  детей  Нади  -   погодки  Ваня,  Сергей  и  Нина.     Они  хотя  и  бедствовали  (четверо  иждивенцев  на  одного  работника),   но  у  них  всё-таки  сохранился  довольно  просторный  рубленый  дом  с  садом  и  огородом  при  нём  -  какая-никакая  а  всё-таки  возможность  обеспечить  себя  самым  необходимым  хотя  бы  на  самое  первое  время.  Труднее  всего  пришлось  Николаю  Яковлевичу,  поскольку  он  остался  единственным  в  семье  работником-кормильцем,  который  мог  зарабатывать  и  приносить  деньги.  А  когда  женился,  ему  пришлось   содержать  не  только  свою  жену  (Нину)  и  детей  (Колю  и   Нину),  но  также  и  троих  осиротевших  племянников,  не  говоря  уж  о  собственной  матери.  Он   с  честью  выдержал  это  жизненное  испытание,  дожил  до  91  года  и  оставил  по  себе  добрую  память  в   сердцах  всех,  кто  его  знал.       Тут  будет  уместно,  поскольку  в  дальнейшем  увязать  это  в  общее  повествование   будет  сложнее,  сказать  вкратце,  как  сложилась  (или  не  сложилась)  жизнь  опекаемых  им  племянников.
        Иван  Батурин  (1935  года  рождения),  став  взрослым,  «завербовался»,  как  тогда   говорили,  и  уехал  на  заработки  в  литовский    город  Клайпеду,  где  впоследствии  выучился  на  моряка  (или  рыбака)  дальнего  плавания,  жил,  по  советским  меркам,  вполне  благополучно,  стал  отцом  семейства,  а  потом,  конечно,   пенсионером.
      Сергей  (1937  г. р.)  ещё  до  наступления  совершеннолетия  попал  в  исправительную  колонию  то  ли  за  драку    и  нанесение  телесных  повреждений,  то  ли  за  вульгарное  ограбление  магазина.  Отбыв  положенный  срок,  он  какое-то  время  работал  (или  просто  ошивался  «на  целине»  -  тогда  это  был  почти  обязательный  этап  в  жизни  многих  юношей  и  девушек,  даже  менее  подверженных  различного   рода  «порывам»)  на  так  называемой  «целине»,  где-то  в   Казахстане  или  на  Алтае,  что  потом  дало  ему  пищу  для    приблатнённо- романтических  рассказов  «о  Чуйском  тракте»  и  об  опасной  работе  там  водителей  грузовиков:  «Есть  по  Чуйскому  тракту  дорога,  много  ездит  по  ней  шоферОв…»   Думаю,  что  большая  часть  этих  рассказов,  выдаваемых  за  его  собственные  приключения,  были  чистой  выдумкой,   рождающейся  из  потребности  как-то  романтизировать   свои  уголовные  склонности  и   похождения…
           После  возвращения  из  «дальних  странствий»,  что  произошло  где-то  около  1957  года,  он  сразу  женился  на   девочке,  которая  только  что  окончила   среднюю  школу  №5  (белорусскую)  и  жила  в  частном  родительском  доме  где-то  неподалёку  от  авторемзавода   (или  на  Майском  Посаде).  Девочка  эта  была  собой  прехорошенькая  брюнеточка,  что  само  по  себе  среди  белорусок   большая  редкость. 
        Где  я  её  «присмотрел»,  этого  уже  не  помню,  но  я  мечтал  о  ней  как  о  чём-то  совершенно  нереальном  и  недоступном  мне,   поскольку  лишь  недавно  пережил  крах  в  своей  первой  влюблённости   и  был  совершенно  не  готов  к  новым  чувствам,  тем  более    к  серьёзным,  не  говоря  уже  о  том,  чтобы  брать  на  себя  ответственность  за  судьбу  любимой.  Но  девочка  эта  мне  очень  нравилась,   думаю  даже,  что  я  был  «тайно  влюблён»  в  неё.  Во  всяком   случае  весть  о  женитьбе  моего   двоюродного  племянника  именно  на  ней   вызвала  во  мне  щемящее  чувство   невосполнимости  ещё  одной  «потери»  и  непоправимости  произошедшего,  ну  и,  конечно,   глубокую     антипатию  к  нему  и  даже  неприязнь:  «ревновать»  у  меня  не  было,  однако,  ни  малейших  оснований,  так  как  ни  он,  ни  она   не  имели  и  представления  об  обуревавших  меня  чувствах…
     Однако  долго  завидовать  «удачливому»  Сергею  Батурину  -  а  тут  надо  ещё  заметить,  что   он  тоже  был  весьма  недурён  собою  и  даже  по-своему  красив  той  неброской,  но  мужественной  красотой.  которую  женщины  замечают  гораздо  раньше,  чем  мы,  мужчины  -   так  вот  -  завидовать   ему    мне  оставалось  недолго.  Их  семейная    жизнь  сразу  же  как-то  не  задалась,  да  и  его  собственная  тоже.  Всё  пошло  прахом:  его  уже  ждала  очередная  «тюрьма»,  в  которую  он  и  незамедлил  угодить  -  уж  неважно,  за  какие  прегрешения  перед  законом -   вскоре  же  после  столь  счастливой  женитьбы.  У  таких  «натур»  многое  в  жизни  свершается  отнюдь  не  с  их  согласия,  а  как-то  произвольно,  всё  время  какие-то  «приключения»  к  ним  притягивает  словно  магнитом. 
       По  тому,  какая  «фигура  умолчания»  делалась  в   семье  Батуриных  о  его  дальнейшей  судьбе,  можно  было  предположить,  что  жизнь  его   оборвалась  каким-то  не  вполне  естественным  путём  и  вдалеке  от  «малой  родины»,  что  вовсе  не  могло  являться  неожиданностью  при  подобном  начале  биографии.   Как  я  ни  допытывался  потом  у  его  родных,   где  он,  что  и  как,  никто  толком   не  мог  (или  не  хотел)  ничего  сказать.  А  его  бабка  Катя,  которая  по  простоте  душевной  могла  бы  проболтаться,  была  к  тому  времени  давно  уже  в  могиле.
           Нина  Батурина  (1939 г. р.)  выросла  в  довольно  некрасивую  с   простовато-грубоватыми  чертами  лица  девушку  и  после  окончания  «семилетки»  стала  пробовать  жить  по  собственному  усмотрению.  Это  естественным  образом  привело  её  к   необдуманно- раннему  первому  замужеству,   за  которым  последовала  целая  череда  подобных  же.  В  результате  она  очутилась  одновременно  и  на  Дальнем  Востоке,    и  на  Крайнем  Севере,  то  есть  где  то  на  Колыме  или  на  Чукотке,  но  не  подумайте,  что  по  приговору  суда,  нет,  а  вполне  добровольно,  «по  вербовке»,  то  есть  в  погоне  за  т. н.  «длинным  рублём»,  что  было  тогда  вполне  обычным  делом,  особенно   среди  простого   люда. 
       Люди  из  разорённых  войной  краёв,  из  порушенных  семей  искали  счастья  и  доли  кто  где  -  в  Заполярье  (там  «полярный  коэффициент»,  добавки,  выслуга  лет,  разные  льготы),  Казахстан  или  Прибалтика  (новые  возможности  и  пр.)  Среди  этих  «искателей  счастья»  преобладали  белорусы  и  украинцы.   Они  и  их  потомки  до  сих  пор  составляют  значительную  часть  населения  Мурманской  и  Калининградской  областей,  а  также  Республики  Коми.   
     Вот   там,  в  дальних  краях,  кажется,   Нина    наконец  создала  чуть  ли  не  «образцовую  советскую»  семью,  обзавелась  детьми  и  внуками  и  даже  стала  заслуженным  работником  в  какой-то  отрасли  народного  хозяйства  и  широко  известным  в  узких   кругах  человеком;  о  ней  даже  писали  и  печатали  её  фотографии  в  местных  газетах,  о  чём  доходили  сведения  и  до  Слуцка.  Но  это  было  связано  с  восстановлением  истины  в  отношении  её  мамы,  дяди,    деда   и,  конечно  же,  отца  погибших  от  рук  немцев.
        Как  проходило  наше  «знакомство»  с  двоюродной  племянницей,  я  уже  где-то  обмолвился.  А  в  одном  из  соседних  домов  на  1-й  Колхозной  улице  (кажется,  на  противоположной  стороне  и  чуть  наискосок)  жила  девочка  (Алла  Баринова),   которая,  как  выяснилось  впоследствии,  была  «влюблена»  в  меня,  о  чём  тогда  я,  естественно,  не  мог  и  догадываться…  Выяснилось  это  только   в   июле  1962  года.