Странный исход

Гигантские, безмозглые Монстры вышли из
 межзвездного пространства, чтобы поглотить Землю. Они грызли
 на ее земле, пил из глубин ее морей. Куда, на
 этом выпотрошенном космическом остове, могло сбежать человечество?

 [Примечание переписчика: Этот текст взят из
 Planet Stories осенью 1950 года.
 Обширные исследования не выявили никаких доказательств того, что
 авторские права США на эту публикацию были возобновлены.]


Уэстовер испытал шок, когда наткнулся на монстра, несмотря на то, что он
знал, что здесь кто-то побывал.

Он был по возвышенности в сторону холмов, попеременно
шлепая по пояс в воде и взбираться на сравнительно сухой
холмы. Справа и слева от него раздавался угрюмый шум реки во время наводнения.
позади него тоже поднималась вода, от которой он едва спасся.
Ночь была пасмурной, луна светила слабым диском, из-за которого были невидимы река,
холмы и даже грязь под ногами.

Он не искал в своем сознании причину потопа, а просто
оцепенело воспринял это как часть ярости и смятения разрушенного мира.
В любом случае, он смертельно устал стоять на ногах.

Он скорее почувствовал, чем увидел возвышающуюся перед ним стену, но подумал, что
это голый выступ скалы на обнаженном склоне холма, пока не ступил в
Он провалился в небольшую яму и пошатнулся, а его вытянутые руки погрузились в
слизь, покрывавшую поверхность, которая была слабо, но ужасающе упругой.

 Он отпрянул, словно обжёгшись, и попятился, скользя в грязи.  На
мгновение его разум охватила тёмная бесформенная паника; затем он взял себя в руки и попытался осознать ситуацию.

За несколько ярдов ничего нельзя было различить, но его мысленный взор
видел остальное — огромную, похожую на слизня фигуру, которая
медленно ползла по долине реки, её голова и хвост свисали с
холмов по обе стороны на расстоянии пяти миль друг от друга. Зверь был
затихает до утра - спит, если такие твари спят.

И это объясняло наводнение; тело монстра образовало
нерушимую плотину, за которой река неуклонно разливалась в
те первые ночные часы; если она не сдвинется с места до рассвета, уровень
тогда это было бы намного выше.

Уэстовер неподвижно стоял в темноте; как долго, он не знал.
Он едва замечал воду, которая покрывала его ноги, стекала по лодыжкам и доходила до колен. Только появление луны в разрыве облачного покрова заставило его очнуться; её тусклый свет
свет мерцал повсюду на огромном водном полотне, нетронутом, если не считать
разбросанных черных торосов - гребней холмов, подобных тому, на котором он стоял,
все это вскоре должно было быть скрыто поднимающимся потоком.

На мгновение он знал отчаяние. Обратный путь был непроходим, и в путь
впереди был заблокирован Титаник врага.

Тогда безличная воля, которая безжалостно вела его два дня и
ночи без остановки, пришла ему на помощь. Уэстовер поплелся вперед,
прижался своим съежившимся телом к скользкой, слегка теплой поверхности
лапы чудовища и пошарил над ним вытянутыми руками - нашел
он ухватился за выступ и начал карабкаться с силой, о которой и не подозревал, что она в нём осталась.

Меркнущий лунный свет был милосерден, пока он взбирался по отвесному скользкому склону; но он слышал плеск и журчание воды внизу. Его уставший мозг предательски подсказывал ему: «Я уже
сплю — это кошмар». Однажды, прислушавшись к этому коварному голосу,
он поскользнулся и на мгновение повис, хватаясь за выступ, а потом
несколько минут просто цеплялся за него, тяжело дыша и чувствуя, как
колотится сердце.

Через некоторое время, набравшись смелости, чтобы продолжить подъём, он
себя, задыхающегося и дрожащего, в относительную безопасность на широкой
полке, которая отмечала край ступни. Над ним простиралась огромная черная гора
круча, которая поднималась на вершину горбатой спины чудовища, гора
на которую нужно было взобраться. Уэстовер остро почувствовал, что его измученное тело не сможет
преодолеть этот подъем и выдержать долгий и опасный спуск за ним,
который ему предстояло совершить до рассвета ... но не сейчас ... не сейчас....

 * * * * *

Он лежал в состоянии между бодрствованием и сном, высоко на боку чудовища
; и казалось, что колоссальное тело двигалось, раздуваясь и
вздыхая - но он знал, что они дышат не так, как животные со спинным хребтом.
Уэстовер был одним из тех, кто в те дни, когда человечество
все еще сражалось, накопил немалый запас знаний о
враге - враге безмозглом и беззубом, но это было просто
слишком обширен, чтобы его могли победить человеческий разум и оружие....

Уэстовер больше не видел тусклого лунного света, далекого отблеска воды или склона живой горы.
поток. Он увидел, как когда-то видел
из кружащего реактивного самолета, огромное дерево дыма, которое поднималось и
Под полуденным солнцем оно раскинулось, кремово-белое сверху и чёрное и маслянистое снизу, а под чёрным облаком что-то извивалось и вяло текло в циклопической предсмертной агонии.

 Эта картина растворилась, и на её месте появилось лицо человека — того, кто сейчас мог быть жив или мёртв где-то в хаосе опустошённой планеты. Это было обычное лицо, круглое, в очках, но теперь искажённое трагедией; голос, который его сопровождал, был ровным, бесстрастным, педантичным.

"Их так много, а мы уничтожили так мало — и чтобы убить
этих немногих, мы использовали наше самое мощное оружие. Изучение тех, кто
"был убит" раскрывает причину, по которой обычные снаряды и бомбы, а также
яды против них неэффективны - помимо, конечно, главной
причины в огромных размерах. Эти существа настолько свободно организованы, что
местные травмы практически не влияет на целое. В каком-то смысле каждый из них
одна ячейка-как слизистые грибы, земные формы жизни, которые наиболее
походить на них.

"Это поразительное сходство вместе с тем фактом, что из всех планет Солнечной системы они выбрали для атаки
Землю, показывает, что они
должно быть, произошли из мира, очень похожего на этот. Но пока на Земле
Слизевики — это высшие ретикулярные организмы, а доминирующая форма жизни — многоклеточная. В родном мире монстров условия, должно быть, благоприятствовали одноклеточному росту. Вероятно, благодаря такой неспециализированной структуре монстры достигли своих огромных размеров и, возможно, по той же причине они достигли того, чего не смогла даже разумная клеточная жизнь, — освобождения от существования, привязанного к поверхности одного мира, и завоевания космоса. Они сделали это не благодаря изобретению, а благодаря
адаптации, когда безмозглая жизнь однажды выползла из моря, чтобы
завоевать сушу.

«Монстры, спустившиеся на Землю, должно быть, представляют собой конечный результат долгой эволюции, завершившейся в самом космосе. Очевидно, что они — существа из глубокого космоса, способные перемещаться с планеты на планету и от звезды к звезде в поисках пищи, руководствуясь инстинктом, направленным на солнца и миры, подобные нашему. Спустившись на такую планету, они перемещаются по её поверхности, систематически поглощая всё съедобное — всю жизнь, которая недостаточно подвижна, чтобы избежать их нашествия. Они похожи на гусениц, которые
захватывают планету и объедают её листья, прежде чем перейти на
следующую.

«Человек — очень подвижный вид, поэтому наши прямые потери от этого
вторжения были очень незначительными и будут такими и дальше. Но когда
чудовища покончат с Землёй, не останется ни растительности,
ни домов, ни городов, ни каких-либо стационарных сооружений
цивилизации, и конец будет гораздо более ужасным, чем если бы нас
всех сожрали чудовища».

 * * * * *

Уэстовер проснулся, чувствуя, как его обливает холодный пот от
кошмара, — и тут он понял, что туманный дождь намочил его лицо и
промочил его одежду. Это, а также сон, который он успел вздремнуть, освежили его и
сделали его разум яснее, чем за последние несколько дней, и он вспомнил, что
не может спать, но должен идти дальше, в надежде, которая не умрёт, на какое-нибудь чудом уцелевшее убежище, где всё ещё могут существовать цивилизация и наука, где найдутся средства, чтобы воплотить его идею и остановить чудовищ.

  Он сел, глядя в небо в поисках знака, который подсказал бы ему, как долго он проспал. Внизу, на западном горизонте, он заметил слабое свечение, говорившее о том, что
луна садится, а на востоке уже было светлее.
пробиваясь сквозь облака и туман, становясь с каждым мгновением всё более хрупким и иллюзорным, всё более горькой реальностью наступающего дня.

 Даже когда Уэстовер начал отчаянно карабкаться по этому освещаемому молниями небу, на него навалилась безысходность его усилий.  С рассветом чудовище начнёт двигаться, ползти на восток, движимое тем же смутным фототропическим побуждением, которое должно вести эти существа из межзвёздных глубин к звёздам типа Солнца. Все они бесконечно ползли на восток
вокруг Земли, опустошая континенты и взбаламучивая морское дно,
и к тому времени всё, что осталось от человеческой цивилизации, должно было голодать
за Полярным кругом или на борту кораблей в море. Орды, которые
всё ещё жили и бродили по некогда густонаселённым плодородным землям, как
эта, просуществовали бы недолго.

Для такого человека, как Уэстовер, который был учёным, самым сокрушительным был не
страх смерти, а смертельный удар по его человеческой гордости,
гордости учёного, побеждённого грубой силой и бессмысленным голодом.

У хребта чудовища он споткнулся и упал на руки и колени.
колени на шагреневой шероховатости кожи; сначала он подумал только
, что из-за приступа головокружения он упал, потом понял, что
поверхность под ним сдвинулась. Безошибочно даже в туманном
рассвет-свет, холмы и долины складчатый назад менялись
формы, как у подавляющего протоплазматическая масса ниже пополз, потек под
покровы. В медленном перистальтическом движении волны устремились на восток,
к голове чудовища.

Конечно, он мог оставаться там, где был, невредимым. На спине монстра,
из всех мест, где ему нечего было бояться ни его, ни других его сородичей.
добрый. Но он с отчаянной ясностью понимал, что к наступлению ночи, когда
зверь снова успокоится, истощение и растущий голод
сделают его неспособным спуститься. Лежа там, где упал, он почувствовал, что
им овладевает слабость, которую больше не сдерживала воля, которая
заставляла его упрямо брести вперед.

Он снова лежал в полубессознательном состоянии, в летаргии, которая, должно быть, неконтролируемо росла
неуклонно углубляясь до самой смерти. Отдельные мысли проносились в его голове
. Ему пришло в голову, что теперь он находится в идеальном положении для проведения
экспериментов, необходимых для доказательства его теории о том, как уничтожить
монстры — если бы только кто-нибудь догадался построить биологическую лабораторию на спине монстра. Конечно, из-за движения на колёсах возникли бы особые технические проблемы... Идиотство... Ему снова показалось, что он видит лицо Саттона, когда биолог спокойно делал этот жуткий доклад президентскому комитету по истреблению... Предсказание Саттона оказалось на сто процентов верным. Голод монстров не знал пощады, пока они не поглотили весь органический материал в мире, который был их добычей... И люди должны были голодать, как голодал сейчас он...

 * * * * *

С трудом Уэстовер очнулся, сначала сел, затем, покачиваясь, поднялся на ноги, хмурясь от усилий, чтобы здраво взглянуть на пришедшую к нему ужасную мысль. Облачное покрывало рассеивалось, солнце уже взошло и палило на голое движущееся плато, на котором стоял человек. Рождённая в нём мысль, казалось, выдержала этот свет и даже обрела надежду.

Дрожащими пальцами он отстегнул от пояса топорик и начал лихорадочно рубить
покрытую коркой шкуру чудовища.

Чешуйчатый, обветренный эпидермис казался неизмеримо толстым. Но наконец
он прорубился сквозь него, добрался до более мягкой протоплазмы под ним.
Царапать и рубать в дыру, которую он сделал, он вырвал из тяжелых плит из
монстр во плоти.

Пульсации, которые не относятся к ползающие движения наехал на
это поверхности вокруг. Уэстовер дико засмеялся с неожиданным
ощущение власти. Он, ничтожный человеческий муравей, заставил зверя длиной в милю
дергаться, как покусанная блохами собака.

 Аналогия была очевидной: как блоха, он поселился на более крупном животном и
он собирался питаться ими. Отрезанные им куски плоти были серыми и неаппетитными, но он знал из исследований, в которых помогал
Саттону, что эти монстры, хоть и были инопланетными, по своей химической природе белков, жиров и углеводов были такими же, как человек или амёба, и поэтому могли быть... едой.

Его спички были сухими в водонепроницаемом футляре; он развёл тлеющий костёр из рыхлой волокнистой чешуи на спине чудовища и через полчаса насытился. То ли из-за долгого поста, то ли из-за непроизвольного отвращения,
или, возможно, просто от движения существа его затошнило, но он
сурово боролся с этим чувством и сумел удержать в себе странную пищу.
Затем его мучила жажда.  Прошло некоторое время, прежде чем он
смог заставить себя выпить бесцветную жидкость, которая скопилась в ране, нанесённой им монстру.

Так началось его странное существование — жизнь паразита, блохи на собаке. Чудовище ползало днём и отдыхало ночью; окрепнув,
человек мог бы уйти от него, но почему-то ночь за ночью он оставался
нет. Иногда в те дни, когда он лежал, вяло дремая, убаюканный долгим покачиванием, заложив руки за голову, чтобы защититься от палящего солнца, он спорил сам с собой, что дело не только в том, что он прикован к единственному известному ему в мире источнику пищи, а не только в том, что он вырабатывает психологию блохи. Он был человеком и учёным и проводил эксперимент... Его жизнь на спине чудовища доказывала что-то, что-то очень важное для человека, вымершего животного, но всё чаще и чаще он не мог вспомнить, что именно...

Однако наступило утро, когда он вспомнил.

[Иллюстрация: _Так началось его странное существование — жизнь паразита, блохи на собаке._]

 * * * * *

 Он проснулся от солнечного тепла, окутавшего его тело, и в голове у него
зародилось ощущение, что что-то не так. Прошло немного времени, прежде чем он понял, что именно не так, и тогда он резко сел.

Солнце уже взошло, и чудовище должно было снова начать свой
неумолимый, кровожадный поход на восток. Но оно не двигалось; огромное
живое пространство неподвижно лежало вокруг него. Он дико задавался вопросом, не мертво ли оно.

Вскоре, однако, он почувствовал слабую дрожь и подъем под ногами
и услышал далекое приглушенное бормотание и вздохи.

Разум Уэстовера снова начал функционировать; это было так, как будто
прекращение качания прогнало летаргию, которая лежала на нем
. Теперь он знал, что он был почти невменяем, когда он
прошло уже здесь, тронутый безумием, которое принимает отшельников и людей потерял
в пустынях и океанах. И он был чужд одиночество, чем любой из них.

Теперь он напряжённо прислушивался к зловещим звукам, доносившимся из внутренностей чудовища, и в мгновение ока понял, что это такое. В разорванных телах титанов, убитых атомными бомбами, учёные нашли ответ на загадку того, как эти существа пересекали космос: большие вакуоли, заполненные газом, который в живом организме мог находиться под чрезвычайно высоким давлением и выбрасываться, чтобы приводить чудовище в движение, как реактивный двигатель. Ракетный двигатель, конечно, не был чем-то новым для
зоология; она была развита за много веков до появления человека, кальмарами и теми странными выродившимися родственниками позвоночных, которых называют оболочниками
из-за их яркой целлюлозно-пластиковой брони...

 Чудовище, на котором Уэстовер жил как паразит,
вырабатывало внутри себя газы, готовясь покинуть захваченную Землю.
 В этом и заключался смысл его грохочущего брюха. И они имели в виду, что он должен наконец покинуть его — сейчас или никогда — или взмыть ввысь, чтобы умереть, задыхаясь, в стратосфере.

 Мужчина поспешно вскарабкался на самый высокий выступ и
Он стоял и оглядывался, и то, что он видел, повергло его в отчаяние. Вокруг была голубая вода, волны плясали и сверкали на свежем ветру, и, принюхиваясь, он почувствовал солёный запах моря. Пока он спал, чудовище уплыло за береговую линию и теперь лежало на мелководье — на глубине пятидесяти или ста саженей. В той стороне, откуда оно приплыло, виднелся мыс, насмешливо и безнадежно далекий.

Конечно, огромный зверь заполз бы в море, которое удержало бы его раздувшееся тело и позволило бы ему ускориться и взлететь.
никогда не смог бы подняться в воздух с сухой земли.

Он должен был предвидеть это и вовремя сбежать. Теперь, когда
он решил проблему выживания человечества.... Но яркий океан
смеялся над ним, отбрасывая искры волна за волной, а за ними
тот голубой мыс мог быть только землей, превратившейся в пустыню, где люди превращаются в зверей.
звери безумно дрались за последние кусочки пищи. Он потерял
на днях он побывал на спину монстра, но изнасилование Земле
должно быть, закончили. Он не сомневался, что все было отойти
когда они вошли в Солнечную систему - тесным, казалось бы,
единодушным роем, который астрономы Земли сначала приняли за
комету. Если этот уходил, остальные, без сомнения, тоже.

Уэстовер некоторое время сидел, обхватив голову руками, прислушиваясь к слабому
продолжающемуся шепоту снизу. И он вспомнил голоса.

 * * * * *

Он снова слышал их, когда проснулся - далекие приглушенные голоса,
слов которых он не мог разобрать, не те тихие, близкие, которые
иногда в жаркий полдень отчетливо звучали ему на ухо и даже
назвали его имя. Последнее должно было быть, поскольку он смутно принимал их за иллюзии.
даже тогда, иллюзии - но другие - с его новой ясностью он был
внезапно уверен, что они были реальными.

И дикий, белый свет надежды вспыхнул в нем, и он бросился на грубую поверхность
распластался на ней, забарабанил по ней голыми кулаками и закричал:
"Помогите! Я здесь! Помогите!"

Он остановился, прислушиваясь со свирепым напряжением, и не услышал ничего, кроме
слабой отрыжки глубоко внутри монстра.

Затем он вскочил на ноги, схватив свой ручной топорик, и, тяжело дыша, побежал к
месту, где он копал в поисках пищи. Его раскопки имели тенденцию к завершению
и заживают; теперь он перешел на работу со злобными ударов расширения
последний, рубя и разрывая его все глубже и глубже.

Он был почти скрыт в полости, когда тень упала на него с
за. Он резко обернулся, потому что на спине монстра не могло быть теней.

Мужчина спокойно наблюдал за ним - пожилой мужчина в порыжевшей черной одежде
, опираясь на палку. Посох, белоснежная борода и что-то,
что тлело в его добрых глазах, придавали ему вид древнего пророка.

 «Кто вы?» — спросил Уэстовер, затаив дыхание, но почти без удивления.

"Я Проповедник", - сказал старик. "Господь послал меня спасти
тебя. Встань, сын мой, и следуй за мной".

Уэстовер колебался. "Я не просто выдумываю тебя?" обратился он.
"Кто-то еще действительно нашел ответ?"

Брови Проповедника слегка нахмурились, но затем в его взгляде появилось выражение
доброжелательного понимания. "Ты слишком долго был здесь один. Пойдем со мной.
Я отведу тебя к доктору".

Уэстовер все еще не был уверен, что другой был чем-то большим, чем один из
могущественных призраков детства - проповедник, Доктор, без сомнения,
Следующий учитель - восстал, чтобы лишить его последних крупиц здравомыслия. Но он
Уэстовер кивнул в ответ с детской покорностью и последовал за ним.

Когда в нескольких сотнях ярдов от головы чудовища тот остановился у чёрной дыры в морщинистой шкуре, устья норы, уходящей в кромешную тьму, Уэстовер понял, что и Проповедник, и его собственная безумная надежда были реальны.

"Здесь внизу. — В чрево Левиафана, — торжественно произнёс старик,
и Уэстовер на этот раз охотно кивнул.

 * * * * *

 Ползти по извилистой Стигийской норе было
похоже на путешествие в ад... Более того, да
воображение демонолог мог задумали, не испытывая
чистый ужас, сеющий beslimed стены, которые, казалось, каждый
момент, сжимая в ловушку им несказанно. Воздух был теплым и
пропитанным знакомым тяжелым сладковатым запахом бесцветной крови монстра
....

Затем, как он и предполагал, впереди забрезжил свет, пазуха расширилась,
и Вестовер поднялся на ноги и стоял, все еще с подгибающимися коленями, уставившись
в комнате, вырезанной в настоящем брюхе Левиафана. Пол
Под ногами был твердым, как и стена, которую он ощупал дрожащими пальцами.
Ослепленный, он увидел прислоненные к стенам инструменты, лопаты, ломы,
топоры и полдюжины людей, мужчин и женщин в грубой грязной одежде,
которые стояли и наблюдали за ним с живым интересом.

Проповедник стоял рядом с ним, тяжело дыша и вытирая лоб.
Но он отмахнулся от почтительных предложений остальных: "Нет, я сам.
отведу его к Врачу. Теперь вы все должны поторопиться, чтобы закрыть шахту
".

Нужно было проползти ещё по одному туннелю, но он был таким же
твёрдым, как и комната, которую они оставили позади. Они вышли в более просторное
пещера, которая, как и первая, была освещена - только сейчас это чудо
проявилось в его ошеломленном сознании - флуоресцентными лампами и заполнена
оборудованием, которое поблескивало стеклом и металлом. Над аппаратом со множеством
поддонов для капель жидкости, похожим на кондиционер, склонился одинокий мужчина.

"Это работает?" - спросил Проповедник.

— Работает, — ответил другой, не отрываясь от настройки, которую он производил. В жидкости, заполнявшей лотки, поднимались пузырьки, поднимались и лопались, поднимались и лопались с удивительным монотонным постоянством. Двое посвящённых слегка напряглись.
сказал Вестоверу лучше всяких слов, что было нечто чрезвычайно
важное в успехе того волшебства, которое производило эти пузыри.

Тауматург выпрямился, вытирая руки о брюки, когда он
повернулся с довольной улыбкой на круглом лице в очках - затем оба
он и Вестовер застыли, ошеломленные узнаванием.

 * * * * *

Саттон первым пришел в себя. Он тихо сказал: "Добро пожаловать на борт "Ковчега",
Билл. Вы как раз вовремя - я думаю, мы собираемся поднять якорь.
Его быстрые глаза изучили лицо Уэстовера, и он указал на упаковку
ящика у стены напротив его аппарата. "Садись. Ты
между молотом и наковальней".

"Это верно," Уэстовер сел, пошатываясь. - Я нахожусь на борту вашего ковчега
однако уже некоторое время. Только как эктопаразит.

- Тебе давно пора присоединиться к эндопаразитам. Повезло, что вы поцарапали
достаточно место, чтобы создать резонанс, мы могли бы чувствовать себя здесь.
У тебя есть та же идея, а?"

"Я наткнулся на это", - признался Уэстовер. "Я скитался по стране.
мой самолет разбился на обратном пути из Южной Америки.
охота на жуков, придуманная кем-то, кто читал "Войну за
Worlds_. Я думаю, что мой пилот сошел с ума; вы могли видеть слишком много
удаление оттуда.... Но я выбрался оттуда целым и невредимым и отправился в путь.
шел пешком - искал какое-нибудь место с людьми и удобствами, где можно было бы
опробовать мой метод убийства монстров. Я думал - я все еще думаю - что у меня
был надежный способ сделать это - но тогда я не понимал, что было
слишком поздно думать о том, чтобы убить их ".

Саттон задумчиво кивнул. "Было слишком поздно - или, возможно, слишком рано.
Нам нужно будет это обсудить".

Уэстовер закончил краткий отчет о своем приходе, чтобы остановиться на спине
монстра. Собеседник счастливо улыбнулся.

«Вы начали с практики, а я сначала разработал теорию».

«Я ещё не до конца разобрался с теорией, — сказал Уэстовер, — но, думаю,
у меня есть основные наброски. До появления монстров человек был паразитом
на Земле. По сути, паразитизм — на зелёных растениях и их побочных продуктах — был нашим образом жизни, как и у всех животных, с самого начала. Но монстры поглотили всю растительную пищу и даже органические вещества в почве. Так что у нас есть только один выход — перенести наш паразитизм на единственный оставшийся источник пищи — самих монстров.

«Монстры почти победили нас из-за двух своих особых
приспособлений: огромного размера и способности перемещаться в пространстве. Но человек
всегда выигрывал битву приспособлений, потому что мог импровизировать
новые по мере необходимости. Самый серьёзный кризис, с которым когда-либо сталкивалось человечество,
потребовал самых радикальных изменений в нашем образе жизни».

«Очень хорошо сказано, — одобрил Саттон. — Вот только у вас это звучит просто.
К тому времени, как я всё это продумал, ситуация уже была настолько
непредсказуемой, что воплотить это в жизнь было проще простого.
Единственными, кого я смог найти, чтобы помочь мне, были Проповедник и его люди.
 У них есть вера, которая двигает горы, которая сделала эту
самодвижущуюся гору пригодной для жизни ".

"Это обитаемо?" Вопрос Вестовера не вызывал сомнений.

 * * * * *

Саттон указал на пузырящееся устройство позади него. - Эта штука сейчас
вырабатывает воздух, который нам понадобится, когда монстр будет в космосе.
Это было, когда мы все еще пытались найти яд для зверей, и я
наткнулся на катализатор, который заставляет их кровь отдавать кислород - это
его кровь течет через фильтры. У нас есть электрический генератор.
работает за счет внутреннего давления газа в монстре. Есть
проблемы, оставшиеся до того, как мы станем полностью самодостаточными здесь - но
монстр настолько похож на нас по фундаментальному строению, что его тело содержит
все элементы, необходимые для человеческой жизни ".

"Потом," Уэстовер посмотрел вокруг одобрительно, "так выглядит главная
опасность клаустрофобии".

"Не беспокойтесь ни о пещере. Мы окружены твердой кистозной тканью
. Но, - в голосе Саттон зазвучали более серьезные нотки, - могут быть
другие психологические опасности. Я не думаю, что все наши люди - а их сейчас
пятьдесят один, пятьдесят два человека - понимают, что эта колония - не просто
временное средство. В истории человечества не было такого поворотного момента
с тех пор, как люди впервые начали колоть камень. Spengler's _Mensch als
Раубтьер_ - если он когда-либо существовал - должен быть заменен _Mensch als
Schmarotzer_, и адаптация может быть сложной. Мы должны планировать
на всю оставшуюся жизнь - и на жизнь наших детей, и на жизнь наших детей
дети - как паразиты внутри этого монстра и любых других, кого мы сможем
удастся - заразить - когда они снова соберутся в космосе.

"На будущее", - поставил в проповедника, который благодушно наблюдал за
Реюньон биологов, "Господь усмотрит, даже, как он к Ионе
когда сей воззвал к нему из чрева рыбы."

- Аминь, - согласился Саттон. Но его взгляде Уэстовер было странно
проблемных. - Говоря о будущем, возникает вопрос об идее
вы упомянули - о вашем плане уничтожения монстров.

 * * * * *

Уэстовер непроизвольно сжал руки, как человек, которому слишком
долго вынужденно бездействовал. В нескольких кратких, торопливых фразах он изложил Саттону план, который вынашивал во время своих горьких скитаний по разрушенной земле. С точки зрения эндопаразита, это было бы очень легко осуществить, просто изолировав из крови существа на длительный период достаточное количество какого-нибудь сильнодействующего секрета — гормона, фермента или чего-то подобного, — чтобы при внезапном возвращении в систему он убил. — Изначально я думал, что мы можем добиться того же с помощью синтеза, но этот способ будет проще.

 — Прекрасно, что всё так просто, — Саттон криво улыбнулся. — Настолько просто, что я жалею
ты никогда не думал об этом.

Уэстовер уставился на него. — Почему?

— Описывая свой план, ты говорил так, будто был готов воплотить его в жизнь
прямо на месте.

— Нет! Конечно, я понимаю... Ну, я вижу, что ты имеешь в виду... Думаю.
Уэстовер был удручён.

Саттон слегка улыбнулся.

"Я думаю, что понимаешь, Билл. Чтобы выжить, мы должны быть хорошими паразитами.
Прежде всего, для грядущих поколений это означает, что мы будем сокращать нашу
численность. Хороший паразит не уничтожает своего хозяина и даже не перенапрягает его.
Мы не хотим следовать печальному примеру таких неудачных видов,
таких как возбудители бубонной чумы или брюшного тифа; мы лучше смоделируем
Мы сами похожи на скромного ленточного червя.

"Ваша идея опасна по той же причине. Чудовища, вероятно, проведут тысячи лет в межзвёздном пространстве; всё это время они будут жить исключительно за счёт своего жира — топлива, которое они накопили на Земле, и мы тоже. Впереди у нас целая новая история человечества в таких изменённых условиях, что мы не можем даже предположить, какие повороты она может принять. Существует очень большая опасность того, что люди будут
размножаться до тех пор, пока не уничтожат своих хозяев. Но представьте себе борьбу за
_Lebensraum_, когда всё жизненное пространство — это несколько тысяч
монстры, способные поддерживать жизнь очень ограниченного числа людей,
а ваш метод даёт простой способ уничтожить эти маленькие миры, в которых будут жить наши потомки. Это слишком много динамита, чтобы держать его дома.

Уэстовер склонил голову, но заметил в глазах Саттона любопытный и ожидающий блеск. Он задумался, и его лицо просветлело.
«Предположим, мы придумаем способ записать мою идею так, чтобы её не смог расшифровать, кто-то недостаточно умный, чтобы использовать её не по назначению. Загадка для наших потомков, которым она когда-нибудь пригодится».

Наконец Саттон улыбнулся. "Так-то лучше. Ты все продумал до
конец, как я погляжу.... Этот период нашей истории не будет длиться вечно.
В конце концов, монстры прибудут на другую планету, не слишком похожую на Землю. Потому что именно на таких мирах они охотятся. Солитер может пересечь пустыню Сахару в кишечнике верблюда...

Его голос потонул в оглушительном шипящем реве. Непреодолимое давление
исказило стены камеры и сбило ее обитателей с ног.
ноги. Саттон, шатаясь, как пьяный, почти выпрямился, пробираясь через
наклоненный пол, чтобы убедиться, что его драгоценный аппарат на месте. Он повернулся Он повернулся к остальным, собрался с духом и что-то прокричал; затем,понимая, что его слова утонут в грохоте, он указал на Землю, которую они покидали, в полу-сожалеющем, полу-торжественном прощании.