Сказочник

Белая известь заполняла трещины земли, как жадный паразит сосала влагу из тела. Жгла тушку растянутой на солнце фосфорной крысы, и дарила всем существующим в пустыне незабываемые глубокие язвы.

В тот день, я нашёл тень в заведении “У Ванса Ван Йоля”. Липкий деревянный пол, три пропотевших калеки и бармен. Усатый мужик в мятой шляпе за дальним столиком с аппетитом разделывал на тарелке жареного жука. Я сел подальше от всех, вставил в рот сухояблоко, и осмелился его жевать, развлекая себя почёсыванием яиц. Калека у барной стойки в оборванном полосатом плаще заказал всем по стаканчику пуссума.

Глаза мои уже слипались от убойной выпивки, вот-вот наступала тошнотворная пора, до которой никто не хотел доходить, но всегда доходил, когда двери салуна скрипнули. Я почувствовал холодок за лопатками. Сквозняк посреди обезумевшей жары. Знал я это чувство, что оно означает. И сразу, как-то притих внутри. Стал смаковать каждый глоток мерзкого пойла в грязной стопочке липких пальцев, как самурай, наслаждающийся нежными лепестками цветущей сакуры перед смертельными заморозками.

В салун вошёл смельчак. Это было видно сразу: молодой, красивый, золотистые волосы зачёсаны назад. Покатая грудь, руки дышали жеребцовой силой. Под чёрным пыльным плащом у него скрывался большой ствол. Уж я-то вам скажу, я видел много больших стволов. Он медленно прошёл к бару, позвякивая шпорами на блестящих сапогах, отличного качества, замечу я.

- Бармен, мне запеканку. - Сказал парень и скрипнул стулом рядом с облезлым стариком, что угостил всех выпивкой. - О, я вас знаю! - воскликнул он без капли удивления, только взглянув на старика. - Вы Сказочник. Герой забытой войны, чтоб меня!
Старик лишь с хлюпаньем отпил из мутной стопки.
- Меня зовут Тео, я помощник судьи. И я благодарен судьбе, что наконец-то вас нашёл.

Старик повернулся к парню. И действительно, я узнал в нём Сказочника. Эта его усталая улыбочка и до жути ледяной взгляд. В длинной чёрной бороде копошился рой блох, а полосатый плащ сшитый из разноцветных кусков, превратился в сальные отрепья. Да, жизнь имеет каждого и по нескольку раз, уж я-то знаю!

- Вы меня с кем-то путаете. - Сказал старик хриплым голосом, будто это было первое, что он промолвил за неделю. Затем он снова вернулся к своей выпивке.
- Боюсь вашим злодеяниям пришёл конец. - Сказал Тео.
- Кхм. Прошу прощения?
- Резня в Бордо, мясорубка в Плавкине. Припоминаете? Убийство девочки в Спингсе... Ей было девять лет, уёбок ты проклятый. - добавил Тео на весь салун.
- Мда. - Сказочник посмаковал отвратительное пойло между языком. - Никакого внимания. Ни к деталям, ни к подробностям.
- А ведь когда-то ты был героем моего детства, подумать только! Тогда ты не брезговал выручать добрых людей. О твоих подвигах шла молва до самого Побережья… Не думал, что через десять лет ты окажешься проклятым насильником и убийцей, которого я поклялся придушить этими вот руками. Что с тобой случилось?
Сказочник тошнотворно улыбнулся:
- Сюрприз.
- Так уж вышло, старик, что за твою голову назначена награда.
Молниеносным движением парень застегнул обод наручников на запястье старика. Другая половина была пристёгнута к его собственной руке.
-  Даже такие животные, как Пустынные Подонки имеют право на законный суд. Потому,поступим так. Вы поедете со мной в Оукс. Вас будут судить, как положено: выслушают, а потом повесят за всё, что вы сделали.
- Ух ты, аж доспехи сияют, – буркнул Сказочник. - Да ты бы не тянул, сразу стрелял.
- Я бы хотел взять вас всех живыми.
- Всех? Ха-ха. Ну уж нет, мальчишка. Я не собираюсь тащиться с тобой через чёртову пустыню в Оукс, только ради твоей морали! Стреляй сейчас и дело с концом.
- Я... - паренёк видно растерялся.

Признаюсь, к тому моменту, ваш покорный рассказчик уже изрядно набрался и крепко тащился от смешной чепухи, что несли те двое.

- А напомни, вообще, я у тебя кого нибудь убил? - Старик тоже видно развеселился. - Хотя вижу, что убил. Кого-то близкого? Отца? Давай уже, признавайся, кого я у тебя прикончил. Брата, сестру? Та девочка в Спингсе? Она тебе мила? Или твою шлюховастую мать? Я уж не могу всех припомнить, прости. Но если ты много лет назад поклялся найти меня и пристрелить, вышибить всё дерьмо, так сказать, вот он момент.

Тео слушал его и дрожал от растущей внутри злости.

- Бедный ребёнок. - Закатил глаза Сказочник. - Нет, я не сомневаюсь, что твоя жизнь была тем ещё дерьмом. Подробностей, слава богу, не знаю. Но вы все как один, бегаете по Шламовому Побережью как крабы в глухих панцирях с переросшей клешнёй и яростно стукаетесь об камни. Ох, и сколько же вас ещё? И я когда-то был таким. Ты веришь, что-то можно изменить, исправить, что пустыне не насрать. В следующее мгновение крабу разбивают панцирь и мозги вываливаются на песок. Вот так малыш. - Сказочник скорчил горькую рожу и опрокинул остатки рюмки с маслянистой жидкостью свободной рукой. - Таких стоит только поддеть, и сразу становится ясно, кто вы есть на самом деле.

- Ну и кто же я? Ты, грязный ублюдок?
- Дерьмо. - Сказал Сказочник и отстрелил кисть паренька, что была прикована в наручнике, да так, что кисть прыгнула в барное зеркало, как здоровая саранча, перепугав бармена. Паренёк сперва не врубился, что произошло с его рукой, а потом схватился за обрубок и закричал в него что есть мочи, будто в микрофон.

Следущую пулю Сказочник всадил ему в лоб. Выстрел был настолько мощным, что мозги вылетели на соседнюю стену, а тело осталось как ни в чём не бывало сидеть за стульчиком, будто придурок ещё ждал свой ленч. Усатый Мужик за соседним столиком, с ног до кончика шляпы обрызганный ошмётками мозгов, замер с видом лёгкого огорчения, с нанизанным на вилку жуком, будто кто-то неосторожно чихнул в его тарелку.

Труп паренька съехал со стула и упал на пол, как мешок с гнилым зерном.
- Хорошие сапоги. - Отметил Сказочник и принялся стаскивать обувь с трупа.

Провались я под гипс, как ловко он вышиб ему мозги! Давно моя беззубая челюсть не прыгала так быстро.

- Эй Сказочник! С кем ты там опять? - послышались крики снаружи салуна.

Вот чёрт подери, Пустынные Подонки тоже были в городе…

- Не с кем. - Сказочник бросил бармену монетку за доставленные неудобства, поправил шляпу и, сунув сапоги подмышки, направился к выходу.

На этом месте я, Кэсседи Джонс, беглый каторжник, схватил свои манатки и сдриснул вон из салуна, так быстро, как только мог, потому что не собирался, скажу я вам, ждать прибытия законников, этих похотливых, мать его, защитников правосудия.