Моя бабушка Лунная Стрекоза

МОЯ БАБУШКА ЛУННАЯ СТРЕКОЗА


Однажды родители собрались за город на свадьбу друзей.
– А я? – спросил я угрюмо.
– А ты у бабушки побудешь, – ответила мама, не отрываясь от каталога Wildberries, – и не спорь. Если тебя одного оставить, ты тут такое отчекрыжишь!
Ну да, в прошлый раз из-за моих манипуляций с микроволновкой в ней взорвались сосиски.
– Ладно, – сказал я обречённо и пошёл в свою комнату играть в «Зов Ктулху».
Папа решил меня подбодрить и бросил в спину:
– Как говорил царь Соломон, всё рассасывается, сынок, и это рассосётся. Всего-то на пару деньков.


Жаловаться на жизнь мне, конечно, грех. В моей комнате родители разрешают мне делать всё, что должен хотеть нормальный подросток: писать и рисовать на стенах, вешать плакаты и всякую другую хрень, беситься под музыку, изображать животных и тому подобное. У них в детстве всё это запрещалось (то есть мама считает, что бабушка бы разрешила, но там всё находилось под пятой дедушки вплоть до его смерти). Поэтому они хотят, чтобы я дал им шанс прожить их подростковый период со мной. А я им почему-то такого шанса не даю. Я – какой-то ненормальный подросток: на стенах писать неохота, мяукать и просить лоток – тоже. И так со всем.


Короче, утром меня отвезли к бабушке. Бабушку в жизни зовут Галина, но в Интернете её ник – Лунная Стрекоза. Это, объясняет она, потому что по жизни она порхает стрекозой, и только гипнотическое воздействие полной луны способно на время прервать её полёт. В полнолуние бабушка садится на подоконник, смотрит на луну и воет (шучу, медитирует).


Когда мы заявились, полнолуния не было, и бабушка у зеркала к чему-то готовилась. Папа быстро свалил, а я долго сидел и смотрел, как бабушка красила глаза. Потом она стала завивать локоны, а я разглядывал кипу журналов у неё на этажерке. Бабушка перемерила несколько пар серёжек, штук пять колец, но, когда она взялась за шкатулку с бусами, мне надоело ждать, и я спросил:


– А чё мы делать-то будем?
– В парк пойдём.
Бабушка развернулась и озабоченно поинтересовалась:
– Егор, ну как тебе мой аутфит?
На ней был наряд, который бабушка называла «капсула цвета фуксии». Я лениво поднял большой палец вверх.
– Отвал всего!
С таким аутфитом никому не грозит остаться незамеченным на прогулке. Бабушка довольно кивнула, а затем оглядела меня с ног до головы, поджав губы:
– А ты чего такой немодный?!
Стоял ненормально жаркий май. Я был в обычной белой футболке, тёмных шортах до колен и кроссовках.
– Ну, я…
– Поди-ка сюда!


Бабушка вынула из шкафа майку с принтом в стиле аниме и заставила меня надеть. Кроме того, у неё в запасе оказался набор переводных тату с иероглифами, и она налепила одну из них мне на предплечье. Но этим дело не ограничилось. Последним штрихом бабушка побрызгала на мои волосы специальным лаком, после чего несколько прядей окрасились в салатовый.
– Ну, вот же другое дело – лютый лук!
– О’кей, – согласился я, чтоб не спорить.


Недалеко от бабушкиного дома есть небольшой сад, но мы же не для того наряжались в фуксию и салатовый, чтобы поражать обычных мамаш возле песочниц. Мы потащились в Центральный городской парк, где гуляла всякая светская публика и была возможность блеснуть. На входе бабушка немного отстала, потому что возилась с камерой, однако очень скоро я услышал за спиной:


– Всем п-р-р-ривет, др-р-р-узья, с вами снова я – Лунная Стрекоза! 
Ага, моя бабушка – популярный блогер, звезда Ютуба. Подписчиков у неё тыщ пятьсот. Обалдеть, сколько людей интересуются бабушкиной жизнью. Круть, конечно, только когда папа, мама и я с ней встречаемся, то против нашего желания превращаемся в персонажей её канала.


– Друзья, – сказала Лунная Стрекоза, – сегодня я не бьюти-блогер, не кулинарный эксперт и не советник по тому, чем лучше почистить раковину, сегодня я, не поверите, (тут она выдержала кокетливую паузу) выступаю в прекрасной роли бабушки и буду развлекать моего внука Егора. Вон он идёт впереди меня.


Я прям поёжился, представляя, как мои салатовые пряди играют на солнце, отображаясь на экранах подписчиков, а Лунная Стрекоза как раз пояснила:
– Камера, к сожалению, плохо передаёт цвет его волос, но, поверьте, он очень весенний.
Я хотел попросить бабушку не комментировать мою причёску и… промолчал.


Затем Лунная Стрекоза вплотную приступила к тому, что у неё называлось «прекрасной ролью бабушки». Она нашла дерево, покрытое крупными белыми цветами, и скомандовала:
– Егор, сюда!
Возле дерева собирались фотографироваться жених с невестой, но бабушкина фуксия их отпугнула. Бабушка вручила мне камеру, а сама встала в выгодную позу возле дерева и начала вещать:
– Друзья, сейчас я расскажу вам про свой сегодняшний аутфит. На мне брюки и рубашка Benetton, сандалии Ecco, серьги от скандинавских дизайнеров, бусы из муранского стекла. Вот, посмотрите, какая красота, как переливается… Егор, покажи поближе… А, ни в чём ты не разбираешься!


Бабушка отобрала у меня камеру и принялась учить, как правильно снимать муранское стекло вблизи. Окружающие, включая жениха с невестой, глазели на нас, ухмыляясь.


Покончив с нарядом дня, мы двинулись по главной аллее парка под аккомпанемент бабушкиных комментариев.
– Вот, друзья, посмотрите, здесь у нас чебуреки, а вот мороженое… ну-ка, взглянем какое тут…
Будто её подписчики ни разу не видели, как на улице продают жрачку.
– Эскимо купить? – спросила бабушка.
Эскимо было бы хорошо, но я не хотел есть на камеру.
– Может, лучше свернём с аллеи вон туда под деревья, а то жара, – предложил я.
– Ну уж нет, там снимать нечего.
Я злобно фыркнул.


Ещё некоторое время мы шатались по аллее туда-сюда, фиксируя все торговые точки на ней, и постепенно дошли до аттракционов.
– Покататься хочешь, Егорчик?
– Не хочу, – пробубнил я, понимая, что всё равно придётся.
Бабушка снимала, как я сажусь в кабинку, пристёгиваюсь, как меня мотает по кругу на жутком колесе и как я потом сползаю с него на подкашивающихся ногах.


Когда я немного очухался, бабушка сказала:
– Давай в кафе, что ли, зайдём?
В парке есть хороший ресторан, я уже бывал в нём с родителями, поэтому обрадовался, хотя после колеса меня мутило.


В ресторане бабушка долго выбирала место. Ей надо было, чтобы и свет хорошо падал (а то если плохо, все увидят её морщины), и элементы декора попали в кадр, и чтобы вид из окна был симпатичный. В конце концов, мы сели на веранде, бабушка начала показывать подписчикам меню и не успокоилась, пока не огласила весь список блюд и напитков.
– Хочу картошку-фри, – сказал я.
– Фу, Егор, нет. Это банально и скучно для влога.
– А минералки?
Это тоже оказалось некрасивым для кадра, и она взяла мне розовый клубничный напиток.


Я попробовал протестовать, но что я мог против бабушки в «капсуле цвета фуксии»?

 
Она заказала для меня мясо с гарниром из кучи овощей, чтобы было, о чём рассказывать.  Справедливости ради пахло обалденно, я даже забыл про тошноту.  Вот только Лунная Стрекоза не разрешала есть, пока подробно не заснимет состав блюд.


– Так, друзья, здесь у нас жареные креветки, апельсиновые дольки, маленькие томатики, маринованные огурчики, лучок, зелень.
Слава Ктулху, через несколько минут она отложила камеру, чтобы мы наконец могли спокойно поесть. Так-то, если честно, всё было вкусно и стопудов оригинальнее картошки-фри.


– Ну, как у тебя в школе, Егор? – спросила бабушка не бойким голосом Лунной Стрекозы, а обычным родственным голосом.


Только я собрался пожаловаться на тёрки с математичкой, как к нам подошла дама в, как потом выразилась бабушка, «молочной капсуле» и запищала:
– Боже мой, вы же Лунная Стрекоза, мой любимый блогер, я вас обожаю, ваши ролики так поднимают настроение!


Бггг…


Бабушка вся расцвела и опять застрекотала голосом Лунной Стрекозы:
– Ой, спасибо, спасибо… ой, мне так приятно… – и даже расписалась даме на каком-то рекламном проспекте.


Через час мы всё-таки справились с едой и, к моему удивлению, бабушка заказала две порции картошки-фри и кетчупа с собой.


Потом мы ещё немного помотались по парку («чтобы растрясти обед») и поехали домой. По дороге к Лунной Стрекозе опять подваливали фанатки, которые кудахтали про то, какой   бабушка крутой блогер. В общем, к концу нашей прогулки бабушка была довольна как слон, а я изрядно зол.


Дома она вручила мне одну порцию картошки, а про другую сказала:
– Эту отнеси Андрею.


Андрей, мой ровесник, живёт в квартире напротив бабушки. Мы с ним встречались раз пять возле лифта, и я заметил его тоскливый взгляд. Все эти пять раз Андрей был с бабушкой (естественно, со своей), а родители у него то ли умерли, то ли ушли в загул, я тогда не понял.


Я подумал, что бабушка сейчас будет снимать, как её внучок угощает соседа, и взбеленился:
– Какого хрена, сама неси! Надоело быть бесплатным реквизитом!
Но бабушка так на меня посмотрела, что я заткнулся и пошёл. Снимать она, кстати, ничего не стала.

 
Я позвонил в соседнюю квартиру.
– Привет! Это тебе от моей бабушки, – сказал я, когда Андрей открыл дверь.
Я чувствовал себя Красной Шапкой наизнанку: нёс гостинцы не бабушке, а от неё.
– Привет, спасибо, – сказал Андрей и повёл носом, словно ищейка, учуяв запах картошки-фри.


Он был бледный. Видимо, долго не выходил на улицу. Он помялся и неуверенным тоном предложил:
– Заходи.


Я тоже помялся и зашёл. Коридор Андрея совсем не походил на бабушкин или наш с родителями. Никаких весёлых штучек – гирляндочек, картинок, прикольных безделушек.


 Андрей провёл меня в свою комнату. Там стояла жёсткая кровать, облезлый стол со старым компом, над ним – две полки. Стены то ли покрашены, то ли оклеены чем-то серым.  Этот минимализм напоминал, честно говоря, камеру, только без параши в углу.


При виде картошки Андрей от возбуждения побледнел ещё больше. Рот у него явно наполнился слюной, потому что он несколько раз сглотнул. Несмотря на экстаз, вызванный этим простым блюдом, Андрей через силу предложил:
– Давай вместе, – видно было, что делёжка ему тяжело даётся.
– Да я уже обожрался.
Тогда он начал есть с такой жадностью, какой я ни разу ни у кого не видел.
– Тебе не покупают никогда, что ли?


Андрей отрицательно замычал – рот у него был набит картошкой, губы красные от кетчупа, словно он вампир. Страшно было, как бы не подавился. Жуя, он всё время прислушивался, видимо, боясь возвращения своей бабушки.

 
Андрей покончил с картошкой и повторил, что ничего вкусного ему не покупают, ничего интересного и модного не разрешают. Вставать надо в половине седьмого, ложиться в девять. Побольше книжных полок тоже нельзя. На компе играть дольше получаса в день нельзя. Гулять можно, но недолго и недалеко от дома. Домой приглашать из школы никого нельзя. Праздники надо отмечать с бабушкой или иногда с родителями, если приезжают (они всё-таки живы оказались). В общем, я понял: если его бабушка услышит про «лютый лук», то решит, что речь идёт про особо едкий репчатый.


Всё это откровенно смахивало на концлагерь, так что когда я вернулся от Андрея и бабушки домой, то решил помочь родителям закрыть подростковый гештальт. Накупил на карманные деньги стикеров, плакатов, фигурок-персонажей молодёжных игр и книжек и всякой другой дребедени, обклеил свою комнату, повесил на люстру пластмассового монстра, и понял, что мне и самому очень нравится новый вайб.
Родители, как увидели, пришли в восторг.


– Вау! Настоящая подростковая комната! А мы уж боялись, с тобой что-то не так!
– Только надо ещё обязательно что-нибудь на стене написать, – сказал папа.
– Напиши Carpe diem, – предложила мама, – это на латыни значит «лови мгновение».
Я так и сделал. Хорошая фраза, ёмкая, надо ловить момент, а то ведь неизвестно, в какой камере окажешься завтра и какой попадётся надзиратель.