30 Арм дневник срочника СССР 3 часть 16 гл

Глава шестнадцатая

Прапорщик на новенького

Нам было сообщено, что на днях к нам приедет новый прапорщик вместо убывшего Корнилова, словно своих нам девать некуда.
Ну, ладно ждём, а пока занимаемся делами. 

Пока ребята ели я по своему обыкновению пришёл к обрыву  у мыса Безымянного и продолжил незаконченную работу.  Я там устраивал из плоского каменного плитняка что-то в виде каменного забора, чтобы и самому случайно не свалится с обрыва, и другим было там находиться в безопасности.  Высота такого забора была равна пояса, чего мне хватало, чтобы смотреть с каменного кресла с удобной спинкой на море. Это был мой наблюдательный пост рядом с трактиром Адмирала Бебноу. Положив несколько тяжёлых плитняков, я сел на каменное кресло, предварительно подстелив старую шкуру изюбря, чтобы не застудить свои телеса.

И вот значит, я сижу, отдыхаю, можно сказать даже дремлю, минут через тридцать приходит до меня Пиго и говорит, мол, сидишь тут спишь, а баржа вон на подходе. Я открываю глаза, и правда по морю на удалении  трёхсот метров от меня шпарит катер и тащит за собой баржу.
— Нет, это не наша я за ней давно слежу, поэтому и дремлю, — соврав, говорю я Юрке.
Мы закуриваем  сигареты Опал, спижженые мной у Назарова на пирсе пока он торговал хлебалом с рыбаками.
— А чего она тогда к нам поворачивает? — спрашивает Юрка.
— Курс меняет вот и поворачивает, подводные скалы, — ответил я, лениво прикрывая веки.
— Нифига вон смотри, она к нам в бухту прётся,  — Юрка толкает меня в плечо.
И действительно баржа, сменив курс, начинает, разворачиваться, идя на тросах за катером. 
— Что-то увесистое везут. Пошли, посмотрим, может, что обломится из вкусненького, — говорю я.
— Ладно, пошли, посмотрим какой это Сухов, — сказал Пиго.

Пока мы сообщали Назарову про идущую баржу  и собирали народ на разгрузку, катер уже затаскивал баржу в реку, подтягивая к пирсу.
Но мы не опоздали, катер долго мылился, затаскивая под правильным углом следовавшее за ним длинное корыто.  Рыбаки цепляют тросы к огромной лебёдке, и начинают крутить её вручную, подтаскивая баржу к деревянному пирсу.

— Эй, на барже бросай конец! — крикнул Дьяченко стоящему на носу мужику в чёрном кожаном плаще и с задранной на фуражке тульей.
— А у него нет конца, пока сюда шёл весь кончился!  Акула Мако откусила! — смеются рыбаки.

— Смотрите он ещё чёрные очки надел, пижон! — говорит Сашка Чадов тоже пришедший посмотреть на баржу.
— Слушай Чадов иди, помойся, — говорит ему Дьяченко.

Сашка утирается грязным рукавом, типа от этого его запачканное дизельной грязью лицо станет чище. Но я-то знаю, что он специально себя мажет, хочет показать Назарову, какой он трудолюбивый работник. Понятно, что в сержанты метит.
— Губы ещё помадой покрась, а то командир не поверит, — шучу я над Чадовым.
Рядом с ним Андрей Гизбрехт тоже такой же грязнуля. Он ещё с утра замазюкал своё лицо пятернёй.

— А чего вы парни такие кочегары и вроде работа у вас непыльная, — спросил дизелистов один из рыбаков.
— У них такой ритуал, —  говорит, смеясь Дьяченко.  — Мазнул по морде — ефрейтор, мазнул ещё и уже младший сержант, а на ужин так ваще приходят генералами.

Приходит Назаров и ждёт когда прибывший подойдёт к нему для доклада. Подали трап мужик в чёрном плаще, сходит по трапу и, отдавая честь Назарову, докладывает то сё, прибыл такой-то, в общем, принимайте, какой я есть. И суёт свои документы. Назаров читает и, кивнув, приглашает следовать за ним.
— Без меня ничего не трогать, — Назаров говорит нарочито громко, чтобы все слышали.
И они уходят к казарме.
Одни из рыбаков проводил их взглядом и начинает пародировать Назарова.
— Без меня карманы не набивать, — бубнит он тихо и воровато оглядывается по сторонам, и все смеются.

Пришедший к пирсу замполит Щегольщин говорит.
— Это новый прапорщик Владимир Мулюков.
— А то мы словно мы с Луны свалились, — сказал Дьяченко.
— А вы товарищ рядовой не умничайте, — обращается к нему Щегольщин.
— Так же сами товарищ старший лейтенант всю неделю талдычили, что скоро приедет новый прапор, вот он и приехал, — ответил Дьяченко.
 — Да ладно, переварим и этого прапорщика, — сказал, осклабившись Пиго.
— Жизнь на Дизиле вас переварит, если будете паясничать, — сказал ему Щегольщин.
— А я чо я ни чо, — сказал виновато Пиго и отступая назад.
Юрка Дьяченко дёргает его за рукав, и они уходят. Я догоняю их и говорю им, что мне расхотелось ущипнуть чего-нибудь вкусненького.
— Валить надо отсюда пока нас не заставили потеть на разгрузке, пусть вон молодые пашут, а мы отпахались, — сказал Дьяченко.
Мы расходимся, Юрки идут к гаражу собирать убитый ГАЗ 66, а я на кухню мыть посуду.

Несколько попозже мы узнали, что Мулюков прапорщик из солдат.  С ним вообще неприятная история вышла, набил морду одному из офицеров, за что его чуть не сослали в дисбат. Но его выручила его гражданская пассия, за которой он ухаживал, так вот она оказалась дочкой одного из офицеров и Владимира быстренько затолкали в школу прапорщиков. Ну, а после он приехал к нам для прохождения собственно своей службы. После первого месяца службы мы благополучно пропили его зарплату, после чего он отказался гулять на свои кровные да оно и правильно. Проставился и хватит.

На получении и продуктов на три дня Назаров сказал что Мулюков будет моим начальником и как-то нехорошо отозвался о жене Мулюкова.

— Ладно бы баба была как баба, а то проститутка, тоже мне нашёл подругу жизни.
— А вы почём знаете? — спросил я.
— Когда приедет, сам увидишь. Видел я её, настоящая шмара. И ты там не очень распространяйся, а то знаешь места у нас глухие… — вдруг спохватился Назаров.
— Да знаю, кирпич с кедра упадёт, — ответил я ехидно.

Я, конечно, был в шоке от услышанного и решил помалкивать. А если Назаров сочиняет, да мало ли что он себе там придумал, а если не врёт, и я что-то наболтаю, так тогда уже мне за свой базар отвечать придётся. Ладно, думаю, приедет,  посмотрим и как говориться, пощупаем. Назаров поселил нового прапора в квартире Корнилова с видом на речку. Зверев хотел было ещё раньше туда перебраться, да Назаров запретил. Типа нечего ему скакать с места на место саранчой, есть квартира там и живи. Прошло примерно около месяца, прежде чем прилетела на вертушке жена Мюлюкова.

Посмотрел я на неё и на её манеры, действительно шалава какая-то. По наглому заходит в казарму, где отбиваются парни на сон, и смотрит  на них с бесстыжими глазами. Назаров уже Мюлюкову сказал что бы Наташа в казарме не крутилась и не возбуждала парней, а он толи дурак, толи она набитая дура и всё ходит и ходит. Понятно, что одной скучно торчать дома ну тогда нашла бы себе занятие что ли. Как только у меня начинается приготовление обеда, она уже несётся на кухню в своём голубом сарафане.

Я уже слышу за окнами её босоногий топот и спеши ретироваться из кухни, а она уже стоит на повороте трапа в мою сторону и говорит.
— Приветик, не ждал.
Я конечно в недоумении, с какого перепуга я должен был её ждать. Что за панибратство! Она кто жена моего начальника или шлюха отмороженная!

И ладно, было бы у неё платье как у городских девушек, а то напялила на себя какое-то деревенское с завитушками да ещё с какой-то некой прозрачностью. Вот и сейчас встала против солнца на просвет своим платьем изучать её подподольную конституцию с растопыренными ногами.

— Мироныч, а я на компотик,  — говорит она вкрадчиво и срываясь с места прётся на меня своими сиськами, отчего мне становится неудобно.

Она замечает моё нарастающее возбуждение в штанах, буквально вешается на шею и шаловливо прижимается бёдрами. И тут же приглашает прогуляться в лес за грибами. Я конечно не дурак чтобы не понимать, зачем она меня туда зовёт, но отказываюсь на занятость на кухне. Ещё бы пошли потом разговоры, а это для меня сразу крест. Места тут действительно дремучие пошёл в лес погулять, а там амба ходи, кушай, нету. Хрен, когда кто найдёт. А с такой шалавой только неприятностей наживать.

— Ну, тогда покажи что у тебя за секретики в чулане, — настаивает она.
Вдруг я слышу чьё-то топтание у порога и отстраняюсь от Наташи, она тоже отходит в сторону и испуганно оглядывается на вход.
Я наливаю ей в кружку компот, она выпивает и жалуется что компот какой-то не настоянный и светлый.
— Нормы такие, — говорю я ей.
— Странные у вас нормы, какие-то жидкие. А мне хочется крепкого, чтобы аж там ложка стояла… Ну, так если захочешь так скажешь.
— Ты о чём.
— Ну, так за грибами сходить… — говорит она и рыскает глазами по моей форме ниже пояса.
— Да ты что, какие грибы, там гадюк полно, сам не хожу, — отнекиваюсь я.
— А откуда можно на море посмотреть поближе, проводи меня? — просит она так словно уже усаживается на кукан. 

Я выхожу с ней на двор и показываю на трактир Адмирала Бебноу и говорю, что там живёт временно Чехов новый старлей.  И тут я замечаю, как она загорается глазами и поспешно идёт туда.  Её платье от ветра забивается между ног и охватывает, так что её крупная задница сильно выделяется без намёка, что она в трусиках. Отчего она пытается вытащить забившуюся под неё ткань и, обернувшись, виновато улыбается мне.
— Вот дура ещё и без трусов ходит, — провожаю я её взглядом.

Когда она уходит, тут же появляется Юрка Дьяченко и возбуждённо спрашивает.
— Ну, что ты, что вдундолил Наташке.
— Вон компот налил, и она ушла смотреть на море, — сказал я, показывая свою занятость.
— Не чеши а, наверно кончил ей за щеку, ну дождётся у меня эта корова!
Он улыбается, высвечивая закопчённые потолочные углы золотой фиксой, показывая, как он сегодня озабочен.
— Ну, ты видел какие у неё дойки, каждая по центнеру и где только Вовка  такую козу откапал. Ну, я ей вдую, видел, как она на меня в казарме пялится!
— Ничего я не видел, чеши отсюда, мне работать надо.

Когда Юрка уходит, я выхожу к роднику с ведром и замечаю, как он бежит к трактиру Адмирал Бебноу, куда ушла Наташа. Набрав воды, смотрю в сторону трактира, где фиксатый коротышка уже  трещит о чём-то с Наташей. Юрка оборачивается в мою сторону и, обнимая Наташу за талию, уводит за трактир.
— Ну, всё потащил её в кусты, — подумал я, но следить за ними не стал.
Час спустя появился Дьяченко, сияющий как медный чайник.
— Ну что вдундолил? — спрашиваю я.
— Не дала да мы и ничего такого не делали, только взяла за щёчку и всё.
— Брехун.

На что он, только улыбнулся и, покопавшись в мешке с сухариками, нагрёб себе оба кармана и с довольной физиономией ушёл.  А я ему всё-таки поверил…
.
Продолжение следует...