Книга вторая

ГЛАВА I.
_ИЗ ОШИБОК, КОТОРЫЕ ВЫЗЫВАЮТ чувства._


[1] Человеческий разум, как мы уже говорили, и это следует иметь
в виду, исследует вещи двумя способами: либо силой разума, либо
чувствами. Первым способом он достигает первых принципов и истин
, которые мы назвали разумом, или естественным светом. Из второго он раскрывает
природу и свойства чувственных и телесных объектов. И хотя
это правда, что чистые мысли и рассуждения возбуждаются в
душе не иначе, как чувственными представлениями, которые она ранее имела об объектах,
тем не менее, мы проводим различие между этими двумя классами, чтобы указать на ошибки, которые
смешиваются в этих различных способах восприятия вещей, и начинаем
объяснять те, которые касаются чувств, потому что они являются первыми путями
, по которым душа идет к познанию истины. Здесь
уместно предупредить, что, хотя ошибка как ложность всегда присутствует в
суждении, которое утверждает или отрицает одно в другом, оно обычно служит причиной и
поводом для ошибочности и недостаточной точности представлений других
держав; и их необходимо очистить, чтобы они не сбились с пути.
суждение. Таким образом, мы называем _ошибкой_ существующий любой дефект
ментальных представлений, который может дать возможность способности суждения
вводить себя в заблуждение и принимать ложное вместо истинного.

[2] Некоторые говорят, что чувства легко вводят нас в заблуждение, и говорят
правильно. Другие говорят, что главный критерий, то есть главный
путь, по которому можно прийти к истине, - это чувства, и у них тоже
есть разум. Оно состоит в том, что органы чувств верны в
представлении вещей в том виде, в каком они им представлены, и поэтому не обманывают; но
если судить опрометчиво по их отчету, мы легко впадаем в
ошибку. По этой причине необходимо приложить все усилия, чтобы убедиться в
том, что доступно чувствам, поскольку с их помощью, если
должным образом использовать их действия, достигается множество очень важных
истин. Кто сможет отрицать, что многие полезные открытия обусловлены
к опыту? И что истина, которую мы знаем на собственном опыте
, иллюстрирует для нас понимание? Насколько хорошо они владеют и преподают физику,
медицину и физико-математические науки, они обязаны своей внутренней ценностью
опыт. Таким образом, я по крайней глупости отрицаю то, что установлено
рациональным опытом; и когда я вижу, что некоторые так и делают, я могу
объяснить это только тем, что они не отличают опыт от экспериментов.
Эксперимент - это факт, который мы наблюдаем с помощью органов чувств, и он нарисован
в воображении: при проверке этого может быть обман.
Опыт - это рациональное знание, которое мы получаем о чем-либо в
результате неоднократных экспериментов. отсюда следует, что с двумя или тремя
экспериментами не всегда есть опыт: иногда приходится делать
многие, повторяя их в разное время и в разных местах, комбинируя их и
следя за событиями, и после всех этих исследований
достигается то знание, которое мы называем _экспериментальным_. Этот вопрос о том, является ли он рациональным
, является окончательным, потому что вопрос о том, является ли он рациональным, основан на экспериментах, проведенных со
всей тщательностью. Если человек убежден в истине рациональным и
обоснованным опытом, он может с большим удовлетворением посмеяться
над софистами, которые с большой уверенностью говорят: _ Я отрицаю опыт:
опыт не заставляет меня_. Идет человек по проторенному пути к
место. В первый раз он сбивается с пути, развлекаясь то в этой части,
то в другой, но, наконец, достигает того места, которое ищет. Предложите вернуться
во второй раз, и, если он не будет хорошо защищен, он испугается, возможно, он снова свернет с
дороги и свернет в сторону. Но, повторяя несколько раз свое лицо, он
овладевает дорогой; к счастью, если он предложит, он может идти с завязанными глазами
или темной ночью. если бы ему встретился
какой-нибудь Софист и спросил его, куда он идет, и Софист ответил, что в такое-то место,
он настоял бы на своем: он никоим образом не может попасть к нему, потому что
мне говорили и уверяли великие люди, что это Место недоступно,
и разум подсказывает это, потому что нет пути и потому что есть
непреодолимые ступени; возможно, другой спокойно ответил бы ему: ибо я
несколько раз приходил в то Место, которое ищу, и я уверен, что
те Господа, которые ищут, обманывают себя. ВМД. вам сообщили, и даже больше, что я знаю это
из _эксперимента_. Здесь Софист говорит: я отрицаю этот _эксперимент_; но
другой, уверенный в повторении фактов, не может не
рассмеяться, как смеялся Диоген, когда прогуливался, чтобы отвергнуть
Зенона, который сказал, что движения нет.

[3] Из сказанного вытекают две совершенно определенные вещи, и их необходимо
соблюдать, чтобы не впасть в ошибку. Во-первых, тот, кто хочет
убедиться в истине на собственном опыте, должен быть очень осторожен в проведении
экспериментов с точностью и с должными предосторожностями, чтобы
не быть обманутым. Во-вторых, людям, которые ссылаются
на свой опыт в своих интересах, нельзя верить, пока не станет ясно, что при проведении
экспериментов они проявили необходимую осторожность, чтобы не
обмануть себя. Или! некоторые говорят, что этот Парень отличный врач, потому что у него уже есть
многолетняя практика. Нет сомнений в том, что если
многолетний опыт в медицине будет рациональным и основанным на хороших
экспериментах, он станет великим врачом, потому что Гиппократ был им только благодаря
долгому и рациональному опыту; но на этом немногие останавливаются и
называют опытом длительное посещение больных, как будто
проводить эксперименты и наблюдения - это то же самое, что делать их хорошо. То же
самое следует сказать и о тех, кто всю свою жизнь прожил в
постоянном досуге, не развивая разума и не прикладываясь к учебе, и не
тем не менее, только своими годами и только своим опытом они хотят заставить
всех следовать их мнению. В противоречии с ними они затем приходят в ярость и
крича говорят: _у меня большой опыт в этом, ВМД. он мальчик и мало что
видал_. Обычно это люди с очень скудным освещением, и
множество событий затуманивает, а не освещает их; и если они однажды впадают в
заблуждение, они неисправимы[а].

[Nota a: _Vel quia nihil rectum, nisi quod placuit sibi, ducunt; Vel
quia turpe putant parere minoribus; & quae Imberbes didicere, senes
perdenda fateri_. Hor. _Epist. lib. 2. ep. I. v. 83_.]

[4] Предполагая, таким образом, что мы иногда обманываемся чувствами
и что, используя их с пользой, мы достигаем истины, я объясню это
немного подробнее, чтобы все знали, как им следует
вести себя в этом вопросе. Нет ни одного человека, который, если немного
поразмыслить, не смог бы сам убедиться, что его когда-либо обманывало
зрение. Если человек находится на неподвижном корабле и смотрит с него
на другой движущийся корабль, то ему кажется, что движется и его собственный корабль, и
он заставил бы его поверить своим глазам, если бы это не сбило его с толку. Все
днем мы видим Солнце и Луну величиной, несомненно, намного меньшей
, чем они есть на самом деле, и даже на Оризонте, то есть когда они появляются, они
кажутся нам больше, чем на меридиане, и это не так, потому что они
неизменного величия. Давайте посмотрим на башню, стоящую на другой стороне
горы, так, чтобы с нее мы видели только верхушку, и нам покажется, что
она прилеплена к той же горе, после того как мы посмотрим на ту же башню с
вершины горы, она покажется нам очень удаленной. Я встречал и лечил
человека, который смотрел на предметы с ног на голову, и каждый день случается так, что те, на которые он смотрел, не обращали на них внимания.
они страдают вахидизмом, им кажется, что неподвижные тела двигаются. Если
мы будем кружить вокруг горящего уголька, нам покажется, что
он всегда освещает все это пространство, а на самом деле свет находится только
в одной точке круга, который описывает уголья.

[5] Точно так же другие чувства вводят нас в заблуждение. Если мы скрестим указательный
и средний пальцы и двумя пальцами переместим на столе маленький круглый шарик из
воска, нам покажутся два шарика, и тогда осязание нас обманет
. Больному кажется горьким напиток, который сладок для здорового, вот так
мы обманываем себя вкусом. Точно так же одно кажется
острым, а другое - соленым; иногда одно и то же лакомство для одного очень вкусное,
а для другого невкусное, а может быть, и грубое. Это настолько распространенное явление, что нет
необходимости останавливаться на его доказательстве, и его можно очень подробно рассмотреть
в Шестой Эмпирический. Что особенно касается логики, так это предупредить,
что ошибка, допущенная чувствами, заключается в суждении, которое
обычно сопровождает их восприятие. Чтобы лучше понять это
, необходимо знать, что с момента рождения человека и до того, как он начинает
тренируя разум, вы не занимаетесь другими предметами, кроме чувствительных. Продолжайте
воспринимать их таким образом, чтобы в течение всего
этого возраста вы не могли понять, что с вами происходит, когда вы воспринимаете подобные объекты,
и ваше понимание не готово к этому исследованию. Следуйте за этим, кто
верит и судит о вещах так, как они кажутся ему, когда они представляются его
чувствам, а не так, как они есть сами по себе, и поэтому впоследствии люди так
стараются придерживаться того, о чем они тогда судили[а], потому что тот
век мягкий, и то, что запечатлевается в них, - это то, о чем они думают. в нем они, как правило, длятся иногда
всю жизнь[b].

[Nota a: _Et natura tenacissimi sumus eorum, quae rudibus annis
percepimus, ut sapor quo nova imbuos durat ... & haec ipsa magis
pertinaciter haerent quae deteriora sunt._ Quintilian. _институт. Orator.
lib. 1. глава 1._]

[Nota b: _Quo semel est imbuta recens, servabit odorem. Testa diu._
Горат. _Epist. lib. 1. ep. 2. vers. 69._]

[6] Следует также отметить, что их чувства верны; то
есть они представляют и предлагают вещи такими, какими они им представляются, и
такими, какими они их получают; и если суждение не было ошибочным, они никогда не вводили нас в заблуждение.
подобные представления. Чтобы понять это, нужно знать, что
чувства сообщают нам о вещах только в соответствии с пропорциями или
несоответствиями (некоторые называют это _отношением_), которые они имеют с нашим
телом, и не в соответствии с тем, что они есть сами по себе, потому что Заводчик
предоставил их для сохранения тела, а не для того, чтобы мы могли их использовать. докопайтесь до сути
вещей; и если вы немного поразмыслите, каждый узнает,
что зрение видит только цвета предметов, но не
их сущность. Слух воспринимает звук, который не является существенным для
звуковые предметы; прикосновение различает холодное, горячее, твердое, мягкое,
грубое, равное или неравное в вещах, а не их истинное существо;
потому что для нашего сохранения этого достаточно, а в остальном нет необходимости.
Посредством всех этих воздействий внешних объектов
, воздействующих на наши органы чувств, мы можем в достаточной степени воспринимать то, что полезно или
вредно, пропорционально или непропорционально по отношению к нам. но чтобы
показать это лучше, давайте представим, что Бог сотворил бы мир величиной
с апельсин и поместил бы в него тех, кто его создал.
такие маленькие люди, которые имели бы с тем миром то же соотношение
, что и сегодня с тем, в котором мы живем; в таком случае верно, что
мир, в котором обитали бы эти люди, казался бы им таким
же большим, каким кажется нам наш собственный, и был бы таким, если бы его рассматривать в соответствии с тем
соотношением, которое он имел с ними, но не в реальности. Хотя эти
гипотетические тесты не представляют большой ценности, мы используем их, чтобы выразить
свое мнение по этому вопросу.

[7] Из всего сказанного вытекают общие правила, которые должны служить
для предотвращения ошибок, вызываемых чувствами. тогда все будет хорошо,
поразмышляйте над суждением, которое люди выносили в детстве, когда
воспринимали разумные вещи, чтобы исправить его разумом.
Кроме того, будет удобно одновременно убедиться в этом многими способами;
таким образом, даже если на ощупь маленькие восковые шарики кажутся двумя, зрение
показывает, что их не более одного; и даже если на первый взгляд кажется
, что палка, находящаяся в воде, искривлена, осязание показывает ошибочность
зрения. Необходимо также наблюдать
, здоровы ли органы чувств или больны, чтобы правильно судить о вещах, и это
это соображение имеет первостепенное значение, потому что при заболевании обычно
меняется весь порядок восприятий. Таким образом, тот, кто страдает _личности_
, видит все вещи желтыми, тот, кто страдает _чувственностью_, видит
, как они кружатся; и таким образом нарушается обычный порядок
восприятия болезней, о котором я мог
бы привести множество примеров. Это происходит потому, что при болезни нарушается
естественный порядок тела, и поскольку восприятия души соответствуют
определенным и определенным впечатлениям, то, следовательно, и впечатлению
неупорядоченный соответствует неупорядоченному восприятию. Это подтверждает, что его
чувства верны[ему], потому что они всегда производят впечатление,
соответствующее расположению объектов, которые его вызывают, и
частей, которые его осуществляют; но суждение должно различать и знать
, являются ли подобные представления нормальными или нет. Среду, в которой
обычно распространяются чувствительные объекты, также необходимо наблюдать, чтобы не
ошибиться, поскольку она часто приводит к заметным различиям в восприятии. Безмятежный воздух
заставляет нас видеть объекты одним способом, а туманность - другим. Дель
таким же образом Эль-эйр изменяет различные впечатления от звука.
Таким образом, чтобы убедиться в этом, необходимо рассматривать вещь в разное время и
в разных состояниях, совместно обращаться к другим смыслам[b] и вызывать
ему на помощь приходят суждения других людей по тому же вопросу, потому
что истина проста, а путей, ведущих к заблуждению, много, и когда она
пройдет по всем из них и беременность не будет обнаружена, будет
готово понимание, чтобы достичь ее.

[Nota a: _Ordiamur igitur ; sensibus, quorum ita clara judicia, & certa
sunt, ut si optio naturae nostrae detur, & ob ea Deus aliquis requirat,
contentane sit suis integris, incorruptisque sensibus, an postulet
melius aliquid non videam quid quaerat amplius. Neque ver; hoc loco
spectandum est, dum de remo inflexo, aut de collo columbae respondeam,
non enim is sum, qui quidquid videtur_ tale _dicam esse_, quale
_videatur._ Cic. _Q. Ac. lib. 2. с. 20._]

[Nota b: _Meo autem judicio ita est maxima in sensibus veritas si & sani
sint, & valentes, & omnia removentur quae obstant, & impediunt, &c_.
Cicero _Quaest. Acad. lib. 2. глава 21._]

[8] Обо всем этом следует предупредить тех, кто проводит эксперименты и
исповедует естественные науки, если они не хотят быть обманутыми в
том, что они наблюдают. В конечном счете следует предупредить, что ошибочность
в голосах должна устраняться, когда объясняются вещи, которые мы воспринимаем
чувствами, потому что обычно одним и тем же голосом
мы обозначаем восприятие объекта и сопровождающее его суждение, причем
первое верно, а второе часто ошибочно. Например: вы видите
издалека собаку, но это не знак, а комок, имеющий внешнюю форму
о волке, и если он стесняется, то говорит: _Алла, я вижу волка_. Этими
словами он путает ощущение с суждением: ощущение истинно, а
суждение ложно; ибо верно, что ему представлен предмет,
у которого четыре ноги, а остальные части образуют фигуру волка. Если
бы Я сказал: _я вижу вещь, у которой четыре фута и которая похожа
на волка, но я не могу этого утверждать_, я бы сказал то, что она действительно воспринимает; но
поскольку без дальнейшего исследования, кроме этого первого восприятия, затем утверждается, что то
, что она видит, - это волк, вот почему она блуждает, и если бы страсть человека была сильнее, чем у него, я бы сказал, что он видит. страх сплачивает, сбивает с пути.
с большим упорством. Если бы видимый голос означал только
представление, которое Человек имеет об объекте, ошибки бы не было; но с
ним обычно сочетается утверждение, что то, что он воспринимает
, является таким объектом, в чем заключается заблуждение, и это в объяснении
возникает из-за неправильности голосов. Причина этого очень общего заблуждения
заключается в том, что люди придали голосам
_имя_, чтобы обозначать разные вещи: если они обычно идут вместе,
разделение воспринимается пониманием с трудом; и как суждение, которое
сопровождайте подобные восприятия, всегда будьте вместе с ними, и с
детства мы заставляем себя объединять их, поэтому мы обозначаем их одним голосом,
даже если на самом деле это разные вещи. Следует также предупредить, что
люди не изобрели достаточно голосов, чтобы обозначать все
наши восприятия органами чувств, из чего вытекает множество
ошибок и заблуждений. Тот, кто страдает меланхолией, имеет внутри себя
множество представлений, которым нет названий, чтобы их объяснить, и иногда из-за
этого он не может заставить других поверить в то, что он страдает. Потому что для того, чтобы с
чтобы один и тот же голос был понятен людям
, необходимо, чтобы все они имели об этом одно и то же представление или чтобы все они имели одно и то же
значение, потому что иначе, когда один назовет что-то одним
голосом, другой поймет по-другому. Меланхолики, ипохондрики
чувствуют какое-то зло, которое их беспокоит, и для объяснения этого они пользуются
голосами _давления, обморока_ и тому подобным, которые заставляют слушателей формировать иные
знания, чем те, которые больные намереваются
продемонстрировать. Действительно, человеку, у которого никогда не было бы _болезни_,
было бы очень трудно заставить его понять, что другой страдает от этого, даже
если бы он объяснил это тем голосом, потому что ему не хватало представления о
значении: так же, как невозможно было бы заставить слепого понять
, что такое _зеленый, голубый_ или _желтый_, потому что он услышал бы эти голоса, но не
понял бы их, потому что не знал, что они означают. ваши объекты. Из этого проистекает не только
множество ошибок, связанных с чувствами, но и бесконечные споры,
которые вызывают большой шум, и их легко понять, если
голоса четко объяснены. Из всего сказанного я заключаю, что чувства его
они верны, потому что всегда изображают вещи в соответствии с впечатлениями,
которые они производят на теле: что их впечатления соответствующие; то
есть они показывают только пропорцию или несоответствие, которое объекты имеют
с нами; и что ошибки, которые мы совершаем с их помощью
, состоят из суждений, которые мы обычно собираем в уме. восприятие вещей.



ГЛАВА II.

_Продолжите объяснение ошибок органов чувств._


[9] То суждение, которое мы обычно связываем с ощущениями, не предупреждая
об этом, заставляет нас впадать во множество ошибок. Квалы я буду раздавать по высшему разряду
ясность в трех классах; а именно в тех, которые относятся к моральному,
физическому и гражданскому обращению, и я воспользуюсь некоторыми примерами, чтобы сделать
этот важный вопрос более понятным. Ошибки, относящиеся к
морали, - это те ошибки, которых в первую очередь следует избегать, потому что
в противном случае может последовать серьезный ущерб; я изложил их в
Моральная философия, поэтому я предложу только самые основные из них, как будто
из них рождаются многие другие, открытие которых принадлежит логике.
Таким образом, принимая во внимание то, как люди обычно используют
чувства и разум, можно с уверенностью сказать, что они более чувственны
, чем рациональны; то есть обычно ими управляют скорее
проявления чувств, чем основания разума. Это
происходит из-за того, что те вещи, которые воспринимаются чувствами, производят большое
впечатление, и люди часто склоняются к ним; так что они
думают только о чувственных вещах. Отсюда следует, что
истинными благами они считают те, которые являются лишь кажущимися и, возможно, ложными; и
, будучи объектами чувств, они ищут и любят их. Если мужчины
подумайте немного о том, что с ними происходит при выборе этих
поддельных товаров, не поддавайтесь так легко обману, который
их провоцирует.

[10] Чтобы легче понять это, следует предположить, что
все люди имеют естественную, врожденную склонность или стремление к своему
счастью и своему благу. Воля, движимая этим аппетитом, любит только
хорошее; то есть она любит только то, что считает хорошим и что
может способствовать ее счастью. Но поскольку это слепая и свободная сила,
она не полна решимости любить конкретные вещи, если не проявит этого раньше
понимание. Следовательно, необходимо, чтобы понимание представляло
вещь хорошей, чтобы воля любила ее и желала ее. Наши
ошибки проистекают из того, что понимающий, плохо осведомленный о вещах,
считает их хорошими, а на самом деле плохими. Часто у него есть
понимание хорошего в плохом из-за невежества и отсутствия
предупреждения, по этой причине было бы хорошо поработать над устранением невежества
, которое способствует множеству ошибок; но чаще всего понимание имеет
хорошее в плохом, потому что им управляют внешние факторы.
чувства. Чтобы понять это, необходимо также предположить, что истинное счастье и истинное благо человека - это Бог; и, стремясь к его благу и его счастью, он также стремится обладать Богом.


 Когда Адан был в Раю до греха, он
ясно осознавал это счастье и это благо; к счастью, что с
ним он отдыхал, и ему посчастливилось быть довольным и радостным. Тогда все
аппетиты подчинялись разуму, а тот - верховному порядку,
установленному Заводчиком среди разумных существ.

[11] После греха им овладело невежество, злоба и
похоть. Таким образом, даже если человек, омытый водой
святого Крещения, получит благодать и пятно первородного греха будет стерто
с его лица, наказание за этот грех, тем не менее, останется, и он
будет одержим похотью. этим человек обращается
к мирским и чувственным объектам и отворачивается от Бога, потому что знание своего
истинного счастья через грех омрачает его, а
знание чувственных вещей очень живо и яростно; отсюда то, что он преследует эти цели,
и он отворачивается от той. С тем представлением, которое человек имеет о своем
счастье, он обычно также объединяет представление о совершенстве, величии и
других вещах, которые могут сделать его счастливым. Если бы эти прерогативы человек
искал в Боге, то есть думал только о том, чтобы получить их, наслаждаясь
Богом, он думал бы правильно, потому что иначе он не может обладать истинным величием,
совершенством и довольством; но наоборот, проявляя
Боже, стремись к величию и довольствуйся чувственными и мирскими вещами.
Пусть люди исправятся и поразмышляют, что, несмотря на большое величие, превосходство и
довольный тем, чего они достигают в этой жизни, аппетит
их счастья никогда не будет удовлетворен; и опыт заставляет нас каждый день видеть это в богатых и
могущественных, которые никогда не бывают ни довольны, ни удовлетворены, потому что то
счастье, спокойствие и довольство, которые могут удовлетворить естественный аппетит
человека, может найти только у них в Боге, который является его истинным благом и его
истинным счастьем. В этом происходит то, что воля жаждет
этого истинного блага, и это счастье, естественно склоняясь к
благу, жаждет его; но, обманутый разумом и возбужденный похотью, он лишил ее
она предлагает другие блага, только кажущиеся, а иногда и ложные, которые, возможно
, отвлекают ее от того же истинного блага.

[12] Для более ясного понимания этих вещей следует знать, что
предметы, которые представляются органам чувств, вызывают в душе только те
впечатления, которые необходимы для сохранения тела;
таким образом, боль предупреждает душу о вреде, который наносит телу, а
удовольствие показывает его хорошая конституция. Из-за этого у нас обычно бывает _много_
боли и для _хороших_ вкусов и _делей_. здесь вы должны
предупредить, что под _болезнью_ подразумевается любое беспокойство, которое указывает
душе на нездоровье тела, под которым понимается не только то
чувство, которое мы правильно называем _болезнью_, но также
стеснение, угнетение, обморок и другие подобные неудобства, которые показывают и
указывают на некоторый беспорядок в устройстве человеческого тела. следует также
знать, что то ощущение, которое мы называем _чувственным_ вкусом и
_делейтом_, сохраняется в душе только тогда, когда впечатления от вещей
производятся определенным и определенным образом; таким образом, мы видим, что деликатесы
они вызывают вкус у здорового и опустошение у больного, потому
что впечатления производятся одним способом при здоровье, а другим - при болезни.
Если это так, то как человек должен относиться к _хорошей_ истине по отношению к
чему-то, что чаще всего причиняет ему вред? Что вместо того, чтобы вызывать
вкус, вызывает отторжение? Что, далекое от того, чтобы сохранить его, часто
разрушает его? Что вместо того, чтобы приносить прочное и прочное удовольствие,
оно вызывает лишь преходящий и кажущийся вкус? Что вместо того, чтобы отгонять
беды, которые могут сделать его несчастным, он притягивает их, несет и почти всегда
сопровождает?

[13] Считайте себя роскошными, и вы обнаружите, что полны беспокойства,
вашего беспокойного настроения, потерянного здоровья, потраченного имущества, всегда
окруженные горестями, испугами и страхами только из-за мимолетного и
обманчивого удовольствия. Обратите внимание на тех, кто так много празднует
банкеты, напитки и подарки, и они увидят, что теряют здоровье
тела из-за того же, что и намеревались сохранить. Посмотрите, наконец, на всех
тех, кто идет от вкуса к вкусу, от удовольствия к удовольствию и ничего другого
не ищет, кроме как услаждать свои чувства, и вы обнаружите, что их никогда не осталось
их желание было удовлетворено, потому что они едва успевают развлечься, когда это их
раздражает, и они отправляются на поиски другого, и таким образом проводят свою жизнь, не находя дополнения
к их аппетитам. Все они очень чувствительны и неразумны, потому что, если
бы они обратились к разуму, они обнаружили бы, что чувства не предлагают
им истинных _ благ_, а, напротив, несут им много _ зла_.

[14] Это будет лучше понято, если учесть, что счастье
людей можно рассматривать двумя способами. В первом режиме то же самое
Боже, и именно поэтому этого нельзя достичь в этой жалкой карьере в мире.
Другое счастье - это то, чего люди могут достичь в этой жизни, и
его можно назвать несовершенным и второстепенным. Древние философы
высказывали множество сомнений относительно составляющей счастья человека в этом
мире, и, опуская их сейчас, поскольку они не имеют отношения к нашему делу,
они должны рассматриваться как нечто само собой разумеющееся, что даже в этом мире не может быть счастлив тот
, кто отдаляется от Бога, и поэтому я придерживаюсь определенного учения о том, что счастье - это то, что человек, удаляющийся от Бога, не может быть счастлив. лос
Христианские стоики, которые вкладывают счастье людей в
осуществление христианских добродетелей. таким образом, становится понятным, что
в каком-то смысле будет счастлив в этом мире тот, кто будет делать все
в соответствии с порядком, установленным Богом, и с оглядкой на Его святые
законы, и с соблюдением божественных заповедей. Таким образом, он может иметь право
использовать _чувственные предметы_ при условии, что их использование
соответствует божественным и человеческим законам; не потому, что это
благо, к которому должны стремиться только люди, а
потому, что оно ведет к поддержанию жизни, славы и других благ, которых достигает
человек в этой смертельной гонке он стремится к вечности. Вот почему объекты
разумные блага - это блага, относящиеся только к человеческому счастью, потому что они могут
сделать человека счастливым в этом мире при условии, что он использует их по
разуму и в соответствии с целью, к которой они направлены.

[15] Но очень немногие задумываются над этим, и многие
, возбужденные похотью и обманутые невежеством, собирают
к чувствительным вещам приходит представление об их счастье, и с аппетитом, который
они испытывают к этому, они обращаются к ним. Бедные жаждут
богатства и других великолепных приспособлений, которые они видят в богатых, и это потому, что
они обманывают себя, соединяя понятие богатства с понятием своего счастья.
Каждый, естественно, жаждет жизни и здоровья; и если
больному кажется, что здоровый счастлив, он жаждет этого счастья и
иногда обманывает себя, потому что даже со здоровьем у него полно других
страданий, которые, возможно, тяжелее болезни. Все
жаждут удовольствия, ненавидят боль и неприятности: отсюда
следует, что бедный человек, когда видит, как богатые и могущественные едут на машине,
едят бесплатно и не работают, ему кажется, что в этом все дело
все счастье, и он жаждет его с большим нетерпением, и он вздыхает по нему; но если
бы он знал о такой пышности, таком количестве слуг и величии,
в каком настроении скрывается такое беспокойство и полно забот, он бы принял его не
за счастливого, а за самого несчастного в мире[а], С. ХУАН
ЗЛАТОУСТ[b] делает прекрасное сравнение, противопоставляя
радости бедных радостям богатых; и я уверен, кстати, что
если те, у кого есть все необходимое для поддержания жизни и защиты от
оскорблений времени, умеют пользоваться разумом, то они не только не
они будут оскорблять богатых и могущественных, но будут жалеть их.
Вот почему ВЕРГИЛИЙ называет земледельцев счастливыми, если они знают
, какими товарами владеют. И я называю счастливыми тех, кто живет в
одиночестве вдали от этих людейпрекрасные органы чувств[d]; и
гораздо счастливее те, кто живет в уединении, они вкладывают свое блаженство в
проявление добродетели и созерцание божественных вещей. Те, кто
так живут со вкусом, несомненно, достигают довольства и удовлетворения
, бесконечно более ценных, чем сокровища Мидаса и
триумфы Цезаря.

[Nota a: _Fortuna magna, magna domino est servitus._ Publ. Mim. _sent.
229._]

[Nota b: S. Chrysostom. _хомил. 55. суп. Matth. tom. 7._]

[Nota c: _O fortunatos nimium, sua si bona norint,
 Agricolas, quibus ipsa, procul discordibus armis,
 Fundit humo facilem victum justissima tellus._

Вирджил. _Georgic. lib. 2. vers. 477._]

[Nota d: _Beatus ille, qui procul negotiis,
 Ut prisca gens mortalium,
 Paterna rura bobus exercet suis, Solutus omni foenore._

Горат. _Epod. lib. ода 2._]

[16] Из всего сказанного следует, что чувства предлагают только ложные
или кажущиеся блага и, следовательно, что глупо со стороны людей
, наделенных разумом, постоянно искать обманчивых соблазнов
похоти. Также имейте в виду, что доверять следует только тому человеку, на которого вы рассчитываете.
которые предлагают ему органы чувств для сохранения его тела, а использование
чувствительных предметов должно соответствовать разуму и
божественным и человеческим законам. Поэтому будет очень удобно не судить сразу
о том, что представляют чувства, потому что в этом
люди будут подвержены бесконечным обманам. Было бы хорошо приостановить суждение или усомниться в
подобных представлениях, чтобы обоснованным соображением
хорошей морали обосновать целесообразность использования предлагаемых нам товаров
.

[17] В физических вещах велика власть чувств, а в
та же пропорция, что и количество ошибок, которые они вызывают. Люди верят
, что такие чувственные качества, как холод,
тепло, влажность, сухость, цвет и тому подобное, присутствуют только в
предметах, и их вводят в заблуждение, потому что часть из них находится в них, а часть - в
смысле. Эта ошибка приходит к мужчинам с детства, и именно поэтому ее так
трудно искоренить. Когда мы дети и приближаемся к просвету,
мы чувствуем _теплость_. В этом возрасте мы никогда не приостанавливаем суждения, скорее
наоборот, мы судим о вещах так, как они нам кажутся, а не так, как они есть на самом деле,
потому что тогда мы чувствительны, а не рациональны; то есть мы используем только
способность чувствовать, а не способность рассуждать. Таким образом, мы не
различаем основное тепло; то есть корень тепла, который находится
в чувственном объекте восприятия, от того, который находится в нас, и
то и другое необходимо для тепла. То же самое следует понимать
и в отношении других предлагаемых качеств.

[18] Еще одна ошибка, которую чувства вызывают в очень общем смысле в вещах
, относящихся к физике. обычно в названиях к одному и тому же
виду относят вещи, которые имеют сходство друг с другом, будь то по цвету или
во вкусе, и поэтому принято приписывать им одни
и те же качества. Таким образом, ботаники ошибались, приписывая одни
и те же достоинства растениям, которые похожи друг на друга, или тем, которые имеют
сходство во вкусе и других чувствительных состояниях, не считаясь с точной
связью, которую они должны иметь с человеческим телом, и
_божественностью_, которая сопровождает каждое из них. Врачи также обманываются
сходством симптомов или сопутствующими несчастными случаями
к болезням. Оставьте себе кусочек боли, которая очень сильно ее огорчает
дискомфорт в яме желудка, и в то же время его рвет
зеленой холерой. Приходит Врач, который руководствуется только внешним сходством
вещей, а затем приходит к выводу, что это колики, и
, применяя к ним специфические средства от этой болезни, не только не излечивает ее, но
и усугубляет. Если он воспользуется разумом и не будет полагаться на первые
проявления чувств, он сочтет, что боль и рвота
вызваны истерическим аффектом, и с помощью небольшого количества лекарств легко восстановит свое здоровье.
Бесконечно много внутренних зол, которые, по сути, являются нашими
органы чувств имеют сходные признаки, и необходимо здравое суждение, чтобы
различать их, внимательно отмечая необходимые следствия и признаки, которые
неотделимы от каждого из недугов; но не следует
ожидать, что они будут известны вульгарным врачам, которые руководствуются только
чувствами и не обращаются к разуму.

[19] Точно так же был бы введен в заблуждение тот, кто в _пархелио_, то есть
когда в поле зрения появляются три Солнца, как это иногда бывает, и
я их видел, поверил бы, что на самом деле их было три Солнца, хотя они и были
глаза у них совершенно одинаковые. Еще один способ ошибиться в
чувствах - это отрицать все, что не видно глазами. Дым, даже
если огонь скрыт, проявляет его. Ласточки своим приходом
весной и уходом осенью показывают причину, скрытую от наших
чувств, которая побуждает их к этим мутациям. Эфирная, то есть
тончайшая, незаметная нашим глазам материя, рассеянная по всей
Вселенной и являющаяся причиной основных ее явлений, обнаруживается
необходимыми следствиями и признаками, неотделимыми от ее присутствия и эффективности,
как я уже заявлял в нескольких своих статьях. Язычники наделили эту эфирную
материю атрибутами божественности; но в этом, как
и во многих других вещах, они неуклюже заблуждались из-за отсутствия
у них истинной религии. Испарения и выдохи тел мы не видим; и они
верны, потому что они известны нам своими замечательными эффектами, которые мы наблюдаем
другими органами чувств и достигаем с помощью разума[а]. То, что мы сказали,
объясняя знаки и проявления, в сочетании с тем, что мы
только что предложили здесь в отношении обмана чувств, может сделать
будьте осторожнее с физиками, анатомами, ботаниками, натуралистами, чтобы не
наполнять свои труды таким количеством ложных и пустых наблюдений и не
принимать за _ изобретения_ то, что либо не существует, либо не является новым.

[Примечание а: Внимательное прочтение Бойля должно быть поручено всем в его
трактате: _De mirabili vi effluviorum_.]

[20] Но ни в чем люди не обманываются так, злоупотребляя
чувствами, как в гражданском обращении; и все ошибки, которые в нем
совершаются, проистекают только из того, что они слишком полагаются
на чувственную внешность. Почти все следуют тому, что больше всего запечатлевается в их сознании;
и поскольку чувствительные существа делают это, потому что они более
живо касаются мужчин, вот почему они легко могут избавиться от своих впечатлений. Но
мудрый человек, знающий об обмане, вызываемом чувственными образами
, воспринимает представленные ему предметы как чужие и
судит не по внешности, а по разуму. Если бы я мог
донести эту истину до людей, я, конечно, знаю, что
они были бы более рациональными и менее чувствительными. Чтобы узнать это, я расскажу о
некоторых частых ошибках в гражданской торговле, и это знание
он сможет помочь избежать многих других, поскольку невозможно предложить
их все.

[21] Очень часто судить о людях по
внешнему виду, который они представляют для органов чувств, не преувеличивая реальности
самих вещей, и поэтому также очень часто вводить себя в заблуждение. _красивое
лицо у Аристона_, говорит один, _красивое лицо хорошего человека: какой
у него задор! это правда, что у него есть полиция, и он разговаривает модно, и
он вежливо обращается со всеми. О! Аристон очень хороший человек_. Это
суждение о том, что Аристон - хороший человек, потому что у него хорошее лицо, потому что
говорите модо и т. Д. Обычно это очень фальшиво, и часто при таких
обстоятельствах вы оказываетесь знаковым вором. Разум подсказывает, что для
того, чтобы с уверенностью утверждать, что Аристон хороший человек, давайте узнаем, что он
добродетелен, потому что, как мы уже говорили, иначе и быть не может. Ибо
если все эти внешние
проявления сочувствуют как добродетели, так и пороку, то почему человек должен руководствоваться ими, чтобы
утверждать это? Точно так же заблуждаются те, кто считает иначе.
_Клеобуло_, говорит другой, _ ходит с длинными повадками, с кривой шеей,
в большой шляпе, с большим самообладанием, а потом выяснилось, что он был
лицемером, и за это его наказали. Таким образом, не следует верить тем,
кто ходит с таким видом и фигурой._ Это последнее суждение является
окончательным уже потому, что по одному образцу, который был представлен
чувствам, нельзя судить обо всех, как мы видели, говоря об
индукциях: уже потому, что если Клеобул с этой внешней добродетельной привычкой
был лицемером, то другие таковыми не являются; прежде следует регулярно сопровождать
истинной добродетелью является скромное самообладание.

[22] По другому пути также многие сбиваются с пути. Они слышат Проповедника,
который говорит сложными и витиеватыми фразами: его голоса изысканны,
его предложения ритмичны, его интонация важна, его
движения очень быстры, и они без лишних слов говорят: _Или! это
беспрекословный Проповедник._ Это суждение - одно из самых распространенных и самых
ошибочных, которые я слышу в гражданском процессе. При всех этих одеждах у
Проповедника нет другой способности, кроме как очаровывать глупцов, потому что все
они только разжигают фантазию и льстят чувствам красивыми словами
внешность. Это суждение столь же справедливо, как и суждение, которое сделал бы мужчина
, если бы увидел монашку с ручками, жемчугом, бантами и другими
внешними украшениями и счел бы ее красивой. Основное правило,[которым] должен обладать любой
здравомыслящий человек, чтобы отличить эти пустые видимости от
реальности вещей, состоит в том, чтобы рассмотреть обоснованность максим, которые
предлагает Проповедник, и посмотреть, сияет ли в них истина и
добро, и есть ли порядок и связь между доказательствами истины и истины. дела, и если
они эффективны в убеждении аудитории, переходите к
любить то хорошее, что предлагается, и следовать истине, в которой себя убеждают; но
, слушая Проповедника, который начинает с частых антитез, с
пустых преамбул, с тщательно продуманных фраз и с поэтическими оборотами,
было бы неплохо немного насторожиться, потому что очень общо, что подобные
выдумки сочетаются друг с другом, а не с истинами солидные, но с легкомыслием и
ребячеством. В самом деле, эти искусства призваны очаровывать чувства
гармонией той музыки, под которую Оратор поет лучше, чем проповедует,
и мы должны руководствоваться не тенями, а реальностью.

[Nota a: _Nos autem, qui rerum magis quam verborum amatores, utilia
potius quam plausibilia sectamur, non id quaerimus, ut in nobis inania
saeculorum, ornamenta, sed ut salubria rerum emolumenta laudentur._
Сальвиан. _судебный.  и Провид. Dei in Prooemio, p;g. 28. Bibl. Vet. PP.
tom. 8._]

[23] Каждый раз, когда я вижу это среди христиан, меня поражает отсутствие логики
у многих слушателей, потому что, если бы они умели презирать, как
того заслуживают такие украшения, возможно, проповедники не стали бы их использовать. И это
правда, что они не нужны тем, кто проповедует слово Божье, потому что
это само по себе очень действенно, и, предложенное с ясностью и кротостью, его
легко принять в человеческом сердце, где запечатлены знаки
света от лица Господа. Максимы
Евангелия Иисуса Христа несут в себе столько ясности и сияния, что их не
нужно оценивать по пустым украшениям,
не говоря уже о излишествах, с которыми мы иногда видим их в одежде; и очень
общительно, что те, кто проповедует, используя подобные ухищрения, приносят очень мало
плодов, потому что люди - это люди. очень чувствительны и слушают с большим удовольствием
привлекательность чувств важнее, чем вес разума; и если среди
этих приспособлений есть какие-то твердые истины, он не считает
их разумными, потому что это оскорбляет его кажущуюся сладость чувств[а].

[Nota a: _Ne ; me quaeras pueriles declamationes, sententiarum
flosculos, verborum lenocinia, & per fines capitulorum singulorum acuta
quaedam, breviterque conclusa quae plausus, & clamores excitant
audientium._ Sanct. Хирон. _ad Nepotian. Эпист. 52. p. 256. t. 1. edic.
из Вероны 1734 года._]

[24] Это не означает, что все предложения должны быть проработаны без
никаких украшений, потому что я не придерживаюсь мнения тех, кто говорит, что
_задача - это природа, а не искусство_. Отец ФЕЙХОО поместил эту максиму
во втором томе своих писем, и мне кажется, что ее можно найти только в
названии Письма, а не в его основной части; потому что то, что написал отец Фейхоо, не соответствует действительности.
Фейджо доказывает, что без искусства есть тот, кто красноречив, и что, как бы
ни было много искусства, он никогда не сможет быть красноречивым без природы, то есть
если у него нет большого запаса естественного красноречия. Это правда, а
название неверно, потому что в нем подразумевается, что изучение
Риторика ни для чего не годится, и так утверждает этот известный писатель.
КВИНТИЛИАН [а] уже целенаправленно занимался этим вопросом; и, отвергнув тех
, кто считал риторику бесполезной, он заявляет, что без искусства никто
не может быть опытным оратором, даже если для этого необходима
природа; и поскольку этот Писатель является самым понимающим и наиболее
опытным в этой области, он утверждает, что без искусства никто не может быть непревзойденным оратором. материя, удивительно, что отец Фейджо не видел его
до того, как он напечатал столько диковинок, сколько поместил в вышеупомянутом письме.
С лучшими основами он признал и доказал необходимость искусства в P.FR .
ЛЮДОВИК ГРАНАДСКИЙ в своей христианской риторике. Возвращаясь к нашему вопросу о
проповеди, следует признать, что некоторые современники утверждают
, что риторика[b] должна быть изгнана с кафедр. Большинство ученых
не одобряют такого универсального мнения, и кванты оскорблений использовали
древние и современные средства против этого искусства только для того, чтобы изгнать злоупотребления
, которые наблюдаются у некоторых, которые пользуются этим исключительно для того, чтобы
стать напыщенными болтунами. С. АВГУСТИН[c], и очень много писателей, которые
хорошо изучили это искусство. они считают, что этот вопрос, который в некоторых случаях является
Искусство красноречия очень полезно, если вы умеете использовать его с пользой.
Как бы то ни было, не вдаваясь в подобные вопросы, мне кажется,
что заключение премьер-министра Фейхоа не может быть правильным, потому что я должен
был бы заранее целенаправленно изучить риторику; увидеть
искусственное использование, с которым греки
и латиняне похвально воспользовались ею; взглянуть на попытку, а не на то, как она была использована. ребяческая риторика, которой обычно
учат мальчиков, но это рациональное искусство оживлять
мысли, возбуждать чувства, возбуждать страсти и делать
истина яснее ясного, чего он не сделал, по его собственному признанию [d];
ибо как может быть справедливым суждение по неизученному предмету?

[Nota a: _Sin ex pari coeant_ (habla de la naturaleza, y del arte) _in
mediocribus quidem utrisque majus adhuc naturae credam esse momentum,
consummatos autem plus doctrinae debere quam naturae putabo, sicut
terrae nullam fertilitatem habenti nihil optimus agricola profuerit, ;
terra uberi utile aliquid etiam nullo colente nascetur. At in solo
foecundo plus cultor, quam ipsa per se bonitas soli efficiet._ Quintil.
_институт. orat. lib. II. cap. 19._]

[Nota b: V.P. Lami _Ordin. S. Bened. in libr. de Cognit. sui ipsius_, &
alii apud Dupin _de Verit. p;gin. 315._]

[Примечание c: С. Августин. _lib. 4. из Доктр. Christ. cap. 2. num. 3. 6. 8._]

[Nota d: P. M. Feyjo; _Cart. erud. tom. 2. п. 55. num 23._]

[25] Таким образом, я говорю, что над предложениями можно работать с изучением, и
иногда необходимо использовать искусство, чтобы сделать их совершенными; ибо главная
цель Говорящего - убеждать, а для этого иногда
необходимо возбуждать чувства и разжигать страсти слушателей, что
характерно для искусства это сделано красиво. Помимо этого, есть несколько
истины, которые невыносимы для людей, и Говорящий должен
смягчить и приспособить их, чтобы они были хорошо восприняты; поэтому в некоторых
случаях хорошо сделать Молитву немного приятной; ибо истина
, которая сама по себе казалась бы неприемлемой, хорошо воспринимается тем сладким и
приятным, что сопровождает ее[а].], что; в конце концов, хорошо использовать какое-нибудь искусство
, чтобы заставить людей постичь истину, когда считается, что
это не было достигнуто никаким другим способом. Но
Оратор всегда должен стремиться обосновать свою молитву истинами
определенные, в твердых выражениях, максимумы и привнесение в слушателей любви
к добру и добродетели, и только для того, чтобы ясно увидеть эти вещи
, ему будет дозволено использовать украшения; но никогда не будет правильным вкладывать всю
работу в долгие разговоры и ничего не говорить. Если отец Фейхоо Диксера, что его
искусство должно быть в предложениях очень скрытым, и настолько, чтобы его можно было спутать
с природой; что сила истинного
красноречия должна заключаться в силе максимумов и твердости предложений, а
не в пышности слов., не отрицая, что убедить их помогает
во многом искусство, я бы сказал, признанная истина всех Мудрецов.

[Nota a: _Nom veluti pueris absinthia tetra medentes Cum dare conantur,
prius oras pocula circum Contingunt mellis dulci, flavoque liquore; Sic
ego nunc, quoniam haec ratio plerumque videtur Tristior esse quibus non
est tractata, retroque Vulgus abhorret ab hac: volui tibi suaviloquenti
Carmine Pierio rationem exponere nostram._ Lucret. de Rer. natur. lib.
4. стих II.]

[26] Или! кто-то скажет, что это строгость Критиков, потому что нет
проповеди, в которой не было бы предложено много текстов Священного Писания, и
в них заключены великие истины. Это так; но также совершенно очевидно, что
большинство этих текстов понимается народом не так, как они
обычно предлагаются, и я знаю это на собственном опыте; и если
то, что в них содержится, понято, ничто не убеждает неправильным применением, потому
что человеческое понимание имеет такую природу, что оно стремится к порядку и связь
между их понятиями, потому что в этом заключается сила рассуждения; и
поскольку вы не часто находите эту связь между местами
Писания, которые объясняются, и предметом, к которому они относятся, то, следовательно, вы не
он остается убежденным. Посреди великого упадка законной
проповеди, который мы переживаем и который причиняет нам боль, утешением служит
то, что некоторые церковные прелаты великого зело и исключительного
вероучения опубликовали в наши дни два Пастырских Послания, чтобы
исправить каждый в своей епархии злоупотребления Кафедрой и реформировать церковную
жизнь. оратория кристиана; и несомненно, что потребность в этом очень
велика, потому что сегодня мы видим, как исполняется то, что сказано в житии В. Хуана
Авильского, называемого Апостолом Андалусии; а именно, что одна из
величайшее преследование Церкви - это преследование плохих проповедников[а].
Мы надеемся, что по примеру этих двух прелатов остальные
постараются изменить проповедь и свести ее к тому, чего требует
дух Святой Церкви.

[Примечание к: Муньос _cap. 6. п. 9._]

[27] Да пребудет со мной Бог, говорит Аристон, каким первозданным и известным является Адонис!
У нее час разговора, и она все время говорит анекдоты и
резкие вещи, что просто шокирует; какие ошибки она использует! Естественно, он говорит
стихами и с необычайной легкостью произносит стихи. Тщеславен тот суд, который он выносит
Аристон своего Адониса, и это потому, что в нем нет логики, и он не пытается
использовать разум; потому что то самое, что он так хвалит, делает невыносимым
мудрецам беседа их Адониса. Кто угодно может заметить, что
таких обычно слушают и говорят так ласково, что
вся их острота и вся их поэзия - не что иное, как тщеславная аффектация,
и это легко понять, обратив внимание на то, что в течение целого года, после того, как у них
был каждый день час таких разговоров, во всем
мире, где они общались, они были настолько увлечены друг другом. я говорю, что за год не было сказано ни одной новой правды, ни чего-либо еще, что у них когда-либо было
параллелисты, которым нужно учиться; то, что он сказал, - это очень вульгарные вещи
с напыщенными фразами, что то же самое, как если бы он вставил кусок пробки в серебро
. Однако Аристону нравится этот его Адонис,
потому что он возбуждает в нем чувства и восхищает каким-то
поверхностным восторгом. Если Аристон изучит хорошую логику, он узнает, что ничто не
может удовлетворить разум, кроме _твердого_ и полезного, и эти вещи
можно найти только в истинном и хорошем[а]. По этой причине следует
презирать так много стихов, которые каждый день приходят к нам в руки, и
в них нет ничего, кроме ритма; и одобрить их могут только
люди, обладающие пониманием в своих ушах. Те
, кто довольствуются чувственной внешностью, очень хвалят некоторые стихи, которые не
имеют ни содержания, ни солидности, ни содержат ничего,
кроме поверхностных мыслей, и, короче говоря, которые холоднее самого йело. Тем не менее
им аплодируют и их празднуют как сошедших с Небес; и эти пустые
аплодисменты впоследствии вызывают у нас поток поэтов, которые нас угнетают, и
поэзия становится модным занятием; к счастью, это пользуется большим спросом
человек очень тщеславный Поэт. Вот почему плохие стихи так распространены и
так многочисленны, что на плохих поэтов так легко наткнуться, как на
саранчу: порок, который уже остро осудил остроумный Д.
ФРАНСИСКО ДЕ КЕВЕДО, и нет никакой надежды на то, что это будет исправлено, если истинная Логика не будет
тщательно изучена, и люди
будут вынуждены не полагаться на видимость чувств и всегда обращаться к
разуму.

[Nota a: _Non qui multa, sed qui utilia novit, sapiens est._ Stob.
_серм. 3. т. 1. с. 35._]

[28] Среди проявлений чувств нет ничего более обманчивого, чем
та, которая носит характер _белого_ и _красивого_, Философы до сих пор расходятся
во мнениях относительно того, из чего состоит то, что мы называем
красотой и красотой, например, в одушевленных и неодушевленных вещах. Я
думаю, что то, что мы называем красотой чувственных вещей, - это определенный
порядок и пропорции, которые имеют составляющие их части по отношению друг к другу. Этот
порядок относителен для наших чувств, потому что одним кажется прекрасным то
, что другим кажется уродливым: и такое разнообразие, какое можно найти в этих вещах, проистекает
из разнообразного впечатления, которое один и тот же объект производит на разных людей.
мужчин, и по-разному возбуждает чувства в каждом из них.
Таким образом, в этом происходит то же самое, что и во всех других
чувственных восприятиях, которые предлагают нам вещи только в пропорции к нашему
телу; и таким образом видно, что если со временем или каким-либо другим
образом изменится порядок частей в объекте или в органах чувства
теряются, или исчезает красота.

[29] Из этого следует, что красота этих чувственных вещей - это
видимость, которая может увлечь только тех людей, которых они хотят унести с собой.
внешние проявления, предлагаемые чувствам без использования разума.
Итак, видя, как многие безрассудно стремятся к этим видимостям и
постоянно беспокоятся об этих тщеславных влечениях
чувств, становится очевидным, как мало люди используют разум и как
мало они размышляют, чтобы отличить очевидное от истинного.
Истина обладает красотой, которая может удовлетворить разум;
доброта несет в себе красоту, способную привлечь волю. Если бы я
знал, что понимание доставляет большое удовольствие, когда оно обнаруживает
истина[а] и то, что воля также принимает его, когда он любит добро,
я бы сказал одно совершенно определенное и достойное того, чтобы его выслушали и
серьезно обдумали все люди; но они настолько чувствительны к общему, что
им покажется достойным рассказать об этом только обитателям воображаемых
пространств.

[Nota a: _Indagatio ipsa rerum tum maximarum, tum etiam occultissimarum
habet oblectationem. Si ver; aliquid occurret, quod verisimile videatur,
humanissima completur animus voluptate._ Cicer. _Quaest. Acad. l. 2. c.
118._]

[30] Мужчины, которые используют только свои чувства, наблюдают за этим порядком
от красоты, и следуют беспорядочные привязанности, которые она вызывает. _Какой
у Люсинды такой мягкий голос! какой чудесный воздух! Удивительно
, как она поет, как ходит, как говорит! Все это очаровательно._ И это правда, что
это очарование для тех, кто останавливается только на чувственных проявлениях
. Не приходится сомневаться и в том, что тон голоса, выражение
лица, естественный смех, вежливое обращение, а иногда и слезы на глазах
- все это сладкий яд, который наносит тысячи разрушительных последствий
неосведомленным, которые не знают, что эти вещи сами по себе являются чем-то особенным.
очень мало ценностей, и они ценны только тогда, когда сопровождаются
добродетелью и разумом. Чтобы лучше понять тщету этих
видимостей, красоту и красоту вещей можно рассматривать
как физический порядок или как моральный порядок. На первом этапе он восхищает
мудрецов красотой, потому что они рассматривают в ней порядок частей
, чудесным образом созданный Мастером, и потому что обнаруживается то
количество, вес и мера, с помощью которых он создал все материальные и
чувственные вещи. Рассмотрение прекрасного и прекрасного в этом смысле
это невинно и, возможно, похвально, потому что возбуждает осознание
божественного Всемогущества. В соответствии с моральным порядком эти вещи рассматриваются как
относящиеся к обычаям или как объекты моральных действий
людей. Таким образом, человек не может и не должен любить или
принимать подобные предметы, кроме как в соответствии с Божественным Законом и
его священными Заповедями и предписаниями; и это то, что диктует
разум, потому что с его помощью мы приходим к выводу, что из всех разумных вещей мы не
можем должным образом использовать что-либо другое, что заботясь о том, чтобы Заводчик в конце концов
это было предложено и в отношении вечного счастья людей.

[31] В любви к прекрасному чувствительному мы ошибаемся и в другом.
Когда нашему взору предстает красивый предмет, мы не только получаем
восприятие, исходящее от органов чувств, но и присоединяем к этому
восприятию понятие добра, и воля побуждается любить его. Но,
как мы уже говорили, все видимости и объекты чувств
предлагают только ложные или кажущиеся блага, и они вызывают у нас
похоть и расстройство аппетитов. Человек, который использует
разум игнорирует эти кажущиеся блага и пытается соединить
понятие добра с подобными объектами; прежде иногда он объединяет
понятия зла, кажущегося, обманчивого, ложного и
, таким образом, отталкивает от воли беспорядочную любовь
к прекрасным вещам чувствительные.

[32] Эта легкость, с которой люди останавливаются на чувственных вещах
, проистекает, как мы уже говорили, из того, что они оставляют в теле впечатления
, которые сохраняются долго и с трудом стираются; и поскольку душа
соответствует определенным представлениям, отсюда следует, что они придают ей большую силу
то, что приходит через чувства, больше, чем то, чего оно достигает само по себе.
Это причина очень многих ошибок, и особенно в том, что мы
очень внимательно относимся к тому, что имеем в настоящем, и презираем грядущее. Все
христиане и каждый человек, пользующийся разумом, знают
вечность и знают, что мы созданы не для этого мира, а для
Небес; тем не менее, мы настолько привязаны к нему, что очень редко
думаем об этом, и это потому, что мир присутствует в нем, и
он постоянно работает над нашими чувствами, и вечность мы смотрим на нее с
далеко; или, что то же самое, мы познаем этот мир чувствами, а
Небеса - разумом.

[33] Все эти соображения побуждают подкрепить доводы разума против
проявлений чувств и предупредить людей, что их чувства
, возможно, являются их величайшим врагом, что
их представления не следует легко принимать во внимание и что они не должны опрометчиво судить только по их
отчетам, не посоветовавшись с разумом. на них следует смотреть как на инструменты, данные Заводчиком
для сохранения человеческого тела; и следует
отметить, что, поскольку это единственные средства, с помощью которых душа начинает
достигая чего-то, они также являются основным источником его ошибок и
его зол. Если бы мы могли заставить материалистов и деистов
современности задуматься над этими истинами, которые очень
верны и очень ясны, возможно, они пришли бы в себя и избавились от своей неловкой
галлюцинации, поскольку они не знают, что вся их жизнь подобна детям, которые
никогда не думают иначе, как о том, что они представляют, потому что они только
разумны и не обладают ни разумом, ни способностью к хорошей логике.



ГЛАВА III.

_Из ошибок, которые вызывает воображение._


[34] Невозможно в кратком изложении постичь ошибки, которые
вызывает воображение; но я предложу самые замечательные из них, и тот
, кто был внимателен, легко сможет понять, насколько нас вводят в заблуждение
представления этой силы. Достаточно помнить о том, что
мы уже показали, что мы формируем образы всех вещей, которые
мы воспринимаем, не только чувственных, но и духовных;
и если бы мы внимательно их рассмотрели, то обнаружили бы внутри себя духовный
мир, гораздо больший, чем тот, в котором мы живем, и сведенный к
очень короткое пространство: то есть мы нашли бы в себе образы
, соответствующие объектам, составляющим этот видимый мир, и
духовным, то есть включенным, не входящим в его сферу, и, что более
важно, все они сведены к очень коротким границам. Рассмотрим, какие объекты
представляются нашим чувствам в дискурсе долгой жизни, и
мы обнаружим, что образы каждого находятся в уме. Давайте
также рассмотрим, каким образом мы комбинируем или разделяем так много объектов и
образов, которые мы имеем в результате этих комбинаций. Давайте подумаем после квантов
иногда мы воспринимаем духовные вещи различными способами,
абстрагируемся от природы вещей и, наконец
, от обильного множества умозаключений, которые мы делаем, используя абстрактные науки, и
обнаруживаем, что все они содержатся в душе, и от всех остаются следы,
которые с помощью памяти обновляются. Если мы немного поразмышляем над этим,
мы сможем сказать, что это Царство, внутренний мир, сжатый до
крошечного пространства, но способный вместить большее количество вещей, чем материальный
мир, в котором мы живем; и если мы должным образом
рассмотрим это, мы должны будем признать бесконечную мудрость, которую он создал.
он создал такое замечательное произведение и признает, что
такой обширный материальный мир не может быть заключен в материи, сведенной к
бесконечно малому пространству, как тот, который заключает в себе так много понятий;
под этим мы должны понимать Духовное Существо, сфера которого в силу своей
неделимости является единственным вместилищем стольких знаний. Это, с
некоторым расширением, я высказал против материалистов в своем
_курсе механизма_.

[35] Впечатление от чувствительных объектов заставляет
воображение меняться. Если фантазия способна воспринимать множество образов, она делает
плодотворное воображение; если он получает образы, и они становятся постоянными,
это будет сильное воображение; если он с легкостью получает
представления, это мягкое воображение; если после того, как они были получены, он
упорно их удерживает, он неистовствует; если он легко получает их, и
они так же легко стираются, он неуклюж; если они с трудом запечатлеваются и
цепко удерживаются, это жестоко; и таким образом
комбинации, возникающие в результате разнообразия нарисованных в фантазии образов, могут быть бесконечными
. Что в первую очередь следует отметить, так это то, что все виды
воображение может вызвать у нас ошибку, потому что оно может обмануть
суждение; таким образом, хотя мы рассматриваем это, ошибка не в
воображении, а в суждении, как это происходит с чувственными
восприятиями. Следовательно, следует приложить все усилия к
тому, чтобы правильно выносить суждения и не отвлекаться на видимость
воображения. Для этого потребуется многое
сделать, зная, что страсти почти всегда сопровождают воображение, как мы уже
объясняли ранее.

[36] С помощью этих предупреждений будет легко обнаружить множество ошибок, которые
это вызывает воображение и показывает, как их избежать; и чтобы
упорядочить их, мы распределим их по тем разделам, которые относятся к
религии, и к гражданскому обращению, где мы будем понимать те, которые задерживают
развитие искусств и наук. Большая часть ересей, которые во
все времена заражали Церковь, родились из
сильных и плодотворных фантазий. Приведем в античность МОНТАНА, который
живо воображает, что Святой Дух дал свои дары ему, а не Апостолам
, и в его воображении глубоко запечатлелся этот вид и
другие подобные качества, которые находили разум скудным, а суждения - несостоятельными
, извращали их, приводя к серьезным ошибкам. Это было легко сделать.
Монтано заставил поверить в истинность ложных восторгов своего
воображения Приски и Максима, которые благодаря сексу и недостатку
образования достигли сильного воображения и слабого разума. у него было
Воображение Тертуллиана было очень сильным и яростным, и его не сопровождало
суждение самых здравомыслящих; и, обнаружив в своей фантазии ошибки
Приска, он не смог их исправить. Но в Тертуллиане была сильна не только
воображение, но яростно, потому что вещи так сильно впечатлили его
, что тянули к суждениям, и благодаря своей горячности
он легко убедил в этом других. Несмотря на это, необходимо признать, что его
_Прощение_ перед религией, безусловно, является полезным делом и делом суждения, хотя
в нем очень ярко проявляются силы неистового воображения; но
в конце концов он показал их в книге Паллио, где он использует
наибольшую эффективность и всю неистовость, которую можно выразить в убеждении бесполезные,
и ни с того ни с сего.

[37] Некоторые относят Сенеку к числу писателей с сильным воображением
и мало суждений [а]. Нельзя отрицать, что у Сенеки было
очень сильное и очень яростное воображение. Осознайте, что вы с такой же эффективностью применяете его к
вещам невероятным, как и к вещам определенным, что
свойственно людям с необузданным воображением. Его описание _забытия_ не только
тщетно, но и нелепо; и поскольку его воображение было плодотворным, он украсил
его таким разнообразием мыслей и суждений, что оно восхитило
очень многих читателей, столь же изобретательных, как и он, или обладающих большим
воображением и малым суждением. Однако следует предупредить, что это было не так.
Сенека из наименее рассудительных авторов, хотя я думаю, что его
воображение было сильнее, чем суждение. Он был стоиком, или хотел казаться таковым, и
в его сочинениях есть суждения, и в высшей степени достойные восхищения, побуждающие следовать
добродетели. Это заставило С. Джеронимо причислить его к числу писателей
Церковники, и считать истинными письма Святого Павла к Сенеке;
но современные критики не сомневаются, что они апокрифичны. Как бы то
ни было, Сенека проявил похвальную эффективность в убеждении в том, что путь добродетели -
единственное средство достижения человеческого счастья; и я надеюсь, что его
в приговорах был бы больший трабазон, который, таким образом, был бы более уважаемым:
к счастью, уже в древности за этот недостаток его справедливо называли
стилем Сенеки. Я видел много современных книг,
посвященных или моральным, или политическим вопросам, и их справедливо можно
отнести к той же категории, что и цензуру; и, возможно, их чтение было бы более полезным,
если бы понимание нашло связь между содержащимися в них истинами.

[Nota a: Mallebranche _Recherche de la verit;, tom. 1. part. 3. глава.
4._]

[38] В наше время нам надоели примеры ошибок, которые
это вызывает бурное и сильное воображение, когда сопровождается
небольшим суждением. У стольких сектантов, как мы видим в наши дни,
развращено воображение, и зараза переходит
на искажение суждений. Они воображают что-то одно, и это производит такое глубокое впечатление, что
постоянно возбуждает необузданные страсти. Таким образом, суждение должно _свободно_
быть выведено из-под влияния этих воображений, и
оно считает их истинными, и, таким образом, они приводят к ошибке. Г-н ЖУРЬЕ, ЛЮТЕР,
ЦВИНГЛИ и другие еретики представляли себе тысячу беспорядков в Церкви
Католичка, и суд согласился с тем, что они действительно были, находясь только
в его воображении. В них его развратным воображениям сопутствовала
какая-то страсть, потому что, поскольку они уже существуют, и их следует всегда иметь
в виду, всякий раз, когда душа воспринимает какой-либо объект и имеет образ
, нарисованный в фантазии, обычно возбуждается какая-то страсть., или
надежды, если объект может быть достигнут и считается полезным, или от страха
, если он считается вредным и близким, и так далее тысячей других способов.
таким образом, в выражениях подобных наследий проявляется то, что в их
разложившееся воображение сопровождали необузданные страсти, уже ненависти
он поддерживает Церковь, уже надеясь стать на этом пути незабываемыми и
прославленными, уже безмерное стремление к уникальности и, наконец,
крайнее самолюбие, которое заставляет их казаться себе уникальными в рассуждении,
единственными в знании и отличать истинное от ложного. Сила
такого неистового воображения в сочетании с беспорядком таких
экстравагантных страстей тянула к суждениям и заставляла их впадать в самые ужасные
ошибки.

[39] Раса этих писателей еще не закончилась, что из-за развращенности
воображение и сопровождающие его неистовые страсти порождают огромные
экстравагантности. Г-н ДЕ АРОВЕ (он называл себя после _вольте_, и
мы будем называть его так) сегодня является очевидным свидетельством этого. Я видел
воочию его основные сочинения в знаменитом издании 1757 года, которое
, как полагает его Автор, является правильным, и некоторые работы вместе с
Философским словарем после этого издания. Достойны внимания
французские писатели, которые бросили ему вызов, потому что некоторые
сделали это с большим успехом. Как я вижу, мудрость празднуется
что у этого Поэта нет, что он презирает христианскую религию, что он восхваляет
самые отвратительные пороки, защищает материализм, пренебрегает самым
священным, как Светским, так и Церковным, и что он говорит обо всем так, как будто
все знает: я без колебаний скажу то, что может меня коснуться, что является
недостатком христианства. логика, которой он обычно руководствуется в своих произведениях, чтобы на них
смотрели так, как они того заслуживают, почти всегда противоречит разуму. Кто бы
ни читал г-на Вольтера, он встретит человека с большим,
пылким, плодотворным воображением: с живым, ясным, острым умом, быстротой: с
расплывчатое описание современных книг, ограниченное и очень поверхностное по
сравнению с древними оригиналами: обширное изложение существующих вещей без
углубления в науку, ее принципы и основы: в
заключение талант, который французы называют _bel sprit_. Если бы к этим
качествам добавить здравое суждение, глубокое основательное учение,
оригинальную эрудицию и постоянное, хорошо обоснованное изучение искусств
и науку, конечно, можно было бы назвать не _bel sprit_, а _bon
sprit_, поскольку между этими двумя атрибутами есть большая разница.

[40] Если бы красивые образы его фантазии и
обширные комбинации его изобретательности всегда сопровождали страсти
пренебрежения христианской религией, стремления к славе и
уникальности, независимости, самоудовлетворения и т.
Д., Он был бы склонен к благочестию, подчинению и т. Д., И т. Д
для мудрых - недоверие к себе, больше желания быть полезным, чем аплодировать,
больше сдержанности, меньше распущенности, меньше склонности к
привлекательным проявлениям чувствительности и, проще говоря, меньше любви к себе,
он мог бы быть полезен человеческому роду, используя таланты в своих интересах
. Если бы вместо витиеватого стиля, соответствующего его
воображению, полного резких и резких выражений,
едких и злобных солей, свободного и развернутого тона и тона, он
использовал бы (по крайней мере, в прозе) свой собственный язык. выразительный,
сдержанный и такой, чтобы все знали, что он тянет учить, а не
оскорблять, было бы более приемлемо для тех, кто предпочитает твердое, а
не яркое, руководствуясь суждением, а не воображением. покажи себя
защитник человечества, но человек, чтобы поддержать его, получает только
то, что его разрушает. Посмотри на него со стороны разумного, и с этой стороны
он возвышает его, давая ему свободу, когда дело касается аппетита и
вкуса: он не смотрит на него ни со стороны разума, ни со стороны суждения, и поэтому воздерживается от того, чтобы давать ему
максимум хорошего. В великих людях он замечает только
недостатки, умалчивает о достоинствах, а если называет их, то облекает их в сатиру; и поскольку до тех
пор, пока существуют люди, должны существовать пороки и недостатки,
подобное положение дел ставит человеческий род в худшее положение, чем зверей,
управляя собой таким, какой он есть, вульгарно, не обучая его тому, каким он должен быть.
Во всех его произведениях нет последовательного философского дискурса. В истории
нет упоминаний о памятниках веры. Если бы Балуций, Лауной И Валезий, его
соотечественники, подняли головы и увидели то, что этот Историк
всегда подтверждает своим словом и множеством документов, они были бы восхищены тем, что
нашлись почитатели таких сочинений. Он говорит обо всех вещах, не
изучая их на собственном опыте, и это очевидно, что он редко приводит доказательства
того, что утверждает. его философский словарь, где все сказано на
даже если он ничего не доказывает, он является квалифицированным свидетельством этого, поскольку в нем
он свел к сборнику все нечестие и множество ошибок, разбросанных
по другим книгам. Парижский парламент приказал сжечь его от
руки палача. Де ла Араукана Алонсо де Эрсильи, после однократной
похвалы, отзывается обо всем остальном с большим презрением. Что
скажут наши критики, что Эрсиллу называют испанским Лучано? Есть ли у вас
какие-нибудь доказательства этого презрения? Не меньше. По его слову
все идет, как он привык.

[41] При изучении наиболее ограниченной церковной истории делается вывод о том, что
смотри, сколько богохульств и сатир он возводит против религии
Кристиана, это старые ошибки Отцов, с которыми боролись, и забытые
верующими. ЮЛИАН Отступник, Цельс Философ, ФИЛОСТРАТ и
другие древние противники религии Иисуса Христа, наряду с
разглагольствованиями философов-язычников, идут ему на пользу: с добавлением
сатиры; оскорбления, сатирические шутки современных неверующих,
в том, что он хорошо образован, у него есть материалы для
самоутверждения. враг истины и хорошей логики. Какие способности, ни таланта
нужно ли обновлять старые ошибки, облекая их в новые украшения
стиля, остроты и приятности для неосторожного слуха, чтобы они были
хорошо восприняты? Если бы максимы Вольтера были опубликованы без
украшений и, как мы обычно говорим, с открытым лицом, я сомневаюсь, что
нашелся бы здравомыслящий человек, который принял бы их; но если бы они были одеты в
одежду, которая может льстить чувствам и возбуждать воображение, неудивительно
, что они произвели впечатление в понимании тех, кто более
скорее разумные, чем рациональные.

[42] Поскольку наши молодые люди не могут легко прочитать возражения
убедительные доводы, которые французы сделали Вольтеру, по крайней мере, им следует
увидеть ту, которая была опубликована на испанском языке под названием "Оракул
новых философов", где они обнаружат, что их ошибки в меньшей степени раскрыты и
отвергнуты. Что я могу заверить, так это то, что в своей книге
под названием "Какомониада" он совершает огромный плагиат, копируя
лирику знаменитого АСТРЮКА куанто, в которой он говорит о галльском зле, и только
Вольтер добавляет то, на что нельзя ссылаться, не проявляя скромности.
О Ньютоне он ничего не делает, кроме как извлекает оптику из этого английского,
добавляя некоторую свою добровольность, что видно на каждом шагу в том
, что он приписывает древним, в презрении, которое он вызывает к грекам, и
в том, что он празднует, в соответствии со своей страстью, не сверяясь с оригиналами, в
некоторых современных. Они говорят, что Вольтер - хороший поэт; я уверяю
, что он ни логик, ни настоящий философ.

[43] Другим путем сбиваются с пути другие, и их воображение ускоряет их. Как
мы все чувствуем, мы воображаем вещи в детстве, и тогда
мы не рассуждаем, мы приобретаем привычку воображать так, что после
когда мы упражняемся в рассуждении, мы вынуждены воображать объекты
, о которых мы рассуждаем, и мы не можем воспринимать вещь, если не сформируем
ее чувственный образ в воображении. Вот почему только теоретическим
изучением мы добиваемся небольшого прогресса в практических науках,
потому что только теоретическое дает не такие чувственные представления о вещах
, как практика, которая делает их более ощутимыми; случается, что из-за этого
некоторые отрицают все то, что они не могут себе представить. КАЛЬВИН никогда
не мог постичь своим воображением, что Тело Иисуса Христа может
находиться в Евхаристии и на Небесах в одно и то же время, потому
что воображение не может воспринимать тело в двух разных местах в одно и то же
время; отсюда он заключил, что присутствие Тела Иисуса Христа в
Евхаристии было не реальным и истинным, а мистическим. Этот ересиарх неуклюже ошибся
, как в этом, так и во многих других вещах, из-за силы
своего воображения и из-за того, что дал воображению большее расширение
, чем ему подобает. Воображение не может представить себе тело в двух
разных местах в одно и то же время, потому что тогда понимание
он соединяет изображение этого тела с изображением этого места; и поскольку
изображения мест различны, он отличает изображения тела или
не может сделать его единым целым. В этом вопросе также ошибся ИОАНН
СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЬ[а] и многие логики из числа современных. Но чтобы разочароваться
, нужно не что иное, как увидеть то, что касается воображения, и увидеть то, что
принадлежит разуму. Это диктует, что Бог может бесконечно больше
, чем мы, люди, можем себе представить, и что, следовательно, даже
если воображение не может постичь одну вещь, мы должны верить в нее, если это необходимо Божественной Вере
преподает. Эти сектанты допускают некоторые вещи, которых не может
достичь их воображение. Вечность мы не можем себе представить, и
она у нас есть наверняка. Мы также не можем представить себе бесконечность, и, тем не менее
, мы считаем ее существующей. Почему же воображению следует придавать такое большое значение
в одних вещах, а не в других? Я верю, что так оно и есть, потому
что эти люди с чистым воображением не делают никаких других действий, кроме как для этой власти,
и безрассудно подчиняют ей разум, суждение и даже суверена,
это безошибочное мнение Церкви.

[Nota a: Cleric. _Pneumatol. cap. 8. секта. 3._]

[44] Теперь перейдем к другим ошибкам, которые вызывает воображение, и они
очень часты, хотя обычно не так опасны. У
Лусинды слабая фантазия
, и она готова живо воспринять различные представления и удержать их в памяти: посвятите себя чтению книг благочестия и преданности или
начните медитировать и размышлять о божественных вещах. С медитацией и
размышлениями фантазия Люсинды наполняется образами, к счастью, которые
вряд ли возбуждают в ее воображении какие-либо другие представления, кроме тех, которые
запечатлелись в непрерывных размышлениях и размышлениях. В этом состоянии он возбуждается
страсть, или желание достичь того, что он читает или знает, чего достигли другие
благочестивые люди, заключается в том, чтобы _говорить с Богом_; и, продолжая размышлять
над тем же, страсть растет по мере того, как растут
образы в воображении. Сила и продолжение
воображения подогревают фантазию, и, соединяя воедино ранее
разделенные представления, неистовая страсть начинает овладевать рассудком, и тогда
Люсинда думает, что видит Бога в той или иной форме, что он разговаривает с ней в
той или иной форме, что представляет ее страсть и смерть, и другие
тысяча вещей, которые приходят ему в голову в воображении; к счастью, поскольку его
воображение способно воспринимать множество образов, а суждение еще не умеет их
понимать, он легко создает их так же, как и воображает.
Затем Лусинда говорит, что божественные откровения - это не что иное, как
энтузиазм ее мягкого и горячего воображения. И если он встречает
режиссера, обладающего такой же мягкостью в фантазиях и не обладающего той
мудрой проницательностью, которая требуется для таких вещей, он легко принимает
за откровения все, что рассказывает Лусинда, а затем записывает их в
книгах как сошедшие с Небес.

[45] Я хорошо знаю, что на самом деле существуют особые, или
частные, откровения и что Бог говорит со святыми мужами и сообщает им некоторые
вещи для их пользы и утешения; но я также знаю, что очень
трудно отличить истинное от ложного, и что очень легко
, чтобы фантазия разгорелась с новой силой. и горячо сделайте
так, чтобы откровения казались настоящими, которые являются лишь видимостью воображения. Дьявол
обычно иногда превращается в Ангела света, и, чтобы обмануть
существ, он использует эту слабость своей фантазии, которой обладает
особое влияние. Вот почему католическая церковь очень осторожно
подходит к рассмотрению подобных откровений, и на ее примере их обычно
очень тщательно исследуют святые и разумные люди, которые не
хотят быть обманутыми. В самом деле, Присцилла и Максима приняли за
божественные откровения заблуждения Горного Владыки и поверили, что с ними
говорит Святой Дух, и им было легко сообщить о заражении своей
развратной фантазией такому выдающемуся человеку, как Тертуллиан, потому
что они нашли в нем плодотворное воображение, превосходящее здравый смысл. В
в наше время у нас есть и другие недавние примеры многих еретиков,
которые хотят выдать заблуждения своего воображения за
особые откровения, и Лютер и г-н Журье уже давно гордятся этим, но
со смехом и презрением всех мудрецов.

[46] Есть и другие женщины, которые говорят об особых откровениях, и их ошибка
в фантазии, хотя делается это иначе. Геларда,
чрезвычайно набожная и набожная женщина, больна истерической привязанностью и не
знает об этом. Это зло, на которое обычно тратится воображение, потому что
он находится в тех нервах, которые простираются до диафрагмы
и празднование, они служат для распространения впечатлений от внешних объектов
. Постепенно познакомьтесь
с болезнью Геларды, которая называется меланхолией и обычно сопровождает
истерический аффект. Уже неупорядочены описанные части, которые
сильно влияют на воображение, нарушается порядок
впечатлений, в котором Геларда постоянно упражняет фантазию, и поэтому
вполне естественно, что во время болезни ее возбуждают образы вещей
набожный, как человек, который бредит, потому что он говорит о том же, о чем думал
о здоровье, но думал, хотя и беспорядочно из-за порока своей
знаменитости. Уже охваченная меланхолией, она начинает бредить и говорит
, что видит Иисуса Христа в саду в поту и крови, или видит Богородицу
Пресвятая Богородица, которая является ему в его славном Успении и говорит ему это
или что-то еще; и если фантазия очень горячая, может быть, она скажет
, что дает ему куплеты и сводки, чтобы он их спел. Если болезнь не очень
сильная, в этом состоянии остается бред Геларды, и он неизвестен
но из тех, кто в этих вещах знает силу фантазии и не
умеет обманывать себя. Случай, очень похожий на этот, произошел со мной, и я знал этот
бред и предвидел его, и со временем он окончательно подтвердил
мою мысль. ЛУИС АНТОНИО МУРАТОРИ[а] рассказывает, что в
Милане была религиозная женщина, которая утверждала, что каждую ночь
она знакомо разговаривала с Иисусом Христом, и так считала большая часть этого
великого народа. Архиепископ, которым в то время был Федерико Борромео,
отличавшийся высоким суждением и исключительной проницательностью, хотел убедиться в этом сам и
я сказал Монахине, что у нее была очень ценная и
ценная реликвия, но что, чтобы узнать, что с ней делать, я должен спросить ее
Иисусу Христу, и этим он знал бы, что не может ошибаться. Монахиня высказала
свои воображаемые мысли и в ответ велела продать алтарь и раздать
его бедным. Дело было в том, что сокровищница, о которой
говорил архиепископ, была ее душой, и если бы Иисус Христос поговорил с
монахиней, он бы не сказал ей отдать ее бедным. Другая религиозная
женщина говорила, что Бог каждый день возносит ее к Солнцу и направляет к Солнцу.
красота этой планеты. Спросил ее сам прелат, насколько велика была
эта Звезда, и она ответила, что как корзина. Он ясно познал этот
знак отличия Варона, что подобные откровения были не чем иным, как
возбуждением смелых и извращенных фантазий. Чтобы это не
вызывало затруднений, нужно только учитывать, с какой яркостью
воображение представляет что-то во сне. Кажется, только то, что
мы ее присутствуем, и что наяву с нами происходит то, о чем мы мечтаем.
Тогда не действует ни суждение, ни разум, и поэтому мы не исправляем то, что делаем.
он представляется нам. Таким образом, наяву случается, что воображение
представляет некоторые вещи с такой же силой и, возможно, большей, чем во
сне: бывает также, что суждение не исправляет фантазию либо потому
, что она мала, либо потому, что она защищена от какой-то болезни, и, таким
образом, воображение вызывает тысячу ошибок.

[Примечание к: _философ. Мораль, глава 6._]

[47] Этим я не претендую на то, чтобы проявить упрямство и упрямство в
неверии в те вещи, которые относятся к особым откровениям, как это делают
некоторые: я пытаюсь только открыть правду и желаю, чтобы так было сделано
люди должны руководствоваться здравым смыслом; и я всегда буду из благоразумия с подозрением
относиться к отношениям многих преданных людей, связанным с этим
вопросом, и исследовать их со всем возможным усердием, чтобы избежать
ошибки; потому что некоторые из этих откровений, или, лучше сказать, фантазий, являются
истинно невинные, то есть, они не включают в себя ничего противоположного священным
догматам или церковной дисциплине; но есть и другие, полные опасности,
и было бы нетрудно показать их в некоторых книгах, где они
напечатаны. По этой причине я хотел бы, чтобы некоторые из тех, кто работает
жизни людей, почитаемых за их святость и добродетель, имели бы лучший
вкус и писали бы их с лучшей Логикой. Хвалю зело подобных
Писатели, но не суд. Писать о жизни добродетельного человека
- очень похвальный институт, потому что он предлагает читателям
образец добродетели, которому можно подражать и стремиться к тому же совершенству. Но я
видел много книг, в которых не показаны глубинные добродетели их героев и
не показано, как они проявляли смирение, терпение,
милосердие, смирение, честность и другие добродетели до того, как они были описаны.
относитесь к этому мимоходом; и очень целенаправленно взвешиваются
огромные откровения, бесчисленные явления, которые имел Достопочтенный человек; и
почти делается попытка доказать великую святость Варона обильным
количеством откровений, а не реальным и истинным доказательством его
выдающихся добродетелей. Хуже всего то, что после того, как вы заполнили книгу
откровениями, во всей ней нет ни одного доказательства того, были ли
они истинными или нет, и это так, потому что Авторы в этом не сомневаются.
на эти оплошности уже жалуется Бенедикт XIV. в своей работе по канонизации
Блаженны те, кто целенаправленно занимается этим же вопросом. И всего несколько
дней назад был опубликован трактат " Откровения" известного критика
Эусебио Аморт, заслуживающий того, чтобы его читали те, кому предстоит исследовать
подобные откровения, потому что он относится к этому вопросу с хорошей логикой и
справедливой критикой.

[48] Против этого можно возразить, что некоторые святые и добродетельные люди говорят
о себе, что у них были видения и видения, из-за чего
приходится или верить им, или считать таких людей неправдивыми. Таким образом,
существует множество видений и явлений святых мужчин; и в то же время
это правда, что существует множество апокрифов или выдумок других
, которые приписываются им с намерением привлечь внимание людей. Как часто встречаются в
книгах примеры энтрамбаса. О притворствах не нужно
говорить, но, зная, что они есть, отбросьте их. Следует верить в людей,
почитаемых за их добродетель и святость, которые правдиво говорят то, что
чувствуют; но даже в этом случае их
видения должны быть опровергнуты, потому что, возможно, без недостатка истины явления
неприемлемы. К двум классам следует свести видения и
явления: одни являются чувственными, когда вещи, которые не существуют, но
существовали или должны существовать, представляются чувствам как актуальные.:
другие являются ментальными, когда в воображении настолько живы образы и
представления объектов, которые были или должны были быть, но не являются,
что понимание рассматривает их как настоящие. Первые никогда не случаются
без настоящего чуда; и хотя это правда, что Бог творит чудеса,
но также верно и то, что их не так много, как предполагают литературные обыватели:
так что, поскольку чудо-операцию необходимо рассматривать с большой осторожностью, она не так уж и плоха.
чтобы убедиться в этом, такая же забота должна быть приложена к
выяснению разумных явлений, прежде чем мы в них поверим. Одни психические
расстройства естественны, как это видно у меланхоликов с богатым воображением,
которым прошлое и будущее предлагаются как настоящее с необычайной
живостью: у маньяков и безумцев, которые из-за
болезни говорят, что видят мертвых, и тысяча вещей, которых нет, и
уверяют в этом, и они кричат, если им противоречат: в снах, где каждый день
есть повод испытать это: другие - сверхъестественные, например те, которые можно увидеть во сне.
он ясно знает, что они не вписываются в сферу природы.

[49] Способ их различения основан на том, что они представляют, и на
сопутствующих обстоятельствах. Если человек, даже добродетельный,
легковерен, обладает сильным воображением, очень меланхоличен, болен всем
телом, уже головой, задумчив, погружен в себя и говорит нам, что у него
были видения и видения, необходимо отложить судебное разбирательство до
тех пор, пока они не будут доказаны., потому что такие люди естественно они провидцы: если то
, что они говорят о своем видении, неправдоподобно, экстравагантно, ошибочно, никоим образом не
мгновенные и противоречивые, их следует считать естественными,
вызывающими раздражение и ложными: если заключаемое в них учение
противоречит догматам или церковной дисциплине или в них заключены
интересы, вред ближнему или какие-либо особые цели, отличные
от славы Божьей, и наставления верующих, на них следует смотреть как
на порождение воспаленной фантазии. Сверхъестественное известно по
характеру, противоположному сверхъестественному, и в
Божественных Письмах есть примеры этого, которые следует принимать со всей покорностью. Правда в том, что
в Риме, где эти вещи обсуждаются с большой назидательностью и осуждением, из
тысяч представлений о добродетельных людях едва ли одобряется одно, и
иногда их всех упрекают. Этот предмет, помимо цитируемых авторов,
был тщательно рассмотрен аббатом ЛАНГЛЕ; и раньше всех
предложенных он проложил путь замечательными предостережениями, чтобы не
отклоняться от нашего испанского знака отличия, о. ХУАН ДЕ АВИЛА в своей
аудиенции.[а].

[Примечание к: _главы 50, 51 и 52. том. 3. стр. 279 и след._]

[50] Итак, чтобы не впасть в ошибку в этом вопросе, будет хорошо
потренируйтесь различать то, что свойственно воображению, и то, что
касается суждения. Следует знать, что воображение не делает ничего другого, кроме
как представлять живым образы предметов; но для суждения
необходимо найти истину в том, что предлагает фантазия; и поскольку с детства
нас приучают скорее воображать, чем судить, было бы хорошо постоянно
использовать разум, и прежде всего уметь сомневаться, когда это уместно, и не смешивать
поспешные суждения с воображением. Если речь идет о
знании того, что происходит в другом человеке, помимо сказанного, это будет
целесообразно исследовать, управляет ли ею какая-то тайная страсть, и
часто обнаруживается, что желание женщины казаться святой, или
жажда славы добродетельной, или честолюбие и желание командовать, или
, возможно, злоба за то, что все идет не так, как она хочет, развратили ее
фантазию; и отсюда рождается тот, кто судит о своих заблуждениях по откровениям. Возможно
, злоба является движущей силой этих притворных явлений: возможно, какая
-то скрытая болезнь, о которой ничего не известно, потому что она не проявляется из-за
страха, или невежество, которое обычно способствует развитию этих убеждений. В
в конце концов, разум подсказывает, что, когда предлагаются подобные откровения,
мудрые люди начинают исследовать их, сомневаясь, выясняя
страсти, эффективность воображения, правдоподобие и
соответствие, которое они имеют догмам и дисциплине Церкви, и
применяя все правила хорошей критики.



ГЛАВА IV.

_Продолжите объяснение ошибок, которые вызывает воображение._


[51] В предыдущей главе мы предложили некоторые ошибки, которые
воображение допускает в вопросах религии и благочестия; в этой
мы раскроем те, которые он вызывает в основном в гражданском обращении и в
занятиях искусствами и науками, и, чтобы сделать их более
понятными, мы разделим их на несколько классов в соответствии с различными
влияниями, которые обычно оказывает на них фантазия.

[52] Во-первых, обычно ошибкой являются
_маленькие воображения_: под маленькими воображениями я понимаю те, которые наполняются и
удовлетворяются вещами в любой момент, и они обычно заставляют суждение
считать их большими и сосредотачиваться на них. Обычно это наблюдается у
детей и пожилых людей, и поэтому мы почти всегда видим их занятыми делами
очень маленькие, если смотреть на них как на большие и достойные своего применения.
Мода, вежливость, приукрашивание и разговор об этих самых вещах -
вот привлекательность их суждений, как у детей игры, мелочи
и развлечения. Обычно маленькие фантазии мягки,
то есть они легко воспринимают представления: они
также сопровождаются нежными и приятными на вкус аффектами; и, будучи мало или
совсем не осведомленными в суждениях детей и женщин, он полностью занят
объектами фантазии. Ввиду этого следует стремиться, уже с
обучение, уже на собственном примере, раннему обучению молодежи
основным принципам разума, формированию ее суждений в соответствии с ее
способностями. Таким образом, он был одет вили ребенок, который в возрасте семи лет
публично успешно защитил основные науки[а], и
мужчины, которые превзошли мужчин в суждениях. Многие
примеры можно увидеть то у одного, то у другого автора, особенно у Плутарха[b],
а среди современных - у г-на Байе[c].

[Примечание к: Муратор. _Философ. Моральный. капитан. 10._]

[Nota b: Plutarc. _из Хпл. Мулиер._]

[Примечание c: Байе. _Jugemens de Savans, t. 5._]

[53] Нет недостатка в женоподобных мужчинах с очень маленьким воображением. Некоторые
носят больше украшений, чем одежды, другие постоянно украшают вещи из
немного времени: одни преувеличивают вещи, не имеющие никакого значения; другие вмешиваются
, давая понять, что они великие люди, и являются таковыми только
в колоссальных масштабах. Клеобул расстраивается из-за того, что ему не следует, восхищается собой по
мелочам и не может говорить ни о чем, кроме своей головной боли, о
том, что он работал, как он устал, и на это
он тратит целый день, а может быть, и весь день. Эваристо ведет беседу
и ничего не делает, кроме как размышляет о неравенстве времени, уходе за детьми
своих детей и их благодарностях: а потом, за демонстрацию своего
зная это, он начинает говорить об одежде македонян, о
боевом порядке амазонок; и если ему приходит в голову такое место, он не упускает
из виду Квинта Курция. Этот порок современные называют педантизмом,
который состоит в том, чтобы развлекать себя только пониманием
несущественных вещей, больше свойственных детям, чем взрослым, соизмеримых
с малостью их фантазии, и объектами, достойными их короткого суждения.
Подобные ошибки обычно не причиняют другого вреда, кроме как вызывать гнев у
всех, и особенно у людей, пользующихся разумом.

[54] Если бы педантизм оставался только в разговорах, он был
бы терпим; дело в том, что его можно найти в бесконечном количестве книг на все
факультеты, а их авторы заставляют нас тратить время и деньги на
бесполезные занятия по уходу за детьми. Менкенио вместе с Донайром презирает некоторых грамматиков, которые
долгое время спорили только об одном голосе[а], и ближе к нашему
времени мы видели, как два известных человека пытались выяснить, следует ли
писать Вергилия или Вергилия. И что может быть более распространенным и бесполезным, чем
исследовать то, что после того, как было обнаружено, ни к чему не приводит? Все это
год Аристон использует, чтобы выяснить, учился ли Цицерон сидя или
прогуливаясь, было ли у него несколько платьев или униформы. Клеобул
стремится узнать, какого рисунка были пряжки у римлян, и
делает целый том, чтобы доказать, что они не носили шпор, и
очень подробно рассказывает о кольцах, играх и других развлечениях
тех времен. с таким удовлетворением, что он считает невежественных,
неразумных и невежественных людей. которые, как и он, не тратят все время на бесполезные
расследования. ПЕДРО БУРМАНО, Бентлейо и им подобные достойны
признательности за работу, с которой нам дают хорошие издания
латинских авторов, и за то зело, с каким они продвигают человеческую литературу; но они не заслуживают
похвалы за заботу, которую они проявляют в своих заметках, останавливаясь как можно
чаще на исправлении слов первоначального автора, руководствуясь своими
собственными правилами, и на оспаривать других, потому что они этого не сделали, не
заботясь о приговорах, что является основным моментом, на котором их следует
прекратить. _и эти Корректоры дошли до такой степени_ (говорит МЕНКЕНИО),
_ что с уверенностью можно сказать сейчас то, что в другое время было бы сказано о
примеры Гомера; а именно, что лучшими и
наиболее правильными должны быть те авторы, которые не были исправлены._[b].

[Примечание к: Менкен. _шарлат. Ученый. п. 155._]

[Примечание b: _Cbarlataner, стр. 164._]

[55] Когда-нибудь это может быть немного полезно; но если
учесть шум, с которым некоторые обращались с этими предметами, их вполне можно
сравнить с мухой, которая, садясь на колесо телеги, говорит::
_ Сколько пыли поднято_! Другие используют огромные тома для объяснения
одного голоса какого-нибудь древнего писателя. У меня всегда были мужчины из
небольшое воображение для тех, кто останавливается на слове, на
ударении, на том, следует ли понимать этот голос в этом, или в другом значении:
хотя это не имеет большого значения и, не познавая полезного в вещах,
они довольствуются только поверхностным. Уподобьтесь этим охотникам,
которые, не научившись охотиться на птиц и зверей, полезных для
поддержания жизни человека, занимаются охотой на мышей или, возможно
, охотятся на мух. То же самое следует сказать и о тех, кто
считает себя великими людьми, потому что они умеют сочинить стих или песню.
округлите. _Или! Нарцисс подает большие надежды, потому что он
пишет эпиграммы и сочиняет стихи, которые просто чудесны_. Если все хорошенько
проанализировать, то окажется, что Нарцисс - человек слабого воображения и слабого
суждения, потому что он умеет сочинять стихи, в которых нет ничего, кроме звука,
ритма и ритма, вещей, свойственных воображению; но они не содержат
ни серьезных, ни поучительных приговоров, в которых сияет суждение.
Какая польза от создания стихов с принудительной лирикой и очень непонятными анаграммами
, кроме как для привлечения тех, кто восхищается всем, чего нет
понимают ли они и празднуют то, чего не достигают[а]? Их вполне можно
сравнить с детьми, которых цвет мишуры заставляет думать
, что свинец - это золото, а может быть, гнилое дерево.

[Nota a: _Omnia enim stolidi magis admirantur, amantque,
 Inversis quae sub verbis latitantia cernunt,
 Veraque constituunt, quae bell; tangere possunt
 Aureis, & lepida quae sunt fucata sonore._

Лукре. _de Rer. natur. lib. I. verso 638._]

[56] Во-вторых, я помещаю раздутое воображение и называю его так
те, которые наполнены множеством образов, либо уже приобретены и собраны
с помощью приложения, либо фантазия уже естественным образом настроена на их
формирование. Следует признаться, что если к полному воображению примешивается здравый смысл,
они очень ценны, и только от них можно ожидать
больших преимуществ в открытии истины, а также в занятиях
искусствами и науками; но если очень полному воображению не сопутствует здравое суждение, оно
обычно быть причиной многих ошибок. _Или! Парень очень
полон! Какие у вас новости! О, как много он знает! По любому вопросу
пусть говорят, все понимают._ Это язык вульгарности в
оценке предложений. Если суждение не поставит новости на надлежащее место
, если множеству их не сопутствует великое
различение истинного и хорошего, а также знание
полезного и лишнего, прекрасного и простого, то все эти новости будут ничем иным,
как кучей пшеницы, ячмень, сено, солома и пыль,
где есть что-то хорошее, но смешанное с огромным количеством грязного, плохого и
отвратительного. На самом деле наполненность воображения подобна наполненности воображения.
тело, которым управляет природа, здорово и достойно похвалы, а в
беспорядке вызывает болезни и какохимию.

[57] Это заболевание, или какохимическое расположение воображения, часто
встречается в предложениях и писаниях. КЛЕОБУЛ наполняет свою
знаменитость пошлыми новостями, банальностями, потому что полиантеи - его
изыски, а словарям он уделяет самое пристальное внимание. В проповеди, в
беседе или академической речи vacia quanto прочитал об этих
источниках вульгарной науки и доктрины, и нет ни одного Автора, которого он не цитировал бы, ни
новость, которая не понравилась его аудитории. Беда в том, что ему
сопутствует мало суждений, и он не ставит вещи на их
законное место, не применяет их так, как это необходимо для наставления, и не добавляет
никакой истины, которая проникает в сердца слушателей. Те, у
кого очень богатое воображение, невыносимы в разговорах. Поговорите
друг с другом о том, о чем хотите, а затем они выйдут
, не ко времени и не к месту, и эти новости иногда настолько плохо усваиваются, что кажутся не
чем иным, как абортом или одной из тех невыносимых эвакуаций, которые из-за разрядки
возбуждают природу.

[58] Невозможно рассматривать здесь по отдельности всех писателей,
которые, обладая богатым воображением, демонстрируют ограниченность суждений, потому
что их бесчисленное множество, и сегодня, как никогда, царит мода желать
, чтобы люди казались мудрыми, нагромождая цитаты и новости, даже если они
бесполезны и вульгарны. Я предложу только два, и тогда можно будет
вынести суждение обо всех остальных. МИГЕЛЬ ЭТМЮЛЬЕРО пользуется большой известностью в медицине,
и нельзя отрицать, что он является очень авторитетным, но мало полезным автором, потому
что он не сопровождает большого или даже среднего суждения о стольких вещах
вульгарные, необоснованные, бесполезные, как вы предлагаете. Этого Автора
изучают многие, кто не исповедует медицину, чтобы говорить о ней в
своих выступлениях и показать, что они понимают ее радикально; и
, по правде говоря, они находят в нем неисчерпаемый запас новостей, которые могут восхитить тех, кто
довольствуется изобилием воображения; но они никогда не понравятся
тем, кто увлекается медициной. ими управляет только суд. Этого и Лукаса Тоцци стоил
ФЕЙХОА больше всего раз писал о медицине. Но какие Мастера!
Так пошли речи. Или сколько книг заполняет полки, без
в них есть нечто большее, чем нагромождение фальшивых, вульгарных или
неопределенных новостей, но изложенных так, что они могут произвести впечатление на
воображение!

[59] На третье место могут быть поставлены глубокие воображения, и
я называю так те, в которых представления глубоко укоренились. Воображение
становится глубоким тремя способами: либо из-за темперамента, либо
из-за силы размышлять, либо из-за болезни. Те, у
кого меланхоличный темперамент, обычно обладают глубоким воображением.
Естественное глубокое воображение в сочетании с здравым смыслом обычно дает много преимуществ,
потому что обычно он вызывает большое постоянство в том, что предпринимает, и это
постоянство проистекает из продолжительности образов; вот почему те, у кого есть
такое воображение, упорны в своей цели и не решают задачу
, пока не доведут ее до конца. Те, у кого было здравое суждение, в сочетании с
таким воображением, добились успехов в похвальных и
трудных начинаниях. Напротив, если воображение глубокое, а суждение
короткое, следует множество ошибок, и, что еще хуже, их сопровождает непобедимое
упорство. Обычно это очень характерно для тех, у кого есть
глубокое воображение, вдумчивая походка и неспособность зацикливаться на
тривиальных вещах, особенно если они занимают суждения о важных вещах.
Аристон идет по улице так глубоко, что не обращает внимания на тех, с кем
сталкивается, не здоровается со своими друзьями и не развлекается красотой
балконов и окон. Кризиас наблюдает за всем, ему от всего весело, и ни
одна муха не пролетит мимо, чтобы его починить. Из этих двоих Аристон
обладает глубоким воображением, Малый кризис. Человек,
бодрствуя или не спя, всегда думает, и они всегда представляются его глазам.
они чувствуют предметы, которые их впечатляют; но есть разница в том, что
малосущественные предметы не занимают воображение Аристона, а заполняют
его воображение кризисами. Когда они идут по улице, они оба думают, но их
отличает то, что Кризи думает об окнах, балконах,
решетках и других предметах, которые представляются его глазам, и этого достаточно
, чтобы развлечь его фантазию. Аристон имеет в виду те же объекты;
но поскольку из-за правильности суждений им не восхищаются, а из-за глубины
воображения, он имеет в себе другие объекты, возможно, больше
они достойны своего применения или, по крайней мере, более глубоко укоренились, поэтому он
больше думает о них и почти не заботится о них. Я вполне полагаю, что
также необходима справедливая мера глубины воображения
Аристона, потому что в противном случае оно станет бесполезным, неразрешимым, и в этом
необходимо, чтобы суждение принимало во внимание ne quid nimis._

[60] Благодаря медитации воображение становится глубоким. Причина в том,
что, много медитируя, вы приобретаете привычку, с которой становится возможным легкое
повторение представлений. У Картезия была глубокая
обладая воображением, он много размышлял; и если бы у него были такие же глубокие суждения
, как и фантазия, он бы навсегда прославился как философ.
В этом происходит то же, что и в упражнении тела, члены которого
благодаря непрерывной работе привыкают к тому движению, в котором они тренируются больше
всего.

[61] Из-за болезни воображение часто становится настолько глубоким, что
вызывает очень много ошибок. Следует предупредить, что иногда
болезнь, поражающая воображение, мешает здравому суждению, и оно исправляет
свои ошибки и расстройства. В других случаях болезнь
празднование вредит воображению и суждениям, и те, кто страдает от этого,
глупо заблуждаются. И в том, и в другом я видел примеры в своей
медицинской практике, и об обоих очень согласованно говорил Гален, а затем
и другие авторы. Здесь следует отметить, что иногда
сила фантазии настолько сильна, что суждение, как бы сильно оно ни хотело отделить от нее
некоторые объекты, не может ее достичь, и это случается с теми, у кого из-за
болезни повреждена та часть знаменитости, в которой находится
воображение. Единственное верное средство, которое есть, чтобы не ошибиться в этом случае, - это
презирайте представления фантазии и укрепляйте суждения,
чтобы они преобладали над ней: и я знаю, что, правильно используя разум и
привыкнув преодолевать и сдерживать силу воображения, можно
достичь облегчения. Об этой болезни воображения должны
знать и стремиться узнать духовные наставники душ,
потому что из нее почти всегда рождается скрупулезная совесть,
постепенно развращающая в них воображение до суждения. Когда
болезнь знаменитости, которой так повезло, разрушает воображение, которое она передает
за ущербом суждению следует безумие, либо меланхолическое, либо маниакальное.
В них есть такие, которые бредят только об одном, а во
всем остальном здоровы. Куал говорит, что он король, Куал Папа, Куал Леон, Куал
муравей. Впечатление от этих предметов так глубоко укоренилось в его
воображении, что их трудно стереть, и из-за болезни
суждение не может исправить эту ошибку. Об этом читатель может много узнать
, ознакомившись с некоторыми авторами-медиками, и в частности с Пауло ЗАКИАСОМ в
"Медико-юридических вопросах".

[62] Следуйте за _контагиозными_ воображениями, и я называю так те, которые
с легкостью передают свои впечатления другим и увлекают их за собой. Из
этого вытекает бесконечное множество примеров гражданского обращения, и нет ничего более распространенного, чем
пытаться увлечь за собой людей силой воображения тех
, с кем мы наиболее знакомы. Хорошо известно, что вид отвратительного
предмета вызывает у нас рвоту, а печаль друга
огорчает нас: _Если ты видишь меня цветущим_, говорит ГОРАЦИЙ[а], _dolendum est primum
ipsi tibi_. Эти вещи происходят из-за заражения воображения, потому что
вид этих предметов возбуждает в нашей фантазии те же
впечатления и движения, что и в тех, где они находятся, и поэтому
возбуждает в нас те же страсти.

[Примечание к: Горат. _искусство. Поэт. vers. 102._]

[63] Нет ничего более обычного, чем подражать нам тем, с кем у
нас есть семейное общение. Если наш друг одевается модно, мы одеваемся
сами; если он разговаривает с каким-нибудь придурком, мы незаметно
приобретаем его; если у него есть какие-то порочные наклонности, возможно, мы возьмем его, не
удержавшись. Это происходит потому, что мы начинаем привыкать к тому, как с нами обращаются.
тот режим, который мы постоянно наблюдаем в другом. Вот почему хорошо искать
для семейного обращения тех, в ком светятся
добродетели и здравый смысл, потому что, наконец, имея в своих действиях
такую большую долю фантазии, очень удобно заставить ее получать образы
хорошего и разумного.

[64] Воображение авторитетных людей очень заразительно. И
величие, и хвастовство, и достоинства обычно занимают воображение
подданных, даже низших, потому что они считают эти вещи
высшим счастьем. Крепление на нижней стороне, с другой стороны, обеспечивает
поощряйте получать впечатления от Начальника. Отсюда и рождается то, что
постепенно становится фантазией домашних и подчиняется
тем же манерам хозяев, и последние каким-то образом заразительно
распространяют их. По этой причине очень важно, чтобы люди,
занимающие высокие должности и занимающие высокие должности, занимались только делами
добродетели, стремясь обучать других на собственном примере; и не должно быть никаких
сомнений в том, что расстройство высшего может нанести большой вред воображению подданных
из-за заразительности воображения. Это выглядит следующим образом:
практически в воспитании детей. Напрасны будут наказания,
напрасны угрозы и напрасны все старания родителей, если
они не попытаются положить в основу образования
хороший пример. Дети не осуществляют никаких других действий, кроме действий органов
чувств, воображения, и даже когда они уже начинают рассуждать, у них нет
других принципов, на которых можно было бы основывать свои рассуждения, кроме тех
вещей, которые сообщаются им с помощью обращения, потому что они приходят в мир как плотное
полотно, как мы уже говорили. Как сами по себе в этом состоянии
они мало чего достигают, они смотрят на своих родителей как на единственных Учителей; и поскольку они
подчиняются им, они также подчиняют их пониманию, потому что в этом
он имеет большую власть. Таким образом, они воспринимают как безошибочное правило то
, что им говорят родители, и гораздо больше того, что они видят, как они делают; ибо
очень хорошо говорит Гораций, что то
, что предстает их глазам, производит большее и большее впечатление, чем то, что возбуждает слух[а]. С другой
стороны, следует учитывать, что дети не способны
с полной ясностью различать, хорошо или плохо то, о чем их предупреждают родители, и
таким образом, они слепо следуют за ним из-за авторитета и уважения, с которыми они на них смотрят.

[Nota a: _Segnius irritant animos demissa per aures,
 Qu;m quae sunt oculis subjecta fidelibus._

Горат. _искусство. Poet. v. 108._]

[65] По всем этим причинам родители
, которые хотят хорошо воспитывать своих детей, должны проявлять особую осторожность, не делать перед ними
ничего плохого и способного произвести на их воображение достойное похвалы впечатление
, а с другой стороны, они должны очень рано начинать учить их
принципам и максимумам. христианской религии, наряду с тем, что она может,
в зависимости от ваших способностей, проиллюстрируйте причину. Этот момент очень важен
для общественности, и очень многие родители ошибаются в воспитании детей,
потому что не считают свое воображение заразным, а то, что дети
воспринимают его и формируются по его образцу. ПЛУТАРХ написал трактат "об
образовании детей", и в наше время мы видим много книг,
посвященных этому важному с христианской точки зрения вопросу, и я думаю, что те немногие
плоды, которые можно извлечь из таких сочинений, проистекают из того, что родители не
считают, что главный урок для хорошего воспитания своих детей состоит в том, чтобы
в том, чтобы вести себя достойно, скромно говорить перед детьми
, показывать им на собственном примере, что безобразно, а что
отвратительно, чего им следует придерживаться и избегать, и таким образом воображение
детей наполняется образами и знаками, которые, приходя в
обиход, становятся все более привлекательными. из разума они служат основанием для того, чтобы рассуждать здраво. То
же самое, что мы сказали о родителях, следует понимать и в отношении всех
, кто находится рядом с детьми; и совершенно верно, что родители, которые не
будут заботиться о семье и о хорошем примере своих домочадцев, не будут заботиться о них.,
они никогда не добьются хорошего воспитания своих детей.

[66] Воображение Учителей в отношении учеников также заразительно
, потому что внимание, с которым они смотрят на учеников, и
власть, которую Учителя имеют над ними, настраивают их воображение
на получение любых впечатлений, и бывает, что ученики часто
берут одни и те же образцы для подражания у Учителей. По этой причине необходимо,
чтобы те, кто должен преподавать публично, были людьми хорошего примера и
известной литературы, потому что письма и обычаи
Учителей обычно, скажем так, прилипают к ученикам. По сути, то, что
мы сказали о родителях в отношении детей, то же самое можно сказать и об
Учителях в отношении учеников, с той лишь разницей, что
дети более охотно воспринимают любые впечатления, чем
взрослые.

[67] Уже видно, что многие ошибки возникают из-за этой заразы
воображения и имеют большую или меньшую сущность в зависимости от их объекта. Как многие
из них, к несчастью, приняли ересь и поддерживали ее до смерти
за то, что она была передана им от родителей или Учителей! Не нужно больше
читать истории нашего времени, чтобы узнать об этом много
жалкие экземпляры. Даже в других вопросах зараза воображения настолько вредна
, что часто значительно замедляет хороший прогресс в исследованиях.
Искусство и наука. Аристон хорошо видит, что некоторые новые положения
философии более понятны, чем те, которые он усвоил в
школах; но он не смеет отказываться от принципов своих учителей.
_О!_ говорит Кризиас, _я слышал от своего отца, который много раз рассказывал, что
дома появлялся Гоблин, и поэтому нет никаких сомнений в том, что там были гоблины._
Клеобул говорит: _ Это правда, я много раз слышал, как он рассказывал
моя бабушка верила, что она была очень разумной женщиной, что однажды ночью прилетела
ведьма, пересекла море и уехала в Неаполь, а затем вернулась и т. Д. _
Таких трудно разубедить, потому
что в детстве к ним прилипло ошибочное воображение их родителей, и они не могли понять, что это такое. бабушка и дедушка.

[68] На последнее место я ставлю _страстные_ фантазии и называю
так те, которые сопровождаются некоторой яростной или беспорядочной
страстью. По правде говоря, человек никогда не представляет себе ничего без какой-либо
страсти, сопровождающей его восприятие, как мы уже много раз говорили; но
обычно иногда страсть, сопровождающая
фантазию в восприятии какого-либо объекта, бывает настолько сильной, что вместе они приводят к
суждениям и приводят к серьезным ошибкам. Ребенку угрожают
Гоблином либо за то, что он не плачет, либо за безрассудное поведение тех, кто его
воспитывает. Освободите его от страсти страха, и
этот вид или образ настолько живо запечатлеется в нем, что впоследствии никто не сможет его обмануть.
Если он собирается куда-нибудь пойти ночью, и ему сказали, что появляется
призрак, каждая тень, каждый шум, каждое убийство кажутся ему таковыми, и что
он должен проглотить его, что длится даже у взрослых, если они не регулируют
суждения и вместе с этим умеряют страсть страха: видения и видения
Душ, Гоблинов и Призраков - это не что иное, как проявления
фантазии, измененной страстью страха, испуга., или другие
страсти, которые могут возникнуть в будущем., к которым чаще всего присоединяется болезнь и всегда
невежество. Если бы подобные вещи сами по себе представились душе, они не
произвели бы большого впечатления; но поскольку они идут рука об руку со страхом, они с
трудом стираются; ибо нужно знать, что страх - это не что иное, как
дело в том, что движение, которое возбуждает человека, тем самым отталкивает его
от какого-то объекта, который он считает вредным, например, который может причинить ему какое
-то большое зло. Детей заставляют поверить, что призрак
должен проглотить их или что он должен причинить им какой-то другой вред, и поэтому
, представляя им такой предмет, они боятся, то есть возбуждается
движение, направленное на то, чтобы оттолкнуть его. Все это дает очень глубокие корни и впечатления
: к счастью, часто суждения основываются на
них, и вы впадаете в ошибку.

[69] То же самое происходит, когда к фантазии присоединяется какая-то другая страсть.
Нарцисс необычайно любит Люсинду, и в его воображении так
живо ее изображение, что он ни о чем другом не думает. Поскольку любовь
- это то движение, с помощью которого мы желаем объект, который либо действительно есть, либо, по крайней
мере, кажется нам хорошим и приятным; вот почему, по мнению Нарцисса, нет совершенства или
добра, которых не было бы у Люсинды. К счастью,
будучи такой беспорядочной страстью, она часто тысячами способов извращает
суждения; и в рассказах нет ничего более распространенного, чем примеры людей
, потерянных из-за любви. Даже любовь и любовь, с которыми мы относимся к детям, - это то, с чем мы их любим.
детям, друзьям и доброжелателям, производит на нас такое впечатление, что
обычно суждение руководствуется скорее страстью, чем
истиной[а].

[Nota a: _Omnes quorum in alterius manu vita posita est saep; illud
cogitant, quid possit is, cujus in ditione ac potestate sunt quam quid
debeat facere._ Cicer _pro P. Quinct._]

[70] Стремление к такой удаче подавляет фантазию и изменяет
суждение, которое, если оно очень сильное, заставляет нас ошибаться. Рассказывает МУРАТОРИ[а], который
познакомился с религиозным деятелем, почитаемым за его добродетель и литературу, эль куал
он страстно желал Эль Капело. Это желание израсходовало его фантазию
так, как ничто другое не могло представить с большей силой.
Представление об этом предмете в сочетании с желанием обладать им так
повлияло на суждение, что он пришел к выводу, что он кардинал, и был
рассержен тем, что с этим достоинством не обращались
должным образом. Во всем остальном он рассуждал рационально; но в этом никогда не было и не
было сил, которые могли бы отвлечь его от его ошибки. Нет ничего проще, чем
узнать, на что способна фантазия, движимая какой-то неистовой страстью, и
я мог бы привести бесчисленное количество примеров, рассуждая о каждой из
страстей, потому что театр мира предлагает каждый день в изобилии;
но краткость этого письма не позволяет этого сделать, и с помощью
предложенных примеров внимательные читатели могут узнать о подобных вещах.

[Примечание к: Мурат. _из философии. Мор. с. 6. с. 70._]

[71] Чтобы избежать всех этих ошибок, следует знать, что
их вызывает только воображение, и мы впадаем в них, потому что мы _свободно_ говорим,
что суждение управляется воображением. К счастью, это когда
мы говорим в этой работе, что фантазия подавляет, извращает, развращает
суждение, мы понимаем только то большое влияние, которое
воображение оказывает на наши действия; хорошо, что мы всегда предполагаем, как
мы уже несколько раз говорили, что суждение _вольно_ соглашается или не соглашается
к вещам, которые представляются чувствам или запечатлеваются в
воображении. итак, будет хорошо, если каждое качество будет выносить суждение и
будет стараться различать то, что относится к фантазии, и то, что принадлежит
разуму; и для укрепления суждения будет удобно думать, что ничего не было
что им управляет только хорошее, истинное и полезное, и что, умеряя
страсти и сдерживая силу фантазий, происходит
суд, чтобы лучше разобраться в вещах. Моральная философия во многом использует преимущества
в том, что касается страстей. Я хотел бы, чтобы все помнили
знаменитое изречение Эпиктета, знаменитого стоика: _устина, воздержанная_, то
есть _сущность_ и _сущность_. Что касается искусств и наук,
я также хотел бы, чтобы были учтены ошибки, замеченные в
этом кратком письме, чтобы, зная их, было легче их избежать.



ГЛАВА V.

_Из ошибок, которые вызывают смекалку и память._


[72] Мы уже объясняли в первой книге, что в человеке есть
способность сочетать простые и сложные понятия, которую мы
назвали _ингенией_, и кому свойственно сочетать вещи тысячами
различных способов. Теперь мы покажем, как часто мы впадаем в
ошибку из-за своей изобретательности. Изобретательность в двух направлениях часто приводит к
ошибке, а именно: очень большой или маленькой. Когда
понимание воспринимает вещи, не вникая в обстоятельства, которые их
они сопровождают или их образ жизни, или их неотделимые свойства; или,
одним словом, они проникают только в самую сердцевину вещей, не
доходя до сути, за ними следует тысяча ошибок и заблуждений, потому что суждение не
может быть подкреплено столь же малым количеством новостей, как и остроумие; и
, следовательно, они не могут быть связаны с чем-либо, кроме того, что они не могут быть это те, у кого от природы мало понимания, не составляя
обильных комбинаций, и те, кто не оттачивает изобретательность, будь то хорошее
воспитание, гражданское обращение или занятия искусством и
Науки, они грубы и невежественны, потому что судят о вещах, не имея
проник в каждую их грудь. Вот почему люди, которые вульгарны в своих
суждениях, обычно не выходят на поверхность вещей. Великие
изобретатели, если им не сопутствует здравый смысл, часто допускают более серьезные ошибки
, чем мелкие. Некоторые Эреджи были очень
изобретательны, но недостаток здравого смысла заставил их глупо ошибиться. И
обычно, когда наследник обладает проницательным умом, он более упрям, и
его ошибки более скрыты, потому что изобретательность с обилием
комбинаций скрывает их, приукрашивает и представляет их другим
цвета, чем те, которые им соответствуют. По этой причине тем более
осторожным должно быть чтение книг по Наследию,
чем более они изобретательны.

[73] Иногда ошибки, к которым приводит изобретательность, носят чисто
философский характер. У КАРТЕЗИЯ была исключительная изобретательность, и суждения не соответствовали
остроумию. Когда он давал волю своему остроумию, он обычно писал
вещи, которые больше походили на сны, чем на реальность, потому что их было очень плодотворно
комбинировать: таково очень многое из того, что он предлагает в _философских
началах_. О Карамуэле говорит Муратори, проявивший большую изобретательность в
маленькие вещи и маленькие в большом. У Раймундо ЛУЛИО была хорошая
смекалка и очень мало суждений. Его Философия предназначена не специально, а для
того, чтобы заниматься шарлатанством, и с ее помощью никто не узнает ничего, кроме определенных
общих причин, никогда не переходя к частному случаю. Все его
изучение сводилось к тому, чтобы свести вещи, какими бы они
ни были, к общим местам, общим предложениям и предикатам, которые могли бы их удовлетворить, и
таким образом Лулист говорит вечно и без конца; но с
холодностью и с такими расплывчатыми соображениями, что они едва доходят до поверхности, и, таким образом, они не могут быть исчерпаны.
к самым обычным вещам. В самом деле, Читатель может развивать
тему столько, сколько ему заблагорассудится; но, проговорив час,
он не сказал ничего полезного. итак, будьте изобретательны во всем искусстве Лулио;
но суд не находит, чем можно воспользоваться. Эта же концепция
делает Лулио очень великими писателями, и особенно ГАСЕНДО и
МУРАТОРИ; но если кому-то из моих Читателей цензура покажется грубой,
я прошу его посмотреть работы Лулио и поразмышлять над тем, что я сказал,
в чем, я думаю, он убедится.

[74] В школах рассматриваются многие вопросы, в которых обостряется
остроумие, и суждения не принимаются во внимание. Великий вопрос о
трансцендентности энте_, о сущности разума, о формальном
объекте логики,
о скептическом различии и т.п. - все это чисто умозрительно, бесконечно и тщетно. Суждение не имеет
к ним никакого отношения, потому что нет никакой надежды найти истину, а
если бы она была найдена, это принесло бы очень мало пользы. Я никогда не похвалю молодежь за то, что она тратит
время впустую, занимаясь такими расследованиями, которые
хотя и остроумны, но бесполезны. Я согласен, что когда-нибудь
молодым людям следует предложить вопросы, с помощью которых они
проявят смекалку; но если это можно сделать так, чтобы обострить смекалку и
обострить суждения, это будет намного лучше; и нет никаких сомнений в том, что молодежь может
развлекаться некоторыми спорами, в которых достигается и
то, и другое. Отец МАБИЙОН был мудрым и рассудительным человеком, и в своих _исследованиях
Монахи_ советуют избегать подобных вопросов, потому что они не
только бесполезны, но и затуманивают истину. И следует отметить,
что привыкание молодых людей к этим вопросам часто приводит к некоторым
вред: потому что это делает их слишком спекулятивными, а иногда и настолько
упрямыми, что привычка, которую они приобретают в них, сохраняет их в других
вопросах; и поскольку самолюбие не перестает побуждать их к возвышению, вот почему
они никогда не сдаются, скорее эти спекулятивные вопросы делают
их тщетными и порочными. Кроме того, я всегда считал, что время - это
очень ценная вещь, и что, поскольку его так много, чему можно
научиться, нелепо тратить его на пустые дела, в которых
сияет остроумие, а не польза[а] или обучение. некоторые
обычно они с необычайной похвалой отмечают колесницу из слоновой кости, которую
он смастерил из четырех лошадей, и управляющего ими, настолько
маленькую, что ее закрывали крылья мухи; муравьев из
ситца, конечности которых различают только те, у кого очень проницательный
взгляд, и другие вещи, удивительные своей малостью[b]. но я привык
измерять похвалу этим вещам пользой, которую можно извлечь из
них; и поэтому мне кажется очень обоснованным то, что ЭЛИАН говорит
по этому поводу, а именно то, что ни один мудрый человек не может хвалить такие дела,
ибо они не используют ничего другого, кроме как напрасно тратить
время[c]. Это правда, что в них проявляется мастерство и изобретательность
Мастера; но я никогда не хвалю человека только за его изобретательность, какой бы
великой она ни была, но за его суждения.

[Nota a: _Nisi utile est quod facimus, stulta est gloria_. Федр. _lib.
3 фабула. 17._]

[Примечание б: Фейджо _т. 7. disc. I. p. 1. 2. &c._]

[Nota c: _Non aliud rever; sunt, qu;m vana temporis jactura._ Aelian.
_lib. I. Var. hist. cap. 17._]

[75] Обычно никто из них не проявляет большей изобретательности, и с
меньше пользы, чем от поэтов, особенно от поэтов наших дней. ЦИЦЕРОН
очень хорошо заметил, что нет ни одного Поэта, которому его
стихи не казались бы лучше, чем любые другие; и если бы он жил в наше
время, он бы на собственном опыте подтвердил истинность своих
наблюдений. Поэтам принадлежит слава за то, что они были
первыми, кто применил к наукам метод. Но уже в древности
происходило то же самое, что и сейчас, потому что в то время было очень мало
хороших поэтов[а] и очень много плохих. Некоторые думают, что быть хорошим поэтом
ничего не нужно, кроме как сочинять стихи и придавать им ритмичность; и большинство
из тех, кто судит, довольствуются только звуком и такой остротой
остроумия. И, между прочим, следует иметь в виду, что для того, чтобы быть хорошим поэтом
, нужно быть хорошим философом. Под философом я понимаю не того, кто знает
философию в том виде, в каком ее преподают в школах, а того, кто умеет
обоснованно рассуждать по всем вопросам, которые могут касаться
философии. Таким образом, необходимо, чтобы Поэт хорошо знал Моральную философию,
а без нее ничто не может сделать ее достойной похвалы, потому что не будет возбуждать чувства.
ни привязанности, ни разжигания страстей, что является одной из главных вещей
в поэзии. Многие из наших поэтов, а также некоторые из древних
очень хорошо умели возбуждать светскую любовь; но в этом они проявили свою недальновидность,
потому что никогда не может быть здравомыслящим Поэт, который возбуждает чувства, чтобы
следовать пороку, прежде чем его институт должен поощрять добродетель; и не
приходится сомневаться, что если поэты умели это делать, возможно, у них
это получалось лучше, чем у некоторых ораторов, потому что люди
больше склоняются к добру, если им предлагают его с энтузиазмом, и это делает Поэзию
льстит слуху. Поэт должен знать политику, экономику, священную
и светскую историю. Он должен уметь избегать резкости в
выражениях: он должен понимать языки: он должен знать правила
басни и выдумки. Он должен знать силу фигур, и
особенно движений. Он должен говорить чисто и
бесстрастно: и, наконец, он должен помнить те максимумы, которые он предлагает
АРИСТОТЕЛЬ в своей _Поэтики_, и уметь применять на практике заповеди, которые
использовали лучшие поэты. Но сегодня мы видим, что все искусство сводится к
холодные двусмысленности, резкие фразы, остроумные мысли, без
какого-либо учения или доктрины; и даже есть Знаменитые поэты, которые не соблюдают
ни одного из правил, предложенных ГОРАЦИЕМ в его "Поэтическом искусстве", и
получают это имя только благодаря небольшому предостережению тех, кто его осуждает, и
потому что они сами говорят которые являются прекрасными поэтами[b]. Я бы опустился в
этом вопросе еще ниже, если бы не боялся примирить с собой вражду
многих хвалителей недавних поэтов.

[Nota a: _Ver; mihi hoc videor esse dicturus, ex omnibus iis, qui in
harum artium studiis liberalissimis sint doctrinisque versati, minimam
copiam Poetarum egregiorum extitisse._ Cic. _de Orat. lib. I. pag.
255._]

[Nota b: _Nunc satis est dixisse: Ego mira poemata pango_. Hor. _искусство.
Poet. v. 416_.]

[76] Таким образом, поскольку верно, что суждение должно управлять умом, чтобы
он мог им воспользоваться, необходимо знать, что те, кто исповедуют искусство, должны знать, что
и у наук не должно быть другой цели, кроме как учиться или учить истине и
добру, и что вся сила изобретательности должна быть направлена на то, чтобы открыть
эти вещи и прояснить их, чтобы избежать ошибок и невежества. хорошо
иногда остроумие может стремиться к желаемому, но оно должно соответствовать
правилам, предписанным суждением, и делать так, чтобы оно служило только для того
, чтобы легче было постичь истину и принять добро. В соответствии
с этими принципами должны быть отброшены все остроумные произведения, которые
читают, а не учат, и которые вкладывают все свои силы в
поверхностную остроту, которая сохраняется только до тех пор, пока их читают или слышат[а].

[Nota a: _Nihil est infelicius, qu;m in eo in quo minimum proficias,
plurimum laborare_. Menk. _шарл. с. 224._]

[77] Память, если она не подкреплена здравым смыслом, является заниженной,
потому что не имеет большого значения знать многие вещи, если вы не умеете их хорошо использовать
. Простолюдин очень заблуждается, полагая, что великие люди
обладают великой памятью: и обычно, чтобы обозначить превосходную
мудрость кого-либо, он говорит, что у него очень счастливая память. По правде
говоря, когда к справедливому суждению присоединяется большая память, она может быть очень
полезной, и я считаю, что она нуждается в суждении о помощи памяти, чтобы
использовать те виды, которые у нее есть; но не нужно сомневаться, что
это само по себе заслуживает небольшой оценки. Превосходно Диксо СААВЕДРА в своем
Литературная Республика: _Многие искали морозник и перламутр, чтобы
запечатлеть себя в памяти, с очевидной опасностью осуждения; мне показалось, что мало
было тех, кто отважился бы на это ради памяти, потому что, хотя она является хранилищем
наук, она также является хранилищем зол; и был бы счастлив человек, если
бы он, как и в его рука, помнящая, также забывала[а].
Память хранит новости и сохраняет образы предметов;
таким образом, в ней все вещи расположены безразлично, и необходим
праведный суд, чтобы расставить их по своим местам. Это память как единое целое
ярмарка, на которой выставлены товары всех видов, одни хорошие,
другие плохие; одни целые, другие гнилые; но суждением является
покупатель, который выбирает только те, которые заслуживают оценки, и использует
их надлежащим образом, а остальные выбрасывает. Это правда, что если
нет изобилия и богатства, вам не из чего будет выбирать. Некоторые читают хорошие
книги, много учатся и не могут говорить, когда им предлагают, потому
что память не дает им быстрого представления о вещах.
Обычно они лучше объясняются письменно, чем на словах. Многие
они изобрели различные искусства, чтобы облегчить запоминание, и пользуются
определенными признаками, так что, возбуждая фантазию, возрождаются
остатки других, с которыми они связаны. Но опыт
показал, что подобные изобретения приносят мало плодов; и мы, конечно, знаем
, что ничто так не улучшает память, как постоянное изучение; и это
естественно, потому что постоянное применение букв упражняет ее, тем самым
приобретая привычку и легкость сохранять представления, что является его собственным
делом. То, что некоторые говорят о кешью, - это чушь собачья.
что осталось от арабов, людей доверчивых и суеверных.

[Примечание по адресу: _Rep. Lit. стр. 3. эдик. де Алькала 1670._]

[78] Теперь остается объяснить расстройства, которые сопровождают великую
память, когда она сочетается с небольшим суждением, и показать
, насколько неуважительными являются Авторы, в которых проявляется только эта
сила. Клеобул постоянно читает, весь день занимается
чем-то другим, у него замечательная память. Кто не подумает при таких благоприятных
обстоятельствах, что Клеобул должен дать публике какое-нибудь достойное произведение?
Затем мы видим, что она выходит к нам с цветочным узором, садом или букетом цветов.
несколько цветов, и, подойдя ближе и присмотревшись к нему, в его саду нет
ничего, кроме олеандра и ведегамбры. Есть такие, кто недоволен, если они не
рассказывают другим о том, что они знают, и, поскольку все их изучение
было заучено наизусть, в их трудах можно найти не что иное, как нагромождение
пошлых или ложных новостей; и хотя это исправлено, в подобных
книгах нет ничего, кроме досадных повторений об одном и том же.
Признаюсь, вряд ли найдется автор, который не воспользовался бы тем, что
написал другой; но те, кто хороши, добавляют от своего или, по крайней мере, дают
новизна и древний метод[а]; но это умеют делать только те
, кто к памяти добавляет здравый смысл[б]. Другие хотят казаться мудрыми,
имея в памяти хорошие экземпляры авторов, и они называют и цитируют
их, чтобы продемонстрировать свое исследование. Но то, что я видел много книг, не делает
людей мудрее, но то, что я читал их методично и имел суждение
, чтобы знать и отличать хорошее, что в них есть, от плохого. Они знают
об этом не больше, чем дети, которых заставляют заучивать наизусть ряд
вещей, которые говорят их, не зная, что в них содержится и для чего они используются.
Нет ничего проще, чем процитировать дюжину авторов по
любому вопросу, потому что для этого пригодятся Многословия, словари,
Справочники, Театры и тому подобные книги, в которых
изложена наука без искусства, без метода и без суждения. Я очень хорошо
понимаю о. Фейджо, что Театр человеческой жизни и Многогранники - это
источники, из которых могут черпать знания не только рационалы, но
и звери[c]. в это число вполне могли бы войти многие словари
и библиотеки. В общем, это век словарей, и многие
те, кто сегодня называют себя мудрецами, изучают только то, что читают в
бесчисленных словарях, которыми мы завалены. Лучшая часть
таких книг, хотя и модных, написана без излишеств, и
все они лишены основополагающих принципов того, о чем они пишут. По этой причине те,
кто знает только от себя, представляют собой понимания, которые удовлетворяются
памятью, не прибегая ни к остроумию, ни к суждениям; правда, что
подобными книгами могут воспользоваться в таком случае
только люди с большой образованностью и здравым смыслом. суждения, или чтобы иметь под рукой книгу, которая может быть полезна только тем, кто ее читает.
своего рода, или чтобы вернуть в память то, что было забыто.

[Nota a: _Res ardua, vetustis novitatem dare, novis auctoritatem,
obsoletis nitorem, obscuris lucem, fastiditis gratiam, dubiis fidem,
omnibus ver; naturam, & naturae suae omnia_. Плин. _Hist Nat. lib. 1. п.
3. n. 25. tom. 1._]

[Nota b: _Mandare quemquam literis cogitationes suas, qui eas nec
disponere, nec illustrare sciat, nec delectatione aliqua allicere
lectorem, hominis est intemperanter abutentis, & otio, & literis._ Cic.
_Q. Tusc. lib. 1. глава 5._]

[Nota c: Feyjo; _Theat. Crit. disc. 8. §. 7. n. 31. p. 192. tom. 2._]

[79] В медицине существует бесконечное количество книг с неаккуратной эрудицией, и
только специально для того, чтобы загрузить память. Ни один автор не собрал
больше новостей и не цитировал с большей частотой, чем ЭТМЮЛЛЕРО; но он
писатель с небольшими суждениями, потому что среди такого множества новостей,
мнений и авторов обычно следует худшее. Его
особые наблюдения тщетны, и я знал это на собственном опыте. Если
вы пытаетесь вылечить болезни, используйте бесконечные химические препараты,
с пагубным взвешиванием своих ложных достоинств. ФОРЕСТО проницателен в
своих наблюдениях, и его исцеления не вызывают сомнений; но его
длинные преамбулы к мелочам и его повторения вещей, которые
не имеют никакого значения, приводят его в бешенство. Тем не менее, я считаю его более
полезным, чем СЕНЬЕРТО, и он может пригодиться в руках здравомыслящего врача.
ХУАН ДОЛЕО составил энциклопедию, в которой изложил взгляды
многих авторов, особенно современных, на каждую болезнь,
четко указав мнение каждого из них. Не может быть ничего другого, кроме как
цель состоит в том, чтобы облегчить врачам запоминание, но не в большей степени, чтобы
испортить их суждения. Потому что этот писатель в высказывании фантастичен,
полон поэтических фраз и _ напыщенных_. Он вводит очень непонятные термины
с большим ущербом для литоралов, потому что медицине
уже нужно было стать более понятной, знакомя с бесконечным количеством
греческих голосов, которые не стали ни латинскими, ни испанскими, что
вызывает беременность и путаницу. И после всего этого нам становится больно
от _микрокосметора, Кардимелеха, Гастеранакса_ и _Битнималка_,
повторяя их в каждой строке, и они означают не что иное, как торжество,
сердце, желудок и матка, или особые духи этих частей,
которые выполняют свои функции. Кроме того, в их лекарствах нет
того наблюдательного нерва, который был обнаружен у греков; и их лекарства не
являются чем-то иным, как обычными, тщетно взвешенными лекарствами. Хоффман
также является автором нескольких лекций, его суждения средние; но его
воображение богато, а память великолепна: его стиль азиатский и немного нервный,
он говорит и повторяет без меры и цитирует больше, чем знает. Нет
тем не менее, он автор, который может извлечь большую пользу, если умеет хорошо использовать
свои новости, и отделяет от них систематику, которая занимает
обе части его произведений. Наконец, чтобы найти краткую и ясную речь,
метод, учение и здравый смысл, необходимо прочитать Гиппократа,
АРЕТЕЙ, Цельс и его последователи Марчиано, ДУРЕТО, ЛОМИО и два
ПИЗОНА, а также некоторые другие, критику которых мы подвергали в другом месте.

[80] Я не знаю, царит ли этот недостаток среди богословов и юристов так же, как
среди врачей. Я очень хорошо знаю, что в обеих науках есть профессора
изысканная эрудиция и здравый смысл. Но поскольку выходит в свет так
много богословских трактатов, не добавляя друг к другу никакой новизны, так много
Авторы Многогранников, проповедей, прочего, я подозревал, что
, возможно, найдутся те, кто не справился с этими вопросами с необходимым
совершенством. Действительно, КАНО, отец МАБИЙОН, а задолго до этого Луи
ВИВЕС, они обнаружили у некоторых богословов множество излишеств. Кто-то, может быть
, скажет, что это значит вонзить серп в мою жизнь, но Логика дает
общие правила, регулирующие суждение, и она необходима, чтобы направлять его
с праведностью и с пользой использовать его во всех науках. Вот почему
хороший логик может знать недостатки, которые из-за недостатка культуры и
прямолинейности суждений допускают авторы, занимающиеся теологией. То же
самое следует понимать и в отношении юриспруденции, в науке которой многие
Авторы, которые вкладывают все свое учение в нагромождение цитат и
общих мест, и я думаю, что они не консультируются с первоначальными авторами, но вместо этого
одни берут цитаты других, а эти - более старых, и все
это плагиаторы и составители[а]. По крайней мере, в тех, которые
они называют утверждения правдой, что многие демонстрируют недостаток логики и
культуры в суждениях, потому что Рейна использует в них грубую и
вульгарную эрудицию и проявляет большую осторожность в подборе цитат, чем на веских основаниях
и убедительные. Г-н Сааведра в _литературной общественности_, я уже слышал о
слабом суждении некоторых авторов юриспруденции. _задайте мне
Цензора_, говорит он, _и я видел, что он получал книги по юриспруденции, и что
, разгневанный таким количеством писем, трактатов, постановлений и советов
, он воскликнул: О Юпитер!, Если ты заботишься о низших вещах, почему бы и нет
даешь ли ты миру через сто лет императора Юстиниана,
или ты устраиваешь излияния готов, чтобы исправить это всеобщее наводнение книгами? И
, не открывая некоторых горшочков, он раздавал их, чтобы в трактирах
служило _ гражданским лицам_ разжигать огонь, а _ преступникам_
жарить рыбу и покрывать бекон_[b]. Цицерон также
сетовал на некультурность юристов своего времени[c] и в ряде мест
упрекал их, особенно в своей молитве за МУРЕНУ, достойной
прочтения, потому что она трактует этот вопрос расширительно[d]. никакого искусства,
насколько я понимаю, для этого требуется больше здравой логики, чем юриспруденции,
потому что знание правильного и справедливого принадлежит суждению. Если
он нуждается не только в своих собственных принципах, но и в других
фундаментальных истинах из-за взаимосвязи, которая существует между ними, как может быть
хорошим юристом тот, кто не является хорошим философом? Неудивительно, что ХЕНАРО,
который изнутри знал, что к чему, использовал такую живую и
непрерывную сатиру на юристов.

[Nota a: _Omnes omnium Jurisconsultorum libros evolvendos sibi putant,
totaque citatorum quae vocant plaustra colligunt, quibus suas
dissertatiunculas, responsa, decreta, non t;m ornant, qu;m onerant._
Menk. _шарл. с. 267._]

[Примечание b: _страница. 31._]

[Nota c: _Sed Jureconsulti, siv; erroris objiciendi causa quo plura, &
difficiliora scire videantur, siv;, quod similius veri est_, ignoratione
docendi, nam non solam scire aliquid artis est, sed quaedam ars etiam
docendi, saep;, quod positum est in una cognitione, in infinita
dispartiuntur._ Cicer. _из ноги. 2. глава 45_.]

[Nota d: _Itaque si mihi homini vehementer occupato stomachum moveritis,
vel triduo me Jurisconsultum esse profitebor._ Cic. _pro Muraen. c. 13.
p. 272. t. 5_.]



ГЛАВА VI.

_Из ошибок, которые вызывает любовь к себе._


[81] Под любовью к себе я понимаю ту естественную склонность, которую мы имеем к
своему сохранению и своему благу. Все
, что мы считаем предназначенным для нашего сохранения, и все, что, по нашему мнению, должно приносить
нам пользу, мы желаем получить от самой природы; и мы
должны рассматривать любовь к себе как льстеца, который постоянно
льстит и обманывает нас. Потому что, если мы будем регулировать это врожденное
мы должны стремиться к своему благу и пользе в соответствии с правилами
, предписанными судом, и соответствовать максимам, которым учит
учение Иисуса Христа, желать только того, что
действительно хорошо и что на самом деле может привести к нашему
сохранению.; но дело в том, что мы мало изучаем, чтобы понять, что такое добро и что на самом деле может привести к нашему сохранению. умерь его, и его
необузданность причинит нам тысячу зол. Чтобы описать пагубные
последствия, которые беспорядочное самолюбие оказывает на нравы,
необходимо обратиться к Моральной философии, потому что, как мне кажется,
склонность людей к величию, независимости и
удовольствиям - это не что иное, как скрытая любовь к себе, или, что то
же самое, все эти склонности - не что иное, как стремление
людей к своему сохранению и своему благу, кажущееся
им, что они лишили его всего. насытиться величием, удовольствиями и
независимостью: аппетит, который, если его не регулировать, как я уже сказал, наносит
большой вред. но я просто пытаюсь здесь раскрыть некоторые уловки, с
помощью которых любовь к себе обманывает нас в занятиях искусствами и науками; и
если мы не будем внимательны, это сделает нас глупыми, заставив поверить в то, что
мы мудры. Мы уже показали, сколько определенных ошибок
вызывают в нас страсти, которыми мы сопровождаем наши знания. На самом
деле все они проистекают из любви к себе, которая является источником всех
страстей и аппетитов; но здесь мы хотим в целом показать различные
способы, которыми этот скрытый враг обманывает нас в осуществлении своих желаний.
Искусство и наука.

[82] Если они восхваляют противоположное нам в нашем присутствии, мы
внутренне чувствуем это, даже если похвала справедлива, потому что
самолюбие заставляет смотреть на эти похвалы как на то, что возвышает
врага; и поскольку возвышение врага должно помешать нашему
величию или должно быть причиной лишить нас какого-либо блага, то по этой причине нам не
нравятся такие похвалы. Никаких силлогизмов для этого не существует,
потому что нашей сильной склонности достаточно для того, что мы считаем
благом; но если бы мы захотели немного объяснить это, было бы легко свести к
силлогизмам причины, которые нами движут. _Если мой враг станет сильнее,
у него будет больше сил, чем у меня; если у него будет больше сил, он должен победить меня:
тогда мой враг должен победить меня._ Так утверждает самолюбие, или
так: _я не люблю своего врага: другие говорят, что он
праведен, благочестив и добр: тогда я не люблю того, что хорошо и справедливо: тогда
я теряю свою оценку перед другими. все остальное._ Или вот так: _хорошо
и праведность достойна уважения: тогда, если другие считают моего врага добрым и
справедливым, они уважают его; если они уважают его, они не любят меня и т. Д._ Это иногда происходит внутри
нас, не исправляя этого, и поэтому, когда мы слышим, как кто-то
восхваляет нашего оппонента, мы становимся похожими на него по причинам, предложенным выше., что
насколько противоположное более достойно похвалы, тем более
мы, мы искусственно пытаемся отвергнуть похвалу, или подвергнуть
ее сомнению, или обвинить его в других вещах, которые могут омрачить похвалу,
и мы не успокаиваемся, пока не убедимся, что другие нам уже
поверили. Все это вызвано любовью к себе, заставляя нас поверить в то, что
мы лишены великого блага, когда у нас есть ему противоположность, или
что вера других в то, что наша противоположность хороша и справедлива, противоречит
для нашей пользы и сохранения. От этого рождается так много обид и
ложь, которую авторы приписывают друг
другу, придерживаясь противоположных взглядов. Люди
, склонные к сатире, обычно очень самолюбивы и постоянно занимаются сатирой, потому
что хотят подчинить себе других и стать выше всех. По этой причине
те, кто пишет сатиру, должны иметь в виду, что, чтобы быть хорошими, они должны
произвести впечатление на разум и не должны ранить сердце,
потому что, поскольку сатирик также обладает самолюбием, он будет стараться
изо всех сил подавить автора сатиры, и эти ссоры редко бывают удачными.
они хорошо сочетаются браком с человечеством. Обычно этого не происходит, когда обнаруживаются
недостатки в целом, потому что тогда не возбуждается
самолюбие ни одного конкретного человека.

[83] Любовь к себе заставляет человека хвалить себя; и любовь
к себе является причиной того, что мы не можем терпеть, когда кто-то хвалит себя в
нашем присутствии. Тот, кто хвалит себя, возвеличивает себя, потому что он
предлагает себя как предложение, полное вещей, которые дают оценку. Если он делает
это на глазах у других, предполагается, что он обладает хорошими вещами, которых нет у других
, или что он обладает ими с превосходством; или, по крайней мере, он делает это для того, чтобы
пусть другие придадут должное значение их заслугам. Самолюбие окружающих
не допускает этого, и поэтому они не могут мириться с тем, что другой становится выше,
и не могут страдать от того, что другой превосходит их в хороших поступках, потому что, если бы
это было так, он был бы выше и достоин больших благ; и поскольку мы никогда не хотим быть
хуже других, и при этом мы не страдаем от того, что другие превосходят нас. превосходите их, и пусть они не
более достойны благ, чем мы, поэтому похвалы кажутся нам неправильными
. Если кто-то другой произносит эти похвалы тому же предложению, мы обычно
не чувствуем этого так сильно, и тогда мы просто признаем их или отвергаем, в зависимости от ситуации.
страсть, которая овладевает нами; но если кто-то превозносит себя в нашем присутствии,
мы всегда это чувствуем, потому что мы никогда не можем страдать от того, что кто-то придет, кто
на наших глазах хочет стать лучше нас. За это хвалить себя
это величайшая глупость по отношению к самому себе, потому что, поскольку каждый так высоко ценит себя,
окружающие считают, что он хвалит себя из любви
к себе и из-за своего собственного мнения, а не по справедливости; и поскольку тот, кто хвалит себя, раздражает самолюбие других
, он сам заставляет тех, кто его слушает, прислушиваться к его мнению. хвалите их,
смотрите на них со скукой, как на противоположность их величию, и таким образом становитесь меньше
готовы им поверить. В том, что он глуп, потому что он не достигает цели
публикации своих восхвалений, а именно в том, что другие ему верят; и
это тоже так, потому что он настолько одержим самолюбием, что заставляет его верить,
что он образец совершенства, и не дает ему знать о своей слабости. Тем не
менее, хвалить себя авторам
книг - это очень общепринятое дело. Если Автор придумал что-то новое, он каждое мгновение
предупреждает нас, _что это придумал он сам и что до тех пор никто
этого не говорил._ Приятно, что читатели знают об этом; но это кажется очень
плохо, что это говорит сам Автор. Названия книг демонстрируют
самолюбие их авторов, потому что размещение больших, напыщенных,
великолепных названий, изобилующих громкими терминами, доказывает, что их автор превратил
себя и свои произведения в большое и раздутое понятие. За это
я всегда буду хвалить скромность в названиях. Куплеты, десятичные дроби,
сонеты и другие излишества, которые мы видим в начале некоторых
книг, означают две вещи, а именно то, что существует большое количество
плохих поэтов и что Автору нравится, когда его хвалят невежды, что, в свою очередь, означает, что он
это эффект испорченной любви к себе. Общие одобрения
свидетельствуют о самолюбии писателей и их одобрителей. Автор
книги как раз и должен заслужить похвалу своих друзей, если
он целенаправленно ищет их для этой цели. У тех, кто сдает экзамен, есть стиль
оставаться восхищенными первой строкой, ошеломленными второй и
ошеломленными, прежде чем закончить предложение. Надеюсь, что это общий язык Утверждающих
, пусть книги будут хорошими, пусть они будут плохими, и
это потому, что не правосудие управляет судом в похвалах, а
любовь к себе. Из этого мы видим, что Утверждающие не стесняются демонстрировать свою
эрудицию, даже если она распространена, и цитируют редких авторов, чтобы вызвать восхищение
(за исключением КАССИОДОРА, который цитируется в утверждениях по моде и
стилю), и все это делается Утверждающим, чтобы продемонстрировать свои знания,
при случае или под надуманным предлогом. выносить суждения из написанного.

[84] Дерзкие сатисфакции, которые авторы дают в
Предисловиях, являются следствием любви к себе. Предисловие сделано для того, чтобы предупредить
о некоторых вещах, без знания которых, возможно, невозможно было бы проникнуть в
назначение произведения; или дать читателям общее описание
его, чтобы они с большим удовольствием приступили к его чтению. Но не помещать в
Предисловия, а ограничивать, взвешивать его работу и предлагать
читателям судить о том, выполнил ли он свою работу или нет, - это
преувеличения, которые вызывает самолюбие. Что же
мы скажем о _потерях_, которые они просят? Они редко просят прощения у читателей из
смирения и почти всегда просят его из любви к себе, потому что верят, что с
помощью этих предостережений они найдут в них лучший прием. Потом нам говорят, что
друзья или какой-то великий человек заставили их напечатать книгу
и не забывают поместить на первом листе его портрет, чтобы
все знали этого великого писателя. Отец Мальбранш рассказывает[а], что
некий писатель с большой репутацией написал книгу о первых восьми
положениях Евклида, заявив в начале, что его
намерение состояло только в том, чтобы объяснить общие определения, просьбы, суждения
и первые восемь положений Евклида. _если позволят силы и
здоровье;_ и что в конце книги говорится, что уже с
помощь Божья исполнила то, что он предложил, и что он объяснил
просьбы и разъяснения, а также восемь первых предложений Евклида и
восклицает: _Но я уже устал с годами выполнять свои задачи; может быть, мне
на смену придут другие, более стойкие и более изобретательные._

[Примечание к: Mallebranch. _поиск. de la verit. tom. I. liv. 2. глава. 6.
п. 417._]

[85] Кто бы не поверил, что этот человек с таким количеством приборов, желающий
здоровья и сил, сможет найти квадратуру круга или
удвоение куба? Что ж, ему ничего другого не оставалось, как объяснить восемь
первые положения геометрии Евклида с требованиями
и определениями; то, что любой человек средних способностей может выучить
за час и без какого-либо учителя, потому что они очень просты и
не нуждаются в объяснении. Тем не менее, этот Автор говорит так, как будто
он работал над делом величайшей важности и сложности, и он боится, что у него не
хватит сил и он скажет своим преемникам то, что он не смог
выполнить. Этот Автор был влюблен в себя, и его неумелые
поступки он воспринимал как великие дела, потому что самолюбие заслоняло его от
суждение. И хотя кто угодно может знать, что останавливаться на подобных
рассуждениях - это глупо, тем не менее сила, с которой
авторы любят друг друга, заставляет в Предисловиях читать только эти оправдания
или другие оправдания того же рода[а]. До того, как О. МАЛЛЕБРАНШ высмеял эти и
другие недостатки Прологов с большим изяществом и остротой, наш
СЕРВАНТЕС в замечательном предисловии к своему "Дон Кихоту".

[Nota a: _Sed quid ego plura? Nam longiore praefatione, vel excusare,
vel commendare ineptias, ineptisimum est._ Plin. Jun. _lib. 4. эпист.
14._]

[86] Одна из самых важных вещей в продвижении текстов - это
комментировать, объяснять и уточнять первоначальных авторов-основателей
; таким образом, если комментарии хороши, они проливают свет на тех, кто
хочет получить научное образование. Но даже если это так,
самолюбие вызывает у Комментаторов тысячу заблуждений. Одним из них является
эрудиция, которую они используют, чтобы объяснить ясное и простое место от
ведущего автора, что они делают, чтобы показать, что они много знают, и чтобы дать
понять, что они люди, способные комментировать, то есть иллюстрировать вещи подробнее
сложные. Если они находят у ВЕРГИЛИЯ название реки, Комментатор сообщает
нам начало, конец и течение этой реки: он сообщает
нам, сколько всего он нашел у Авторов по этому вопросу; и, проще говоря
, он делает длинный комментарий, чтобы объяснить слово, которое легко
понять; и он не делает ничего, кроме как наполняет публику обычных
и, возможно, фальшивых читателей новостями. Если Поэт называет философа из
Греции, ему предоставляется подходящий случай объяснить жизнь,
факты и суждения Философа, и он дает нам сборник Лаэрция, из
ПЛУТАРХА и всех древних, которые занимались этим вопросом. Таким
образом, ясно видно, что они делают это не для того, чтобы просветить Авторов или
найти истину, а для того, чтобы прославиться как ученые люди.
Кто-то скажет, что Комментаторы не думают об этих вещах
, когда комментируют; но если бы я имел право так говорить, я бы сказал, что
за них думает самолюбие. Это враг, который действует тайно и
с большим коварством, и если Комментаторы сделают вдумчивые выводы,
они поймут, что делать комментарии их заставляет не столько желание проиллюстрировать
Автор, как будто желая присвоить себе авторитет.

[87] Самолюбие также вводит в заблуждение кажущихся мудрецов, заставляя
их думать, что они настоящие мудрецы и что они заботятся о том, чтобы их
знали другие. Их хитрости изящно и остро изложены в
_харлатанерии менкенийских ученых_; но здесь я отмечу
лишь некоторые особенности, чтобы вы лучше узнали их и
относились к ним в соответствии с их достоинствами. Одна из вещей, которые чаще всего делают
лжесудреи, - это забивают себе голову общими местами Цицерона,
Аристотеля, ПЛИНИЯ и других авторитетных авторов Библии.
древность. После этого они очень стараются сохранить в памяти обширный
каталог авторов: и если они встречаются в разговоре,
они рассказывают очень интересные новости и говорят, что уже были знакомы с Цицероном, что это уже есть
у Аристотеля, а затем добавляют, что среди современников к нему хорошо относятся
КАРТЕЗИЙ, а лучше всех НЬЮТОН. Если у вас есть несчастье встретить
кого-то, кто хорошо разбирается в науках и прочитал эти
Авторы, и он повторяет их, переходят от разговора к разговору и, таким образом, всегда сохраняют
известность среди тех, кто этого не понимает. То же самое они делают в книгах,
они цитируют тысячу авторов, чтобы доказать то, что не игнорирует ни одна старая женщина. И однажды
я видел одного из них, который в пятистрочном предложении цитировал ЗАЙЦА и
БУРДАНИО, чтобы доказать, что это колоссально. У малоразумных настолько велика склонность
цитировать авторов и показывать себя учеными, что один из них
однажды говорил о битве при Фарсалии, что он
прочитал ее только мимоходом в одной из книг, которые не посвящены цели
. истории Рима, и его раздули до такой степени, что он не мог понять, что это такое. он повернул голову так, чтобы
сказать: _крупный был Фарсалиец_, а Фарсалиец не был великим человеком,
не маленький, а поле или место, где произошла битва между Цезарем
и Помпеем. Подобные расстройства освозникает желание казаться мудрым; и совершенно
очевидно, что обычно
готовность невежественных к пониманию лучше, чем у очевидных мудрецов, потому
что они неисправимы, а те, кто обычно подчиняются мнению
понимающих.

[88] Никто не открыл для себя искусства и хитроумные уловки
ложных мудрецов лучше, чем отец ФЕЙХОО в своей речи, озаглавленной "Очевидное знание
"[а]. В то же время никто, не задумываясь об этом, не воспитал более
очевидных мудрецов, чем этот Писатель. Поскольку он лечит так много и так много разных
дела, и украшает их большой эрудицией, эти полуграмотные изливают свои
новости в разговорах, в письмах и везде, где им
предлагают. Вред, который следует из этого, заключается в том, что они считают себя мудрыми,
только прочитав этого Автора. Если вопросы, которыми занимается Фейджо, являются
научными (таких во всем объеме его работ немного), их
нельзя понять без основ наук, к которым они относятся; и
, не имея их у многих из тех, кто его читает, когда им предложат поговорить
о них, они будут делать это как ложные мудрецы. Если это вульгарные дела, то что это
институт произведения, предмета мало учитывается, и только
украшения делают его целесообразным. Исторические, философские и
критические моменты, которыми украшены дискурсы, требуют того, чтобы их можно было увидеть в
источниках, чтобы использовать их с полным основанием, уже потому, что когда-то они не совсем
актуальны, а также потому, что они сорваны со своего места и
перенесены в другое., они не могут создавать хорошую композицию иначе, как с соблюдением порядка,
метод и цели, для которых они были предложены их первоначальными авторами. В конце
своей речи отец Фейхоо говорит, как мы уже намекали, и соглашается
повторюсь: _театр человеческой жизни, Многогранные_ (вполне можно
добавить бесконечное количество словарей, которыми мы завалены),
_и многие другие книги, в которых изложены научные знания и расположены в
алфавитном порядке или снабжены обширными указателями, являются общедоступными источниками,
из которых они могут пить не только из люди, но также и звери_.
Неправильное использование произведений этого писателя может дать тот же эффект.

[Примечание к: Фейджо _Театр. Критик. Том. 2. стр. 179 и след._]



ГЛАВА VII.

_Из ошибок суждения._


[89] Все ошибки человеческого разума, если говорить объективно,
относятся только к суждению, потому что это тот, кто соглашается или
не соглашается с тем, что ему предлагается. Чувства, воображение,
наклонности, темперамент, возраст и тому подобное - не
что иное, как поводы или причины, по которым суждение сбивается с пути. Но следует
предупредить, что есть два очень распространенных пути, по которым он идет
причина ошибки, а именно _предложение_ и _предложение_
суждения_, потому что, как бы часто это ни приводило к ошибке, это почти всегда случается,
то ли потому, что он волнуется, то ли потому, что торопится. Беспокойство -
это ожидаемое мнение и вера, которые человек имеет в отношении определенных вещей,
не изучив их и не зная достаточно, чтобы судить о них.
например. Одному жадному и доверчивому человеку сказали, что
из меди или железа легко сделать золото. Из-за доверчивости его легко
убедить: из-за жадности он верит в это эффективно, потому что мы уже доказали,
что любое понятие, если оно сочетается с какой-либо сильной склонностью
ума, отпечатывается сильнее. Если этот человек слышит другого, то
кто убедительно доказывает, что
ни медь, ни железо, ни какой-либо другой металл нельзя превратить в золото, тот слышит это с
недоверием, и очевидные причины не приводятся для его суждения,
потому что он обеспокоен, то есть потому что он заранее верил
в обратное, и эта вера отвергла его. корни в понимании.

[90] Я не пытаюсь рассматривать здесь всевозможные проблемы уже потому
, что было невозможно понять их все, уже потому, что многие из них были
объяснены в справочных главах: я предложу лишь некоторые
очень примечательные, из-за которых мы допускаем множество ошибок. Когда мы дети
, мы верим всему, что нам говорят родители, учителя и
сами наши сверстники. Тогда понимание наполняется
заботами, и если мы не позаботимся об их устранении, став взрослыми, мы всю
жизнь будем поддерживать ошибку. Любовь, которую мы испытываем к родине, к
родственникам и друзьям, очень беспокоит нас[а]. Представления об этих
вещах у нас сохраняются постоянно, и впечатления с каждым
днем становятся все глубже; по этому мы заставляем себя судить, формируя наши собственные представления.
вы судите о них, и часто они ошибочны. В конце концов, каждый ценит
свою Родину и предпочитает ее любой другой. Его Родина - самая древняя
в мире, потому что он слышал, как его земляки рассказывали, что она была основана в такое-то и
такое-то очень древнее время и что она была основана почти чудом. Это
беспокойство иногда доходит до того, что заставляет некоторых говорить, что нет ничего
хорошего, кроме как в их стране; а в других все плохо. Едва ли есть
Историк, который, анализируя древности народов, не совершает
тысячи нелепостей и неправд ради того, чтобы управлять собой, а не добром
документы из-за тщеславной доверчивости и беспокойства. Я с
большим недоверием слушаю этих озабоченных восхвалителей своей Родины. Это
до крайности вульгарное известие, что греки считали варварами всех
, кто не был греками; и, будучи главными основоположниками
наук, они не могли избавиться от такого тщетного беспокойства.

[Nota a: _Sunt enim ingeniis nostris semina innata virtutum, quae si
adolescere liceret ipsa nos ad beatam vitam natura perduceret; nunc
autem simul, atque editi in lucem, & suscepti sumus, in omni continu;
pravitate, & in summa opinionum perversitate versamur, ut pen; cum lacte
nutricis errorem suxisse videamur. Cum ver; parentibus redditi,
magistris traditi sumus, tum ita variis imbuimur erroribus, ut vanitati
veritas, & opinioni confirmatae natura ipsa cedat. Accedunt etiam
Poetae, qui cum magnam speciem doctrinae, sapientiaeque prae se
tulerunt, audiuntur, leguntur, ediscuntur, & inhaerescunt penitus in
mentibus. Cum ver; accedit eodem quasi maximus quidem magister populus,
atque omnis undique ad vitia consentiens multitudo, tum plan; inficimur
opinionum pravitate, ; naturaque ipsa desciscimus._ Цицер. _Q. Tusc.
lib. 3. c. 2._]

[91] Среди нас сегодня проходят две одинаково обеспокоенные партии. Некоторые
кричат против нашей нации в пользу чужих, полагая, что в
этих странах процветают искусства, науки, полиция,
просвещение понимания: куда бы они ни стремились за иностранными
книгами, они находят в них все хорошее, празднуют их как сошедших с
Небес. Другие ненавидят все, что приходит извне, и просто из-за того, что оно
чуждо, отвергают его. беспокойство одинаково в обеих партиях; но
по количеству, активности и мощности первое превосходит второе.
Правда в том, что во всех провинциях мира есть вульгарность, в
которой также понимается множество понятий "вверх по лестнице" (фраза
, которой объясняется отец ФЕЙХОА)[а], и все культурные нации
могут сообща помогать друг другу своим просвещением с учетом того
, что некоторые из них превосходят других в знаниях. то в одних вещах, то в других, и каждый
должен обратить то, чего ему не хватает. Это можно продемонстрировать с помощью книг
Бывшие испанцы, многие вещи с которыми сегодня носят
народы, чуждые искусствам и наукам, смогли перенять
их у нас. Излишества и слабость философии школ
были известны и осуждены испанцами раньше, чем какой-либо другой нацией
, потому что ЛУИС ВИВЕС, ПЕДРО ХУАН НУНЬЕС, ГАСПАР КАРДИЛЬО
Вильяльпандо, Маэстро Кано, открыл их, что оспаривается, задолго
до Веруламио, Картезио и Гасендо. Метод обучения языку
Латынь ПОРТ-РОЯЛЯ, столь широко известная во всем мире, задолго до
этого преподавалась со всей ясностью и получила дальнейшее развитие ФРАНСИСКО САНЧЕС ДЕ ЛАС
БРОЗАС. Кто сомневается, что еще до ЛИНАКРА в Англии и де КОМЕНО во
Франции Маэстро АНТОНИО ДЕ НЕБРИЯ заложил в Испании основы истинного латинского языка
? Даже в физике знаменитая система огня
, которую БОГЕРАВ проиллюстрировал в своей "Химике", довольно ясно
предложена и объяснена нашим ВАЛЛЕСОМ в его "Священной философии". Английская
система _нервного суккулента_ возникла в Испании благодаря Донье
ОЛИВА ДЕ САБУКО. Понимание опасных периодических заболеваний
, которые проиллюстрировали Мортон в Англии и Торти в Италии,
он возник в Испании благодаря ЛУИСУ МЕРКАДО, врачу Филиппа
Во-вторых, тому, кому за это бессмертный род человеческий обязан благодарностью,
ибо своим светом он дал жизнь тысячам людей.
В Испании также зародилось новое наблюдение _пульсов_ СОЛАНО ДЕ
ЛУКЕ, которое позже проиллюстрировали некоторые англичане и французы.

[Примечание к: _Teat. Crit. disc. 10. номер. 15. и 16._]

[92] Таким образом, многие другие важные вещи были заимствованы
у нас, о чем мы расскажем в другой работе, так же как в некоторых
предметах мы признаемся, что нам служат огни посторонних. Этот
этот момент мимоходом затронул отец Фейхоо, говоря о любви к родине и
национальной страсти_; хорошо, что он больше склонялся к чужакам, чем к
нашим; и здесь, хотя и мимоходом, я замечу, что, пытаясь объяснить это, он приводит
следующие слова: "Также может случиться так, что некоторые бросятся на смерть,
не так ли? как ради достижения славы, так и из-за безумного тщеславия
восхищаться и аплодировать в течение нескольких мгновений жизни: что Лучано дает
нам выдающийся пример добровольной смерти Философа
ПИЛИГРИМ[а]". Лукиан о смерти Пилигрима, написавшего КРОНИЮ
его друг-эпикурейец, он взял на себя смелость осудить христиан
своего времени, которые приняли мученическую смерть за защиту веры Иисуса Христа; и
очень образованные люди предполагают, что Паломник, о котором он говорит
Лучано был святым Поликарпом, учеником святого Иоанна БОГОСЛОВА, мученическую
смерть которого Лучано приписывал тщеславию и безумию. Как бы то ни было,
это сочинение Лучано полно насмешек и богохульств против
имени Кристиано, достойного, таким образом, того, чтобы его сравнивали с Филостратом, Цельсом,
Юлианом и другими противниками христианской религии. Если в них
исторические моменты, которых так много касается Фейхоо в своих трудах, если бы
он обращался к оригиналам, он избежал бы многих ошибок, которые
обнаруживают умные люди.

[Примечание к: _Teat. Crit. disc. 10. §. 1. n. 3. p. 213. tom. 3._]

[93] Еще одна разновидность пагубно озабоченных
- это путешественники, которые отправляются в кортесы, когда возвращаются на родину. Мы
не осуждаем поездки в чужие страны для обучения взаимопониманию, потому что
мы знаем, что во все времена это использовалось для того, чтобы увидеть
различные обычаи, склонности, законы, полицию, правительство,
Науки и искусства разных народов, чтобы взять полезное и честное, чего
не хватает в самой Стране, и перенести его в нее. Таким образом, необходимо совершать
эти поездки, чтобы совершенствоваться в знаниях и обычаях путешественника,
а по возвращении просвещать свою Родину, ясно, что для достижения этих
целей необходимо, чтобы поездка проводилась в компетентном возрасте с
инструкциями, чтобы знать, что честно и полезно, и отличать это от того
, что плохо. очевидное и лишнее: также необходима проницательность, необходимая для
знакомства с мужчинами, и различные способы, которыми они могут обмануть
для путников. С помощью этих мер предосторожности и при достаточном знании
искусств и наук можно путешествовать с пользой,
останавливаясь в местах, где можно получить образование на время, необходимое
для ознакомления с важными вещами каждой страны. Но поскольку сегодня
принято уходить быстро, возвращаться быстро, без учебы, без логики, без морали,
без философии, в нежном возрасте, плохо приспособленном для обучения,
- это значит восхищать чувства, раздувать воображение, наполнять
остроумие поверхностными комбинациями и беспокоить суждения. с другими.
ошибки этих других держав. Таким образом, они привносят в свою страну моду, подчеркнутую
вежливость, свободный воздух и настроение, склонное порицать на
своей Родине все, что не соответствует тому, что они видели в
Америке. Два знаменитых писателя[а], один Фрэнсис, по имени МИГЕЛЬ ДЕ
МОНТАНЬЯ; другой англичанин по имени ЛОК, хорошо известный в
литературной среде, очень хорошо объясняет недостатки этих поездок и те мелочи,
которыми путешественники возвращаются очень довольными. Чтобы избежать этих
неудобств, они советуют совершать эти паломничества до
пятнадцать лет, с хорошим Учителем, который направит молодого путника, как
НАСТАВНИКА с Телемаком. По правде говоря, этот вид лица в таком
нежном возрасте может послужить для обучения языкам, во всем остальном.

[Nota a: Montagne _Esais lib. I. cap;tulo 25._ Lock _Educacion des
enfans, tom. 2. §. CCXIX. стр. 266. и след._]

[94] Отец ЛЕГИПОНТ из ордена святого Бенедикта мало что опубликовал о маршруте,
чтобы с пользой совершать поездки к зарубежным кортесам.
Его перевел на испанский доктор Хоакин МАРИН, валенсийский юрист.
В этой книге изложены разумные правила полезного путешествия;
и тот, кто прочитает порицание, наложенное на него доктором АГУСТИНОМ
СЕЙЛСОМ, пресвитером в Валенсии, не будет отягощен его работой, поскольку она достойна
прочтения и написана одним из ведущих ученых нашей страны
Испания. Фейхоо уже знал некоторые недостатки путешественников того
времени и объяснил их следующими словами: "Даже после того, как Мир
начал совершать паломничество с некоторой свободой, и было не так уж много поводов для лжи,
нам принесли из последних времен с Востока басни огромной важности, которые можно было бы использовать в своих целях".
они были авторизованы в бесчисленных книгах, как и две очень популярные
Города Квинзай и Камбалий: гиганты среди всех народов Мира:
богатейший король Катая на севере Китая: Карбункулы
Индии: Гиганты Магелланова пролива; и другие вещи, о которых
мало кто знает. мы разочаровались [в]".

[Примечание к: Фейджо _Теат. Crit. tom. 5. disc. I. §. 3. n. 10_.]

[95] Обычно суждения часто касаются вещей благочестия и
Религия. Когда он был ребенком, он верил, что Святилище на его земле
- это семинария чудес, что Паломник создал Образ, который в нем
она почитается и не может оспаривать прерогативу
самой звонить в колокольчик, появляться в такой день с цветочками или другими
чудесными вещами, которыми Бог выделяет ее среди многих других. Некоторые
отказываются поддерживать эти отношения, потому что говорят, что они благочестивы, даже
если отчасти они ложны. Но я бы хотел, чтобы они были отброшены, когда они
недостаточно изучены, потому что наша святая Религия - это та же самая истина,
и ей не нужны ложные опасения, чтобы утвердить свою веру. Об
этом мы поговорим позже. Что сейчас касается нашей цели, так это,
что эти вещи, созданные с упреждением, впоследствии вызовут тысячу войн
и разногласий между писателями, которые хотят, или защищать их, или
оспаривать их.

[96] Письмо какого-либо автора обычно вызывает серьезные опасения[а].
Есть один, который в юности постоянно читал Сенеку, и после
этого в этом Философе нет ничего совершенного, чего бы он не нашел, и все остальные не
сделали ничего примечательного; и больше из его уст ничего не услышишь, кроме мест
Сенеки, самых распущенных и упадочных моральных принципов. В этом вопросе я
в некотором роде счастлив заботиться о хорошем Авторе, потому что
даже если это не так повсеместно, как заставляет вас думать беспокойство,
по крайней мере, уже в некоторых вещах это не вызывает у вас ошибок. Вот почему он
должен заботиться о себе, и это важный момент хорошего воспитания, чтобы читать
мальчикам не что иное, как хорошие книги, которые могут научить их
пониманию и облегчить их суждение; и мне больно видеть, что
им почти не дают никаких других книг, кроме книг о романах, комедиях или из
Басни, с помощью которых они привыкают ко всему, что раздувает
их воображение и искажает суждения. Мало того, что многие беспокоятся о
не только от какого-то Автора, но и от авторитета определенных людей. Кри
Фабио предвидел, что Аристон - опытный человек во всех отношениях.
науки, и я сейчас решаю, справедливо вы так считаете или ошибочно.
Затем разберитесь с какой-нибудь материей, и Фабий больше ничего не говорит, но он
слышал, как Аристон сказал, что все было именно так, а не иначе. Если
ему возразят, сказав, что пусть он сам разбирается в этом и не полагается
на такую власть, он придет в ярость и, как ни странно, будет придерживаться своего мнения,
потому что он полностью обеспокоен[b].

[Nota a: _Refert cert; in quacumque arte plurimum unum in illa
excellentem Auctorem legere, cui potissimum te addicas. Nullus tamen
quamlibet eruditus sentiendi tibi, ac dissentiendi Auctor futurus est.
Nemo enim fuit omnium, qui non ut homo interdum halucinaretur._ Cano _de
Loc. lib. 10. с. 5_.]

[Nota b: _Nec ver; probare soleo id quod de Pythagoricis accepimus, quos
ferunt, si quid affirmarent in disputando, c;m ex iis quaereretur quare
ita esset, respondere solitos_: Ipse dixit. _Ipse autem erat Pythagoras,
tantum opinio praejudicata poterat, ut etiam sine ratione valeret
auctoritas._. Cicer. _от нац. Deor. lib. I. cap. 8. стр. 198_.]

[97] Я мог бы привести множество примеров этого в гражданском обращении: к счастью,
что, хотя мы это исправляем, большая часть человеческих суждений в
торговле жизнью основана на заботе, а не на самом деле[а]. То
же самое происходит и с теми, кто в письмах ценит только
древность. Я не сомневаюсь, что в нем хранится очень ценное сокровище, и что
обязательно нужно проконсультироваться с древними авторами, чтобы составить
суждение, а также изучить и преподавать гуманитарные науки,
соблюдая правила хорошего тона, поскольку среди них было много тех, кто был
они были очень возвышенными, и у них был очень справедливый суд в том, что касалось искусства и
Мирские науки; но этого недостаточно, чтобы беспокоиться о том,
чтобы праздновать можно было только то, что является древним, потому
что в те века природа не истощилась, и добрые искусства не застопорились, так что,
к счастью, доктрину можно пить только из этих источников. Я
исправил, что римляне очень почитали греков и
во многом воспользовались их учением; но и в других
случаях они использовали их, ища новые пути для достижения истины, и некоторые из них, как я уже отмечал, были в значительной степени основаны на их учении.
когда-то они гордились тем, что равны или превосходят греков[b]. ГАЛЕН
в комментарии к первому афоризму Гиппократа говорит, что древние
нашли науки, но не смогли их усовершенствовать, и что те, кто
пришел им на смену, расширили и усовершенствовали их. Цицерон утверждает, что
в его время в Риме были такие великие ораторы, что они ни в чем не
уступали грекам[c]. Так почему же мы должны верить, что
в наши дни не может быть ничего хорошего? И почему мы не можем сказать
о римлянах то, что они говорили о греках[d]; и о римлянах, и о греках?
Греки, что они отличали от других, более древних? Разум подсказывает, что
истину следует искать в древних и современных, и ее
следует искать везде, где бы она ни находилась.

[Nota a: _Extant & quidem non pauci, qui Doctorem unum ita prae caeteris
diligunt, ejusque dicta ade; religios;, ne dicam superstitios;,
amplectuntur, ut non gloriae sol;m, verum etiam piaculum ducant ab
illius verbis, ne latum quidem unguem discedere. Nihil propterea qu;m
Pythagoricum illud:_ Ipse dixit, _frequentius ipsis est.... tantum
quippe apud eos potest praejudicata quaevis opinio Magistri, in cujus
verba jurant, ut non secus ac de Pythagorae discipulis olim praeclar;
scripserat Tullius, etiam sine ulla prorsus ratione illius quaevis vel
m;nima apud eos valeat auctoritas._ Brix. _Logic. p;g. 164._]

[Nota b: _Sed meum judicium semper fuit omnia nostros aut invenisse per
se sapientius qu;m Graecos, aut accepta ab illis fecisse meliora_.
Цицер. _Q. Tusc. lib. I. cap. 2_.]

[Примечание c: Цицер. _Q. Tusc. lib, I. cap. 4_.]

[Nota d: _Brutus quidem noster, excellens omni genere laudis, sic
Philosophiam Latinis literis persequitur, nihil ut eisdem de rebus ;
Graecis desideres._ Cicer. _Acad. q. библиотека. 2. глава 9_.]

[98] У древних есть то преимущество, что они были первыми, и поэтому
мы представляем их более почитаемыми, потому что обычно мы составляем
большее представление об известных людях, когда они находятся на расстоянии от
нас, чем когда они находятся в поле нашего зрения, потому что тогда мы обнаруживаем, что
они такие же люди, как и все остальные, и подчиняются нашим законам. те же склонности и
заблуждения, что и у нас самих, и из-за этого мы обычно ценим то, что
нам далеко, больше, чем то, что близко. Но если мы избавимся от всего этого,
к сожалению, мы найдем среди древних людей, обладающих большим умом и
суждениями, большой эрудицией и учением, а также среди современных людей; и
среди них мы найдем софистов, и среди них не было недостатка. Это то
, что диктует здравая логика; но сегодня литераторы
с известной озабоченностью относятся к современному, что заставляет говорить о древних с
презрением, даже не читая их. Суждение диктует, что мы должны позаимствовать
у древних основы искусств и наук, поскольку они их
заложили, и постараться обучиться тому, что было у современных.
добавлено солидно к тому, что они основали.

[99] Поспешность суждений часто наблюдается в
гражданском процессе, потому что очень часто можно судить о вещах, не выяснив их.
Кто-то спорит и ломается из-за защиты философии, которой он не видел.
Другой утверждает, что такой Автор говорит это, не читая его. Квал
, едва услышав одно маленькое слово в адрес другого, уже выносит тысячу суждений. Что
касается непредвиденного события, оно формирует тысячу предзнаменований. Действительно
, смелые суждения почти всегда делаются поспешно, потому что они делаются без
примите во внимание обстоятельства, необходимые для вынесения судебного решения; и хотя это будет исправлено,
в гражданском иске обнаружится, что поспешных суждений бесконечно
. В книгах они также встречаются очень часто, и каждый день мы видим
, как авторы спорят друг с другом о том, правдиво ли повествование, или
цитата неверна, и большинство из этих споров проистекают из
поспешности суждений. Из этого же порою рождаются тщеславные похвалы
и поношения Авторов; ибо кто-то берет в
руки книгу и, начав читать ее, находит то, что ему не нравится.
он удовлетворяется и, не вдаваясь в подробности, говорит, что книга ничего не стоит, что
она представляет собой колоссальную сумму, которую пишет Автор, и тому подобное. Напротив
, если он находит в книге стиль, соразмерный его гению,
или другие вещи, которые ему нравятся в принципе, он говорит, что книга
хороша, и это лучшее, что когда-либо было написано. Таким образом, высказывается много
критических замечаний, и сегодня они высказываются с хорошими рекомендациями; но было
бы легко показать, что они сделаны с явной поспешностью суждений.
Иногда поспешность суждений очень опасна, потому что вызывает
огромные ошибки. Мы слышим какое-то слово от человека, на которого смотрим с ненавистью,
а затем истолковываем его и ругаем, а другой, возможно
, сказал это с благими намерениями. В суждениях, которые некоторые высказывают о
книгах, происходит то же самое, потому что такое положение, которое само по себе может
показаться плохим, в сочетании со всем рядом принципов и рассуждений
, с которыми оно связано, является очень здравым. В противном случае мы ускоряем суждение,
делая конкретный факт универсальным основанием. таким образом, мы видим, что
Аристон потерпел неудачу в чем-то одном или не преуспел в чем-то одном.
дело, а потом мы приняли его за человека, бесполезного для всех дел.

[100] Мы никогда не торопимся с суждениями, кроме тех случаев, когда решаем овладеть какой
-либо страстью, и это наблюдается почти во всех спорах, в которых
целью является не открытие истины, а тщеславие.
Когда кто-то сильно накаляется в споре, он обычно вырывается, и
в его воображении возникают очень укоренившиеся образы того, что он пытается
убедить: из этого следует, что он не прислушивается к тому, что говорит противоположное,
и если он что-то слышит, он приспосабливается к тому, что доминирует в его фантазия, потому что это не так.
она допускает, но очень незначительно, впечатления, отличные от того объекта
, который ее занимает. Отсюда следует, что часто два
серьезных человека спорят с большим ожесточением и оба говорят одно и то же; и
верно, что спор закончился бы позже, если бы не поспешность суждения спорящих
. В этом я достаточно опытен,
как и во многих подозрениях, которые возникают после подобных
споров и чаще всего возникают из-за того, что я не уделил должного
внимания тому, что говорится, и судил поспешно. Короче говоря, отражайте каждый
пройдите немного, и вы обнаружите, что очень многие суждения в гражданском
процессе выносятся страхом, ненавистью, любовью, надеждой или в соответствии со страстью, которая царит
в том, кто судит[а].

[Nota a: _Plura enim mult; homines judicant odio, aut amore, aut
cupiditate, aut iracundia, aut dolore, aut laetitia, aut spe, aut
timore, aut errore, aut aliqua permotione mentis, quam veritate, aut
praescripto, aut juris norma aliqua, aut judicii formula, aut legibus._
Cic. _de Orat. lib. 2. с. 370._]

[101] Теперь остается предложить средство правовой защиты от этих пороков суждения. Замша
следует помнить обо всем, что мы говорили в
прошлых главах, потому что опасения и побуждения к суждениям по
большей части проистекают из силы страстей, воображения,
ума, чувств и других вещей, которые мы объяснили.
Кроме того, будет хорошо вспомнить то, что мы уже сказали, а именно, что
человек знает вещи либо по науке, либо по мнению.
Человек не может ошибаться, когда у него есть доказательства того, о чем он должен судить, и
только в суждении должны быть правила, позволяющие не беспокоиться о вещах, о которых он должен судить.
вещи, которые достигаются мнением. Чтобы правильно руководствоваться ими,
важно будет увидеть то, что мы сказали, говоря о расширении
мнений; и теперь можно добавить, что нет ничего более целенаправленного, чтобы
избежать беспокойства, чем умение сомневаться и мудро откладывать суждения
[а]. Позвольте мне возразить, что разум не может
всегда оставаться в сомнении, как это делали пирронисты; но, по крайней мере, это
здравый смысл - уметь сомневаться, когда это уместно, и соглашаться
только с тем, что состоит из определенности первых принципов.

[Nota a: _Epicharmi illud teneto nervos, atque artus esse sapientiae non
temer; credere._ Ciceron _de Petit. Консул._]

[102] Помогаемое понимание правил логики должно
исследовать вещи, и если оно находит их соответствующими первым истинам или
основным основам человеческого разума, которые мы так часто
предлагали, тогда оно разрешается и переходит от сомнения к убеждению. Но
если в ходе подобных расследований он обнаруживает слабое соответствие вещей
разуму и его принципам, он либо расходится, либо снова приостанавливает свою деятельность
суждение, пока вы не узнаете его лучше, не будет ясно представлено
вам истина. По этой причине мнения, которые
мы получаем в детстве, и многие другие, которым учат в школах, и
мнения, которые приобретаются в разговоре и общении, должны быть тщательно изучены, и им следует верить
не слепо, а только после тщательного изучения. Здесь следует предупредить,
что в практических науках иногда достаточно правдоподобия, потому что во
многих вещах, если бы было понимание проведения экспертиз для
получения доказательств, возможность действовать была бы упущена, а это обычно не так
возвращайся, когда захотим. Таким образом
, мы во многих случаях управляем медицинской практикой, и то же самое иногда происходит с моралью.
Но даже в таких случаях всегда следует придерживаться того, что наиболее близко к
первым истинам, потому что это наиболее соответствует здравому смыслу.
Вот почему я считаю, что если в школах будут преподавать хорошее
Логично, что только на этом шумные споры о
_вероятности_ прекратятся, потому что все будут знать, что менее рациональное не должно
следовать в поле зрения более разумного.

[103] Чтобы не торопить суждение, следует помнить о тех же
правилах, которые мы предложили, чтобы избежать опасений. Но это, в
частности, ведет к тому, чтобы уделять необходимое внимание вещам до
вынесения суждения и исследовать их таким образом, чтобы суждение было определено только
после необходимого исследования. Вещи обычно сочетаются разными
способами; и если разум не учитывает все обстоятельства,
он легко впадет в ошибку, потому что будет судить только с точки зрения одного, и
ему следует делать это после того, как он рассмотрит все обстоятельства. Экзамен также является
необходимо, потому что в противном случае то, что неизвестно, будет считаться
известным, ложное будет считаться истинным, а сомнительное - безусловно
истинным [а]. Это становится более понятным на примерах, и
мы проиллюстрируем это подробнее в следующих главах.

[Nota a: _Ne incognita pro cognitis habeamus, hisque temer; assentiamus.
Quod vitium effugere qui volet (omnes autem velle debebunt) adhibebit ad
consderandas res, & tempus, & diligentiam._ Cicer. _de Offic. lib. I.
cap. 29_.]



ГЛАВА VIII.

_Из софизмов._


[104] В древности мудрецов называли софистами, и Сократ заметил, что
в его время было много людей, которые обладали лишь кажущейся мудростью
и которые пытались обмануть невежественных с помощью причудливых
аргументов и софистики, он начал называть ложных мудрецов
софистами. То же самое сделали и ПЛАТОН, и АРИСТОТЕЛЬ, и оба они
решительно отвергли их, потому что Платон описал заблуждения
софистов, а Аристотель превосходно изложил все способы
, которыми они пользовались для формирования своих софизмов; к счастью, этот
Философ прекрасно справился с этим вопросом. Желаю, чтобы вам читали те, кто считает себя
вашими сектантами.

[105] Римляне в подражание грекам называли софистами тех, кто
пользовался уловками или пустыми аргументами. Таким образом, софизм
- это рассуждение, которое ничего не завершает и имеет поверхностный вид
заключения. Есть некоторые софизмы, настолько ясные и понятные, что
самые смелые отвергают их как вводящие в заблуждение. Одной только естественной логики достаточно, чтобы
познать их, и кто бы ни слушал их, он понимает, что такие
рассуждения не завершаются, даже если он не знает причины. вот почему я опущу их,
предложив только те общие источники, из которых многие происходят
софизмы, которые мы наблюдаем каждый день, как в спорах, так и в
книгах, увещевая молодых людей видеть в Аристотеле его тринадцать
источников софистических аргументов, которые, несомненно, будут им очень
полезны для полного понимания этого вопроса. На первое место может
быть поставлена та софистика, с помощью которой доказывается нечто иное, чем
оспаривается. Он назвал его Аристотель _ignoratio Elenchi_. Эленчо - это
силлогизм, с помощью которого пытаются доказать обратное тому, что было
установлено, как это делают в школах те, кто оспаривает
выводы, которые защищает другой. Если скобка сформирована с помощью манифеста
обман, будь то в голосах, будь то в вещах, - это софистический
обман; и все софизмы сводятся Аристотелем к этому, потому
что все они заключаются в неправильном построении силлогизма; ибо во всех бывает
, что есть видимость рассуждения, а на самом деле его нет. Вот почему тот
, кто хорошо понимает правила, которые мы предложили, пытаясь
сформировать силлогизмы, будет знать основы, с помощью которых он
должен распутать все софизмы, особенно если, перейдя к
конкретному, он заметит различные хитрые и вводящие в заблуждение способы, которые существуют
от силогизации, либо из-за неправильного использования слов, либо из-за плохого
интеллекта, либо из-за применения вещей. Не только в школах
широко распространено использование софизмов в литературных произведениях из-за злого умысла,
недобросовестности и недостатка любви к истине, но и в академических беседах и
дискурсах, когда они продиктованы интересами и страстями какой-либо
системы. Этот софизм также используется в обычном обращении.

[106] Иногда он очень горячо спорит и делает тысячу попыток
доказать то, в чем ему не отказывают, а именно то, что из-за того, что он горячо
фантазия, она не прислушивается к тому, что говорит ее противоположность. В других случаях со злым умыслом,
пытаясь доказать то, что его касается, либо потому, что у него
недостаточно причин, либо потому, что он ввязался в спор, которого не
знает, и не хочет признаваться в своем невежестве. здесь следует предупредить, что есть
такие, кто недобросовестно приписывает в спорах своему оппоненту определенные
вещи, о которых тот даже не догадывался; а в других случаях они приписывают ему определенные
положения, которые, как они думают, вытекают из доктрины, которую
преподает противоположный, хотя на самом деле он отрицает их и не имел никакого отношения к этому. он ободряет
они никогда не признают их; и они делают это, чтобы одержать победу над врагом среди грубых
людей, которые не достигают этих уловок. У
книжных спорщиков этот способ изощряться очень распространен, и каждый день
мы видим, как Автору приписывают то, чего он не сказал, и тысячу других вещей, которые не относятся
к предмету спора. Так поступал Иоанн КЛЕРИКО во многих своих
спорах со Святыми отцами, и особенно в диссертации " Богословский аргумент
ab invidia ducto_", положившей конец его логике в первом томе
его философских трудов Амстердамского издания 1722 года.

[107] Его попытка состоит в том, чтобы показать заблуждения и софизмы, которые
люди используют, чтобы вызвать ненависть к своей противоположности, чтобы на них смотрели с
ненавистью, чтобы никто не воспринял его учение. Он помещает десять и шесть мест, или способов,
которыми один может сделать другого ненавистным, и в каждом из них он
нацелен на Сан-Джеронимо, желая показать, что то, что этот Святой Доктор
писал против еретиков, особенно против Виджиланцио, не имело
никакой убедительности, а было лишь уловками, развратной верой и ложью. плохое искусство
превращать Бдительность в ненависть. Я восхищен тем, что сегодня мы такие публичные
эти книги, наши богословы, погрязшие в спорах, которыми они
оспаривают друг друга, поскольку все они католики, оставляют без ответа
этого и других смелых авторов, которые без всякого уважения
к самым святым и самым образованным людям пытаются сделать их презренными и
презренными, в основном распространяя эту клевету на духовенство в
начале своей жизни. Диссертация для всех богословов. Это правда, что
АМОРТ[а] в своей полинганской философии противостоит клерикализму, но это мимоходом, и
он согласился, чтобы это было сделано в большей форме. Правда в том, что все десять шесть
места, которыми Клерико хочет опозорить святого ДЖЕРОНИМО, делая вид, что
он воспользовался ими, чтобы вызвать отвращение у ВИДЖИЛАНТИ, с большим искусством использует их
, чтобы вызвать отвращение у этого Святого Доктора. Мы очень хорошо
знаем, что С. Джеронимо был активен и пылок, когда бросал вызов наследию;
но зело, а не зло, было тем, кто разжигал его огонь, как это
очень хорошо показал ДЮПЕН в своей работе "Истина".

[Nota a: Amort _Philosoph. Пеллинг. стр. 577. эдик. из Осбурга. 1730
год_.]

[108] Тот, кто знает причины ссоры между С. Джеронимо и
Вигиланцио, и прочтите диссертацию Клерико, вы увидите, что этот
современный критик не вдается в нее и не приводит аргументов, доказывающих, что Вигиланцио
был прав, а не святой Джеронимо: все, что он делает, это
вставляет пламенные слова, которыми Святой Доктор, ревностный приверженец церковного учения
, отвергал ошибки Церкви. Бдительность, и злонамеренно истолковывать эти
слова как побуждающие к ненависти к Бдительности.
Если бы у Клерико были веские аргументы, чтобы показать неадекватность и
несостоятельность аргументов С. Джеронимо, он бы принес больше извинений за
таким образом, интерпретируйте сильные выражения как желание притеснить
противоположного, сделав его ненавистным; но если священнослужитель этого не делал и не
мог, разве не ясно, что это его искусство - оскорблять Святого
Доктор все, что кванто говорит против него? Он сделал это не только со святым Джеронимо,
но и со святым АВГУСТИНОМ, которому он бросил вызов, переодевшись под именем
ФЕРЕПОНО, и рассказал об этом святом и мудром Докторе и
его высоком и глубоком знании. знания, как он мог бы говорить о ребенке, идущем в
школу. Quando la obra de MURATORI _de Ingeniorum moderatione in
Religionis negotio_, которую мы цитировали в других случаях, не имела никаких других
достоинств, кроме того, что была написана с целью оправдать святого Августина
в клевете и лжи, с которыми обращается с ним мнимый ФЕРЕПОН, она была
достойна только того, чтобы ее читали все ученые. Клерик не был
Богослов: все его исследования посвятили его философии, потому что, как наследник
Социниан сказал, что не должно быть иного богословия, кроме того, которое диктуется
разумом, что является доминирующей ошибкой этих сектантов; и поскольку он отстаивал те
же ошибки Бдительности, в угоду себе, прикрываясь
Виджилансио плохо обращался с С. Джеронимо. Эти искусства сектантов не
новы: они так же стары, как и их ошибки, и они хорошо раскрыты
и объяснены в ученой книге: _католический солдат_ фр. ДЖЕРОНИМО
ГРАЦИАН.

[109] На второе место можно поставить ту софистику, которую он назвал
Аристотель _запрос принципа_, и он выполняется, когда доказывается то
же самое, что оспаривается. уже видно, что доказательство чего-либо должно
быть более ясным, чем одно и то же; при этом
попытки убедить в чем-либо, пользуясь самим предметом для
попробуй это. Порочные круги сводятся к этой софистике
принципиального требования; как если бы кто-то сказал, что Бог существует, потому что есть причина, которая
управляет всем с помощью провидения, и добавил бы, что есть причина, которая
управляет всем с помощью провидения, потому что есть Бог, это привело
бы к софистике принципиального требования и порочному кругу. К такого же рода
софизмам можно свести все аргументы, доказывающие одно
неясное другим очень неясным.

[110] Автор _искусства размышления_ над объяснением этой софизмы
говорит: что Галилей справедливо обвиняет Аристотеля в том, что он впал в это заблуждение.
заблуждение, желая доказать, что земля находится в центре мира, с
помощью этого аргумента: _тяжелые предметы идут в центр мира, а легкие
отклоняются в сторону: тогда центр земли совпадает с центром
мира_[а]. Принципиальная просьба состоит в том, чтобы, предоставляя эти
Авторы, утверждающие, что тяжелые предметы падают в центр земли, не могли
Аристотель знает, что они падают в центр мира, но предполагает, что
центр мира находится в центре Земли, и это вопрос. но у
Аристотеля такого аргумента нет, кроме как у его комментаторов. желая
доказывая Аристотелю, что существует среда, или центр мира, и что к нему движутся
тяжелые предметы, а от него отходят легкие, он использует различные
аргументы, взятые из строения вселенной: из положения
звезд, и к ним он добавляет движения тяжелых и
легких тел, как будто одни приближаются, а другие удаляются от этого центра,
добавляя, что тяжелые тела попадают в центр Земли
случайно, потому что этот центр совпадает с центром Вселенной, когда
они ходят по своей природе[b]. Пытаясь в другом месте
гравитация и легкость тел, он проверяет среду, или центр, о котором мы
говорили, а затем произносит следующие слова: _Если они попадают в середину
земли или вселенной, причем один из них является одним из них, он просит еще
одно исследование_[c]. Он еще более развил это сомнение во второй книге "
Коэло", где рассматривает то же самое; и из этих мест видно, что
Аристотель не пытался доказать, что тяжелые тела падают в центр
мира, потому что они падают в центр земли, но с помощью других аргументов,
в которых он не ошибается. принципиальная просьба. АНТОНИО ВЕРНЕЙ, без дела
здесь есть что-то еще, кроме копирования слов _искусства мыслить_, виноват
Аристотель точно так же и на тех же основаниях. Так делает
этот писатель много раз, не сверяясь с оригиналами[d].

[Nota a: _Arte de penser 3. part. глава. 19. стр. 359_.]

[Примечание b: Арист. _lib. 2. де Коэло, глава 14._]

[Примечание c: Арист. _lib. 4. де Коэло, глава 4._]

[Nota d: Vernei _de Re logica, lib. 5. глава II. 8. стр. 222._]

[111] На третье место я ставлю софизмы, в которых
то, что не является причиной, дается причиной, и в целом они совершаются двумя способами.
Иногда из-за незнания истинных причин вещей, потому
что возникает много следствий, а причины скрыты, и
понимание приписывает это иногда тому, чего оно желает. В своих
медицинских трудах я показал, что этот софизм
часто используется в анатомии трупов, когда это делается
для выяснения причин смерти. Чаще всего это происходит по
причине особой тонкости и активности, качества, которое летит вместе с жизнью. Тогда
на трупах видны только разрушения и разрушения, которые причинила эта причина.
произведенный, вызывающий смерть: обычно при такой
анатомии обнаруживаются последствия, а не причины вымирания.
В этом прямо признаются светские профессора-медики.
Мистификации такого рода, при которых следствия принимаются за причины
вещей, очень распространены в физике, потому что следствия видны,
причины часто скрыты, и люди легко останавливаются на том, что
представляется их чувствам, и с трудом останавливаются на том, что уместно
по разуму. В политике и в гражданском обращении совершается этот софизм
каждый день, отдавая себя причинам событий, которые далеки
от реальности, притворяясь ими, каждый по своей воле. Quando dixo Вергилий,
который счастлив тем, кто может различать причины вещей, говорил не
только о физических, но и о гражданских, моральных и т. Д.[а]

[Nota a: _Felix qui potuit rerum cognoscere causas._ Virg. _Georg. lib.
2. v. 450._]

[112] В других случаях этот софизм совершается из гордости и опрометчивости,
потому что очень редко люди хотят признаться
в том, что что-то игнорируют, и это побуждает их указывать на определенные причины некоторых следствий
перед тем, как подвергнуть их испытанию, и, возможно, без какого-либо предупреждения. В
гражданском процессе каждый день совершается этот софизм, и он вызывает тысячу подозрений и ссор,
потому что одни дают из-за того, что видят в других, чего нет
и что очень далеко от истины. Обычно люди не останавливаются
на том, чтобы разобраться в этом со всех сторон, и не у всех хватает
изобретательности, необходимой для этого; а поскольку мало кто любит эту работу, и
трудно что-то понять с корнем, вот почему они тогда бросаются и говорят,
что ругань, которую сказал этот парень, используйте действие, которое он сделал. что сделал citano,
они имеют в виду то или иное, о чем даже не догадывались
те, в отношении чего возникает тысяча тщетных подозрений.

[113] К этому виду софизмов сводятся чудесные вещи, которые
астрологи приписывают Звездам. Я не из тех, кто
отрицает их какое-либо влияние, напротив, я считаю, что они обладают некоторой
властью над элементами и что, по крайней мере, таким образом они могут
влиять на наши тела; вот почему я не могу согласиться с
универсальностью, с которой отец ФЕЙХОО, следуя за ГАСЕНДО, отбрасывает всю силу стихий.
сила Звезд над людьми. В медицине каждый день у
нас есть основания узнавать эту силу во многих и многих эпидемиях,
наблюдаемых в разные годы; и поэтому в своих медицинских книгах я стремился
установить ее, как будто ее знание очень важно для лечения
болезней. Знаменитый англичанин МИД составил трактат об империи
Solis & Lunae_, где он убеждает в этом с помощью замечательных доказательств. но
даже если это так, я думаю, что астрологи переусердствовали,
слишком сильно распространяя силу Звезд и извлекая из нее
предсказания часто бывают произвольными. Я понимаю, что в этом необходимо
отметить _Ne quid nimis_ ТЕРЕНЦИЯ.

[114] К этому виду софизмов можно также свести обычный способ
, которым обыватель указывает причины некоторых следствий, а именно: _Это
произошло после изгнания, ибо это и есть причина того_. В
суждениях, которые делаются об исцелениях от великих болезней, используются
бесконечные софизмы, приписывающие их причинам, которые не имеют ни
связи, ни какой-либо зависимости от следствия. _одна была потеряна
битва, в которой виноват генерал, - это софизм такого рода, потому что
может произойти тысяча других вещей, которые могут стать причиной
проигрыша битвы, даже если генерал приложил со своей стороны столько
усилий, чтобы выиграть ее. Точно так же теряется Ученик,
который был на попечении такого Учителя, и тогда они говорят: _учитель не
позаботился, и он является причиной гибели Ученика_. Часто
это софизм, потому что, хотя Учитель со своей стороны приложил все
усилия и приложил все усилия, необходимые для правильного управления Учеником,
его могли спровоцировать дурные наклонности, плохие компании или другие вещи,
которым Учителя иногда не могут помешать. Наконец
, эта софистика иногда встречается у Проповедников, когда они выдают за
причину какого-либо события то, что они выдают за свою волю[а]. Например
: Один оратор спрашивает, почему ежевика Мойзеса ардиа так и не была
съедена? И после нескольких причин он говорит, что причина в том, что... и
указывает на причину не в том, что она есть, а в том, что он думает. таким образом, некоторые следствия приписываются определенным причинам, и нет никакой другой причины

чтобы сделать это, пусть это будет прихоть того, кто это делает. Дикс _который указывает
причиной не то, что есть, а то, что он думает_, потому что причина
подобных следствий, на которую иногда указывает Говорящий,
скрыта, и Церковь ее не объявила, равно как и ее последователи. Отцы
предложили ее, но Говорящий говорит сам за себя. он притворяется и приспосабливается к ней так, как ему кажется; и
с помощью этой своего рода софизмы он указывает произвольные причины событий
, упомянутых в Священном Писании, и не может убедить
в этом людей суда, потому что у него нет веских доказательств, которыми он мог бы их привести
основывать. Отец ВИЕЙРА уже знал об этом и эффективно расправился с ними.
Проповедники, которые заставляют Священное Писание говорить то, что они
воображают и, возможно, притворяются; и даже доказывают убедительными аргументами,
что в этом каждый день отсутствует их истинный институт. Я очень прошу, чтобы
об этом была прочитана проповедь Сексагезима, где, уже разочаровавшись,
он попытался изгнать с кафедры пустые концепции
и произвольные толкования священных Букв. В Пастырском послании, которое епископ
Барселоны Д. Джозеф КЛИМЕНТ поместил в начале версии
кастильская риторика P.Fr . ЛЮДОВИК ГРАНАДСКИЙ, эти и
подобные им стили христианских ораторов оспариваются очень эффективно
и с большим знанием истинного красноречия Кафедры.

[Nota a: _Sola scripturarum ars est, quam sibi passim omnes vendicant, &
c;m aures populi, sermone composito mulserint; haec legem Dei putant,
nec scire dignantur quid Prophetae, quid Apostoli senserint, sed ad
sensum suum incongrua aptant testimonia: quasi grande sit, & non
vitiosissimum dicendi genus depravare sententias, & ad voluntatem suam
scripturam trahere repugnantem._ Hieron. _in Prolog. Галеат._]

[115] Язычники использовали эту софистику, чтобы опорочить
религию Иисуса Христа в ее первых принципах, и заявили: _Когда религия
Христиана начала распространяться, многие бедствия обрушились на
Римскую империю: затем причиной их стала христианская религия_.
Не может быть более ошибочной софистики, потому что, поскольку причины
упадка Римской империи были предельно ясны и не были скрыты некоторыми
из ее историков, было глупо искать причину этих причин.
бедствия христианской религии. Об этом стоит прочитать
ТЕРТУЛЛИАН в своей Апологии, работа которого, как мы уже говорили, заслуживает
похвалы; и хорошо известно, что святой АВГУСТИН написал книги о
Граде Божьем с намерением отвергнуть подобные софистические измышления
язычников.

[116] На четвертое место может быть поставлена софистика, с помощью которой она высказывается об
абсолютных вещах, что должно быть сделано с определенными ограничениями; и
мы допускаем эту софистику в том способе рассуждения, с помощью которого мы заключаем, что
вещь определенным образом соответствует тому, что мы себе представляем, и может быть
очень по-разному: называйте себя в школах _просто диктуйте ad
dictum secundum quid_.
Полуслышащие или кажущиеся мудрецы очень легко впадают в эту софистику, потому что обычно они
очень довольны своей наукой и, основываясь на ней, судят обо всем
, ни в чем не сомневаясь. Предложите одному из таких людей выяснить,
например, каким образом образуется дождь, или каким образом движется
комета, или еще что-нибудь в этом роде, и он внезапно решит, что так оно
и есть и что не может быть иначе, и это потому, что он не достигает цели.
другой способ быть в этих вещах, хотя на самом деле это можно сделать
разными способами. Эту софистику также допускают те, кто выносит суждения
о вещах, происходящих в уединенных местах или в Местах, где
у них нет связи, даже если они находятся рядом, и для того, чтобы судить, у них нет никаких
других оснований, кроме очень небольшого количества новостей о фактах, по которым они судят,
или они не знают и не достигают ничего, кроме некоторых причин этого факта; возможно, они
не знали и не достигли каких-либо других оснований. управлял теми, кто казнил его за других. Вот почему каждый день
мы видим много людей, которые жалуются на судей, которые это определили, или на судей, которые
это другое, без точного перечисления причин, которые они выдвинули:
и нет недостатка в политиках-софистах, которые с помощью легких новостей хотят судить
о самых секретных делах правительства, указывая на причины
событий, которые, возможно, не были предвидены теми, кто правит.

[117] Плохие критики часто впадают в эту софистику, когда
объясняют смысл какого-либо античного автора, и каждый хочет
, чтобы разум Автора был таким, каким он хочет, потому что он не понимает
, что он мог быть совсем другим. Эта софистика давно назрела
Медицина в своей фармацевтической части, потому что к достоинствам
лекарств относятся те, которыми они не обладают: всякая медицина должна быть основана на такой-
то добродетели по отношению к человеческому телу: с помощью которых ботаники произносят
и фармацевты абсолютно, как это часто бывает, ошибаются в своих
утверждениях. Некоторые сводят к этому виду софизмов
ошибочное _индукцию_. Аргументом индукции можно назвать тот, с помощью которого из множества
частных фактов делается универсальный вывод. Например: люди
Европы, а также выходцы из Азии и Африки говорят как
так же и жители Америки: тогда говорят все мужчины мира.
Индукция становится ошибочной, когда она не охватывает все члены; и
люди обычно делают универсальные выводы, прежде
чем полностью изучат все частные, недостатки которых допускают те
, кто спешит судить о трудных вещах. Но все, к чему он прикасается,
ошибочные индукции очень хорошо согласуются с тем, что мы
сказали, имея в виду рассуждения.

[118] Этот софизм преобладает в основных произведениях мистера РОЗО.:
он смотрит на вещи только с одной стороны и, не считаясь с остальными, говорит о
все, что видно, в одной части. В человеческих вещах нет ничего, что было бы полностью совершенным: даже в самых здравомыслящих вещах есть свои недостатки, несовершенства.

 Что делает Розо, так это берет
ущербную часть, чтобы извлечь из нее несовершенное или презренное целое.
Когда он говорит о неравенстве людей, он изображает человека
чувственным и животным, чего не хватает, чтобы превратить его в зверя: тогда вы не
смотрите на рациональное, потому что это помешало бы доказательству. Когда
нужно доказать естественную религию, у человека все есть разум, нет ничего, чего бы он не
поймите это: философия - основа всего: жестокому,
чувственному и худому здесь нет места, потому что это не имеет к нему никакого отношения,
это противоречит его замыслу. Если предлагается энтузиазм, что
Науки вредны для обычаев, мы говорим только о злоупотреблениях
, которые в них смешаны: совершенствование понимания, его влияние на
волю, совершенствование суждений, умение человека
обуздывать свои страсти и тысяча других вещей, которые влечет за собой хорошо упорядоченное изучение
научных искусств, - это то, что мы должны знать. дексан, потому что они мешают тестированию
энтузиазм. То же самое и с похвалами комиков и с
ругательствами типографий; ибо во всех этих вещах, чтобы
выделиться, он берет только второстепенную часть, опускает главный момент и, таким
образом, с помощью софизма несовершенного перечисления вводит в заблуждение ложных мудрецов.
Кто сомневается, что куандо приписывает буквам упадок
Империи и рост роскоши, совершает софизм _non causae, ut
causae_? Так почти всегда поступает человек, который стремится стать философом
на манер греков, и ему это удалось, потому что в религии,
жизнеописания, сочинения и доктрина - это их портрет, или
, лучше сказать, сборник их странностей и отклонений.

[119] Следуйте софизму, который в школах называют
"несчастным случаем", и он совершается, когда абсолютно и
безоговорочно приписывается чему-то одному, тому, что подходит ему только случайно. В
медицине этот софизм часто используется, потому что бывает так, что
после очень полезного лекарства больному становится хуже, и многие
уже ненавидят это средство. Например: Лаудан - это лекарство
очень полезно и очень безопасно, когда его дает разумный врач; тем не менее
, он часто оказывается бесплодным, а в некоторых случаях после его
приема заболевание усугубляется. Нет сомнений в том, что усугубление зла
проистекает из других причин, которые есть у того, кто страдает, и, тем не менее
, приписывается лаудану; к счастью, именно ему приписывают то, что
произошло только случайно, потому
что у этого больного было случайно соединить усиление зла с лекарством. Этим способом
софизмов дискредитируются кина, рвотные средства, сангрии и другие
лекарства сами по себе полезны и очень полезны, когда ими пользуются
мудрые врачи, руководствующиеся природой; и что только случайно больным стало
хуже после их законного и разумного
применения. Тот, кто внимательно изучит то, что написали против медицины
некоторые критики, а также незнакомые люди, например испанцы, узнает, что по
большей части это нагромождение софистических соображений, поскольку он презирает
медицину в целом и абсолютно только из-за недостатков или
невежества ее учителей, что для него случайно.

[120] Той же софистикой пользуются те, кто обвиняет целую религию только
в недостатке в ней какого-либо отдельного человека; то же
самое и с теми, кто презирает философию и критику, потому что некоторые культивируют их
Вот здесь. Уже видно, что для Философии случайно, что те, кто
ее исповедуют, принадлежат к той или иной Религии, и вряд
ли найдется что-нибудь, что, рассуждая таким образом, не было бы ошибочным. Кто
сомневается, что в церковной дисциплине есть какие-то нарушения? Будет ли этим сказано
, что древняя церковная дисциплина должна быть уничтожена? Это
это правда, что тщетная доверчивость порождает множество ложных чудес. Может быть
, поэтому будет сказано, что вера истинных должна быть отторгнута от верующих
? Я думаю, что некоторые еретики преследовали Церковь
Католическая с софизмами такого рода. И таким образом рассуждают в вопросах
, отличных от религии, некоторые остроумцы, которые хвалят только то, что им
нравится[а].

[Nota a: _Vitiosum est artem, aut scientiam, aut studium quidpiam
vituperare propter eorum vitia, qui in eo studio sunt, veluti qui
Rhetoricam vituperant propter alicujus Oratoris vituperandam vitam._
Aut. Rhet. _ad Heren. lib. 2. глава 27._]

[121] Есть еще один софизм, который совершается путем рассуждения от сложного смысла к
разделительному или наоборот. Например: Иисус Христос говорит в Евангелии,
_что слепые видят, и хромые ходят, и глухие слышат_; то
, что следует понимать раздельно; то есть что слепые видят, а
глухие слышат; и если бы кто-нибудь понял это в сложном смысле
это было бы софизмом, потому что слепые не видят, будучи слепыми, и глухие не слышат
, будучи глухими. Точно так же следует понимать
священное Писание когда говорит, что Бог дарует спасение
злым, потому что Он спасает не тех, кто в настоящее время зол, а тех, кто
был злом, а затем обратился. Напротив
, слова Святого ПАВЛА, в которых он говорит, следует понимать в сложном смысле:
Блудники, идолопоклонники и скряги не войдут в Царство богов.
Небеса[а], потому что они означают, что они не попадут на Небеса
, если будут упорствовать в жадности и идолопоклонстве, и если они не откажутся от пороков и
обратятся к Богу. таким образом, будет легко понять некоторые софизмы
принадлежащие к религии. К такого рода заблуждению сводится эта
софистика: _у тебя есть то, чего ты не потерял: ты не потерял богатства;
тогда у тебя есть богатство_. Ибо большее понимается в сложном смысле,
а меньшее - в разделительном, и таким образом он мог бы указать на другие подобные
софизмы, способные ввести в заблуждение только очень образованных.

[Примечание к: Пол. _ad Corinth. 6. vers. 9._]

[122] На последнем месте я ставлю софизм, состоящий в
неправильности голосов. Заблуждение состоит в нескольких вещах, на которые
мы уже намекали; но наиболее распространенным является случай, когда голос что-то означает
различны; таким образом, силлогизм состоит из четырех членов.
Силлогизм состоит из четырех терминов, когда среднее имеет одно значение в
главном и другое в второстепенном, или когда термины в заключении используются не
в том же смысле, что и в посылках. АВЛ ГЕЛЛИЙ рассказывает, что
один софист предложил ДИОГЕНУ силлогизм такого рода[а], и что
он ответил, согласившись с предпосылками, и, придя к выводу Диксо,
что он согласился бы, если бы изменил термины и начал с себя.
Софист сказал ему: _Вы не такие, какие я есть: я мужчина: тогда вы
вы не человеки_; и, по мнению Диогена, я уступлю всему силлогизму, если
вы будете спорить со мной следующим образом: _я не такой, какой ты есть: ты мужчина: тогда
я не человек_. Этот силлогизм также состоит из четырех терминов: _Если
, говоря правду, ты говоришь, что я лгу, _слышите: когда вы говорите правду
, вы говорите, что я лгу: _если, говоря правду, вы лжете_. ЦИЦЕРОН назвал
эту софизму _говорчивой_, и это из-за неправильности голосов,
потому что в большей части слова _я лгу_ означают то, на
что распространяется ложь, а в меньшей они означают то же утверждение, что и
он говорит _я лгу_. Подобно этой софистике, которую некоторые называли
Крокодил, и получил название от этой басни. На берегу
Нила жила-была мухоловка, и Крокодил украл у нее ребенка, которого она несла.
Он умолял ла Мугера вернуть ему ребенка, а Крокодила Диксо - вернуть
его ему при условии, что он будет говорить правду. Он признал это
условие и сказал: _ Ты не вернешь его мне._ Затем пришел Крокодил
и сказал: пусть то, что ты сказал, будет правдой или ложью, я не верну тебе
ребенка. Потому что, если это ложь, вы не выполнили условие, и если это
правда, как я могу вернуть его, когда ты мог только сказать
правду, а не вернуть его. Ла Мюгер возразил: пусть то, что я сказал, будет правдой, пусть будет
ложью, ты должен вернуть мне Эль-ниньо, потому что, если это правда,
ты должен выполнить условие, а если это ложь, ты должен вернуть его мне, чтобы это
было так. Древние философы были очень искусны в формировании подобных
софизмов. Лаэрт рассказывает, что Эвбулид изобрел семь способов
софизмов, которые называются скрытый, скрытый, электро, скрытый,
сориты, рогатый и лысый, из которых Цицерон упоминает в
несколько мест, и все они состоят из неправильности голосов. Но
следует предупредить, что подобные софизмы могут ввести в заблуждение только очень
образованных людей, и поэтому мы их опускаем.

[Примечание к: Авт. Гелл. _окт. Attic. lib. 18. глава 13._]



ГЛАВА IX.

_из метода._


[123] До сих пор мы показали, каким образом разум приходит
к поиску истины, и какими путями следует избегать ошибок, чтобы
избежать их: теперь остается проявить правильный порядок, который должны иметь между собой усвоенные
истины. Хороший логик выводит несколько истин из
другие с помощью рассуждений он объединяет вместе те, которые относятся к
разным вещам, и связывает и направляет к рациональной цели весь комплекс
истин, которых он достиг с помощью использования и медитации. Это то, что
касается его самого понимания; но часто он предлагает сообщить
другим истины, которые он усвоил, и чтобы сделать это должным образом, необходимо
четко упорядочить их и связать по порядку, чтобы избежать
путаницы. ибо, поскольку в понимании заключены истины
геометрии, философии и других наук, если они недоступны пониманию, то, если они не доступны пониманию, то
порядок и связь вызовут неясность. И что бы мы сказали, если бы увидели, что по отношению
к одному мы служим истинам одной из этих Наук для других,
с которыми мы не находим связи? поэтому важно упорядочить и
распределить их таким образом, чтобы они проясняли понимание и вели его
к достижению тех рациональных целей, которые он ставит перед собой. Этот
порядок, связь и связь, которыми разум располагает
истины, будь то для достижения других, более важных и неясных, или
для передачи их другим, - вот что мы называем _методом_; и это вещь
совершенно очевидно, что отсутствие метода, которым обладали некоторые авторы,
было причиной того, что они не добились больших успехов в открытии
важных истин и не проинструктировали других должным образом в
их публикации.

[124] Некоторые тщетно спорят, является ли _метод_ операцией
понимания, отличной от других. Это правда, что метод
принадлежит дискурсу, и с ним понимание связывает истины таким образом,
чтобы одни служили для вывода других, что делается путем законных
выводов. Когда одна истина должна быть доказана с точки зрения других
очень тесно связанные и близкие к ней, это легко сделать с помощью простого
силлогизма, но если требуется большое количество истин, и которые принадлежат
если для того, чтобы достичь чего-то другого, необходимо разделить отдельные вещи, то необходимо упорядочить
первые так, чтобы между ними было понимание, связь и
связь, и, наконец, они служили доказательством того, что должно быть обнаружено или
проявлено. Другие говорят, что нет необходимости в правилах упорядочивания
мыслей методом, когда разум знает, как избежать ошибок
чувств, воображения и других вещей, которые мы предложили, и
рассуждайте так, чтобы избегать софизмов, потому что, зная эти вещи
только с помощью естественной силы ума, мысли будут упорядочены
так, как это необходимо для открытия некоторой важной истины.

[125] Я не сомневаюсь, что тому, кто умеет избегать ошибок, здраво судить и
рассуждать, нужно немного правил, чтобы рассуждать методично, если у
него есть ясный ум и здравое суждение; но поскольку есть запоздалые умения, которые
достигают одной простой истины, не превосходя других, более сложных, и есть
неясные понимания, я не сомневаюсь, что тот, кто умеет избегать ошибок, здраво судить и рассуждать, нуждается в нескольких правилах, чтобы рассуждать методично., которые достигают истины сами по себе, и не
они понимают связь, которая должна быть между многими, чтобы прояснить
вопрос, поэтому необходимо указать основные различия в
методе и правила, способствующие правильному упорядочению
мыслей.

[126] Метод в целом делится на _синтетический_ и _аналитический_:
синтетическим называется тот, с помощью которого понимание исходит от самого
простого к самому сложному; а аналитическим - тот, с помощью которого оно исходит от
самого сложного к самому простому. В первом случае он поднимается как бы по ступеням от
самого простого к самому сложному. Во втором он спускается с самого
замысловатый до самых простых. Те, кто выясняет генеалогию
, начиная с предков и спускаясь к тому, кто еще жив,
продолжают синтетическим методом; а те, кто начинает с того, кто живет, и
заканчивает прошлым, аналитическим методом. Одни формируют вещь,
другие разрушают ее. Химики, когда анализируют текстуру
тел, чтобы узнать природу их частей, используют
аналитический метод. Геометры, которые от простых и простых аксиом переходят к
открытию сложных истин, используют синтетический метод; и нет никаких сомнений в том, что
ни один, ни другой метод не приводят к открытию истины, хорошо, что
с разницей в том, что есть вещи, которые можно узнать только
с помощью аналитического метода, а другие - с помощью синтетического. Современные авторы
логики обычно предписывают множество правил правильного использования
этих методов; но чтобы избежать многословия, достаточно знать,
что каждый метод должен быть кратким, безопасным и выполнимым. Он краток, когда
не скрывает лишнего и с помощью небольшого прибора открывает истину: это
безопасно, когда он с уверенностью следует способу ее достижения; и это
комплимент, когда он полностью показывает, как это узнать. Вот почему при
отсутствии какого-либо из этих обстоятельств метод уже является ошибочным.

[127] Чтобы должным образом соблюсти краткое изложениен.э., необходимо, чтобы были опущены
вещи, которые не ведут, и чтобы в отрыве от дела не было недостатка.
Вот почему невыносимы в разговорах те, кто
, говоря о каком-то событии, рассказывает тысячу вещей, которые не приводят к
его открытию, и если их исключить из повествования, никто не сможет его понять. В
книгах это широко используется, и каждый день мы видим авторов, которые, чтобы высказать
свое мнение, приводят тысячу преамбул и аргументов, которые ни к
чему не приводят. Очень долгие периоды и осуждающие высказывания противоречат
хорошему методу, потому что первые отвлекают, вторые сбивают с толку
понимание. Частые круглые скобки противоречат краткости, которая
соответствует хорошему методу, и тем более отступлениям[а], потому что при
всех этих вещах понимание отвлекается от предмета, сосредотачиваясь на
вещах, которые не являются его особенными; и не находя связи между
вещами, которые предлагаются излишне, и вещами, которые не являются особенными для него. они пытаются доказать,
но их не убеждают[b]. Помимо этого нахальными новостями и не
по делу обременяется память, и, угнетенная множеством
бесполезных вещей, она не помнит основных понятий. Этот дефект
очень обычные, в которых они берут на себя очень длительные работы. Гален не смог
этого избежать, и я уверен, что в некоторых главах и трактатах
многое можно было бы убрать без необходимости. У ФОРЕСТА и
ЭТМЮЛЛЕРА этот порок очень распространен; и даже у ГОФМАНА встречаются очень
бесполезные рассуждения и надоедливые преферансы, которые очень мало или совсем не приводят к
главному вопросу. среди школьных философов этот
недостаток наиболее распространен, как и у юристов и комментаторов, потому что они обычно используют
бесполезные рассуждения, не ведущие к открытию того, что
они пытаются протестовать. Те, кто использует в писаниях пустые приукрашивания,
банальности и вульгарные выражения, страдают этим недостатком, потому
что они говорят вещи, которые никто не игнорирует, и если их убрать, они не пропадут даром. Вот
как глупо начинать речь со слов: _время драгоценно, как говорится
Сенека_; или так: _истина хороша, как говорит Святой Августин_,
потому что эти суждения настолько распространены, что их знают все. Если
кто-то, чтобы доказать человеческую смертность, скажет что-то о Горации: _Паллида морс
и т. Д. и чтобы показать, как мало постоянства у людей в делах.
дружба - это то, что приписывают КАТОНУ: _Донек эрис феликс, и это
было бы нелепо, потому что это общие места, или, как обычно
говорят о _N_, которые можно приспособить ко всем вопросам, и ни
в одном они не нужны; и этот порок обычно обнаруживается в тех, которые влияют
на ученость, и даже если это вульгарно, они предлагают ее во всех
предлагаемых им случаях.

[Nota a: _Etiam interjectione, qua & Oratores, & Historici frequenter
utuntur, ut medio sermone aliquem inserant sensum, impediri solet
intellectus, nisi quod interponitur breve est._ Quintil. _lib. 8.
Инстит. Orat. cap. 2._]

[Nota b: _Fit ut cum incidentes quaestiones, aliae quaestiones, & aliae
rursus incidentibus incidentes pertractantur, atque solvuntur, in eam
longitudinem ratiocinationis extendatur intentio, ut nisi memoria
plurimum valeat, atque vigeat, ad caput unde agebatur, disputator redire
nan possit._ S. August. _de Doctr. Chr. lib. 4. глава 20._]

[128] Другой порок, который совершается в краткости, заключается в упущении
точного: _Brevis esse laboro, obscurus fio_, говорит ГОРАЦИЙ[а].
Основным замыслом, который должна воплотить вещь, должно быть
выполните его четко, чтобы его можно было понять. Ясность требует,
чтобы не было упущено ничего, что могло бы привести к пониманию сути дела,
потому что иногда упущение небольшого обстоятельства мешает выяснить
важную истину. Таким образом, для того, чтобы краткость была хорошо
упорядочена, необходимо избегать двух излишеств, а именно излишней краткости и
краткости. Авторы, пишущие Сборники, очень редко избегают
неясности, потому что, желая быть очень краткими, они сбивают с толку. Делать
вид, что преподаешь искусство и науку с помощью сборников, - значит хотеть, чтобы их знали без
надлежащие основы. То, что Квинтилиан[b] заметил в отношении
краткости стилей и что он осуждает в некоторых древних, очень
подходит для многих авторов сборников.

[Примечание к: _Art. Поэт. vers. 25._]

[Nota b: _Profect; quidam brevitatis aemuli necessaria quoque orationi
subtrahunt verba, & velut satis sit scire ipsos quae dicere velint,
quantum ad alios pertineat, nihil putant; quinimo persuasit quidem jam
multos ista persuasio, ut id jam demum eleganter, atque exquisit; dictum
putent, quod interpretandum, &c._ Q. _l. 4. Ins. Or. c. 2._]

[129] Чтобы метод был безопасным, необходимо, чтобы в
открытии истины все шло по порядку, начиная с
ясных истин и последовательно продвигаясь как бы по ступеням, пока
не будет найдена искомая. Этот порядок требует, чтобы понимание
одного предложения не переходило из одного в другое, не доказав достаточно первого,
чтобы оно, к счастью, уже хорошо зарекомендовавшее себя, послужило основой и основанием
для другого, и, таким образом, следовало действовать упорядоченно до последнего. Причина
этого в том, что понимание приходит к открытию истин
скрытый, если он начинает находить какую-либо связь с тем, что ищет
, он игнорирует то, что он уже знает и установил. И он очень хорошо заметил
ЦИЦЕРОН, что между всеми вещами существует определенный порядок и связь, так
что знание одних достигает знания других[а]. Вот почему в
писаниях никогда не следует доказывать одно другим, что должно быть сказано в
дальнейшем, потому что, пока читатель не дойдет до этого, он не сможет быть
убежден в его истинности; за исключением только некоторого
частного случая, в котором, возможно, необходимо мимоходом отметить то, что наиболее вероятно.
расширение должно быть объяснено позже[b]. Эта максима основана на
универсальной природе, поскольку мы видим, что в производствах,
поколениях и других подобных действиях она протекает упорядоченно от
самого простого и легкого до самого сложного и сложного. беременный. И у
нас также есть наглядные примеры того, как мы изучаем
некоторые науки. Если бы кто-то хотел знать самое возвышенное в арифметике,
не понимая сначала самых простых и простых правил, он не смог
бы этого достичь; но наоборот, если бы он начал это изучение с понимания
правила сложения, вычитания, умножения и деления, которые являются
простейшими, вы легко поймете правила пропорции и
комбинаторики. КАРТЕЗИЙ очень хотел соблюдения этого правила
метода, и нельзя отрицать, что в его трудах в целом
проявляется замечательный метод. Отец МАЛЬБРАНШ наблюдал за ней так внимательно,
что в его знаменитой работе "Поиск истины" едва ли найдется
глава, которую можно было бы понять, не разобравшись сначала
в предыстории. БОХЕРААВЕ среди врачей придерживался очень строгого метода,
а также БОРЕЛЛО и БЕЛЛИНИ, следует признать, что хороший метод
очень редко встречается в медицинских книгах. Если все эти знаменитые
Писатели были бы столь же тверды в учении, сколь и искусны в
методе, были бы достойны общей оценки мудрецов. Чтобы
полностью разобраться в каком-либо вопросе, необходимо изложить все, что о нем
следует знать, стараясь соединить краткое и достоверное в методе с
полнотой учения. Определения, подразделения, хорошо
упорядоченные рассуждения и в соответствии с правилами, которые мы предписали выше,
дополняют хороший метод.

[Примечание к: Цицер. _с натуры. Deor. lib. 4. глава 4._]

[Nota b: _Ordinis haec virtus erit, & Venus, aut ego fallor, Ut jam nunc
dicat, jam nunc debentia dici. Pleraque differat, & praesens in tempus
omittat._ Hor. _искусство. Poet. v. 42._]

[130] Определитесь, следует ли использовать его во всех дискурсах, будь то
устных или письменных, основанных на логике,
геометрическом методе, который используется математиками, или школьном.
КАРТЕЗИЙ много работал над введением геометрического метода для всего сущего
. Отец Маллебранш работал над этим больше, чем Картезиан, хорошо
которые следуют по его стопам. Большинство современников, как
и многие, а также те, кто перенял декартову систему,
также хотели подражать его способу письма. Вред, который в этой
общности они нанесли буквам, известен всем, кто знает
истинные пути поиска истины; и если бы они были довольны
этим, это было бы менее плохо; но дело в том, что они
относились к схоластическому методу с презрением, бросая всевозможные оскорбления, чтобы сделать его
ненавистным чтобы изгнать его из мира. Те, кто в школах, желая
защищаясь, они также выступали против модернистов и их методов, и
те и другие поддерживали порфиру, не отказываясь от своей партии.
Хорошая логика диктует, что и тот, и другой метод должны быть поняты и использованы в зависимости
от предмета, о котором идет речь, потому что одни вопросы очень
хорошо сочетаются с геометрическим методом, а другие - со схоластическим. Геометрический метод
требует определений, делений, аксиом, постулатов, которые
воспринимаются как предположения и предоставляются для установления
предложений. Но в науках очень много точек зрения, в которых
quales не допускает определений, разделений и т. Д. Как можно определить
вещь в начале вопроса, в котором оспариваются
ее существенные предикаты? И как можно разделить то, из чего они не
состоят, и все еще оспариваются части, из которых они состоят? Они не могут
принимать аксиомы, которые являются спорными, и не могут принимать постулаты о вещах
, которые вызывают споры. ПЕДРО ДАНИЭЛЬ УЭСИО, епископ Авраншский,
доказал это против геометрического метода в начале своих
_демонстраций Евангелия._

[131] Я видел в учебниках по физике, а также по медицине, что
самые разные системы с чисто произвольными определениями, разделениями, аксиомами и постулатами
. Уже видно, что если Автору предоставить все
эти предпосылки в том виде, в каком он их себе представляет, он сможет
вывести из них, сколько подсказывает ему его воображение. Итак
, кто бы ни изучал физику по книгам, которые сегодня трактуют
ее математически, если он не хочет быть введенным в заблуждение, он должен с особым
вниманием отнестись к тем вещам, которые они помещают в принципы договоров, как
к основам того, что они собираются установить. В метафизике и в
В теологии еще сложнее, чем в физике, использовать
геометрический метод. В вещах, которые действительно могут быть доказаны,
этот метод хорош; но, как и в физике, метафизике, теологии и других
Искусства - это бесчисленное множество вопросов, которые невозможно довести
до совершенства, поэтому метод геометров для них не подходит.

[132] ЛЕЙБНИЦ, однако, будучи превосходным математиком, говоря
об этом, говорит так: _ Похвально хотеть применить метод геометров
к метафизическим материям; но следует также признать, что даже
настоящее редко бывает удачным; и сам Картезий со всем своим
величайшим мастерством, в котором ему нельзя отказать, ни в чем никогда не был
менее эффективен, чем когда он пытался сделать это в одном из своих
ответов на возражения_[а]. Далее объясняется Морхоф, который относился
к этому целенаправленно, в более выразительных выражениях: _я_ (говорит) _ мне удивительно
, как эти линче_ (он говорит о Мальбранше и других современниках) _ с помощью этого своего
метода, как с помощью жезла для гадания, не проникли в тайны
древних, которые никто не может подвергнуть сомнению, но которые, по его мнению, не были ложными. когда философы в
античность, руководствуясь своими принципами, которые иногда основывались
на аналогиях и предположениях, установили такие удивительные вещи,
которыми мы восхищаемся даже сегодня и исповедуем наше невежество и т. Д._.[b]
ВОЛЬФИО, однако, поскольку все свои философские труды он изложил
с помощью геометрического метода, уже признается, что что нет необходимости во всех видах
истин использовать метод геометров с определениями, аксиомами,
постулатами, теоремами, задачами, следствиями и схолиями; потому что он говорит
, что определения, утверждения, аксиомы и постулаты бесполезны,
потому что они ставят эти названия в начале трактатов, а
не потому, что они полностью соответствуют правилам логики; добавим,
что заблуждаются те, кто считает, что они математически доказали
вопросы, с которыми они имеют дело, при условии, что каждому из них были присвоены соответствующие
названия определений, аксиом, постулатов, теорем, задач., и
следствия[c].

[Nota a: Leibnitz _Oper. tom. 1. стр. 505. эдик. Женевский. 1768 г._]

[Nota b: Morhof. _Polyhist. lib. 2. глава ii. 8. n. 7. tom. 1. стр. 407._]

[Примечание c: Вольф. _§ 793. стр. 375. и далее._]

[133] Геометрия действует хорошим методом, когда имеет дело со своим объектом;
но перенести ее на другие темы можно редко, как
я показал в своем _разговоре о механицизме_. АББАТ ДЕ КОНДИЛЬЯК, чье
_исследование происхождения человеческих познаний_ имеет некоторые вещи, которые
нужно принять, и многие из которых нужно изучить, как я собираюсь подробно показать в другой работе,
посвященной методу, говорит так: _ Геометры, которые должны знать
преимущества анализа лучше, чем другие философы, часто
дают представление о преимуществах анализа. предпочтение синтезу. Таким образом, когда вы выполняете свои вычисления, чтобы войти
в исследованиях разного характера в них нет одинаковой
ясности, точности или расширения понимания. У нас есть
знаменитые метафизические кватро_, Картезий, Мальбранш, Лейбниц, _и_
Лок. _только последний из них не был геометром; но какой большой избыток
приводит к трем другим [а]!_

[Примечание к: _Эсай сюр л'ориг. де Конуа. humain. tom. 2. стр. 289._]

[134] В школьном методе следует различать, что такое
_метод_ и что такое дела, которые с его помощью решаются. Вопросы
и схоластические споры обычно касаются малоизвестных вещей.
важность, и многие из них очень важны: _метод_ сам по себе очень
хорош и очень полезен для того, чтобы молодежь узнала об
истинных принципах философии. Этот метод состоит в использовании
силлогизмов и связанных друг с другом рассуждений, чтобы доказать или отвергнуть
спорные вопросы. Все оскорбления, которые современные люди
высказывали против этого метода, сводятся к недостаткам, допущенным при его использовании
; но сам метод они не смогли оспорить с полным основанием;
ибо что может быть более целенаправленным, чтобы доказать истинность одного
утверждение, что такое силлогизм, как мы уже показали? И какой способ
должен быть более надежным и кратким, чтобы выяснить, истинно или ложно то, что отстаивает другой
, чем хорошо продуманные силлогизмы, которые
в любом случае заставляют его познавать истинность или ложность
утверждений? Если бы все философские вопросы были доказуемы,
этот метод можно было бы оправдать, хорошо, что даже тогда он мог бы служить для
придания большей очевидности доказательствам; но поскольку большинство из них поддаются сомнению
и таковы, что все еще требуется определенность, кто может сомневаться в том, что доказательства
являются ли хорошо упорядоченные силлогизмы самым целенаправленным средством, которое существует, чтобы
раскрыть всю определенность, на которую способен
спорный вопрос? Этот стиль не нов, и он не стал известен в школах
в средние века, как полагают современные люди, которые не читают
древние оригиналы. Греки использовали силлогизм в вероятных вопросах
, чтобы обосновать и отвергнуть то, что им предлагается, и этот вид силлогизмов они
назвали _эпихиремата_[а]. Школы взяли
его у них и ввели, чтобы оспаривать вероятные вещи, которые могли
защищаться с обеих сторон; и в принципах хорошо известно, что
этот метод оказался очень полезным, как видно из древних
Писатели САНТО ТОМАС и С. БУЭНАВЕНТУРА, которые использовали его в меру:
и если присмотреться, то истинный логический метод таков, поскольку основная цель
логики - доказать с помощью рассуждений. Я твердо
придерживаюсь мнения, что силлогистическую форму следует не изымать из школ,
а искоренять злоупотребления и недостатки, которые были в нее привнесены,
потому что я убежден, что ни один другой метод не является настолько целенаправленным для
обучение молодежи, как это.

[Примечание к: Аристотель. _Topic. lib. 1. cap. II. tom. 1. п. 222._]

[135] Некоторые, мало или совсем не разбирающиеся в силлогистической форме, Говорят, что
дискурс, сопровождаемый отсутствием силлогистических аргументов, раздраженный
надоедливым повторением доказывания большего, меньшего и т. Д., Очень предпочтительнее
схоластического метода, потому что так сразу становится видно все, что происходит
на самом деле. он хочет доказать и сказать, не напрягая внимания понимания. Нет никаких
сомнений в том, что в споре, в соревновании людей, не разбирающихся ни в
школах, ни в силлогизмах, было бы неуместным и экстравагантным
силлогизировать, чтобы доказать свою правоту; но в школах, где без
соблюдения правил или церемоний, а вежливо и с полицией пытаются
выяснить, правда это или не то, что утверждается, такие
рассуждения бесполезны. Делайте это в стиле декламации: тот, кто их
произносит, говорит то, что хочет; уверенный, что ему не будут противоречить:
придайте речи украшения, ухищрения и фигуры, чтобы привлечь
внимание слушателей: доказательства с некоторой долей правдоподобия, которые у них
есть, приветствуются, потому что все вместе ведет к возбуждению настроений в пользу того, что вы говорите. дель
который рассуждает. Отсюда следует, что подобные рассуждения обычно
мало что доказывают. С помощью школьного метода, если кто-то утверждает что
-то бесполезное, его ограничивают в том, чтобы он знал это и признавал это, если он не
упорен: по крайней мере, он знает это на протяжении всего соревнования и не позволяет
ошибке одержать верх над истиной. Я очень хорошо знаю, что многие серьезные вопросы в
разных направлениях, которые воспринимаются как своего рода
вводящие в заблуждение рассуждения, были бы отвергнуты, если бы нашелся кто-нибудь, сведя их к силлогистической форме
, показал бы их недостаточную устойчивость. Те, кто находятся
привыкшие к подобным рассуждениям, они редко в философских вопросах
достигают хорошего открытия истины: напротив, те
, кто привык к силлогистической форме, даже если они используют не ее, а
рассуждения, обнаруживают в предмете даже самое сокровенное.

[136] Когда не требуется использовать схоластический метод во всей его строгости,
и необходимо учить некоторым хорошо изученным истинам, а другим, которые
необходимо выяснить, подходит метод, средний между геометрическим и
схоластическим, упорядочивающий серию предложений в наиболее строгом порядке.
удобно, будь то аналитическое, будь то синтетическое, чтобы от
известных вещей перейти к тем, которые неизвестны, от простых к сложным,
к способу геометров, и выдвигая аргументы против,
как это делают школы, с именем _объектов_, чтобы они
были удовлетворены. устраните препятствия на пути к проявлению
истины. Обычно дела состоят из множества истин, которые вместе
служат убедительным доказательством заключения. Если смотреть на
доказательства только с одной стороны, даже если они кажутся правдивыми и хорошими, они могут
обманывать, потому что есть другие вещи, которые им противоречат; и поскольку не может быть
одной истины, противоречащей другой, поэтому необходимо удовлетворить
возражения и таким образом раскрыть дело со всех сторон.
Таким образом, понимание обеспечивается аргументами,
подтверждающими истину, и потому, что оно приходит к пониманию того, что нет ничего противоположного, что
могло бы ее разрушить. Те, кто в спорных вопросах использует математический метод
, не выдвигая возражений, плохо доказывают свои доводы, потому что то
, что они считают доказанным, может быть разрушено возражениями большого числа людей.
вес. Так что не следует сильно полагаться на философию ВОЛЬФИО и
GENUENSE, которые хотят считать доказанным то, чего нет, а иногда и не
может быть.

[137] Этот метод был успешно использован некоторыми выдающимися учеными-схоластами
, что, как известно, известно тем, кто разбирается в литературе
этого рода философов. но всегда следует поддерживать в школах
силлогистическую форму, позволяющую доказывать и отвергать то, что необходимо,
устраняя все допущенные в ней злоупотребления, чтобы,
будучи хорошо изложенной, она могла проиллюстрировать понимание молодых людей, и
чтобы в них укоренилась истина и стало известно заблуждение, чтобы
избежать его. Если при использовании этого метода будут устранены резкость и
резкость, замешательство, с которым они перебивают друг друга, разговаривая все
время, чрезмерная увлеченность ссорами, хвастовство и
тщеславие, с которыми они презирают друг друга, высокомерное и
решительное удовлетворение, с которым каждый отстаивает мнение своей партии., ненависть,
насмешки и презрение, с которыми смотрят на тех, кто придерживается противоположных взглядов, и
вместо этого об этих вещах спорят со скромностью, с умеренностью, в духе
тот, кто понимает меньше, подчиняется тому, кто знает больше, и с истинным
намерением достичь истины, то есть проиллюстрировать понимание,
безусловно, силлогистический метод будет наиболее подходящим для обучения
для молодежи Искусство и наука. Тот, кто часто
посещал школы, легко увидит, что эти недостатки носят личный характер;
то есть от людей, которые спорят; но не от метода; и если бы от
них отказались, пришлось бы сорвать все
виноградники из-за недостатков беодов. Литературные упражнения
аргументы и ответы в силлогистической форме, используемые в школах,
достойны восхищения тем, что укореняют науку в понимании и заставляют
ее оставаться неизменной. Доказательство _ наибольшей значимости_ одного силлогизма или _
наименьшей значимости_ другого силлогизма необходимо до тех пор, пока не станет известна хорошая или
плохая конституция доктрины, которую пытаются ввести.

[138] В одной книге можно свести многие предложения в одно,
поставив доказательство так, чтобы оно включало их все; но этого
нельзя сделать живым голосом, потому что понимание сильно отвлекает, и
он упускает из виду главное. Стиль, которого придерживаются во многих
частях, - делать предложение по пунктам и отвечать на два аргумента, -
очень хорош, потому что предложение - это аргументация, за которой следует
кандидат, заявляющий, что он образован в этом вопросе; но мистификации
и проявления, которые, как правило, присутствуют в таких последовательных рассуждениях
, обнаруживаются с помощью аргументов, приводимых противоположностями, и
с помощью способа ответа на них и их удовлетворения; и было бы желательно, чтобы
во всех школах был введен похвальный обычай
Валенсия, где респондент, завершив аргумент противного,
резюмирует и удовлетворяет его в одиночку и в достаточном пространстве, чтобы участник конкурса
знал, что он понял трудность, что он взял на себя ее решение, и
чтобы было видно, выполнено ли решение или удовлетворение, которое оно дает, поскольку
в последующей части аргумента это не может быть понято с такой ясностью.
Чтение с бумагой в руке диссертации или речи
, над которой кто-то работал по заданным вопросам, требует очень мало знаний и
любви к отдыху, потому что нет ничего проще в любом деле, с которым нужно работать.
среднее наставление, которое состоит в том, чтобы составить речь, похожую на то, чем она не является,
и читать ее без труда: напротив, чтобы произносить ее наизусть
, нужно быть очень основательным в предметной области, быстро
разбираться в видах и быть быстрым в использовании доказательств и аргументов. то,
что необходимо в повседневной жизни. которые должны быть учителями
молодежи. Они говорят, что этот стиль является скорее доказательством _памяти_, чем
знания, и что были замечены очень мудрые люди, которые из-за недостатка
памяти заблудились или стояли на стежках. Я не могу
верьте, что это случится с истинными мудрецами, потому что они не придерживаются
буквы изученного закона, и с ними случается то, что говорится в нем
ГОРАЦИЙ:

... _Cui lecta potenter erit res,
Nec facundia deseret hunc, nec lucidus ordo[a]._

С ложными мудрецами, которых больше всего, это действительно когда-нибудь случается. но
если у кого-то отсутствует память, даже если он мудр, это нехорошо для
Учитель, потому что без хорошей памяти, которой ты вскоре овладеешь,
ни один из них не будет целенаправленно учить других живым голосом.

[Примечание к: _Art. Поэт. vers. 40._]

[139] Хотя это правда, что те, кто не посещает школы и хотят
казаться мудрыми, ненавидят силлогистическую форму, плохо отзываясь о том, чего
они не знают; тем не менее, тот, кто знает силу силлогизма в обнаружении
истинности или ложности утверждений, как я показал
, пытается понять, что такое силлогизм. рассуждая здраво, он не должен игнорировать такое пренебрежение, будучи
уверенным, что среди хорошо образованных современных
людей те, кто говорит откровенно, поддерживают этот метод для школ. ДЮПЕН в своем
методе изучения теологии, рассматривая этот момент и становясь
основываясь на том, что говорят современники, он пишет так: _ Необходимо признать
, что публичные споры и отклики, согласно схоластическому методу, очень
полезны, как для того, чтобы развить понимание, сделав
его более понятным, так и для того, чтобы предложить и разрешить в двух словах трудности
с чистотой и точностью, от которых никто не может убежать., потому
что он вынужден либо сделать вывод и непосредственно доказать отрицаемое утверждение, либо
оспаривать различие до тех пор, пока трудность не будет устранена, и т. Д.[а]._
Того же мнения придерживается О. Мабийон в своих монашеских занятиях, позже
если бы он исследовал предмет цели, и так, как это мог бы сделать
один из самых образованных людей нашего времени[b]. Маркиз де
Сен-ОБЕН, отвергая в резких выражениях логику
Школ, говорит о силлогистической форме в следующих терминах: _ Тем не менее, несмотря
на презрение, которое современные обыватели сегодня проявляют к правилам
силлогизмов, следует признать, что они учат безошибочным средствам
противостоять ошибочности выводов., и что, несмотря на то, что современные люди пренебрегают правилами силлогизмов, мы должны признать, что они учат безошибочным способам противостоять ошибочности выводов. что силлогистическая форма,
варварская только на первый взгляд, в сущности очень остроумна,
&c._[c] Наш ЛУИС ВИВЕС, который так осуждал злоупотребления ла
Диалектика школ, он никогда не оспаривал силлогистическую форму, кроме личных
недостатков тех, кто ее использует. Оценка, которую
ВОЛЬФИО и ГЕНЕЧЧО дали силлогизмам, была выражена нами в отношении
рассуждений, где мы привели некоторые доказательства в пользу
схоластического стиля, качества, которые следует объединить с теми, которые мы здесь предлагаем.

[Примечание к: Дюпен. _Method. pour etudier la Theologie, chap. 25. паг.
274._]

[Nota b: Mab. _de Stud. Mon. c. 10. p. 168._]

[Nota c: Sant-Aubin _trait; de l'opinion, tom. 2. п. 6._]

[140] Это правда, что ЛОККУ этот метод не нравится; но верно и то, что
его возражения распространены, и что "Форсант истины" сказал следующие
слова: _В самом деле силлогизмы иногда могут служить для
выявления лжи, скрытой под блестящим блеском фигуры
риторики и попытки скрытый гармоничным периодом
, который приятно возбуждает слух: они могут, я повторяю, воспользоваться возможностью, чтобы абсурдные
рассуждения проявились в своем естественном уродстве,
лишив его ложной целеустремленности, которой он прикрыт, и приятного
выражение, которое сразу вводит в заблуждение разум:::: я согласен с тем, что те
, кто изучил правила силлогизма до такой степени, что пришли к разуму,
почему в трех предложениях, связанных друг с другом определенной формой,
вывод должен быть безусловно справедливым; и почему это не должно быть с
уверенностью в другой способ: я согласен, я повторяю, что эти люди
уверены в выводах, которые они делают из предпосылок, в соответствии с способами
и фигурами, которые были созданы в Школах[а]._
Здесь уместно привести слова ФАЧЧОЛАТО, умного писателя и
первосвященник: _ Ради Бога и ради людей я умоляю вас_ (поговорите с молодыми
людьми, которые должны изучать логику) _ не позволяйте себя обмануть и не
позволяйте насильно совать вам в руки определенные книги, написанные остро и изящно, о
которых говорят, что они помогают человеческому пониманию и которые
учат _искусству логики. размышление_. Они едва ли понимают несколько вещей, которые
относятся к формированию логики; и те, кто в эти годы посвятил себя
на первый взгляд им казалось, что они великие
исследователи и судьи истины; но когда дело дошло до рукоприкладства и ссоры, они,
и надо было хорошенько поспорить, тогда бы выяснилось, что это
были за существа. Таким образом, публичные упражнения студентов, которые
практикуются по обычаю и институту наших старших,
несмотря на разногласия, превратились в определенные правила::: Сегодня все
, кто может иметь в этом право голоса, признаются, что физика каждый день
совершенствуется с помощью новых наблюдений, и что логика была взята на вооружение_
Аристотель, величайшая изобретательность смертных, до своего последнего совершенства.
Пока длится мир и тексты песен соблюдаются, они будут выходить на публику
Писатели, которые те же самые вещи скажут иначе,
приспособив их к слухам своего века; но если кто-то захочет
внедрить в Школы другое искусство рассуждать и спорить, он,
возможно, сможет обмануть их новизной, но он не сможет заставить ее
длиться долго. Это самый простой путь к установлению истины, утвержденный
не мнением немногих людей, а суждением всей
древности и проложенный с течением долгого времени. Следуйте за Ним, и он приведет
вас прямо, с желанием воспользоваться преимуществами, к Философии, то есть ко
всем знаниям о лучших вещах