Неудачник Глава 22

На следующее утро Рэдфорд проснулся с предчувствием какого-то события. В первый раз за много дней он чувствовал себя спокойным, даже хладнокровным. То, чему он был свидетелем накануне, выбило его из состояния угара, сладостного умоисступления, открыло глаза на истинное положение вещей, а если называть вещи своими именами, на собственное предательство. Он остановился буквально на краю. Не будь вчерашнего дня, что бы с неизбежностью случилось сегодня? На этом последнем карнавальном балу?

Но теперь всё иначе. Он не собирался прятаться, избегать встреч, но результат будет другой. Его осенила новая мысль и его дальнейшие действия стали ему ясны. Также ему был ясен финал.

Так случилось, что весь этот день он был очень занят. Но был ли он в манеже или казарме, он всё продолжал додумывать до логического конца свою мысль. Сомнений в правильности своего плана у него не было.

Его обязанности задержали его так надолго, что когда, наконец, он поспешил домой, чтобы сменить Uhlanka на алый охотничий костюм, окна «Чёрного орла» уже были ярко освещены, а под окнами собралась толпа замёрзших зевак, старавшихся заглянуть внутрь.

Несмотря на импровизированный характер большинства костюмов, зрелище было увлекательным на любой взгляд, кроме самого blas; (франц.пресыщенного - прим.переводчика), но вряд ли такой был хоть у кого-то сегодня вечером. Было слишком мало времени на подготовку, и поэтому вокруг теснились дамы и кавалеры в костюмах a la rococo и с напудренными волосами, или же пастухи и пастушки в соломенных шляпах и посохом в руке, но смотрелась эта весёлая мешанина чудесно. Дамы с длинными и светлыми волосами распустили их по спине, под предлогом того, что они – ундины, а черноглазые, в усыпанных алыми бантами чёрных юбках, представлялись чертенятами.

Рэдфорд оглядывал толпу в поисках Антонины. Вскоре он заметил её подле тётушки и в образе русинской поселянки. Он вспомнил, что видел её в этом же костюме больше года назад на деревенской улице, когда защитил её от пьяного крестьянина. Тётя Полина в розовато-сиреневом платье, украшенная розами и с напудренными и уложенными в старинную причёску волосами, смотрелась очень натурально, хотя наряд явно принадлежал к так нелюбимому ею ancien regime. Рэдфорд видел, что Антонина нервно оглядывалась вокруг, словно ища кого-то. В следующий миг их глаза встретились и она улыбнулась. При виде её радостной улыбки Рэдфорд стиснул зубы и ещё раз напомнил себе свой долг. Он не поддастся слабости.

Он должен был танцевать с ней, так было условлено, поэтому, когда заиграла музыка, он пунктуально подошёл и ангажировал её. Всю кадриль она весело болтала, её глаза блестели. Доморощенный бал-маскарад пробудил в ней детскую весёлость. Лишь когда танец подходил к концу, она почувствовала, что что-то неладно. Он не отвечал на её реплики, не смеялся вместе с ней. Он был спокоен и серьёзен. Что случилось? Что это значит? Постепенно её шутки и смех затихли, и она бросала на него испуганные и вопрошающие взгляды.

Подошло время ужина и танцующие по парам проходили в соседний зал. Обычно Рэдфорд сопровождал её к столу, но сейчас он не торопился предложить ей руку. Зал быстро пустел, а Антонина всё сидела одна, глядя на него с изумлением и обидой; никто из офицеров не рискнул подойти к ней, так как к этому времени все уже были осведомлены, кто её постоянный кавалер.

Баронесса была погружена в описания бала-маскарада, который давала её царственная покровительница в изгнании сорок лет назад, и ничего не замечала. Она очнулась только тогда, когда её собеседница обратила её внимание на странное положение племянницы:

-Уже все ушли. Что такое с лейтенантом Рэдфордом сегодня?

Тётя Полина оглянулась и обнаружила, что лейтенант стоит неподвижно, внимательно изучая рукав своего алого охотничьего костюма.

-Вы же проводите мою племянницу? – приветливо спросила баронесса, без тени сомнения или колебания. Она не увидела повода для тревоги, молодой человек мог потерять уверенность в себе, и долгом компаньонки было подбодрить его. Словно очнувшись, Рэдфорд сделал шаг вперёд и предложил Антонине руку с видом решимости.

-Какой красавец этот англичанин! – заметила собеседница баронессы, следуя вместе с ней за молодыми людьми. – Как к лицу ему этот костюм охотника!

-Да, приятный молодой человек, - сдержанно согласилась баронесса. Теперь, когда счастливая развязка была близка, она считала своим долгом проявить известную гордость. – Да, так я и говорю, елизаветинский воротник смотрелся изумительно на дорогой королеве и одни лишь жемчужины стоили…

Её описание наряда королевы было достойно размещения в журнале мод.

Ужин проходил весело и в спешке, так как ожидался котильон, которым бал должен был закрыться в полночь. Полдюжины официантов в поношенных фраках сновали между столиков, торопясь удовлетворить нетерпеливые требования гостей. После более короткого, чем обычно, перерыва стулья отодвигались и натягивались перчатки. Самые нетерпеливые танцоры уже двинулись назад в танцевальный зал, оставив тарелки и стаканы почти нетронутыми. Через двадцать минут уже почти никого не осталось. Баронесса тоже поднялась.

-Не стоит торопиться, - сказала она племяннице, которая играла кусочком ветчины на тарелке. – Я позабочусь, чтоб у вас были хорошие места в танцевальном зале. Оставляю тебя на лейтенанта Рэдфорда, пожалуйста, доешь ветчину.

Антонина промолчала. Пока баронесса не вышла, она продолжала терзать ветчину, но как только сиреневый шлейф исчез из вида, она положила нож и вилку, но не сделала движения подняться. Рэдфорд тоже не тронулся с места. Он нетерпеливо смотрел на нескольких остававшихся, как будто они ему мешали. Наконец и эти ушли, только в дальнем конце комнаты пара официантов собирала стаканы. Они были одни, и у него была возможность сказать ей то, что он хотел, но он всё молчал. Он смотрел, как она сидит напротив него, с опущенными глазами и теребя бахрому на своём костюме. Её губы приоткрылись в ожидании, яркие бусины волновались на груди в такт быстрому дыханию. Пятнадцать месяцев назад Рэдфорд увидел их впервые – аляповатые, блестящие бусины из стекла. Сейчас они казались ему живыми драгоценностями, в них зажигались мириады огоньков, специально чтобы мучить его. Ни одно из её бальных платьев, тщательно продуманных баронессой, не оттеняло так её совершенной красоты, как это белое с алым крестьянское платье, украшенное вышивкой, платье, которое она надела впервые за долгое время.

Рэдфорд потряс головой и посмотрел в окно. Там, на platz всё ещё толпился народ, заглядывая в освещённые окна. Ещё несколько минут протекли в молчании. Ещё мгновенье и грянул котильон. Они словно не услышали его. Официанты исчезли, выпив всё оставшееся в стаканах вино и не желая пропустить зрелища в танцевальном зале.

Рэдфорд призвал на помощь всё своё мужество.

-Мне надо сказать вам кое-что, - начал он натянуто и жёстко, не отрывая глаз от окна.

Антонина вздрогнула, хотя она ждала его слов. Ещё ниже опустив голову, она прилежно перебирала бахрому.

-Да, - медленно сказал он. – Уже давно я хочу сказать вам… . Вы наверно знаете…

Он сделал глубокий короткий вздох и продолжил:

-Хочу сказать вам о своём друге – лейтенанте Мильновиче. Он вас любит, давно любит, вы это знаете. Разница в положении между вами не позволяет ему открыться вам. Поэтому я решил сделать это за него. Это не удивительно, вы знаете, что нас с ним связывает. Он – человек достойный вас во всех отношениях.

Рэдфорд говорил спокойно, не смущаясь. Казалось, он не говорит, а читает строчки, написанные на тёмном полузамёрзшем стекле окна, от которого не отрывал взгляда.

Он остановился, ответа не было. Взглянув на неё, он увидел, что она смотрит прямо на него широко открытыми глазами. Не дрогнув, он отвёл взгляд и продолжил говорить. Это была его епитимья, наложённая на него во искупление.

-Во всех отношениях, - упрямо повторил он. – С ним вы будете счастливы, счастливее, чем могли бы с… . Вам надо только узнать его получше и …

Он замолчал, так как Антонина резко поднялась.

-Это всё, что вы хотели сказать? – в её голосе звучала не скрываемая страстность, щёки горели, глаза сверкали мстительным огнём.

Не дожидаясь ответа, она отвернулась и пошла к дверям. На пороге она споткнулась и обернулась, выражение её лица изменилось, во взгляде читалась растерянность и мольба. Потом она ушла.

Рэдфорд смотрел ей вслед. Он знал, что должен броситься за ней, просить, умолять… . Он даже сделал шаг вперёд и протянул руки, но тут же вернулся назад. Он стоял, неподвижно и пристально смотря перед собой, как Макбет на призрак Банко.

-Нет, всё правильно. У меня нет права на счастье. Нет. Без его позволения.

Он снова сел и вцепился в подлокотники стула, словно боялся упасть. На самом деле, у него сильно закружилась голова от психического и физического перенапряжения. Огромным усилием он овладел собой.

Утром, в Пепельную среду, Рэдфорд был на пути в Беренов. Он направлялся в плебанию. Он понимал одно: это невыносимо, этому надо положить конец. Подъезжая, он увидел сани Антонины, которые разворачивались от деревни, он не подумал, что она делала там в такой ранний час. Она промчалась мимо, закутанная в меха, и он не знал, заметила ли она его.

Мела метель, и очертания знакомого дома тонули в снежной круговерти. Не было ни души на дворе, чьё убожество было скрыто ровным белым покрывалом. Открытая дверь сарая, висящая на одной петле, была занесена снегом, и бродячий пёс, в поисках поживы, крадучись вышел из-за угла, прижимаясь тощим боком к стене.

Выйдя из саней, Рэдфорд спросил себя, где может быть Степан, здесь или в школе? Он должен поговорить с ним, более не откладывая ни на один час. В это время он, должно быть, в школе, но тут Рэдфорд заметил одинокую фигуру под ясенем в дальнем конце двора, и хотя снег падал густой пеленой, он сразу понял, кто это. Торопливо он бросился к нему, словно боясь, что тот, другой, исчезнет в снежной буре, он так спешил к нему, что даже не удивился тому, что Степан здесь в это время, как, подойдя ближе, не удивился и тому, что его товарищ был без шапки и снег падал на его непокрытую голову. Степан стоял к нему спиной и, казалось, был занят созерцанием снежных хлопьев.

Из-за снега Рэдфорд подошёл бесшумно.

-Степан, - сказал он взволнованно и положил руку ему на плечо. – Я пришёл, чтобы сказать тебе всё. Я отдаю свою судьбу в твои руки. Ты и так уже знаешь всё. Имею я право на счастье или нет? От тебя я жду решения.

В нескольких бессвязных словах он рассказал ему, что произошло минувшим вечером.

Когда рука Рэдфорда коснулась его плеча, Степан вздрогнул, но не повернул к нему головы.

-Ты меня слышишь, Степан? – спросил Рэдфорд почти робко, через минуту молчания.

Тогда Степан неожиданно развернулся к нему и при виде его лица Рэдфорд инстинктивно отступил.

-Я тебя слышу, - сказал Степан, с неприкрытым бешенством в глазах и голосе. Он был настолько бледен, что даже губы его побелели. – Я тебя слышал и видел уже достаточно, и нет моих сил выносить это долее. Ты осмеливаешься придти ко мне сегодня, ты – причина всех моих несчастий! О, если б тебя не было… Тогда всё было бы хорошо! Зачем ты попался мне на моём пути? Неужели мир не достаточно велик, чтоб нам никогда не встретиться? Ты – баловень судьбы, зачем тебе понадобилось ещё грабить меня? Ты украл у меня всё, всё… . Ты сломал мою карьеру как игрушку. Мою военную службу, лучшее, что у меня было в жизни… . Но тебе мало! Ты протягиваешь руки к моей любви! Единственному, что могло бы утешить меня! Если б не ты, она полюбила бы меня! Она сама сказала мне, вот только что! Ты портишь всё! Почему ты не мог оставить нас в покое? Убирайся! Оставь меня в покое!

Он говорил задыхаясь, хриплым голосом, не отводя яростного взгляда от лица своего товарища. При виде такой ненависти, которая выплеснулась наружу впервые за два прошедших года, Рэдфорд опустил взгляд. Он не пытался отвечать. Да и что он мог бы сказать? Всё это правда, то, что сказал Степан, да … всё правда… . Мысленно он соглашался с каждым его словом. У него есть всё – здоровье, перспективы, любовь, а у Степана – ничего… . Он - злая судьба Степана. Но…, только ли его была вина?

-Степан, если б ты попытался понять…

-Уходи! Сейчас! Не могу больше видеть тебя!

Он говорил громко, тем же голосом, каким отдавал когда-то военные команды, и повелительно указывал прочь левой рукой. Столкнувшись с такой волей, Рэдфорд повиновался. Опустив голову, он пошёл прочь.

Отец Флориан вышел из дверей.

-Хотите посмотреть на неё? – он улыбался сквозь слёзы. – Мы украсили её бумажными розами, а Агнешка нашла в саду пять подснежников. Она умерла так тихо и теперь словно спит. Пани была здесь недавно, она так добра к нам. Она долго говорила со Степаном. Вы зайдёте?

Рэдфорду понадобилось несколько минут, чтобы понять, о чём говорит батюшка, и куда он его приглашает.

-Да, я зайду, – ответил он.