Эдвардс и реальность загробной жизни

ЭДВАРДС И РЕАЛЬНОСТЬ ЗАГРОБНОЙ ЖИЗНИ
Дуглас Суини, Оуэн Стрэчан

Джонатан Эдвардс не писал эти слова. Их написала Эмили Дикинсон. Дикинсон, один из величайших поэтов XIX века, написали короткую  безымянную поэму в ином культурном климате, чем Эдвардс. Американские колонии стали нацией. Промышленная революция преобразила повседневную жизнь. Наиболее уместно для поэмы то, что многие пасторы приняли популярный академический дух, который фактически преуменьшил значение исторических доктрин ортодоксального христианства. Христианская вера, которую имели многие члены церквей, , также изменилась. Там, где христиане когда-то подчеркивали славу небес и ужасы ада, многие исповедующие верующие в эпоху Дикинсон страдали от очевидного «отречения от веры». Они больше не разделяли устрашающиеистины бессмертия. Вместо этого они занимались делами этого мира. Дикинсон, хотя сама не была заядлой прихожанкой церкви, сетовала на эту ситуацию и на обедненное моральное поведение, которое она порождала. Та же проблема, которую Дикинсон наблюдала много лет назад, относится и к нашему веку. Многие верующие и церкви не размышляют глубоко о грядущем веке. Евангелизм в целом, похоже, сместил фокус с жизни на жизнь в этом мире. Это имеет печальное последствие в виде уменьшения важности конечных реальностей.
Призыв проповедовать необходимость спасения и перспективу загробной жизни исходит из Писания. В одном разделе из книги Иезекииля Господь громогласно призывает Иезекииля, Своего пророка, сделать именно это, предупреждая его о страшных последствиях неудачи в этом вопросе: И тебя, сын человеческий, Я поставил стражем дому Израилеву. Всякий раз, когда услышишь слово из уст Моих, предостережешь их от Меня. Если Я скажу нечестивцу: «нечестивец! Ты непременно умрешь», а ты не скажешь, чтобы предостеречь нечестивца от пути своего, то нечестивец тот умрет в беззаконии своем, но кровь его взыщу от руки твоей. Но если ты предостерегешь нечестивого от пути своего, а он не обратится от пути своего, то тот умрет за грех свой, а ты спас душу свою. (Иез. 33:7–9)
Хотя в этом отрывке не упоминаются небеса и ад, он показывает, что Господь возлагает на Своих пастырей и пророков ответственность за провозглашение Его вести о спасении. Пророки были  призваны Богом предупреждать Его народ  о реальности суда и необходимости примириться со своим Создателем и Судьей. Пророк не выбирал, подчеркивать эти вещи или нет. Люди, со своей стороны, не были свободны выбирать, какие части послания пророка им больше всего нравятся.
Многое изменилось со времен Иезекииля, когда каждый человек не мог не столкнуться лицом к лицу как со своей смертностью, так и с истиной загробной жизни. Мы остро чувствуем этот сдвиг на Западе, где различные факторы выступают против библейского учения о загробной жизни. В более широкой культуре ад, в особенности,
является пережитком сурового прошлого, идеей, которую мало кто воспринимает серьезно. Небеса, с другой стороны, сохраняют популярность, хотя то, как на самом деле выглядят небеса в сознании многих, кардинально изменилось. В христианских кругах, хотя многие верующие сохраняют веру в рай и ад, практическая реальность такова, что эта земля часто имеет большее значение для многих из нас, чем загробная жизнь.
Чтобы начать исправлять эту ситуацию, мы должны сначала понять, как мы пришли к ней.  Мы кратко рассмотрим историю нашей культуры, изучив, как вера в загробную жизнь изменилась и уменьшилась за последние несколько столетий. После того, как мы проследим упадок веры в загробную жизнь, мы обратимся к творчеству и размышлениям Джонатана Эдвардса в поисках библейского эсхатологического
видения.
Колониальный пастор-богослов Новой Англии уделял большое внимание загробной жизни и написал множество произведений, призывающих свою аудиторию считаться с перспективой вечности либо на небесах, либо в аду. Эти произведения, будь то проповеди его прихожанам, теологические трактаты или письма его детям, иллюстрируют его убеждения и возродят наши собственные. Изучая их, мы увидим, что Эдвардс писал и проповедовал о необходимости готовить свою душу к смерти не
потому, что он был занудой, а потому, что он глубоко любил свой народ и хотел, чтобы люди  избежали гнева и вкусили вечную жизнь.

Краткая культурная история веры в загробную жизнь

Наши замечания по этому вопросу могут быть только краткими, поскольку мы представляем набросок упадка веры в ад в нашем обществе. Как мы увидим, история широко распространенной утраты веры в загробную жизнь параллельна более обширной истории культурного неверия.
Как мы отметили, подавляющее большинство людей в истории мира верили в загробную жизнь. В течение последних двух тысячелетий на Западе католицизм и
протестантизм господствовали над умами и сердцами простых людей. Хотя эти два течения христианства имеют существенные различия, каждое из них традиционно учило,
что рай и ад существуют. Взяв это учение из Библии, церковные лидеры передали его своим последователям, которые, в свою очередь, приняли его как истину. У них не было восприятия, как у многих из нас, что они выбирают один вариант мировоззрения из многих. Скорее, библейское учение, переданное их церковными лидерами, было фактом, и Бог требовал от них верить Его Слову. Например, популярные представления об аде в Средние века часто были интуитивными и ужасающими, далекими от наших
современных санированных представлений, как показывает историк Пьеро Кампорези в работе "Сокрытие ада": «Ад со своими зловонными трупами, которые были неразрывно связаны с сотнями других», эта «куча мусора гниющей материи пожирает мертвых, не разлагая их, разлагает их, не сжигая , и сжигает их в вечной смерти», и она работала как своеобразная самоподпитывающаяся печь для сжигания, которая одновременно разлагала и регенерировала мусор, который вытекал из гнилого мира, и парадоксальным образом превращала эфемерное в бессмертное, возвышая отбросы  в вечные, славные трофеи Божественной справедливости. Это было похоже на «кучу мусора, наполненную маленькими червями», содержимое которой постоянно регенерируется и реинтегрируется в непостижимом цикле сублимированного разрушения" (Кампорези, 55). Подобные картины крутились в головах масс веками. В отличие от нашей эпохи, когда многие христиане вычеркнули ад из своих мыслей, в прежние времена большинство людей слышали проповеди, иллюстрирующие ужасы царства проклятых.
Однако все начало меняться в XVI - XVII  веках. Некоторые мыслители, следуя тенденциям, начавшимся в эпоху Возрождения, начали открыто подвергать сомнению авторитет Библии, существование Бога и реальность рая и ада. В Европе, особенно во влиятельной Франции, число «еретиков» возросло, поскольку высокоинтеллектуальные философы, называемые «'эпикурейцами», начали нападать на догматы католической церкви. Церковь, не привыкшая к тому, чтобы ее учение подвергалось сомнению столь смело на публике, резко отреагировала на философов, что принесло таким мыслителям большую одобрение со стороны своего поколения.
 Со временем, благодаря силе печатного станка, идеи Просвещения распространились из страны в страну и из города в город. Как показывает история, Просвещение совершило не что иное, как кардинальные перемены на Западе. В сочетании с такими факторами, как повышение стандартов здравоохранения и рост социального благосостояния из-за роста рынков, многие простые люди начали задаваться вопросом, стоит ли христианство всех моральных проблем со всеми его ограничениями и осуждениями, и не являются ли рай и ад не более чем изобретением церкви. Кампорези ярко описывает этот сдвиг: "Вместе с растущей  редкостью голода и исчезновением другого божественного наказания, чумы, европейское желание жизни, которое отразилось в демографическом росте и возрождении христианской надежды в форме менее абсолютной и тиранической, менее жестокой и суровой справедливости, заложило основы, под длительным влиянием рационализма, для деизма, пантеизма и для антидогматической исторической критики и скептицизма; это даже привело к разрушению темного города наказания и постепенному опустошению - через фильтр преднамеренной ментальной реформы - тюрьмы проклятых. (Кампорези, 103–104).
Учение философов Просвещения заставило многих людей подвергнуть сомнению убеждения, давно устоявшиеся как истина, даже когда изменяющиеся условия жизни позволили людям постепенно освободиться от потусторонних учений. Осмелевшие,
многие люди XVIII - XIX вв. дистанцировались от христианства и его взгляда на загробную жизнь. В академической среде, которая особенно усилилась в XIX  веке, усилилась критика Библии, и вскоре ученые разоблачали целые книги священного
текста. Среди ведущих мыслителей стало модным не верить Библии. Тем не менее, это была далеко не единственная религиозная тенденция этого периода; христианские возрождения вспыхивали часто, и баптисты и методисты стали пользоваться популярностью в этот век. Даже в Европе истории об упадке христианства местами были сильно преувеличены. Тем не менее, произошел сдвиг, который изменил Запад навсегда.
Нам также нужно конкретно рассмотреть то, что произошло в Америке за последние 200 лет, чтобы подорвать веру в христианскую загробную жизнь. Теолог Аль Молер отмечает, что в XIX веке в Америке «деисты и унитарии отвергли идею Бога как судьи. В определенных кругах высшая критика подорвала доверие к Библии как Божественному откровению, и церковники все чаще относились к аду как к метафоре» (Hell Under Fire, 24–25). В это время в Америке стало выдаваться новое крыло христианства . Либеральное христианство явно сохранило некоторые элементы христианского учения, отвергнув другие, включая веру в безошибочное Писание, гневного Бога, заместительную жертву, оплачивающую кровавую расплату за грех, и ад. Эти взгляды распространились из Новой Англии - некогда оплота библейского христианства в Америке - в различные уголки страны, включая многие города и центры академической жизни.
 Семя сомнения, посеянное в XIX  веке, дало лес скептицизма в ХХ-м. Молер резко высказывается: "Теологически столетие, начавшееся с комфортного викторианского красноречия, быстро стало плодородной почвой для нигилизма и тоски. То, что не разрушила Первая мировая война, Вторая  взяла штурмом и зверствами. Поля сражений Вердена и Ипра уступили место печам Дахау и Освенцима как символам века. В то же время технологические революции века распространили мировоззрение научного натурализма на большую часть культуры Запада, особенно среди элиты. Результатом стала полная революция в месте религии в целом и христианства в частности в общественном пространстве. Идеологическая и символическая секуляризация стала нормой в западных обществах с передовыми технологиями и постоянно растущим уровнем экономического благосостояния. И рай, и ад приобрели по сути посюсторонний характер. (Ад под огнем, 26)
 Призрак секуляризма атаковал христианство на многочисленных фронтах, как ясно из вышеизложенного. Великие войны первой половины ХХ века смели слабую христианскую приверженность многих европейцев и американцев. Ослабленное христианство, христианство без всемогущего  и премудрого Бога, славного Спасителя, отдавшего Свою жизнь ради спасения Своего народа, и вечной жизни и смерти, не смогли сравниться с «печами Дахау и Освенцима». Ужас от масштабов и зрелища человеческих страданий подавлял слабо удерживаемую религиозную приверженность.Не имея почти никакой связи с прочным библейским фундаментом, который питает душу и поддерживает разум, современный человек искал мазь, мировоззрение, которое могло бы дать утешение посреди массового уничтожения. Его поиски привели его к различным
отдушинам. Он нашел некоторое облегчение в технологиях и обещании научных открытий. Он залечивал свои духовные раны в зарождающемся психологическом движении. Он предался нигилизму. Он тратил себя на гедонистические излишества. В каждой из этих отдушин он принимал мироцентричную идеологию и терял из виду чудо небес и ужас ада. Человек, духовное существо, несущее отпечаток вечности, превратился в бездушное существо, не привязанное к конкретной загробной жизни.
Христианская вера пострадала в результате этих событий. Многие христианские лидеры позволили основным культурным тенденциям сформировать то, как они думают и живут христианской верой. Молер предполагает, что в наши дни "грех был переопределен как недостаток самоуважения, а не как оскорбление славы Божьей. Спасение было
переосмыслено как освобождение от угнетения, внутреннего или внешнего. Евангелие становится средством освобождения от рабства дурных привычек, а не спасения от вечности в аду. (Ад под огнем, 40). Историк Д. П. Уокер соглашается в своей трактовке современного взгляда на ад: "Вечные мучения в наше время  являются непопулярной доктриной среди большинства видов христиан; Бог любви почти изгнал Бога мщения; карающее правосудие вынуждено было искать убежища среди сторонников повешения; и
больше не считается достойным наслаждаться назначением даже самого справедливого наказания. (Уокер, 262). Философ А. Дж. Коньерс указывает, что рай сегодня также не в моде: "Мы живем в мире,  , который больше не находится под небом. По крайней мере, в умах и воображении большинства людей это видение реальности стало не более чем карикатурой, вызывающей в памяти святых и ангелов барочных фресок. А в церкви остался лишь намек на ту силу, которую она когда-то имела в сердцах верующих. (Коньерс, 11).
Христианская церковь теряет свою власть над раем и адом. Как ясно из этого свидетельства, когда она противопоставляется нашему быстро меняющемуся, эгоистичному миру, загробная жизнь - кажущаяся такой неопределенной и далекой - изо всех сил пытается удержать наше внимание.

Как наши  современники верят в загробную жизнь?

Многие, кто действительно верит в христианство, модернизировали его.
Мы утопили нашу веру о самореализации и достижениях, сентиментальной любви и земном прогрессе. Мы переняли потребительский образ мышления, присущий Западу, и заменили стремление к изобилию стремлением к благочестию. Дэвид Уэллс предполагает:
"Этот опыт изобилия, который является результатом как необычайной изобретательности, так и необузданного желания, становится явным признаком того, что мы перешли от традиционного общества к современному, от времени, когда Бог и сверхъестественное
были «естественными» частями жизни, к тому, в котором Бог теперь отчужден и вытеснен из нашего модернизированного мира. В традиционных обществах то, чего можно было законно хотеть, было ограничено. Конечно, это было ограничено, потому что люди жили, имея лишь несколько вариантов выбора и мало зная о жизни, отличной от той, которую они прожили. Их видение жизни не было захвачено, как наше, картинками заманчивых
берегов Карибского моря, изящной роскошью под эмблемой Lexus, таймшерами в сказочных местах или экзотическими духами, которые наверняка разбудят скрытые страсти. (Уэллс, 42)
Анализ Уэллса возвращает нас к тому, с чего мы начали: предпочтениям. Мы, современные люди, живем с ошеломляющим набором вариантов выбора, о которых наши предки никогда не знали. Семья в Далласе, но предпочитаем ли мы погоду в Денвере? Наши родители владели аптекой, но предпочли бы мы стоматологию? Стоит ли нам заводить детей сейчас или отложить на пять-шесть лет? Хотели бы мы заново изобрести
свои тела? Если да, то что бы мы хотели изменить - новый нос? Другие веки? Более полные, толстые губы? Этими и бесчисленными другими способами - часть из них нейтральны, многие из них приемлемы, а некоторые из них просто вредны - мы сталкиваемся с категорией выбора, никогда не осознавая, насколько мы поступаем и думаем иначе, чем наши предки.
Когда дело доходит до выбора в отношении загробной жизни, американцы
с апломбом реализуют свое «право». Недавний опрос Barna, посвященный изучению
веры в рай и ад, выявил следующие результаты: В целом 76% верят, что Рай существует, в то время как почти такая же доля заявила, что есть такая вещь, как Ад (71%). Респондентам были даны различные описания Рая и предложено выбрать утверждение, которое лучше всего соответствует их вере в Рай. Те, кто верит в Рай,
разделились между описанием Рая как «состояния вечного существование в присутствии Бога» (46%), и те, кто сказал, что это «реальное место покоя и награды, куда души отправляются после смерти» (30%). Другие американцы утверждали, что Рай просто
«символичен» (14%), что нет такой вещи, как жизнь после смерти (5%), или что они не уверены (5%). Хотя не существует доминирующего взгляда на Ад, популярны две конкретные точки зрения. Четверо из десяти взрослых считают, что Ад - это «состояние вечной разлуки с присутствием Бога» (39%), а треть (32%) говорит, что это «реальное место мучений и страданий, куда души людей отправляются после смерти». Третья точка зрения, в которую верит каждый восьмой взрослый, заключается в том, что «Ад - это просто символ неизвестного плохого исхода после смерти» (13%). Другие респонденты были «не уверены» или сказали, что не верят в загробную жизнь (16%).(Барна).
Эти цифры, отражающие веру в загробную жизнь, могут показаться высокими,
учитывая вышеизложенный комментарий, и, безусловно, верно, что некоторая форма веры в рай и ад сохраняется и сегодня. Тем не менее, нельзя не отметить неопределенность, когда респонденты пытались определить свои взгляды на ад. В конце концов, именно здесь резина встречается с эсхатологической дорогой. Многие будут заявлять , что верят в христианское учение, но мы должны внимательно посмотреть на
то, как они определяют это учение, чтобы понять силу их веры. В конце концов, гораздо меньше людей, чем можно было бы подумать, заявляют о вере в рай и ад, как Библия определяет эти сферы. Кроме того, мы также можем отметить, что нельзя разделить рай и ад, как многие, похоже, думают. Писание не дает нам возможности выбирать, в какую сферу мы хотим верить.

Как утрата библейской веры в загробную жизнь повлияла на церковь

Изменения в культурном мышлении о загробной жизни изменили способ проповеди у многих христиан. Многие пасторы хотят достучаться до людей ради Иисуса, но они знают, что многие люди не терпят пьянящих доктрин или библейских наставлений.
Они предпочитают проповедовать о более практических вопросах, областях, которые
большинство людей могут легко понять. Такой подход понятен, но он имеет неприятный эффект замалчивания того, что христиане прошлого называли «всем советом» Бога,
имея в виду полный охват библейского богословия. В такой обстановке проповедь может стать не более чем сеансом консультаций или то, что другие называют «групповой терапией».
Многие пасторы сопротивляются этим тенденциям. Но там, где они этого не делают, у людей на скамье мало стимулов думать о загробной жизни и вещах, имеющих вечные последствия. Вместо этого нам остается много думать о вещах этого мира. Таким образом, многие из нас мало думают о небесах и много о футболе, ремонте наших домов, покупках или сплетнях. Мы редко говорим об аде, но часто о телевидении и фильмах. Мы шутим о том, что мы «помышляем о небесах», и сторонимся христиан, которые кажутся такими, считая их странными и неуместными (на самом деле, так оно и есть). Мы стремимся быть крутыми, модными, актуальными и включенными в сеть, не осознавая, как мало эти вещи будут иметь значения в вечности. Наше мышление, незаметно для нас, почти полностью укореняется в этом мире. Мы мало связаны с жизнью, которая должна
прийти, которая, как учит Писание, уже началась в нас и в наших церквях (Мк. 1:15).
Многие из нас ощущают эту печальную ситуацию и хотят, чтобы она изменилась.
Мы не хотим быть такими занятыми, и нам не нравится, как определенные аспекты нашего современного образа жизни повлияли на наши молитвы, наши повседневные мысли и наше время в церкви. Многие из нас хотят быть более сосредоточенными на небесах и более верными в том, чтобы уводить людей от ада посредством проповеди Евангелия. Проблема, однако, в том, что наш современный образ жизни приучил нас глубоко и пытливо думать о таких вещах, как небеса и ад, только когда наши более насущные заботы прекращаются, что случается редко.

Эдвардсовское решение нашей современной дилеммы

Хотя задача кажется невыполнимой, у нас есть проводники, которые прошли ее до нас и которые могут помочь нам восстановить эсхатологическую перспективу. Одним из них является колониальный пастор Джонатан Эдвардс, который посвятил огромное количество времени и энергии размышлениям и учению о небесах и аде. Далее мы рассмотрим конкретные взгляды Эдвардса, увидим, насколько реальны на самом деле небеса и ад, и найдем наши сердца тронутыми библейским материалом, который Эдвардс так мощно излагает. Описав потерю нашей культурной связи с загробной жизнью, мы начнем наше исследование с рассмотрения того, как загробная жизнь рассматривалась в культурном контексте Эдвардса,  а также рассмотрим, что Эдвардс говорил об общей теме
загробной жизни и как он стремился развивать образ мышления в  людях, которые связали свою жизнь с веком грядущим. Мы кратко рассмотрим ряд различных сочинений пастора, которые показывают, насколько он был обеспокоен загробной жизнью, и
продемонстрируют, насколько велик должен быть наш собственный интерес к ней.

Культурный контекст Эдвардса

В эпоху Эдвардса, в XVIII  веке, загробная жизнь доминировала в мышлении многих людей, включая родителей, которые стремились подготовить своих детей к их вечной судьбе. Историк Джордж Марсден описывает, как многие родители готовили
своих детей к смерти, в своем авторитетном труде о Джонатане Эдвардсе: "Многое в пуританском воспитании  было направлено на то, чтобы научить детей осознавать, насколько ненадежна их жизнь. Каждый ребенок знал братьев, сестер, кузенов или друзей, которые внезапно умерли. Коттон Мазер ... в конечном итоге потерял 13 из своих 15 детей. Родители каждую ночь напоминали своим детям, что сон - это разновидность смерти, и учили их таким молитвам, как «Этот день прошел; но скажи мне, кто может сказать / Что я обязательно проживу еще один день»...Одно из сохранившихся письменных упражнений детей Эдвардса гласит: «Нет ничего более неизбежного, чем смерть. Не откладывайте великую работу по подготовке к смерти». (Марсден, 26–7)
Популярная литература того времени подчеркивала эту точку зрения. Историк Чарльз Хамбрик-Стоу комментирует невероятно успешного автора Майкла Вигглсворта, который написал популярную книгу под названием «День Суда»: Вигглсворт призвал
тысячи жителей Новой Англии готовиться к смерти в «Дне Суда» и других своих
поэмах. Его вступительные строки прямо заявляли, что цель эпоса была в том, чтобы «Чтобы смерть и суд не пришли / И не застали тебя неподготовленным». Его главный метод в «Дне Суда» заключался в том, чтобы внушить страх перед Христом как страшным Судьей и направить кающихся к Нему за милосердием в этой жизни, пока не стало слишком поздно. Ужас был средством благодати, но желанной целью было бегство от ужаса. «О, приобщись ко Христу», - воскликнул Вигглсворт, - «И сделай Судью своим другом». (Хэмбрик-Стоу, 239–40). Такой текст сегодня с трудом нашел бы даже христианского издателя, но колониальная Новая Англия ценила литературу иногорода, как показывают отчеты Хэмбрик-Стоу о продажах: «День Суда был самым популярным произведением литературы в Новой Англии XVII века. Беспрецедентный тираж в 1800 экземпляров был напечатан в первом издании в 1662 году, который был распродан в первый год. После этого работа неоднократно переиздавалась» (Хэмбрик-Стоу, 240).
Мы могли бы задаться вопросом, какой культурный импульс объяснял
эти внушительные цифры продаж. Колониальные граждане XVII - XVIII  веков знали мир, сильно отличающийся от нашего . У них не было больниц. У них было очень мало работающих средств от болезней. Они очень мало знали о причинах болезней - например, теория микробов появилась только в середине XIX  века. Беременность и роды были потенциально страшными начинаниями: ученые подсчитали, что в колониальной Америке умирал один из шести детей, а это значит, что большинство семей оплакивали потерю по крайней мере одного или двух детей в своей жизни (Мартен, 80). Нападения коренных американцев представляли постоянную угрозу во многих местах. Американские колонисты изучали смерть не из-за извращенного увлечения, а из практической необходимости. Там, где мы пытаемся обмануть смерть, они готовились к встрече со смертью.

Сосредоточение Эдвардса на загробной жизни

Как это было принято у служителей его времени, Эдвардс часто сталкивался со смертью в своих проповедях. Например, в своей проповеди «Важность будущего состояния» он прямо рассуждал о смерти, напоминая своим людям о ее неизбежном посещении: "Но все остальные люди должны умереть обычным способом отделения своих душ от своих тел. Люди всех рангов, степеней и сословий должны умереть: сильные [и] слабые; короли, принцы [и] нищие; богатые [и] бедные; хорошие [и] плохие. (Труды 10, 356–37).  Эдвардс обрисовал, как Бог посадил вечность в сердца всех людей, оставив нам знание в нашей совести , что эта жизнь - не конец вещей. Он писал: "Бог вложил в нас эту естественную предрасположенность ожидать награды или наказания в зависимости от того, хорошо мы поступаем или плохо, ибо эта предрасположенность естественна для нас: она в самой нашей природе; Бог создал ее с нами. И с какой целью Бог должен создавать в нас расположение ожидать наград и наказаний, если их нет? (Труды 10, 357)
У Эдвардса был прямой подход к смерти и жизни за ее пределами. Смерть для него была основополагающим следствием существования. Все люди должны столкнуться с ней. Соответственно, Эдвардс стремился подготовить свой народ к концу. В другой проповеди «Смерть и суд», произнесенной перед своей общиной коренных американцев в Стокбридже, пастор проводил своих слушателей через основные вопросы жизни и
смерти: "В этом мире  порой злые люди становятся великими царями и очень жестоко и сурово обращаются с хорошими людьми и предают их смерти; и поэтому должен быть другой мир, где все хорошие люди будут счастливы, а злые  несчастны... В другом мире Бог призовет их к ответу за то, что они сделали здесь, в этом мире: как они провели свое время и соблюдали ли они Его заповеди или нет. Он [потребует] отчета от тех, кто слышал проповедь Евангелия ; [Он спросит], раскаялись ли они в своих грехах и приняли ли в своих сердцах Иисуса Христа как своего Спасителя. И тогда всем злым людям и тем, кто не хотел раскаяться в своих грехах и прийти [ко] Христу, заткнут рты, и им нечего будет сказать. (Труды 25, 594–595)
Прямой подход пастора к загробной жизни позволил ему донести ее до своей аудитории коренных американцев ясным, понятным языком. Проповеди, подобные этой, показывали, как решения и привычки этой жизни имели далеко идущие последствия для следующей. В загробной жизни Бог уравновесит весы правосудия. Проповеди пастора о загробной жизни принимали различные формы, некоторые простые, другие парящие в своем размахе.
В своей «Прощальной проповеди» своей общине в Нортхэмптоне Эдвардс нарисовал шокирующую картину последнего дня, которая, несомненно, привлекла внимание его слушателей: "Хотя весь мир будет тогда присутствовать, все человечество всех поколений соберется в одном огромном собрании, со всей ангельской природой, как избранными, так и падшими ангелами; тем не менее, нам не нужно предполагать, что у каждого будет отличное и особое знание каждого человека из всего собравшегося множества, которое, несомненно, будет состоять из многих миллионов миллионов. Хотя, вероятно, человеческие способности будут намного больше, чем в их нынешнем состоянии, все же они не будут бесконечными: хотя их понимание и понимание будут значительно расширены, все же люди не будут обожествлены. Вероятно, будет очень расширенный взгляд, который отдельные лица будут иметь на различные части и членов этого огромного собрания... Будет особая причина, почему те, кто имел особые заботы вместе в этом мире, в их состоянии испытания, и чьи взаимные дела тогда будут судимы и оценены, особенно они должны быть выставлены на обозрение друг друга. Последний день ознаменует конец способности человека к покаянию. Когда все люди предстанут перед великим судилищем Божьим, никто не сможет изменить свою участь". Это факт, который Эдвардс выявил в леденящих душу подробностях: "Но когда они встретятся вместе в день суда... они все встретятся в неизменном состоянии. Грешники будут в неизменном состоянии: те, кто тогда будут находиться под виной и властью греха и иметь гнев Божий, пребывающий на них, будут вне всякого исправления или возможности
изменения и встретятся со своими служителями без какой-либо надежды на облегчение или исправление, или получение чего-либо хорошего их средствами. А что касается святых, они будут уже полностью избавлены от всей их прежней порчи, искушения
и бедствий всякого рода и навсегда будут вне их досягаемости; и не останется никакого избавления, никакого счастливого изменения, которое можно было бы осуществить в способе использования средств благодати под управлением служителей. Затем будет
произнесено: «Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный пусть еще делает правду; святой да освящается еще» [Откр. 22:11]. (Труды 25, 466)
С его экзегетическим пониманием и ярким воображением Эдвардс переносил своих слушателей на святую землю, которую он описывал. За его зловещим наброском о дне суда стояла насущная забота о том, чтобы его народ подготовился к нему. Эдвардс завершил свою проповедь обнадеживающим, но трезвым призывом искать Господа, пока Его можно найти как Спасителя, а не Судью: "Дорогие дети, я оставляю вас в злом мире, который полон сетей и искушений. Только Бог знает, что с вами станет. Это Писание сказало нам, что спасены лишь немногие: и мы имеем обильное подтверждение этого из того, что мы видим. Мы видим, что дети умирают так же, как и другие: множество умирают, прежде чем вырастут; и из тех , кто вырастает, сравнительно немногие когда-либо дают хорошее свидетельство спасительного обращения к Богу. Я молю Бога, чтобы Он сжалился над вами, позаботился о вас и предоставил вам наилучшие средства для
блага ваших душ; и чтобы Сам Бог взял на Себя обязательство быть вашим небесным Отцом и могущественным Искупителем ваших бессмертных душ. (Труды 25, 484–485). Последние слова пастора общине Нортхэмптона не разрешили ожесточенный конфликт между Эдвардсом и его недоброжелателями. Однако они призвали членов церкви признать хрупкость жизни и отдаться на  милость Христа.
Эдвардс не только проповедовал это послание своей общине. Он постоянно говорил об этом своим детям. Жить в доме Эдвардса означало постоянно соприкасаться с
реальностью смерти и необходимостью евангельской подготовки к загробной жизни. Следующее письмо дочери Эдвардса Эстер от 27 мая 1755 года показывает как нежность, так и серьезность отца в этих вопросах. Стоит процитировать его полностью:
Дорогое дитя, хотя ты и далеко от нас, но ты не узодишь из наших мыслей: я полон заботы о тебе, часто думаю о тебе и часто молюсь за тебя. Хотя ты и на таком большом
расстоянии от нас и от всех своих родственников, тем не менее для нас утешением является то, что Тот же Бог, Который здесь, также находится и в Онокваге; и что хотя ты вне нашего поля зрения и вне нашей досягаемости, ты всегда в руках Бога, Который бесконечно милостив; и мы можем пойти к нему и вверить тебя Еего заботе и милости. Берегите, чтобы ты не забыла Его или не пренебрегла им. Всегда ставь Бога перед своими глазами, живи в Его страхе и ищи Его каждый день со всем усердием: ибо Он, и только Он может сделать нас счастливыми или несчастными, как ему угодно; и твоя жизнь и здоровье, и вечное спасение твоей души, и все твое в этой жизни и в той, что грядет , зависит от Его воли и благоволения. На позапрошлой неделе, в четверг, умер Дэвид; которого ты знала и с которым играла, и который жил в нашем доме. Его душа ушла в вечный мир. Был ли он готов к смерти, мы не знаем. Это громкий призыв Бога к тебе подготовиться к смерти. Ты видишь, что умирают и молодые, и старые: Дэвид был не намного старше тебя. Помните, что сказал Христос, что вы должны родиться заново, иначе вы никогда не увидите Царствия Божьего. Никогда не давай себе покоя, если у тебя нет веских доказательств того, что ты обращена и стала новым творением. Мы надеемся, что Бог сохранит твою жизнь и здоровье и вернет тебя в Стокбридж в безопасности; но всегда помни, что жизнь неопределенна: ты не знаешь, как скоро вам придется умереть, и поэтому мы должны быть всегда готовы. Мы совсем недавно услышали от твоих братьев и сестер в Нортгемптоне и Ньюарке, что они здоровы. Твои престарелые дедушка и бабушка, когда я был в Виндзоре, передали тебе свою любовь. Мы здесь все делаем то же самое. Я, твой нежный и любящий отец Джонатан Эдвардс.(Труды 16, 666–67)
Письмо ясно показывает, что Джонатан очень серьезно относился к вечности и что он любил свою дочь Эстер. Он выразил, что он «полон заботы» о ней, и его тон на протяжении всего письма очень нежен. Но сентиментальность не подавляла теологию для Эдвардса. Любовь на ее вершине подразумевала заботу о душе и высших вещах. Таким образом, Эдвардс пошел на многое, чтобы внушить своей  девочке, что ей нужно «всегда ставить Бога перед собой», если она хочет превзойти эту жизнь и вечно покоиться с Ним на небесах. Конечно, она получила много писем и наставлений, подобных этому. В своем отцовстве, как и в проповедях, Эдвардс сообщал, что смерть близка, но также близок и Бог милосердия.

Повторное открытие загробной жизни

В наше время мировоззрение слишком многих христиан напоминаетсистему верований XIX девятнадцатого века, столь красноречиво порицаемую в стихотворении Эмили Дикинсон. . В наши дни многие из нас заняты этим миром и совершенством нашего существования в нем. У нас мало огня для потустороннего образа жизни, потому что у нас мало связи с потусторонним миром. Обычно это воспринимается как должное, люди редко размышляют о нем, редко о нем говорят. Временность этой жизни, ее хрупкость забываются. Существует тем не менее надежда на восстановление сильной духовной веры и практики. В работе и примере Эдвардса и многих других христиан прошлого, думавших о вечности, мы находим нужную нам перспективу.
Эдвардс жил и работал так, что рай и ад для него были реальны, потому что он знал, что они таковы. Наш контакт с яркими, библейски насыщенными описаниями Эдвардса о дне суда и грядущем веке намечает путь вперед. Нам нужно позволить библейскому свидетельству о загробной жизни просочиться в нашу совесть и настояться некоторое время, чтобы мы могли следовать новому образу мышления и жизни. В мире, пораженном чумой нарциссизма и рассеянности, важно, чтобы мы осознали правду о
загробной жизни сейчас, пока мы можем подготовить себя к концу.Смерть и последний суд стремительно приближаются ко всем нам. В эти последние дни наша единственная надежда - подготовиться к концу, в поиске Того, Кто держит вечность в Своей могущественной руке.

Подготовка к вечности: узнайте, какой мир формирует ваши мысли

В эпоху, когда многие игнорируют или презирают учение Библии о вечности, задача христиан - верить в истину о вечности, а затем жить в ее свете. Мы можем
достичь первого, изучая книги Священного Писания, такие как Малые Пророки, в которых много говорится о суде и загробной жизни, послания Павла (например, 1 и 2 Фессалоникийцам) и книгу Откровения. Изучая эти работы с комментариями под рукой, которые помогут нам разобраться в сложных частях, мы также можем погрузиться в сильную теологию. Как можно легко заметить, работы Джонатана Эдвардса - отличное место для начала. Пуритане Англии и Америки эпохи после Реформации уделяли большое внимание загробной жизни (пуританские книги в мягкой обложке издательства Banner of Truth содержат много полезного материала по этой теме). Такое самообразование
поможет нам опровергнуть необоснованное мышление, даже если оно расширяет наше
собственное мировоззрение и подстегивает наше воображение к размышлениям о грядущей жизни.
Этот последний пункт стоит обдумать. Хотя нам нужно избегать эмоциональных спекуляций, нам будет очень полезно думать о небесах, используя наше воображение в соответствии с Библией. Cвященное Писание - это  книга видения, которая занимает наш разум, зажигает наши мысли и побуждает нас к действию. Это не спокойная книга. Она поглотит нас целиком, преобразив наше понимание этого мира и следующего. Если мы не позволим библейскому свидетельству о рае и аде играть в наших умах, оно, несомненно, ляжет легкомысленно на наши сердца, заставив нас потерять из виду монументальное видение, которое Господь дал нам о грядущем веке. Узнайте, как мир формирует ваши поступки.
Как только мы начнем эту теологическую работу, мы обнаружим, что наша духовная жизнь меняется. Мы сможем определить, где сатана и этот мир обманули нас, заставив жить так, как будто эта сфера значит больше, чем вечность. Мы обязательно увидим, что мы не повиновались учению 1 Иоан. 2:15 (великий стих для размышления) и слишком сильно любили вещи этого мира. Наши конкретные грехи в этом отношении будут различаться, но многие из нас увидят, что вместо того, чтобы жить в соответствии с библейскими приоритетами, мы во многом подражали нашим светским коллегам и любили имущество и мирские переживания больше, чем следовало бы.
Этот образ мышления проявляется во многих моментах нашей жизни. Он повлиял на наше воспитание, заставляя нас иногда откладывать семейные молитвы и близкое пастырство на другой день. Многие из нас изо всех сил пытаются поддерживать надлежащий баланс в работе. Мы искушаемся пожертвовать драгоценным временем с нашими семьями, друзьями и собратьями по церкви ради нескольких тленных вещей.
Повсюду вокруг нас есть люди с вечными душами, и все же многим из нас трудно начать евангельскую дружбу. Мы поддерживаем миссионеров в принципе, но иногда мы оказываем большую поддержку местному торговому центру или гольф-клубу, чем делу Евангелия. Этими и многими другими способами мир заставляет нас отдавать
приоритет ему, а не Богу.
Евангелие призвано возвестить о эсхатологической жизни, жизни, прожитой с полным видением рая и ада. Эта жизнь, конечно, может включать в себя много хорошего, что свойственно этому миру, но она имеет принципиально иную ориентацию и систему отсчета, чем жизнь неверующих, которая по определению является мирской. Таким образом, наша задача ясна - нам нужно серьезно относиться к раю и аду. Нам нужно
прославлять Бога, отдавая приоритет вечности. Нам нужно показать миру своим образом жизни, что рай и ад реальны. Вера в загробную жизнь - это не вопрос предпочтения, как думают многие. Это необходимость с вечными последствиями. Этот момент будет иметь смысл для неверующих вокруг нас только тогда, когда мы, христиане, те, кто был заявлен на всю вечность, будем жить с реальностью вечности, когда-либо существовавшей перед нами.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn