Музыка, которой трындец

Оля обрадовалась микрофону, который привезла ей мама из другого города. Девочка любила петь песни в машине и всегда попадала в ноты, подражая взрослым тётям из автомобильной магнитолы.

Мама заслушивалась бархатистым голосом своего чада до тех пор, пока не решила отдать одарённую дочь в музыкальную школу.

Прослушивание восьмилетняя Олечка легко преодолела, спев детскую песню, которую разучивала ещё в первом классе, похлопала в ладоши за тётей и, вслед за ней, напела незнакомый мотив незнакомой детской песенки.

Она не любила детские песни, ей нравились взрослые: про любовь и разлуку. Но мама оказалась права со своей смешной песенкой. Однако, вместо класса фортепиано, куда уже было принято необходимое количество детей, члены комиссии предложили маме записать Олю в класс скрипичных инструментов:

- Красавица ваша крупненькая и высокая, легко удержит и освоит такой большой музыкальный инструмент. Давайте, попробуем?  А уроки фортепиано можно брать параллельно. Ещё и в хор будет ходить.

Мама представляла Олю пианисткой, поэтому с полным неудоумением посмотрела на бандуру со смычком, которую любезно предложили Олечке. Девочка села на стул, широко развела полные ножки и уверенно воткнула шпиль инструмента в пол. Казалось, что она с самого рождения держала в руке смычок. А маму ввели в полный транс слова, пророчащие Олечке светлое будущее:

- Посмотрите, как гармонично смотрится ваша девочка с этим музыкальным инструментом! Если будет стараться, то может со временем попасть в состав музыкантов симфонического оркестра и играть на сцене Большого театра! Будет исполнять произведения Шумана, Дворжака, Чайковского!

Действительно, крупная второклашка с копной тёмных вьющихся волос и выразительным лицом, просто слилась с большой виолончелью в одно целое.

Так Олечка поступила в музыкальную школу.

До самого дома девочка подпрыгивала от радости на крепеньких ножках.  Мама шла в полном замешательстве, не зная: радоваться ей или нет? Олечка хоть и была усидчивым ребёнком, но с трудолюбием у нёё был напряг.

А Олечка радовалась, что будет пилить на большой гитаре и петь в детском хоре песни о любви.

Чем старше становилась Олечка, тем гуще росли её кудряшки. Чем больше времени она уделяла изучению скучнейшей музыкальной литературе, тем ниже становились оценки по школьным предметам. Олечка ненавидела сольфеджио, ненавидела играть по нотам одно и то.

Мама жаловалась подруге по телефону на головную боль от "пиления" за смежной стенкой, на то, что надо идти на концерт симфонической музыки вместо концерта Стаса Михайлова, которого они с дочерью просто обожали!

А Олечка по нотам занудливо"пилила" смычком по струнам уже третий год и зевала.

Перед концертом мама предложила Олечке зайти в лютеранскую церковь и послушать прекрасную музыку органа. Оля обрадовалась, но оказалось - преждевременно. Во время концерта она держалась из последних сил, глядя как мама блаженно улыбалась. Чему там было улыбаться, Оля не понимала. Выйдя из церкви, девочка хмуро заметила:

- Мама, твоя музыка была траурная и страшная!

На симфоническом концерте со сном боролась только мама, уставшая после морально тяжелого рабочего дня в садике. Оля откровенно спала, чуть посапывая носом, забитым соплями. Мама незаметно щипала себя за бедро, чтобы не провалиться в сон под исполнение произведений великих и талантливых музыкантов: Баха и Моцарта, Бетховена и чёрт знает кого ещё, у кого не было хорошего настроения, а сплошной депресняк! Она толкала в бок спящую Олечку и шипела на неё рассерженно, как гуси в деревне у бабы Люси. Олечка пугалась,  хлопала спросонья густыми ресницами, честно пялила глаза на сцену, на мужика со спины похожего на большого черного таракана, но тут же опять проваливалась в сон от ужаса происходящего.

По дороге к дому мама, после бокала вина в перерыве, рисовала Оле её перспективы: сцена в Большом театре, красавица Оля с длинными вьющимися волосами там же, то оперная певица в блестящем платье, то музыкантша с любимой виолончелью в обнимку.

Оля смотрела в своё будущее трезво и широко раскрытыми глазами: воздух на улице был по -осеннему бодрящий:

- Мама, я не думаю, что попаду в оркестр. Там знаешь, сколько желающих будет?! А на сцене только кучка помещается, и то они - кто со скрипками, кто с балалайками. Видела, как мало было с моей виолончелью?

- Не переживай, детка. В крайнем случае, будешь в моём садике музыкальным работником, играть на пианино на детских утренниках.

Спорить с мамой Оля побоялась, радуясь, что легко отделалась за свой сон на концерте. И не напомнила маме, что детки и детские песенки её не привлекают. Она мечтала петь песни о любви и страданиях! Шлягеры в караоке, на крайний случай!

Спустя год к ним всё чаще стал приезжать друг маминого детства Славик. Он был длинный, как шлагбаум и сверкал масляной лысиной под кухонным абажуром. Славик бросал дорожную сумку, быстро и невнятно здоровался с мамой Оли, которая к этому времени уже работала в школе учителем английского языка, и бежал прямиком на кухню покушать.

Оля любила смотреть, как Славик пожирает их сливочное масло: большой кусок летел в суповую тарелку с пюре, которое потом разогревалось в микроволновке, второй большой кусок отправлялся просто в рот, пока пюре каталось за стеклянной дверькой по кругу, а третий большой кусок намазывался на хлеб и был толще основы в два раза. За два дня один Славик съедал целую пачку масла, но выглядел всё равно худым. Оля не понимала, за что мама любила худого Славика?

Девочка сидела за кухонным столом напротив маминого друга детства, которого знала с самого рождения, и не понимала: как можно работать консультантом по бизнесу и не иметь денег на масло? К ним, например, приходили часто тупые дети, с которыми мама занималась английским языком за деньги. Олечка уже на английском понимала лучше, чем на родном языке. Только музыкальную грамоту трудно было осилить в совершенстве, как хотела мама и педагог.

Виолончель в чехле двенадцатилетняя Оля уже легко таскала на своей спине из музыкальной школы домой на выходные дни. Мама из гостиной комнаты в третий раз напомнила Олечке, что пора репетировать, а Славику заканчивать трапезу. Если бы мама не подсказала бы им, что дальше делать обоим, то парочка ленивцев так и балдела бы дальше за кухонным столом.

Перед экзаменами Оли в музыкальной школе мама вышла замуж за прожорливого Славика с уверенностью, что сможет прокормить троих. Они улетели в свадебное путешествие вдвоём, а к Оле в гости приехала баба Люся из деревни. Хорошо, что не прихватила с собой любимых гусей, некому будет шипеть на Олечку и на её фальшивые ноты.

Баба Люся вязала по вечерам в гостиной комнате полосатые носки. Наверное, для своих гусей, думала Олечка, нормальные люди давно такой красивый ужас не носят.
Она играла по нотам, и баба Люся за стенкой слушала печальную музыку, убавив звук телевизора.

Потом Олечка начинала жестко фальшивить, и баба Люся кричала через стенку, что она "пилит" не туда и не так. А Оля кричала бабушке, что надо на экзамене играть по памяти, а у неё плохо с памятью с детства! Бабушка врубала звук телевизора погромче, чтобы не слышать, как страдает виолончель и её единственная внучка.

Бывшая невестка покоряла верблюдов, непокорного мужа и пирамиды Хеопса. Звонила по вечерам и подхалимски называла бывшую свекровь мамой.

Баба Люся честно докладывала о всех фальшивых нотах Олечки, на что учительница английского языка отвечала коротко и возмущенно по- русски:

- Мама! С этой музыкой просто трындец!