Глава 12. В матушкин особняк...

В матушкин особняк он пришел незадолго до полуночи и, не включая света – как никогда дорожа темнотой, этой младшей сестрой бесконечности, – кое-как добрался до одной из спален и  бережно уложил на кровать глубоко и ровно дышавшее в нём блаженство. Он старался не думать ни о чём – так боялся, что какой-нибудь посторонний порыв налетит и, с беспардонностью мародёра, разорвёт, разметает в клочки…

И тут же постучали в дверь. Он отмолчался, но было поздно: не осталось даже клочков.
– Да, – сердито сказал он, спуская ноги на пол.
Никого.
Он нащупал на столике у кровати холодную плюсну лампы… тугой рычажок… перещёлкнул и повторил:
– Да, пожалуйста, – но стоявшая за дверью тишина не воспользовалась приглашением.

Через минуту, однако, дверь открылась, и в спальню вошёл дракон:
– Помешаю, Ваше Королевское Высочество, Вы уж простите, помешаю. Пора нам и познакомиться, и поговорить, наконец, по душам… порасставить, так сказать, точечки…
Он, как смог, присел на кровать к кронпринцу и смотрел на него с материнской кроткой печалью…
– Я, Ваше Королевское Высочество, с Вашего позволения, напомню Вам о традициях, ибо кажется мне, – нарочито корректно начал Тремелюдин, – что Вы, Ваше Королевское Высочество, ими пренебрегаете. Я (простите мне эту нескромность) не жалею ни сил, ни времени, готовлю для Вас Самую Высокую Башню, живописнейший ров, великолепные казематы, прекрасное подземелье, а Вы самовольно селитесь в обычном особняке, словно купец первой гильдии! Но Вы принц! Принц – и до появления подходящей принцессы должны жить в Самой Высокой Башне! Под моей охраной.

Кронпринц улыбнулся.
– Какие глупости! – сказал он. – Сомневаюсь, что этим традициям стоит следовать.
– Вот! – подхватил дракон, поднимаясь с кровати... – Вот! Сомнения! Рефлексия! Опять взгляд не принца, а какого-то интеллигента! А под глазом, между прочим, синяк – работы неизвестного мастера! Тоже плод сомнений? Синяк! А в Башне такого с Вами не случилось бы никогда! Да что там!..
Он бросился в тут же поперхнувшееся им кресло, шлёпнул лапами по подлокотникам и, уцепившись за них когтями, порывисто наклонился к кронпринцу, но ничего не сказал, а, помедлив немного, откинулся и погрузился в раздумья. Его подвижная (хоть и несколько суховатая) морда была мрачна, и только пытливый прищур устремлённых на кронпринца холодных рептильных глаз, без сомнения, усматривал кое-какие занимательные возможности.

– Ну, хорошо, – сказал он, наконец, и немного откинул голову: рассмотреть оппонента в другой перспективе. – Хорошо. Я могу допустить, что Вы немного правы. Немного. Что времена немного изменились – я подчеркиваю: не-мно-го - и   Ваше положение и в самом деле создаёт Вам известные трудности… – скажем, географического толка. Я, больше того, допускаю, что Ваши сомнения (от которых, я знаю, Ваше Королевское Высочество, Вам же первому тошно) – это, так сказать, сложности адаптации. Но позвольте спросить Вас… – а лучше бы Вы, Ваше Королевское Высочество, спросили себя сами: эти сомнения – что они, собственно, могут изменить? А? В конечном итоге?.. Куда Вы, в конце концов, денетесь?

И Тремелюдин опять наклонился к кронпринцу:
– Это судьба, неужели Вы не понимаете?.. Бе-бе-бе-бе-е, как писал Бетховен. Судьба! Так примите её как мужчина, и бросьте, наконец, детские вольности! Поймите, что вся Ваша прежняя жизнь ушла безвозвратно. Вы больше не принадлежите самому себе. Вы теперь государственное достояние. Ваше новое положение увлекает Вас в новую жизнь. Так примите её без страха и упрёка. Примите – и отправляйтесь в Башню!
– Да отстаньте вы от меня с вашей Башней! – рассердился кронпринц. – Живите в ней сами, если хотите.
– Я хотел бы играть Вашу роль, – заявил дракон и, садясь попривольней – закидывая одну лапу на другую, – любовно оправил свой гребень. – Да, хотел бы. И я совершенно не смущаюсь ее сложностью: я ведь не приучен рассматривать зубы дарёным коням – я, Ваше Королевское Высочество, не настолько избалован Фортуной. Правда-правда, напрасно Вы смотрите на меня так скептически. Я ведь однажды провел тридцать лет на охране Самой Высокой Башни в захудалой деревне, где вся жизнь вращалась вокруг почтовой станции… впрочем, «станция» – громко сказано. На самом деле там был только деревянный сортир, и все эти роскошные экипажи, эти космические корабли из других галактик швартовались в этой деревне, чтобы их пассажиры могли отлить. Принцесса спала, охотников разбудить ее не находилось, вестей не приходило, и весь мой мир был востребован только потому, что в нём можно было отлить!.. Понимаете?
– Да.   

– Нет, – Иван Януарьич покачал головой... – Нет, Вы не понимаете, Вы не можете понять!.. Полагаете, мне доставляет удовольствие бесконечно сидеть во всех этих  рвах возле всех этих башен? Нянчиться со всеми этими истеричками-принцессами?.. Нет, Ваше Королевское Высочество, все создания одинаково претендуют на исключительность. И я хотел бы родиться драконьим принцем – красавцем и умницей, и хотел бы гордо и смело лететь по жизни! Этакой белокрылой бестией!.. Ах, да если бы мне… ну, хоть четверть того, что досталось Вам, я бы!.. Многим достойным нужна корона, многие прирожденные лидеры хотят носить ее! А между тем она достанется… кому? – Вам, который, как мне кажется, относится к этому совершенно легкомысленно!.. Вы не понимаете?
– Нет.

Тремелюдин вздохнул. Потом вздохнул ещё раз и прочистил горло…
– Вы должны стать другим человеком! – объявил он, наконец.
– Ну конечно!.. – съязвил кронпринц. – Раз и вы туда же…
– Туда же, – спокойно согласился дракон. – Туда же, Ваше Королевское Высочество, куда и объективные законы развития. От Вас ждут лидерства! Поймите.
– А причем здесь башня? – спросил кронпринц. – Впрочем, если хотите, можете считать этот дом ее филиалом.
– Как это? – спросил тот подозрительно.
– Как получится.

Тремелюдин надулся.
– Что ж, – сказал он, поразмыслив… – Мы, я вижу, не очень-то понимаем друг друга. Так может быть, – тихо и вкрадчиво продолжал он, – мы с вами повернёмся к проблеме другим боком… подставим вторую щеку? Понимаю, что Вам не особенно хочется слышать о вещах, так сказать, не совсем философских. Но я, как мы установили, – монстр заурядный… расходы измеряю в деньгах. И хочу Вам напомнить, что всё это – Башня, ров, подземелья… – Тремелюдин обвёл взглядом спальню, – …обошлось Вашим подданным отнюдь не дёшево.
 
– Я их об этом не просил, – сказал упрямый кронпринц. – А в башнях мне тошно. У меня в них кошки на душе скребут.
– Кошки, – отрубил Тремелюдин, вставая, – скребут после того, как нагадят, Ваше Королевское Высочество. После.
И блеснув этим незаурядным  аферизмом, удалился.
 
Кронпринц со стоном повалился в постель и зарылся в подушки… – желая навсегда остаться ворохами роз… желая, чтобы утро никогда не настало.