Собеседование

 
Рассказал мой родственник, дальше — от первого лица.

В 1983 году я работал часовым мастером в одной из множества мастерских, разбросанных по всему городу, словно грибы после летнего дождя. В конце одного из рабочих дней в нашей крохотной мастерской зазвонил телефон. Трубку взял мой напарник, Марк Фридман, который считался номинальным руководителем нашего немногочисленного коллектива.

— Номер вашей квитанции? — нервно спросил Марк.

Выслушав ответ, он как-то странно посмотрел на меня. А на кого ещё ему было смотреть, если нас было всего двое — он и я. Я невольно напрягся, пытаясь понять, не натворил ли чего. Вроде бы ничего серьёзного, за исключением одних часов пожилой клиентки. Но там была не моя вина — я вовремя подал заявку на склад, ожидая нужную деталь. Мои мысли прервал Марк.

— Не волнуйтесь, таки да, скажу * шлемазлу, — ответил он.

Такое выражение могло прозвучать только в разговоре с человеком нашего племени, а точнее — с одесситом. Марк происходил из семьи одесских евреев, которые перебрались в наш край ещё в годы гражданской войны. Он родился уже в Горьком, но одесский еврейский сленг в его семье сохранился. Марк с первого взгляда умел определить, с кем можно перейти на этот жаргон. За годы работы с ним он ни разу не ошибся. Однажды я пошутил, что председатель профкома нашего комбината, Евсей Нойман, был из Молдавии, а это всё-таки не Одесса.

— Все евреи из солнечной республики — родом из Одесского района Молдаванки, — ответил он. — Так что не чеши мне нервы, Евгений.

Если клиент интересовался, сколько будет стоить ремонт часов, Марк отвечал:

— Почему не скажу? Мы с вами что, поссорились?

Или:

— Вы посмотрите повнимательнее, мои часы — иностранные.

На это Марк с улыбкой отвечал:

— Дорогой мой, знаете ли вы, что все забугорные вещи делают на Большой Арнаутской в Одессе?

Марк неплохо знал и речь простых горьковчан, и нередко повторял строки поэта Гордейцева:

«Из вечной бронзы выкован 
Извечный русский выговор, 
Чеканное, глубокое 
То аканье, то оканье…»

Но вернёмся к тому звонку. Положив трубку, Марк подошёл ко мне, уселся напротив и, скрестив руки на груди, изрёк:

— Евгений, у меня для тебя новости. Звонил Евсей Нойман. Требует видеть тебя завтра у себя не позже девяти утра. Что ты натворил?

— Понятия не имею, зачем я ему понадобился.

— Может, ты уезжаешь в Израиль? Или всё-таки остаёшься?

— Если я когда-нибудь решусь уехать, ты об этом точно узнаешь не от начальства, — усмехнулся я.

На следующее утро я робко постучал в дверь Ноймана.

— Заходи, Евгений, присаживайся, — сказал он. — Пришла разнарядка из горкома комсомола: отправить одного комсомольца в туристическую поездку в Венгрию. Мы посовещались и решили отправить тебя. Ты ведь член комсомола?

— Да, ещё год до выхода по возрасту.

— Вот и отлично! В четверг — на собеседование в горком. Почитай партийную литературу, вот тебе брошюры. Не подведи нас!

— Постараюсь. Спасибо!

Всю неделю я читал и заучивал брошюры, которые дал Нойман. Полезли и конспекты жены по истории партии.

— Куда молодой человек? — спросил дежуривший милиционер на входе.

— В Венгрию, — пошутил я.

— Второй этаж, девятый кабинет, — буднично ответил он.

Интересно, если бы я сказал «в Израиль», он бы меня в подвал отправил? У кабинета толпились несколько человек, явно старше комсомольского возраста. Наконец вызвали меня. В комнате за столом сидели двое мужчин и молодая девушка, которая вела протокол.

Мужчины начали вчитываться в мою анкету. Там особо и смотреть было нечего: не был, не участвовал, не имею. Когда они дошли до пятого пункта, я слегка заволновался, но старался держаться спокойно. Первые вопросы я отвечал легко, и напряжение спало. Но один из членов комиссии вдруг спросил:

— Что вы можете рассказать о событиях в Венгрии в 1956 году?

Это был провокационный вопрос. В 1956 году в Венгрии произошло антикоммунистическое восстание, которое подавлял Юрий Андропов, тогда ещё посол СССР в Венгрии. А в момент моего собеседования Андропов уже был руководителем партии и страны.

— Ну что же, что произошло в 1956-ом? — повторили вопрос.

— В 1956-м я родился, — сказал я.

Комиссия рассмеялась, но мне было не до смеха. Я представил, как Марк прокомментирует мою неудачу: «Евгений, улыбайся, завтра будет ещё хуже».

— Не расстраивайтесь, — сказал один из членов комиссии. — Вот вам последний вопрос. Ответите — поедете в Венгрию. Как зовут председателя компартии Шри-Ланки?

Тут я растерялся. О Шри-Ланке я знал немного. В голову пришло старое название страны — Цейлон, а оттуда уже ассоциации с цейлонским чаем. Осталось только придумать имя лидера. Я напряг мозги, и вдруг мне на ум пришло имя.

— ** Рабиндранат Тагор, — сказал я, глядя на него с вызовом.

Члены комиссии переглянулись. Тот, кто задал вопрос, улыбнулся и спросил:

— Вы угадали?

— Честное комсомольское, — ответил я.

— Повезло! Можете собирать чемоданы.

О самой поездке в Венгрию рассказывать не буду. Но, как говорят, это уже совсем другая история.

Примечание:

* Шлимазл (Дурачок, ласкательное. Недотепа)Идиш
**Рабиндранхат Тагор (Робиндронатх Тхакур). Родился 7мая 1861 года – умер 7 августа 1941 года. Индийский писатель, поэт, композитор, художник, общественный деятель. (Энциклопедия) 

2016 г.