Дни бегут, уходят недели. Мама

              Всё дальше отодвигается от меня печальная дата 29 июля 2024 года. Тогда, в 19-00 часов, я потерял навсегда свою дорогую мамочку Лену. Говорят, «время лечит»! Не знаю, не знаю: боль утраты не ушла совсем, напоминает о себе и во сне, и наяву. Единственно, что мне помогает в этом случае, так это воспоминания о маме. Мемуары, на самом деле, как я убедился, весьма полезное лекарство в моём положении.  Мама в моих глазах при жизни олицетворяла собой «весь мир», описать его в одних мемуарах не получается. Поставив точку в  предыдущих  мемуарах, перед моим мысленным взором всплыли новые факты, давно забытые, из жизни мамы. Проигнорировать их нельзя, ибо мамины правнуки и их дети должны будут знать, каким прекрасным и добрым человечком была их  прабабушка Лена.
           Начать на этот раз хочу с 1981 года. В том памятном году мы с мамой получили с нашего родного украинского села Малиновка, что под легендарным Гуляйполем, «Приглашение на свадьбу». Женился мой одноклассник Володя. Он приглашал меня, а его мама приглашала мою маму-куму (она являлась крёстной младшему сыну Коле). Вроде как собрались ехать, но … накануне маме приснился очень плохой сон, который «сообщил» ей, что она уйдёт из жизни летом того же года. Узнав про этот сон, я ехать без мамы отказался. А чтобы не обидеть мамину куму и моего бывшего одноклассника, вместо нас уехали на свадьбу мой отец с братом. Причину такой замены мы им не сказали. Мама доверила свой сон только мне. Им же было сказано, что нас двоих не отпустили с работы. Свадьба состоялась в июле.
          Они уехали, а я несколько раз посещал церковь. Чтобы спасти маму пришлось «подключить» всех «Святых». И чудо случилось: мама не только пережила то «недоброе» для неё лето, но и прожила ещё на Белом Свете  ровно 43 года. Получается, почти  полжизни (45+43=88).
          Кроме молитв в Церкве, не сомневаюсь, маму тогда  спасло ещё одно обстоятельство. Тогда, в 1981 году, она, понятно, не придала ему значения, а может просто забыла. О нём она мне рассказала уже после 2008 года, когда заболела неизлечимой болезнью Паркинсона. Вот что я от неё тогда услышал.
          В 1939 году моя бабушка Дуня, сидела с моей мамой и младшей сестрёнкой Катей в больнице возле кабинета хирурга. Кате шёл второй год, она накануне повредила позвоночник, на спине появился горб. По коридору в это время проходила незнакомая женщина, сначала остановилась, а потом и присела рядом. Обращаясь к бабушке, сообщила: «Четверо детей у тебя родились в страшный день, судьба у них будет короткой. Эту девочку (Катю) ты вылечишь, горб исчезнет, но она тоже долго жить не будет (умерла в 6 лет), а вот эта девочка (она показала на мою маму Лену, которой тогда шёл четвёртый годик), тоже родилась в страшный день, но жить она  у тебя будет долго». Понятно, что в три года с «хвостиком» мама понять, что сказала незнакомая  женщина, не могла.  Эту историю моя мама услышала от своей мамы в 1967 году, в год её смерти. За год же до своей смерти, в 2023 году,  мама, когда болезнь Паркинсона стала  её сильно беспокоить, снова вернулась к той истории, сказав мне: «Да, Петя, та незнакомая гадалка из 1939 года со своим предсказанием в отношении меня не ошиблась. Я уже прожила долго, на что просто не надеялась». Замолчав на несколько минут, добавила: «Как она могла это предвидеть на перёд за 84 года?» Для меня  это тоже остаётся большой  загадкой. Видимо, не только одна Ванга обладала даром предсказания, жили ранее и другие, мало кому известные, люди с даром предсказания. Они и сейчас есть. Но их стало меньше.
          Где бы мама не работала (ушла  на пенсию в 56 лет с АВТОВАЗа в городе Тольятти), ей всегда доверяли, уважали как добросовестного работника. Об одном «Доверии» со стороны руководства мне хотелось бы рассказать.
          В мае 1969 года после выхода из колхоза мама устроилась на работу в больнице соседнего села (в нашей не было вакансий). В августе 1971 года она решила уволиться в связи с переездом на другое место жительства.  До  этого  же безуспешно пыталась продать наш новый прекрасный дом (построили в 1963 году).  Поэтому решила сначала отвезти в город Тольятти нас с братом, поскольку 1 сентября нам предстояло продолжить учёбу: мне в 8 классе,  ему – в 7-ом. Путь не близкий: более тысячи километров.
           Мама направилась  с соответствующим заявлением к главврачу больницы. Я не видел ни разу ту женщину в белом халате, но до сих пор преклоняюсь перед её памятью. Кто знает, как бы на её месте поступила другая?!
           Сейчас   точно не помню, сколько дней в 1971 году сохранялся непрерывный трудовой стаж при увольнении по собственному желанию, кажется, как и сейчас, не более трёх недель. Выслушав внимательно маму, эта добрая женщина  сказала: «В сложившейся ситуации (дом не продан) Вам может не хватить дней для сохранения непрерывного трудового стажа?». Мама ответила: «Я этого боюсь, но у меня выхода нет: муж в Тольятти, документы на детей со школы я уже забрала. Надо ехать срочно». «Тогда сделаем так, - успокоила маму главврач, - Вы сейчас официально находитесь в отпуске, он у вас длинный. Я Вам полностью доверяю,  уволю  сейчас датой после отпуска. До неё Вы не должны устраиваться на работу. Счастливого пути на Волгу, где я ни разу не была». Мама не подвела! Уехали мы из села 20 августа того же года, но на работу на Волжский автозавод мама устроилась осенью, через неделю после «даты увольнения».
         Двадцать второго августа 1971 года мы с братом впервые вступили на волжскую землю. Устроив нас в одну из тольяттинских школ и проводив туда 1 сентября, мама  вернулась в родное село продавать дом. На его строительство было затрачено столько труда и денег, что оставлять его на «растерзание» местных или приезжих хулиганов никак нельзя было.
         С помощью своей кумы, она же подруга юности, Екатерины, мама развесила по всему селу, а оно на тот момент было очень большим, объявления о продаже дома. Стала ожидать  покупателей. Ночью спала у соседей по улице: одной в доме было страшно. Пролетела  неделя, а они, «такие наглые» покупатели идти в  наш дом не захотели. Причину мама понять не могла, пока ей не подсказала одна бабушка-соседка по улице, у которой она несколько дней подряд ночевала. «Миленькая моя, Леночка, - обратилась та к ней, - так дом ты не продашь, его кто-то заколдовал. Езжай завтра с утрам к знахарке, вот её адрес, от нашего села далековато, но к вечеру вернёшься ко мне с хорошей новостью».
            Перед обедом следующего дня мама входила в незнакомый ей сельский дом. Свою беду мама знахарке, весьма пожилой женщине, подробно объяснила. Но получила отказ. Только позже  поняла:  она, видимо,  и колдовала наш дом. Мама расплакалась, сказав, что отвезла детей за тысячу километров и не может без продажи дома вернуться к ним. Сидевшая в комнате дочка, на вид лет под шестьдесят, стала  упрашивать свою мать, помочь моей маме. Просьба была услышана: дочке отказать она не смогла, наверное сильно её любила. Дом расколдовала, дав при этом маме своеобразную «инструкцию», как дальше себя вести. При этом добавила, что в минувшую Пасху нам дано было яйцо необычное, среди обычных пасхальных. Мы тогда ещё с братом жили в селе, кто из нас его съел, неизвестно. Но заносить яйца в дом нельзя было. Мама тут же вспомнила, что пасхальные яйца нам принесла соседка справа по улице. Это была уже вторая жена соседа (первая ранее умерла). Спустя годы, когда мама приехала в родное село в гости к своей куме,  тот сосед объяснил,  что жена на тот момент хотела, чтобы мы не уезжали, так как мы с братом по огородам не лазили. Она очень боялась новых хозяев дома с детьми. Спросить её саму не получилось: накануне ушла в мир иной.
          Одним словом, тогда, после поездки к знахарке,  мама вернулась к доброй соседке по улице, как та и говорила, поздно вечером. Утром, позавтракав, они с мамой отправились в наш дом. «А вон и покупатель уже стоит у ворот», - обрадовалась  соседка. Она была права. Но когда они втроём зашли в дом, чтобы начать оформлять договор купли-продажи, то случилось невероятное: во двор «набежало» ещё покупателей пять. Мама им ответила: «Кто первый пришёл, я тому и продаю дом. Торговаться у меня времени нет, меня с нетерпением ждут дети за тысячу километров отсюда». Оформив в установленном порядке (через нотариуса) дом, мама со спокойной душой покинула село. Навсегда. Как мы её с братом в Тольятти дожидались, вспоминать без слёз не могу.
           Мама  очень любила свою маму, а когда та ушла из жизни (31 октября 1967 года) несколько лет сильно тосковала. Особенно в те годы, когда мы жили ещё в родном селе. Мне особенно запомнился один случай.
          В зимнее время мы часто ходили в гости (пока  не уехали из села) к маминой куме Кате.  Телевизор купили только в 1969 году. А в 1968-ом ходили смотреть к ней часто. Однажды, в том году, мы смотрели какую-то музыкальную передачу. Мама расплакалась, а кума подошла и молча выключила телевизор, ибо догадалась, в чём дело. Телепередача отмечала десятилетний юбилей песни «Оренбургский пуховый платок». У нас дома пластинка с этой песней имелась, но я её от мамы спрятал. Ещё бы! Пела Людмила Зыкина: «В этот вьюжный неласковый вечер, когда снежная мгла вдоль дорог, ты накинь, дорогая, на плечи оренбургский пуховый платок. Я его вечерами вязала для тебя, моя добрая мать, я готова тебе, дорогая, не платок,  даже сердце отдать».
           И сегодня, когда уже нет и моей мамы, я по вечерам слушаю эту песню. И плачу, вспоминая и маму, и бабушку.
                Мама не заканчивала кулинарный техникум по вине своего отца, куда хотела поступить после украинской сельской школы. Но всю жизнь она готовила нам завтраки, обеды и ужины не хуже повара какого ни будь престижного  ресторана.
               Старшему внуку мамы Жене идёт  сорок второй год, младшему Лёше – тридцать пятый, но они оба до сих пор с особой теплотой вспоминают приготовленные бабушкой «Курники» по своей технологии. Бабушка же очень долго вспоминала, как они в детстве, находясь у неё с очередной ночёвкой, просыпаясь, кричали: «Бабуля, курочка готова!». Она была всегда готова.
              Я же больше всего запомнил вареники с творогом. Нигде больше  таких вкусных не ел. Это относится и к пельменям. Когда мама заболела и не смогла сама готовить еду, готовил  я под её чутким руководством. Но честно скажу, как я ни старался, еда у мамы получалась вкуснее. На то она и мама!
            Что касается её любимой еды, то тут двух мнений быть не может: это рыба.
Рыбку она полюбила ещё, когда мы жили на селе. Посещая Гуляйполе или Запорожье, без неё не возвращалась. Один пруд у нас находился в центре села, два других – за селом. Чтобы сделать маме приятное мы с братом летом во время каникул брали удочки и шли ловить рыбку. Особо мама радовалось улову карасей. Жареные они были вкусней другой рыбы. Но только караси не всегда попадались нам на крючок. Ситуация с рыбой для мамы изменилась в лучшую сторону при нашем переезде в 1971 году на берега Волги. Тут она перешла  с жареной рыбки на сушёную. Я смотрю сейчас на фото: начало 1980-х годов. Мама стоит на нашем балконе на 5 этаже и улыбается. А перед ней на проволоке через весь длинный балкон красуется сушёная рыба. Она её солила и сушила сама, никому не доверяла. Слышу голоса читателей: рыбка для пива? Нет и Нет! Никогда в своей жизни мама пива в рот не брала. Не любила.
             Когда мы с братом в 1985 году ехали отдыхать на Кубань, мама просила: «Ребята ничего мне не везите, привезите сушёной рыбы с Кубани. С Волги я пробовала». Мы просьбу выполнили. Сами там наловили и насушили по маминому рецепту. Да так, что ей той рыбки хватило на месяц. Она была несказанно рада.
              Было у мамы ещё одно рыбное блюдо: я покупал филе Форели или Сёмги, и делал с них ей бутерброды. Мама иногда говорила: «Петя, сделай  перерыв, не покупай мне филе, ведь оно стоит не дёшево». На что ей я каждый раз напоминал слова её дедушки, а моего прадедушки Саввы. Их я, конечно же, узнал от мамы, а она от своей бабушки Марины.
             Как-то зимой, перед войной маминому дедушке захотелось разморозить и поесть слив. Разморозил…, но бабушка Марина отдала их пришедшим внукам. Во время войны, в оккупации, когда дедушка Савва сильно заболел и фактически уже умирал (было это летом), бабушка насобирала в саду несколько поспевших слив и предложила дедушке. Тот съесть по понятной причине не смог и сказал: «Надо кушать, когда кушается». Бабушка всю жизнь себя винила. Моя же мама, после моих слов, улыбалась и говорила: «Спасибо, Петя. Покупай!» И я покупал, пока ей можно было рыбное это филе с бутербродом кушать.
                Что касается грибов, то мама любила в первую очередь  суп с ними. Собирать самой в лесу –  одно из любимых её занятий. На селе у нас лесов не было. Только лесопосадки, которыми межевали колхозные поля, хотя … однажды я  всё же маму обрадовал грибами. А суп из них она сварила – одно объедение. Дело было так.
              Летом, окончив шестой класс, мы две недели отрабатывали «трудовую повинность» на колхозных полях. За это нас бесплатно кормили обедами из-за  продлённого дня. Ездили на прополку зерновых культур. Однажды, отдыхали в одной из лесопосадок. Одноклассники задремали в тени деревьев, а я с одноклассником решил прогуляться вдоль посадки. Оказалось не зря. Обнаружили  летние грибы. Как они назывались и были ли  съедобными, нам было неведомо. Мы взяли по одному маленькому грибочку, спрятали у себя в кармане. Вечером я показал находку маме. «Съедобны, Петя, - обрадовала меня мама.- Я буду рада если вы вдвоём, одного не пущу, съездите на велосипедах и привезёте их». Мама, в отличие от мамы одноклассника, знала, что говорила. В юности вместе с другими колхозниками её направляли в Вологду в местный леспромхоз заготавливать древесину. В свободное время они собирали грибы, которых, по словам мамы, «было видимо-невидимо». На следующий день  (воскресенье) мы съездили к грибному месту. Кроме той посадки,  обнаружили их по пути ещё в одной. Мама одноклассника вечером пришла к моей маме за «инструкцией»: что с этими грибами делать?
               Наш город Тольятти окружают леса. Растёт лес и в самом городе между тремя  городскими районами. А какой же лес без грибов?! Городской лес облюбовали грибники из близлежащих домов. А вот за городом грибов хватало всем. Сначала мы ездили за грибами на рейсовых сельских автобусах. А с 1998 года, когда купили личный вазовский автомобиль, ездили на своём транспорте. Конечно же, не без приключений. Я до сих пор вспоминаю, как мы однажды в лесу заблудились. Не могли выйти к своему автомобилю. К счастью, в нём находился в качестве сторожа мой отец. Тогда, в 2000 году, болезнь Паркинсона у него только выявили. Ходить с нами по лесу он уже не мог, но сидеть в машине согласился. Хорошо, что заблудились в обед, а не под вечер. И что же вы думаете, кто нас в итоге вывел к нашему автомобилю?! Да, моя мама, ориентируясь по солнцу. Её ориентировкам я удивлялся и в поездках по городу и за городом. Сидела рядом со мной, как штурман, и поправляла меня, если я не туда, куда надо, свернул.
            Когда в 1992 года мы получили от завода земельный участок в двадцати пяти километрах от города Тольятти, начали строить там дачный домик. Строили я, отец, брат мой с тестем. Я и сегодня с трепетом вспоминаю один случай. У нас не получалась по высоте веранда в уже построенном домике. Решили обойтись без неё. Но вмешалась мама. Целый день она что-то чертила, измеряла метром и сообщила нам радостную весть: «Всё получится». А  ведь и на самом деле получилось: веранда до сих пор стоит, правда, уже 16 лет она, как и дача в целом, нам не принадлежит. В 2008 году, когда у мамы выявили начальную стадию болезни Паркинсона, мы её продали. Отца к тому времени два года уже не было в живых.
          Мама оставалась Мамой для  нас с братом и в детстве, и во взрослой жизни.
          Когда я два года служил в Железнодорожных войсках на строительстве Байкало-Амурской магистрали (1974-1976 годы), она первые полгода, чтобы меня морально поддержать, писала каждую неделю письма, за которые я ей очень был благодарен. Соскучившись, хотела ко мне приехать. Но я не разрешил. Мы же находились в «бесконечной Сибирской тайге», общественного транспорта и в помине не было, как и гостиниц. Мама согласилась. Что касается службы брата в городе Севастополе, то она к нему вместо себя послала меня. Также она смогла решить один вопрос с братом. После техникума его направили на отработку в город Брянск, откуда и призвался в Армию. Поэтому по всем существующим тогда правилам, документы на него должны были вернуться в военкомат Брянска, как и он сам. Но благодаря маме, и документы, и  сам вернулись в наш родной  Тольятти. Секрет простой: за два года, пока брат служил, мама вела переписку и с армейским начальством в Севастополе, и с военкоматом в Брянске. Переписка увенчалась успехом.
            В 1978 году я  не поступил первый раз на юридический факультет тогда Куйбышевского  госуниверситета, подвёл меня роман Достоевского «Преступление и наказание», который я к тому времени не прочитал ни разу. Желание поступать на следующий год у меня, понятно, «улетучилось». Однако мой отказ не устроил маму,  которая очень хотела, чтобы я получил высшее образование и не работал «всю жизнь», как они с папой, рабочим. «Готовься на следующий год тщательно, времени много, - инструктировала меня мама. – Перечитай все необходимые литературные произведения, выучи заодно и требуемые стихи. Все». После последнего слова я только заулыбался, ибо не представлял, как можно выучить, и к экзаменам  не забыть огромное количество стихов. Однако же выучил, в том числе, и всю поэму Сергея Есенина «Анна Снегина». Какое же было моё удивление, когда в билете на вступительном устном экзамене в 1979 году по литературе  мне выпала «Тема Родины в стихотворениях Сергея Есенина». Преподаватель аж рот открыл, когда я успел ему прочитать чуть ли не половину поэмы: «Вы, что молодой человек, всю «Анну Снегину» наизусть выучили?». «Да, выучил, -отвечал я, а заодно и все его стихотворения». Все шесть курсов обучения на  заочном отделении на юрфаке я благодарил маму, ибо к учёбе в университете основательно подготовился. После получения диплома и до ухода на пенсию работал, как мама и хотела, не рабочим, а ведущим инженером по работе с персоналом на АВТОВАЗе. Кстати, брат, окончив техникум и отслужив в Армии, тоже рабочим «всю жизнь» не работал: последняя его должность «Заместитель начальника производственного отдела». Тоже на АВТОВАЗе.
                Вот такая у нас была Мама Лена. Написал: «у нас», и у меня невольно появились слёзы на глазах: брата-то Феди нет со мной уже десятый год. А теперь … нет и нашей мамы. Вечная им память и Вечный покой!

06.10.2024 г.