Ковбой о днях старой тропы

Энди Адамс.Рассказ о старых временах...1903_.
***
ГЛАВА

1 в ПУТИ 2.Приём 3. НАЧАЛО IV. АТАСКОСА V.СУХАЯ ДОРОГА VI. НОЧЬ ВОСПОМИНАНИЙ
7. В КОЛОРАДО,8. На Бразосе И Вичите, IX. ПЕРЕПРАВА ДОАНА X. НИЧЕЙНАЯ ЗЕМЛЯ
XI. ЗАБОЛОЧЕННЫЙ БРОД 12. СЕВЕРНАЯ РАЗВИЛКА 13. УВЕРНУТЬСЯ XIV. МОСТ СЛОТЕРА
XV. БОБР XVI. РЕСПУБЛИКАНЕЦ,17. ОГАЛАЛЛА,18. НОРТ-ПЛАТТ,19. ФОРД на Сорочьих ОСТРОВАХ, XX. ПОЕЗДКА ПРИ ЛУННОМ СВЕТЕ, XXI. ЙЕЛЛОУСТОУН, 22. НАШ ПОСЛЕДНИЙ ПОХОДНЫЙ КОСТЕР,23. Доставка 24. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ТЕХАС. «ПЛЫВУЩИЙ ПО ПЛОСКОСТИ»
***
«ДНЕВНИК КОВБОЯ»




ГЛАВА I

ВВЕРХ ПО ТРАССЕ

До сих пор я не знаю, почему мой отец переехал из Джорджии в Техас в конце Гражданской войны. Хотя мы и не принадлежали к числу бедных белых, мы жили в бедности, как и они, будучи арендаторами; но я склонен думать, что мои родители интеллектуально превосходили этот распространённый на Юге тип людей. Оба они были иностранцами: моя мать была шотландкой, а отец — уроженцем Северной Ирландии. Насколько я его помню, он был импульсивным, поспешным в действиях и медлительным в принятии решений.
признайся в своей вине. Именно его импульсивность побудила его пойти добровольцем
и отслужить четыре года в армии Конфедерации, что стало испытанием для моей матери
с выводком из семи детей, которых нужно было кормить, одевать и содержать. В
война привела меня моя инициация, как ковбой, о котором я теперь, после
длинные прошествии лет, большую часть из которых он провел с
разведение, отчетливое воспоминание. Армия Шермана в своем марше к морю
прошла через наше графство, опустошив этот участок на многие мили за время
своего прохождения.

Отряды фуражиров прочесывали местность по обе стороны от ее пути. Мой
Мама вовремя получила предупреждение и привела дом в порядок. Наш рабочий скот состоял из двух упряжек волов, а домашний скот — из трёх коров, и за то, что мы спасли их от фуражиров, нужно благодарить мою маму. Примерно в миле от нашей маленькой фермы был дикий тростник, в котором пасся скот, площадью в несколько сотен акров, и нужно было звонить в колокольчик, чтобы найти их, когда они были нужны. Но у коров была привычка приходить на дойку, а
солдат слышит колокольчик так же хорошо, как и любой другой. Мне тогда было восемь лет.
В то время, когда мои два старших брата работали на наших немногочисленных полях, меня отправляли пасти скот в камыши. Мы сняли колокольчики с быков и коров, но на одного быка каждый вечер надевали колокольчик, чтобы снять его на рассвете. Я всегда носил с собой колокольчик, набитый травой, чтобы он был под рукой, когда понадобится.

В первые несколько дней рейда мимо нашего дома проезжало несколько конных отрядов,
занимавшихся фуражировкой, но их бедность была слишком очевидна, и
они ничего не тронули. Несколько таких отрядов гнали стада
крупный рогатый скот и рабочий инвентарь любого вида, в то время как днем и ночью
джины и плантационные дома предавались огню. Наш
однокомнатный бревенчатый домик уцелел благодаря остроумной истории, рассказанной моей матерью о местонахождении моего отца.
и все же она научила своих
детей бояться Бога и говорить правду. Мое бдение было утомительным для одного из моих лет
дни казались неделями, но важность укрытия
наш скот был полностью запечатлен в моем сознании. Еду приносили тайно
мне, и под покровом темноты моя мать и старший
брат приходил доить коров, когда мы все возвращались домой
вместе. Затем, до рассвета, мы были в тростнике, прислушиваясь к
первому звону, чтобы найти скот и снять колокольчик. И мой день
работа начиналась заново.

Только однажды я был близок к тому, чтобы предать свое доверие. Примерно в середине
третьего дня я сильно проголодался, и, когда скот улегся, я
подполз к краю зарослей тростника, чтобы посмотреть, не приготовили ли мне ужин
. В поле зрения были солдаты, что все объясняло.
Спрятавшись в шеренге тростника, я стоял и наблюдал за ними. Внезапно отряд
Пятеро или шестеро из них натянули поводья и подъехали ко мне на расстояние пятидесяти футов. Я стоял как каменная статуя, отлично спрятавшись.
  Когда они проехали мимо, я сделал шаг вперёд, чтобы лучше видеть, как они удаляются, и тут из колокольчика выпала трава, и он зазвенел. Солдат с рыжими усами услышал звон и развернул лошадь. Я схватил хлопушку и лёг плашмя на землю, моё
сердце билось как отбойный молоток. Он ехал в двадцати футах от меня,
всматриваясь в заросли тростника и не замечая ничего необычного,
повернулся и поскакал прочь вслед за своими товарищами. Затем урок, преподанный
мне моей матерью, о том, что нужно быть “верным в некоторых вещах”, вспыхнул
у меня в голове, и хотя наш скот был оставлен нам, я почувствовал себя очень
виноватым.

Другим ярким воспоминанием о тех днях детства в Джорджии было
возвращение моего отца из армии. Новость о капитуляции Ли дошла до нас
, и все мы ждали его прихода. Хотя он долго задерживался
, когда, наконец, он вернулся домой верхом на гнедом муле с отметиной в виде ласточки
, для нас, детей, он был героем-победителем. Мы никогда не
У него была лошадь, и он уверял нас, что это его собственное животное, и по очереди сажал нас на спину уставшего мула. Он объяснил матери и нам, детям, что, хотя он и был пехотинцем, он получил это животное в собственность. Однако теперь, когда я стал старше и разбираюсь в клеймах, я с сожалением должен сказать, что мул не был конфискован и на нём было клеймо «США». История, которую однажды рассказал мне Прист, «Бунтарь»,
проливает свет на этот вопрос. Он утверждал, что все хорошие солдаты
воруют. «Сможете ли вы захватить город Сент-Луис?» — спросили его.
Генерал Прайс. «Не знаю, как я это восприму, — ответил генерал своему начальству, — но если вы дадите мне войска из Луизианы,
я соглашусь украсть её».

 Хотя мой отец ничего не потерял из-за войны, ему не терпелось отправиться в новую страну. Многие из его бывших товарищей собирались в Техас,
и, поскольку наше имущество было мобильным, мы отправились в Техас. Наши
четыре вола были запряжены в повозку, в которую были погружены наши немногочисленные пожитки
и в которой ехали мать и младшие дети, а коровы, собаки и старшие мальчики замыкали наш караван.
началось с того, что мой отец ехал верхом на муле и погонял быков. Это было
путешествие на все лето, полное происшествий, лишений и трудностей. В
акции дела шли хорошо, но несколько раз мы вынуждены были остановить и
безопасную работу для того, чтобы поставлять нашим общества кладовой. Через определенные
разделы, однако, рыбы и дичи было в изобилии. Я помню
энтузиазм, с которым мы все почувствовали, когда мы подошли к реке Сабин, и для
первый раз осмотрел землю обетованную. Он был на пароме, а
вялая река была глубокой. Когда мой отец сообщил перевозчику , что он
у него не было денег, чтобы оплатить переправу, и тот набросился на него.
саркастически заметив: “Что, нет денег? Мой дорогой сэр, безусловно,
для человека не может иметь большого значения, на каком берегу реки он находится,
когда у него нет денег.”

Ничуть не обескураженный этим отказом, мой отец еще долго спорил по этому поводу.
когда перевозчик смягчился настолько, что сообщил ему, что десятью
милями выше реку можно перейти вброд. Мы прибыли к броду на
следующий день. Мой отец проехал на ту сторону и обратно, проверяя уровень воды
и дно реки, прежде чем загнать фургон внутрь. Затем, взяв
Один из старших мальчиков, сидевших позади него на муле, чтобы облегчить повозку,
загнал волов в реку. Ближе к середине вода была достаточно
глубокой, чтобы достать до кузова повозки, но, покрикивая и
свободно размахивая кнутом, мы благополучно переправились. На одном из
колесных волов, черном быке, которого мы называли «Попай», можно было
ездить верхом, и я оседлал его, когда мы переправлялись, и окунал
свои обожженные солнцем ноги в прохладную воду.
Следующими переправили коров, собаки плыли вплавь, и, наконец, мы, с багажом и без, оказались в Техасе.

Осенью мы добрались до реки Колорадо, где остановились и
несколько месяцев собирали хлопок, заработав довольно много денег, и
ближе к Рождеству достигли нашего конечного пункта назначения на реке Сан-Антонио,
где мы приобрели землю и построили дом. Это был счастливый дом;
страна была новой и поставляли наши простые желания; у нас были молоко и мед,
и, хотя смоковница отсутствовал, вдоль реки росли бесконечные
количество Мустанг винограда. В то время долина Сан-Антонио была
в основном скотоводческой территорией, и по мере того, как мальчики в нашей семье становились старше
очарование лошади и седла было слишком сильным, чтобы быть
сопротивлялся. Двое моих старших братьев ушли первыми, но мои отец и мать
прилагали напряженные усилия, чтобы удержать меня дома, и делали это до тех пор, пока мне не исполнилось
шестнадцать. Я полагаю, что для каждого деревенского парня естественно быть
увлеченным каким-то другим занятием, отличным от того, для которого он предназначен
воспитан. В раннем подростковом возрасте, я всегда думал, что я хотел бы либо
поездка на шесть лошадей на сцене или продавщицей в магазине, и если бы я мог
достичь этих высот, в этом возрасте, я бы
спрашивает, не более. Так мой отец, а не ко мне следовать в
стопам своих старших братьев, обеспеченных мне ситуация в деревне
магазин примерно в двадцати милях от дома. Владелец магазина был земляком моего отца — из того же графства в Ирландии, — и
я был очень рад, что уезжаю из дома и окунаюсь в деревенскую жизнь.


Но моя радость была недолгой. Первые шесть месяцев я не должен был получать зарплату. Отец посоветовал торговцу нагружать меня работой и, если возможно, избавить от «глупой затеи», как он это назвал.
Хозяин магазина вылечил меня. Первую неделю, что я у него пробыл, он держал меня на
заднем складе, где я лущил кукурузу. Вторая неделя началась не лучше.
Мне дали лопату и выгнали на улицу, чтобы я отрабатывал подушный налог
не только за торговца, но и за двух других приказчиков в магазине.
Работы было на две недели, но на третье утро я позавтракал дома.
Моя торговая карьера закончилась, и я сразу же отправился на пастбище,
как сын священника отправляется в бордель. К двадцати годам
во всей стране не было лучшего ковбоя. Кроме того, я мог говорить по-испански, играть на скрипке и не считал зазорным проехать тридцать миль до танцев. Я легко приспособился к бродяжническому образу жизни.

Рождество на Юге — это всегда время праздников, и магнит,
притягивающий нас к матери и дому, ежегодно влек нас к семейному очагу. Там мы, братья,
встречались и обменивались рассказами о своих приключениях. Но однажды
оба моих брата привезли домой новый опыт. Они побывали в горах, и
чудесные истории, которые они рассказывали о северных землях,
зажигали мою кровь. До этого я думал, что у меня были приключения,
но мои меркли по сравнению с их рассказами. Следующим летом мой старший брат Роберт сам должен был пасти стадо на тропе, и я
умолял его уступить мне место, но он отказал мне, сказав: “Нет",
Томми, трасса - это то место, где у бригадира не может быть любимчиков.
Тяготы и лишения должны быть выполнены, и люди должны броситься
в равной степени в воротник. Я не сомневаюсь, но ты хорошая рука; еще
то, что ты мой брат может вызвать другие парни думали, что я
будет благоволить вам. Команда следопытов должна работать как единое целое, и разногласия
были бы губительны ”. Я видел, как на ранчо проявлялся фаворитизм, и
понимал, что его позиция правильная. И все же я чувствовал, что должен сделать
эта поездка, если бы это было возможно. Наконец Роберт, видя, что я очень хочу поехать, подошёл ко мне и сказал: «Я подумал, что если я порекомендую тебя Джиму Флуду, моему старому бригадиру, он мог бы взять тебя с собой в следующем году. У него будет стадо, на откорм которого уйдёт пять месяцев, и это будет шанс всей твоей жизни. Я поговорю с ним на следующей неделе и буду убеждать его за тебя».

Верный своему слову, он пообещал мне работу у Флуда при следующей встрече, и через неделю я получил от Флуда короткое и
чёткое письмо, в котором он предлагал мне работу проводником на предстоящее лето.
Отряд должен был проехать мимо нашего дома по пути к месту, где они должны были получить скот,
который должен был составить придорожное стадо. Было назначено время и место,
где я должен был встретиться с ними в середине марта, и я чувствовал себя так,
будто меня создали для этого. Я помню, как моя мать и сёстры подшучивали надо мной из-за
важности, которая появилась в моей походке после получения письма от Флуда,
и даже утверждали, что я сижу на лошади прямо, как шомпол.
 Возможно! но разве я не поднимался по тропе вместе с Джимом Флудом, бригадиром
Дона Ловелла, ковбоя и погонщика скота?

Наше маленькое ранчо находилось недалеко от переправы Сиболло на реке, и, поскольку
проезжая по стране, они перешли ее вброд и подобрали меня.
Флуда с ними не было, что меня разочаровало, “Айва”
Форрест в то время играл _segundo_. У них было четыре мула в фургоне
“чак” под руководством Барни Макканна в качестве повара, в то время как _remuda_ под
Билли Ханимен, конный мастер, насчитывал сто сорок две лошади.
десять лошадей на человека, плюс две дополнительные для бригадира. Тогда, в
первый раз, я узнал, что мы направляемся к устью Рио
Гранде, чтобы принять стадо из-за реки в Старой Мексике; и
что они были доставлены по контракту в резервацию индейцев Блэкфут
в северо-западном углу Монтаны. В том году у Ловелла было несколько
контрактов с индийским департаментом правительства, и
ему была предоставлена привилегия беспошлинного ввоза любого
крупного рогатого скота, который использовался для выполнения индийских контрактов.

Моя худшая беда уйдет из дома утром
начиная. Мать и мои сестры, конечно, пролили несколько слез; но мой
отец, строгий и непреклонный в своих манерах, дал мне свое благословение в
эти слова: “Томас Мур, ты третий сын, покинувший нашу крышу,
но благословение твоего отца пребывает с тобой. Я покинул свой дом за морем.
я был в твоем возрасте. И пока они все стояли у ворот, я
вскочил в седло и уехал, чувствуя комок в горле, который
лишил меня дара речи для ответа.




ГЛАВА II

ПОЛУЧЕНИЕ

Это было приятное десятидневное путешествие от Сан-Антонио до реки Рио-Гранде
. Мы проезжали от двадцати пяти до тридцати миль в день, давая верховым
лошадям возможность пастись по пути. Вместо того чтобы стреноживать их,
Форрест пас их по ночам, используя пять охранников, по два человека на смену.
по два часа на каждого. “Поскольку у меня мало надежды когда-либо возвыситься до звания
бригадира, ” сказал наш _segundo_, расставляя охрану, “ я
пользуюсь случаем, чтобы показать вам, шалуны, какой железной волей я обладаю.
С тем количеством прислуги, которое у меня есть, я не собираюсь даже ловить ночную лошадь
; и я прикажу повару принести мне чашку кофе и
сигарету, прежде чем я встану утром. Я уже поднимался по этой тропе и понимаю, что эта власть недолговечна, поэтому предлагаю воспользоваться ею по максимуму, пока она есть. Теперь вы все знаете свои места и следите за тем, чтобы не вызвать недовольство своего бригадира.

Отряд достиг Браунсвилля 25 марта, где мы подобрали Флуда
и Ловелла и, спустившись вниз по реке примерно в шести милях ниже форта
Браун, разбили лагерь у брода для скота, известного как Пасо Ганадо. Рио
Гранде в этом месте была шириной в двести ярдов, а на своем тогдашнем уровне
почти переплывала от берега к берегу. Течение здесь было очень слабым, и
при благоприятном ветре прилив из залива достигал брода выше
. Флуд провел последние две недели через реку, получающих
и дорожно-брендинг стада, поэтому когда быдло должно дойти до реки
что касается мексиканской стороны, то мы были по чести обязаны принять все.
носим "круглую точку” на левом бедре. Максимальное
тыс. Она скота, трех и четырех лет, и две тысячи
четыре и пять лет говяжьи, оценивается как достаточный для заполнения
-миллионных контракта говядины. Опасаясь потерь на тропе, наш
бригадир принял по пятьдесят дополнительных голов каждой породы, и наше стадо на старте
насчитывало тридцать одну сотню голов. Они приближались
с ранчо в глубине страны, и мы рассчитывали пересечь их первыми
На следующий день после их прибытия. Несколько разных владельцев ранчо
пригнали скот, чтобы сформировать стадо, и Флуд сообщил, что он в
хорошем, крепком состоянии.

 Ловелл и Флуд были хорошей командой ковбоев. Первый из них в юности
носил мушкет в рядах армии Союза, а в конце той войны
попытал счастья в Техасе, где другие не видели ничего, кроме
разрухи, а Ловелл увидел возможности для бизнеса и
год за годом продвигался вперёд как погонщик скота и подрядчик по продаже говядины.
Он хорошо разбирался в животноводстве, но
раздражительный и склонный создавать проблемы, следовательно, неквалифицированный.
лично наблюдать за фактическим управлением стадом коров. В покое,
Не Ловелл был медленным, почти скучно, но в критической ситуации был
удивительно сообразительные и оповещения. Он никогда не настаивал на воздержании
среди своих людей, и хотя обычно у него был спокойный темперамент, когда кончался табак
Господи!

Джим Флад, с другой стороны, был во многих отношениях полной противоположностью
своему работодателю. Родившись на земле Техаса, он не знал ничего, кроме
крупного рогатого скота, но знал его досконально. И все же в своем призвании эта пара
они были гармоничной единицей. Он никогда не переходил мост, пока не доезжал до него,
был снисходителен к своим людям и закрывал глаза на любые проступки, если они верно служили. Прист рассказал мне об этом случае: за год до этого Флуд нанял человека в Ред-Ривер, когда самопровозглашённый опекун отозвал Флуда в сторону и сказал: «Разве ты не знаешь, что этот человек, которого ты только что нанял, — самый большой пьяница в этой стране?»

— Нет, я не знал, — ответил Флуд, — но я рад, что он жив. Я
не хочу губить невиновного человека, а походная одежда не предназначена для
чтобы иметь хоть какую-то мораль. Просто чтобы стадо не считало шай в день доставки.
мне все равно, сколько напитков выпьет наряд. ”

На следующее утро после того, как мы собрались в лагерь, первым делом было
выделить наших лошадей для путешествия. Флад выбрал первых и
срезал двенадцать гнедых и коричневых. Его предпочтение однотонным окрасам, хотя
они были не самыми крупными в _remuda_, свидетельствовало о его практическом чутье
в лошадях. Когда пришла очередь мальчиков резать, мы были только
вырезать по одному по очереди, даже бросая жребий для первого выбора. Мы
Я достаточно поездил на лошадях, чтобы иметь чёткое представление об их достоинствах, и
каждый парень судил по себе. Так уж вышло, что во всём табуне было всего три
пинто, и эти три были последними из всей упряжки. Сейчас маленький мальчик или девочка, а также многие взрослые
люди думают, что пятнистая лошадь — это что-то особенное, но опытные
скотоводы знают, что этот необычный окрас у лошадей, выращенных на
свободе, — результат близкородственного скрещивания, что приводит к
физическому и умственному истощению. В то утро мне повезло, и я смог оседлать хорошую лошадь
из лошадей — три гнедых, две серых, два койота, вороной, каурый и _грулла_. Вороной был моим вторым выбором, и хотя этот цвет не самый выносливый, его «корзина для хлеба» указывала на то, что он может нести еду во время долгой поездки и должен хорошо плавать. Моё мнение о нём подтвердилось во время путешествия, так как я использовал его в качестве ночной лошади и когда нам приходилось переправляться вброд через реки. Я дал этому негру имя
«Ниггер Бой».

Каждый мужчина должен был взять с собой в поездку свои собственные вещи.
В седлах у нас были обычные техасские сёдла, чехлы которых
покрывал наших лошадей от холки до бедер и весил от тридцати
до сорока фунтов, украшенный по последнему слову техники отделкой и
сбруей.

Наши уздечки были в соответствии с седла, вожжи, покуда
плуг линии, а бит был, часто декоративные и затратное.
Незаменимый дождевик, шинель из промасленной парусины, всегда был под рукой,
надежно привязанный к нашим поводьям. Шпоры были делом вкуса. Если
всадник носил хлыст, он обычно обходился без шпор, хотя при использовании
обычно выбирались шпоры с большими тупыми гребнями. В
что касается леггинсов, то их было не более чем у половины нашего снаряжения, так как в походе
стадо всегда держалось под открытым небом, и, за исключением ночных пастбищ, летом в них было
слишком тепло. В нашем ремесле никогда не использовался хлыст для скота, но если
требовалась чрезвычайная ситуация, вместо него использовался свободный конец веревки, и это было
более гуманно.

Либо флуд, либо Ловелл каждый день ходил в город с
ребята, ожидая услышать от быдла. В рамках одной поездки они брали вместе
повозки, заложив в поставках за месяц. Остальные из нас развлекались
по-разному. Однажды днем, когда начался прилив, мы
попробовали искупаться на наших лошадях в реке, раздевшись до нашего
нижнего белья, и, не имея на наших лошадях ничего, кроме уздечки, нырнули
в приливную воду. Мой Негритенок переплывал с берега на берег, как утка. На
обратном пути я соскользнул сзади и, взяв его за хвост, позволил ему отбуксировать меня на
нашу сторону, куда он и прибыл, фыркая, как буксирный катер.

Однажды вечером, когда они возвращались из Браунсвилля, Флад принес известие, что
этой ночью стадо разобьет лагерь в пятнадцати милях от реки. На
рассвете Ловелл и бригадир, с “Фоксом” Квотернайтом и мной,
Мы отправились навстречу стаду. Ближайший паром был в Браунсвилле, и, когда мы добрались до скота, было уже одиннадцать часов. Флуд обошёлся без переводчика и взял с собой Квартернайта и меня. Скот был хорошо откормлен и в хорошей форме для такого раннего сезона, и при приёме скота наш бригадир был осторожен и брал только тех, кто был способен выдержать долгое путешествие.
Это был длинноногий, длиннорогий южный скот, как правило, светлого окраса.
Он обладал скоростью оленя и в обычной
Они могли передвигаться верхом на лошадях. У них было около тридцати вакеро под командованием капрала, которые гнали стадо, и скот был выстроен в ряд. Мы ехали с ними до полудня, а затем, договорившись, что они приведут стадо в Пасо-Ганадо к десяти часам следующего дня, мы отправились в Матаморос. В том году у Ловелла были и другие стада, которые он собирался перегонять по тропе, и он очень хотел перегнать скот на следующий день, чтобы успеть на еженедельный пароход — единственный вид транспорта, — который отправлялся из Пойнт-Изабель в Галвестон первого апреля.

Следующее утро было ясным, дул восточный ветер, который
обеспечил прилив на реке. Впервые увидев стадо в то
утро, мы приготовились переправиться через него, как только они достигнут реки
. Фургон был передвинут на расстояние ста ярдов от брода, и
был натянут солидный загон из веревок. Затем было вбито все седло
приклад, чтобы быть под рукой на случай, если потребуется поспешная смена
креплений. К этому времени Ханимен знал лошадей каждого из них.
так что все, что нам нужно было сделать, это назвать нашу лошадь, а Билли
Я бы накинул верёвку на одного и привёл его в чувство, прежде чем вы успели бы расседлать уставшего. Из-за наших лингвистических способностей нас с Квартернайтом должны были отправить через реку, чтобы загнать скот и взять его под контроль. На мексиканской стороне у брода была одна-единственная верёвка из высокой травы, которая начиналась далеко в воде и тянулась примерно на двести ярдов назад, так что у нас был полукруглый загон, чтобы заставить скот зайти в воду. Этот брод много лет использовался для перегона скота, но я думаю, что это было первое стадо, которое перегнали таким образом
предназначенный для тропы или для выхода за пределы Техаса.

Когда стадо было в миле от реки, мы с Фоксом сбросили наши
седла, сапоги и лишнюю одежду и отправились ему навстречу. Вода
была холодной, но мы вошли в нее с криком и под одобрительные возгласы нашей команды
позади нас поплыли, как контрабандисты. Плывущей лошади нужна свобода,
и мы едва дотронулись до поводьев, но, зарывшись одной рукой в гриву,
держась и легонько похлопывая по шее другой, мы направляли
наши лошади переправляются на другой берег. Я доказывал, что у моего черного Фокса есть
серые, одинакового водоизмещения, - оба хорошие пловцы; и на
достигнув мексиканского берега, мы спешились и позволили им поваляться в
теплом песке.

Флад дал нам общие инструкции, и мы остановили стадо примерно в
полумиле от реки. Мексиканский капрал был только рад
поручить нам командование и заверил нас, что он и его подразделение в нашем распоряжении
командовать. Я сразу же назначил Фокса Куортернайта, чей возраст и
опыт превосходили мои, капралом-гринго на этот день, на что
вакеро улыбнулись, но я заметил, что они никогда не использовали это слово. На Фокса
мексиканский капрал остановил свой фургон и загнал лошадей в загон
как и мы, когда его повар, к нашей радости, пригласил всех
выпить кофе перед отъездом. Этот повар заслужил наше неизменное уважение,
его кофе был восхитительным. Мы высоко оценили это блюдо, после чего
капрал приказал повару держать его под рукой для мужчин в
промежутках между скрещиванием разных групп скота. Мартовский день
день на Рио-Гранде в мокрой одежде - это не лето, и
вакерос немного поколебались, прежде чем последовать примеру Quarternight
и я, отказавшись от сёдел и сапог. Затем пятеро мужчин
должны были удерживать стадо как можно плотнее, а остальные,
всего двадцать семь человек, отделили около трёхсот голов и направились
к реке. Я пошёл впереди, потому что, хотя коровы по своей природе
менее общительны, чем другие животные, в возбуждённом состоянии они
следуют за вожаком. Был примерно полдень, и стадо испытывало жажду, поэтому, когда
мы добрались до загона, все бросились к воде. Когда скот оказался внутри загона, мы быстро побежали, все четверо
вакерос выезжают за ограду, чтобы не дать скоту перевернуть желоб
достигнув воды для купания. Вожаки теснили меня вплотную.
когда Ниггер вошел в воду, а за ним несколько свинцовых животных
я направился прямо к американскому берегу. На вакерос принудительного
каждое копыто в реку, ниже и кричит насколько
переправе, когда они плавали так хорошо, Quarternight отменили
мужчины и все повернули своих коней обратно на мексиканскую сторону. О
посадку напротив выхода из брода, наши люди держали скот, как
они вышли, чтобы приманка следующей группой.

Я дал лошади отдохнуть всего несколько минут, прежде чем снова войти в воду,
но Ловелл убедил меня взять дополнительную лошадь для переправы, чтобы иметь возможность
сменить ее на случай, если мой вороной устанет плавать. Четверть ночи была
суровым _segundo_, потому что не успел я достичь другого берега, как он
отрезал вторую группу примерно из четырехсот человек и пустил их в ход.
Отпустив Негритенка за кустарниковую изгородь, чтобы не мешался под ногами
Я поскакал галопом на своей второй лошади и, встретив стадо,
развернулся и снова поскакал впереди к реке. Мой заместитель этого не сделал
плавали со свободой и непринужденностью чернокожих, и несколько раз крупный рогатый скот
проплывал так близко от меня, что я мог положить руку им на спины. Пройдя примерно
половину пути, я услышал позади крики на английском и, оглянувшись,
увидел, что за нами плывет Негритенок. Несколько вакерос попытались
поймать его, но он переплыл их и вышел со скотом;
волнение было слишком сильным, чтобы он мог не заметить.

Каждая поездка была повторением предыдущей, с разными происшествиями. Каждая из них
hoof была закончена менее чем за два часа. В последней поездке, в которой было
около семисот голов, лошадь одного из мексиканских
предполагалось, что у вакерос начались судороги примерно на середине реки
и они утонули без предупреждения. Многие из нас слышали
в ужасе восклицают мужчины, только раз вовремя, чтобы увидеть, мулов и раковина всадника. Каждый
человек в пределах досягаемости обратились к спасателям, и через мгновение мужчина поднялся
на поверхность. Фокс схватил его за рубашку и, вытряхнув из него воду
, передал одному из других вакеро, который отбуксировал
его обратно на свою сторону. Как ни странно, конь не
снова на поверхность, которая поддерживает предположение судорог.

После смены одежды для Квотернайта и меня, и довольно позднего
ужина для всей команды, оставался еще подсчет стада. В
Мексиканский капрал и двое его людей прибыли с этой целью, и
хотя Ловелл и несколько богатых ранчеросов, продавцов
крупного рогатого скота, присутствовали, Фладу и капралу оставалось принять решение.
окончательный подсчет, как между покупателем и продавцом. Там также присутствовал речной патруль, отправленный Таможенной службой Соединённых Штатов в качестве формальности при оформлении въездных документов, который тоже настаивал на подсчёте.
чтобы пересчитать стадо во второй раз, Ловелл приказал «Бунтовщику»
считать напротив человека из правительства. Мы выгнали скот, который теперь
напился воды, и, описав довольно большой круг, привели стадо туда, где
был довольно крутой берег реки. Стадо хорошо слушалось, и
четверть часа мы выстраивали его между нашими четырьмя всадниками. Единственная разница в способе подсчёта между Флудом
и мексиканским капралом заключалась в том, что американец использовал верёвку,
привязанную к луке его седла, на которой было десять узлов,
Считал, завязывая узелок на каждой чётной сотне, в то время как мексиканец использовал
десять маленьких камешков, перекладывая камешек из одной руки в другую на
сотнях. «Просто разница в национальности», — перевёл я Ловеллу для
продающих донов.

 Когда подсчёт закончился, только двое из мужчин сошлись в цифрах:
«Бунтарь» и капрал, у которых получилось по тридцать одна сотня и пять, —
у Флуда было на одну меньше, а у таможенника — на одну больше. Ловелл сразу же
согласился на счёт священника и капрала, а также на доставку,
которая, как я узнал из последовавшего за этим перевода, должна была
герметичный с ужином в тот вечер в Браунсвилле, был консумирован.
Ловелл был вынужден покинуть нас, чтобы произвести окончательный расчет за
стадо, а мы бы не видеть его снова на какое-то время. Все они были уже
усажены в машину, готовые отправиться в город, когда пастух сказал
своему бригадиру,--

“Итак, Джим, я не могу дать тебе никаких советов по управлению стадом, но у тебя есть время
до 10 сентября связаться с Агентством Blackfoot. В
средний пятнадцати миль в день поставит тебя вовремя, так что не
спешите. Я попробую видеть вас на Dodge и Одололела на пути. Сейчас,
живи хорошо, потому что мне нравится твоя команда мужчин. Твое кредитное письмо в силе.
Тебе везде понадобятся припасы, и если ты хочешь, чтобы на тропе было больше лошадей,
купи их и оформи на меня через свой аккредитив. Если кто-то из ваших людей
попадет в аварию или заболеет, позаботьтесь о них так же, как вы бы о себе
, и я оплачу все счета. И не скупись на
свой расходный счет, потому что, если это стадо не принесет денег, нам с тобой придется
лучше бросить коров ”.

Меня задержали, чтобы я мог сделать любой необходимый перевод, и на прощание
Ловелл поманил меня к себе. Когда я поравнялся с экипажем, он подал мне руку
и сказал,--

— Сегодня Флуд сказал мне, что ты брат Боба Квирка. Боб будет управляющим моего стада, которое я развожу в округе Нуэсес. Я рад, что ты здесь с Джимом, потому что это более долгая поездка. Да, ты увидишь весь этот цирк и останешься на концерт. Говорят,
Бог милостив к бедным и ирландцам, и если это так, то ты справишься. До свидания, сынок. И когда он крепко пожал мне руку, я не мог не проникнуться к нему симпатией, несмотря на то, что он был янки.

 После того, как Ловелл и доны ушли, Флуд приказал Макканну двигаться дальше.
вагон из реки примерно в миле. Было уже слишком поздно в день
чтобы начать стадо, а мы хотели, чтобы пасти их, как это было в нашей
первую ночь с ними. Около половины наших наряд пасли их на
большой круг, по подготовке к доводя их до грядке, как это
выросла в сумерках. В открытых свободу Родины, коровы или
рулить будет забрать старую сухую траву, на котором лежать, а если это
лето, предпочтут высоты достаточно, чтобы поймать попутный
ветер. Флуд был знаком с повадками крупного рогатого скота и выбрал
красивое возвышение, на котором старая сухая трава, выросшая прошлым летом
, лежала спутанной, как ковер.

Наши верховые лошади к этому времени были довольно хорошо приучены к походной жизни,
и, поскольку скот был под рукой, от ночного выпаса пришлось отказаться.
Билли Ханимен, однако, заметил нескольких лошадей, которые были склонны
сбиваться с пути дневного стада, и эти несколько вожаков так хорошо запомнились ему
, что из предосторожности он настоял на том, чтобы привязать веревку
ковыляй по ним. На каждом дневном и ночном привале мы привязывали веревку к
заднему колесу нашей повозки, а другую - к концу языка повозки
вернёмся к кольям, вбитым в землю или удерживаемым человеком, образуя
треугольный загон. Таким образом, за несколько минут в любых условиях мы
могли соорудить временный загон для смены лошадей или для того, чтобы
ковбой мог стреножить ненадёжных лошадей. На тропе все лошади
свободны ночью, кроме обычных ночных лошадей, которые используются
постоянно на протяжении всего путешествия и в обычных условиях
остаются сильными и набирают вес.

Перед тем как загнать стадо на ночлег, во время ужина
Флуд объявил, кто пойдёт в дозор. Как обычно, мужчины
спали парами, бригадир выбирал их, пока они спали, но был вынужден согласиться
разделить спальные места на двоих. “Род” Уит, Джо.
Столлингс и Эш Борроустоун были назначены в первую стражу с
с восьми до половины одиннадцатого вечера Боб Блейдс, “Бык” Дарем и Фокс
На четверть ночи были назначены во вторую стражу с десяти тридцати до часу. Пол
Священник, Джон Офицер и я несли третью вахту с часу до
половины четвертого. Мы с Повстанцем спали на койках, и такой выбор охранников,
хотя и не идеален, был намного лучше, чем разделять постель и иметь
они раздражали друг друга, выходя и возвращаясь с дежурства по отдельности. Единственное, в чём я когда-либо упрекал Приста, так это в том, что он мог выбрать самое неподходящее место для наших одеял и всегда болтал и рассказывал мне истории, пока я не засыпал. Он и сам был чутким сном, в то время как я, будучи намного моложе, был совсем другим.
 Четвёртое и последнее дежурство, с половины четвёртого до смены после рассвета, выпало на долю Уайатта Раундтри, Куинса Форреста и «Мосса».
Стрейхорн. Таким образом, единственными мужчинами в отряде, которые не несли ночную вахту, были
Хонимен, наш конюх, Барни МакКэнн, наш повар, и Флуд, бригадир. Последний, однако, ездил верхом почти в два раза больше, чем любой другой человек в его бригаде. Он никогда не покидал стадо, пока оно не укладывалось на ночь, и мы всегда слышали, как он тихо будил повара и конюха за час до рассвета. Он всегда оставлял лошадь на ночь в карауле и часто перегонял стадо, когда оно покидало пастбище на рассвете.

 За полчаса до наступления темноты Флуд и все пастухи вышли, чтобы уложить скот на ночь.  После того как мы хорошо попаслись,
считая, и когда они подошли к кровати, на стоянке не было ни одного голодного
или испытывающего жажду животного. Всем, казалось, не терпелось лечь, и, сделав
медленный круг, постепенно сближаясь, в течение
получаса все были красиво уложены на, возможно, пяти или шести акрах. Я
помню, что среди крупного рогатого скота было несколько мулов, и они
не решались войти в компактное стадо, пока остальные не лягут
. Поскольку у них не было рогов, инстинкт научил их защищаться, и
было заметно, что они первыми поднимались утром, в
наступление их рогатых сородичей. Когда все улеглись, Флад и
первый стражник остались, остальные вернулись к повозке.

Охранники ездят по кругу примерно в четырех шагах от спящего
крупного рогатого скота и, разъезжая в противоположных направлениях, делают невозможным для
любого животного побег незамеченным наездниками. В
охранники обычно спеть или непрерывно свистеть, так что спит стадо
знали, что друг, и не враг бодрствую над своими
мечты. Спящее стадо крупного рогатого скота создает красивую картину на чистом
лунная ночь, жуют свою жвачку, хрюкают и отдуваются.
довольные желудки. Ночные лошади быстро усваивают свои обязанности, и
всадник может заснуть или задремать в седле, но лошади будут
сохранять дистанцию в своих неторопливых обходах.

Вернувшись к фургону, мы с пастором привязали наших оседланных лошадей,
где мы могли легко найти их в темноте, и расстелили постель.
У каждого из нас было по две пары одеял, которые вместе с обычной простыней для фургона
были сложены вдвое для брезента, а куртки и ботинки - для подушек.
наш диван. В остальном мы спали в одежде, которую носили днем, и
если под рукой была ровная песчаная почва, на которой можно было расстелить постель, у нас
не было проблем со сном, который, несомненно, приносили долгие часы в седле
. При всех своих простительных недостатках, Ребел был
хорошим спящим и приветливым товарищем, это была его шестая поездка по
тропе. Он был с Ловеллом больше года, прежде чем эти двое сделали
открытие, что они были по разные стороны баррикад во время "поздних
неприятностей”. Сделав это открытие, Ловелл сразу же переименовал
Священник “Бунтарь", и это имя он всегда носил. В то время он был на пятнадцать лет старше меня.
удивительно сложная натура, закаленная
необычным опытом, превратилась в персонажа, гамма настроений которого простиралась от
от добродушного парня до человека неумолимой суровости в гневе
.

Мы спали в девять узлов Гейл, когда лиса Quarternight второй
охранник позвал нас на глазах. Это была ясная, звездная ночь, и наши
вскоре охранник прошел, скот спит, как уставший солдат. Когда
последний облегчение пришло на страже, а мы вернулись в наши одеяла, я
помню, Пастор рассказал мне этот маленький случай, когда я засыпал.

“Однажды я был на танцах в округе Лайв-Оук, и там был заикающийся человек
там был парень по имени Лем Тодхантер. Девушки, похоже, не
хочешь потанцевать с ним, и сделал вид, что они не могли его понять. Он
спросил у каждой девушки на вечеринке и получил от
каждой один и тот же ответ - они не могли его понять. ‘ П-п-п-элл, п-п-п-иди к черту,
тогда. К-к-к-ты можешь это понять? - обратился он к последней девушке.
и ее брат пригрозил ужасно покалечить его, если он этого не сделает
извиниться, на что он в конце концов согласился. Он вернулся в дом и
сказал девушке: «Т-т-тебе н-н-не нужно п-п-п-идти в п-п-п-ад; т-т-твой
б-б-б-брат и я п-п-п-придумали д-д-д-другой в-в-в-вариант».




 ГЛАВА III

НАЧАЛО

Утром 1 апреля 1882 года наше стадо «Круглая точка» отправилось в долгий путь к агентству Блэкфут в Монтане. С шестью погонщиками с каждой стороны и растянувшимся на три четверти мили стадом его можно было сравнить только с каким-нибудь мифическим змеем или китайским драконом, когда оно двигалось вперёд извивающейся, похожей на улитку, поступью. Два погонщика, известные как
дозорные выезжали далеко позади ведущего скота и, выезжая
вперед и сближаясь, когда требовал случай, направляли движение
стада. Основная часть стада тянулись за лидерами
как в армии в свободную походный порядок, охраняемый всадниками, известный как
качели мужчины, который также выехал из колонны вперед, отвести
быдло кругом и видя, что никто из стада бродили далеко или за
из. Гнать было нечего; скот двигался сам по себе
по своей воле, как при обычном путешествии. Флад редко отдавал приказы; но, как и многие
Никто из нас раньше не работал на перегоне скота, и за завтраком в то утро, когда мы отправились в путь, он дал нам следующие общие указания:

 «Ребята, секрет перегона скота заключается в том, чтобы никогда не показывать стаду, что его сдерживают.  Пусть всё, что они делают, будет добровольным.  С того момента, как вы выпускаете их с пастбища утром, и до того, как вы загоняете их на ночлег, ни одна корова не должна сделать ни шага, кроме как в направлении пункта назначения». Таким образом вы можете бездельничать весь день и пройти от пятнадцати до двадцати
миль, а стадо в это время будет наслаждаться свободой в
открыть выбор. Конечно, это долгие, утомительные часы для людей; но
состояние стада и поголовья требует жертв с нашей стороны,
если таковые будут сделаны. И я хочу предостеречь вас, мальчики помладше, насчет
ваших лошадей; есть такая вещь, как иметь десять лошадей в своей
веренице и в то же время быть пешими. Вы все на хороших лошадях,
и от состояния _remuda_ зависит успех и безопасность
табуна. С лошадьми могут случиться несчастные случаи, но пусть это будет не по вашей вине
держите седло Одеяла сухие и чистые, потому что о человеке нельзя сказать ничего лучше, чем то, что он заботится о своих лошадях. Обычно человек может управиться с шестью или восемью лошадьми, но в таких чрезвычайных ситуациях, с которыми мы можем столкнуться, у нас нет лишней лошади, а человек без лошади бесполезен.

И, как мы, младшие, узнали впоследствии, в советах Флуда было много здравого смысла.
К концу путешествия в нашем отряде были люди, которые так же хорошо держались в седле, как и пешие, а у других были их прежние лошади, каждая из которых подходила для седла. Флуд
Ловелл настоял на том, чтобы у нас были хорошие лошади, и он был достаточно опытным ковбоем, чтобы
понимать, что для армии мул — то же самое, что для стада — лошадь.

В первый и второй день не произошло ничего, о чём стоило бы упомянуть.
Мы ехали медленно, едва ли делая в день по несколько миль.  На третье утро Флуд покинул нас, чтобы найти переправу через Арройо-Колорадо.
Спускаясь, чтобы принять стадо, мы пересекли этот вялый залив
примерно в тридцати шести милях к северу от Браунсвилля. Это был обманчиво
неглубокий на вид ручей, более пятидесяти футов в глубину, с отвесными берегами. Мы переправились
наша повозка и оседланные лошади перевернулись, а свободные поплыли вплавь. Но
стадо держать неподалеку от береговой линии ради открытая страна, и
это был вопрос, если бы был Форд на фургон, а возле берега
как наш курс был заботиться о нас. Накануне до нас часто доносился ропот Залива
, и в прежние
годы было известно, что стада переправлялись с материка на остров Падре, промежуточный
Лагуну Мадре можно перейти вброд.

Был полдень, когда Флад вернулся с известием, что будет
невозможно переправиться нашему фургону ни в одном месте на протоке, и что мы
пришлось бы переходить вброд устье ручья. Там, где пресная и
соленая вода встречались в лагуне, образовалась дельта, или мелководная
отмель; и, следуя ее контуру, мы получили бы не более двенадцати-
четырнадцати дюймов воды, хотя полукруг составлял почти две мили
в длину. Поскольку в тот день у нас едва хватало времени на переправу, стадо
сразу же тронулось в путь, направляясь к устью реки Арройо-Колорадо. Когда
добрались до него примерно в середине дня, бригадир повел их дальше.
Дорогу они перешли утром и узнали брод. Фургон
Следом за ними шли верховые лошади, а стадо замыкало
колонну. На песчаной отмели было удобно, но вода в лагуне
была слишком солёной для скота, хотя свободные лошади ложились
и барахтались в ней. Мы переправлялись около часа и, добравшись
до материка, встретили вакеро, который указал нам на большое
пресноводное озеро в нескольких милях вглубь материка, где мы
разбили лагерь на ночь.

Это оказался идеальный лагерь: в изобилии были дрова, вода и трава, а
скота, который мог бы нас побеспокоить, было очень мало. Мы только что напоили стадо
до полудня, прежде чем уложить их на ночлег, мы полили их ещё раз. В ту ночь у нас был великолепный костёр из сухих дубовых поленьев, и после ужина, когда первая стража отправилась доить коров, мы курили и рассказывали истории. Костёр для жизни на природе — то же самое, что вечерний огонь в доме. После завершения дневных трудов
мужчины собираются вокруг костра, и час общения
проходит в разговорах. Рассказываемые истории могут быть как возвышенными, так и
от реального случая до грубой выдумки или от трогательного пафоса до самой вульгарной пошлости.

«Рассказывал ли я когда-нибудь этому отряду о своём опыте общения с линчевателями, когда я был ребёнком?» — спросил Булл Дарем.  Все отрицательно покачали головами, и он продолжил. «Ну, в то время наши родители жили на Фрио, и в нашем районе был один человек, у которого была команда из четырёх человек, которые охотились за диким скотом в каньоне Нуэсес. Время от времени им нужно было привозить припасы, и однажды он попросил моих родителей взять меня с собой.
компания. В то время я был худеньким подростком лет четырнадцати, и, поскольку этот человек был нашим другом, мои родители разрешили мне поехать с ним. У каждого из нас была хорошая верховая лошадь и два вьючных мула с провизией и боеприпасами для охотничьего лагеря. В первую ночь, когда мы разбили лагерь, нас догнал мальчик с новостью о том, что брата моего товарища случайно убила лошадь, и, конечно, ему придётся вернуться. Ну, мы проехали двадцать миль, и, поскольку
нам потребовалось бы немного времени, чтобы вернуться и загрузить
мулы, я вызвался, как глупый мальчишка, пойти и нести вьюки.

 «Вопрос был только в том, смогу ли я их укладывать и распаковывать.  Я помогал ему в этой работе, но теперь, когда мне предстояло попробовать самому, он показал мне, как он называл индейскую петлю, с помощью которой можно увязать вьюк одной рукой. Проведя меня через это один или два раза и убедившись, что я могу собрать вещи, он согласился отпустить меня, а сам с посыльным вернулся домой ночью. На следующее утро я без труда собрал вещи и отправился в путь.
Мне потребовалось бы ещё два дня, чтобы добраться до охотников, если бы я тащился с тяжёлыми рюкзаками. Ну, в первое утро я не прошёл и восьми-десяти миль, когда, когда я свернул за поворот тропы, из-за камня вышел человек, направил на меня пистолет и приказал поднять руки. Затем с противоположной стороны появился ещё один человек с направленным на меня пистолетом. Не прошло и полминуты, как со всех сторон подскакали вооружённые до зубов люди. Уходя, мужчина дал мне на прощание
свой пистолет, один из этих старых капсюльных пистолетов
шестизарядные револьверы, но я, должно быть, забыл, для чего нужны пистолеты, потому что я
вежливо поднял свои маленькие ручки. Предводитель отряда расспросил меня о том, кто я такой, что я здесь делаю и что у меня в этих сумках. На этот раз, по крайней мере, я сказал правду. Каждый из них, будь то сын или дочь, ругался и допрашивал меня на одном дыхании. Они
сняли меня с лошади, забрали мой пистолет и принялись проверять мою историю,
разгружая мулов. Такое количество боеприпасов вызвало у них подозрения,
но моя история была хороша и правдива, и они так и не отпустили меня.
Это была правда. Вскоре я узнал, что грабежи не были их целью, и
лидер объяснил ситуацию.

 «В том округе уже некоторое время действовал комитет бдительности,
пытавшийся избавить страну от беззаконных личностей. Но беззаконие
взяло верх, и на каждого члена этого комитета бдительности были выписаны ордера. Поскольку число линчевателей достигало нескольких сотен, не было достаточно большой тюрьмы, чтобы вместить такое количество людей, поэтому их отпустили под честное слово явиться в суд. Когда суд собрался, каждому из них вручили по «капиасу» —

“ Погодите! придержите коней минутку, ” перебил Куинс Форрест.
“ Я хочу услышать это слово. Я хочу заключить меморандум о нем, ибо я может
хотите использовать его как-нибудь сам. Арест? Теперь у меня есть это; идти вперед”.

“Если суда встретились, у каждого человека имеется ордер на скамейке у судьи
председательствующего присутствовал, и как только суд был призван к порядку, а
отряд встал в зале суда, и в следующий момент судья
упал изрешеченный свинцом. Затем фракции разошлись, чтобы разобраться с этим,
и я проезжал через округ, пока шли активные действия.

“Они конфисковали мой пистолет и все патроны в рюкзаках, но
помогли мне собрать вещи и отправили в путь. Счастливая мысль пришла в голову
одному из мужчин, чтобы передать мне письмо, которое помогло бы мне пройти через это
без дальнейших проблем, но главарь остановил его, сказав: ‘Оставь
мальчика в покое. Ваше письмо будет повесить его, как жарко, черт возьми, прежде чем он
шли десять километров дальше’. Я отказался письме. Но даже тогда я не
имеют достаточно здравого смысла, чтобы повернуть назад, и в два часа я был округлый
за другие фракции. Я прекрасно узнал, что мой рассказ это
время, но этих пакетов пришлось снова отвалилась на все, чтобы быть
осмотрел. Теперь в них ничего не было, но муки и соли, и такой
вещи-ничто, по их мнению, подозрительным. Одному парню из
этой второй партии понравилась моя лошадь, и он предложил помочь повесить
я руководствовался общими принципами, но более добрые советы возобладали. Они также
помогли мне собрать вещи, и я снова отправился в путь. Прежде чем следующим вечером я добрался до своего
пункта назначения, меня задерживали семь раз
. Я так привык к этому , что каждый раз испытывал радостное разочарование
Я бы не прошёл мимо, если бы какой-нибудь мужчина не вышел и не направил на меня ружьё.

«Мне было трудно убедить охотников за скотом в том, что я пережил, но
отсутствие боеприпасов, в которых они больше всего нуждались, в конце концов заставило
их поверить моему рассказу. Я должен был вернуться домой через неделю, так как
мне нужно было спуститься к Нуэсу, чтобы поохотиться на коров, и
я отдыхал в лагере охотников всего один день. По их совету я выбрал другой путь домой, оставив мулов позади. На следующий день я не увидел ни одного человека, возвращавшегося домой, и чувствовал себя довольно уверенно.
Повезло. Когда наступил вечер, я заметил небольшой домик на ранчо
в стороне от тропы и решил подъехать к нему и переночевать. Подъехав, я увидел, что там кто-то живёт, так как там были куры и собаки, но ни одного человека. Я спешился и постучал в дверь, и тут дверь без слов распахнулась, и мне в лицо ткнули полдюжины ружей. Меня приказали
пройти в дом и дали возможность снова рассказать свою историю. Правдива
была моя история или нет, но они не стали рисковать и продержали меня всю ночь.
ночь. Один из мужчин отвёл моего коня в конюшню и позаботился о нём,
а меня хорошо накормили и дали место для ночлега, но никто не сказал ни слова в
объяснениях, из чего я сделал вывод, что они не принадлежали к фракции
бдительных. Когда пришло время ложиться спать, один из мужчин сказал мне:
«А теперь, сынок, не пытайся сбежать и не вставай с кровати, не предупредив нас,
потому что тебя точно пристрелят». Мы
не тронем ни волоска на твоей голове, если ты скажешь нам правду; только
делай, что тебе говорят, потому что мы будем следить за тобой».

«К тому времени я уже научился подчиняться приказам, пока был в том округе, и
Я хорошо выспался, хотя всю ночь кто-то приходил и уходил. На следующее утро мне подали завтрак; мою лошадь, хорошо взнузданную и оседланную, подвели к двери, и с этим напутствием я получил разрешение ехать: «Сынок, если ты сказал нам правду, не оглядывайся, когда поедешь прочь. За тобой будут следить первые десять миль после того, как ты уедешь отсюда, и если ты солгал нам, тебе придётся несладко». А теперь запомни: не оглядывайся, потому что сейчас
никто не хочет, чтобы его узнали.’ Я никогда не сомневался в этом человеке.
совет; это был ‘сдохни, собака, или съешь топор войны’ вместе со мной. Я сел на своего
коня, махнул рукой с обычными прощальными любезностями и уехал. Когда я свернул
на тропу примерно в четверти мили от дома, я заметил двух мужчин
из-за конюшни выехали верхом и последовали за мной. Я вспомнил историю
о жене Лота, оглядывающейся назад, хотя это был свинец, а не чудеса
то, чего я боялся в то утро.

“В течение первого часа я слышал разговоры мужчин и стук копыт
их лошадей, которые ехали на одинаковом расстоянии позади меня.
Примерно через два часа этой односторонней шутки, когда я немного проехал
Поднявшись на холм, я краем глаза посмотрел на своих спутников, которые
были примерно в четверти мили позади меня. Один из них заметил меня и
поднял ружье, но я тут же отвернулся и, как только холм скрыл меня,
дал шпоры своему коню, так что, когда они достигли вершины холма, я
был уже в полумиле впереди, сжигая землю, как поджарый пес. Они стреляли по мне, но моя лошадь увеличила расстояние между нами на следующие пять миль, после чего они полностью скрылись из виду. К полудню я выехал на старую почтовую дорогу, а к
В середине дня мы добрались до дома, проехав более шестидесяти миль в седле без остановки».

Как раз в конце рассказа Булла из стада подъехал Флуд и, привязав свою лошадь, присоединился к кругу. В ответ на вопрос одного из мальчиков о том, как отдыхает скот, он сказал:

«Это стадо хорошо привыкает к жизни на тропе». Если мы будем просто
осторожны с ними в течение первого месяца и нас не застигнут сильные штормы
ночью, то, возможно, за всё путешествие у нас ни разу не будет
забега. Последний глоток воды, который они сделали сегодня вечером,
обеспечил им ночной сон, которого хватит на
до утра. Нет, сегодня ночью никаких неприятностей не грозит.

Целый час после возвращения нашего бригадира мы бездельничали вокруг
костра, во время которого шло полное и свободное обсуждение
панического бегства. Но, наконец, Наводните, приведя действие в соответствие со словом,
встав, предложил всем работникам разыскать свои одеяла и сдаться на
ночь. Булл незаметно подмигнул нескольким парням, и мы на какое-то время задержались.
и, невинно повернувшись к Форресту, Дарем спросил,--

“ Где был ... когда был ... это ты рассказывал кому-то о пробежке
ты был там прошлым летом? Я никогда не слышал, чтобы ты рассказывал об этом. Где это было?”

“Ты имеешь в виду прошлогодний случай на Симарроне, когда мы смешали два стада”, - сказал
Куинс, который заглотил наживку, как окунь, и теперь полностью погрузился в рассказ.
небылица. “Мы были в довольно тесном окружении, стада впереди и позади
нас, когда однажды ночью сюда налетело стадо коров, подобное циклону, и пронеслось прямо
через наш лагерь. Мы выпрыгнули из наших одеял и побежали к нашим
лошадям, но прежде, чем мы успели взнуздать”--

Булл подмигнул нам, и все в отряде откинулись назад, и
храп, остановивший рассказчика, был похож на хор разрывных пил.
продираясь сквозь сосновые сучки. Форрест с первого взгляда оценил ситуацию,
и когда он поднялся, чтобы уйти, оглянулся и заметил,--

“Вы, должно быть, все думаете, что это умно”.

Прежде чем он скрылся из виду, Дарем сказал остальным из нас,--

“Несколько таких доз излечат его от сосания яиц и умного поведения,
перебивая людей”.




ГЛАВА IV


АТАСКОСА

В течение следующих нескольких дней мы шли вдоль побережья, за исключением тех случаев, когда
нам приходилось углубляться в сушу из-за различных рукавов Лагуна-Мадре. Примерно через неделю после
того, как мы покинули Арройо-Колорадо, мы наткнулись на Солёную лагуну, которая
По меньшей мере в пятидесяти милях от побережья. Здесь мы в последний раз увидели солёную воду, и шум Мексиканского залива больше не доносился до нас. Теперь наш путь лежал на север через два крупнейших ранчо в
Техасе, «Раннинг У» и «Лорел Лиф», которые отправляли по этой дороге больше скота, выращенного на их собственных фермах, чем любые другие четыре ранчо в
Штате Одинокой Звезды. Мы почти неделю шли по их пастбищам
и, добравшись до ранчо Санта-Гертруда, узнали, что три стада,
каждое более чем по три тысячи голов, уже отправились в путь
по этим двум маршрутам, а ещё четыре должны были последовать за ними.

До сих пор нам очень везло с добычей воды для стада, по крайней мере, раз в день, а часто и по два-три раза. К этому времени наше стадо уже хорошо привыкло к перегонам, и на пастбищах скот успокаивался, становился послушным и удобным в обращении. Многолетний опыт Флуда на перегонах убедил его в том, что падёж скота обычно происходит из-за того, что стадо не наедалось травой и не напивалось водой перед тем, как лечь спать. Если не считать
случайностей, которые могут произойти, его точка зрения верна, если соблюдать осторожность
использовался в течение первых нескольких недель для правильного направления стада по следу
. Но, хотя голод и жажда, вероятно, ответственны за более
давки, чем все остальные причины вместе взятые, она будет неожиданной, которые
не могут быть предотвращены. Давка-это естественный результат страха,
и в ночь, или в неопределенный свет, эта робость может быть сообщена
целое стадо вспышки молнии и раската грома, в то время как
камнем ночи лошадь, или запахом какого-нибудь дикого животного,
в одно мгновение, от устрашающих несколько голов, так что заразить
стадо, чтобы повергнуть их в дичайшую панику. Среди тысячи
стада, как наша, которых гнали по тропе в течение своего краткого
существования, ни один из них не совершил путешествие, не встречая более или менее
беда с трассы. Часто стадо становилось настолько избалованным таким образом,
что это перерастало у них в манию, так что они обращались в паническое бегство при
малейшей провокации - или без провокации вообще.

Через несколько дней после отъезда с ранчо Санта-Гертруда мы пересекли реку Нуэсес
Река, по которой мы следили в течение нескольких дней, поддерживая с ней связь
в поисках воды для стада. Но Нуэсес, после того как мы миновали Оквилл, резко поворачивает
на юго-запад, и Атаскоса, один из его притоков, становится нашим источником воды. Мы
начинали чувствовать себя слишком уверенными в хорошем поведении нашего стада, когда однажды ночью на третьей неделе нашего путешествия произошёл случай, в котором они продемонстрировали свои беговые качества к нашему полному удовлетворению.

Это произошло во время нашей смены, около двух часов ночи.
Ночь была необычайно тёмной, а воздух — очень влажным.
После того, как мы простояли на страже, возможно, час, Джон Офицер и я ехали верхом
в одном направлении по разные стороны стада, а Повстанец кружил
в противоположном, лошадь Офицера внезапно врезалась в нору суслика с
его передние ноги, и через мгновение лошадь и всадник растянулись на земле
. Несчастный случай произошел с несколькими жеребцами из спящего стада,
которые мгновенно вскочили на ноги, как один бычок, и унеслись прочь со скоростью молнии
. Я ехал верхом на своем черномазом мальчике, и когда скот направился ко мне,
подальше от причины их испуга, мне пришлось использовать и кир, и роуэл
чтобы не попасть под натиск. К счастью, местность рядом с пастбищем была
свободной, и, пока перепуганный скот прижимался ко мне, моя лошадь
держалась впереди. В последовавшем грохоте все звуки
растворились в общем шуме, и я осознал, что я не один, только
увидев несколько ярких вспышек слева от себя, и, поняв, что у меня
тоже есть оружие, несколько раз выстрелил в воздух в ответ. Вскоре ко мне присоединились Священник
и Офицер, последний, не теряя времени, вернулся на своё место
в седло, и мы втроем провели вместе какое-то небольшое расстояние,
для него было бы бесполезно пытаться проверить или включить эту
натиск крупного рогатого скота в свой первый безумный порыв.

Фургон был разбит лагерем примерно в двухстах ярдах от места ночлега, и
стадо предупредило спящих мальчиков, так что, если мы
трое сможем удержаться впереди, помощь придет к нам, как только
как только люди в лагере доберутся до своих лошадей. Осознав ширину
фронта бегущего скота, священник послал Офицера влево, а себя
вправо, чтобы указать на лидеров, чтобы удержать стадо
от того, чтобы не разделиться и не рассеяться, в то время как он оставался в центре и вёл стадо. Вскоре я оказался с внешней стороны от вожаков и, отступая назад и продвигаясь вперёд, направлял их, как мог. Я повторял это несколько раз, даже объезжая скот по внешней стороне или подсыпая немного пороха в морду какому-нибудь упрямому вожаку, когда позади стада я увидел череду вспышек, похожих на светлячков, которые сказали мне, что ребята идут нам на помощь.

Бегство не является естественной походкой для крупного рогатого скота, и если бы мы только могли
соберите их вместе и предотвратите разделение, со временем они устанут, в то время как
можно было рассчитывать на то, что задний скот последует за вожаками. Все, что мы
могли надеяться сделать, это заставить их бежать прямо, и в этом
в отношении мы преуспели великолепно, хотя в определенной степени это
было предположением в темноте. Когда они пробежали, возможно, милю, я заметил
священника обогнал всадник. После того как они ехали вместе в момент,
один из них подошел к моей точке зрения, а в следующую минуту наш старшина был
мчался на моей стороне. В его нетерпение, чтобы проверить, он брал
Я последовал за ним, и, обогнав лидеров, мы добрались до левого фланга, к тому времени, когда подоспела остальная часть отряда. Теперь, собравшись с силами, мы ударили по левому флангу и на несколько мгновений отклонили их курс. Однако дюжина человек может охватить лишь небольшое пространство, и вскоре мы поняли, что развернули лишь несколько сотен человек, а основная масса продолжала двигаться вперёд. Бросив тех немногих коров, которых мы обратили в бегство, они вскоре
снова вырвались вперёд, и мы попытались
чтобы повернуть их налево. Выстроившись в ряд так, чтобы между людьми было около двадцати футов, мы направили наши силы в нужную сторону и погнали скот в надежде постепенно изменить его направление. Несколько минут казалось, что наша попытка увенчается успехом, но наш кордон был слишком слабым, и скот проходил между всадниками, и вскоре мы обнаружили, что часть наших сил находится по обе стороны от стада, в то время как несколько человек скачут впереди.

Обнаружив, что наши силы таким образом разделились, пятеро или шестеро из нас, оставшихся
справа мы довольствовались тем, что указывали на вожаков, потому что, насколько мы могли судить, скот бежал компактно. Однако наш бригадир был полон решимости повернуть стадо, и через несколько минут он присоединился к нам справа, когда мы под его руководством обогнули переднюю часть стада и собрались слева, где в третий раз повторили ту же тактику, пытаясь повернуть стадо. Но в этом эксперименте, который стал нашей последней попыткой, мы пытались
повернуть их медленно и по гораздо большему кругу, обещая
успех. Внезапно в темноте мы наткнулись на заросли мескитового дерева, в которые с треском ломающихся веток и грохотом рогов ворвалось стадо, отчего у меня по спине пробежал холодок. Но времени на раздумья не было, потому что наши лошади были в зарослях, а стадо приближалось к нам, и нам ничего не оставалось, кроме как продираться сквозь них, каждый сам за себя. Я дал Ниггеру волю, закрыв глаза и
схватившись за луку и переднюю луку седла, чтобы не упасть. Чёрный
конь откликнулся на поводья и поскакал через заросли, местами выше моего
головой и вышел на открытое пространство, значительно опережая стадо
крупный рогатый скот.

Эта чаща, должно быть, была шириной в восемь или десять прутьев и в некоторой степени сдерживала бегство
; но когда они выбрались из нее, они вышли в зарослях
, разгоняя мух, и возобновили свой бег. Быть одному, и не
зная, в какую сторону повернуть, я ехал справа и спереди, и вскоре
нашли себя в руководстве довольно строку крупного рогатого скота. Мы с Ниггером
вели их туда, куда они указывали, когда Джо Столлингс, без шляпы
он сам и его лошадь, тяжело дыша, обогнали меня, и мы вдвоем дали
Мы знали, что с этим головным скотом будут проблемы. Но мы не пытались его повернуть, потому что он запыхался, продираясь через заросли, и бежал лёгкой трусцой. Несколько раз мы заставляли головную группу перейти на рысь, но когда подтягивался остальной скот, нам приходилось ослабить хватку и позволить им продолжить бег, иначе они разлетелись бы в разные стороны, как куропатки. На этом этапе забега мы понятия не имели, где находится остальная часть отряда, но оба были уверены, что стадо рассеялось, покинув заросли мескитового дерева.
и, возможно, тогда бежали полудюжиной групп, подобных той, с которой были мы
.

Лошадь Столлингса сильно запыхалась, и по моему предложению она сошла с дистанции
чтобы попытаться получить представление о том, сколько скота мы вели
. Его не было какое-то время, и пока Ниггер скакал легким галопом
легко лидируя, мне удалось извлечь патроны из моего шестизарядного револьвера
и наполнить цилиндр. На Джо снова обогнав меня, он сообщил
это была стройной колонной крупного рогатого скота, полмили в длину,
следующее. Как один человек может легко привести эту строку стада до
На рассвете я оставил Столлингса с ними и отъехал влево почти на четверть мили, прислушиваясь, не бежит ли какой-нибудь скот слева от тех, кого мы вели. Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы убедиться, что наш скот был крайним слева, и после того, как я вернулся к Джо, мы попытались проверить наши владения.

Впереди нашей группы было около пятидесяти или шестидесяти крупных быков,
и, загнав их в галоп, мы открыли огонь из наших шестизарядных ружей, стреляя в землю прямо перед их мордами, и
Мы были вознаграждены тем, что они развернулись и поскакали в другую сторону. Воспользовавшись моментом, мы вскочили на лошадей, отставших от вожаков, и, пока задние животные мчались вперёд, легко развернули их. Оставив Джо прикрывать тыл, когда они подъехали, я поскакал вперёд, на ходу расстегивая дождевик, и, догнав отставших, которые бежали под углом к прежнему курсу,
показал им свою «рыбку» прямо в лицо, пока они не вернулись в арьергард нашей колонны, и вскоре мы устроили карусель, которая заняла их, и
мы дали нашим лошадям отдохнуть. Как только мы пустили их вскачь, наши проблемы, связанные с бегом, закончились, потому что всё, на что мы могли надеяться, — это дать им выбиться из сил на этом бесконечном круге.

 До рассвета оставался ещё час, и всё, что мы могли делать, — это ездить кругами и ждать рассвета. В темноте, предшествовавшей рассвету, мы не имели представления о том, сколько голов было в нашей группе, но, судя по размеру и плотности стада, которое, должно быть, занимало акр или больше, влажность воздуха, царившая в
Ночью, к рассвету, поднялся густой туман, закрывший нам обзор со всех сторон, и мы оказались в таком же затруднительном положении, как и раньше. Но с рассветом мы несколько раз проехали по нашей территории, разделяя и рассеивая пасущийся скот, и когда рассвело, мы увидели, что они успокоились и принялись пастись, как будто только что поднялись с земли. Прошёл не один час, прежде чем туман рассеялся настолько, что мы смогли понять, где находимся. Тем временем мы со Столлингсом отправились на поиски
ближайшие высоты, выпустив несколько пуль в надежде получить
ответ от наряд, но у нас не было никакого ответа.

Когда солнце поднялось достаточно высоко, чтобы рассеять висевший в небе туман
в поле зрения не было ни одного объекта, по которому мы могли бы определить
наше местоположение. Бежали ли мы ночью на восток, запад или юг
никто из нас не знал, хотя и Столлингс, и я были довольны
мы ни разу не пересекали тропу, и все, что мы знали на протяжении
достоверно было известно, что у нас было от шестисот до семисот голов
крупного рогатого скота. Столлингс потерял свою шляпу, а у меня не хватало одного рукава, и
оба наружных кармана моего пальто были вырваны, а мескитовые шипы
оставили свои следы на лицах у нас обоих, один особенно уродливый
порез на правом виске Джо. “Я ношу легинсы последние десять
лет”, - сказал мне Столлингс, когда мы проводили инвентаризацию наших
увечий, “и около десяти секунд, заставляя этот мескитовый
это был единственный раз, когда я получал проценты по своим инвестициям.
Они вляпались, как шестизарядный револьвер--носить их всю свою жизнь и никогда не
никакой пользы для них”.

С сигаретой на завтрак, я ушла от Джо, чтобы заботиться нашу группу,
и, проехав несколько миль вправо, вырезать след довольно
группа скота. По этой тропе я мог легко видеть, что
кто-то должен был их привести, так как они не смогли удержать курс в любое
одно направление, на любое расстояние, как скот будет. После
по этой тропе около трех миль, я заметил группу крупного рогатого скота, и на
поравнявшись с ними, нашли двух наших мальчиков держит примерно вдвое
Сталлингс было. Они сообщили, что Мятежник и Боб Блейдс были
с ними до рассвета, но самые свежие лошади покинули их
с рассвета и ездил подальше направо, где и предполагалось
основной корпус из стада пробежал. Как кучка Сталлингс было около трех или
четыре мили сзади и слева от этой полосы, Уайатт Раундтри
предложил ему поехать и пилот в разведение Джо, как он чувствовал положительное
что основное тело были где-то справа. Получив от меня указания
, где он может найти наше хозяйство, он уехал, а я
снова поехал направо, оставив Рода Уита с их уловом.

Солнце стояло уже несколько часов высоко, и, поскольку сила моего черного была
мужественно выдержав испытание, я пересек местность и вскоре оказался на
другой тропе, по которой бежал наш загнанный скот. Но, следуя по этой тропе, я
вскоре заметил двух других всадников, ехавших впереди меня. Зная, что мои услуги
окажутся слишком запоздалыми, я проследовал достаточно далеко, чтобы убедиться в этом
факте. По следам, оставленным бегущим скотом, было так же легко следовать, как по дороге общего пользования
а в местах, где почва была песчаной, дерн был изрезан
, как будто по нему прошел кавалерийский полк. Снова отклоняясь
вправо, я выехал на возвышенность, которая должна была дать мне
С возвышенности открывался хороший вид на окрестности. Как только я добрался до неё, то увидел большое стадо, и, уже собираясь подъехать к нему, заметил, что наш фургон и верховые лошади приближаются с северо-запада. Полагая, что они идут по самой большой тропе, я поскакал к стаду, где Флуд и двое парней пасли около тысячи голов. Сравнив записи, наш
бригадир смог назвать имена всех рабочих, кроме двух, и поскольку
ими оказались Блэйдс и Прист, я мог дать ему
удовлетворительное объяснение их вероятного местонахождения. Услышав мой
отчет о том, что видели фургон и _remuda_, Флад немедленно приказал
мне встретить их и поторопить, поскольку не только он, но и Стрейхорн и
Офицер, мы остро нуждались в смене лошадей.

Я узнал от Макканна, который проводил выслеживание из фургона, что
обычная тропа вела на запад, стадо пересекло ее через
четверть мили после того, как покинуло русло. Присоединившись к Ханимену, я
взял первую лошадь, которая оказалась в пределах досягаемости моей веревки, и, имея под собой
свежую лошадь, мы пропустили оседланных лошадей мимо фургона и
Вскоре подъехал наш бригадир. Там мы как можно лучше распрягли лошадей без помощи повозки, и к приезду МакКанна у всех были свежие лошади, и мы были готовы к приказам. Это была моя первая поездка по тропе, и я был достаточно голоден и измучен жаждой, чтобы надеяться, что нам дадут что-нибудь поесть, но, похоже, это была последняя мысль в голове нашего бригадира. Вместо этого он приказал мне взять с собой двух других мальчиков и, направив их по следу группы, за которой следовали «Бунтарь» и «Лезвия», гнать скот, который мы держали на нашей
слева. Но когда мы приехали, нам удалось столкнуться вагона и получить
пить и как столовая вода из Макканн, прежде чем мы поскакали прочь на
наша миссия. Проехав милю или около того вместе, мы разошлись, и на
мое прибытие в ближайшей кучу, я нашел Раундтри и Сталлингс
придумывая чем больше доля. Сопоставив две догадки,
мы направили их свободным ходом в сторону лагеря. Вскоре мы заметили основное стадо
и увидели справа от нас, примерно в пяти милях, двоих из
наших людей, которые привели еще одного подозреваемого. Как только мы повернули наш скот
Флуд приказал мне, из-за моего лёгкого веса, встретить эту группу, выяснить, где находится последний скот, и отправиться им на помощь.

 С голодным взглядом в сторону нашей повозки я повиновался и, встретив Дарема и Борроустоуна, узнал, что крайняя группа справа, которая вышла на обычную тропу, не проверялась до рассвета. Всё, что они знали о своём местонахождении, — это то, что погонщик из Оквилла видел двух мужчин с кругами на рогах примерно в пяти милях ниже и сообщил об этом.
что-то около четырёхсот голов. Вооружившись этой скудной информацией, я поскакал в том направлении, где, как и следовало ожидать, можно было найти наших пропавших людей, и, проехав с час по местности, заметил на возвышенности одинокого всадника, в котором по серой лошади я узнал Куинса Форреста. Очевидно, он искал кого-то, кто мог бы привести их. Они бродили, как заблудшие овцы, с самого рассвета, но
вскоре мы направили их скот в нужную сторону, и Форрест
пошёл впереди, а мы с Квартернайтом придали ему необходимый импульс
они. Оба они резко обругали меня за то, что я не принес им флягу с водой
, хотя они прекрасно понимали, что в такой чрезвычайной ситуации, как эта
, наш бригадир никогда бы не подумал ни о чем, кроме
восстановление стада. Наше утешение было ничтожным; люди были дешевы, но
скот стоил денег.

Мы добрались до лагеря около двух часов дня и обнаружили, что наряд вырезает
крупный рогатый скот, который присоединился к стаду во время бега.
Вступив в наши ряды, мы присоединились к работе, и хотя Форрест
и Куортернайт были хороши в пешем бою, приказа о
смена лошадей, не говоря уже о еде и питье. В стаде было несколько сотен
разномастных коров, и после того, как они были вырезаны, мы
выстроили наш скот для подсчета. В отсутствие Священника Наводнение и
Джон Офицер провел подсчет, и поскольку время суток делало
скот вялым, они выстроились в очередь между прилавками, как будто
они никогда в жизни ничего не делали, кроме прогулок. Граф показал
шестнадцать коротких двадцати восьми ста, где оставили нас за три
сто отсюда. Но хорошие люди были на их след, и, оставив двух человек на
стадо, остальные из нас подчинились самым желанным приказам дня, когда
Флад намекнул, что мы “перекусим и пойдем за остальным”.

Так как мы были в наши седла с одной или двух часов утра
прежде чем, излишне добавлять, что наши аппетиты были равны
распространение которой наш повар уже ждет нас. Наш бригадир, как будто
опасаясь потерять ни минуты времени, послал Ханимена заняться шуршанием
лошадей, прежде чем мы покончили с ужином. После того, как был _remuda_
загнали, под натиском неутомимого мастера, ужин был быстро
все было кончено, и свежие лошади стали нормой момента. Атаскоса,
ближайший к нам источник воды, находился за обычной тропой на запад, и
оставив отряду приказ перегнать стадо к ней и напоить,
Мы с Фладом отправились на поиски наших отсутствующих людей, не забыв
взять с собой двух дополнительных лошадей в качестве замены Клинков и Жреца. В
ведущие этих дополнительных лошадей упал на меня, но с свободный конец
веревка в руке Джим Флад, как он подражал, он взял быстрой езды, чтобы держать
подальше от них.

Выйдя на след пропавшего скота, наш бригадир задал темп
мы проехали пять или шесть миль, которые позволили бы нам пересечь Нуэсес к
наступлению ночи, и нас остановил только Мосс Стрейхорн, который
нагнал нас сбоку и перехватил на полном скаку. Пропавший скот
был в миле от нас справа, и мы развернулись и поскакали к нему.
Стрейхорн объяснил нам, что скот наткнулся на недавно установленную
ограду на своём пути и, пройдя по ограде несколько миль,
наткнулся на поворот, и угол задержал отряд, пока «Бунтарь» и «Лезвия» не догнали их. Когда они с офицером добрались
Они не могли точно подсчитать, сколько там было скота, потому что среди него был и пастбищный скот, и они решили, что лучше поберечь лошадей и не резать скот, пока не прибудет подмога. Когда мы подъехали к скоту, мой Бунко и Блейдс с тоской посмотрели на наши сёдла, и, предвидя их желание, я отвязал свой дождевик, хорошо помня упрёки Квартернайта и Форреста, и достал полную флягу воды — конечно, тёплой, но от этого не менее желанной.

Как только мы пересели в седла, мы остановили табун и вырезали
Мы сосчитали скот и обнаружили, что у нас около трёхсот тридцати с лишним «кругляшей» — больше, чем нужно. Теперь, когда ничего не пропало, Флуд взял с собой свободных лошадей и двух мальчиков и вернулся к стаду, оставив троих из нас, чтобы привести последний отряд нашего разбежавшегося скота. В этом отряде почти все были крупные быки, и они пробежали целых двадцать миль, прежде чем их удалось остановить благодаря углу в заборе. Когда наш бригадир ускакал прочь, оставив нас позади, Боб Блейдс сказал:

«Что-то босс сегодня не в духе! Если бы он сделал это ста
В лучшем случае он добрался бы туда за полдня и отправился бы на рыбалку во второй половине дня — если бы его лошади выдержали.

Мы добрались до Атаскосы вскоре после прибытия стада и, подождав, пока скот напьётся, пасли его до конца вечера, потому что если в том, чтобы у них были полные желудки, и была какая-то польза, мы хотели воспользоваться ею. В тот вечер, когда мы пасли скот, мы пересекли тропу под углом и разбили лагерь на самой открытой местности, которую смогли найти, примерно в десяти милях ниже нашего предыдущего лагеря. Мы приняли все меры предосторожности, чтобы не допустить повторения
пробежка; для ночного дежурства были выбраны наши лучшие лошади, так как наши обычные
были слишком измотаны; все преимущества возвышенности для ночлега были обеспечены
и, таким образом, укрепленные на случай несчастных случаев, мы отправились в лагерь
на ночь. Но ожидаемое никогда не случается на тропе, и на следующее утро
солнце взошло над нашим стадом, мирно пасущимся в
довольных цветущих прериях, граничащих с Атаскозой.




ГЛАВА V

СУХОЙ ПЕРЕГОН

После этого перегона наш скот прекрасно успокоился, и следующие несколько недель
не принесли ни одного инцидента, заслуживающего упоминания. Обычной тропы не было
через нижние графства, так что мы просто держались открытой местности.
Весна наступила так быстро, что прерии покрылись травой и
цветами, а воду, хотя и в дефиците, нужно было пить по крайней мере один раз
в день. Мы прошли к западу от Сан-Антонио--точка оснащение которых
все стада промчавшейся на север-и наводнения, и наш повар брал
повозки и пошел за припасами. Но наряд со стадом держатся
о, теперь выпущен на широкий, четкий след, в местах
широкий семьдесят пять ярдов, где все местные тропы сольются в одну
обычная тропа, известная в те дни как Старая Западная тропа.
Не в компетенции этого повествования разбираться с причиной или происхождением
этой тропы для скота, хотя она отмечала прохождение многих сотен
тысяч голов крупного рогатого скота, которые предшествовали нашим Круговым точкам и были предназначены для
позвольте себе отдушину еще нескольким миллионам подписчиков. Собственно тропа
состояла из множества неровных коровьих троп, объединенных в одну широкую
проход, сужающийся и расширяющийся по мере того, как позволяли условия, но всегда
ведущий на север. После нескольких лет постоянного использования, он как бы стал
ну определена как русло реки.

Несколько стад, которые ушли дальше в горы, опережали наше,
и мы считали это преимуществом, потому что куда бы ни ушло одно стадо,
разумно было предположить, что за ним последуют и другие. Флуд знал тропу так же хорошо,
как и любой другой бригадир, но он не учёл одну вещь: засуху предыдущего лета. Да,
были весенние дожди, которых хватило, чтобы трава хорошо взошла,
но найти воду в таких количествах, в которых мы нуждались, с каждым днём становилось всё труднее. В первую неделю после отъезда из Сан-Антонио наш
Бригадир отправился на разведку в поисках воды на целый день раньше, чем стадо.
Однажды вечером он вернулся к нам с новостью, что нам предстоит
сухая поездка, потому что после прохождения следующей цепочки озёр до
следующей воды было шестьдесят миль, и сообщения о наличии воды даже после
пересечения этого засушливого участка были очень противоречивыми.

«Хотя я знаю каждый метр этой тропы, — сказал бригадир, — здесь есть несколько мест, которые выглядят подозрительно. Впереди нас только пять
стад, и первые три прошли по старому маршруту, но
последние два, по какой-то причине, после Индиан-Лейкс
повернулся и пошел на запад. Эти последние стада могут быть стадным скотом,
продвигающимся на запад к новым ареалам; но мне не нравятся перспективы. Это заняло бы
у меня два дня, чтобы добраться туда и обратно, и к тому времени мы могли бы пройти
две трети пути. Я сделал этот диск перед без
капля воды на пути, и не бояться его сейчас, не было ли
определенность воды на другом конце. Я думаю, что делать нечего.
остается только догнать ее; но разве это не адская местность? Я проехал сегодня пятьдесят
миль и не встретил ни души.

Индийские озера, которых насчитывалось около семи, были естественными резервуарами с
каменистое дно, примерно в миле друг от друга. В десять часов мы напились воды.
на следующий день и к ночи разбили лагерь в пятнадцати милях по пути. Там было
много хороших пастбищ для крупного рогатого скота и лошадей, и никаких проблем не возникло
в первую ночь. Маккенн наполнил лишние двадцать галлонов
бочонка для этой поездки. Вода была слишком ценным товаром, чтобы расточать ее.
поэтому мы отряхнули пыль с одежды и пошли немытыми. Это
не было серьезным лишением, и никто не мог критиковать другого,
потому что все мы были одинаково пыльными и грязными.

На следующее утро, на рассвете, скот выгнали с подстилки.
и начала выпаса скота до того, как солнце может высохнуть, что мало влаги
трава впитала в течение ночи. Жара прошлой недели
была очень невыносимой, и, чтобы избежать ее, насколько это возможно, мы
выезжали поздно и рано. Перед тем, как фургон проехал мимо стада во время
утреннего перегона, те немногие фляги, которые у нас были, были наполнены водой для
мужчин. В _remuda_ держалась со стадом, и четыре смены
крепления были сделаны в течение дня, чтобы не исчерпать ни один
лошадь. Несколько раз в течение часа или более, стадо было позволено лгать
Они легли и отдохнули, но к середине дня жажда сделала их нетерпеливыми и беспокойными, и погонщики были вынуждены ехать впереди, чтобы сдерживать скот. Несколько раз в течение дня мы пытались их пасти, но это стало возможным только в сумерках.

  После четвёртой смены лошадей Хонимен поскакал вперёд с вьючным скотом и догнал повозку. По приказу Флуда он должен был привязать всех лошадей на ночь, потому что, если бы скот можно было заставить пастись, мы бы не уложили его спать до десяти вечера, и всё
Для ухода за стадом потребовались бы дополнительные руки. Макканн получил указание разбить лагерь на водоразделе, который, как мы знали, находился в двадцати пяти милях от нашего лагеря прошлой ночью или в сорока милях от Индейских озёр. Как мы и ожидали, после наступления ночи скот охотно пасся, и при ясной луне мы позволили ему свободно разбредаться, пока он пасся. Сигнальный костер МакКанна на перевале был виден за час до того, как стадо подошло к лагерю. Все, кто остался, занялись укладыванием измученного жаждой скота. Стаду отвели в три раза больше места, чем обычно.
для постельного белья, и даже то около часа почти половина из них
лег.

Мы занимались этим как можно гуманно скота под
обстоятельства. Охранники на ночь были удвоены, шесть мужчин
первая половина и то же самое на второй, Боб лезвия откомандирован в
помощь Гонеймом в ночное пасти лошадей седло. Если кому-то из нас удавалось
поспать той ночью больше часа, ему везло. Флад, Маккенн и
the horse wranglers даже не пытались отдыхать. Для тех из нас, кто мог
найти время поесть, наш повар был открыт. Наш бригадир знал, что
сытый человек может выдержать невероятное количество трудностей, и
оценил тот факт, что в походе хороший повар является ценным приобретением
. Таким образом, наш наряд был веселым для мужчины, а шутки и песни
помогли скоротать утомительные ночные часы.

Второй охранник, попавший под наводнение, согнал скот с постелей за
час до рассвета и, прежде чем их сменили, погнал стадо погонять
на третий день пути по этой безводной холмистой местности прошло более пяти миль
. Несмотря на то, что мы экономили воду, после завтрака на это третье утро
ее едва хватило, чтобы наполнить фляги для
день. Ввиду этого мы не могли пообещать себе никакой еды в полдень.
кроме банки помидоров для мужчины; поэтому фургону было приказано:
проехать к ожидаемому водопою впереди, пока седлают лошадей.
оставались доступными, как и накануне, для частой смены креплений
. День выдался невыносимо жарким, и еще до полудня
скот в отчаянии высунул языки,
в то время как его угрюмое мычание раздавалось сзади, впереди и обратно
снова жалобный, но зловещий призыв. Единственное облегчение, которое мы могли предложить
передвигаться им приходилось медленно, поскольку они пренебрегали любой представившейся возможностью
они шли либо пастись, либо лежать.

[Иллюстрация: ЖАРА И ЖАЖДА]

Был почти полдень, когда мы достигли последнего водораздела и увидели
разбросанный лес ожидаемого русла. Вынужденный приказ, отданный
днем ранее - удерживать стадо на прогулке и не допускать перенапряжения и
перегрева - теперь требовал, чтобы впереди шли четыре человека, в то время как арьергард следовал за ними.
более чем в миле позади, упрямый и угрюмый. Ближе к середине дня
Мак-Кенн вернулся на одном из своих мулов с сообщением, что
Вопрос заключался в том, хватит ли воды, чтобы напоить даже лошадей. Предыдущий отряд, как он сообщил, вырыл неглубокий колодец в русле ручья, из которого он наполнял свои бочки, но воды для лошадей там было совсем немного. Получив это известие, мы в пятый раз за день сменили лошадей, и Флуд, взяв с собой Форреста, повара и конюха, отправился с _ремудой_ к ручью без воды.

Перспективы были отнюдь не обнадеживающими. Флуд и Форрест обследовали ручей на протяжении десяти миль в тщетных поисках воды.
Отряд сдерживал стадо до сумерек, когда
Флад вернулся и подтвердил сообщение МакКанна. До следующей воды оставалось ещё двадцать миль, и если бы лошадей можно было как следует напоить,
Флад был бы готов попытаться провести стадо к воде. МакКанна копал дополнительный колодец, и он выразил уверенность, что, если вырыть несколько ям, можно будет набрать достаточно воды для верховых лошадей. Хонимен собрал лошадей в загоне и
позволял лишь нескольким из них подходить к воде за раз, пока не наступила ночь
Лошадей тщательно поили так же быстро, как поднималась вода в
колодце.

Чтобы удержать стадо в эту третью ночь, требовалосьd все руки. Только нескольким мужчинам
за раз разрешили пойти в лагерь и поесть, потому что стадо отказалось
даже лечь. Тем немногочисленным стадам, которые пытались отдохнуть, мешали
более беспокойные. С помощью заклинаний они перемалывали стадо, пока не появлялись всадники.
через стадо с головокружительной скоростью проезжали, чтобы разбить группы.
Во время этих усилий по перемещению стада мы удалились более чем на милю от
лагеря; но благодаря свету луны и звезд и количеству всадников,
рассеяться удалось. Поскольку на ночь лошади были свободны, мы
не могли пустить их по тропе, пока рассвет не позволил нам сменить обстановку.
горы, так что мы упустили ранний старт предыдущего утра.

Хороший пасмурную погоду спасло бы нас, но вместо него был знойный
утро без глотка воздуха, что заказ еще один день шипящих
жара. Мы не пробыли по тропе и двух часов, как жара
стала почти невыносимой для людей и животных. Если бы не
состояние стада, все могло бы еще пройти хорошо; но прошло более трех
дней без воды для скота, и они стали
лихорадочными и неуправляемыми. Ведущий скот несколько раз поворачивал назад,
бесцельно блуждающие в любом направлении, и он был со значительным
сложность в том, что стадо может быть проведена по следу. Сзади обогнал
лидерство, и скот постепенно терял всякое подобие стада след.
Наши лошади были свежими, однако, и после работы около двух часов мы
еще раз получил табун растянулся в конечные моды; но прежде
милю была покрыта, лидеры снова повернул, и скот
собрались в массу неуправляемых животных, фрезерные и мычанием в
их жар и жажду. Истребление только усилило их страдания
от жары, и отряд снова и снова разделял и рассекал их на части в надежде, что эту злополучную вспышку удастся остановить. Как только они переставали метаться, они устремлялись в разные стороны, иногда на полмили, неуправляемые, как океанские волны. Проведя в таком состоянии несколько часов, они наконец повернули обратно на тропу, и все усилия отряда не смогли их остановить. Мы бросали им в лицо наши верёвки, а когда это не помогло,
мы прибегли к стрельбе, но, несмотря на выстрелы и
Дым, который они угрюмо выдыхали, стелился перед ними. Шестизарядные револьверы стреляли так близко к мордам вожаков, что опаляли им шерсть, но под полуденным солнцем они не обращали внимания ни на это, ни на другие попытки их повернуть, и полностью вышли из-под нашего контроля. В нескольких случаях дикие быки намеренно шли на наших лошадей, и тогда до нас впервые дошло, что у нас кровь стыла в жилах: _стадо слепло_.

Кости людей и животных , которые лежат, белея, вдоль троп
многочисленные свидетельства того, что это был не первый случай, когда равнина
поставила в тупик решимость человека. Теперь было очевидно, что
ничто, кроме воды, не остановит стадо, и мы отъехали в сторону, пропуская
их. Когда наряд вернулся к фургону, наш бригадир, казалось, был
ошеломлен внезапным поворотом дела, но собрался с силами и
справился с ситуацией.

“Остается сделать только одно, - сказал он, когда мы ехали дальше, “ и
это поторопить отряд с возвращением в Индиан-Лейкс. Стадо будет путешествовать
днем и ночью, и можно положиться на инстинкт, который приведет их к цели.
Они знают только воду. Сейчас уже слишком поздно что-то предпринимать, но понятно, почему те два последних стада повернули к озёрам: кто-то вернулся и предупредил их о том, с чем мы столкнулись. Мы должны опередить их у озёр, потому что вода — единственное, что может их остановить. Хорошо, что они сильные, и пять-шесть дней без воды вряд ли убьют кого-то из них. Это было недвусмысленное заявление человека, который сказал, что если бы он владел адом и Техасом, то сдавал бы Техас в аренду, а сам жил бы в аду, потому что если это не ад Билли, то я хотел бы знать, как вы это называете.

Мы потратили час на то, чтобы напоить лошадей из колодцев в нашем лагере накануне вечером
, и около двух часов дня отправились обратно по тропе к
Индейским озерам. Мы догнали брошенное стадо днем.
Они были растянуты почти на пять миль в длину и шли
аллюром примерно в три мили. Четверым мужчинам дали по две лишние лошади на каждого
и оставили перебрасывать отставших в тыл с инструкциями
следовать за ними всю ночь и снова утром, пока
их фляжек хватило. Остальная часть наряда двинулась дальше без единого
остановить, кроме как поменять опоры, и достиг озера вскоре после
полночь. Там мы получили первый хороший сон любого последствия для
три дня.

Нам повезло, что на этих озерах не было пастбищного скота
и нам пришлось преодолеть всего около шести миль, чтобы догнать
дрейфующее стадо. Был почти полдень следующего дня, когда скот
начал прибывать к водопоям группами от двадцати до пятидесяти человек.
Жалкие предметы, так как они были, это было в новинку, чтобы увидеть их достижения
вода и слабину свою жажду. Забираясь в озерах, пока их
бока были наполовину прикрыты, они стояли и тихо постанывали
часто в течение получаса, прежде чем попытаться выпить. Вопреки
наши ожидания, они пили очень немного сначала, но стоял в
водой в течение нескольких часов. Выйдя, они ложились и отдыхали еще
несколько часов, а затем снова пили, прежде чем попытаться пощипать траву, их
жажда пересиливала голод. То, что они были слепы, не было никаких сомнений
но после устранения причин, вызвавших это, было
вероятно, что их зрение постепенно вернется.

Ранним вечером арьергард нашего подразделения вернулся и доложил
хвост стада отстал примерно на двадцать миль, когда они покинули его.
В течение дня к озёрам подошло не более тысячи голов, и ближе к вечеру мы загнали их в загон и легко удерживали там всю ночь.
Все четверо мужчин, составлявших арьергард, были отправлены обратно на следующее утро, чтобы снова подстегнуть отстающих, и за ночь к озёрам пришло ещё по меньшей мере тысяча голов, которых удерживали более сотни человек. С восстановлением поголовья скота наши надежды возросли, а с
постепенным пополнением стада уверенность снова полностью вернулась
восстановлен. Наше седло не пострадало, как скот,
было в исправном состоянии, и хотя нескольких человек было достаточно,
чтобы содержать стадо, остальные рыскали по стране в поисках
мили в поисках любых возможных отставших, которые могли пропустить воду
.

Утром третьего дня на озерах Нат Стро,
бригадир первого стада Эллисона, вышедшего на тропу, подъехал к нашему лагерю. Он
искал воду для своего стада, и, когда наша ситуация была
объяснена, и его допросили по поводу потерянного скота, дал нам
Хорошая новость заключалась в том, что никто из отставших в нашем отряде не
встретился с ними. Это была долгожданная новость, потому что мы ещё не
вели подсчёт и боялись, что некоторые из них в своём безумном состоянии
могли утонуть за ночь. Наше несчастье было дурным предзнаменованием,
которым воспользовался Стро, потому что он рассчитывал идти по старому
маршруту, но, когда наша катастрофа была у него перед глазами, он
решил, что такого опыта лучше избегать. Его стадо достигло озёр в середине дня и после водопоя повернуло на запад, в сторону новых
маршрут, по которому шли два стада, предшествовавшие нам. У него было стадо примерно из трёх тысяч бычков, и он гнал его на рынок в Додже. После того, что мы только что пережили, его стадо и снаряжение были желанным зрелищем. Флуд навёл справки о втором стаде Ловелла, которым управлял мой брат Боб, но Стро ничего о них не слышал, так как сам гнал скот из округа Голиад.

После того как стадо Эллисонов прошло мимо и скрылось из виду, наш отряд, который
работал в окрестностях к северу от того места, где они прошли,
брошенное стадо вернулось и сообщило, что в той части пастбища больше нет скота и что они нашли только три головы, погибшие от жажды. На четвёртое утро, когда стадо покинуло пастбище, был проведён подсчёт, и, к нашему удивлению, мы насчитали на двадцать шесть голов больше, чем мы получили на берегах Рио-Гранде месяц назад. Поскольку в предыдущий раз мы считали только один раз,
количество отбившихся от стада коров, попавших в наше стадо, было легко
подсчитано Пристом: «Если бы стадо коров могло увеличиваться на
тропе,
почему бы и нет, если в нашем стаде было больше тысячи коров?» Это
наблюдение едва ли подтверждалось, если принять во внимание возраст нашего
стада. Но 1882 год в Техасе был либеральным временем и
поколением, и «кража скота» была слишком резким термином, чтобы использовать его для
случайной добычи нескольких голов скота, когда основы княжеских
состояний закладывались с помощью верёвки и клейма.

Чтобы дать стаду Эллисона хороший старт, мы только перевезли наш фургон к самому дальнему озеру и разбили лагерь на день. К этому времени стадо уже пришло в норму, и из
От забот прошлой недели не осталось и следа. Вместо этого наше стадо
неторопливо паслось на тысяче акров земли, в то время как все, кроме нескольких человек, пасших скот, бездельничали у повозки и коротали время за картами.

 Мы пережили опыт, который мой помощник, Бунтарь, назвал «интересным эпизодом в его бурной карьере», но даже он не захотел бы повторить его. В ту ночь, когда мы вместе пасли скот,
который мирно отдыхал, мы проехали круг
вместе, и он, свернув сигарету, рассказал мне старую военную историю:

“В армии рассказывали историю о том, что во время одного из
зимних отступлений кавалерист, ехавший в хвосте колонны
ночью, увидел шляпу, которая, по-видимому, плавала в грязи и воде. В
надежде, что это может быть шляпа получше, чем та, что была на нем, он
спешился, чтобы взять ее. Осторожно нащупывая путь по илу, пока
он не добрался до шляпы, он был удивлен, обнаружив под ней мужчину, и
на нем была шляпа. ‘ Привет, товарищ, ’ пропел он. ‘ могу я протянуть тебе руку помощи?

“Нет, нет, ’ ответил парень, - со мной все в порядке; у меня еще есть хороший мул
подо мной”.




ГЛАВА VI

НОЧЬ ВОСПОМИНАНИЙ.

На девятое утро мы во второй раз отправились в путь от Индийских озер.
Забавный случай произошел в последнюю ночь нашего лагеря у
этих водоемов. Койоты ошивались вокруг нашего лагеря в течение
нескольких дней, и в тихие ночные часы эти падальщики
с равнины часто забредали к фургону в поисках объедков
из мяса или чего-нибудь съедобного. Род Уит и Ясень Борростоун устроили
свои постели на некотором расстоянии от фургона; койоты, когда они
кружили вокруг лагеря, подошли к их постели и, обнюхивая
проснулся Борроустоун. От этих
трусов опасности нападения было не больше, чем от полевых мышей, но их присутствие раздражало Эша, и поскольку
он не осмеливался стрелять, то швырнул в шалунов своими ботинками. Представьте себе его
огорчение на следующее утро, когда он обнаружил, что один ботинок приземлился среди
сложенных в кучу углей походного костра и сгорел дотла. Это было
воспринято экипировкой как отличная шутка, поскольку никто не знал,
когда мы доберемся до магазина, где он сможет купить другую пару.

Новая тропа, после того как несколько дней вела на запад, повернула
на север, параллельно старой, и неделю спустя мы вышли на
старую тропу, более чем в ста милях к северу от Индиан-Лейкс. За
исключением одной тридцатимильной поездки без воды, никаких неисправностей на новой трассе обнаружить не удалось
. Через несколько дней после прихода в старый след,
мы прошли Мейсон, точки, где след стада обычно ставят на
расходные материалы. Когда мы проезжали мимо в середине дня, фургон
и несколько парней вошли в город. Куинс Форрест и Билли
Ханимен были единственными в отряде, для кого там были хоть какие-то деньги.
письма, за исключением письма от Ловелла, которое было общим достоянием
. Он никогда не был за след раньше, и даже не
зная, что можно было услышать из дома, я не ожидал никаких
письмо; но я почувствовал маленький укол тоски по дому в тот вечер, когда
Ханимен зачитал нам некоторые фрагменты своего письма, которое было от его сестры
. Письмо Форреста был с возлюбленной, и после прочтения его
несколько раз, он сжег его, и это было все, что мы знали его содержание,
он был слишком соблазнительная, чтобы что-нибудь сказать, даже если бы не было
неблагоприятно. В тот вечер Борроустоун расхаживал по лагерю в новых сапогах, на которых была выгравирована «Одинокая звезда».

 В нашем последнем лагере у озер мы с Мятежником, будучи напарниками, были позорно обыграны Буллом Даремом и Джоном
Офицером в игре в «семерку» и потребовали сатисфакции в другой игре у костра в ту ночь. Мы одолжили у МакКанна фонарь и с его помощью
и при свете костра устроили игру. За неимением стола мы расстелили
постель и сели по-индейски вокруг неё.
карточная игра, в которой все дружеские отношения прекратились.

 Все участники, за исключением меня, были родом из одного
района, и в письме Хонимена, вызвавшем много комментариев, говорилось о
свадьбе, которая состоялась после отъезда участников. Оказалось, что
некоторые из парней в прошлом ухаживали за невестой, и теперь, когда она
вышла замуж, они, естественно, вспомнили о своих старых возлюбленных.

«Насколько я понимаю, — сказал Хонимен, комментируя новость, —
девушка познакомилась с этим парнем в соседнем округе, когда
посетив ее кузины год назад. Моя сестра дает ее как
отзыв лошадях, что она была помолвлена с этим парнем почти восемь
месяцев; девочки, вы знаете, друг друга таким образом. Ну, это не
влияют на аппетит, если все девушки, я знаю, жениться пока я
пошли”.

“Вы, конечно, никогда не испытывал страсти нежной”, - сказал Фокс
Quarternight чтобы наши табунщики, как набил он свою трубку с
Головня из огня. — Теперь у меня есть. Вот почему я сочувствую этим старым женихам. Конечно, я был слишком стар, чтобы стоять
любое шоу на ее счету, и я считаю, что парень, который ее заполучил, не так уж и силен.
если не считать его лощения и того, что он незнакомец, что было
большим преимуществом. Конечно, если бы она улыбнулась этому незнакомцу, никто
другой парень не смог бы остановить ее с помощью веревки длиной в три четверти и ограничительного
столба. Я видел, как девушки проходили мимо дюжины хороших парней и заискивали перед
какой-нибудь кустарник. Мой опыт учит меня, что когда в этом замешана женщина,
это случайная удача с травкой, когда неизвестно, в какую сторону кошка прыгнет.
Вы не можете играть ни по какой системе, а заслуги мало что значат в общем плане
результаты.”

— Фокс, — сказал Дарем, пока офицер тасовал карты, — ваш буравчик, кажется, хорошо смазан и сегодня работает на славу. Давайте-ка вы поделитесь с нами своим небольшим опытом в любовных делах. Это будет развлечением для тех из нас, кто никогда не был влюблён, и не помешает игре ни на йоту. Расслабьтесь, а?

— Это было давно, — задумчиво сказал Квартернайт, — и все шрамы уже зажили, так что я не против рассказать об этом. Я родился и вырос на границе региона Блу-Грасс в Кентукки. Мне не повезло родиться у бедных, но честных родителей, как это часто бывает в
ни один герой никогда не превосходил меня в этом отношении. Однако в любовных делах родиться богатым — это козырь в твоих руках. В окрестностях моего старого дома были хорошие школы, так что у нас было преимущество в виде хорошего образования. Когда мне было около девятнадцати, я на зиму уехал из дома, чтобы преподавать в школе — маленькой сельской школе примерно в пятнадцати милях от дома. Но в старых Штатах пятнадцать миль от дома — это почти что чужая земля. Попечитель городка лущил
кукурузу, когда я пришёл подавать заявление в школу. Я просто выхватил свой костыль
и помог ему избавиться от пары синяков, пока мы обсуждали школьные дела. Прозвенел звонок к ужину, и он настоял на том, чтобы я остался с ним поужинать. Что ж, он устроил меня в школу получше, чем я просил, — сказал он, — и велел мне поселиться у одной семьи, у которой не было детей; он объяснил почему, но это неважно. Они были его друзьями, как я узнал позже. Они оказались прекрасными людьми. Эта женщина была из тех добросердечных людей, которые
никогда не знают, когда остановиться. Она планировала и строила козни, чтобы выдать меня замуж
вопреки себе. В первый месяц, что я был с ними, она рассказала мне все
о девушках из этого ближайшего района. На самом деле, она скорее
привела меня в неоправданный восторг, будучи юной и несколько зеленоватой. Она жила
сильно привязана к девушке, которая жила в большом кирпичном доме, стоявшем
на некотором расстоянии от дороги. Эта девушка ходила в школу при
семинарии для юных леди недалеко от Лексингтона, изучала музыку и живопись
и была "на высоте" во всем. Она описала ее мне как черноглазую.
с волосами цвета воронова крыла, совсем как в романах.

“Все шло хорошо, когда за несколько дней до Рождества
маленькая девочка из семьи, жившей в кирпичном доме
, однажды утром принесла мне записку. Это было приглашение поужинать с ними
следующим вечером. Записка была написана красивым почерком
и подписана именем - теперь я уверен, что это была подделка.
Моя хозяйка согласилась со мной по этому вопросу; в самом деле, она может иметь
упоминал об этом прежде. Я не должен был посвящать её в свои планы. Но я хотел посоветоваться с ней, показал ей приглашение,
и попросил у нее совета. Она была на седьмом небе от восторга; попросила меня
ответить сразу, с удовольствием принять приглашение и еще много чего.
вещи, которыми я никогда раньше не пользовался - когда-то она сама была молодой. Я
израсходовал пять или шесть листов бумаги, чтобы написать ответ, портил один
за другим, и тот, который я отправил, был полным провалом по сравнению с
тем, который я получил. Что ж, на следующий вечер, когда пришло время начинать,,
Я нервничал и чувствовал себя неловко. Когда я добрался до дома, уже почти стемнело,
но я хотел, чтобы так оно и было. Скажи, но когда я постучал в парадную дверь
тот дом был полон страха и дрожи. ‘ Это мистер Квотернайт?
- спросила очень приветливая леди, которая меня приняла. Я знал, что я был одним из старых
семь мальчиков человек Quarternight, и признался, что это было мое имя,
хотя это было впервые, никто еще не называл меня _mister_. Я
был приветствует, возвестил, и представил все вокруг. Было несколько
маленькие дети, которых я знал, поэтому мне удалось с ними поговорить. Девушка,
к которой я прижимался, ни на йоту не была переоценена, но
поддерживала репутацию красавицы Кентукки. Она сделала себя такой
приятно, что мои страхи вскоре улеглись. Когда вошел хозяин
дома, я был полностью исцелен. Он был грубоват и сердечен,
открыл рот и громко рассмеялся. Я поравнялся с ним. Мы говорили
о скоте и лошадях, пока не объявили ужин. Он действительно был очень рад
, что я не пришел раньше, чтобы посмотреть на трехлетнего жеребенка
, которого он очень берег. Он показал его мне после ужина с
фонарем. Отличный жеребенок тоже. Я мало что помню об ужине,
за исключением того, что он был прекрасным, и я несколько раз чуть не расплескал свой кофе.
Временами мои руки были такими большими, а рукава пиджака — такими короткими. Когда мы
вернулись, чтобы посмотреть на жеребёнка, мы прошли в гостиную. Послушайте,
друзья, это было самое милое место, в которое я когда-либо заходил.
 Ковёр, из-за которого казалось, что ты увязаешь в нём на каждом шагу,
пружинящий, как болотистая земля, и я был рад, что пришёл. Затем младшим
детям велели удалиться, и вскоре за ними последовали мужчина и его
жена.

«Когда я услышал, как старик бросил свои тяжёлые ботинки на пол в
следующей комнате, я понял, что остался наедине с их очаровательной
дочь. Все мои страхи, которые я испытывала в начале вечера, снова нахлынули на меня, но девочка, которая пела и играла на пианино, не обращая внимания ни на кого, кроме меня, успокоила меня. Затем она заинтересовала меня, рассказав о своих школьных годах и о том, как она рада, что они закончились. Наконец она достала большой семейный альбом и села рядом со мной на один из этих диванов с конским волосом. На этом альбоме была застёжка, пряжка из чистого серебра, такая же, как на этих уздечках за восемнадцать долларов. Пока мы рассматривали фотографии, некоторые из этих старых негодяев сражались на
Война за независимость, так она сказала - Я заметил, как близко мы сидели
вместе. Просмотрев альбом, мы сели дальше друг от друга
по одному на каждом конце дивана и поговорили о районе,
пока я вдруг не вспомнил, что мне пора идти. Пока она забирала мою
шляпу, а я уходил, каким-то образом она заставила меня пообещать поужинать с ними
на Рождество.

“В течение следующих двух или трех месяцев было трудно сказать, если бы я жил в моем
пансионата или на кирпич. Если я не пойду, моя хозяйка будет
придумать какое-то поручение и отправить меня. Если бы она не была такой хорошей
женщина, я никогда не прощу ее за то, что она привела меня к такому самопожертвованию, как она это сделала
. Ну, примерно за две недели до окончания занятий я поехал домой.
Суббота и воскресенье. Это были роковые дни в моей жизни. Когда я вернулся
в понедельник утром меня ждало письмо. Оно было от
мамы девочки. В понедельник по соседству шили лоскутное одеяло.
В субботу, на собрании местных сплетников, кто-то намекнул
, что, возможно, сразу после окончания занятий в школе состоится свадьба. Мама
присутствовала и не признала, но и не опровергла обвинение. Но там был
Женщина, которая шила на этом квилтинге, когда-то жила по соседству с нами
и посчитала своим долгом просветить компанию о том, кто я такой. Позже я узнал об этом от своей хозяйки. «Ей-богу, — сказала эта женщина, — люди
здесь, в этом районе, думают, что наш учитель — сын того крупного фермера,
который разводит так много скота и лошадей. Я знаю обе семьи этих Квотернайтов почти тридцать лет. Наш
учитель — один из сыновей старого Джона Фокса, ирландца из Квотернайта,
который живёт неподалёку от соляных карьеров на До-Ран. Они всегда были такими бедными, что
у детей никогда не было достаточно еды и почти не было одежды».

«Это простое изложение фактов обрушилось на маму как гром среди ясного неба. Она
начала собственное расследование, и её вердикт был изложен в
этом письме. Это был удар в самое сердце. В тот вечер, когда я
заперла дверь школы, это было в последний раз, потому что я
больше никогда её не открывала. Моя хозяйка, милая пожилая женщина, изо всех сил старалась, чтобы я хотя бы преподавал
в школе, но я так не считал. Дело
образования в Кентукки, возможно, отправилось бы прямиком в ад, прежде чем
Я бы остался в том районе ещё на день. У меня было достаточно денег,
чтобы добраться до Техаса, и вот я здесь. Когда в человека что-то впечатывается,
как клеймо, это остаётся с ним надолго. В следующий раз он будет
знать, что делать».

«Это было довольно жёсткое обращение с человеком», — сказал офицер,
который слушал, играя в карты. «Разве ты больше не видел эту девушку?»

— Нет, и ты бы не захотел, если бы это письмо было адресовано тебе. А некоторые люди утверждают, что семь — счастливое число; в нашей семье было семеро мальчиков, и ни один из них не женился.

“Этот опыт Фокса, ” заметил Ханимен после короткого молчания,
- почти похож на тот, что был у меня. До того, как Ловелл и Флад усыновили меня, я
работал у конюха в Нуэсесе. Каждый год он перегонял по
тропе большой табун лошадей. Каждый год мы ездили в одно и то же место на тропе
, и там я случайно познакомился с семьей
, в которой было несколько девочек. Младшая девочка в семье
и я, казалось, довольно хорошо понимали друг друга. Мне приходилось большую часть времени оставаться в
конном лагере, и так или иначе не
получите, чтобы увидеть ее так сильно, как мне бы хотелось. Когда мы распродали
стадо, я здесь на неделю или около того, и потратил зарплату за месяц
показывая ее облако с серебряной подкладкой. Она тоже перенесла все это легко.
 Когда команда отправилась домой, я, конечно, поехала с ними. Я
банковской достаточно сильный, однако, что в следующем году, если была хорошая
рынок лошадей, я провожал ее домой со мной. Я откладывал свое жалованье и
подрабатывал, и когда в следующем году мы отправились в путь, у меня было
сорок собственных лошадей в табуне. Я рассчитывал, что они принесут мне
тысячу долларов, и, кроме того, это была моя зарплата.

“Когда мы добрались до этого места, мы отогнали стадо на двадцать миль, так что
прошло некоторое время, прежде чем я добрался до города, чтобы увидеть девушку. Но первый
раз я увидел ее, я узнал, что старшая сестра ее, кто
сбежал с какой-то отщепенец из Техаса в год или около того назад, были
вернулись недавно домой со слезами на глазах и большой и жирный мальчик
у нее на руках. Она предупредила меня держаться подальше от дома, потому что мужчины из
Техаса в то время в этой семье пользовались небольшой скидкой. Девушка
казалось, сожалела об этом и говорила разумно, и мне показалось, что я вижу
поощрение. Я не торопил события, и её родители не забыли обо мне,
когда услышали, что Байлер вернулся с табуном лошадей из
Нуэса. Летом я несколько раз встречался с девушкой вне дома
и узнал, что они держат наготове горячую воду, чтобы облить меня,
если я когда-нибудь осмелюсь появиться. Один зять из Техаса просто
переполнил эту семью — других вакансий не было. Примерно в то время, когда мы закончили работу и
снова были готовы отправиться домой, в этом маленьком городке
проходил съезд скотоводов. Мы остались на несколько дней, чтобы
поучаствовать в этом
бал, так как у меня были свои планы. Моя девушка была на балу, все было просто
достаточно просто, но она предупредила меня, что ее брат наблюдает за мной. Я не обращал на него никакого внимания
и танцевал с ней все время, умоляя ее убежать
со мной. Очевидно, это был единственный выход. Но чем больше я ее уговаривал
, тем больше она распалялась. Семья была в ударе больше,
чем волк, и спорить с ними было бесполезно. После того, как я имел
каждый танец с ней в течение часа или около того, ее брат хладнокровно шагнул в
и забрал ее домой. На следующее утро он чувствовал, что это его обязанность, а его
сестры протектор, чтобы найти меня и сообщить мне, что если я даже говорил
к сестре снова, он пристрелит меня, как собаку.

“Это блеф, или вы имеете в виду настоящую игру?’ - Спросил я.
вежливо.

“Ты увидишь, что это будет достаточно реально", - сердито ответил он.

«Что ж, очень жаль, — ответил я, — мне правда жаль, что я не могу пообещать выполнить вашу просьбу. Но я могу вас заверить в одном: в любой момент, когда у вас будет свободное время и вы захотите меня застрелить, просто отпустите свою собаку. Но помните, что это будет мой второй выстрел».

“Ты уверен, что сам не был в блейзере, или ветер
просто усиливается?” - спросил Дарем, пока я тасовал карты для
следующей раздачи.

“Ну, если бы это было так, я бы повесил свой нежный гудок перед его глазами и ушами и
дал ему полную свободу называть это. По правде говоря, я обратил на него не больше
внимания, чем обратил бы на пустую бутылку. Я думаю, что с девушкой
все было в порядке, но семья была этими острыми, как бритва, скотными дворами
дикарями. У меня до сих пор мурашки бегут под ошейником, когда я думаю об этом.
Если бы я это сделал, на меня бы подали в суд, но я должен был пристрелить его и
проверить породу ”.

“ Почему ты не сбежал с ней? ” сухо осведомился Фокс.

“ Ну, конечно, человек с твоими нервами всегда способен дать совет.
другим. Но, видите ли, я силен в этой породе. Теперь девушка не может показать
свое истинное лицо, как это сделал брат девушки, но пристегни ее
один раз, и тогда она покажет тебе белок своего глаза, откажется и
возможно, опрокинуть язычок повозки. Нет, я верю в породу — кровь не обманет.

 — Я однажды работал на скотовода, — сказал Булл, не к месту, — и они рассказали мне, что он проиграл двадцать тысяч долларов в ту ночь, когда женился.

 — Как, в азартные игры?  — спросил я.

“Нет. Женщина, на которой он женился, утверждала, что стоит двадцать тысяч долларов.
и у нее никогда не было ни цента. Пики козыряют?”

“Нет, черви”, - ответил Мятежник. “Я когда-то знал бригадира в
Округе Девитт, они называли его ‘Честный’ Джон Глен. По его словам,
был только шанс, что он когда-нибудь должен был жениться на вдове, и поэтому он не
жениться на ней он был слишком честен, чтобы воспользоваться мертвеца”.

Хотя мы мало обращали внимания на ветер или погоду, это была идеальная ночь.
ночь, и мы запаздывали в поисках наших одеял. Пряжа следовала за пряжей.
пряжа; почти для каждого из нас, либо по наблюдениям, либо из
практический опыт, имел небольшое знакомство с великими мастерами
страсть к мастерству. Но поэтические не были разработаны в США в
благодарный степени, чтобы мы обсудили рассматриваемой темы
как бы мы не натворили лошадей или крупного рогатого скота.

Наконец игра закончилась. Общий зевок прокатился по кругу шезлонгов
у камина. Второй охранник пошел дальше, и когда первый проехал
в Джо Сталлингс, остановив коня в прохождении пожарной, крикнул
дружелюбно, “что безрогая бычка, белого четырех лет, не любил
кровать среди остальных, поэтому я позволил ему выйти и лечь на
сам. Ты найдёшь его на дальнем краю стада. Вы все
помните, каким диким он был, когда мы только начали? Что ж, сегодня вечером ты можешь проехать в трёх футах от него, и он будет мычать, вести себя дружелюбно и никогда не предложит встать. Я пообещал ему, что он может спать один, если будет хорошо себя вести; я просто обожаю хороших бычков. Расстели нашу постель, напарник; я вернусь, как только привяжу свою лошадь.




Глава VII

Колорадо

В мае наше стадо, несмотря на все трудности, преодолело почти пятьсот миль. Всю прошлую неделю мы
путешествие по этому огромному плоскогорью, которое окружает засушливую часть
западный Техас. Несколькими днями ранее, проезжая мимо голубых гор,
которые стоят как южный страж в цепи, отмечающей верховья
реки Кончо, мы впервые увидели холмы. В
почти примитивного состояния страны, был щедр, каждый поставки
хочу на прокорм лошадей и скота. Трава на этой стадии сезона
была хорошо вызревшей, стадо набирало мясо очень
приятным образом, и, хотя мы пересекли какую-то каменистую местность, хромая
а скот с больными ногами до сих пор не доставлял нам серьезных неприятностей.

Однажды утром, в одном дне пути от реки Колорадо, когда наше
стадо покидало русло, последний охранник столкнулся с стадом
крупного рогатого скота, возвращавшегося по тропе. Их было около пятидесяти голов
отставших; и когда один из наших людей на страже развернул их, чтобы отбросить
их от нашего стада, его внимание привлекло дорожное клеймо, и он
узнал в бездомных животных стадо Эллисонов, которое
прошло мимо нас на Индейских озерах примерно десять дней назад. Внимание Флуда
как только его привлекло клеймо, он приказал бросить их в наше стадо. Он был
очевидно, что некоторые проблемы произошло с Эллисон скот,
возможно, в давке; и он был, но по-соседски действовать, чтобы оказать любые
помощь в наших силах. Как только наряд может завтрак, крепление,
и взять стадо, потоп послан священник и меня, чтобы разведать страну
к западу от тропы, в то время как Боб лезвия и золы Borrowstone
началось аналогичное поручение на восток, с приказывает бросить в
любой дрейфующей крупного рогатого скота в абсолютно Эллисон-роуд. В течение часа после
В начале пути стадо встретило несколько разрозненных групп, и когда мы с Пристом уже собирались вернуться к стаду, мы чуть не наехали на группу из восьмидесяти с лишним голов, лежавших на какой-то неровной местности. Они были худыми и уставшими, и Бунтарь сразу же заявил, что их скованные движения — результат паники.

 Мы гнали их обратно к тропе, когда Нэт Стро и двое его людей выехали из нашего стада и встретили нас. — Я всегда утверждал, что
лучше родиться везучим, чем красивым, — сказал Стро, подъезжая к нам. — На прошлой неделе Флуд спас меня от засухи, а на следующей
он отстает как раз на нужное расстояние, чтобы уловить, к чему я клоню, и избежать неприятной давки.
давка. Мало того, мы с моими пилерами катаемся на лошадях Circle Dot
, а также добираемся до фургона как раз к завтраку и заправляем
наши дымоходы хорошей начинкой Ловелла. Это тоже удачи в прошлом, я
боится.

“Я не позарится на драматические в жизни, но у нас были проблемы в прошлом
ночь, что бы волосы дыбом встали. Около полуночи стадо пастухов
к нам подбежал крупный рогатый скот, и, прежде чем вы успели сказать "Джек Робинсон", наши собачки
покинули ранчо и бегали в полудюжине разных мест.
указания. Мы обогнули их, насколько могли, в темноте, а затем
Я взял пару человек и вернулся по тропе примерно на двадцать миль назад
чтобы поймать какой-нибудь дрейф, когда рассветет. Но, как видите, нет ничего лучше, чем
быть счастливым и иметь хороших соседей, пойманный скот, свежих лошадей,
и горячий завтрак, который ждет вас. Я такая счастливая собака, это
зря некоторые не воруют у меня, когда я была маленькой. Я ничего не могу с этим поделать,
но когда-нибудь я женюсь на дочери банкира или унаследую ранчо
размером со старый округ Мак-Каллох.

Перед встречей с нами Строу признался нашему бригадиру, что он мог бы
назначение никакой другой благовидный предлог для паническое бегство, чем это было
работа угонщиков скота. Он утверждал, что знает местность вдоль реки
Колорадо, и, если только она не изменилась недавно, в тех холмах к западу от
обитало немало самых отъявленных угонщиков в штате. Он
признал, что, возможно, это были волки, преследовавшие крупный рогатый скот на пастбище, но
подумал, что это было сделано людьми-волками. Он
утверждал, что немногие стада когда-либо переходили эту реку без потери
крупного рогатого скота, если только угонщики не были слишком заняты в другом месте, чтобы отдать
Проезжавшее мимо стадо привлекло их внимание. Стро приказал своему стаду вернуться по тропе примерно в десяти милях от их лагеря прошлой ночью, и около полудня два стада встретились на притоке Брейди-Крик. К тому времени в нашем стаде было почти триста голов скота Эллисона, поэтому мы придержали его и отделились от них. Стро убеждал нашего бригадира, что бы тот ни делал, не разбивать лагерь на дне Колорадо или где-либо рядом с рекой, если он не хочет повторить его опыт. После того, как мы
собрали наше стадо во второй половине дня, около полудюжины из нас вернулись
назад и протянул руку в подсчет стада соломы, которые оказались более
сто короткая голова, и почти половина его наряд был еще
охота и разведение. Следуя совету Стро, мы разбили лагерь той ночью примерно в
пяти или шести милях от реки на последнем водоразделе. С того момента, как
заступил второй охранник, пока не сменился третий, мы приняли
меры предосторожности, держа разведчика начеку с половины до трех
четверти мили далеких от стада, наводнение и Гонеймом сервировки
именно в этом качестве. Были приняты все меры для предотвращения сюрприз;
и на случай, если что-нибудь случится, наши ночные лошади, привязанные к колесам фургона
, стояли оседланные и взнузданные на случай любой чрезвычайной ситуации. Но
ночь прошла без происшествий.

На следующее утро, через час или два после того, как стадо тронулось в путь, с запада подъехали четверо незнакомых мужчин на хороших
лошадях и, представившись
лесорубами, спросили нашего бригадира. Флад встретил их в
своей обычной спокойной манере и, признав, что у нас были проблемы
более или менее с пастбищным скотом, заверил наших посетителей, что если
все, что есть в стаде, в тех брендах, которые они представляли, он с радостью принял бы
поддержите это и дайте им все возможности вырезать свой скот. Как
он очень хотел, чтобы пересечь реку до полудня, он пригласил посетителей
остаться на ужин, уверяя их, что перед началом стадо в
во второй половине дня, он будет бросать вместе скот для их проверки.
Флад был очень любезен, расспрашивал о скоте и пастбищах.
вопросы в целом, а также уровень воды в реке впереди.
Представитель лесорубов отклонил приглашение Флуда на ужин,
сославшись на неотложные дела, и настоятельно рекомендовал, если
он серьезно не мешал нашим планам разрешить ему
осмотреть стадо перед переправой через реку. Его доводы казались тривиальными.
и наш бригадир не был убежден.

“Видите ли, джентльмены, ” сказал он, “ управляя этим южным скотом, мы
должны использовать все возможности. Мы рассчитали время нашей утренней поездки так, чтобы
добраться до реки в самое теплое время дня или как можно ближе к
полудню. Вы едва ли можете себе представить, какая разница между переправой этого стада вброд в прохладный пасмурный день и в ясный жаркий день.
 Видите, стадо растянулось почти на милю в длину, и
задержать их и потратить час или больше на вашу инспекцию означало бы
серьезно нарушить наши планы. А затем наш фургон и _remuda_ отправились дальше
с приказами прибыть к полудню в первый хороший лагерь за рекой. Я
прекрасно понимаю ваши причины, и вы в равной степени понимаете мои;
но я пришлю человека или двух обратно, чтобы помочь вам скрестить любой скот, который вы
сможете найти в нашем стаде. Теперь, если двое из вас, джентльмены, поедут верхом
со мной по дальней стороне, а остальные поедут рядом с
впереди, мы перегоним скот, когда доберемся до реки без
разделываем стадо на блоки.

Дружелюбие Флуда в сочетании с тем фактом, что передние коровы почти добрались до реки,
заставило его высказаться. Наши гости могли только уступить и
поехали вперёд вместе с нашими погонщиками, чтобы помочь загнать
передних коров в реку. Вода была быстрой, но в остальном
переправа была лёгкой, и мы позволили стаду, выйдя на другой
берег, разбрестись и пастись по своему усмотрению. Фургон и
седла были видны примерно в миле впереди, и, оставив двух человек присматривать за
скотом, чтобы он двигался в нужном направлении, мы поскакали дальше.
Не спеша они направились к повозке, где их ждал ужин. За ужином Флуд обращался с нашими гостями с подчеркнутой вежливостью и небрежно спросил, не видели ли они в тот день или накануне какой-нибудь скот на дороге Эллисон. Они ответили, что нет, и объяснили, что их пастбища находятся по обе стороны Кончо и что в сезон перегона скота они держат его между этой рекой и основным руслом Колорадо. В последнее время они работали на своей территории, за исключением
тех случаев, когда мимо проходили стада, и нужно было следить за ними
бродячие животные. Звучало так, будто наши ищейки тоже могли бы при случае использовать
дипломатию.

Когда ужин закончился, и мы поймали лошадей на вторую половину дня и
были готовы сесть в седло, Флад попросил у наших гостей их удостоверения как
должным образом уполномоченных следопытов. Они ответили, что у них их нет, но
в качестве объяснения привели заявление о том, что они просто действовали в интересах ближайшего населенного пункта, для чего не требовалось письменного разрешения.
..........
..........

Затем прежняя приветливость нашего бригадира превратилась в железо. “Что ж,
ребята, “ сказал он, ” если у вас нет полномочий срезать эту тропу, тогда вы
не сокращайте это стадо. У меня должны быть документы о проверке, прежде чем я смогу вывезти марку
из округа, в котором она выведена, и я, конечно, никому не позволю
другому человеку, местному или должным образом назначенному, вырезать животное из этого стада
без письменного и сертифицированного разрешения. Вы знаете это и без того, чтобы вам об этом говорили
или должны были. Я уважаю права каждого человека, вышедшего на тропу
срезать ее. Если вы хотите ознакомиться с моими инспекционными документами, вы имеете право
потребовать их, а я, в свою очередь, требую от вас ваши верительные грамоты, подтверждающие
на кого вы работаете и список брендов, которые вы представляете; в противном случае нет
причинен вред; и при этом вы не режете стадо, которое я веду ”.

“Ну, - сказал один из мужчин, - я видел пару голов в моем собственном “.
индивидуальное клеймо, когда мы подъезжали к стаду. Хотел бы я посмотреть на человека, который
скажет, что я не имею права заявлять о своем собственном бренде, где бы я его ни нашел
.

“Если в нашем стаде есть что-то под вашим индивидуальным брендом”, - сказал
Флуд, «всё, что тебе нужно сделать, — это дать мне клеймо, и я вырежу его
для тебя. Какое у тебя клеймо?»

«Оконная створка».

«Кто-нибудь из вас, ребята, видел такое клеймо в нашем стаде?» — спросил Флуд,
повернувшись к нам, когда мы все стояли у своих лошадей, готовые отправиться в путь.

“Я не узнал этого имени”, - ответила Айва Форрест, кто ехал
на качели, на фирменных сторону крупного рогатого скота и принадлежал к
последний гвардии“, но я помню, как такой бренд, хотя я бы
его назвали по-другому. Да, если подумать, я уверен, что видел это, и
Я скажу вам, где: вчера утром, когда я выехал, чтобы прогнать этих
отбившихся от нашего стада коров, я увидел это клеймо среди скота Эллисонов
, который разбежался прошлой ночью. Когда вчера отряд Строу вырезал
своих, они, должно быть, оставили скот у ‘Оконной рамы’
с нами; это был пастбищный скот, который обратил в паническое бегство его стадо. Мне это
показалось немного запятнанным, но если бы меня попросили назвать это,
Я бы назвал это воровским клеймом. Однако, если эти джентльмены заявят на них права,
потребуется всего минута, чтобы вырезать их.

“Этой организации не нужно переходить на личности и выкладывать свои оскорбления”,
парировал претендент на бренд ”Window Sash“, "потому что я потребую свое
, даже если вас будет сотня. И вы можете быть уверены, что я возьму любое животное.
Я потребую, я возьму, даже если мне придется вернуться на ранчо и привести с собой двадцать человек.
люди помогут мне это сделать.

“Вам не понадобится никакая помощь, чтобы получить все, что вам причитается”, - ответил наш
бригадир, садясь на лошадь. “Давайте соберем стадо вместе,
ребята, и вырежем этот скот с "Оконными рамами’. Нам не нужен никакой скот
в нашем стаде, которое в панике выбегает на открытое пастбище в полночь; они, должно быть,
безусловно, ужасно дикие ”.

Пока мы ехали вместе, наш след фрезы отстал, и держал
солидном расстоянии от стада, в то время как мы бросили вместе скот.
Когда стадо приблизилось к требуемой плотности, Флад подозвал наших следопытов
и сказал: “Теперь, ребята, каждый из вас может взять одного из
мой наряд с вами и проверить это стадо к вашему удовлетворению. Если вы
вижу, что есть вы утверждаете, мы отрежем его для вас, но не
попытка вырезать что-нибудь сами”.

Мы приехали парами, по нашему человеку с каждым незнакомцем, и после того, как
полчаса неторопливо скакали по стаду, вырезали три головы
в пятнистом клейме под названием “Оконная рама”.
Перед уходом из стада один из незнакомцев предъявил права на рыжую корову, но Фокс
Квотернайт отказался резать животное.

Когда пара выехала, незнакомец обратился к Фладу. “Я заметил корову из
моя там, ” сказал он, - не в вашей дорожной марке, на что я претендую. Ваш
Мужчина отказывается разрезать ее для меня, поэтому я обращаюсь к вам ”.

“Какая у нее марка, Фокс?” - спросил Флад.

“ Это корова на букву "К’, но полковник думает, что это буква "О". Так случилось, что я
знаю и корову, и клеймо; она прибыла в стадо за четыреста
в нескольких милях к югу отсюда, когда мы поили стадо в Нуэсесе
Река. Буква "Q’ немного расплывчата, но достаточно ясна, чтобы удержать ее в памяти.
пока.”

“Если это корова ‘Q’, у меня нет на нее прав”, - запротестовал незнакомец,
“но если клеймо "O", тогда я заявляю на нее права как на отбившуюся от нашего
диапазона, и я не волнует, если она попала в ваше стадо, когда вы были
мочить в реке Сан-Фернандо, в Мексике, я буду утверждать, что ее просто
то же самое. Я собираюсь попросить вас, чтобы бросить ее”.

“Я брошу ее тебе, ” хладнокровно ответил Фокс, “ и ставлю свое седло
и шестизарядный револьвер, что это не буква "О", и даже если бы это было так,
ты и все воры на Кончо не сможете забрать ее. Я сам знаю несколько из
простых принципов шуршания. Ты хочешь, чтобы ее вышвырнули?

“Это то, о чем я просил”.

“ Тогда бросай ее, ” сказал Флад, “ и давай не будем вступать в переговоры.

Фокс вернулся к стаду и после небольшой задержки обнаружил
корову и отвел ее к краю стада. Сбросив веревку,
он оттеснил ее подальше от стада, и пока она кружила в
попытке вернуться, он подъехал поближе и легко набросил веревку
на ее рога. Когда он остановил лошадь, чтобы проверить корову, я прискакал
к нему на помощь с веревкой в руке, и когда корова повернула назад, я
пришпорил ее. Несколько человек из наряда подъехали и спешились, и один из парней
взяв ее за хвост, мы бросили животное так гуманно, как только могли.
возможно. Чтобы добраться до клейма, которое было сбоку, мы
перевернули корову, когда Флад достал нож и срезал шерсть
, оставив клеймо, которое легко проследить.

“Кто она, Джим?” - спросил Фокс, сидя на лошади и натягивая веревку
.

“Я позволю человеку, который утверждает, что она, ответить на этот вопрос”, - ответил
Наводнение, поскольку ее заявитель критически осмотрел бренд к своему удовлетворению
.

— Я заявляю на неё права как на корову «О», — сказал незнакомец, обращаясь к Флуду.

 — Ну, ты заявляешь больше, чем когда-либо получишь, — ответил наш бригадир.
 — Отпустите её, ребята.

Корову освободили и вернули в стадо, но претендент
попытался поспорить с Флудом, утверждая, что клеймо просто соскользнуло,
и вместо буквы «О» получилась буква «К». Наш бригадир не обратил внимания на
чужака, но когда его настойчивость стала раздражать, прервал его
аргументацию, сказав:

 «Друг мой, христианин, спорить об этом бесполезно. Вы попросили
бросить корову, и мы её бросили». С таким же успехом вы могли бы сказать мне, что корова белая, и заявить, что она принадлежит к какой-то другой породе, а не к
‘В.’ Возможно, вы разбираетесь в брендах не хуже меня, но вы напрасно тратите время
споря с фактами. Тебе лучше взять свой скот ‘Подоконник’
и ехать дальше, потому что ты срезал все, что собирался срезать здесь сегодня. Но
прежде чем вы уйдете, из страха, что я могу никогда больше вас не увидеть, я воспользуюсь этим
случаем, чтобы сказать, что я думаю, что вы обычные похитители коров ”.

Благодаря его прямолинейному разговору наш бригадир поднялся на несколько дюймов выше в наших глазах.
когда мы садились на лошадей, ухмыляясь поражению следопытов.
в то время как дюжина шестизарядников лениво сутулилась у нашего
бедрами, чтобы придать особое значение своим словам.

“Прежде чем отправиться, я воспользуюсь случаем, чтобы сказать вам, что вы еще увидите
меня снова”, - ответил главарь, подъезжая к Фладу. “У тебя
недостаточно людей, чтобы обмануть меня. Что касается того, что вы называете меня коров-вором,
это слишком распространенное прозвище, чтобы кого-то обидеть; и из того, что я
могу понять, это прозвище не распространится на вас или вашу компанию за тысячу
миль. А теперь, прощаясь, я хочу сказать вам, что вы еще увидитесь со мной
не пройдет и дня, и более того, я привезу с собой одежду
мы с тобой вырежем ваше стадо подчистую до вашего дорожного клейма, если не будет лучшего
причины, просто чтобы научить тебя не быть таким наглым.

После отбоя этой угрозы, флуд и сказал ему, как он повернулся, чтобы ездить
от “Ну, теперь, мой юный друг, ты торгуешься за весь лот
удовольствие. Я заметил, что у вас есть пистолет, и вполне естественно предположить, что вы немного стреляете
по мере необходимости. Предположим, когда ты со своим отрядом вернешься
, ты устроишь стрельбу, чтобы мы знали, кто ты; потому что я
обещаю тебе, что, когда ты перережешь это
стадо, порох наверняка подгорит ”.

Под насмешливые возгласы нашего отряда следопыты уехали
их три одиноких стада “Window Sash”. Мы достигли точки, которую
хотели, и теперь в случае каких-либо проблем, во время осмотра или ночью,
у нас за спиной была река, чтобы догнать наше стадо. Мы мало обращали внимания
на угрозы наших разочарованных посетителей, но несколько раз мне приходили на ум
замечания Стро относительно характера жителей тех холмов к
западу от нас. Я был молод, но знал достаточно, вместо
задавая глупых вопросов, чтобы помалкивать, хотя мои глаза и уши пил
во всем. Раньше мы были на тропе около часа, мы встретились
двое мужчин едут по тропе к реке. Встретив нас, они
развернулись и ехали вместе с нашим бригадиром на некотором расстоянии от стада
почти час, и среди нас, мальчиков, не утихало любопытство
вокруг стада, кто бы это мог быть. Наконец Флад выехал вперед, к
людям с пойнта, и отдал приказ свернуть с тропы и совершить
короткую поездку днем. Затем в компании двух незнакомцев он
поскакал вперед, чтобы обогнать наш фургон, и больше мы его не видели
до тех пор, пока не добрались до лагеря тем вечером. Однако наш главный
удалось получить от нашего бригадира: что двое мужчин были членами
отряда рейнджеров, которые были направлены в результате информации
, полученной от первого стада, прошедшего по тропе в том году. Это стадо, которое
прошло примерно на двадцать дней раньше нас, столкнулось с паническим бегством ниже по течению реки
, и, достигнув Абилина, сообщило о присутствии угонщиков
охотится стадами на пересечении реки Колорадо.

Добравшись в тот вечер со стадом до лагеря, мы обнаружили десятерых из них.
Рейнджеры были нашими гостями на ночь. Отряд находился под
капрал по имени Джо Хеймс, который поручил двум мужчинам, с которыми мы встретились днём, разведать этот перевал. Получив от нашего бригадира информацию о предполагаемых расхитителях, эти разведчики в сопровождении Флуда вернулись, чтобы сообщить отряду рейнджеров, разбившему лагерь в уединённом месте примерно в десяти милях к северо-востоку от перевала Колорадо. Они прибыли туда накануне поздно вечером, и это была их первая встреча с каким-либо стадом, чтобы получить достоверную информацию.

Хеймс сразу же взял на себя заботу о стаде, Флад с радостью оказывал всяческое
помощь возможна. Мы, как обычно, ночевали в загоне, но во время двух смен караула Хеймс отправил четверых своих рейнджеров на разведку в ближайшие окрестности, хотя, как мы и ожидали, они не встретили никаких препятствий. На рассвете рейнджеры забросили свои рюкзаки в наш фургон, а скот — в нашу _ремуду_, и, проехав по тропе милю или больше, оставили нас, держась подальше от глаз. Теперь мы все надеялись, что вчерашние следопыты сдержат слово и вернутся. В этой надежде мы провели несколько часов.
Утром мы пасли скот и везли повозку в хвосте. Повозку, ехавшую впереди стада, мы договорились отправить в качестве сигнала между нашим бригадиром и капралом рейнджеров, если мы увидим какой-нибудь отряд позади нас. Мы уже начали отчаиваться, что они не придут, когда в нескольких милях позади на тропе появилось облако пыли. Мы сразу же погнали повозку и _ремуду_ вперёд, чтобы предупредить рейнджеров, и позволили скоту растянуться почти на милю.

Удачный поворот тропы позволил нам мельком увидеть кавалькаду,
которая была слишком большой, чтобы быть частью отряда Стро.
снаряжение; и вскоре нас настигли наши вчерашние следопыты
теперь их число увеличилось до двадцати двух всадников. Флад был
намеренно впереди стада, и весь отряд поскакал галопом
вперед, чтобы остановить скот. Когда они почти достигли лидера,
Флад повернул назад и встретился с угонщиками.

“Что ж, я сдержу свое слово”, - сказал вожак, - “и я здесь, чтобы подстричь
ваше стадо, как я и обещал вам. Скидывай и придержи свой
скот, или я сделаю это за тебя ”.

Несколько человек из нашего отряда подъехали в этот момент как раз вовремя, чтобы услышать крик Флада.
ответ: «Если вы считаете, что справитесь, держите их сами. Если бы у меня было такое же большое стадо, как у вас, я бы не стал просить кого-то помочь мне. Я хочу посмотреть, как стадо на реке Колорадо пасётся, — может, я чему-нибудь научусь. Моё стадо отдохнёт или, может быть, подождёт, пока вы закончите, или как-то иначе поможет вам. Но будь осторожен и не
заявляй права на то, в чём ты не уверен, потому что я оставляю за собой
право проверить твою добычу, прежде чем ты её увезёшь».

 Похитители скакали гуськом впереди, и когда они согнали стадо с тропы, примерно половина из них вернулась и поскакала вперёд
пасущийся скот. Флад отозвал наш отряд в сторону и дал нам наши
инструкции, стадо было полностью передано угонщикам.
После того, как они начали разделку, мы объехали вокруг и притворились, что помогаем в
проведении разделки, пока вырезали отбившихся от стада животных. Когда вышла корова
красного цвета “Q”, Фокс подрезал ей спину, что едва не ускорило
скандал, потому что мужчина, который забрал
ее накануне, быстро отдал ее бродячим животным. Никто из нас даже не взглянул на тропу,
или в сторону Рейнджеров; но когда работа была закончена, Флуд
мы протестовали вместе с предводителем угонщиков из-за пяти или шести голов скота с плохо различимыми клеймами, которые на самом деле принадлежали нашему стаду. Но он был в восторге и не желал слушать никаких протестов, а попытался угнать скот, которого теперь было почти пятьдесят голов. Тогда мы поскакали им навстречу и остановили их.

В завязавшейся перепалке звучали резкие слова, когда один из наших
выпалил в притворном удивлении:

— Эй, кто это там едет?

 Отряд всадников неторопливо проезжал через наше брошенное стадо,
подъезжая к тому месту, где спорили два отряда.

“Что тут происходит, джентльмены?” - поинтересовался Хамеса, как он подъехал.

“Кто ты и что могло бы быть ваше дело, позвольте спросить?” - поинтересовался
лидера угонщиков.

“Лично я никто, но официально я капрал роты Б",
Техасские рейнджеры - ну, если там нет улыбающегося Эда Уинтерса, самого большого
скотокрада, когда-либо рождавшегося в округе Медина. Что ж, у меня есть для тебя документы.;
за то, что заменил клейма на более чем пятидесяти головах крупного рогатого скота "С" на "Г".
Клеймо. Иди сюда, дорогая, и дай мне свой пистолет. Давай, и никаких
неверных движений или выкрутасов, или я выбью белок у тебя из глаза.
Окружите этот макет, ребята, и давайте рассмотрим его повнимательнее.

По этой команде каждый человек в нашем подразделении выхватил свой шестизарядный револьвер.
Рейнджеры направили свои карабины на угонщиков, и менее чем через секунду
через минуту они были разоружены и настолько удручены, насколько это вообще возможно.
группа людей попала в ловушку, которую они сами же и устроили. Хеймс достал “черную книгу
” и, оглядев толпу, пришел к выводу задержать всего
кови, поскольку описания “разыскиваемых”, похоже, включали большинство из
них. Некоторые из угонщиков попытались объяснить свое присутствие, но
Хеймс решил задержать всю группу, «чтобы в следующий раз они были более
осторожны со своим скотом», как он выразился.

 Во время ареста скот снова разбрелся по пастбищу, и
примерно половина нашего отряда отвела скот туда, где в полдень разбили лагерь.  МакКэнн ожидал, что на ужин придёт больше людей, и был
готов к непредвиденным обстоятельствам.  Когда ужин закончился и рейнджеры
собрались и были готовы к отъезду, Хеймс сказал Флуду:

— Что ж, Флуд, я очень рад, что познакомился с тобой и твоей командой. Это была одна из самых масштабных облав за долгое время. Ты не
знайте, как я горжусь этой компанией красавиц. Да ведь наверняка
наград для этой толпы будет достаточно, чтобы купить моей девушке новую пару
туфель. И скажи, когда твой фургон прибудет в Абилин, если меня там не будет,
просто подъезжай к офису шерифа и оставь захваченное
оружие. Прости загрузить свою повозку вниз по дороге, но мне не хватает
вьючных мулов, и он будет мне большое одолжение; кроме того, этих людишек
не подлежат нужно какое-нибудь оружие за некоторое время. Мне нравится твоя компания
и твой чак, Флад, но ты видишь, каково это; лучший из
друзья должны расстаться; и потом, у меня приглашение на ужин в Абилин.
Завтра в полдень я должен ехать верхом. Всем адиос.




ГЛАВА VIII

НА БРАЗОСЕ И Вичите

Несколько дней спустя, когда мы приближались к Буффало Гэп, заместитель шерифа округа Тейлор
, проживавший в Гэп, выехал нам навстречу. Он привез Фладу
срочную просьбу Хеймса выступить в качестве свидетеля против
скотокрадов, которые должны были предстать перед предварительным судом в Абилине на следующий день
. Сколько он с сожалением покидают стадо даже
одну ночь, наш бригадир, наконец, согласилась пойти. В дальнейшем его
Для удобства мы совершили долгую вечернюю поездку и остановились на ночлег далеко от Буффало-Гэп, который в то время был не более чем ориентиром на тропе. На следующий день мы легко добрались до Абилина и рано утром, когда Флуд присоединился к нам, отказались от разрешения кому-либо из нас ехать в город, за исключением Маккэнна с фургоном, что было необходимостью. Возможно, это было и к лучшему,
поскольку этот город славился тем, что задавал такой темп, что путник
оставался без денег и без сил, не говоря уже о головной боли.
Хотя наш бригадир ещё не достиг того зрелого возраста, когда удовольствия и легкомыслие уже не манят, было вполне естественно, что он хотел уберечь своих людей от искушения чашей, которая веселит, и от козней сирены. Но когда в тот вечер вернулся фургон, стало ясно, что наш бригадир тоже человек, потому что вместе с коробкой обещанных нам сигар он привёз несколько бутылок «Старого Кроу».

Через несколько дней после пересечения реки Клир-Форк-оф-Бразос мы
вышли на хорошо орошаемую открытую местность, по которой двигалось стадо
Мы продвигались вперёд с огромной скоростью. В Абилине мы с удивлением узнали, что наше стадо было двадцатым, прошедшим через этот пункт. Погода во время нашего путешествия была исключительно хорошей; выпало всего несколько дождливых дней, и то в дневное время. Но теперь мы приближались к местности, где дожди шли чаще, и вздувшиеся русла нескольких небольших рек, берущих начало на равнинах Стейк, подсказали нам, что к западу от нашего маршрута недавно прошли дожди.
Прежде чем добраться до главного Бразоса, мы прошли мимо двух других табунов годовалых телят
крупный рогатый скот, и были предупреждены о непроходимости этой реки в течение
прошлой недели. Ничуть не смутившись, мы отправились в нашу обычную поездку; и когда той ночью
стадо разбило лагерь, Флад, проведя разведку впереди, к реке,
вернулся со словом, что бразо были неприступны более года.
неделя, пять стад прикованы к воде.

Поскольку мы были тогда почти в двадцати милях к югу от реки, на следующее утро
мы свернули с тропы и повернули стадо на северо-восток,
надеясь напасть на Бразос в нескольких милях выше переправы круглого леса. Однажды
стадо было запущено, и их маршрут на день был обрисован в общих чертах нашему
указывая людям на определенные ориентиры, Флад и Айвс Форрест отправились в путь.
определить местонахождение парома и найти переправу. Если бы не наш
фургон, мы бы продолжили путь, но поскольку на реке
Бразос, пересекающей западную тропу, не было парома, это тоже было вопросом
о том, чтобы подождать или сделать этот крюк. Затем все выпаса скота в течение нескольких
миль о переправе уже было принято waterbound стада,
и в толпе, и посягательство на полигоне уже заняли бы
нарушение неписаного закона. Опять же, ни одно стадо не отнеслось благосклонно к другому
пытаясь пройти мимо них, когда в походном состоянии стада были на
равенство. Наш бригадир разработал схему прохождения мимо
эти прикованные к воде стада, если это возможно, что дало бы нам чистое поле деятельности
до тех пор, пока не будет достигнут следующий крупный водоток.

Флад и Форрест вернулись в полдень, причем первый из них
нашел вплавь проходимый брод недалеко от устья Понедельничного ручья,
в то время как второй сообщил о переправе “в порядке очереди”. Как только,
итак, ужин закончился, фургон отправился к парому под руководством
Форреста в качестве лоцмана, хотя мы должны были вернуться к стаду, как только паром
был замечен. Уст понедельник крик не был более десяти милях ниже
регулярные след пересечения Бразос, и намного ближе нашей полдень
лагерь, чем обычный одно; но вагон был вынужден сделать
прямой локоть, сначала поворачивая на восток, а затем вернуться после
река была пересечена. Мы не давали скоту воды в течение дня, чтобы
утолить жажду, когда они доберутся до реки. Флуд переплыл ее
в течение утра, и предупредил, чтобы мы были готовы к пятидесяти или шестидесяти
дворы воды при пересечении. Когда в пределах мили, мы
стада и меняли лошадей, каждый человек выбирает один с испытанным
умение плавать. Те из нас, кто должен был взять воду, когда
стадо войдет в реку, сняли с себя обувь и одежду,
которые мы доверили всадникам, ехавшим сзади. Подход к переправе был
постепенным, но противоположный берег был крутым, с единственным узким проходом
, ведущим из канала. Поскольку течение, несомненно, должно было
унести плывущий скот вниз по течению, мы должны были, принимая во внимание это,
взять воду почти на сто ярдов выше выхода с другой стороны
берег. Все это было заранее спланировано нашим бригадиром, который теперь
занял позицию замыкающего справа, или ниже по течению, и мы
поскакали на взмыленных лошадях вдоль берега, преодолевая
бурный Бразос.

 Когда мы въехали в воду, она была неглубокой, и мы добрались почти до середины реки, прежде чем наши лошади поскакали по мелководью.
 Хонимен был у них с подветренной стороны, а скот толпился позади, и нам ничего не оставалось, кроме как плыть. Однако свободная лошадь плывет легко,
и наша ремуда с готовностью поплыла по течению, хотя оно и было
достаточно быстро, чтобы они проплыли под проходом на противоположной стороне.
 К этому времени передние коровы уже плыли, и полдюжины из нас находились ниже их, потому что проход под берегом был узким, и если бы коровы сбились в кучу на берегу, некоторые из них могли бы утонуть. В течение четверти часа требовалась хладнокровность, чтобы направлять стадо в воду и расчищать проход на противоположном берегу. Пока они пересекали реку, стадо образовало большую букву «U»,
вызванную силой течения, которое несло их
скот вниз по течению, пока не найдётся место для переправы на другой
стороне. Те из нас, кому повезло и у кого были хорошие лошади, переплывали
реку по дюжине раз, а затем, когда стадо благополучно переправлялось,
возвращались, чтобы забрать свою одежду. Для нас, молодых парней из отряда,
это был захватывающий и довольно привлекательный опыт, но старшие и
более опытные мужчины всегда боялись переплывать реки. Их причины стали достаточно ясны, когда две недели спустя мы пересекли Ред-Ривер, где нам указали на недавно вырытую могилу, среди прочих могил людей, которые погибли, спасая скот.

Как только основная масса скота была благополучно закончится, без опасности
заторы на дальней банка, им было позволено слоняться без дела вместе
под cutbank и пить вволю. Довольно много людей
заблудились над проходом, и, чтобы разгромить их, Боб
Блейдс, Мосс Стрейхорн и я выехали через устье и поднялись вверх по реке
, где мы нашли некоторых из них в проходе вниз по сухому руслу.
Бычки нашли мягкое, влажное местечко на берегу и были так заняты
расковыривая рогами восковую красную грязь, что едва заметили наше приближение, пока
мы были в род их. Мы остановили коней и наблюдали за их
выходки. Коленопреклоненный скот яростно рубил берег своими
рогами и пачкал головы красной грязью, но, обнаружив наше
присутствие, они поджали хвосты и убежали так игриво, как только могли.
молодые ягнята на склоне холма.

“Можете ли вы Сабе, где удовольствие приходит к бычку, чтобы получить вниз на его
колени в грязи и грязи, и рога банку и испортить его кудри и
понравится такое?” спросил Стрэйхорн лопаток и меня.

“Потому что это полезно для здоровья и, кроме того, забавно”, - ответил Боб, улыбаясь мне.
осторожное подмигивание. “Ты никогда не слышал о людях, принимающих грязевые ванны? Ты же
видел, как собаки едят траву, не так ли? Ну, это что-то в том же порядке.
порядок. Так вот, если бы я изучал природу животных, как вы,,
Я бы слез с лошади и представил, что у меня есть рога, шрам и все остальное.
позорно изуродовал этот грязный берег. Я подержу вашу лошадь, если вы хотите попробовать, — возможно, вам откроются некоторые секреты юмора крупного рогатого скота.

 Шутка, хоть и сказанная в шутку, была слишком откровенной для этого представителя профессии, от которого всегда можно ожидать глупостей, и когда мы
вернулся наряд, Стрэйхорн представил взгляд, ни один здравомыслящий человек сохранить
член нашего племени никогда бы не задумал.

Стада были разбросаны несколько тысяч акров покинув
река, свободно пасущихся , и так оставалось до конца вечера.
Форрест сменил лошадей и отправился вниз по реке, чтобы найти фургон
и управлять им, поскольку Маккенну предстояло преодолеть большое расстояние,
было вопросом, доберется ли он до нас до темноты. Флуд выбрал место для ночлега
и разбил лагерь примерно в миле от реки, а те из
отряда, который не был в стаде, натащили много дров на ночь, и
развели бушующий костер в качестве маяка для нашего отсутствующего комиссара. Вскоре над лагерем сгустилась темнота, и перед нами замаячила перспектива провести ночь без ужина. Первая стража увела стадо, а мы остались.
никаких следов повозки. Тогда несколько из нас, молодых, оседлали наших ночных
лошадей и проехали вниз по реке милю или больше в надежде встретить
МакКанна. Мы подъехали к крутому берегу, образовавшемуся из-за
перемещения дна реки на северный берег, проехали немного вверх по
уступу, спешились и сделали несколько выстрелов; затем, припав
ушами к земле, терпеливо ждали ответа. Его не последовало, и мы
поехали обратно. — Чёрт возьми, и рыбки тоже! — сказал Джо
Столлингс, когда мы забрались в сёдла, чтобы вернуться. — Это не
ужин или завтрак, это меня беспокоит, но будет ли у нас какой-нибудь ужин
завтра? Это более важный вопрос.”

Наверное, было за полночь, когда меня разбудил рев
мулы и скрежет вагона, чтобы услышать голоса Форрест и
Макканн, смешанный с грохотом цепей, когда они распрягали,
обрекая на вечную погибель разоренную страну на северной стороне
Бразоса, между ферри из круглого леса и устьем Понедельника
Крик.

“Я думаю, что когда Всемогущий создал эту страну на северной стороне
Бразоса, ” сказал Макканн на следующее утро за завтраком, - Создатель
Должно быть, он стал беспечным или собрал его из подручных материалов. Там
всего-то сотня-другая таких пересохших ручьёв, которые не заметишь, пока
не окажешься прямо над ними. Они не помешали бы человеку верхом на лошади, но
с гружёной повозкой всё по-другому. И я прямо сейчас обещаю вам всем,
что если бы Форрест не вышел и не посадил меня, вы бы, наверное,
затянули потуже пояса на завтрак, пили бы из коровьих следов и
курили бы сигареты, чтобы наесться. Что ж, вам это пойдёт на пользу;
такой образ жизни мог бы испортить некоторых из вас, но я заметил, что вы все
— Что у тебя на завтрак сегодня утром? Чёрный ремень? Эй, Хонимен, достань из повозки кувшин с патокой — он стоит прямо перед ящиком для патронов. Приятно видеть, что вкусы этой команды снова вернулись к старым добрым основам жизни.

 Мы, как обычно, отправились в путь рано утром, держась подальше от реки и направляясь почти строго на север. Следующей рекой на нашем пути была
Уичито, до устья которой оставалось ещё несколько дней пути.
Флуд намеревался идти параллельно старой тропе до самой реки,
а затем, если уровень воды не позволит нам переправиться, снова искать
переправа ниже в надежде избежать встреч со стадами, скованными водой, на этом водотоке
. На второй день пути от Бразоса шел сильный дождь
в течение дня и моросил всю ночь. Ни одно копыто не захотело бы
лечь спать, потребовав, чтобы охрана была удвоена на две смены на ночь
. На следующее утро, как обычно, когда мы сбивались с тропы, Флад
заранее провел разведку, и примерно в середине дневного перехода мы
вышли на старую тропу. Погода тем временем испортилась,
что вдохнуло жизнь и дух в экипировку, поскольку при работе на тропе
ничто так не угнетает дух мужчины, как падают погоды. О
приходя в след, мы заметили, что никакого стада не прошло с момента
дождь начался. Вскоре после этого наш арьергард был настигнут
всадник, принадлежавший к смешанному стаду, которое разбило лагерь примерно в четырех или
пяти милях ниже того места, где мы вышли на старую тропу. Он
сообщается Уичито как unfordable на прошлой неделе, но
в это время падает, и сказал, что если дождь за последние несколько дней
не расширена на Запад, как сделали ставку равнины, реки будут
преодолеваемого брода через день или два.

Прежде чем незнакомец ушёл от нас, Флуд вернулся и подтвердил эту
информацию, а также сообщил, что у брода Уичито стоят два стада, которые
собираются переправиться на следующий день. Исходя из этого, мы
пасли наше стадо в пределах пяти миль от реки и разбили лагерь на
ночь, а наш гость вернулся к своему отряду с сообщением Флуда о том, что
мы собираемся переправиться на следующий день. Но из-за хорошей погоды и надежды на спокойную ночь мы разбили лагерь
слишком близко к тропе, к нашему огорчению.
пастбища были хороши повсюду, недавние дожди смыли пыль
, и нам следовало разбить лагерь подальше. В ту ночь нам всем хотелось спать
и не успел закончиться ужин, как каждый из нас, как маменькин сынок, уже был
завернут в свои одеяла. Мы спали так крепко, что стражники были вынуждены
спешиться, когда вызвали смену, и разбудить следующих дежурных
разбудить их ото сна и проследить, чтобы они встали, потому что мужчины могли бы
неосознанно отвечают во сне. Скот тоже устал,
и спал так же охотно, как и люди.

Однако около полуночи Фокс Квотернайт ворвался в лагерь, стреляя из своего
шестизарядный и орет как демон. Мы вывалились из наших одеял
в ошеломленном состоянии услышали, что одно из стад, разбивших лагерь у реки
обратилось в паническое бегство, тяжелый грохот бегущего стада и
стрельба их наряда теперь отчетливо слышна. Мы, не теряя времени
получение наших лошадей, и в менее чем за минуту ехали на наш
скот, который уже встал и боязливо прислушиваясь к
приближающийся шум. Хотя мы были в доброй четверти мили от тропы
, прежде чем мы смогли отвести наше стадо в безопасное место,
Стадо бегущего скота неслось по тропе, как торнадо, и наше стадо было
поглощено этим вихрем, как листья в урагане.
Именно тогда наши длинноногие мексиканские быки задали нам темп,
который могла выдержать только хорошая лошадь, потому что они легко вырвались вперёд.
Другое стадо пробежало от трёх до четырёх миль, прежде чем налетело на нас,
и уже было сильно запыхавшимся. Другое стадо принадлежало Центральному Техасу
и насчитывало более тридцати пяти сотен голов, но по скорости бега
оно никогда не могло сравниться с нашим.

Не успели они пробежать и мили мимо нашего лагеря, как наш отряд, собравшись в кучу,
собравшись на левой точке, предприняли первую попытку сбросить их с трассы
и попытались повернуть их. Но волны разъяренного
океана могли быть так же легко усмирены, как и наше
терроризированное стадо во время этого первого безумного рывка. Как только нас стало несколько
сотен лидеров, и примерно в то время, когда мы думали, что успех уже близок
, другая группа, вдвое превосходящая нас по численности, вышла вперед;
тогда нам пришлось бросить то немногое, что у нас было, и снова поскакать вперед.
Когда мы достигли передовой, там, в полумиле впереди, горел костер.
походный костер стада разномастного скота, которое двигалось вверх по тропе
в тот вечер. Они были достаточно предупреждены о надвигающейся беде, как и
мы; и прежде чем бегущий скот добрался до них, около полудюжины
из их отряда поскакали к нам на помощь, когда мы предприняли еще одну попытку
переворачивайте или не допускайте перемешивания стада. Никто из наряда первого
табуна не шел впереди с нами, их лошади устали, и когда
бригадир этого смешанного табуна встретил нас, не зная, что мы были такими же
невиновный в неприятностях, как и он сам, он сделал несколько пренебрежительных замечаний
о нашем отряде и скоте. Но сейчас было не время для сантиментов, и
с его отрядом в помощь мы во второй раз бросили все силы на левый фланг, но развернулись лишь на несколько сотен метров; и прежде чем мы снова смогли вырваться вперёд, их костёр был уже пройден, а их стадо, насчитывавшее более трёх тысяч голов, продолжало бежать. Поскольку в этом смешанном стаде преобладали коровы и телята, наши южане по-прежнему лидировали в панике.

Сомнительно, что мы остановили бы эту панику до
рассвета, если бы нам не помогла природа.
Примерно в двух милях ниже лагеря последнего стада протекал глубокий ручей
берега которого были крутыми, а проходы немногочисленными и узкими.
Здесь мы преуспели в лидеры, и около половины наряд
смешанное стадо оставалось, охранявшим переправу и превращения отстающих
разведение в перспективе, как они пришли. С лидерами раз повернулся и нет
шанс для других, чтобы принять новую зацепку, надо было весь пробег
разведение повернулся в течение часа и безопасно под контролем. Первый отряд
присоединился к нам в промежутке, и когда рассвело, у нас было более
Сорок человек гнали около десяти тысяч голов скота обратно по тропе.
К сожалению, разные отряды не ладили друг с другом, и никто не хотел брать на себя вину. Флуд разыскал бригадира смешанного стада и потребовал извинений за его замечания во время нашей внезапной встречи накануне вечером; и хотя извинения были принесены, было ясно, что они дались ему с трудом. Первое стадо сняло с себя всякую ответственность,
заявив, что паника произошла из-за неизбежной случайности, а их
скот забеспокоился во время вынужденного простоя.
равнодушное отношение их бригадира, которого звали Уилсон, завоевало
дружеское расположение нашей бригады, и до того, как подошел фургон со смешанным
скотом, между их работниками установилось соглашение, по крайней мере молчаливое,
экипировка и наша. Наш десятник не был безупречен, ибо, если бы мы приняли
обычные меры предосторожности и разбили лагерь по крайней мере в миле от тропы, что было
нашим обычаем, когда мы находились в непосредственной близости от других стад, мы могли бы и
вероятно, мы бы не заметили этой путаницы, поскольку наше стадо было склонно к тому, чтобы
быть очень послушным. Флуд, со всем своим опытом, хорошо знал, что если
паническое бегство скота, который вошел в известный след, они были уверены,
поворот в обратную сторону по своим чередом; и теперь мы должны были оплатить скрипач
из-за отсутствия надлежащих мер предосторожности.

В течение часа после рассвета, и до того, как скот добрался до
лагеря смешанного стада, были замечены наши верховые лошади, пересекавшие
небольшой водораздел примерно в двух милях вверх по тропе, а минуту спустя
Мулы Маккена показались в поле зрения, замыкая тыл. Они выступили в путь
с первым рассветом, справедливо рассудив, что, поскольку времени на то, чтобы
оставить приказ о нашем отъезде, Магомету лучше уйти
к горе. Флуд похвалил нашего повара и погонщика за предусмотрительность,
поскольку повозка была нашей базой для пропитания; и не прошло много времени,
как Барни МакКэнн позвал нас на поспешно приготовленный завтрак. Флуд попросил Уилсона привести его отряд к нашей повозке на завтрак, и как только они освободились от присмотра за стадом,
они в полной мере оценили стряпню МакКэнна. Во время завтрака я помню, как Уилсон объяснял Флуду, что, по его мнению, стало причиной паники. Похоже , что там оставалось несколько буйволов .
к северу от Уичито, а ночью, когда они вошли в реку
пьют они душистые скот на южной стороне. Мычание
быки бизонов были отчетливо слышны его мужчин на ночь стада для
несколько дней назад. Бригадир заявил, что, по его мнению, некоторое количество
быков переплыло реку и тайком приблизилось к
спящему скоту, - затем, обнаружив присутствие пастухов,
сами обратились в паническое бегство, повергнув свое стадо в панику.

Во время завтрака у нас была смена лошадей, и когда все
Флуд и Уилсон подъехали к фургону смешанного стада, за ними следовали два отряда, когда Флуд спросил у их бригадира:

«Есть ли у вас какие-нибудь предложения по разделке этих стад?»

«Предложений нет, — был ответ, — но я намерен сначала разделать своё стадо и
отвести его на север по тропе».

«Вы хотите отвести его на север, если не будет возражений, а я уверен, что они будут», — сказал Флуд. — Мне нужно немного времени, чтобы оценить человека, и чем больше я вижу тебя во время нашего короткого знакомства, тем больше я думаю, что есть две или три вещи,
что вы можете узнать в вашу пользу. Я не буду сейчас перечислять их,
но когда эти стада разделяются, если вы настаиваете, это будет стоить вам
ничего, кроме спрашивая мое мнение о вас. Вот на что вы можете положиться
: когда вырубка закончится, вы займетесь тем же местом на тропе
, которое занимали до того, как произошел этот несчастный случай. У Уилсона здесь
нет ничего, кроме загнанных лошадей, и его команда придержит стадо, пока
ваши и мои режут скот. И вместо того, чтобы срезать на север, ты
можешь либо срезать на юг, где тебе самое место на тропе, либо дуться в своем
лагерь, своей волей и приятно управлять. Но если вы не пастухом,
готовы сделать свой вклад, вы будете иметь свой наряд готов к работе
раз мы бросаем вместе скот”.

Не дожидаясь ответа, Флад отвернулся, и двойной отряд
обошел пасущееся стадо и начал собирать море скота
в компактное тело, готовое к работе. Роду Уиту и Ясеню Борростоуну было поручено
удерживать нашу долю, а остальные из нас, включая Ханимена,
вошли в стадо и начали разделку. Вскоре после того, как мы приступили к работе
разношерстная команда, оказавшаяся в одиноком меньшинстве,
присоединились к нам и начали перегонять свой скот на запад. Когда мы
проработали около получаса, Флад вызвал нас, и с
большей частью людей Уилсона мы поехали туда и обогнули смешанный участок
на юг, где им было самое место. Смешанная группа
притворилась, что не имела в виду ничего дурного, и была вежливо проинформирована, что если бы они
были искренни, то могли бы показать это более явно. Почти три часа
мы направляли постоянный поток скота из основного стада на нашу просеку,
в то время как наши лошади обливались потом. С нашим преимуществом на старте,
Как и в случае с самым маленьким стадом, мы закончили работу первыми. Пока смешанная бригада заканчивала стрижку, мы сменили лошадей, а затем были готовы работать с разделёнными стадами. Уилсон взял с собой примерно половину своей бригады, и после стрижки нашего стада, во время которой он перестриг около двадцати голов, смешанной бригаде была предоставлена такая же возможность, и они нашли около полудюжины своих клейм. В этих коровах Уилсона и в других коровах из нашего стада не было ничего удивительного,
потому что мы придерживались либеральных правил. Часто мы находили несколько наших коров на
Снаружи основного стада, когда двое мужчин загоняли скот в
загон, и если среди них оказывался не тот бык, это не имело
значения, — мы знали, что наше стадо всё равно придётся перетасовать,
а другие владельцы могли бы разочароваться, если бы не нашли среди
нашего скота своего.

Смешанное стадо все еще паслось на нашей территории, когда прибыли повозка и верховые лошади Уилсона. Пока они пересаживались, мы отделили смешанное стадо нашего клейма и подобрали несколько отбившихся от стада животных, которых мы подкармливали. Хотя, когда мы впервые вошли в основное стадо, отбившиеся от стада животные
получили наше внимание, хорошо известная нам по ранчо брендов, как
также окрасов. Собирая эти очень естественные обломки тропы
, мы не вырезали ничего, кроме того, что поглотило наше стадо в своих путешествиях,
проявляя должное уважение к аналогичному праву других стад. Наша работа была
закончена первой, и после того, как Уилсон разделал смешанное стадо, мы еще раз осмотрели его
стадо на прощание. Флад спросил его, хочет ли он лидировать,
но Уилсон отказался от своего права в своей открытой, откровенной
манере, сказав: “Если бы у меня был такой же длинноногий скот, как у вас, я бы
Я бы не стал просить ни у кого разрешения проехать. Да вы, должно быть,
путешествуете на лошадях. Я рад, что лично познакомился с вами и вашим отрядом,
но сожалею о том инциденте, который доставил вам столько хлопот. Поскольку я не собираюсь ехать дальше Доджа или Огаллалы,
вы более чем желанный гость. И если вы или кто-то из этих негодяев в вашем отряде
когда-нибудь окажетесь в округе Кориэлл, разыщите Фрэнка
Уилсон с ранчо Блок-Бар, и я обещаю вам стакан молока или
чего-нибудь покрепче, если получится.

Мы пересекли Уичито ближе к вечеру, когда там было не больше пятидесяти
футов воды для купания скота. Наша повозка доставляла нам единственную
неприятность, так как груз нельзя было как следует облегчить, и это была
настоятельная необходимость пересечь ее в тот же день. Как только скот был перегнан
в целости и сохранности и несколько человек ушли пасти его вперед, остальные из
отряда собрали все веревки и вернулись за фургоном. Поскольку
мулы всегда ненадежны в воде, Флуд решил сплавить их
на волю. Мы надежно привязали фургон к механизму веревками,
разложили наши постельные принадлежности в фургоне так, чтобы они были сверху, и побежали
погрузили фургон вручную в воду, насколько осмелились, не затопив при этом фургон.
ящик. Двое мужчин, с веревки на носу и на корме, были затем налево до
плавать с повозкой для того, чтобы сохранить ее от опрокидывания, а
остаток от нас спасибо в дальнем конце плавательного канал,
и завязались наши lariats в две длинные веревки от конца языка.
Мы обвязали луки наших седел свободным концом, и
когда был отдан приказ, наши восемь лошадей дали отличный повод
и фургон поплыл через реку, приземлившись высоко и сухо среди деревьев.
крики команды.




ГЛАВА IX

ПЕРЕПРАВА ДОАНА

Между реками Уичито и Пиз простиралась красивая открытая местность.
Добравшись до последней, мы обнаружили, что уровень воды в ней позволяет
переправиться, хотя были все признаки того, что река недавно разлилась:
на берегу валялись обломки позднего паводка, а на деревьях вдоль русла
можно было легко заметить уровень воды. Лето продолжалось до тех пор, пока не начались июньские дожди, и в течение следующего месяца нам должно было повезти, если наше продвижение не будет остановлено наводнениями и непогодой. Удачный этап
Однако Пиз вселил в нас надежду, что, возможно, Ред-Ривер, до которой было два дня пути, можно будет перейти вброд. В тот день, когда мы рассчитывали добраться до неё, Флуд рано утром отправился искать брод, которым пользовались всего несколько лет назад и который в последующие дни стал известен как «Переправа Доана» на Ред-Ривер. Наш бригадир вернулся до полудня и сообщил, что уровень воды благоприятен для стада, а для повозок построили новую переправу. Получив эту радостную новость, мы решили оставить эту реку позади как можно скорее, потому что это было обычное
явление, что река, которая была преодолеваемого брода ночью был реверс через
рассвет. Маккенна послали вперед с фургоном, но мы оставили седла при себе.
лошади были с нами, чтобы первыми брать воду у брода.

Скот был на последнем издыхании, в отставая образом почти в километр, и на
дойдя до реки ближе к середине дня, мы взяли воды
без привала или даже смена лошадей. Эта пограничная река на
северной границе Техаса наводила ужас на погонщиков, но когда мы
достигли ее, она обмелела, и поток воды потек по ней
несколько небольших каналов. Один из них предназначался для купания, с мелководными перекладинами
между каналами. Но величественное величие
реки было очевидно со всех сторон - с ее красными, обрывистыми берегами, с
отложениями ее красных вод, отмечающими лес вдоль ее русла, в то время как
плавник, застрявший на деревьях и высоко на берегах, указывал на то, чего
можно было ожидать, когда она становилась спортивной или сердитой. То, что она была безжалостной, было очевидно, потому что, хотя этот мост использовался всего год или два назад, когда мы переправлялись через реку, там было пять могил, одна из которых была
сделанное за десять дней, свидетельствовало о ее пренебрежении к человеческой жизни. Он может
смело можно утверждать, что в этом и нижнего переходов след на красный
Река, жизнь тропа мужчин погибли в результате утопления, чем на все
другие реки вместе. Как раз когда мы приближались к реке, неизвестный
всадник с юга обогнал наше стадо. Было очевидно, что он
принадлежал к какому-то проходящему стаду и наблюдал за переправой. Он
оказал нам помощь, когда наше стадо переходило вброд, и
в короткой беседе с Фладом сообщил ему, что он один из
рабочие, управлявшие стадом “Running W”, назвали имя Билла Манна в качестве своего бригадира
, количество скота, которое они перегоняли, и сообщили, что стадо
должно достичь реки на следующее утро. Он не терял времени даром.
пока мы паслись, он переправился через реку и вернулся к своему стаду.
отошел на четыре или пять миль и разбил лагерь на ночь.

Я никогда не забуду впечатление, оставшееся в моей памяти от того первого дня
утро после того, как мы пересекли Ред-Ривер и вступили на земли индейцев. Местность
была такой же примитивной, как и в первый день ее создания. Тропа вела вверх.
водораздел между Соленым и Северным форксами Ред-Ривер. К
востоку от последнего ручья лежала резервация апачей,
Кайова и команчей, последние наводили ужас на
жителей западного Техаса. Они были воинственным племенем, как подтверждают записи
Техасских рейнджеров и правительственных войск, но
их последняя эффективная взбучка была нанесена им в бою при Адобе
Стены окружены отрядом охотников на бизонов, которых они надеялись застать врасплох. Когда мы
пробирались вверх по этому узкому водоразделу, нам открылась
панорама покрытой зеленью равнины и окаймленного лесом русла реки с
никаких видимых свидетельств того, что сюда когда-либо вторгался цивилизованный человек,
за исключением скотоводов с их стадами. Антилопы подходили группами и
удовлетворяли свое любопытство относительно того, кем могли быть эти захватчики, в то время как старые
одиночные бизоны поджимали хвост при нашем приближении и неуклюже убегали
в безопасные места. Очень немногие стада когда-либо проходили по этому маршруту,
но бизоньи тропы, ведущие вниз по течению, глубоко протоптанные поколениями путешественников
, можно было увидеть сотнями со всех сторон. Мы не были там
для смены обстановки или для нашего здоровья, так что мы, возможно, пропустили
некоторые из красот ландшафта. Но у нас был острый глаз на
вещи нашего ремесла. Мы могли видеть почти вернулся к реке, и
несколько раз утром замечали облака пыли на горизонте.
Флад заметил их первым. Через некоторое время поднялись облака пыли
четкие, и мы убедились, что стадо "Бегущих W”
перешло вброд и было позади нас, не более чем в десяти-двенадцати милях.

В тот же полдень за ужином Флад сказал, что у него есть идея вернуться и нанести визит
Манну. “Почему, я не видел Билла Манна ‘Маленькой ножкой’”, - сказал наш
форман, накладывая себе третий кусок “жареного цыпленка”
(бэкон), “с тех пор как мы расстались два года назад в Огалалле на
Платт. Я бы просто хотел, чтобы самый лучший в мире однажды ночью вернулся и заснул в своих одеялах
и пожаловался на своего патрона. Тогда я хотел бы
рассказать ему, как мы обогнали их, отправившись на десять дней пути дальше
на юг. Он, должно быть, был среди тех стад, что паслись на реке
Бразос.

“Тогда почему бы тебе не пойти?” - спросил Фокс Квотернайт. “Половина отряда
могла бы содержать скот сейчас, с той травой и водой, которые у нас есть в настоящее время"
.

— Я угощу тебя на удачу, — сказал наш бригадир. — Везунчик, как только закончишь есть,
приведи своих лошадей. Я иду в гости.

Мы все знали, на каком коне он будет скакать, и когда он бросил поводья
«Алазанито», то выбрал не только своего собственного коня из двенадцати, но и
лучшего коня во всей _ремуде_ — гнедого жеребца ростом в пятнадцать ладоней и
один дюйм, который впервые вдохнул воздух в прериях
Техаса. Ни один человек, который хоть раз на нём прокатился, не мог его забыть. Теперь, когда
передвижение по прерии стало бесполезным занятием, а мечты и воспоминания
вспомните тот день, есть друзья и лица, которые могут быть забыты
, но есть лошади, которые никогда не будут забыты. Были
чрезвычайные ситуации, в которых лошадь была всем, а его всадник всего лишь
аксессуаром. Но вместе, человек и лошадь, они были той силой, которая позволяла
перегонять миллионы голов крупного рогатого скота, которые проходили вверх и через
различные тропы Запада.

Когда мы поймали наших лошадей на вторую половину дня, а Флад оседлал их
и был готов тронуться в путь, он сказал нам: “Вы, ребята, просто двигайтесь дальше
вверх по тропе. Меня не будет долго, но когда я вернусь, я это сделаю.
ожидайте, что все пойдет гладко. Предприятие, которое не может работать само по себе
без начальника должно оставаться дома и доить. Итак,
пока, ребята!”

Местность была хорошо орошена, и когда в ту ночь скот загнали в постель
земля, у них действительно болели желудки от переедания
трава и вода. Они улеглись и уснули, как усталые дети.;
один человек мог бы удержать их в тот вечер. Мы все чувствовали себя хорошо, а Маккенн
приготовил дополнительную порцию на ужин. У нас даже были сушеные яблоки на
десерт. Маккенна поговорил с продавцом в магазине "У Доана", где мы покупали наши
последние припасы из кое-каких дополнений в качестве подарка. Среди них была банка
джема. Он преподнес нам это в качестве сюрприза. Боб Блейдс вертел в руках
пустую банку, испытывая смешанное восхищение и отвращение при виде картинки на
бумажной этикетке. Это была сцена ужина, все фигуры были одеты в парадные костюмы.
“Итак, это генерал Грант, ” сказал он, указывая пальцем, “ а
это Том Очилтри. Я не совсем понимаю, кто этот другой, но,
по-моему, он какой-то важный шишка — может, сенатор или губернатор. У этих старух
хватило наглости. Такой стиль одежды — это то, что вам
зовите _lo_ и _behold_. Всему пассажу должно быть стыдно. И они
, кажется, тоже получают удовольствие.”

Хотя была прекрасная летняя ночь, мы развели костер и поужинали,
разговор был широким и непринужденным. Поскольку фургон на тропе - это
дом, естественно, огонь - это очаг, поэтому мы собрались и
развалились вокруг него.

— Единственный способ насладиться такой прекрасной ночью, — заметил Эш, — это
сидеть и курить, пока не заснешь прямо в сапогах. Между
слишком долгим сном и достаточным количеством сна есть золотая середина, которая
мне подходит.

“ Офицер, ” вмешался в разговор Уайатт Раундтри
очень невинно, - почему люди, которые живут среди этих
Янки, всегда говорят ‘быть’ всю оставшуюся жизнь?

“Что не так со словом?” - возразил офицер.

“О, ничего, я думаю, просто это звучит немного странно, и в этом есть своя
сказка”.

“История, Вы имеете в виду”, - сказал офицер, укоризненно.

“Хорошо, я расскажу тебе”, - сказал Раундтри, “и тогда вы можете назвать это
чтобы удовлетворить себя. Это случилось в Нью-Мексико. Там
на ранчо, где я работал, забрел парень, совершенно разоренный.
Что ещё хуже, он ничего не умел; он нигде не приживался.
Тем не менее, он был хорошим парнем, и мы все его любили.  Должно быть, у него было хорошее образование, потому что он получал хорошие письма с Севера.  Он работал в магазинах и однажды был клерком в банке, по крайней мере, так говорилось в письмах.  Что ж, мы подыскали ему работу в маленьком городке у железной дороги.  Вы все знаете, какие кентуккийцы сплочённые. Пусть встретятся двое,
которые никогда раньше не видели друг друга, и через полчаса они уже будут
жевать табак из одной трубки и пытаться одолжить друг другу
деньги».

“Это в точности на них похоже”, - вмешался Фокс Квотернайт.

“Ну, в этом городе жил старик, который был настоящим"
смесь мятлика и бурбона. Если бы другой кентуккиец оказался в радиусе
двадцати миль от него, и он узнал бы об этом, он бы выследил его, и они бы
устроили встречу выпускников двумя руками. Мы поставили работу, что этого молодого человека
надо играть, что он был из Кентукки, надеясь, что старик будет
отведите его к груди и дать ему что-то делать. Итак, однажды мы взяли его с собой
в город, обучили и полностью объяснили, как действовать и сыграть его
роль. Мы встретились со стариком перед его офисом, и после
обычные комментарии к новостям о нашем пути, погоде и другие мелочи
мы уже собирались идти дальше, когда кто-то из нашей компании
обернулся и спросил: ‘Дядя Генри, ты знаком с молодым
Кентуккиец’ который живет в деревне?

“Нет, ’ сказал старик, просияв от интереса, ‘ кто он и
где он?’

“Он где-то в городе", - вызвался один из мальчиков. Мы притворились, что
осматриваем улицу с того места, где стояли, когда один из мальчиков выпалил
‘Вон он сейчас стоит. Тот парень перед аптекой
вон там, в шляпе вкрутую.’

«Старик направился к нему, перебегая через дорогу, не обращая внимания на
тротуары. Мы наблюдали за встречей, думая, что всё идёт как надо. Но мы ошибались. Мы видели, как они пожали друг другу руки, после чего старик
повернулся и с важным видом пошёл прочь. Что-то пошло не так. На обратном пути он
шёл по тротуару, и когда он подошёл достаточно близко к нам, мы увидели, что он зол и раздражён. Когда он подошёл достаточно близко, чтобы заговорить, он сказал: «Ты думаешь, что ты умный, да? Он из Кентукки, да? В аду полно таких кентуккийцев!» И, проходя мимо, он
за пределами слышимости он бормотал проклятия в наш адрес. Молодой парень
присоединился к нам минуту спустя с вопросом: ‘Что это за чудак такой
с которым вы меня столкнули?’

“Он самый приятный человек, какой только есть в этой стране", - сказал кто-то из толпы.
"Что вы ему сказали?" - спросил я. ‘Что вы ему сказали?’

“Ничего’; он подошел ко мне, протянул руку и сказал: “Мой юный
друг, я понимаю, что ты из кентукки”. “Так и есть, сэр”, - ответил я
, когда он посмотрел мне в глаза и сказал: “Вы Б-г-г...----
лжец”, повернулся и ушел. Ведь он, должно быть, хотел оскорбить
я. И тогда мы все поняли, почему наш маленький план провалился. Там были
еда и одежда для него, но он использовал это короткое слово
‘быть”.

“Кто-нибудь из вас заметил, что моя оседланная лошадь легла сразу после того, как мы пересекли
этот последний ручей сегодня днем?” - спросил Род Уит.

“Нет; что заставило его лечь?” - спросили несколько мальчиков.

“О, он просто нашел сусличью нору и засунул в нее передние лапы по одной за раз
, а затем попытался вытащить их обе сразу, и когда он
не смог этого сделать, он просто закрыл глаза, как умирающая овца, и лег
”.

“Значит, вы видели, как умирают овцы”, - сказал конный мастер.

— Конечно, есть; овца может умереть в любой момент, когда ей вздумается, просто закрыв оба глаза — и всё, она покойница.

 Куинс Форрест, который привёл свою лошадь, чтобы отправиться со второй сменой, он и Боб Блейдс воспользовались отсутствием бригадира, чтобы поменяться местами в карауле на ночь, и очень внимательно слушали окончание истории Уайатта. Мы все надеялись, что он
вскочит в седло и поскачет к стаду, потому что, хотя он был хорошим
рассказчиком и делился личным опытом, он был склонен приукрашивать
свои истории. Мы все надеялись, что он
обычно оказывали ему уважительное внимание, но часто были вынуждены
считать его жизнерадостным, безобидным лжецом. Поэтому, когда он не выказал никакого
желания уходить, мы поняли, что он нас ждет.

“Когда я был главным задирой, ” начал он, “ у крупного армейского маркитанта в
Форт Кончо, я совершал две поездки туда и обратно в месяц на своем поезде. Это
был в сотне миль к повозке с точки перевозки, где у нас
расходные материалы. У меня было десять команд, шесть и семь ига команде, и след
вагоны друг. Мне предоставили ночного пастуха и повара, седло
лошади как для ночного пастуха, так и для меня. Вы слышите меня, это было потрясающе
прекрасная планировка. Мы могли перевозить три-четыре тонны на бригаду, и с помощью
всего поезда мы могли вместить два вагона чего угодно. Однажды мы
приближались к форту со смешанным грузом, когда навстречу нам вышел посыльный
с приказом маркитанта. Он хотел, чтобы мы
добрались до форта той же ночью и разгрузились. "Телега" на почту сообщениям
нас в клубе, как разбили лагерь на небольшой ручей, примерно в десяти милях.
Мы всегда имели право на целый день, чтобы разгрузить и ехать обратно в лагерь,
это дало нам хорошую траву для быков, но по приказу кнуты
в тот день весело щелкали, и когда все они были хорошо натянуты,,
Я выехал вперед, посмотреть, в чем дело. Что ж, похоже, что четыре
роты пехоты из форта Маккаветт, которые были отправлены на полевую
практику, собирались назначить на эту должность, чтобы им выплатили трехмесячное
жалованье. Это, учитывая войска, дислоцированные в Кончо, позволило бы получить
немалую сумму денег. Маркировщик вызвал меня в свой кабинет, когда
Я добрался до форта, и когда он достал черную бутылку, использованную для
«Джек, — сказал он, — сокращая содержание щёлочи в вашей питьевой воде, — он назвал меня Джеком; моё полное имя — Джон Куинси Форрест, — Джек, ты сможешь съездить туда и обратно, привезти две машины с бутылированным пивом, которые будут ждать тебя на станции, и вернуться к 10-му числу, когда будет зарплата?»

 Я прикинул в уме: это займёт двенадцать дней.

— «На каждого человека за поездку полагается ещё по пять долларов, и я
выплачу вам их, — добавил он, заметив моё замешательство, хотя я
просто мысленно подсчитывал.

«Конечно, капитан, — сказал я. — Что это за история с джекпотом?»
кролик и сухопутный таррапин? Он не знал, и я тоже, поэтому
Я сказал, чтобы проиллюстрировать мысль: ‘Погрузите свой груз на поезд с быками, и
он всегда проходит вовремя. Скаковая лошадь нельзя бить вола на
сто миль и повторите вагона’. Ну, мы выгрузили перед
ночь, и было темно, прежде чем мы разбили лагерь. Я объяснил мужчинам ситуацию
. Мы планировали отправиться порожняком через пять дней, что
дало бы нам семь дней, чтобы вернуться нагруженными. Мы разбивали каждый лагерь вовремя
как часы. На пятое утро мы с нетерпением ждали рассвета
начнём с того, что мы могли бы грузиться ночью. Ночной пастух получил приказ привести волов при первых признаках рассвета, и я позвал повара за час до рассвета. Когда волов привели, мужчины уже встали и были готовы запрягать. Но в упряжке Джо Дженка не хватало одного вола, большого пятнистого, муластого, настоящего породистого быка. Я сам его видел.
Джо его видел, а ночной пастух поклялся, что он пришёл вместе с остальными.
Ну, мы искали этого мистера Быка повсюду, но он исчез.
Пока мужчины завтракали, я сел на лошадь и
ночной пастух и я прочесали и объехали эту местность на многие мили вокруг,
но ни одного быка. Местность была такой голой и ровной, что кролику требовалось
носить с собой муху для тени. Я волновался, потому что нам нужен был каждый вол и
каждый момент времени. Я приказал Джо привязать его подругу за тропой.
фургон и вытащить одного вола шай.

“Ну, ребята, эта штука меня сильно встревожила. Половина погонщиков,
хорошие, честные, правдивые люди, которые когда-либо стреляли кнутом, клялись, что видели этого
вола, когда они пришли. Ну, это служило веским аргументом, что человек может
будьте позитивны и все же ошибиться. Мы nooned в десяти милях от нашей ночи
в тот день разбили лагерь. Джерри Уилкенс случайно упомянул за ужином, что он
считает, что его след нуждается в смазке. ‘Ну, ’ сказал Джерри, - можно подумать, что
я был при деньгах, судя по тому, как моя команда натягивала цепи’. Я заметил
Джо встать от ужина, прежде чем он закончил, а если идея еще
поразила его. Он подошел и открыл лист в след вагон Джерри,
и улыбка засияла на его лице. «Идите сюда, ребята», — вот и всё, что он сказал.

«Мы подбежали к повозке, и там…»

Мальчики отвернулись, что-то невнятно бормоча от отвращения.

«Вы можете не верить в это, если не хотите, но там…»
Это был пропавший бык, свернувшийся калачиком и спавший, как медведь, в повозке.
У него даже был рулон Джерриного постельного белья вместо подушки.  Видите ли, передняя часть повозки была открыта, и он запрыгнул на дышло и прокрался внутрь, чтобы прокатиться.  Джо забрался в повозку и несколько раз быстро ударил его по коротким рёбрам, после чего он открыл глаза, зевнул, встал и выпрыгнул наружу.

Булл сворачивал сигарету перед отъездом, а ночную лошадь Фокса
было трудно удержать в узде, что мешало им. Из-за этой небольшой задержки
Форрест повернул свою лошадь назад и продолжил: «Тот же бык на следующем
трип, однажды ночью, когда мы загнали фургоны в загон, сбежал
от пастуха, на цыпочках перелез через кровати мужчин у ворот, встал на
его задние лапы были достаточно длинными, чтобы съесть четыре пятидесятифунтовых мешка муки.
достал из заднего конца фургона, лег на бок и пополз дальше
под фургоном вернуться в стадо, не будучи обнаруженным и никого не разбудив
мужчина.”

Как они поскакали прочь, чтобы облегчить первый охранник, сказал Маккэнн, “разве он не
дульнозарядные Дейзи? Если бы я любил лжец я хотел обнять этого человека до смерти”.

Отсутствие нашего бригадира ничего не изменило. Мы все знали свое место.
на страже. Опыт подсказывал нам, что в ту ночь не будет никаких проблем.
 После того, как Уайатт Раундтри и Мосс Стрейхорн расстелили свою постель и
забрались в неё, Уайатт заметил:

 «Ты когда-нибудь замечал, старина, какая твёрдая здесь земля?»

 «О да, — сказал Мосс, переворачиваясь в поисках мягкого места, — она
твёрдая, но мы забудем об этом, когда закончится наше путешествие». Брат, дорогой,
только подумай о тех длинных бокалах с плавающими в них красными вишнями,
которые мы будем пить, и представь, как мы курим сигары в огне.
 От одной этой мысли жёсткая постель должна стать мягкой и тёплой. А потом
подумать только, что мы поедем домой на машинах».

 МакКэнн притушил костёр, и первая группа, Уит, Столлингс и
Борроустоун, подъехала к табуну, распевая старый припев, сочинённый без особого внимания к музыке или смыслу, о гостинице, в которой они останавливались годом ранее:

 «Конечно, один цент за кофе и два цента за хлеб,
 Три за стейк и пять за кровать,
 Морской бриз доносит запах солёной воды из водостока,
 К празднично одетому ковбою в юго-западном отеле».




 ГЛАВА X

«Ничейная земля»

Наводнение настигло нас на следующее утро, как и многие из нас собрались
вокруг него, чтобы услышать Новости, рассказал нам в письме, что Манн получил в
Доан, заявивший, что первое стадо, прошедшее через лагерь снабжения, подверглось
преследованиям со стороны индейцев. У людей из “Running W”, работодателей Манна, был
представитель в Додже, который был авторитетом для этого заявления. Флад
прочитал письмо, в котором намекалось, что к правительству будет обращен призыв
направить войска либо из Кэмп Пайпл, либо из форта Силл, чтобы
обеспечить безопасное сопровождение табуна при пересечении западной границы этого региона.
Индейская резервация. Таким образом, в письме Манну предлагалось, если он
считает, что индейцы могут причинить какие-либо неприятности, подняться вверх по южному берегу
Ред-Ривер до Пэн-хэндла в Техасе, а затем повернуть на север к
правительственная трасса в Форт-Эллиоте.

“Я сказал Манну, ” сказал наш бригадир, “ что прежде я сделаю один шаг
назад или отправлюсь в погоню за дикими гусями с помощью ручки сковороды
в сельской местности я бы вернулся домой и в следующем году начал все сначала на трассе Чисхолм
. Это самая легкая вещь в мире для какой-то большой шнек сидеть
в каком-то отеле и управления стадом. Я не смотрю
из-за отсутствия солдат для сопровождения; правительству потребовалось бы шесть
месяцев, чтобы предпринять какие-либо действия, даже в чрезвычайной ситуации. Я оставил Билли Манна
в затруднительном положении; он не знает, что делать. Этот большой оже в Додже
беспокоит его, потому что, если он не последует его совету и в результате потеряет скот
в результате ... что ж, он никогда больше не будет управлять стадами для Кинга и
Кеннеди. Итак, ребята, если мы хотим когда-нибудь увидеть агентство "Блэкфут", у нас есть
только один путь, и он лежит прямо вперед. Как встарь.
Оливер Лавинг, первый техасский пастух, который когда-либо перегонял стадо, привык
говорят: «Никогда не навлекай на себя беду и не переходи реку, пока не дойдёшь до неё». Так что, когда скот нагуляется, пусть идёт на север.
 Нам уже слишком поздно сворачивать в сторону от индейцев».

Мы ехали по обычной тропе, которой почти не пользовались в течение
года или двух, хотя никто из нашего отряда никогда по ней не ездил, когда
на третий день, примерно в сорока милях от Доана, около сотни
всадников и скво заметили наше стадо и переправились через Норт-Форк
из своего лагеря. Они не поехали прямо к
стадо, но вышло на тропу почти в миле над стадом, так что
прошло немного времени с момента нашего первого наблюдения за ними, прежде чем мы встретились. Мы
не останавливали стадо и не сворачивали с тропы, но когда поводок
оказался в нескольких сотнях ярдов от индейцев, очевидно, один самец
вождь отряда выехал на несколько шагов вперед и поднял руку,
как бы приказывая остановиться. При виде этого богато украшенного
призрака скот свернул с тропы, и мы с Флудом подъехали к вождю, протягивая руки в знак дружеского приветствия. Вождь
Он не говорил по-английски ни слова, но жестикулировал; когда
я обратился к нему по-испански, он тут же развернул лошадь и
жестами подозвал своих. Два молодых индейца подъехали и
поздоровались со мной и Флудом по-испански.

Когда мы начали понимать друг друга, я подозвал Фокса
Квартернайта, который говорил по-испански, и он подъехал с
места третьего человека в отряде и присоединился к разговору. Два молодых индейца
Индейцы, через которых мы вели разговор, были апачами, без
сомнения, отступниками из этого племени, и хотя мы понимали друг друга
По-испански они говорили с сильным гортанным акцентом, свойственным индейцам. Флуд
открыл дискуссию, потребовав объяснить смысл этого визита. Когда
вопрос был должным образом истолкован вождю, тот
сбросил с плеч одеяло и слез с лошади.
Он был прекрасным образцом индейца равнин, полных шести футов ростом,
идеально сложенный, в годах, далеко перешагнувших средний возраст. Он выглядел
вождем до мозга костей и был прирожденным оратором. В его жестах была какая-то
лёгкая грациозность, которую можно увидеть только у людей, использующих язык жестов
язык, и часто, когда он разговаривал с переводчиками-апачами, я
мог предугадать его просьбы до того, как они были переведены нам,
хотя я не знал ни слова по-команчски.

Еще до того, как паувау продвинулся далеко, стало очевидно, что попрошайничество было
его целью. В своем вступлении вождь заявил права на всю местность в пределах видимости
как на охотничьи угодья племени команчей, - намек на то,
что мы были незваными гостями. Он рассказал о большом истреблении бизонов
белыми охотниками за шкурами и последовавших за этим голоде и бедности
среди его народа. Он остановился на том факте, что когда-то советовал
мир с белыми, до сих пор его отряд насчитывал всего несколько скво
и папузов, молодые люди бросили его ради других вождей
племени, которое выступало за войну с бледнолицыми. Когда он полностью изложил
свою позицию, он предложил разрешить нам проехать через его страну в
обмен на десять бивов. Получив это предложение, все из нас
сами отключаются, в том числе двух Апачей, последний Гостиный
по-своему, а мы, белые, развалившись на земле в по-настоящему
Американский лень, самокруток. В общении с людьми, которые знают
не ценность времени, цивилизованный человек оказывается в невыгодном положении,
и если он не сможет проявить такое же хладнокровие, тратя время впустую, результаты
будут против него. У Флада был многолетний опыт общения с
Мексиканцы в стране Маньяна, где все принципы, касающиеся ценности
времени, религиозно отвергаются. Поэтому в борьбе с этой индийской
начальника он не проявлял никакого желания закончить с вопросами, и старательно избегал всех
ссылка на спрос на скот.

[Иллюстрация: встреча с индейцами]

Вместо этого его первым вопросом было узнать расстояние до Форт-Силла и
Форт Эллиот. Затем он спросил, сколько дней потребуется кавалерии, чтобы добраться до него. Затем он попросил нас рассказать о том, что, когда менее месяца назад через эту местность прошло первое стадо крупного рогатого скота, некоторые нехорошие
индейцы проявили очень недружелюбный настрой. Они забрали много скота, убили и съели его, и теперь вождь великого белого человека в Вашингтоне был очень недоволен. Если бы ещё одного быка
украли и убили злые индейцы, он бы послал своих солдат из
фортов защищать скот, даже если бы его владельцы
стада через резервацию индейцев - по траве, где
паслись их пони. Он попросил нас сообщить вождю, что все наше стадо
было предназначено вождем великого белого человека в Вашингтоне в подарок
черноногим индейцам, которые жили в Монтане, потому что они были хорошими
Индейцы, и приветствовали священников и учителей среди них, чтобы они учили их
путям белого человека. Затем по просьбе нашего бригадира мы сообщили
шефу, что он не обязан давать ему ни единого кусочка говядины
за какие-либо привилегии проезда через его страну, но поскольку
скво и маленькие папуасы были голодны, и он давал им две коровы.

Старый вождь, казалось, ничуть не смутился, но попросил пять голов быка
, так как многие из скво были в лагере на Севере
Форк, присутствующие здесь были не совсем половиной его деревни. Было уже поздно.
день клонился к вечеру, и группа, казалось, начала уставать от этих переговоров.
несколько скво уже отправились в обратный путь
в деревню. После еще нескольких разговоров Флад согласился добавить еще одну говядину
при условии, что их доставят в лагерь до того, как их убьют.
убит. Это было принято, и сразу же вся группа устроила
болтовню в связи с предстоящим пиршеством. Тем временем скот успел отойти почти на милю
оборудование, однако, удерживало их под контролем
во время жатвы стадо было плотным. Все самцы из отряда,
числом около сорока, присоединились к нам, и мы поскакали к стаду. Кстати, я заметил, что у многих молодых воинов было оружие, и, без сомнения, они бы продемонстрировали свою силу, если бы дипломатия Флуда носила более воинственный характер. Пока стадо двигалось,
вернувшись на тропу, мы вырезали большого хромого быка и двух отбившихся от стада коров для
индейцев, которые теперь оставили нас и последовали за коровами, которых гнали
в свою деревню.

Флуд поручил Quarternight и пригласить двух Апачей
наш лагерь на ночь, на обещание, сахара, кофе и табака.
Они посоветовались со старым вождем и, получив его согласие, отправились с нами.
мы. Мы оказали гостеприимство нашим гостям в нашем фургоне, и когда
ужин закончился, пообещали им дополнительную порцию говядины, если они расскажут нам
подробности о тропе до пересечения с Норт-Форк, после этого
Река поворачивала на запад в сторону Пан-Хэндла. Было очевидно, что они хорошо знали эти места, потому что один из них принял наше предложение и пальцем нарисовал грубую карту на земле там, где раньше был костёр. Он обвёл две реки, между которыми мы тогда разбили лагерь, и проследил путь до пересечения с Северной Форк или за пределами индейской резервации. Мы целый час подробно обсуждали маршрут, задавая сотни
неважных вопросов, но иногда задавали и важные, что всегда приводило к
требовалась информация. Мы узнали, что большой летний лагерь
’Команчи и кайова" - это однодневная поездка на пони или двухдневная со скотом.
вверх по тропе, в том месте, где граница между Солтом и
Норт-Форк сужается примерно до десяти миль в ширину. Мы присосалось из них
очень осторожно информацию о том, что лагерь был большой,
и что все стада в этом году отказались от быдла, некоторые аж
двадцать пять голов.

Получив нужную нам информацию, Флуд дал каждому апачу по
пачке кофе «Арбакл», небольшому мешочку сахара и по сигарете
и жевательный табак. Куортернайт сообщил им, что, поскольку скот уже уложен на ночь, им лучше остаться до утра, когда он приготовит для них хорошую жирную говядину. По их согласию Фокс снял с повозки брезент и устроил им хорошую постель, в которой, укрывшись одеялами, они чувствовали себя так же комфортно, как и любой из нас. Ни один из них не был вооружён, поэтому мы не боялись их, и после того, как
они легли на диван, Флуд позвал меня и Квартернайта,
и мы вышли в темноту и пересмотрели информацию. Мы
Мы сошлись во мнении, что топография местности, которую они нам описали, скорее всего, верна, потому что многое из этого мы могли проверить по имевшимся у нас картам. Ещё мы сошлись во мнении, что между этим небольшим и, казалось бы, миролюбивым отрядом и главным лагерем племени существовала какая-то связь, и что, скорее всего, о нашем приближении в большом лагере узнают ещё до восхода солнца. Несмотря на то, что мы были высокого мнения о наших гостях, мы также были удовлетворены тем, что они солгали нам, когда отрицали, что были в
большой лагерь с тех пор, как по тропе начали проходить стада. Это был последний
вопрос, который мы задали, и то, как ловко они его парировали,
показало, что наши гости и сами были неплохими дипломатами.

 Наш лагерь проснулся на рассвете, и после завтрака, когда мы
привязывали наших лошадей на день, один из апачей предложил взять
определённую лошадь-пинто в нашу _ремуду_ вместо обещанной говядины, но
Флад отклонил это предложение. После завтрака, когда мы догнали стадо,
Квартернайт отделил от него жирную двухлетнюю телку, и мы с ним
помогли нашим гостям отогнать говядину на несколько миль к их
деревня. Наконец попрощавшись с ними, мы вернулись к стаду, когда
наряд сообщил нам, что Флад и Повстанец уехали вперед, чтобы
осмотреть переправу на Солт-Форк. Из этого движения было очевидно
что, если удастся найти проходимый брод, наш бригадир намеревался
отказаться от установленного маршрута и обойти большой индейский лагерь стороной.

По возвращении Приста и Флуда около полудня они доложили, что
нашли легкий брод через Солт-Форк, который, судя по показаниям
их старых троп, ведущих со всех сторон к этому перекрестку, должен
Буйволы использовали эту тропу на протяжении многих поколений. После ужина мы поставили наш фургон впереди и, следуя вплотную за скотом, свернули с тропы примерно в миле от нашего полуденного лагеря и направились на запад к переправе. Мы добрались до неё и переправились рано утром, разбив лагерь почти в пяти милях к западу от реки. Дождя
всегда боялись во время работы в пути, и в ту ночь, когда мы укладывали стадо на ночлег,
пошёл один из самых сильных ливней, которые мы видели с тех пор, как покинули Рио-Гранде. Он длился несколько часов, но
мы терпели это безропотно, потому что этот удачный дождь уничтожил
все следы, оставленные нашим фургоном и стадом с тех пор, как мы покинули его
тропу, а также знак, оставленный на старом перекрестке буффало на
Солт-Форк. Дождь прекратился около десяти часов, когда скот улегся спать.
легко улегся, и второй охранник отвел его на вахту. Дров было
слишком мало, чтобы разжечь костер, и хотя наши дождевики частично
защищали нас от дождя, многие из нас легли спать в мокрой одежде
той ночью. Проехав еще полдня на запад, мы повернули
повернули на север и двинулись в этом направлении по живописной местности, более или менее пересечённой небольшими холмами, но хорошо орошаемой. Утром первого дня после поворота на север Хонимен сообщил, что несколько наших верховых лошадей ушли из лагеря. Это немного встревожило Флуда, и некоторые из нас, не теряя времени, сели на своих ночных лошадей и отправились на поиски пропавших верховых. Бунтарь и
Я отправился на юг вместе с другими членами отряда,
а остальные отправились в другие стороны света.

Я всегда был хорошим помощником, на самом деле, я был признан одним из
лучший, за исключением моего брата Зака, на реке Сан-Антонио,
где мы выросли мальчишками. Объезжая окрестности в то утро, я напал на
след примерно двадцати лошадей - недостающее число - и сразу же подал сигнал
Пастору, который был примерно в миле от меня, присоединиться ко мне. Земля была
к счастью, свежей после недавнего дождя и оставила легкий след. Мы
легко проскакали по ней некоторое небольшое расстояние, когда тропа
внезапно повернула, и мы увидели, что лошади бежали,
очевидно, внезапно испугавшись. Следуя по тропе
Пройдя почти милю, мы заметили, что они успокоились и, очевидно, паслись несколько часов, но, осматривая тропу, по которой они ушли отсюда, Прист обнаружил следы крупного рогатого скота. Вскоре мы нашли след лошадей и снова с удивлением обнаружили, что они бежали, как и раньше, хотя след был гораздо свежее и, возможно, был оставлен на рассвете. Мы шли по следу, пока он не пересёк небольшой перевал, и там перед нами предстали пропавшие лошади. Они так и не заметили нас, но стояли
по стойке смирно, осторожно принюхиваясь к раннему утреннему воздуху, который
донес до них запах чего-то, чего они боялись. На их достижения,
их страх, казалось, не унимается, и мой партнер и я
любопытство в достаточной степени возбужден, чтобы ждать появление у них
сигнализация. Когда мы обогнули отрог холма, там, на виду у всех, паслось
стадо примерно из двадцати бизонов. Мы были почти так же взволнован, как
лошади находка. Отступая и удерживая холм
между нами и ними, затем спешиваясь и оставляя наших лошадей, мы
Мы решили, что сможем добраться до вершины холма. Это было небольшое возвышение, и с его вершины нам открылся великолепный вид на животных, которые теперь находились менее чем в трёхстах ярдах от нас. Присев на корточки, мы несколько минут наблюдали за косматыми животными, которые неторопливо паслись, а несколько телят резвились вокруг своих матерей. Я всегда слышал, что из телёнка буйвола получается вкусная телятина, и, поскольку у нас не было свежего мяса с тех пор, как мы начали, я предложил Присту купить телёнка. Он предложил попробовать наше
веревки, если бы мы могли когда-либо сделать в силу через шесть-стрелок диапазона,
веревка была очень надежный. Конечно, такие громоздкие, неуклюжие просмотр
животные, говорил он, может быть не подходит для наших техасских лошадей. Мы
соответственно, спустились с холма к нашим седлам, когда пастор
сказал, что если бы у него только была определенная лошадь из группы, которую мы сопровождали
, он пообещал бы мне телятину из бизонов, если бы ему пришлось следовать за нами
прикрепите их к ручке сковороды. Нам потребовалось всего несколько минут, чтобы вернуться к нашим
лошадям, окружить их и заполучить ту лошадь, которую он хотел. Я
Я ехал на своём Ниггере, своём обычном ночном коне, и, поскольку в этой упряжке был только один мой конь — хороший, но медлительный, — я решил испытать своего чёрного, полагаясь не столько на его скорость, сколько на его выносливость. Бунтарю потребовалась всего минута, чтобы перебраться с одной лошади на другую, когда он повернул на юг, а я — на север, чтобы приблизиться к бизонам одновременно. Я первым увидел группу, так как моему напарнику нужно было
проехать дальше, но мне пришлось подождать всего несколько минут, прежде чем я
заметил, что добыча встревожилась, и в следующее мгновение священник выскочил наружу
из-за отрога холма и погнался за ними, я последовал его примеру.
Они повернули на запад, и когда мы с Мятежником встретились под углом
к их курсу, мы были в нескольких сотнях ярдов у них в тылу. Мой
соседка была лучшей лошадью в скорости по всей вероятности, и вскоре скученности
группа так близко, что они начали разбегаться, и хотя я прошел
несколько старых быков и коров, это было все, что я мог сделать, чтобы держать в поле зрения
телята. После того, как погоня продолжилась более мили, оставшийся
Качества моего коня начали проявляться, но когда я приблизился к вожаку, Мятежник привязал к верёвке самого крупного телёнка в стаде. Телёнок, которого он держал на верёвке, был красавцем, и, догнав его, я придержал коня, потому что убивать второго было бы пустой тратой времени. Прист хотел, чтобы я пристрелил телёнка, но я отказался, поэтому он перекинул верёвку через луку моего седла и, спешившись, пристрелил телёнка с первого выстрела. Мы сняли с него шкуру, отрубили голову и, выпотрошив, привязали тушу к моему седлу. Затем мы оба сели на
лошадь священника и отправились обратно.

Добравшись до табуна, нам удалось поймать сонную старую лошадь, принадлежавшую Роду Уитсу, и я без седла и уздечки прискакал на ней в лагерь. По прибытии нам устроили овацию, так как возвращение верховых лошадей было второстепенной задачей по сравнению с телятиной из бизоньего мяса. — Значит, это бизоны напугали наших лошадей и выгнали их из лагеря? — спросил МакКэнн, помогая отвязать телёнка. «Что ж,
это дурной ветер, который никому не приносит добра». Мы не потеряли много времени,
потому что стадо прошло по нашему маршруту несколько миль, и
Переменив лошадей, мы догнали стадо и сообщили, что нашли не только лошадей, но и свежее мясо в лагере — и это был телячий бифштекс! Остальные охотники за лошадьми, увидев, что скот выстроен в походную колонну, вскоре вернулись на свои места рядом с отстающим стадом.

 Мы держались строго на север, полагая, что это должно привести нас к большому индейскому лагерю, расположенному как минимум в тридцати милях к западу. Худшее, с чем нам теперь приходилось иметь дело, — это
погода. Последние день и ночь шёл дождь, то сильнее, то слабее.
или с тех пор, как мы пересекли Солт-Форк. Из-за погоды настроение у всех было такое мрачное, что они почти не разговаривали и не отвечали друг другу. Это мрачное чувство нарастало в нас в течение нескольких дней, и мы даже втайне считали, что наш бригадир не знает, где он находится; что отряд сбился с пути и, по сути, потерялся. Около полудня третьего дня, когда погода оставалась дождливой, а ночи
были холодными, и всеобщее уныние не ослабевало, наши люди, находившиеся
в дозоре, заметили дым, поднимавшийся прямо по нашему курсу, немного
В долине, через которую протекал красивый ручей, когда внимание Флуда
привлекло дым, он поскакал вперёд, чтобы выяснить причину, и вернулся в ещё большем замешательстве, чем я когда-либо видел его.

 Это был индейский лагерь, который, очевидно, был покинут только этим утром, потому что костры всё ещё тлели. Приказав фургону остановиться у ручья, а скоту пастись до полудня, Флуд вернулся в индейский лагерь, взяв с собой двух мальчиков и меня. Это не был постоянный лагерь, но судя по всему, он был занят по меньшей мере несколько дней и вмещал почти
Сотни навесов, вигвамов и типи — слишком большой лагерь, чтобы
приходиться нам по вкусу. Бригадир велел нам найти след, и как только мы
его нашли, мы вчетвером пробежали по нему пять или шесть миль, а
потом, опасаясь, что нас могут увидеть, повернули назад. У индейцев
было много пони и, возможно, немного крупного рогатого скота, хотя
след от него было трудно отличить от следов бизонов. Прежде чем сойти с их следа, мы пришли к выводу, что они были из одной из резерваций и направлялись в свои старые места обитания.
Пан-ручка стране,--миролюбиво, наверное; но будь миролюбив или
не, у нас не было никакого желания встречаться с ними. Таким образом, мы потеряли немного времени,
возвращаясь к стаду и совершая поздние и ранние вылазки, пока не оказались
за пределами этого участка.

Но никто не может предвидеть надвигающихся неприятностей на тропе для скота, как и в других местах,
и хотя в ту ночь мы разбили лагерь на большом расстоянии к
северу от покинутого лагеря индейцев, на следующее утро мы подошли к
устроили давку. Это случилось на рассвете. Флад позвонил повару.
за час до рассвета они с Ханименом отправились кататься
в сумраке, который сильно рассеялся накануне утром. Они
согнали лошадей и гнали их к лагерю, когда
примерно в полумиле от фургона пробежали четыре старых буйвола
четвертовали лошадей. Это был трут среди жнивья, и в
панике лошади обогнали спорщиков и с грохотом понеслись
к лагерю. К счастью, нас позвали завтракать, и те из нас, кто
мог видеть, в чем дело, побежали и привязали наших ночных лошадей. Однако, прежде чем половина из
лошадей была таким образом привязана, сто тридцать освободились.
запас седел пронесся через лагерь, и каждая лошадь в пикете последовала за ними.
они понесли седла и все остальное, волоча за собой веревки для пикета. Затем скот
вскочил с подстилки и помчался прочь, как подстреленный, четвертый охранник,
который был за них в ответе, с ними. Просто на данный момент это был
открытый вопрос, в какую сторону ехать, наши оседланные лошади шли в одном
направлении, а табун в другом. Священник был ранней пташкой и
кинул меня раньше, так что, к счастью, мы добрались до наших лошадей, хотя
более половины наряд в лагере могли только смотреть на и проклинать свою удачу
из-за того, что меня оставили пешим. Мятежник первым вскочил в седло и повернул
вслед за лошадьми, но я поскакал за табуном. Скот был не сильно напуган
и, когда утро прояснилось, мы впятером успокоили его
не успели они пробежать и мили.

Лошади, однако, устроили нам долгую и тяжелую пробежку, а поскольку у лошадей
великолепная память, последствия этого испуга были заметны почти
месяц спустя. Ханимен сразу же предложил нашему бригадиру ковылять ночью,
но Флад знал, как важно поддерживать силу _remuda_, и
отказался. Но его решение было вынужденным, потому что как раз в тот момент, когда сгустились сумерки
в тот вечер мы услышали топот лошадей, и всем людям пришлось развернуться
, чтобы окружить их и привести в лагерь. Мы ковыляли каждая лошадь
и оттесненным некоторых руководителей, и полная неделя следующая, один
напугать или еще как провести наш седло складе в постоянном страхе.
В течение этой недели мы вывели наших ночных лошадей и, взяв самых худших
вместо них вожаков, крепко привязали их к колесам фургона
на всю ночь, не желая полагаться на веревки для пикета. Они даже могли бы
убежать от всадника в вечерних сумерках или на раннем рассвете,
или от какого-либо объекта, неразличимого при неверном освещении; но
рэнглер теперь никогда не приближался к ним до рассвета, и их
нервозность постепенно спадала. Однако неприятности никогда не приходят поодиночке,
и когда мы добрались до Соленой Развилки, то обнаружили, что она бушует и непроходима
почти от берега до берега. Но мы должны переправиться. Плавательный о нем
ничего не было, но это было необходимо, чтобы сделать наш вагон, и там
загвоздка вышла. Мы перевезли скот за двадцать минут, но на то, чтобы переправить фургон, ушло
добрых полдня. Река была не менее
шириной в сто ярдов, три четверти из которых были по грудь лошади.
Но мы ходили вверх и вниз по реке, пока не нашли водоворот, где берега плавно переходили в глубокую воду, и начали переправлять повозку на плоту — никто из нас никогда не видел, как это делается, хотя мы часто слышали об этом у костров в Техасе. Сначала нужно было найти подходящую древесину для плота. Мы ходили вдоль берега,
Пройдя с полмили в ту и другую сторону по Солт-Форк, мы нашли достаточно сухого, мёртвого
тополя, чтобы сделать плот. Затем мы принялись рубить его, но у нас
были всего один топор, и беднейших набор топорами, которые были когда-либо называется
после выполнения подобных задач; когда мы срубаем дерево выглядело так, как будто
бобер уже перегрызли его. Верхом на лошади техасец блистает во главе
своего класса, но в любом деле, которое приходится выполнять пешком, он
никогда не соперничает. В нашем отряде едва ли был хоть один человек, который
не мог бы взмахнуть веревкой и привязать бычка за определенный промежуток времени,
но когда дело дошло до того, чтобы взмахнуть топором и нарубить бревен для плота, наш
блеск померк. “ Распиливаю эти бревна, - сказал Джо Столлингс, вытирая пол
пот со лба “напоминает мне о том, что девушка из Теннесси, которая
вышла замуж за техасца, написала домой своей сестре. ‘Техас, ’ писала она, - это
хорошее место для мужчин и собак, но это ад для женщин и быков”.

Перетащить бревна к месту, выбранному для брода, было несложно
. Они были легкими, и мы делали это с помощью веревок, привязанных к лукам
наших седел, двух-четырех лошадей было достаточно, чтобы справиться с любым из
деревьев. Когда все было готово, мы погрузили фургон на глубину двух футов
и соорудили под ним плот. Мы нарубили сухих бревен из
от восемнадцати до двадцати футов в длину, и теперь побежал уровня этих под
вагон между колесами. Мы надежно прикрепили их к оси и
даже прикрепили одно большое бревно к нижней стороне ступицы с внешней стороны
колеса. Затем мы пересекаем-кирпичное под эти крепления все
надежно вне журнала охранника. Прежде чем мы закончили установку
поперечной опалубки, пришлось вытащить якорный канат на берег из-за
опасения, что наш фургон уплывет. К тому времени, как нам удалось
затащить под наш фургон двадцать пять сухих тополевых бревен, было
на плаву. затем полдюжины из нас переплыли реку на наших лошадях, взяв с собой
самую тяжелую веревку, которая у нас была в качестве буксирного троса. Мы откинули фургон
откинули шпунт, привязали его и, прикрепив к фургону одним концом
буксирного троса, прикрепили наши лариаты к другому. С остатками
нашей неиспользованной веревки мы взяли из фургона трос и привязали его
к дереву на южном берегу. Когда все было готово, был отдан приказ
, и когда те, кто был на южном берегу, отступили, те, кто был на
лошадях на другой стороне, подали сигнал своим лошадям, и наши
комиссар переплыл реку. Повозка плыла так легко, что Макканну приказали
сесть на плот, чтобы уравнять вес, когда она попадет в течение.
 Течение немного отнесло ее вниз по реке, и когда она остановилась на
другом берегу, те, кто был на южном берегу, привязали лари к тросу;
 и когда они потянули с той стороны, а мы — с нашей, она вскоре
оказалась напротив причала и была вытащена на мелководье. Как только
плоскодонку отвязали и сняли, язык был опущен, и с помощью
поводьев шести седел повозку поставили высоко и сухо на север
берег. Теперь оставалось только загнать скот и сплавить его,
что было легкой задачей и вскоре было выполнено.

После того, как мы отложили Вилку для соли, наше настроение снова улучшилось.
у нас испортилось настроение, потому что дождь лил всю вторую половину ночи и до
полудня следующего дня. Маккенну стоило немалых усилий
не дать костру погаснуть, пока он готовил завтрак,
а несколько человек из команды вообще отказались от еды. Флуд знал, что это было
бесполезно сплотит ребят, мокрый, голодный человек не будет jollied
или убеждать. Уже пять дней прошло с тех пор, мы отключили
установившаяся тропа, и половину времени шел дождь. Кроме того,
наш сомнений в том, где мы были возрастает, поэтому, прежде чем мы начали
в то утро, "дархемские быки" очень по-доброму спросил потока, если бы он
любая идея, где он был.

“Нет, не видел. Не больше, чем у вас”, - ответил наш бригадир. “Но вот что:
многое я знаю или узнаю, как только взойдет солнце.: Я знаю
север от юга. Мы двигались на север, немного забрав на запад, и
если мы будем придерживаться этого курса, то обязательно наткнемся на Северную развилку, и
через день или два после этого мы выйдем на правительственную тропу,
работает от Форт Эллиот поставить лагерь, который приведет нас в наш
собственный след. Или если бы мы были уверены, что мы очистили Индийский
бронирование, мы можем нести наше право, и со временем мы бы повторно
тропа в ту сторону. Я не могу помочь, погода, парни, и пока я
Чак, я бы как охотно бы потерял, как найти”.

Не было ли восстановление чувства наряд после Тхиs
если говорить о флуде, то он не был заметен, и можно с уверенностью сказать, что две
трети парней верили, что мы находимся в техасской беде. Первое
мнение мужчины так же ценно, как и мнение другого в незнакомой стране, и хотя
в команде не было человека, который потрудился бы высказать это, я знаю, что
большинство из нас одобрило бы поворот на северо-восток. Но судьбы
улыбнулась нам в последний. Примерно в середине утра, на
следующий день мы обрезали Индиан трейл, около трех дней от роду, из
наверное, штук пятьдесят лошадей. Многие из нас прошли по тропе несколько миль
на своем пути на запад, и среди прочего обнаружили, что они
гнали небольшое стадо скота, очевидно направляясь к
песчаным холмам, которые мы могли видеть примерно в двадцати милях слева от нас. Как они
получили скот, было загадкой, - возможно, путем принудительного сбора, возможно,
в результате давки. Одно было несомненно: тропа, должно быть, принесла их сюда
, потому что в стране не было ничего, кроме крупного рогатого скота.
Это обнадеживало и давало некоторый намек на ориентиры. Поэтому мы все были в восторге
после полудня того дня, когда погнали стадо в
во второй половине дня мы услышали, как наш бригадир отдаёт приказ направить стадо немного восточнее, чем на север. В следующие несколько дней мы совершали длительные переходы, наши верховые лошади оправились от испуга, и отряд быстро пришёл в себя.

  Утром на десятый день после того, как мы сошли с тропы, мы поднялись по длинному склону к водоразделу, с которого увидели на севере лес. По его размерам мы предположили, что это и есть Северная развилка.
Наш путь пролегал по этому перевалу, и прежде чем мы его миновали,
кто-то из задних рядов заметил облако пыли справа и далеко позади
США. Как пыль вряд ли будет расти в тихое утро без причины, мы
оказалось стадо со разделяй и пошел дальше, ибо мы подозревали
Индейцы. Флад и Прист задержались на разделительной полосе, наблюдая за пылью.
подавали сигналы, и после того, как стадо оставило их в нескольких милях позади,
они развернулись и поскакали к нему - движение, которое экипаж едва мог
разглядеть. Был почти полдень, когда мы увидели, что они возвращаются длинной
скачкой, и когда они показались в поле зрения стада, пастор взмахнул своей шляпой в
воздухе и издал протяжный крик. Когда он объяснил , что существует
стадо крупного рогатого скота на тропе сзади и справа от нас, крик
обошел стадо, и ему вторили наш рэнглер и повар в тылу
. Настроение команды мгновенно поднялось. Мы остановили стадо и
разбили лагерь до полудня, и Макканн приложил все усилия, чтобы отпраздновать это событие
. Это была самая приятная еда, которую мы ели за последние десять дней
. После хорошего полуденного отдыха мы отправились в путь и, выйдя на
тропу днем, поздно вечером пересекли Норт-Форк.
Направляясь в лагерь, мы заметили всадника, поднимавшегося по тропе,
кто оказался улыбается Нат соломы, которых мы оставили на
Река Колорадо. “ Ну, девочки, ” сказал Нат, спешиваясь, “ я не знал
кто вы такие, но я просто подумал, что поеду вперед и догоню того, кто это был
и останусь на всю ночь. Индейцы? Да; Я бы не стал ездить по тропе
там не было никакого азарта. Я отдал последнему большому лагерю десять
отбившихся лошадей и выиграл их всех обратно, а кроме того, четырех пони на скачках.
О, да, у нас есть кое-какие запасы. Как скоро будет готов ужин.
куси? Приготовь что-нибудь еще, у тебя компания.




ГЛАВА XI

ЗАБОЛОЧЕННЫЙ БРОД.

В ту ночь мы узнали от Стро, где находимся на тропе. Мы были далеко от индейской резервации, и вместо того, чтобы сбиться с пути, наш проводник держал курс строго на север, и мы, вероятно, были так же далеко на тропе, как если бы следовали по обычному маршруту. Так что, несмотря на все наши благие намерения, мы навлекали на себя неприятности; мы никогда не удалялись более чем на тридцать миль к западу от того, что тогда было новой западной тропой для скота. Мы пришли к выводу, что стадо «Бегущего W» повернуло назад,
поскольку Строу сообщил, что какое-то стадо пересекло Ред-Ривер
за день до его прибытия, сославшись на сезон дождей и опасность
застрять в воде.

 Около полудня второго дня после того, как мы покинули Северную
ветвь Ред-Ривер, мы пересекли Уошиту, глубокий ручей, скользкие берега
которого свидетельствовали о недавнем подъёме уровня воды. Мы без труда
переправились через него с повозками и стадом, и это едва ли
помешало нашему дальнейшему продвижению. Отказ от обычной тропы в последние десять дней
оказался заметным преимуществом для нашего стада, поскольку у скота было
достаточно свежей травы для выпаса, а также много времени для отдыха.
Но теперь, когда мы вернулись на тропу, мы дали им волю и часто проезжали по двадцать миль в день, пока не добрались до Южного
Канадского ручья, который оказался самым обманчивым из всех, с которыми мы
когда-либо сталкивались. Он также, как и Уошито, демонстрировал все признаки недавнего разлива. Когда мы прибыли, воды в нём было немного, но дно было зыбким, как болото, и седло могло увязнуть. Наш бригадир пошёл вперёд и осмотрел обычный
перекрёсток, а когда вернулся, то свободно высказал своё мнение, что мы
не смог бы перегнать стадо через реку, но мог бы надеяться на это
разрезав его на небольшие пучки. Поэтому, когда мы оказались в пределах
трех миль от реки, мы свернули с тропы к ближайшему ручью
и хорошенько напоили стадо. Это противоречило нашей практике,
поскольку мы обычно хотели, чтобы стадо испытывало жажду, когда достигнет большой реки.
Но любое коровье животное, остановившееся в тот день при переходе Канадца вброд, было
обречено увязнуть в зыбучих песках, выбраться из которых было сомнительно.

Мы оставили повозку и верховых лошадей позади, а когда прошли половину пути,
В миле от брода мы отделили около двухсот голов от стада и направились к переправе, оставив со стадом только погонщика и одного человека. Добравшись до реки, мы подстегнули их, и скот погрузился в грязную воду. Не успели коровы пройти и пятидесяти футов, как инстинкт подсказал им, что земля ненадёжна, и они попытались повернуть назад, но к тому времени мы уже загнали всё стадо в воду и подгоняли его вперёд. Они остановились лишь на мгновение и начали пастись, когда несколько крупных быков утонули;
тогда мы уступили и позволили отдохнуть, чтобы прийти обратно. Мы не понимали,
полная предательства этой реки, пока не увидели, что двадцать скот
оказавшись в беспощадной хватки зыбучие пески. Они медленно опускались до
уровня своих тел, который обеспечивал достаточное сопротивление для поддержки
их веса, но они безнадежно увязли. Мы позволили свободному
скоту вернуться в стадо и сразу же обратили наше внимание на
тех, кто был заболочен, некоторые из которых были почти затоплены водой.
Мы отправили нескольких мальчиков к фургону за нашими тяжелыми веревками для загона
и связку лошадиных упряжек; а остальные из нас, раздевшись до
пояса, вышли вброд и осмотрели ситуацию с близкого расстояния. Мы
все были опытными в обращении с заболоченные крупного рогатого скота, хотя это зыбучие пески
было самое обманчивое, что я, по крайней мере, никогда не видел.
Дно реки, когда мы переходили его вброд, было твердым у нас под ногами,
и пока мы продолжали двигаться, так оно и казалось, но в тот момент, когда мы остановились, мы
утонули, как в трясине. “Притяжение” этого зыбучего песка было настолько сильным, что
четверо из нас не смогли вытащить хвост быка, когда он был
зарывшись в песок. И когда мы освобождали хвост, откапывая его на длину руки и высвобождая, он за минуту погружался под собственным весом, и его приходилось откапывать снова. Чтобы этого избежать, мы сворачивали хвосты и связывали их мягкой верёвкой.

К счастью, ни одно из животных не находилось дальше чем в сорока футах от берега, и
когда мы достали нашу тяжёлую верёвку, то разделились на две группы и начали
спасательную операцию. Сначала мы привязали тяжёлую верёвку к рогам животного,
чтобы оно крепко стояло на берегу, и привязали к ней пять или шесть наших
лариаты. Тем временем другие перекатили бычка как можно дальше и
начали рыть землю руками вниз вдоль передней и задней ноги
одновременно, пока не смогли обмотать небольшую веревку вокруг пясти
над копытом или, еще лучше, через раздвоенное копыто, когда
ногу могли легко поднять двое мужчин. Мы не могли остановиться
однако, ни на мгновение, иначе пространство заполнилось бы и
затвердело. Как только нога была освобождена, мы коротко и надежно сложили ее вдвое
привязали ее ремнем, и когда передняя и задняя ноги были таким образом
закрепив, мы перевернули животное на этот бок и освободили другие лапы
аналогичным образом. Затем мы поспешили выйти из воды и забраться в
наши седла, и привязали свободный конец наших веревок к лукам седел,
уже привязав лариатов к толстой веревке из загона для скота.
рога животного. Когда была дана команда, мы сделали хороший разворот
начали, и если что-то не сдвинулось с места, на болоте стало на одного бычка меньше
. После того, как мы высадились животное высокий и сухой, на берегу, было
но одну минуту, чтобы освободить веревку и развязать путы. Затем он
желательно сесть в седло с минимальными потерями времени и дайте
него подальше, ибо он вообще возник злой и угрюмый.

Стемнело, прежде чем мы дошли до последнего в тупик крупного рогатого скота и
проследить наш путь в лагерь с первой реки на поездку, которые были
повернулся к нам. Но мы нисколько не были обескуражены, так как были уверены, что
где-то в нескольких милях отсюда есть брод с дном, и
мы сможем найти его завтра. Однако в следующий раз мы попробуем
прежде, чем загонять скот. Не было никаких сомнений в том, что
опасное состояние реки было вызвано недавним паводком,
который привел к появлению новых отложений наносов и взбаламутил
старые, вплоть до изменения русла реки, так что у него еще не было, как у
, достаточно времени, чтобы осесть и затвердеть.

На следующее утро после завтрака Флад и двое или трое мальчиков
отправились вверх по реке, в то время как такое же количество нас отправилось, под
руководством Повстанца, вниз по реке с аналогичным поручением, - к
перспектива для переправы. Наш отряд прошел в разведку около пяти миль, и
единственным безопасным местом, которое мы смогли найти, был быстрый узкий канал
между берегом и островом в реке, в то время как за островом
был гораздо более широкий канал с водой достаточно глубоко в нескольких местах, чтобы
плавать своих верховых лошадей. Опора казалась нашим лошадям вполне надежной,
но скот был намного тяжелее; и если животное когда-нибудь увязало в реке
, там было достаточно воды, чтобы утопить его до того, как могла быть оказана помощь
. Однако мы несколько раз останавливали наших лошадей, чтобы опробовать опору
, и ни в одном из наших экспериментов не было никаких признаков
зыбучих песков, поэтому мы сочли переход безопасным. По возвращении мы обнаружили, что
стадо уже пришло в движение, направляясь вверх по реке, где наш бригадир
нашли переправу. Поскольку тогда не было смысла упоминать о переправе на острове, которую мы нашли, по крайней мере, до тех пор, пока не будет опробован верхний брод, мы ничего не сказали. Когда мы подошли на расстояние полумили к новому броду, мы остановили стадо и позволили ему пастись, а сами привели _ремуду_ и переправились на другой берег, не замочив ни одной лошади. Воодушевившись этим, мы отделили около сотни голов крупного рогатого скота и направились к броду. Когда мы коснулись воды, нас хорошенько тряхнуло, потому что вокруг было десять всадников
они и Флад лидировали. Мы позвонили ему несколько раз, что
скот был заболачивания, но он не умолкал, пока он не вытащил на
на противоположном берегу, оставив двенадцать тяжелых рулит в
зыбучие пески.

“Что ж, за весь мой опыт работы на тропе”, - сказал Флад, оглядываясь
на дюжину животных, барахтающихся в зыбучих песках, - “Я никогда не видел столь
обманчивого дна ни в одной реке. Раньше мы боялись Симарронов и
Платт, но старая южноканадская девушка — та, кто может заткнуть за пояс
их обоих. Тем не менее, нет смысла плакать над пролитым молоком, и мы
У нас недостаточно людей, чтобы удержать два стада, так что окружите их, ребята, и
мы перегоним их обратно, если оставим ещё двадцать четыре в реке. Отведите
их на добрый квартал назад, ребята, и пустите вскачь, и
я возьмусь за поводья, когда они войдут в воду, и не дам им
остановиться, пока они не переправятся».

Поскольку небольшая группа скота уже выпаслась почти на четверть,
мы собрали их в компактную группу и направились к реке, чтобы
пересечь её. Чем ближе мы подходили к реке, тем быстрее шли,
пока не добрались до воды. В нескольких местах, где были протоки,
из-за глубины воды мы не могли ни подгонять скот, ни ехать быстрее, чем шагом, но когда мы добрались до мелководья, которое было по-настоящему опасным местом, мы подгоняли скот с помощью лошадей и плёток. Ближе к середине реки, на мелководье,
Род Уит подгонял скот плёткой, когда большой гнедой бык, пытаясь уйти от него, провалился в зыбучие пески, и лошадь Рода споткнулась о животное и упала. Он барахтался, пытаясь подняться,
и его задние лапы опустились на землю. Его тщетные попытки
из-за этого он ещё больше погрузился в грязь, в которую
упал скот, и там, бок о бок, лежали лошадь и бык, как двое в постели. Уит ослабил подпруги с обеих сторон и, сняв уздечку, пошёл сзади,
неся на спине седло, уздечку и попону. Река была шириной не менее трёхсот ярдов, и когда мы добрались до противоположного берега, наши лошади были так измотаны, что мы спешились и дали им отдохнуть. Осмотр показал, что мы оставили в общей сложности пятнадцать голов скота и лошадь
зыбучие пески. Но мы поздравили себя с тем, что увязли.
при повторном пересечении было всего три очка. Получение этих скот был гораздо
труднее задачи, чем двадцать руководитель дал нам накануне, для многих из
это были заболоченные более чем в сотне ярдов от берега. Но времени терять было нельзя
; повозку подогнали в спешке, были пойманы свежие лошади
, и мы разделись для боя. Пока Мак-Кенн готовил ужин, мы вывели
из седла лошадь, сохранив даже подпруги, которые были сброшены при освобождении
его от седла.

Во второй половине дня мы были вынуждены перейти на новый способ передвижения.
процедура, поскольку под рукой было ограниченное количество веревки, мы могли использовать только одну веревку
для вытягивания скота на твердую почву после того, как он
был освобожден из трясины. Но у нас было четыре хороших мула в нашем снаряжении
фургон, и вместо того, чтобы тащить скот на берег с помощью лук
седел, мы привязали один конец веревки к задней оси и использовали
мулы выпроваживают скот. Это сработало великолепно, но каждый раз
когда мы освобождали бычка, нам приходилось отгонять фургон подальше от него, так как
опасались, что он может напасть на фургон и упряжку. Но при работе трех бригад
В воде, когда мы связывали хвосты и ноги, работа продвигалась быстрее, чем накануне, и за два часа до заката последнее животное было освобождено. Во время операции произошло несколько забавных случаев: несколько быков сопротивлялись, а когда их освобождали, бросались на первое попавшееся. Днём стадо паслось почти в миле от нас, и как только быка вытаскивали, кто-нибудь брал лошадь и пускал освобождённое животное в стадо. Один большой черный бычок набросился на Флуда, который
обычно обращал на это внимание и энергично преследовал его. Убегая
с пути разъяренного быка, он проходил мимо фургона, когда
взбешенный биф отвернулся от Флада и бросился на комиссара. Маккенн ехал
на муле с ближним колесом, и когда он увидел приближающегося бычка, он
ударил мулов кнутом и закружил вокруг, как батарейка на тренировке
в полевых условиях, пытаясь убраться с дороги. Флад предпринял несколько попыток
оторвать бычка от фургона, но он следовал за ним, как
собака грузчика, пока некоторые из нас, опасаясь, что наши мулы будут забоданы,
выбежали из воды, вскочили на наших лошадей и присоединились к погоне.
Когда мы поравнялись с цирком, наш бригадир крикнул нам привязать
говядину, и Фокс Квотернайт, участвуя в первом забросе, поймал его за
две передние лапы и сильно швырнул. Прежде чем он смог подняться,
несколько человек спешились и сидели на нем, как ястребы на
падаль. Затем Макканн загнал упряжку за песчаную дюну, с глаз долой
мы выпустили говядину, и он был рад вернуться в стадо,
совершенно отрезвленный броском.

Другой инцидент произошел ближе к середине дня. От некоторых
по той или иной причине задняя нога бычка после того, как она была привязана,
ослабла. Никто этого не заметил; но когда после нескольких
последовательных испытаний, в ходе которых Барни Макканн исчерпал большой
словарь ненормативной лексики, упряжка мулов не смогла сдвинуть бычка с места,
шестеро из нас привязали наши лариаты к главной веревке и с большим трудом вытащили говядину
на берег. Но когда один из мальчиков спешился, чтобы
развязать путы и веревку, нашим глазам предстало зрелище, от которого у нас возникло
тошнотворное ощущение, потому что бык оставил одну заднюю ногу в
река, аккуратно отделившаяся от колена. Тогда мы поняли, почему мулы не смогли сдвинуть его с места, ведь мы думали, что дело в его размерах, потому что он был одним из самых крупных быков в стаде. Несомненно, нога быка была отделена от туловища, когда его разворачивали, но потребовалось шесть дополнительных лошадей, чтобы разорвать связки и кожу, в то время как безжалостные зыбучие пески Канады удерживали конечность. Дружеский выстрел
положил конец страданиям быка, и прежде чем мы закончили работу на
сегодня, стая канюков уже кружила вокруг в предвкушении
намечающегося пиршества.

Еще один день был потерян, а южноканадцы по-прежнему бросали нам вызов. Мы
перегнали скот обратно в лагерь предыдущей ночи, используя ту же самую подстилку
место для нашего стада. Именно тогда Мятежник затронул тему
переправы на острове, которую мы осматривали тем утром, и
предложил показать ее нашему бригадиру к рассвету. Мы поставили двух дополнительных лошадей
в пикет в ту ночь, а на следующее утро, еще до того, как солнце поднялось на полчаса над горизонтом
, бригадир и Повстанец вернулись с острова вниз
река со словом, что мы должны испытать брод, хотя мы
фургон не смог переправиться там. Соответственно, мы погнали стадо вниз по реке
и оказались напротив острова примерно в середине дня
. Как обычно, мы отключили около ста ведущих разведение,
руководители, естественно, является самой тяжелой, и начал их в
вода. Мы добрались до острова и взобрались на дальний берег, ни разу не сбившись с ног.
ни одно животное. Мы вывели вторую связку
вдвое, а третью - втрое больше, чем в первой, и переправили
их безопасно, но канадец все еще развлекался с нами. Когда мы
с каждым последующим стадом топот скота становился все слышнее.
пески взбаламучивались, и когда стадо перевалило примерно половину, мы
увязли в воде на дальнем участке. Поскольку вода была настолько
мелкой, что о том, чтобы утонуть, не могло быть и речи, мы вернулись и
последовали за остальным стадом, зная, что увязший бычок
будь там, когда мы будем готовы к встрече с ним, остров был около двухсот
ярдов в длину и двадцать в ширину, лежал вверх и вниз по реке, и, покидая
его для перехода на другой берег, мы всегда отталкивались от верхнего конца. Но
теперь, перегоняя оставшийся скот, мы попытались
столкнуть его в воду в нижнем конце, поскольку опора в этом месте
точка этой промежуточной площадки еще не была вытоптана, как это было раньше.
верхний конец. Все шло хорошо, пока арьергард из
последних пяти или шести сотен не скопился на острове, наряд был
разбросан по обоим берегам реки, а также в середине, оставив
нехватка мужчин во всех отношениях. Когда последний арьергард достиг реки
скот двинулся к дальнему берегу от
каждая четверть острова по своему усмотрению, останавливаясь, чтобы выпить
и слоняясь без дела на дальнем берегу, потому что некому было их выпроводить
.

Наконец все было кончено, и мы уже собирались поздравить себя
ибо, хотя стадо сильно рассеялось, у нас осталось меньше
дюжины увязших коров и тех, что были у берега, - как вдруг
выше по реке, более чем на милю, началась быстрая стрельба. Убедившись, что
это были наши люди, мы разделились и, объезжая справа и слева,
начали собирать стадо. Некоторые из нас поехали вверх по берегу реки
и вскоре обнаружили проблему. Не проехали мы и четверти мили, как увидели, что несколько наших коров увязли в грязи, войдя в реку, чтобы напиться в полдень, и, подъехав к людям, которые стреляли, мы увидели, что они вытаскивают коров из воды. Они сообщили, что большое количество скота увязло в грязи выше по течению.

Все собрались вокруг стада и, отведя его почти на милю
от реки, оставили его под присмотром двух пастухов, а сами вернулись к
застрявшему в болоте скоту. По приблизительным подсчётам, включая
внизу, на переправе, более восьмидесяти тупик скот, который требуется
наше внимание, расширяющие пространство в миле или более выше
остров Форд.

Перспективы совсем не радуют. Флад почти потерял дар речи
из-за сложившейся ситуации, поскольку от этого можно было бы защититься. Но
реализации стоящих перед нами задач, мы снова пересекли реку на ужин, ну
зная внутренний человек нуждается укрепляющий для работы перед нами. Нет.
как только мы расправились с едой и обеспечили всем смену лошадей
, мы послали двух человек сменить людей в табуне. Когда они были
выйдя, Флад разделил наши силы для дневной работы.

“Так не годится, “ сказал он, - отрываться от нашего комиссариата.
Итак, священник, ты берешь повозку и _remuda_ и возвращаешься к обычному перекрестку
и как-нибудь переправишь нашу повозку. Кроме вас, там будут
повар и рэнглер, и у вас могут быть еще двое мужчин.
Вы будете иметь, чтобы облегчить вашу ношу; и не пытаться пересечь эти
мулов запрягли в повозку; полагаться на свои верховых лошадей для получения
фургон. Форрест, ты и Булл, с двумя людьми из табуна, возьмите на себя
Отведите скот к ближайшему ручью и хорошо напоите его. После этого отведите
его обратно, чтобы он оказался в пределах мили от этого застрявшего скота. Затем
оставьте с ним двух человек и возвращайтесь к реке. Я возьму
остальных и начну с брода, а затем поднимусь вверх по реке.
 Берите верёвки и подковы, ребята, и пойдёмте.

Мы с Джоном Офицером остались с «Бунтарём», чтобы переправить повозку,
и, пока ждали, когда мужчины из табуна заберутся в неё, мы запрягли
мулов. У Хонимена была в руках _ремуда_ , чтобы тронуться с места, как только
вернутся наши пастухи, чьи лошади уже были привязаны к
колеса фургона. Необходимость спешки была крайне велика, поскольку река
могла подняться без предупреждения за час, и подъем на два фута потопил бы
каждое копыто в реке, а также отрезал бы нас от нашего фургона. В
Южно-канадский имеет свой источник в Ставку равнины и горы
Нью-Мексико, и паводков было бы привести к росту здесь, местные
условия не влияют на реку такой ширины. Некоторые из нас видели
эти Равнинные реки, - когда гора резвилась и развлекалась
с равниной, - под ясным небом и без каких-либо предупреждений о падении
Погода, поднимайся с потоком воды, как приливная волна или ручей,
выбившийся из-под плотины. Поэтому, когда наши люди прискакали из стада, мы сняли
седла с уставших лошадей и привязали их к свежим, а они, чтобы не терять времени,
съедали свой ужин. Нам потребовалось меньше часа, чтобы добраться до брода, где мы
разгрузили повозку, оставив только ящик с патронами, который быстро прожарили. У нас в повозке было запасное седло, и МакКэнн ехал верхом на хорошей лошади,
потому что он умел не только готовить, но и ездить верхом. Мы с Пристом ехали вдоль реки,
выбираем маршрут; и по возвращении мы все пятеро привязали наших лариатов
к язычку и бортам фургона. Мы взяли разбег, и
пока мы не пробили дальше банк мы дали повозку нет времени топить,
но вытащили его из реки с криком, бока своих лошадей
вздымалась. Затем расходились по реке, мы хлестал все постельное белье в четыре
нежный седлая коней и подвел их. Но переправить нашу провизию
было нелегко, так как мы были тяжело нагружены, взяв на борт
запасов у Доана хватило бы до тех пор, пока мы не доберемся до Доджа, а
Путешествие длиною в добрый месяц. И всё же мы должны были его преодолеть, и в течение часа мы
переправляли и переправляли обратно вереницу всадников, которые везли всё, от
горшков и кастрюль до смазки для осей, а также основные продукты питания. Когда мы
наконец переправили и перегрузили содержимое повозки, не осталось ничего, кроме
переброшенного через седло повода.

Пока мы переправляли повозку и другие вещи, мулов распрягли и
запрягли снова. Когда мы заводили ремуду в реку, один из мулов,
везших повозку, повернул назад и, несмотря на все усилия,
снова добрался до берега. Часть мальчишек поторопила остальных
мы пересекли реку, но Маккенн и я повернули назад вслед за нашим колесником. Мы поймали его
без каких-либо проблем, но наша попытка переправить его провалилась.
несмотря на все ненормативную лексику, адресованную лично ему, он доказал, что сделал
честь своему отцу, и мы потеряли позиции, пытаясь столкнуть его в реку
. Ребята на другом берегу реки наблюдали несколько минут, затем все
переправились к нам на помощь.

“ Время сегодня слишком дорого, чтобы возиться с мулом, ” сказал пастор, подъезжая.
“ сними шкуру с этой сбруи.

Он сразу же отключился, мы завязали ему глаза и повели его спиной к реке
Мы привязали его к берегу, затем, обвязав верёвкой передние ноги, бросили его, связали и скатили в воду. Обвязав верёвкой передние ноги и продев её в кольцо уздечки, мы больше не просили его о помощи, а бесславно перетащили на другой берег и снова запрягли в повозку.

День уже перевалил за середину, когда мы добрались до первого
застрявшего в болоте стада, и к тому времени, как нас догнала повозка, мы уже
привязали несколько коров и были готовы к тому, чтобы мулы
подняли нас. Стадо тем временем напоили и оставили пастись на виду у
река, и когда мы время от времени приводили освобожденное животное к стаду,
мы видели, как других загоняли вниз по реке. Примерно за час до захода солнца
к нам подъехал Флад и доложил, что очистил остров.
форд, в то время как средний отряд под командованием Форреста продвигался к нему.
В сумерках вечера, повозки и верховых лошадей
двинулись к стаду и приготовился лагерь, но мы оставались до
темные, с а трех лошадей выпустили ряд легких коров. Мы
были последними, кто добрался до фургона, и поскольку Ханимен привязал
Нам, нашим ночным лошадям, ничего не оставалось, кроме как поесть и лечь спать, и нас не нужно было уговаривать, потому что мы все знали, что рано утром нам снова придётся работать с завязшим в грязи скотом.

 Ночь прошла без происшествий, и на следующее утро, когда мы разделились на отряды, Присту снова разрешили ехать в повозке, но только с четырьмя людьми, включая МакКанна. Остальная часть отряда была разделена на несколько групп, которые работали достаточно близко друг к другу, чтобы в случае необходимости подменить друг друга.
Третьим животным, которое мы поймали в реке в то утро, был чёрный бык,
который накануне дрался. Зная, что его характер не улучшится, если он
проведёт ночь в зыбучих песках, мы изменили тактику. Пока мы связывали быку хвост и ноги, МакКэнн
припрятал свою упряжку на безопасном расстоянии. Затем он взял лассо, привязал
язык повозки к тополю и, приподняв заднее колесо, использовал его как лебёдку. Когда всё было готово, мы привязали свободный конец троса к спице и позволили тросу намотаться на
Маккэнн, у которого не было под рукой лошади, забрался в повозку, а остальные взобрались в сёдла и дали ему дорогу. Когда быка освободили, Маккэнн, у которого не было под рукой лошади, забрался в повозку, а остальные взобрались в сёдла и дали ему дорогу. Когда он поднялся на ноги, то был мрачен от ярости и отказывался сдвинуться с места. Прист выехал вперёд и стал дразнить его на расстоянии,
а МакКэнн со своего безопасного места попытался напугать его,
когда тот яростно набросился на повозку. МакКэнн наклонился и, зачерпнув горсть муки, бросил её ему в глаза, и он отпрянул.
и, опустившись на колени, он принялся резать песок своими рогами. Поднявшись, он
атаковал фургон во второй раз и, ухватившись за брезент своими
рогами, проделал в нем две щели, похожие на взмахи бритвы. К этому времени
Мятежник отважился подойти немного ближе и привлек внимание бычка.
Он направился к Присту, который хлестнул его лошадь, и на протяжении
первой четверти мили бежал почти наперегонки. Бычок, однако, ослабленный
жестоким обращением, которому он подвергся, вскоре отстал,
прекратил погоню и продолжил свой путь к стаду.

После этого случая мы работали вниз по реке, пока не встретились наряды. Мы
закончили работу до полудня, потеряв целых три дня из-за
канадских зыбучих песков. Когда в тот день мы выехали на тропу
недалеко от первого водораздела и оглянулись, чтобы бросить прощальный взгляд на реку
, мы увидели облако пыли над Канадой, которое, как мы знали, должно быть
стадо Эллисонов под руководством Нэта Строу. Айва Форрест, замечая в то
одно время со мной, ускакал вперед и сказал мне: “Ну, старый Нат
получить его в шею, на этот раз, если что старушка dallies с ним, как она
сделали с нами. Я не желаю ему ничего плохого удачи, но я надеюсь, что он бог
достаточно скота, чтобы держать руку на практике. Это будет зависеть только от него.
однако ему повезет, если он найдет его достаточно прочным, чтобы переправиться ”. И на
следующее утро мы увидели его сигнал в небе примерно на том же расстоянии
позади нас и поняли, что он перешел вброд без каких-либо серьезных проблем.




ГЛАВА XII

СЕВЕРНАЯ РАЗВИЛКА

Между правительственными солдатами и нашим племенем никогда не было особой любви,
поэтому несколько дней спустя мы с презрением миновали Кэмп-Сьюпид
и переправились через Норт-Форк-Кананди, чтобы разбить лагерь на ночь.
Флуд и МакКэнн отправились на почту, так как наши запасы муки и бобов подходили к концу, и наш бригадир надеялся, что сможет купить у торговца достаточно этих продуктов, чтобы хватило до тех пор, пока мы не доберёмся до Доджа. Он также надеялся получить весточку от Ловелла.

  Остальным нам было чем заняться благодаря случайной находке, которую я сделал в то утро. прошлой ночью Хонимен охранял меня,
а я, в свою очередь, встал, когда его позвали помочь
пригнать лошадей. Мы привели всех лошадей в порядок ещё до того, как солнце выглянуло из-за
восточный горизонт, и когда я возвращался в лагерь с _remuda_, когда я
проезжал через заросли сумаха, я нашел гнездо дикой индейки с
шестнадцатью свежими яйцами в нем. Ханимен подъехал, когда я спешился, и
положив их в шляпу, передал Билли, пока я не смогу сесть в седло,
потому что они были прекрасны и драгоценны для нас, как золото. Там было по яйцу
на каждого человека в наряде и по одному сверх нормы, и Маккенн добавил кучу
развязности в вопрос: “Джентльмены, как вы будете есть яйца сегодня
утром?” как будто это было обычным делом. Они были выданы
нам поджарили, и я, естественно, почувствовал, что по праву это яйцо должно было достаться мне, но противоположное большинство было внушительным — четырнадцать против одного, — и я уступил. Было предложено несколько способов разделить это яйцо, но азартная лихорадка, охватившая нас, была безудержной, и розыгрыш или игра в карты казались подходящим вариантом. У розыгрыша было мало сторонников.

— Это говорит о воспитании человека, — презрительно сказал Куинс Форрест, —
что он предлагает идею розыгрыша, когда у нас есть карты и целая ночь, чтобы играть за это яйцо. Сама идея розыгрыша!
Я бы хотел увидеть себя тянущим за соломинку или рисующим цифры на шляпе,
как какая-нибудь хихикающая девчонка на церковной ярмарке. Покер - это наука;
так сказал высший суд Техаса, и я хочу немного продемонстрировать свой
интерес к этому крапчатому яйцу. Ради чего я потратил двадцать лет на изучение игры
кто-нибудь из вас скажет мне? Почему, это освобождает меня, если ты
разыграешь это ”. Аргумент остался без ответа, и игра на нем придала
интерес к тому вечеру.

Как только ужин закончился и первый охранник увел стадо,
началась игра в покер, каждому игроку дали по десять бобов в обмен на фишки. У нас было
У нас была только одна колода карт, так что за раз можно было сыграть только в одну игру, но игроков было шестеро, и когда один выбывал, его место занимал другой. Поскольку дров было в изобилии, у нас был хороший костёр, а с помощью фонаря повара мы получали достаточно света. Мы расстелили кровать, чтобы использовать её в качестве стола, сели на неё по-индейски, и как только одно место освобождалось, его тут же занимал кто-нибудь из нас, потому что нам не терпелось сыграть. Разговор зашёл о происшествии, случившемся днём. Пока мы
Пересекая Северную ветвь Канадской реки, Боб Блейдс попытался выехать из реки ниже по течению, но его лошадь увязла. Он
мгновенно спешился, и его лошадь, барахтаясь, выбралась на берег, но со сломанной ногой. Наш бригадир подъехал и приказал расседлать и пристрелить лошадь, чтобы избавить её от страданий.

Пока мы ждали своей очереди, несколько раз упомянули о несчастном случае с лошадью, и наконец Блейдс, который сидел в игре, повернулся к нам, отдыхавшим у костра, и спросил: «Вы все
заметил тот взгляд, который он бросил на меня, когда я отстегивал седло? Если бы он был
человеком, он мог бы сказать, что означал этот взгляд. Хорошо, что он был
лошадью и не мог понять.”

С тех пор болтовня и разговоры были исключительно лошадиными.

“Для меня всегда было загадкой, ” сказал Билли Ханимен, “ как мексиканец
или индеец знает о лошади намного больше, чем любой из нас. Я видел, как
они тащат лошадь через страну на многие мили, скачут длинным шагом,
и я не вижу ни следа, ни знака. Однажды я помогал всаднику
перегонять табун лошадей в Сан-Антонио из нижнего течения Рио-Гранде
Страна. Мы везли их на рынок, и поскольку тогда не было
железных дорог на юг, нам пришлось взять с собой верховых лошадей, чтобы вернуться домой
на них после того, как мы расправились со стадом. Мы всегда брали любимых лошадей, которых
не хотели продавать, обычно по две за штуку для этой цели. На этот раз
когда мы были по меньшей мере в сотне миль от ранчо, мексиканец,
который привел с собой любимую лошадь, чтобы ехать домой, подумал, что он не
приковыляй к этому питомцу однажды ночью, воображая, что животное не бросит остальных.
другие. Ну, а на следующее утро его питомец пропал. Мы прочесали всю страну.
вокруг и по тропе, по которой мы проехали десять миль, но лошади не было. Поскольку
местность была совершенно открытая, мы были уверены, что он вернется на ранчо
.

“Два дня спустя, примерно в сорока милях выше по дороге, мексиканец
ехал впереди стада, когда внезапно натянул поводья
коня, бросил его на задние лапы и помахал кому-то из нас, чтобы они подошли к нему.
не отрывая взгляда от того, что он видел на дороге.
Владелец ехал в одной части стада, а я - в другой. Мы
поспешили к нему, и оба подъехали одновременно, когда
вакеро выпалил: ‘Вот след моей лошади’.

“Какая лошадь?’ ‘ спросил владелец.

‘Моя собственная; лошадь, которую мы потеряли два дня назад", - ответил мексиканец.

“Откуда ты знаешь, что это след твоей лошади, из тысяч других?
которые заполняют дорогу?’ - спросил его хозяин.

“Дон Томас, - сказал ацтеков, поднимая шляпу, - откуда мне знать, что ваш
шаг или голос из тысячи других?’

“Мы смеялись над ним. Он был простым рабочим, и это заставляло его уважать наше мнение.
по крайней мере, он избегал разногласий с нами. Но пока мы ехали дальше
в тот день мы могли видеть, как он ехал впереди, высматривая тот самый
след лошади. Несколько раз он поворачивался в седле и оглядывался назад,
указал на какую-то колею на дороге и приподнял шляпу, приветствуя нас. В лагере
той ночью мы пытались выманить его, но он молчал.

“Но когда мы приближались к Сан-Антонио, мы обогнали несколько фургонов.
груженные шерстью, они лежали перевернутыми, поскольку было воскресенье, и среди их
лошадей и мулов была пропавшая лошадь нашего мексиканца. Владелец повозок
объяснил, как у него появилась лошадь. Однажды утром, когда он кормил своих рабочих лошадей и был занят, к нему в лагерь пришло животное.
настоял на том, чтобы его накормили. С тех пор я всегда с большим уважением относился к мнению конюха о лошади».

«Индейка с яйцами — это слишком жирно для меня, — сказал Боб Блейдс, вставая из-за стола. — Мне всё равно, кто выиграет яйцо, потому что, когда я получаю три дамы, а у меня на руках четыре карты, я сомневаюсь в этой сделке. А старый Куинс думает, что может подтасовать карты.
Он не смог бы сложить сено в стог.

«Говоря о мексиканцах и индейцах, — сказал Уайатт Раундтри, — я бы лучше взял хорошую лошадь, чем любого из них».
человечность. У меня был небольшой опыт здесь, на востоке, на отрезке пути
от Чизхолмской тропы, несколько лет назад, который дал мне все, что я хотел от индейцев,
на некоторое время вперед. Банда шайенов-ренегатов несколько лет бродила
вдоль тропы, пугая проходящие стада или выпрашивая у них мясо.
чтобы дать им мяса. Конечно все стада крупного рогатого скота были более или
меньше сбивается из них, чтобы легче было вырезать одну из них, чем
спорить дело. Тогда на тропе было много стад, так что
эта банда индейцев стала смелее бандитов. В том году, о котором я говорю.
О, я отправился со стадом лошадей, принадлежащих мужчина из Техаса, который был
в обязанности вместе с нами. Когда мы пришли со своими лошадьми - всего шесть человек
по общему мнению, - вождь отряда по прозвищу Бегущий Бык-Овца поднялся на
утес размером больше волка и потребовал шесть лошадей. Что ж, этот техасец
в тот день не искал какого-то конкретного индейца, которому можно было бы подарить шестерых своих
дорогих лошадей. Так что мы просто поехали дальше, не обращая внимания на мистера
Бычьего Барана. Примерно через полмили вверх по тропе чиф догнал нас
со всеми своими баксами, и они были довольно уродливой компанией. Ну, это
на этот раз он поднял четыре пальца, что означало, что четыре лошади будут
приемлемы. Но техасец в том году не признавал индийский налоговый сбор
. Когда он отказал им, индейцы не вступили ни в какие переговоры.
мгновение, но установили ‘ки-йи’ и начали объезжать стадо на
своих пони, бычках впереди.

“Когда вождь проезжал мимо владельца, его лошадь бежала, он издал особое
пронзительное "ки-йи", выхватил короткий карабин из ножен и выстрелил
дважды попадал в хвост стада. Ни на минуту не считая
последствия, техасец вывел его револьвером в действие. Это был
длинный, меткий выстрел, и мистер Булл-Шепп вскинул руки в воздух и
слетел с лошади навзничь, сильно ударившись. Эту стрельбу в тылу
лошадей им дал такую панику, что мы никогда не проверял их
в миле. Пока другие индейцы устраивали небольшую панихиду по поводу
их вождя, мы неплохо продвигались в другом направлении,
учитывая, что у нас было более восьмисот свободных лошадей. К счастью
наши повозки и верховые лошади ушли вперед, в то утро, но в
мы настигли их. Как только мы проверили стадо от ее напугать,
мы свернули с тропы, натянули верёвки от колёс повозки, подвели верховых лошадей и сменили упряжь чуть-чуть быстрее, чем я когда-либо видел раньше или после. У повара в повозке было седло, так что мы поймали ему лошадь, надели на неё сбрую и привязали позади повозки на случай непредвиденной ситуации. И можете быть уверены, что мы сменили упряжь на лучшую. Когда мы догнали стадо, мы были по меньшей мере в полутора милях от того места, где произошла перестрелка, и индейцев нигде не было видно, но мы чувствовали, что они не сдались. Мы
Нам не пришлось долго ждать, хотя мы бы с удовольствием подождали, прежде чем услышали их крики и увидели, как позади нас клубится пыль. Мы бросили стадо и повозку прямо там и поскакали к возвышенности впереди, с которой нам открывался вид на окрестности. Первое, что мы увидели, было не очень обнадеживающим. Они гнались за нами, как дьяволы, поднимая пыль, словно бурю. У нас не было ничего, кроме шестизарядных ружей, бесполезных на большом расстоянии. Владелец лошадей
признал, что сейчас бесполезно пытаться спасти табун, и если бы мы
скальпы стоило поберечь, и нам давно пора было убираться восвояси.

“Военный городок" был правительственным постом примерно в двадцати пяти милях отсюда, так что мы
поехали туда. Наши лошади были хорошей испанской породы, а индейские
маленькие пони с короткими ногами не шли ни в какое сравнение с ними. Но они не удовлетворились этим.
когда фургон и стадо попали в их руки, они последовали за нами.
пока мы не оказались в пределах видимости поста. Как назло,
кавалерия, дислоцированная на этом посту, была отправлена на какое-то сопровождение, и
пехота в данном случае была бесполезна. Когда кавалерия вернулась с
Через несколько дней они попытались собрать этих индейцев, и агент по делам индейцев воспользовался своим влиянием, но лошади были так разбросаны, что их так и не нашли.

 — И этот человек совсем потерял своих лошадей? — спросил Флуд, который доел свой последний боб и присоединился к нам.

 — Да. Я помню, что в Додже был адвокат, который считал, что сможет возместить их стоимость, поскольку это были индейцы, и правительство было обязано им платить. Но всё, что я получил за три месяца
заработанных денег, — это лошадь, на которой я уехал».

МакКэнн замёрз во время рассказа Раундтри и присоединился к
толпе рассказчиков по другую сторону костра. Форрест
чувствовал себя довольно уверенно и с особым удовольствием
насмехался над проигравшими, когда они уходили.

 «МакКэнн здесь?» — спросил он, прекрасно зная, что тот здесь. — Я просто хотел спросить, не могли бы вы сварить это яйцо всмятку на завтрак и подать его с тостом; я чувствую себя немного привередливым. Вы ведь сварите его для меня, не так ли, пожалуйста?

 МакКэнн не пошевелился и ответил: «Не могли бы вы пойти к чёрту?»

Рассказ продолжался ещё какое-то время, и пока Фокс Куортернайт
посвящал нас в историю маленькой чёрной кобылы, принадлежавшей их соседу в Кентукки, в карточной игре возник спор о правилах сброса и взятия карт.

«Я слишком взрослая, — сердито сказала Мятежница Форресту, — чтобы позволять такой девчонке, как ты, учить меня этой игре. Когда моя очередь, я сброшу карты».
только тогда, когда мне заблагорассудится, и это не ваше дело, пока я соблюдаю
правила игры, — это прозвучало как окончательный ответ, и игра
продолжилась.

Квартерниг подхватил оборванную нить своего повествования, и первым, кто предупредил нас о том, что уже поздно, был Булл Дарем, который крикнул нам из-за стола: «Один из вас, ребята, может занять моё место, как только мы сыграем в эту игру. Мне нужно оседлать коня и приготовиться к нашей страже. О, я в ударе, и прежде чем эта игра закончится, я заставлю старого Куинса поджать хвост; я уже веду его на юг».

Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы упустить свой шанс получить индюшачье яйцо, и
я отправился за своими одеялами. В час ночи, когда нас сменили,
бобы были почти поровну разделены между Пристом, Столлингсом и Даремом;
и учитывая тот факт, что Форрест, которого мы все хотели видеть
разбитые, потерпев поражение, они согласились разыграть карты на яйцо,
Столлингс победил. Мы сели на лошадей и ускакали в ночь,
а второй охранник поскакал обратно к нашему костру, распевая:--

 “Два маленьких негритенка наверху в постели,
 Один повернулся к де Одеру и сказал:
 ‘Как насчет этого короткого куска хлеба?,
 Как насчет этого короткого куска хлеба?”




ГЛАВА XIII

УВЕРНУТЬСЯ

В лагере снабжения Флад получил письмо от Ловелла с просьбой
поскакал в Додж впереди скота. Поэтому после первой ночи, проведённой в лагере у реки Симаррон, Флуд поймал свою любимую лошадь, сообщил отряду, что собирается покинуть нас на несколько дней, и назначил
Куинса Форреста своим заместителем на время своего отсутствия.

— Отсюда до Доджа у вас широкая открытая местность, — сказал он, когда мы были готовы отправиться в путь, — и я буду ежедневно наводить справки у приезжих или у почтовой кареты, которая везёт почту в Сэйплай. Я постараюсь встретиться с вами у Малберри-Крик, это примерно в десяти милях к югу от Доджа. Я доберусь до этого города сегодня вечером, и вы тоже должны добраться.
Малберри через два дня. Вы увидите дым от проходящих поездов к
северу от Арканзаса, от первого водораздела к югу от Малберри. Когда
доберешься до того ручья, на случай, если я тебя не встречу, держи стадо там
а трое или четверо из вас могут отправиться в город. Но я почти уверен, что
мы встретимся, - крикнул он в ответ, отъезжая.

“Священник”, - сказала Айва, когда наш бригадир ушел, а “я думаю, ты не
обрабатывать ваши стада костюм старика, когда он уходил от нас время в
Баффало-Гэп. Но я думаю, что на этот раз он проявил редкую осмотрительность при выборе
_Сегундо_. Единственное, что меня беспокоит, — это то, что я боюсь, что он встретит нас до того, как мы доберёмся до Малберри, и это не даст мне возможности войти первым, как подобает надёжному бригадиру. Дело в том, что у меня там дела: в прошлом году, когда я был в Додже, я положил несколько месячных зарплат в игорный дом Лонг-Бранч и не взял квитанцию. Я просто хочу зайти и узнать, дали ли мне кредит и начисляются ли проценты по счёту. Думаю, всё в порядке, потому что человек, которому я положил деньги, был умным и пригласил меня выпить с ним.
Я уже уходил. И все же я хотел бы зайти и увидеть его снова ”.

Вскоре после полудня второго дня после того, как наш бригадир ушел от нас, мы
заметили дым проходящих поездов, хотя они были по меньшей мере в пятнадцати
милях от нас, и задолго до того, как мы добрались до Малберри, пункта проката автомобилей
спустился по тропе нам навстречу. К огорчению Форреста, Флад, весь такой
нарядный, с белым воротничком, был водителем, а на заднем
сиденье сидели Дон Ловелл и еще один пастух по имени Макнулта. Каждый
мошенник из нас дал старик не рад стороны, как они ездили по
стадо, в то время как он, щедрый и довольный, как жених, раздавал сигары по горстям. Скот выглядел прекрасно, что подняло настроение старику, и он спросил каждого из нас, хорошо ли мы себя чувствуем и хорошо ли нас кормил Флуд. Они бродили вокруг стада весь остаток вечера, пока мы не свернули с тропы, чтобы попастись и разбить лагерь на ночь, и Ловелл заявил, что намерен остаться с отрядом на всю ночь.

Когда мы вечером ловили лошадей, Ловелл подошёл ко мне,
когда я седлал свою ночную лошадь, и, узнав меня, сообщил новости
о моём брате Бобе. «Вчера я получил от него письмо, — сказал он, —
написанное из Ред-Форка, который находится к северу от реки Симаррон,
на пути в Чизхолм. Он сообщает, что всё идёт хорошо, и
я ожидаю, что он появится здесь в течение недели. Его стадо состоит
только из бычков на откорме, и они предназначены для продажи в индейское агентство Кроу.
Он едет не так быстро, как Флуд, но мы должны доставить говядину в лучшем
состоянии, потому что в этом году у них новый агент, и он может быть одним из этих дотошных типов. Жаль, что вы не смогли
Я не видел вашего брата, но если у вас есть какие-то новости для него, я передам их.

Я поблагодарил его за проявленный ко мне интерес и заверил, что у меня нет новостей для Роберта, но воспользовался возможностью и спросил, не был ли наш средний брат, Зак Квирк, на тропе с каким-нибудь из своих стад. Ловелл знал его, но был уверен, что он не с одним из его стад.

Мы спокойно провели ночь со скотом. Ловелл настоял на том, чтобы выставить караул, поэтому он взял лошадь Рода Уита и встал на первую вахту, а после возвращения к повозке они с Макналтой, к нашему большому интересу,
Они спорили о преимуществах разных маршрутов почти до полуночи. У Макналты
было два стада, которые шли по Чизхолмскому маршруту, а у Ловелла
было два стада на Западном маршруте и только одно на Чизхолмском.

 На следующее утро Форрест, который снова был главным, получил приказ
пересечь реку Арканзас вскоре после полудня, а затем пропустить половину
отряда в город. Старая тропа пересекала реку примерно в миле
выше нынешнего города Додж-Сити, штат Канзас, поэтому, когда мы
пересаживались на других лошадей в полдень, первая и вторая
группы догнали своих лучших лошадей, обыскали свои седельные
сумки и надели лучшую одежду. Мы
переправились через реку около часа дня, чтобы устроить мальчикам хороший отдых
уровень воды позволяет легко перейти реку вброд. Макканн,
после того, как ужин закончился, поехал на южную сторону, чтобы осмотреть
мост, перекинутый через реку напротив города. Это был первый
мост ему удалось воспользоваться в более чем в тысяче миль
путешествия, а он отверг разведение Форд как будто
никогда не приходило в одну. После того, как благополучно через реку, и с
понимание, что стадо будет лагерь на ночь примерно в шести милях
север на утиный крик, шестерых из наших людей бросить нас и поехал за город в
длительный скок. Утром, перед тем как машина покинула нас, Макнулта, который был
хорошо знаком с Доджем и был старше Ловелла, в
дружелюбном и отеческом духе, видя, что многие из нас были молодыми,
он серьезно поговорил с нами и дал много хороших советов.

“Я бываю в Додже каждое лето с 77”го, - сказал старый пастух, - и
Я могу дать вам, ребята, несколько советов. Додж — это город, где среднестатистический плохой парень с Запада не только находит себе равного, но и оказывается в затруднительном положении
инвалиды. Охотники на бизонов и пастухи протестовали против
железного правила блюстителей порядка "Доджа", и почти каждый протест
стоил человеческой жизни. Никогда не создавайте впечатления, что вы можете въезжать на своих
лошадях в салун или тушить огни в "Додже"; это может привести к
чему-то другому, но не к этому. Поэтому я хочу предупредить вас, чтобы вы вели себя прилично
. Вы можете носить свои шестизарядные пистолеты в городе, но вам лучше
оставьте их в первом же месте, где остановитесь: в отеле, на конюшне или в конторе. А когда будете уезжать из города, заберите свои пистолеты, но не садитесь на лошадь
вышел на стрельбу; опустим это. Большинство ковбоев считают, что это ущемление
их права отказаться от стрельбы в городе, и если это так, то оно остается в силе, потому что
ваши шестизарядники не идут ни в какое сравнение с винчестерами и картечью; и
Офицеры ”Доджа" - самые отважные люди, которые когда-либо сталкивались с опасностью ".

Прошло почти поколение с тех пор, как Макнулта, техасский погонщик скота,
дал нашей организации этот совет однажды июньским утром на Малберри, и в
устанавливая этот рекорд, мне достаточно просмотреть список мирных жителей
чиновников Додж-Сити, чтобы признать его правильность. Среди имен , которые
на короткое время официальный состав пополнили:
братья Эд, Джим и “Летучая мышь” Мастерсон, Уайатт Эрп, Джек
Бриджес, “Док” Холлидей, Чарльз Бассетт, Уильям Тиллман, "Дробовик”
Коллинз, Джошуа Уэбб, мэр А.Б. Вебстер и “Таинственный” Дэйв
Мазер. Куклы из когда-либо написанных романов не могут сравниться с этими
бесстрашием офицеров. И пусть это будет понято, их было много
протестующих против их правления; почти ежедневно в течение пастбищного сезона
какой-нибудь столь же бесстрашный человек бросал им вызов.

“Поднимите руки и сдавайтесь”, - сказал офицер техасскому полицейскому.
ковбой, пришпоривший взволнованную лошадь, пока та не встала на дыбы, и
мчащийся по улице, тем временем наводя двустволку
на всадника.

“Только не для тебя, ты, трусливый ублюдок”, - последовал мгновенный ответ
, сопровождаемый выстрелом.

Офицер отшатнулся, смертельно раненный, но пришел в себя,
и в следующее мгновение ковбой вылетел из седла, получив заряд
картечи в грудь.

После того, как мальчики уехали в город, остальные из нас, принадлежащие к
третьей и четвертой охране, неторопливо пасли скот во время
добрый день. Стада крупного рогатого скота были видны как вверх, так и вниз по течению
по обе стороны реки, и, пересекая Малберри накануне, мы
узнали, что несколько стад держатся так далеко на юге, как это
ручей, в то время как Макнулта сообщил, что более сорока стад уже прошли
по тропе на север. Додж был местом встречи покупателей
со всех концов света. Часто стада продавались в Додже, пункт назначения которого
для доставки находился за пределами Йеллоустоуна в Монтане. Стада часто
меняли владельцев, когда покупатель никогда не видел скот. Годовалый ребенок был
Годовалый и двухлетний скот считался двухлетним, и слова продавца о том, что он «такой же хороший или лучше, чем тот, что я продал вам в прошлом году», было достаточно. Скот делился на северный, центральный и южный, и, за исключением случаев сильной засухи в предыдущие годы, был примерно одного размера в каждой секции. Прерии штата оставили неизгладимый след в разведении крупного рогатого скота, в то время как побережье, а также сосновые леса и районы с чёрным дубом сделали то же самое, что упростило классификацию.

Мак-Кенн догнал нас рано вечером и, будучи услужливым парнем,
Форрест убедил его встать в первую стражу вместе с Ханименом
чтобы составить необходимое количество вахт, хотя и всего с двумя
люди были на страже по очереди, поскольку было маловероятно, что кто-то из них
остальные вернутся до рассвета. В
Dodge было на что посмотреть, и поскольку потеря ночного сна на дежурстве считалась пустяком,
в "веселом отдыхе" о сне можно было полностью забыть. Маккенн
не забыл о нас, но тайком вынес квартовую бутылку, чтобы сократить
щелочь в нашей питьевой воде. Но кварта на восьмерых из нас была не опасна.
так что ночь прошла без происшествий, хотя мы чувствовали
растущее нетерпение поскорее попасть в город. Как мы и предполагали, о восходе солнца
на следующее утро наши люди на отдыхе ездили в лагерь, ни разу не
закрытые глаза во всю ночь. Они принесли весть из Флада
что стадо в этот день будет пастись только у ручья Со Лог, чтобы
позволить остальным из нас провести день и ночь в городе. Ловелл бы
выдал этому человеку только половину месячного жалованья - двадцать пять долларов. IT
достаточно для любых личных потребностей, хотя мы уже почти три месяца
зарплата связи, и никто не возмутился, ибо старик был в целом прав
в его решениях. По данным их отчета мальчики имели
убийство свиней времени, старик не был с ними всю ночь. Это
кажется, что McNulta стоял в классе шутники
в которую вошли чиновники из города, и всякий раз, когда там был
ничего на Tapis, он всегда есть слово для себя и друзей.
За завтраком Фокс Квотернайт рассказал об этом вечернем происшествии.

“Какой-то профессор, по-моему, он называл себя профессором оккультных наук
, написал мэру, чтобы узнать, какую оценку получит Додж
за лекцию. Лекция должна была быть бесплатной, но он также
намекнул, что у него в рукаве припрятана пара карт, с помощью
которых он рассчитывает прикупить часть монет королевства из
странствующий человек так же, как и гражданин. Мэр передал письмо
Бэту Мастерсону, городскому маршалу, который ответил на него и пригласил
профессора прийти, заверив его, что он глубоко заинтересован в
оккультные науки, лично, и с удовольствием обеспечил бы ему помещение и дату, а также объявил бы о его приезде в газетах.

«Ну, он должен был читать лекцию вчера вечером. Эти старые хрычи, Макнулта и Ловелл, привели нас в толпу, и хотя они не знали точно, что будет, они заверили нас, что мы не можем позволить себе пропустить это». Что ж, в назначенный час вечера зал был переполнен, и лишь немногим удалось найти места. Можно с уверенностью сказать, что присутствовало более пятисот человек, как и было объявлено.
«Только для мужчин». Там был каждый игрок в городе, а также несколько ковбоев и представителей нашего племени. В назначенный час Мастерсон, как председатель, постучал по столу, призывая к порядку, и в краткой речи объявил о цели собрания. Он упомянул о том, что на Западе не интересуются высшими искусствами и науками, и попросил нас уделить пристальное внимание теме, которую мы будем обсуждать сегодня вечером. Он сказал, что, по его мнению, вряд ли
есть необходимость подчёркивать важность соблюдения порядка, но если кто-то
пришёл из праздного любопытства или с дурными намерениями, то он, как председатель
встреча и блюститель города, он, несомненно, потерпит
прерывания. Через несколько другого соответствующего замечания, то он представил
динамик, как д-р Дж могил-коричневый, отметил ученый.

Профессор был человеком с елейным языком и начал прелюдию
к своей лекции, в то время как аудитория была тихой, как мыши, и серьезной
как совы. После того, как он поговорил около пяти минут и начал разогреваться
вникнув в тему, он сделал утверждение, которое прозвучало немного подозрительно,
и кто-то из зрителей выпалил: ‘Это проклятая ложь’.
Оратор прервал свою речь и посмотрел на Мастерсона, который встал и, вытащив два шестизарядных револьвера, оглядел аудиторию, словно пытаясь найти нарушителя. Положив револьверы на стол, он сообщил собравшимся, что ещё одно вмешательство будет стоить нарушителю жизни, если ему придётся преследовать его до Рио-Гранде или британских владений. Затем он попросил профессора продолжить лекцию, поскольку больше никто не будет его прерывать. Профессор колебался,
стоит ли продолжать, но Мастерсон заверил его, что очевидно, что
его аудитория, за исключением одного крадущегося койота, была глубоко
заинтересована в теме, но ни один человек не мог помешать свободе слова в Додже, пока это была свободная страна, а он был городским маршалом. После этого небольшого вступления оратор собрался с силами и
снова начал свою лекцию. Когда он снова набрал обороты, ему представился случай рассказать о выставке, которую он посетил, когда изучал свою профессию в Индии. Инцидент, о котором идёт речь,
был слишком незначительным, чтобы кто-то мог проглотить его, не поморщившись, когда та же самая сторона, которая
Тот, кто перебил его, прежде чем он успел пропеть: «Это ещё одна чёртова ложь».

«Мастерсон вскочил на ноги, как молния, с пистолетом в каждой руке, и сказал:
«Встань, жалкий подонок, чтобы я тебя видел». С полдюжины мужчин
поднялись в разных частях дома и открыли по нему огонь, и когда они это сделали,
свет погас, и комната наполнилась дымом. Мастерсон стрелял из двух ружей, и они так освещали кафедру, что мы
видели профессора, скорчившегося под столом. Конечно, они стреляли холостыми
патронами, но зрители громко кричали и
хлынуло через окна и двери, и лекция закончилась.
По словам Макнулты, позже прибыла пара полицейских, которые сопроводили
профессора в его номер в отеле и тихо сообщили ему, что Додж
вряд ли способен оценить что-либо столь продвинутое, как лекция
об оккультных науках.

Завтрак закончился, Ханимен побежал в _remuda_, и мы поймали лучших
лошадей для наших скакунов, на которых мы засвидетельствовали свое почтение Доджу. Форрест
подробная род пшеницы усмиряет лошадей, ибо мы намерены принять
Гонеймом с нами. Так как он был всего около шести миль по пиловочника,
Айвс посоветовал им пастись вдоль Утиного ручья до окончания ужина,
а затем днем перейти к бывшему ручью. Перед
отъездом мы подъехали и посмотрели на тропу после того, как она отходила от Утиной, потому что
было вполне возможно, что мы вернемся ночью; и мы
попросил Макканна вывесить фонарь, укрепленный на конце
языка фургона, в качестве маяка. Сориентировавшись, мы натянули поводья
повернули на юг, к водоразделу, чтобы увернуться.

“Самое первое, что я делаю, ” сказал Куинс Форрест, когда мы неторопливо ехали
вперед, - после того, как я побреюсь и подстригу волосы и куплю те несколько штучек, которые мне нравятся“.
Мне нужно найти того игрока в Лонг-Бранч и попросить его выпить со мной — я угостил его на прощание. Тогда я просто сяду за стол и отыграю каждый доллар, который проиграл там в прошлом году. В этом северном воздухе, которым я дышу этим утром, есть что-то такое, что говорит мне, что сегодня мой счастливый день. Вам, ребята, лучше не играть и копить деньги на красные шёлковые платки, газированную воду и другие безобидные безделушки. Тот факт, что «Бунтарь» был на десять
лет старше его, даже не приходил ему в голову, когда он по-отечески
совет, хотя, конечно, большинство из нас были младше его на
лет.

Добравшись до Доджа, мы подъехали к дому Райтов, где нас встретил Флад.
и направил нашу кавалькаду через железную дорогу к платной конюшне,
владельцем которой был друг Ловелла. Мы расседлал и повернула
наши лошади в большой загон, и пока мы были в кабинете
ливрея, сдав наша артиллерия, потопа и вручил каждому из
двадцать пять долларов в золоте, предупреждает нас, что если что было не
еще бы дополнительно. Получив деньги, мы разбежались, как
куропатки перед стрелком. Через час или два мы начали возвращаться
в конюшню по одному и по двое и укладывали в седло свои вещи
рассовывали по карманам покупки, которых было от иголок и ниток до 45 калибра
картриджи, сын каждой матери, отражающий искусство парикмахера, в то время как
Джон офицера были свои белокурые усы почернели, воском, и свернулся, как
французский учитель танцев. “Если некоторые из вас, ребята, будет его удерживать”, - сказал
Мосс Стрейхорн, комментируя внешний вид офицера: “Я бы хотел запечатлеть
как следует его понюхать, просто чтобы посмотреть, не смазался ли он там, где конец
у него вся шея покрыта волосами ”. Поскольку офицер уже выпил несколько рюмок,
удобно спрятанных за поясом, и был ростом шесть футов
два дюйма, никто из нас не вызвался добровольно.

Уложив нашу добычу, мы побродили по городу, умеренно выпивая
и посещая различные салуны и игорные дома. Я
цеплялся за своего койку, Бунтаря, во время обхода, потому что научился
любить его и был уверен, что он не втянет меня в неблагоразумные поступки.
В Лонг-Бранч мы застали Куинса Форреста и Уайатта Раундтри
за игрой в фараон, причем первый держал банк. Они так и не узнали нас
нас, но отвечали на множество вопросов, которые задавали крупье и
наблюдатель, о возможном количестве скота, которое перегонят в этом году.
В другом игорном доме «Бунтарь» встретил Бена Томпсона, крупье, который не был на дежурстве, и старого товарища по кавалерии, и они больше часа болтали, как давно потерявшиеся братья, заново подтверждая свою дружбу за несколькими бокалами вина, в которые я всегда был приглашён. Неизвестно, как долго продлилась бы эта встреча, но, к счастью для меня, Ловелл, который всё это время спал,
утром начали на нас облаву на ужин с ним в Райт
Дом, который был в тот день знаменитые, и приятно, покровительствовал почти
исключительно техасских скотоводов и покупателей крупного рогатого скота.

Мы обошли игорные дома в поисках своей публики. Мы
побежал через трое мальчиков пикинг в Монте-игры, которые приехали с нами
скрепя сердце; затем, руководствуясь Ловелл, мы отправились в Лонг-Бранч,
где мы были уверены, что мы найдем Форрест и Раундтри, если они
деньги еще остались. Форрест был на мели, что сделало его готовым приехать, и
Раундтри, хоть и был победителем, из уважения к нашему работодателю
выложил деньги и присоединился к нам. Старина Дон едва ли не
из кожи вон лез, чтобы угодить нам, и прежде чем мы добрались до
«Дома Райта», он поставил нас в очередь в три разных бара, и, хотя я
был уверен в своих способностях к навигации, я обнаружил, что они
приближаются слишком быстро и бесплатно, учитывая, что я за три
месяца почти ничего не пил, кроме родниковой воды. Когда мы
выстроились в очередь в «Доме Райта»,e bar на финал
перед ужином Бунтарь, стоявший рядом со мной, заявил о своем отказе от участия
и взял сигару, что, как я понял, было намеком, и я сделал
то же самое.

У нас был великолепный ужин. Наш отряд вместе с Макнултой занял
стол на десять стульев, в то время как на противоположной стороне комнаты был еще один
большой стол, занятый в основном погонщиками, которые ждали прибытия
своих стад. Среди тех, кто сидел за последним столом, кого я теперь
помню, были “Дядя" Генри Стивенс, Джесси Эллисон, “Лам” Слотер,
Джон Блокер, Айк Прайор, “Дан” Хьюстон и последнее, но не менее важное,
Полковник “Шанхай” Пирс. Последнее было, возможно, наиболее широко
известно, ковбойская между Рио-Гранде и британских владений. Он
был ростом шесть футов четыре дюйма в одних чулках, тощий и костлявый, и
обладатель голоса, который даже в обычном разговоре можно было
отчетливо услышать на другой стороне улицы.

“Нет, я не буду грузить больше любого скота в ваш город”, - сказал Пирс в
адвокат скот во время ужина, его голос праведного негодования
оглушительный, как рев сирены через обеденный зал, “пока вы не измените
ваши обязанности метраж. Послушай! Я могу проникнуть прямо в сердце твоего
съезжу в город и сниму комнату для себя, с хорошей чистой постелью, большим количеством
мыла, воды и полотенец, и я смогу занимать эту комнату двадцать четыре
часа за две копейки. А ваши скотные дворы, далеко в пригороде, хотят
брать с меня по двадцать центов с головы и позволять моему бычку гулять в такую
погоду.

После ужина все мальчики, за исключением Пастора и меня,
вернулись в игорные дома, как будто им не терпелось поработать сверхурочно.
Прежде чем покинуть отель, Форрест одолжил десять долларов у
Круглое Дерево, и они вдвоем вернулись на Длинную Ветку, в то время как остальные
с таким же рвением искал игру в «Монте». Но я был очарован беседой этих старых ковбоев и несколько часов просидел, слушая их истории и разговоры о скоте.

 «Однажды я продавал тысячу бычков-производителей каким-то армейским подрядчикам-янки, — рассказывал Пирс, обращаясь к кругу слушателей, — и мне показалось, что они не очень-то хорошо разбираются в приёме скота в прериях. У меня было стадо примерно в три тысячи голов, и они
согласились взять с меня плату за выпас, что означало, что они
договорились с принимающей стороной. Мы с моим бригадиром пересчитывали скот
когда они встали между нами. Но бычки были дикими, длинноногими.
каботажники и протиснулись между нами, как испуганные волки. Я несколько раз сбивался
со счета, но угадывал их и начинал заново,
скот по-прежнему мчался вихрем; и когда я подумал о девяти
мимо нас прошла сотня, я отрезал им путь и прокричал: ‘Вот они идут!
и вот они уходят; всего лишь ровная тысяча, клянусь гатлинсом!" Что ты готовишь?
Билл?’

“Ровно тысяча, полковник", - ответил мой старшина. Конечно,
подрядчики вели подсчет одновременно, и, я полагаю, им не понравилось
они не могли сосчитать тысячу голов скота там, где это мог сделать кто угодно другой, и никогда не просили пересчитать их, а просто принимали и платили за них.
 Они наняли бригаду и в ту ночь держали скот на улице, но
на следующий день, когда они разделили его на загоны и погрузили,
не хватило ста восемнадцати голов. Они хотели отыграться на мне,
но, чёрт возьми! Я не был виноват в том, что их бригада
потеряла скот».

Ближе к вечеру Флуд посоветовал нам, мальчикам, вернуться в стадо вместе с ним, но все остальные хотели остаться в городе и посмотреть
достопримечательности. Ловелл заступился за нас и пообещал позаботиться о том, чтобы мы
покинули город вовремя, чтобы быть в лагере до того, как стадо будет готово к выступлению
на следующее утро. Получив это заверение, Флад оседлал коня и отправился в
лесопилку, имея достаточно времени, чтобы совершить поездку до наступления темноты. К этому времени
большинство мальчиков уже потеряли всякую охоту к азартным играм и теперь
сравнивали заметки. Трое из них были разорены, но Айвс Форрест переиграл их.
поменялся ролями и стал победителем дня с результатом более сотни очков.
Те, у кого не было денег, к счастью, имели хороший кредит у нас
кто успел, потому что там еще многое предстояло увидеть, а в Додже в 82-м году
чтобы увидеть слона, требовались деньги. Здесь было несколько театров варьете,
несколько танцевальных залов и других курортов, которые, как и the wicked,
лучше всего процветают в темноте. После ужина, почти в сумерках, мы пошли
на конюшню, поймали наших лошадей, оседлали их и привязали
на ночь. Мы полностью ожидали уехать из города на десять часов, за это
хороший двенадцать мильной поездки на бревно. В объезжали
театры эстрады и танцевальных залов, мы висели вместе. Ловелл извинился
Он сам пришёл к нам рано вечером, и на прощание мы заверили его, что отряд отправится в лагерь до полуночи. Мы прекрасно проводили время в танцевальном зале «Одинокая звезда», когда произошёл случай, из-за которого мы полностью пренебрегли добрым советом Макналты, и нам показалось, что мы слышим свист пуль и крики, прежде чем мы уехали из города.

Куинс Форрест тратил свой выигрыш и много пил,
а в конце кадрили разразился старомодным индейским смехом. Разумеется, вышибала из танцевального зала
положил глаз на нашу публику и в конце перемены задал Айвинсу
задание. Он был угрюмый зверь, и вместо облекая его просьбе в
соответствующий язык, пригрозил выгнать его из дома.
Форрест стоял с рассеянным видом и терпел оскорбления, потому что
физически он не мог сравниться с вышибалой, который, к тому же, был вооружен,
и носил офицерскую звезду. Я танцевал в одном сете с
рыжеволосой веснушчатой девушкой, которая схватила меня за руку и пожелала
узнать, вооружен ли мой друг. Я заверил ее, что это не так, иначе мы
узнали бы об этом еще до того, как закончилась брань вышибалы.
В конце танца Куинс и Ребел отключились,
дав остальным слово вести себя так, как будто ничего не случилось.
Через полчаса пастор вернулся и попросил нас уходить
по одному, не привлекая внимания, и встретиться в
конюшне. Я оставался до последнего и заметил Бунтаря и
вышибалу, которые вместе пили в баре, причем первый, по-видимому, был в
самом дружелюбном настроении. Вскоре после этого мы вышли из дома вместе и
увидели, что остальные ребята уже оседлали лошадей и ждут нашего возвращения.
Около полуночи. Нам потребовалось всего несколько секунд, чтобы зарядить ружья, и, вскочив в седло, мы поскакали через город в сторону стада. На окраине города мы остановились. «Я вернусь в тот танцевальный зал, — сказал Форрест, — и выпью хотя бы один стакан с этим погонщиком шлюх. Ни один человек на этой старой земле не может оскорбить меня так, как он, даже если на нём будет сотня звёзд. Если кто-то из вас не хочет
идти, поезжайте прямо в лагерь, но я бы хотел, чтобы вы все пошли. И
когда я измерю его, это будет сигналом для остальных, чтобы
выключите свет. Все, что происходит, давайте ”. Не было никаких
несогласных с программой. Я с первого взгляда понял, что моя койка была в спектакле душой.
она поняла намек и держала рот на замке. Мы
обогнули город и остановились на пустыре в квартале от задней части
танцевального зала. Хонимен остался приглядывать за лошадьми, а мы, сняв ремни и повесив их на луки наших седел, спрятали шестизарядные револьверы за пояс брюк. Когда мы вошли, в зале все еще было полно гуляк.
Форрест и Прист прибыли последними. Форрест поменялся шляпами с Бунтарем, который всегда носил чёрную, и, когда вышибала
обернулся, Куинс встал прямо перед ним. Он не тратил слов впустую, но в свете лампы сверкнул ствол пистолета, и вышибала, сраженный шестизарядной пушкой, упал как подкошенный. Прежде чем ошеломлённые зрители успели поднять руки, пять шестизарядных пистолетов были направлены в потолок. При первом же пожаре погас свет, и
среди толчеи мужчин и криков женщин мы добрались до
Мы вышли на улицу и через минуту уже были в седлах. Все прошло бы хорошо, если бы мы вернулись тем же путем и миновали город, но после того, как мы пересекли железнодорожные пути, гнев и гордость не были должным образом удовлетворены, и нам пришлось проехать через город.

 Когда мы въехали на главную улицу, ведущую на север, напротив моста через реку, кто-то из нашей группы, ехавший сзади, выстрелил в воздух. Мы с Бунтарем скакали впереди, и, заслышав топот копыт и выстрелы позади, наши лошади понесли. К этому времени стрельба стала повсеместной. На втором
переходя улицу, я заметил огненную веревку, изрыгающуюся из Винчестера
в дверном проеме здания магазина. У меня не было никаких сомнений, но
мы были объектом манипуляций этого карабина, и когда мы
достигли следующего перекрестка, мужчина, стоящий на коленях в тени
билдинг открыл по нам огонь из шестизарядного револьвера. Пастор придержал свою лошадь
и, не тратя патронов на стрельбу на открытом воздухе,
отвечал на комплимент, пока не разрядил ружье. К этому времени каждый
офицер в городе бросал ведут за нами, некоторые из которых плакали
слишком близко для комфорта. Когда не было больше никакой стрельбы на
наши фланги, мы свернули в поперечную улицу, и вскоре покинул свинца
у нас за спиной. На окраине города мы замедлили ход лошадей и
не спеша проехали милю или около того, когда Куинс Форрест остановил нас и
сказал: “Я собираюсь высадиться здесь и посмотреть, не следует ли кто-нибудь за нами. Я
хочу побыть один, чтобы, если какие-нибудь офицеры попытаются последовать за нами, я мог
разобраться с ними ”.

[Иллюстрация: ПРАЗДНОВАНИЕ В ДОДЖЕ]

Поскольку нельзя было терять времени на переговоры, и поскольку у него была хорошая лошадь,
мы ускакал и оставил его. Придя в лагерь, мы получили несколько часов
спать, но на следующее утро, к нашему удивлению, Форрест не удалось
появляются. Мы объяснили ситуацию для потока, который сказал, что если он не
появляются к полудню, он хотел бы вернуться и поискать его. Мы все чувствовали
положительно, что он не посмеет вернуться в город; и если бы он был
потеряли, как только взошло солнце, он может получить его подшипники.
Когда мы прогуливались в полдень примерно в семи милях к северу от Лога Пилы, кто-то
заметил багги, едущий по тропе. Когда он подъехал ближе, мы увидели, что
кроме водителя, в грузовике находились еще двое пассажиров. Когда он
остановился, старина Куинс, все еще в шляпе Мятежника, вышел из
фургона, вытащил из-под сиденья свое седло и пригласил своих
товарищей на ужин. Они оба отказались, когда Форрест, достав свой кошелек
, с ругательством протянул водителю золотую монету в двадцать долларов.
Затем он спросил другого человека, что он перед ним в долгу, но именно последние
надменно отказался от какой-либо компенсации, и перевозки и увезли.

“Я полагаю, вы, ребята, не понимаете, что все это значит”, - сказал Куинс,
— Ну, — сказал он, наполнив тарелку, и сел в тени фургона. — Вчера вечером, когда мы выезжали из города, в моего коня попала пуля, и он умер у меня на руках.
 Я нёс седло и попоны до рассвета, а потом спрятался в овраге и стал ждать, что будет дальше. Я думал, что кто-нибудь из вас когда-нибудь вернётся и будет искать меня, потому что я знал, что вы не поймёте,
когда вдруг появилась эта повозка с этим барабанщиком — кажется, он сказал, что едет в Джетмор. Я объяснил, что я
хотел, но он решил, что его бизнес важнее моего,
и отказал мне. Я передал дело судье Колту, и судья
решил, что важнее, чтобы я перегнал это стадо. Я бы так и сделал
заставил его взять плату, но он вел себя так подло ”.

После обеда, опасаясь ареста, Форрест взял лошадь и поехал дальше
к реке Соломон. В тот день мы были мрачноваты, но после
хорошего ночного отдыха снова были свежи, как маргаритки. Когда Маккенн
начал готовить завтрак, он повесил пальто на край фургона
рода, пока он ходил за ведром воды. Во время его отсутствия Джон
Офицер был замечен за тем, как он что-то положил в карман пальто Барни, и
после завтрака, когда наш повар пошел в его пальто за табаком, он
откопал дамский батистовый носовой платок с красивой вышивкой и
подвязка в серебряной оправе. Он на мгновение просмотрел статьи и,
с первого взгляда оценив ситуацию, пробежался глазами по одежде в поисках
преступника. Но там не было ни слова, ни улыбки. Он подошел и
бросил статьи в огонь, заметив: “Хорошее виски и плохое"
женщины еще погубят вас, шалунов”.




ГЛАВА XIV

МОСТ СЛОТЕРА

Стада, направляющиеся к точкам за Йеллоустоуном, в Монтане, всегда
считали Додж ориентиром на полпути по тропе, хотя мы и преодолели
едва ли половину расстояния до места назначения нашего Круга
Точки. Но с Dodge в нашем тылу все чувствовали, что хребет
drive был сломан, а была только середина июня. Для того, чтобы
распределить ночную работу более справедливо, на оставшуюся часть поездки
первый и четвертый охранники поменялись, второй и третий остались прежними
они были. Мы начали ощущать нехватку дров для приготовления пищи
использования в последнее время, и пересекая равнины Западной
Канзас, мы часто вынуждены прибегать к старым основаниям кровать
в год или два для крупного рогатого скота фишки. Эти чипы были бедными
подставить, и мы с размаху воловьей под одним из вагона, так
что, когда мы столкнулись с дерева на ручьи и реки, мы могли бы заложить в
питания. Всякий раз, когда наша повозка оказывалась в тылу, всадники с обеих сторон
стадо всегда находилось в поисках топлива, которое они оставляли
рядом с колеей для повозок, и наш повар обязательно убирал его
внизу, на коровьей шкуре.

Несмотря на любые усилия с нашей стороны, продолжительность дней удлиняется
правило соблюдается. Можно было рассчитывать на то, что скот встанет с постели
на рассвете, и прежде чем отряд успевал позавтракать, закрепить лошадей,
и догнать стадо, они часто проходили две или
три мили вперед. Часто мы вообще не пускали их в путь, но когда
приходило время укладывать их спать, мы преодолевали двадцать миль. Они
были длинные, однообразные дни; ибо мы всегда были с шестнадцати до восемнадцати
часов в седле, в то время как в чрезвычайных ситуациях мы получили благо
предел. Мы часто видели миражи, хотя никогда не сбивались с пути из-за
тенистых лесных рощ или заманчивых озер с водой, но всегда держались
в пределах мили или двух от тропы. Вечером третьего дня после
Форрест покинул США, он возвращается как мы были постельные принадлежности вниз скот в
сумерки, и, убедившись, что ни офицеров за нами следом, возобновил
его место со стадом. Он даже не добрался до реки Соломон,
но остановился со стадом Проса на Биг-Богги. Этот ручей он
назвал бездонным, а стадо Проса заблудилось между
сорок и пятьдесят голов крупного рогатого скота в попытке заставить его на
регулярные переход за день до его приезда. Они разведали
крик как вверх, так и вниз, так и не найдя безопасного перехода дороги.
похоже, что на этом участке прошли необычно сильные июньские дожди.
из-за этого Болото находилось в опасном состоянии.
Прораб просо не счел необходимым проверить такое
незначительный поток, пока он не достал пару сотенных голов крупного рогатого скота
барахтаясь в грязи. Они спасли большую часть
увязший скот, но довольно много было затоптано до смерти другими,
и теперь обычный переход был недоступен из-за зловония от
мертвого скота. Флад знал этот ручей, как и многие из нашего отряда,
но никто из них понятия не имел, что он может стать таким
непроходимым, как сообщил Форрест.

На следующее утро Флуд двинулся на восток, а Священник - на запад, чтобы
высмотреть переправу, поскольку мы были тогда в полудне езды от ручья
. Большой заболоченной параллельно Соломоновых реки в нашем стойка, два
не более чем в пяти милях друг от друга. Слияния был значительно ниже в
некоторые поселения, и мы должны держаться к западу от всех иммигрантов,
из-за растущих урожаев в плодородной долине Соломона.
 На западе, если бы мы нашли подходящий перевал, нам почти
пришлось бы повернуть назад, потому что мы уже были в пределах
полукруга, который этот ручей описывал перед нами. Поэтому после того, как двое мужчин ушли от нас, мы позволили стаду пастись, держась на несколько миль к западу от тропы, чтобы воспользоваться лучшими пастбищами. Наше стадо, предоставленное самому себе, паслось на расстоянии мили
до полутора миль в час, и к середине дня мы увидели деревья на Биг-Богги и Соломон-Ривер. Когда мы достигли последнего перевала, кто-то заметил стадо примерно в пяти-шести милях к востоку, почти параллельно нам. Поскольку они были в трёх-четырёх милях от тропы, мы легко увидели, что они пасутся, как и мы, и Форреста попросили сказать, было ли это стадо Миллета. Он сказал, что нет, и указал на северо-восток, примерно в пяти милях от нас.
Незнакомец справа от нас. Когда мы догнали наш фургон в полдень, МакКэнн,
который ни разу не сходил с тропы, сообщил, что видел стадо. По его
мнению, это был крупный мясной скот, и у них было два вола, запряжённых в
повозку, что ещё больше указывало на то, что они были чужаками.

Ни Прист, ни Флуд не вернулись к полудню, и когда
стадо отказалось ложиться и отдыхать дальше, мы погнали его вперёд,
пока не показалась полоса леса, росшего вдоль ручья, примерно в миле
от нас. Судя по тому, как мы двигались,
доберитесь до ручья в нескольких милях выше обычной переправы, и как только
Форрест доложил, что Миллет удерживается ниже старой переправы на берегу
небольшой речушки, все, что мы могли сделать, это держать наш фургон в тылу и
ждать возвращения наших людей, отправившихся на разведку в поисках брода. Священник был
первый, кто вернулся, со словом, что он катался на крик из-за
двадцать пять миль и не нашел никаких пересечения, которые будут в безопасности
черепахе. Узнав об этом, мы оставили двух человек с его стадом, и
остальные забрали повозку, пошел на заболоченных, и разбили лагерь. IT
это был обманчивый на вид ручей шириной не более пятидесяти-шестидесяти футов. В
местах течение почти не менялось, мелея и углубляясь, от нескольких
дюймов в одних местах до нескольких футов в других, с редкими заводями
в которых могла бы проплыть лошадь. Мы исследовали это с помощью шестов, пока не убедились
, что столкнулись с предложением, отличным от
всего, с чем мы до сих пор сталкивались. Пока мы обсуждали ситуацию
, подъехал незнакомец на прекрасной чалой лошади и спросил
нашего бригадира. Форрест сообщил ему, что наш босс уехал искать
переправляясь, но мы ожидали его возвращения с минуты на минуту; и предложили
незнакомцу спешиться. Он так и сделал и бросился на землю в
тени нашего фургона. Это был невысокий парень с мальчишеским видом, песочного цвета лица
на вид ему было не намного больше двадцати, если вообще было, и он постоянно улыбался
.

“ Меня зовут Пит Слотер, ” представился он, - и
У меня стадо из двух тысяч восьмисот бычков, за тропой
и в нескольких милях отсюда. С рассвета я скакал вниз по ручью,
и я готов заявить, что шансы переправиться так же хороши, как и сейчас
здесь, как и везде. Я хотел увидеть вашего бригадира, и если он поможет,
мы наведем мост. Я был там, чтобы посмотреть на этот другой наряд, но они
высмеивают эту идею, хотя я думаю, что они все равно придут в себя. Я
заемные их топором, а завтра вы увидите меня с моим прикидам
лесопиление мост Большой заболоченный. Правильно, ребята, это только
что нужно сделать. Проблема в том, что у меня всего восемь человек. Я не ставлю перед собой задачу преодолевать более восьми или десяти миль в день, поэтому мне не нужна большая экипировка.
...........
. Вы говорите, вашего бригадира зовут Флад? Ну, а если он не вернется
прежде чем я уйду, кто-нибудь из вас скажет ему, что он напрасно тратит время на поиски "форда".
потому что здесь его нет.

Из последующего разговора мы узнали, что Слотер был
водителем своего брата Лама, широко известного скотовода, которого мы
видели в Додже. Он начал с травы из северного Техаса, и
к тому времени, когда он достигнет Платт, многие из его стада будут пригодны для
отправки на рынок, а те, что не годятся, будут пользоваться хорошим спросом в качестве кормушек
в кукурузном поясе восточной Небраски. Он спросил, видели ли мы его стадо
утром, и, услышав, что видели, встал и попросил Макканна
дайте ему посмотреть на наш топор. Он критически осмотрел его, прежде чем
сесть на лошадь и уехать, и, уезжая, сказал:

 «Если ваш бригадир не хочет помогать строить мост, я хочу одолжить у вас этот топор. Но вы, ребята, поговорите с ним. Если кто-то из вас, ребята, когда-нибудь был на тропе Чизхолм, вы вспомните мост на
Раш-Крик, к югу от реки Вашита». Я построил этот мост за день
с помощью бригады из десяти человек. Да ладно вам! Если бы эти бригады объединились,
мы могли бы переправиться завтра вечером. Многие из этих старых мастеров
не люблю слушать такого детеныша, как я, но, святые змеи! Я бывал
на тропе чаще, чем кто-либо из них. Почему, когда я был недостаточно большим
, чтобы помогать стаду, - мне было всего десять лет, - в те дни, когда
мы ездили в Абилин, они обычно посылали меня впереди со старым
цилиндрическое ружье для стрельбы по буйволам и отпугивания их со следа. И
С тех пор я совершал это путешествие каждый год. Так что скажи Фладу, когда он придет
, что здесь был Пит Слотер, и что он собирается строить
мост, и хотел бы, чтобы он и его команда помогли ”.

Если бы не его молодость и вечная улыбка, мы могли бы отнестись к молодому Слотеру серьёзнее, потому что и Куинс Форрест, и «Бунтарь»
помнили мост на Раш-Крик в Чизхолме. И всё же в молодом парне чувствовалась уверенная решительность, а тот факт, что он был доверенным помощником Лама Слотера и отвечал за ценное стадо скота, имел вес в глазах тех, кто знал этого погонщика. Самой неприятной мыслью в этом проекте было то, что для его реализации требовалось
рубить деревья топором и распиливать их на части.
необходимой длины, и, как я уже говорил, техасец никогда не брал
пожалуйста, ручного труда. Но пастор благосклонно отнесся к этому предложению,
и поэтому заручился моей поддержкой и даже указал место, где древесины
было больше всего, как подходящего для строительства моста.

“Адское пламя, ” сказал Джо Столлингс с бесконечным презрением, “ есть
тысячи мест, где можно построить мост, и древесина там есть, но
идея в том, чтобы подстричь его ”. И его чувства нашли искреннее одобрение у
большинства участников.

Флад вернулся поздно вечером того же дня, проехав так далеко вниз по ручью
как первое поселение. Повстанец, несколько обиженный
отношением большинства, сообщил о визите и сообщении, оставленном для него
молодым Слотером. Наш бригадир знал его по общей репутации среди
руководителей трасс, и когда Прист поручился за него как за строителя
Моста Раш-Крик на Чизхолм-трейл, Флад сказал: “Да ведь я пересек свою
стадо четыре года назад на том мосту через Раш-Крик, через неделю после того, как он был построен
, и задавался вопросом, у кого бы это могло хватить наглости взяться за
эту задачу. Протока Раша и вполовину не так широка, как Болотная, но она
Настоящая младшая сестрёнка этой грязной лужи. Так он всё-таки собирается строить мост, да?

 На следующее утро молодой Слотер появился в нашем лагере ещё до восхода солнца и, ни разу не упомянув о своём деле и не дожидаясь формального приглашения, налил себе жестяную кружку кофе и в целом обеспечил себя сытным завтраком. В наглости этого парня было что-то забавное, и нам всем это нравилось, хотя он был на пятнадцать лет младше нашего бригадира. МакКэнн указал ему на
Флуда и, взяв свою полную тарелку, подошёл и сел
спустился к нашему бригадиру и, пока он ел, быстро заговорил, чтобы привлечь наше подразделение
к строительству моста. Во время завтрака команда
слушала двух боссов, когда они обсуждали осуществимость проекта
Слотер был полон энтузиазма, Флуд сдержан и задавал всевозможные
вопросы относительно порядка проведения процедуры. Юный Пит быстро отвечал на каждый вопрос
и заверил нашего бригадира, что строительство мостов
- это его специальность. После завтрака двое бригадиров вместе поехали вниз по ручью
, и через полчаса фургон Слотера и _ремуда_
Мы подъехали к обычному перекрёстку, и вскоре после этого
наш бригадир вернулся и приказал нам съехать к рощице, которая росла примерно в полумиле от нашего лагеря. Двое мужчин остались присматривать за нашим стадом в течение дня, а остальные вернулись с нашим бригадиром на место, выбранное для моста. Когда мы прибыли, три топора уже стучали по стволам хлопковых деревьев, и ни у кого не было сомнений, что в тот день мы будем работать под началом нового бригадира. У Слотера был большой повар-негр, который стучал
топор в манере, которая означала, что у него есть работа на день, и Макканну было
поручено приготовить ужин для дополнительного снаряжения.

Место, выбранное для моста, представляло собой илистое дно, по которому сочилась вода.
три или четыре дюйма воды было там, где ширина ручья составляла около
шестьдесят футов, с твердыми берегами по обе стороны. Получить хорошую основу
было самым важным делом, но кисть с деревьев могла бы
предоставить материал для этого; и в течение часа кисть начала
прибывших стащили с луки седла и сбросили в ручей
. Примерно в это же время поступил звонок добровольцу, который мог бы
погонять волов, потому что негр был слишком хорошим лесорубом, чтобы его отзывать. Поскольку я в детстве погонял волов, я собирался предложить свои услуги, но Джо
Столлингс охотно вызвался добровольцем, чтобы не брать в руки топор.
У Слотера была лишняя цепь, и наших четырёх мулов заставили работать в качестве дополнительной упряжки при волочении брёвен. Поскольку Макканн должен был присматривать за
внутренним двором, упряжка мулов досталась мне. Я взгромоздился в седло
и проехал мимо мистера Столлингса, который тащился за двумя волами.

Около десяти утра Джордж Джеклин, бригадир
Подъехал Миллет Херд с несколькими своими людьми и, увидев, что мост
обретает форму, повернулся и помогал таскать кусты для фундамента
. К тому времени, все руки сбил на ужин, у нас была
фундамент кисть шириной двадцать футов и высотой в четыре фута, чтобы сказать
ничего о том, что утонул в болоте. Бревна были нарублены примерно в
четырнадцать футов длиной, и мы со стариной Джо перетаскали их наверх так быстро, как только могли.
лесорубы подготовили их. Жаклин вернулась в свой фургон для
ужина и смены лошадей, хотя убой, с большим количеством
гарантии, пригласил его поесть с нами, а когда он отказался у
заметил, что с не меньшей уверенностью: “Ну, тогда, вы сможете вернуть права
после ужина. И скажи, возьми с собой всех людей, которых сможешь выделить; и если у тебя есть
какие-нибудь ружейные мешки или старый брезент, возьми их; и, конечно,
не забудь свою лопату.

Пит Слотер был суровым хозяином, учитывая, что он работал на добровольных началах.
но потом мы все почувствовали общий интерес к мосту,
потому что если бивы Слотера могли переправляться, то и наши тоже могли
У Миллета. Все мужчины, таскавшие щетку, сменили лошадей во время обеда, потому что
не должно было быть перерыва в закладке хорошего фундамента до тех пор, пока
Материал был под рукой. Джеклин и его отряд вернулись в полном составе, десять человек, и
с тридцатью рабочими мост стал расти. После обеда они начали укладывать брёвна на землю, и работа по покрытию моста дёрном продвигалась одновременно. Мост возвышался примерно на два фута над водой в ручье, но когда мы добрались почти до середины ручья, фундамент дал трещину, и в течение часа десять лошадей были заняты тем, что тащили ветки, чтобы заполнить эту яму, пока она не выдержала вес брёвен. Мы использовали всю пригодную древесину на нашей стороне
потока на полмили в любом случае, а еще там не были
достаточно бревен, чтобы закончить мост. Когда нам не хватило всего десяти или
двенадцати бревен, Слотер приказал мальчикам натереть узкую полосу дерна поперек
оставшегося кустарника, и всадники перевели своих лошадей на
дальнюю сторону. Затем люди с топорами переправились через реку, срубили ближайшие деревья, и
последние бревна были вытащены из лук наших седел.

Теперь оставалось только хорошенько засыпать мост дерном. С тремя лопатами работа шла медленно, но мы рубили дерн топорами, и
после нескольких часов работы он был закончен. Два вола были запряжены в ярмо и провезены по мосту туда и обратно для проверки, и мост выдержал испытание.
 Затем Слотер привёл свою _ремуду_, и пока продолжалась работа по засыпке моста, он двадцать раз пересёк его со своим отрядом верховых лошадей. Когда мост, по мнению всех остальных, был готов, юный Пит посоветовал положить поперечины с обеих сторон;
поэтому было срублено несколько небольших деревьев, а на концах брёвен были натянуты
и закреплены ограждения. Затем натаскали ещё земли
брезент и джутовые мешки, а все щели и зазоры были забиты
соломой и грязью. Было уже довольно поздно, но во время
завершающих штрихов молодой Слотер отправил своих людей
пригнать стадо, и в то же время Флуд отправил нескольких наших
людей пригнать наш скот. Теперь Слотер и остальные взяли
быков, которых мы распрягли, и прошли около четверти мили,
чтобы встретить его стадо. Поворачивая волов в
сторону, юный Пит взял в руки один повод, а Флуд — другой и указал в
скот, ведущий стадо к мосту. Дойдя до него, скот на мгновение замешкался, и казалось, что он собирается повернуть назад, но
в конце концов один из быков взял на себя инициативу, и они начали переходить мост почти гуськом. Это были крупные быки в возрасте четырёх-пяти лет, и если бы их было слишком много на мосту, он мог бы провалиться, но
Слотер проехал вдоль стада и крикнул мужчинам, чтобы они сдерживали их.

— Не толпитесь вокруг скота, — крикнул он. — Дайте им столько времени, сколько
они захотят. Мы никуда не спешим, у нас много времени.

Они добрых полчаса переправлялись, цепочка коров, идущих по мосту, ни на минуту не прерывалась.
мост. Как только все было закончено, его люди
выехали вперед и загнали стадо в Болото, чтобы увести его
подальше от наших, которые в это время маячили в поле зрения.
Слотер спросил Флада, не нужны ли ему волы; и поскольку наш скот
никогда в жизни не видел моста, бригадир решил воспользоваться ими;
поэтому мы привели их обратно и встретились со стадом, растянувшимся почти на
милю. Наш скот, естественно, был диким, но мы загнали быков в
лидерство, и два босса, снова набрав очки, повели стадо к
мосту. Волов снова не спешили выводить на переправу, и
несколько сотен голов крупного рогатого скота скопились перед новым мостом
мы все немного занервничали, когда большой белый бык увел своего
самка последовала за ним, и стадо начало робко следовать за ней. Наш скот
требовал бережного обращения, и мы не произносили ни слова, пока ухаживали за ним.
двигались вперед или проезжали сквозь него, чтобы разбрасывать большие гроздья. Ряд
раз мы резали поезд скота полностью, так как они были congesting
у въезда на мост, и, когда мы переправлялись, они шарахались и толпились так, что
несколько голов соскользнули с моста в грязь. Наше стадо переправилось
значительно быстрее, чем быки Слотера, но нам пришлось вытаскивать
пять голов; впрочем, это было не так уж страшно, так как они были
лёгкими, а грязь была жидкой, как суп. Наши повозки и верховые лошади
переправились, пока мы вытаскивали застрявший скот, и примерно половина
нашего отряда, взяв стадо, погнала его вперёд, к Соломону.
Поскольку Миллет намеревалась переправиться в тот вечер, стада, скорее всего, были
слишком густой для безопасной ночной переправы. Солнце едва поднялось над горизонтом, когда
последнее стадо подошло к переправе. Волов, как и у нас, пустили впереди, и все четыре вола перешли мост, но когда
скот добрался до моста, он решительно воспротивился и отказался следовать за волами. Ни одно копыто из стада даже не ступило на мост. Волов несколько раз пригоняли обратно, но, несмотря на все уговоры и
ласки, а также наши лучшие старания и ухищрения, они не рисковали.
Мы работали с ними до сумерек, когда все трое бригадиров решили
Было бесполезно пытаться продержаться дольше, но Слотер и Флуд пообещали, что утром привезут часть своего снаряжения и предпримут ещё одну попытку.

 Костёр МакКанна привёл нас к нашему фургону, находившемуся по меньшей мере в трёх милях от моста, потому что за день он запасся большим количеством дров. Когда мы приехали, наши ночные лошади были привязаны, и всё было готово к ночи. На следующее утро мы отправились за стадом, но Флуд
взял с собой четверых и вернулся в Биг-Богги. Стадо Проса
было почти в двух милях от моста, где мы нашли Слотера
Повозка Джеклина; и ещё несколько его людей, как мы узнали, должны были прийти с волами около десяти часов. Боссы считали, что это время подходит, так как к этому часу на стадо падёт дневная жара, и оно станет ленивым. Когда волы подошли к мосту, мы выехали на двадцати лошадях и выстроили скот для очередного испытания. Они паслись, пока не насытились и не захотели спать, но у некоторых из них слишком живо
в памяти было то время, которое они провели в склизкой жиже Большого Болота, и они начали бродить, едва завидев
поток. Мы вернули их обратно и повторили во второй раз с
теми же результатами. Затем мы обвели их по кругу диаметром в милю
, и когда мимо проходил хвост стада, мы развернули
последнюю сотню и, взяв быков под уздцы, погнали их на
мост; но они тоже надулись и ничего из этого не хотели слышать. Он теперь был
ровно в полдень, так что мы повернули стадо и пустили их пастись, пока
мы пошли на ужин. Бригадир Миллета был несколько обескуражен такими перспективами
, но Слотер сказал, что их нужно пересечь, если ему придется остановиться
неделя и помощь. После ужина Жаклин спросила нас, не хотим ли мы сменить лошадей.
и поскольку мы могли видеть впереди двадцатимильную поездку в
обгоняющем наш табун, Флад согласился.

Когда все было готово к началу, Слотер внес предложение. “Поехали
вон, - сказал он, - и воспитывать их потихоньку в твердом теле, и когда мы
получить их напротив моста, вокруг них постепенно, как если бы мы были
сном их вниз. Я возьму длинный лассо для своего белого мула,
и когда они полностью успокоятся, я проведу старого Бланко
через них и по мосту, и, возможно, они последуют за нами.
Нет смысла загонять их друг в друга, потому что это их только возбуждает, и если вы
когда-нибудь начнете их измельчать, джиг сработает. Это милые, смирные животные,
но однажды им отказали, и они этого не забыли ”.

Что нам сейчас было нужно, так это лидер, поскольку мы все были готовы ухватиться за соломинку
и предложение Слотера было приветствовано, поскольку он
заслужил наше расположение, пока мы не предпочли его
любой из других бригадиров в качестве лидера. Подъехав к стаду, которое
залегло, мы разбудили его и погнали обратно к Богги. Пока
оттеснив их назад, мы заняли фронт шириной в четверть мили.
и когда мы приблизились к мосту, мы предоставили им полную свободу действий. Слотер
поймал своего белого быка, и мы постепенно собрали их в единое целое,
площадь около десяти акров перед мостом. Несколько небольших кустов
пытались размельчиться, но некоторые из нас подъехали и разделили их,
и примерно через полчаса ожидания они успокоились. Потом Зарежет
ехал в свист и ведет его белый бык в конце тридцать пять
ножной лариат, как он проехал через них, они были настолько неповоротливый, что у него
чтобы отогнать их в сторону. Когда он подъехал к мосту, он остановил
белого мула, пока всё не стихло; затем он снова повел старого
Бланко вперед, но давал ему столько времени, сколько нужно, и останавливался
каждые несколько шагов. Мы затаили дыхание, когда один или два мула из стада
последовали за ним, но они испугались и повернули назад, и наши надежды
на этот момент рухнули. Слотер задержал быка на мосту на несколько минут,
но, поняв, что это бесполезно, спешился и загнал его обратно в стадо. Снова и снова он пытался провернуть ту же уловку, но
Это не принесло никакой пользы. Затем мы отбросили стадо примерно на полмили назад и по
предложению Флуда отделили, возможно, двести голов, с которыми мы могли бы легко справиться, несмотря на их сопротивление, и, поставив их _ремуду_ из более чем сотни верховых лошадей впереди, провели эксперимент по принуждению их к бегству. Мы спустили лошадей с поводьев и несколько раз пересекли с ними мост взад и вперёд, а когда подошёл скот, пустили лошадей впереди себя и направились к мосту. Двадцать всадников окружили их.
Ни одно животное не могло повернуть назад, и лошади перешли мост рысью, но скот повернул назад и наотрез отказался что-либо делать. Мы держали их, как в тисках, так плотно, что они даже не могли пошевелиться, но не хотели переходить мост.

 Когда стало ясно, что это бесполезное занятие, Джеклин, обычно очень спокойный человек, разразился ругательствами, которые посрамили бы армию во Фландрии. Слотер, к нашему некоторому удивлению, упрекнул его: «Не волнуйся, приятель, это пустяки — я отказался
однажды стадо переходило железнодорожные пути, и после двухдневных попыток пересечь их нам пришлось проехать десять миль и загнать их под водосток. Вам, молодой человек, нужно запастись терпением, когда вы имеете дело с тупыми тварями.

 Если бы чернокожий повар Слотера был тогда там и предложил способ заставить это стадо перейти мост, его предложение было бы принято, потому что хозяева были в отчаянии. Джеклин
поклялся, что он загонит это стадо в загон у входа и будет держать их там, пока они не умрут от голода или не перейдут реку, прежде чем он выпустит хоть одно животное
поворачивай назад. Но здравый смысл присутствовал, и повстанцев упомянул
некоторые пословица, о том, что когда птица или девочка, он не
знаю, что, может петь и не будет, она или оно должны быть сделаны до
петь. Он предложил задержать четырех быков на мосту, отрезать
пятнадцать голов крупного рогатого скота и дать им такой разбег, чтобы они
не знали, с какого конца торчат их головы, когда доберутся до
моста. Прораб Милле одобрил эту идею, потому что он был уход его
гнев. Быки были соответственно вырезать, и бойню, а одна
один из его людей, взяв их, направился к мосту с инструкциями
удерживать их на середине. Остальные из нас взяли около дюжины голов
мелкого рогатого скота, отвели их на расстояние ста ярдов от моста, затем
с криком пустили их бежать, из-за чего они не могли повернуть назад.
Они ударили прямо в подъезде, и у нас был наш первый крупный рогатый скот
мост. Двое мужчин удерживали вход, и мы подняли еще один пук в
таким же образом, который заполнили мост. Теперь, подумали мы, если бы стадо
можно было медленно подвести к ним, а этого упрямого быка отпустить впереди,
они могут последовать за нами. Перегнать стадо коров таким образом
было бы позором, и начальник стада знал это так же хорошо
как и все присутствующие; но никто не протестовал, поэтому мы оставили людей удерживать стадо.
вошел надежно и вернулся вслед за стадом. Когда мы настигли их
в четверти мили от ручья, мы отрубили около двухсот голов
главарей и завели их в тыл, чтобы среди
эти лидеры, несомненно, были теми, кто потерпел поражение, и
мы хотели, чтобы в этом испытании участвовали новые лидеры. Бойня была на
На дальнем конце моста можно было положиться на то, что он отпустит волов
в нужный момент. Мы осторожно приблизились к ним, и, когда стадо подошло на расстояние нескольких ярдов к ручью, скот на
мосту замычал, обращаясь к своим сородичам в стаде, и Слотер, посчитав момент подходящим, отошёл в сторону и позволил им покинуть мост с дальней стороны. Как только скот начал уходить на другую сторону, мы отстали, и вожаки стада, которых было около дюжины, почуяв свежую землю и увидев, что остальные переходят,
осторожно поднялся по мосту. Это был момент крайней степени
беспокойства. Никто из нас не произнес ни слова, но скот, толпившийся у
моста на дальнем конце, заставил его задрожать. Этого было достаточно: они
повернулись, словно охваченные паникой, и бросились обратно к основному стаду. Я
почти боялся взглянуть на Жаклин. Он едва мог говорить, но он
подъехал ко мне, бледный от ярости, и продолжал повторять: “Ну, разве нет?"
это было бы чертовски здорово!”

Слотер поехал обратно по мосту, а мужчины подошли и
собрались вокруг Жаклин. Казалось, мы пробежали весь наш путь.
верёвка. Ни у кого даже не было предложения, а если бы и было, то оно должно было быть правдоподобным, чтобы получить одобрение, потому что надежда, казалось, исчезла. Пока они обсуждали ситуацию, одноглазый, покрытый оспинами парень из отряда Слотера подскакал сзади и почти задыхаясь сказал: «Эй, ребята, я вижу в стаде корову с телёнком. Давайте привяжем телёнка, и корова обязательно последует за ним». Накиньте верёвку
на шею телёнка, и когда он задохнётся, то закричит,
и это привлечёт быков. И если вы не перестанете его душить
пока ты не окажешься на другой стороне моста, я думаю, это сработает.
Давай все равно попробуем.”

Мы все одобрили, ибо мы знали, что рядом с запахом крови, ничего
возбуждают быдло кругом, как мычание теленка. При одном только намеке
люди Жаклина разбежались по стаду, и через несколько
минут мы накинули веревку на шею теленка. Когда погонщик прошёл через стадо, ведя за собой телёнка, за ним последовала обезумевшая мать, а за ней — возбуждённые быки. И когда телёнка, мычащего от боли, тащили по мосту, за ним следовали возбуждённые, сопротивляющиеся быки.
быки, которые никогда не знали, идут ли они по мосту или по
_твердой земле_. Волнение охватило стадо, и они столпились у входа,
пока не пришлось сдерживать их и пропускать только тех, кто
оставался в цепочке.

 Они шли по мосту почти полчаса, потому что стадо было
таким же большим, как и наше; и когда последнее животное
перешло мост, Пит Слотер встал в стременах и издал протяжный крик. В тот день солнце зашло, не вызвав ничьего гнева, потому что Джеклину было так весело, что он предложил
убить толстый говядины в своем стаде, если мы хотели остаться на ночь с ним.
Все три стада уже закончилось, но не это стадо заартачился на
нам накануне вечером, около девяти тысяч голов скота перешли бы
Мост Слотера в день его постройки.

Был уже поздний вечер, и так как нам пришлось немного подождать
чтобы раздобыть наших собственных лошадей, мы остались ужинать. Было уже темно, когда мы отправились догонять стадо, но тропа была ровной, и, позволив лошадям идти своим ходом, мы ехали до полуночи. Мы могли бы не успеть к лагерю, но по чистой случайности Прист заметил
наш походный костер в миле от тропы, хотя и сгорел дотла.
Добравшись до лагеря, мы сменили седла на наших ночных лошадей и, позвав
Офицера, были готовы заступить на вахту. Мы ожидали, что мужчин на страже
звоните нам в любую минуту, и, пока священник объяснял сотрудник
проблемы у нас были в пересечении просо стадо, я прикимарила
там, как я сидел на берегу разожгли угли. В ту минуту сна мои мысли
блуждали во сне к моему дому на реке Сан-Антонио, но в следующий момент
Я был разбужен требованиями часа встряхиванием Повстанца
я и говорю: “Проснись, Том, и займись новым захватом. Они вызывают нас.
"На страже". Если вы планируете идти по следу, сын, ты должен научиться делать
ваш спит зимой”.




ГЛАВА XV

БОБЕР

Покинув сельскую местность, приток реки Соломон, мы пересекли
широкое плоскогорье почти на сто миль, и, за исключением
железной дороги Канзас-Пасифик, без какого-либо ориентира, достойного названия.
Западный Канзас тогда был классифицирован, что тоже достойно, как относящийся к Великой Американской пустыне
и большая часть страны за последние пять
сто миль нашего пути подпадали под аналогичное описание.
Как только весенняя свежесть прошла, равнина приобрела свой естественный
выгоревший на солнце цвет, и день за днем, насколько хватало глаз, равнина
монотонность не нарушалась, если не считать вариаций миражей со всех сторон
. Только на утро и вечер, мы никогда не были вне поля зрения
эти оптические иллюзии, иногда миль, а затем снова закрыть
вверх, когда антилопа стою на расстоянии километра выглядел как высокий, как
жираф. Часто вожак стада находился в затмении от
эти иллюзии, когда для людей в тылу всадники и крупный рогатый скот
впереди кажутся великанами из старой сказки. Если
монотонность моря может притуплять чувствительность людей
до тех пор, пока они не станут пиратами, то, несомненно, эта пустынная, засушливая равнина могла бы быть
в равной степени обвиняется в противоправных действиях немало представителей нашего ремесла.

При переходе железной дороги в Гриннелле наш бригадир получил письмо
от Ловелла, в котором ему предписывалось отправиться в Калбертсон, Небраска, и там
встретиться с человеком, который покупал лошадей для ранчо в Монтане. У нашего работодателя были
он внимательно следил за возможным покупателем нашей _ремуды_, и
если бы лошадей можно было продать с доставкой после того, как стадо доберётся до
места назначения, то такую возможность нельзя было упускать.
 Поэтому, добравшись до Бивер-Крик, где мы разбили лагерь, Флуд оставил
нас, чтобы мы ночью добрались до реки Репаблик. Тропа пересекала эту реку примерно в двадцати милях к западу от Калбертсона, и если бы покупатель лошадей из Монтаны всё ещё был там, ему не составило бы труда подъехать к переправе и посмотреть на наших лошадей.

Поэтому после ужина, пока мы привязывали наших ночных лошадей, Флуд
Он сказал нам: «А теперь, ребята, я собираюсь оставить отряд и стадо под руководством Джо Столлингса в качестве _сегундо_. Вряд ли есть необходимость оставлять вас под руководством кого-то в качестве бригадира, потому что вы все знаете свои места. Но кто-то должен быть ответственным, и один плохой начальник принесёт меньше вреда, чем полдюжины, которые могут не согласиться. Так что ты можешь поставить Хонимена на дежурство вместо себя, Джо, если не хочешь сам стоять на часах». А теперь ведите себя хорошо, и когда я встречу вас на «Республиканце», я принесу коробку сигар и угощу вас, когда мы вернёмся
припасы в Огалалле. И не сиди всю ночь, рассказывая дурацкие истории.
”

“Вот это я называю хорошим хозяином для коров”, - сказал Джо Столлингс, когда наш
бригадир уехал в сумерках. “Кроме того, он использовал сносно хорошее
рассудительность при выборе _segundo_. Итак, Милый, ты слышал, что он сказал
. Билли, дорогой, я не лишу тебя этого шанса постоять на страже.
Макканн, у тебя в следующем списке припасов есть джем и желе
на воскресенье? У тебя есть? Правильно, сынок - это избавляет тебя от необходимости стоять сегодня на страже.
сегодня ночью. Офицер, когда вы будете застигнуты врасплох в 3.30 утра,
Утром разведите хороший костёр. Дайте-ка подумать; да, и я поручу юному Тому Квирку и Бунтарю смазать повозку и запрячь ваших мулов перед отъездом утром. Я хочу, чтобы вы запомнили, МакКэнн, что я ценю внимательного повара. Что такое, Милочка? Нет, конечно, ты не можешь ездить на моём ночном коне. Люби меня, люби мою собаку; мой конь разделяет эту причуду. Теперь я не хочу, чтобы мне пришлось обращаться к кому-то из вас,
первая стража, но садитесь в сёдла и будьте готовы принять стадо.
Моя репа говорит, что сейчас восемь часов.

— Что ж, вы упустили своё призвание — из вас получился бы отличный второй помощник капитана на речном пароходе, управляющий неграми, — крикнул в ответ Куинс Форрест, когда первый караульный отъехал.

Когда наш караульный вернулся, офицер намеренно прошёл по кровати Столлингса и, зацепившись шпорой за брезент, тяжело упал на нашего _сегундо_.

— Прошу прощения, — сказал Джон, вставая, — но я просто осматривался в поисках бригадира. О, это ты, да? Я просто хотел спросить, не рано ли будет в 4:30
 разжигать костёр. Дров немного,
но я сожгу прерии, если ты скажешь. Это всё, что я хотел узнать.
теперь вы можете лечь и заснуть ”.

В ту ночь у нашего костра было хорошо, и, несмотря на отсутствие Паводка,
никому не хотелось ложиться спать, пока нас не сморила сонливость. Итак, мы
бездельничали у костра, курили несколько часов напролет и, несмотря на
предостережение нашего бригадира, рассказывали истории далеко за полночь. В течение
ранней части вечера на досках были представлены истории о собаках. По мере того, как
вечер подходил к концу, для
обсуждения возникла тема пересмотра старых Штатов.

“Вы все говорите о возвращении в старые Штаты”, - сказал Джо Столлингс,
«но я не очень-то радуюсь этой идее. Однажды я так подумал и
уехал домой в Теннесси; но я хочу сказать вам, что после того, как вы поживёте
несколько лет на солнечном Юго-Западе и привыкнете к её обычаям, вы не сможете
выдержать там то, что, как вам кажется, сможете. Теперь, когда я вернулся,
Я думаю, что мои родственники в среднем неплохо устроились: воевали в армии Конфедерации, голосовали за демократов и принадлежали к методистской церкви. Почему,
мои дяди, когда они думают о том, чтобы засадить старое поле или
Чтобы вырастить на вдовьей земле какой-либо урожай, они сначала изучают почву и, как говорится, анализируют её, чтобы понять, какое удобрение потребуется для получения наилучших результатов. Если один человек выращивает десять акров кукурузы, а его сосед — двенадцать, то тот, кто выращивает двенадцать, наверняка будет смотреть на другого так, будто тому не хватает предприимчивости или скромных амбиций. А теперь взгляните на окрестности этого старого коровьего городка,
Абилин, штат Канзас, где кукурузные поля простираются, как океан.

«А их скот — они все помешаны на этом. Я знаю,
люди, которые будут платить по сто долларов за заимеет Кольт, и если
есть одна капля крови шавки в том, что сир Вены в течение десяти
поколений назад по обе стороны от его родовое дерево, которое его осуждает
ему, хотя он может быть хороший конь иначе. Они сильны на лошадях стандартной породы.
но что касается меня, с моим скакуном все в порядке. Я бы не стал
торговаться ни с одним мужчиной в таком наряде, без него это был бы Потоп, и
среди них тоже нет стандартной породы. Да черт возьми! если бы у вас была
выбрать все стандартные разводили лошадей в штате Теннесси, я тебе не по зубам
стадо крупного рогатого скота, подобное нашему, без прихватки с собой продуктового магазина
чтобы прокормить его. Нет, они никогда бы сюда подходит-проходит
спектр-поднял лошадь для работы рогатого скота; одно, что может шуметь и видео на
травы”.

[Иллюстрация: рассказы]

“Еще кое-что о тех людях в тех старых Штатах: ни один из
десяти, готов поспорить, не знает учителя, к которому он отправляет своих детей в школу
. Но когда нужно подковать многообещающего жеребёнка, хозяин сам идёт в кузницу, и они с кузнецом сидят на заднем крыльце кузницы и обсуждают, как подковать эту кобылку, чтобы
чтобы придать ей определенное движение коленями, в котором она, по-видимому, нуждается. Возможно,
говорит один, небольшой вес на пальце ноги придал бы ей размаха. И там
они будут сидеть, охать и готовить лекарство в течение часа или двух. И
пока кузнец будет подковывать ее, владелец расскажет ему по секрету
какую замечательную скорость она развила вчера,
когда он разгонял ее на заднем отрезке. И затем, когда он
вывел ее на финишную прямую, она сбросила туфлю, и ему пришлось проверить
ее игру; но если там был кто-то, кто поймал ее время, он был уверен
это было лучше, чем двухдолларовая купюра. И тот же самый жеребёнок, на нём нельзя было
вывести хромую корову из тени дерева. Один человек там,
вдалеке, — он тоже богат, хотя его отец заработал состояние, — отдал
тысячу долларов за пару собак ещё до их рождения. Условия были такие:
половина наличными, а остальное, когда они подрастут и их можно будет отправить к нему.
И из-за страха, что это не настоящая горчица, он заставил того собачника подать на него в суд, чтобы тот доказал родословную.
Теперь Боб считает, что его старая гончая — настоящая, но он
не сейчас, чуть ли не каждый год меняет стиль у собак обратно в
старых государств. Может быть, через год это будет маленькая белая собачка с красными глазами,
а уже через год это будет длинноногий черный пес с голландской кличкой
имя, которое сейчас я забываю. Обычные старые борзописцы и everyday
желтые собаки полностью вышли из моды. Нет, вы все можете вернуться.
кто хочет, но пока я могу работать у Ловелла и Флада,
Я постараюсь действовать по-своему ”.

Закончив свой небольшой рассказ, Столлингс поднялся со словами: “Я должен взять трубку".
послушайте моих людей в табуне. Это всегда беспокоит меня из-за страха, что мои люди поедут верхом
тоже возле крупного рогатого скота”.

Минуту спустя он позвонил нам, и, когда некоторые из нас вышли на
когда он слушал, то узнал голос Раундтри, который пел:--

 “Маленький черный бык спустился по склону,
 Вниз по склону, вниз по склону,
 Маленький черный бычок спустился с холма,
 Давным-давно.”

“Всякий раз, когда мои люди поют эту песню на страже, это говорит мне о том, что все вокруг
совершенно безмятежно”, - заметил наш _segundo_ с видом
фельдмаршал, когда мы возвращались к костру.

Вечер пролетел так быстро, что почти настало время для
нужно было вызвать второго стражника, и когда объявили поздний час.
мы юркнули под свои одеяла, как кролики в свои норы.
Второму охраннику обычно давали час или два поспать перед вызовом
, но в отсутствие нашего постоянного бригадира мыши
играли. Когда в час дня вызвали нашего охранника, как обычно, офицер
задержал нас на несколько минут в поисках его шпор, и я воспользовался этим шансом
спросить Мятежника, почему он никогда не носил шпор.

“Это потому, что я суеверный, сынок”, - ответил он. “У меня есть прекрасная пара
посеребренные шпоры, у которых есть история, и если вы когда-нибудь окажетесь в
Ранчо Ловелла, я покажу их вам. Их подарил мне
смертельно раненный федеральный офицер в день битвы при Лукаут-Маунтин.
Сражались. Я был санитаром, разносил депеши, и в
проходя через лес, из которого недавно была изгнана армия Союза
, этот офицер сидел у корня дерева, смертельно
раненный. Он подозвал меня к себе, и когда я спешился, он сказал:
‘Джонни Рэб, пожалуйста, дай умирающему выпить’. Я дал ему свою фляжку,
и, отпив из неё, он продолжил: «Я хочу, чтобы ты взял мои шпоры.
Сними их. Послушай их историю: как ты снял их с меня сегодня, так и я снял их с мексиканского генерала в тот день, когда американская армия вошла в столицу Мексики».




Глава XVI

РЕСПУБЛИКАНЕЦ

На следующее утро отряд был разбужен криками:
«Эй, мула! Эй, вы, отбросы!» Ловите их, чертовы мулы! — раздалось в сопровождении грохота упряжи, и Куинс Форрест
пронёсся по нашей кровати, размахивая упряжью в каждой руке. Мы
сбросили одеяла и вскочили на ноги как раз вовремя, чтобы увидеть
нарушитель исчез за повозкой, а Столлингс сел и, зевая, спросил, «что ещё за чудак-идиот». Но лагерь уже проснулся, потому что скот неторопливо покидал пастбище, а Хонимен, которого отпустили из табуна с первыми лучами солнца, пас лошадей в долине Бивера под лагерем. Зная, что до реки Репаблик-Ривер оставалось всего три дня пути от нашего нынешнего лагеря, стадо прошло первый день без происшествий, нарушивших монотонность еды и
сон, выпаса скота и охраны. Но около полудня второго дня, мы
обгоняет старый, с длинными бакенбардами и мальчика, возможно,
пятнадцать. Они ехали в легком, расшатанном экипаже, запряженном
маленьким испанским мулом и грубой, но крепкой гнедой кобылой. В
незнакомцы обратились в нашу симпатию, ибо они были нехитрая в
внешний вид и задавали столько вопросов, что указывает на наши
были первые стада крупного рогатого скота след они когда-либо видели. Старик
был вольным собеседником и невинно позволил нам вытянуть из
него, что он был на Северном Бобре, искал землю, чтобы
хоумстед, а затем направлялся наверх, чтобы взглянуть на земли
вдоль Республиканской. Мы пригласили его и мальчика остаться на ужин,
потому что в этой монотонной пустыне мы были бы только рады
развлечь бандита или ангела, если уж на то пошло, при условии, что он согласится
поговорите о чем-нибудь другом, кроме крупного рогатого скота. В нашем госте, однако, мы нашли
хорошего собеседника, изобилующего историями, не относящимися к списку
пенсионеров; и в свою очередь, гостеприимство нашего фургона было его и
желанным. Перепачканный путешествиями старый негодяй оказался хорошим тусовщиком, и
еще до окончания ужина он покорил нас, хотя Столлингс, в
качестве бригадира, счел своим долгом выступить в роли хозяина от
имени команды. В ходе беседы старику
удалось выяснить тот факт, что наш исполняющий обязанности бригадира был уроженцем
Теннесси, и когда он разобрался с этим в городе и округе, заявил
знакомство с семьей мужчин в этой местности, которые были известны
как заводчики скаковых лошадей. Наш гость признался, что он сам был
уроженцем этого штата, и в молодости был приверженцем
тон на ипподроме, и у него на языке вертится имя каждого наездника в этом содружестве.
а также мятликовые заросли кентукки. Но
на него обрушились несчастья, и теперь он искал новую страну,
в которой можно было бы начать жизнь заново.

После ужина, когда нашу _remuda_ загнали в загон, чтобы поймать свежих лошадей,
наш гость пришел в восторг от наших лошадей и указал на
несколько из них, как на многообещающие скорость и действие. Мы восприняли его похвалу нашим
лошадям как настоящий комплимент, никогда не подозревая лести в словах
этого патриарха кочевников. Он невинно поинтересовался, кто из них
Столлингс считал, что самая быстрая лошадь в _ремуде_ — это гнедая, принадлежащая Флуду. Он критически осмотрел её и признался, что никогда бы не выбрал её за скорость, хотя и признал, что не знаком с лошадьми, выращенными на пастбищах, так как впервые приехал на Запад. Столлингс предложил одолжить ему лошадь из своего
конюшня, и, поскольку у старика не было седла, наш _сегундо_ уговорил
МакКанна одолжить ему своё на день. Я склонен думать, что
В тот день между нами возникло лёгкое соперничество за право развлекать нашу компанию, и, хотя он не проявлял пристрастия, Столлингс, казалось, монополизировал своего соотечественника в ущерб нам. Они
весело скакали от одного конца до другого и обратно, и, когда они
проезжали мимо нас, Столлингс полностью игнорировал нас, хотя старик
всегда говорил с нами по-доброму.

— Если мы не сделаем что-нибудь, чтобы отучить нашего _сегундо_ от этого старика, —
сказал Фокс Квартернайт, догоняя меня, — он, скорее всего, покинет стадо и последует за этим ископаемым обратно в Теннесси или куда-нибудь ещё.
другой порт. Только взгляните на них, не так ли? Старина Джо ведёт себя так, будто
просит у полковника его дочь.
 Между нами, Квирк, я немного сомневаюсь насчёт этого старого пройдохи — он слишком много болтает.

Но я проникся симпатией к нашему гостю и не придал особого значения критике Фокса, прекрасно понимая, что если бы кто-то из нас остался за главного, он бы оказал старику такие же любезности. И в этом я был прав, потому что, когда Столлингс в тот день поехал вперёд, чтобы набрать воды, именно этот человек полностью завладел вниманием нашего гостя на
час был четвертью ночи мистера Джона Фокса. Он не сосуд свободно, пока мы не
достигла воды, когда Сталлингс оборвал его, отправив всех мужчин на
право стадо держать скот с пастбища до тех пор, пока каждый
копыта имели достаточно времени, чтобы выпить. Во время этого отдыха старик
ходил вокруг, как обычно, задавая вопросы, и когда я сообщил ему
, что при полумиле берега потребуется целый час, чтобы добраться до
напоив стадо как следует, он выразил невинное изумление, которое
казалось столь же простым, сколь и искренним. Когда подъехали фургон и _remuda_, я
Я заметил, что мальчик привязал свою упряжку позади нашего фургона и ехал верхом на одной из лошадей Хонимена, помогая погонщику вести скот. После того, как фургон пересёк ручей, бочки были наполнены, а упряжки напоены, Столлингс взял старика с собой, и они вдвоём поехали впереди фургона и _ремуды_, чтобы выбрать место для лагеря и ночлега. Остальные пасли скот, который теперь был хорошо напоен, до тех пор, пока не показался фургон.
Оставив двух человек, как обычно, присматривать за скотом, остальные
один из нас отправился в лагерь. По пути я заглянул к своему соседу, чтобы узнать
его мнение о нашем госте. Но Мятежник, как обычно, был сдержан в своих суждениях о людях.
поэтому мои расспросы остались без ответа, что
только укрепило мое доверие к старику.

По прибытии в лагерь мы обнаружили, что Столлингс и Ханимен развлекали нашего гостя
они играли в небольшую игру "отбой" по доллару за корнер, в то время как
МакКэнн задумчиво смотрел на них, словно сожалея, что его кулинарные обязанности
не позволяют ему присоединиться. Наше прибытие должно было стать сигналом к
наш конюх, чтобы загнать в _ремуду_ на ночь лошадей, но
Столлингс был слишком поглощён игрой, чтобы заметить, что уже поздно, и
привести в порядок седельных лошадей. Однако у Квартернайта в кармане
горели несколько долларов, и он обратил внимание нашего конокрада на
приближающиеся сумерки; не то чтобы он куда-то спешил, но если
Хонимен освободится, он увидит возможность вступить в игру. Бригадир отдал необходимый приказ, и Квартернайт
сразу же выторговал у спорщика оставшиеся бобы и сел в
Игра. Пока мы догоняли наших ночных лошадей, Ханимен рассказал нам
что старик пошутил над Сталлингсом по поводу скорости Флада
брауна, даже зашел так далеко, что дал понять, что он в это не верит
мерин мог обогнать ту старую гнедую кобылу, на которой он ехал
. Он признался, что ему было слишком тяжело очень на это
но он рискнул бы несколько долларов на его суждения о коня на скаку любое
день. Он также сказал, что Сталлингс отомстил ему, больше всерьез
чем в шутку, что если он действительно думал, что его упряжная кобыла сможет убежать
коричневый, он мог выиграть все деньги, которые были у отряда. Они подкалывали друг друга, пока Джо не проявил характер, когда старик
предложил им сыграть в карты для развлечения, но Столлингс настоял на том, чтобы сделать игру интересной, и, поскольку старый поселенец
жаловался на бедность, они согласились играть на доллар. После ужина наш _сегундо_ захотел продолжить игру; старик
возражал, что ему не везёт и он не может позволить себе проиграть,
но в конце концов его уговорили сыграть ещё одну партию, «просто чтобы скоротать время».
вечер. Что ж, вечер прошел, и за короткий промежуток времени -
два часа - в предположительно тощий кошелек нашего гостя также перекочевало
около двадцати долларов из лихорадочно набитых карманов наряда. Затем
старик почувствовал себя слишком сонным, чтобы играть дальше, но некоторое время слонялся без дела
и как бы невзначай поинтересовался у своего мальчика, привязал ли он их кобылу
где она может раздобыть хорошую травяную приманку. Это, естественно, вызвало обсуждение
предлагаемой гонки.

“Если вы действительно думаете, что этот старый залив Палфрей твое не может обогнать любое
лошадь в нашем _remuda_”, - сказал Сталлингс, насмешливо: “ты пропускаешь
шанс всей вашей жизни не заработать несколько честных долларов по пути.
путешествие продолжается. Оставайся с нами, завтра, и когда мы встречаемся с нашими
прораб на республиканском, если он одолжит мне лошадь, я дам тебе
гонки на любую сумму, которую вы называете, просто чтобы показать вам, что у меня есть несколько капель
спортивные кровь во мне. И если ваша кобыла сможет обогнать корову, у вас есть
легкий шанс выиграть немного денег ”.

Наш посетитель робко отреагировал на подшучивание Джо. Однако перед тем, как лечь спать,
он сообщил нам, что ценит наше гостеприимство, но что
он рассчитывал рано утром отправиться в Республиканский,
где он мог бы разбить лагерь на несколько дней. С этими словами старик и мальчик
развернули свои одеяла, и вскоре оба крепко уснули. Затем наш
_segundo_ тихо отвел Фокса Квотернайта в сторонку, и я услышал, как
последний согласился позвать его, когда разбудят третьего охранника.
Уведомив Ханимена, что он сам будет нести вахту этой ночью,
Столлингс с остальной частью команды вскоре присоединился к старику в
стране грез. Вместо грубого встряхивания, которое было принято на
вызвав охранника, когда мы третьего часы называли, мы были
разбужен настолько осторожно, что указывает на что-то необычное в воздухе
. Атмосфера таинственности вскоре рассеялась после прибытия к стаду
, когда Боб Блейдс сообщил нам, что
Сталлингс и Квотернайт намеревались украсть упряжную кобылу старика с
натяните веревку и соревнуйтесь с их ночными лошадьми в пробном забеге.
Как в любви и на войне, на скачках все честно, но в
смелость этого предложения почти невозможно было поверить. Оба Блейдса и
Дарем остались с нами на страже, и прежде чем мы объехали табун
полдюжины раз двое заговорщиков подъезжали верхом к кровати
на земле, ведя в поводу гнедую кобылу. В ту ночь была хорошая луна;
Quarternight обменялись крепления с Джоном сотруднику, так как последний был
великолепный ночной конь обогнал наряд на каждый паническое бегство
до сих пор, и наши _segundo_ и второй охранник исчез из слуха
как стадо и лагеря, чтобы опробовать лошадей.

Через час, квартет вернулся, и под торжественные обещания
тайны Сталлингс сказал: “Ну, что старый ремень Маре Бэй не могу быстро бегать
достаточно, чтобы поспеть на похороны. Я сам катался на ней верхом, и если у нее есть
Если она побежит, то ни кнут, ни плеть не заставят её остановиться. Та гнедая кобыла Джона убежала от неё, как будто её подстрелили, а моя кобыла-койотиха бросала пыль ей в лицо при каждом прыжке на дороге. Если старик не блефует и оседлает свою кобылу, мы вернём свои деньги с хорошими процентами. Запомните,
мы должны держать это в строжайшем секрете от Флуда — что мы попробовали кобылу;
он может взбеситься и прикончить старика».

Мы все поклялись, что Флуд никогда об этом не узнает.
Заговорщики и их сообщники въехали в лагерь, и мы продолжили
мы обходили посты. У меня было немного денег, и я подумал, что делать ставки в такой ситуации — всё равно что найти деньги на дороге.

 Но Бунтарь, когда мы возвращались с дежурства, сказал: «Том, держись подальше от этой гонки, в которую пытаются ввязаться парни. Я в жизни встречал немало невинных людей, и что-то в этом старике напоминает мне людей, у которых есть за что ухватиться». Пусть другие ребята
бегают по канату, если хотят, но ты держи свои деньги при себе. Хоть раз послушай совета старшего. И я собираюсь
«Разбуди Джона утром и попытайся вбить в его голову немного здравого смысла,
потому что он считает, что это беспроигрышный вариант».

 За время нашего недолгого знакомства я взял за правило никогда не спорить
с моим приятелем, прекрасно понимая, что его годы и жизненный опыт дают ему право давать мне советы, к которым я прислушиваюсь.
Поэтому я промолчал, хотя втайне и жалел, что он взял на себя труд
охлаждать мои надежды, ведь я построил несколько воздушных замков
на деньги, которые, казалось, были у меня в кармане. Тогда мы были на улице.
четыре месяца, и я, как и многие другие мальчики, был в лохмотьях.
а в неделе езды была Огалалла, город, до которого требовались деньги.
видите ли, я подумал, что было бы ужасно стыдно упустить эту возможность
. Когда я проснулся на следующее утро в лагерь еще спал, и моя первая
взгляд был в сторону жгут проводов кобылу, мирно пасущихся на
пикет веревки, где она была на привязи ночью.

Завтрак закончился, наш почтенный гость сел в свою упряжку,
готовясь к старту. Сталлингс взял за правило вернуться к
стаду за напутствием.

“Что ж, если ты должен идти вперед”, - сказал Джо старику, когда тот собрался уходить.
“помни, что ты можешь действовать по своему усмотрению".
деньги, если ты все еще думаешь, что твоя гнедая кобыла сможет обогнать ту коричневую корову
лошадь, на которую я тебе вчера указывал. Вам не нужно позволять вашей
бедности вмешиваться, потому что мы подберем вам подходящий размер вашего кошелька, легкий или
тяжелый. Стадо достигнет реки к середине дня,
или чуть позже, и ты обязательно останешься там на ночь,-оставайся
присоединяйтесь к нам, если хотите, - и мы устроим небольшую гонку на любую сумму
вы говорите, что от мрамора и мела до ста долларов. Возможно, я так же сильно заблуждаюсь насчёт вашей кобылы, как вы, по-моему, заблуждаетесь насчёт моей лошади; но если вы из Теннесси, то вот вам шанс.

 Но, дав Столлингсу слово, что он снова встретится с ним днём или вечером, старик не сделал никакого определённого предложения и уехал. Среди нас были разногласия: некоторые утверждали, что мы никогда больше его не увидим, в то время как большинство из нас, по крайней мере, надеялось, что увидим. Когда наш гость скрылся из виду и повозка тронулась,
Сталлингс загнал _remuda_ во второй раз и, взяв коня Флада
коричневого и офицерского гнедого, испытал двух лошадей на коротком рывке
около ста ярдов. Испытание подтвердило общее мнение о наряде
коричневый цвет на четыре длины превосходит каштановый, начиная с
половины выреза сзади. Был проведен общий опрос персонала,
и, к моему удивлению, среди нас оказалось более трехсот долларов. У меня
было больше сорока долларов, но я пообещал одолжить свои, только если это будет необходимо
, в то время как Прист наотрез отказался одалживать или ставить свои. Я
хотел сделать ставку, и меня бы огорчило, быстрый, не было ли
шанс и я его не брал-но тогда я был молод.

Флад встретил нас в полдень примерно в семи милях от Республиканца с
суперинтендантом скотоводческой компании в Монтане, и, прежде чем мы
погнали стадо после обеда, продали нашу еду, фургон и мулов
для доставки на ближайший железнодорожный пункт в агентство "Блэкфут"
где-то в сентябре. Это скотоводческая компания, поэтому мы впоследствии
узнал от Флуда, что их штаб-квартира находилась в Хелене, а их владения
располагались где-то в верховьях Миссури. Но продажа
лошади казались нам незначительным событием по сравнению со скачками
которые были на tapis; и когда Столлингс самым искусным образом заговорил о
отдав свою жизнь в обмен на "Браун", Флад спросил нового владельца, техасца
самого себя, есть ли у него какие-либо возражения.

“ Конечно, нет, ” сказал он. “ Пусть мальчики немного повеселятся. Я рад
узнать, что в "Ремуде" есть быстрые лошади. Почему ты мне не сказал,
Флад?--Я бы заплатил тебе больше, если бы знала, я была покупка
скаковых лошадей. Обязательно есть и гонки оторваться в этот вечер, для меня
хочу это увидеть”.

И он не только дал своё согласие, но и добавил пару слов
совета. «Внизу по реке, — сказал он, — есть водопад, который
ограбляет людей, идущих вверх и вниз по течению. Они продают
выпивку, от которой даже ручной кролик будет драться с волком. А если
ты не переносишь виски, то у них есть азартные игры, чтобы обобрать
тебя так быстро, как только ты сможешь доставить свои деньги в центр. Будьте уверены, ребята, пусть и виски, и карты
останутся при них».

 Пересаживаясь после ужина, Столлингс поймал гнедого
и привязал его к повозке, пока Флуд и покупатель лошадей
Мы вернулись к реке на повозке, а наш бригадир оставил свою лошадь у брода. Когда мы добрались до «Республиканца» со стадом примерно за два часа до заката, и пока мы переправлялись и поили скот, кто-то подъехал на испанском муле. Это был наш друг из Теннесси. Если уж на то пошло, он был чуть более разговорчивым и хвастливым, чем раньше,
что легко объяснялось тем, что он был пьян. Он достал большую бутылку, в которой оставалось всего несколько глотков, и настоял на том, чтобы каждый выпил с ним. Он сказал, что
Он разбил лагерь в полумиле вниз по реке и сказал, что готов поспорить на пятьдесят долларов, что его кобыла обойдёт нашу лошадь. Если мы были настроены серьёзно и возвращались с ним, то могли оставить деньги в палатке, и он их вернёт. Тогда Столлингс, в свою очередь, стал хитрым и дипломатичным и, задав несколько незначительных вопросов об условиях, вернулся в лагерь со стариком, взяв с собой Фокса Куортернайта. Остальным казалось, что у нас нет ни единого шанса даже поставить доллар. Но после того, как стадо напоили, мы
Отойдя на некоторое расстояние от реки, двое уважаемых джентльменов вернулись.
Они внесли свои деньги, и все условия были согласованы;
забег должен был состояться на закате в салуне и игорном заведении. В ответ на серьёзный вопрос Боба Блейдса нам сообщили, что мы можем сделать дополнительные ставки с игроками, но уже внесённые деньги принадлежат им, независимо от исхода. Этот эгоизм не
вызвал одобрения, и было сделано несколько резких замечаний, но
Столлингс и Куортернайт были непреклонны.

Мы рано поужинали и попросили Маккэнна помочь «Бунтарю».
выпасая стадо до нашего возвращения, кавалькада тронулась в путь, Флуд и
покупатель лошадей были с нами. Мой сосед уговаривал меня оставить ему мои деньги,
но под предлогом того, что кто-то из команды хочет их одолжить, я
взял их с собой. Гонка должна была быть с отягощениями, и поскольку Род Уит
был самым легким в нашем снаряжении, езда выпала на его долю. По дороге
Я отвел Булла Дарема в сторону и, объяснив, что такое
куртка, которую я получил от Приста, и частичное обещание, которое я дал
не для того, чтобы делать ставки, я дал ему свои сорок долларов, чтобы он поставил за меня, если у него получится
шанс. Бык и я были хорошими друзьями, и при том понимании, что это
был в секрете, я намекал на то, что некоторые из бархата бы линию его
кошелек. Дойдя до палатки, мы обнаружили примерно полтора десятка людей, которые бродят
вокруг, среди них пожилой мужчина, который тут же пригласил нас всех есть
пить с ним. Многие из нас согласились и рискнули купить
винтаж этого брезентового придорожного ресторана, хотя предупреждения покупателя Montana
horse были полностью оправданы качеством товара
в рознице. Потягивая напиток, старик оплакивал свою
бедность, из-за которой он не мог поставить больше денег, и после того, как мы вышли на улицу, хозяин салуна подошёл к нему и сказал в порыве великодушия:

 «Дружище, ты мне не знаком, но я с первого взгляда вижу, что ты игрок до мозга костей. Если тебе нужны ещё деньги, просто дай мне расписку о продаже твоей кобылы и мула, и я одолжу тебе сотню.
Конечно, я ничего не знаю о достоинствах этих двух лошадей, но я
заметил вашу упряжку, когда вы подъезжали сегодня, и если вам нужны ещё
деньги, просто попросите их у меня.

 Старик в восторге от предложения подпрыгнул от удивления;
вернулись в палатку и, убив немало времени на написание
купчей, седобородый старик вышел, потрясая перед нами пачкой банкнот
. Он был оперативно разместить, бык Дарем сделать первую ставку
пятьдесят; и как я поймал его взгляд, я ушел, пожимая руку
сам за мой хитрый план. Когда все деньги старика были забраны,
прихлебатели заведения пришли в восторг от ставок и
принимали каждую ставку, пока в нашей толпе был виден доллар,
покупатель лошади даже заключает пари. Когда у нас закончились деньги, они
предложил поспорить на наши седла, шестизарядники и часы. Флад
предупредил нас, чтобы мы не ставили наши седла, но Квотернайт и Столлингс
уже поставили свои и снимали их с лошадей, чтобы
передать их владельцу салона в качестве заинтересованной стороны. Мне удалось выиграть
ставку в десять долларов на мой шестизарядный револьвер, хотя он стоил вдвое больше
денег, и такую же сумму на мои часы. Когда ставки закончились, все до единого
часы и шестизарядный револьвер из снаряжения оказались в руках
заинтересованного лица, и если бы не Флад, наши седла были бы
в одних руках.

Это должен был быть забег на триста ярдов, с началом вопросов и ответов
между гонщиками. Столлингс и старик сошли с дистанции
параллельно реке и расстелили веревку на земле, чтобы отметить
старт и финиш. Солнце уже село, и сумерки
углубления когда старик подал знак своим парнем на расстоянии до
поднять кобылу. Пшеничный медленно прогуливал гнедую лошадь по
трассе, когда мальчик подъехал, пустив кобылу легким галопом, укрытую
старой казенной попоной, тоже по воображаемой трассе. Эти
предварительные воодушевляло нас, как настраивать скрипку на танец.
Столлингс и the old homesteader вышли к месту старта, чтобы
ознакомить гонщиков с условиями гонки, в то время как остальные из нас
собрались на финише. Уже смеркалось, когда с кобылы сняли попону.
И всадники начали соревноваться для начала. В
этой сумеречной тишине мы услышали вопрос: “Вы готовы?”
и ответ “нет”, как двух жокеев приходил на стартовую веревку.
Но, наконец, был утвердительный ответ, и две лошади были
сквозь, как стрелы в полете. Мое сердце замерло на мгновение.
на тот момент, и когда гнедая кобыла пересекла финишную черту, я потерял дар речи. Трудно было представить себе более удручённую группу людей, чем мы. Мы потерпели поражение, и не только чувствовали это, но и выглядели соответственно. Флуд привёл нас в чувство, обратив наше внимание на приближающуюся темноту, и галопом поскакал к стаду. Остальные молча поплелись за ним по трое и по четверо. После того как стадо было уложено в стойла и мы вернулись в повозку,
мое настроение немного улучшилось при виде двух
главные заговорщики, Столлингс и Квотернайт, смиренно едут верхом
без седла. Я наслаждался смехом Мятежника и Макканна над их
тяжелым положением; но когда мой сосед заметил отсутствие моего шестизарядного револьвера, и я
признался, что поставил на кон, он обратил свой смех против меня.

“Правильно, сынок, - сказал он, - не слушай ничьих советов. Ты
еще молод, но научишься. И когда ты узнаешь это сам,
ты запомнишь это намного лучше ”.

В ту ночь, когда мы вместе стояли на страже, я успокоил свою совесть тем, что
признался во всем своей койке, что привело
Он одолжил мне десять долларов, чтобы я мог выкупить свой шестизарядный револьвер. Но у других парней, за исключением Офицера, не было банкира, к которому они могли бы обратиться, как мы, и когда Квартернайт и Столлингс спросили у бригадира, что им делать с седлами, тот предложил, чтобы один из них воспользовался седлом повара, а другой мог ехать без седла или в повозке. Но мужчина из Монтаны заступился за них, и Флуд в конце концов сдался и дал им достаточно денег, чтобы выкупить
их седла. У нашего бригадира с собой было не так много денег, но
МакКэнн и покупатель лошадей пришли на помощь, и ружья были выкуплены; не то чтобы они были нужны, но без них нам было бы так одиноко. Я так долго носил одно из них, что без него плохо держался в седле, падал вперёд и не мог сохранять равновесие.
 Но самое жестокое разоблачение произошло, когда Нэт Стро, ехавший впереди своего стада, однажды догнал нас на пути из Огаллалы.

— Я встретил старину Литтлфилда, — сказал Нэт, — у брода
«Республиканец», и он сказал мне, что они выиграли больше пятисот долларов
от этой окружности точка наряд на скачках. Он показал мне целую
корзиной ваши часы. Я встречал старину ‘Говорит я’ на Чизхолмской тропе
, и он хитрый старый невинный человек. Он сказал мне, что намазал
дегтем спину своей упряжной кобылы, чтобы посмотреть, не украли ли вы, ребята, ночью
клячу с привязи, а когда обнаружил, что вы это сделали, ограбил
вас до нитки. Он знал, что вы, глупцы-техасцы, поставите на это свой последний доллар. Это одна из его уловок. Видите ли, кобыла, с которой вы соревновались,
была не той, с кем вы бежали. Я видел их обеих, и они
посмотрите, как похожи друг на друга как две бутылки пива. Мой, но вы, ребята, простота
рыба!”

И тогда Джим Флад лег на траву и смеялся до слез
у него на глазах выступили слезы, и мы поняли, что в других
профессиях, кроме нашей, есть хитрости.




ГЛАВА XVII

ОГАЛАЛЛА

От истока Вонючей Воды до Саут-Платт было безводно
участок протяженностью в сорок миль. Но, напоив стадо примерно в середине дня
за час до полудня, после выпаса, мы смогли снова добраться до воды на следующий день
вечером. За исключением встречи с Натом Строу, поездка
было невыразительно, но в ту ночь, когда Нат остался у нас, он поделился с нами
своими впечатлениями, в которых ему повезло, как никогда. Где мы были
потеряли три дня на канадском из-за увязшего скота, он пересек его
в течение пятнадцати минут после достижения. Его стадо было продано до того, как мы достигли Доджа.
так что он не терял времени там, и по достижении
Мост Слотера, он отставал от нашего стада всего на два дня. Его скот
в то время находился в пути для доставки Сумасшедшей женщине в Вайоминге, и, как
он выразился, “любое стадо могло двигаться быстрее, когда у него был новый
владелец”.

Флуд получил известие от нашего работодателя в Калбертсоне о том, что он не встретит нас в Огаллале, так как его последнее стадо должно было прибыть в Додж примерно в то же время. Стадо моего брата Боба пересекло Арканзас на неделю позже нас и, возможно, отставало от нас на сто пятьдесят миль.

 Мы все сожалели, что не смогли увидеться со стариной Доном, так как он считал, что для его людей нет ничего невозможного, и мы все помнили, как хорошо он принял нас в Додже. Дым от проходящих поездов часами висел сигнальными облаками перед нами во второй половине дня
второй день пути без осадков, но мы наконец преодолели последний водораздел, и
там, под нами, в долине Саут-Платт, приютилась Огалалла,
гоморра на пастушьей тропе. Среди его полутора сотен
строений, ни церкви, шпиль вверх, но вместо того, чтобы три четверти
бизнес дома танцевальных залов, игорных домов и салунов.
Мы все знали этот город понаслышке, в то время как большая часть нашей группы
бывала в нем раньше. Именно там Джоэл Коллинз и его
группа встретились, когда ограбили поезд Юнион Пасифик в
Октябрь 77-го. Коллинз пригнал стадо крупного рогатого скота для своего отца и
брата и, продав его в Блэк-Хиллз, проиграл в азартные игры
вырученные деньги. Около пяти или шести человек из его отряда вернулись с ним в Огалаллу
и, оставшись без денег, решили возместить свои потери за счет
железнодорожной компании. Пройдя восемнадцать миль вверх по реке до
Биг-Спрингс, семеро из них ограбили экспресс и пассажиров,
первые принесли шестьдесят тысяч долларов золотом. На следующее утро они
были в Огалалле, расплачивались с долгами и подковывали своих лошадей. В
Командиром отряда Коллинза был Сэм Басс, и под его руководством, пока он не погиб следующей весной от рук техасских рейнджеров, отряд продвигался на юг, совершая дерзкие ограбления банков и поездов.

Мы добрались до реки поздно вечером, напоили лошадей, паслись до темноты и разбили лагерь на ночь. Но это не была ночь отдыха и сна, потому что в городе за рекой мерцали огни, и повар, конюх и все остальные, за исключением первого караула, переправились через реку после того, как стадо было загнано в стойла.
Флад бросил нас, пока мы поили стадо, и пошел вперед, чтобы
обналичить чек, потому что у него не было денег, как и у всех нас. Но его
аккредитив был хорош везде, где требовались деньги
и по прибытии в город он отвел нас в магазин универсального снаряжения
и заплатил нам по двадцать пять долларов за штуку. Предупредив нас, чтобы мы были начеку
у фургона, чтобы мы несли вахту, он оставил нас, и мы разбежались, как
заблудшие овцы. Офицер и я выплатили наши ссуды Повстанцу, и все трое
мы несколько часов бродили по округе в компании с Натом Строу.
Когда мы были в Додже, мой приятель не проявлял склонности к азартным играм,
но теперь он был первым, кто предложил нам придумать “корову”, и
пусть он попытает счастья в монте-Карло. Строу и Офицер оба были согласны,
и хотя я был в лохмотьях, я охотно согласился и внес свои пять фунтов в
общий фонд.

Каждый игорный дом убегала от двух до трех макетов Монте, как это было
любимые игры скотоводов, особенно когда они были с Дальнего
южные страны. Вскоре Прист нашел игру по своему вкусу, и после
просмотра его игры в нескольких раздачах мы с Офицером оставили его с
понимание того, что он отправится в лагерь ровно в полночь.
Здесь было на что посмотреть, хотя это было небольшое место, ибо концы
беззакония земли собрались в Огалалле. Мы побродили по
различным игорным домам, умеренно выпивая, встретив
случайного знакомого из Техаса, и в ходе нашего обхода
оказались в танцевальном зале "Капля росы". Здесь можно увидеть хрупкость
женщин любого уровня и состояния. От девочек-подростков,
начинающих позорную жизнь, до авантюристок, у которых когда-то были
Молодость и красота были на её стороне, но теперь она была отвергнута и готова к последней дозе опиума и вердикту коронера — всё это было там, в мишуре и красках, беспечно демонстрируя свои прелести. В городе, где нет ночи, часы пролетают быстро, и не успели мы оглянуться, как наступила полночь. Вернувшись в игорный дом, где мы оставили Приста, мы увидели, что он выиграл больше ста долларов, и, обратив его внимание на время, убедили его обналичить выигрыш и присоединиться к нам. Мы чувствовали себя настоящими богачами, когда он отсчитал каждому из нас поровну.
поделись выигрышем! Строу не хватало, чтобы получить свое, но мы знали
его можно было найти завтра, и после того, как мы выпили, мы
перешли реку вброд. Пока мы ехали, моя соседка сказала: “Я
суеверна и ничего не могу с этим поделать. Но в течение дня или около того я чувствовала, что
Мне повезло, и я хотел, чтобы вы, ребята, были со мной, если мое предупреждение верно
. Я никогда не боялся идти в бой, но однажды, и как раз в тот момент, когда нам
приказали действовать, снарядом подо мной была убита лошадь, и я остался
позади. У меня было много таких предупреждений, хороших и плохих, и я
Они повлияли на меня. Если завтра мы выйдем из лагеря и я буду в настроении, я
вернусь туда и заставлю какого-нибудь Монте-Банка побледнеть от страха».

 Мы добрались до фургона как раз вовремя, чтобы нас позвали на вахту, и после
этого смогли поспать несколько часов, прежде чем бригадир разбудил нас
утром. Стада паслись выше и ниже нас, и нам пришлось бы либо
пастись против течения, либо пересекать реку. Саут-Платт была
широкой песчаной рекой с многочисленными протоками, которую можно было пересечь так же легко, как и
щебнистую равнину такой же ширины, если говорить о воде. Солнце
Не прошло и часа, как мы пересекли его, пройдя в двухстах ярдах от деловой части города, которая располагалась под холмом. Долина на северном берегу реки, за железной дорогой, была не шире полумили, и, когда мы пересекали её, город казался таким же мёртвым, как и те, кто спал на кладбище на первом холме у дороги.

Найдя хорошую траву примерно в миле от нас, мы согнали стадо с тропы и, приказав пастись до полудня, отправили бригадира с первым и вторым караулами обратно в город. До него было всего около десяти миль
мы направились к Норт-Платте, где наверняка была вода, и в надежде, что нам разрешат вернуться в деревню во второй половине дня, мы, стоявшие на страже, пустили всадников впереди пасущегося скота, чтобы не оказаться слишком далеко, если нам разрешат. Это было долгое утро для нас, стоявших на третьей и четвёртой страже, когда нам ничего не оставалось, кроме как пасти скот, в то время как лёгкие деньги жгли нам карманы. Позади нас лежал Огаллала, и мы очень любили
нарушать монотонность нашей работы, заезжая в город.
Но к середине дня повозка и верховые лошади
нас догнали, и, приказав Макканну разбить лагерь в миле от нас,
мы позволили скоту лечь, так как он вдоволь напасся.
Оставив двух человек на страже, остальные подъехали к фургону,
чтобы вздремнуть в его тени и облегчить время, которое тяжким грузом лежало на наших плечах. Нас разбудил наш конюх, который заметил на тропе кавалькаду и по цвету
лошадей понял, что это наш отряд возвращается. Когда они подъехали ближе и
можно было сосчитать их, стало ясно, что наш бригадир
не с ними, и наши надежды возросли. По прибытии они сообщили нам, что
у нас будет полувыходной, а они отведут стадо к Северной реке во второй половине дня. Затем Хониману и Макканну были отданы срочные приказы, и как только мы сменили лошадей, наши обеды были съедены, погонщики сменили друг друга, и мы были готовы отправиться в путь. Двое из шестерых вернувшихся сбросили лохмотья и щеголяли в новых дешёвых костюмах; остальные, хотя у них и были деньги, просто не успели купить одежду в месте, где так много
достопримечательностей.

Когда пастухи пришли в ловких руках переносили их седла для
ждем крепления, а они проглотили поспешного ужина, и мы отправились
Одололела, доволен как город ежей в сад. Мы были менее чем в пяти
милях от бурга и двинулись свободным шагом, подъезжая к нему, где мы
обнаружили несколько сотен наших кораблей, державшихся высоко на весу. Несколько человек из
табунов расплатились со своим снаряжением и отправляли его по домам, в то время как
из стад, выставленных на продажу, державшихся вдоль реки, каждый мужчина, не работавший днем
херд отдавал дань уважения городу. Мы не пробыли там и пяти лет
Через несколько минут на главной улице начались скачки, и Нэт Строу
и Джим Флуд стали судьями. Офицеры Огаллалы отличались от тех, с кем мы столкнулись в Додже,
и всё прошло хорошо. Это место нам подходило. Строу совершенно забыл
о нашей «коровке» прошлой ночью, и когда Бунтарь передал ему его долю
выигрыша, он, не считая, сунул её в карман брюк. Но он устроил состязание по игре на скрипке между темнокожим
поваром из одного из возвращающихся отрядов и сумасшедшим белым мужчиной,
нищий из этого места, и пригласил нас поприсутствовать. Стро знал бригадира, к которому принадлежал этот негр, и они сговорились устроить состязание между ними под предлогом того, что был сделан крупный ставок на то, кто из них лучше играет на скрипке. Состязание должно было состояться в загоне платной конюшни «Одинокая звезда» и обещало быть забавным, если не более того. Итак, после того как гонка
закончилась, следующим номером в программе был матч по фиддлу, и
мы последовали за толпой. «Бунтарь» ускользнул от нас во время
гонка, хотя никого из нас это не волновало, поскольку мы знали, что он жаждал игры в монте-карло
. Это была разношерстная толпа, которая собралась в загон, и все
казалось, знал фарса не принят, хотя Техасский наряд
что, негр принадлежал были мигающие свои деньги на их смуглые
готовить “как лучший скрипач, который когда-либо пересек Ред-ривер с коровой
стадо”.

“О, я не знал, что твой парень такой уж старый Хрыч”, - сказал
Нат Стро. “Я только что получил сотню сообщений, в которых говорится, что он даже не может играть.
достойный второй после моего парня. И если мы сможем привлечь компетентных судей
чтобы решить исход состязания, я поставлю немного больше на белых против черных.
хотя я знаю, что ваш человек - крекер Джек.

Для судей был проведен опрос зрителей, но поскольку почти каждый из них
утверждал, что заинтересован в результате, сделал ставки или был
некомпетентен судить музыкальный конкурс, некоторые
небольшая задержка. Наконец, Джо Столлингс пошел к Нату Строу и сказал ему
что я скрипач, после чего он немедленно назначил меня судьей,
а другая сторона выбрала рыжеволосого парня, принадлежащего к одному из
Стада Дилларда Фанта. Между нами двумя мы выбрали третьего
судьёй был бармен, с которым я познакомился накануне вечером. Нам зачитали условия
состязания, и два фургона для перевозки скота были поставлены
рядом друг с другом, в одном из них сидели участники, а в другом — судьи.
Напряжённая тишина толпы нарушалась лишь тогда, когда какой-нибудь
энтузиаст подбадривал своего любимца или вызывающе предлагал
поставить на своего кандидата. Когда рыжеволосый судья поднялся и объявил условия,
многочисленные фальшивые ставки прекратились, и толпа
затихла, чтобы участники могли получить справедливое
рассмотрение.
Каждый скрипач выбрал свой собственный кусок. Первым номером стал вальс, на
вывод из которых партийность накалились до предела, каждая фракция аплодисменты
ее любимый Эхо. Второй номер был кондуктор, и как
негр выхватил лук несколько раз по струнам ориентировочно, его
бригадир, стоявший на шесть дюймов выше чем любой человек в толпе высокий
мужчины, похлопал себя по груди с одним указательным пальцем, а с
другие указывали на его чемпионом приглушенно, говоря: “держите ваши глаза на меня,
Цена. Мы идем домой вместе, помни. Ты, черный негодяй, ты можешь
сделать Пересмешник стыдно за себя, если вы попытаетесь. Ты знаешь, я поклялся
на вас через толстые и тонкие; а теперь выиграть деньги. Не обращайте внимания на
ни у кого другого. Не спускай с меня глаз.

Соломы, чтобы не быть превзойденным в поддержку, подбадривал своего человека с
обещая вознаграждение, и его фракция сторонников подняли такой гам
что фант мужчина встал и потребовал тихо, поэтому конкурс может
приступим. Несмотря на шум, толпа была настроена добродушно, и после того, как с
вторым номером разобрались, было объявлено последнее испытание, которое должно было состояться
по духовной музыке. Услышав это объявление, высокий бригадир перешел вброд
пробрался сквозь толпу и, притянув к себе негра, что-то прошептал
ему на ухо, а затем вернулся в прежнее положение. Темноволосый
лицо художника просветлело, и после нескольких вступительных слов он
взялся за “Путешественника по Арканзасу”, привнеся так много искажений в
казалось, что от его исполнения зависели жизнь и свобода.
усилия. Обычные аплодисменты приветствовали его завершение, когда Нат
Строу взобрался на колесо фургона и тоже что-то прошептал
своему защитнику. Маленький, старый, изможденный нищий понял намек и
Он с большим размахом заиграл «Ирландскую прачку» и в припеве запел какую-то неразборчивую тарабарщину, похожую на вой койота, и публика так разразилась аплодисментами, что он повторил это несколько раз. Толпа собралась вокруг повозок и требовала решения, и, посовещавшись между собой и зная, что нужен нейтральный или неопределённый вердикт, мы поручили бармену объявить наши выводы. Сняв шляпу, он
встал и, попросив тишины, сделал вид, что читает наше решение.

“Джентльмены, ” начал он, “ ваши судьи считают деликатным не обращать внимания на
заслуги таких выдающихся артистов, но в первом номере решение
единогласно в пользу негритянки, в то время как во втором
явно в пользу белого участника. Что касается последнего теста,
ваши судьи не могут принять никакого решения, поскольку результаты отбора не соответствуют требованиям.
квалифицироваться в соответствии с главой ”--

Но на другой стороне улицы быстро раздались два выстрела, и
толпа, включая судей и скрипачей, бросилась прочь, чтобы стать свидетелями
нового волнения. Стрельба произошла в ресторане, и довольно
Толпа собралась у двери, когда шериф вышел из
здания.

— Ничего особенного, — сказал он, — просто пара вышибал, которые немного выпили, перекусывали, и один из них попросил ещё одну порцию чернослива, а официант взбесился и сказал, что чернослива больше нет. Тогда парень сделал ему пару замечаний, чтобы тот был повежливее с незнакомцами. Никто не пострадал, потому что вышибала был слишком пьян.

Когда толпа рассосалась, я вернулся в контору
в конюшне, где Стро и несколько наших ребят объясняли старому нищему, что он просто перехитрил своего противника, и очень жаль, что они не разбираются в духовной музыке. Под руководством Стро они собрали деньги, и глаза старика засияли, когда он получил несколько хрустящих купюр и горсть серебра. Строу убеждал старого скрипача выступить с концертом, посвящённым духовной музыке, и он договорился о следующем выступлении на следующий день, когда подошёл Род Уит и, задыхаясь, сообщил офицеру и
Я сам сказал, что Бунтарь хочет, чтобы мы пришли в игорный дом «Чёрный слон». Когда мы повернулись, чтобы пойти за ним, мы с нетерпением спросили, не случилось ли чего-нибудь. Уит сообщил нам, что ничего не случилось, но что Прист играл в одну из самых крупных серий, которые когда-либо случались.
— Да старик просто купается в золоте, — сказал Род, пока мы спешили
прочь, — и крупье снизил лимит со ста до пятидесяти, потому что старина Пол
играет по-крупному. Он не пьёт ни капли и холоден как огурец. Я не знаю, что он
Он хочет поговорить с вами, ребята, но он умолял меня найти вас и отправить к нему. «Чёрный слон» находился примерно в квартале от конюшни, и когда мы вошли, большая толпа зевак наблюдала за игрой в одну из трёх игр в кости, которые там шли. Пробившись сквозь толпу, мы подошли к моему приятелю, которого офицер хлопнул по спине и спросил, что ему нужно.

— Я хочу, чтобы вы с Квирком поставили за меня немного денег, — ответил он.
 — Сегодня мне везёт, и когда я пытаюсь увеличить ставку, этот игрок
становится хитрым и снижает лимит до пятидесяти.  Вот, возьмите эти деньги
и прикройте обе эти другие игры. Называйте, когда они выпадут,
и я выберу карту, на которую поставлю деньги. И ставьте на неё безрассудно,
мальчики, потому что она козырная».

 Говоря это, он дал мне и офицеру по горсти неучтённых денег,
и мы приступили к выполнению его указаний. Я прекрасно знал эту игру, потратив несколько лет на обучение, и был мастером в технических испанских терминах, связанных с игрой, в то время как офицер был не менее осведомлён. Джон сел за стол справа, а я — за стол слева, и, ожидая новой раздачи, называл карты по мере их появления.
они упали. Я спросил у крупье, каков сегодня лимит, и мне вежливо
ответили, что пятьдесят. Сначала наш директор сделал несколько
мелких ставок, как бы прощупывая почву, на случай, если карты
поменяются; но, обнаружив, что удача по-прежнему с ним, он постепенно
увеличил их до предела. После первых нескольких раздач я понял,
что его любимые карты — это дама и семёрка, и на них мы ставили
до предела. Тузы и «лицо против туза» также были любимыми
ставками «Бунтаря», но на меньшую сумму. В течение первого часа
В моей игре — чтобы показать удачу в картах — королева выигрывала пять раз подряд,
один раз против фаворита в конце раздачи. Я
решил принять это пари, но Прист распорядился иначе, потому что одним из его принципов было никогда не сомневаться в карте, пока она приносит вам выигрыш.

 Игра продолжалась некоторое время, и пока я был поглощён наблюдением, кто-то сзади положил мне на плечо дружескую руку. В тот момент, когда каждая карта на столе была покрыта ставкой, и я предположил, что это часть нашего снаряжения, я не оглядывался по сторонам, когда раздался шлепок
по спине, от чего у меня чуть не выпали зубы. Обернувшись, чтобы посмотреть, кто так фамильярно со мной обращается, я увидел своего брата Зака, но не успел даже пожать ему руку, потому что выиграл две карты подряд, и дилер заплатил мне, в то время как дама и семёрка были закрыты до предела и ещё не были разыграны. Когда сдача закончилась и дилер тасовал карты,вечером мне удалось перекинуться парой слов
со своим братом, и я узнал, что он пришел со стадом
, принадлежащим однорукому Джиму Риду, и что они держатся примерно в
десяти милях вверх по реке. Он встретил Флада, который сказал ему, что я в
городе; но поскольку он работал в первой охране с их стадом, было
самое время ему отправиться в путь. Крупье ждал, когда я сдам карты
и, остановившись только для того, чтобы пожать Заку руку на прощание, я повернулся
снова к раскладу монте.

Офицеру не так повезло, как мне, отчасти из-за задержек, поскольку
крупье в своей игре менял колоды почти при каждой раздаче, и под
По приказу священника мы пересчитывали карты при каждой смене колоды. A
игрок скорее сожжет деньги, чем проиграет гражданину, и каждое
заклинание, которое суеверие ремесла могло вызвать, чтобы повернуть вспять
ход карт, использовалось, чтобы проверить нас. Прошло несколько часов, и
зажглись лампы, но мы постоянно добавляли добра - к
замешательству владельцев игр. Дилеры менялись, но наша
бдительность ни на минуту не ослабевала. Внезапно возникла перепалка
между офицером и крупье в его игре. Семерка доказала, что
Самая удачная карта для Джона, что было очевидно как для крупье, так и для игрока, но крупье, вытащив из колоды одну семёрку после того, как она была пересчитана, что было возможно в умелых руках, несмотря на всю бдительность, сбросил процент против любимой карты в пользу банка. Офицер заподозрил неладное, потому что семёрка проигрывала в нескольких раздачах, когда при раскладке семёрка-король и двух картах каждого достоинства в колоде дилер тянул до тех пор, пока не осталось меньше дюжины карт, и тогда король
пришла семёрка, которая проиграла ставку в пятьдесят долларов. Офицер положил руку на деньги и, пользуясь своим правом, сказал крупье: «Позвольте мне взглянуть на оставшиеся карты. Если там будет две семёрки, вы выиграете. Если нет, не предлагайте мне эту ставку».

Но игрок отклонил просьбу, и офицер повторил своё требование,
положив на стол шестизарядный револьвер с синим стволом и сказав:
«Что ж, если вы рассчитываете сорвать куш, то вот мои условия».

 Очевидно, это требование не выдержало бы проверки, потому что крупье
сгрудились на палубе среди сдал карты, и сотрудник спокойно рейка в
деньги. “Когда я хочу игру кожи”, - заявил Джон, как он встал, “я
вернуться и увидеть тебя. Ты видел, как я брал эти деньги, не так ли? Что ж, если
тебе есть что сказать, сейчас твое время выкладывать.

Но его профессия сделала игрока осмотрительным, и он не удостоил ответа
худощавого техасца, который, раздраженный попыткой обмануть его, медленно
вернул свой шестизарядный револьвер в кобуру. Хотя я и держался особняком в своей игре
, мне не терпелось, чтобы она подошла к концу, но ни один из нас
Он не стал предлагать это Мятежнику; это были его деньги. Но вскоре после этого Офицер вышел из дома и вернулся с Джимом Флудом и Нэтом Стро.

 Когда наш бригадир подошел к столу, за которым играл Прист, он положил руку на плечо Мятежнику и сказал: «Пойдем, Пол, мы все готовы идти в лагерь. Где Квирк?»

Прист поднял глаза в невинном изумлении, как будто его
разбудили, потому что, увлечённый игрой, он не замечал, как
текут часы, и не знал, что лампы
горели. Моя соседка повиновался, как быстро, как если бы заказы были
дали не Ловелл в лицо, и, в восторге от рубеже
дел, я удалилась с ним. Оказавшись на улице, Нат Стро обвил
рукой шею Бунтаря и сказал ему: “Мой дорогой сэр, секрет
успешной игры в азартные игры заключается в том, чтобы бросить ее, когда ты выиграл, и до того, как удача
повернется к тебе лицом. Ты можешь подумать, что это низменный трюк, но мы твои друзья,
и когда мы услышали, что ты стал большим победителем, мы были полны решимости
вытащить тебя оттуда, даже если бы нам пришлось тащить тебя на веревке. Сколько у тебя?
ты победитель?”

Прежде чем на вопрос был дан правильный ответ, мы сели на
тротуар и втроём поделили выигрыш, чтобы Флад и
Стро могли подсчитать. Прист выиграл больше всех, Офицер —
меньше всех, а я так и не узнал, сколько выиграл я, потому что не
представлял, с чего начал. Но в отчёте кассира было указано, что мы
трое выиграли более четырнадцатисот долларов. Мой партнёр согласился
Флуд хотел оставить его себе, и последний попытался увести нас в лагерь, но Джон Офицер возразил.

«Подожди минутку, Джим, — сказал Офицер. — Мы в лохмотьях, нам нужно немного
Одежда. Мы пробыли в городе достаточно долго, и у нас есть цена, но
у нас был такой напряженный день, что у нас просто не было
времени ”.

Строу встал на нашу сторону, а Флад уступил, и мы вошли в магазин одежды общего назначения
, из которого вышли через четверть часа,
одетые в новые дешевые костюмы, цвет которых мы узнали только на следующий день.
на следующий день. Затем, сердечно попрощавшись со Строу, мы поехали на Север
Платт, на котором должно было разбить лагерь стадо. Взбираясь на утесы, мы
остановились, чтобы в последний раз взглянуть на огни Огалаллы и Повстанцев
заметил: “Ребята, я немного попутешествовал в своей жизни, но эта маленькая дыра
там, в глубине, могла бы дать Натчезу-под-холмом карты и пики, а
затем превзойти его как крутой город”.




ГЛАВА XVIII

НОРТ-ПЛАТТ

Сейчас был июль. В Огалалле мы взяли новые припасы, и неделю спустя
спустя стадо двигалось вдоль Северного Платта по пути к
земле черноногих. Его всегда было трудно заставить стадо мимо
точка питания. У нас была та же проблема, когда мы проходили мимо Додж. Наши длинные
часов в седле, в сочетании с монотонность нашей работы, сделанные этими
точек поставки такого интереса к нам, чтобы они были похожи на оазисы в
пустынные земли в преданных на богомолье в какой-освящен храм. Мы
могли бы провести неделю в Огалалле и наслаждаться нашим визитом каждым днем.
Благословенный момент этого времени. Но теперь, неделю спустя, большая часть
головных болей прошла, и мы приступили к нашей повседневной работе.

У Хорс-Крик, последнего ручья перед входом в Вайоминг,
парень, который проложил тропу в этом месте для нескольких скотоводческих компаний, после того, как
подрезал нас, полдня ехал верхом по их пастбищу, и
рассказал нам о несчастном случае, который произошел примерно за неделю до этого. Лошадь
какого-то овощевода, работавшего с одним из табунов Шанхая Пирса, взбесилась
однажды утром и упала навзничь вместе с ним, так что его ружье случайно
выстрелило. Наряд лежал через день и дал ему как достойное погребение
как они могли. Мы нашли свежевырытую могилу впереди, на Скво-Крик,
за перекрестком, с правой стороны, в зарослях тополей.
На следующий день, когда мы поили стадо у этого ручья, мы все поехали туда верхом.
и посмотрели на могилу. Наряд привел все в порядок довольно хорошо.
Они построили вокруг могилы квадратную ограду из грубых брёвен тополя и отметили голову и ноги большим плоским камнем с выступами, навалив кучу камней, чтобы отпугнуть животных. На дереве было вырезано его имя — тоже звучало естественно, хотя никто из нас его не знал, так как Пирс всегда ездил с восточного побережья. Эта могила ничем не отличалась от сотен других, которые были ориентирами на Старой Западной тропе, за исключением того, что она была самой поздней.

В ту ночь у лагерного костра некоторые из мальчиков были тронуты рассказом
их опыт. Этот несчастный случай мог произойти с любым из нас, и он
показался довольно неожиданным для человека, наслаждающегося жизнью, даже несмотря на то, что его
профессия была тяжёлой.

«Что касается меня, — сказал Род Уит, — я не собираюсь переживать. Этого не
избежать, когда оно приходит, и время от времени ты промахиваешься на волосок.
У меня был дядя, который четыре года служил в армии Конфедерации, участвовал в тридцати сражениях, был ранен полдюжины раз и вернулся домой целым и невредимым. Через месяц после его возвращения его ударило по боку черенком плуга, и мы похоронили его через неделю».

“Ну что ж, ” сказал Фокс, комментируя внезапный звонок человека, чью
могилу мы видели, - для этого парня это не будет иметь большого значения“.
здесь, когда протрубит рог и могилы отдадут своих мертвецов. Он мог бы
с таким же успехом начать оттуда, как и откуда угодно. Я ему нисколько не завидую,
хотя; но если бы у меня и была сейчас какая-то жалость, то это была бы жалость к матери
или сестре, которые, возможно, пожелали бы, чтобы он спал поближе к дому ”.

Это последнее замечание унесло наши мысли далеко от того, что мы видели,
к другим могилам, которых не было на тропе. Наступило долгое молчание. Мы лежали вокруг костра и смотрели в его глубину,
в то время как его мерцающий свет отбрасывал наши тени за пределы круга.
Наши размышления, наконец, были прерваны Эшем Борростоуном, который, несмотря ни на что, был
самым впечатлительным и эмоциональным в группе, человеком, который
всегда отстаивал моральную сторону каждого вопроса, но не мог быть
приписывают ему толику моральной стойкости. Какими бы мрачными мы ни были,
он усугубил нашу депрессию, рассказав о трогательном инциденте, который
произошел на похоронах ребенка, когда Флуд упрекнул его, сказав,--

“Ну, ни тот, о ком вы упомянули, ни этот человек Пирса не являются
ни на наших похоронах. Мы идём по следу скота Ловелла. Вам
следует держаться поближе к земле».

 После этого упрёка бригадира воцарилось долгое молчание. Было
очевидно, что на отряд опустилась мгла. Наши мысли были далеко. Наконец Род Уит заговорил и сказал, что для того, чтобы извлечь пользу из всех вариаций, блюз — это неплохо.

Но подавленное состояние духа не так-то просто было развеять.
Чтобы не слушать мрачные истории, которые рассказывали у костра, некоторые из нас встали и вышли, как будто посмотреть
поднимите ночных лошадей на пикет. Мятежник и я вытащили наши штыри для пикета
и перевели наших лошадей на свежий выпас, и, полежав среди
лошадей, вне пределов слышимости лагеря, более часа, вернулись в
фургон, готовящийся к отъезду. Несколько мальчиков заправляли свои постели
было уже поздно; но когда мы подошли к костру, один
из мальчиков только что закончил рассказ, такой же мрачный, как и другие, которые
предшествовали ему.

— Эти истории, которые вы все рассказываете сегодня вечером, — сказал Флуд, — напоминают мне
о том, что Лиг Линк сказал литературному агенту, когда стриг овец.
‘ Я полагаю, ’ сказал Лидж, ‘ что в твоей книге гораздо больше
поэзии, чем в "Стрижке овец’. Жаль, что я не заступил на дежурство этой ночью.
Тогда я мог бы пропустить эти истории.

В этот момент прискакал первый стражник, которого сменили, и
Джон Офицер, который в ту ночь поменялся местами на страже с Моссом
Стрейхорн заметил, что скот был встревожен.

— Эта упряжка, — сказал он, — сегодня не напоила и половины стада. Треть
скота ещё не легла, и они ведут себя так, будто не собираются этого делать. В такой хорошо орошаемой стране, как эта, этому нет оправдания.
В любом случае, я оставлю седло на своей лошади.

«Вот и результат, — сказал наш бригадир, — того часа, что мы провели сегодня у той могилы, вместо того, чтобы заниматься своей работой. Эта компания, — продолжил он, когда офицер вернулся, чтобы оседлать свою лошадь, — пыталась провести панихиду по тому парню из Пирса. По крайней мере, так можно было подумать, судя по рассказам, которые они рассказывали. Надеюсь, ты не подхватишь насморк и никому не расскажешь.

 «То, что ты впадаешь в уныние, — сказал офицер, — напоминает мне о том, как мы однажды
были в лагере «Дж. Х.» на Чероки-Стрип. Это было недалеко
Рождество, и вся работа была сделана. Мальчики потратили свои летние заработки и
чувствовали себя подавленными. Один или двое из них сокрушались, что не
поехали домой навестить стариков. Это мрачное настроение
продолжало распространяться, пока они совсем не перестали разговаривать
друг с другом. Один из них уходил и часами сидел в одиночестве на
поленнице, принимая новые решения. Другой
выходил и садился на землю с солнечной стороны загона,
копал ножом ямки в промёрзшей земле. Они не приходили
на обед, когда их звал повар.

“Теперь, Миллер, старшина, не было никакой симпатии к ним; на самом деле
он рад видеть их в таком состоянии. Он не используется для
человек, который не умер жесткой при любых условиях. Я знал, как он разбивал лагерь
его снаряжение на щелочной воде, чтобы люди выходили утром,
и каждый негодяй выпрашивал разрешение прокатиться по внешнему кругу во время
утренней облавы.

“Ну, за три дня до Рождества, как раз когда все выглядело
мрачнее всего, из страны шайенов приплыл один из старожилов.
время. Никто из них не видел его четыре года, хотя он работал
Он уже бывал на этом ранчо, и все, кроме меня, его знали. Он был в полном порядке, но Миллер приветствовал его, как настоящего ковбоя. С тех пор, как он покинул это ранчо, он работал в Панхандле, Нью-Мексико, и бог знает где еще. Он был полон новостей и страшных историй. Парни сидели вокруг и слушали его байки, и время от времени на их лицах появлялась улыбка. Миллер был в восторге от своего гостя. В первый вечер, когда
было одиннадцать часов, он не собирался останавливаться.
он случайно упомянул, где был на позапрошлое Рождество.

“На ранчо жила маленькая женщина, - сказал он, - жена владельца,
и я помогал ей готовить ужин, поскольку у нас на ранчо было довольно много народу"
. Она попросила меня нарисовать медвежий знак - пончики, как она их
называла, - и я нарисовал, хотя ей пришлось показать мне, как это делается.
Что ж, ребята, видели бы вы их - достаточно сладкие, подрумяненные
на разворот, и их хватит на неделю. В тот день все за ужином
хвалили их. С тех пор у меня была возможность попробовать свои силы несколько раз
и, возможно, вам не понравится разнообразие всех моих
достижения, но я мастерски умею делать медвежьи знаки».

«Миллер встал, взял его за руку и сказал: «Так и есть, не так ли?»

«Так и есть. Делать медвежьи знаки — моё призвание».

«Мышь, — сказал Миллер одному из мальчиков, — выйди и принеси его седло из конюшни и положи его под мою кровать. Утром выгони его лошадь на большое пастбище». Он остаётся здесь до весны, и как только я увижу первую
стрелку зелёной травы, его имя появится в платёжной ведомости. Этот отряд
не любит мужчин, которые могут сделать медвежий знак. Я подумал, что ты
я мог бы расстелить ваши одеяла у камина, но сегодня вы можете спать со мной.
сегодня ночью. Ты приступаешь к работе по своей специальности сразу после завтрака.
утром покажи нам, на что ты способен в этой области.

“Они поговорили еще довольно долго, а затем легли спать.
На следующее утро, после завтрака, он собрал необходимые вещи
и отправился на работу. Но его ждал сюрприз.
Вокруг лежало около дюжины мужчин, все способные к труду. К десяти часам
он начал выгонять их, как и обещал. Когда
Чтобы приготовить ужин, повару пришлось воспользоваться плитой, и от одного только запаха у нас потекли слюнки. После ужина он снова взялся за них всерьез. Мальчик, ехавший к железной дороге с важным письмом, остановился у нас, и, поскольку он утверждал, что может задержаться лишь на минутку, мы отошли в сторону, пока он не попробовал, хотя он наедался, как отъевшийся щенок. Поев целый час, он набил карманы и уехал. Один из наших постоянных клиентов крикнул ему вслед: «Не говори
никому, что мы получили».

«В тот вечер мы не ужинали. Никто не смог бы съесть ни кусочка».
поклевка. Миллер заставил его покончить с собой ближе к вечеру, так как
он сделал достаточно для любого дня. На следующее утро после завтрака
он снова упал у знака медведя. Миллер прикатил бочонок с мукой
на кухню со склада и велел ему налететь на них.
"Как ты думаешь, сколько их тебе понадобится?" - спросил наш человек со знаком медведя.

“Это большой ванне не будет слишком много, - ответил Миллер. Некоторые из
этих товарищей не было ничего подобного грузовика, так как они были
маленькие мальчики. Если это всплывет наружу, я поищу людей из других лагерей.’

«Парень взялся за работу, как чистокровный жеребец, которым он, несомненно, и был.
Около десяти часов подъехали двое мужчин из лагеря на севере, мимо которого мальчик проезжал накануне с письмом. Они не подошли к землянке, а направились прямо на кухню. Это движение показало, что они что-то заподозрили. Через час прискакал старый Том Кейв, его лошадь была вся в мыле, он проделал весь путь от лагеря Гарретсона, который находился в двадцати пяти милях к востоку. Старый грешник сказал, что он уже давно на границе и что там есть лучшие следы медведя, которые он когда-либо видел.
за сорок лет. Он отказался сесть на табурет, как цивилизованные люди, а встал у корыта и выбрал те, что были бледно-коричневыми.

«После ужина наш мужчина сбросил верхнюю рубашку, расстегнул красную
нижнюю и вывернул её так, что стали видны волосы на груди. Закатав рукава, он снова взялся за работу. К этому времени он довёл своё дело до совершенства. Он раскатывал тесто, резал тесто и к всеобщему удовольствию лепил из него симпатичного коричневого мишку.

«Однако его возможности были ограничены. Около двух часов дня Док Лэнгфорд
и видели, как подъезжали двое его чистильщиков. Когда он вошел в кухню.
док поклялся всем добрым и святым, что он не слышал.
что наш художник вернулся в ту страну. Но любой, кто был
замечен, мог увидеть, как он крадется к ванне. Было легко заметить, что
он лжет. Эта наша удача распространялась быстрее, чем секрет
среди женщин. Наш человек, хоть и стоял на своем посту, как мальчик по
горящей палубе. Когда наступила ночь, он не покрыл дно
ванна. Когда он отключился, Док Лэнгфорд и его люди сожрали то, что было
уехали. Мы злобно посмотрели на них, когда они уезжали, но они вернулись.
на следующий день их было пятеро. Нашим обычным мужчинам в лагере это не нравилось,
то, как шли дела. Они пытались вести себя вежливо с”--

“Называть пончики с медвежьей вывеской, - перебил Айвинс Форрест, - напоминает мне...”
что--

“Будьте любезны, прикусите губу”, - сказал офицер. “В настоящее время слово предоставляется мне.
В настоящее время. Как я уже говорил, они старались действовать вежливо компании
сторону, но мы не почуял запах на второй день. Наш человек не проявлял никаких признаков
усталости, и рассказал, что ночью несколько хороших историй. Он был крутым.
На следующий день было Рождество, но он не уважал праздники и
перед завтраком испек большую порцию теста. И это было хорошо.
он так и сделал, потому что рано утром ‘Оригинальный’ Джон Смит и четверо его подручных
подъехали с запада, их лошади были покрыты инеем.
Они, должно быть, выехали на рассвете - это была добрая двадцатидвухмильная поездка
. Они хотели, чтобы мы поверили, что они просто приехали, чтобы
провести с нами Рождество. В такой компании ничего не скажешь. Но
непринужденная манера, с которой они столпились вокруг этой ванны - даже не
ждут, чтобы их пригласили-рассказал другую историю. Они не были почти
удовлетворены полдень.

“ Тогда кто должен был появиться, когда мы садились ужинать,
но Билли Данлэп и Джим Хейл из лагеря Куинлина, в тридцати милях к югу
на Симарроне. Данлэп всегда отсиживались, как медведь зимой, и
несколько из парней разлил кофе в его поле зрения. Он устроил
тонкий предлог так же, как остальные. Любой мог бы это понять. Но
это было снова — он был в компании. Многие из нас ели в его лагере
и жаловались на его стряпню; поэтому мы были с ним любезны. Миллер
Я позвал нашего человека из-за кухни и сказал ему, чтобы он отвалил, если
хочет. Но он не стал этого делать. Он был в полном восторге — я не шучу. Данлэп почти не притронулся к ужину, мы заметили, и, как только
появилась первая партия медвежьей шкуры, он взял оловянную тарелку, вышел
и сел за складом на солнце, в полном одиночестве, во всей своей красе. После этого он
удовлетворил себя из тазика.

«Они с Хейлом остались на всю ночь, и Данлэп не давал никому уснуть своими
кошмарами. Да, он всю ночь боролся с демонами. На следующее
утро Миллер сказал ему, что он удивлён тем, что старый седой
Такой человек, как он, не знает, когда ему достаточно, и объедается, как глупый мальчишка. Миллер сказал ему, что он может остаться на неделю, если захочет, но ему придётся спать в конюшне. Это жестоко по отношению к лошадям, но люди имеют право немного поспать, по крайней мере зимой. Миллер говорил это с добротой, и Данлэп сделал вид, что ему жаль, и почти признался, что годы берут своё. В тот день наш человек наполнил свою ванну. Он был
просто художником, рисующим медведей.

 — Называет медведей пончиками, — снова вмешался Куинс Форрест, как только
он увидел отверстие: “напоминает мне, что сказал маленький мальчик, который ушел”--

Но тут с земли послышался топот множества копыт. “Есть
хрен вам”, - сказал полдюжины мужчин в хоре, и каждый человек в
лагерь побежал к своей лошади, но и повара, и он залез в вагон.
Рев бегущего скота был подобен приближающемуся раскату грома, но
вспышка выстрелов из шестизарядных автоматов охранников указала на то, что они были
расквартированы лагерем, направляясь к холмам. Лошадей стало так
они обрадовались трудно обуздать. Было много искренних и
В ту ночь мы искренне ругались. Все прекрасные чувства и
меланхолия предыдущего часа исчезли в мгновение ока, когда мужчины
запрыгнули в сёдла и поскакали во весь опор, потому что лошадям
было трудно идти по неровной земле.

 Через две минуты после того, как стадо покинуло пастбище,
четырнадцать из нас поскакали слева от них и впереди, стреляя им в
лицо из шестизарядных револьверов. К тому времени, как стадо преодолело
чуть больше мили, мы загнали их в загон. Они бежали так плотно,
что отстающих не было, поэтому мы расступились и дали им простор;
но прошло много времени, прежде чем они расслабились, но продолжали двигаться.
круг за кругом, как водяное колесо или бесконечная цепь. Бригадир
приказал трем мужчинам на самых тяжелых лошадях разделить их. Мужчины проехали
небольшое расстояние, чтобы набрать необходимый импульс, развернули своих
лошадей и, построившись клином, врезались в это море скота и вошли внутрь, но
оно мгновенно сомкнулось у них за спиной, как будто это была вода. В течение
часа они скакали по стаду взад и вперед, то из этого квартала
, то из того, и, наконец, мельница была сломана. После
в полночь, как назло, на
северо-западе сгустились тяжелые темные тучи, сверкнула молния, и, прежде чем хоть одно животное успело улечься
, начался моросящий дождь. Это решило дело; это была ночь
работу сейчас. Мы странствовал туда-сюда. Кони, люди, и скот
повернулся спиной к ветру и дождю и ждал утра. Мы
были настолько знакомы с признаками наступающего дня, что развернули их
за полчаса до рассвета, оставив пастухов, отправились в лагерь.

Когда мы ощупью пробирались в тот темный предрассветный час, голодные, промокшие,
Мы были грязными и оборванными, и в нас не было ничего радостного, пока Боб Блейдс
выражал своё отвращение к нашему занятию. «Если я когда-нибудь вернусь домой, —
сказал он, и тон его голоса был под стать его словам, — вы все можете идти по тропе, если хотите, но вот эта курица не пойдёт. В Техасе нет ковбоя, у которого хватило бы денег, чтобы снова нанять меня».

— Ах, чёрт возьми, — сказал Булл, — не стоит из-за этого расстраиваться. Взбодрись, сынок; может, когда-нибудь ты разбогатеешь и будешь ходить по брюссельскому бархату.




 Глава XIX

 СОРОК ОСТРОВОВ ФОРД

Пересчитав стадо в то утро и не обнаружив пропавших, мы двинулись вверх по реке Норт-Платт. Это была удобная местность для выпаса стада; местами тропа уходила от реки на десять миль назад, а затем снова приближалась к руслу. В эту излучину Платта с юга впадало множество небольших ручьёв, которые обеспечивали стадо водой и хорошими местами для ночлега. Только дважды после отъезда из Огаллаллы
нам приходилось идти к реке за водой для стада, и
За исключением гроз и редких летних дождей, погода была такой, какой только можно было желать. В течение прошлой недели, пока мы поднимались по Норт-Платте, кто-нибудь из нас ежедневно приходил к реке, чтобы проверить уровень воды, так как мы должны были пересечь её в районе Форти-Айлендс, примерно в двенадцати милях к югу от старого форта Ларами. Норт-Платта была очень похожа на Саут-Кананду — широкий песчаный поток без берегов, и наш опыт путешествия по последней был ещё свеж в нашей памяти. Уровень
воды был неблагоприятным, поскольку эта река также брала начало в
В горах, а сейчас было самое пекло, сезон проливных дождей в горах,
усугубляемых таянием снегов, и перспектива найти брод в Форти-Айлендс была не очень обнадеживающей.

Мы добрались до этого хорошо известного перевала ближе к вечеру на третий день после того, как покинули Вайоминг, и обнаружили, что одно из стад компании Prairie Cattle застряло в воде. Это стадо зимовало на одном из ранчо этой компании на реке Арканзас на юге Колорадо,
а их конечным пунктом назначения были Бесплодные земли у устья
Йеллоустоун, где у той же компании был северный участок. Флуд знал
бригадира, Уэйда Сколара, который сообщил, что уже больше недели
находится в воде и не может переправиться вплавь. Сколар хорошо
знал местность и решил переждать, пока реку можно будет перейти вброд
у Сорока Островов, так как это был самый простой переход через Норт-Платт,
хотя в Форт-Ларами был паром. Он вернулся с Флудом в наш лагерь, и они обсудили
возможность переплыть реку на следующий день.

«Давайте утром отправим повозки к переправе», — сказал Флуд.
“и плывут стада. Если вы будете ждать, пока Ривер-Фолс, вы
ответственность иметь опыт, как у нас на юге Канады, погиб
три дня и заболоченные более ста крупного рогатого скота. Когда один из этих песчаных
Риверс был большой паводок, ищите зыбучие пески; а вы знаете
что так же, как и я. Да мы уже переплыли полдюжины рек
и я бы предпочел переплыть эту, чем пытаться перейти ее вброд
сразу после того, как она разлилась. Мы можем удвоить наше снаряжение и будем в безопасности
до полудня. Мне еще предстоит проехать почти тысячу миль, и
нам просто _нужно_ переправиться. Подумайте об этом сегодня вечером, и пусть ваш фургон будет готов к тому, чтобы отправиться вместе с нашим.


Учёный уехал, не дав нашему бригадиру определённого ответа на вопрос о том, что он будет делать, хотя ранее вечером он предложил отвести своё стадо подальше от брода и оказать нам любую посильную помощь. Но когда дело дошло до переправы его собственного стада, он, казалось, испугался мысли о том, чтобы плыть через реку, и не смог заставить себя сказать, что он будет делать, но сказал, что мы можем идти впереди. На следующее утро мы с Флудом отправились в путь.
наш вагон до своего лагеря, когда было ясно видно, что он не
намерены отправить его повозку с нашими, и Маккенна начал в одиночку,
хотя наш старшина возобновил свои усилия, чтобы убедить ученый
целесообразность купания стада. Их скот был отброшен далеко
от брода, и Ученый заверил нас, что его снаряжение будет под рукой
когда мы будем готовы перейти реку, и даже пригласил всех нас
прийти к его фургону на ужин. Когда мы возвращались к нашему стаду, Флад сказал
мне, что Ученый считался одним из лучших вожаков на тропе,
и почему он должен был отказываться переправлять свой скот вплавь, было непонятно. Должно быть, у него было время, но это казалось неразумным, потому что чем раньше скот выгоняли на зимние пастбища, тем лучше. Мы не спешили переправляться, так как наш фургон будет отсутствовать весь день, и было уже почти двенадцать часов, когда мы подъехали к броду.

С добавлением к нашему отряду Школоты и девяти или десяти его людей
у нас появилось много помощников, и мы загнали скот в воду
напротив двух островов, как обычно, ведя в поводу наших верховых лошадей.
Между южным берегом и первым островом не было воды для купания,
хотя она намочила наши сёдла на довольно большом расстоянии, так как ширина
канала составляла почти двести ярдов. Большая часть нашего отряда
набрала воды, в то время как люди Школора перегоняли наше стадо с
южного берега, и некоторые из них дошли до первого острова. Второй
остров лежал ниже по течению, на небольшом расстоянии, и, когда мы
спустили скот с первого острова, мы в мгновение ока оказались в воде, но
лошади уже ступали на второй остров, и наш вожак
Коровы вырвались на свободу и поплыли, гордо выставив грудь, как лебеди.
 Ширина среднего русла составляла почти сто ярдов, и большая его часть была покрыта водой, хотя последнее русло было намного шире.
 Но наши верховые лошади уже преодолели его и, оказавшись в пятидесяти ярдах от противоположного берега, встали на твёрдую землю. Собравшись с силами, мы
нагнали вожаков, чтобы не разорвать цепочку скота, и
прежде чем Хонимен успел вытащить своих лошадей из реки, наш
вожак уже зацепился за берег, направился вверх по течению и
вышел на дальний берег.

У меня была одна из лучших лошадей по плаванию в нашей команде, и Флад вывел меня
в лидеры по пойнту. Когда моя лошадь выбралась на дальний берег, я понял, что
уверен, что никогда ни до, ни после не видел стада крупного рогатого скота, которое
при плавании представляло более красивое зрелище, чем наше в тот день. Там
было целых четыреста ярдов воды под тем углом, под которым мы
пересекли, почти половину из которых пришлось преодолевать вплавь, но с учетом двух островов
которые давали им передышку, наши Точки в круге занимали первое место.
поливайте так же размеренно, как стадо, покидающее свое ложе. Ученый и его
Мужчины загоняли их в реку, а полдюжины наших людей на каждом острове
следили за тем, чтобы они не останавливались. Мы с Хонименом
вывели их из реки, и, когда они паслись вдали от берега, они
растянулись веером, и многие из них, выходя из воды, подпрыгивали,
наслаждаясь купанием. Еще до того, как они прошли половину пути,
обычные крики прекратились, и мы просто сидели в седлах и ждали,
когда длинная вереница скота приблизится и перейдет реку. В течение
менее чем через полчаса после того, как наши оседланные лошади въехали в
Норт-Платт, хвост нашего стада благополучно причалил к дальнему берегу.

[Иллюстрация: ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ ПЛАТТ]

Поскольку мы с Хонименом были единственными из нашего отряда, кто остался на северном берегу реки во время переправы, Флуд позвал нас с другого берега, чтобы мы пасли стадо, пока его не сменили, а остальные вернулись на южный берег, чтобы забрать свои вещи и поужинать в фургоне Школора. Я последовал его примеру.
Хонимен, я привязал свои сапоги к постромкам, чтобы мои вещи
оказались на правом берегу реки, и отправился ужинать.
обеспокоенный, - что ж, я бы предпочел пропустить это, чем переплыть Платт дважды
при тогдашнем уровне воды. Есть разница в смелых в
долг и смелые из чистого venturesomeness, и если мы упустили
ужины это будет не первый раз, так что мы были вполне готовы
принять жертву. Если семья Квирков никогда не добьется славы за отвагу
в поле и при наводнении, пока этот сын старика не возвысит имя семьи
, оно будет безнадежно потеряно для потомков.

Мы позволили скоту пастись по его собственной воле, и просто
Они повернули в сторону и назад, но, добравшись до второго русла реки, где дул хороший ветер, легли на дневную сиесту, освободив нас от всякой работы, кроме наблюдения за ними. Верховые лошади паслись на виду на первом русле, поэтому мы с Хонименом спешились на небольшом возвышении, откуда открывался вид на наших подопечных. Мы ожидали, что отряд вернется сразу после ужина, потому что было еще достаточно рано, чтобы пройти восемь или десять миль. Прислать несколько штук не составило бы труда
один вверх по реке, чтобы встретить наш фургон и направить Маккена к стаду, ибо
тропа уходила прямо на север от реки. Мы
бездельничали около часа, пока скот отдыхал, когда наше
внимание привлекли наши оседланные лошади внизу. Они
смотрели на брод, к которому, как мы предполагали, привлекло их внимание
но вместо этого показались только двое из
парней, и, заметив нас почти за милю, они поехали дальше.
двигайтесь вперед очень неторопливо. Еще до их прибытия мы узнали их по
их лошадей звали Эш Борроустоун и Род Уит, и когда они подъехали, последний сказал, спешиваясь:

 «Ну, они собираются пересечь другое стадо, и они хотят, чтобы ты вернулся и погнал скот на своём знаменитом водоплавающем коне. Со временем ты научишься не так сильно переживать из-за своего скакуна, резвых лошадей, ночных лошадей и водоплавающих лошадей». Я бы хотел, чтобы у каждой моей лошади было клеймо негра,
и чтобы мне приходилось ездить в повозке, когда приходится переплывать эти
реки. И я не единственный, кому не нравится мокнуть.
предложение, потому что мне не нужно дважды гадать, что не так со Школой. Но Флуд хлопал его по спине с тех пор, как встретил его вчера вечером, чтобы переправить скот, и теперь ему либо плыть, либо сказать, что он боится, — это как «Стреляй, Люк, или брось пистолет». Школа — хороший парень, но я готов поспорить на всё своё имущество, что знаю, что с ним не так. И я его не виню, но не могу понять, почему наш босс так заинтересовался его плаванием. Не его дело, плавает он или нет
сейчас, или через месяц, или дождёмся, пока река замёрзнет зимой, и переправимся по льду. Но пусть большие бурты решают; ты заметил, Эш, что никто из отряда Школора не сказал ни слова ни за, ни против, но Флуд вдалбливал это ему, пока он не согласился плыть. Так что отвяжи своего коня и снова окуни свой большой палец в Норт-Платт.

Поскольку приказ поступил от бригадира, мне ничего не оставалось, кроме как
повиноваться. Хонимен доехал со мной до реки, где я сбросил
ботинки и лишнюю одежду и спрятал их, а затем поднялся выше по
остров и нырнул внутрь. Я ехал в сером, который я пытался в
Рио-Гранде дня мы получили стадо, и вот что я понял
транспортная обработка его лучше, я предпочел, чтобы он негр мальчик, мой ночной конь. Мы
проехали первый и второй острова с небольшим перерывом между ними,
и когда я добрался до дальнего берега, я повернулся в седле и увидел
Ханимен приветственно помахал мне шляпой. Добравшись до их
фургона, я обнаружил, что стадо кружит примерно в миле от реки
, чтобы получить прямой снимок входа в брод.
Я торопливо проглотил свой ужин и, когда мы выехали навстречу стаду,
спросил Флуда, не собирается ли Школот отправить свой фургон на переправу,
потому что никаких признаков этого пока не было. Флуд
ответил, что Школот собирался ехать с фургоном, так как ему нужны были
припасы, которые, по его мнению, он мог получить у торговца в форте
Ларами.

Флуд приказал мне снова занять нижнюю точку, и я пересёк тропу и занял своё место, когда стадо приблизилось к реке на четверть мили, в то время как остальные заняли позиции у
ведущий на нижней стороне. Это было немного больше, чем стадо
наш, - все рулит, трех-летних детей, что находит свое отражение в их глянцевая
пальто преимущества северной зимы. Когда мы подошли к воде
, потребовалось двое из их людей, чтобы столкнуть их _remuda_ в
воду, хотя она была намного меньше нашей, - шесть лошадей на человека,
но они лучше наших, поскольку зимуют на севере. Крупный рогатый скот был
хорошо проторен и следовал за верховыми лошадьми
прекрасно добрался до первого острова, но на втором они бы отказались
канал, если бы не помощь, оказанная нам. Однако мы выстроили их в ряд, и они переплыли на другой берег и высадились на втором острове. Сёдла на лошадях немного мешали, когда мы переправлялись на другой берег, и прежде чем мы их сняли, несколько сотен голов скота высадились на острове. Но лошади слушались и вскоре выбрались на сушу, а стадо последовало за ними без единого разрыва в цепочке. Теперь ничего не оставалось, кроме как вести поезд в воду на южном берегу, следить, чтобы они не
перегружать на островах, и что они оставили реку по достижении
дальше берега. Когда оседланные лошади достигли дальнего берега, их
бросили вверх по реке и отпустили, чтобы двое мужчин могли
удержать стадо после того, как оно выйдет из воды. Я переправился
с первым стадом скота на дальний берег и поворачивал его
вверх по реке так быстро, как только они натыкались на твердую почву на той стороне. Но
несколько раз я был вынужден плыть обратно к ближайшему острову и
возвращаться с большими стаями, которые не решались плыть по последнему каналу
.

Эти две группы работали вместе, и я никогда не знал, кто из них был главным. Но когда последние две или три сотни человек, работавших в хвосте, покидали первый остров и переплывали на второй, а те, кто работал в тылу, начали переплывать пролив, среди всеобщего веселья я услышал крик, полный страха и ужаса. Над буйными всадниками, плывущими по реке, повисла напряжённая тишина, и я увидел, как те, кто плыл по песчаной отмели рядом со мной, бросились вниз по
узкому островку и нырнули обратно в среднее русло. И тут до меня дошло.
в моей голове мигом что кто-то потерял свое место, и что
перепуганный крик о помощи. Я погрузил своего серого в реку и поплыл
к первой перекладине, а оттуда к месту происшествия. Лошади
и люди плыли по течению вниз по каналу, и когда я
обращался к мужчинам, я не мог получить ответа, кроме их побледневших лиц,
хотя по каждому выражению лица было ясно, что один из нас мертв.
под водой, если не утонул. Там было не менее двадцати всадников
дрейфующих по среднему каналу в надежде, что кто бы это ни был,
вынырнуть на поверхность, и можно было протянуть руку помощи.

 Примерно в двухстах ярдах вниз по течению был остров, расположенный
посередине реки. Течение принесло нас к нему, и, высадившись на берег, я
узнал, что этим несчастным человеком был не кто иной, как Уэйд Сколар,
бригадир табуна. Мы рассредоточились по этому острову и
наблюдали за каждой рябью и плывущим обломком в надежде, что он
вынырнет, но не увидели ничего, кроме его шляпы. В беспорядке, в который привела эта авария, Флуд
сначала к нему вернулась способность соображать, и он приказал нескольким из нас
перебраться на любой берег, спуститься вниз по реке и занять позиции на
других островах, от которых эта часть реки получила свое название. A
были выдвинуты сотни предположений о том, как это произошло; но никто не видел
ни лошади, ни всадника после того, как они утонули. Свободной лошади было бы трудно
утонуть, и по отсутствию лошади Ученого был сделан вывод
что он, должно быть, запутался в поводьях или что Ученый
вцепился в них мертвой хваткой, и конь, и человек таким образом встретили смерть
вместе. Его отряд считал, что до последнего момента Учёный не собирался рисковать и плыть через реку, но когда он увидел, что все остальные прыгают в канал, здравый смысл покинул его, и вместо того, чтобы остаться позади и вызвать насмешки, он последовал за остальными и погиб.

  Мы патрулировали реку до наступления темноты, но безрезультатно. Два стада тем временем были настолько запущены, что смешались. Наш фургон
вернулся вдоль северного берега ранним вечером, и Флуд приказал
Присту отправиться туда и выставить караул из двух отрядов, чтобы
стадо на ночь. Кто-то из отряда Ученого вернулся и переехал.
их фургон подъехал к перекрестку, на расстоянии оклика от нашего. Это
была ночь приглушенный разговор, и каждый голос ночи или
крик водоплавающих птиц, в реке отправляли жуткие ощущения над нами. Долгая
однако ночь прошла, и солнце взошло в благословении субботы, ибо это было
Воскресенье, и застало группы людей, сгрудившихся вокруг двух фургонов в
молчаливое созерцание того, что принес с собой вчерашний день. Более сломленных
и безутешных людей, чем группа Ученых, трудно себе представить.

Флад поинтересовался в их команде, есть ли там какой-нибудь младший прораб, или
_segundo_, как их обычно называли. Казалось, что нет, но
их организация была единодушна в том, что лидерство должно перейти к
знакомому детства Ученого по имени Кэмпбелл, которого
обычно называли “Черный” Джим. Потока одновременно рекомендуется Кэмпбелл
отправить своей повозке до Ларами и пересечь его, пообещав, что мы хотели
лежать в течение этого дня и приложить усилия, чтобы восстановить тело
утонул бригадир. Соответственно , Кэмпбелл направил свой фургон к
Паром и все остальные суда, за исключением нескольких, отправились на поиски утопленника. В полутора милях ниже брода находилось более тридцати из сорока островов, и в нижней части этой цепочки песчаных отмелей мы начали прочёсывать оба берега, в то время как трое или четверо человек плыли к каждому острову и тщательно его обыскивали.

Вода в реке была не очень чистой, что требовало тщательного осмотра, но с отрядом из двадцати пяти человек мы быстро
обследовали остров и берег. Было около восьми часов вечера.
Утром, когда мы уже обыскали половину островов, Джо
Столлингс и двое людей из отряда Школора доплыли до острова на реке,
который был покрыт зарослями молодых тополей, а на его верхнем конце
лежало много коряг. Джон Офицер, Бунтарь и я добрались до следующего
острова выше по течению, и когда мы плыли по мелководью вокруг него,
то услышали выстрел позади, который сказал нам, что тело нашли. Когда мы повернулись в сторону сигнала,
Столлингс стоял на большом бревне и подавал сигналы. Мы
Мы поплыли обратно к нему, частично вброд, частично вплавь, в то время как люди с обоих берегов реки вели своих лошадей к поросшему кустарником острову. Наш отряд, приблизившись к нижнему бревну, был вынужден плыть в обход коряг, и около двенадцати или пятнадцати человек с обоих берегов добрались до места раньше нас. Тело лежало лицом вверх в воде глубиной около 45 сантиметров. Флуд и Кэмпбелл вышли на берег и, взяв лассо, обвязали его вокруг груди под мышками. Затем
Флад, заметив, что я еду на своём чёрном коне, попросил меня отбуксировать тело
на берег. Пробравшись сквозь плавник, я взял свободный конец
аркана и направился к северному берегу, двойной отряд
последовал за мной. Добравшись до берега, тело вытащили из воды.
охотные руки, и один из наших солдат был отправлен к фургону.
за брезентом, который можно было использовать в качестве носилок.

Тем временем Кэмпбелл завладел часами утонувшего формана,
шестизарядным револьвером, сумочкой и документами. Часы были почти испорчены, но
кожаная кобура сжалась и надёжно удерживала пистолет, не давая ему
уплыть в реку. Когда привезли брезент, тело положили на него.
четверо всадников, взявшись за четыре угла простыни,
накинули их на луки своих сёдел и направились к нашему фургону. Когда труп опустили на землю в нашем лагере,
взгляды, переходившие от одного лица к другому, казалось, вопрошали: «Что
дальше?» Но через мгновение на этот вопрос ответил Чёрный Джим
Кэмпбелл, друг покойного. Возможно, память затуманила менее важные детали того воскресного утра на Норт-Платт, ведь с тех пор прошло более двух десятилетий, но его слова и мужественность остались в памяти.
не только в моем сознании, но и в памяти каждого другого выжившего из
присутствующих. “Этот несчастный случай, ” сказал он совершенно спокойно,
глядя в спокойное лицо своего мертвого друга, “ возложит на меня
очень печальную обязанность. Я надеюсь когда-нибудь встретиться с его матерью. Она захочет
узнать все. Я должен сказать ей правду, и мне бы не хотелось говорить
ей, что мы похоронили его как собаку, потому что она христианка. И что
делает его все труднее, я знаю, что это уже третий парень у нее есть
потерял в результате утопления. Некоторые из вас, возможно, не понимал его, но среди
те бумаги, которые, как вы видели, я достал из его карманов, были письмом от
его матери, в котором она предупреждала его остерегаться того, что уже произошло
. Расположены так, как мы, я хочу попросить вас всех помочь мне дать
его лучший захоронения мы можем. Без сомнения, это будет грубо, но это будет
для нее некоторым утешением знать, что мы сделали все, что могли ”.

Каждый из нас был готов оказать свою помощь. В течение пяти минут
Священник скакал на северном берегу реки, чтобы перехватить
фургон на паром, хорошо наполненным кошельком в кармане, с которой
доставьте гроб в Форт Ларами. Флад и Кэмпбелл выбрали место для захоронения
лопатой из нашего фургона мы копали могилу на соседнем участке
поросший травой холмик, где были еще две могилы.

Среди нас не было человека, который был бы настолько лицемерен, чтобы попытаться
провести христианскую панихиду, но когда возникла эта тема,
Макканн сказал, что, спускаясь по реке накануне вечером, он заметил
поезд эмигрантов, состоявший примерно из тридцати фургонов, направлявшихся в лагерь в роще примерно в
пяти милях вверх по реке. В разговоре, который у него состоялся с одним
о вечеринке он узнал, что они рассчитывали отдохнуть в воскресенье. Их
соблюдение дня субботнего вызвало Кэмпбелл предполагает, что имеется
может быть, кто-нибудь в лагере для эмигрантов, которые могли бы проводить христианин
погребения, и он тотчас же вскочил на коня и ускакал, чтобы узнать.

Готовя тело к месту его последнего упокоения, мы сильно пострадали
но, разорвав новую повозочную простыню на полосы шириной около фута
и завернув тело, мы устроили для него скромные носилки в тени
из нашего фургона, в ожидании прибытия гроба. Черты лица были такими
ashened оказавшись затопленным в реке, которая в течение восемнадцати часов,
что мы обернули лицо также, как мы предпочитали его помним как мы
видел его накануне, сильный, здоровый и жизнерадостный. В течение
промежуточного периода, ожидая возвращения Кэмпбелла из лагеря эмигрантов и
фургона, мы сидели группами и обсуждали инцидент. Там
многие из нашего подразделения выразили чувство вины за их
поспешное решение относительно мужества погибшего человека. Когда мы
поняли, что двух его братьев постигла похожая судьба в Красном
Река за последние пять лет каждая виноватая мысль или произнесенное поспешно слово
вернулись к нам с десятикратным весом. Пастор и Кэмпбелл
вернулись вместе; первый сообщил, что добыл гроб, который
прибудет в течение часа, в то время как второй встретил в лагере для эмигрантов
престарелого священника, который с радостью вызвался оказать свои услуги. Он
предоставил старому священнику все имеющиеся у него данные, и две из них
внучки священника выразили готовность помочь,
спев на заупокойной службе. Кэмпбелл назначил время на четыре,
и несколько повозок должны были прибыть из лагеря эмигрантов. Повозка
приехала вскоре после этого, и мы едва успели положить труп в гроб,
прежде чем подъехали эмигранты. Священник был высоким,
непритязательным мужчиной с окладистой бородой, которую забелили
многочисленные зимы, и, пока он помогал нам с последними приготовлениями,
он находил доброе слово для каждого. В его группе было десять человек, и
когда гроб опустили в могилу, две внучки старика начали простую службу с пения
очень впечатляюще первые три стиха португальский гимн. Я
услышал, что гимн поют часто и раньше, но впечатление от последней
стих звенел в ушах в течение нескольких дней после.

 “Когда я позову тебя идти через глубокие воды,,
 Реки скорби не разольются,;
 Ибо я буду с тобой, чтобы благословить твои беды,,
 И освятить для тебя твое глубочайшее горе”.

Как отмечает гимна затихли, не было в течение нескольких минут
глубокой тишины, и не было сделано ни одной. Трогательные
слова старого гимна довольно ярко выражали бедствие, постигшее
вчерашний день пробудил в нас много воспоминаний о доме. Какое-то время мы
молчали, а глаза, непривычные к плачу, наполнились слезами. Я не знаю,
сколько мы так оставались. Возможно, это длилось всего мгновение,
вероятно, так оно и было; но я точно знаю, что тишина не нарушалась до тех пор, пока престарелый
священник, стоявший у изголовья гроба, не начал свою речь. Мы
стояли с непокрытыми головами во время службы, а когда старый
министр обратился к нам он говорил так, как если бы он сам стал холдинг
семейное поклонение, и мы были его дети. Он ссылался на небеса
утешьте и поддержите мать, когда до нее дойдет весть о смерти ее сына
поскольку в этот час ей понадобится нечто большее, чем человеческая помощь; он
молился, чтобы ее вера не поколебалась и чтобы она могла снова встретиться
и навсегда остаться со своими близкими в великом запределье. Затем он затронул
тему жизни, говорил о ее краткости, о многих надеждах, которые
никогда не сбываются, и о разочарованиях, от которых нас не могут защитить ни благоразумие, ни
предусмотрительность. Он довольно долго размышлял о странном
смешении солнечного света и тени, которое, казалось, присуще каждой жизни;
тайна везде, и нигде более впечатляюще, чем в
себя. Своим длинным костлявым пальцем он указал на холодное, безмолвное тело,
которое лежало в гробу перед нами, и сказал: “Но это, друзья мои,
тайна из всех тайн”. Тот факт, что жизнь оборвалась смертью,
сказал он, только подчеркнул ее реальность; что смерть нашего спутника
не была несчастным случаем, хотя и была внезапной; что
жизненные трудности таковы, что для нас было бы хуже, чем безумие
пытаться справиться с ними собственными силами. Смерть, сказал он, может изменить,
но это не разрушало; что душа все еще жила и будет жить
вечно; что смерть была просто воротами из времени в вечность;
и если бы мы хотели осознать высокую цель нашего существования, мы могли бы сделать это,
возложив свое бремя на Того, Кто был способен и желал нести его за нас
. Он с чувством говорил о Великом Учителе, скромном назарянине, который
также страдал и умер, и закончил красноречивым описанием
блаженной жизни, бессмертия души и воскресения
из тела. После того, как беседа была закончена, и состоялся краткий и серьезный
молитва была закончена, две молодые девушки спели гимн “Встретимся ли мы
за рекой?” Служба подошла к концу, гроб был
опущен в могилу.

Кэмпбелл поблагодарил старого священника и двух его внучек за то, что они
уходили, за их присутствие и помощь; и некоторые из нас
мальчики также пожали руку старику на прощание.




ГЛАВА XX

ПРОГУЛКА ПРИ ЛУННОМ СВЕТЕ

Вторую ночь два стада держались вместе, но после того, как они
на следующее утро несколько часов пощипали траву, скот был согнан вместе,
и началась работа по разделке нашего. С двойным снаряжением из
свободные мужчины, около двадцати человек были отправлены в стадо для разделки скота
, остальные держали основное стадо и присматривали за разделкой
. Утро было прохладным, все работали с вимами, и примерно через
два часа стада были снова разделены и готовы к окончательной разделке
обрезке. Кэмпбелл не собирался съезжать, пока не сможет
связаться с головным офисом компании и подняться в
Форт Ларами для этой цели в течение дня, надеясь получить
сообщение по военному проводу. Когда его наряд закончил,
перегоняли наше стадо, и мы осмотрели его скот в последний раз.
В конце концов, два отряда попрощались друг с другом, и наше стадо отправилось в путь.

 Несчастный случай на переправе настолько расстроил нас, что по дороге мы не испытывали никакого веселья.  В то утро мы не пели прощальных песен, которые обычно поют, расставаясь с рекой, которая нас отвергла.  Стадо тянулось за нами, как огромная змея, и наши люди вели его и управляли им, как немыми. Задолго до полудня мы скрылись из виду Сорока
островов, и в следующие несколько дней, когда мы сменили обстановку, мрак рассеялся
Постепенно дорога пошла под уклон. Мы двигались почти строго на север и проезжали
через восхитительную местность. Слева от нас тянулся горный хребет,
а с другой стороны простиралась, казалось, бескрайняя равнина.
Начинала ощущаться нехватка воды, потому что ручьи, которые не брали начало в горах слева от нас, пересохли за несколько недель до нашего приезда. Заметно было и постепенное изменение воздуха, потому что мы
быстро набирали высоту, и летняя жара теперь ограничивалась
несколькими часами в полдень, а ночи были почти слишком холодными
для нашего комфорта.

Примерно в трех днях пути от Норт-Платт горы
слева от нас исчезли, в то время как с другой стороны появилась
суровая на вид местность, которая, как мы знали, должна была быть подступами к Блэк-Хиллз
. Еще через день езды мы выехали на главную сценическую дорогу
, соединяющую железную дорогу на юге с лагерями шахтеров, которые
расположились где-то в тех скалистых холмах справа от нас. Дилижанс-роуд
шли по тропе около десяти или пятнадцати миль, прежде чем мы расстались с компанией
свернули с нее на пересохшей развилке реки Биг-Шайенн. Там была дорога
дом и сцена стоят там, где эти две магистрали разделяются, одна
в шахтерский лагерь Дедвуд, в то время как наши на Монтанской скотоводческой тропе
направились к реке Паудер на северо-запад. На этом этапе мы
узнали, что около двадцати стад уже прошли северные
хребты, и что после прохождения следующей развилки Большого Шайенна мы
мы не найдем воды, пока не достигнем реки Паудер, протяженностью
восемьдесят миль. Владелец придорожного дома, радушный хозяин, сообщил нам
что этот засушливый участок перед нашим домом был чем-то необычным, это
было одно из самых засушливых летних периодов, которые он пережил со времен
открытие золота в Блэк-Хиллз.

Здесь была новая ситуация, в восемьдесят миль сухой привода; и
наш опыт работы от несколько месяцев до этого на индийских озер свежи в нашей
воспоминания, то наш дом для того, чтобы обязательство перед нами.
оставалось еще пятнадцать миль до следующего и последнего водопоя от помоста дилижанса.
За ними было несколько сухих ответвлений Шайенн, но поскольку они имели
свой исток в плоскогорьях Вайоминга, мы не могли надеяться на воду
в их пересохших низинах. Ситуация была серьёзной, и единственным
ободряющим фактором было то, что другие стада пересекали этот засушливый пояс с
ручьи высохли, и наши Круглые Точки могли ходить с любым стадом
которое когда-либо покидало Техас. Разумное решение хорошо оседлать нас именно для такой чрезвычайной ситуации
отражало коровье чутье нашего работодателя; и мы чувствовали себя
спокойно в отношении наших верховых животных, хотя ни лошади, ни человека не было
слишком много. Подводя итог ситуации, Флад сказал: “У нас есть следующее
преимущество перед Индиан-Лейк-драйв: хорошая луна и
дни прохладные. Мы будем проходить по двадцать пять миль в день, покрывая этот участок.
поскольку это стадо еще ни разу не подвергалось испытаниям, чтобы узнать, насколько далеко
они могли бы дойти за день. Им придётся спать в полдень;
по крайней мере, разделите это на две смены, и если мы хоть немного поспим, то сделаем то же самое. Пусть идёт, как хочет; каждый день пути — это ещё один день ближе к резервации черноногих.

 В ту ночь мы разбили лагерь на возвышенности между дорожным домиком и
последним водопоем, а на следующее утро добрались до Южного притока
Большого Шайенна. Вода в нём даже не текла, но там было несколько длинных луж, и мы больше часа водили скот вокруг них, пока каждое копыто не было тщательно напоено. МакКэнн наполнил
Мы наполнили все бочки и фляги до прибытия стада, и Флуд проявил достаточную осторожность, учитывая то, что нас ожидало, и купил в придорожной гостинице ещё одну бочку и фонарь. После
поливки мы прошли ещё четыре или пять миль и остановились на обед,
но стаду разрешили пастись дальше, пока оно не легло на дневной отдых. Когда стадо прошло мимо повозки, мы отделили от него жирную двухлетнюю телку и забили её на мясо, потому что внутренний человек должен быть готов к предстоящему путешествию. После двухчасового
после сиесты мы пустили стадо по тропе и отправились в путь. В
повозки и верховые лошади были проведены в нашем ближайшем тылу, ибо там был
никто не знает, когда или где мы хотели сделать наш очередного привала любой
следствие. Мы поочередно выслеживали стадо и пасли его до самого вечера.
ближе к вечеру фургон был отправлен вперед примерно на три мили за ужином.
половина отряда отправилась менять лошадей и догонять нас
лошади для тех, кто остался со стадом. За полчаса до
обычного времени укладывания на ночлег сменившиеся мужчины вернулись и занялись выпасом
стадо, а другие ехали в вагоне для ужина и смены
крепления. Пока мы переключили седла, то почувствовал соленый запах
свежая говядина для жарки.

“Послушайте, что говорит этот старый добрый говнюк, хорошо?” - сказал Джо Столлингс,
взнуздывая свою лошадь. “ Мак-Кенн, я возьму свои "фрески Карне".
сегодня вечером немного поджаренные, с веточкой петрушки и крошечным кусочком
лимона.

Прежде чем мы покончили с ужином, Ханимен запряг мулов в повозку
, в то время как _remuda_ уже был готов последовать за нами. Прежде чем мы вышли из повозки
, на восточном горизонте взошла полная луна, и когда мы были
В начале пути Флуд дал нам следующие указания: «Я поеду впереди с фонарём повара, а один из вас, замыкающих, возьмёт новый фонарь. Мы выведем стадо на тропу, и между передним и задним фонарями вы, замыкающие, будете ехать далеко позади, а вы, ведущие, будете держать впереди стадо, чтобы замыкающие не отставали больше чем на полмили». Признаюсь, это своего рода эксперимент, но я не вижу веских причин, по которым она не
сработает. После того, как луна поднимется ещё на час, мы сможем увидеть четверть
Проедем ещё милю, и скот так хорошо запомнит дорогу, что никогда не попытается
разбрестись. Если всё пройдёт хорошо, мы не уложим их спать раньше
полуночи, и это продвинет нас на десять миль вперёд. Поехали, ребята.

 К тому времени, как стадо вернулось на тропу, наш вечерний
костёр уже догорел, а скот шёл так, словно на спор. После первой мили пути люди, ехавшие впереди,
были вынуждены ехать впереди, если мы хотели удержать их в пределах
желаемых полутора миль. Люди с другой стороны, или фланги,
постепенно удалялись, пока стадо не растянулось на целую милю.
Тем не менее, мы, всадники, никогда не теряли друг друга из виду, и
ни один бык не смог незаметно покинуть стадо. При лунном свете тропа была видна как днём, и через час Флуд передал свой фонарь одному из дозорных и
поскакал обратно к стаду. С того места, где я стоял в ту первую ночь, почти в центре круга, фонари спереди и сзади
были у меня на виду, и я, как и все остальные, не знал, насколько велико стадо, помня о том, как обманчиво расстояние до костров
и других источников света ночью. Старшина обратился ко мне, как он ехал вниз
столбец, чтобы узнать длину стадо, но я могла бы дать ему не
больше, чем просто догадываться. Однако я мог заверить его, что скот
не предпринимал никаких попыток сойти с тропы. Но вскоре
после того, как он проехал мимо меня, я заметил всадника, скачущего галопом вверх по колонне с
противоположной стороны стада, и понял, что это, должно быть, предводитель. В
короткие сроки, некоторые из свинца парик-покрутил фонарем; он был
ответил на свет в тылу, и в следующую минуту старого задний
песня,--

 “Ип-и-ла-аго, продержись, маленькая собачка,
 Скоро из тебя получится говяжий бычок”,--

подъехали к нам всадники на качелях, и мы поняли, что арьергард скота
продвигается вперед. Расстояние между свингерами постепенно
сокращалось в нашем отрыве, из чего мы могли сказать, что лидеров сдерживали
, пока несколько раз крупный рогатый скот не выбивался из стада из-за
проверки впереди. В этот момент Флад галопом объехал стадо
во второй раз, и когда он проезжал мимо нас сбоку, я обратился к нему с просьбой
пустить их впереди, поскольку теперь требовалась постоянная езда, чтобы
не позволяйте скоту сходить с тропы на выпас. Когда он проходил по
противоположной стороне, я отчетливо слышал, как люди на том фланге произносили
аналогичный призыв, и вскоре после этого стадо расступилось, и мы
на несколько часов вернулись к прежнему аллюру.

Прогулка при лунном свете была в новинку для всех нас, и в тишине
тех великолепных июльских ночей мы могли слышать, как болтают мужчины пойнта
по ту сторону фронта, находясь далеко в тылу, до наших ушей донеслось дребезжание нашей
тяжело нагруженной повозки и посвистывание погонщика лошадей своим
подопечным. Качающиеся человечки были разбросаны так далеко друг от друга
у нас не было возможности поговорить, но время от времени
начиналась песня, и по мере того, как она звучала вверх и вниз по строю,
каждый голос, хороший, плохой и безразличный, присоединялся к ней. Предполагается, что пение
оказывает успокаивающее действие на крупный рогатый скот, хотя я ручаюсь за
тот факт, что никто из наших Circle Dots не остановился в тот вечер, чтобы послушать
наши вокальные партии. Стадо двигалось так быстро, что наш надсмотрщик
почти не замечал, как пролетали часы, но около полуночи пение
прекратилось, и мы клевали носом в седлах, гадая, в порядке ли они.
ведущие никогда не собирались сбивать с толку траКогда мы подъехали к «Мятежнику», он
держал фонарь и сворачивал стадо с тропы. Было уже за полночь, и
через полчаса мы загнали скот в загон в нескольких сотнях ярдов от тропы.
Мы выставили часовых на час, и как только подъехали наши повозка и
верховые лошади, мы натянули верёвки и поймали наших ночных лошадей. Мы привязали их либо к колёсам повозки, либо к колышкам неподалёку, а затем
растянулись на одеялах, чтобы поспать несколько часов. Было половина четвёртого утра.
утром, когда наш охранник был вызван, и до часа прошло,
первые признаки дня видны были на востоке. Но еще до того, как наша вахта
закончилась, Флад и последний охранник пришли нам на помощь, и мы согнали
спящий скот с подстилки и погнали его пастись
вперед.

Скот не будет свободно пастись в сильную росу или слишком рано.
утром, и прежде чем солнце поднялось достаточно высоко, чтобы высушить траву, нам пришлось
оставить позади несколько миль. Когда солнце было примерно на час максимум, на
остальная часть наряд догнал нас, и вскоре повозка
и верховые лошади проехали по тропе, из чего стало ясно, что «завтрак будет подан в вагоне-ресторане впереди», как метко выразился священник. После того как солнце взошло, скот несколько часов свободно паслись, но когда мы заметили _ремуду_ и наш обоз примерно в двух милях впереди, Флуд приказал выстроить стадо для пересчёта. «Бунтарь» всегда был надёжным счётчиком, и теперь они с бригадиром
поехали вперёд и выбрали для подсчёта место на сухом русле. Получив от них сигнал двигаться дальше, мы
позволили стаду медленно продвигаться вперед, но постепенно направили его
в огромную букву “V”, и когда острие стада пересекло сухое
русло, мы заставили их пройти узкой вереницей между двумя
прилавки, когда они снова разошлись веерообразно и продолжили свою подачу
.

Подсчет подтвердил успешность нашей ночной поездки, и по ее завершении
все, кроме двух человек, поехали завтракать в фургон. По
время еды утром был утилизирован, стадо пришел параллельный
с вагоном, но в миле к западу, и так же быстро, как свежий крепления
когда нас можно было оседлать, мы выезжали небольшими отрядами, чтобы сменить пастухов
и направить скот на тропу. Было немногим больше восьми
часов утра, когда стадо снова двинулось в путь по
Порошок тропы вдоль реки, и мы уже поставили более тридцати миль
сухой езды позади, хотя до сих пор ни лошадей, ни скот
положить в каких-либо дополнительных усилий. Фургон следовал за нами, как обычно, и больше трех часов
мы держали тропу без передышки, когда заметили разрыв
впереди нас бригадир вернулся и направил фургон в обход стада
с инструкциями разбить полуденный лагерь высоко на водоразделе. Мы
согнали стадо с тропы в миле от этого места стоянки,
и позволили им пастись, в то время как две трети отряда ускакали галопом
к фургону.

Мы позволили скоту лечь и отдохнуть к их полному удовлетворению
до середины дня; тем временем весь персонал,
за исключением двух человек из стада, тоже улегся и спал в
тени фургона. Когда скот проспал несколько часов,
жажда заставила его забеспокоиться, и он начал вставать и пастись
прочь. Затем мы собрали всех и погнали их по тропе.
 Дневная жара уже спала, и до вечерних сумерек мы шли со скоростью три мили в час, а затем снова отпустили стадо пастись. По тому, как мы шли и паслись, мы могли приблизительно определить расстояние, которое преодолели, и все сошлись во мнении, что мы уже прошли больше половины пути. К вечеру стадо начало испытывать жажду,
но среди наших верховых лошадей нехватка воды была заметнее.
Лошади, питающиеся одной травой, легко ослабевают, а езда на них делает их ещё более тощими. Когда в тот вечер мы догнали наших лошадей, мы использовали по восемь лошадей на человека с тех пор, как покинули Саут-Форк, и ещё одна понадобится в полночь или когда бы мы ни остановились.

Во вторую ночь мы ехали с большей уверенностью, чем в первую, но бывали моменты, когда стадо тянулось почти на две мили, и мы не останавливались до тех пор, пока человек, ехавший впереди, не видел человека, ехавшего позади. Мы разбили лагерь
Около полуночи мы подогнали скот к загону, а на рассвете к нам присоединился четвёртый дозорный с бригадиром, и мы снова погнали скот. На вторую ночь выпала небольшая роса, и скот, проголодавшийся за ночь, сразу же пошёл пастись на влажную траву, которая немного утоляла жажду. Мы позволили им разбрестись по нескольким тысячам акров, потому что нам хотелось выгнать их на пастбище до того, как солнце высушит землю, но в то же время каждый их шаг приближал нас к желанной Паудер-Ривер.

 Когда мы прогнали стадо на несколько миль вперёд, солнце уже садилось.
Прошёл почти час, а повозка так и не появилась, что вызвало у нашего бригадира лёгкое беспокойство. Прошёл ещё почти час, а повозка так и не появилась, как и её команда.
 Вскоре после этого нас догнал Мосс Стрейхорн и сообщил, что более сорока наших верховых лошадей пропали, а рабочие мулы отстали почти на пять миль. Из-за моих способностей к верховой езде Флуд сразу же отправил меня помогать Хонимену в поисках пропавших лошадей, поручив это кому-то другому
кто-то другой должен был взять _ремуду_, а повозку и лошадей, чтобы следовать за стадом. К тому времени, как я приехал, большинство ребят в лагере уже сменили лошадей, и я поймал свою _груллу_, которую приберегал для последней трудной поездки, для охоты на лошадей, которая предстояла нам. МакКэнн,
не разожёгший костёр, угостил нас с Хонименом импровизированным завтраком
и двумя фляжками воды; но прежде чем мы позволили повозке уехать,
мы стащили пару банок помидоров и спрятали их в тайнике неподалёку
от лагеря, где нам не составило бы труда найти их на обратном пути
Возврат. Когда повозка отъехала, мы сели на лошадей и поехали обратно
вниз по тропе.

Билли Гонеймом понимать лошадей, и тотчас же вызвалась Вера
что бы у нас долгий путь обгона отсутствует седло складе.
Отсутствующие лошади, сказал он, были в основном теми, которые были
под седлом накануне, и, как мы оба знали, уставшая, измученная жаждой
лошадь может пройти несколько миль в поисках воды. Он также вспомнил, что, пока мы
спали в полдень накануне, в двадцати милях назад по тропе,
лошади нашли целый клочок дикого щавеля и вели себя глупо
над тем, чтобы оставить его. Мы оба были довольны, что это их задержит
по крайней мере, на несколько часов, и мы пошли свободной походкой. После того, как мы
миновали место, где были настигнуты мулы, след
лошадей был достаточно отчетливым, чтобы мы могли следовать легким галопом. Мы видели
частые признаки того, что они сходили с тропы, без сомнения, чтобы попастись, но только
на короткие расстояния, когда они снова выходили на нее и держались ее на протяжении
миль. Незадолго до полудня, когда мы поднялись на перевал над нашим вчерашним лагерем, примерно в двух милях от него мы увидели
пропавшие лошади, пасшиеся на солончаке, на котором рос дикий щавель
и другие кислые растения. Мы собрали их и, не обнаружив пропавших,
сначала позаботились о смене лошадей. Единственные две лошади, на которых
я ехал в этой части _ремуды_, были под седлом весь день и ночь
предыдущего дня и были худыми, как щепки, а
 у Хонимена в поводу была одна неиспользуемая лошадь. Поэтому, когда,
сняв с лошадей поводья, мы остановили их и начали медленно объезжать,
заставляя их собраться в компактную группу, я обратил внимание на гнедую
лошадь Флада, на которой неделю не было седла, и он сказал
Билли пристегнуться к нему, если у него будет возможность. Это было в нарушение
все изготовленные на заказ, а если старшина пнул, у меня была уважительная причина, чтобы предложить.

Ханимен был левшой и великолепно бросал скакалку; и когда мы
обошли лошадей с противоположных сторон, по его сигналу мы
развернули наши лариаты и одновременно сделали забросы. Рэнглер
пристегнулся к брауну, которого я хотел, и моя петля легла на шею
его необъезженной лошади. Когда группа оторвалась от наших раскачивающихся веревок, раздался
Некоторые из них натыкались на мою верёвку, но я отдавал поводья своей
_грулле_, и мы стряхивали их. Когда я вернулся к Хонимену, мы
поменялись лошадьми и пересаживались в сёдла. Я похвалил его за то, что он далеко бросил лассо, поймав рыжую лошадь, и между делом упомянул, что читал о калифорнийских вакеро, которые использовали лассо длиной в шестьдесят пять футов. — Чёрт возьми, — сказал Билли, насмехаясь над этой идеей, —
не родился ещё человек, который смог бы бросить верёвку длиной в шестьдесят пять футов
на всю её длину, не уронив её в колодец.

Солнце стояло прямо над головой, когда мы повернули назад, чтобы догнать
стадо. На обратном пути мы ехали чуть быстрее, чем за пять миль в час, и около двух часов заметили группу верховых лошадей и повозку, стоявшие лагерем примерно в миле впереди, на обочине тропы. Приблизившись, мы сразу поняли, что это ковбои, и, проехав на своих свободных лошадях немного дальше их лагеря, развернулись и поскакали обратно к их повозке.

«Мы дадим им возможность пригласить нас поесть, — сказал Билли мне, — а если они этого не сделают, то упустят чертовски хороший шанс развлечь голодных людей».

 Но бригадир с фургоном для перевозки незнакомцев оказался жителем округа Би
Техасец, и наши сомнения были несправедливы к нему, потому что, хотя ужин был
окончен, он пригласил нас спешиться и приказал своему повару приготовить
что-нибудь поесть. Они встретились в наш вагон, и Маккенна настаивал на
их принимают четверть говядины, так у нас дела обстоят также. Наряд был
с ранчо недалеко от Майлз-Сити, штат Монтана, и направлялся принять
стадо крупного рогатого скота в Шайенне, штат Вайоминг. Скот был куплен в
Огалалле для доставки в прежний пункт, и этот фургон направлялся вниз.
с их оборудованием для ранчо, чтобы забрать стадо по прибытии. У них были
они привели с ранчо около семидесяти пяти верховых лошадей, хотя, покупая стадо, они забрали с собой более сотни верховых лошадей. Бригадир сообщил нам, что они встретили наш скот около полудня, почти в двадцати пяти милях от Пауэр-Ривер. После того, как мы удовлетворили свою похоть, мы, не теряя времени,
соскочили с коней, так как впереди нас ждала долгая поездка. Но по пути
нам пришлось проехать через их _ремуду_, чтобы отделить нескольких
наших лошадей, которые смешались с другими, и я обнаружил, что знаю
больше десятка из них.
Мы узнали их лошадей по клеймам на ранчо, а Хонимен узнал
многих из них. Хотя мы гордились своими скакунами, мы должны были признать, что
их лошади были лучше, потому что климат изменил лошадей, на которых мы когда-то ездили на ранчо в южном Техасе. Это кажется невероятным, но тем не менее это факт: лошадь, достигшая зрелости в южном климате, становится на полсантиметра выше и набирает на двести фунтов больше веса, если она пережила суровые северные зимы.

Мы остановились в нашем ночном лагере, чтобы сменить лошадей и откопать спрятанное.
помидоры, и снова отправились в путь. К тому времени было уже так поздно, что
солнце потеряло свою силу, и на последнем отрезке пути, чтобы догнать стадо, мы
постепенно ускоряли шаг, пока солнце не поднялось едва ли на час, но мы так и не увидели впереди себя облако пыли. Около
заката мы остановились на несколько минут, съели помидоры и допили остатки воды, а затем снова двинулись в путь. Сумерки сменились темнотой, прежде чем мы достигли перевала, который были
видели уже несколько часов и на который надеялись выйти вовремя, чтобы увидеть
до наступления темноты мы должны были добраться до леса на Паудер-Ривер. Но по мере того, как мы оставляли позади милю за милей, этот перевал, казалось, удалялся, как мираж, и вечерняя звезда сияла уже час, прежде чем мы наконец добрались до него и увидели вместо леса Паудер-Ривер костёр нашего отряда примерно в пяти милях впереди. Увидев свет, мы сделали несколько выстрелов в надежде, что они услышат нас в лагере и подождут; в противном случае мы знали, что они начнут гнать стадо с восходом луны.

Когда мы наконец добрались до лагеря, около девяти часов вечера, все
Мы были готовы отправиться в путь, когда взошла луна. Однако нашу стрельбу услышали, и лошадей для разнообразия привязали к колёсам повозки, а остальную часть табуна поручили Роду Уиту. Пока мы готовили ужин, сбежавших лошадей загнали в табун. Тем временем МакКэнн сообщил нам, что Флуд в тот день ездил к Паудер-Ривер, чтобы изучить местность. Он обнаружил, что это в десяти или двенадцати милях от нынешнего лагеря, а вода в реке едва доходит до колена
оседланный конь. За ним была прекрасная долина. Прежде чем мы начали, наводнение
ехал от стада, и сказал Гонеймом, “я собираюсь отправить
лошадей и повозку впереди-ночь, а ты и Маккенн хочет в лагерь
по эту сторону реки, под холмом, а всего в нескольких сотнях ярдов
ниже брода. Перебросьте своих оседланных лошадей через реку и разведите костер
перед сном, чтобы у нас был свет маяка для ориентирования
на случай, если скот побежит, почуяв воду.
Стадо подойдет чуть позже полуночи, и после переправы мы
отпустим его, просто на удачу.

Мне было приятно услышать, как бригадир сказал, что стадо нужно отпустить
потому что я был в седле с трех часов утра,
проехал более восьмидесяти миль, и теперь в поле зрения оставалось еще десять, в то время как
Ханимен завершит день с более чем сотней на своем счету. Мы
позволили _remuda_ взять на себя инициативу по отъезду, чтобы мулы, запряженные в фургон,
могли быть пришпорены изо всех сил, чтобы не отставать от свободных лошадей.
Как только они отошли от стада, мы пустили скот по тропе.
Они отказались ложиться спать, потому что их мучила жажда, но
Прохладная погода уберегла их от серьёзных травм. Мы все чувствовали себя
на высоте, пока стадо растянулось по тропе. Прежде чем мы снова остановимся,
у наших глупых животных будет вода, а у нас будет отдых. В ту ночь
было много песен. «Осталось пересечь ещё одну реку» и
«Катись, Порох, катись» — разносилось в ночном воздухе
к воющим на наших флангах койотам или степным собакам, выглядывавшим из своих нор
на этот странный ночной караван, а мерцающие впереди и позади нас огни, должно быть, были настоящими фонариками Джека-фонаря
или Блуждающие огоньки для этих обитателей равнины. Раньше у нас были
покрыл половину расстояния, стадо изможденная более двух миль, и
как потока ехал в тыл каждые полчаса или около того, он показал не
склонность к проверит и даст больной ногой сзади охранник
шанс вблизи колонны; но за час до полуночи мы
увидел свет низко в наш фронт, который постепенно увеличивается до тех пор, пока
верхушки деревьев были отчетливо видны, и мы знали, что наш вагон был
подошли к реке. При виде этого маяка раздался протяжный вопль, и
вниз по колонне, и стадо зашагало так, как могут ходить только длинноногие, измученные жаждой животные.
Техасский скот, почуявший запах воды. Флад отозвал всех бойцов из свингеров
в тыл, и мы выстроили линию для перестрелки полукругом
шириной в милю, так далеко, что можно было видеть лишь редкие отблески
переднего фонаря. Тропа пересекала Паудер под
углом, и когда до реки оставалось не более мили, крупный рогатый скот покинул
протоптанные тропинки и направился к ближайшему водоему.

Левого фланга нашей линии перестрелка произошла крупного рогатого скота, как они
вышли к реке, и предотвратить их от перемещаясь вверх по течению. В
разыгрывающие бросили лидеров в нескольких сотнях ярдов от реки
. Затем подошел арьергард из калек и скота с больными ногами,
и два фланга всадников оттеснили их через реку, пока
они не встретились, когда мы развернулись и поскакали в лагерь, сделав ночь
отвратительный из-за наших криков. Самая длинная сухая езды на поездку были
удачно сделали, и все мы чувствовали себя счастливым. Мы сняли уздечки и
седла с наших уставших лошадей и, расстелив постели, вскоре погрузились
в заслуженный сон.

Над головой, возможно, мерцали звёзды, и доносились
различные звуки ночи
возможно, что-то нашептывало нам, когда мы ложились спать, но в ту ночь мы были слишком
уставшими для поэзии или сантиментов.




ГЛАВА XXI

ЙЕЛЛОУСТОУН

Топот наших _remuda_, когда они рысцой подбежали к фургону
на следующее утро и крик Ханимена: “Лошади, лошади”, - привели нас в чувство.
осознание того, что наступил еще один день со своим долгом. Мак-Кенн успел
натянуть веревки нашего загона, потому что Флад был мертв для мира,
как и любой из нас, но топот более ста сорока лошадей
и мулы, столпившиеся внутри канатов, привели его в действие
так же, как и все остальные из нас. Мы проспали добрых пять часов, пока
наши скакуны превращались из изможденных животных в круглобоких
верховые лошади, которые дрались между собой или
искусно уворачивался от набрасываемых на них петель из аркана.
Гонеймом сообщили в стадо спокойно пасется на том берегу реки, и после
обеспечение безопасности наших крепления на утро, мы позавтракали, прежде чем искать
после того как скотину. Нам потребовалось меньше часа, чтобы собрать и сосчитать скот
и снова пустить его пастись в стадо. Те из нас, кто
не на стаде, а на повозке, и наш бригадир велел Макканну
проехать два часа вниз по реке и разбить лагерь в полдень, так как он
предполагал, что в то утро стадо будет только пастись. Убедившись, что повозка благополучно миновала скалистый перевал, мы нашли хороший водоём для купания и
полчаса развлекались, принимая столь необходимую нам ванну. По обеим сторонам Пороха были тропы, и, поскольку наш путь лежал на северо-запад, мы держались западной стороны и паслись или шли вдоль неё. Это был красивый ручей,
Источник в горах Биг-Хорн, часто виднеющийся слева от нас. В
течение следующих четырёх или пяти дней у нас была лёгкая работа. На этом участке паслись коровы, но их владельцы, опасаясь техасской лихорадки, держались подальше от Паудер-Ривер. За исключением того, что мы держали стадо ночью, наши обязанности были несложными. Мы ловили рыбу и убивали куропаток, и после событий последних нескольких дней передышка казалась нам праздником. Вечером второго дня после того, как мы добрались до Пороха,
мы пересекли Безумную Женщину, чистую горную реку, приток Пороха.
река, и почти такая же большая, как родительский ручей. Раз или два мы
встречали пастухов и узнали, что Сумасшедшая женщина была скотоводческой.
местность, на которой расположено несколько мясных ферм, снабженных
Техасский скот.

Где-то недалеко от границы с Монтаной мы свернули налево.
Флад ехал по ней, пока не убедился, что она ведет
к реке Тоун и местности за ней. В то время как большие тропы
шли вниз по Паудеру, их направление было неправильным для нас, поскольку они
вели к Бесплодным Землям и нижнему Йеллоустоуну. На
на второй день пути, после того, как мы свернули на левую тропу, мы столкнулись с некоторой
пересеченной местностью при переходе через седловину в гряде холмов, образующих
водораздел между реками Паудер и Тоун. Мы пересекали его почти целый день.
но нам предстояло пройти по хорошо наезженной тропе и спуститься вниз.
в предгорьях мы разбили лагерь на ночь у ручья, впадающего в
Язык. Неровность тропы была хорошо компенсирована,
однако, поскольку это был рай травы и воды. Мы достигли реки
Тонг на следующий день днем и обнаружили, что она похожа на
Порошок,--светлую, как кристалл, Свифт, и с каменистым дном. Как эти
были но мелкие реки, с которым мы столкнулись, никаких проблем при пересечении них
наибольшую опасность будучи в наш вагон. На Языке мы снова встретили range riders
и от них мы узнали, что эта тропа, которая пересекала
Йеллоустоун у Френчменс-Форда использовался стадами, направлявшимися в
Мидийную раковину и более отдаленные точки в верховьях Миссури. От одного из гонщиков
мы узнали, что первым стадом нынешнего сезона, которое прошло
по этому маршруту, был крупный рогатый скот, зимовавший на реке Ниобрара в западной
Небраска, пунктом назначения которой была Альберта в британских владениях.
Это стадо превзошло нас в продвижении на север, хотя и по расстоянию.
они не прошли и половины расстояния до наших круглых точек.

После нескольких дней следования вдоль реки Тонг и выхода к этому
огромному равнинному притоку Йеллоустоуна, тропа повернула на
северо-запад, что дало нам короткий день пути до реки Роузбад, а после
пройдя по нему несколько миль, снова двинулся в том же направлении. В нашем
сзади висел горной местности с дозорных вершины, а в нашем передний
простиралась долина, впадающая в Йеллоустоун, по протяженности, сама по себе,
внутренняя империя. Был август, и, за исключением
прохладных ночей, жаловаться было не на что, поскольку эта разреженная атмосфера
действовала тонизирующе на человека и животных, и в примитивном мире было что-то приятное.
свежесть страны, которая простиралась со всех сторон. На выходе
бутон розы, два дня путешествия привели нас к востоку вилка сладкого
Травы, незначительный поток с быстрым течением и каменистым
переходы. В первые два часа после достижения его мы должны иметь
пересек его с полдюжины раз, следуя по травянистому дну, которое
переходило с одного берега на другой. Когда мы были в сорока милях
далекие от француза Брод на реке Йеллоустон, универсал, в
пересечение сладкая трава, пошел в банк бочком в нижней части
ручей, левый задние колеса столкнулся с валуна в воду,
dishing его, и каждый палки в колеса отхватили на плечо
в обода со. Маккенн так и не заметил этого, но ударил кнутом по мулам
и когда он выехал на противоположный берег, то оставил позади валежник из
его колесо в ручье позади. Стадо в тот момент было впереди,
и когда Ханимен догнал нас и сообщил о происшествии, мы бросили
стадо пастись, и больше половины поголовья вернулось в фургон.

Когда мы вышли на сцену, Маккена был восстановлен обода со, Но каждый
палки в Hub был безнадежно испорчен. Потоп имел в ситуации
с первого взгляда. Он приказал разгрузить повозку и расширить просеку, взял
топор и вместе с Мятежником вернулся примерно на милю назад, к зарослям
жердей для вигвама, которые мы проходили выше по течению ручья. В то время как остальная часть
мы разгружали вагон, Маккэнн, который ругался по обе записки и
рифма, раскопали седла из других грабить и затянул
его почти Уилер. Мы разгрузили фургон и загрузили его заново
самые тяжелые трофеи были сложены в переднюю часть фургона,
к тому времени, как вернулись наш бригадир и священник, волоча из своих
навершие тридцатифутового шеста столь же совершенны, как мачта яхты. Мы
сбили все еще не сломанные спицы в ступице разрушенного колеса
и, подняв заднюю ось домкратом, прикрепили “костыль”.
сделав наполовину выемку на большем конце шеста, чтобы он прилегал
к передней оси, надежно закрепив его там и позволив другому
концу волочиться по земле, мы разработали опору, на которой
ступица сломанного колеса покоилась почти на своей нормальной высоте. На шесте было
достаточно пружины, чтобы избежать любого толчка или сотрясения, в то время как
перестановка, которую мы произвели при распределении нагрузки, освободила
его от любой серьезной нагрузки. Мы сняли веревку со сцепного столба повозки
и ослабили петлю на костыле, что позволило свободно передвигаться
поворачивая, но помешала ступицы от соскальзывания поддержку
короткие повернуть налево. Затем мы прикрепили шину и фартук к
передней части фургона, и, потеряв всего пару часов, наш
магазин снова был в движении.

Тропа шла по Сочной Траве вниз к Йеллоустоуну; и пока
мы не достигли его, всякий раз, когда приходилось переходить вброд ручьи или подниматься на дополнительные подъемы на
холмах, полдюжины из нас останавливались и протягивали руку помощи из своих
луки седел. Постепенный спад местности к реке был в нашу пользу
в настоящее время, и мы должны были достичь брода через два дня на
самый дальний, где мы надеялись найти колесного мастера. На случай, если мы этого не сделаем,
наш бригадир подумал, что он мог бы обменять наш фургон на исправный,
поскольку наш был новым и лучшей марки на рынке. На следующий день
Флад поехал вперед, к Френчменз-Форду, и поздно вечером вернулся.
с информацией о том, что Форд был довольно претенциозным пограничным поселением.
деревня типа скваттера. В городе были кузнец и колесный мастер
мастерская, но перспектива обмена обескураживала, так как
тамошние фургоны были тяжеловозными, в то время как наш был
широкий протектор - серьезное возражение, поскольку фургоны, произведенные для торговли на юге,
были на восемь дюймов шире, чем те, что используются на севере, и
следовательно, не могли двигаться по той же дороге. Догадался уже
уверены потока, что колеса могут быть заполнены в день, с
исключение живописи, а краска не важно, он решил
чтобы двигаться вверх в течение трех или четырех милях от брода и лежать в течение дня
для ремонта вагона, и в то же время у наших курьеров reshod.
Соответственно, мы двинулись вверх на следующее утро, и после разгрузки
фургон, как коробки, так и их содержимое, более половины отряда - первый и
второй охранники - сопровождали фургон до Брода. Они должны были
вернуться к полудню, когда должна была наступить очередь остальных из нас.
осмотр достопримечательностей Френчменз-Форда. Лошадь спорщика остались
позади с нами, чтобы сопровождать другую половину наряд в
во второй половине дня. Удержать стадо не составило труда, и примерно после водопоя
в середине дня трое из нас отправились в лагерь и приготовили ужин.
Поскольку это был первый раз с момента выхода в море, когда наш повар отсутствовал, мы
Нам очень понравилась возможность попрактиковаться в кулинарном мастерстве. Гордость за то, что мы умеем готовить, была нашей слабостью. Работа была
распределена между Джо Столлингсом, Джоном Офицером и мной, а Хонимен
отказался, сославшись на то, что ему нужно принести дров и воды. Столлингс
гордился тем, что умеет варить кофе, и, пока искал кофейную мельницу, нашёл пакет с сушёными персиками.

— Послушайте, ребята, — сказал Джо, — держу пари, что МакКэнн тащил эти фрукты за тысячу миль и даже не подозревал, что они у него есть среди всей этой добычи. Я собираюсь потушить целую кастрюлю, просто чтобы показать его королевскому высочеству, что
он не подумал о своих постояльцах».

Офицер вызвался нарезать и поджарить мясо, потому что теперь мы с большим постоянством ели говядину, а приготовление печенья выпало на мою долю. Вскоре у Хонимена разгорелся такой большой огонь, что к нему нельзя было подойти без мокрого одеяла, а когда мои печенья были готовы для
жаровни, офицер вылил на огонь ведро воды, заметив:
— Милый, если бы ты был моим _кузи-сегундо_ и развёл такой большой
костёр для повара, в лагере возникли бы проблемы. Ты, может, и хороший
наездник для техасского отряда, но когда дело доходит до
Играть вторую скрипку по сравнению с поваром, который может сравниться со мной, — ну, вы просто не отличите соль от дикого мёда. С таким же успехом можно пытаться готовить на горящем стоге сена, как и на пожаре в вашем доме».

 Когда огонь достаточно разгорелся, повара поставили свою посуду на угли; у меня было достаточно углей для жаровни, и вскоре было объявлено, что ужин готов. После ужина мы с офицером сменили людей в дозоре, но прошло больше часа, прежде чем мы увидели первую и вторую смены
возвращались с переправы. Они были из тех, кто мог бы весь день
провести в городе и развлекаться, но, как напомнил им Флуд, были и другие, кто имел право на отдых. Когда Боб Блейдс и Фокс
 Куортернайт пришли нам на смену, они попытались задержать нас,
рассказывая о Французской переправе, но мы прервали разговор и
поскакали в лагерь.

— «Мы просто избавим их от хлопот и сами всё
увидим», — сказал мне офицер, пока мы скакали галопом. Мы оставили
Хонимену записку, на каких лошадях мы хотим покататься сегодня днём, и
Мы немного передохнули, а затем все вместе отправились отдать дань уважения деревушке на Йеллоустоун. У большинства из нас были деньги, а те, кто вернулся из отряда, были чисто выбриты и рассказали, что бритьё стоит два цента, а выпивка — столько же. Город показался мне чем-то новым и необычным: две трети домов были сделаны из брезента. Огромные количества бизоньих шкур
высушивались или уже были увязаны в тюки и ждали транспортировки, как мы впоследствии узнали, в судоходные места на Миссури. Крупные быки
поезда стояли лагерем на окраине деревни, в то время как многие такие
наряды были в городе, получение грузов или выгрузки груза.
Машинисты этих поездов, запряженных волами, бездельничали на улицах и толпились в
салунах и игорных заведениях. Население было чрезвычайно разношерстным, и
на улицах можно было услышать разговоры почти на всех языках. Мужчины
были прекрасными видами Пионер,--охотники за бизонами, сухогрузы, и
других жителей равнины, хотя вряд ли столь же колоритные фигуры и в костюме
современный художник мог бы нарисовать их. Для родной окраски, были
типичные представители северных индейцев, ворчащие на своем жаргоне среди
вавилона других языков; и группы скво бродили по
неровным улицам в ярких одеялах и красном ситце. Единственным
цивилизующим элементом, который можно было увидеть, был лагерь инженеров, проводивших
обследование Северной Тихоокеанской железной дороги.

Привязав наших лошадей группой к коновязи в задней части салуна
под названием "Буффало Булл", мы вошли через заднюю дверь и выстроились в очередь у бара
за нашей первой выпивкой после отъезда из Огалаллы. Азартные игры были
работает в тылу для тех, кому захотелось испытать свою удачу,
В то время как перед баром, у дальней стены, стояло несколько
маленьких столиков, за которыми сидели завсегдатаи заведения,
играя на выпивку. Нельзя было не восхититься
безудержной свободой этой деревни, единственным продуктом
которой, казалось, были бизоньи шкуры. У каждого мужчины на поясе висел
револьвер, а у многих их было по два. Первобытный закон природы,
известный как самосохранение, был очень очевиден в августе 1882 года
«Форд» француза. Он напомнил мне о первых днях, проведённых дома в Техасе,
где, проснувшись утром, один из нас пристегнул свой шестизарядный револьвер, как будто это была часть его одежды. После второй порции выпивки мы вышли на улицу, чтобы найти Флуда и Маккэнна и, кстати, побриться. Вскоре мы нашли Маккэнна, у которого был кусок сушёного мяса бизона, и он отламывал от него кусочки и кормил ими каких-то индейских детей, с которыми, похоже, был знаком. Заметив нас, он отдал детям остатки вяленого буйвола и сразу же предложил свои услуги в качестве проводника к Французу.
Форд. В то утро он обошел весь город; знал названия
каждого салуна, а также нескольких барменов; указал на
пулевые отверстия в бревенчатом здании, где произошла последняя стрельба.
произошел и иным образом показал нам достопримечательности в деревне, которые мы
могли упустить из виду. Парикмахерская? Ну, конечно; и он показал нам
дорогу, сообщив нам, что колесо фургона будет заполнено к вечеру,
что мулы уже подкованы и что Фладд спустился к
переправа, чтобы посмотреть на брод.

Два парикмахера быстро выставили нас вон, и, уходя, мы продолжали брать
в городе, прогуливаясь парами и умеренно выпивая на ходу.
Тем временем вернулся Флад, он казался довольно веселым и
вполне готовым насладиться вынужденным отдыхом с нами. Выпивая
в заведении Йеллоустоуна Боба, бригадир воспользовался случаем, чтобы привлечь
внимание Мятежника к дешевой литографии генерала Гранта
, которая висела за стойкой бара. Они обсудили достоинства картины
, и Прист, который был поклонником великодушия, а также
военного гения Гранта, высказался в сдержанных, но благожелательных выражениях о
генерал, когда Флуд легкомысленно упрекнул его в хвалебных
речах в адрес офицера, которому он когда-то сдался в плен.
Повстанец воспринял насмешку с добродушной улыбкой, и когда наши бокалы
были наполнены, Флуд предложил Присту, раз уж он такой поклонник Гранта,
произнести тост за здоровье генерала.

— Ты молод, Джим, — сказал Бунтарь, — и если бы ты прошёл через то, что прошёл я, твои взгляды на вещи могли бы быть другими. Моё восхищение генералами с нашей стороны пережило раны, тюрьмы и перемены в судьбе;
но время смягчило мои взгляды на некоторые вещи, и теперь я не испытываю восторга
перед генералами, когда рядовые, прославившие их, забыты. Во время войны я отдал честь Гранту, когда мы сдались, но сейчас я не стал бы предлагать тост или снимать шляпу ни перед одним из ныне живущих людей».

Пока «Бунтарь» высказывал своё мнение, незнакомец, который, очевидно, их подслушал, поднялся из-за одного из столиков и подошёл к концу стойки, внимательно прислушиваясь к разговору. Он был моложе Приста, с густой шевелюрой.
черные волосы, достигающие плеч, в то время как его одежда была в основном из
оленьей кожи, обильно украшенных бисером и бахромой. Он был
Вооруженные, как и все остальные, и от его томной манерой поведения, а также
от его умный вид, можно было бы классифицировать его при беглом взгляде
как пограничная игрок. Когда мы отошли от бара к незанятому
столику, Пастор ждал сдачи, когда к нему подошел незнакомец
с вопросом, откуда он. В завязавшемся разговоре
незнакомец, заметивший добродушную манеру, в которой
Мятежник выслушал упрек нашего бригадира, притворившись, что делает ему выговор.
За некоторые его замечания. Но в этом он допустил ошибку. То, что
его друзья могли бы спокойно сказать Пастору, было бы воспринято как оскорбление
от незнакомца. Видя, что он не выдержит его упреков, другой
попытался успокоить его, предложив выпить вместе и
расстаться по-дружески, на что Мятежник согласился. Я был доволен
благоприятным поворотом дела, потому что моя койка использовала довольно резкие выражения
в негодовании на замечания незнакомца, которые теперь имели
обещание быть отвергнутыми по-дружески.

Я знал характер Приста, так же как и Флад с Ханименом, и мы все
стремились увести его подальше от незнакомца. Поэтому я попросил нашего
бригадира, как только они вместе выпьют, подойти и сказать пастору
мы ждали его, чтобы сыграть партию в карты. Эти двое
стояли у бара в самой дружелюбной позе, но когда они подняли
свои бокалы, чтобы выпить, незнакомец, держа свой на расстоянии вытянутой руки,
сказал: “Вот тост за вас: за генерала Гранта, самого способного”.--

Но тост так и не был закончен, потому что пастор выплеснул содержимое стакана.
Он выплеснул содержимое стакана в лицо незнакомцу и, спокойно поставив стакан на стойку, направился к нам через всю комнату. Когда он был уже на полпути, внезапное движение незнакомца заставило его остановиться. Но, казалось, живописный джентльмен у стойки бара просто искал в карманах носовой платок.

 — Не хватайся за свой пистолет, — сказал Бунтарь, у которого кровь закипела в жилах, — если только не собираешься его использовать. Но ты не можешь стрелять слишком быстро, чтобы угодить мне. Для чего ты вообще носишь пистолет? Давай посмотрим, как хорошо ты стреляешь.

Поскольку незнакомец ничего не ответил, Пастор продолжил: “В следующий раз, когда тебе
будет что втирать, выбери своего человека получше. Человек, который оскорбит
меня, получит все, что ему причитается за свои хлопоты ”. По-прежнему не добившись ответа
Повстанец продолжил насмехаться над ним, сказав: “Иди и заканчивай
свой тост, патриотическая красавица. Я назову вам другую: Джефф Дэвис
и Южная Конфедерация.”

Мы все встали из-за стола, и Флад, подойдя к пастору, сказал:
“Пойдем, Пол, мы не хотим, чтобы здесь были какие-то проблемы. Давай пойдем
перейдем улицу и сыграем в Калифорнийского Джека.”

Но мятежник стоял, как высеченная из камня статуя, не обращая внимания на дружеские советы нашего бригадира, в то время как незнакомец, вытерев лицо и руки, прошёл через комнату и сел за стол, с которого встал. В комнате воцарилась мёртвая тишина, которую нарушил только наш бригадир, повторивший свою просьбу к Присту уйти, но тот ответил: «Нет, когда я покину это место, то сделаю это не из страха перед кем-либо». Если какой-то мужчина изо всех сил старается меня оскорбить, он должен принять последствия и всегда может
найди меня, если он захочет отомстить. Мы выпьем ещё по одной, прежде чем уйдём. Все в доме, поднимитесь и выпейте с Полом
Пристом.

 Обитатели заведения, числом около двадцати, которые были свидетелями произошедшего, приняли приглашение, прекратив свои игры и собравшись у бара. Прист занял позицию в конце барной стойки, откуда он мог наблюдать за любым движением своего противника, а также за лицами своих гостей, и, улыбаясь им, сказал с истинным гостеприимством: «Что будете пить, джентльмены?»
заставили усилий со стороны пьющих казаться безразличными к
ситуации, но незнакомец сидел угрюмо в своем тылу и
железо-серый человек стоял в дальнем конце линии, жаждущее
возможность урегулировать разногласия с шести стрелков, их
равнодушие было пустой насмешкой. Некоторые игроки вернулись в
их игры, в то время как другие побрел на улицу, пока священник показал
не склонен идти. Через некоторое время незнакомец подошел к
бар и призвал стакан виски.

Бунтарь стоял в конце стойки, спокойно сворачивая сигарету, и
Поскольку незнакомец, казалось, не замечал его, Прист привлёк его внимание и сказал: «Я просто проезжал мимо и буду в городе только сегодня днём. Так что, если между нами есть что-то, что требует разрешения, не стесняйтесь просить об этом».

 Незнакомец одним глотком осушил свой стакан и с поразительным самообладанием ответил: «Если между нами есть что-то, мы разрешим это в своё время, как обычно разрешают такие разногласия в этой стране».
У меня есть один-два друга в городе, и как только я их увижу, вы
получите уведомление, или можете считать, что дело закрыто. Это всё, что я
потрудитесь сказать в данный момент.

Он отошел в дальний конец зала, Пастор присоединился к нам, и мы
вышли из заведения. На улице седой, седобородый мужчина
мужчина, который выпивал с ним внутри, подошел к моей койке и сказал:
“Ты хочешь посмотреть на этого парня. Он утверждает, что родом из страны Галлатин
, но это не так, потому что я там живу. С ним приятель, и
у них несколько хороших лошадей, но я знаю каждую породу в верховьях
Миссури, и их лошадей никогда не разводили ни на одной из трех ее развилок
. Не показывай ему ничего лучшего от себя. Не спускай с него глаз,
товарищ». После этого предупреждения старик свернул в первую же открытую дверь,
и мы перешли в мастерскую колесного мастера. Поскольку колесо
не будет готово еще несколько часов, мы продолжили осмотр города,
и наша следующая остановка была в «Буйволе». Войдя, мы увидели,
что четверо наших играют в карты за первым же столом,
а офицер, как нам сообщили, находится в игорном зале в глубине.
Единственный свободный столик в баре был последним в дальнем углу, и, попросив колоду карт, мы заняли его. Я сел рядом со своим
спиной к бревенчатой стене низкой одноэтажной комнаты, находясь слева от меня и
лицом к двери, Пастор занял место с Фладом в качестве партнера,
в то время как Ханимен опустился на меня. Сыграв несколько раздач, Флад предложил
чтобы Билли прошел вперед и поменялся местами с кем-нибудь из нашей команды, так, чтобы
находиться поближе к двери, откуда он мог видеть любого входящего, пока
с его позиции задняя дверь должна была охраняться таким же образом. Под этим изменением
Род Уит вернулся к нашему столику и занял место Ханимена. Мы
играли в течение часа, пока люди входили и выходили из
игорный зал и ожидал, что вскоре отправится в лагерь, когда
Длинноволосый противник Приста вошел в парадную дверь и, пройдя
через комнату, прошел в игорный отдел.

Джон Офицер, выиграв несколько долларов в карточной комнате,
стоял рядом, наблюдая за нашей игрой; и когда незнакомец проходил мимо,
Священник подмигнул ему, после чего Офицер последовал за незнакомцем, а
коренастый компаньон, который был с ним в задней комнате. Мы сыграли
прошло всего несколько раздач, когда коренастый мужчина вернулся к стойке, взял
выпил и подошел посмотреть на игру в карты за вторым столом
от входной двери. Офицер вернулся вскоре после этого и
прошептал нам, что их было четверо, которых следует остерегаться, поскольку он
видел, как они совещались вместе. Пастор казался наименее обеспокоенным
из всех нас, но я заметил, что он сдвинул кобуру на поясе вперед,
чтобы она была под рукой. Мы заказали по кругу
выпивку, офицер взял одну с нами, когда двое мужчин вышли из
игорного заведения и, остановившись у бара, притворились, что делят деньги
который они хотели, чтобы казалось, что они выиграли в карточной комнате.
Их разговор был громким и предназначался для привлечения внимания, но
Офицер подмигнул нам, и их уловка была прекрасно понята.
Выпив и привлекая как можно больше внимания по поводу
раздела денег, они разошлись, но остались в комнате.

Несколькими минутами позже я сдавал карты, когда длинноволосый мужчина
вышел из игорного ада и, подражая сентиментальному, неторопливо подошел
к бару и попросил выпить. После того, как его обслужили, он ушел
примерно на полпути к двери, затем внезапно развернулся, подошел к концу
перекладины, положил на нее руки, подпрыгнул и встал на нее вертикально
. Он выхватил два шестизарядных револьвера, издал вопль, который вызвал
переполох по всему залу, и очень неторопливо прошел вдоль
стойки, его внимание было сосредоточено на посетителях нашего столика.
Не привлекая к себе внимания, которого он ожидал в нашем квартале, он повернулся и
медленно пересек барную стойку, осыпая анафемой Техас и техасцев в целом.
в целом.

Я видел, как глаза Мятежника, ставшие напряженными, встретились с глазами Флада через весь
стол, и в этом взгляде нашего бригадира он, очевидно, прочёл одобрение,
потому что резко выпрямился с грацией тигра и впервые за этот день
потянулся к рукоятке своего шестизарядного револьвера. Один из
двух притворных победителей в карты заметил движение в нашем
углу и предупредил: «Cuidado, mucho». Человек у стойки
резко развернулся на предупреждение и выстрелил из двух своих
револьверов в наш угол. Я вскочил по его приказу и был прижат к стене,
где при первом же выстреле из щели посыпалась земля.
стена над моей головой. Как только остальные отскочили от стола, я
перевернул его, чтобы освободиться, и вскочил на ноги как раз в тот момент,
когда Мятежник выстрелил во второй раз. Я с удовлетворением увидел, как его
длинноволосый противник отшатнулся назад, стреляя в потолок, и, падая,
сильно ударился о стеклянную посуду на барной стойке.

 Дым, заполнивший комнату, на несколько мгновений
сделал всё видимым. Тем временем Прист, довольный тем, что его цель была достигнута,
повернулся, прошёл через заднюю комнату, сел на лошадь и был таков.
ускакал к стаду, прежде чем было восстановлено хоть какое-то подобие порядка.
Когда дым рассеялся и мы прошли через комнату, Джон
Офицер заставил одного из трех помилованных стоять, упершись руками в стену
, в то время как его шестизарядный револьвер лежал на полу под ногой офицера. Он
успел сделать всего один выстрел в наш угол, когда дуло пистолета было
приставлено к его уху с повелительным приказом опустить руки,
что он незамедлительно и выполнил. Двое других, которые находились под
наблюдением наших людей за передним столом, так и не сделали ни одного движения или
предложил привести оружие в боевую готовность, и после того, как их
пикантного напарника пристрелили, они вместе вышли из дома. В наш угол
выстрелили пять или шесть раз, но первый двойной выстрел,
произведённый, когда трое из нас ещё сидели, был слишком высоким,
чтобы произвести эффект, а остальные разбежались, хотя Роду Уит
пробило пальто пулей, которая прошла достаточно близко, чтобы обжечь кожу на плече.

Мёртвое тело лежало на полу в салуне, и из любопытства,
поскольку это вряд ли было чем-то новым для
жители француза Форд, сотни пришедших поглазеть на труп
и осмотреть раны, одна над другой через его органы, либо
из которых закончились летальным исходом. Заключенный офицера признался, что
мертвый мужчина был его товарищем, и предложил убрать труп, если
освободят. Когда он передал свой шестизарядный револьвер владельцу заведения
, ему была предоставлена свобода уйти и повидаться со своими друзьями.

Поскольку солнце уже садилось, и наше колесо было заправлено и готово, мы отправились в путь
в лагерь, где обнаружили, что священник взял свежую лошадь и
Он пошёл обратно по тропе. Никто не беспокоился из-за его
отсутствия, потому что он продемонстрировал свою способность защитить себя; и
по правде говоря, я должен сказать, что отряд гордился им.
Ханимен подменил Бунтаря и в ту ночь спал со мной. Когда мы легли в постель, Билли в порыве энтузиазма сказал: «Если бы этот конокрад не полагался на меткую стрельбу, если бы он был скромнее и использовал только один пистолет, он мог бы ранить кого-нибудь из вас. Но когда я увидел, что старый Пол поднимает пистолет, чтобы прицелиться, я
Я знал, что он хладнокровен и спокоен, и я бы скорее умер на месте, чем увидел, как он промахнётся в человека».




Глава XXII

Наш последний привал

На следующее утро, едва рассвело, мы были на ногах в нашем последнем лагере на Свит-
Грасс, и ещё до того, как привели лошадей, мы погрузили вещи в повозку. Сезон дождей в горных районах закончился, и уровень воды в Йеллоустоне не должен был стать препятствием для переправы, и наш бригадир хотел в тот день проехать как можно больше, чтобы компенсировать вынужденную остановку. Мы
позавтракали к тому времени, когда лошадей загнали в загон, и когда мы
догнали пасущееся стадо, скот был в миле от реки.
Флад осмотрел брод за день до этого и взял одну точку из
стада, когда мы спускались к переправе. Вода была довольно холодной
для скота, хотя лошади, шедшие впереди, не обращали на это особого внимания
глубина воды нигде не превышала трех футов. Несколько человек
со стороны Френчмена пришли посмотреть на стадный брод,
переправа находилась примерно в полумиле над деревней. Никто не обратил на это внимания.
Они искали Приста, хотя у них была прекрасная возможность убедиться, что седовласый мужчина пропал. После того как стадо переправилось, некоторые из нас протянули верёвку, чтобы помочь переправить повозку, и, добравшись до противоположного берега, мы помахали шляпами группе на южном берегу, прощаясь с ними и с Френчменс-Форд.

Тропа, ведущая от реки, поднималась к Маунти-Беррис, одному из
притоков Йеллоустоуна, впадающему в него с северной стороны, и мы
шли по ней милю за милей. Было трудно удерживать всадников
справа от стада, потому что вдоль тропы росли
бесконечное количество разновидности брусники горной, и, обламывая
ветки, мы пировали по дороге. Подъем по этому ручью был
довольно заметным, так как к ночи русло ручья
сузилось до нескольких ярдов в ширину. На второй день дикой природы
плод исчез рано утром, а после продолжил постепенный
поднимаемся, мы разбили лагерь в ту ночь на вершине пропасти внутри
у всех на виду реки Musselshell. Из этой пропасти
великолепный вид на окружающие страны, насколько мог видеть глаз. Для
Справа от нас, когда мы приблизились к вершине, в разреженном воздухе
показались холмы, похожие на часовых, которые усеивали
огромное плато между Йеллоустоуном и Миссури, а слева от нас
лежала тысяча холмов, на которых не было никого, кроме оленей,
лосей и остатков бизонов. Еще через полдня пути мы добрались
до отмелей на Мисселшелл, примерно в двенадцати милях выше
входа в Флэтвиллоу-Крик. Это была одна из самых простых переправ, с которыми мы
сталкивались за многие дни, учитывая размеры реки и
поток воды. Задолго до прихода белого человека эти отмели
на протяжении поколений использовались огромными стадами бизонов и
лосей, мигрировавших взад и вперед между своими летними ареалами и зимними
пастбище, на что указывали сходящиеся охотничьи тропы с обеих сторон. Это
также был старый индийский "форд". После пересечения и возобновления нашей дневной поездки
тропа для скота проходила в миле от реки, и если бы не
стадо северного перезимовавшего скота и, возможно, других,
который прошел за месяц или больше до нас, это имело бы
было трудно определить, где проходили пути для скота, а где — для дичи,
поскольку местность была буквально испещрена этими тропами.

 Когда мы были в нескольких милях от Флэтвиллоу, тропа повернула на северо-запад, и мы разбили лагерь на ночь чуть ниже места, где бывший ручей впадал в Биг-Бокс-Элдер. Не прошло и двадцати минут нашего дежурства, как мы услышали, что кто-то свистит вдалеке. И поскольку тот, кто это был, не приближался к стаду, мне пришла в голову мысль, и я выехал в темноту и окликнул его.

“Это ты, Том?” - последовал вопрос в ответ на мой вызов, и в следующую
минуту я уже сжимал руку моего старого приятеля, Бунтаря. Я заверил
его, что путь свободен и что никто из жителей Френчменс-Форда даже не наводил справки
на следующее утро, когда он пересекал Йеллоустоун, никто о нем не спрашивал
. Он вернулся со мной на кровать
и, встретив Ханимена, когда он кружил вокруг, был почти выбит из седла
теплотой приема последнего и радостью офицера при встрече
моя койка была тем не менее демонстративной. Почти полчаса он
ездил верхом то с одним, то с другим из нас, и поскольку мы знали, что он
почти не спал последние три ночи, если вообще спал, все мы умоляли его
вернуться в лагерь и лечь спать. Но старый пройдоха бездельничали с
нас караулят, казалось бы, довольны нашей компании и неохотно
оставить. В конце концов мы с Ханименом уговорили его пойти к фургону, но
прежде чем покинуть нас, он сказал: “Ну, я уже давно вижу стадо
последние день и ночь, но я уже немного устал валяться на улице
этими прохладными ночами с сухим скотом, питаясь черносливом и
рябчиков, так что я решил просто покататься и получить свежую лошадь и
плотно поесть еще раз. Но если потоп говорит остановиться, ты увидишь меня в моей старой
место на острие завтра”.

Если бы владелец стада внезапно появился в лагере, он не смог бы
получить такую овацию, какую устроил священнику на следующее утро, когда
стало известно о его присутствии. Все, от повара до бригадира, собрались
вокруг нашей кровати, где Мятежник сидел, завернувшись в одеяла, и устроил
неофициальный прием; и два часа спустя он ехал справа.
точка стада как ни в чем не бывало. У нас был неплохой путь наверх
Биг Бокс Элдер, и в течение следующих нескольких дней, пока мы не добрались до истока этого ручья, мы не встретили ничего, что могло бы изменить наш курс. Наш бригадир ехал впереди стада и, вернувшись к нам однажды в полдень, сообщил, что тропа поворачивает строго на север, к Миссури, и все стада, по-видимому, пошли по ней. Поскольку нам нужно было добраться до форта Бентон, который находился почти на западе, он решил сойти с тропы и попытаться перехватить военную дорогу, ведущую из форта Магиннис в Бентон. Магиннис находился к югу от нас,
и наш бригадир надеялся выйти на военную дорогу под углом, как можно ближе к западу.

 Поэтому после обеда он отправился осматривать окрестности и взял меня с собой. Мы направились в сторону Миссури, и через полчаса после того, как мы сошли с тропы, мы увидели в небольшой долине, по которой протекал ручей, направлявшийся к Мисселшеллу, несколько лошадей без всадников. Мы натянули поводья и несколько минут наблюдали за лошадьми,
пока не пришли к единому мнению, что они были стреножены. Мы проехали около пяти или шести миль,
Местность была довольно неровной, но проходимой для стада и повозки. Флуд
хотел осмотреть тех стреноженных лошадей, потому что это указывало на то, что где-то поблизости был лагерь. Когда мы возвращались, лошади всё ещё были видны, и мы с большим трудом спустились с плато в долину и добрались до них. К нашему приятному удивлению, на одной из них был колокольчик, а почти половина была взнуздана. Всего их было двенадцать голов, и большинство из них походили на вьючных лошадей. Мы предположили, что лагерь, если он там был, находился на холмах,
мы пошли по тропе вверх по течению в поисках его и вскоре наткнулись на четверых мужчин, которые добывали золото на берегах ручья.

 Когда мы рассказали им о нашем деле, один из этих золотоискателей, пожилой мужчина, который, казалось, хорошо знал эти места, выразил сомнение по поводу того, что мы свернём с тропы, хотя и сказал, что есть тропа, по которой он ходил, ведущая к военной дороге. Флуд сразу же
предложил хорошо заплатить ему, если он проведёт нас к дороге или
достаточно близко к ней, чтобы мы могли найти путь. Старый лодочник
заколебался и, посовещавшись со своими товарищами, спросил, как мы
Он договорился о провизии, объяснив, что они хотят остаться ещё на месяц или около того и что дичь в окрестностях распугали, так что добывать мясо стало трудно. Но он нашёл Флуда готовым к этому, потому что тот сразу же предложил убить быка и погрузить на двух вьючных лошадей, которые у них были, если он согласится провести нас на расстояние выстрела от дороги на Форт-Бентон. Предложение было немедленно принято, и меня отправили запрягать их лошадей. Двое старателей сопровождали нас обратно к тропе,
оба едут на хороших верховых лошадях и ведут двух других под вьюком
под седлами. Мы догнали стадо в миле от того места, где
тропа должна была обрываться, и после отправки фургона вперед наш
бригадир попросил наших гостей выбрать любую корову или бычка из стада.
Когда они отказались, он вырезал жирную бродячую корову, которая попала в их
стадо на Норт-Платте, приказал загнать ее вслед за фургоном,
зарезал и четвертовал. Когда мы выложили на четверти в удобное
камни остыть и затвердеть в течение ночи, наш будущий пилот робко
спросил, что мы предложили делать со шкурой, и на информируются
что он был рад этому, казалось, обрадовался, заметив, как я помог
ему разузнать, где она будет сухая, что “из сыромятной кожи был очень кстати
ремонт вьючные седла.”

Наши посетители заинтересовали нас, вполне вероятно, что не человек в нашем
наряд никогда не видел ни одного шахтера, хотя мы читали жизни
и были глубоко заинтересованы во всем, что они сделали или сказали. Это были
очень простые люди с простыми манерами, но нам было очень трудно
разговорить их. После ужина, бездельничая, пара
Часами сидя у нашего костра, мы рассказывали друг другу истории в надежде, что наши гости вспомнят что-нибудь и поделятся с нами своими воспоминаниями. Боб Блейдс начал первым.

«Однажды я был в скотоводческом городке в начале Чисхолмской тропы в то время, когда там закрывали церковную ярмарку. В городке жило много старых скотоводов, которые разводили скот на той Чероки-Полосе, о которой всегда говорит офицер. Ну, там наверху много
людей, которые считают, что ниггер ничем не хуже других, и
когда встречаешь таких людей, лучше не спорить
это важно для них, но затаись и дай понять, что ты тоже так думаешь.
Именно так поступили те старые техасские ковбои по этому поводу.

“Ну, на этой церковной ярмарке должен был разыгрываться приз в виде красивой детской коляски
, подаренной каким-то торговцем самому хорошенькому
ребенку младше года. Полковник Боб Zellers был в городе в то время,
останавливаясь в отеле, где негр Кук был человеком, который когда-то работал
за ним по следу. «Лягушка», темнокожий, женился, когда ушёл со службы у полковника, и во время этой ярмарки там был переполох
в его семье ему около года, и он почти такого же цвета, как новое седло.
Некоторые из этих старых ковбоев развеселились и подумали, что было бы неплохо
пошутить, чтобы Фрог вошел в своего ребенка на ярмарке, а поскольку полковник Боб был
лидером движения, ему не составило труда убедить негритенка
что этот детский фургон принадлежал ему, если бы он только вошел в своего малыша.
Фрог был высокого мнения о старом полковнике, и тот заверил его.
что он будет голосовать за своего ребенка, пока у него останется доллар или корова.
В результате Фрог дал свое восторженное согласие, и полковник
согласился принять участие в конкурсе пиканинни.

«Ну, полковник позаботился о том, чтобы записать имя ребёнка, а
потом в полной тишине обошёл всех ковбоев и погонщиков в городе и
заставил их пообещать, что они будут голосовать за самого красивого
ребёнка по десять центов за голос. Ярмарка проходила в самом большом
зале города, и в назначенный час мы все были там, а также Фрог, его жена и ребёнок. В списке было около дюжины
участников, и только один дрозд в стае. Список участников
зачитывал священник, и при каждом объявлении имени раздавался
по всему дому раздались громкие хлопки в ладоши друзей каждого
ребёнка. Но когда было объявлено имя мисс Пресиллы Джун Джонс,
техасский контингент дал о себе знать таким оглушительным
аплодисментом, что старый Фрог ухмыльнулся от уха до уха — он
увидел себя прямо сейчас, толкающим детскую коляску.

«Что ж, в первом заезде мы голосовали скупо, и по мере того, как результаты оглашались примерно каждые четверть часа, Прецилла Джун Джонс на первом круге была четвёртой в забеге. Во втором отчёте наша фаворитка поднялась на третье место, после чего более слабые участники сошли с дистанции, и все
В голосовании лидировали два белых лидера, а наш «Чёрный дрозд» был на третьем месте. Мы вели себя хорошо, и наши деньги были бы кстати, если бы мы вели себя плохо. Когда объявили результаты третьего голосования, «Пиканини» Фрог была на втором месте, а её нос почти касался бока лидера. Затем те, кто считал, что темнокожий так же хорош, как и любой другой, начали подшучивать над ним, и их мнение можно было услышать по всему залу. Мы всё слышали, но сидели смирно, как
миленькие, и не сказали ни слова.

«Когда объявили о финальном голосовании, мы поняли, что дело сделано,
и каждый из нас, негодяев, снял с себя шкуру и подсластил
голосование в пользу мисс Пресиллы Джун Джонс. Некоторые из этих старых
длиннорогих не ценили двадцатидолларовую золотую монету так же, как я
ценю белую фишку, особенно когда был шанс дать этим хорошим
людям по заслугам. Я не знаю, сколько голосов мы отдали в
последнюю минуту, но мы одолели всех соперников, и наша
любимица легко одержала победу. Тогда вы бы услышали, как они ругались, но мы молчали и посмеивались про себя.
Священник объявил победителя, и некоторые из этих добрых людей не
у него не было других манер, кроме как шипеть и вести себя отвратительно. Мы оставались там до тех пор,
пока Лягушка не заполучил в свои лапы новую детскую коляску, после чего мы
случайно встретились в салуне «Ранчо», где полковник Зеллерс занял место за
стойкой и угощал всех в честь своей победы.

К нашему большому разочарованию, наши гости молчали и не проявляли
желания разговаривать, разве что отвечали на вежливые вопросы, которые
Флуд задавал о переправе через Миссури и о том, какой была эта
река в окрестностях старого форта Бентон. Когда вопросы
Получив ответы, они снова погрузились в молчание. Костер разгорелся, и после того, как в разговоре было затронуто несколько тем, Джо Столлингс рассказал свою историю.

 «Когда мои родители впервые приехали в Техас, — сказал Джо, — они поселились в округе Эллис, недалеко от Ваксахачи. Мой отец был одним из первопроходцев в этом округе в то время, когда его ближайший сосед жил в десяти милях от его дома. Но после войны, когда страна пришла в себя, эти
старожилы, естественно, держались вместе, навещали друг друга и дружили
друг с другом, предпочитая новых поселенцев. Однажды весной, когда мне было около
пятнадцать лет, один из тех старых соседей Пионер нашей смерти,
и мой отец решил, что он пойдет на похороны или лопнул хомут
строки. Если вы знаете что-нибудь о том, что черный-восковой, свиней валяться
земли в округе Эллис, ты же знаешь, что, когда она становится грязной весной
колесо от телеги будет заполнить чистый цвет с восковым налетом грязи. Поэтому во время этого
похороны было невозможно идти по дороге с любым видом
транспортного средства, и отцу пришлось ехать на лошадях. В то время он был стариком
, и ему не нравилась эта идея, но оставалось либо ехать верхом
, либо оставаться дома, и он бы поехал.

«В округе Эллис выращивают хороших лошадей, и мой отец вырастил нескольких из них — привёз поголовье из Теннесси. Он любил породистых лошадей и всегда был против скачек, но вырастил несколько жеребят, которые не участвовали в скачках. У меня было несколько братьев старше меня, и они особенно гордились тем, что испытывали каждого выращенного нами жеребенка, чтобы понять, насколько он быстр. Конечно, это нужно было делать вдали от дома;
но это было легко, потому что эти старшие братья не видели ничего особенного в том, чтобы проехать
двадцать миль до турнира, барбекю или сбора урожая, а когда они уезжали
Дома они всегда сравнивали своих лошадей с лучшими в округе.
На момент этих похорон у нас был пятилетний гнедой мерин, который мог дать фору любой лошади в округе. Он был великолепен: его можно было развернуть на попоне и подпрыгнуть на пятнадцать футов, и не было такой коровы, которую бы он не мог забодать.

«Итак, в день похорон мой отец не знал, на какой лошади ехать, но когда он обратился к своим сыновьям, они порекомендовали ему лучшего на ранчо гнедого мерина. У моего старика было
сомнения в его умении ездить на коне, потому что он давно не была на
на спине коня в течение многих лет; но братья заверили его, что каштан
был так же послушен, как котенка, и что раньше он был в пути
через час грязь бы все играть и резвиться вышли из него. Есть
было уже почти пятнадцать миль, и они заверили его, что он будет
никогда туда не вернусь если он ехал любой другой лошади. Что ж, наконец он согласился
покататься на мерине, и лошадь была подготовлена, должным образом вычесана,
ей подвязали хвост, оседлали и подвели к плахе. Потребовалось все
член семьи, чтобы помочь моему отцу подготовиться к старту, но в конце концов он
объявил, что готов. Двое моих братьев придерживали лошадь, пока он
не нашёл выпавшее стремя, а затем отпустили её. Гнедой
проскакал несколько ярдов и перешёл на ровный галоп, который
позволял развивать скорость пять-шесть миль в час.

«Мой отец добрался до дома как раз к началу похоронной службы,
но когда процессия двинулась к кладбищу, лошадь немного нервничала и
нетерпеливо переступала с ноги на ногу от холода. За нами
выстроилась вереница повозок и других транспортных средств из ближайших
соседей
который выдержал грязь, и линия была почти в полмили длиной
между домом и кладбищем. Было также, возможно, около
сотни всадников, замыкавших процессию; и
гнедой, не понимая торжественности события, был
прав в своем характере. В окружении, как он был от других лошадей, он продолжал его
погода открытым глазом, для гонки, для возвращался домой с танцев и
пикники вместе со своими братьями, он неоднократно был судим за короткое тире
в полумиле или около того. Для того, чтобы вытащить его из толпы лошадей, мой
Отец отстал вместе с другим первопроходцем в самом конце похоронной процессии.

 «Когда процессия приблизилась к кладбищу, несколько опоздавших всадников прискакали в хвосте.  Гнедой, решив, что это скачки, взял поводья в зубы и промчался мимо процессии, как будто это былаE-для-всех Техас лотереи, белого старика
борода порка ветерок в его стремятся провести в коня. И при этом
он не останавливал его, пока не прошла голова процессии.
Когда мой отец вернулся домой той ночью, была устроена семейная облава,
потому что он курил под воротником. Конечно, мои братья отрицали, что
когда-либо управляли лошадьми, и моя мать встала на их сторону; но старый
джентльмен кое-что понимал в лошадях, и вскоре после этого он получил
даже со своими парнями, продав каштан, что разбило им сердца
по-настоящему.”

Старший из двух старателей, бородатый мужчина с оспинами на лице,
встал и, отойдя от костра на некоторое расстояние, вернулся и
обратил наше внимание на знаки в небе, которые, по его словам,
указывали на перемену погоды. Но нам больше хотелось, чтобы он
говорил о чём-нибудь другом, потому что мы привыкли принимать
погоду такой, какая она есть. Когда ни один из них не
проявил желания говорить, Флуд сказал им:

— У нас время ложиться спать, и один из вас может спать со мной, пока я
приготовлю вторую кровать для другого. Обычно я встаю около
на рассвете, но если для вас это слишком рано, не беспокойтесь, что я встану. А вы, четвёртые охранники, отведите скот с пастбища на запад и направьте его вверх по склону. А теперь все ложитесь спать, потому что завтра мы хотим отправиться в долгий путь».




Глава XXIII

РОЖДЕНИЕ

Я никогда не забуду следующее утро — 26 августа 1882 года. Когда мы,
третья смена, сменились с дежурства, примерно за два часа до рассвета,
ветер повернул на северо-запад, и туман, который шёл
большую часть нашей смены, сменился мягкими снежинками.
Как только нас сменили, мы поспешили обратно к своим одеялам, натянули брезент на головы и проспали до рассвета, а когда бригадир разбудил нас, мы увидели, что на земле лежит мокрый, рыхлый снег толщиной около двух дюймов. Несколько парней из нашей бригады заявили, что это был первый снегопад, который они когда-либо видели, а я смутно припоминал, что видел такой снегопад в раннем детстве в нашем старом доме в Джорджии. Мы
собрались вокруг костра, как множество замёрзших детей, и единственным
утешением для нас было то, что наше путешествие подходило к концу. Двое проводников расплатились
не обращая внимания на сырое утро, наш пилот заверил нас, что это было
всего лишь зима скво, которая всегда предшествует бабьему лету.

Мы выехали, как обычно, рано, и в то утро, когда седлали лошадей,
Флад и двое старателей погрузили говядину на двух своих вьючных
лошадей, предварительно отрезав столько, чтобы нам хватило на несколько дней. Скот,
когда мы догнали его, представлял собой жалкое зрелище, очевидно, ему было
так же холодно, как и нам, хотя на нас были последние остатки одежды,
включая дождевики, подпоясанные лошадиной сбруей. Но когда Наводнение и
Наш проводник проехал мимо стада, и я заметил, что его куртка была даже не застегнута, как и тонкая хлопковая рубашка, которую он носил, но его грудь была открыта для холодного утреннего воздуха, от которого у нас стыла кровь в жилах. Наш бригадир и проводник ехали впереди, стадо быстро поднималось по длинному горному хребту, и около полудня выглянуло тёплое солнце, и снег начал таять. Через час после того, как мы выехали в то утро, Куинс Форрест, ехавший впереди меня, спешился и поднял с земли
храбрый маленький цветок, похожий чем-то на анютины глазки, опустился обратно
ко мне и сказал: “Мой метеомер показывает восемьдесят восемь градусов ниже нуля
мороз. Но я хочу, чтобы ты понюхал этот букет, Квирк, и сказал мне по телефону
мертвый вор, ты когда-нибудь надеешься увидеть свой солнечный южный дом
снова? А вы обратили внимание на рябого полковника, подставляющего грудинку
утреннему бризу?

Через два часа после того, как выглянуло солнце, снег растаял, и
скот пал и пасся еще долго после полудня. Наш пилот
повел нас вверх по водоразделу между Миссури и верховьями
Musselshell во второй половине дня, на исходе вокруг головы
ручьев ввод в реку; и к вечеру мы пересекли
довольно ручей бежал к реке Миссури, где мы обеспечили широкие
воды для стада. В ту ночь мы разбили лагерь допоздна, и наш проводник
заверил нас, что еще полдня пути приведут нас к реке Джудит
, где мы пересечем дорогу на Форт Бентон.

На следующее утро наш проводник несколько часов вел нас вверх по постепенному подъему
к плато, пока мы не достигли плоскогорья, где он оставил нас
чтобы вернуться в свой лагерь. Флуд снова взял инициативу в свои руки, и через милю мы свернули на наш обычный маршрут, который к полудню привёл нас в долину реки Джудит и на военную дорогу между фортами Магиннис и Бентон. Теперь наш путь был чётко обозначен, и около полудня в последний день месяца мы увидели за рекой Миссури флаг, развевающийся над фортом Бентон. В тот день мы переправились через реку ниже форта, и Флуд отправился на почту, ожидая либо встречи с Ловеллом, либо получения наших последних инструкций относительно доставки.

Переправившись через Миссури, мы перегнали стадо к реке Тетон
, ручью, который протекал параллельно бывшему водотоку, - военный пост
располагался между ними. Мы разбили лагерь на ночь, когда
Флад вернулся с сообщением о письме, которое он получил от нашего работодателя
и о беседе, которую он имел с командующим фортом
Бентон, который, казалось, должен был иметь силы в сдаче
стадо. Ловелл был задержан в окончательном урегулировании мой брат
Стадо Боба в агентстве Crow отличается некоторыми различиями в весе.
Согласно нашим нынешним инструкциям, мы должны были медленно продвигаться к агентству Блэкфут, и сразу же по прибытии Ловелла в Бентон он и комендант должны были последовать за нами на санитарной машине и обогнать нас. Расстояние от форта Бентон до агентства, по разным данным, составляло от ста двадцати до ста тридцати миль, то есть шесть или семь дней пути для самого дальнего стада, а затем — прощай, «Кружочки»!

На следующее утро несколько офицеров и солдат с заставы догнали нас и провели с нами несколько часов, пока стадо двигалось вверх по
Тетон. Они ехали на прекрасных лошадях, по сравнению с которыми наше сквозное седло
инвентарь выглядел незначительным, хотя, если бы они преодолели
две тысячи четыреста миль и питались травой, как и наши лошади, некоторые
от блеска их лоснящейся шерсти не осталось бы и следа. Они
выглядели неплохо, но было бы невозможно использовать их или каких-либо других
лошадей домашнего разведения для работы в тропах, подобных нашей, если бы мы не взяли с собой запас зерна
. В стране пастбищ была произведена лошадь, подходящая
для нужд пастбищ, выносливая и хороший фуражир, которая, если ее не перегружать работой
под седлом, отвечал всем требованиям своего призвания, а также был неприхотлив. На самом деле, когда мы пересекали Миссури, наши лошади были в лучшей форме, чем в тот день, когда мы получили табун на Рио-Гранде. Зрители из форта покинули нас ближе к полудню, и мы не спеша двинулись на запад.

Вверх по течению Титона была хорошая дорога, по которой мы шли несколько дней
без происшествий до развилки этой реки, где мы свернули на Мадди-
Крик, северный приток Титона. В тот полдень, когда мы чинили седло
лошади, ужин был еще не совсем готов, когда мы заметили суету среди скота
затем почти в миле позади нас. Двое мужчин были с ними в стаде
как обычно, пасли их вверх по ручью и поили по мере их поступления,
когда внезапно стадо, шедшее впереди, вырвалось из ручья,
и, достигнув открытого места, остановилось. После того, как несколько стай были
по-видимому, напуганы одним и тем же объектом, мы заметили Быка Дарема, который
был в стаде, проехавшего через стадо к месту беспорядка. Мы
видели, как он, приблизившись к месту, лег на шею своей лошади и наблюдал
Мы пристально наблюдали за происходящим в течение нескольких минут, затем тихо отступили назад, объехали стадо и поскакали к повозке. Мы некоторое время внимательно следили за происходящим, хотя и находились на расстоянии. Очевидно, только дневной свет спас нас от паники, и когда Булл Дарем подскакал к нам, он почти задыхался. Он сообщил нам, что старый бурый медведь и два медвежонка собирали ягоды вдоль ручья и не уступали дорогу. Затем началась суматоха и дележка патронов, а на лошадей, словно на людей, надели седла
Жизнь зависела от нашей расторопности. В любом случае, мы все были в приподнятом настроении, и
это выглядело как возможность развлечься. Было трудно сдерживать
импульсивных, пока остальные не были готовы. По мере того, как мы
ехали вперёд, скот указывал нам на место охоты. Когда мы
остановились в четверти мили от него, мы разделились на два отряда,
чтобы зайти медведям с тыла, отрезать их от ручья и выгнать на
открытое место. Скот отвлекал внимание медведей, пока мы не оказались у них за спиной. Когда мы оказались между ними и ручьём, старая медведица встала на задние лапы и сделала несколько шагов вперёд.
удивленные и невинные смотрят на нас.

Одно-единственное “гав” привлекло к ней одного из детенышей, и она упала
на все четвереньки и неуклюже побрела прочь, ускорив шаг полудюжиной выстрелов
в попытке окружить всадников, которые постепенно приближались. В
делая этот круг, чтобы получить защиту каких-то зарослях, которые
обогнул крик, ей пришлось пересечь довольно открытое пространство, и
прежде чем она преодолела расстояние в пятьдесят метров, дождь из веревок
налетели на нее, и она была отброшена назад с не менее чем четырьмя
lariats крепится за шею и передних частей. Затем последовал оживленный
сцена, потому что лошади фыркали и, несмотря на роуэлса, отказывались встретиться лицом к лицу с
медведем. Но веревки, надежно привязанные к лукам седел, удерживали их на месте
добыча. Двое несовершеннолетних цирки временем в ходе двух
детеныши, но давление обязанность проходить те из нас, кто был пристегнут к
старый корицы. Веревки были натянуты, и несколько из них обвивались вокруг ее горла.
лошади тянули в самых разных направлениях, но все же
напряжение всех лариатов не смогло задушить ее, как мы ожидали. В
этот момент, четыре свободные люди пришли нам на помощь, и предложил
съемки грубой. Мы были достаточно готовы, ибо, хотя мы были лучше
чем хвост держать, мы очень готовы отпустить. Но хотя среди нас было
много хороших стрелков, наши лошади теперь стали осторожными, и
их нельзя было заставить приблизиться на расстояние двадцати шагов, когда они были свободны от веревок.
ярдах от медведя, и они были такими беспокойными, что точно прицелиться было невозможно
. Мы, у кого были веревки на старом медведе, умоляли мальчиков слезть
и идти пешком, но они не были расположены слушать наши
доводы и бросились прочь от вставших на дыбы лошадей, не сделав ни одного выстрела из десяти
вступает в силу. Неизвестно, как долго продолжалась бы эта беспорядочная стрельба
, но один выстрел перерезал мою веревку в двух футах от петли,
и, когда на ней стало на одну веревку меньше, старая медведица сделала несколько уродливых рывков, и
если бы у Джо Столлингса не было на веревке лошади-колесницы, она бы
причинила кому-нибудь вред.

Бунтовщик был на противоположной стороне от Столлингса и меня, и, как только я освободился, он подозвал меня к себе и, передав мне свою верёвку, взял мой шестизарядный револьвер и присоединился к тем, кто стрелял.
Спешившись, он отдал поводья своей лошади Флуду, подошёл к
В пятнадцати шагах от матери-медведицы он опустился на колени и с поразительной точностью разрядил оба шестизарядных револьвера. Старая медведица вздрагивала почти при каждом выстреле и однажды резко рванулась на привязи, но три веревки удержали её, и Прист прицелился. Жизненная сила этой женщины почти невероятна, потому что после того, как оба шестизарядных револьвера были разряжены в её тело, она изо всех сил барахталась на верёвках, хотя кровь капала и хлестала из её многочисленных ран. Взяв третий револьвер, Прист вернулся к
Бой закончился, и когда мы слегка ослабили верёвки, старая медведица встала на дыбы,
встретившись лицом к лицу со своим противником. Мятежник разрядил в неё свой третий пистолет, прежде чем она упала, задыхаясь, истекая кровью и обессилев, на землю; и даже тогда никто не осмелился приблизиться к ней, потому что она дико била всеми четырьмя лапами, медленно умирая.

Одного из детёнышей поймали на верёвку и застрелили с близкого расстояния,
а другой добрался до ручья и взобрался на растущее на берегу деревце,
где его и свалили несколькими выстрелами. Оба детёныша
были размером с маленького черного медведя, хотя мать была
крупным представителем своего вида. У детенышей были красивые шубки из мягкого меха,
и их шкуры были взяты в качестве трофеев в бою, но одежда
матери была летней и никуда не годной. Пока мы освежевывали
волчат, бригадир обратил наше внимание на тот факт, что стадо
отошло вверх по ручью почти напротив фургона. Во время встречи
с медведями он наиболее возбужденное в наряд, и был
человека, который перерезал мои веревки с его случайной стрельбы с лошади. Но теперь
Стадо снова привлекло его внимание, и он отправил нескольких из нас объезжать скот. Когда мы встретились в фургоне на ужин, мы все еще были взволнованы, и охота была единогласно признана самым захватывающим развлечением и стрельбой, которые мы испытали во время нашего путешествия.

Ближе к вечеру мимо нас проехала фуражная повозка из Форт-Бентона с четырьмя мулами-тяжеловозами, запряжёнными в санитарную повозку, под присмотром пяти солдат, которые направлялись вперёд, чтобы установить промежуточную станцию в ожидании поездки коменданта форта в агентство Блэкфут.
Перевалочные пункты между постом и агентством, и этот отряд должен был разбить лагерь в ту ночь в сорока милях от нашего пункта назначения, чтобы дождаться прибытия командира и владельца стада в Бентон. Эти солдаты были в двух днях пути от поста, когда мы их встретили, и они заверили нас, что санитарная машина проедет от Бентона до Блэкфута без остановок, за исключением смены упряжек. На следующее утро мы миновали последний
перевалочный пункт, расположенный высоко в горах, и вскоре после этого дорога свернула
Этот ручей, поворачивая на север, немного отклонялся на запад, и мы въехали в него на последнем этапе нашего долгого путешествия. Вечером 6 сентября, когда мы разбивали лагерь на Ту-Медисин-Крик, в десяти милях от агентства, нас догнала машина скорой помощи в сопровождении солдат, которых мы встретили на последней станции. Мы не видели Дона Ловелла с июня, когда проезжали Додж, и, разумеется, были рады снова его увидеть. По прибытии отряда скот ещё не был стреножен, поэтому Ловелл взял лошадь и вместе с Флудом
взглянул на стадо до темноты установить на ранее
преобладали на командира, остальные час и ужин
прежде чем приступить к агентству.

Когда они вернулись после осмотра скота, комендант и
Ловелл согласились произвести окончательную доставку 8-го числа, если это будет
угодно агенту, и с этим пониманием продолжили свое путешествие.
путешествие. На следующее утро Флад приехал в агентство, позаимствовав
седло Маккена и взяв с собой запасную лошадь, оставив нам
инструкции пасти стадо весь день и поддерживать его в хорошей форме
с травой и водой, если они были осмотрены в тот вечер на
их состояние. Ближе к середине дня из агентства выехала целая кавалькада
, в том числе часть кавалерийской роты
временно расположились там лагерем. Агент по делам индейцев и командир
офицер из Бентона были уполномоченными представителями
казалось, что правительство, поскольку Ловелл приложил дополнительные усилия, чтобы показать им стадо
часто сверяясь с контрактом, который у него был, относительно
пол, возраст и мясо крупного рогатого скота.

Единственная загвоздка в проверке была из-за нескольких раненых ног.
скот, что было неизбежно после такого долгого путешествия. Но
состояние этих нежных животных было удовлетворительным, и Ловелл
настоял на том, чтобы агент и комендант вызвали людей для
объяснений. Агент, без сомнения, был очень приятным человеком, и,
возможно, он разбирался в других вещах лучше, чем в скоте, потому что
он задал много простых, невинных вопросов. Однако наши ответы
можно было бы свести к нескольким простым утверждениям. Мы пробыли в пути, как мы
рассказали, больше пяти месяцев; после первого месяца
время от времени в стаде стал появляться крупный рогатый скот с нежными ногами, поскольку
встречались каменистые или гравийные участки тропы, - количество
пострадавших таким образом в любой момент времени варьировалось от десяти до сорока голов. Часто
хорошо известно, ведут скот стал тендер на ногах и упадет обратно
в тыл, и на ярких мягких или песчаных основаниях восстановить и возобновить
их позиция в счете; что с самого начала, можно было с уверенностью сказать,
полная десять процентов всего стада были так повлияло, но мы
не проиграл ни одного руководителя от этой причины; Что общего состояния здоровья
животное не пострадало, и что во время насильственного стыковок почти
все так страдают выздоровели. А там было не более двадцати пяти
болят ноги животных в стаде по прибытии наша объяснение
было принято достаточных и стада. Оставались подсчет голосов
и классификация, но поскольку это потребовало бы времени, они были перенесены на
следующий день. Коров было в договорах, заключенных до головы, в то время как
бычки вышли на их примерный вес в одет говядины,
договор призвание на миллион фунтов с десять процентов свободу
указанную сумму.

Я был среди первых, чтобы пройти собеседование с агентом по делам индейцев, и на
будучи прощен, я свела знакомство с одним из двух священников, которые были
с партией. Это был розовощекий, упитанный старый падре, который
сообщил мне, что он служил среди черноногих более
двадцать лет, и что он долго работал с правительством, чтобы
помочь этим индейцам. Коровы из нашего стада, которые должны были быть
распределены между индийскими семьями для домашних нужд, были здесь
по его настоятельной просьбе. Я спросил его, не захотят ли эти коровы
погибнуть во время долгой зимы — я всё ещё живо помнила, как мы пережили зиму в хижине две недели назад. Но он заверил меня, что зимы были сухими, хоть и холодными, и его народ добился определённого прогресса в развитии цивилизации и обеспечил себя укрытием и кормом на случай зимней погоды. Он сообщил мне, что
до того, как он начал работать среди черноногих, их пони
зимовали без потерь на местных травах, хотя с тех пор он научил их
заготавливать сено, и в ожидании получения этих коров такие семьи
как и право на долю в отдел наглядно предусмотрено
животных пропитания.

Ловелл вернулся с партии в агентство, и мы должны были принести до
стадо для классификации рано утром. Наводнение прошлого года нам
что говядина пастбище было причине, что лето рулит, а
коров будут проводиться под стадо военных в ожидании их
распределение. Мы провели нашу последнюю ночь со стадом, распевая песни,
пока первый стражник не объявил смену, когда, осознав поздний час
, мы зарылись в наши одеяла.

— Не знаю, как вы, ребята, к этому относитесь, — сказал Куинс Форрест,
когда первая смена была снята с дежурства и они вернулись в лагерь, — но
я попрощался с этими коровами на их пастбищах сегодня вечером без сожаления и
слез. Новизна ночного выпаса теряет для меня свою привлекательность, когда
она растягивается на пять месяцев. Я мог бы быть достаточно глуп, чтобы совершить ещё одно
подобное путешествие, но я бы предпочёл быть индейцем и позволить другому
парню гнать коров ко мне — так гораздо удобнее».

На следующее утро, прежде чем мы добрались до агентства, несколько ярко
разукрашенные самцы и скво выехали нам навстречу. Прибытие стада
ожидалось несколько недель, и наше появление вызвало восторг у
индейцев, которые стекались в агентство из ближайших деревень
. Физически они были прекрасными образцами аборигенов. Но
наш испанский, который мы с Квотернайтом испробовали на них, был для них таким же
непонятным, как для нас их гортанная тарабарщина.

Ловелл и агент с отрядом кавалерии встретили нас примерно в
миле от зданий агентства, и нам было приказано перекрыть
коров. Стадо было на выпасе в довольстве, и соответственно
округлый и задач начались сразу. Все наше подразделение было превращено
в стадо для выполнения работы, в то время как множество солдат удерживали
стадо и присматривали за отрубями. Это заняло около полутора часов,
в течение которых мы работали как троянцы. Кавалеристы несколько раз
пытались помочь нам, но их лошади не могли сравниться с нашими в этой
работе. Корове можно включить гораздо меньше места, чем кавалерийского коня, и
кроме развлечений они предоставлялись военные были очень
незначительный эффект.

После того как мы заново обстригли скот, быков отправили на пастбище, и теперь оставалось только подсчитать их, чтобы завершить приёмку. Четверо из нас остались с коровами, но больше двух часов быки были на виду, пока обе стороны пытались их пересчитать. Я не знаю, сколько раз они пересчитывали их, прежде чем пришли к согласию, потому что четверо из нас, оставшихся с коровами, были заняты спором о поле молодого бычка.
Индеец-черноногий верхом на пони кремового цвета. Спорный вопрос
Это произошло между Фокс Куортернайтом и Бобом Блейдсом, которые обнаружили
этого красавца среди группы индейцев, только что прибывших с запада, и Джон
Офицер и я были приглашены высказать своё мнение. Нам указали на индейца,
которого можно было легко отличить по бусам и бобровым шкуркам в волосах,
поэтому мы объехали вокруг, чтобы вынести своё экспертное суждение о его красоте. Молодому индейцу было не больше
шестнадцати лет, и в его внешности не было ничего
от аборигена. Мы с офицером были в
затруднительное положение, ибо мы чувствовали себя вполне компетентными, когда обратились к нашим
мнения на столь щекотливую тему, и мы приложили все усилия, чтобы
открытый разговор на знаки и слова. Но молодой Черноногий не обратил на нас никакого внимания
, сосредоточившись на наблюдении за коровами. Аккуратно обутые ноги
в мокасинах и изящные руки, однако, указывали на женственность,
и когда подъехали Блейды и Четверть ночи, мы вынесли наше решение
соответственно. Блейдс не согласился с этим решением и поехал рядом.
молодой индеец, делая вид, что восхищается длинными косами, поигрывал
Он щёлкал бусами, щипал и хлопал по спине юнца-черноногого и, наконец,
хотя остальные из нас, опасаясь, что индеец может обидеться и устроить скандал,
умоляли его прекратить, он назвал юношу своей «скво», и тот,
очевидно, поняв это обращение, расплылся в широкой улыбке и
сказал по-английски: «Я — олень».

Блейдс громко рассмеялся, довольный своим успехом, на что индеец
улыбнулся, но взял сигарету, и они разговорились, пока мы
уезжали присматривать за нашими коровами. Вскоре они вернулись.
потом, когда восставших подъехал ко мне и выразился довольно
profanely в отсутствие представителей правительства
подсчет скота в Техасе моды. По прибытии агента и других лиц,
привезли коров; и эти существа гораздо более мягким, и
находясь под Ловелла инструкция ФРС между прилавками в
узкой файл, удовлетворительного граф был согласован на
первый судебный процесс. После подсчета коров солдаты занялись коровами, и,
закончив работу, мы поскакали к фургону, веселые и беззаботные.

Маккенн расположились на ближайшей воды агентству, а после обеда
мы выловили лучших лошадей, и, одетые в наши лучшие, въехал в
правильное агентство. Там была целая группа домов для атташе, один
большой склад общего назначения и несколько зданий школы и часовни. Я
снова встретил старого падре, который показал нам это место. Никто не мог
не произвели положительное впечатление на генерала опрятность и
чистота места. В ответ на наши вопросы, священник
нам сообщили, что он освоил язык индейцев в начале своей
работа и приняла его в своем служении, тем лучше эффект
объект его миссии. Было что-то трогательное в рвении
этого преданного падре в его работе среди племени, и признание
правительства стало подходящей кульминацией его работы и
преданности.

Когда мы отъезжали от агентства, коровы были в поле зрения под присмотром
дюжины солдат, несколько из нас выехали к ним и узнали, что
они намеревались загнать коров в загон ночью и в течение недели
раздайте их индийским семьям, когда ожидается возвращение отряда
в Форт-Бентон. Ловелл и Флуд появились в лагере около
сумерек — Ловелл в приподнятом настроении. По его словам, это была самая лёгкая доставка из трёх стад, которые он перегонял в том году. Он был прав, радуясь результатам годового перегона, потому что у него был ваучер на наши «Круговые точки», которые должны были принести шестизначную сумму. Это была весёлая ночь для нас, потому что и люди, и лошади были на свободе, и когда мы стелили постели, старик Дон настоял на том, чтобы Флуд и он сами постелили свои постели рядом с нашими. Они с Бунтарем подшучивали друг над другом
другие в течение вечера, и когда мы ложились спать, мы устраивали
случайные интрижки друг с другом, когда предоставлялась возможность.

“Мне кажется странным, ” сказал Ловелл, стаскивая свои
ботинки, - что в этом стаде насчитали на сто двенадцать голов больше, чем
мы начали с того, что стадо Боба Квирка, по последним подсчетам, насчитывало всего восемьдесят один гол;
”

“Ну, видите ли, - ответил Мятежник, “ у Квирка было стадо бычков, в то время как у
нас было более тысячи коров, и вы должны учитывать, что
некоторые из них отелятся по дороге. Это должно быть легко понять для
Фокси, длинноголовых янки, как ты.”




ГЛАВА XXIV

НАЗАД В ТЕХАС

Ближайшим железнодорожным пунктом от агентства "Блэкфут" был Силвер-Боу,
примерно в ста семидесяти пяти милях строго на юг, и в то время это был
терминал Северной железной дороги Юты. Все, что связано с доставкой.
доставка была завершена накануне, и наш лагерь был на взводе.
с рассветом мы готовились к отправлению в нашу последнюю совместную поездку.
Поскольку мы рассчитывали делать не менее сорока миль в день по пути к
железной дороге, наш фургон был облегчен до минимально возможного веса.
Ящик с патронами, бочонки с водой и тому подобные излишества были сброшены, и
припасы сократились до недельного рациона, в то время как кровати были отремонтированы.
а дополнительная одежда для экипировки была выброшена. Кого
волновало, что мы спали в холоде и нам не меняли спину? Мы собирались
вернуться домой, и у нас в карманах были бы деньги.

“Первое, что я сделаю, когда мы нанесем удар по этому городку Силвер-Боу”, - сказал
"Дархемские быки", как он надевал на свою последнюю рубашку, “избавиться от С
кожа и получить мне новые вещи до конца. Я начну с моих маленьких
шаркающих ножек, для которых понадобятся мокасины за пятнадцать долларов, а затем
клетчатый костюм из хлопчатобумажной ткани за шесть долларов и в довершение
коричневый стетсон за семь долларов. Тогда, выпив пару кружек и зажав в зубах сигару, я бы с удовольствием встретился с губернатором Монтаны, если бы это было удобно».

 Не прошло и часа, как мы попрощались с агентством Блэкфут
 и повернули обратно по тропе в сопровождении Ловелла. Наш первый лагерь мы разбили на Мадди, а второй — на Сан-Ривер. Мы неслись по плоскогорьям, примыкающим к главному водоразделу Скалистых гор, как ветры чинук, которые обдувают этот величественный хребет с западного склона. Мы были свободной командой; даже
Повар и погонщик были освобождены от своих обязанностей; их маленькие поручения были распределены между толпой и почти исчезли. За право управлять повозкой развернулась острая борьба, и Макканна перевели на ураганные палубы, где он с легкостью и изяществом сидел в седле, поскольку в другие дни проходил обучение верховой езде. По утрам всегда было в наличии полдюжины погонщиков, и мы передвигались, словно по приказу. На третью ночь мы разбили лагерь в узком ущелье
между рекой Миссури и Скалистыми горами, и вечером
На четвёртый день мы разбили лагерь в нескольких милях к востоку от Хелены,
столицы территории.

Дон Ловелл накануне вечером уехал в столицу дилижансом, и, когда мы разбили лагерь в тот вечер, Флуд взял свежую лошадь и поехал в
город.  На следующее утро он и Ловелл вернулись с управляющим
скотоводческой компании, которая взяла на себя заботу о наших лошадях и снаряжении. Мы собрали для него лошадей, и после того, как он отделил около дюжины, у которых были больные спины или которые хромали, и предложил считать их поврежденными и взять за полцены, _ремуда_ была
В итоге мы насчитали сто сорок верховых лошадей, четырёх мулов и повозку, которые составили наш обоз. Даже с учётом потери двух лошадей и уступок по поводу дюжины других, мы получили неплохую прибыль от всего обоза, учитывая, что Дон Ловелл предусмотрительно хорошо нас экипировал. Двое наших приятелей, которые заняли у управляющего деньги, чтобы выкупить свои шестизарядные револьверы после скачек на Республиканской лошади, поручили Ловеллу вернуть ему долг и поблагодарили его за услугу. Всё прошло успешно
покупатель и продавец вместе вернулись в город для заключения соглашения
, в то время как мы двинулись на юг, в сторону Силвер-Боу, куда должно было быть доставлено снаряжение
.

Еще один день легкого путешествия привел нас в милю от железнодорожной станции
конечная остановка; но это также привело нас к одному из самых тяжелых испытаний в
наше путешествие, потому что каждый из нас знал, когда мы расседлали наших лошадей, что мы
делаем это в последний раз. Несмотря на то, что мы были в прекрасном расположении духа
в связи с успешным завершением поездки; хотя мы были
рады освободиться от обязанностей пастуха и с нетерпением ждали
На обратном пути в наших сердцах всё ещё жило чувство сожаления, которое
мы не могли развеять. В дни моего детства я проливал слёзы, когда
с нашего маленького ранчо в Сан-Антонио продавали любимую лошадь,
и часто видел, как мексиканские дети не могли скрыть свою
печаль, когда нужда в хлебе вынуждала их продавать любимую лошадь
проезжему погонщику. Но никогда в жизни, ни до, ни после,
я так остро не ощущал разлуку между человеком и лошадью, как в тот раз
Сентябрьский вечер в Монтане. На тропе возникает привязанность.
между человеком и его скакуном, который почти как человек. Все лишения,
которые он переносит, его конь переносит вместе с ним, — он везёт его в
ненастную погоду, переплывает реки днём и скачет впереди
стада ночью, всегда верный, всегда готовый и всегда
терпеливо переносящий все тяготы, от изнурительных часов под седлом
до страданий во время перегона. И во время этого путешествия, длившегося почти
три тысячи миль, все связи, которые могут существовать между человеком и
животным, не только укрепились, но и наша _ремуда_ в целом
завоевала любовь, как мужчин, так и работодателем для переноски без
серьезные неудачи ценный стадо на всем пути от Рио-Гранде до
Блэкфут Агентство. Возможно, их кости уже белеют в каком-нибудь ущелье,
но люди, которые знали их тогда, никогда не смогут забыть их или ту роль, которую они
сыграли в той долгой поездке.

В тот вечер трое мужчин с ранчо прискакали в наш лагерь, а на следующее утро
мы пересчитали им наших лошадей, и они перешли в руки
незнакомцев. Чтобы не допустить промедления, Флад приехал в город
накануне вечером и раздобыл повозку и мешки с оружием, чтобы
Сложите наши сёдла в мешки, потому что, хотя мы охотно избавились от всего остального, наши сёдла были достаточно ценными, чтобы их можно было вернуть, и их можно было отправить домой в качестве багажа. Наш бригадир сообщил, что Ловелл прибыл на дилижансе и ждёт нас в городе, уже договорившись о нашем переезде в Омаху, и что он сопроводит нас в этот город, откуда мы отправимся дальше. В своём нетерпении попасть в город мы тащились по двое и по трое, пока не подъехала повозка за нашими седлами, и
не флудить остался, чтобы ухаживать за ними, они, возможно, были
отказались.

Там было что-то про серебряный лук, который напомнил мне француза
Брод на реке Йеллоустоун. Будучи терминала первой железной дороги в
Монтана, она стала распределительным пунктом для всей западной части
этой территории, и огромные караваны, запряженные волами, были в поле зрения для
перевозки товаров в более отдаленные пункты на севере и западе. Население тоже было почти таким же, как в Френчменсе, хотя город в целом был лучше прежнего, и в нём было
устойчивость его зданий. Поскольку мы должны были уехать на одиннадцатичасовом
поезде, у нас было мало времени, чтобы осмотреть город, и в то короткое
время, что было в нашем распоряжении, парикмахерские и магазины одежды
привлекли наше внимание в первую очередь. У большинства из нас были
какие-то остатки денег, а мой сосед был просто богат, и Ловелл одолжил
нам по пятьдесят долларов на каждого, пообещав вернуть деньги по
достижении пункта назначения.

Через час после получения денег мы щеголяли в новых костюмах с головы до пят. Мы держались так, словно ничего не случилось.
в ночном стаде, и при выборе одежды мнение трио было равноценно покупке. Бунтарю было очень легко угодить в его
выборе, но мы с Джоном Офицером были довольно привередливы. Офицер
был таким высоким, что с трудом можно было найти костюм, который бы
ему подошёл, и когда он засунул брюки в сапоги и отбросил жилет,
потому что никогда не носил ни жилетов, ни подтяжек, он стал похож
на альпийского туриста в своей новой розовой рубашке и
надвинутой на ухо коричневой бобровой шапке. Когда мы
выйдя на улицу, священник был одет так, как подобало его годам
и проявил здравый смысл, в то время как мой костюм соперничал с костюмом Офицера по
безвкусице, и можно с уверенностью утверждать, что две трети наших расходов были потрачены на
для сапог и шляп.

Флуд настиг нас на улице и предупредил, чтобы мы были наготове в депо
по крайней мере, за полчаса до отправления поезда, сообщив нам
что он проверил наши седла и не хотел, чтобы кто-нибудь из нас остался в живых
в последний момент. Мы все вместе выпили, и офицер заверил
нашего бригадира, что он будет отвечать за наше появление на
в нужное время, «трезвые и сожалеющие об этом». Так что мы бродили по
разбросанным по округе деревням, время от времени выпивая, и по
предложению «Бунтаря» сделали ставку по пять долларов на каждого и
заставили офицера сыграть на них в фараон, поскольку он утверждал,
что разбирается в этой игре. Взяв выигранные таким образом деньги,
Джон сел за игру, а мы с Пристом, понаблюдав за игрой несколько
минут, снова вышли на улицу и встретили на ней других членов нашего
отряда, едва узнаваемых в своих смертоносных костюмах.
Бунтарь жаждал сыграть в рулетку, но это был не город коров
там никого не было, и мы зашли в салун, где на пианино играл почтенного вида мужчина, который оказался весьма любезным, выпил с нами и сыграл несколько композиций на наш выбор. Мы наслаждались этим музыкальным удовольствием, когда вошёл наш бригадир и попросил нас собрать ребят. Прист и
Я сразу же отправился к офицеру, которого мы считали настоящим победителем, но
нам удалось заткнуть его по приказу нашего работодателя, и после того, как чеки были обналичили, мы выпили на прощание, что сделало нас последними
по прибытии на склад. Когда мы все были в сборе, наш хозяин
сообщил нам, что он хотел бы побыть с нами вместе только до посадки на корабль,
и пригласил нас проследовать за ним через улицу в салун Тома Роббинса
.

На входе в салун, Ловелл вопросил молодой человек за
бар: “сынок, что ты будешь принимать за честь моей развлекательные
этот наряд, на пятнадцать минут?”

“Ранчо ваше, сэр, и вы можете называть свои собственные цифры”,
улыбаясь и несколько проницательно ответил молодой человек и быстро
освободил свое место.

“ А теперь двое или трое из вас, негодяи, садитесь вон туда, сзади, ” сказал старик
Дон, когда четверка парней подняла его и усадила на один конец
стойки бара, сказал: “и давай посмотрим, что есть на этом ранчо в плане
освежающих напитков”.

Маккенн, Квотернайт и я подчинились приказу, но привередливые вкусы
стоящих впереди вскоре вынудили нас обратиться к нашим
помогите Роббинсу и молодому человеку, который только что вышел из бара
в нашу пользу.

“Правильно, ребята”, - проревел Ловелл со своей командирской позиции,
позвякивая пригоршней золотых монет, “повернитесь и помогите обслуживать этих
Жаждущие техасцы, и помните, что сегодня нет ничего слишком дорогого для нашей крови. Эта команда совершила один из самых длительных перегонов скота за всю историю, и лучшее — это не слишком хорошо для них. Так что выкладывайтесь по полной, потому что они не смогут сильно сократить прибыль за то короткое время, что мы здесь пробудем. Поезд отправляется через двадцать минут, и проследите, чтобы у каждого негодяя была дополнительная бутылка на дорогу. И заезжайте сюда, когда у вас будет время, я хочу купить пару коробок ваших лучших сигар, чтобы покурить в дороге. Монтана хорошо к нам отнеслась, и мы хотим оставить вам немного денег.

*** КОНЕЦ ЭЛЕКТРОННОЙ КНИГИ ПРОЕКТА ГУТЕНБЕРГА «ДНЕВНИК КОВБОЯ: РАССКАЗ О СТАРЫХ ПУТЕШЕСТВИЯХ» ***