Сказка о Заре-Заренице

Сказка.
     Собрался молодой царевич Златосвет в лес поохотиться на зверя дикого, на птицу далекую и животинку лесную какая приглянется.  Отобрал он дружинников лучших, лошадей самых выносливых. Лук отцовский натянул потуже, стрелы острые в колчан собрал и в путь дорогу пустились. Пустились по лугам зеленым и горам высоким. В лес дремучий. А лес темный, страшный, гляди кто и подглядывает со стороны, затаился. Забрели они в чащу дремучую, Привязали коней у деревьев, а сами неподалеку спрятались и стали выжидать зверя лесного. А в это время солнышко красное проснулось, вышло из-за черного горизонта и окрасило в золото просинь неба, багровыми лентами вышила окоем земли русской рассеивая седой туман. В тотчас же в небе две чудные птицы показались,  да такие, что царевич во век не не найдет подобную птицу. Одна была рыжая как огонь, смотришь, а перья переливаются яркими красками будто самоцветы и другая и то чуднее - якобы подбита черным аксамитом с золотом.
        Царевич долго наблюдал за парой, что невольно захотелось поднести отцу поднести как подарок дивный. Дружинники хотели отговорить молодого царевича, мол, не простые это птицы, пожадничаешь – пожалеешь.
       На что царевич резко отвечал:
        — Царевичу Златосвету запрещайте? Иже какие, другами еще назывались! Царь-батюшка всех накажет коль не хотите изловить мне эту птицу. Вот как прознает он, что отказали приказ царевича исполнять - голову сплечь!
       Златосвет не послушал другов своих по ратному делу, по своем сделал, выскочил из проросли и пустил стрелу в черную птицу и та и упала замертво.  Человеческий истошный вопль заполнил весь лес. Ночь моментально отступила, а небо мигом побелело. Не увидел царевич, что твориться вокруг него, сердце жадностью ослепило, все о добычи думал, бежал что есть мочи, как вдруг перед ним девица пристала с красными как огонь волосами, косами до самих пят, станом тонким, царственным, платьем багровым самоцветами украшено. Посмотрел Златовлас на девицу красавицу и полюбил ее всей душой, про птицу черную думать позабыл, но красавица холодно посмотрела на царевича и голосом грозным промолвила:
         — Знаешь ли ты, царевич Златосвет, что ты натворил? Какую беду на весь мир накликал? Избаловал тебя царь-батюшка, дозволений много, не по завету природы живешь, другов своих казнить хотел. Не по присказкам дни и ночи проживаешь. Веди меня к царю, дело у меня к нему есть. Идем же, без промедлений!
       — Все что пожелаешь, девица! Царевной будешь, в хоромах царских поселю. Что не день, то пир на весь мир! Шелками одарю да золотом и серебром, самоцветами богатыми, только стань, девица красная, моей женой.
       — Некогда нам пировать! Веди к царю. Слово перед ним держать будешь!
  Не понял царевич о чем молвила девица, на радостях отправились они с дружиной во дворец, а там царь на троне сидит, гостей заморских принимает, грамоты издает — а тут царевич с новостями, мол жениться будет. Обрадовался царь, наконец-то, Златосветушка остепениться хочет, прославит края родные на все семь сторон света.
     — Ну, веди избранницу свою, —  на радостях царь вскочил на ноги, хотел встретить гостью дорогую, а как увидел девицу – красавицу, так в сердце что-то тревожно стало.
       — Здравствуй, царь-батюшка, аль не признал в лице меня? — молвила красавица все так же холодно и грозно. — Заря- Зареница, сестра Вечорки, Полуденицы и Купальницы.
       — Здравствуй, дорогуша, — с почитанием поклонился царь девице,—  С какими вестями прибыла? К добру или худу?
         — К худу,— ответила Заря и рассказала все как на духу о случившимся.—  В положенное  время летали мы с Дыем по небу, смотрели на мир людей, будили  ото сна зверя лесного, животинку деревенскую, рожь колосистую, разнотравье  душистые, природу— роженицу каждое утро оживляли. И вот летали мы с Дыем по небу синему, солнышко красное поднималось, ночь с зарей менялась; сестры мои Вечорка, Полуденница, Купальница ведали мне каждое утро солнышко будить, из-за окоёма черного, как вдруг стрела царевича угодила в сердце Дыя, тот и упал наземь. Ночь тут же отступила, небо побелело, не сядет более солнце за горизонт, не уснет более зверь дикий, не стынет земля после дня жаркого, погорит рожь от солнца палящего, не уснет более люд славянский, а я на вечно останусь на земле.
      Обозлился царь на царевича, по справедливости наказать хотел Златосвета:
      —- Долго я тебя пестил, от беды оберегал, как наседки няньки нянчились. Не думал, что вот так случиться, перестарался, видать. Ох, беда какая приключилась!
       — Дыя не вертать уже, а надо тот, кто ночь принесет, тот кто с темными делами связан, к закату солнца, иначе весь худо будет. Прознают про Дыя боги почитаемые, мстить начнут.
        — Есть такой! — поспешил Златосвет,— Кощеем зовут, чародей он темный, бессмертный. В зверей чудных превращается, усом не шевелит , и дела свои черные вершит.
         — Кощея я в крепости запер на вечно, а ключ выбросил в пропасть. Людям от него худо было, девиц красных похищал, а те более не вертались. Магичил под боком, окаянный. Я его мечом булатным и не сдюжил победить, вот и запер его на вечно. Не видать пока проклятого, тихо сидит: то ли притаился, ждет своего часа, то ли обиделся. Нет никаких вестей. Крепость та черна как он сам: не стоит и не висит, а вокруг та самая глухая пропасть куда ключик я бросил. Добраться до крепости не просто, через Калинов мост только, а уж вертаться того сложнее, но есть у меня жеребцы волшебные. Они любую дорогу знают и приведут.
        Призадумалась Заря на минуту, после согласилась:
      —Веди меня к Кощею, я ему песню брачную спою, будет он ночью вместо Дыя повелевать! И вам впрок! А прежде, мне нужен венок венчальный из жар-цветов сияющих. Знают об венке только птицы Алконосты и Сирены, но где сами Алконосты - не ведаю.
       — Уж осеняя пора, цветы всякие отцвели. Где взять-то его?
      — Тогда давай скорее жеребцов своих скороногих! И не будем пустословить, сейчас же отправляемся через реку Смородину, через мост Калинов. Туда дорога нам лежит.
        — Иж, какая! Девка раскомандовалась! Аль не врет она часом, Кощея хочет освободить?   Коршуном воротиться, жди беды. Не убережем себя.
   Зароптали длиннобородые посадники и воеводы, за что получили неодобрительный взгляд Зари.
        — А чтобы без обмана, по справедливости было, Златосвет с вами поедет, пусть учиться у дружинников своих правде и дела свои исправляет. Если Кощей вздумает сбежать —  изловить и заставить ноченькой повелевать! А теперь собирайтесь немедля в путь дорогу! Запрягайте коней царских, жеребцов моих волшебных, те, что восточным султаном подаренные за помощь оцененную!
     Скоренько запрягли жеребцов волшебных, пустился Златосвет, Заря и пару дружинников в дорогу далекую. Неслись кони волшебные со скоростью света, по полям, лугам, через реку Смородину, прямо через Калинов мост, что уходит далеко в небо. Ветер гнали за собой, сыру землю под копытами поднимали, деревья с корневищем вырывали — как птицы по небу разлетелись.
    К полудню подоспел наш отряд к лесу черному, дремучему, туманом стелилась земля, где главный злодей в черной крепости томился. Не стали жеребцы идти далее, гнули шеи, прижимались к земле, чуют силу темную. Делать нечего, спешились всадники и давай думать как идти будут:
         — Дорога тут невидимая, опасная, заведет и не выберемся. — Говорит Златосвет,— Чует сердце, славу посмертную добудем там.
         — А ты, Златосвет, дружине своей доверься, будет тебе и други твои и слава в бою честном добыта. Сам на себя не надейся, друзья для того и есть, чтобы и в радости и в горе рядом были, поддерживали друг друга. Словом не обидь друга и  делом тверди, не пустословь понапрасну.
        Тяжело вздохнул Златосвет, понял что плохо поступил, царем грозился. Выделиться хотел молодой царевич, батюшку порадовать, а как оказалось натворил бед разных.
        — Не послушал я, признаю вину, братья,— обратился сын царя к дружине,— Не по плечу еще вам, а уже приказы отдаю. Можете вы меня простить и не держать больше зла на меня.
        — Не держим мы зла на тебя, Златовсвет, — первым ответил дружинник с мечом булатным отлитый отцом богатырем.
        — Как старшая дружина царя, так и младшая, коль надо, прикроем, но если опять оступишься, то не обессудь. Все по правде и совести. — Согласились другие.
      Переговорили и пустились в путь-дорогу. А как шли узрели как беснуется нечисть темная — чуют нет Дыя, воротит всю, к людям идут упыри всякие, анчутки, лиходейное, волкулаки, ночницы, бабайки разные, лихо одноглазое. Затеяли те пир сотворить раз лишили люди их ночи, когда Калинов мост открывается и те разгуливают по земле русской пока солнце не воротится, а как воротиться – спят.
     Златосвет меч достал свой, головы отсекать хотел, а Заря-Зареница  быстро его остановила:
    — Не стоит винить их несчастье. Дыя они не чуют, солнцеворот нарушен, потому беснуются. Не открывается им Калинов мост. Солнышко не сядет, а им ой как охота разгуляться. Так устроен мир.
   — Я пойду! — смело вызвался один из дружинников, не побоялся. — Я песни ночные знаю, любую животинку убаюкиваю, и они мирно спят.
   Так и остался он перед чудью разной на пути к царскому граду. И не пройти теперь нечисти, не пролезть, а как запел соколик тонким голосом, убаюкал всех, а те и сном крепким засопели.
            Погоревал царевич за другом смелым и пошли дальше, а там и Баба-Яга,  глядь — ступа мечется как бешеная в разные стороны, чуть старуху не скинула, а кот Баюн с ветки спрыгнуть не смог, взобрался на самый верх, ухватился когтями острыми в корявое дерево, а сам сидит, хвост распушил  и шипит. Пустились храбрецы ратные на помощь старухе. Едва изловили ступу, крепко привязали к дереву, давай кота с дерева стаскивать.
         — Ох, соколики, что твориться-то! Что же твориться! — причитала старуха утирая платочком горькие слезы.— Не колдуется никак, ступа сама трепыхается, путается в стороны. Вон, гуси мои, гакают, ни слова больше не молвят.  Что с них взять-то, разве что в суп пойдут? А кот, глядите, разве это Баюн?! Сидит на высокой ветке и шипит, по сырой земле не ступает более.
   И давай реветь.
         — Прости, бабуся, это я во всем виноват. Подстрелил птицу дивную, думал во дворец взять, а оказался это Дый ночной. По горячему поступил, не подумав. Простите меня.
  Опустил царевич головушку вниз, стыдно стало, то и дело тяжело вздыхал, видит скольких бед натворил. Исправить все хотел.
          — А! Вот оно как! Да разве можно вот так вмешиваться дела высшие о коим нам не понять?! А теперь смотрите что делается!  Это еще что, вот Змей с Горы Ночной, вот как проснется, почует неладное, берегитесь, люд царский.
          — Ты Ягуся не ропчи на Златосвета, не со зла он, а по незнанию, — взялась слово  Заря- Зареница. — Ты вот что, скажи, венок венчальный из жар-цветок сияющего где достать?
         — А по чем тебе венок?— Посмотрела Яга на Зареницу. — Куды так собрались?
        — К Кощею идем, его хранителем ночи вместо Дыя позовем,— ответила Заря. — Песню должна венчальную ему спеть.
       — А если не согласиться Кощей, не выйдет на встречу? Эх, обиду держит он лютую на батюшку царевича, а теперь и вовсе ошалеет.
     — За что обида та?
    — Невесту нашел себе Кощей, приданым за невесту выкупил веночком из семи жар-цветом сияющим,  а  тут царевич весь такой важный. Влюбилась горемычная в молодца, да так, что не хотелось вертаться к бессмертному. Ко мне за зельем приходила, чтобы красоту убрать и с любимым царевичем остаться. А Кощей по земле ее искал — девиц похищал красных, похожих, но так и не отыскал. Пока царевич снова не вышел на бой, хитростью его не взял, вот и запер его в крепости что на камне не стоит и в воздухе не висит, а ключ и вовсе в ту пропасть бросил.
     Рассказала историю Ягуся.
     — Ах, вот оно что?! - ахнула Заря-Зареница.- А коли не выйдет бессмертный?
     — Тогда я его на бой честный вызову! — вызвался Златосвет. - Как сказал царь-батюшка - заставить!
 Засмеялась Баба Яга, закряхтела, закашляла, а после со всей серьезностью добавила:
         — Веночек у птицы Алконоста. Идите дорогою, что сама ведет и приведет, но только помните, что близко к птице подходить нельзя. Песнопением отличается эта чудная птица, всякий кто услышит печаль Алконоста — забывает обо все на свете, сойдет с ума и больше никогда не вернется обратно. А это вам яйцо золотое  Алконоста, обменяйте его на веночек. А теперь поспешите, Вечорка уж скоро. Коль не поспейте, конец всему будет! Погибнем все тут!
          Путники поклонились Бабе Яге за помощь оказанную и пустились в путь. Дорожка, что не было видна под клубами тумана вела чрез густые дебри, тянулась до самого края как вдруг из теса сколоченного, в шалаше темном, притаился какой –то зверь прежде невиданный. Перо у птицы черное, крылья длинные... А голова человеческая, а на голове венок заветный сияющий короною венчанный. Вышла на свет птица, что путников заплутавших сума сводит красноречием своим печальным, как завела, запела голосом волшебным так остальные дружинники стали на месте, прислушались к голосу и более не шевелились. Позабыли они все, будто камнем приросли к земле, стали только ее слушать.
        — А ну, прикрой уши,— велела Заря-Зареница медленной поступью подошла к птице, приветствовала поклоном низким,— Доброго дня, печальная птица Алконост, скажи мне, не тот ли венчальный венок на твоей голове, что из жар-цветка сияющего?   
        — Он же, Заря, он. —Признала птица Зарю-Зареницу, хотела уже спеть печальную песню девицы красной, о Дые мертвом, но Заря вовремя остановила ее.
        — Могу ли я просить его у тебя про венок твой сияющий, о, печальная птица Алконост, а у меня яйцо твое золотое когда-то утерянное.
        — Яйцо?! — затрепетала птица да как заорет, будто раскат грома по небу пронесся. — Где ты его взяла?
        — К Кощею иду! Венчальную песню хочу ему спеть.
       — Песню спеть?! Вот, послушай мою...— забывается чудная птица о яйце. Видно, хочет свою песню исполнить, путников с толку сбить и яйцо забрать и венок оставить.
       — Могу ли я просить его у тебя про венок твой сияющий, в обмен, о, печальная птица Алконост, а после сможешь спеть мне песню о мертвом Дые. — повторила Заря.
      — Песню венчальную?!  Яйцо в обмен?!— повторила Алконост.— Послушай лучше мою...
     — Могу ли я просить его у тебя про венок твой сияющий, яйцо в обмен, о, печальная птица Алконост, а после сможешь спеть мне песню о мертвом Дые.
  Третий раз повторила Заря, на что Алконост не вынесла наглости такой, взмахнула мощными крыльями, влетела вверх пересев на другую ветку, еще пуще голосом громким молвила:
      — Яйцо мое когда-то украденное, как у вас оказалось? Украли  у матери дитя, а теперь венок просите! Что ж, спою вам песню печальную, о том как мать...
       — Мне спой! Это я подстрелил Дыя! Я и яйцо твое украл! —  выскочил за –за спины Зари молодой царевич Златосвет. — В обмен дай нам веночек свой заветный! Нам нужно для благого дела!
          — Для доброго дела веночек?!
          Делать нечего, согласилась Алконост,  по добру, сбросила с головы жар-цветы сияющие угодив прямо в руки Зари и запела свою печальную песню.
       Поблагодарила Заря –Зареница царевича за храбрость оказанную, за подвиг достойный похвалы и гордости и сама пошла дальше держа  дорогу к Кощею.
       Уже и вечереть должно, дошла Зареница  до  черной крепости, что не стояла и не летела, где ни окон, ни дверей, сплошная зубчатая  стена с узкими бойницами и башнями. Стала девица красная перед крепостью, а под ногами пропасть глубокая, вот-вот упасть может.  Венчала себя веночком брачным из жар-цветов сияющих и волосы длинные до самой земли касались,  свет излучали будто огнем красным горели, платье переливалось бликами будто медь начищенная.
   Раскинула Заря руки в стороны и запела песню брачную, а Кощей все не выходит и не выходит, даже не показывался. Опечалилась Зареница, посмотрела в пропасть глухую, а конец песни уже близок. Наконец показался бессмертный за зубьями стены, посмотрел на девицу красную властитель темных сил. Привлек ее видом своим царственным, да внешностью привлекающей, а на голове у Зари веночек из цветов редкостных еще пуще воссиял. Признал Кощей свой подарок дарованный когда-то другой, а теперь вернулся венок с новой новобрачной.
   Закончилась песня. Затаил дыхание весь свет белый, ждал ответа от Кощея, а тот стоит и ничего не делает. Не вынесла Заря-Зареница, поняла, что пути уж назад точно нет и шагнула в пропасть глухую, а за ней огромным коршуном  тут же пустился вниз и сам бессмертный. 
  Летели две дивные две птицы по небу две чудные птицы обвенчанные, солнышко провожали, к темной ночи мир готовили. Встретились иные птицы, сестры Зари — Вечорка, Полудница и Купальница. Радовались за Зареницу, восхваляя сестру за ее храбрость. Отпустили из леса дремучего царевича Златосвета и его дружинников, а Дивия — звездная ночь и месяц, провожала их до самого Царь-града славя имя нового богатыря — Златосвета.