Владимирский централ

«Владимирский централ, зла немеряно, лежит на сердце тяжкий груз…» Кто бы мог  подумать, что эта песня Михаила Круга будет будить во мне столько смешанных  чувств и воспоминаний.
«Старики» в нашем кубрике переговариваются с таинственным видом,передают  друг другу какую-то бумагу и тычут в неё пальцами. Мы просим их, как Буратино  Карабаса Барабаса , открыть тайну « Золотого ключика». Оказалось, пришёл  летний наряд на плавбазу, что на реке Клязме. Каждые шесть часов должна  происходить пересменка. Там стоит  палатка на две койки и тумбочка. Есть   своя вёсельная лодка, рядом плавучий магазин и... местные барышни. Последний    аргумент стал в этом деле решающим, и мы тут же высказались за то , чтобы учли и наши интересы. После переговоров, Славик, Леня Жуков и я  были внесены в этот таинственный список с лиловой  печатью и картой , больше смахивающей  на ту , что хранил старый пират Билли Бонс из «Острова сокровищ». Но в нагрузку нам дали одного "старика" - Ваню Аболихина. Ровно в 11:00 мы выдвинулись в указанное на карте место, расстояние до которого, если по прямой и не отвлекаться на местных красивых аборигенок, ровно три километра. Пришли на место. Красотища. Пляж , правда, оказался пустой. Пустой была и наша палатка. Не было на месте и нашей лодки. Сидим,курим.  «Из за острова на стрежень….» , правда без слов и музыки, поскрипывая уключинами, приплыла лодка с нашими. С нас тут же собрали по рублю с мелочью . Курим. Поднялся небольшой  ветерок , набежали тучки, того и гляди дождь начнётся.  И Только  мы засобирались к себе в часть, как приплыла лодка. Из неё  вылез довольный Ванька Аболтхин с  пакетом и сказал:
 — Это вам, - доставая две бутылки, - а это нам на вечер.
После чего Ванька с бутылкой на минуту исчезли в нашей палатке.
Для начала плеснули на шестерых по 80 грамм. Как  говорила  моя  бабушка: 
 — Язык  замарать.
Вторую бутылку хозяйственный Ванька спрятал в палатке, от греха подальше.  Чокнулись, всё как положено:
  — Дай Бог не последняя.
И сразу , как  по волшебству выглянуло солнышко и настроение значительно улучшилось. Когда народ стал  разливать вторую бутылку , мы с Лёнькой  отказались.  Посидели , покурили, позагорали. Купаться не стали, не помню уже по какой причине, но скорее всего из-за огромных семейных трусов. Время пролетело незаметно, засобирались мы к себе в часть. Славик с Ванькой остались с ночёвкой, потому как заранее обзавелись плавками, а мы с Лёнькой  и двумя нашими "стариками" от прошлой смены двинули обратно. Дошли без приключений. В 19-00 я повёл всех на  ужин.  Идём , никого не трогаем, как  вдруг нас останавливает дежурный офицер с красной повязкой и обращается ко мне со словами :
  — У вас , товарищ сержант, есть пьяные в строю. Я вынужден доложить об этом начальству.
Но сколько человек и кто конкретно, он не сказал.
  — Вот тебе и  «сходили за  хлебушком»* , —  вспомнил я не к месту наш    армейский анекдот.
* «Отгремел последний  вагон пригородной электрички. Чья-то  кудлатая голова  скатилась под откос, а  синие губы прошептали:
  -Ничего  себе. Сходил за хлебушком. »
Дошли до столовой, отужинали , вернулись в казарму. Пришёл  наш командир - майор Антошин, благо  он жил рядом. "Старики", что пришли с плавбазы тут же все попрятались, поэтому на допрос попали только мы с Лёнькой Жуковым:
  — Пил?
  — Не пил!
  — А ну, дыхни!   
Ленька, тот на второй  минуте раскололся: 
  — Да, пил , но только свои наркомовские - 100 грамм. Имею право.
Антошин  рассмеялся, и Лёнька тут же был помилован.
 Я же, как нормальный белорусский партизан, на допросе молчал, за что и был приговорён к трём дням гауптвахты. Уже потом, просчитывая все детали этого запутанного дела, я пришёл к выводу, что нас подставил кто-то из "харьковских стариков" за нашу борзость и отличные технические знания, которые напрочь отсутствовали у харьковских по причине плохой успеваемости в техникуме. Мы ржали, когда их вызывали к доске со схемой радиоприёмника дальней радиосвязи. А также за неуважение к их старшинству, ну и за то, что мы были просто ленинградцы. Утром следующего дня в наше подразделение пришёл прапорщик Дронов, который должен был отвезти меня на губу. Вся дорога на штабном "козлике" заняла не больше получаса его рабочего времени. Пока ехали, прапорщик затянул свою старую песню:
 — Уговорили тебя. Как же. Ты себя так неуверенно с подчинёнными    чувствуешь от того, что плохо уставы знаешь.  А я вот , все их от корки до корки изучил , от зубов отскакивают, и потому абсолютно спокоен и уверен в  себе. Егоров у тебя с грязным воротничком ходит, а у  Витьки -  « Дембеля»  ремень вечно  на  яйцах висит.
Вовка  « Егорыч» - моего призыва- тощий  как  цыплёнок , подтягивается  лишь два  раза и  шея у него  такая   тонкая , что   воротничка   практически   не касается, поэтому он его меняет раз  в неделю , а не через день как все  остальные . А с «Дембеля» , что возмёшь ?  Разгильдяй , он и в Африке  разгильдяй.
Наконец  приехали. Только через много лет до меня дошло , где располагалась    наша гарнизонная гауптвахта - это был  тот  самый  «Владимирский централ».  Вход - небольшое красное здание.
  — Как всё у них тут цивилизовано, основательно и чисто , — показалось мне  поначалу.
 Офицер принял от прапорщика мои бумаги, а меня повели внутренними   двориками куда-то вглубь. Пока шли, кругом были стены из красного кирпича, и  очень узко... Кто - то сквозь решётку на окне ругался нехорошими словами :
  — Волки позорные! Я до вас доберусь!
  — Если нас с тобой  выпустят, — добавил я от себя и про себя.
Первый этаж небольшого здания. Отобрали часы, два ремня, все иголки из пилотки, носовой платок и попросили вывернуть карманы.
  — Да подавитесь, у меня ещё пять таких же платков в тумбочке лежат.
Отвели в камеру, предупредив:
  — Лежать на полу не полагается.
Захлопнулась здоровенная дверь, скрипнул засов. Камера три на три метра,  по  центру  стоит табуретка, а деревянный  пол в ней выскоблен до состояния разделочной кухонной доски. Высоко, под самым  потолком, в конце толстенной стены,  маленькое окошко без стекол  с  редкими вертикальными прутьями  толщиной   в  два пальца. На   стенах  металлические нары,  откинутые вверх  и удерживаемые в  таком положении   большущими   амбарными   замками.  Заскрипела   дверь,  вошёл  офицер и солдат с автоматом.
  — Наверно   расстреливать  поведут, а маме  потом  напишут,мол  извините 
 гражданка , ошибочка   вышла, — пронеслось в башке.
  — Представьтесь, — предложил мне офицер тихим спокойным голосом, и  я  назвал себя.
  — Не правильно. Надо ещё  указать за что и сколько вы получили, — добавил он.
 Я выполнил и это требование.
  — Не спать, сейчас  вам принесут ведро и щётку, вымойте  пол.  И  чтобы  пол   блестел  и  сиял, — произнёс офицер, и дверь в камеру с лязгом  затворилась.
 А через минут десять,какой-то бедолага принёс  мне  ведро с водой , тряпку,  металлическую мочалку - путанку  и я приступил к уборке, проклиная "харьковских" , командиров  и всех…
Очень было  интересно наблюдать как течёт время; солнечный зайчик, размером с небольшое  яблоко , неожиданно появившись на  стене , начинал  свой  путь, медленно скользя  и  сползая , он проходил всю стену и  побледнев исчезал. Сколько я таких зайчиков увижу?  Обида  душила меня,  подступали слезы, но я сдержался. Пришли,  и   забрали ведро, я поинтересовался,  как тут у вас писают. Боец с автоматом видимо ожидал мой вопрос и театрально  изрёк:
   — Ваше дело телячье - обосрался и  жди, когда  подстилку сменят.
И ушёл гад.
   —  Так, —  прикинул я, — первый этаж, пол весь мокрый.
А если он в углу станет чуть мокрее - переживут как-нибудь...
Да так и поступил. Сразу полегчало и даже  жить захотелось. Арестантов, по  уставу , кормят самыми последними , после  солдат  охраны. Вся еда холодная и её мало. Тогда же можно   было  сходить в туалет. Итого  три  раза за день, сейчас  бы этот номер  не прошёл, а вот тогда:
   — Ладно, уговорили .
Отвели в туалет, конвоир снова с автоматом, может у них так принято, Туалет странный, только  три очка,  дверей    нет, больше похож на деревенский туалет , без смыва  и  сами  отхожие места  зачем-то приподняты  над полом   сантиметров на пятьдесят .
   — Надо  будет об этом поразмыслить на досуге, — тут же  отреагировал мозг.
Конвоир с автоматом , отвёл меня в столовую. Столовая — всё те же три на три метра. Познакомился со всеми и узнал, кто за что сидит. Мне объяснили, что те, кто завтра выходят на волю, должны отдавать масло и сахар. Я не возражал, и в результате у меня на тарелке образовалась небольшая горка из масла, а в кармане — несколько кусков колотого сахара. Автоматчик завёл меня в камеру, а через час ключом открыл замок на нарах, тех, что были под самым окошком без стёкол, и откинул их.
  — Вот  ведь  паразит, —  вновь   вырвалось  у меня.
Но сегодня   выбирал  не я. Доски жесткие, снял  гимнастерку и  свернул её  валиком под голову. Из  окна  прилично  сквозило   и  я,   вывернув пилотку, натянул  её  на голову   до самых  ушей. Через какое-то время   три женских голоса  из расположенной   рядом  психиатрической больницы  , исполнили песню: « Один раз в год сады цветут…». 
Ну,   а дальше  мне  стало совсем обидно,  и я уже не смог сдержаться.
С  утра считаю  в камере  шаги. По центру  табурет, чтоб   отжиматься.
Надолго только б не остаться. Задвижка  скрипнула:  за мной,  кажись,  пришли....
На  второй день моего заточения всё  повторилось, за исключением того,  что всех сидельцев  отвели в здешние подвалы  вытаскивать  скопившийся  за долгие годы мусор. Подвалы были  старинные и  высоченные из красного  мелкого кирпича со сводчатыми стенами, переходящими в потолок и наверняка  повидавшие  за свои века немало трагедий.  Я  тогда  ещё подумал:
   — Наверняка здесь чекисты белых офицеров  расстреливали .
И стал озираться по сторонам, ища подтверждение своим  страшным догадкам.  Но, к своему сожалению, не нашёл  выбоин от  револьверных пуль.
На третий день нам раздали брезентовые ремни с крашеной бляхой, чтобы мы  штаны не потеряли , и  повели к отставному  полковнику  на дачу,  поливать огород  и  помогать ему по хозяйству. Нас шестерых , как пленных немцев, вёл сзади автоматчик, а меня ,как  сержанта, назначили за старшего.  Метров через  300-400 надо было  переходить через Лыбедскую  магистраль. Поток машин  очень плотный, не перебежать,  красных флажков  и  светоотражающих   жилетов,  как   сейчас,  у нас  не было. Тогда я   попросил конвоира  взять автомат в руки,  вытолкнул  его  в перёд нашей группы ,  и прикрываясь им как щитом,    начал с сидельцами  переходить  дорогу. Увидев автоматчика,   все машины   слева  остановились, а один водитель  кавказкой наружности  даже выскочил из машины и  подбежал к нам. Мы его успокоили, сказав , что  разыскиваем   дезертира ,  сбежавшего  с  автоматом с боевого поста...
   — Вай,  Вах !  — только и  выговорил    водитель.
Так мы перешли дорогу и  подошли  не то  к  озерцу,  не то  к отделившейся части реки. Народу  на берегу   было  просто  не протолкнуться,  автоматчик тут же  бросил на траву свой  автомат,  и   раздевшись  плюхнулся в воду. Я прикрыл  автомат  его   гимнастеркой , чтобы не пугать  мамаш с детьми и сел ждать пока мои товарищи   накупаются. Автоматчик охладился и первым вылез из воды.
   — За автомат переживает, правильный боец,  — подумал я .
 Наш конвоир  подошел поближе и я обомлел. Он  как   житель   Новой Зеландии  от шеи  до ног, был покрыт  затейливыми  татуировками на разные актуальные  и  спорные  темы.  Например : старик через болото с камышами на плечах тащит старуху с ведром, полных грибов. Ну и там ещё  много чего было.   Наглядевшись на папуаса,  я выгнал из воды всех  сидельцев и мы пошли дальше.  Пришли в какое-то  мелкое  садоводство с  сарайчиками.  Бравый  отставник  принял нас как родных и  сразу   загрузил работой на весь день, не дав пожрать. Когда   мы  всё  пропололи и полили ,  отставник  спросил:
  — Ребятки ,   может  кто из вас  разбирается  в электричестве ,  мне тут  достали   двигатель,  но  я  не знаю как тут и что.
Чёрт меня  дёрнул ответить: 
  — А чего здесь сложного. Треугольник или звезда, 380/220 вольт. У Вас, простите, какое в напряжение в садоводстве?
  —  220. Три фазы, — ответил наш садовод любитель.
  — Вот и славно.
 Новенький электродвигатель был  темно-голубого цвета,  без шильдика,  только распределительная  коробка. Я попросил бумагу с карандашом и нарисовал  кровопийцу схему соединения. Поинтересовался , нет ли тестера, чтобы убедиться  в исправности обмоток. Тестера не оказалось и  воспользовавшись инструментом садовода , я тут же перемонтировал ему этот несложный механизм.   Мы распрощались с хозяином огорода и пошли досиживать свои сроки. Когда   отошли подальше от паразита в отставке, послышался надрывный  вой  перемонтированного мной двигателя , а вслед за ним нескончаемый изощрённый     мат отставного полковника. Похоже, что  движок был иностранного производства  на 220/110 вольт ,  либо для наших военных с иным расположением обмоток.   Как в таких  случаях, говорил «Фриц» у Балабанова в кинофильме «Брат»:
  — Здесь как повезет, пятьдесят на пятьдесят.
Сам виноват, раз уж спёр со склада движок , так не забудь  прихватить и техническую документацию. Халявщик.
Придя в свою камеру, я обнаружил в ней двух младших сержантов-лётчиков, испуганно сидевших на табуретках. Познакомились. Я, как бывалый сиделец, рассказал им все правила и порядки. А потом мы травили анекдоты до тех пор, пока за младшими сержантами не пришли и их куда-то не увели.

— Похоже, набедокурили лётчики по женской части, — пронеслось в голове.

Вечером, за ужином, я отдал своё масло и сахар тем, кто ещё продолжит сидеть. А утром за мной, на том же "козлике", приехал прапорщик и отвёз в военный городок. По дороге он спросил:

— Как отдохнул?

— Нормально, — ответил я.
Прапорщик немного помолчал , а потом принялся за старое:
   — Ты  с подчинёнными  впредь будь построже, но чтобы всё было по уставу. Вот я...
Дальше его можно было не слушать- пожилой  человек, что с него  возьмёшь.  Потом были учения, и уже не отставной, а самый настоящий полковник меня похвалил и вынес мне благодарность. А нашему майору Антошину пришлось отпустить меня домой на побывку сроком на две недели. Мама тогда, глядя на меня, лишь головой качала. Я все блюда ел ложкой, а три куска хлеба зажимал по привычке между пальцами левой руки. Потом это постепенно прошло...

*Все имена и фамилии в этом рассказе вымышленные.А любое совпадение с реально существующими или существовавшими - просто случайность!Надеюсь,вы меня понимаете.