1.
Белые, почти прозрачные занавески на раскрытых балконных дверях болтались неспокойными привидениями и то и дело скрывали собой пляж и море. Солнце еще не встало, так что мир за окном был серо-розовым, а море — темно-синим. Красное темно-синее море. Звучит на редкость странно, но что в моей жизни не странно? Говорят, человек сам выбирает свою судьбу, но вряд ли это можно отнести ко мне. Я сделал все, чтобы никогда не оказаться в этом номере, я всегда говорил ему «нет», я вел себя, как последний мудак, но все равно не смог ничего изменить. Даже на таких, как я, может найтись управа, и, похоже, моя лежала рядом со мной.
Порыв ветра всколыхнул белые занавески, на мое плечо легла тяжелая рука, а сонный голос прошептал в ухо:
— Не спал всю ночь?
— Ты загнал меня в угол. Какой сон?
— Не начинай, Серж. Просто скажи «да», и все.
— У меня есть еще целых два часа.
— Ты же уже принял решение!
— Нет.
Невнятное чертыхание и брошенная в меня подушка были мне предупреждением. Я не обратил на это внимания, закинул руки за голову и уставился на пухлых ангелов с луками в руках на потолке. Как же так получилось, что я зашел в тупик, выход из которого был только один?
…Офис, по которому вела меня секретарша, давил на психику роскошью и элегантностью. Все здесь кричало о богатстве и безупречной деловой репутации этой известной на весь мир конторы. Не всем, конечно, известной, а только тем, кто строил рудники и шахты: русским олигархам, ближневосточным шейхам и индийским пашам. А еще поставщикам оборудования, одним из которых был я. Точнее, очень хотел им стать. Секретарша свернула за очередной угол и привела меня к дверям, за которыми сидел если не бог, то царь царей-то точно: технический директор этой примечательной конторы не мог быть никем другим.
— Роман Алексеевич готов вас принять, — вежливо улыбнулась мне секретарша и открыла тяжелую дубовую дверь.
Я уверенно шагнул внутрь просторного кабинета, панорамные стекла которого делали его необъятным, и споткнулся на ровном месте, потому что человека, сидящего за директорским столом из красного дерева, я уже раньше видел. Казалось бы, ну и что в этом такого? Да ничего, если не считать того, что позавчера вечером в гей-клубе пока я, пьяный в дым, присматривал себе мальчусика на ночь, он выбрал мальчусиком меня, о чем и сообщил мне в приказном порядке. Я послал его лесом и даже попытался ударить, но факир был пьян, и фокус не удался, так что я промахнулся. Бармен, с которым я переспал на прошлой неделе, меня спас: прекратил драку, успокоил похотливого мужика и вызвал мне такси.
— Добрый день, Сергей, — насмешливо посмотрел на меня Роман Алексеевич. — Вот мы и встретились. Снова. Неожиданно, что и говорить.
— Не повезло мне, — погрустнел я.
— Не то слово, — поднялся из-за стола хозяин кабинета, и я по достоинству оценил его габариты. Позавчера мне было не до этого, но сегодня… Я со своими 1,80 роста на фоне него казался маленьким худышкой. — Полгода ты взрывал мне мозг по телефону, изводил моих помощников и добивался встречи, а что в итоге?
— Все коту под хвост, — озвучил очевидное я. Он подошел поближе. — Разрешите хотя бы оставить презентацию. Над ней половина моего отдела два месяца сидела. Они же вам дорогу не переходили!
— А ты упертый, да? Никогда не сдаешься?
Я пожал плечами. С некоторых пор мне стало все равно, выиграю я или проиграю. Когда любимый человек предает тебя, а потом пытает и насилует на пару с двумя дружками целую ночь, почти все в этом мире перестает иметь значение. Если бы я не был упоротым оптимистом, то сошел бы с ума сразу, но я и правда никогда не сдавался, а потому сходил с ума медленно и так незаметно, что никому и в голову не приходило, что у коммерческого директора не самой маленькой конторы, обаятельного ловеласа и успешного мужчины дела швах.
— Роман Алексеевич, я бы хотел обратить ва… — начал я, но он неожиданно взял меня за подбородок, вынуждая закрыть рот на середине фразы.
— Я бы тоже хотел, — сказал наглец прямо мне в губы. — На что ты готов, чтобы продать свое оборудование?
— Да пошел ты! — вырвался я. — Этого еще не хватало!
— Мне — точно не хватало, — рассмеялся он, присаживаясь на край стола и обшаривая меня взглядом. — В чем проблема, я не пойму? Той ночью тебе было все равно, с кем трахаться.
— Мне и сегодня все равно, — ответил я, — но я актив, а не пассив, так что прибереги свой член для кого-нибудь другого!
Роман взял мою презентацию в руки, демонстративно пролистал и посмотрел на меня с откровенной похотью в глазах.
— Полгода работы твоей и твоих людей, контракты на миллионы долларов, огромные бонусы…
— Ты слишком хороший специалист, чтобы дать мне все это взамен на дикий трах.
— Ты прав, — усмехнулся Роман и поманил меня пальцем, — но если поцелуешь меня так, что мне понравится, я обещаю прочитать все, что ты тут понаписал, и даже отнесусь ко всему как профессионал.
Это было глупо и абсолютно иррационально. Два мужика тридцати с лишним лет решали судьбу многомиллионного проекта поцелуем. Бред! Если бы я знал раньше, что Роман гей, все было бы по-другому, но у него был сын и жена, хоть и бывшая. Алиби — не подкопаешься. Чертов притворщик! Еще больший, чем я.
— Так что, Сергей, ты готов просрать все на свете из-за собственной глупости и гордости?
— Нет, — ответил я и подошел к нему вплотную.
Хочет поцелуй? Он его получит. Я нагло втиснулся между его ног, обнял за талию одной рукой, за затылок другой, провел носом по гладко выбритой щеке и коснулся его губ своими. Просто коснулся, но этого вполне хватило, чтобы он откинул презентацию, обнял меня так, что затрещали кости, и поцеловал сам. Я ответил и слегка увлекся, потому что целоваться Роман умел. Еще как умел! У меня от его губ мурашки по спине пробежали. Очнулся я, когда он принялся мять руками мою задницу.
— Достаточно.
— Шутишь? — возмутился Роман. — У меня яйца звенят!
— Мои соболезнования, — вежливо и очень ехидно сказал я, выбираясь из его рук. — Прочитаешь, отпишись на электронку. Я передам этот проект моему ведущему менеджеру, так что мне звонить не надо.
Роман позвонил через неделю. Сказал, что в нашем предложении есть смысл, и предложил съездить в командировку на объект в Казахстан. Вместе. Я сказал только одно слово: «нет», и отключился.
…Это было глупо. Вся эта поездка была величайшей глупостью и пустой тратой денег, потому что Роман не собирался у нас ничего покупать. Я понял это по его улыбке в аэропорту. Он просто хотел трахнуть меня, так что когда мы приехали в захолустный городок, а в гостинице оказался только один свободный номер с двуспальной кроватью, я ничему не удивился. Даже не стал выяснять, куда исчезла бронь, что накануне сделала мне секретарша.
Я бы ни за что не поехал, но мой генеральный директор, которому позвонил Роман, чтобы вынудить меня на эту поездку, витал в облаках и строил грандиозные планы, а мне нечего было на это сказать. Коммерческий директор, отказывающийся от великолепной возможности побыть рядом с клиентом, за которым гонялся полгода, вызывал по меньшей мере подозрения, а по большей — желание немедленно уволить его ко всем чертям. Оно мне надо?
В номер мы с Романом вернулись только поздно вечером. Он шустро зашуршал по комнате, разбираясь с ноутбуком и интернетом, а я без сил упал на постель.
— Ты нечасто бываешь на объектах, да, Серж? Устал?
День, проведенный в недрах строящейся шахты, выпил меня до дна. Все в ней напоминало мне то утро, когда меня вытащили из тоннеля канализации рабочие, что забрели туда ремонтировать очередной прорыв. Если бы не они, я бы умер. Жаль, что я не умер.
— У меня клаустрофобия, — буркнул я.
— Почему ты не сказал? — присел рядом со мной Роман.
— Ты бы не стал меня слушать. Тебе плевать на всех, кроме себя.
— Прости.
Роман виновато вздохнул и провел по моей груди рукой, подбираясь к шее и уху. Наклонился и легко поцеловал в губы. Мне было все равно. Прошлое накатывало мутной волной, путая сознание и сбивая настройки в мозгах.
— Пойдем, тебе надо расслабиться, — неожиданно исчез с постели Роман. — Сауна будет самое оно.
— Нет, — сказал я, но он, конечно же, не стал меня слушать.
…Неожиданно роскошная сауна привела меня в полный восторг и даже почти возродила во мне желание жить. Небольшой уютный зал со столом, диванчиками и кинотеатром, душевые кабинки, бассейн и две парилки сверкали чистотой и даже девственностью. Казалось, что в этом месте шлюх отродясь не водилось.
— Раздевайся, я простынки нашел, — вылез из недр одного из шкафчиков Роман. Уселся в кресло и сложил белые тряпки на коленях.
— Хочешь посмотреть на то, что тебе никогда не достанется? — усмехнулся я.
— Ты передумаешь, ледышка, — потемнел глазами великий завоеватель. — Я умею уговаривать.
Я не стал ничего говорить. Зачем? Мое тело скоро все скажет само. Я специально сбрил с себя все волоски до единого. Мои шрамы заслуживали самого пристального внимания. И тот, что в паху рядом с членом, идущий от ноги почти до пупка, и те, что на заднице, раскрасившие мои ягодицы и анус причудливой белой сетью.
Роман прошелся по мне жадными глазами, а я стянул футболку, наблюдая за тем, как в них разгорается похоть. Когда-то мое тело спортсмена-волейболиста было совершенным: широкие плечи, в меру накачанные мышцы, едва заметные и очень красивые кубики пресса, идеальная кожа — все, как доктор прописал. Роман задержался глазами на крестике шрама возле сердца и слегка остыл. Мне даже обидно стало. Я хотел, чтобы он завелся сверх всякой меры, прежде чем увидит всю красоту и обломается.
— А ты раздеваться не будешь? Я на стриптиз в одного не подписывался.
Роман поднялся с кресла и уже через минуту стоял передо мной полностью обнаженным. Я окинул его насмешливым взором и… залип, потому что он был хорош. Действительно хорош. Настолько, что пробрал меня насквозь.
— Мне надо выпить, — сказал я, обходя его по большой дуге.
— Хочешь посмотреть на мою задницу? — рассмеялся Роман. — Серж, не делай из меня злодея. Я люблю заниматься сексом по-разному, и если ты не будешь вести себя, как последний идиот, то насладишься мною по полной.
— Не верю, — покачал головой я, глотая коньяк прямо из горла.
Роман подошел ко мне и прижался к спине грудью. Накачанной мягко-стальной грудью Дуэйна Джонсона. Поцеловал в плечо, провел по моему животу рукой и принялся расстегивать ширинку на джинсах. Я глотнул коньяка еще раз, впервые за долгое время жалея о том, что стал уродом.
— Серж, — жарко выдохнул мне на ухо Роман, обхватывая мой член рукой, — почему ты напиваешься? Тогда в клубе, сейчас… Стесняешься? Боишься? Считаешь, что секс между мужчинами — это вселенское зло?
— Нет, — сделал еще один глоток я.
Удовольствие от его руки и горячая лава коньяка разбегались по венам, отгоняя прошлое в прошлое. Так хорошо снова чувствовать себя живым!
— Тогда что? Неужели никто не показал тебе, как здорово иногда быть снизу? Я буду осторожен, обещаю!
— Не будешь, — ухмыльнулся я, выбираясь из его рук.
Поставил бутылку на стол и решительно стянул джинсы и плавки. Выпрямился, упер руки в бедра и медленно повернулся кругом.
— Еб твою мать, — побледнел Роман.
— Не ее, — еще шире ухмыльнулся я, — меня. Трое. Вместе и по отдельности. С игрушками, ножами и прочими прелестями.
Я подхватил простынку, обвязал ее вокруг бедер и пошел в парилку, не обращая внимания на осевшего в кресло великого завоевателя. Мне его даже жалко стало. Никто так бурно на мои шрамы еще не реагировал. Впрочем, оно и понятно. Мальчусики, которых я снимал в клубах, большей частью были настолько пьяны или обкурены, что едва замечали мой член в своих задницах или ртах, что уж об остальном говорить. Кроме того, задом я к ним старался не поворачиваться, а шрам в паху частично скрывали волосы.
Я зашел в парилку, расстелил простынку на верхней полке и лег на широкие доски спиной. Горячий воздух обнял меня, как родного, согревая даже ту глыбу льда, что была мне вместо сердца. Прохлада из открывшейся двери заставила меня поморщиться.
— Ты зачем пришел? Холоду напустил!
— Я добавлю жару, ледышка, — тихо сказал Роман.
Я приготовился к потоку раскаленного пара, но вместо этого мой пах обжег поцелуй, следом за которым пришли руки и язык. К такому я готов не был: вскинулся, открыл глаза…
— Ляг, — пригвоздил меня взглядом к полке Роман, и я рухнул обратно, закрывая лицо ладонями. — Ты такой красивый, но такой глупый, что слов нет.
— Ну и заткнись тогда, — сказал я, а он взял и послушался.
Алкоголь, жар парилки и умелые губы и руки Романа унесли меня за грань разумного на раз, так что пролежал я недолго: спрыгнул на пол, смял соленые губы жадным поцелуем, нагнул великого завоевателя над лежанкой и устроил ему дикий трах, после которого он утащил меня в душ практически на руках.
— Глупая ледышка, разве можно такое вытворять пьяным да при температуре в 100С? — проворчал Роман, прислоняя меня к стене лицом и поливая прохладным душем с ног до головы. — Так ведь и умереть недолго!
— Вы сволочи, — сорвался я. Мысли путались, кружились в голове, а рот не закрывался. Слишком большая доза алкоголя превращала меня из брутального мужика в беспомощного нытика. — Все до единого. Я хочу умереть, но вы не даете! Зачем меня спасать? Кому я такой нужен? Мое тело по сравнению с моей душой — образец целостности и совершенства.
— Ты великолепен даже таким, Серж.
— О чем ты говоришь?! Моя душа порвана в хлам так, что не собрать! Некому собирать, да и не зачем…
— Теперь есть, — пополз по моей спине губами Роман. Добрался до копчика, поцеловал первый шрам.
— Не трогай меня там, — взбрыкнул я. — Не прикасайся!
Он послушно поднялся и прижал меня к себе, подставляя нас прохладным каплям воды.
— Я соберу тебя заново, отогрею и сделаю своим, — провел по моей груди рукой Роман. Добрался до горла, обхватывая челюсть широкой ладонью, оставил засос на шее, потерся стояком о мою задницу и кончил.
— Нет.
Генеральный директор грустил целый месяц после того, как Роман поговорил с ним лично и разнес наш проект в пух и прах, а я, помня его обещание, малодушно свалил в отпуск к родным. Меня это не спасло, потому что едва я прилетел в Москву и вышел в зал прилета в Домодедово, как наткнулся на Романа, который воспользовался моей растерянностью и утащил меня к себе домой, где позволил вытворять с собой черт-те что. Я был зол, а он так послушен, что заставил меня сходить по нему с ума. Тогда, в первый раз за долгое время, я забыл о своих шрамах и демонах без помощи алкоголя и уснул в чужих руках ночью.
…День Х вот уже четыре года подряд я отмечал одинаково: ровно в 00:00 выезжал на МКАД и замыкал кольцо на скорости 180км/час, не снимая ногу с педали газа. Никаких тормозов, только маневры и скорость. Я хотел разбиться насмерть, но мне не везло, и я так ни разу никого даже не поцарапал. Портить легковушки не хотелось, так что я играл с фурами и грузовиками, подрезал их, нырял между ними и мечтал, что врежусь кому-нибудь из них прямо в зад так, чтобы они смяли меня в кровавую кучу железа.
Ночь перед пятым днем Х Ромка провел в моей постели, не позволяя думать ни о ком, кроме себя, а утром, как всегда, перевернулся на бок, обнял и сладко засопел мне в затылок. Я сглотнул комок в горле. Почти год прошел с той памятной поездки, а он так никуда и не делся. Что с ним делать, я не знал. Все мои попытки сбежать от него, изменить ему или устроить бунт с грандиозной потасовкой заканчивались ничем. Роман был богат, красив, очень умен и опытен, так что с каждым днем я увязал в его сетях все глубже, залипал на него все чаще и даже изредка думал о том, что было бы неплохо сказать ему, что он мне дорог. Не так чтобы очень, но все-таки. Краешек моего ледяного сердца оттаял и оказался очень громогласным. Я не слушал его, но чем дальше, тем громче был его голос, и игнорировать его становилось все сложнее.
— Ледышка, о какой гадости ты опять думаешь? — накрыли мою шею ласковые поцелуи. Они касались моих оголенных нервов напрямую.
— О тебе.
— Ехидная сволочь, — рассмеялся Ромка, лаская мой пах рукой. — Ты что, умрешь, если скажешь мне пару ласковых?
— Сука ты моя похотливая, — повернулся к нему я, раздвигая его ноги и устраиваясь удобнее. — Мегамозг ты мой хитровыебаный.
— Твой? — пропустил мат мимо ушей Ромка. Схватил за волосы и поменял нас местами: я на спине, а он между моих бедер. — Ты назвал меня своим?
— Хорошо, хорошо, — поспешил исправиться я, глядя в его потемневшие глаза в растерянности. — Ты не мой. Сам по се…
Ромка заткнул меня чудовищным поцелуем, на который я ответил, испугавшись еще больше. Какого черта? Незаметно поерзал, в тщетной попытке выползти из-под тяжелого тела. Призраки прошлого подняли гнилые головы в моей душе, заставляя холодеть от ужаса. Я ведь почти поверил ему! А если он такой же, как и тот, кого я любил?
— Серж? — немедленно оторвался от меня Роман. — Что случилось? Я напугал тебя?
— Нет.
— Черт возьми, ледышка! Почему ты всегда отвечаешь на мои вопросы словом «нет»? Почему держишь под подушкой нож? Неужели за это время я не заслужил твое доверие?
— Нет.
— Совсем? — поднял голову Роман.
Я отвел глаза и промолчал. Сегодня день Х. Если не умру, то скажу ему то, что он хочет услышать, а если умру, то он будет зол и не станет переживать слишком уж сильно. Ромка провел ладонью по моей щеке, поцеловал в губы и скатился на постель.
— Ты жестокий сукин сын, Серж. Иногда мне хочется тебя задушить!
— Отличная мысль, — отозвался я. — Только быстро, ладно? Свою квоту боли я уже выбрал.
Ромка дернулся, как от удара, и сжал мою шею рукой, прожигая меня глазами насквозь. Глыба льда в сердце плавилась и причиняла боль. Не хочу! Не хочу снова!!! Верить, любить…. Нет.
— Если я скажу, что ухожу насовсем, ты остановишь меня?
— Нет.
Ромка поднялся с постели и молча начал одеваться. Я сглотнул ком в горле, завернулся в одеяло и подтянул ноги к груди. Как будто так можно спрятать сердце! Он ушел, а я позвонил на работу, соврал, что заболел, и провалялся до вечера, перебирая в памяти наши встречи. Походы в кино, ужины с друзьями и клиентами, ночные покатушки по Москве, сумасбродные выходки, поездки в Европу. Столько всего хорошего! И столько плохого… Женщины и мальчусики, на которых я западал, когда напивался, чтобы выгнать из души монстров, прыжки в Москву-реку с Андреевского моста, равнодушие, безбашенное веселье и злобный стеб. Ромка был непоколебим, как скала.
— Почему ты все еще со мной? — спрашивал я его после очередного срыва. — Что тебе от меня нужно?
— Мне нужен ты.
— Меня нет, великий завоеватель. Я мертв. Ты некрофил?
— Ты жив и заходишься в крике, который слышу только я. Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя одного?
— Ты соберешь меня, и что? Что будет дальше?
— Ты будешь моим.
Раз за разом один и тот же разговор, который сводил меня с ума, потому что разжигал в душе огонь непозволительной надежды.
23:40. Я посмотрел на себя в зеркало в прихожей. Красавец мужчина в полном расцвете сил. Весельчак, оптимист и душа компании. Сумасшедший мертвец, оттолкнувший единственного человека, которому был дорог.
— Самое время умереть, — сказал я и подмигнул своему отражению. Оно кисло посмотрело на меня в ответ.
Я вышел из подъезда, нашаривая в карманах ключи от своего джипа, которые почему-то находиться отказывались.
— Не это ищешь? — Ромка, стоящий возле моего Инфинити, покачал брелоком. — Сегодня ночью ты никуда не поедешь.
— Отдай ключи, — протянул дрогнувшую руку я.
— Размечтался! Бегу и тапочки теряю.
— Я тебе руки переломаю!
Ромка показал фак, и пружина, что сжималась во мне целых пять лет, распрямилась. Раскрутилась и вынесла мозг из головы. Я не помню, что орал, куда бил и что вытворял, потому что очнулся, только когда Ромка швырнул меня на пол квартиры и захлопнул дверь ногой. Вид у него был не очень: длинная царапина на брови, синяк на скуле, порванная рубашка…
— Ты хотел адреналина? Ты его получишь!
— Я хотел умереть! — поднялся на ноги я.
Он сбил меня с ног на постель. Разделся сам и разорвал одежду на мне. Я сопротивлялся, как сумасшедший берсерк, но кто я против него? Он прижал меня к постели за горло, придавил телом и запустил влажную руку в мою задницу. Я сжался в ужасе, но боль так и не пришла. Два пальца забрались в меня по самое не хочу, заставляя закрывать глаза, а монстры вырвались на свободу.
— Смотри на меня, — вместе с пощечиной ворвался в мои уши голос Романа.
Я послушно открыл глаза, даже не пытаясь бороться с ужасом, что накрыл меня с головой. Почему я не умер? За что мне все это? Снова!
— Я сделаю все, что ты скажешь. Только не мучай. Пожалуйста! — взмолился я, теряя гордость и самоуважение. Плевать! Лишь бы вместо пыток была легкая смерть.
Роман прикусил губу, задышал часто-часто, сжал мои руки над головой своей и начал протискиваться в мою шитую-перешитую задницу членом. Я закрыл глаза. Где-то недалеко был нож. Если я доберусь до него, то смогу покончить с собой быстро. Член забрался в меня и замер. Замер так надолго, что я расслабился. Боль ушла, оставляя давно забытое ощущение наполненности и тепла.
— Посмотри на меня, Серж, — прошептал мучитель, а на мою щеку упала капля.
— Ромка? — открыл глаза я.
Слезы капали из его глаз на мое лицо, отдаваясь тепловыми разрядами в ледяной глыбе сердца и прогоняя монстров из моего сознания. Он отпустил мои руки, поцеловал в губы и повел бедрами. Очень медленно, тягуче и коротко. Почти не больно.
— Я люблю тебя, Серж, — прошептал Ромка. — Я твой, глупая ледышка! Я не причиню тебе боль и не позволю сходить с ума.
— Те трое сильнее меня, — зажмурился я. — Они живут во мне и не дают любить, надеяться и верить снова.
— Теперь в тебе живу я, — выдохнул Ромка и вошел в меня до конца. — Смотри на меня, слышишь? Смотри!
Я послушно открыл глаза.
— Член, что сейчас в тебе, мой. Руки в твоих волосах — мои. Губы на твоем ухе — мои. Слезы на твоих щеках — наши с тобой. Твои и мои, ледышка. Сегодня они будут первый и последний раз.
Той ночью Ромка изгнал из моей души демонов раз и навсегда. Другое дело, что на их место я его не пустил. Просто не смог. Закрыл дверь перед его носом, оставляя моим лучшим другом, любовником, но не моим любимым. Роман понял это утром. Я не знаю, почему он не бросил меня тогда. Посмотрел устало, обнял и не выпустил из постели до самого вечера, а через месяц подлым шантажом загнал в клинику пластической хирургии, где от шрамов в паху и на заднице не оставили даже воспоминаний. К моему великому сожалению, анус они так толком починить и не смогли, тем не менее серьезно облегчив мне жизнь парочкой убранных с него корявых швов.
…Весна в Москву пришла внезапно: еще вчера кругом лежал снег, а вот уже +18С и океаны грязной воды. Они смыли усталость с лиц женщин и угрюмость с мужчин, заодно прихватывая с собой зимнюю одежду. Я к этому равнодушным не остался и принялся ухлестывать за девицами напропалую. Звонок телефона оторвал меня от созерцания сногсшибательных ног очередной кандидатки в секретарши, которую я был вынужден отправить восвояси. Если мозгов нет, ноги не помогут.
— Привет, мачо, — мрачный голос Ромки меня насмешил.
— Что, разведка донесла, что я весел и доволен жизнью?
— Серж, ты тот еще кобель, но я тебя очень прошу, потерпи еще недельку, — сказал Ромка. — Я прилечу, и будет тебе супер трах.
— Это тебе будет супертрах, — хмыкнул я. Ромкина ревность плавила мое наполовину растаявшее сердце раскаленным железом. — Мою задницу ты не заслужил. Месяц воздержания — это для меня перебор. Я вообще не понимаю, почему до сих пор ни с кем не переспал.
— Тебе и не надо ничего понимать, — самодовольство в голосе Ромки мигом вывело меня из себя.
— Ты на что это намекаешь?
— Серж, успокойся. Ни на что я не намекаю.
— Завтра же трахну первого попавшегося мальчусика! — процедил я. — Я тебе не ослик на веревочке и не монах! Ты трахаешь мозги своим тупым инженерам-неграм посреди пустыни, а я буду спать с реальными людьми в Москве, трудоголик хренов.
— Не вздумай мне изменять!
— Я тебе ничего не обещал!
— Яйца оторву! — не выдержал Ромка. — Глупый самоуверенный болван! Ты мне все нервы вымотал своим скотским отношением!
— Брось меня.
— Сука! — выругался Ромка и отключился, а у меня закололо сердце.
Зачем я с ним так? Это же глупо! Бред! Но я ничего не мог с собой поделать. Его не было рядом со мной больше месяца! И я… я скучал, но признаваться ему в этом не собирался. Он тогда вообще никогда из своей чертовой Африки не вернется.
— Если бы ты прилетел сегодня, я бы сказал тебе…
— Я слушаю.
Я чуть не навернулся на пол от удивления. Обернулся и увидел в дверях мрачного, как грозовая туча, Ромку. Он закрыл дверь и двинулся ко мне с неотвратимостью асфальтового катка.
— Эммммм…. — замычал я растерянно, отступая к дальнему окну кабинета. Оно выходило на Москву-реку, а широкий подоконник…
— Мычишь? — догнал меня Ромка, сходу впечатывая в стену рядом с окном. — Ты сейчас еще сильнее замычишь!
— Ты шлялся хрен знает где, а я виноват?! — возмутился я, раздумывая над сложнейшим вопросом: взять или отдаться? Раньше такой вопрос не вставал, но сейчас…
— Ты довел меня, чудовище! Я бросил все свои дела и добирался сюда 12 часов, только чтобы ублажить тебя, похотливый сукин сын!
Это заявление склонило чашу весов в пользу Ромки. Я расстегнул его рубашку и первым делом оставил засос рядом с левым соском. Знак того, что Ромка — мой. Он запустил руку в мои волосы и властно потянул вниз.
— Почему я запал именно на тебя, а? За что мне это? У моих ног весь мир, но я думаю о тебе. ****ь, никто не нужен! Только ты! Безумие какое-то!
Я усадил Ромку на подоконник и вытащил из его ширинки член. Втянул в себя воздух. Мята. Рассмеялся и взял его в рот. Ромка заткнулся и принялся путать мне волосы, а я ласкал мятную головку языком и наслаждался. Он знал, как брезгливо и трепетно я отношусь к минету, и подготовился заранее, так что его старания я оценил и постарался доставить ему максимум удовольствия.
— Серж… ледышка моя глупая… чудовище…
Я поймал его оргазм салфеткой и получил целую кучу благодарных поцелуев в губы, а потом повернул к себе спиной, нагнул над подоконником и оторвался за месяц воздержания по полной, зажимая ему рот рукой и тихо шипя от острого, как лезвие бритвы, наслаждения.
— Я скучал, Ромка, — прошептал ему в затылок я, когда кончил. — Прости, что не могу сказать большего.
— Однажды я сделаю тебе трепанацию черепа и прочитаю все твои мысли, — тихо рассмеялся он, разгибаясь.
Я быстро привел нас в порядок и обнял его, пряча лицо на могучей шее.
— Мне потом расскажешь, что вычитал?
— Чудовище ехидное, — поцеловал меня Ромка. — Отвезешь в Шарик? Самолет через шесть часов.
— Ты что, серьезно прилетел в Москву, чтобы потрахаться со мной?! Ты больной?!
— Да. Смертельно. Ты хуже наркотиков и чумы, от тебя нет лекарств.
Я смутился и растерялся. Я все понимаю, но это… Это уже перебор. Ромка поправил воротник моей рубашки и подтолкнул к выходу из кабинета. Мы добрались в Шереметьево на удивление быстро и заселились в жуткий номер без окон, в котором я позволил Ромке очень многое и сумел получить от этого удовольствие.
— Серж, пообещай не спать ни с кем, кроме меня, — прошептал Ромка, целуя меня на прощанье.
— Нет, — сказал я. Он побледнел, и я поспешил договорить: — Но я обещаю не трахаться ни с кем, пока ты ко мне не вернешься.
— Чудовище! — облегченно выругался Ромка. — Ты можешь хоть раз ответить мне «да»? Без ехидных оговорок, стеба и подъебок? Просто сказать «да», и все!
— Нет.
…Быть больным на голову — не самое плохое занятие. Я понял это, когда написал первую развратную историю о двух геях и выложил ее на ФБ. Вот уж не думал, что начну писать романтические слэшные рассказы, а их даже будут читать! Кому рассказать — не поверят. Ромка тоже не верил, пока я не завел себе фейковую страницу в Контакте и не обзавелся виртуальными друзьями и поклонниками моего таланта, с которыми заигрывал каждый божий день.
— Ледышка, а чего это ты такой довольный, а? Прям потек!
Я ткнул Ромку локтем под ребра и поерзал на его стальном прессе затылком. Мне пришлось купить новую кровать, чтобы лежать с ним вместе так, как нам нравилось: он, как и положено, вдоль, а я на его животе головой поперек. Раньше я злился на этого чертова трудоголика за то, что он работал до полуночи, но теперь меня все устраивало как нельзя больше. Пока Ромка ворочал миллионами баксов и сотнями рабочих мест, я трепал нервы склонным к суициду малолеткам, подкатывал к красивым, замужним и не очень, барышням, соблазнял геев и наслаждался дифирамбами себе любимому.
— Серж! Я с тобой разговариваю!
— Со мной? — ехидно протянул я, отправляя поцелуйный смайл девице, которая водила меня за нос несколько месяцев, прежде чем я понял, что она — это она, а не он. — А я думал, ты это своему помощнику в Африке.
— Ты опять свой зоопарк в разврат вгоняешь? — отложил свой ноут в сторону Ромка. — Дай-ка я почитаю, что ты там такое им понаписал.
— Еще чего! — возмутился я, но он выхватил мой ноут, перекатился на живот и отмотал переписку далеко назад. — Вот черт.
— Ты прижал ее к стене в школе и трахнул?! — зарычал Ромка.
Я проглотил смех и улегся на него сверху, обхватывая крепкие бедра ногами. Поцеловал мощные валики мышц на плече и двинулся губами вниз по спине.
— Сладких снов, малышка?!
Я рассмеялся ему в поясницу и стянул с него плавки, покусывая задницу, целуя шрам на левом бедре и продвигаясь к самому интересному. Он тихо выругался, читая очередную переписку, но послушно раздвинул ноги, откровенно подставляясь моим губам и пальцам.
— Дракоша, если бы не Котя, я бы тебя завалил?! Серж, ты что творишь, а? Зачем ты сводишь их с ума? Тебе меня мало?
— Я не свожу, они сами, — поднялся к нему я.
Поцеловал в шею и забрался в него с таким расчетом, чтобы наиграться вдоволь. Нам обоим хотелось долгого, неспешного секса.
— Кажется, я их понимаю, — выдохнул Ромка, приподнимая бедра выше. — Но это вовсе не означает, что одобряю. Хвала всем богам, они слишком малы, чтобы увлечь тебя по-настоящему, а у твоей королевы есть муж. Иначе бы я таким добрым не был.
— Ромка, — рассмеялся ему в затылок я, медленно втрахивая его в постель. — Я сплю только с тобой почти два года. Оставь в покое моих виртуальных любовников! Мы с ними никогда не встретимся.
— Я превращу в ад жизнь любого из них, если ты увлечешься слишком сильно и передумаешь, — глухо сказал Ромка, и я вдруг понял, что шутки кончились. — Ты — мой!
— Ты мне угрожаешь? — укусил его за налитую мышцу плеча я. Взлохматил волосы, облизал ухо и поднажал, вызывая довольный стон.
Мне было смешно, лестно и нисколько не страшно. Они — мои виртуальные друзья, а он… совсем другое дело. О чем говорить?
— Да, и еще как! Только вот… тебя это остановит?
— Нет.
Я откинул ноут на край постели, перевернул Ромку на спину и продолжил начатое с прежним усердием. Он лапал меня руками и целовал так, что казалось, будто это он трахает меня, а не наоборот. Странное и… невероятно прекрасное ощущение. Может, стоило злить Ромку почаще?
…Дождь шел пятый день подряд. Сентябрь в этом году выдался на редкость поганым, и чем дольше висели серые тучи, тем злее и рассеяннее становились люди. Мутная грязная взвесь на МКАДе, огненная темнота позднего вечера, мелькающие дворники на стекле и толпа фур бесили меня до зубовного скрежета.
— Серж, где твое хваленое хладнокровие? — прикалывался надо мной Ромка. Его голос разносился по всей машине, помноженный на восемь динамиков.
— С тобой в Казани, — буркнул я, перестраиваясь в крайний правый ряд, чтобы всех обогнать.
— Я уже в самолете сижу, через час буду в Домодедово, а еще через полчаса у тебя. Ты успеешь доехать?
— Да фиг знает! Я Можайку проезжаю, особых пробок вроде нет, просто все тащатся еле-еле и творят черт-те что. Эх, надо было наплевать на тебя и лететь на выходные в Шарм-эль-Шейх в одного. Солнце, море, рыбы, кораллы — красота!
— Вознаграждение за твое самопожертвование будет весомым, бубнилка, — рассмеялся Ромка.
Фура передо мной резко вильнула, снесенная со своей полосы лихачом на ВМW, и задела вторую, разворачивая ее поперек дороги. Я вдарил по тормозам и вдруг заметил в зеркале заднего вида полные ужаса глаза водилы фуры, что шла следом за мной. Он затормозить явно не успевал. Визг шин, звуки ударов врезающихся друг в друга машин и долгое мгновение перед тем, как мой остановившийся джип ударил в зад грузовик.
— Нет, не будет, — успел сказать я.
Грузовик протащил меня вперед, и я врезался в днище лежащего на боку прицепа фуры мордой. Подушка безопасности ударила в лоб, ремень чуть не разрезал пополам, все вокруг сжалось до размеров собачьей конуры, сознание поплыло и только настойчивый голос Ромки, окутавший меня со всех сторон, не дал соскользнуть в никуда.
— Серж, ты жив? Что случилось?
— Ава…рия… не… по… везло… мне…
— Только не умирай, слышишь?! У меня столько нервов, которые ты еще не выдернул! Я сойду с ума и попаду в психушку, если тебя не станет. Ледышка, не молчи, ответь, хоть что-нибудь…
— Люблю… — выдохнул я, силясь открыть глаза, услышал короткие гудки в ответ и потерял сознание.
…Никто так и не понял, каким образом я выжил. И не только выжил, но даже ничего себе не сломал, только заработал сотрясение мозга, кучу солидных синяков по всему телу и пару вывихов. Мчсовцы, что вырезали меня из машины, не поленились, приехали поглазеть на счастливчика и привезли фотки с места происшествия.
— Ты в рубашке родился, мужик, — сказал один из них, отдавая мне глянцевые листки с жуткими видами железного месива из двух фур и моего финика. — Всего в ДТП попало семь легковых машин и три фуры. Итого два трупа и двенадцать пострадавших, один из которых в реанимации. Круче всего досталось именно твоему джипу, но при этом ты сам, как огурчик! У тебя не машина, а везучий броневик, который попал в едва ли не единственное гнилое место в днище прицепа и протаранил его насквозь. Вот уж не думал, что Инфинити делают такие классные тачки.
В тот день я отчетливо понял, что просто и безболезненно умереть у меня не получится никогда.
Меня выгнали из больницы через три дня, которые Ромка провел рядом со мной. Муторная процедура выписки выбесила его еще больше, чем меня, так что он трусливо сбежал, оставляя меня на растерзание монстров в белых халатах одного.
— Ром, я выхожу, — набрал я его, забирая куртку из гардероба.
— Жду на стоянке, — подозрительно бодрым голосом отозвался он и отключился до того, как я успел задать ему вопрос.
Улица встретила меня моросящим дождем и серыми тучами. Да чтоб им провалиться! Умирать мне больше не хотелось, а вот проделать в небе дыру ракетой Земля-Воздух — очень даже. Я добрался до стоянки и раскрыл рот в изумлении, потому что рядом с Ромкиным Крузаком стоял мой Инфинити FX35, точно такой же, как и раньше: коричнево-оранжевый, наглый и спортивный. Целехонький!
— Какого…
Ромка рассмеялся, обнял меня и вручил ключи. Не мои ключи.
— Я дарю тебе близнеца твоего отважного финика.
— Но у него мои номера!
— Я молодец, да? — подмигнул мне Ромка.
Я проглотил ком в горле и ничего не сказал. Просто открыл дверь и сел за руль. Огляделся. Темный кожаный салон вместо светлого, вот и вся разница. Я качнул пальцем дракона на серебряной цепочке, висящего на зеркале. Черт, Ромка вспомнил даже об этом!
— Спасибо, дракоша. Ты спас мне жизнь, с меня причитается.
— Ладно, хорош любоваться, — вытащил меня из джипа Ромка. — Нам пора ехать.
— Куда ехать?
— Это сюрприз, — хитро прищурился он.
Закинул меня на заднее сиденье Крузака, уселся рядом и, наплевав на своего водилу, целовался со мной всю дорогу, не давая смотреть по сторонам.
— Домодедово? — опешил я, выходя на парковку аэропорта. — Какого черта мы тут делаем?!
— Не порть сюрприз, — подтолкнул меня в спину загадочный до невозможности Ромка.
Я послушно повесил на плечо мой любимый рюкзак и пошел за ним следом. Фирменные стойки Уральских авиалиний меня изрядно напрягли.
— Ромка, шоумен чертов, я в Сибирь или на Урал не полечу! — остановился я. — Там снег идет!
Ромка рассмеялся и потащил меня к самой последней стойке. «Москва. Домодедово. — Шарм-эль-Шейх. Офира». Ноги мои дрогнули. Я тяжело облокотился на стойку регистрации и судорожно задышал сквозь зубы, унимая глупые слезы благодарности. Вокруг поднялся переполох, но я его не особо отразил, потому что боролся с потопом, который устроил растаявший в сердце ледник. Прибежавшие медики воткнули мне в руку успокоительное и посоветовали как следует выспаться в самолете.
— Серж, если тебе плохо, может, лучше домой поедем? — обнял меня Ромка.
— Нет.
— Ты неисправим, — хмыкнул он, — и совершенно здоров, раз опять отвечаешь на мои вопросы «нет». Знаешь, «люблю» мне понравилось гораздо больше.
Я сделал вид, что оглох, с трудом прошел таможню и проспал все пять часов полета у Ромки на коленях сном младенца, настолько мне было спокойно и хорошо рядом с ним. Впрочем, в аэропорту Шарма я тоже был не слишком вменяем и уснул снова, едва добрался до постели в нашем огромном номере.
…Я вытащил Ромку на море, едва рассвело, нагло проигнорировав попытки заняться со мной сексом. Он затаил обиду, так что когда ближе к обеду я предложил понырять с аквалангом, он обозвал меня сумасшедшим чудовищем, у которого напрочь отсутствует инстинкт самосохранения, и чуть не утопил в море. Загнал в укромный уголок рифа, туда, где скала резко уходила вглубь берега, и довел поцелуями и ласками до кипения. Не дал мне кончить и сбежал на сушу.
Я догнал его только в номере, а точнее в душе. Ромка поймал меня в свои могучие объятия, едва я сунул нос в кабинку. Повернул к стене лицом, подставляя мою спину теплому дождику. Прижался бедрами к ягодицам, поцеловал в шею, в висок, и зашептал, касаясь губами уха:
— Серж, ты сводишь меня с ума два года. Я знаю, какой ты умный, гордый и упрямый, но всему есть предел, за которым все это перерастает в элементарную глупость. Мы должны быть вместе. Переезжай ко мне, бросай свою работу и будь со мной. Просто будь со мной рядом. Всегда.
— Бред, — сказал я, послушно прогибаясь в талии. Ромка осторожно забрался в меня и замер, давая привыкнуть и расслабиться. — Я тебе кто, содержанка?
— Ты мой любимый человек, которого я едва не потерял. Я хочу, чтобы ты был так близко, как только возможно.
— Ты сейчас во мне! Куда ближе-то?
— Хватит шутить, чудовище!
Я промолчал, потому что Ромка освоился окончательно, порождая своим жадным членом не боль, а удовольствие. Нашел верный ритм, глубину и угол входа, и я не смог больше заниматься сексом, язвить и думать одновременно, так что просто постанывал в такт движениям и уплывал в эфир. Но Ромка не дал мне словить кайф и вернул обратно, умышленно забравшись в меня дальше положенного.
— Ты мечтатель, а не торговец. Твои фотографии и придуманные истории, те, что ты выкладываешь в сети, прямое тому доказательство. Займись ими как должно. Напиши что-то стоящее! Коммерческих директоров море, а хороших писателей — единицы.
— Я стану твоей игрушкой. Ты этого хочешь? — выдохнул я на его слова и движения. Они завораживали меня, туманили разум мечтами и воздушными замками.
— Ты станешь самим собой. Посмотришь на мир вместе со мной. Покажешь мне то, что я никогда не увижу сам.
— Нет.
Ромка в ответ добрался до моего паха рукой и ускорил темп, прокладывая цепочку кусачих поцелуев по плечу к шее.
— Соглашайся, чудовище. Я не могу без тебя.
— Нет!
Оргазм накрыл меня внезапно. Ромка почувствовал это и перестал сдерживаться, заставляя меня закусывать губу, чтобы не стонать от боли. Она была вполне терпимой, но именно она напомнила мне ту ночь, когда монстр, которого я любил, надел мне на шею ошейник шипами внутрь. Ромка кончил мне на копчик и обнял, прогоняя старые страхи и порождая новые. Что со мной будет, если он уйдет? Сейчас я сам по себе, но если я буду с ним, то рано или поздно он подомнет меня под себя, слишком уж властным, богатым и могучим был. Великий завоеватель. Кто я против него? Пылинка, каким бы крутым перцем не считали меня все вокруг. Ромка знал обо мне то, что не знал никто. Мог уничтожить парой-тройкой вовремя сказанных фраз. И это сейчас! А что будет потом? Рядом с ним я переставал быть мужиком и превращался в непонятное существо без пола, возраста и характера.
— Серж, не выдумывай всякую ерунду! — повернул меня к себе лицом Ромка. Он что, читает мои мысли? — Я знаю тебя слишком хорошо. Ты никогда не подчинишься мне до конца, как бы я ни старался. Ты сумасшедший, самоуверенный и совершенно непредсказуемый сукин сын, в гениальных мозгах которого вечная каша. Разве тобой можно управлять?
— Спасибо, — не удержался от сарказма я. — На себя посмотри, тоже мне, идеал! Трудоголик, работающий по 20 часов в день 7 дней в неделю! Какой в этом смысл? Зачем тебе хренова куча денег, если их некогда и некуда тратить?
— Вот ты мне и поможешь, — улыбнулся Ромка и потащил меня в спальню.
Я сел на постель в великой тоске, понимая, что сейчас он предъявит мне ультиматум. Вот как так получилось, что условия ставлю не я ему, а он мне? Я не признавался в любви (авария не в счет), ничего не обещал и никогда не говорил, насколько он мне дорог. Почему мои слова, как и мое молчание, не имеют для него никакого значения? Ромка перестал копаться в своей сумке и подошел ко мне: властный, уверенный в себе и непоколебимый, как скала. Я встал с постели. Не хочу, чтобы он нависал надо мной!
— Серж, пожалуйста, не начинай!
— Да я вообще молчу! — вежливо улыбнулся я. Его аж перекосило.
— Иногда мне хочется воткнуть тебе нож в сердце, — выругался Ромка и бросил на постель браслет. — Я хочу, чтобы ты носил этот браслет на правой руке. Я хочу, чтобы ты переехал жить ко мне. Я хочу завтра в 8 утра услышать от тебя «да». Без оговорок, стеба и двойного смысла.
— Я подумаю, — кивнул я, беря браслет в руки.
Как я и думал, произведение искусства: платина, золото и прямоугольные вставки сапфиров, таких же загадочных, как мои глаза. Браслет был очень красивым, но при этом мужским на сто процентов.
— Рад, что тебе понравилось. Знал бы ты, сколько крови он выпил у дизайнера! Почти столько же, сколько ты у меня, — сказал Ромка. Я чуть не запустил им ему в голову, но он успел его у меня отобрать. — Спокойно. Если ты браслет не наденешь, я найду, на чью руку его пристроить.
Я недоверчиво хмыкнул и потащил моего великого завоевателя на море.
…Белая занавеска на окне колыхнулась. Я поправил подушку под спиной и провел рукой по черным волосам Ромки, сопящего щекой на моих коленях. Ночь на раздумья — это не так уж и мало. Я не мог позволить себе потерять его. Он стал важной частью моей жизни, меня самого, и без него мне будет пусто, холодно и одиноко. Я знал это наверняка. Я никогда не смогу тягаться с ним в зарабатывании денег или в разработке технических проектов, но зато он никогда не сможет тягаться со мной по части эмоций, развлечений и получении удовольствия. За его спиной — сила и власть, а за моей — душа и жизнь, как бы странно это ни звучало.
Ромка поерзал, перевернулся на другой бок и уткнулся в мой пресс губами, просыпаясь. Я провел рукой по его волосам и улыбнулся, а он посмотрел мне в глаза и выдохнул с таким облегчением, что я рассмеялся.
— Серж, а вслух? — сел на постели Ромка. Вытащил браслет из-под подушки и защелкнул его на моей правой руке.
— Молчание — знак согласия, — поморщился я. — И то, только на те три хочухи, что ты озвучил.
Ромка стащил меня на постель и подмял под себя.
— Ты издеваешься?
— Нет.
— Ты собираешься признаваться мне в любви, чудовище?
— Нет.
Ромка задумался, а потом хитро улыбнулся, поцеловал в губы и спросил:
— Ты ведь не оставишь меня одного?
Я открыл рот. Закрыл. Уронил его на спину, поцеловал и решительно устроился между ног. Ромка расхохотался и выжидательно уставился на меня, не собираясь помогать или вступать в перепалки. Я тяжело вздохнул, забрался в него по самые помидоры…
- Да.
И сдался.
2. Битва
Надеюсь, те, кто переживал за мои разборки с Музом прошлым вечером, остались довольны.
Я спускался со второго этажа Ромкиного особняка на первый, когда часы в столовой пробили десять вечера. Темнота за окном после солнечного Египта напрягала. Как и трехэтажный дом, в котором я был совершенно один. Ромка честно уехал утром на работу, а я честно на нее забил. Менеджеры у меня не маленькие детки, сами во всем разберутся.
— Трудоголик хренов! — выругался я, мечтая свернуть Ромке шею. — Ночью ведь домой прилетели! Нет, чтобы отдохнуть!
На подъездной дорожке мелькнули фары. Явился. Ну-ну. Сказать, что я был зол, значит, не сказать ничего. Этот самоуверенный болван умудрился рассказать о том, что я буду жить в этом доме, всей своей родне всего за полдня! Не спросив меня! Я ему кто? Невеста, чтобы обо мне всем трепаться? Убью, как только приедет!
Первым на мою ничего не подозревающую голову свалился Ромкин сын Антон. Обвинил в том, что я сбил его отца с пути истинного, и даже попытался залепить мне кулаком в глаз. Дебил! 18 лет, а в голове пусто. Правду говорят, что природа отдыхает на детях гениев. Я спустил охламона с лестницы с наказом без отца в этом доме не появляться. Тетя Стеша, Ромкина экономка, показала мне большой палец в знак одобрения. Федор, охранник, на все руки мастер и ее муж, облегченно хмыкнул, запирая за джипом Антона ворота, и я почти вернул себе доброе расположение духа, когда на разборки пожаловала Ромкина бывшая жена.
Я встал на пороге грудью и даже не пустил ее внутрь. Был обвинен в алчности, стяжательстве и лицемерии. Вернул все сторицей и выставил избалованную стерву за ворота. Не успел прийти в себя, как получил разрывным снарядом в затылок от Ромкиной матери. Проклял тот день, когда сказал ему «ДА», и применил все свои многочисленные таланты, чтобы свести скандал к шаткому перемирию. Со Светланой Васильевной шутки плохи. Она покинула дом только после того, как вынудила меня пообещать бросить Ромку при первой же возможности. Я был так на него зол, что согласился. Весь день коту под хвост! Отдохнул, называется. Лучше бы на работе дурью маялся, чем все это дерьмо выслушивать.
— Сергей? — раздался мрачный донельзя голос Ромки с нижней ступеньки лестницы, на которой я стоял. — Спускайся, поговорить надо.
— Роман? — еще мрачнее отозвался я. — Поднимайся, говорить мы здесь будем.
Он чертыхнулся, и я понял, что не мне одному сегодня пришлось нелегко. Эта мысль принесла если не успокоение, то облегчение-то точно, так что когда он поднялся, я его убивать передумал.
— Какого черта ты сегодня исполнил? — принялся за разборки Ромка, привычно опуская тяжелую руку на мое плечо. — Ты растрепал подробности нашей с тобой личной жизни всему миру!
— Я написал фантастический рассказ! И ФБ — это не весь мир, — возмутился я, притягивая Ромку к себе за волосы. Он был таким брутальным начальником, что мне немедленно захотелось его отыметь. — А вот ты взял и спалил нас перед твоими родными! Они меня сегодня чуть живьем не сожрали!
— Так тебе и надо, — проворчал Ромка, отвечая на мой поцелуй. Обнял, прошвырнулся по мне руками и ощутимо напрягся. — Я пока ехал, мечтал тебя убить. И вынести тебе мозг. И надрать задницу.
— Размечтался, — прикусил мочку его уха я и слегка подтолкнул. К стене.
Он послушно отступил и оперся на нее плечами, поднимая бедра вперед, чтобы прижаться к моему паху своим как можно плотнее, но при этом оставить моим рукам и губам все остальное. Я не преминул этим воспользоваться: расстегнул пуговицы на его рубашке, поцеловал в шею, лизнул впадинку и двинулся к уху.
— Может, мы все-таки немного поругаемся? — охрип Ромка и стянул с меня футболку.
— Ругайся, — согласился я, расстегивая ремень на его брюках.
Ромка открыл рот, но я лизнул его в губы, прикусил нижнюю, пососал верхнюю и ворвался в мятный рот языком, чувствуя, как падают на пол мои шорты и плавки. Жадные руки смяли мои ягодицы, заставляя меня вжимать желанного до боли мужчину в стену.
— Чего молчим? Кого ждем? — сжал в руке налитые яйца Ромки я, поиграл с ними, вызывая довольный вздох. Каменный стояк, по которому я прошелся пальцами напоследок, заставил меня улыбаться.
— Я передумал, — прикусил мою шею Ромка. Так сладко и правильно, что меня нещадно повело. — Мы можем сыграть в другую игру. Мучений в ней будет предостаточно.
— Ты кончишь первым, — коварным выдохом рассмеялся ему в ухо я.
Ромка вздрогнул, развернул меня к стене и пополз по моей груди губами, а по бокам руками. Вниз. Прикусил сосок, поцеловал шрам под сердцем и пересчитал языком едва заметные кубики пресса, одновременно лапая руками мои ягодицы: раздвигая в стороны, сжимая, проводя пальцами между ними и нагло лаская любимое им и растянутое за два дня жаркого траха колечко. Сегодня мне было все равно, кто кого нагнет. Другой вопрос, кто кончит первым! Ромка обвел языком мой пупок и взял в рот головку члена.
— Ашшшшшшш, — зашипел я, теряя контроль гораздо быстрее, чем планировал, потому что Ромка в своей расстегнутой рубашке и брюках, из ширинки которых торчал член, стоящий передо мной на коленях, был великолепен. — Так бы и съел тебя.
— Чуть позже, ледышка, — посмотрел на меня снизу вверх Ромка и провел языком от основания члена до головки. Улыбнулся Чеширским котом, чувствуя, как мои руки без моего ведома принялись путать его волосы. — Сначала ты потечешь, растаешь, растечешься подо мной довольной жизнью лужицей.
— Размечтался! — не выдержал я и заткнул его членом.
Ромка взял в рот неглубоко, ровно настолько, чтобы как следует поиздеваться надо мной языком. Теплый тесный грот, умелый язык, пошлые звуки. Ууууууу. Ромка прикрыл глаза от удовольствия, прихватил мой член рукой и принялся за дело с удвоенным энтузиазмом. Меня пробрало до самых печенок, но тут я вспомнил, что у нас не просто секс. Так дело не пойдет. Я же кончу, так и не начав игру по-настоящему! Я дернулся было в сторону, но понял, не в силах вот так запросто покинуть этот гостеприимный рот. И что делать? От чего у Ромки сносит крышу? Ах да!
— Я думал о тебе целый день, — сказал я и не стал сдерживать стон удовольствия.
У Ромки свистел чайник, когда я говорил ему комплименты, не в силах молчать о том, что рвалось наружу. Или стонал. Громко. Хрипло. Забывая обо всех своих фобиях напрочь. Вот как сейчас. От моего стона Ромку аж передернуло. Отлично!
— Твои родные орали на меня, а мне было плевать. Ты важнее их всех вместе взятых, — пошел на приступ я. Ромка оставил на моем члене руку и принялся выцеловывать пах, раздвигая мои ноги шире. Лаская пальцами яйца и забираясь в анус. Неглубоко. Приятнооооо. Черт! — Я тебя никому не отдам!
— Правда? — поднял на меня затуманенные страстью глаза Ромка.
Я улыбнулся, облизал пересохшие губы и сполз на пол. Обнял его за шею и поцеловал в губы так, чтобы разжечь пожар.
— Да.
— Черт! — застонал он, роняя меня на пол. Навис сверху, сногсшибательный в своей распахнутой рубашке, скрывающей от моего жадного взгляда накачанное тело, и так и не снятых брюках. — Неужели ты сказал мне «да»!
— Да, — коварным смехом рассмеялся я, забираясь руками на его задницу и стаскивая с него брюки и плавки. Недалеко. Ровно на столько, чтобы освободить необходимое.
— Серрррж, ты специально это говоришь? — тяжело задышал мне в шею Ромка и забрался в меня влажным пальцем. Глубоко. Задел простату, и я застонал в голос. Выгнулся под ним, судорожно сжал его плечи под рубашкой. Уууууу. — Чтобы свести меня с ума?
— Да.
— Чудовище, — застонал Ромка, оставляя засосы на моем плече и ключице. Потерся о мой стояк своим, добавляя в анус второй палец. — Тебе меня не победить!
— Да. Я устал сражаться, скрывать свои чувства и делать вид, что мне на тебя плевать. Это не так, — зашептал я, целуя его короткими влажными поцелуями в губы. Запутывая языком, но не давая перехватить инициативу.
— Я знаю, — не поддался на провокацию Ромка.
Навис надо мной и заменил пальцы на член так ловко, что я не почувствовал ни капли боли. Легкий дискомфорт проникновения сменился блаженной наполненностью. Ромка поцеловал меня в губы и принялся осторожно втрахивать в пол. Я ласкал пальцами чувствительное местечко на его боку и подставлял губам шею, а не рот, не давая волнам удовольствия снести мне голову. Еще не время. Он должен кончить первым!
— Ты любишь меня, ледышка. И ты…
— Да.
— Что? — вздрогнул всем телом Ромка и остановился. Вырос во мне еще больше, хотя, казалось бы, куда больше-то? И уставился на меня практически черными глазами. — Что ты сказал?
— Я люблю тебя, — ответил я и даже не подавился этими страшными словами.
Чего не скажешь ради победы? Даже правду. Ромка замер, вздохнул коротко, беспомощно, и посмотрел так, что меня накрыло. Просто снесло крышу к чертям. Я перевернул его на спину, оседлал, сжал в руке мощную шею и зашептал в губы, изводя его член задницей так, чтобы стать с ним одним:
— Люблю твой запах. Руки. Объятия. Сопение по утрам мне в затылок. Темноту в глазах, когда ты смотришь на меня.
— Серж… господи… я хочу… люблю…
— У нас впереди куча времени. Люби меня, как захочешь. Сколько сможешь. Как угодно долго.
Ромка застонал в голос, вцепился в мои бедра, останавливая, и принялся за меня сам. Задевая простату. Наполняя собой. Заставляя выгибаться, чтобы принять его как можно глубже. Срывая последние замки с моего сердца… Оргазм подкрался к головке, я разом пришел в себя и поспешил пережать член у основания. Ну уж нет! Я тут для чего душу наизнанку выворачивал? Чтобы проиграть?! Ни за что! Наклонился, обхватил Ромку руками за голову и выдохнул ему в губы:
— Я твой, любимый.
— Даааа, — взвыл Ромка, зажмурился, засадил мне по самые яйца и кончил.
Я прикусил губу, чтобы не улететь за ним следом, и как следует цапнул его за плечо зубами.
— Ай! — открыл ошалелые глаза он.
Ласково пробежался по мне руками, медленно дотрахивая, чтобы снять с себя последние крохи напряжения… Наткнулся на мою ехидную улыбку. На стоящий колом и истекающий смазкой член… и огрел меня по заднице ладонью.
— Эй, обалдел?! — выгнулся от накатившего удовольствия я. Ромка заменил мою руку на члене своей и снова шлепнул по ягодице. Ууууу! — За что? Я честно победил!
— Ты — ехидное чудовище, — оставил на моем члене только два пальца Ромка. Он знал, что делал. Ускорил темп, прихватывая край головки и терзая меня на грани между болью и невыразимым удовольствием. Я взвыл в голос. — Ну как так можно? Ты сказал мне столько всего важного, но при этом умудрился отыметь по полной программе.
— За это ты меня и любишь, — простонал я.
Ромка сжал пальцы на моем члене, с силой провел рукой по позвоночнику, и я взорвался, выливаясь ему на живот рекой.
— Да, — улыбнулся он. Стер сперму рубашкой и уложил меня к себе на грудь. Я обнял его, поцеловал в висок и расслабился так, как никогда раньше.
— Ты меня растопил, — тяжело вздохнул я. — Я теперь живой. Это ужасно.
— Ты меня в себе утопил, — мечтательно отозвался Ромка. — Я теперь мертвый. Это прекрасно! Как видишь, статус кво восстановлен. Вселенское равновесие и все такое. Не переживай, вместе мы со всем разберемся. Правда же?
Я открыл рот, чтобы испортить ему всю романтику, но он накрыл мои губы рукой. Я укусил его за ладонь, Ромка рассмеялся, но руку не убрал.
— Серж, ты неисправим, но хоть раз в жизни можешь не стебаться? Пожалуйста! Просто скажи «да».
Я укоризненно посмотрел на него, обхватил за шею двумя руками и слегка подушил. Это не помогло. Я закатил глаза к потолку и шумно выдохнул. Ромка убрал руку и провел по моей щеке так ласково, что у меня перехватило дыхание. Уууууу! Сволочь! Что же он со мной делает?!
- Разберемся ведь, да?
- Да.
3. Шпион
Гардеробная в Ромкином особняке была пафосной: длинная, довольно широкая комната, в которой хранилось все наше с Ромкой шмотье, стоял стенд для глажки, хреновина для отпаривания и чертова куча странных приблуд, пользоваться которыми умела только тетя Стеша. Я переехал к Ромке месяц назад и до сих пор не мог ко всему этому привыкнуть. На моей половине царила приятная глазу пустота, тогда как на Ромкиной места почти не было. Как баба, право слово. Одних только костюмов у него было больше десятка!
— И долго ты собираешься здесь стоять?
Тяжелая рука опустилась на мое плечо. Горячее дыхание опалило ухо. Поцелуй кольнул иголками удовольствия шею. Мой член отреагировал на все это весьма определенно. Черрррт! Так ведь и условный рефлекс недолго заработать! Каждое утро начиналось с одной и той же приятной процедуры, и, кажется, я был этому безумно рад.
— Мой, — обнял меня Ромка.
Комментарии к этому наглому заявлению не требовались и мгновенно затыкались поцелуем, так что я не стал тратить время зря, развернулся и прижал его к стене рядом с полками.
— Серж, давай по-быстрому, а? — запустил ладонь в мои плавки Ромка. Заулыбался довольно.
— Не вопрос, — хмыкнул я, распуская руки.
Он повернулся лицом к стене, подставляя моим пальцам мощную спину, валики мышц на руках и чумовую задницу, к которой я тут же прижался членом. Скинул с нее никому не нужное нижнее белье, провел пару раз ладонями и забрался в любимую глубину без всяких церемоний. Регулярный секс — великая вещь, так что особой подготовки Ромке не требовалось. Мне — другое дело, но даже на меня теперь уходило гораздо меньше времени и нервов, что несомненно радовало нас обоих.
— Ты уснул? — простонал Ромка, возвращая меня из рассеянных мечтаний и подмахивая задницей все быстрее.
— Я проснулся, — рассмеялся я и задал ему жару.
Нас хватило ровно на три минуты. Тяжелое сопение, сжатая в кулак на стене Ромкина рука и мой хриплый короткий стон — и вот уже мы, довольные, как слоны, разбегаемся в два разных душа, ибо если пойдем в один, то на работу точно опоздаем. Московские пробки — это вам не абы что: выехал на десять минут позже положенного, потерял в дороге впустую полтора-два часа. Мне по большому счету было все равно, но Ромке…
Он был маньяком-трудоголиком, а потому приезжал в офис к 7:30. Ясное дело, что для меня это было совершенно неприемлемо, так что я выпинывал его из дома, а потом полчаса торчал на кухне за бесподобным завтраком, который готовила тетя Стеша. Она с самого первого дня нашего знакомства записала меня в свои сыновья, на что я только довольно жмурился. Ромка поначалу ревновал, а потом схлопотал от нее вежливую выволочку и смирился.
…Я снова стоял в гардеробной, попивая обалденный кофе, и раздумывал, что бы мне такое надеть. Обычно я такими вопросами не заморачивался, но сегодня был особый случай, потому что вчера днем мне позвонил старинный друг Павлуша. Я не смог сдержать улыбку, вспоминая наш разговор.
— Сереженька, милый, одолжи менеджера по продажам на пару дней, — сказал он, едва я взял трубку. У меня отвисла челюсть, и я не сразу нашелся, что на это ответить. — Але, ты тут?
— И тебе добрый день, — пришел в себя я.
Павлуша виновато задышал в трубку и поспешил исправиться.
— Привет, прости, на меня озарение накатило, а когда оно накатывает, я все время бегу впереди паровоза. Ты же знаешь!
Я в ответ рассмеялся. Еще бы мне не знать! Павлуша был моим вторым любовником и первой любовью. Наш бурный роман едва не стал достоянием общественности из-за таких вот приступов озарения, во время которых он вытворял черти что, пер напролом и прихватывая меня с собой за компанию. В сексе в такие моменты ему просто не было равных.
Незримая, но от этого не менее тяжелая рука легла на мое плечо, и я мысленно поправился: до последнего времени не было равных. Ромка Павлушу переплюнул, потому что раньше после секса я голос не терял. Кровь хлынула к члену от воспоминаний о некоторых особенно жарких наших с Ромкой постельных поединках, и я поспешил вернуться мыслями к разговору с Павлушей.
— Так что там про менеджера?
— Я хочу проверить, как работает отдел персонала и руководитель отдела продаж у меня в конторе, — ответил друг. — Мне кажется, они совершенно не умеют обращаться с новичками!
— А зачем тебе понадобился мой менеджер? — не понял я. — Твоя контора — интернет-провайдер, а мои ребята тяжелую технику продают. Разные весовые категории! Попроси кого-нибудь из своих любовников-студентов, они вполне сканают за начинающего продажника.
— Сереженька, миленький, ну пожалуйста, — понизил голос Павлуша. — Твои пацаны — акулы. Хищники. Наверняка пройдут все собеседования, приметят слабые места и непрофессиональных сотрудников, а потом смогут мне обо всем рассказать. Кроме того, мне кажется, что кто-то сливает информацию конкурентам. Я хочу убедиться, что это не так, или поймать ублюдка за яйца с поличным.
— Даже не знаю, — задумался я.
Мысль Павлуши была стоящей. Ни один руководитель, особенно в большой компании, никогда не сможет узнать всю правду о том, что происходит в самом низу, если в заговоре участвуют руководители отдела продаж и персонала. А Павлуша был даже не генеральным директором, он был собственником. Появлялся в офисе раз в неделю, проверял отчеты, получал бабло и по жизни не парился. Если неладное заподозрил даже он, значит, что-то и впрямь в его конторе было не так.
— Лапа моя, не ломайся, я знаю тебя, как облупленного, — продолжил уговоры Павлуша. — Ты лопнешь от любопытства, если не поучаствуешь в этом мероприятии. Твои менеджеры тебе наверняка потом все расскажут!
— Уговорил, но шпионом буду я сам. Нечего людей от работы отвлекать.
— Ой, — растерялся Павлуша. Кашлянул сдавленно. — А может, не надо? Сереженька, милый, у тебя ведь наверняка работы по самые уши.
— Или так, или никак, — отрезал я, стараясь не смеяться. — Что ты против меня имеешь?
— Против тебя? Я? Ничего!
— Тогда в чем дело?
— Ты — ехидная сволочь, — мрачно сказал Павлуша. — Я тебя боюсь. Ты же от моей конторы камня на камне не оставишь!
— Я буду предельно вежлив, — пообещал я. Он тяжело вздохнул.
— Это еще хуже. Вариантов у Павлуши особых не было, так что после пяти минут переговоров он сдался, а я потер руки в предвкушении развлечения, наткнулся взглядом на свои пафосные часы, выглядывающие из-под манжеты не менее пафосной рубашки, и понял, что в таком виде мне на собеседовании делать нечего.
Именно это и заставляло меня с самого утра задумчиво торчать посреди гардеробной. Я глотнул кофе, отодвинул стопку Ромкиных футболок, чтобы поставить кружку, и вдруг увидел стоящую за ними коробочку. Это еще что? Ромка от меня что-то прячет?! Я достал ее немедленно. Раскрыл и слегка растерялся: на темном бархате лежала анальная пробка с вделанной в нее золотой цепочкой. Я взял всю эту красоту в руки. Цепь, а не цепочка! Расправил ее и понял, что она надевается на бедра, а хвостом ведет к самой игрушке. Садо-мазо какое-то! Призраки прошлого залетели в мою голову и унеслись в небо. Ромка — не ОН, и не будет меня пытать.
Я задумался, перебирая в руках плоскую цепочку. Зачем ему это? Для кого? Может, осталось с прошлых времен? Я вспомнил Ромкины хочухи по утрам, а также свою не готовую к его напору задницу, и ответ пришел сам — это для меня. Озноб прошил позвоночник от шеи до копчика. Когда-то я был не прочь поиграть с игрушками или позаниматься сексом на троих. Только вот куда меня это привело? Я сложил пробку с цепочкой в коробку и убрал на место. Потом подумаю об этом. Добрался до походной толстовки и куртки, натянул старые джинсы, в которых обычно жарил шашлыки, оставил часы на столике у кровати и поехал в город.
…
Финик пришлось оставить у метро. Не хватало еще спалиться на ровном месте! Так что от станции метро до бизнес-центра я шел пешком целых двадцать минут. Купил шаурму в ближайшем киоске, зная, что наверняка обляпаюсь, пропахну прогорклым маслом, курицей и хрен знает чем еще, а может даже слегка траванусь. Серьга в ухе и небольшой рюкзак за спиной делали из меня абсолютного рас****яя. Самое оно для начинающего менеджера по продажам…
...который никак не мог понять, куда нужно пойти, чтобы дойти до здания №47. Бесконечно-запутанная территория бизнес-центра не имела никакой разумной планировки, а значит, за зданием №5 вполне могло оказаться строение №73. Улицы петляли, как пьяный сапожник, периодически теряя тротуары в проходных, а указатели нагло врали, отправляя несчастных путников прямиком на мусорку, тем самым намекая на то, что таким глупцам, как те, что верят им, здесь делать нечего. Я спрашивал о нужном мне здании всех, кто попадался на пути, но они смотрели на меня с сочувствием и ничем не могли помочь. Никто в этом гигантском муравейнике даже краем уха не слышал о компании «Тритон» или здании №47.
— Да чтоб оно рухнуло, это здание №47! — громко выругался я после очередного «не знаю».
— Вам в «Тритон» надо, да? — раздалось у меня за спиной.
Я обернулся, и моя радость сменилась искренним удивлением: на меня доброжелательно щурилась девица, ростом мне до подмышки максимум. Резкий порыв ветра просвистел по улице, я поежился, а ее реально повело за ним следом. Я поспешил придержать спасительницу рукой за локоток. Не дай бог улетит! Где я себе провожатого найду? Павлуше звонить не хотелось. Может, это тест такой, на проф пригодность? Отыскал дорогу до офиса? Уже не дурак.
— Спасибо, — потупилась девушка. — Пойдемте. Я вчера здесь больше часа бродила.
— С меня шоколадка, — пообещал я и мысленно порадовался тому, что отделался всего десятью потерянными зря минутами. — А вы на какую должность, если не секрет?
— На менеджера по продажам, — пролепетала юная покорительница денежного Олимпа.
Мне пришлось напрячь слух, чтобы ее услышать. Эта дюймовочка в магазине сдачу постесняется забрать, не то что интернет кому-нибудь по телефону впарить! Хотя… что я о ней знаю? Может, у нее раздвоение личности, и ее второе Я — финансовый воротила. В наше время возможно все.
— Сложно на собеседовании было?
— Нет, что вы! Нас десять человек было, все прошли, хотя там один парень по-русски не очень хорошо говорил. Наверное, его отправят иностранцам продавать. Они-то его точно поймут.
— Даже не сомневаюсь, — промычал я, офигевая еще больше.
Таджик таджика поймет сто пудов, другой вопрос, зачем это надо московскому провайдеру?! Разговор заглох, и пока я раздумывал над тем, что, может, что-то в этой жизни я упустил, мы добрались до неприметного здания, мимо которого я прошел раза три. Пигалица завернула за угол и подошла к железной двери, рядом с которой стоял контейнер с мусором. Табличка размером с мою ладонь, висящая выше моей макушки, говорила о том, что мы прибыли по назначению.
— Я бы никогда сам эту дверь не нашел. Спасибо огромное!
— Не за что, — пролепетала покрасневшая пигалица и поспешила войти в дверь, которую с трудом открыл я. — Самое сложное было эту дверь открыть. Она такая тяжелая!
— Это специально, чтобы мышцы на руках прокачивать.
— А теперь пешком на шестой этаж.
Я с трудом сдержал рвущийся наружу мат. Желание работать в этой нелепой конторе покинуло меня давным-давно, так что если бы не Павлуша, ноги моей здесь не было! Шестой этаж встретил запыхавшихся нас очередной железной дверью, благо на стене рядом с ней висел телефон и листочек с фамилиями и внутренними номерами. Я позвонил по первому попавшемуся.
— Проходите, — буркнул какой-то парень в трубку.
Дверь щелкнула, мы зашли внутрь и оказались в небольшом тамбуре, а на нас насмешливо уставилась глазком еще одна закрытая сейфовая дверь. Телефона рядом с ней не было.
— Что за бред?! — возмутился я. — Они издеваются?
— Не переживайте вы так, — попятилась от меня пигалица. — Сейчас кто-нибудь выйдет, и мы войдем.
Я решительно взялся за телефон, чтобы вынести Павлуше мозг, но его спас какой-то парень, что вышел из офиса и открыл нам дверь. Я шагнул внутрь и чуть не оглох от нахлынувших со всех сторон звуков. Длинный коридор тянулся в обе стороны от двери, а напротив, за стеклянным окном, что шло вдоль всего коридора вместо стены, сидела, бегала, бродила, махала руками, говорила по телефону и занималась черти чем целая орда народу. Огромное помещение было разделено на четыре зала стеклянными перегородками, и в каждом из них, в американских картонных коробках, находились рабочие места менеджеров по продажам. Я проглотил комок ужаса в горле. Жуть какая! Матрица — не Матрица, но мистера Смита тут явно не хватало.
— Молодой человек, вы на собеседование? — возникла рядом со мной симпатичная девушка.
— Да.
— Впечатляет, не правда ли?
— Не то слово! — согласился я. — Как менеджеры с клиентами общаются, если я в коридоре оглох?! У них даже наушников с микрофонами нет!
— У нас как на Уолл-стрит, — рассмеялась девушка. — Меня Карина зовут, я руководитель отдела персонала, а вы?
— Сергей. У меня в пять часов собеседование, — подал ей пропуск я. — А деньги вы такие же, как в Америке, платите?
— У нас нет пределов по зарплате. Сколько заработаете, столько и получите, — ушла от ответа Карина. — Идемте, я вас провожу.
Зал, в который она меня привела, оказался небольшой тихой каморкой без окон, но зато с проектором, экраном, столом и десятью стульями. Серые стены, плохие светильники на потолке и девять занятых людьми мест превратили это место в предбанник Ада. Я уселся на свободный стул, который оказался в самом первом ряду и ровно посередине, и порадовался анкете, в которой было всего четыре графы: ФИО, телефон, электронка и вопрос: есть ли у вас опыт продаж? Я на полном серьезе ответил: НЕТ. Такого опыта в моей обширной практике точно не было.
Паренек, что вошел в зал следом за мной, собрал анкеты, улыбнулся, назвался Артемом и включил презентацию, выливая на наши головы информацию о том, что конторе этой уже двадцать лет, что абонентов у нее до фига, как и тарифных планов, менеджеров и всего-всего-всего. Я перестал его слушать на втором слайде и принялся рассматривать кандидатов. Два парня из ближнего темного зарубежья, тетечка лет пятидесяти, два старичка под семьдесят, три девушки — студентки, парень в приличных шмотках и я. Умереть — не встать.
— Надеюсь, после того, что вы узнали о нашей компании, вам еще больше захотелось у нас работать! — закончил речь Артем. — А теперь поговорим о мотивации.
Народ оживился, и я вместе с ним. Может, тут и правда можно срубить бабло, а я просто не просек фишку? Как выяснилось через пятнадцать минут, ничего хорошего менеджерам по продажам здесь не светило. Либо оклад в 15 тысяч рублей при работе семь дней в неделю по пять часов, либо тысяча рублей с каждого нового абонента. Из инструментов предлагалось на выбор: рабочее место менеджера в жутких стеклянных аквариумах либо распечатанные на принтере листовки, которые нужно было расклеивать на подъездах домов. Артем методично вешал лапшу на уши, рассказывая о сотрудниках, которые сделали 80 заявок в месяц и получили по 120 тысяч рублей на нос, зажигая огонь наживы в глазах новичков, а я понимал, что в реальности никто из них даже 15 тысяч рублей в первый месяц без оклада не заработает.
— Вопросы есть?
— А если я буду работать не семь дней в неделю, а только пять? — спросила одна из студенток. — И только по вечерам. Скажем, с шести до девяти?
— Тогда оклад у тебя будет меньше. Можешь сама посчитать, когда точно со сменами определишься, — ушел от ответа Артем. — Важно ведь не время, а результат!
Я хмыкнул. При таком графике она получит 6 500 рублей максимум. Кто согласится целый месяц тратить вечера на стрессовые звонки по телефону за такие деньги? Только полный идиот, который считать не умеет. Парень в дорогих шмотках перестал шевелить губами и хмыкнул за мной следом. Видимо, тоже посчитал.
— А теперь, давайте познакомимся, — предложил Артем.
Мы с парнем переглянулись в недоумении. Зачем нам со всеми знакомиться? Я посмотрел на свой телефон и понял, что мы сидим в этой камере уже сорок минут. Парень мой взгляд отследил, потраченное зря время подсчитал и поднялся со своего места.
— Артем, я вынужден вас покинуть.
— Почему? — удивился тот.
— Я должен успеть на другое собеседование, — усмехнулся мажор. — Боюсь, у вас я не смогу заработать сто тысяч рублей, даже если сильно постараюсь. Мозгов и нервов не хватит.
Артем открыл было рот, но парень не стал его слушать и вышел за дверь. Мертвая тишина зависла в аудитории ненадолго.
— Этот парень только что упустил свой шанс, — решительно сказал Артем. — Не берите с него пример. Он испугался и сбежал, но вы ведь не трусы? Никогда не сдаетесь без боя и добиваетесь своего, так?
Народ зашуршал анкетами и положительно забубнил, мол, конечно, они не такие, а гораздо лучше. Я мысленно поставил Артему зачет. Сумел-таки вывернуть ситуацию в свою пользу, жучила! Ответы на вопросы заняли еще двадцать минут и весьма меня позабавили.
— Почему из всех претендентов мы должны выбрать на эту должность именно вас?
— Я честный, — ответил старичок.
— Я умная, — ответила студентка.
— Я старательный, — ответил парень из ближайшего зарубежья.
— Не знаю, вам решать, — ответила тетушка.
— Хочу срубить бабла себе и конторе, а потом улететь на Канары, — сказал я.
Народ рассмеялся, Артем незаметно поморщился и объявил, что все мы успешно прошли собеседование, и завтра нас ждет тренинг по продукту. Я вылетел из здания пулей, раздумывая о том, что увидел. Полтора часа, которые потратил на нас Артем. Какой в них был смысл? Из всех кандидатов, не считая меня, продавать сможет только парень из ближайшего зарубежья, да и то только после того, как избавится от акцента. Я вспомнил тоскливый взгляд Артема, брошенный на меня в самом конце нашей вечеринки. Похоже, он прекрасно это понимал. Тогда какой резон ему отправлять всех на тренинг? Адекватный ответ так и не пришел мне в голову.
…Утром я снова стоял посреди гардеробной и раздумывал над тем, как вынудить Ромку заговорить про коробочку. Что он хотел получить в итоге, было понятно, а вот зачем он ее прятал…
— Серж, ты второй день подряд сбегаешь утром из постели, — поцеловал меня в плечо Ромка. — Что происходит?
— Я шпионом подрабатываю. Мне надо выглядеть незаметно, так что я тренируюсь исчезать из поля зрения и тщательно готовлю одежду перед отъездом. Камеры в ручке, взрывчатка в пуговицах, пила в шнурках…
— Хватит прикалываться! Каким еще шпионом?
— Это секрет, — выбрался из его загребущих рук я.
— У тебя не должно быть от меня секретов, — нахмурился он.
Я пристально посмотрел ему в глаза и оперся рукой о полку с футболками, совершенно случайно сдвигая их вглубь. Ромка ощутимо напрягся.
— У тебя тоже, — сказал я и принялся поправлять футболки.
— Да я сам, не парься, — ринулся ко мне он, но было уже поздно.
— Оу, что это? — самым невинным голосом на свете спросил я, от чего моего драгоценного аж перекосило.
— Когда ты ее нашел? — безнадежным голосом тяжелобольного спросил Ромка.
— Вчера. Это ведь для меня?
— Да, — забрал коробочку Ромка. — Послушай, Серж…
— Я весь внимание! — прислонился к полке плечом я. — Хотя нет. Лучше вспомни, может, у тебя где-нибудь еще что-то припрятано? Хлыст или наручники, например.
— Не делай из меня злодея! — шагнул ко мне Ромка.
Я даже не пошевелился. Если не доведу его до белого каления, то никогда не узнаю правду. Он не скажет ее даже под пытками, а я хотел знать о нем все. Он же обо мне знал! Почему просто не поговорил со мной? Не предложил поиграть? Я же адекватный человек! Не всегда, но…
— Ты собирался воткнуть в меня пробку силой? Я бы не смог тебе сопротивляться.
— Все не так! — простонал Ромка, откидывая коробочку в сторону. Вдавил меня спиной в полки. Облапал руками. — Ты не понимаешь!
— Ну да, кто я такой? Тупой дебил, куда мне. Русского языка не понимаю.
— Что ты несешь?! — спрятал лицо на моей шее Ромка. — Чудовище! Ты представить себе не можешь, как я хочу тебя. Каждое утро я просыпаюсь от того, что мой член прилип к твоей заднице, и схожу от этого с ума. Я хочу быть в тебе! Хочу вертеть тебя на своем члене, как захочется нам обоим, без оглядки на твою порванную задницу! Твое тело совершенно, Серж, и мне мало твоих губ. Мало! Я хочу тебя всего.
— Растянуть меня не судьба? — обнял его я. Мда… а я думал, в сексе у нас друг от друга секретов нет.
— Издеваешься? Да я успокоительное пью, когда тебя растягиваю! Чтобы не сорваться раньше времени! Чтобы не затрахать насмерть!
— О как, — растерялся я. — Да ты, батюшка, маньяк.
— Не смешно! — мрачно сказал Ромка. — Я помню, каким ты был два года назад, и что с тобой вытворяли до меня, но Серж, послушай, это было давно, а я — не они. Эта игрушка… она же безобидная! Просто растянет тебя вместо меня, и все.
— Если она безобидная, почему ты мне о ней не сказал? И почему она с цепочкой? — продолжал гнуть свое я. — Раньше ты не слишком переживал из-за того, кто снизу. Что изменилось?
— Все. Мы живем вместе, но ты все равно сам по себе, и только когда я в тебе, ты перестаешь притворяться и открываешь мне душу. Говоришь, что любишь.
— Ромка, что ты, как баба? — поморщился я. — Зачем тебе слова?
— Я хочу знать, что ты — мой, — нахмурился Ромка. — Не хочешь говорить? Докажи делом.
— Эта игрушка для тебя доказательство?
— Да. Выбирай: или ты говоришь мне о своей любви хотя бы раз в неделю, или…
— Полагаю, второй вариант тебя бы устроил больше, — насмешливо посмотрел на него я. — Тогда ты сможешь вертеть меня на своем члене, как шлюху.
— Сволочь ехидная! Ты же все прекрасно понимаешь! — выругался Ромка и ушел.
Я поднял с пола коробочку, оделся и отправился на работу, где навтыкал своим слишком умным менеджерам, насладился уютными кабинетами, деловой тишиной, знакомыми лицами и отправился получать знания по продукту в сумасшедший дом Павлуши.
…Как ни странно, тренинг по продукту пошел мне на пользу. Я, конечно, подозревал, что в вопросах подключения и пользования интернетом профан, но не думал, что такой полный. Витые пары, тюльпаны, роутеры, приставки и персональные тарифы заставили меня задуматься о том, что стоит залезать в интернет не только ради болтовни в ВК или деловой переписки. Зачем платить больше за то же самое? Хороший вопрос, ответ на который знает лишь наша лень и нежелание менять хоть что-нибудь даже ради реальной экономии или улучшения качества предоставляемых нам услуг. Артем звездил, двадцать человек в аудитории послушно ему внимали, а я шерстил их взглядом. Четверо реальных кандидатов. Зачем тратить время на остальных?! Я поймал Артема в перерыве и спросил его об этом в лоб.
— Вы не тот, кем стараетесь казаться, — наехал на меня в ответ он. — Вы от конкурентов? Хотите узнать наши фишки?
— Ты слишком умен для менеджера по персоналу и тренера, — прищурился я.
— У нас тренер заболел, я его замещаю, — поморщился Артем. — А месяц назад я был заместителем руководителя отдела персонала.
— И что произошло?
— А вам какое дело?
— Ты угадал, я шпион, — улыбнулся я, он рассмеялся. — Но я шпион собственника. Он считает, что дело пахнет керосином.
— Павел Алексеевич? — удивился и, кажется, даже смутился Артем. — Вы его лично знаете?
— С универа, — ответил я. — Он хороший мужик, и я хочу ему помочь.
— Я тоже.
— А тебе это зачем?
— Он… ну… — замялся Артем. Я поощряюще улыбнулся. — Говорят, он гей. Шепчутся за его спиной, гадости придумывают, а он такой клевый! Умный, красивый…
Я рассмеялся и похлопал парня по плечу.
— Все. Я понял. Ты в него случайно влюбился.
— Я? Да вы что! — отчаянно покраснел парень. — Я не такой! Просто ради справедливости…
— Замнем, — сжалился над ним я. — Расскажешь, что происходит? Только так, чтобы подозрения не вызвать. Мне надо в отделе продаж покрутиться, понять, что к чему.
— Когда оформляться на работу будем, вы последним бумажки сдавайте. Тогда и поговорим.
Разговор у нас с Артемом затянулся аж на целый час и много чего для меня прояснил. Не зря Павлуша переживать начал, ох не зря. За последние полгода, с тех пор, как к власти пришел Виталий, новый руководитель отдела продаж, а в отделе персонала сменилось 80% сотрудников, менеджеры стали меняться со страшной силой. Качество перешло в количество, а в мотивации менеджера по персоналу появился бонус за количество заключенных трудовых договоров с новыми сотрудниками. Неважно, что они увольнялись максимум через неделю. Карину, которая, по слухам, спала с Виталием, это нисколько не волновало.
Я ушел из конторы в глубоких раздумьях, но Павлуше звонить не стал. Слухи — это не доказательства. Кроме того, на завтра у меня был назначен очередной тренинг, на этот раз по продажам, и пропускать его я не собирался. Вдруг меня чему новому научат?
Особняк встретил меня тишиной. Десять вечера, а моего упоротого трудоголика, как всегда, дома не было. Иногда мне казалось, что если бы не я, он бы на работе жил безвылазно. Моя война с ней шла с переменным успехом, так что за два года я мог похвастаться только тем, что Ромка стал возвращаться домой не в час ночи, а в одиннадцать вечера. Я неспешно переоделся и наткнулся взглядом на злосчастную коробочку. Черт! Надо же было Ромке все так по идиотски повернуть! Объяснил бы по-простому, так нет, приплел в секс высокие чувства! Как мне теперь на эту игрушку соглашаться? Это же не просто «пробку в задницу воткнуть и удовольствие получить», а «вывернуть душу наизнанку». Мало Ромке того, что я месяц назад на полу у лестницы наговорил?! До сих пор от воспоминаний уши гореть начинали.
Я поужинал в гордом одиночестве, а потом притащил в гостиную постельное белье и устроился ночевать на диване. К черту этого маньяка! Будет он мне условия ставить! Раскомандовался, генерал хренов. Я ворчал то мысленно, то вслух почти до полуночи, а потом плюнул на все и завалился спать.
— Серж, какого черта ты спишь здесь? — разбудил меня удивленный голос Ромки.
Я посмотрел на часы: 01:48.
— Развод и тапочки пополам. ****уй спать на работу, придурок, ей без тебя холодно и одиноко, — проворчал я, накрылся подушкой и снова уснул.
-…Подвинься, чудовище.
Я недовольно зашевелился. Какого черта он мне спать не дает? Четыре часа ночи! Ромка улегся рядом, вдавливая меня собой в спинку дивана. Я открыл рот, чтобы его выгнать, потому что лежать так было жутко неудобно, но он просунул одну руку мне под голову, обнял второй, поерзал и так уютно вписал меня в себя, что я ругаться передумал.
— Серж, прости. Я не хотел тебя шантажировать. Глупо получилось.
— Ммммм, время четыре утра. Спать хочу, — проворчал я, млея от его горячего дыхания на шее.
— Я люблю тебя, хоть ты и сволочь, — потерся носом о мой затылок Ромка.
— Аналогично, — сонно сказал я. Понял, что ляпнул, но исправляться не стал.
Ромка облегченно вздохнул, обнял меня еще крепче и привычно засопел носом, погружая обоих в сон, а утром я проснулся от стояка, упирающегося мне в задницу, уронил озабоченного маньяка на пол и как следует отымел, возвращая все на круги своя. Ромка наслаждался процессом и ни о чем меня не просил. Я практически выкинул из головы всю эту историю, но коробочка попалась мне на глаза в гардеробной первым делом и напомнила о жестоком Ромкином стояке. Я задумался. Это ведь не первый раз. Далеко не первый! Может, ему и вправду невмоготу, а я выкобениваюсь не по делу?
Ромка уехал на работу, а я поймал тетю Стешу и спросил у нее про успокоительное. Она выдала мне не только название, но даже даты, когда он его принимал, и я с легким мандражом в душе понял, что Ромка не врал. Кто бы мог подумать? У него же стальные нервы! Были. До тех пор, пока я не принялся их из него выдергивать. Похоже, я-таки доигрался. Это заставило меня взглянуть на ситуацию по-другому.
…Тренинг по продажам не принес мне ничего нового, кроме того, что вместо: «Здрасте, меня зовут Вася, я менеджер компании „Пупкин плюс“, надо говорить: "Здрасте, я Вася, эксперт компании "Пупкин плюс". Разница не очевидная, но принципиальная. Некоторые из новичков ее так и не поняли, но Артема это не остановило, так что после пяти часового тренинга всех благополучно записали в менеджеры по продажам и отправили в стеклянный Ад.
Я смотрел на часы, висящие в оконном проеме, и считал минуты. Голова моя трещала от шума, бесполезной информации и настырного менеджера-наставника, который заставлял меня звонить без перерыва, в надежде чужими руками заработать хоть немного денег. Хаос, что процветал в отделе продаж, не поддавался никакому описанию. Виталий сидел во главе этого Царства Анархии и ни разу не поднял голову от экрана своего компьютера, а вот его супервайзеры побили все рекорды по глупым вопросам и отвлечению всех и вся от работы.
— Сколько звонков ты сегодня сделал? — спросила сидящего в соседней клетке парня Татьяна, одна из самых тупых и упертых. Мне хотелось свернуть ей шею.
— 128, — покорно ответил менеджер. — Вы же сами это в системе посмотреть можете!
— Зачем смотреть, если можно тебя спросить?
— Я работаю, мне звонить надо.
— Твоя работа — отвечать на мои вопросы, понятно? Не нравится — проваливай. Только помни, что до конца месяца осталась всего неделя. Уволишься до зарплаты — не получишь ни копейки!
— У меня двадцать заявок! Я план выполнил! Что значит, не получу?
— Я пошутила. Работай, хватит болтать. Время — деньги.
Этот диалог меня просто убил. Да этой стерве даже метлу доверить нельзя, что уж говорить о людях! Впрочем, люди здесь собрались один другого краше. Как отдел продаж умудрялся продавать хоть что-нибудь, я так и не понял. Реально занимались делом из сорока человек только восемь, остальные болтали, смеялись, пили кофе, отвечали на вопросы супервайзеров, изображали бурную деятельность и перемывали друг другу кости.
— Сергей, ну как?
Ближе к восьми вечера Артем сумел выкроить минутку и добрался до меня. Я к этому времени послал к чертям наставника, заткнул уши наушниками, включил любимое радио и ползал по базе данных в надежде понять, чем занят руководитель этого вселенского бардака.
— Никак, — пожал плечами я. — Виталий сделал все, чтобы развалить отдел продаж. Ему это удалось. Знать бы еще, чем он так безумно занят.
— Я могу узнать пароль от его компьютера, — предложил Артем. — Но для этого мне придется рассказать о наших подозрениях начальнику службы безопасности.
— Он тоже новенький?
— Нет, старенький, — улыбнулся Артем. — Он в компании уже лет десять, и ему 70 в прошлом году исполнилось. Но еще есть программисты и сисадмин. Может, они чего дельного предложат?
— Не контора, а цирк! — покачал головой я. — Давай завтра все провернем, лады? Чтобы уж если ловить за руку, то днем, при свидетелях.
— Договорились.
Я с трудом дождался девяти часов и свалил домой. Упал на постель без сил и проспал, как убитый, до самого утра, а когда проснулся, Ромки рядом не было. Я задумался. А был ли он вообще?
…Виталия мы с Артемом поймали за руку с помощью программистов, которые подключили к его компьютеру удаленный доступ и отследили все манипуляции в режиме он-лайн. Именно он сливал рабочие базы данных конкурентам. Скандал затевать не стали. Зачем? Скоро в отделе продаж из ста человек остается не больше двадцати, вот с ними Артем и поговорит. Я улыбнулся. Я буду не я, если не сделаю его руководителем отдела персонала! Я забил на все попытки моего наставника и супервайзера заставить меня работать, развалился на диване в холле и набрал Павлушу. Пора мою шпионскую деятельность заканчивать.
— Павел Алексеевич? Это Сергей, — издалека начал я.
— Все плохо, да? — обломал меня Павлуша. — Я так и знал.
— Приезжай, поговорим у тебя в кабинете, — сменил тон я. — И не задерживайся! У меня от твоего бардака изжога, несварение и головная боль.
— Буду через час, — сказал друг и отключился, а я поднял глаза и наткнулся на стоящую рядом Карину.
— Кто вы такой?
— Можешь называть меня Палачом, — зловещим голосом ответил я.
Симпатичное личико скривилось в наступающей истерике, но мне было плевать. Она знала, что происходит, играла за команду конкурентов, и ответит по всей строгости. Промышленный шпионаж и злой умысел доказать в нашей стране было практически невозможно, а вот испортить человеку карьеру — запросто. Завтра же ее имя будет занесено во все черные списки, какие только есть на свете. Хрен она теперь себе работу найдет!
— Я ничего плохого не сделала!
— Иногда ничегонеделание и есть самое плохое. Тебе пора собирать вещи, Карина. Ты уволена.
Она встрепенулась и бросилась в сторону своего кабинета бегом. Артем, что сидел рядом со мной, рассмеялся.
— Что такое?
— Она побежала свою трудовую спасать, чтобы мы ее по статье не уволили, — ответил он. Достал из кармана книжицу и злорадно усмехнулся. — Хрен ей, а не трудовая.
— Далеко пойдешь, парень, — рассмеялся я. — Я замолвлю за тебя словечко перед Павлом Алексеевичем.
Артем расцвел так, что я снова рассмеялся. Эх, как же мало нужно людям для счастья! Почему я не такой? Нет мне покоя ни днем, ни ночью. Мда… ночью… Я задумался так глубоко, что едва не пропустил приход Павлуши, неотразимого в своем элегантном прикиде. Что-что, а производить неизгладимое впечатление он умел всегда.
— Привет, Сереж… ээээ… гей… в смысле Сергей, — запутался в словах Павлуша. — Не нравится мне твой самодовольный вид.
— Ты сам во всем виноват, — хмыкнул я и втолкнул его в кабинет.
…
— Павлуша, вход в контору возле бака с мусором и вывеска с гулькин нос под крышей дома — это такой креатив? Чтобы недовольных клиентов отпугивать?
— Не преувеличивай, — поморщился друг. — Это вход в отдел продаж! Нет там никакого бака. А для официальных делегаций у нас другой вход есть, просто он на ремонте.
— Я так и понял, — хмыкнул я. — Тебе что, денег на вывеску жалко?
— Ты по делу говори, что к мелочам цепляешься! — возмутился Павлуша и сделал пометки в блокноте, что лежал перед ним на столе.
— По делу, говоришь? — прищурился я и рассказал ему все, как есть, без купюр.
Чего тянуть кота за хвост? Зная Павлушу, можно было предположить, что после моего отчета он на сутки выпадет из жизни, накачавшись алкоголя под завязку, чтобы успокоить нервы и зализать попранную гордость. Так оно и оказалось. Пить коньяк из горла мой старинный друг начал ближе к середине рассказа, закусывать было нечем, так что к концу отчета он был уже изрядно навеселе.
— Павлуш, не расстраивайся, — обнял его я, поцеловал в щеку. — Ты все вовремя заметил и сможешь исправить ситуацию без особого ущерба для компании.
— Если бы не ты, через полгода я потерял бы бизнес! — потерся носом о мою шею Павлуша. Облапал задницу. — Мне надо нажраться, милый. Ты идешь со мной.
— Я не могу, — попытался отстраниться я.
Вот только пьянки с бывшим любовником мне и не хватало! Ромка ревновал меня ко всем подряд, а тут и вовсе озвереет. Да и чертова пробка висела между нами пудовой гирей и ужасно мешала нормально разговаривать.
— Можешь! Ты мог бы быть и повежливее, когда все рассказывал! — насупился Павлуша. — Получил удовольствие, ехидна злобная? Теперь лечи! Мы идем в баню, и там я хочу увидеть тебя голым. Подниму свой моральный дух, а потом…
— Павлуша, — перебил его я. — У меня парень есть.
— Ну и что? Когда мы были вместе, тебя это не останавливало.
— Сейчас все по-другому.
— Не смеши мои шнурки! — рассмеялся Павлуша и поцеловал меня в губы. — Я знаю тебя хренову кучу времени. Ты не способен хранить верность одному человеку физически, так что рот закрой и поехали. Не вынуждай меня применять крайние меры.
Я посмотрел в отчаянные глаза друга и понял, что Павлушу понесло. А когда его несло, на дороге у него лучше не стоять. Ладно. На месте разберемся. Я налил ему коньяка, проследил, чтобы он принял на грудь как следует, и потащил к финику. Баня так баня. Я искренне надеялся, что его в ней разморит, и он уснет.
Павлуша плюхнулся на пассажирское сиденье и напоролся задницей на злополучную коробку, которую я зачем-то взял с собой из дому. Может, хотел свыкнуться с мыслью, что ради нас с Ромкой я готов засунуть эту пробку в задницу вместе с гордостью? Когда-то мне нравились игрушки, я наслаждался Ромкиным членом в моем растянутом анусе, так что единственным препятствием на нашем пути ко взаимному удовольствию была только гордость. Мне придется научиться ее смирять. Только ради Ромки. Одно-единственное исключение, лишь подтверждающее правило.
— О, какая прелесть! — расплылся в улыбке Павлуша, когда открыл коробочку. — Сереженька, милый, ты нисколько не изменился. Для кого игрушка?
— Для меня, — поморщился я. — Убери в бардачок.
— Ну нет, — покачал головой он. — Мы ее с собой в баню возьмем. Пригодится. Я помню, тебе нравилось заниматься сексом, когда такая вот штучка была у тебя в заднице.
— С тех пор многое изменилось.
— Ничего не изменилось, — как-то очень грустно и почти трезво сказал Павлуша.
Я не стал ему отвечать и набрал Ромку. Как объяснить предстоящее мероприятие и при этом не поссорится, я просто не представлял.
— Ромка, привет, я еду в баню. Буду ночью, — сказал я ровным голосом. Минимум информации, максимум правды. — Федор сможет меня забрать? Я ему адрес смской сброшу.
— Ты пить собрался? С кем? — разом напрягся Ромка. Вот черт. Не проканало. Я на мгновение замялся с ответом, и он тут же понял, что все не так просто, как я хотел показать. — Не ври, Серж. Это бесполезно.
— Я знаю, — поморщился я. — Детектор лжи, блин. Я с другом буду, у него на работе проблемы. Надо поддержать морально.
— Ты у него шпионом последнюю неделю подрабатывал?
— Да. Как выяснилось не зря. Ромка, не выдумывай ерунду, ладно? Все очень невинн…
— Сереженька, милый, поехали, — сладким голосом сказал Павлуша, бросая гранату в Ромкин бензовоз. — Нам ворота открыли, не видишь, что ли?
— Вижу, — тронулся с места я.
Молчание в трубке из разряда удивленно-неверящего превратилось в убийственно-маньячное.
— Ромка, все не так, как кажется, — ляпнул я.
Спохватился, но было уже поздно. Молчание ягнят превратилось в сопение буйволов.
— Кто это был?
— Павел, мой студенческий друг.
— Я его первая любовь и секс-тренер! Не надо принижать мои заслуги! — возмутился Павлуша, отрывая мне яйца вместе с членом и внутренними органами заодно. — Мужик, слышь? Сереженька всегда любил потрахаться, так что не переживай, на тебя его тоже хватит.
— Ты что несешь, придурок! — возмутился я. — Я не собираюсь с тобой спать!
— Я тоже, — согласился Павлуша. Мы с Ромкой облегченно выдохнули. — Только трахаться.
— Сука! — выругался Ромка и бросил трубку.
— Если мы расстанемся, я тебя закопаю живьем, мудила! — тихо сказал я и посмотрел на друга так, что он вжался в дверцу джипа.
Гул машин, огни вечера и легкий джаз из колонок слегка успокоили мои расшатавшиеся нервы, а дикий ужас, что накатил на меня при мысли, что Ромки рядом со мной не будет, отступил. Он знает обо мне то, чего я сам не знаю, а значит, поймет и поверит. Возвращаться домой не имело смысла, потому что это однозначно будет расценено Ромкой как доказательство злодеяния, которого я не совершал. Я собрался с мыслями и растоптал чувство вины железными сапогами. Посидеть в бане с другом — это не преступление! Даже если этот друг — подвыпивший гей и твой бывший любовник.
— Ты правда своему парню не изменяешь? — рискнул заговорить Павлуша пару минут спустя.
— Два года уже, — покосился на него я. Он погрустнел. — Мы живем вместе.
— Ого! Надо же. Никогда бы не подумал.
— Я вот тоже не думал, а оно вон как повернулось.
— Он, наверное, брутальный самец? — спросил Павлуша. — Ты всегда таких любил и меня бросил из-за того, что я под твои стандарты не подходил. Мне иногда казалось, что ты специально выбираешь безмозглых качков, чтобы лишних вопросов не задавали.
— Ты будешь смеяться, но Ромка нужен мне целиком: с мозгами, чувством юмора, дурацкими привычками, ворчанием, жарким сексом…
— И накачанным телом, — закончил за меня Павлуша. — У него ведь офигенное тело?
— Да, — вынужден был признать я. Он расхохотался. Я обиделся. — Не это главное…
— Заткнись, лапа, — отмахнулся Павлуша. — Ты неисправим.
…Дача у моего друга была что надо. Не Ромкин особняк, конечно, но пафосу хватало. Мы в нее не пошли, а обогнули по кругу и завалились в уютную баньку с предбанником, комнаткой для посиделок и парилкой-помывочной. Ром растекся по моим жилам огненной лавой, снося все на своем пути, так что в не сильно жаркую парилку я зашел в отличном настроении. Улегся на лавку лицом вниз, принялся ловить кайф и незаметно задремал.
— Ты такой красивый!
Жадные руки облапали меня всего, а в бедро уперся возбужденный член. Я довольно поежился, расползаясь по лавке медузой, но рука на моей заднице сжалась, и я вдруг понял, что что-то не так. Поцелуй в поясницу добавил в мои путанные мысли еще больше беспокойства. Почему Ромка такой… никакой? Где потерял напор, властность и уверенность в том, что я принадлежу ему? Я, конечно, не принадлежал, но, чего уж там, иногда очень хотел.
— Нисколько не изменился.
Я открыл глаза и сел на лавке, скидывая с себя чужие руки. Павлуша смотрел на меня с таким неприкрытым вожделением, что только в путь. Раньше мне этого было вполне достаточно, чтобы сорваться в разнузданный трах, но теперь…
— Павлуша, я не буду с тобой трахаться.
Он не особо отразил то, что я ему сказал, и уткнулся лицом в мой пах. Я схватил его за волосы и заставил смотреть мне в лицо.
— Сереееженька, лапа моя, — простонал Павлуша, терзая свой член рукой, — не ломайся, а? Нам же было хорошо вместе! Хочешь быть сверху? Да не вопрос!
— Я не хочу!
— Ты это своему члену скажи, — хрипло рассмеялся он и взялся за меня рукой. — Ты возбужден, рядом с тобой проверенный временем партнер, чего тебе еще?
— Я не изменю Ромке! — выдохнул я, подставляясь его руке. Черт! Хорошо-то как, ну почему Ромки рядом нет?
— Секс в активе — это не измена. Я же задницу подставляю, а не ты!
— Да иди ты! — рассеянно ругнулся я.
Алкоголь, обжигающее тепло вокруг, умелая рука и приятные воспоминания о далеком прошлом туманили мозг и ослабляли волю. А может, и правда, разок…
— Он не узнает, — прошептал Павлуша мне в губы и поцеловал.
На меня словно ушат холодной воды вылили. Что я творю? Много лет за меня думал мой член, и что в итоге? Я доверил свое сердце и тело подонку и оказался в больнице. А теперь что, опять снова здорово? Два года чудовищного морального напряжения коту под хвост?! Ну уж нет! Я оторвал от себя Павлушу и пощечиной заставил его открыть глаза.
— Мы не будем трахаться!
— Ладно, — облизал губы он. — Тогда минет?
— Нет! Зря я сюда приехал, — отпустил его я.
Павлуша тяжело вздохнул и уселся со мной рядом. Прислонился плечом к плечу.
— Ты теперь не свободный джинн, а раб лампы. И каково это — быть рабом?
— Я не раб, — пихнул его локтем в бок я. — Я добровольный доброволец. Ромка мне не хозяин!
— Ага, а коробочка с цепочкой не для тебя разве? Его ведь подарок.
— Его, но это не совсем подарок, — поморщился я. — Я нашел ее раньше, чем он решился мне о ней рассказать.
— Он решился? — рассмеялся Павлуша. — Так это ты его на поводке держишь? Завалил-таки брутального самца! Хахахаха!
— Заткнись, — почти смутился я. — У нас хрен знает, кто, кого и за что держит, но я его отпускать не собираюсь.
— Лапа, — потерся о мое плечо щекой Павлуша. — Я хочу секса, а у тебя стояк. Но раз уж ты уперся, то давай сделаем все так, чтобы твой брутал никогда тебе ничего не предъявил.
— Это как? — оживился я.
Член и правда стоял колом, большей частью от мыслей про Ромку, но какое это имело значение? Не кончу сейчас, потом хрен знает сколько болеть будет!
— Мы наденем на тебя пояс верности, — захихикал Павлуша, сползая на пол. — Точнее пробку. Твой парень это оценит.
Я аж застонал от накатившего вожделения.
— Соглашайся, милый, — положил руку на мое колено Павлуша. — Я запихну ее в тебя, и от этого кончим мы оба. Я помню, как именно это нужно сделать, чтобы ты улетел.
— Ты слишком много обо мне помнишь, — улыбнулся я. — Столько лет прошло! У тебя отличная память.
— Дело не в памяти. Ты был единственным, кого я действительно любил. Три года жизни к чертям, не слабо, да? — сказал Павлуша и вышел, а я остался сидеть на лавке, раскрыв рот.
Вот же бля! Ну что за фигня? Я разлюбил его через четыре месяца и оставил другом-любовником, а он по мне с ума сходил еще два года. Я тряхнул головой. Похеру! Все сложилось так, как должно, и привело ко мне Ромку, а он стоил всех наших мучений. Моих-то точно.
…Я нагнулся над лавкой, расставил ноги пошире и уткнулся лбом в руки. Холодная капля смазки, что Павлуша притащил из машины вместе с коробкой, скользнула по копчику вниз до ануса, пробирая дрожью удовольствия. Прохладный металл игрушки лег на поясницу вместе с цепочкой.
— Лапа, если бы ты был не ты, я бы тебя изнасиловал, — прохрипел Павлуша, нещадно лапая меня за задницу. Глотнул коньяк из горла и поставил бутылку рядом со мной.
— Не отвлекайся, — проворчал я и тоже приложился к алкоголю, заглушая мерзкое ощущение того, что по моему анусу елозит не тот палец, который мне нужен. Не так, как мне нравится. — Вставляй уже, покончим с этим и расслабимся.
— Ладно, ладно, не бубни. Лучше скажи, как твой самец умудрился тебя верным сделать! В голове не укладывается.
— Он не делал, я сам так решил.
— Как все запущенно, — протянул Павлуша, разложил цепочку на моей спине и ввел в меня пробку. Застонал от наслаждения, потянул ее на себя и снова вернул, забирая немного вниз. — Лапааааа!
Я закрыл глаза, а он втолкнул пробку до конца и уперся лбом в мою лопатку, содрогаясь от накатившего оргазма. Я поерзал, привыкая к давно забытому ощущению небольшого предмета в заднице и заодно скидывая друга с себя. Осторожно выпрямился, расправил цепочку на бедрах плоской стороной, проверил рукой ту, что вела от ануса, и защелкнул застежку. Мой возбужденный член рядом с золотой ниткой на животе мигом довел меня до предела. Я оперся ладонью о лавку, помогая себе рукой, и простонал, теряя всяческий контроль:
— Ромка, сука, надеюсь, ты это все оценишь.
— Оценю. Еще как оценю, — раздался над моим ухом его низкий голос.
Тяжелая рука легла на мое плечо, разгоняя по телу адреналин и запредельное удовольствие. Мысли спутались.
— Как ты сюда…
— Неважно! — прорычал Ромка, прижимая меня к себе спиной.
Обхватил за горло рукой и вытащил в комнатку так быстро, что я не успел даже глаза открыть, а когда раскрыл, то увидел нас в огромном зеркале, что было вделано в стену. Голый я. Полностью одетый Ромка за спиной. Его рука на моем горле. Пальцы на цепочке на моем бедре и мой стояк. Темнота в Ромкиных глазах и откровенная покорность в моих.
— Мой, — сказал Ромка возле моего уха, потянул за цепочку, заставляя прогибаться в талии, чтобы приподнять зад, и сжал руку на горле. — Только мой!
Меня от всего этого вставило так, что я развернулся, схватил его за волосы, поцеловал чудовищным засосом и кончил.
— Мой… — тихо и очень довольно рассмеялся Ромка пару минут спустя, лапая меня за задницу и играя цепочкой, что вела к анусу, на грани фола. — Я мечтал увидеть это на тебе с того самого вечера в Казахстане.
— Маньяк, — погладил его по спине я. — Вечно я выбираю себе в любовники сумасшедших извращенцев!
— Ты не выбираешь, — поднял мое лицо к своему Ромка. — Ты сводишь с ума настолько, что даже у совершенно адекватных людей едет крыша.
— Так это я во всем виноват? — возмутился я.
Он поцеловал меня в губы и заставил посмотреть через плечо в зеркало. Картинка пробрала меня до самых печенок. Золотая цепочка, низко лежащая на бедрах, провокационно терялась между ягодиц, а обнаженный поджарый я на фоне одетого могучего Ромки просто выносил мозг.
— Жаль, что я не видел этого раньше, — сказал я задумчиво и провел рукой по своей заднице. — Я бы влюбился не в тебя, а в себя.
— Сволочь ехидная! — смеясь, простонал мне в плечо Ромка, шлепнул по заднице и подтолкнул к одежде. — Будешь исполнять так, как сегодня, я тебе ошейник надену!
— Только после того, как сам на цепи посидишь, — ухмыльнулся я и начал одеваться.
Медленно, стоя к нему спиной, ненароком протягивая все до единой мышцы…
— Да что ж ты за человек-то за такой! — не выдержал Ромка.
Впечатал меня в стену, поцеловал в шею, облапал руками, залезая в брюки и под рубашку. Повел бедрами и глухо застонал мне в затылок.
— Люблю… свихнусь скоро…
— Ты мой? — улыбнулся в стену я, лаская его руки на прессе пальцами.
— Да. Конечно!
— Тогда ты будешь приходить домой не в одиннадцать вечера, а в девять, — поспешил воспользоваться его беспомощным состоянием я. А как мне еще бороться с его вечной и неизменной любовницей-работой, которая была куда страшнее любого человека?
— Серж, я…
— Я буду носить этот дурацкий пояс верности пару раз в неделю и даже, если захочешь, могу в нем поспать, чтобы утром ты смог, наконец, трахнуть ме…
— Да, — простонал Ромка, сжимая мою бедную тушку так, что кости захрустели. — Все, что захочешь!
— С работы. В девять. Дома, — повторил я, забивая слова в его мозги намертво.- И тогда твоя игрушка будет часто…
— Ради бога, заткнись! — не выдержал Ромка. Схватил оставшуюся одежду, ботинки и вытолкал меня на улицу в одних носках. — Только не здесь! Домой, живо!
— Обалдел? — возмутился я, получил волшебный пендель и пролетел двадцать метров до Ромкиного Крузака, стоящего в развороченных воротах, как на крыльях. — Ты разнес все тут к ****ям!!!
— Скажи спасибо, что я твоему дружку шею не свернул! — смутился Ромка, закидывая меня в машину.
Я растерянно моргал, не в силах поверить в то, что человек, которого не могли вывести из равновесия ни завалы на шахтах, ни истерики шейхов, ни тупые негры, взял и вынес джипом ворота!!! Из-за меня!
— А где Павлуша? — отмер я, когда мы уже выехали на основную дорогу.
— Я вышвырнул его из бани на улицу, — покраснел Ромка. — Раз его там не было, значит, он в доме.
— Ты, чертов ревнивый мудак! А где мой финик? — нащупал в груде вещей телефон я. — Если ты его поцарапал, я с тебя кожу живьем спущу!
— Все с ним нормально. Его Федор угнал домой до того, как я все разнес.
Я покрутил пальцем у виска и набрал номер Павлуши. Долгие гудки в трубке совсем было заставили меня скомандовать разворот, когда он ответил.
— Дружище, ты жив?
— Лапа моя, ну у тебя и парень. Чтоб я так жил! — восторженным воплем взорвался Павлуша. — А у него друзья есть? Найди мне такого же!
— Он тебе ворота разворотил, придурок! — рассмеялся я.
— Да нормально все, мне они никогда не нравились, — засопел в трубку Павлуша. — Я потом твоему бруталу счет выпишу за ремонтные работы. Нехилый такой счет. Жаль, что он до крыльца не доехал, а то бы я за его деньги еще и интерьер в доме обновил.
Ромка расхохотался следом за мной, отобрал у меня трубку и включил громкую связь:
— Извини, мужик, но ты сам виноват.
— Да ладно, — отозвался Павлуша. — Сереженька умеет сводить с ума, по себе знаю.
— Не вздумай его больше лапать. Он мой!
— Еще чего! Ты мне не хозяин! — возмутился я. — Павлуша, что ты там говорил про крыльцо? Давай завтра вечером у тебя в гостиной поужинаем? Очень выгодное предложение: отличная компания, флирт и евроремонт бонусом.
— Лапа, я все понимаю, но на этот раз ты, похоже, нарвался на того, кто сможет с тобой совладать.
Ромка заулыбался так, что я отвесил ему подзатыльник. Он расплылся еще шире. Я выключил телефон и принялся душить его обеими руками. Это помогло лишь отчасти, так что он остановил Крузак в ближайших кустах и мне ответил. Бороться, целоваться и лапать друг друга в машине было крайне неудобно, так что мы выбрались на улицу, где я впечатал Ромку в капот и залез в него по самые яйца, а он выгибался в такт толчкам и держался руками за цепочку на моих бедрах, добавляя моей заднице острых ощущений.
— Серж, ты вампир, — прошептал Ромка в капот, когда мы оба успокоились.
Я отогнул воротник его куртки и поцеловал в шею.
— Серьезно?
— Ты выпил из меня всю кровь и повыдергал нервы. Это невыносимо!
— А ты ревнивый тюремный надзиратель, который отобрал у меня свободу! Я же тебе ничего не говорю.
— Может, скажешь? — пошевелился подо мной Ромка.
Я сполз с него и встал на ноги, придерживая сползающие джинсы рукой. Он повернулся ко мне, заценил картинку и со стоном прикрыл глаза рукой.
— Пожалуйста!
— Нет, — потянул его в машину я. — Поехали, холодно тут!
Ромка посмотрел на меня так, что я почувствовал себя настоящим садистом, но настаивать не стал и послушно сел за руль.
…Раннее утро. Почти ночь. Свет далекого фонаря чертит спальню на едва заметные квадраты. Я вернулся из ванны и посмотрел на спящего Ромку. Он лежал на спине, недовольно сопел носом и хмурился. До сих пор переживает! Эх, тоже мне, брутальный самец. Я залез на постель, провел рукой по могучей груди, поцеловал в шею и лизнул в губы, чувствуя, как его руки начинают по мне забег: пробежались по плечам, позвоночнику, зацепились за цепочку на бедрах и возродили к жизни Ромкин член.
— Ты ее не снял, — сонно прошептал он, затягивая меня на себя. Сжал ягодицы, провел руками по спине и вернулся на цепочку на моем копчике. — Не убрал! Серж…
— Люблю тебя, — едва слышно выдохнул ему в самое ухо я и обхватил ногами за бедра.
Он обнял меня, поцеловал, а потом вытащил игрушку и устроил мне такой умопомрачительный трах, после которого я проспал все на свете. Получил нагоняй от генерального директора ближе к обеду, послал к чертям брызжущего идеями Павлушу, поворчал на своих слишком толковых менеджеров и отключил телефон. Тетя Стеша принесла мне обед, поцеловала в лоб, проверяя температуру, и сказала, что я симулянт. Я не стал с ней спорить, зарылся лицом в подушку и из постели так и не выполз. Ромка, вот что важно, а остальные… Ну их всех в баню!
4. Далеко
Между нами девять тысяч километров. У тебя дождь и +30С, а у меня пыль и -10С. Тебя бесят тупые необразованные негры, а меня слишком умные и хитромудрые европейцы. Ты леденеешь, с трудом сдерживая снежную бурю бешенства, и сбрасываешь негатив, тягая железки в тренажерном зале, а я киплю лавой, с каждым днем становясь все язвительнее и веселее, и играю шпагой, протыкая несчастное кресло в квартире почти насквозь. Днем нас отвлекают дела, заботы, проблемы и люди, а вечером…
— Ромка, ты скотина, — говорю я в трубку, прикрывая глаза, чтобы чувствовать тебя, а не слушать. — Чтоб на тебя слон наступил!
— Серж, я тоже скучаю, — отвечаешь ты, и я чувствую в уставшем голосе улыбку. — Эти придурки не установили дополнительные крепления, о которых я им в прошлый раз говорил, и ливень смыл бурильную установку к чертям.
— Жаль, в ней тебя не было. Говорят, грязевые ванны очень полезны для здоровья.
— Серж, пожалуйста, — шепчешь ты, и я мигом перестаю язвить.
— Все так плохо?
— Не хочу об этом, лучше расскажи, чем вчера занимался. У тебя что ни день, то приключение.
— Ну, — тяну время я. Как рассказать не слишком приятные для тебя новости так, чтобы поднять настроение? — Я сегодня ел домашний борщ. Представляешь, у меня в холодильнике была свекла.
— Серьезно? — улыбаешься ты. — Наверное, она за лето там выросла.
— Все может быть, — соглашаюсь я.
— А кухня цела? Ничего не сгорело, не сломалось и не осыпалось солью и опилками от твоих кухонных выкрутасов?
— Ха! Я только смотрел, так что все в порядке.
— На кого смотрел? — доходит до тебя очевидное.
Я ерзаю на диване и стараюсь дышать ровно, но твой детектор лжи не оставляет мне ни малейших шансов увильнуть.
— У тебя в гостях Светлана была?
— Да.
— Как интересно, — задумчиво тянешь ты. — А ну колись! С самого начала!
— Может, лучше с конца? — предлагаю я. — Так быстрее получится. Мы с ней, между прочим, больше полугода знакомы, так что нечего тут Отелло исполнять.
— О твоем конце и об Отелло мы с тобой позже поговорим, — обещаешь ты. — Рассказывай!
— Да ничего такого не было, — юлю я. — Пока я спал, она борщ приготовила.
— Пока ты спал?! Значит, она проснулась раньше тебя. Логично предположить, что не у твоего соседа в квартире.
— Ромка, — смеюсь я. — Тебе сыщиком надо подрабатывать.
— Я лучше палачом подработаю, — ворчишь ты. — Догадайся, кто первый на очереди?
— Твой главный инженер? — наивно интересуюсь я. Ты смеешься. Смеешься… Значит, я все делаю правильно. — Светлана спала в нашей постели, в твоей футболке и в гордом одиночестве. А я, сирота казанская, на диване в гостиной.
— И почему мне тебя нисколько не жаль?
— Потому что ты на этом диване не спал, а только сексом со мной занимался. То есть я с тобой, — путаюсь в показаниях я.
— Да-да, конечно, — смеешься ты. — От темы не уходи, Казанова хренов. Почему Светлана у тебя ночевала?
— Потому что мы в метро успели забежать в 00:57! А она без машины и навеселе. Я же не мог ее одну домой отпустить ночью, а провожать на другой конец Москвы, а потом домой переться было лень.
— Чем дальше в лес, тем толще партизаны, — подозрительно тянешь ты. — А почему вы в метро за три минуты до закрытия забежали?
— Потому что подлые менты закрыли ворота Александровского сада, а мы из кабака шли, ну, помнишь, Тарас Бульба, рядом с Манежем. Пока обратно вернулись, пока до Театральной дошли, чуть не опоздали!
— А машина твоя где была?
— Так пробки в 9 баллов были. Пятница же. А мне с Марьино к Цирку надо было, на Ломоносовский проспект к 19 часам попасть. Вот и бросил у метро.
— Серж, — смеешься ты. — Я вот не понял, ты мне сейчас «Все хорошо, прекрасная маркиза» поешь? Еще чуть-чуть, и окажется, что вы на свадьбу опаздывали.
— А ты откуда знаешь?! — удивляюсь я. Гробовое молчание в ответ подсказывает, что это была шутка. — Эээээ, Ромка, это ж не наша с ней свадьба была! У нее друг женился, ну она меня и позвала, чтобы одинокой дурочкой не выглядеть, и прикинь, букет поймала! Меня чуть кондратий не хватил!
— Так тебе и надо, — хохочешь ты. — Серж, только ты можешь вляпаться в историю на ровном месте.
— Ну да, — соглашаюсь я. — Только без тебя все эти истории какие-то не такие. Флирт один, и никакого секса, что уж про любовь говорить.
— Не надо, Серж, — твой голос падает на целую октаву, будя во мне зверя: хищного, коварного и пушистого. — Не мучай меня!
— Я тебя просто в шею под ухом поцелую, и все, — крадусь на мягких лапах я. — А потом рукой скользну по боку до бедра. Сожму крепко.
— Чудовище, — беспомощно шипишь ты. — Опять хочешь меня до безумия довести?
— Только до оргазма, — шепчу я и громко облизываю палец. — Давай, возьми мое главное сокровище в руку. Смочи головку слюной, я знаю, она наверняка уже красуется возле твоего пресса во всей красе.
— Ты…
— Да, конечно, Ромка. Я перед тобой на коленях, мои руки бродят по твоей спине, а губы накрывают член теплом, а потом прохладным выдохом, и снова во влажный, щекочущий плен языка, губ и рта, но на этот раз глубже.
— Я не…
— Ты не прикасаешься ко мне, просто смотришь, кусаешь губы, изнываешь от желания жестоко отыметь меня в горло.
— Нет, Серж, — хрипло выдыхаешь мне прямо в ухо ты, и меня мгновенно сводит судорогой неистового желания. — Я хочу любить тебя. Посадить на колени. Целовать. Нырять в твою охуенную узкую задницу. Дрочить тебе…
— Ромка, ты такая скотина, — не выдерживаю я. — Всю малину мне испортил!
Постанываю, терзаю член рукой, слушая твое тяжелое дыхание и невнятные маты. Знаю, что сейчас ты распластался на каком-нибудь кресле как морская звезда: ноги широко разведены, член торчком из шорт, голова откинута на спинку, глаза зажмурены, а возле уха телефон. Это сносит мне крышу окончательно. Я ускоряю темп и коротким: «ммммхххх», выдаю себя с потрохами. Ты хрипло смеешься, но я слышу, что ты скоро присоединишься ко мне. Шумно втягиваю в себя воздух:
— Не приедешь через неделю, я тебя лично пристрелю, понял? Или утоплю. В сперме.
Ты смеешься, перемежая смех стоном, хрипом и чертыханиями, скрипишь кожей кресла, а потом замираешь в абсолютной тишине наших дыханий, и я понимаю, что теперь ты со мной. Нет больше девяти тысяч километров, Африки или России. Нет жары и холода. Нет бешенства, неприятностей, усталости, тоски и ожидания. Есть мы. Ты и я. Вместе. Что бы ни случилось. Как бы далеко мы ни были.
— Я тоже тебя люблю, чудовище мое, — говоришь ты с такой нежностью, что мне хочется тебя то ли обнять, то ли задушить, чтобы не превращал нас в глупых сентиментальных баб. — Спасибо, что устроил мне такой незабываемый вечер.
— Радуйся, что у тебя интернет не работает, а то бы я тебя стриптиз заставил танцевать, — ворчу я, пряча за шуткой всю свою любовь к тебе, но ты знаешь меня, как облупленного, а потому тихо смеешься, целуешь телефон так, что у меня в ушах звенит, и отключаешься.
— Скотина, — бубню я, набирая текст в смс:
«Убью!»
«:) и?», — отвечаешь ты.
Я улыбаюсь, выдерживаю паузу.
«Я жду, чудовище», — не выдерживаешь ты.
Я смеюсь и отправляю то, что было написано уже давным-давно:
«Ты далеко? Нет, близко.
Но небо без тебя низко.
Мне бы крылья сложить резко.
И любить тебя вечность дерзко»
5. Воспитание
Ночь. Тишина. Смятая постель… но я в ней один. Почему? Я проснулся и увидел согнутую над ноутбуком спину самого близкого мне человека. Так не пойдет. Он мой, тем более по ночам! Так что я стащил одеяло и плавки, провел руками по телу, проверяя и пробуждая себя к жизни, а потом медленно пополз по широкой постели к тому краю, который был к Ромке ближе всего. Кровать скрипнула под моим коленом, он обернулся, а я двинулся дальше.
— Серж, мне надо доделать…
Я облизал губы и сел на постели на колени. На самом краю. Расставил их пошире. Провел рукой по члену.
— Серж, мне, правда, надо…
Я сполз на пол и дошел до стола. Прижался бедром к могучему плечу. Услышал судорожный вздох и запустил пятерню в спутанные волосы, поднимая виноватое лицо к потолку.
— Серж, мне…
Провел пальцем по скулам. Встал лицом к нему, расставив ноги вокруг стула, и прикоснулся головкой члена к полным губам.
— Надо, — простонал Ромка и сломался.
Обхватил меня за ягодицы, смял их в жестоких пальцах и взял мой член в рот. Сразу глубоко. Без игр. Без стыда. С жадностью и безмерным удовольствием, от которого теряешь разум и начинаешь жить ощущениями. Едва ощутимыми касаниями, яростными объятиями, томными ласками и пошлыми засосами. Жарким шепотом. Хриплыми стонами. Мускусными ароматами. Тайными поцелуями и глубокими проникновениями.
— Хочу тебя! — оторвался от меня Ромка.
Поднял черные в синем свете монитора глаза, возбужденный, умоляющий, покорный и невероятно соблазнительный. МОЙ.
— Тебе работать надо, — вежливо улыбнулся я. Растрепал волосы на его голове и отодвинулся. — Спасибо за минет.
Шагнул в сторону постели…
— Что?! Чудовище…
Ромка догнал меня тут же. Уронил на постель, укусил в шею, сводя с ума, накрыл тяжелым телом, забрался пальцами в анус.
— Ты наказан, трудоголик, — спрятал улыбку в простынях я. — Слезь с меня немедленно.
— Серж, перестань! Мне же надо…
— Да, я знаю, ты говорил.
Ромка уткнулся в мою лопатку лбом и провел членом меж ягодиц. Я сжал их посильнее. Он застонал вслух.
— Серж! Господи! Мне и вправду надо…
— А я тут при чем?
Ромка скатился на постель. Раскинулся морской звездой. Несчастный. Возбужденный донельзя и совершенно беззащитный. Уставился на потолок, кусая губы.
— Я не смогу кончить без тебя.
— Не повезло, — приподнялся на локтях я. Прогнул спину, чуть приподняв бедра.
— Серж. Что угодно! — зарычал Ромка. — Только доведи дело до конца.
— Дела важнее, — поучительно сказал я и живописно задрапировался в одеяло. — Спокойной ночи.
Ромка вздохнул так тяжело, что я чуть не растаял, поднялся с постели и взял в руки ноутбук.
— Посмотри на меня, чудовище.
Я посмотрел, а он поднял комп повыше и со всего маху хрястнул его об пол.
— Теперь ты доволен?
— Не совсем, — рассмеялся я, умело скрывая за смехом легкое чувство вины. Кажется, я опять с Ромкиным воспитанием переборщил.
— Чего тебе еще не хватает? — накрыл меня собой он, обнял, прижался всем телом.
— Тебя, — улыбнулся я. Ромка облегченно выдохнул мне в затылок и стащил одеяло:
- Сейчас буду.
6. Капля
Капля. Казалось бы, ну что в этом слове такого особенного? Какие эмоции или переживания может вызвать капля? Да, в общем, никаких, если дело не касается Ромки. Брутальный лось и капля. Смешно же! Только не мне.
Капля. Она неспешно катится по тонкой нитке позвоночника, почти скрытой накачанными мышцами спины, прочерчивая путь среди себе подобных, когда он стоит под душем. Мыльные реки огибают бугры и острова мышц, замирают на холмах ягодиц и срываются в гладкие скалы ног, а прозрачная капля добирается до копчика и замирает на нем в предвкушении. Дрожит, наливается силой, а потом ныряет в ущелье перекатывающихся гранитных полупопий и теряется в них навсегда.
Я тоже люблю в них теряться. А потому делаю шаг и касаюсь его гладкой загорелой кожи ладонями, меняя белые потоки на прозрачную влажность чистой воды.
— Чудовищщщеее, — выдыхает в стену душа Ромка и прогибается в талии, чтобы коснуться ягодицами моего паха. — Я почти закончил приводить себя…
— Я тоже почти кончил, наблюдая за этим, — перебиваю его я, качаясь членом между его полупопиями.
Капли бегут по широкой спине, скатываются по прогнувшейся пояснице и ныряют в мое любимое колечко вместе с моим членом.
— Маньяк! — еще громче выдыхает Ромка.
— Сам такой, — слизываю капли с могучего плеча я.
Подбираюсь губами к шее, ускоряю темп, чувствую, как поднимается в Ромке волна оргазма, сокращая мышцы, сводя его судорогой, зажимая мой член между ягодиц.
— Последние десять минут ты явно для меня старался, так что нечего тут невинность изображать!
— Мммхххх, — сдается Ромка. — Маньяк маньяка видит издалека.
— Сссоглассссен, — содрогаюсь я.
Обнимаю его, прижимаюсь к нему всем телом и кладу подбородок на его плечо. А он откидывает голову назад, касаясь моей щеки своей, и щелкает переключателем. Крыша душевой кабинки взрывается теплым дождем, смывая с нас дневную усталость, проблемы, московские пробки и завистливые взгляды. Мы ловим капли губами, руками и даже языком, но на их место приходят новые. Мы пьем их, целуясь с закрытыми глазами. Мы стираем их, лаская руками тела. Мы мешаем их с солеными каплями желания, что выступают на наших членах. Мы тонем друг в друге, выпивая драгоценные капли недоступных многим эмоций теплоты, дружбы и любви, забывая о времени, пространстве и благопристойности.
— Серж, я…
— Знаю, Ромка.
Он берет меня обеими руками за шею, смотрит в глаза и видит там море того, о чем я молчу. Улыбается, целует в губы, подставляя моим рукам спину и ягодицы, и обнимает так, что ком застревает в горле. И капля, та, что вечно подставляет меня, когда я переживаю слишком сильно, снова пытается сорваться из уголка моего левого глаза, будь он неладен. Прошлое — тьма, а будущее — свет. Мне больно смотреть на него из бездонного колодца, в который я свалился.
— Ромка, я… — прячу лицо на его шее я.
— Знаю, Серж, — целует меня в ухо он. Сминает в ласковых сильных руках мои ягодицы и убивает меня наповал: — Мы не будем гоняться за львами и слонами по Африке. Мы не будем покорять вершины гор на снегоходах. Мы встретим Новый Год с твоими родными. Съедим тазик оливье и гору пельменей, тяпнем водочки с мужиками, посмеемся над жизнью и детьми с дамами, а потом…
— Обломаемся, — хрипло говорю я, от всей души радуясь тому, что на наши головы по прежнему льются тысячи капель. Парочки неучтенных никто не заметит. — У моих предков обычная трехкомнатная квартира, а не трехэтажный дом.
— Почему-то мне кажется, что изобретательный ты найдешь способ уединиться, — смеется Ромка и неумолимо вжимает меня в стенку душа, намекая на то, что варианты не обсуждаются.
— Ты загнал меня в угол, сволочь, — ворчу я, слизывая капли с его щеки и виска. Он обнимает меня так, что хрустят кости. Качок чертов! — Зачем тебе мои родные? Тебе меня мало?
— Хахахахха, — неожиданно смеется Ромка. — Теперь я знаю, что чувствует девушка, когда заставляет своего парня знакомить ее с его семьей.
Я смеюсь, и проклятый ком в горле исчезает, забирая с собой соленые капли моей любви к Ромке из глаз. Я выдыхаю, и еще одна тяжелая капля прошлого испаряется из души навсегда. Я смотрю Ромке в глаза и понимаю, что он переживает еще больше, чем я.
— Невеста из тебя, как из коровы балерина, — говорю я.
Решительно выключаю душ, выпинываю его в ванную и толкаю в сторону спальни, не давая застревать по дороге.
— Серж! Мы же мокрые!
— Щас высохнем, — обещаю я, роняя его на постель.
Он послушно падает на спину, а я нависаю над ним, целую в губы и шепчу в ухо то, что он хочет от меня услышать: — Я согласен.
Ромка шумно выдыхает, расслабляется и бездумно смотрит в потолок с отвратительно самодовольным лицом, а потом неожиданно скидывает меня на постель и пришпиливает к ней всей своей тяжелой тушкой.
— Ты прав, невеста из меня никакая, а вот муж очень даже ничего!
— Что?! Да никогда…
Он затыкает меня поцелуем. Жестоко лапает руками и трется всем телом.
— Я тебе шею…
Он целует мою грудь, ключицы, пресс и теребит пальцами соски так, что у меня перехватывает дыхание.
— Ромка…
Он ползет вниз, заставляя меня стонать и терять голову. Добирается губами до моего члена и с чувством выполненного долга слизывает с него давным-давно ждущую его
Каплю.
7. День не задался
День не задался с самого утра. Неприятности начались, едва Ромка вернулся с ежедневной утренней пробежки. Маньяк недобитый! Ну кто встает в шесть утра? Только трудоголики и спортсмены, а мой брутальный лось был и тем, и другим. Он просыпался в 05:50, целовал меня в шею и сваливал на улицу, неважно, какая за окном стояла погода. Полчаса на пробежку и сеты, десять минут на душ, а потом, на десерт видимо, я. Ромка забирался ко мне в постель бодрым, настырным и жарким, прогонял сон поцелуями и неприличными ласками, заводил меня, как незнамо что, и получал за это по полной. Ну, или я получал, если мне лень было просыпаться или в моей заднице с вечера обитала затычка верности.
Сегодня все пошло наперекосяк, потому что Ромка с пробежки вернулся, потирая отбитый при падении копчик. Вчера вечером шел дождь, даром, что 18 декабря на дворе, а утром подморозило, и дорожки превратились в один большой каток. Я ужасно не хотел вылезать из постели, но Ромка стенал так, будто ему яйца дверью прищемили, и спать дальше было категорически невозможно. Раньше он себе такого не позволял, зато теперь чуть что — и сразу вопль на полдома. Тетя Стеша на это дело смеялась все откровеннее и лечить хозяина категорически отказывалась, отправляя к нему меня. Мои лечебные процедуры действовали на него гораздо эффективнее любых лекарств, ведь как только я начинал членотерапию, болячка, царапина или ожог волшебным образом исчезали, а мы переходили к интенсивному курсу глубокого массажа простаты и напрочь забывали с чего все, собственно, началось.
— В следующий раз на коньках пробежку делай, — пробурчал я, сползая с постели сонным осьминогом, восемь ног которого так и не проснулись.
Ромка стоял в гардеробной и с видом убитого горем родственника разглядывал свою стальную задницу в зеркало. Синяк на ней наливался знатный. Мда… Пока гематома не спадет, Ромку особо не потрахаешь. Жалость-то какая! Ну да ладно, пусть и на его улице праздник будет. В утешение. Вообще, непонятно, чего он так расстроился? Кому он свою задницу показывать собирается?
— Ромка, лицо попроще сделай! Подумаешь, синяк, — сказал я, выковыривая из ящика в шкафу тюбик с Фастумгелем. — Первый раз, что ли?
— А если бы я себе что-нибудь сломал?
— Не сломал же!
— Тебе легко говорить, а у меня завтра корпоратив, между прочим! Народ со всего мира соберется, — проворчал Ромка. — Я, наверное, толком даже сидеть не смогу, не то что тушкой двигать! Как мне там зажигать прикажешь?
— Корпоратив? — неверяще переспросил я и приложил Фастумгелем по Ромкиному копчику так, что он взвыл. Черт, черт, черт!!! — Полагаю, в Дюссельдорфе?
— Хршшшррхххх, — зашипел от боли Ромка. Или от стыда?
— Когда ты собирался сказать, что улетаешь?
— Серж…
— Когда?!
Ромка отвел глаза. Детский сад, штаны на лямках! Каждый раз одно и то же! Заебало!!! Если поездка предстояла долгая, он молчал до последнего. Шпион недобитый! Я бросил гель в шкаф и как следует хрястнул ящиком. Ромка обнял меня тут же.
— Серж, пожалуйста, не злись. Я не хотел расстраивать тебя раньше времени. Ты не любишь, когда я уезжаю… надолго.
— Да ****уй ты хоть навсегда! — попытался освободиться от него я, но он ручищи свои сжал вокруг меня покрепче, и все, затрепыхался, я, как рыба на льду. Куда мне против него? — Отпусти, мерзавец.
Ромка в ответ поцеловал меня в шею, потерся пахом о мою задницу, но я был неумолим. Хрен ему, а не секс! Предупредил бы заранее, я б его целую ночь облизывал, а теперь… не знаю, не знаю.
— Я кому сказал?
— Серж, не начинай, — услышал я в Ромкином голосе угрозу. Зря он это. — У меня самолет ночью. Что ты выделываешься?
— Я выделываюсь? — закипел я. Ну все. Если на вопрос не ответит, хана ему! — Когда у тебя обратный рейс?
Ромка шумно выдохнул, прошвырнулся по мне руками, поцеловал в висок, спрятал лицо в волосах, зная, что будет дальше, так же хорошо, как и я.
— У меня нет обратного билета. Я не знаю, когда вернусь, потому что после корпоратива лечу в Африку.
— Понятно, — потерянно обмяк я.
Раз у Ромки обратного билета не было, значит, не факт, что он даже на Новый Год прилетит. Мне сразу так тоскливо стало, что хоть волком вой. Черт меня дернул влюбиться в озабоченную работой скотину— Серж, я постараюсь вернуться как можно быстрее, правда, — развернул меня к себе Ромка. Виновато заглянул в глаза и принялся целовать.
Я собрался с силами и ответил. Нет, ну, а что? Секс я обожаю, а сейчас меня его лишить хотят хрен знает на сколько. Настроение только ***вое, а так… надо пользоваться моментом и партнером по полной: отыметь во все дырки и выгнать из дому. Пусть в Европе свою побитую задницу лечит. Ромка мои газпромовские планы обломал. Только я собрался труселя скидывать, как он обхватил меня за шею обеими руками и заставил себе в лицо посмотреть. Зря он это.
— Я не сделал ничего плохого! — тоскливо сказал Ромка, убивая во мне и так не слишком большое желание на корню. — Почему я опять чувствую себя мудаком?
— Потому что ты мудак, — твердо посмотрел ему в глаза я. — Ты мог сказать о своей поездке сразу, как узнал, тогда не пришлось бы оправдываться.
— Я не хотел тебя расстраивать! — обнял меня он. — И я не хочу уезжать, ты же знаешь.
— Хватит, — поморщился я, выбираясь из его рук.
— Серж, я не хочу уезжать вот так…
— О как! Так ты даже домой сегодня не вернешься? — спросил я, он отвел глаза. Сука! — Молодеееец, ну ты молодец, Ромка. Прям слов нет. Нисколько меня не расстроил.
Ромка открыл было рот, чтобы продолжить, но мне это уже надоело.
— Не надо ничего говорить, сарделька деловая, я все и так знаю. Езжай в свою командировку, я найду, чем заняться, — сказал я и демонстративно посмотрел на часы: — Тебе пора собираться на работу. Время поджимает.
— Серж…
— Проваливай! — повысил голос я.
Металла в нем было столько, что Ромка закрыл рот и пошел собираться. Хороший мальчик. Из дому я уехал через десять минут. Я — не он. Мне, чтобы собраться, времени много не надо, так что на работе я оказался аж в 07:45. Как ни странно, в окнах нашего офиса горел свет.
— Доброе утро, Сергей.
— Доброе, Олег Витальевич, — вежливо поздоровался я, заходя в кабинет генерального и разглядывая сидящего во главе стола мужика с искренним изумлением.
Что в московском офисе рано утром делает наш собственник? Он же в Питере живет! А питерцы все, как один, рас****яи и никогда раньше десяти на работе не появляются, тем более в Москве!
— Удивил, да? — как-то нехорошо улыбнулся Олег Витальевич. — Знаешь, ты очень вовремя пришел. Я голову сломал, как бы с тобой первым и без свидетелей поговорить.
— Что случилось? — напрягся я, пожимая ему руку. Ох, не к добру эти речи!
— Кризис случился, — уселся обратно в кресло он. Махнул рукой, мол, присаживайся. Я послушно упал на стул. — Ты предупреждал меня два месяца назад, но я думал, что все устаканится.
— Дальше будет только хуже, — пожал плечами я. — Вы же видите, что на валютной бирже творится. Выкупили бы готовое оборудование у европейских поставщиков в октябре, сейчас бы в шоколаде по самые уши были.
— Поздно уже, — помрачнел Олег Витальевич. — Что делать будем, а, коммерческий директор?
— А почему вы меня спрашиваете? — не стал спешить с ответом я. Что он задумал? Какого черта происходит? — У нас же вроде Кирилл — коммерческий директор по всему холдингу, разве нет?
— Уже нет. Я сюда приехал, чтобы поговорить. Вы одни вовремя спохватились. Екатеринбург, Новороссийск, Владивосток так до сих пор панику и не подняли. На *** мне такие директора нужны? Деньги просирать?
— Давайте Гену подождем и вместе решим, что делать дальше. Он же все-таки мой генеральный директор, — предложил я, холодея до состояния айсберга, который потопил Титаник.
Олег Витальевич прищурился.
— Сергей, ты же понял, к чему я веду. Умнее тебя в нашем холдинге только я и Юрка. Гена хорош, но за последние три года совсем разленился. Если бы ты на выставке в октябре до меня лично не доебался, хрен бы кто сейчас задницей шевелил.
— Говорите прямо, Олег Витальевич, чего кота за яйца тянуть? Чего вы от меня хотите?
— Я хочу, чтобы ты стал коммерческим директором холдинга, — ответил он. — У тебя жены нет, обязательств особых в Москве тоже нет, переедешь в Питер, мы там тебе снимем нормальную квартиру…
— Олег Витальевич! Вы с кем разговариваете? Я что, первый год коммерческим работаю? Вы же знаете, кем я в 2008-м был! — возмутился я. Блеф проканал на ура.
— Хорошо, хорошо, — поморщился он. Постучал паркером по столу, поправил бумажки.
Мне от этого совсем тоскливо стало. Бляя, вот как начался день с ****еца, так и продолжился.
— Мы не вытянем обязательства по договорам, Серега. Вы в этом году столько контрактов заключили, что я хотел остров в Тихом океане покупать, а оно вона как повернулось. Вариант только один — банкротство московской конторы прямо сейчас. Перекинем активы на левую питерскую компанию, спасем, что можно, а остальное сольем.
Мозги у меня враз закипели. Раз собственник со мной говорит и в кабинете Генкином с утра сидит, то догадаться, кого сделают козлом отпущения, не составило никакого труда. С одной стороны хорошо, что не меня, с другой… неспроста Олег мне должность коммерческого холдинга предлагает. Сейчас кинет Генку, потом, если что не так, и меня отдаст на растерзание. Своя шкура дороже. Кирилл же неспроста с должности свинтил, а он тот еще жук!
— Что скажешь, Сергей?
— Олег Витальевич, предложение неожиданное, — издалека начал я, он поморщился, махнул на меня рукой.
— Серега, давай вот без этого, а?
— Я напишу заявление на отпуск с сегодняшнего дня, — решительно сказал я, — а потом на увольнение.
— А ты еще умнее, чем я думал, — прищурился Олег Витальевич. Помолчал задумчиво. — Давай так договоримся: ты про свои догадки молчишь. Кто умный, тот сам все поймет, а кто дурак, тому и разгребать. Это честно.
— Честно?! — скрипнул зубами я.
Олег Витальевич прищурился еще сильнее, я и понял, что геройствовать бесполезно и даже опасно. За ним силы стояли не слишком вежливые и ссориться с ними стал бы только самоубийца, но, может, я смогу хоть что-то сделать? Если не для себя, то для других.
— Вы правы, Олег Витальевич, пусть дураки разгребают, а я в сторонке постою. Не люблю в дерьме пачкаться.
Он одобрительно ухмыльнулся и явно расслабился. Фух! Самое главное соглашение достигнуто, а теперь можно и понаглеть.
— Можно просьбу напоследок? В качестве утешительного приза за заслуги перед компанией.
— Говори, — хмыкнул Олег Витальевич.
— Я сегодня уволю двух наших лучших менеджеров. Нам троим зарплату и бонусы выплатите полностью, пожалуйста.
— Эти пацаны так хороши? — задумался собственник. Я кивнул. — Увольняй. Мне резюме пришли, я их у друзей пристрою. До лучших времен. А с тобой…
— Я сам разберусь, — поднялся со стула я.
— Гордый, да? — прищурился он, но потом махнул рукой и одобрительно покачал головой. — Рекомендации нужны будут, мой номер дашь. Ты это заслужил.
Я мысленно выдохнул. Олега Витальевича знали многие, и если бы он только захотел, моей репутации пришел бы полный кирдык, а так… глядишь, и воспользуюсь предложением. Рекомендации авторитетного человека дорогого стоили.
С Генкой я столкнулся на выходе из кабинета, чему искренне порадовался. Пусть между собой сами разбираются. Менеджеры, увидев Бентли Олега Витальевича на стоянке возле офиса, первым делом ко мне в кабинет завалились. Всей толпой. Пришлось устраивать лучшим моим менеджерам показательную порку и оставлять на разговор. Народ ушел, парни расслабились и вцепились в меня клещами. Я запираться не стал. Смысл? Они были лучшими из лучших, мало ли, как жизнь повернется? К концу разговора оба разве что в глаза мне по щенячьи не заглядывали. Приятно, черт возьми, быть героем. Хотя бы для двоих.
Олег Витальевич уехал из офиса после обеда, прихватив с собой Генку. Я проводил их взглядом и написал своему, теперь уже бывшему директору, смску: «Остаешься?». «Отъебись! Сам разберусь!», — ответил мне он, и я понял, что разговаривать нам с ним не о чем. Заперся в кабинете и принялся приводить дела в порядок, забывая о времени, еде и перерывах напрочь.
Из бумажек, отчетов и баз данных меня вытащил Ромка. Позвонил около восьми вечера и принялся сбивать с мысли.
— Серж, я знаю, ты злишься, но, может, поужинаем вместе? Степанида Михайловна мне столько еды с Федором прислала, что целому заводу обожраться. Поможешь? Тут даже твой любимый борщ есть. С пампушками!
— Некогда, — отмахнулся от него я, раздумывая, сколько и кому бонусов нарисовать, чтобы в итоге народ хоть что-то получил. Новый Год на носу, а квартальные и годовые премии никто не отменял.
— А чем это ты так занят? — напрягся Ромка.
— Вечером расскажу. Все, пока, дома увидимся, — сказал я, отключился и только потом вспомнил, что чертов трудоголик хрен знает насколько из страны сваливает. — Вот же бля!
Ромка перезвонил тут же, только вот голос у него был уже совсем другим. Терпеть не могу, когда он брутального начальника включает. Аж зубы сводит!
— Серж, я жду тебя у меня в офисе через час.
— Я же ска…
— Лично все свои претензии выскажешь, — оборвал меня Ромка. — Не приедешь, я за тобой Федора отправлю.
Я скривился. С Федором шутить не стоило. Он у Ромки не только водилой, но и телохранителем подрабатывал, и не за красивые глазки ему зарплату ох какую немалую платили. Да и драку устраивать я не собирался. Лучше Ромке мозг вынести, чем попробовать Федору синяк под глазом поставить. Шансов на победу в первом случае в разы больше!
— Скоро буду.
Ромкин офис встретил меня бесконечными ультрасовременными коридорами, дубовыми дверями кабинетов и огромными стеклами вместо стен. Вот уж у кого дела никогда плохо идти не будут! Строительство шахт в Африке и Мексике, рудники в Индии, Казахстане, России и даже Канаде. Кто-то живой все равно останется. Я тяжело вздохнул. И зарплата у Ромки с кучей ноликов и в евро. Везет же некоторым! А с другой стороны, работать так, как он… Да ну нахуй! Мне и так прекрасно живется.
Ромка облапал меня, едва закрыл на замок дверь за секретаршей. Я от такого напора растерялся и на поцелуй ответил, но вовремя вспомнил, что зол, и как следует двинул ему локтем под ребра. Этот лось даже не шелохнулся!
— Не шали! — рыкнул Ромка, заставляя меня чувствовать себя не мужиком, а ребенком в детском саду. Тьфу! — Серж, что у тебя произошло?
— Ничего, — буркнул я. Он в ответ прижал меня бедрами к столу и снова поцеловал. — Ромка, хорош! Спалиться хочешь?
— Спалиться не хочу, а тебя хочу! Ты, когда злой или сердитый, такой сексуальный, что у меня член каменеет.
— Заметно, — хмыкнул я, чувствуя, как его стояк елозит по моему бедру. — Зато я тебя не хочу, а есть хочу. Где мой борщ?
— Чудовище, — тяжело вздохнул Ромка. — Будет тебе борщ.
Отцепился от меня и пошел возиться с тарелками в служебную комнатку, а я уселся на его рабочий стол прямо посередине и поболтал в воздухе ногами. Всегда мечтал это сделать, да все повода не было, а сегодня — самое оно.
— Серж, со стола слезь, а то получишь! — вынырнул из кладовки Ромка.
Поднос в его руках, полный тети Стешиных вкусняшек, окончательно вернул мне оптимизм и бодрость духа. Еда есть, друг есть, секс… судя по всему скоро будет, а работа… да ну ее в болото эту работу! Другую найду, получше прежней.
— Что получу? — спросил я, скидывая пиджак и закатывая рукава рубашки до локтя.
Ромка проследил за моими манипуляциями, подобрался, как пантера перед прыжком, оставил поднос на дальнем конце стола и уселся в кресло. Я немедленно скинул ботинки и поставил ноги на сиденье как можно глубже.
— Знаешь что? — обнял меня за талию Ромка.
Подъехал вплотную к столу и поднял на меня глаза. Ууууух, что в них плескалось! Рррррр!
— Что? — охрип я и запустил руку в его посеребренные на висках волосы.
Поцеловал в губы, расстегнул пуговицы на рубашке и забрался под нее руками.
— Я голодный. Накормишь?
— Спрашиваешь! — хмыкнул я, но Ромка расстегнул ширинку моих брюк и провел по члену рукой, так что я мигом перестал веселиться. — Только вот поднос с едой на другом конце стола.
— Я найду, чем подкрепиться, — пообещал он, и слово свое сдержал.
Я честно старался дышать ровно, не стонал, не ругался матом и даже не пытался рыпаться, когда он уложил меня на стол спиной и взял мой член в рот. Он облизывал, посасывал, щекотал и дрочил мне так сладко, что я не заметил, как лишился штанов. В себя меня привел Ромкин настырный член, бесцеремонно залезающий в мою задницу. Бляя, когда успел?!
— Тварюка подлючаааяяя, — зашипел я, по максимуму расслабляя булки. Секс без растяжки — не самый лучший для меня вариант. — Воспользовался моей доверчивостью!
— С тобой по-другому никак, — выдохнул Ромка, забираясь в мой анус так, чтобы хватило ему и смог выдержать без должной подготовки я. — Только обманом, да и то не всегда. Я бы тебя к себе наручниками давным-давно приковал, да народ не поймет.
— Заткнись, а? — потянул Ромку к себе я.
Свел с ума поцелуями, не дал шуметь, выпивая его тяжелое дыхание и рыки губами, не стал ворчать, когда он кончил глубоко в меня, но в отместку заставил еще разок облизать мой член и кончил ему в горло.
— Серж, — провел рукой по моей ноге Ромка, когда мы привели друг друга в порядок, и я уселся на подлокотник его кресла, чтобы наконец-то съесть обещанные вкусняшки, разогретые по второму разу. — Красивее тебя на этом столе нет ничего.
— Есть, — хмыкнул я, — борщ, например. Очень красиво, а главное, полезно и вкусно. В отличие от некоторых подонков, которые молчат о важном, но треплются о всякой херне.
— Кстати, о подонках, — оживился Ромка, отбирая у меня ложку. Я посмотрел на него глазами кота из Шрека, но это не помогло, так что пришлось ему половину борща отдавать. — Так что с тобой сегодня произошло?
— Я тебе потом расскажу, — пообещал я и вступил в неравный бой с копченым куриным бедром. Оно проиграло битву мгновенно. — Когда поздно будет.
— Чудовище мстительное!
— Скотина молчаливая!
На это Ромке возразить было нечего, так что он отобрал у меня второе куриное бедро и два крыла в придачу. А еще спортсмен называется! Я поспешил сожрать яблоки. Он посмотрел на это и уговорил кусок фирменного тети Стешиного пирога со сливами за пару минут.
— Скоро шариком на ножках станешь! — возмутился я, вспоминая Ромкины кубики пресса, что ласкал пальцами меньше получаса назад. Эх! Мне бы такие! — Толстопуз!
— Ха! На себя посмотри, скелет ходячий, — приобнял меня за бедра Ромка.
Стащил к себе на колени, кривясь от боли в побитом копчике, но встать не позволил. Прижался губами к моим волосам. Бляя, ну что за телячьи нежности, а?
— Серж, пожалуйста, пока меня не будет, не сходи с ума, ешь как следует и не влипай в истории, ладно?
— Ромка, ну че ты, как озабоченная мамаша? Все хорошо будет. Как всегда.
— Твое «как всегда» — это катастрофа для нормального человека.
— А я ненормальный, — хмыкнул я, выбираясь из его загребущих рук. — Ладно, орел, лети в свою заграницу, а я поехал домой.
Приложился губами к Ромкиной макушке, увернулся от его рук, натянул пиджак и пошел на выход, чувствуя обжигающий взгляд на затылке.
— Серж!
Я обернулся. Ромка сидел за столом и смотрел на меня так, что я мигом вспомнил, за что его люблю. Он понимал меня, как никто в этом мире, и это дорогого стоило.
— Те неприятности, что свалились на тебя сегодня…
— Да?
— Ты справишься. Я знаю это совершенно точно.
— Да, — улыбнулся я и закрыл за собой дверь.
Прошел пару шагов по коридору, вытащил из кармана звякнувший смской телефон: «Я все равно узнаю, что случилось, и тебе помогу, понял?», рассмеялся и ничего Ромке на это не ответил.
8. Эх, ухнем!
Ну что за суббота, а? Серое небо и дождь за окном бесили, Ромкина подлянка с отъездом злила, а его самого я тихо ненавидел. Точнее ненавидел корпоратив и Терезу Шварц, которая собиралась на этом чертовом мероприятии присутствовать. Сия примечательная дама долгое время была Ромкиной официальной любовницей и никак не могла принять тот факт, что он, брутальный лось и мужик из мужиков, перекрасился в голубой. Она была умной, красивой и изобретательной и искренне считала, что прекрасно подходит на роль Ромкиной жены.
Я передернулся. Ромке было по фигу, где жить: в Москве, в Дюссельдорфе или вообще в какой-нибудь Африканской столице. А если он с Терезой опять переспит? Как мне на это реагировать? Кровавая резня бензопилой промелькнула в мыслях, но укорениться не успела, потому что меня отвлек звонок телефона.
— Серый, ты уже едешь?
Генка, как всегда, был прямолинеен и крайне невежлив, даром, что рекламщик, музыкант и интеллигент.
— Ммммм, — отозвался я, лихорадочно вспоминая, куда я должен ехать и зачем.
— Блять, если ты забыл, что сегодня моя свадьба, я тебя пристрелю! Быстро ноги в руки и на выход!!! Я тебе специально за два месяца до этого позвонил! Письмо написал!!!И что?!
— Генка, слышь, кончай орать, — поморщился я, делая вид, что все под контролем. — Я, между прочим, подарок забираю! И в ЗАГС не поеду, ты же помнишь, у меня на него фобия.
— Ну да, конечно, — мрачно сказал Генка. — Наверняка про меня забыл. Короче, чтоб в шесть вечера в Ерофеевке на конюшне был, иначе тебе не жить.
— Да все пучком, че ты!
Генка отключился, а я впал в панику и самобичевание. Бляяя, Ромка, скотина, совсем меня из колеи выбил! Из-за него про друзей забыл! Тьфу!!! Мысли сухими горошинами поскакали по пустой кастрюле моего мозга. Че дарить-то?!
— Серега, привет, — сбил меня с мысли очередной звонок. Олег. Брат жениха и мой старинный приятель. — Ты в Москве еще или выехал уже?
— Собираюсь выезжать, ты меня в дверях поймал, — соврал я. — А ты уже на месте?
— Да, но тут, понимаешь, такая ***ня… — замялся Олег.
— Бля, Подольский, не тяни кота за яйца! — напрягся я. Олег был тем еще выдумщиком.
— Мы с Сашкой решили сюрприз молодым сделать, чтоб веселее было. Охоту в воскресенье забабахать.
— Охоту?
— Ага. Лошади, гончие, пистолеты, все как в начале 20го века было.
— Отличная мысль, — повеселел я.
Вечеринка намечалась нешуточная. Мысль о том, что я буду развлекаться куда круче Ромки, привела меня в отличное расположение духа. Я не несчастная брошенная жена, а брутальный мужик! Во! Посмотрим, кто кого ревновать будет! Девицы на свадьбах быстро головы теряют, а я парень не промах.
— Серега, я тебе чего позвонил-то. Гончие щас в Москве, их надо сюда привезти.
Я охуел. Нет, ну я все понимаю, но везти в моем любимом Инфинити двух борзых, это, бля, ****ец. О чем я Олегу и сказал. Он принялся за уговоры, угрозы и обещания. Я сопротивлялся, как лев, но был повержен неумолимой логикой и фразой: «Серега, иначе мы со скуки помрем! У Генки первая половина гостей — пафосная интеллигенция, а вторая — музыканты и реконструкторы. О чем мы разговаривать будем?»
-…Да лучше б мы со скуки передохли! — ругался я час спустя, отмахиваясь от узких длинных морд, что то и дело возникали то над одним моим плечом, то над вторым.
Няша и Миша были настоящими русскими борзыми: худые, гибкие, высокие и волосатые, они лезли вперед и пытались сожрать черного котенка, которого Генке подарила их хозяйка. Я, как этот комок шерсти увидел, так чуть не поседел!
— Да нормально все будет, ты ж мужик, разберешься, — сказала мне Надя. Возразить на это было нечего.— Я щас ребенка погружу и за тобой следом поеду.
Так и получилось, что ехал я на свадьбу не пафосным паркетником, а бродячим цирком и зоопарком в одном лице. Кот рвался от наглых зубастых морд подальше и норовил улечься под лобовым стеклом или сползти в ноги, собаки то лизали мне уши, то клацали зубами на бродящего по мне кота, то складывали морды на мое плечо, наблюдая за дорогой и офигевающими водителями в пробках.
Та минута, когда я остановил машину на парковке конюшни и выпнул на улицу всех животин, стала лучшим мгновением моей жизни. Олег выглянул из-за угла таверны, понял, что я на взводе и немедленно притащил мне подозрительную темную жидкость в стакане. Я глотнул ее до дна. Виски с колой в соотношении 4/5 упало в мой голодный желудок фугасом и раскрасило серый день в цвета радуги мгновенно.
— Серега, из пушки стрелять будем? — спросил меня Олег.
Я огляделся вокруг: бескрайние поля, небольшой лесок, конюшня, несколько гостевых домиков, огромная таверна, хозяйский дом и манеж. И пушка на 1812 год. - Хм…
— А порох есть?
— Спрашиваешь! — обиделся Олег. — У нас даже пушкарь есть! Мы Борисыча подговорили, он нам все подготовит. Надо будет тока фитиль зажечь.
— Нууу, так неинтересно. Пусть жених с невестой фитиль зажигают.
— Точно! Генка давно бахнуть хотел, да кто ему разрешит?
На том и порешили. Сан Саныч, владелец конюшни и по совместительству мой друг, прибыл в свои владения вместе с женихом и невестой изрядно навеселе. Шесть вечера и 150 км от Москвы — это вам не хухры-мухры, а потому шествие подвыпивших молодоженов по ледяной дорожке, освещенной факелами практически в полной темноте превратилось в очередной цирк: невеста в стильном узком платье до пола и, видимо, в сапогах на острейших шпильках, сделала пару шагов от машины и едва не навернулась. Генка сориентировался быстро: закинул ее на плечо и рванул к таверне бегом. Гости с гиканьем и свистом рванули следом, Олег, не разобравшись в происходящем, уронил факел, что держал в руках, на фитиль.
— Берегиииись!!! — заорал он, когда увидел, что пушка вот-вот бабахнет.
— Уррааа молодоженаам!!! — заорал я, отвешивая ему подзатыльник.
Борисыч добавил от себя и подхватил:
— Доолгих лет!!!
— Бааа-бах! — грохнула пушка в двадцати метрах от молодоженов и гостей.
— Аааааа!!! — ответили гости и пронеслись мимо нас в таверну, едва не прихватив с собой по дороге пушку.
— Судя по всему, скучать нам не придется, — глубокомысленно сказал я и глотнул из горла Джемисон.
…Реконструкторы и конники честно вели себя прилично аж целых два часа после того, как все расселись за столы и принялись говорить поздравления, вручать подарки и сметать со столов еду, но после того как в таверну верхом влетел Смурной и поздравил Генку с Машей от лица всех лошадников, наше терпение кончилось. Ромула, звезду театра и кино, вороного жеребца и каскадера, закормили яблоками, зафоткали со всех сторон и увели, и это послужило началом настоящего веселья.
После микроволновки, комплекта постельного белья и прочей полезной и не очень мути, пошли подарки куда как веселее: витой рог с вином (1шт, за вторым Генке посоветовали обращаться к жене), шкуры северного волка (2шт, если поцапаться решат, чтоб было с кого пример брать), наган 1923 года (1шт, если жена-таки принесет Генке второй рог), жестоко поюзанная подкова (1шт, счастье на такую приманивать гораздо веселее). Как только невесте вручили кота, гончие взяли старт от двери и чуть не снесли ее за барную стойку, но жених встал на их пути грудью и натиск отразил.
— Ребята, перерыв! — взмолился Генка, морщась от перекиси водорода, которой заливали длинную царапину на руке. Маша сидела рядом, потирала обработанную царапину на своей шее и тискала Дымка. — Давайте лучше пить и петь.
— Давайте, — согласились мы и принялись выполнять приказ жениха с великим рвением.
…
Луч солнца золотоооогоо тьмы скрыла пеленаааааа
И между нами снооооова вдруг выросла стенааааа
Аааааааа-аааааа-аааааа
Не желаем жить, эх! по другому!
Петь на заказ — пытки хуже не придумаешь, особенно, если девушки рулят. Мы спели все сопливые романсы из кино и мультфильмов, вспомнили рок-н-ролл, рэгги и даже Металлику, но им было мало. Так или иначе, но голос мой охрип ближе к часу ночи, струны на одной из гитар мы оборвали еще раньше, баянист сполз под стол около двух, а Генка добрался до клавишных и мигом сменил нам настрой.
В мой старый сад ланфрен-ланфра
Лети моя голубка там сны висят
Ланфрен-ланфра на всех ветвях голубка
Ланфрен-ланфра лан-тати-та
Я погрустнел. Как там Ромка, интересно, развлекается? Лижется, поди, со своей Терезой, взасос, сволочь.
— Че грустишь, Серега? — подсел ко мне Олег. — Ты сегодня даже к девицам толком не клеился. Стареешь, брат.
— Ничего я не старею! — отмахнулся от него я. — Просто влюбился, как последний дурак, веришь? Никто больше не нужен. ****ец какой-то! Хоть стреляйся.
— Мысль… — задумался Олег, слинял на пять минут и вернулся с наганом жениха и тремя мужиками. — Пойдем в русскую рулетку играть.
— Патронов нет, что за веселье?
— Зато бабахает громко, — поднял меня на ноги за шкирку Сан Саныч. — Кто оглохнет, тот и убит.
— Я тоже хочу, — влился в наши нестройные ряды Генка. — Надо же проверить, удачливый я мужик или нет!
Родителей мы уже в гостиницу отправили, так что можно по-серьезному отрываться.
Таверна мигом погрузилась в полумрак, разгоняемый лишь свечами на деревянных столах. Мы вшестером встали посредине, девицы спрятались за барную стойку или сбежали обниматься с лошадьми на конюшню, а Паша затянул на гитаре:
Ваше Благородие, Госпожа Удача
Для кого ты добрая, а кому иначе
Девять граммов в сердце
Постой, не зови
Не везет мне в смерти, повезет в любви
Я раскрутил барабан и приставил дуло к виску. Холод стали пощекотал кожу. Черрт! Знаю ведь, что не заряжен, а все равно адреналин зашкаливает. А если бы взаправду? Рискнул бы я сыграть? Телефон завибрировал в кармане. Ромка. Вот же бля. Как он это делает? Чувствует меня за тысячи километров! Я сжал телефон в руке… и спустил курок. Щелк!
— Везучий ты, Серега, — в полной тишине сказал Олег. — Давай наган, я следующий.
Шесть мужиков, шесть приставленных к вискам дул, шесть спущенных курков… шесть счастливчиков. Я забрал наган у последнего, крутанул и выстрелил в потолок. Ба-бах! Нас аж оглушило. Машка повисла на Генкиной шее:
— Не надо больше таких игр, любимый! Лучше спой мне что-нибудь веселое.
Генка послушно взял в руки гитару, а я вышел на улицу. Подставил лицо ленивым снежным хлопьям и набрал знакомый номер.
— Серж, какого *** трубку не берешь? — зашипел на меня Ромка. Далекая музыка и пьяные выкрики на фоне его голоса подсказали мне, что и у него веселье в самом разгаре. — Я ж, бля, щас билет на самолет куплю, прилечу и твоей очередной девице шею враз отверну! А тебя выебу! Потом неделю ходить не сможешь.
— Дурак ты, Ромка, куда ж я от тебя денусь? Был бы ты бабой, я б тебе давно изменил, а так… Нет тебе равных, лось ты мой брутальный, и не будет.
— Что ты натворил? — протрезвел Ромка.
— Ничего, просто на свадьбе гуляю.
— Опять?!
— Угу.
— И где?
— На конюшне.
— С реконструкторами? — облегченно выдохнул Ромка. — Фух, ну тогда гуляй.
— А чего это ты расслабился-то? — не понял я.
— Среди конников и реконструкторов геев нет, — хмыкнул он.
— Ну да, — рассмеялся я. — Только бисексуалы. Тайные.
— Девок они тебе своих все равно трахнуть не дадут, так что я спокоен.
— Зато я нет, — вспомнил про Терезу я. — Как там твоя любовница? Не дай боже ты ее в постель затащишь, я ж тебе… я ж тебя…
— Люблю тебя, — перебил меня Ромка.
Мысль моя забуксовала. Факела на подъездной дорожке погасли. Снег пошел сильнее, а вокруг наступила тишина из тех, что бывает только в глухих деревнях. Я закрыл глаза и прислушался к дыханию в трубке.
— Столько раз хотел бросить, изменить, избить до полусмерти, чтобы не выебывался, но так и не смог. Никогда не думал, что верность хранить так легко, а вот поди ж ты!
— Какие твои годы, — хмыкнул я. — Мы с тобой всего два года вместе, успеешь еще.
— Серж…
— Что Серж? Думаю о тебе, даже когда веселье кругом! Что ты со мной сделал? — понесло меня. — Никто не нужен, только ты. Жду тебя, скучаю. Как баба стал, бля, аж зубы сводит от беспомощности! Не дай Бог с тобой что случится, я ж всех на куски порву, веришь?
— Верю, — тихо и очень ласково рассмеялся в трубку Ромка. — Надо тебя почаще поить, глядишь, научишься мне в любви признаваться без шантажа и долгого секса.
— Да ну тебя, скотина романтичная, — смутился я. Аж щеки жаром опалило. — Будешь доставать, в русскую рулетку с настоящими патронами играть пойду.
— Что?! Только попробуй заряженный пистолет в руки взять! С твоим везением наверняка башку себе прострелишь!
— Подумаешь…
— Я тебя с того света достану.
— Серегааааа! Подь сюдаааа!!! — заорали с крыльца мужики и принялись дуть в викингосовский рог. Звук получился с подпердыванием, подвыванием и громким хохотом над очередным умельцем. — Генка петь устал, нам гитараст срочно нуужееен!
— Пошел я, — улыбнулся в трубку я. — Труба зовет.
— Спой мою любимую, — попросил Ромка. — Не отключай телефон, положи в нагрудный карман и спой. Все у нас будет заебись, правда?
— Правда.
Зашел в таверну, взял в руки гитару и спел:
Как следует смажь оба кольта,
Винчестер как следует смажь,
И трогай в дорогу, поскольку
Взбрела тебе в голову блажь.
Поехали — ладно, чего там!
А там — хоть верхом, хоть пешком,
Клянусь кровожадным койотом,
Мы всё же к чему-то придём!
Что будет — то будет,
Была не была!
Что будет — то будет,
Такие дела.
9. Дорога
— Бляяя, сукаа, ну что ты творишь?! — заорал я, чудом уворачиваясь от придурка на Ладе калине, что решил обогнать фуру по нечищеной от снега полосе в чудовищную метель и в три часа ночи. Не видно же ни зги, а у него даже не джип!
Машину занесло на ограждение, кинуло обратно, ослепляя меня светом дальних фар, я скорее с перепугу, чем по зрелому размышлению, впечатал педаль газа в пол и проскочил между металлическим отбойником и клубком из лады и фуры, что летел мне вослед. Глянул в зеркало заднего вида и медленно остановился на правой полосе, не рискуя даже краем колеса задевать обочину. С тоской глянул на летние кроссовки, что надел в дорогу (2000 км — это не так уж и мало), застегнул куртку, натянул капюшон и перчатки и вылез из финика в мокрый тяжелый снег, что сыпался с неба непрекращающимся потоком все пять часов, что я ехал.
Московская, Владимирская, Нижегородская области оказались по уши в снегу, дорожные рабочие с ним явно не справлялись, а потому на М7 творился полнейший ахтунг. Казалось бы, ночь с воскресенья на понедельник, всем пора по домам, ан нет — 28 декабря вносило свои коррективы: нескончаемые фуры торопились добраться до места назначения до нового года, легковушки рвались черт знает куда и даже рейсовые автобусы творили хер знает что. В России две беды: дураки и дороги, а сегодня мне досталось удовольствие встретиться и с теми, и с другими.
Ветер ледяными пальцами забрался под куртку, снег жестокими вихрями закружил, запутал и практически сбил с ног. Бляя, ну что за ночь, а? Я с трудом разглядел улетевшую в кювет фуру и стоящую на левой полосе побитую со всех сторон Ладу. Водитель грузовика включил свет в кабине и говорил что-то в рацию, яростно потрясая кулаком. Ага, значит, с ним все в порядке. Я добрался до стоящей поперек дороги легковушки.
— Эй, придурок, живой? — спросил я, с трудом открывая покореженную дверь пассажира.
— Живой, — отозвался он странным голосом.
— Аварийку включи, — скомандовал я, холодея внутри до состояния робота. Что с водилой? А если у него сотряс или вообще голова пробита? Чего делать-то? — Говорить можешь? Где болит?
— Да нигде, — отозвался мужик, послушно включая аварийку.
Свет фар остановившейся за нами машины осветил место происшествия, я нашел кнопку освещения салона, принюхался, пригляделся… и выругался так, что парень, что сунулся в салон через заднюю дверь, аж отпрыгнул.
— Этот мудила в хламину пьян! — вылез из Лады я.
Руки у меня дрожали от бешенства и облегчения: на придурке не было ни царапины, внутри салон был практически цел, как и все стекла, а жесткие выпуклости в дверях можно было не считать.
— Водитель в порядке? — спросил парень.
Я махнул рукой, приглашая проверить самостоятельно. Он забрался внутрь, а к нам подошел шофер грузовика.
— Слышь, мужик, ты молодец, увернулся. Если бы тормознул, хана бы нам всем троим пришла, — мрачно сказал он, пожимая мне руку. — Лихач-то цел? Нашел, где обгонять! На затяжном повороте, да в пургу, да по сугробам!
— Он пьян, — сплюнул бешенство в снег я. — Конечно же, цел! Такие, как он, никогда даже царапин не получают.
— Что?! Да ему щас, блять, харю раскрою! — мигом завелся водила. Дернулся в легковушку, но я поймал его за шиворот куртки.
— Остынь. Толку-то! Ты ментов вызвал?
— Да, едут уже.
— Сам как? А грузовик?
— Мне-то ничего. Этот уебок всего лишь за заднее колесо прицепа задом задел. Ты прошмыгнул вперед, а нас в разные стороны разнесло: меня по прямой в сугроб, а его опять к ограждению. Лучше б он сдох, ненавижу алкашей!
— У меня на видеорегистраторе все записано, — сказал я. — Давай я его тебе оставлю, а сам дальше поеду. Мне до Еката еще 1500 км пилить.
— Не близко, — поцокал в раздумьях водила. — Менты приедут, пока то да се, дай Бог днем дальше поедешь. Мы так сделаем: давай запись, я ее у себя оставлю, свои контакты на всякий случай напиши и езжай. Я в свидетели парня, что сейчас в легковушке суетится, запишу. Он, судя по номерам, местный и никуда не торопится.
Через десять минут я обменялся номерами телефонов с водилой фуры, подарил ему регистратор, отвесил символический подзатыльник пьяному идиоту, пожал руку парню, что остался дожидаться ментов, и свалил. Ненавижу бумажную волокиту и рукописные объяснения на три листа мелким почерком.
— Надеюсь, на этом экстрим закончится, — пожелал я сам себе и двинулся дальше.
…Казань встретила меня снегоуборочными машинами, сквозь плотные ряды которых прорваться было практически невозможно. Они шли, как танки, по три машины на две полосы, впритирку друг за другом, и плевать хотели на ту пробку, что за ними собралась. Поистине: заставь дурака Богу молиться, он себе лоб расшибет. Я добрался до любимой заправки с кафе в самом конце казанской объездной рано утром и без сил плюхнулся за столик. Мне не хотелось есть, а хотелось только спать, настолько я устал. Настроение, испорченное аварией, снежной метелью, придурками на дороге и работающей с обеда горнолыжкой, на которой я хотел зависнуть на полдня как минимум и обломался, болталось в районе нуля.
— Ладно, может, в сети что-нить хорошее происходит? — понадеялся я и залез в ВК.
Лучше б не залезал. Новогодняя сказка, которую мы писали целой толпой, застряла в самом начале и никак не складывалась в единое целое, потому что участники проекта думали одно, делали другое, а писали третье. Или не писали, а исчезали в неизвестном направлении и не отвечали на сообщения. Понятно, что у всех в реале дел по горло перед праздниками, но ответить-то можно! Молчание собратьев по перу бесило неимоверно.
— Да чтоб я взялся что-то с кем-то под новый год делать? Ни за что! — поклялся я сам себе.
Хорошо хоть мои драгоценные виртуальные подружки были на месте и меня поддержали. Чтоб я без них делал?
«Как дорога?» — спросила меня одна из них.
«Нормально» — ответил я.
И вдруг понял, что если бы мне не повезло, то я бы сейчас с ними не разговаривал. Как вариант, я бы больше ни с кем и никогда не разговаривал. Холодок прошуршал по позвоночнику. Они бы даже не узнали, что случилось. Никто из них не знает моего настоящего имени, телефона или страницы в ВК. Сколько бы они писали тому, кто не отвечает ни в ВК, ни на ФБ? Вряд ли долго. Подумали бы, что я про них забыл или забил, решив, что реальный мир важнее. Нет, ну Ромка, конечно, важнее, но…
— Там-там-там, там-тарам, там-тарам, — вынес меня из сети звонок Дарта Вэйдера.
— Хм, — хихикнул я, нажимая кнопку приема звонка. — Что вспомнишь, то и всплывет.
— Чего? — возмутился Ромка. — Я те щас дам говно!
— Не ругайся, лапа, — оборвал его я. — Просто подумал о тебе, и ты тут же позвонил.
— Гадости поди опять думал? — по-доброму проворчал он.
— Нет, — улыбнулся я и как-то разом расслабился. Растекся по небольшому диванчику и даже побрякал ложкой в борще. — Несмотря на то, что ты кинул меня с Новым годом, я рад, что ты у меня есть. Даже на другой стороне планеты.
— Что стряслось? — насторожился Ромка. — Не ври мне, чудовище! Выкладывай сразу, чтобы нервы и деньги зря не тратить.
— Да ничего не стряслось. Сижу в кафе под Казанью, собираюсь завтракать борщом и тушеной капустой с отбивной. С компотом и татарским сладким пирогом.
— Серж!
— Я стал свидетелем аварии на трассе, — максимально обтекаемо сдался я. — Из людей никто не пострадал.
Ромка замолчал так надолго, что я даже на экран посмотрел, мало ли, вдруг он отключился?
— Хорошо, я не буду тебя пытать, — отмер он наконец. — С твоей машиной все в порядке?
— Конечно! Только настроение не очень, да и спать хочется.
— Я знаю, как раскрасить твою унылую жизнь в цвет неба и заставить тебя радоваться.
— Серьезно? — не поверил я.
— Завтра я прилетаю в Москву.
— И что? Завтра я буду от нее за 2100 км, это, конечно, не 9 000, но лично для меня разницы никакой.
— Серж, не тормози, а? — рассмеялся Ромка. — Лучше скажи, из какого аэропорта ты меня заберешь? Из Екатеринбурга или из Челябинска?
— Ты серьезно? — выпрямился на диванчике я. — Ты правда сможешь прилететь?
— Да, — тихо ответил он, — прости, что заставил поволноваться. Я не могу нарушить слово, которое дал тебе. К черту работу, ты важнее.
— Я заберу тебя в Челябинске, хронический трудоголик, — сказал я и отключился, чтобы не выдать себя улыбкой, тяжелым дыханием и потоком романтических глупостей, что вертелись на кончике языка. Вот приедет, тогда я ему их и скажу, а сейчас обойдется, ибо не фиг.
«Я тоже тебя люблю))) Рейс прибывает 30.12.14 в 14.30. Успеешь добраться?» — догнала меня смска.
«Конечно, успею)))» — ответил я, мысленно прикидывая дорогу до Челябинска.
700 км до Уфы, а потом по М5 еще 400 км через Уральский хребет с перевалами, любимым знаком гаишников «Обгон запрещен», вереницами фур на затяжных подъемах и спусках и опасными поворотами. Мда… 1100 км за 15 часов по метели… Покой нам только снится, потому что спать мне внезапно стало некогда. Я заказал двойной эспрессо, запил его убойной дозой ядовитой Кока-Колы и поехал.
…До меня дошло, что на Урале +2 часа к Москве только тогда, когда в 16.05 за окном стало темно, как у негра в заднице, а поток машин начал уменьшаться. Финик превратился в комок снега и грязи, номера, что задние, что передние, залепило насмерть, так что я забил на камеры гаишников и сделал все, чтобы средняя скорость не снижалась ниже 100км/ч. Плелся за фурами на 60, обгонял их на 180, наматывал спирали по горам на 150 и радовался тому, что снег шел только временами. Я нарушил кучу правил, но так и не позволил себе обогнать там, где это запрещено. Глупо погибнуть тогда, когда тебя ждут и любят.
Я добрался до Челябинска за 14 часов, проплутал по городу еще с часик, так что когда добрался до аэропорта, Ромка меня уже ждал. Народ суетился, ругался с таксистами, тащил чемоданы и всячески рвался подальше от самолетов и снега, а он стоял и смотрел на них как великий полководец: спокойно и снисходительно. Сугроб на его шапке и широких плечах делал его статуей. Я остановился недалеко от него и выбрался из финика размять ноги и проковырять глаза. Спать хотелось просто невыносимо.
— Ромка! — окликнул его я, продираясь сквозь толпу загорелых туристов, что чертовски неудачно высыпали из здания аэропорта на привокзальную площадь. — Бля, да чтоб вас всех!
— Серж? — обернулся он. Подхватил небольшую сумку и с легкостью ледокола разрезал толпу. — Ну и видок у тебя. Краше в гроб кладут. Ты что, как из Москвы выехал, так и не спал?
— Не ворчи, — хмыкнул я, стряхивая с его плеч сугробы. — Сам-то — тот еще красавчик!
Ромка посмотрел на меня, уронил сумку на снег, обхватил двумя руками за шею и поцеловал. При всех! Днем! На стоянке, полной народу! Я вырвался, а он расхохотался и обнял меня снова. Поцеловал в ухо, зашептал жарко:
— Ты такой красивый, когда я загоняю тебя в угол, Серж! Так бы и трахнул прямо здесь.
— Что тебя останавливает, извращенец? — пробурчал я, пряча лицо где-то между шапкой и воротником его выпендрежного пальто.
Сумку я успел подхватить, теперь оставалось лишь допихать озабоченного придурка до джипа, а там я ему такое устрою, мало не покажется. Нашел место для обнимашек, идиот!
— Ты, — рассмеялся Ромка и послушно потопал к машине, крепко держа меня за плечи.
Он бы прихватил гораздо ниже, но я зарычал, и он переместил руку обратно. Сумка влетела в багажник со скоростью снаряда, я грохнул дверцей, ринулся к водительскому месту и… напоролся на очередной поцелуй сидящего на моем месте Ромки.
— Какого хера? — возмутился я.
Мерзавец молча поцеловал меня еще раз. Я схватил его за волосы и ответил так, что он застонал. Добрался рукой до его ширинки, погладил, сжал осторожно, потеребил…
— Ашхррргхххх, — застонал Ромка.
— Ха! — оторвался от него я.
— Все равно я поведу. Садись, поехали!
— А ты знаешь, куда ехать, умник? — хмыкнул я, усаживаясь на пассажирское сиденье. Хрен с ним, пусть рулит, если хочет. — К сестре поедем или к родителям?
— Я же говорил, к родителям, — повернулся ко мне Ромка. Наклонился, провел пальцами по моей щеке, поцеловал в лоб, как ребенка. — Судя по тому, что ты даже не возбудился, дорога вымотала тебя до предела.
— Есть немного, — сдался я. — Боюсь, последние 100 км до дому мне не одолеть.
— Набери место назначения в навигаторе, — хмыкнул Ромка и начал настраивать машину под себя. — Я доставлю тебя до него в целости и сохранности.
— Я верю, — улыбнулся я.
Провел рукой по его плечу, вниз, до руки на рычаге переключения передач. Переплел на долгую секунду наши пальцы.
— Только тебе я и верю, Ромка.
Он улыбнулся, подмигнул и переключил нашими руками рычаг с паркинга на драйв. Поцеловал мои пальцы, заставляя меня закатывать глаза к потолку, и глянул на навигатор.
— Поехали?
— Поехали, — согласился я, поерзал на сиденье и уснул, едва за нами опустился шлагбаум выезда с парковки.
Villano Двое
© Copyright: Анна Феникс 2, 2024
Свидетельство о публикации №224100701702
Свидетельство о публикации №224100701702
Рецензии