Назывное предложение Фет

    Правильно название не печатается, нашим познаниям в оформлении названий не доверяют. Читайте так:

                НАЗЫВНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ: ФЕТ 



     Клавдия Ивановна. Бесформенная, сырая, неуклюжая тётя. Учительница русского и литературы. Мне довелось у неё учиться с шестого по восьмой классы. Не знаю, училась она сама заочно или ещё как, но в орфоэпический словарь явно не глядела, частенько делала неправильные ударения. Не вызывала у меня ни любви, ни уважения.

    Однажды на уроке, посвящённом назывным предложениям, приведя несколько примеров, вдруг отошла в сторону от учительского стола, страшно напряглась, покраснела и продекламировала следующие назывные предложения:

       Шепот, робкое дыханье,
            Трели соловья,
       Серебро и колыханье
             Сонного ручья,

       Свет ночной, ночные тени,
            Тени без конца,
       Ряд волшебных изменений
            Милого лица,

       В дымных тучках пурпур розы,
             Отблеск янтаря,
       И лобзания, и слёзы,
             И заря, заря!..

     Не сказать, что она как-то очень уж артистически читала стихи, но тут от неё шёл такой эмоциональный напор, что я сходу на слух запомнил этот текст и помню чёрт знает сколько десятилетий. Причём я тогда никаких чувств, кроме обычной скуки, не испытал, строк этих на оценил. А вот поди ж ты.

     Автор, разумеется, не был упомянут. Фета не только не «проходили» в школе, но и само имя было, возможно, табуировано. Добролюбов, Чернышевский и (получалось так) примкнувший к ним Н.А. Некрасов. Никаких там Фетов et altera и никакого "искусства для искусства". (Назывные предложения получаются — урок пригодился). Дома у нас тоже Фета не водилось. Где взять-то? Довоенные книжки в основном, в 37-м погибли, в войну сгорели, а вновь таких поэтов в СССР не очень охотно издавали. Уже взрослым человеком я Фета прочёл и даже узнал, что вышеприведённое стихотворение отредактировано Тургеневым. Как и многие. Афанасий Афанасьевич не возражал, это был очень умный и понимающий человек. Почитайте его мемуары — убедитесь.

      Сознаюсь в ужасном. Даже после Тургенева мне, грешному, хочется ещё маленько поредактировать. Многие строки, которые неловко грешат чем-то допотопным, современники воспринимали, должно быть, как простительные поэтизмы, а на мой слух они просто неуклюжи, как бедная Клавдия Ивановна. Почему-то при чтении Пушкина, например, подобное грешное желание почти никогда не рождается, хотя архаизмов полно.

     И как совершенно гениальные я воспринимаю строки:

       Не жизни жаль с томительным дыханьем,
       Что жизнь и смерть? А жаль того огня,
       Что просиял над целым мирозданьем,
       И в ночь идёт, и плачет, уходя.

   
       (Бржеской, 28 января 1879)
     ____
   
     P.S.

     «Фета я узнал поздно. В школе его в моё время не проходили, но и дома его почему-то не было».

     С таких слов начинает свою интереснейшую статью Александр Константинович Жолковский в «Новом мире», 2024, № 10, с. 189 и далее. Почему он обнаружил Фета поздно, в 1954 году, будучи студентом МГУ? Задержка в познании по той же самой причине, что и у меня. Но преодоление задержки состоялось совсем иным путём.
 
     Должен напомнить очевидное: моё имя рядом с Жолковским — ну, просто неуместно. Я же дилетант, и вдоволь невежественный. Но сильные чувства, пробуждаемые поэзией, приводят к попыткам и лучше чувствовать, и глубже понимать.

     Сознаю, что публикация на «Прозе» — это, как говорится, «глас вопиющего в пустыне», но как знать, может быть, кому-нибудь стихи Фета интересны, а кто-нибудь обратит внимание и на «Новый мир».