И мой сурок со мною...

Я люблю музыку. Может я родился под музыку. Вполне возможно. В те далекие времена всюду было «Радио», и в роддоме, и даже на улице. Чтобы все слышали все, что нужно и думали так, как нужно. А еще, передавали много музыки, классики.
- Ты слышишь, это «Щелкунчик», - звала бабушка, - иди быстрей, ты же любишь…
- Посмотри, как я люблю музыку, - я бежал в кухню, показывал бабушке сжатые кулачки, - крепко, крепко, крепко люблю.
Мне, конечно, хотелось учиться, но я смотрел на вещи реально. Понятно, что надо начинать с фортепьяно, ну так мне казалось. Но в этом то и была самая главная загвоздка. Во-первых, рассуждал я, в отличие от шахматного и танцевального, за музыкальный кружок надо платить. А пианино? Оно же огромное, стоит ужасно дорого. Я отлично понимал, что у родителей таких денег нет. Тут и говорить не о чем. Во-вторых, ну как? Мы же в одной комнате, впятером, ну как? Ладно, пусть вместо моей кровати, я буду на раскладушке, но ведь мы на пятом этаже и лестница узкая. Вот у Наташи Маттисон, совсем другое дело, они на втором, у них парадная огромная и лестница широкая… А у нас? Нет, до нас не донести. Никаких шансов.
Мы обожали нашу училку по пению, Мариванну. Она была полной, неповоротливой и очень доброй. Мариванна входила в класс, махала пухлой рукой, предлагая садиться, усаживалась сама и ставила на край учительского стола открытую жестяную банку из-под монпансье, полную чищенных грецких орехов.
- Орешки мне доктор прописал, для похудения, но это всем полезно и вкусно, пожалуйста, угощайтесь.
Вы представляете, прямо во время урока, можно было встать, подойти к учительскому столу, взять немного орешков и вернуться на свое место. Мы обожали Мариванну. А еще можно было задавать вопросы, даже не поднимая руки, просто сидишь и спрашиваешь. А она отвечает. Но если не знает, так и говорит: «Не знаю». Это очень клево, когда училка такое говорит.
- Мариванна, а почему в нотном стане только пять линеек? Их же не хватает даже для первой ноты?
- Не знаю, - улыбалась Мариванна, - раньше, вроде, было четыре, потом добавили пятую. Вот вы подрастете и добавите шестую.
Урок всегда начинался одинаково, Мариванна поднимала толстую крышку проигрывателя, похожего на небольшой чемодан со скругленными углами и ставила пластинку.
- Вот, послушайте, это Шопен, он был композитором и пианистом-виртуозом.
- А кто такой вилтуоз? – Андрюшке все никак не давалась буква «р».
- Виртуоз – это мастер, блестящий пианист, - Мариванна развела руками, - он сочинял такую сложную музыку, которую далеко не каждый мог исполнить.
- Ну, вам понравилось? – Мариванна выключила проигрыватель и открыла крышку пианино. – Теперь будем петь. Вы слова уже выучили?
- Да, выучили, - защебетал класс
- Тогда поем: По разным странам я бродил и мой сурок со мною… - Мариванна пыталась и играть, и дирижировать одновременно.
- А почему сурок, а не осел или петух? – класс содрогался от хохота, - Или, вот щенок, я бы взял щенка, - мы не могли остановиться.
- А я не знаю, - Мариванна смеялась вместе с нами.
 - Наверное авторы решили, что лучше взять с собой сурка, он все время спит как сурок…, - класс не переставал веселиться.
- На самом деле, - Мариванна стала серьезной, - эту песню написали два гения – Гете и Бетховен, это классика, эту песню знают и поют во всем мире.

А давайте разберемся. Ну да, эту песню поет маленький мальчик - савояр, который скитается по Германии и зарабатывает на жизнь показывая дрессированного сурка. Хорошо. Но сурок, дурнопахнущий зверек, тяжеловат для маленького мальчика, может достигать 10 кг. Кроме того, до семи месяцев он проводит в спячке. Не попляшешь. Странновато.
А теперь возьмем текст. Гете все написал на немецком, а вот многократно повторяющуюся строчку про сурка – «и мой сурок со мною», написал на французском (avec que la marmotte):
Ich komme schon durch manche Land,
avec que la marmotte.
Und immer was zu essen fand,
avec que la marmotte
…….
И так в конце каждого куплета и припева.
Это почему? Может слово «сурок» (marmotte) доносит замысел Гете только во французском звучании. Обычный перевод "marmotte" дает слова «сурок», «мешок», «саквояж»… Но ведь если бы речь шла только о сурке, то можно было бы и на немецком написать. Почему нет? Что-то не то. Почему же на французском? Что намертво привязывает к языку? Ну конечно – сленг. Гете использовал французский сленг.
Я обратился к искусственному интеллекту и спросил: «А что означает слово “marmotte”на французском сленге? И очень быстро получил ответ (заранее извиняюсь): «marmotte» означает мужской половой орган.
Теперь все на месте. Теперь появилась логика у припева: «И мой всегда, и мой везде, и мой сурок со мною». 
Вот такая классика.
Я не один. Нашел подтверждение у Григория Ганзбурга: http://proza.ru/2018/02/04/1325