Тесные врата

На обложке – иллюстрация художника Ольги Анатольевны Пушкиной

«КРЫЛАТЫЙ МАЛЬЧИК» –
первая часть повести «Крылатый»

Аннотация
Эта повесть о том, как хрупки и уязвимы любовь и добро; как ненавидимы и попираемы они миром. В жизни главной героини — Валентины — было много скорбей: и детский дом, и тюрьма, и нечеловеческая жестокость, но, несмотря ни на что, ей удалось сохранить в душе тот свет, который сосредоточился потом в её сыне Серафиме — ребёнке из иного измерения.

Избранная глава:

            Все эти годы единственным человеком, знавшим о местонахождении Валентины и ребёнка, был её духовный отец.
             Батюшка Назарий заметно постарел, его чёрные кудри стали совсем седыми; он изменился внешне, но внутренне оставался прежним богатырём, непобедимым воином духа.
             Что такое духовная брань — он знал не понаслышке. Всю свою жизнь он вёл изнурительную борьбу с силами тьмы. Но за последние шесть лет война эта стала особенно ожесточённой. На иеромонаха была возложена особая миссия: он являлся официальным хранителем Иного и его матери.


          В монастыре, где жили Валентина и Серафим, был престольный праздник. Несмотря на то, что обитель находилась в отдалении от населённых пунктов, собралось много народу. Благочинный принимал высокопоставленных гостей из областного центра.
           Валентина помогала готовить обед. Серафим бегал по округе, занимая себя различными невинными забавами.
          Развлекаясь ловлей бабочек, коих здесь было великое множество, он забрёл в монастырский сад.
           Здесь росли груши, яблони и вишни.
           Было время пышного их цветения.
           Серафим носился с сачком за капустницами, но пока ему не удалось поймать ни одной.
         Вдруг под кустом сирени он увидел кота. Кот жил при монастыре, был практически вегетарианцем, но иногда, когда в нём брали верх хищнические инстинкты, он занимался ловлей мышей и птиц. Вот и сейчас он поймал маленькую лесную птичку, замучил её до смерти и собирался было её слопать. Птичка лежала лапками вверх и была абсолютно бездыханной.
             Заметив Серафима кот почему-то смутился, оставил свою затею и, несколько раз оглянувшись в сомнениях на трупик несчастной пичужки, задом ретировался в кусты.
             Мальчик подошёл к птичке. Бережно поднял её с земли. Мёртвое тельце на маленькой детской ладошке вздрогнуло, затрепетало, и птичка ожив, встала на ножки. Потом вспорхнула и исчезла, недоуменно чирикнув пару раз, в густой яблоневой кроне.
             Серафим, посмотрев ей вслед, продолжил свою прогулку.
              Он прошёл сад насквозь и вышел за монастырские ворота в поле, которое простиралось вокруг. Неподалёку виднелся лесок.
             Серафим принялся ловить полевых бабочек.
             Он шёл по тропинке, среди ржи и васильков, и вышел на полянку, на которой стояло странное кресло на колёсах, а в нём сидела девочка лет шести.
           — Что ты здесь делаешь одна? Где твоя мама? — спросил её Серафим.
              — Мама вернулась в храм: я обронила там свою куклу. А меня оставила здесь, дожидаться её прихода.
             — А почему ты не пошла вместе с ней, а сидишь в этом кресле?
              — Я не могу ходить сама. Мама говорит, что я такая родилась. Эта коляска помогает мне двигаться.
              — А ты возьми меня за руку и попробуй встать.
               — Это бесполезно. Ничего не получится. Я упаду.
               — Не упадёшь. Я буду тебя держать.
             Девочка послушалась и взяла Серафима за руку. Встала, и они, смеясь, скрылись вдвоём в зарослях травы.
             Когда мама девочки вернулась, Серафима уже не было.
             Инвалидная коляска было пуста. Её дочка, как ни в чём не бывало, резвилась среди цветов и пыталась поймать бабочку сачком, который подарил ей маленький её друг.


Избранная глава:

           Первое время влюблённые никак не могли наговориться.
             Просто не верилось, что за такой короткий срок столько испытаний выпало на их долю.
              Валя исповедовалась Андрею в своих бедах, Андрей — в своих.
            Стояла июльская ночь. Они лежали, обнявшись, в стогу. Пахло свежескошенным сеном и полевыми цветами.
                — Знаешь, в плену я окончательно поверил в Бога, — говорил молодой человек, глядя в высокое ночное звёздное небо. — В самые тяжёлые моменты, когда, например, нам не давали трое суток пить и я умирал от жажды, я особенно чётко ощущал Его присутствие. Помню, лежу на солнцепёке, на песке, и чувствую, что меня как будто кто-то крепко держит за руку и закрывает собою от палящих солнечных лучей.
             С одним же моим сослуживцем вообще произошла фантастическая история! Он попал под обстрел. И пуля, ударившись о нательный крест, оставив вмятину, отскочила, не причинив парню никакого вреда. Крест был — благословение матери. Она одела его ему на шею, провожая в армию.
             Один старый чеченец — из мирных местных жителей — рассказал мне замечательную притчу.
               По пустыне шёл человек. Он сказал:
                — Господи! Я знаю, что Ты сейчас находишься рядом со мной.
                — Откуда ты это знаешь? — спросил его Христос, который действительно невидимо шёл рядом с этим человеком.
              — Посмотри назад. Видишь, за нами по песку тянутся две цепочки следов: Твои и мои.
                Можно спросить тебя, Господи, кое о чём?
                — Можно, спрашивай.
               — Сейчас у меня всё хорошо, и Ты идёшь рядом со мной.
               Но где же Ты был, когда мне было очень плохо? Почему тогда Тебя не было рядом?!
                — С чего ты взял, что Меня тогда не было рядом?
                — Я смотрел назад и видел лишь одну цепочку следов на песке...
                — Так это было потому, что в тот момент Я нёс тебя на Своих руках.


Избранная глава:

               Весть о гибели настоятеля всколыхнула всю округу.
               Народ скорбел о почившем духовном пастыре.
             Смерть батюшки отчасти оправдывал тот факт, что внутрь храма злоумышленники так и не пробрались. На выстрелы сбежались односельчане и бандитов спугнули.
              Валентина, жившая безвыездно все эти годы в монастыре, узнав о случившимся несчастье, несмотря на строжайший запрет, решила незамедлительно возвратиться в Ангелово.
             Нужно было проститься с духовником.
             Серафима она взяла с собой.


              Дорога заняла два дня. Они успели как раз к прощанию.
             Народу было море. Неудивительно, что Валентина не заметила в толпе мрачную фигуру в чёрном кожаном плаще.
              Господин Ван Пен следил за ней и мальчиком, не спуская глаз.
             Люди из близлежащих селений всё пребывали. Валентина внимательно держала в поле зрения сына, но в какой-то момент, когда они отходили от гроба священника, дав последнее целование, она потеряла Серафима из виду.
              И в этот миг она узнала среди прочих лиц, мелькавших вокруг, физиономию в дымчатых очках.
              Женщина оглянулась вокруг: Серафима поблизости не было.
             — Где, где мой сын, — закричала она, теряя самообладание. — Вы не видели здесь светловолосого мальчика: он только что был тут?!
             Окружающие глядели на неё с недоумением.
              Валентина, окликая ребёнка, выбралась из людского потока.
              — Здравствуй, Валентина! Что случилось у тебя, чего кричишь? — раздался сзади неё старческий голос. Это была бывшая соседка баба Нюра.
             — Баба Нюра, вы Серафима моего не видели? Я его потеряла в толпе.
               — Увезли твоего Серафима. В чёрную «Волгу» посадили и увезли. Только что видела вон там...
           Старушка указала костлявой рукой в сторону проезжего тракта.


             В голове Валентины помутилось. Она сразу же поняла, кто увёз Серафима и куда.
             — Не уберегла!
             Кровь бешено пульсировала в висках. В глазах поплыли красные круги.


            Пока несчастная мать в безумии металась по деревенским улицам, в НИИ Генетики всё было готово для ампутации. Эскулапы из круга Магистров ждали этого события уже давно.
            Иной был доставлен, усыплён и незамедлительно прооперирован в соответствии с определёнными инструкциями, следуя чётко отработанному плану.
             В операционной, освещённой яркими прожекторами, на возвышении лежало истерзанное тело мальчика, подключённое к аппарату искусственного дыхания.
            Ребёнок был в глубокой коме. Многочисленные трубки и провода опутывали обездвиженную плоть.
            Чёрная месса состоялась вполне.

            Юноша в белой одежде подошёл к Валентине, когда та, практически без чувств, в полузабытьи, сидела на обочине дороги, прислонившись к стволу корявого дерева.
           Он взял её за руку и повёл с собой.
           Сознание женщины несколько прояснилось. Она послушно, словно зомби, шла за светлым незнакомцем.
         Посланец молча посадил её в машину, припаркованную неподалёку, и куда-то долго вёз.
            Потом они остановились возле высокого серого здания медицинского института.
           Валентина вышла вслед за юношей.
           Они без проблем прошли через проходную и по лабиринту запутанных коридоров попали на нижний цокольный этаж.
           Валентине резанула глаза надпись, сделанная крупными чёрными буквами: морг.
           Она вошла внутрь и увидела распятое тело сына на белой, словно выпавший снег, простыне.
           Юноша, опустив голову, остался стоять у входа.
           Валентина медленно, будто во сне, подошла к мёртвому мальчику.
           Ребёнок лежал на животе, лицом вниз. Спина его была искромсана. Две большие зияющие полости, с запекшейся по краям кровью, алели на ней.
            Мать, как зачарованная, не отрываясь смотрела в них: на её глазах из ран начал пробиваться белый нежный пух...
             Крылья снова росли.



«КРЫЛАТЫЙ»
Повесть в трёх частях(978-5-9973-3878-7). Выпущена московским издательством «Спутник плюс» в 2016 году. Входит также в сборник «Ночное кафе» (978-5-9973-4086-5)

Главы из второй части повести «Крылатый» - «Тесные врата»

Война между светом и тьмой — тема вечная и неиссякаемая.
В повести «Крылатый» она раскрывается ортодоксально.
Человечеству требуется супер-герой, который сможет спасти
от гибели. Люди ждут его, порой забывая о том, что Он уже
давно пришёл на эту землю. Он родился в Палестине ещё две
тысячи лет тому назад.
В повести классическое богословие тесно переплетено с
фантастикой, но это нисколько не мешает, а, наоборот,
помогает вычленить важные семантические пласты, выразить
основную мысль.
Несмотря на внешний волшебно-мистический антураж, в тексте
— порою прямолинейно, порою иносказательно — говорится о
самом главном: о торжестве Православия, о победе Христа над
адом и смертью.
Чтобы служить Свету, необходимы крылья. Только с их помощью
можно взлететь над обыденностью и повседневностью и с
высоты птичьего полёта узреть то, чего не видно снизу.
Нужно быть воином духа, чтобы отстоять своё право быть
крылатым.
Судьба главного героя повести — Серафима — яркий тому пример.


Избранная глава:

                В Коломенском проходил традиционный июньский слёт молодёжных неформальных организаций.
               Тусовка была в разгаре.
   Серафим, приглашённый друзьями-рокерами, прогуливался среди шумной толпы. Настроение у него было приподнятое.
                Он прошёл территорию насквозь, полюбовался на храмовый комплекс, миновал деревянный сруб в русском стиле, в котором находилась харчевня, и остановившись возле каменного спуска, стал обозревать Москву-реку.
           Мимо него сновали жизнерадостные хиппи в ярких, пёстрых одеждах. Чинно протопала в направлении Дьякова- городища группка крутолобых бруталов-байкеров.
                Вокруг происходило много интересного.
       Вскоре Серафим стал невольным свидетелем следующей забавной сценки, которая развернулась в двух шагах от него.
                Бледный, долговязый гот с черепом на футболке вещал девочке-эмо:
                — Мы все скоро умрём.
                — Круто!
                — Да, нет, ты не понимаешь: мы умрём!
                — Здорово!
                — Хочешь я напоследок почитаю тебе свои стихи?
                — Круто! Давай!
                Парень заунывным голосом начал декламировать:


Блуждание души среди садов,
Меж лунками неведомых следов,
По лезвию подлунного луча,
Вериги одиночества влача.

Мучительно темна иная ипостась:
Ты в розовый её старательно не крась.
Расстреливать себя пожизненно в упор —
Вот каждого из нас итог и приговор.


         Девчонка, явно не врубаясь в смысл только что прозвучавших четверостиший, с улыбочкой, тупо глядела на парня.


            — ЗдорОво, старик! Рождённый ползать, летать не может! — дружески стукнул Серафима по плечу подошедший к нему сзади знакомый рокер Максим.
            — Привет! Чего это ты вдруг Горького вспомнил!?
         — Наверно оттого, что мы с ним тёзки! — Макс заржал. — Шучу! Кстати, тут недавно ностальгировал, слушал дедов из «Парка Горького» и, впечатлившись,  прикупил ненароком два билета на Александра Маршала. Хотел Светку позвать, но она идти отказалась: сказала, что у неё коллоквиум по истории. Одному переться в лом, да и дела кое-какие срочные появились. Может быть, ты сходишь, а то билеты пропадут?
           — Да у меня и денег сейчас нет. И пригласить с собой некого...
       — Ну, ты даёшь, старик! У меня от тебя просто уши вянут! Тебе, такому красавчику и некого пригласить?! Да ты только свистни: девчонки сразу прибегут и у твоих ног штабелями укладываться будут! До концерта три дня, кого-нибудь найдёшь. А деньги потом отдашь.
         И Макс широким жестом благодетеля и мецената практически насильно вложил билеты в карман Серафимовой куртки.


                Приятели ещё долго бродили по Коломенскому, общались с разными прикольными чуваками и чувихами, имели с ними иногда весьма абсурдные, иногда — мудрёные диалоги. Впрочем, и из абсурда порой можно извлечь смысл, поэтому день прошёл не зря.
                Вечером Серафим с Максом собрались уходить.
         Когда они уже были возле ворот, послышался душераздирающий женский визг и крики:
                — Убили! Убили!
                — Да, нет! Похоже, он сам покончил с собой...
                — Может, он наркоман...
                — Позовите скорее ментов!
              Ребята ринулись туда. Образовалась толчея. В окружении быстро стекающегося народа, на асфальте лежал молодой человек. Это был тот самый поклонник готики, который несколько часов назад читал стихи.
                Серафим подошёл поближе и нагнулся над телом. На безжизненно обмякших руках чернело обилие татуировок. Одна из них привлекла его внимание. Серафим повнимательней пригляделся и понял, что это не тату, а клеймо: крест в круге. На коже, по контуру клейма проступила свежая кровь. Следовательно, клеймо было выбито совсем недавно.
              Вскоре прибежали полицейские. Они разогнали зевак и оцепили место происшествия.


Избранная глава:

             Осень выдалась приветливой, но немного печальной. Томление и предчувствие чего-то неизбежного разливалось в мягком, осеннем воздухе. Октябрьское неяркое солнышко в матовой, зыбкой дымке тщетно пыталось золотить белое серебро Ладоги. Оно всё равно оставалось холодным и бесстрастным.


         Они плыли на теплоходе «Андрей Первозванный» вдоль скалистых гранитных Валаамовых берегов. Суровая северная краса призывала к благоговейному безмолвию.
              Причал встретил их пронзительными криками чаек.
              По аллее ясеней и лип, наполовину уже сбросивших лимонное кружево своей листвы, они прошли к белоснежному четырёхугольнику келий и к Преображенскому собору.
               Спустились в нижний храм.
                Несмотря на то, что там было пустынно, всюду чувствовалось чьё-то живое, незримое присутствие.
          Шестикрылые херувимы, изображения которых украшали массивные каменные колонны и стены являлись бессменными хранителями церкви и внимательно взирали в глубины души каждого, кто имел счастье войти под сень этих благословенных сводов.
              Под куполом сияли звёзды. Иконостас был резной, розово-голубой и золотистый.
         В колоннах находилась серебряная рака с мощами преподобных Сергия и Германа.
               Приложившись к святым ликам, наши паломники заметили стоящего неподалёку от них старенького схимонаха. Появившийся из ниоткуда, словно только что сошедший с настенной росписи, он ласково смотрел на них и улыбался.
            — Вот мы, наконец, и встретились! Милости прошу, мои дорогие, в трапезную, — сказал ребятам Старец и повёл их за собою.
             Накормив их вкусными монастырскими яствами, он торжественно объявил:
         — Предначертанное свершилось! Пришло время открыть перед вами то, для чего вы сюда, собственно, и прибыли.
           С этими словами он передал Анне истрёпанную тетрадку в кожаном переплёте.
           — Раба Божия Анна! Это — дневник твоей прабабушки. Прочти его и ты узнаешь тайну своего происхождения.
              Потом Старец взял в руки небольшой, но увесистый кейс и раскрыл его.
               — Раб Божий Серафим! Это то, что я создал много веков назад и чему суждено отныне изменить современный мир. Теперь оно принадлежит тебе.
             Ребята, не веря глазам своим, глядели на содержимое кейса.
              Надо ли говорить, что в нём были исчезнувшие миниатюры.
             — А теперь я хочу сказать вам, дети мои, самое главное.
         По светлому лицу Старца, испещренному глубокими морщинами, проскользнула слегка заметная тень грусти и тут же исчезла.
            — Вас ждут нелёгкие испытания. Но вы не должны отчаиваться! Помните: Господь всегда со всеми нами! Смерти нет. Есть вечная жизнь, потому что Воскрес Христос и победил смерть, и ад, и тление. В этой Истине должно черпать бесконечное вдохновение, силу и непрестанную радость.
                Инок умолк.
                На монастырской колокольне гулко запел колокол.

2016

Ольга Анатольевна Пушкина