7. Линия разлома

7. ЛИНИЯ РАЗЛОМА.  Громкая и на удивление легкая победа великого князя Дмитрия над объединенными силами Литвы и Твери стала для всех «заинтересованных сторон» полнейшей неожиданностью, необычайно возвысив престиж Москвы в глазах удельных русских властителей. Судя по всему, не ожидал такого поворота событий и Мамай. Он уже на всех порах мчался со своей ордой к Оке, чтобы доесть то, что должно было остаться от Москвы после визита Ольгерда, а вместо этого наткнулся вдруг на целехонькое московское войско, рассредоточившееся вдоль всего окского рубежа от Коломны до Любутска, и палившее бивуачные костры в ожидании, когда хан соизволит начать переправу, чтобы навалять заодно и ему. Впрочем, Москве в тот раз сильно повезло - события развивались очень быстро, даже, стремительно, и к моменту, когда из степей начали поступать тревожные вести о приближении ордынцев, Дмитрий еще просто не успел распустить свои войска по домам. В итоге, Мамаев блицкриг провалился, и раздраженному темнику не оставалось ничего иного, как перевести стрелки на ни в чем не повинного Олега Рязанского - дескать, чего Москва вдруг так всполошилась, не к ней же шел. Застигнутый врасплох Олег, бросив все, бежал в леса. Вслед за ним, в те же леса, толпами повалили ратники и мирные жители. Беззащитную Рязанскую Землю, в который уже раз, заволокло дымами пожарищ. Ополонившись и всласть награбившись в брошенных жителями городах, Мамай увел свою орду в степь.

Вскоре в Москве сумели, наконец, найти действенное средство против Михаила Тверского. Чтобы хоть как-то утихомирить разбушевавшегося соседа, Дмитрий за большие деньги выкупил у Мамая княжича Ивана и вывез его к себе на Москву. Обеспокоенному судьбой сына Михаилу волей-неволей пришлось отправлять к Дмитрию послов и просить мира, ибо по опыту прошлых лет он уже знал, что от московитов можно было ждать чего угодно. К тому же, как раз в те дни умер главный заступник тверского князя епископ Василий, а вслед за ним ушел из жизни и его главный «раздражитель», Михаил Васильевич Кашинский. Переговоры закончились довольно быстро. Иван вернулся к родителям, а Михаил вывел своих наместников из захваченных им ранее городов и частично погасил Москве ее расходы на «приобретение» княжича. С обеих сторон были отпущены и вереницами потянулись к родным очагам пленники.

В начале 1374 года в Москве произошло событие, которое воспринимается некоторыми историками, как знаковое. При огромном стечении богомольцев и церковных иерархов, митрополит Алексий рукоположил в епископы Нижнему Новгороду, Городцу и Суздалю игумена Печерского монастыря Дионисия – основателя сразу нескольких общежительных монастырей и пламенного проповедника борьбы с «нечестивыми агарянами» ордынцами. Сам Джанибек в свое время назвал печерского проповедника «сумасшедшим попом Денисом». Это, в общем-то, и являлось ответом на вопрос: почему популярного в народе игумена не возвысили ранее? Раньше боялись Орды. Теперь же Русь готовилась померяться с Ордой силами, и ей срочно потребовались идеологи, способные поднять простой народ на священную борьбу с «бессерменами».

С 1374 года Москва опять перестала отсылать в степь ордынский выход. Все, кто еще в хоть чем-то сомневался, наконец, признали: войны не миновать. Мало того, она уже вовсю идет. Золотая Орда вновь начала разламываться на два громадных куска, только теперь линия разлома шла не с юга на север, по привычному уже волжскому рубежу, а с запада на восток, вновь, как когда-то, отделив от Степи непокорный Русский Лес. Две главные составляющие некогда могучего, а ныне превратившегося в тлен Улуса Джучи, Московская Русь и Половецкая Степь, словно две литосферные плиты, пришли в движение, сталкиваясь друг с другом, тесня и наползая, порождая вдоль границы своего соприкосновения горные хребты, вулканы и тектонические землетрясения. Ландшафт Русской Земли не менялся слишком долго, и вечно так не могло продолжаться.

«Сейсмическая активность» будет отмечаться на юге России еще несколько столетий. Будет еще много всего: и ярлыки, и дань, и горящая Москва, и угнанные пленники, и разоренная Казань и поверженное Астраханское Ханство, считающее себя правопреемником Золотой Орды, и бросок нескольких сотен отчаянных храбрецов за Урал, и бои за Азов, и Прутский поход, и падение Измаила. Не будет только устойчивости. Не будет до той поры, пока Дон вновь не станет русской рекой от истоков до устья, а в Черном море не появятся боевые русские корабли.

В том же 1374 году татарский отряд в тысячу сабель с Мамаевым послом Сарайкой во главе явился в Нижний Новгород, но вместо переговоров неожиданно для всех рассыпался по городу и его окрестностям и принялся грабить дома нижегородских обывателей. Времена нынче были не те, что прежде, а потому ордынская разведка боем - или Бог его знает, что это такое было - закончилась быстрым истреблением всего отряда. Наслушавшись проповедей «сумасшедшего попа» Дионисия, нижегородские смерды перебили почти всех татар. Сарайку и последних уцелевших ордынцев Дмитрий Константинович укрыл у себя во дворце, но на самосуд толпы реагировать не стал – просто не знал, как реагировать. Не знал он теперь и того, куда ему девать уцелевших послов. Через пару месяцев сомнения отца одним махом разрешил Василий Кирдяпа - по мнению автора - скотина еще та. В тот самый момент, когда мир с Великой Степью и так уже висел на волоске, в Нижнем Новгороде свершилось непотребное. В один прекрасный день Василий Кирдяпа, пользуясь отсутствием отца, велел разоружить томившихся в нижегородском плену татар и развести их по узилищам порознь. Сарайка, быстро смекнув, чем это все может ему грозить, собрал своих людей в кулак и повел их на прорыв. На одной из нижегородских улиц горсть ордынцев напоролась на огромную толпу горожан, ведомую «сумасшедшим попом Денисом». В отчаянной жестокой схватке в центре города татары были перебиты. В последний момент Сарайка успел выстрелить из лука в Дионисия, но епископская ряса оказалась куда шире, чем сам епископ. Стрела прошла сквозь складки одежды навылет, «мощи» Дионисьевы не задев.

Узнав об избиении своих послов, Мамай в ярости разорил берег Пьяны и разнес в щепки острог Киш, убив в бою тамошнего воеводу, боярина Парфения Федоровича. На нечто большее у него пока не хватало войск. Трещина между Лесом и Степью стала еще глубже. Говорят, что Кирдяпа таким вот образом пытался столкнуть Мамая и со своим собственным отцом, и с Дмитрием Московским, выполняя при этом заказ неких сил, враждебных, как Мамаю, так и Москве. Последующее развитие событий говорит о том, что, скорее всего, так оно и было. Что же касательно до Дионисия, то он в данном случае, действительно, действовал, как «сумасшедший поп».