Концепт вода

Дагестанский сегмент периферийных репрезентативных номинантов концепта «вода» в языках Евразии

Произведя обзор различных статей в социальных сетях, наткнулся на довольно интересную коллективную работу сотрудников Ошского государственного университета (Киргизия) - кандидатов филологических наук, доцентов кафедры киргизского языкознания Камардиновой Уялкана Нурмаматовны и Мапаева Нуржамал Абдиллажановна, а также преподавателя этой кафедры Караева Назира Ормонбековна. Статья называется «Этимология периферийных номинантов концепта «вода» в языках Евразии». В аннотации к ней сообщается, что «Статья ставит своей целью охарактеризовать периферийные экспоненты семантического поля «Вода» и определить их происхождение». Кроме того, оговаривается, что статья «написана в русле ностратики, постулирующей генетическое родство ряда языковых семей Евразии и Северной Африки». И поскольку, изложенные в ней мысли, во многом совпадают с нашими, мы решили внести и свою скромную лепту в этот вопрос, подкрепляя комментариями примеры, из дагестанских языков.

В аннотации также дается разъяснения о том, что «Концепт «вода» существует в сознании каждого человека. Его номинантами выступают самые различные языковые средства — звуки-буквы (например, в слове ГЭС знаком воды выступает начальный звук-буква), символы (например, Н2О), слова, части сложных слов (вод-, гидро-, ватер-, аква- и др.), словосочетания, пословицы, поговорки и другие афористические средства, тексты разного объема».

Для ностратических языков Евразии, как обозначение воды приводится пракорень *ak-, рефлексы которого к конкретным языкам следующие:
в индоевропейских языках: лат. аqua «вода», гот. aha, др.-верх.-нем. aha «поток, воды», хетт. eku-, лув. aku-, палайск. аhu- «пить» и т.д.;
в кушитской группе семитохамитских языков: дембья, кемант, куара axu, авийа ax;, дамот aguo, хадийа uho; джанджеро aka/akka «вода», тамбаро waha, си- дамо wako «вода» (с протетическим звуком); ираку ;ha «пить»; в эфиопских языках: аргаббо ;hua, амхар. wuk; «вода» (с протезой);
в дравидийских языках: кота ak «болото», кодагу aka «участок (поливной) земли» [5, с. 276]; огаваривается, что в тюркских языках *акъ имеет значение «течь, протекать».

Авторы статьи наряду с примерами из языков, традиционно включаемых в Ностратическую макросемью, приводят и примеры дагестанских языков, которые не имеют отношения к ностратике, а включаются в предполагаемую сине-кавказскую общность. Это хварш. еху, цез. игьу, гиналух. иху, бежитин. эхо/эхе «река», авар. их/ихх «весенний поток» [11, с. 75-76].

Безусловно, интересно рассматривать их на фоне рассматриваемого в статье материала. Но здесь мы этого не будем делать, ограничившись отсылкой к своей работе «Два названия села Бедюк», в которой приводим те же примеры, но в контексте этимологического обзора индоиранского слова хэ «вода, река», нашедшего свое отражение в некоторых дагестанских топонимических названиях.

Вторым пунктом рассматривается репрезентативный номинант нам - «влажный, мокрый», который с тем же значением представлен: в турецком в слове ту-ман); в узбекском «нам» и в говорах киргизского языка «ным/нам».

С более широком охватом языков концепт «вода» рассматривается в контексте происхождения гидронимов на -ман в названиях рек  Сибири - Симан, Туман, Куман и др. Сведения восходят к А. П. Дульзону, который полагает, что в Сибири «гидронимы на -ман являются субстратными как для кетов, так и для самодийцев. Свой вывод исследователь основывает на названиях, оканчивающиеся на -ман, к которым еще прибавлено слово кетское или южносамодийское со значением «река» - Туман-шет, Тумань-жа, Куманн-дам» и т.д.

В корейском языке слово «нам» имеет значение «река» (Ка;нам «Южная река», ка; «юг, южный»), а слово ман - «залив» (Бе;галь ман «Бенгальский залив»), отмечается метатезу ман/нам.

Согласно мнению авторов статьи, признание метатезы *man-/nam- «вода, течь, пить» позволяет шире смотреть на состав гидронимов в языках Евразии, в частности в языках тайской семьи: nam в стандартном тайском (сиамском) языке, в языках белых тай, камти, шан, ахом, в диалекте пьо языка суй, во всех говорах хайнаньских ли (кроме говоров Хэйту и Цзямао);

ngam [;ам] в диалекте лингам языка суй;

naam в говорах Након Ситам, Након Паном, Рой Эт в Тайланде, в говоре Цзямао южного диалекта ли, в языках мак, тьен (янхуан), диалекте Юницзян языка суй;
пать в языке тай лы, языке тхо, диалекте Лунчжоу языка чжуан, диалекте Чиенгмай в Тайланде;

паать в говорах Южный Сурат, Удон и Сакон Наком в Тайланде;
nom в говорах Баодин и Хэйту поддиалекта ха северного диалекта языка ли, в языке онг бе (шули) и т. д.

Кроме всего этого слово n;m «река» встречается в составе гидронимических терминов в названиях рек Тайланда: мэнам Тьау Прайа, мэнам Мун, мэнам Пасак, мэнам Сонгкрам, нам Лой, нам Ун, нам Мыанг, нам Бон До, нам Сон, нам Пхам, нам Пхунг и др. В первых четырех гидронимах содержится значение «большая река» [1, с. 87-88].

Таков корпус репрезентативов периферийных номинантов концепта «вода» в языках Евразии, приводимых в статье.

Из всего этого делается вывод о том, что «Фонетическое сходство, семантическое тождество и повсеместная распространенность вариантов данного слова позволяет считать его исконно тайским и восходящим к праформе *nam «вода». Исконность трансформ этого слова, на взгляд авторов работы, подтверждается и тем, что оно входит в значительное число сложных слов тайских языков. В стандартном тайском (сиамском) языке имеется слово n;m, развившее значения «вода», «жидкость», «вода (степень прозрачности бриллианта)» и входящее в состав многих производных слов: n;m-taa «слеза», n;m-laai «слюна», n;m-thuu am «наводнение», n;m-taai «отлив», n;m-khuin «прили», n;m-khaang «роса», n;m-t;k «водопад», n;m-ph; «ключ, родник, фонтан», me;-n;m «большая река (мать+река)» и т. д.

Добавим сюда и хантийское слово лаьму, где оно имеет значение «море» (А. Аникин, Е. Хелимский «Самодийско-тунгусо-маньчжурские лексические связи». /Хантийские этимологии).

Но нас анализируемое слово интересует в том плане, что в статье рассматриваются и его индоевропейские параллели с основой мано-, мана- «влажный, мокрый» (ср. лат. manare «течь»), имеющей свое соответствие также в кельтских и германских языках.

В древнесаксонском встречаются даже названия рек с окончанием -mannia, -mennia» [4, с. 14-17]. Латинское manare- «течь», конечно, находится в деривационных отношениях с субстантивом amnis «поток» с метатезой в начальной части слов [3, с. 670], хотя, судя по имеющимся данным, для латинского языка это слово приводится и в форме «лама» со значением «лужа, болото» (Журнал «Иберийско-кавказское языкознание». С. 15, 75, 88).

В связи с приведенными сведениями следует также отметить, что слово лам со значением «влажность, сырость» отмечается и в лезгинской группе языков: в агульском (керенский диалект) лам -«влажность, сырость»; в форме лем «мокрица» (при нам «сырость») в будухском языке и в ихрексом диалекте рутульского языка, где лам – также «сырость». Но нам кажется, что в дагестанских языках приведенные слова являются заимствованиями из иранских языков. Сравните в этом плане иранск. наьм «влага, сырость (наьм кешидан «сыреть»); влажность; роса; перен. «слезы».

Следующим пунктом идет примеры связанные с пракорнем *kul «озеро, небольшой водоем» в языках Евразии. Он широко представлен в тюркских, уральских и даже в семито-хамитских языках в значении «озеро».

Рефлексы его в алтайских языках: кирг., кумык., хакас., алт. к;л, тув. х;л, карагас. к;л/х;л, салар., тур., гагауз., азерб., трухм. г;л, туркм. к;;л/г;;л, якут. к;;;л, караим г;л/гел (в диалектах), татар. диал., узб. к;л, чуваш. к;л;. В киргизских гидронимах Каракол («черная река»), Улакол («гора+река», Сарыкол («желтая река») второй корень -кол выражает значение «река, проток» [7, с. 11-12].

В монгольских языках трансформы корня приобрели несколько отличающиеся значения: монг. письм., ойрат. письм. к;л «залив», калм. к;л «разлив». Ср. кирг. к;лд;; «разливаться (о воде), наводнение». По данным В.А.Казековича, г;л по-монгольски «река, родник, заболоченное озеро, сухое русло, мертвая долина» [7, с. 13];

Сходные слова в уральских языках: удмурт. kalym «пруд, речной залив», коми диал. ty-kela «озерко, заболоченное место, мелкий залив», манс. k;l- «болото, топь», ханты kel- «болото», селькуп. kuel «речной, озерной залив».

С этими примерами сближаются дравидийские слова: тамил. kulam «водоем, озеро», малалаям kulam «водоем», каннада kola «пруд», тулу kula «водоем, пруд», телугу kolamu/kol;ku «водоем, пруд» и др.  (+ кьулла?)
И факты из семито-хамитских языков: сходные корни имеются: а) в чадских языках: нгала kul; «пруд», логоне kula «озеро, пруд», будума k;lu «озеро», кури kalu «река», гидер i; kele «вода», ангас kur «глубокий пруд», сура kwal «долина», бата, зань gere «река»; чири koraj «река», сокоро koro «пруд»; б) в кушитских языках: дембья, куара, кемант kur; «река», галла kur; «речушка», билин kura «река» и др. [5, с. 305-306].

Нам этот термин интересен по нескольким причинам. Во-первых, потому, что наряду с примерами из языков, входящих в ностратическую макросемью, в статье приводится примеры и из дагестанских языков. Они следующие: 1) агул. кьир «болото», рут. кьыриш «болото, грязь», табасар. къир, де-гер, да-ггар «болото»; 2) агул., рут. хъер «вода», хиналуг. хьу «вода»; лезг. гьуьл «море», табас. гьуьл «море», крыз. гIил «море», агул. хIул «море, озеро»; 3) гунзиб. кIара «озеро, пруд», чамалин. агьир «озеро»; анд. ъигьур «озеро, пруд» (с протетическими звуками), рут. гул, цахур. голь; 4) даргин. хIеркI, рут. кур «река»; 5) агул., лак. кьулла, анд. кьгулла, кьгул (с эпентетическим звуком) «родник, ключ».

По мнению авторов статьи, данные названия водоемов этимологически идентичны с точки зрения сравнения с семитохамитскими, точнее — с чадско-кушитскими. В сопоставляемых примерах есть семантико-фонетическая близость и чередование -л/-р в финальных частях корней [11, с. 73-76].

Во-вторых, в связи с тем, что примеры, приводимые в статье для некоторых уральских, дравидийских и семито-хамитских языков, отмечаются и в дагестанских. Так, удмуртское kalym «пруд, речной залив», дравидийское (тамил.) kulam «водоем, озеро», (малалаям) kulam «водоем» вполне оправдано сближать с агульским аналогичным образованием кьулам «речная запруда; небольшой пруд».

Учитывая, что агульский язык обнаруживает в себе заметный пласт финно-угорских заимствований, и слово «кьулам» логично отнести к этому корпусу. Финно-угорский пласт лексики в агульском языке мог образоваться как результат контактов между этими языками в, так называемый, «гуннский период», который хронологически падает на 4-7 вв. новой эры. Через территории расселения агулов пролегала путь, по которому ранне средневековые кочевники, обосновавшиеся в Прикаспийской низменности, согласно сообщению Захария Мителенского, севернее Дербента, в составе которых были и представители финно-угорских народов, совершали свои военные набеги в Закавказье и Переднюю Азию. Во время таких набегов через территории агулов контакты между финно-уграми и агулами и другими дагестанскими народами были неизбежны.

Из отмеченных в статье семито-хамитских примеров, нас интересует также чадские нгала kul; «пруд» и логоне kula «озеро, пруд», которым в дагестанских имеются свои параллели. В частности, в агульском, лакском и даргинском (ицари) кьулла - «родник, ключ», а в каратинском и годоберинском – кьулг1а, кьулг1е (но не в андийском и не кьгулла, кьгул, как приводят авторы статьи. Звук -г1 имеет гортанную артикуляцию). Мы думаем, что в дагестанских языках имеем переосмысление на свой лад арабское кьуллатун «кувшин без ручки». Сравните в этом плане в дагестанских языках переход «кувшин» -родник»: андийское (мун.) муцци, ахвахское мач1али «родник» - мучал «кувшин» в кубачинском.

И, наконец, в кушитских языках, привлекающими нас примерами являются: дембья, куара, кемант kur; «река», галла kur; «речушка», билин kura «река» и др. [5, с. 305-306]. В этой связи здесь следует привести из дагестанских языков агульское (дулдугский говор) ккур «речка» и название села Курагъ, что расположено в одноименном Агульском районе РД и читается, буквально, «(расположенный) за куром», то есть, расположенный на той стороне речки.

Но в лезгинской группе дагестанских языков слово кура «река, речка» имеет глубокие корни. Оно известно еще с античных времен. Достаточно вспомнить реку Кура в Албании. Исходя из этого, следует предполагать, что между кушитскими и дагестанскими лексемами параллелизм мог появилась в результате контактов семито-хамитов с дагестанскими народами, которые могли быть задолго до арабов.

И, наконец, дагестанские примеры представлены в контексте обзора рефлексов пракорня *kan «вода» в евразийских языках, которые, согласно мнению авторов статьи, «варьируясь морфонологически (kan/kam/han/kom) или же подвергаясь пермутации (kan/nak), но все-таки, сохраняют близость.

Рефлексы праформы *kan отмечаемые в индоевропейских язык: авест. han/hon «источник», древнеинд. kam «вода», kom/kam «большой полноводный канал», латин. kanal и др. Ср. хани/хуни/ханик/хуник «водоем, источник воды в современных иранских языках» [8, с. 180].

Корень kam «вода» встречается и в пермских языках финно-угорской семьи.

Слово ка; имеет значение «вода, река» в корейском (Москва-ка; «Москва-река», Волга-ка; «река Волга», Оби-ка; «река Обь») и в эвенкийском языках: Оллонокон «рыбная река» (оллонго «рыба»), Кочокон «извилистая река» (кочо «извилистый») и т.д. [6, с. 147].

В в тюркских языках трансформы рассматриваемого корня представлены  в виде кан/кам/кем: Кем — старое название реки Енисей. Отражаются они и во вторых слогах топонимов Сибири - Орхон, Абахан, гда (-хон, -хан) также выражают значение «река» [7, с. 5-6]. Их звуковые различия подчинены закону сингармонизма и продиктованы гласными звуками предшествующей основы. Точно так же в киргизских названиях рек Чычкан, Барскоон вторые слоги могут быть возведены к корню *kan, т.е. -кан и -коон из *kan.

С приведенными примерами сопоставляются сходные слова  дагестанских языков, правда в несколько неточной записи. Правильно в дагестанских языках «вода» имеет следующие формы: авар (лит.). Лълъим и сходные варианты; дарг. шин / гьин; лак. шин; агул. хьед / хьер, шед; арч. лълъан; будух., крыз. хьад; лезг йад; рут. хьед;табас. Шар / шид; удин.хье; хин.хьу; цах. хьян. В агульском языке аварскому названия воды соответствует еще «хьим» (латеральному-лъ в аварских языках соответствует  фрикативный -хь в лезгинских), представленный в композите г1урхьим — жидкая начинка для пирогов на основе простокваши с добавлением зелени. Композит «г1ур-хьим», буквально, читается как «мука-паста», то есть жидкая мука.

Но проблема, которая возникает при сопоставлении этих слов с рефлексами евразийского пракорня *kan «вода» заключается в том, что для дагестанских примеров реконструируется не одно слоговые праформы типа «кан», а более сложные структуры ***йарлъан, йарлъад, йарлъар. В таком случае, если исходит из концепции генетического родства всех этих сходных по звучанию слов в широком спектре языков, через пракорень *кан используемых для обозначении «воды», то возникает необходомость признать первичность дагестанских праформ, поскольку все остальные структурно имеют вид их простых фрагментов.